Письмо к издателям Северной пчелы
Письмо к издателям Северной пчелы
Кисловодск, 20 июля 1825.
Пав. Свиньин.
Письмо к издателям ‘Северной пчелы’, Свиньин Павел Петрович, Год: 1825
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Вы получите эти строки из страны очарований, страны дивного предания о живых и мертвых водах. Живу здесь три недели — и не могу расстаться с живописными Кавказами, не могу надивиться щедротам природы, особенно разлитым в бесчисленных, животворных источниках — различных свойствами, силой, температурой, так, что нет почти недуга, который бы не мог быть исцелен на Кавказе: самая старость стряхивает здесь свою дряхлость, и шестидесятилетние больные получают бодрость юности! Благодаря генералу Ермолову, край сей совершенно обеспечен от нападений хищников, и мы столько же безопасно разъезжаем в сих ущельях, бывших незадолго вертепом кровожадных разбойников, как вы гуляете по Невскому проспекту. Можете посудить, как спасительно сие действует на больных, коим спокойствие предписывается от медиков первым условием!
В нынешний год на теплых водах было около 250 фамилий, на кислые начали съезжаться с 15 сего месяца. Каждый день у Нарзана являются новые лица, приезжающие с теплых вод, большей частью люди слабые, разваренные, едва передвигающие ноги, но дней пять, шесть пройдет — и эти, едва двигавшиеся ноги танцуют экосез в Благородном собрании! Вот действие Нарзана — живой воды! Вообразите, сей богатырский колодец имеет более 3 аршин в диаметре и 5 в глубину, несмотря на то, ключ снизу бьет с такой силой, что вода всей массой кипит как в котле над большим огнем, а игра газа производит на поверхности приятный звон, и чем жарче день, тем вода студенее. Вкус ее приятнее всех известных минеральных вод в Европе, коих большую часть я испытал на месте, погружаясь в ванну на несколько секунд, цепенеешь от холода, потом вдруг по всему составу разливается какое-то приятное щекотанье, и выходя из нее, чувствуешь необыкновенную легкость и бодрость, чувствуешь душевное веселье — счастье!
Действие горячих, мертвых вод, совершенно противное: ими изгоняются недуги, открываются застарелые боли, растворяются затверделости, и посредством пор очищается кровь, но человек приходит в расслабленье, делается как бы полумертвым, а потому, чтоб получить новую жизнь, утраченную бодрость, должно ехать на кислые воды.
Много бы я мог набрать анекдотов об удивительных исцелениях, Кавказскими водами произведенных, много имел их я перед глазами своими, но, кажется, всего лучше изобразить спасительное действие их, когда скажу вам, что из ста особ, приезжающих лечиться сюда, 95 получают облегчение, а из этого числа может быть только 5, счастливым стечением обстоятельств, или счастливым направлением медика, попали на настоящую стезю лечения, т. е. принимали ванны, сообразные их недугу, и по силам своим, пили воды столько, сколько требовалось и т. п., остальные 90, конечно, пользовались наудачу, по капризам переменяя ванны горячие на кисло-серные, употребляя внутрь воду, какая им более нравилась или какую полагали для себя здоровее и проч. Были примеры, что незнакомые с действием теплых вод, кои раскрывают забытые болезни, полагали сначала, что им становилось хуже, и наперед обрекали себя смерти. Памятник подобного события мы видим на вершине Машука: это крест, поставленный одним больным, который, чувствуя себя хуже и хуже, с философским равнодушием приготовился к неизбежной смерти: выбрал покойное местечко на кладбище, заказал себе надгробный крест, но воды сыграли с ним шутку: скоро сделалось ему легче, а по окончании курса он совершенно выздоровел, и так укрепился, что мог взойти на Машук, куда и самые здоровые редко достигают, где и водрузил сей крест в благодарность за столь удивительное восстановление своего здоровья. Крест сей исписан посещающими вершину сего гиганта, у подошвы коего расположен Серноводск.
Теперь спросите, как мы проводим время. Весело, очень весело, и если б не гигантские горы, напоминающие в Серноводске, что мы в Кавказах, если б не чистый горный воздух в Кисловодске, то бывают минуты. что можно забыться и подумать, что живешь в большом европейском городе. В первом — каждый день собираются музыканты на кургане, и играют с 6 до 9 часов, тут собирается и публика, съезжаются и кунаки из черкесских аулов. Группы живописные, но удовольствие прогулки несравненно приятнее в Кисловодске, чему и самое место благоприятствует: гармония музыки вторится между ущельями и отдается в журчанье быстрого Хозада, извивающегося вдоль прекрасной аллеи, по коей прогуливается публика. Наконец здесь, в дикой Кабарде — мы играем в вист, за столом, покрытым тонким сукном, в комнате убранной зеркалами и драпировкой, освещенной восковыми свечами… Некоторые любители всего любопытного, в том числе и ваш покорнейший слуга, пускаются веселыми компаниями в горы, аулы и разные любопытные урочища, взбираются на вершины любоваться величественным Эльбрусом, грозным Казбеком и цепью снежных великанов, живописно рисующихся на голубом эфире, служащих обиталищем душам пламенным, не знающим страха, не обузданным, как ручьи, низвергающиеся с сих ледяных гор от солнечного зноя…
В заключение — приглашаю искренно господ поэтов, упивающихся часто в воображении Иппокреной — посетить Нарзан. Поистине, богатырский источник сей дает не только физические силы, но и умственные: горе тому поэту, коего воображения он не расшевелит! Вообразите, что и я, простившийся с стихами 20 лет — брежу рифмами.