Письмо к доктору богословия Деллингеру..., Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1871 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 28 минут(ы)

Сочиненія И. С. Аксакова.

Общественные вопросы по церковнымъ дламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860—1886

Томъ четвертый.

Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и К^о.) 1886

Письмо къ доктору богословія Деллингеру
по поводу программы, разсмотрнной и утвержденной конгрессомъ старокатоликовъ въ Мюнхен 9 (21) сентября 1871 г.

Съ напряженнымъ вниманіемъ и въ то же время съ искреннимъ участіемъ братской любви всматривается и вслушивается Россія въ современное религіозное движеніе на Запад. Пребывая, по милости Божіей, вн борьбы, раздирающей теперь религіозный миръ романо-германскихъ народовъ (если только достойно названія мира то состояніе совстей, которое было или безмолвною сдлкою, или невымолвленнымъ недоразумніемъ),— мы, русскіе, удобне и ясне, чмъ наши западные братья, могли прозрвать въ дали временъ, загроможденной всякаго рода политическими задачами и вопросами — неотвратимый чередъ вопросовъ о вр, неминуемость настоящихъ событій. Съ той высоты церковно-историческаго созерцанія, на которую послдователи восточнаго вроисповданія поставлены самою непрерывностью вселенскаго преданія, сохраняемаго православною церковію,— намъ, ея недостойнымъ чадамъ, былъ,— безъ всякаго усилія и заслуги съ нашей стороны, а лишь ходя въ ея свтъ,— до прозрачности видимъ весь постепенный историческій ростъ романизма и роковой назрвъ его внутренней лжи, объявившейся наконецъ, воочію всему міру, въ догмат папской непогршимости. Въ смущеніи и недоумніи стоитъ теперь римско-церковное общество предъ итогомъ, подведеннымъ исторіей десяти вкамъ его отдльной отъ Востока церковной жизни… А между тмъ еще задолго до вразумительной постановки вопроса самими событіями раздавались, со стороны Россіи, дружескія предостереженія Западу и указывался край бездны, до котораго непреложно должна была дойти римская церковь, до котораго она дошла и дальше котораго идти уже некуда. Въ трехъ брошюрахъ Хомякова, изданныхъ имъ для западныхъ христіанъ на общедоступномъ европейскомъ язык {Вотъ заглавіе этихъ брошюръ: Quelqies Biots per un chretien orthodoxe sur les communions occidentales, а l’occasion d’une brochure de M. Laurentie. Paris. 1855.— Quelques mots sur les communions occidentales, а l’occasion d’une mandement de Mgr. l’Archevкque de Paris, Leipzig, 1855.— Encore quelques mots d’un chrйtien orthodoxe sur les confessions occidentales, а l’occasion de plusieurs publications religieuses latines et protestantes. Leipzig. 1858.}, какъ въ зеркал отраженъ весь логическій ходъ церковныхъ судебъ Запада,— но гордость западной науки пренебрегла указаніями православнаго русскаго богослова. Да будетъ же теперь иначе,— теперь, когда, такъ сильно подвиглось религіозное_а самосознаніе западно-католическаго общества. Да упразднятся же гордость и высокомріе, застилающія отъ глазъ истину, и да приклонитъ любовь,— безъ которой неполно и односторонне всякое вншнее знаніе,— благосклонный слухъ западныхъ христіанъ къ братскому увщанію съ Востока.

Пишущій эти строки не предъявляетъ притязаній ни на богословскую ученость, ни на званіе представителя восточной церкви. Онъ не занимаетъ никакого мста въ церковной іерархіи, онъ лишь одинъ изъ православныхъ мірянъ, Русскій по происхожденію, и въ его словахъ западно-европейскій читатель можетъ признать только выраженіе мыслей и чувствъ, присущихъ большинству русскаго православнаго общества. Если въ этихъ словахъ, въ то же время, читатель опознаетъ присутствіе истины (какъ мы несомннно надемся), то да не вмнитъ онъ сего въ заслугу ни автору письма, ны самому русскому обществу. Пусть уразуметъ онъ, что эта истина есть только отраженіе свта, неизмнно пребывающаго въ ученіи Православной Церкви и озаряющаго мысленный кругозоръ всхъ, даже послднихъ ея исповдниковъ, каково бы ни было ихъ личное не достоинство.

Религіозное состояніе Запада представлялось намъ до сихъ поръ поистин безотраднымъ и ужасающимъ. Вмсто церкви Христовой, которая не есть ‘царство отъ міра сего’, мы видли именно ‘царство отъ міра’, обреченное суду міра и времени,— какое-то самодержавное духовное государство, съ самодержцемъ-папою, деспотически повелвающимъ совсти,— слдовательно разрушающимъ самое внутреннее существо вры — свободу. Съ другой стороны, вмсто вры, восполняемой, утверждаемой и живимой единомысліемъ, любовью,— всею общею жизнію вселенской церкви, мы видли самочинную, разровненную вру протестантскаго міра, постоянно сгоняемую съ шаткихъ основъ единичной мысли и совсти возбужденною дятельностью раціонализма. Когда Пій IX скликалъ отовсюду сыновъ своихъ на мнимо-вселенскій соборъ, мы встртили сознаніе этого собора какъ наступленіе Божьяго суда надъ римскою церковью. Мы врили, что этотъ соборъ — лебединая пснь романизма, его крайнее выраженіе, его логическое развитіе до абсурда, до безсмыслицы столь вопіющей и явной, что съ ужасомъ отпрянетъ отъ нея всякая мысль и совсть. Но одновременно доносились до нашего слуха неистовые клики: ‘долой вру и церковь’! И чьи же то были клики? Не любимйшихъ ли вождей народныхъ, не представителей ли науки, не борцовъ ли за политическую свободу, за свободу мысли и совсти, за самые дорогіе для человчества интересы? Между христіанскою церковью (какъ она разумлась на Запад) и человчествомъ воздвигалась, очевидно, лютая брань. Понятіе вры (въ томъ вид, какъ она повдана современному римско-католическому міру) отождествилось съ понятіемъ тиранили, а отрицаніе вры съ понятіемъ свободы. Римъ казнился собственнымъ дтищемъ: обожествленіе папы породило безбожіе, лживая вра смнилась безвріемъ, и западный міръ раздлился на два враждебные стана. Съ одной стороны положительная религія, съ ея величавымъ церковнымъ строемъ,— и рядомъ съ ней и въ ней: тснота, мракъ, неволя, насиліе, рабство, отрицаніе самыхъ священныхъ правъ человка, непризнанные и отвергнутые запросы духа. Съ другой стороны: безвріе, съ его знаменемъ свободы и прогресса, простора жизненнаго и нравственнаго, и въ то же время съ его озлобленнымъ, мертвящимъ отрицаніемъ, съ его насиліемъ и бунтомъ, и также съ неудовлетворенными запросами человческаго духа.

Гд же исходъ, спрашивали мы съ горечью и страхомъ, не потому, чтобы мы, православные христіане, не знали: гд истина,— но потому, что недоумвали: какимъ образомъ и откуда пробьется лучъ вры и истины въ эту духовную мглу. Слабые протесты нкоторыхъ латинскихъ епископовъ, предшествовавшіе собору, а отчасти сказанные и на самомъ собор, не удовлетворили насъ: то были жалкія попытки примирить противорчія сдлкой и прежнюю ложь усугубить новой ложью.

Но когда раздалось ваше слово, мужественное и твердое, стало явно, что не оскудло еще силами духа и вры западно-католическое христіанство. Робкія совсти ободрились, православный міръ съ сочувствіемъ и надеждой привтствовалъ имя Деллингера, вмст съ именами его доблестныхъ сподвижниковъ. Вы ступили на историческую почву, на почву церковнаго преданія, и на этомъ пути встрча наша съ вами была неминуема. Если, до изданія программы мюнхенскаго конгресса, мы еще не имли права врить въ освобожденіе ваше отъ тхъ предубжденій противъ восточной церкви, которыя вндряются въ каждаго римскаго католика съ самаго дтства, то мы несомннно поврили въ вашу добросовстность какъ ученаго, какъ служителя науки, всегда готоваго признать и исповдать ея конечные выводы. Въ этомъ добросовстномъ отношеніи къ наук сказывается величіе германскаго духа и лежитъ для Германіи залогъ спасенія,— конечно въ томъ только случа, если это отношеніе къ наук не перейдетъ въ своего рода научное суевріе, отвергающее, во имя вншняго, никогда не полнаго знанія, полнйшее знаніе — внутреннее, воспринимаемое лишь врою и всею духовною цльностью человка.

Состоялся римскій соборъ, провозглашенъ догматъ о непогршимости, о божественномъ авторитет, о безаппелляціонной власти римскаго паны. Казалось бы, что предъ совстью каждаго западнаго католика предстанетъ безотвязный, неумолимый вопросъ: можетъ ли онъ отнын считать себя членомъ римско-католической церкви? ибо если можетъ — значитъ вруетъ въ ея догматы, если же не вруетъ, то стало-быть исключаетъ себя изъ церкви. Казалось бы, что епископы, протестовавшіе противъ сихъ догматовъ на собор, явятся вождями и руководителями совстей и выведутъ ввренныя имъ души изъ римскаго плна… Но исторія, очевидно, ставитъ свои логическія дилеммы не съ тою спшною настойчивостью и неотразимою ясностью, какъ того желала бы отвлеченная мысль человка. Оказывается, что самый вопросъ еще не дошелъ до темнаго сознанія массъ, которое теперь еще усильне затемняется усердіемъ низшаго римскаго клира. Оказывается, что цлые милліоны католиковъ только по имени числятся католиками,— равнодушные къ вр и церкви. Оказывается, что епископы, протестовавшіе на собор, на другой же день посл собора, солгали себ и истин, явившись слугами и орудіемъ, ими же наканун отвергнутой, лжи.

Вы не побоялись грозной анаемы Рима и — благодареніе Богу — вашъ примръ не остался безплоденъ. Если епископы предпочли жребію гонимыхъ за вру — благоразумный и выгодный образъ дйствій государственныхъ сановниковъ, связанныхъ клятвою врности къ своему монарху (такъ и подобаетъ ‘князьямъ церкви’),— если ни одного епископа нтъ съ вами, а народныя массы еще спокойны,— то ваше ими сдлалось сборнымъ кличемъ для всхъ, кто не погрязъ въ равнодушіи къ вр и не способенъ лукавить съ совстью. Какъ ни малолюденъ мюнхенскій конгрессъ въ сравненіи съ численностью римско-католическаго міра, но онъ безспорно событіе всемірно-историческаго значенія и предвстникъ многихъ великихъ событій.

Со времени мюнхенскаго конгресса религіозное самосознаніе Запада вступаетъ въ новый, важный фазисъ. Его программа провозглашаетъ во всеуслышаніе надежду на ‘возсоединеніе съ греко-восточною и русскою церковью’. Съ любовью принимаемъ мы такое выраженіе надежды. Оно налагаетъ на каждаго изъ насъ, членовъ этой церкви, нравственную обязанность содйствовать, по мр силъ, устраненію преградъ, насъ раздляющихъ. Въ сознаніи этой обязанности, спшимъ мы передать на ваше добросовстное разсмотрніе т недоумнія и вопросы, которые возбудили въ русскомъ обществ многіе пункты вашей программы.

Прежде всего обращаетъ на себя наше вниманіе самое названіе, принятое людьми, собравшимися на конгрессъ. Они именуютъ себя старо-католиками, въ отличіе отъ католиковъ, признавшихъ догматъ о папской непогршимости. Такимъ образомъ моментомъ раздленія католиковъ на старыхъ и новыхъ служитъ провозглашеніе этого догмата на римскомъ собор 1870 года: католикъ вчерашній, католикъ до собора,— есть старый, католикъ на другой день собора, подчинившійся его ршенію,— есть новый. Но здсь невольно рождается вопросъ: точно ли ‘новое’ ново и ‘старое’ старо? Есть ли что-нибудь новаго въ исповданіи ново-католика? я дйствительно ли старо то, что старо-католикамъ кажется старымъ? Лтъ семнадцать тому назадъ былъ установленъ Піемъ IX догматъ, обожествляющій Дву Марію,— о ея непорочномъ зачатіи. Не былъ ли этотъ догматъ, въ свое время, оставленъ почти безъ протеста въ римско-католическомъ мір, и именно со стороны тхъ, которые теперь примяли имя старо-католиковъ? Между тмъ самый фактъ признанія римско-католическою церковію догмата — что же онъ былъ, какъ не молчаливое исповданіе догмата о папской непогршимости? Что же онъ былъ, какъ не торжественное признаніе ни практик за папскимъ авторитетомъ права: присоединять единоличною своею властью, не испрашивая согласія всей полноты церкви, новые догматы вры къ однажды утвержденному церковью символу вры? Выходить, что въ теченіи нсколькихъ лтъ, старокатолики исповдывали въ жизни, de facto, то же самое, что продолжаютъ я теперь исдовдывать такъ-называемые новокатолики, и что старо-католики отказываются признать теперь de jure. Очевидно, что для избжанія противорчія, необходимо старо-католикамъ отодвинуть грань своей старины дальше назадъ, и настоящему своему отреченію придать значеніе не на текущій только историческій моментъ, но обратное или ретроспективное. И дйствительно, мюнхенская программа гласитъ, что она отвергаетъ вс догматы (въ томъ числ и догматъ о Дв Маріи), провозглашенные во время первосвященства Пія IX. Отверженіе сихъ догматовъ вполн, конечно, согласно съ истиной, но не заключается ли въ этомъ отверженіи догматовъ, кром осужденія пап ихъ провозгласившему, нкотораго самоосужденія и дли самихъ старо-католиковъ, которыми эти догматы, такъ или иначе, были приняты и исповдуемы? Мы позволяемъ себ напомнить объ этомъ самоосужденіи только потому, что оно не выражено въ программ, и что мы особенно дорожимъ ясностью сознанія въ вопросахъ вры. Одного отреченія отъ лжи, опирающагося на логическіе доводы и на данныя исторической науки, едвали достаточно для усвоенія истинъ религіи, безъ внутренняго обновленія и очищенія духа путемъ христіанскаго самоосужденія… Такъ какъ мы имемъ дло съ врующими христіанами, то нашъ языкъ имъ понятенъ

Но пойдемъ дале. Итакъ старо-католики считаютъ свою старину старе всего царствованія Пія IX. Ища опоры позади себя во времени, они отодвигаются до XVI вка, до тридентинскаго собора и объявляютъ, что ‘остаются на точк зрнія того исповданія, которое содержится въ такъ-называемомъ тридентинскомъ символ (syinboltim) вры г. Такимъ образомъ они одною чертою вычеркиваютъ изъ жизни римско-католической церкви цлыя триста лтъ и обрываютъ ея преданіе на три послдніе вка. Это и понятно. Въ теченіи этихъ трехъ столтій, до папы Пія IX включительно, преданіе римской церкви пребывало неизмннымъ, и на всемъ пространств этого времени не могутъ старо-католики указать ни на одно явленіе, которое состояло бы въ противорчіи съ исповданіемъ римскаго собора 1876 года и отъ котораго приходилось бы отречься ново-католической партіи. Эта трехвковая старина принадлежитъ, по собственному сознанію старо-католиковъ, не имъ, а ново-католикамъ, но нельзя не замтить, что, отлучаясь отъ нея, вы, старо-католики, вмст съ тмъ отлучаете себя и отъ своихъ предковъ.

Какъ бы то ни было, вы ‘остаетесь на точк зрнія того исповданія, которое содержится въ такъ-называемомъ тридентинскомъ символ вры’. Но тридентинскій соборъ представляетъ шаткое основаніе для тхъ, кто, подобно вамъ, ищетъ въ то же время опоры для своего протеста — единств древней нераздльной церви, въ ея прошедшемъ, въ ученіи ея отцовъ и соборовъ до временъ раздленія {Въ программ между прочимъ сказано: ‘Мы признаемъ первенство римскаго епископа въ томъ смысл, въ какомъ, за основаніи Св. Писанія, оно было признано отцами и соборами въ древней нераздльной христіанской церкви‘. Дале: е даже соборъ, который бы… поставилъ себя въ противорчіе съ основными положеніями и съ прошедшимъ (Vergangenheit) церкви не могъ бы издать какія-либо постановленія внутренне-обязательныя для членовъ церкви’. Дале: ‘догматическія ршенія собора въ непосредственномъ вросознаніи католическаго народа и въ богословской наук должны оказываться согласными съ изначальною и преданною врою церкви’.}. Ибо тридентинскій соборъ есть воплощенное отрицаніе и ученія, и преданія этой самой древней нераздльной церкви. Состоявшись безъ участія церквей Востока, не призваваемый и отвергаемый ими какъ вселенскій, тридентинскій соборъ противорчивъ существеннымъ нравственнымъ основаніямъ воспоминаемаго вами же, вселенскаго церковнаго единства — самымъ своимъ притязаніемъ на вселенскомъ. Разв, повторяя латинское Credo, этотъ соборъ не подтвердилъ и не освятилъ точно такое же дйствіе римской церкви, выразившееся въ самовольной надбавк догмата о происхожденіи Св. Духа къ Никео-Константинопольскому символу, какое дозволила себ та же церковь въ 1870 году, присочинивъ къ тому же символу еще новые догматы? Если послдній римскій соборъ подлежитъ осужденію за его самовольную вставку догматовъ, несогласныхъ съ сознаніемъ и ученіемъ древней нераздльной церкви, то нельзя, безъ оскорбленія законовъ логики, не признать подлежащею таковому же осужденію и самовольную вставку догмата Filioque, учиненную римскою церковью безъ вдома и согласія цлой восточной половины христіанскаго міра, и также — вопреки сознанію Средней нераздльной церкви, выраженному на всхъ ея вселенскихъ соборахъ. Но тридентинскій соборъ не произнесъ этого осужденія и не могъ произнесть, потому что своимъ подтвержденіемъ римскаго Credo и собственнымъ притязаніемъ на вселенскость, онъ самъ снова заклеймилъ латинскую церковь грхомъ гордости и властолюбія, признавъ въ ней одной все единство, всю святость, всю полноту церкви вселенской,— слдовательно самъ снова впалъ въ противорчіе съ ученіемъ древнихъ отцовъ и соборовъ, на свидтельство которыхъ вы, однако, ссылаетесь.

Если съ одной стороны тридетинское исповданіе и излагаетъ правильно ученіе церкви о состав іерархіи (на что вы именно въ программ указываете) {‘Мы отвергаемъ ученіе, заключающееся въ ватиканскихъ декретахъ’ (о пап), а какъ противорчащее тридентнескому канону, по которому божественное учрежденіе іерархіи состоитъ изъ епископовъ, священниковъ и діаконовъ’. Программа п. II.}, то, съ другой стороны (это вамъ также должно быть извстно) тридентинское исповданіе не содержитъ въ себ никакого положительнаго отверженія или отрицанія папскихъ притязаній или папской практики: оно совершенно объ нихъ умалчиваетъ. Но еслибы даже и признать за тридентинскимъ канономъ намреніе ослабить папскій авторитетъ, то можно ли придавать этой попытк какое-нибудь значеніе посл той оговорки, которую удалось папскимъ легатамъ вставить въ конц декретовъ, при послднемъ ихъ чтеніи и безъ сопротивленія со стороны собора, и которая гласитъ, что постановленія соборныя ни въ какомъ случа не могутъ быть истолкованы въ ущербъ власти св. престола {Histoire du Concile de Trente, par. F. Bungener, t. И, 1 VI, p. 396: Omnia ‘l singula sub quibuscuuique clausulis et verbis… ita decreta fuisse, ut in his salva semper auctoritas Sodis apostolicae et sit, et esse intelligatur‘.}? Что же это значитъ, какъ не сохраненіе за властью римскаго папы ея тогдашняго status quo, какъ не сознаніе собора, что авторитетъ папы стоитъ вн его юрисдикціи? И могло ли быть иначе, когда съ одной стороны соборъ не предалъ уничтоженію, ни даже осужденію актовъ флорентійскаго собора, заключающихъ въ себ, какъ въ зерн, новйшій догматъ о папской непогршимости, съ другой стороны призналъ необходимымъ для авторитета своихъ декретовъ санкцію папскаго авторитета, и какъ низшій къ высшему препроводилъ ихъ къ нему на конфирмацію? О томъ же, что исповданіе тридевтинскаго собора, въ смысл ослабленія папской власти, не выражало собою сознанія всего римско-церковнаго міра и не имло никакого практическаго примненія, едвали нужно и говорить посл того, какъ вы сами выключили цликомъ вс три послдніе вка изъ жизни и преданія римско-католической церкви.

Вы видите, милостивый государь, что ‘точка зрнія’ тридентинскаго собора представляетъ для старо-католиковъ ненадежную точку опоры, потому что и самъ онъ стоитъ на основаніи ложномъ. Эта старина не выводитъ ихъ на путъ вселенскаго непрерывнаго преданія, не возстановляетъ полноты единства съ ‘ученіемъ отцовъ и соборовъ древней нераздльной христіанской церкви’, ее очищаетъ старо-католиковъ отъ грха гордости и властолюбія, заразившаго римскую церковь. Приходится снова уйти въ глубь временъ, поискать старины иной, древнйшей. Но гд же остановиться? Не на флорентійскомъ ли собор, провозгласившемъ римскаго первосвященника ‘главою всей церкви и учителемъ всхъ христіанъ’ (totius Ecclesiae capot et omnium christianorum doctorem)? Не на Иннокентіи ли III? не на Григоріи ли VII? не на Адріан ли II, или Никола I, своими притязаніями на главенство и господство возмутившими нравственныя основы вселенскаго единства и положившими начало раздленію Востока и Запада? Еслибы старо-католикъ нашихъ дней вздумалъ признать свое исповданіе (относительно авторитета римскаго престола) тождественнымъ съ тмъ, которое возвщалось съ римской каедры уже во второй половин IX вка, то онъ не имлъ бы никакого права отрицаться догматовъ Пія IX. Не была ли разв вся исторія римской церкви, въ теченіи цлой тысячи лтъ ея раздльнаго съ Востокомъ существованія, постепеннымъ, но за то послдовательнымъ, неуклоннымъ развитіемъ одной и той же доктрины въ жизни и дйствіяхъ? Не она ли, эта доктрина, составляетъ жизненное начало того безспорно величаваго, всемірно-историческаго явленія, которое объемлетъ собою боле десяти столтій и именуется папствомъ? Разв все это не доказано безконечное число разъ самими историками Запада, и еще недавно, такъ убдительно и блистательно, знаменитою книгою ‘Януса’ {Der Papst end das Concil, yon Janos. Leipzig. 1869.}? Не Янусъ ли, проводя послдовательно, съ безпощадной силой, свой аналитическій ножъ по всей исторической жизни латинской церкви, обличаетъ въ ней всюду, на всемъ пространств вковъ со времени раздленія церквей, присутствіе того остраго яда, который онъ называетъ папизмомъ?

Итакъ папизмъ въ IX вк, папизмъ въ XIX, папизмъ въ Средніе вка, непрерывное преданіе папизма въ теченіи тысячелтія, смнившее непрерывное преданіе вселенской церкви! Не оказывается ли поэтому, что ново-католики не исповдуютъ ничего новаго, чего бы явно или тайно, словомъ или дломъ, сознательно или несознательно, отдльно или implicite, не исповдывала латинская церковь — изъ глубокой старины десяти столтій? И наоборотъ: не очевидно ли, что старо-католики, если хотятъ отдлиться отъ ново-католиковъ, должны отдлиться отъ самого этого десяти-вковаго исповданія, должны отступить еще глубже назадъ, за предлы роковаго тысячелтія, къ вкамъ истиннаго вселенскаго единства?

Пій IX не сказалъ ничего новаго, что бы не было очень старо. Вообще намъ непонятно то ожесточеніе, съ которымъ относится къ этому несчастному пап старо-католическая партія. Что такое Пій IX въ сравненіи съ Иннокентіями, Григоріями и прочими великанами папства, основателями его могущества? Не сама ли воплощенная кротость? Намъ видится даже особенное дйствіе Промысла именно въ томъ, что догматъ о непогршимости,— это чудовищное исчадіе чудовищной сатанинской гордости,— провозглашенъ папою едвали не самымъ добродтельнымъ, смиреннымъ и простодушнымъ изо всхъ папъ, занимавшихъ римскій престолъ въ теченіи десяти столтій. Нтъ никакой возможности приписать это провозглашеніе его личному горделивому похотнію, его личной жажд владычества, мощи и славы. Онъ,какъ хрустальный, безукоризненно прозрачный сосудъ, есть носитель не своей, а исторической идеи папства, во всей ея безпримсной чистот, отршенной отъ случайностей личнаго характера и даже времени,— въ ея абстракт. Въ Средніе вка, воплощаемая въ жизнь и дло, она не очень нуждалась въ теоретическомъ опредленіи: она жила, и потому можетъ-быть и не была всегда ясна для отвлеченнаго религіознаго сознанія,— но тмъ-то и была опасна для совсти. Теперь же, когда она перестала быть живою дйствительностью, ея выраженіе въ формул догмата являетъ, съ ясностью зеркала, всю полноту лжи, которой такъ долго служилъ и поклонялся и которою такъ долго отравлялся человческій духъ на Запад. Можетъ ли Пій IX отказаться отъ этого догмата, не отрекшись, въ то же время, отъ самого себя, какъ папы — преемника длиннаго ряда папъ,— отъ тысячелтняго преданія, отъ всего завщаннаго ему историческаго наслдства? Допустивъ иной исходъ для собора 1870 года, онъ подписалъ бы самъ себ смертный приговоръ, онъ произнесъ бы осужденіе своимъ предшественникамъ и всмъ десяти вкамъ исторической жизни папства. Онъ не могъ этого сдлать, и когда, тснимый отовсюду натискомъ вншней грубой силы, а также и силы духовной — науки, раціонализма, цивилизаціи,— онъ, дряхлый, немощный старецъ, противопоставляетъ этому натиску свое non possutnus, онъ логически правъ: въ этомъ его отказ идти на сдлку есть своего рода нравственное величіе,— и въ то же время залогъ спасенія для западнаго міра. Нтъ ничего вредне и губительне сдлки, а какъ охотно пошли бы на сдлку съ Піемъ IX и государи, и князья церкви, и милліоны людей, только бы обмануть свою совсть и успокоиться вещественно и духовно!

Слдовательно вина не въ пан Пі IX, а въ папизм. Но что такое папизмъ по отношенію къ римскому католичеству? Есть ли это явленіе только случайное, чужеродное, которое легко выдляется изъ общей жизни латинской церкви,— наростъ удобоотскаемый? Не есть ли, напротивъ того, папизмъ духовно-органическое начало, проникшее собою все существо римско-католической церкви,— ядъ, отравившій плоть и кровь? Казалось бы излишнимъ предлагать этотъ вопросъ людямъ, закаленнымъ въ знаніи исторической науки, я которые, въ теченіи всей тысячелтней исторіи римско-католической церкви посл раздленія церквей, могли отыскать, въ оправданіе своего протеста противъ римской доктрины о папств, только одинъ единственный фактъ, одно церковное свидтельство, именно тридентинское исповданіе,— да и то, какъ разъяснено выше, лишенное всякаго значенія. Однакоже, судя по программ мюнхенскаго конгресса, есть, къ сожалнію, поводъ полагать, что старо-католики не отдаютъ себ до сихъ поръ точнаго отчета въ историческомъ и нравственномъ объем своего протеста. Такъ въ 3-мъ пункт программы говорится: ‘мы стремимся, при содйствіи богословской науки, къ церковной реформ, которая, въ дух древней церкви, должна уничтожить ныншніе недостатки и злоупотребленія ‘.

Уничтожить ныншніе недостатки…. Но разв они ныншніе, а не давнишніе, не постоянно присущіе римско-католической церкви въ теченіи десяти вковъ! Ссылаемся опять на книгу Януса, какъ на авторитетъ конечно полновсный въ глазахъ членовъ мюнхенскаго конгресса, на первые два пункта самой программы и на указанные нами выше предлы старины, искомой старо-католиками. Недостатки! Разв доктрина о папской непогршимости, извращающая основную истину христіанской вры, противорчащая, по словамъ самой же программы, и Св. Писанію, и ученію древней вселенской церкви — только недостатокъ, который римская церковь можетъ легко исправить, а не органическій порокъ, называемый папизмомъ, отъ котораго надлежитъ ей очиститься не наружно только, но и внутренно? Разв догматъ о Папской божественности есть только, то-есть практическое уклоненіе отъ чистоты начала, а не ложь самого начала? Не подумайте, что мы только привязываемся къ выраженіямъ. Намъ слишкомъ близко лежитъ на сердц довести затронутые вами вопросы до возможно полной ясности и разсять раздляющія насъ съ вами недоразумнія. Позвольте же васъ спросить: отрекаясь отъ догматовъ, провозглашенныхъ римскимъ соборомъ 1870 года, продолжаете ли вы, напримръ, вмст съ католиками, исповдующими эти догматы, признавать папу распорядителемъ какого-то излишка благодати, образуемаго сверхтребуемыми заслугами святыхъ и дающаго ему возможность раздавать эту излишнюю благодать гршникамъ, въ вид индульгенцій? Мы не сомнваемся въ вашемъ отвт, потому что не сомнваемся въ вашемъ искреннемъ уваженіи къ логик: вашъ отвтъ будетъ отрицателенъ, и инымъ быть не можетъ уже потому, что чудовищное ученіе о резервномъ фонд благодати (по выраженію Хомякова), состоящемъ въ исключительномъ распоряженіи папы, связано неразрывно съ отвергаемой вами римской доктриной о божественной власти папы, какъ главы церкви и намстника Христа. Но если прослдить въ подробности все вроученіе римско-католической церкви, ея церковные обряды, обычаи и самое богослуженіе, то не найдется ли отраженія отвергаемой вами римской доктрины и въ другихъ отдлахъ ея вроученія, и въ обычаяхъ, и въ богослуженіи? Не обличится ли отрава папизма во всемъ, такъ сказать, тл церковномъ? Безъ сомннія да, и вы поэтому уже не можете не признать органическаго свойства за тмъ зломъ, которое называется папизмомъ, а признавая это свойство, вы уже не можете считать его только ‘ныншнимъ недостаткомъ’, съ которымъ легко раздлаться однимъ логическимъ умозаключеніемъ, вы не можете, отрекаясь отъ догматовъ римскаго собора 1870 года, не отречься въ то же время и отъ всего того, что ученіе, выраженное теперь въ догматахъ, внесло когда-либо въ духъ и жизнь римской церкви, еще до облеченія своего въ догматическую форму,

И вы дйствительно отрекаетесь. По крайней мр всякое сомнніе въ томъ непозволительно, и неопредленность выраженій въ 3-мъ пункт программы теряетъ все свое значеніе въ виду торжественныхъ вашихъ словъ въ той же программ, въ 1-мъ и 2-мъ пунктахъ, гд вы говорите: ‘мы твердо держимся древняго устройства церкви и отвергаемъ поэтому всякую попытку отнять у епископовъ право непосредственнаго и самостоятельнаго ^правленія помстными церквами. Мы отвергаемъ ученіе, содержащееся въ ватиканскихъ декретахъ’ (слдовательно не одного 1870 г., а безъ различія времени), ‘по которому папа есть единственный, Богомъ поставленный представитель церковнаго авторитета и іерархической власти. Мы признаемъ первенство римскаго епископа въ томъ смысл, въ какомъ оно, на основаніи Св. Писанія, было признано отцами и соборами въ древней нераздльной христіанской цер‘. Можетъ ли отреченіе быть полне?

Такъ казалось бы, такъ должно бы быть. Но вотъ что читаемъ мы въ первыхъ строкахъ вашей программы: ‘сознавая свои религіозныя обязанности, мы остаемся врными древней католической вр, въ томъ вид, въ какомъ она засвидтельствована Св. Писаніемъ и преданіемъ, и остаемся врными древнему католическому богослуженію. Мы считаемъ себя поэтому полноправными членами католической церкви и не позволяемъ лишать насъ церковнаго общенія, ни проистекающихъ изъ этого общенія церковныхъ и гражданскихъ правъ. ‘Мы объявляемъ ни на чемъ не основаннымъ и совершенно произвольнымъ то церковное лученіе, которому насъ подвергли изъ-за нашей врности вр (Glaubenstreue), и потому это отлученіе нисколько не препятствуетъ добровольному участію нашему въ церковномъ общеніи‘.

Какъ? Вы не признаете папу тмъ, чмъ онъ самъ себя признаетъ, и негодуете — зачмъ онъ лишаетъ васъ общенія съ собою и съ тми, кто съ нимъ одной мысли и вры? Вы отрицаете папизмъ и хотите, чтобы церковь, папизмъ исповдующая (а другой католической церкви на Запад не существуетъ), съ своей стороны не отрекалась отъ васъ? Вы недовольны, что папа отлучилъ васъ, посл того, какъ вы сами отъ него отлучились или врне отлучили его отъ себя? Но вдь это — contradictio in adjecto. Но вдь церковное общеніе предполагаетъ единеніе въ вр, иначе оно немыслимо, иначе нтъ церкви, ибо въ единств вры заключается самое основаніе церкви. А между вами и римскою церковью разв существуетъ это единеніе въ вр? Вруете вы разв въ т догматы, въ которые она вруетъ, и не отвергаете ли вы ихъ, напротивъ, какъ несогласные съ вашею врою? Если не вруете и отвергаете, то отлученіе, которому римская церковь васъ подвергла, не только не произвольное, но совершенно правильное, логически неизбжное и, скажемъ прямо, для васъ желанное, ибо свидтельствуетъ предъ всмъ міромъ о вашей правд. Если вы считаете себя сохранившими врность древней вселенской вр, то хотя бы римская церковь сама приглашала васъ къ общенію съ собою, вы должны были бы отказаться отъ общенія съ нею, какъ съ измнившею этой вр. Но если вы полагаете, что ваше вроисповданіе не препятствуетъ вашему ‘добровольному общенію’ съ римскою церковью, то стало -быть между вами и ею нтъ существеннаго разномыслія. Однакожъ такъ ли это? Разв ваше разномысліе съ нею касается какого-нибудь обряда, дисциплинарнаго правила, или другаго случайнаго явленія? Разв вопросъ о папской непогршимости и власти не есть вопросъ вроученія? А при разномысліи въ вроученіи могутъ ли разномыслящіе составлять одну церковь?

Нтъ, вы находитесь вн церкви, той церкви, которая именуется римско — католическою, иметъ во глав своего римскаго первосвященника и полное вншнее устройство, бы вн ея, какъ и она вн васъ. Это вы должны признать гласно и неукоснительно, въ этомъ одномъ заключается ваша правда и ваше право на надежду общенія съ другими церквами, которыя, съ своей стороны, пребываютъ вн общенія съ Римомъ. Въ противномъ случа да позволено будетъ усомниться въ чистосердечіи вашего отреченія отъ римской лжи и въ ясности вашего религіознаго сознанія.

Итакъ, вы уже не въ римской церкви, но и сами не составляете церковь. Правда, вы объявляете, въ своей программ, что ‘не позволяете себя лишать ни церковнаго общенія, ни проистекающихъ изъ этого общенія церковныхъ и гражданскихъ правъ’, потому что, ‘оставаясь врными древней католической вр и древнему католическому богослуженію’, вы ‘считаете себя полноправными членами католической, церкви’. Но какой же церкви вы члены? Что разумете вы подъ словомъ ‘католическая’ (то-есть по русски вселенская) церковь? Ту ли мстную церковь, или западно-христіанскую церковную общину, которая, въ теченіи вковъ, носитъ названіе римско-католической и входитъ въ составъ римскаго патріаршества? Или же ту ‘единую, святую, соборную (католическую) и апостольскую церковь’, о вр въ которую говоритъ Никео-Константинопольскій символъ, которой глаза Христосъ (а не папа), которая хранитъ и блюдетъ неизмннымъ, во всей чистот, ученіе Спасителя и апостоловъ? Но ‘ели вы принадлежите къ исповданію сей единой истинной церкви, то вы не можете признавать себя членомъ современной римско-католической церкви, ибо, по вашему собственному сознанію, ученіе послдней несогласно ни ‘съ Св. Писаніемъ, ни съ преданіемъ, ни съ ученіемъ древней церкви вселенской’. Нельзя же, въ одно и то же время, принадлежать къ вселенскому церковному единству и считаться членомъ церкви, оторвавшейся отъ церковнаго единства, какъ нельзя въ одно и то же время исповдывать два равные символа вры и два ученія, взаимно себя исключающія.

Вы скажете: мы конечно стоимъ вн современной римской церкви, принявшей догматъ о папской божественности, но мы одно съ тою римско-католическою церковью, которая иметъ исповданіе общее со всею древнею вселенскою церковью: мы ея члены. Но такой римско-католической церкви не существуетъ уже со времени раздленія церквей, которое потому и послдовало, что церковная римская община учредила у себя исповданіе не общее съ древнею вселенскою церковью. Та западная христіанская церковь, которая состояла въ полномъ единств вры и ученія съ древнею вселенскою церковью и которой членами вы себя считаете, прекратила свое земное бытіе уже около тысячи лтъ. Слдовательно, вы члены церкви не живущей и не дйствующей на земл, не сообщающейся съ вами благодатью таинствъ? Слдовательно, церковь истинная, вопреки общанію Спасителя, уже не пребываетъ въ мір, во образ видимой земной церкви? Такъ вытекаетъ изъ вашихъ словъ, потому что вы не указываете: гд именно, въ какой мстной церковной общин, кром римско-католической, продолжаетъ еще жить, въ наше время, истина ‘древней’ церкви,— а что ея, этой истины, уже не обртается боле въ современной церкви римско-католической, исповдующей папскую непогршимость,— это вы уже сами выразили неоднократно.

Мы, православные, знаемъ: гд продолжаетъ пребывать истинная церковь, но вамъ, при недостатк этого знанія, или при желаніи разршить вопросъ помимо Востока, въ предлахъ одного Запада, приходится путаться,— извините насъ за рзкость выраженія,— въ безвыходныхъ противорчіяхъ. Вы вынуждены искать себ опоры въ одномъ историческомъ воспоминаніи о вселенской церкви, когда-то, за десять вковъ, существовавшей и на Запад, но теперь уже не существующей. Слдовательно вы вынуждены: съ одной стороны — допустить противное христіанской вр предположеніе, что преданіе церкви вселенской и дйствіе въ ней Божіей благодати могли подвергнуться десятивковому перерыву, съ другой стороны — довольствоваться какимъ-то мысленнымъ и духовнымъ общеніемъ съ сею когда-то бывшею церковью. Но такого предположенія вы, конечно, допустить не можете, не можете и довольствоваться такимъ абстрактнымъ общеніемъ. Потому-то, удовольствовавшись одной оговоркой о принадлежности вашей къ истинной, католической церкви, вы въ то же время настаиваете на принадлежности вашей къ церкви — католической, исповдующей лживые догматы. Да, милостивый государь, вы хотите принадлежать (и стало-быть считаете для себя возможнымъ принадлежать) именно къ этой римской, а не къ другой церкви — именно къ, потому, что вы

требуете для себя современныхъ, связанныхъ съ принадлежностью къ этой церкви, церковныхъ и гражданскихъ правъ. Понятно, что вы можете сказать государству: ‘мы отдляемся отъ римской церкви въ исповданіи вры, а потому разрываемъ общеніе съ нею и образуемъ отдльную христіанскую общину: признайте наше право на гражданское существованіе, оградите намъ свободу совсти и богослуженія’. Но требовать для себя правъ во имя принадлежности къ церкви, къ которой вы не принадлежите единствомъ вроисповданія и отъ которой вы сами себя отлучили — это понять нсколько затруднительно.

Что-нибудь одно:

Или вы не придаете особеннаго значенія догматамъ о папскомъ авторитет и не считаете ихъ достаточно важнымъ поводомъ къ разрыву съ римскою церковью… Но допустить такое заключеніе трудно, въ виду вашихъ же отзывовъ о совершенномъ противорчіи сихъ догматовъ съ ученіемъ ‘древней нераздльной христіанской церкви’ — противорчіи до того явномъ, что еще до облеченія этой римской доктрины въ форму догматовъ, выражаясь еще только въ притязаніяхъ и въ дйствіяхъ Рима, она уже съ IX вка стала подготовлять распаденіе древней, такъ часто вспоминаемой вами, нераздльной вселенской церкви.

Или же — и это кажется вроятне — вы имете свое особенное понятіе объ основаніяхъ того божественнаго установленія, которое называется церковью. Ваши настойчивыя требованія участвовать въ общеніи съ папою и съ общиной, исповдующей его божественность, а также и нкоторыя другія выраженія программы даютъ, повидимому, нкоторое право заключать, будто церковь, по вашему мннію, есть союзъ по преимуществу вншній, а не внутренній,— что-то въ род общества, принадлежность къ которому познается по какимъ-то наружнымъ условнымъ признакамъ… Такое мнніе, впрочемъ, весьма возможно между западными католиками и иметъ свое историческое оправданіе, свой raison d’etre въ ученіи и практик римско-католической церкви. Посл того, какъ Римъ, чрезъ самовольное измненіе символа вры безъ вдома и согласія церквей Востока, призналъ въ себ одномъ святость и власть, принадлежащія лишь всей полнот церковной, онъ естественно долженъ былъ исказить въ себ самую идею церкви. Вмсто истины, любви и свободы, составляющихъ ея внутреннюю органическую сущность, Римъ поставилъ и не могъ не поставить: господство вншняго авторитета, подвластность совстей, условное соглашеніе. Для Рима лишь тотъ въ церкви, кто покоряется пап, а потому ‘съ той поры, какъ римскій міръ отдлился отъ общаго исповданія церкви,— говоритъ русскій упомянутый нами богословъ,— церковная жизнь (въ ея истинномъ, вышеобъясненномъ смысл) прекратилась для цлой половины христіанскаго міра: мсто церкви на Запад заняла духовная римская имперія ‘впослдствіи раздробленная протестантскою республикою’. Эти слова, писанныя пятнадцать лтъ назадъ, можетъ-быть оскорбятъ религіозное чувство не только ново,но и старо-католиковъ, покажутся имъ или клеветою, или парадоксомъ. Но вотъ что недавно напечаталъ въ своей книг епископъ Маре (Maret), одинъ изъ противниковъ догмата о папской непогршимости, въ книг изданной имъ наканун собора 1870 года, именно съ цлью возстановить въ религіозномъ сознаніи западныхъ христіанъ истинное понятіе о церкви. Вотъ къ какому опредленію приходитъ онъ посл долгихъ изслдованій и размышленій: ‘церковь есть первосвященническая монархія, ограничиваемая епископской аристократіей’ {L’eglise est une monarchie pontificale, temperee par l’aristocratie episcopale. Maret. Du Concile geneal. T. I, p. XXII 113, 117, 129 etc. Paris. 1869.}.

Не заключается ли, въ самой возможности подобнаго опредленія, полнйшаго самоосужденія западно-католическому ученію и практик,— полнйшаго оправданія мннію русскаго богослова? Если церковь есть монархія или иная государственная форма бытія, тогда конечно нечего много и разсуждать о,] единств совстей, о согласіи въ вр и тому подобныхъ нравственныхъ основаніяхъ церковныхъ, признаваемыхъ православнымъ ученіемъ. Западные католики могутъ лишь спорить о томъ: удержать ли форму монархическую, замнить ли ее республикой, удовольствоваться ли конституціей на аристократическомъ или демократическомъ начал. И въ самомъ дл, въ преніяхъ, послдовавшихъ на мюнхенскомъ конгресс, почти нтъ и рчи о внутренней иде церкви, объ ея духовно-органической сущности, а на первый планъ выступаетъ забота о вншней церковной организаціи, на основаніи ‘демократическаго принципа’.

‘Монархія,’ ‘аристократія,’ ‘демократія’! Какъ чуждо звучатъ эти слова въ примненіи къ Христовой церкви, царству не отъ міра сего, о которомъ сказано, что въ немъ ‘нсть ни рабъ, ни свободъ, но вси едино о Христ’!

Какъ странно слышать вс эти пренія намъ, членамъ православной церкви, по ученію которой, недавно вновь всенародно засвидтельствованному восточными патріархами, ‘хранителемъ благочестія въ церкви не одна іерархія, но самое тло церкви, т. е. самый народъ’. Они же свидтельствуютъ, что іерархія и мірскіе члены церкви связаны между собою не отношеніями власти и подчиненія, но ‘любви и усердія къ общей матери церкви въ единств вры {Отвтъ восточныхъ патріарховъ на окружное посланіе папы Піа IX, 6 мая 1848 г., изданный въ русскомъ перевод въ С.-Петербург въ 1850 г.}.

Но не таково ученіе и не такова была тысячелтняя жизнь римско-католическаго церковнаго міра. Не удивительно поэтому, что чистота понятія о церкви является поврежденною и затемненною, даже въ тхъ западныхъ христіанахъ, которые отрекаются нын отъ римскихъ новйшихъ догматовъ. Понятно поэтому и притязаніе старо-католиковъ на безпрепятственное общеніе съ римскою церковью, съ которой они разобщены въ существенныхъ основаніяхъ вры, понятно и то, что одновременно съ выраженіемъ надежды на возсоединеніе съ восточною церковью, они заявляютъ о своемъ вроисповдномъ единств съ утрехтскою церковью, и о своемъ ожиданіи ‘постепеннаго соглашенія съ прочими христіанскими вроисповданіями, въ особенности съ протестантскими церквами‘ и проч.

Относительно утрехтской церкви, старо-католики, конечно, правы: между ними и ею нтъ никакихъ противорчій, и именно потому, что утрехтская церковь находится въ такомъ же противорчіи сама съ собою, въ какомъ и старо-католики. Она также и отвергается и держится папы, и разобщаясь съ римскою церковью въ ученіи и догматахъ, ищетъ съ нею общенія. ‘Безглавая церковь’, писалъ еще въ 1858 году Хомяковъ къ утрехтскому епископу Лоосу (Loos) {Мы постараемся вскор обнародовать это письмо въ Германіи.}, ‘безглавая церковь, вы обращаетесь къ схизматической глав съ мольбою, чтобы она благоволила пристать къ вашему тлу и дать вамъ ту полноту бытія, которой вы не имете. Нтъ, не такъ бы стало дйствовать общество увренное въ себ и въ своихъ правахъ, еслибы оно сознавало, что эти права идутъ отъ Бога, а не отъ людей’.

Что же касается до протестантскихъ церквей, сближеніи съ которыми старо-католики ‘ожидаютъ подъ условіемъ необходимыхъ реформъ, при помощи науки и развитія христіанской культуры’, то не странно ли это названіе протестантскихъ общинъ церквами, рядомъ съ упоминаніемъ о церкви вселенской, о церкви греко-восточной, даже о церкви римско-католической? Ибо протестантизмъ не искажаетъ только, подобно Риму, понятіе о церкви, но отрицаетъ самое начало, какъ въ ученіи, такъ и въ жизни. Возмущенный, и справедливо, тою подвластностью пап, которую Римъ выдавалъ за единство церковное, протестантизмъ не возсоздалъ истиннаго единства и не понялъ его, а только выступилъ на волю и разсялъ церковное римское стадо. Если вы уже однажды признали истиннымъ основаніемъ вашей вры — ‘св. непрерывное преданіе и ученіе соборовъ древней нераздльной христіанской церкви’, то въ силу какого логическаго скачка можете вы искать соединенія съ протестантскими, какъ вы выражаетесь, церквами, отвергающими именно св. преданіе и соборы? Какимъ обрывомъ вы, старо-католики, можете призывать къ себ въ союзники тхъ, которыхъ особенность заключается именно въ отрицаніи этой, священной для васъ старины? Не потому ли можетъ-быть, что вамъ нужны не столько единомысленники въ вроученіи, сколько именно союзники въ вашемъ новомъ церковно-политическомъ положеніи?… Нельзя также оставить безъ замчанія, хотя бы и мимоходомъ, надежду, возлагаемую на науку и культуру. Мы высоко цнимъ я то, и другое. Но вдь не наук и культур только открывается божественная истина, и открывалась, ну хоть бы въ первыя времена христіанства,— чему имется ‘цлый облакъ свидтелей’ по выраженію апостола Павла. И неужели масса людей, не облагодтельствованныхъ ни наукой, ни культурой (составляющими еще, такъ сказать, аристократическое достояніе), остается непризванною въ церковь Божію?

Къ какому же окончательному выводу должны мы придти посл внимательнаго и подробнаго разсмотрнія основныхъ положеній старо-католической программы? Она не дала намъ отвта на самый главный, самый существенный вопросъ: что же такое старо-католики? гд они и съ кмъ они? Т внутреннія противорчія, которыя достаточно обнаружены нами въ вашей программ и въ которыхъ мы нисколько не думаемъ винить васъ лично, свидтельствуютъ, что вы, старо-католики, лишены всякой твердой почвы, всякой логической опоры для того положенія въ церковномъ мір, которое вы теперь занимаете или хотите занимать. Вы даже не стоите, а колеблетесь, вы не на пути, а на распуть. Иначе и быть не можетъ посл римскаго тысячелтняго духовнаго плна, въ которомъ пребывалъ христіанскій Западъ, но именно для полноты вашего духовнаго освобожденія и необходимо вамъ вооружиться ршимостью — безъ малодушія и высокомрія, безъ пристрастія и предубжденій, покориться честно и добросовстно всмъ логическимъ послдствіямъ вашего протеста.

Вы на распуть и вы колеблетесь, а между тмъ, не выступая изъ предловъ вашей же собственной программы, можно указать вамъ на тотъ спасительный свточъ, который одинъ озаряетъ путь къ истин. Вы и сами на него указываете, но еще не вошли въ область его свта. Имйте же мужество слдовать за нимъ неуклонно.

Этотъ свточъ свтать въ тхъ вашихъ словахъ, въ которыхъ вы излагаете основаніе вашего протеста. Вы протестуете противъ римско-католическаго ученія, облеченнаго недавно въ форму догматовъ, на томъ основаніи, что это ученіе ‘несогласно ни съ Св. Писаніемъ, ни съ преданіемъ, ни съ первоначальною врою, ни съ сознаніемъ древней христіанской вселенской церкви, выразившимся въ ученіи отцовъ и соборовъ еще во времена ея нераздльности.‘ Будьте же послдовательны: въ недостатк послдовательности вся ваша слабость.

Что же такое старо-католики? Какую старину они разумютъ? Конечно только ту, которая согласна ‘съ Св. Писаніемъ, преданіемъ, врою и ученіемъ древней нераздльной вселенской церкви‘. Инаго отвта и быть не можетъ посл вышеприведеннаго основанія вашего протеста. Къ какому же времени слдуетъ отнести эту старину въ жизни римско-католическаго міра? Конечно, только ко временамъ ‘церковной нераздльности‘, такъ какъ самое раздленіе церкви произошло вслдствіе самовольнаго измненія латинскою церковью вроисповднаго символа древней вселенской церкви, т.-е. вслдствіе отступленія латинской церкви отъ той вры и того ученія, которыя ваша же программа признаетъ единственно истинными.

Слдовательно, чтобы не быть въ противорчіи съ основаніемъ вашего же собственнаго протеста, вы должны отречься отъ всего ученія и всей жизни римско-католическаго міра со времени раздленія церквей. Однакоже этого отреченія вы не произносите, да и на дл не отрекаетесь, требуя для себя права продолжать общеніе съ настоящею римскою церковью.

Гд же вы и съ кмъ вы?

Гд вы и съ кмъ вамъ быть должно — это также разршается основаніемъ вашего протеста: въ той церкви и съ тми, которыхъ исповданіе согласно ‘съ первоначальною врою, съ преданіемъ и съ ученіемъ отцовъ и соборовъ древней нераздльной христіанской Изъ этого силлогизма вы выдти не можете. Тмъ не мене вы обращаетесь къ той церковной общин или мстной церкви, которую вы только что сами обличили въ несогласіи съ древнимъ церковнымъ вселенскимъ ученіемъ, и объявляете, что несмотря даже на отлученіе, которому она васъ подвергла, вы сами себя отъ нея не отлучаете. Такъ какъ церковное общеніе есть выраженіе единства въ вр и дух, то стало-быть вы вруете одинаково съ римскою церковью, т.-е. несогласно съ ученіемъ древней вселенской церкви. Но это бы противорчью основанію вашего протеста, а потому, несмотря на ваше желаніе общенія съ Римомъ, вы, въ силу вашего протеста и въ силу фактическаго отлученія васъ римскою церковью, пребываете теперь вн римской церкви.

Въ какой же вы церкви?

Та западная христіанская церковь, которая врила и исповдывала ‘согласно съ Св. Писаніемъ, врою и ученіемъ древней вселенской, еще нераздленной церкви’, прекратила свое бытіе на Запад уже тысячу лтъ назадъ. Другой церкви, врующей и исповдующей съ ней согласно, на Запад въ наше время не существуетъ. Но если вы вруете въ истину древней вселенской церкви, то вы вруете и должны врить, что обтованіе Спасителя о Своей церкви непреложно, что явленіе истины на земл, дарованное Христомъ во образ единой, святой, апостольской церкви, не могло прекратиться, что не можетъ, даже на короткое время, исказиться ея ученіе, ни прерваться непрерывность св. преданія. Однимъ словомъ, что должны же гд-нибудь, въ какой-нибудь видимой частной церкви, сохраниться во всей неприкосновенности и чистот: ‘святая первоначальная вра, св. вселенское преданіе, ученіе отцовъ и соборовъ древней нераздльной христіанской церкви’.

Только съ такою частною, мстною церковью быть принятыми въ единство и общеніе и можете вы желать, если провозглашенное вами основаніе протеста не ложь и не ошибка. Но этого, разумется, допустить невозможно. Только съ такою церковью вступивъ въ единство вры, въ согласіе духа и ученія и въ общеніе таинствъ, пріобщитесь вы къ истинному вселенскому церковному единству, къ древней и вчной церкви Христовой. Только тогда станете вы на твердое основаніе. Только тогда и можете образовать свою особую частную церковь. Такая частная церковь, будучи членомъ церкви вселенской, пребывая съ прочими мстными церквами въ постоянномъ живомъ союз любви и вры, не вынуждается чрезъ то, конечно, держаться съ ними вншняго единства обрядовъ, но можетъ, если желаетъ, и измнять ихъ по особенностямъ своей мстности, дорожа этимъ обрядовымъ единствомъ лишь въ той мр, въ какой выражается въ нихъ единство ученія и духа.

Другаго исхода, другаго пути вамъ нтъ. Мы говоримъ о пути логически ведущемъ отъ точки вашего отправленія, отъ основанія вашего же собственнаго протеста. Есть, конечно, и другіе пути. Можно возвратиться въ лоно римско-католической церкви,— но тогда принесите повинную пап и признайте вашъ протестъ безразсуднымъ. Можно превратиться въ лютеранскую или иную протестантскую общину, то есть отречься отъ образа и ученія древней вселенской церкви и пойти по покатой дорог протестантизма, поставивъ вру подъ охрану единичной совсти и единичнаго разума. Но тогда откажитесь отъ основанія вашего простеста. Можно, пожалуй, не домогаясь принятія въ общеніе и единство церквей, исповдующихъ вру и ученіе древней, нераздльной вселенской церкви, организовать, безъ ихъ согласія и благословенія, свою особую мстную церковь, со всмъ надлежащимъ аппаратомъ, даже съ особымъ епископомъ, рукоположеннымъ папою и хотя имъ же, потомъ, и отлученнымъ, но все же, чрезъ наложеніе рукъ, снабдившимся даромъ епископской благодати. Нельзя, конечно, при этомъ не замтить нкоторой матеріальности такого пониманія таинства рукоположенія: какъ будто оно есть только механическій способъ передачи даровъ Св. Духа и не требуетъ полнаго единства вры и взаимной искренности рукополагающей церкви и рукополагаемаго! Къ тому же епископъ, вслдствіе своего несогласія въ вр отлученный рукоположившею его частною церковью, едвали сохраняетъ право на совершеніе таинствъ, пока его вроисповданіе не будетъ признано правильнымъ всею совокупностью церкви вселенской, или по крайней мр тою частною церковью, которая состоитъ со вселенскою въ полномъ единств вры и ученія: только съ принятіемъ его въ общеніе такой частной церкви и чрезъ ея посредство въ общеніе церкви вселенской, можетъ быть возобновлено дйствіе благодати, дарованной ему первоначальнымъ рукоположеніемъ. Наконецъ, самое учрежденіе такой отдльной, одиноко стоящей мстной церковной общины не будетъ ли явнымъ пренебреженіемъ къ единству и другимъ нравственнымъ основаніямъ церкви, слдовательно опять же противорчіемъ *Св. Писанію и преданію, и ученію древнихъ отцовъ и соборовъ?’

Вы видите, что, не впадая въ вопіющее противорчіе съ логикой и съ основаніемъ вашего протеста, вы не можете найти другаго пути, кром указаннаго нами выше. Вашъ единственный выходъ: искать единства и общенія съ церковью сохранившею неизмнность ‘вры и ученія древней нераздльной вселенской церкви‘, т. е. съ церковью православною, или, вашими словами, ‘греко-восточною или русскою’.

Вы и выражаете надежду на возсоединеніе съ нею, но не боле, какъ надежду и притомъ такую, исполненію которой вы. повидимому, не придаете особенной важности,— тогда какъ въ этомъ возсоединеніи заключается для васъ вопросъ жизни и спасенія. Не надяться должны вы а неотступно домогаться возсоединенія. Но что же мшаетъ — можетъ-быть возразите вы,— что же мшаетъ старо-католикамъ быть немедленно принятыми въ единство и общеніе православной церкви, посл всенародно-заявленнаго ими осужденія римскимъ догматамъ, и всенародно же выраженнаго желанія пребывать въ согласіи вры съ древнею вселенскою церковью?

Препятствія не отъ православной церкви, а отъ васъ. Церковь, постоянно скорбящая объ отдленіи мстныхъ церквей Запада, съ любовью простираетъ къ вамъ свои объятія и радостно готова подвигнуться къ вамъ на встрчу, но при всемъ своемъ снисхожденіи къ заблудившимся сынамъ своимъ, она не можетъ въ дл вры и истины допустить ни уступки, ни сдлки. Она есть истина, знаетъ себя только какъ истину и отступилась бы отъ себя самой, перестала бы быть, еслибы, сознательно или несознательно, допустила малйшую примсь лжи въ свое исповданіе. Бытіе истины на земл, во образ церкви, обусловливается полнйшимъ единствомъ вры, духа и жизни всхъ ея членовъ, въ этомъ и состоитъ ея сущность, и потому, безъ поврежденія самой сущности, не можетъ быть въ церкви единства неполнаго, единства только вншняго, а не внутренняго,— вынужденнаго, а не свободнаго,— искуственнаго, а не искренняго. Готовая признать за вами свободу мстныхъ обычаевъ и обрядовъ, церковь не можетъ принять васъ въ свое общеніе, не удостоврившись въ вашемъ полнйшемъ согласіи съ нею въ исповданіи вры и въ безусловной искренности вашего желанія пребывать съ нею въ единств духа и въ любви.

Но вполн ли искренно это ваше желаніе, и такъ ли ясно ваше религіозное сознаніе, чтобы, даже при тождеств вроисповднаго символа, церковь имла право признать васъ едиными съ нею въ дух? Можетъ ли она считать вполн искреннимъ такое ваше желаніе, которое выражается вами рядомъ съ желаніемъ общенія съ римскою церковью я съ протестантскими общинами? Можетъ ли она считать вполн яснымъ такое вросознаніе, которое допускаетъ противорчія, подобныя противорчіямъ вашей программы? До сихъ поръ мы требовали отъ васъ только логической послдовательности, которой нтъ въ вашей программ. Но даже и такая вншняя вынужденная послдовательность не устраняетъ сама по себ противорчія воли съ логикой. Путемъ только формальныхъ силлогизмовъ можно, конечно, дойти до истины, но не войти въ обладаніе ею. Истина не воспринимается однимъ вншнимъ логическимъ разумомъ, какъ уже столько разъ было сказано въ этомъ письм, но и врою, и любовью, и всею нравственною цльностью духа. Убдитесь же въ томъ,— такова наша братская къ вамъ мольба,— что недостаточно только отказаться отъ римскихъ догматовъ, но необходимо отказаться и отъ ученія, духа и жизни — всей тысячелтней жизни папизма, заступившаго на Запад мсто вселенской церкви. Недостаточно даже и отказаться, но необходимо произнесть полное отреченіе (abjuratio). Недостаточно и отреченія, ибо какъ бывшіе члены римской церкви, вы и ваши предки гршили вмст съ нею и отравлялись ея грхомъ, но необходимо полное, всецлое христіанское очищеніе и обновленіе вашего духа. Необходимо всею душой, всми помыслами своими возжелать и поискать истины, безъ надменности наукою и культурою, безъ гордой самоувренности, что вы уже обладаете ею, а въ смиреніи сердца и разума. Необходимо, вмсто преждевременныхъ попеченій о вншней вашей организаціи, позаботиться о самомъ органическомъ начал,— вмсто преждевременныхъ преній о подробностяхъ будущаго вашего церковнаго строя, утвердить краеугольный камень зданія — правоту вры. Необходимо наконецъ, для полнаго возсоединенія вашего съ истинною церковью, усвоить себ не одинъ вроисповдный символъ, но самый духъ церкви, духъ ученія и жизни. Поэтому-то мы и считаемъ обязанностью указать вамъ на богословскія сочиненія Хомякова, изъ которыхъ нкоторыя, писанныя на французскомъ язык для западныхъ христіанъ, мы къ вамъ и препровождаемъ. Никогда, ни одинъ богословъ древнихъ и новйшихъ временъ не раскрывалъ съ такой ясностью и глубиною мысли ученіе церкви о себ самой, о своей сущности, а также и внутреннія духовныя свойства разномыслія между православною и римскою церковью {Кром названныхъ прежде и посылаемыхъ брошюръ Хомякова, укажемъ еще на его катихизисъ, извстный подъ названіемъ Церковь одна, а также и на статью издателя его богословскихъ сочиненій, нашего извстнаго писателя Ю. . Самарина, оба эти произведенія переведены на нмецкій языкъ и напечатаны въ Германіи: ‘А. S. Chomakoff. Versuch einer katechetischen Darstellung der Lehre von der Kirche. Berlin. 1870’. ‘Juri Samarin uber Chomakoff. Ein Beitrag zur Kenntniss der neuesten theologischen Bestrebungen in Russland. Berlin. 1870’.}.

Не подумайте, что признавая истину вселенской церкви только въ мстныхъ церквахъ, греческой или греко-славянской и русской, мы тмъ самымъ отрицаемъ недостатки и злоупотребленія, допущенныя во вншней жизни сихъ мстныхъ церквей ихъ недостойными членами. О, еслибы они были свободны отъ упрека, еслибы не были причастны лни, малодушію, человкоугодничеству! Но никогда, ни разу не гршили он въ исповданіи вры, сохраняя его, во всей преданной имъ чистот, неизмннымъ., ни разу не отклонились въ своемъ ученіи отъ ученія церкви вселенской. Никогда не провинились гордостью въ отношеніи къ отпадшимъ своимъ западнымъ братьямъ, такъ что, при всемъ сознаніи своей истины и присущей истин власти, он тмъ ее мене,— постоянно скорбя объ отпаденіи цлой половины христіанскаго міра,— ни разу посл раздленія церквей, вопреки обычаю Рима, не называли своихъ соборовъ вселенскими. Рабы лукавіи и лнивіи, мы зарыли врученные намъ таланты въ землю, но не утратили и не промняли ихъ на поддльные. Мы сберегли сокровище, потерянное вами: прядите же, раздлимъ его вмст и вмст пріумножимъ его.

У насъ истина, у насъ начало жизни, но бдна жизнь духа, у васъ опытъ, наука, трудъ и силы, въ труд закаленныя, но нтъ духа жизни, нтъ истины: только въ возсоединеніи обртемъ мы полную жизнь духа и полное творчество истины, ко слав Вчнаго Бога и Господа исуса Христа.

Москва.

Октябрь 1871 г.

Письмо къ доктору богословія Деллингерупо поводу программы, разсмотрнной и утвержденной конгрессомъ старокатоликовъ въ Мюнхен 9 (21) сентября 1871 г.

Читайте также:

Письмо къ доктору богословія Деллингеру
по поводу программы, разсмотрнной и утвержденной конгрессомъ старокатоликовъ въ Мюнхен 9 (21) сентября 1871 г.