И. И. АЛЕКСЕЕВ
И. И. АЛЕКСЕЕВ
Письмо А. В. Луначарскому
Письмо А. В. Луначарскому
Дорогой Анатолий Васильевич!
И. Алексеев.
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Письмо А. В. Луначарскому, Алексеев Иван Иванович, Год: 1922
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Н.Ф.Федоров: pro et contra: В 2 кн. Книга вторая
СПб.: РХГА, 2008.
Я сознательно Вас так называю, потому что Вы мне действительно дороги тем, что Ваше сердце так чутко отзывается на все прекрасное…
Заранее скажу Вам, что я не коммунист и во многом не согласен с тем, что проводится большевиками. Одновременно я признаю великую правду в том движении, которое сейчас, как весенний поток, разливается по всей нашей необъятной родине и отдельные ручейки которого начинают протекать через границы…
Мне всегда так хочется благодарить Вас за то, что Вы, связанный партийной программой, которая, как хомут, должна связывать самого свободного человека, всегда умеете говорить о том, что не укладывается в сухие рамки партийных манифестов и деклараций. Пишу Вам искренно и от всей души и так же искренно верю, что Вы ответите мне так же искренно, потому что Вы ведь искренний хороший человек…
Я хочу Вам написать об одном мыслителе, которого Вы, конечно, знаете и слышали, а м<,ожет>, б<,ыть>,, и изучали, как человек, интересующийся вопросами духа и психологии человеческой, а также — творчества. Я хочу Вам сказать о Николае Федоровиче Федорове, бывшем библиотекаре Румянцевской б<,иблиоте>,ки, про которого Толстой сказал, что он ‘счастлив, что жил в одно время с Н. Ф. Федоровым’…1
Вы скажете мне, как Вы хотите говорить со мной о человеке, который отрицал Маркса, говорил о самодержавии как о идеальном способе управления Россией и т. д.
Но вот потому-то и пишу Вам, что я знаю Вас не за узкого доктринера, какие, думаю, сами знаете, скрываются среди-партийных людей (м<,ожет>, б<,ыть>,, часто от недостатка ума и знания, и собственно, их и винить в этом нельзя).
Ведь нашла же возможным советская власть праздновать юбилей реакционера и автора ‘Бесов’ Фед. Мих. Достоевского. И этим, думаю, не без Вашего участия, сделала красивый жест. Иначе с водой из ванны так легко выбросить и ребенка, о котором так заботливо пекутся…
Мне так хочется, чтобы Вы, проштудировав Федорова, извлекли бы то ценное, что у него есть и опубликовали в печати, так как я уверен, если бы был Федоров жив, то он был бы во многом согласен с действиями советской власти, несмотря на многие убеждения, которые для той же власти совершенно неприемлемы.
Федоровская философия — философия общего дела, философия действия, а не отвлеченной мысли, что так выгодно характеризует советскую власть. Он все время своей жизни боролся против пассивно-созерцательного отношения к жизни. Он был ярым противником философии. (Его книга ‘Философия общего дела’ была названа не им, а после его смерти — его учениками.) Он провозглашал конец философии и начало дела и в этом, несмотря на свое отрицание Маркса, он сближается с Марксом и Энгельсом, которые ведь тоже провозгласили конец философии.
Он говорил, что философия без дела есть абсурд, порок. Исследование небратского состояния должно быть не индивидуальным, а коллективным.
Федоров верит в безграничную силу знания и ставит перед ним великую задачу регуляции природы, преобразования мира.
Он говорил, что армию надо не распускать, а обратить на борьбу с силами природы косной и недиференцированной. В этом он так близко сходится с Сов<,етской>, властью, поставившей вопрос об армиях труда. И когда я прочел декрет несколько лет тому назад об этом, я просто как будто читал самого Федорова.
Как было бы хорошо, если бы Вы в каком-нибудь журнале, — для газеты это не подходит, — написали об этом интересном человеке, многими гранями своего учения так близко соприкасавшемся с теми вопросами, которые сейчас стоят на пути осуществления Советской власти…
Я не хочу затруднять Вас дальнейшим… В письме так трудно писать, надо об этом говорить устно…
Я бы Вас очень просил черкнуть мне пару слов (Знаю, знаю, как Вы заняты!!) о том, во-первых, что письмо мое до Вас дошло, иначе я буду беспокоиться, что оно пропало. Во-вторых, Ваш взгляд на то, что я изложил, т. е. на возможность появления Вашей статьи о Федорове…2
Если хотите, я сообщу Вам о имеющейся литературе о Федорове.
Буду с нетерпением ждать от Вас письма…
Очень бы хотелось иметь что-либо из Ваших книг, особенно то, что Вы считаете самой лучшей из написанного Вами. За присылку книг был бы очень благодарен.
Не имеется ли также у Вас книги ‘Письма Короленко к Луначарскому’ 3. Эту книгу я нигде не мог достать, хотя как будто она вышла из печати.
Прошу писать по адресу:
г. Богородск Москов. губ.
Завод ‘Электросталь’
Ивану Ивановичу Алексееву.
30 XII 1922.
Интересуясь искусством, мне очень хотелось бы также иметь у себя все, что Вы выпустили по вопросам искусства.
Ввиду малого жалованья и высоких цен на книги, совершенно немыслимо приобретать их на рынке.
Печатается по: РГАЛИ. Ф. 1303. Оп. 1. Ед. хр. 123. Л. 1—3об.
Об И. И. Алексееве см. примеч. 82 к ‘Письмам разных лиц’.
Публикуемое письмо Алексеева наркому просвещения А. В. Луначарскому хранится в личном фонде А. К. Виноградова, писателя, в 1921—1925 гг.—директора Библиотеки Румянцевского музея.
Из приложенных к письму документов выясняется любопытная история его путешествия по советским инстанциям. 4 января 1923 г. письмо было направлено историку, зам. наркома просвещения, председателю президиума Социалистической академии M. H. Покровскому. В сопроводительном письме на бланке Секретариата Народного комиссара по просвещению значилось: ‘При сем препровождается поступивш<,ее>, в [адрес] тов. Луначарского на Ваше усмотрение письмо и вырезка из ‘Известий’ от 4 дня I месяца 1923 г. О результатах’ благоволите уведомить как можно скорее’ (Там же. Л. 5). Вырезка, отправленная Покровскому вместе с письмом, представляла собой статью В.Рихтера ‘Эпоха и книга’, напечатанную в ‘Известиях’ (1923. No 2. 4 янв.) в рубрике ‘Москва’. Автор статьи писал о плачевном состоянии Румянцевского музея, на финансирование которого Наркомпрос отпускает слишком скудные средства, указывал на необходимость всесторонней поддержки главного московского книгохранилища, а затем переходил к его истории, в связи с чем и упоминал имя Федорова: ‘Музей-библиотека влачил жалкое существование — казна скупилась отпускать на подобные цели средства, и тому, что наши книжные богатства не погибли окончательно, мы обязаны, главным образом, любителю-библиографу и большому оригиналу — хранителю музея Н. Ф. Федорову, оставившему после себя большой труд — систематический каталог. Н. Ф. — тип необыкновенно любопытный и характерный, страстный любитель книги, не признававший на нее частной собственности в те реакционные времена, получал он гроши, которые сейчас же раздавал окружавшим его беднякам, чем он питался, на что жил, никто не мог понять. Обронив деньги однажды после получки жалованья, он даже никому об этом не сказал и месяц прожил на хлебе и воде, ходил он в затрапезном халате, когда последний окончательно изнашивался, друзья покупали ему новый. На руки денег Н. Ф. давать было бесполезно: они немедленно исчезали на благотворительность… Миновали столетия, войны, изменялись политические течения, группировки, государственный строй, сошел в могилу Н. Ф. Федоров — хранитель музея, а его преемник и почитатель Яков Герасимович Квасков убелился сединами, нет больше Льва Толстого и Владимира Соловьева, любивших, бывало, поспорить на философские темы над раскрытой книгой, а юные, безвестные тогда студентики и постоянные посетители Румянцевской библиотеки: Покровский, Преображенский, Фриче, Коган и многие другие наши профессора превратились в известных маститых ученых, а белый дом — красавец на Моховой, выглядит совершенно таким, каким он изображен на старинных гравюрах Антинга и Де-ла-Барти, сделанных по специальному заказу императора Павла’. По всей видимости, упоминание в данной статье фамилии историка M. H. Покровского и предопределило то, что письмо Алексеева было отправлено именно к нему.
Письмо поступило в Секретариат Академического центра 15 января, а 16-го на нем появилась резолюция Покровского: ‘В Главнауку’. После этого оба материала — и письмо Алексеева, и вырезка из газеты ‘Известия’ — были направлены в Главное управление научных учреждений, находящееся в ведении Наркомпроса, где и оставались еще полтора месяца, до тех пор пока не были посланы директору Румянцевского музея А. К. Виноградову вместе с сопроводительной бумагой из Главнауки следующего содержания: ‘Препровождая при сем отношение Секретариата Народного Комиссара по Просвещению за No 61 вместе с приложенными к нему письмом И. И. Алексеева и вырезкой из газеты ‘Известия’ от 4 января с<,его>, г<,ода>,, прошу Вас, по поручению И. И. Гливенко, сообщить имеющиеся сведения о бывшем сотруднике Музея Н. Ф. Федорове, а также об его трудах’ (Там же. Л. 4).
1 ‘Я горжусь, что живу в одно время с подобным человеком’. Это выражение Л. И. Толстого приведено в письме А. А. Фета Н. Ф. Федорову от 6 декабря 1887 (Pro et contra. Кн. 1. С. 103).
2 Статьи о Я. Ф. Федорове А. В. Луначарский не написал.
3 Речь идет об издании: Короленко В. Г. Письма к Луначарскому. Париж: Задруга: Загранич. отдел, 1922.