ПИСЬМА ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВЪ.
ПИСЬМА ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВЪ.
(Замтки о текущей народной жизни).
I.
II.
III.
Глбъ Успенскій.
‘Русская Мысль’, кн.I, 1891
Письма переселенцев, Успенский Глеб Иванович, Год: 1891
Время на прочтение: 23 минут(ы)
Продажа крестьянскимъ банкомъ земель,— эта прискорбная строчка, прописанная курсивомъ въ скобкахъ, посл имени го* рода, откуда прислана корреспонденція, въ послднее время стала, появляться въ печати все чаще и чаще. Продаются съ публичнаго торга въ отдленіяхъ каждаго изъ поименованныхъ въ корреспонденціяхъ городовъ не тысячи, какъ это было недавно, а уже десятки тысячъ десятинъ земли, обремененной десятками тысячъ недоимки. Въ 1889 году на покупку земель выдано было крестьянскимъ банкомъ въ ссуду 3.692,133 р., а въ продажу, въ томъ же году, подлежало земель на 5.239,869 р. Очевидно, наступило время расплаты, одинаково неожиданной для банка и его должниковъ, за недостатки системы кредита, имющаго въ перспектив ‘чувствительное имущественное потрясеніе’, какъ о томъ свидтельствуетъ отчетъ крестьянскаго банка за 1888 г. Молотокъ началъ: постукивать въ первые годы банковыхъ операцій изрдка и кое-гд,— теперь онъ стучитъ во многихъ мстахъ, стучитъ громко и: часто въ Полтав и Чернигов, въ Курск, Воронеж и вообще, въ городахъ черноземной полосы, а скоро, очень, очень скоро,: застучитъ даже и среди едва-едва обсохшихъ землянокъ новоселовъ. ‘Уфимское отдленіе крестьянскаго поземельнаго банка опубликовало о предназначенной имъ на февраль будущаго 1891 года продаж съ публичныхъ торговъ свыше 31,400 дес. земли, за невзносъ банку срочныхъ платежей по ссудамъ сельскимъ обществамъ и товариществамъ въ уздахъ Уфимскомъ, Белебеевскомъ, Стерлитамакскомъ’ {Вотъ цифры того и другаго: изъ означеннаго выше количества десятинъ земли большая часть, а именно около 17,805 дес. (средняя покупная цна десятины 17 руб.), упадаетъ на 26 товариществъ Белебеевскаго узда, состоящихъ изъ 897 домохозяевъ, за которыми числится: капитальнаго долга банку боле 220,000 р. (по выданной ссуд 248,000 руб.) и недоимокъ, срочныхъ платежей и пени 54,730 руб. 67 коп. Слдовательно, на каждаго домохозяина однихъ только недоимокъ, срочныхъ платежей и пени приходится среднимъ числомъ до 61 руб. Затмъ по порядку слдуетъ Стерлитамакскій уздъ, гд банкомъ предназначено въ продажу 7,498 1/3 дес., принадлежащихъ 9 товариществамъ, въ состав 297 домохозяевъ, и одному сельскому обществу (Варваринскому, Зирганской волости), за накопившуюся на нихъ недоимку,— всего, въ общей сложности, 20,458 руб. Земля эта пріобртена была крестьянами за 132,909 руб. (т.-е. въ среднемь около 18 р. за десятину), причемъ банкомъ выдано имъ въ ссуду 108,179 р., изъ числа которыхъ нын остается въ долгу за заемщиками 95,892 р. 94 коп. И, наконецъ въ Уфимскомъ узд пойдутъ съ торговъ 6,110,3 дес., стоящихъ ныншнимъ ихъ владльцамъ (13 обществамъ, товариществамъ и отдльнымъ домохозяевамъ) 122,784 р.— почти по 21 руб. за дес. На пріобртеніе этой земли крестьяне получили изъ банка въ ссуду 107,830 руб. и затмъ остается за ними капитальнаго долга банку 94,864 р. 89 коп., а неуплаченныхъ недоимокъ, срочныхъ платежей и пени 21,847 руб. Согласно условіямъ и правиламъ банка, вмст съ землею поступаютъ въ продажу вс воздвигнутыя крестьянами на продаваемой земл строенія и озимые посвы.}. Перечисливъ количество ссудъ и недоимокъ {Волжскій Встникъ, No 807 корр. изъ Уфы.}, авторъ корреспонденціи говоритъ: ‘Мы сообщаемъ здсь одни итоги, голыя цифры, но эти сухія цифры скрываютъ за собою глубокую драму погибшихъ крестьянскихъ надеждъ, можетъ быть, единственныхъ, лелянныхъ въ тайникахъ крестьянской души. ‘Продажа!’ — сколько горя и нужды въ перспектив рисуетъ одно это роковое слово для тхъ изъ крестьянъ-заемщиковъ, которымъ грозитъ переходъ въ чужія руки купленныхъ, конечно, съ величайшими усиліями, клочковъ земли, успвшей поглотить уже много тяжелаго труда!’
Дйствительно, какъ ни поучительны и неопровержимы были т цифры, которыя приводились печатью въ доказательство причинъ неудачныхъ покупокъ земель чрезъ крестьянскій поземельный банкъ, система ‘потрясеній’ ни въ малйшей степени не измнилась въ своей тягостной для покупщиковъ сущности. Не думаемъ, чтобы эта система могла въ чемъ-нибудь измниться, есл, кром неопровержимыхъ цифръ, потрясенія будутъ дополнены еще и свдніями о ‘глубокой драм’ живыхъ людей, живыхъ цифръ, невидимыхъ за полчищемъ цифръ мертвыхъ. Но что ‘глубокая драма’, обнаруженная хотя бы только до нкоторой степени, не въ цифрахъ, а въ живыхъ образахъ человческихъ, не пройдетъ даромъ для читателя, для человка внимательнаго къ человку, въ этомъ мы не имемъ ни малйшаго сомннія.
Источникомъ для уясненія невзгодъ, переживаемыхъ переселенцами, прежде всего, послужатъ намъ двнадцать собственноручныхъ писемъ переселенцевъ изъ Пріамурской области и Южно-Уссурійскаго края, затмъ восемь писемъ въ Сельскій Встникъ (89—90 г.) изъ губерній Оренбургской и Томской, изъ областей Карской, Сыръ-Дарьинской, Акмолинской, Приморской, Пріамурской и Южно-Уссурійскаго края, и три корреспонденціи Новаго Врем. изъ Акмолинской области. За исключеніемъ корреспонденціи съ Амура, гд переселенческое дло организовано весьма обстоятельно, вс остальныя корреспонденціи переселенцевъ и о переселенцахъ производятъ удручающее впечатлніе. ‘Испытавши вс переселенческія невзгоды, я скажу прямо: лучше бы тому человку не родиться на свтъ Божій, который вздумаетъ оставить свое старое попелище и подетъ куда бы то ни было искать привольныхъ мстъ’ {Изъ Становой волости, Челябинскаго узда, Оренбургской губ., пишетъ писарь Кирило Чистотинъ. Сельскій Встникъ, No 29.}. Необходимо замтить, что переселенцы, о которыхъ идетъ и будетъ идти рчь, поселены были на казенныхъ земляхъ, т.-е. не были истощены приплатой крестьянскому банку, не обременены огромными срочными взносами по огромному долгу и не обречены на продажу имуществъ. Помимо облегченія въ размрахъ поземельныхъ платежей казн, переселенцы поселились на мстахъ, обслдованныхъ ходаками, не зря ринулись ‘на новыя мста’. ‘Довренные, прибывъ въ Становскую волость, Челябинскаго узда, избрали, по своему усмотрнію, участокъ подъ поселеніе и, возвратившись обратно, объявили обществамъ (двухъ селъ Старый и Новый-Гутъ, Новгородсверскаго узда, черниговской губ.), что землю они выбрали, что такихъ угодій, какія они выбрали, нигд не найти и что хлбъ и припасы тамъ дешевы’. Довренные первые принялись продавать свое имущество и первые стали приготовляться въ путь, а за ними поднялись и вс желавшіе переселиться. Вс условія, казалось, были благопріятны для переселенцевъ. Но вотъ что постигло ихъ прежде всего въ пути: ‘Наконецъ, 8 мая 1887 года переселенцы ршились покинуть старыя мста. Въ селахъ Старый и Новый-Гутъ происходили плачъ и рыданія, прощанія и цлованія, и многочисленное собраніе народа на площади. Въ Старомъ-Гут на площади стояло около 70 будокъ, покрытыхъ лубками, рогожами и холстомъ и наполненныхъ разнымъ скарбомъ, изъ коихъ выглядывали маленькіе ребятишки. Толпами тутъ же стояли крестьяне, растерянные, съ унылыми лицами, прозжіе спрашивали, что это такое? имъ отвчали, что это 36 семействъ отправляются на переселеніе въ Оренбургскую губернію. Ровно въ 2 часа прибыли на площадь, мстный причтъ, приглашенный переселенцами для отслуженія молебна о благополучномъ путешествіи, и волостной старшина съ писаремъ, для раздачи переселенцамъ проходныхъ свидтельствъ и для проводовъ. По окончаніи молебна, переселенцы тронулись въ путь, и по лицамъ ихъ было видно, что на сердц у нихъ лежалъ словно камень: вдь, какъ бы худо ни жилось на старомъ мст, а жаль бросать то насиженное гнздо, ту родную крышу, подъ которой родился, выросъ и окрпъ въ силахъ. Какъ взглянешь на оставляемый навсегда родной домишко съ заколоченными дверьми и окнами или на то пепелище, гд онъ стоялъ, такъ невольно глаза слезами и обольются… Долго, долго останутся въ памяти моей и другихъ переселенцевъ т трогательныя минуты, съ которыхъ началась наша кочевая жизнь. Много бдъ, много горестей пришлось перенести этому кочующему люду въ теченіе 73-хъ дней путешествія. Были даже такіе случаи въ Зауралья, что трупы умершихъ переселенцевъ по три дня везлись въ будкахъ по степи Орскаго узда до попутнаго села, и это случалось въ жаркое время!
‘Наконецъ, 20 іюля мы прибыли на мсто назначенія, куда уже раньше насъ прибыли переселенцы изъ Пакульской и изъ другихъ волостей. Переселенцы остановились подъ открытымъ небомъ, на избранномъ довренными участк. Вс были задумчивы и не знали, чмъ на первыхъ порахъ заняться, какъ утолить голодъ, какъ прикрыть семейства отъ прохладныхъ восточныхъ ночей, особенно маленькихъ ребятишекъ, которые цлыя ночи въ этомъ табор не давали покоя своимъ матерямъ. Переселенцы ежедневно толпами ходили по участкамъ и осматривали землю. Но главная забота была въ томъ, что у каждаго переселенца семья была голодная: гд же взять хлба, чтобы утолить голодъ всхъ этихъ 800 человкъ, изнуренныхъ голодовкой еще и въ дорог? И вотъ отцы этихъ семействъ, научившіеся дорогой побираться, отправляются изъ табора партіями за подаяніемъ въ сосднія селенія,— ободранные, въ лохмотьяхъ, въ черниговскихъ безрукавныхъ свиткахъ, ежедневно они заходятъ по три, по четыре человка въ каждый домъ и этимъ наводятъ страхъ на здшнихъ жителей, которые, наконецъ, начинаютъ отказывать въ пфаяніи милостыни!’ У кого было какое-нибудь имущество, стали продавать, покупать муку,— печи выкопали въ берегахъ рки Чесноковки, да здсь же устроили землянки. Мсто по рчк было самое удобное для поселенія, но обыкновенное въ обиход русской жизни ‘недоразумніе’ неожиданно поставило переселенцевъ въ нелпое и безвыходное положеніе. Посл того, какъ землемръ отмежевалъ причитающійся на душу 5-ти десятинный надлъ, оказалось, что 185 десятинъ въ надл переселенцевъ были уже сданы М. Г. Им. въ аренду на 6 лтъ и что срокъ аренды истекаетъ черезъ годъ. Но самое главное въ этомъ недоразумніи было то, что землянки, въ которыхъ поселились переселенцы, были на земл, находившейся въ аренд. Арендаторы распахали землю, засяли ее — и что же вышло? Переселенческія землянки и усадьбы были кругомъ обсменены хлбомъ арендаторовъ. ‘Сколько терпли переселенцы, живя въ ихъ хлб!’ Единственный выходъ изъ этой тюрьмы — скосить арендаторскій хлбъ, что и было исполнено. Послдовали искъ, тяжба, съ переселенцевъ присудили 270 р. убытковъ. Голодные дожили они до весны 1889 г. Хлбъ, вслдствіе неурожая въ 1888 году, поднялся до 1 р. 20 к. за пудъ. На посвъ имъ выдана была ссуда изъ продовольственнаго капитала отъ 25 руб. до 50 р. на семейство, нкоторые изъ переселенцевъ воспользовались пособіемъ, побросали землянки и ушли на старыя мста, унеся съ собою долгъ земству и долгъ арендатору’. ‘Сколько произошло преждевременныхъ смертей, затрачено денегъ безъ всякой пользы, сколько надорвано силъ!’ — заканчиваетъ свое письмо Кириллъ Чистотинъ.
Боле подробно и обстоятельно пишетъ о бдствіяхъ переселенцевъ потомственный почетный гражданинъ А. Озеровъ изъ села Боготола, Томской губ. Упомянувъ объ ежегодномъ наводненіи Сибири ‘безнравственными толпами ссыльныхъ’, онъ говоритъ о новыхъ пришельцахъ, въ большомъ количеств притекающихъ, также ежегодно въ сибирскія села и деревни,— о переселенцахъ.! ‘Это уже не воры, не разный сбродъ, привыкшій питаться даровымъ хлбомъ по острогамъ, — это приходятъ большею частью люди ршительно голодные, съ женами, дтьми, съ разнымъ домашнимъ скарбомъ. Насмотрвъ и облюбовавъ какое-либо мсто, значущееся свободнымъ къ переселенію по маршрутной карт томскаго чиновника, переселенцы тутъ и садятся, прізжій землемръ распланируетъ деревню, отводится участокъ, и ‘новоселы’ (какъ называютъ ихъ здсь сибиряки) принимаются за посвы, рубку лса, постройки и начинаютъ искать заработковъ. Очень трудно бываетъ переселенцу въ первые годы. Денегъ нтъ, работу найдешь не съ-разу, да и какъ еще устроишься на новомъ мст,— гд, въ какомъ тепломъ углу проводить зиму? Приходится тсниться въ какой-нибудь лачуг, въ духот, въ грязи, въ лохмотьяхъ. Начинаются болзни, семья мретъ, вотъ умеръ грудной ребенокъ, за нимъ и постарше, сынъ товарища-переселенца, который пріютился съ семьей все въ той же тсной лачуг. Надо хать въ сибирское село хоронить невинныя души. Бдныя матери, сбгавъ къ своимъ сосдкамъ съ печальнымъ извстіемъ о своемъ гор, узнаютъ, что и тамъ есть покойнички. Длиннобородые мужчины, собравшись вмст, насчитываютъ девять покойниковъ и ршаютъ, но избжаніе лишнихъ трудовъ и расходовъ, похоронить къ всхъ вмст. Въ сел, на старожильскомъ кладбищ, прохожій съ удивленіемъ видитъ на одномъ могильномъ холм нсколько крестовъ: это похоронены дти переселенцевъ. И такъ одинъ за другимъ умираютъ въ холодныхъ и дымныхъ лачугахъ бдныя дти, пока вс не перемрутъ. Теперь матери вздохнутъ свободне, ихъ скудные молокомъ сосцы не будутъ боле терзаться плачущими, голодными крошками. Да и какъ кормить малютку, когда самой сть нечего, одна корова на нсколько семей, да и то у богатаго переселенца, а разв онъ дастъ бдняку?
‘Вотъ полетли съ деревъ желтые листья — наступаетъ осень, и переселенка припоминаетъ свой домашній, уютный и теплый очагъ въ Курской губерніи, какъ хороши въ это время тамъ яблоки, мужъ приносилъ ихъ иногда полакомиться. Однако, нужно же и Здсь, въ Сибири, что-нибудь заготовить на зиму, спрашиваетъ она на старожильскомъ рынк, почемъ капуста? ‘Полтора рубля сотая’.— ‘Огурцы?’ — ‘Рубль сотня’.— ‘Картофель?’ — ‘Четвертакъ за мшокъ’. Никакихъ другихъ овощей на сибирскихъ рынкахъ не встрчается, для приправы, впрочемъ, и для лакомства можно яайти лукъ, чеснокъ, морковь, горохъ. Цны на все почтенныя. Откуда возьмешь денегъ, чтобы все это запасти и не голодать зимой? И не разъ бдная женщина съ плачемъ упрекаетъ мужа, замнъ, молъ, пришли въ эту суровую страну, на лютые морозы. ‘Богъ дастъ, поправимся’,— скажетъ ей мужъ неувреннымъ голосомъ, стараясь не глядть на семейную нищету,— вдь, есть же примры: вотъ деревенька неподалеку, тоже новоселами въ Сибирь пришли, а посмотри-ка теперь, какъ живутъ, не то, что въ Рассе’. Да, посл такого тяжкаго испытанія не гршно пожить и съ достаткомъ, только когда-то его наживешь’.
Но бываютъ случаи, когда страданія переселенецъ переходять предлы терпнія и съ отчаянія они ршаются на всякое дло, ‘лишь бы какъ ни-на-есть выйти изъ невыносимаго положенія’. Нчто подобное случилось съ многочисленною толпой переселенцевъ Курской губ., изъ уздовъ Обояньскаго, Фатежскаго и Старо-Оскольскаго.
‘Истративъ вс свои средства и силы, эта сенисотенная партія 15 августа 1889 г. въ одинъ голосъ ршила ‘ссть’, никогоне спрашивая, на первое же попавшееся подходящее мсто. Это было вблизи гор. Маріинска. Около этого города, всего въ пяти верстахъ, расположилась небольшая и небогатая сибирская деревушка Баимъ, въ полуверст разстоянія отъ нея — старожильская поскотина (огороженный выгонъ для скота на пастьбу), а дале, въ полуверст, въ сторону къ городу, винокуренный заводъ. Весь этотъ промежутокъ между городомъ и Баимомъ по большей части покрытъ лсомъ, а мстами на немъ попадаются луговыя поляны, черноземъ, годный для пахоты, но не изъ завидныхъ. Почему именно это мсто понравилось курянамъ, объяснить хорошенько нельзя, разв только съ отчаянія кто-нибудь крикнулъ: становись тутъ, ребята!— и вс остановились, развсили свои лохмотья сушить на солнышк по старожильской поскотин и начали соображать, какъ устроиться на этомъ ровномъ мст. Поскотина будетъ границей, все, что за поскотиной — старожильское, а что по эту сторону изгороди, то наше. Это чья земля?— государственная,— и мы тоже государственные,— стало быть, эта земля наша. Будемъ обстроиваться… Сибиряки, однако-жь, обратились съ жалобами о захват земли по начальству. Земская и городская полиція напрасно уговаривала переселенцевъ, они заявляли одно: пролись, оборвались, обнищали, потеряли всякія силы къ дальнйшему путеслдованію,— пусть длаютъ съ нами, что хотятъ, дальше Сибири не пошлютъ.
‘Неизвстно, чмъ бы разршилось это дло, если бы, по ‘частью, не подъхалъ въ это время добродушный и ласковый чиновникъ переселенческаго дла, землемръ А. В. Розановъ. Ему удалось убдить курянъ въ незаконности захвата чужой земли, я онъ предложилъ имъ тотчасъ же слдовать на другія, свободныя, недалекія мста. Въ тотъ же день этотъ голодный и безпорядочный таборъ поднялся и двинулся дале’ {С. В., No 10.}.
Что же будетъ длать, какъ и чмъ будетъ жить ‘на свободныхъ мстахъ’ этотъ ‘голодный’ таборъ? Голодны были переселенцы на чужой земл и голодные придутъ на свою, свободную землю и поkjженіе ихъ, наврное, станетъ еще невыносиме, чмъ было. ‘Съ 1 января по 1 августа 1889 г. (пишетъ крестьянинъ Горевъ изъ Курганскаго округа, Тобольской губерніи, Могилевской волости) въ нашемъ Дубровскомъ приход родилось 93 младенца, а умерло за это же время 101. Болзнь, сгубившая столько дтей, для нашего брата непонятна… Да и то сказать, какъ не умирать дтямъ, когда по всему Курганскому округу нтъ ни одного доктора?.. Есть въ 55 верстахъ фельдшеръ, но его никогда недозовешься… Заболлъ я, самъ хать не могъ, просилъ пріхать черезъ волостное правленіе, но фельдшеръ не явился, а тутъ хоть реви!’ Если приходится ревть въ старожильскихъ поселеніяхъ, каково же будетъ положеніе переселенцевъ на новыхъ, совершенно безлюдныхъ мстахъ?
Изъ азіатскихъ русскихъ областей мы имемъ о переселенцахъ гораздо больше свдній, чмъ изъ другихъ губерній Россіи. Но, бъ величайшему прискорбію, вс эти свднія, за исключеніемъ двухъ-трехъ, одно мрачне другаго.
Съ выселеніемъ въ Турцію, посл войны, мусульманскаго населенія, свободныя посл нихъ земли Карской области быстро были заселены прибывшими изъ разныхъ мстъ Закавказья русскими сектантами: духоборами, молоканами, субботниками и разными туземцами изъ христіанъ, такъ что переселенцамъ изъ внутреннихъ губерній (которыхъ нахлынуло множество) уже не было мста, куда бы ихъ пристроить. А, между тмъ, въ Барскую область шли изъ Пермской губ., изъ балтійскихъ провинцій (осты), изъ Самарской губ. Вс эти переселенцы должны были уходить изъ Карской области и искать новыхъ мстъ. Эсты уходятъ въ Уфимскую губ., самарскіе ушли въ Дагестанскую область и, въ конц-концовъ, на средства благотворителей были безплатно отправлены въ Астрахань. Это было въ 1889 г. и продолжается понын.
Неудачная попытка переселиться въ Сыръ-Дарьинскую область разсказана возвратившимся на родину крестьяниномъ сл. Россоши, Воронежской губ., Острогожскаго узда, Филиппомъ Бликомъ. Въ 1886 г. этотъ Филиппъ Бликъ, съ тремя сыновьями, и его сосдъ Калинишъ Вишневскій, тоже съ семействомъ, ‘тайнымъ образомъ’, чтобы не узнало начальство, пораспродали свое имущество и ушли въ Сыръ-Дарьинскую область, Ц надялись получить даровую землю и лса ‘сколько угодно’. Но черезъ два года, въ 1888 г., въ август мсяц, Филиппъ Бликъ опять появился въ Россош,— появился только съ однимъ сыномъ: два умерли тамъ, въ поселк Дмитровскомъ, Ауліеатскаго узда, Сыръ-Дарьинской области. Этотъ крестьянинъ, живя въ сл. Россош, былъ хозяинъ одинъ изъ первыхъ, имлъ хорошій домъ на усадьб и рощей и огородомъ, надъ ркой, три пары быковъ, лошадь, норовя овецъ, свиней, птицу, хлба въ изобиліи, такъ что ежегодно проді валъ пшеницы не мене какъ рублей на 200. ‘А теперь, пришедши съ переселенія, онъ иметъ только пару лошадей никуя негодныхъ и находится въ полномъ отчаяніи.’
— Бодай наши вороги не дождаты ходиты и тамъ житы!
Съ нимъ похало еще семей 20 изъ Евстратовской волости, того же Острогожскаго узда. Прохавъ 4 1/2 мсяца, наконецъ, оа прибыли въ Сыръ-Дарьинскую область, въ городъ Ауліеатинъ (Ауліе-Ата) и явились къ начальнику узда, который и распорядился поселить ихъ въ поселк Дмитровскомъ. При всей бережливости перездъ стоилъ Блику 260 р. По прибытіи въ поселокъ Диктровенъ, отстоящій отъ г. Ауліеатина въ 144 верстахъ, онъ первыя долгомъ купилъ за 30 р. дв такъ называемыя по тамошнему сакля (домики), сложенныя изъ глины, потомъ приступилъ къ обработк земли, которая тамъ глиниста и вся усяна мелкимъ, а частью и крупнымъ камнемъ, такъ что обработка ея очень трудна, но это еще не все.
‘При посв хлба нужно часто ее поливать, для чего тамъ отъ рки пропускаются по полю, по разнымъ направленіямъ, по тамошнему названію вырчаги, а по нашему канавы, по которымъ идетъ вода изъ рки и тою водой поливаютъ поля. При такой трудности обработки пашни, хлбъ тамъ много сять невозможно, а сется хлбъ преимущественно пшеницу и только чтобы хватало на годъ для семьи, потому что если и есть у кого излишній хлбъ, то онъ сбывается по самой низкой цн, а именно везутъ его въ г. Ауліеатинъ, гд за 12 пудовъ (по тамошнему батманъ) пшеницы платятъ 1 р. 60 коп. и не дороже 1 р. 80 к., да и то вдоволь настоишься, пока кто купитъ, ибо тамъ жителей мало. Травы тамъ хотя и ростутъ по степи, но, во-первыхъ, не очень съдобныя, а, во-вторыхъ, он убираются съ большимъ затрудненіемъ, такъ какъ по трав ростутъ невысокія (въ четверть) какія-то колючки и еще бурьянъ, на лугу же надъ ркою ростетъ трава еще сносная для корма скота, но косить ее въ обиліи нтъ возможности, потому что хлбъ и травы поспваютъ въ обно время, а рабочихъ мало, да и вовсе нтъ, такъ какъ туда никто изъ рабочихъ никогда не заходитъ. Скотъ тамъ очень дешевъ, несмотря на то, что его мало, такъ, наприм., корова, которая у насъ продается за 45 р., тамъ продается за 7 и не дороже 9 руб., потому что купить некому, да и то нужно гнать ее въ г. Ауліеатинъ 144 версты. Лса, дйствительно, въ изобиліи, но онъ ростетъ отъ поселка Дмитровскаго въ 18 верстъ и на очень высокихъ горахъ, надъ глубокими оврагами, такъ что, срубивши, вывозить его лошадьми нтъ никакой возможности, а нужно тащитъ на себ. Но хотя бы, при всхъ затрудненіяхъ, удалось доставить срубленное дерево въ поселокъ, то оно никуда не требуется, кром только лишь на дрова, ибо въ поселк Дмитровскомъ деревянные дома строить воспрещено, везти же его въ городъ за 144 версты, во-первыхъ, очень затруднительно,, во-вторыхъ, продать его тамъ можно лишь за 40 коп. и не дороже 50 к.
‘Бликъ чистосердечно признается, что тамъ жизнь очень и очень плохая, копйки негд заработать, разв лишь если у кого есть лишняя скотина, то можно продать ее за ничтожную цну, какъ выше объяснено, а лишняго скота ни у кого нтъ, а есть лошадь и лишь у зажиточныхъ корова или дв. При этомъ Бликъ присовокупилъ, что вс крестьяне поселка Дмитровскаго, собравъ хлбъ, сидятъ, ничего почти не длая, дятъ только хлбъ, о приварк же боле лакомомъ и думать нельзя. Церкви въ поселк нтъ, а находится она только за 144 версты, въ город Аліеатин. Одинъ же разъ въ годъ, въ посту, прізжаетъ изъ города священникъ, созываетъ въ одну боле просторную саклю всхъ жителей, исповдуетъ, на другой день пріобщаетъ Св. Тайнъ и затмъ узжаетъ. У него, Блика, тамъ умерло два взрослыхъ сына. Умершіе хоронятся такъ: ихъ закапываютъ въ землю, а потомъ берутъ отъ мстнаго старосты удостовреніе о смерти и, при случа, иной разъ мсяцевъ черезъ шесть и боле, везутъ въ городъ къ священнику, который тогда отпваетъ и предаетъ земл. Если у кого родится дитя, то сами родители даютъ ему имя, а крещеніе происходитъ часто черезъ годъ, когда въ поселокъ явится священникъ. Если кто изъ жителей вздумаетъ женить сына, то не мало же приметъ горя, потому что обязательно нужно заплатить за невсту отъ 40 до 60 р., а взять ихъ негд, такъ какъ заработковъ нтъ. Бликъ въ настоящее время, какъ испытавшій, каково житье на переселеніи, проситъ всхъ и каждаго изъ крестьянъ, желающихъ переселиться, не искушать никого, а жить на земл предковъ, чтобы изъ зажиточнаго хозяина не сдлаться нищимъ’ {Сельскій Встникъ 1889 г., No 1.}.
Въ Акмолинской области дла идуть, повидимому, въ томъ же направленіи, какъ они шли еще и въ 1888 г., т.-е. когда къ переселенцамъ степное генералъ-губернаторство относилось не весьма любезно. Въ циркуляр г. степнаго генералъ-губернатора, опубликованномъ 1 апрля 1888 г., въ видахъ прекращенія совершенно безпорядочнаго переселенія крестьянъ изъ разныхъ губерній въ Степной край, между прочимъ, сказано: ‘Уздные начальники немедленно требуютъ прибывшихъ переселенцевъ въ управленія и провряютъ увольнительные приговоры. Если приговоровъ нтъ, то уздные начальники предлагаютъ вновь прибывшимъ переселенцамъ выселиться изъ Степнаго края, объявивъ имъ, что они не получатъ никакихъ земельныхъ надловъ въ означенномъ кра, если же переселенцы эти не выселятся въ теченіе 3 мсяцевъ посл ихъ предваренія, то уздные начальники входятъ съ представленіемъ къ военному губернатору о выдвореніи ихъ этапнымъ порядкомъ изъ Степнаго края, какъ бродячихъ людей. Если переселенцы и имютъ увольнительные приговоры, но не имютъ разршенія на переселеніе отъ своего губернскаго начальства, то, до полученія разршенія, переселенцы не имютъ права пользоваться никакою землей, за исключеніемъ земель, которыя сдаются въ аренду киргизами, станичными обществами, частными землевладльцами!
Въ 1890 г. мы читаемъ сообщеніе изъ г. Кокчетава, Акмолинской области, вполн подтверждающее силу и значеніе циркуляра 1 апрля 1888 г. и въ настоящее время:
‘Сегодня, 1 августа 1890 г., за городомъ ночевало десятка два крестьянъ-переселенцевъ, вызывавшихся сюда изъ поселка Петровскаго для явки въ полиціи своихъ паспортовъ. По разсказамъ этихъ крестьянъ, ныншнею весной ихъ вышло вмст изъ Николаевскаго узда, Самарской губ., до 50-ти семействъ. 23 семьи направились черезъ Оренбургъ въ Акмолинскую область, а остальныя разъхались по другимъ мстамъ. На вопросъ, что заставило ихъ покинуть свою родину, они, перебивая другъ друга, говорили: жить стало не въ моготу, пошли неурожаи, хлбъ дорогъ, надлъ не окупаетъ платежей, земля вся выпахана, а удобрять нечмъ,— навозъ идетъ на топку, за пастьбу головы скота надо отдать въ лто 3 рубля. Въ обществ, изъ котораго они вышли, было 3,000 десятинъ собственной земли. Выселявшіеся сдали свою землю обществу, на которое были переведены вс числившіяся на нихъ недоимки, выправили годовые билеты винулись въ путь на своихъ лошадяхъ: у каждаго домохозяина по 2—3 лошади, денегъ у трехъ-четырехъ человкъ до 150 руб., у нкоторыхъ 20—30 р. Въ дорог издержали, смотря по величин семьи, отъ 20 до 35 руб., а иные шли и Христовымъ именемъ. Въ Акмолинскую область направились они по письмамъ отъ своихъ ‘ходателей’, которые ушли сюда ране, но тоже нигд еще, какъ оказалось, не пристроились. Чиновникъ, завдующій въ Оренбург переселенческимъ дломъ, подробно сообщилъ имъ, гд есть свободные участки въ Сибири, и предупреждалъ, что въ Акмолинской области не принимаютъ новыхъ переселенцевъ. Но они, все-таки, направились сюда, и именно потому, что 1) они получили письма отъ своихъ односельцевъ, приглашавшихъ ихъ сюда, и 2) писарь читалъ въ газетахъ, что въ Акмолинской области есть ‘причисленіе’ крестьянъ. Тону же, что говорилъ чиновникъ, они не дали вры. Въ конц іюня прохали степною дорогой прямо въ Атбасарскій уздъ, гд имъ не позволили даже жить по билетамъ. Тогда они перехали въ Кокчетавскій уздъ и остановились въ поселк Петровскомъ, во ста верстахъ отъ г. Кокчетава, куда недли черезъ дв и вызвали всхъ прибывшихъ домохозяевъ для прописки паспортовъ. Поселиться въ Кокчетавскомъ узд имъ не разршаютъ, они не могутъ строить въ поселк своихъ домовъ, не позволяютъ имъ даже въ аренду снимать землю у киргизовъ. Теперь нкоторые изъ нихъ становились на квартирахъ у мстныхъ обывателей по 50 к. въ мсяцъ, большинство же переселенцевъ и до сихъ поръ продолжаетъ жить въ кибиткахъ и палаткахъ. Въ поселк всего 40 домовъ, а остановившихся здсь переселенцевъ до 50 семействъ изъ разныхъ губерній’.
Но одновременно съ извстіями о значеніи и въ настоящее время, въ 90 г., циркуляра 1 августа 88, въ послдніе мсяцы того же 90 г. появились извстія, совершенно не соотвтствующія характеру и цлямъ циркуляра. Оказывается, что новый-генералъ-губернаторъ Степной области, г.— л. баронъ Таубе, ‘объявилъ киргизамъ о своемъ желаніи переселить къ нимъ 8 тысячъ крестьянъ изъ внутреннихъ губерній’, причемъ предполагалась возможность безъ вреда киргизамъ переселить въ ихъ степи 400 тысячъ крестьянъ мужскаго пола изъ внутреннихъ губерній. Основанія къ этому, добытыя ‘особымъ комитетомъ’ и поземельною коммиссіей, выражаются въ слдующихъ цифрахъ. Пространство Ак. обл.— 479, 200 кв. верстъ или 49. 916, 686 десятинъ. Изъ этого общаго количества 479 т. кв. в. вычитается 25 т. кв. верст., принадлежащихъ козакамъ, городскимъ и сельскимъ обществамъ, 70 т. кв. верстъ голодной степи и у4 всей области неудобной земли. Въ пользованіи киргизъ остается 29 милліоновъ десятинъ. Всхъ киргизъ 334,823 кибитки или 66,889 отдльныхъ семей-кибитокъ, слдовательно, на кибитку причитается 89 дес., а на семейную юрту 448 дес. Количество скота 1 946,289 головъ, слдовательно, на каждую голову скота — 15 дес. Коммиссія принявъ 13 десятинъ на каждую голову скота вполн достаточною мрой, высчитала, что для киргизъ слдуетъ выдлить 12.223,780, считая 8 штукъ мелкаго скота за 1 голову, а переселенцамъ останется 17.755,540 дес. Удваивая количество земли для киргизъ до24.447,560дес., все-таки, остается переселенцамъ около 5 милл. десятинъ, на которыхъ при достаточномъ надл можно поселить до 400 т. мужскаго пола крестьянъ изъ внутреннихъ губерній.
Есть, однакожь, на Руси такія мста, гд переселенецъ — желанный гость и гд ему оказывается особенное вниманіе. Двнадцать собственноручныхъ писемъ, присланныя переселенцами Червировской губ., Кролевецкаго узда, съ новыхъ мстъ поселенія въ Амурской области и въ Южно-Уссурійскомъ кра, и два письма оттуда же, помщенныя въ Сельскомъ Встник, единогласно свидтельствуютъ, что управленія по переселенческимъ дламъ въ Благовщенск и Владивосток стараются облегчить переселенцамъ Трудное дло поселенія на новыхъ мстахъ, на тысячи верстъ удаленныхъ отъ родины.
Въ письмахъ до 1886 года описываются переселенія сухимъ путемъ, черезъ всю Сибирь, съ 1886 года вс письма изображаютъ впечатлнія перезда на пароходахъ добровольнаго флота. Но по прізд тмъ или другимъ путемъ, вс переселенцы также единогласно, и почти слово въ слово, описываютъ ‘новыя мста’ въ самомъ привлекательномъ вид, также совершенно тождественныя свднія о цнахъ скота, земледльческихъ орудій, хлба идутъ изъ всхъ новыхъ поселеній крайняго Востока. Приведемъ изъ этихъ писемъ наиболе существенныя особенности переселенія и устройства на новыхъ мстахъ новаго хозяйства. Переселеніе сухимъ путемъ подробно описалъ крестьянинъ Козьма Кононовъ Лелековъ, полтавской губ., Константиновскаго узда, въ числ прочихъ переселившійся въ Амурскую область въ 1883 г.
‘Много тогда,— пишетъ онъ,— собралось на Амуръ. Изъ одного нашего мстечка Карловки тронулось тогда до 50 семей. Первая партія, въ которой отправился и я, пришла на Амуръ, съ Божіею помощью, благополучно, хотя въ начал пути и были пережиты трудныя минуты.
‘Дорогой особенно натерплись мы горя, когда везли насъ водой отъ Тюмени до Томска на Курбатовскихъ пароходахъ, черепашьимъ шагомъ, цлыхъ 18 дней. На дтяхъ появилась болзнь, и много ихъ умерло на этомъ пути и въ баракахъ въ Томск. Здсь нкоторые изъ насъ, съ помощью переселенческаго чиновника, который оказывалъ содйствіе намъ не только совтами, но понемногу и деньгами, накупили лошаденокъ и похали сухопутьемъ до Читы и Сртенска, куда пріхали передъ самымъ Покровомъ, но далеко не вс, нкоторые остались, за неимніемъ средствъ кое-гд на зимовку. Вслдствіе поздней осени, изъ Сртенска намъ нельзя было и подумать отправиться въ Благовщенскъ на плотахъ (по рк Амуру). Народа скопилось множество. Дали знать въ Благовщенскъ, 1 оттуда къ намъ въ Сртенскъ прислали офицера для завдыванія переселенцами и отправки въ Благовщенскъ. Офицеръ распорядился отправить на пароходахъ и баржахъ сперва женщинъ и дтишекъ, а затмъ забрали и мужчинъ со всмъ имуществомъ и лошадьми. Только благодаря этому, мы въ первый же годъ, къ зим, прибыли на мсто, иначе пришлось бы зимовать въ окрестностяхъ Сртенска, гд хлба обыкновенно бываетъ достаточно только для своихъ жителей. Когда я пріхалъ въ Благовщенскъ, то у меня осталось отъ поздки изъ 200 р., бывшихъ на 8 душъ семейства, всего 5 р., да старая томская лошаденка. Что тутъ съ такимъ богатствомъ подлаешь? Но бывшій амурскій губернаторъ г. Лазаревъ отечески позаботился о насъ, переселенцахъ. Не усплъ нашъ пароход баржей причалить къ пристани, какъ явился на берегъ губернаторъ, а также городское начальство съ козаками и извощиками, которые забрали насъ и повезли на полицейскій дворъ. Тутъ мы начали отдыхать. Отъ губернатора и благовщенскихъ благотворителей намъ доставили състные припасы, а козаки и наши жены стряпали намъ пищу. Дтишекъ нашихъ барыни носили на рукахъ и, баюкая, называли ‘гарными хохленками’. Самъ г. Лазаревъ на обд въ полицейскомъ двор милостиво разговаривалъ съ нами, мужчинами, совтовалъ, какъ жить въ мир съ манчжурами и молоканами. Черезъ дв недли выхали къ намъ изъ деревень крестъскія подводы со старшинами и старостами, и насъ начали развозить по деревнямъ. Меня привезли въ деревню Среднеблую, въ которой я живу теперь’.
Путь на дальній Востокъ на пароходахъ добровольнаго флота подробне, чмъ въ другихъ письмахъ, описанъ крестьяниномъ Иваномъ Лишки изъ Черн. губ., Кролев. узда, въ письм отъ 17 ноября 1886 г. изъ Владивостока, тотчасъ же по прізд, когда переселенцы находились еще въ баракахъ.
‘… А прибыли въ г. Одессу 9 августа, пробыли до 26, ожидали парохода изъ починки. 26 августа въ четыре часа пополудни, поднялись по Черному морю, двое сутокъ — до турецкой столицы Константинополь, потомъ Мраморное, Дарданельскій проливъ, потомъ Чермное море, на которомъ Моисей получилъ законъ, десять заповдей, и переводилъ евреевъ черезъ море, потомъ Архипелагъ (Архипилъ), на которомъ высочайшія горы, потомъ средиземный городъ Портъ-Саидъ (Порцоидъ) и Суезскій (Сулейскій) каналъ, потомъ Красное море, на которомъ жара была страшная, такъ что на палуб нельзя устоять, а въ пароход вс безъ рубахъ, пищи вовсе мало употребляли отъ жары… Потомъ г. Коломбо, Индійскій океанъ, на которомъ г. Сингапуръ. Я съ парохода на лодк здилъ въ городъ, хотлъ хлба купить, но хлба нту: сидятъ голые у лавкахъ, и орешки дятъ. здятъ людьми, запряжены въ брички, по колна закатаны штаны, въ бричк сидятъ два пана, бжитъ, какъ лошадь, не останавливается’. Затмъ идутъ: Японское море, Китайское море и, наконецъ, г. Владивостокъ. ‘Всего перезду было 42 дня, прибыли 7 октября, выгрузились 8, помстились въ баракахъ. Скоро назначили ходоковъ для обозрнія ‘степу’, назначили и меня, Ивана Лишки, и шелъ я четверо сутокъ ни живъ, ни мертвъ: горы, камень, да глина, да лса, а затмъ я вышелъ въ чистую степь, то стала земля хорошая, хлбородна и довольна для всякаго, хлба всякіе есть, такъ что десятина тридцать копъ принесетъ въ лто… Еще и васъ, любезный братецъ Савва Степановичъ, прошу до себя, такъ какъ я собственно своими глазами видлъ ‘степъ’, то можно жить хорошо, земли — сколько твоихъ силъ хватитъ вспахать, а также племянника Михаила Игнатыча: если не соберется на свой деньги, то пускай пришлетъ адресъ мн, то я на свои деньги доставлю. Увдомляю васъ, братцы, слава Богу, что я вырвался, хотя напервохъ и трудно, потому, на что ни кинь, требуется много денегъ. Если идти сюда, особенно много надо брать желза, сухарей, полушубковъ, перевозить лучше въ бочкахъ — набилъ полну, затюковалъ, она пригодится, при перегрузк не побьется.
‘Если, Богъ дастъ, приду на ‘степъ’, тогда и еще больше напишу. Птицы, тетеряковъ — много, какъ у насъ воробьевъ (горобьевъ, горобець), видалъ дикихъ козъ, набитыхъ два воза, какъ сноповъ… Медвди, тигры, олени, разныхъ зврей много, въ ркахъ рыбы много, недалеко отъ нашего ‘степу’, если на рубъ купить рыбы, и лошадь не довезетъ, по копйки за штуку, фунтовъ 17—18 каждая, дерева разнаго много, дубъ, осина, липа, груша. Кедръ (кедрина) такой, что на немъ ростутъ орхи, какъ на сосн шишки… Рубля на полтора за день насобираешь, волосскихъ и простыхъ орховъ (въ одномъ письм прибавлено — ‘и каленыхъ’), винограду — довольно, хоть возами вози… Лсу насчетъ постройки ‘не куплять’, сколько угодно, также и дровъ’.
Благодать и, повидимому, непомрное обиліе богатствъ всякаго естества изображаются въ письмахъ, видимо, въ восторженномъ настроеніи. Одинъ переселенецъ началъ было письмо къ родителямъ въ самомъ грустномъ тон, но когда коснулась рчь о ‘благодати’, загрустившій переселенецъ весь засіялъ отъ удовольствія… ‘Какъ бы я съ вами повидался. Прибудьте хоть одинъ, потому одинокому худо мн жить, хотя имю земли сто десятинъ, но трудно мн вспахивать, а земли хоть на десять лтъ сколько угодно, коси гд хочешь (де-хочь)… Братъ! брось хату ольхову, или сюда, издлаемъ кедрову хату!— чмъ дальше, тмъ больше восхищается онъ благодатью новыхъ мстъ.— Рыба дешева, два рубля сотня, а въ сотн 25 пудовъ. Вотъ куда я залетлъ! Вовсе не думалъ,— ну, пришлось, слава Богу!’
Изъ той же Черниговки, селенія, образовавшагося въ Амурской области изъ переселенцевъ Черниговской губ., какъ видно, гораздо ране 1883—1886 г., обрадованный невиданною благостью, какъ бы въ попыхахъ, пишетъ своему шурину, оставшемуся на родин: ‘Братецъ Иванъ Максимовичъ, совтую какъ можно скорй хать къ намъ. Прибудешь въ Бладивостокъ, сейчасъ же получишь ссуду и купимъ скотину… Степу много, лсу тоже много разнаго, винограду, орховъ много, есть даже водяные, какъ жолуди, зври, волки, медвди, зубры, козы, кабаны, ягнята безъ суки, лисицы, тигры. Также птицы: лебеди, утки, гуси, журавли, фазаны, тетерева, куры… Много рыбы, щуки, сомъ, сазань, караси, вьюны, лещи, линевъ нту…’
Въ такомъ род описывается ‘благодать’ во всхъ письмахъ новоселовъ. Къ этой благодати надобно еще прибавить и средства, которыми располагаютъ переселенцы въ Амурской области. Изъ писемъ видно, что изъ нихъ есть такіе, которые сразу широко устраиваютъ новое хозяйство на новыхъ мстахъ. ‘Увдомляю асъ, что я купилъ трое коней, заплачено пятьсотъ рублей, съ повозкой со всмъ. Больше нечего писать’. Кром такихъ большихъ ‘собственныхъ средствъ’, переселенецъ, направляющійся въ Амурскую область, долженъ имть 600 руб. залогу, но, помимо этого, мы въ письмахъ читаемъ о ссудахъ и пособіяхъ съ 350 и 600 руб. Одинъ пишетъ: ‘я получилъ въ ссуду только 550 руб.’ Если бы нашъ курскій переселенецъ получилъ пособіе въ 55 р., онъ этого благодянія не забылъ бы вовки. Въ Амурскомъ кра переселенцы могутъ справляться съ огромными расходами. Пара воловъ до 200 р., корова до 80 р., лошадь отъ 80 до 150 р., самая плохая 40 р. Затмъ кузнечныя работы, ковка, починка плуговъ,— все это оплачивается большими деньгами. Но переселенцы съ ‘рублишкомъ’ умютъ справиться со всми затрудненіями, неизбжными на первыхъ порахъ начала новаго хозяйства.
‘Что же было длать (продолжаемъ цитировать письмо переселенца-пшехода) и за что спервоначалу приняться? Зажиточные изъ насъ покупали избы, быковъ и скоро обзавелись хозяйствомъ. Но не такъ пришлось мн съ пятью рублями въ рукахъ. Я отдалъ женатаго сына въ работники на годъ за 110 руб., меньшаго парня за 80 руб. и взялъ въ задатокъ за сыновей 70 руб., перезимовавши, началъ строить избенку {Плата взрослому работнику отъ 110—150 р. въ годъ.}. Сыновья служили въ работникахъ, а я зиму молотилъ у мстныхъ старожиловъ и тмъ кормилъ остальное семейство. На другой годъ сыновья выслужили по пар воловъ каждый, а чрезъ 2 года по прізд на Амуръ же, слава Богу, зажили хорошо. Теперь я женилъ и втораго сына, имю 5 пары воловъ, по 2 лошади и коровы, пашемъ своимъ плугомъ, да и пахать есть что, земли пока довольно. Хлбъ родится хорошо, пшеничный сани димъ, а ярицу продаемъ въ казну и на винокуренный заводъ. Плоха только, что часто случается здсь чума и сибирская язва, такъ что много скота пропадаетъ. Кром того, бываетъ, что хлбъ портитъ помха (особый туманъ). Всего этого мы на родин не знали, исключая чумы. Чума заносится въ здшнія мста изъ Манчжуріи, гд она постоянная гостья. Оттуда же въ послднюю весну перенесли въ русскія деревни оспу. Впрочемъ, оспу прекратили въ самомъ зародыш.
‘Плохо еще то, что здсь нтъ школы, и не только въ нашей деревн, но и во всхъ 11 селеніяхъ нашей волости, въ которой до трехъ съ половиной тысячъ душъ обоего пола населенія. И такова только одна наша волость, ибо въ остальныхъ пяти волостяхъ округа везд имются волостныя школы. Это побудило наше начальство настоять на волостномъ сход о необходимости школы, и сходъ (на которомъ присутствовалъ и губернаторъ), хотя неохотно, но постановилъ приговоръ объ открытіи волостной школы съ осени ныншняго года.
‘Въ прошломъ году мы пожелали въ нашей деревн построить церковь. Архіерей, прізжавшій освятить мсто подъ церковь, прежде всего, предложилъ намъ закрыть кабакъ, какъ величайшее зло въ деревн, что мы и сдлали. Чтобы достать денегъ для церкви, мы посяли міромъ въ прошломъ году 8 десятинъ ярицы (яровой ржи), а въ ныншнемъ году столько же ярицы и овса, вырученныя отъ продажи этого хлба деньги и по(шли цликомъ на церковь, которую мы теперь оканчиваемъ.
‘Вотъ какъ мы, полтавцы, живемъ здсь, на Амур! Въ большинств здшнихъ переселенческихъ малороссійскихъ деревень порядки и нравы наблюдаются т же, что были и на родин: такія же рубленыя и обленыя хаты, воды въ ярмахъ, только не срые, а красные, манчжурской породы, вечерницы и веснянки на улиц, свадьбы со всмъ ихъ патріархальнымъ обычаемъ, хотя безъ музыки, которая здсь въ рдкость, и меньше выпивается водки, стоющей 9 руб. ведро. Все это напоминаетъ далеко покинутую Украйну, которую, на какомъ бы приволь ни жилъ, трудно забыть’.
На этихъ письмахъ съ крайняго Востока мы покончимъ съ русскими переселенцами и сообщимъ свднія о нмецкихъ переселенцахъ,— свднія во многомъ поучительныя. Крестьянинъ I Маловъ, таганрогскаго уз., Донской обл., подробно изображаетъ неожиданность появленія нмцевъ въ Таганрогскомъ узд и плачевныя послдствія этой неожиданности для мстныхъ крестьянъ:
‘Лтъ десять тому назадъ крестьяне бывшаго Міусскаго, а нын Таганрогскаго, округа нмцевъ совсмъ не видали, ибо, не имя по бдности хлба для продажи, рдко или совсмъ не бывали въ город Таганрог, куда нмцы, жившіе сначала въ западной части Міусскаго округа, привозили для продажи хлбъ. Крестьянинъ, при встрч въ Таганрог съ нмцемъ, думалъ, что нмцы эти прізжаютъ изъ-за границы, изъ иностранныхъ земель, а не живутъ въ Россіи, да еще въ близкомъ сосдств съ нами. Время шло, землевладльцы, не желавшіе почему-либо владть землею, такъ какъ арендная цна на землю была низка, предлагай крестьянамъ покупать земли. Многіе не упускали случая и покупали, несмотря на трудность покупокъ за безденежьемъ, другіе, хотя и со средствами, боялись разстаться съ своими деньгами и отказывались отъ покупокъ земель. Въ одномъ мст, вблизи ровенецскаго вокзала, было, одно имніе, состоявшее почти изъ 4 1/2 тысячъ десятинъ, владлецъ этого имнія, человкъ больной, чувствуя приближеніе смерти, изъ человколюбія предлагалъ крестьянамъ всхъ селеній, расположенныхъ вокругъ его имнія, купить оное по 35 руб. за десятину, изъ коихъ около 23 р. банковаго долга можно было перевести на покупщиковъ, а по 12 р. они должны были уплатить въ три срока, а именно: при сговор по 1 рублю за десятину, по совершеніи запродажной записи, черезъ два мсяца, по 5 р., а черезъ годъ по 6 руб. Вмсто уплаты денегъ, крестьянамъ предлагалось доставлять въ Таганрогъ табакъ и хлбъ, пріобртенные въ этомъ имніи. Много разъ собирались крестьяне изъ всхъ сосднихъ деревень къ продавцу земли, онъ разъяснялъ крестьянамъ, что землю онъ раздлитъ на части, и каждая часть достанется тому селенію, которое расположено смежно съ нею. Крестьяне судили, рядили и ничмъ не кончили. Продавецъ, узжая въ Таганрогъ, предлагалъ крестьянамъ поскоре ршить дло и явиться къ нему, но крестьяне не похали. Причины особенной не было, а просто по равнодушію къ покупк.
‘Но вотъ прізжаютъ на фургонахъ въ продаваемое имніе нсколько человкъ нмцевъ. Захали они переночевать къ одному изъ крестьянъ, къ которому владлецъ имнія чаще всего обращался съ предложеніемъ а покупк, при разговор нмцы проговорились, что они пріхали осмотрть имніе съ цлью покупки. Узнали объ этомъ и другіе крестьяне, но и не подумали поторопиться създить въ Таганрогъ къ владльцу имнія. Ухали эти нмцы, пріхали другіе. Затмъ пишутъ крестьянамъ изъ Таганрога, чтобъ они поторопились, ибо имется въ виду много другихъ покупателей, но крестьяне опять не похали. Главною причиной этому было то, что жители одного поселка наотрзъ отказались участвовать въ покупк земли, а безъ нихъ крестьяне остальныхъ селеній купить были не въ силахъ.
‘Наконецъ, нсколько нмецкихъ обществъ изъ Екатеринославской губ. покупаютъ изъ продаваемаго имнія боле 3,000 десятинъ, весной перезжаютъ сюда и селятся на новой земл.
‘Сперва приходилось трудно нмцамъ-поселянамъ. Хлба у нихъ на посвъ не было, какія имлись деньги, были употреблены на покупку матеріаловъ для возводимыхъ построекъ, такъ что въ первый годъ новы’ поселенцы начали сдавать земли подъ посвъ хлба изъ четвертой части крестьянамъ сосднихъ деревень.
‘Теперь нмцы въ два урожайныхъ года изъ бдныхъ сдлались богачами, такъ что нкоторые поговариваютъ сдать здшнія земли своимъ односельцамъ, а взамнъ пріобрсти вдвое большее количество земли въ тхъ мстахъ, гд устраиваются новыя нмецкія поселенія.
‘Со времени появленія здсь нсколькихъ нмецкихъ поселеній цны на покупныя и арендныя земли поднялись вдвое и боле въ какихъ-нибудь 4 года: раньше земля продавалась не дороже 30 рублей за десятину, съ разными разсрочками, а въ аренду отдавалась отъ 1 до 1 1/2 руб., теперь же владльцы, желающіе продать землю, просятъ до 75 руб. за десятину, и такую цну даютъ покупатели. Арендная же цна поднялась до 3 рублей. Въ настоящее время крестьянамъ и мечтать о покупк земли трудно, такъ какъ добавочную сумму, кром ссуды, выдаваемой изъ крестьянская банка, трудно достать бднякамъ, да и вообще теперь крестьянамъ труда соперничать съ нмцами. Бывали недавно случаи, что крестьяне пробовали покупать землю, но ихъ покупки, въ большинств случаевъ, не удаются, а если кто и купилъ, то неладно выходитъ: проценты въ крестьянскій банкъ почти не уплачиваются по причин разныхъ несчастныхъ случаевъ, отъ которыхъ приходятъ въ упадокъ и крестьянскія хозяйства Особенно же много зависитъ отъ несогласія покупщиковъ: кто побдне тотъ говоритъ, что платить нечмъ, а имющіе средства говорятъ: ‘сколько ни плати въ банкъ процентовъ, все-таки, землю онъ продастъ за недоимку, и деньги, что я плачу, пропадутъ’. Если бы взысканіе процентовъ въ крестьянскій банкъ производилось наравн съ выкупныя платежами, то нужно думать, они поступали бы гораздо исправне противъ теперешняго. Только теперь крестьяне, не купившіе земли, повряя людямъ, желавшимъ имъ добра и совтовавшимъ покупать землю, что жизнь для нихъ становится трудне. И, пожалуй, не одному малодушному крестьянину, которому трудно сидится на одномъ мст, придется побывать на новыхъ вольныхъ земляхъ: Амур, Терек и другихъ. А это совсмъ нежелательно, ибо, какъ говоритъ народная пословица, ‘на мст и какъ обростаетъ’.
Такимъ образомъ, оказывается, что не одно малоземеліе заставляетъ крестьянъ покидать старыя мста жительства и переселяться въ чужедальныя страны, тяжкія условія кредита крестьянскаго банка, какъ видимъ, не даетъ возможности расширить земельныя владнія на старыхъ мстахъ. Крайне было бы желательно, чтобы ‘общество вспомоществованія переселенцамъ’, имющее цлью содйствовать заботамъ правительства о благосостояніи переселенцевъ первйшею изъ заботъ своей многосложной дятельности признало ненормальность условій разорительнаго вреди крестьянскаго банка и посодйствовало измненію условій напрасной траты милліоновъ въ производительную ихъ затрату оживотворяющую пустынныя мста и дающую милліонамъ трудящагося народа право жить на свт по-человчески.