Письма лицеиста Илличевского к Фуссу, Грот Яков Карлович, Год: 1864 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

ТРУДЫ Я. К. ГРОTА

III.
ОЧЕРКИ
изъ
ИСТОРІИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
(1848—1893).

ПИСЬМА ЛИЦЕИСТА ИЛЛИЧЕВСКАГО КЪ ФУССУ ¹).

¹) Эти письма, о которыхъ упоминается въ первыхъ двухъ статьяхъ настоящаго сборника, печатаются съ опущеніемъ только того, что не представляетъ историческаго интереса. Въ первый разъ они были помщены мною въ Русскомъ Архив 1864 года. Стоитъ замтить, что письма 1812 года писаны не твердымъ, почти дтскимъ почеркомъ, за 1813 годъ нтъ ни одного письма, съ 1814-го же почеркъ Илличевскаго совершенно измняется, и становится боле и боле похожимъ на довольно своеобразный почеркъ Пушкина, такъ что даже спрашиваешь себя, не старался ли товарищъ его подражать рук своего учителя въ поэзіи. Иногда трудно бываетъ ршить, которому изъ нихъ принадлежитъ тотъ или другой автографъ.

Воспитываясь въ царскосельскомъ лице вмст съ Пушкинымъ, Алексй Демьяновичъ Илличевскій, сынъ томскаго губернатора, переписывался съ другомъ своимъ Павломъ Николаевичемъ Фуссомъ, впослдствіи непремннымъ секретаремъ Академіи Наукъ (умершимъ въ 1855 году). Дружба эта началась еще въ петербургской гимназіи {Единственной въ то время: это ныншняя 2-я гимназія въ Казанской (бывшей Мщанской) улиц. На томъ же мст находилась она уже и тогда.}, откуда Илличевскій въ 1811 г., лтъ 13-ти отъ роду, переведенъ былъ въ лицей, тогда какъ Фуссъ остался въ гимназіи. Письма Илличевскаго ближе знакомятъ насъ съ бытомъ и духомъ лицея въ первое время его существованія и представляютъ нсколько любопытныхъ замтокъ о лицахъ, пріобртшихъ позже общую извстность. Біографы Пушкина уже признали важность внутренней исторіи лицея первыхъ лтъ для изученія хода развитія молодого Пушкина. Вотъ почему мн кажется, что извлеченія изъ писемъ его товарища, переданныхъ мн въ подлинник лицейскимъ же воспитанникомъ 24-го выпуска (1860 г.) Владимиромъ Павловичемъ Фуссомъ, не будутъ лишены интереса для читателей, тмъ боле, что они отличаются веселостью и непринужденной искренностью молодости. Присутствіе сильнаго и блестящаго таланта въ кругу первыхъ лицеистовъ пробудило между ними почти общую страсть къ литератур. Живя съ Дельвигомъ, Кюхельбекеромъ и нкоторыми другими, Илличевскій, который уже въ гимназіи писалъ стихи, увлекся этою страстью и мечталъ о лаврахъ поэта. Впослдствіи однакожъ онъ не произвелъ ничего значительнаго въ литератур, и памятью его поэтической дятельности остается только маленькая книжечка, напечатанная имъ въ 1827 году въ Петербург подъ заглавіемъ. ‘Опыты въ антологическомъ род’. Илличевскій началъ службу въ почтовомъ вдомств, но съ откомандировкою къ отцу своему, который, какъ уже сказано было, занималъ должность губернатора въ Сибири. Алексй Демьяновичъ не многимъ пережилъ Пушкина: онъ умеръ также въ 1837 году, въ должности начальника отдленія тогдашняго департамента государственныхъ имуществъ {За эти свднія, какъ и за нкоторыя другія, помщаемыя въ примчаніяхъ подъ письмами, обязанъ я покойному гр. Модесту Андреевичу Корфу, принявшему на себя трудъ прочесть мои извлеченія. Другія подробности сообщилъ мн покойный же статсъ-секретарь Андрей Логиновичъ Гофманъ.}.

——

18 февраля 1812 г.

Напрасно ты думаешь, что у насъ въ лице не слишкомъ хорошо, потому что не можемъ видть всякую недлю своихъ родителей. Средь разлуки привыкнешь къ разлук, да будто бы и нельзя совсмъ видть ихъ? Къ намъ прізжаютъ наши родители довольно часто. Жаль мн, любезный другъ, что ты не въ лице. Ты врно бы здсь былъ изъ самыхъ лучшихъ. Позволь затруднить тебя маленькой просьбой: пришли ко мн мои басни: Дубъ и Лисица вельможею {Басни эти приложены къ подлиннымъ письмамъ.}.

——

25 марта 1812 г.

Что касается до моихъ стихотворческихъ занятій, я въ нихъ усплъ чрезвычайно, имя товарищемъ одного молодого человка, который, живши между лучшими стихотворцами {См. выше стр. 7 и 42.}, пріобрлъ много въ поэзіи знаній и вкуса, и читая мои прежніе стихи, вижу въ нихъ непростительныя ошибки. Хотя у насъ, правду сказать, запрещено сочинять, но мы съ нимъ пишемъ украдкою, по первой почт постараюсь прислать теб нсколько стихотвореній.

——

26 апрля 1812 г.

Ты пишешь, что у васъ въ гимназіи все идетъ весьма хорошо, врядъ ли? Ты, я думаю, изъ пристрастія къ Миддендорфу {Тогдашнему инспектору гимназіи, который на дл управлялъ заведеніемъ. Директоромъ былъ извстный, какъ цензоръ, Иванъ Осиповичъ Тимковскій.}, въ этомъ меня увряешь! Что же касается до нашего лицея, увряю тебя, нельзя быть лучше: учимся въ день только 7 часовъ, и то съ перемнами, которыя по часу продолжаются, на мстахъ никогда не сидимъ, кто хочетъ учится, кто хочетъ гуляетъ, уроки, сказать правду, не весьма велики, въ праздное время гуляемъ, а нынче жъ начинается лто: снгъ высохъ, трава показывается, и мы съ утра до вечера въ саду, который лучше всхъ лтнихъ петербургскихъ. Ведя себя скромно, учась прилежно, нечего бояться. Притомъ родители насъ посщаютъ довольно часто, а чмъ рже свиданіе, тмъ оно пріятне. Скажу теб новость: намъ позволили теперь сочинять, и мы начали періоды, вслдствіе чего посылаю теб дв мои басни и желаю, чтобъ он теб понравились. Горчаковъ {Князь Ал. Мих. Горчаковъ, впослдствіи министръ иностранныхъ длъ, поступилъ въ лицей также изъ гимназіи, какъ и нкоторые другіе воспитанники 1-го курса. Получилъ при выпуск изъ лицея вторую золотую медаль.} благодаритъ тебя за поклонъ, и хотлъ было писать, да ему некогда. Повришь ли? Этотъ человкъ учится съ утра до вечера, чтобъ быть первымъ ученикомъ, и кажется, достигъ своего желанія.

——

27 іюля 1814 г.

Въ теченіе тхъ трехъ лтъ, какъ я оставилъ гимназію, мн кажется, что она совершенно измнилась. Прежніе товарищи вышли, вступили новые, и ты, мой другъ, скоро оставишь оную. Отъ многихъ, въ томъ числ и отъ Матвева, который служитъ теперь въ правленіи нашего лицея, слышалъ я, что ты перешелъ въ 7-й классъ. Желать теб успховъ было бы съ моей стороны и не кстати и не за чмъ: я увренъ и безъ того, что ты изъ первыхъ въ гимназіи. Радуюсь, что теб немного остается уже продолжать ученіе, но мой курсъ продолжится… еще… еще… три года!— Хоть не радъ, да будь готовъ!

У насъ въ Царскомъ Сел завелось теперь новое училище подъ именемъ пансіона при императорскомъ лице, гд за каждаго воспитанника платятъ по 1000 рублей. Число ихъ простирается уже до 80, и вс они на казенномъ содержаніи {Лицейскій пансіонъ возникъ изъ частнаго училища, основаннаго въ 1813 году Гауэншильдомъ, который потомъ и назначенъ былъ директоромъ новообразованнаго казеннаго заведенія. См. выше стр. 27 и 37.}. Нельзя жаловаться на смотрніе, ни на ученіе, но содержаніе могло бы быть лучше. Отличнйшіе изъ нихъ будутъ поступать въ лицей: итакъ, разсуди самъ, какъ трудно теперь къ намъ попасть! Въ пансіон много есть и изъ гимназіи, именно: Романовскій, Бухаровъ, Рашетъ, Безаки, Черкасовъ… всхъ не могу вспомнить.

Каково ты проводишь время въ Петербург? здоровъ ли ты? прошла ли у тебя болзнь руки, которою ты прежде страдалъ? У васъ теперь каникулы: теб, я думаю, весело! И я бы могъ проводить также веселовремя, когда бы не лишенъ былъ удовольствія видть своихъ родителей, которые живутъ теперь въ Томск, гд папенька губернаторомъ, за 4500 верстъ отсюда! Каково разстояніе? Часто случается, что по два мсяца не получаю отъ нихъ писемъ.

Кланялся ли теб отъ меня Гижицкій? Онъ былъ у насъ въ лице, когда мы представляли маленькую пьесу, и видлъ меня., Не помик’ фамиліи одного вашего пансіонера, который былъ также у насъ и котораго просилъ я именно теб и Гижицкому поклониться. Опиши мн, сдлай милость, ежели это теб не трудъ, какія у васъ теперь перемны въ разсужденіи прежняго? Кто остался еще въ гимназіи изъ бывшихъ нашихъ товарищей? Что сдлалось съ Ильею Ольхинымъ, гд онъ теперь и что творитъ? Поклонись отъ меня Гижицкому, Шварцу и пр., также твоему братцу Александру Николаевичу. Уврь миленькихъ Виленьку и Егорушку, что я ихъ всегда люблю и невольно о нихъ вспоминаю, я думаю, что первый изъ нихъ весьма, выросъ и уже въ гимназіи.

Вотъ теб письмо мое, — ты не можешь жаловаться, чтобъ оно коротко было, вдобавокъ еще посылаю теб мою Оду на взятіе Парижа. Прости, ежели увидишь несовершенства. Остаюсь въ полной надежд получить отъ тебя отвтъ, отъ тебя, къ которому былъ и всегда пребуду нелестнымъ другомъ.

——

5 октября 1814 г.

Что сказать мн о состояніи вашей гимназіи? Жаль! и только,, подлинно только: лучшей перемны ожидать не можно! Если въ мою бытность при М. все такъ перемнилось, что жъ должно быть нын? Ахъ! съ какою сладостію воспоминаю иногда пребываніе мое въ гимназіи, времена счастливыя Энгельбаха и Дольста, наше взаимное дружество, прежнихъ товарищей: Голубя, Оржитскаго, Ольхина — et tant d’autres! Oui, j’aime le souvenir de ceux que j’ai chris! Ахъ, воспоминаніе прежняго счастія и настоящія бдствія усладить можетъ:

Et le pauvre lui-mme est riche en esprance,

Et chacun redevient Gros-Jean comme devant,

Et chacun est du moins fort heureux en rvant?

Но я слишкомъ разахался! Un mot de Mr. Gretch. Quoique je n’se pas l’honneur de le connatre en personne, j’estime nanmoins son talent suprieur. Son journal le Patriote, за traduction de Lontine, son dition des Избранныя мста, длаютъ ему честь великую, а похвала моя, я увренъ, не прибавитъ къ его слав… ни крошечки!

Ежели уроки мшаютъ теб свободно вести со мною переписку, то и мн не мене мшаетъ (только не уроки: il s’en faut de beaucoup!), а страсть къ стихамъ. Къ счастію, уроковъ у насъ не много, а времени довольно, и такъ я со всмъ успваю раздлываться.

Знаешь ли, Будри получилъ крестъ Владимирской въ петлицу (4-й степени).

——

2 ноября 1814 г.

Ты требуешь отъ меня пространнаго письма. Охотно на сей разъ исполняю твое желаніе. Ты правъ, у меня нтъ недостатка въ матеріи, но обстоятельства, проклятыя обстоятельства кого не держатъ въ оковахъ? За то я самъ не сержусь на тебя. Правда, у всякаго свое на ум: у тебя уроки, у Ольхина шалости, у меня стихи, но они равно сильно дйствуютъ на наши души. Впрочемъ, какъ ни есть, повинуюсь теб, гоню отъ себя докучливыхъ музъ, беру перо и пишу теб цлые поллиста — безсмыслицы.

Начнемъ съ самаго скучнаго. Первою матеріею нашею будетъ лицей. Но что теб сказать о немъ? Ты самъ знаешь, что вс училища подъ одну стать: начало хорошо, чмъ же дале, то становится хуже. Благодаря Бога, у насъ по крайней мр царствуетъ съ одной стороны свобода (а свобода дло золотое). Нтъ скучнаго заведенія сидть ses places, въ классахъ бываемъ недолго: 7 часовъ въ день, большихъ уроковъ не имемъ, лтомъ досугъ проводимъ въ прогулк, зимою въ чтеніи книгъ, иногда представляемъ театръ, съ начальниками обходимся безъ страха, шутимъ съ ними, смемся. Такимъ образомъ, какъ можемъ, сражаемся со скукою, подобно матросамъ, которые, когда корабль ихъ производитъ течь, видя къ нимъ со всхъ сторонъ вливающіяся волны, не предаются отчаянію, но, усиліямъ моря противополагая свои усилія, спокойно борются съ ужасною стихіею.

Въ наукахъ мы таки кое-какъ успваемъ, но языки, ты самъ знаешь, какъ трудны и die deutsche Sprache до сихъ поръ еще мн почти тарабарская азбука. Въ латинскомъ мы плыли, плыли (напали было питать Федровы басни и Cornelii Nepotis de vita etc.), да вдругъ и нахали на мель: не стало кормнаго, ни тпрру, ни ну, сли, какъ раки. Подлинно, нашъ профессоръ . . Кошанскій, довольно извстный въ ученомъ свт, вдругъ сдлался боленъ, и съ полгода уже не ходитъ въ классы, а мы хоть и ходимъ, однако ничему не учимся. А математика?…

О Ураньи надо темное,

О наука необъятная,

О премудрость непостижная,

Глубина неизмримая!

Видно, на роду написано

Свыше нкимъ тайнымъ Промысломъ

Мн взирать съ благоговніемъ

На твои рогаты прелести,

А плодовъ твоей учености

Какъ огня бояться лютаго!

Признаюсь, и радъ еще повторить прозой. Въ ней, кажется, заключила природа всю горечь неизъяснимой скуки. Нельзя сказать, чтобъ я не понималъ ея, но… право, отъ одного воспоминанія голова у меня заболла.

Много писалъ я теб объ лице, но главное оставилъ наконецъ. Ужели ты до сихъ поръ не знаешь еще, что насъ за порогъ ни на шагъ не отпускаютъ? Какъ же мн побывать у васъ на каникулахъ!… Ахъ, благодарю тебя за твое дружеское усердіе, жестокая судьба не позволяетъ мн имъ пользоваться. Какая страшная разница! два мсяца — и ты свободенъ, а мн такъ остается еще… 36 мсяцевъ, ужасно!… Прощай и помни многолюбящаго тебя друга.

——

10 декабря 1814 г.

Признаться, довольно долго ждалъ я твоего отвта, однако за это я нимало не въ претензіи: знаю, что ты приближаешься теперь къ тому времени, когда экзаменъ, послдній, можетъ быть, въ твоемъ учебномъ курс, ршитъ будущую судьбу твою. Желаю теб отъ всего сердца добраго успха, что впрочемъ, я увренъ, и безъ моего желанія исполнится. Но знаешь ли что? И мы ожидаемъ экзамена, которому бы давно уже слдовало быть и посл котораго мы перейдемъ въ окончательный курсъ, то есть, останемся въ лице еще на три года… утшительныя мысли.

Теб непремнно хочется знать нашихъ профессоровъ, изволь: я опишу ихъ самымъ обстоятельнымъ образомъ, mais c’est pour la derni&egrave,re fois, entendez-vous? car, certes, tout ce qui appartient au lyce m’ennuie fort.

О Будри, проф. французскаго языка, и Кошанскомъ, проф. латинской и россійской словесности, говорить теб не стану: одного ты знаешь лично, другого изъ прошедшаго письма моего.

Нмецкаго языка проф. у насъ — г. Фонъ Гауэншилдъ, человкъ съ большими познаніями, попечитель вашъ Уваровъ нарочно призвалъ его изъ Вны въ Россію и доставилъ ему мсто въ лице.

Адъюнктъ-проф. нравственныхъ и политическихъ наукъ — г. Куницынъ, при открытіи нашего училища въ присутствіи царской фамиліи сказалъ онъ такую рчь, что Государь Императоръ самъ назначилъ ему въ награду орденъ Владимира 4-й степени.

Адъюнктъ-проф. историческихъ и географическихъ наукъ — г. Еайдановъ, онъ сочинилъ прекрасную исторію древнихъ временъ, которая теперь только выходитъ изъ печати.

Адъюнктъ-профес. математическихъ и физическихъ наукъ — г. Карповъ. Вс трое учились они въ Педагогическомъ институт, путешествовали по Европ, слушали извстныхъ ученыхъ людей въ свт и вс вышли люди съ достоинствомъ. Аминь.

Достигаютъ ли до нашего уединенія вновь выходящія книги? спрашиваешь ты меня, можешь ли въ этомъ сомнваться?…

И можетъ ли ручей сребристой,

По свтлому песку катя кристалъ свой чистой

И тихою волной ласкаясь къ берегамъ,

Течь безъ источника по рощамъ и лугамъ?…

И можетъ ли огонь пылать безъ втра?…

И можетъ ли когда въ долинахъ зелень кедра,

А въ пол злакъ цвсти безъ солнца и дождя?…

И можетъ ли поэтъ неопытной и юной,

Чуть-чуть бренча на лир тихострунной,

Не подражать другимъ?— Ахъ! никогда.

Никогда! Чтеніе питаетъ душу, образуетъ, развиваетъ способности, по сей причин мы стараемся имть вс журналы и впрямь получаемъ: Пантеонъ, Встникъ Европы, Русской Встникъ и пр. Такъ, мой другъ, и мы также хотимъ наслаждаться свтлымъ днемъ нашей литературы, удивляться цвтущимъ геніямъ Жуковскаго, Батюшкова, Крылова, Гндича. Но не худо иногда подымать завсу протекшихъ временъ, заглядывать въ книги отцовъ отечественной поэзіи, Ломоносова, Хераскова, Державина, Дмитріева: тамъ лежатъ сокровища, изъ коихъ каждому почерпать должно. Не худо иногда вопрошать пвцовъ иноземныхъ (у нихъ учились предки наши), бесдовать съ умами Расина, Вольтера, Делиля и, заимствуя отъ нихъ красоты неподражаемыя, переносить ихъ въ свои стихотворенія.

Такъ пчелка молодая

Въ лугахъ, въ садахъ, весной,

Съ листа на листъ летая,

Сбираетъ медъ златой,

И въ улей отдаленный

Несетъ соты скопленны

Прилежностью своей.

Когда же лто знойно

Зажжется въ небесахъ,

Она сидитъ спокойно

На собранныхъ плодахъ:

Въ довольств отдыхаетъ

И счастіе вкушаетъ…

Тружусь подобно ей!

Помнишь ли ты Штеричей? (ихъ было у насъ три брата), старшій и средній теперь офицерами въ гвардейскомъ гусарскомъ полку, и я ихъ часто вижу. Когда наступитъ весна, то прізжай къ намъ въ Царское Село, ich hoffe dass du mit deinem Zeitverteibe sehr zufrieden sein wirst. Только смотри, прізжай въ праздникъ,

——

25 февраля 1815 г.

Гофману {Андрей Логиновичъ Гофманъ, впослдствіи членъ Госуд.. Совіха.носіупилъ въ гимназію въ 1813 г., а оставилъ ее въ 1815 вмст съ другомъ своимъ Фуссомъ. Они часто вмст отправлялись въ Царское Село, зимой въ саночкахъ, лтомъ иногда пшкомъ, къ лицейскимъ друзьямъ, которыхъ у нихъ было нсколько.} посылаю искренній поклонъ, мы говорили съ нимъ не боле трехъ часовъ, но и сего довольно было, чтобъ узнать непринужденную доброту его и привтливость.

Поздравляю тебя съ окончаніемъ твоего экзамена и курса ученія. О первомъ я наслышался много хорошаго, въ чемъ и сомнваться грхомъ поставляю. Знаю, что ты читалъ прекрасное сочиненіе о красот россійскаго слова (?) {Вопросительный знакъ въ подлинномъ письм.}, знаю также, что ты сообщишь мн его, по крайней мр, для прочтенія. Честь и слава теб! О нашемъ говорить нечего. Стеченіе народа было соразмрное съ нашимъ городомъ и разстояніемъ его отъ столицы, впрочемъ въ числ зрителей были Державинъ, Горчаковъ, Саблуковъ, Салтыковъ, Уваровъ, Филаретъ и множество профессоровъ и ученыхъ {Ср. у Пушкина замтку о чтеніи имъ на этомъ экзамен стиховъ въ присутствіи Державина.}. Я льстился надеждою, что ты прідешь на сей случай съ папенькою, но не тутъ-то было!

Жестокой опять надо мною

Хотлось судьб подшутить,

Остался я съ горькой тоскою,

Гд думалъ веселіе пить —

Полною чашей.

Ахъ! если бъ безсмертные дали

Намъ даръ напередъ узнавать

И радость и томны печали…

Счастливе были бъ стократъ

Въ жизни мы нашей.

Между тмъ назначено въ награжденіе пять медалей. Кому-то достанется получить? Но прежде ждутъ возвращенія Государя. Для любопытства посылаю теб программу. Были читаны у насъ и сочиненія. Хотлось мн прочесть стихотвореніе: Весенній вечеръ, но приказано — прозаическое разсужденіе о цли человческой жизни, котораго теперь нтъ у меня.

Поздравляю тебя съ новымъ мстомъ {Фуссъ поступилъ въ студенты Академіи Наукъ. Отецъ его, Николай Ивановичъ, былъ въ то время непремннымъ секретаремъ Академіи, занявъ это мсто посл своето тестя Іоанна Альберта Эйлера, сына великаго математика.}. Радуюсь, если оно приноситъ теб выгоды и удовольствіе. Не сомнваюсь, чтобъ ты познаніями своими, прилежностью и талантами не достигъ всего, что только въ виду себ представляешь. Скажи только мн, все ли теперь ты такъ мало имешь времени, какъ прежде? Прощай, мой другъ, желаю теб съ симъ новымъ годомъ новыхъ успховъ и новаго благополучія и новаго веселія на наступающей маслениц. Помни, что скорые отвты твои доставляютъ несказанное удовольствіе любящему тебя другу.

Царское Село.

——

2 сентября 1816 г.

Описать ли теб, какъ я провожу время? Наше Царское Село въ лтніе дни есть Петербургъ въ миніатюр. И у насъ есть вечернія гулянья, въ саду музыка и псни, иногда театры. Всмъ этимъ обязаны мы графу Толстому, богатому и любящему удовольствія человку. По знакомству съ хозяиномъ и мы имемъ входъ въ его спектакли, ты можешь понять, что это наше первое и почти единственное удовольствіе. Но осень на насъ не на шутку косо поглядываетъ. Эта дама такъ сварлива, что съ нею никто почти ужиться не можетъ. Все запрется въ дому, разъдется въ столицу или куда кто хочетъ, а мы, постоянные жители Села, живи съ нею. Чмъ убить такое скучное время? Вотъ тутъ-то поневол призовешь къ себ науки.— Знаешь ли, что я затялъ? Есть книга: Плутархъ для юношества, сочиненіе Бланшарда въ 4-хъ частяхъ {Не въ 4-хъ, а въ 10-ти частяхъ. См. Смирдинскуго роспись No 3323. Эта книга въ русскомъ перевод имла три изданія: 1809, 1814 и 1823 гг.}. Она переведена на русской и дополнена многими великими мужами Россіи. Но и сочинитель и переводчикъ много еще пропустили, мн пришло на мысль издать (рано или поздно, разумется) новый Плутархъ для юношества, служащій дополненіемъ Плутарху Бланшардову. Безъ великаго труда набралъ я 60 великихъ мужей, ими пропущенныхъ. Покамстъ собираю о нихъ разныя извстія, а издамъ по выход изъ лицея. Можетъ быть, и не издамъ, — кто знаетъ, какія препятствія могутъ случиться, но и одна мечта забавляетъ меня.

О Леонард Эйлер отношусь къ теб, какъ къ ближайшему его родственнику, не можешь ли извстить меня, напечатана ли гд-нибудь жизнь его, или если ты знаешь ее, напиши мн хоть краткое о ней понятіе. Впрочемъ не длай это гласнымъ, ты видишь, что это ничто, какъ игрушка.

Звонятъ въ классы, несутъ письма на почту, и я имю время только подписаться врнымъ твоимъ другомъ.

——

22 сентября 1815 г.

Два портрета отгадалъ точно, одинъ Мартынова {Аркадій Ивановичъ Мартыновъ, братъ извстнаго Ив. Ив., былъ также одинъ изъ товарищей Илличевскаго. Умеръ, чуть ли еще не прежде послдняго, начальникомъ отдленія.}, другой Пушкина, а стихи написаны не моею рукою, но простимъ дружб: у ней, какъ у страха, глаза велики. Третій не отгадалъ: et peut-on deviner ce que Ton ne connot pas? Это портретъ Вальховскаго {Владимиръ Дмитріевичъ Вальховскій получилъ при выпуск изъ лицея 1-ю золотую медаль и былъ впослдствіи начальникомъ штаба на Кавказ. Умеръ въ 1841 году, въ отставк, въ харьковскомъ своемъ имніи. См. ниже очеркъ его біографіи.}, одного изъ лучшихъ нашихъ учениковъ, прилежнаго, скромнаго, словомъ великихъ достоинствъ и великой надежды, этого на портрет ты не видлъ, а примтилъ разв: большой носъ и большіе усы. Adieu.

Прости великой и большой безсмыслиц моего письма: пишу его рзвясь, а не четыре дни. Но искренно люблю: доволенъ ли? прости.

——

11 октября 1815 г.

Сказать ли теб, какъ ты узналъ, что я сочинилъ оперу, которую у васъ Св. Питер играли? Не сочти меня колдуномъ, ибо я скажу теб всю истину, хотя удаленъ отъ тебя на двадцать верстъ. Но, начиная мою повсть или диссертацію, ставлю эпиграфъ:

Что больше бродитъ,

То больше въ цну входитъ,

Снжной шаришка будетъ шаръ,

А изо лжи, товаришка товаръ:

Ложъ ходитъ завсегда съ прибавкой въ мір.

Сумароковъ.

Такъ! Я перевелъ оперу (а не сочинилъ) L’opra comique par Sgur, op. corn, en un acte. Переведши старался, чтобъ ее разыграли на театр, отъ чего надялся получить барышъ. Прости на этотъ случай моему сребролюбію. Для этого просилъ я г. Петра Александровича Корсакова, стихотворца и чиновника, служащаго при театр {Онъ былъ впослдствіи цензоромъ и издавалъ журналъ Маякъ. Братъ его Николай Александровичъ Корсаковъ воспитывался въ лице въ одно время съ Илличевскимъ. Оба они братья бывшаго попечителя петербургскаго учебнаго округа, кн. Дондукова-Корсакова, на котораго княжескій титулъ и дополнительная фамилія перешли отъ его тестя, умершаго безъ мужского потомства.}. Родственникъ его Рязановъ учится въ гимназіи, ему не трудно было узнать все мое дло. Отъ него узнали это въ гимназіи, а ты узналъ о томъ отъ своего брата. Не правда ли?— Теперь мн остается исправить, дополнить и окончить это извстіе: піесы моей не играли, да и играть не станутъ, причина тому та, что меня предупредили переводомъ, и хотя чужой переводъ и хуже, но уже онъ апробованъ и роли розданы. Таково мое несчастіе! Жаля о моей неудач, дивись однакоже великому генію моему, который предугадалъ (я наврно полагаю то) вс дйствія молвы, и открылъ причины дошедшаго до тебя слуха.— Піеса моя еще въ Петербург, но коль скоро получу оную назадъ, то перешлю къ теб охотно для прочтенія. Благодарю тебя за доставленный мн анекдотъ — жаль, что мн нечего сообщить теб. Прости, любезный Павелъ Николаевичъ! Я не Геркулесъ — предлы письма меня останавливаютъ.

——

26 октября 1815 г. (Царское Село, — вчное Царское Село).

Я получилъ письмо твое, пріятное какъ и вс твои письма — и въ такое время, когда я не имлъ ни на часъ свободнаго времени, ибо оно было посвящено цлому обществу, скажу ясне, въ такое время, когда мы приготовлялись праздновать день открытія лицея (правильне бы было день закрытія насъ въ лице), что длается обыкновенно всякой годъ первое воскресенье посл 19 октября, и ныншій годъ также октября 24 числа. Этотъ праздникъ описать теб не долго: начался театромъ, мы играли Стряпчаго Пателина и Ссору двухъ сосдовъ. Об піесы комедіи, въ первой представлялъ я Вильгельма, купца, торгующаго сукнами, котораго плутъ стряпчій подрядился во всю піесу обманывать, во второй Вспышкина, записнаго псаря, охотника и одного изъ ссорящихся сосдовъ. Не хочу хвастать передъ другомъ, но скажу, что мною зрители остались довольны. За театромъ послдовалъ маленькой балъ и подчиваніе гостей всякими лакомствами, что называется въ свт угощеніемъ.

——

28 ноября 1815 г.

Позволь мн, какъ другу, спросить у тебя: читаешь ли ты нын выходящіе журналы?— спросить не изъ пустаго любопытства, но изъ желанья знать, читаешь ли ты піесы мои въ печати, а это для того, чтобы не подчивать тебя извстными теб піесами, или, что французы называютъ: la soupe rchauffe. Въ Встникъ Европы 1814 г. и въ Россійскій Музеумъ отсылалъ я нсколько моихъ стихотвореній, напр. Ирина, Цефиза, нсколько эпиграммъ и пр. и получилъ отъ ихъ издателя Влад. Измайлова письмо, исполненное лестныхъ одобреній. Посылаю теперь теб дв піесы, которыя ты ожидаешь, напечатанныя ныншняго года въ послднемъ журнал, желаю, чтобъ они теб понравились — я ихъ перевелъ съ французскаго изъ сочиненій Парни, у котораго они однакожъ написаны въ проз: это слабое возмездіе за твои прекрасные переводы съ Крылова и Капниста, въ которыхъ духъ авторовъ удержанъ совершенно, хвала и слава переводчику!— Дай Богъ, чтобъ русскіе авторы нашли взаправду себ переводчиковъ на языкахъ и въ народахъ иностранныхъ. Кстати скажу теб, что нкто фонъ-Боргъ, студентъ Дерптскаго университета, ршился перевесть на нмецкій языкъ лучшія сочиненія русскихъ авторовъ и отпечатать ихъ въ Дрезденскомъ журнал {Намреніе это было выполнено, переводы Борга пріобрли въ свое время заслуженную извстность.}.— Освобожденіе Москвы г. Дмитріева отпечатано пока въ послднемъ No Музеума, и переведено прекрасно!— Нашъ лицейскій воспитанникъ Кюхельбекеръ {Вильгельмъ Карловичъ Кюхельбекеръ считался въ лице однимъ изъ лучшихъ воспитанниковъ и получилъ при выпуск серебряную медаль.} написалъ на нмецкомъ язык разсужденіе о древней русской поэзіи, которое, какъ я думаю, также будетъ напечатано, воскликнемъ же съ тобой вмст: хвала русскому языку и русскому народу! Послдняя война доставила ему много славы, и я увренъ, что иностранцы, разуврившіеся, что мы варвары, разуврятся также и въ томъ, что нашъ языкъ — варварскій, давно пора этому!

——

16 января 1816 г.

Пушкинъ и Исаковъ {Семенъ Семеновичъ Есаковъ, вышедшій изъ лицея въ гвардію, былъ посл полковникомъ артиллеріи и погибъ въ царств польскомъ, въ 1831 году, во время войны.} взаимно теб кланяются — теб и Гофману, а къ нимъ и я присоединяю свои комплименты. Кстати о Пушкин: онъ пишетъ теперь комедію въ 5 дйствіяхъ, въ стихахъ, подъ названіемъ: философъ. Планъ довольно удаченъ и начало, то-есть 1-е дйствіе, до сихъ поръ только написанное, общаетъ нчто хорошее, стихи — и говорить нечего — а острыхъ словъ сколько хочешь! Дай только Богъ ему терпнія и постоянства, что рдко бываетъ въ молодыхъ писателяхъ: они то же, что мотыльки, которые не долго на одномъ цвтк покоятся, которые также прекрасны и также къ несчастію непостоянны, дай Богъ ему кончить — это первой большой ouvrage, начатый имъ, ouvrage, которымъ онъ хочетъ открыть свое поприще по выход изъ лицея. Дай Богъ ему успха — лучи славы его будутъ отсвчиваться и въ его товарищахъ.

——

17 февраля 1816 г.

Прошу покорно доставить мн Димитрія Донскаго, не русскаго разумется, а нмецкаго. NB. Теперь Есаковъ въ город и можетъ теб кланяться самъ за себя, сколько ему угодно. Г-ну Гофману мое почтеніе.

Благодарю тебя, что ты насъ поздравляешь съ новымъ директоромъ: онъ уже былъ у насъ: если можно судить по наружности, то Энгельгардтъ человкъ не худой Vous sentez la pointe. Не полнись написать мн о немъ подробне, это для насъ не будетъ лишнимъ. Мы вс желаемъ, чтобъ онъ былъ человкъ прямой, чтобъ не былъ къ однимъ Engel, а къ другимъ hart.

Это, кажется, вздоръ, чтобъ насъ перевели въ Петербургъ {Отсюда видно, какъ рано въ лице стали носиться слухи о перевод его въ Петербургъ. Они и посл возобновлялись не разъ и наконецъ осуществились въ 1814 году.}, хотя мы это сами слышали и отъ людей достойныхъ вроятія. Признаться, это извстіе не всмъ равно пріятно, и я самъ не желаю, чтобъ оно обратилось въ событіе: причинъ на то много, но болтать некогда. Прочти! прости! прости! Lisez, pardonnez, adieu.

——

28 февраля 1816 г.

Теперь, можетъ быть, въ эту минуту, ты посылаешь ко мн Димитрія Донскаго, а я къ теб желаемую тобою балладу: подивись проницательству дружбы, вопреки теб самому, я узналъ, него ты хочешь — это не Козакъ {У насъ есть и баллада Козакъ, сочиненіе А. Пушкина. Mais on ne.peut dsirer e qu’on ne connot pas. Voltaire. Zare. А. П.}, а Полякъ, баллада нашего барона Дельвига.

Краткое извстіе о жизни и твореніяхъ сего писателя.

Антонъ Антоновичъ баронъ Дельвигъ родился въ Москв 6 августа 1798 г. отъ благородной древней лифляндской фамиліи. Воспитанный въ русскомъ закон, онъ окончилъ (или оканчиваетъ) науки въ импер- лице. Познакомясь рано съ музами, музамъ пожертвовалъ онъ большую часть своихъ досуговъ. Быстрыя его способности (если не геній), совты свдущаго друга, отверзли ему дорогу, которой держались въ свое время Анакреоны, Гораціи, а въ новйшіе годы — Шиллеры, Рамлеры, ихъ врные подражатели и послдователи, я хочу сказать, онъ писалъ въ древнемъ тон и древнимъ размромъ — метромъ. Симъ метромъ написалъ онъ: къ Діону, къ жилет, къ больному Горчакову — и написалъ прекрасно. Иногда онъ позволялъ себ отступленія отъ общаго правила, т. е. писалъ ямбомъ: Полякъ (балладу), Тихую жизнь (которую пришлю теб), мастерское произведеніе и писалъ опять — прекрасно. Странно, что человкъ такого веселаго, шутливаго нрава (ибо онъ у насъ одинъ изъ лучшихъ остряковъ) не хочетъ блеснуть на поприщ эпиграммы.

Поклонись отъ меня г-ну Гофману и поблагодари его за книгу le printemps d’un proscrit, которую онъ принялъ на себя трудъ прислать ко мн. Жаль, что я не могу ею воспользоваться, мн нужно было четвертое изданіе, а оно къ несчастію еще хуже моего экземпляра, мой экземпляръ третьяго, его же — перваго изданія. Есаковъ перешлетъ къ нему ее обратно — это его дло, мой долгъ былъ пріятне — мн надлежало благодарить.

Читая твой анекдотъ, я вспомнилъ другой анекдотъ, который будетъ ему родной братецъ. Одна дама (видно все дамамъ пришлось гршить) сказала, говоря о своемъ брат: Il а reu une poule (пулю, вмсто balle) dans le caviar de sa jambe (въ икру ноги — beau ruthnisme!) et on lui а pass la cavalerie (т. e. кавалерственный орденъ) travers les paules. Этотъ кажется не хуже твоего!

А знаешь знаменитыя изреченія генерала Уварова? Qui est ce qui а command l’aile gauche? спросилъ его Бонапарте при заключеніи мира въ прошедшія кампаніи.— Je, Votre Majest, отвчалъ онъ нeсвойственнымъ ему безстрашіемъ. Въ другое время онъ спрашивалъ у французовъ съ нимъ бывшихъ une pipe regarder — подзорнуютрубку, вмсто lunette d’approche!

——

20 марта 1816 г.

Браво, Фуссъ! вотъ и еще одно письмо — теперь нечего винить тебя въ неисправности, если только также продолжаться будетъ. За это вотъ теб и награда или лучше дв награды: 1) мое письмо будетъ короче, 2) посылаю теб съ нимъ дв гусарскія піесы нашего Пушкина — гусарскія потому, что въ нихъ дло идетъ о гусарахъ и о ихъ принадлежностяхъ {Одна — Усы, философическая ода, другая — Слеза. Об приложены къ подлиннымъ письмамъ въ такомъ точно вид, въ какомъ впослдствіи были напечатаны.}, об прекрасны! Прочитай ихъ, покамстъ еще не затопленъ наводненіемъ.

Какъ же это ты пропустилъ случай видть нашего Карамзина, безсмертнаго исторіографа отечества? Стыдно братецъ, — ты бы могъ по крайней мр увидть его хоть на улиц, но прошедшаго не воротишь, а чему быть, тому не миновать, — такъ нечего пустого толковать! Ты хочешь знать, видлъ ли я его когда-нибудь? какъ будто желаешь найти утшеніе, если это подлинно случилось. Нтъ любезный другъ, и я не имлъ счастія видть его, и не находилъ къ тому ни разу случая. Мы надемся, однакожъ, что онъ поститъ нашъ лицей, и надежда наша основана не на пустомъ: онъ знаетъ Пушкина и имъ весьма много интересуется, онъ знаетъ также и Малиновскаго…. {Иванъ Васильевичъ Малиновскій, племянникъ извстнаго начальника Москов. Арх. Ин. Д. Алекся едоровича,— также воспитанникъ лицея. Онъ поступилъ въ гвардію, вышелъ въ отставку полковникомъ и послился въ своей малороссійской деревн. См. слдующую за симъ статью}. Поспшай же, о день отрадъ! Правда ль? Говорятъ, будто Государь пожаловалъ ему чинъ статскаго совтника, орденъ св. Анны 1-го класса и 60.000 руб. для напечатанія Исторіи.— Слава великодушному монарху! Горе зоиламъ генія!

Признаться теб, до самаго вступленія въ лицей, я не видлъ ни одного писателя — но въ лице видлъ и Дмитріева, Державина, Жуковскаго, Батюшкова, Василія Пушкина — и Хвостова, еще забылъ: Нелединскаго, Кутузова, Дашкова. Въ публичномъ мст быть съ ними гораздо легче, нежели въ частныхъ домахъ: вотъ почему это и со мною случилось. Прощай! не могу писать боле, скажу откровенно — я боленъ нсколько головою. Отвтъ твой возвратитъ мн здоровье и силы и оживитъ мыслимой! Прощай еще разъ! {Этимъ кончается находящееся въ моихъ рукахъ собраніе писемъ Илличевскаго. Я. Г.}.

ПИСЬМА ЛИЦЕИСТА ИЛЛИЧЕВСКАГО КЪ ФУССУ 1).

Читайте также:

ПИСЬМА ЛИЦЕИСТА ИЛЛИЧЕВСКАГО КЪ ФУССУ ¹).