Письма к невесте, Дельвиг Антон Антонович, Год: 1825 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

ПИСЬМА БАРОНА А. А. ДЕЛЬВИГА КЪ НЕВСТ

[Начало іюня 1825 г.]

Увдомьте меня, милая Софья Михайловна, о вашемъ здоровь и пожалйте о вашемъ Дельвиг. Онъ проснулся нынче съ огромною губою, проклятая муха поцловала его соннаго. Вы не можете себ представить, какъ мн больно отъ такой бездлицы сидть дома и только въ воображеніи цловать ваши ручки. Къ стати о ручкахъ: возвращаю вамъ кольцы, нечаянно мною вчера похищенныя. Любите меня, какъ васъ любитъ Дельвигъ.

Я какъ будто предчувствовалъ это горе, вспомните сколько разъ я говаривалъ вамъ объ кусающихъ мухахъ.

[Начало іюня 1825 г.].

Гораздо лучче, моя милая Софья Михайловна. Однако все думаю просидть нынче цлый день дома. Завтра надюсь увидть васъ и поблагодарить за драгоцнное вниманіе ваше къ человку для котораго вы все и который называется васъ обожающимъ

Дельвигомъ.

[Начало іюня 1825 г.],

Здоровъ, здоровъ! Я радъ, какъ дитя, и письму вашему и увренности, что васъ увижу черезъ нсколько часовъ. Цлую письмо моей Софіи, въ ожиданіи скоро разцловать ея ручки.

Дельвигъ.

[Начало іюня 1825 г.].

Другъ мой Сонинька. Лобановъ {Очевидно, писатель М. Е. Лобановъ (1787—1846).} просидлъ у меня почти все утро и потому я опоздалъ освдомиться о твоемъ здоровья. Онъ сказывалъ мн, что въ город говорятъ, что М. А. {Михаилъ Александровичъ Салтыковъ, отецъ невсты Дельвига.} меня не любитъ. Суди, какъ это ново и не приятно мн. Цлую тебя душа моя

твой Дельвигъ.

[Іюнь 1825 г.].

Милый другъ, я сей часъ только прихалъ изъ Царскаго села. Вчера я получилъ отъ Михайлы Александровича {М. А. Салтыкова.} запиську, въ которой я увидлъ, какъ силенъ гнвъ его противъ меня. Въ отвт моемъ я старался показать, какъ я уважаю и люблю его и тебя. Надюсь на единаго Бога, онъ дастъ наконецъ мн утшеніе успокоить отца нашего. Молись! Заходилъ къ Карамзинымъ благодарить H. М. {H. М. Карамзинъ.} за его старанія и проститься съ Вяземскимъ {Князь П. А. Вяземскій.}. Все семйство теб кланяется. Николай и Анна Александровна {Рохмановы, Николай Дмитріевичъ Рохмановъ — двоюродный братъ Дельвига, мать его была рожденная Красильникова, родная тетка порта.} тоже. Завтра можетъ быть увижу тебя, единственная радость моя. Мысленно цлую тебя, прощай! Да будетъ съ тобой Божіе благословеніе.

Твой Дельвигъ.

[Іюнь 182а г.].

Милый другъ Сонинька, я нынче здаровъ слава Богу и посл обда буду у тебя. Благодарю тебя за любовь твою, она при всхъ несчастіяхъ счастливитъ меня.— Братъ Николай съ Анной Александровной {Рохмановы (см. выше).} сей часъ прихали изъ Царскаго Села и препоручили мн уврить тебя въ ихъ родственной любви. Прощай душа моя, не переставай любить

твоего Дельвига.

[Конецъ іюня 1825 г.].

Ахъ, Сонинька, я читалъ письмо твое къ Амальи Ивановн и незнаю, что длать, какъ утшить, какъ подкрпить тебя! Нельзя ли намъ завтра видться? Быть у Амальи Ивановны въ два часа страшно для тебя. Человкъ можетъ донести ему {т. е. М. А. Салтыкову.}. Останься у нее обдать, т. е. отпусти карету, чтобъ въ три четверти третьяго я безопасно могъ увидть моего ангела. Неизвстность о положеніи твоемъ сводитъ съума меня. Ожидая отъ тебя записьки къ Амальи Ивановн я незналъ дождусь ли ее? Меня страшила мысль, что онъ {М. А. Салтыковъ.} перехватилъ мою запиську и еще боле отяготилъ тебя жестокостями. Въ сто разъ легче самому терпть, чмъ воображать страдающею мою Сониньку, друга безцннаго моего, которой молю у Бога однаго счастія. Я точно въ твоемъ положеніи. Душа моя такъ больна, такъ больна, какъ будто я готовлюсь итти на смертную казнь. Я теб говорилъ, кажется, я плакать не могу — у меня только тяж(ел)етъ голова и кажется хочетъ разорваться. Отъ брата {По всей вроятности, А. А. Дельвигъ говоритъ не о своемъ брат, а о брат G. М.— М. М. Салтыков.} писемъ нтъ. Пишетъ ли теб Саша Корелина? Минутные счастливцы, мы называли ее несчастной! Мы не предвидли, что мы будемъ боле ее достойны сожалнія. . . {. . Рахмановъ?} я думаю ухалъ въ Царское. Завтра буду у Александры Дмитріевны, скажу ей что ты нездорова и уговорю ее побывать у тебя. Мн страшно воображать тебя одну, совершенно одну. Береги себя моя милая, умоляю тебя любовью моею, береги себя! Благословляю, цлую тебя. Береги себя душа моя!

Анн Францовн я говорилъ о времени нашей свадьбы по его же словамъ {М. А. Салтыковъ отложилъ свадьбу до осени (см. выше).}. Впрочемъ, если бы я назначилъ ей и Іюль и Августъ мсяцы все бды бы не было. Мои слова не обуздываютъ его воли. Молчи другъ мой, какъ Амалья Ивановна совтуетъ и люби меня. Несчастіе любовь не гаситъ, но усиливаетъ. Пускай могутъ разлучить насъ, но разлюбить тебя меня вс силы земныя и небесныя не принудятъ, или я буду ужаснымъ преступникомъ, недостойнымъ жить. Скоро восемь часовъ. Бгу получить письмо отъ тебя.

[Конецъ іюня — начало іюля 1825 г.].

Что-то ты мн напишешь, свтъ мой! Ужели онъ ³) все будетъ хуже и хуже. Боже, сохрани насъ! Я и такъ не знаю, какъ я еще не сошелъ съума. Нтъ ничего томительне, когда незнаешь, какъ должно дйствовать и чего ожидать. Особливо въ такомъ дл, каково наше: дожидаться величайшаго счастія или совершенной погибели. Его: разтантесь! разрушитъ всего меня, такъ разрушитъ, что ежели я останусь жить, то останусь по самой низкой подлости. Страшно подумать! Я всмъ къ теб привязанъ. Нтъ чувства, нтъ способности во мн, которыя бы жестоко не разорвались отъ этого: нтъ я отдался теб на жизнь или на смерть. Береги меня твоею любовью, употреби все, чтобы сдлать меня высочайшимъ счастливцемъ, или скоре скажи: умри другъ — и я приму это слово, какъ благословеніе. Несчастная любовь длаетъ человка жестокосердымъ. Вообрази, я молюся, чтобъ онъ скоре сердился на тебя, чмъ плакалъ. Ахъ Сонинька, Сонинька, ежели ты не будешь моею, я не знаю, что со мной будетъ.

Я ужъ и на будущее гляжу недоврчиво. Мущина, приведенный въ положеніе бездйственности, безнадежности — во сто разъ слабе женщины. Я чувствую, что мн надобно бы утшать тебя, моего друга, и самъ прошу утшенія. Александра Дмитріевна врно у тебя. Пошли ей Небо испол[не]нія ея желаній за ея доброе сердце. Она раздляетъ съ тобою печаль твою. Я вижу отсюда — она плачетъ, сердится, она старается успокоить тебя, льститъ надеждами, она счаст[л]ивица, она подл моей несчастной Сониньки, подл души моей. Нтъ, я еще несчастне сталъ посл нашего свиданія. Ты умешь упоить меня своею любовью до безумія. Твой голосъ, твои глаза, твои поцлуи — всего хочу я, чувствую надобность видть, слышать, цловать тебя. Все мало мн, для всего мало жизни моей. Ахъ, если бы ты меня такъ любила, какъ бы я былъ спокоенъ, какъ бы я ждалъ терпеливо новыхъ несчастій! Какъ бы я былъ увренъ, что они боле и боле тебя укрпляютъ. Ужели до четверга съ тобою не видаться? Перенесешь ли ты вс его старанія тебя разлучить со мною? Душа моя, люби твоего Дельвига.

[Конецъ іюня — начало іюля 1825 г.].

Другъ мой Сонинька, я счастливъ, тебя видлъ и не ожидаю ничего дурнаго. Съ отцемъ твоимъ поступлю лояльно и надюсь переворотить дла по нашему. Обрадую тебя новостію. Отъ тебя похалъ я къ Оленину {Книгопродавцу И. В. Сленину, издававшему альманахъ ‘Сверные Цвты’.}. У него познакомился съ роднымъ братомъ Корелина, съ человкомъ прекраснымъ. Онъ въ первый разъ отъ меня узналъ, что братъ его женатъ и сердечно обрадовался когда я ему разказалъ, на какомъ ангел. Онъ уврилъ меня, что теперь онъ дятельно примется поправить его положеніе.

Онъ полковникъ, любимъ своими начальниками и можетъ брата перевести сюда, но медлилъ потому, что боялся его втрености. Теперь же онъ женатъ и вроятно долженъ остепениться, теперь ни что не мшаетъ брату вытащить на хорошую дорогу заблудшаго брата. Провидніе, какъ будто въ награду за мои страданія, послало мн подобную встрчу. Мы общались другъ другу почаще видаться и дйствовать вмст, какъ кому возможно. Онъ его переведетъ въ Петербургъ, а я сыщу выгодное штатское мсто.

Не видишь ли ты, что твое прекрасное сердце извстно Богу. Что оно у него записано на заглавномъ лист книги Промысла и что онъ старается вознаградить мою добрую Соню за ея слезы. Онъ даже изъ Оренбурга хочетъ вытащить друга твоего, чтобы ты ни въ чемъ не жаловалась на любовь его. Вотъ кого я люблю! Вотъ кто усладитъ, осчастливитъ жизнь мою! Вотъ кого я цлую и боготворю! Отецъ нашъ не чудовище, онъ отдастъ мн тебя. Успокоивай Аксинью. Богъ милостивъ! Добрый къ намъ будетъ и къ ней добръ.— Завтра непремнно пиши ко мн. Это необходимо нужно. Письмо къ нему написано. Мой ангелъ подастъ его и успхъ долженъ быть. Посылаю теб стихи Сергя Львовича {С. А. Пушкина, отца поэта.} ко мн. Онъ готовитъ еще Епиталаму. Читай ихъ и думай о томъ, кто цлуетъ и любитъ тебя до безумія. Обнимаю тебя, люба Ангелія моя, обнимаю тебя.

Къ письму приложено стихотвореніе С. Л. Пушкина, вложенное въ бумагу съ надписью: ‘Другу моему Дельвигу’:

Pour le Baron

Je chanterais l’Epitbalame:

Je suis toujours de coeur et d’ame

Pour le Baron.

Pour le Baron

Je sens, prophtique dlir!..

Au bout d’un an, je vois sourire

Petit Baron.

[Середина іюля 1825 г.].

3 часа.

Я рано нынче отдлался и въ 5-ть часовъ увижу Александру Дмитріевну. Въ 8-мъ буду у лавочки за безцннымъ письмомъ твоимъ, моя милая! Наша исторія удивительна! Какъ посл трехъ мсячной связи, вдругъ, неожиданно разлучить насъ? Пришли завтра ко мн письмо, мн нужно съ тобой видться, нужно поговорить, посовтоваться. Что онъ съ тобой длаетъ? Не началъ ли опять нападенія? Сохрани тебя Боже! Мн трудно перенести мысль, что онъ за меня мучаетъ тебя, невинную мою Сониньку. Ангелъ мой, ты меня любишь! Нтъ жертвъ, которыхъ бы я не принесъ за твое счастіе! Для тебя только живу и жить буду. Я увренъ, ты не измнишь мн. Благодарю тебя, что ты бережешь себя. Это одно изъ сильныхъ доказательствъ любви твоей. Цлую всю тебя. Ты мн врно напишешь, что твоя сыпь или я буду очень безпокоиться. Теб-то и надобно быть здоровой, у насъ и безъ того много болзней душевныхъ.— Завтра заду къ Амальи Ивановны. Я не знаю, какъ изъявить ей всю мою благодарность, родственную привязанность. Ежелибы ее не было, ты бы совершенно была сиротою. Кто бы принялъ въ нашемъ теперешнемъ положеніи живое участіе? Кто бы раздлилъ съ тобою слезы? Мы никогда не забудемъ ея. Никогда не перестанемъ любить ее какъ мать. Кто знаетъ, можетъ быть, Богъ намъ позволитъ быть тмъ же для дтей ея, что она для насъ? Но молитвы добрыхъ отвратятъ отъ нихъ подобныя напасти. Съ нетерпеніемъ жду свиданія съ Александрой Дмитріевной. Что она мн разкажетъ объ теб? Сонинька, Сонинька, когда мы будемъ счастливы? О я увренъ, мы своей любовью помиримъ отца нашего съ жизнію. Никакія обстоятельства не погасятъ во мн чувства бо[го]творенія къ теб. Въ одной теб я найду блаженство. Цль моей жизни будетъ одна до гроба: стараться быть тобою любимымъ. Никакихъ трудностей не буду чувствовать, трудяся для благосостоянія твоего. Ангелъ мой, святая, невинная, благородная подруга жизни моей, люби меня, услаждай всегда жизнь твоего друга, теб ничего это не стоитъ. Цлую тебя. Дельвигъ.

Онъ и не спроситъ обо мн, ему должна быть приятна наша разлука. А безъ его спроса прямо притти къ теб покажется страннымъ. Не вздумаешь ли ты завести со мной явную перепиську? Пришли ко мн завтро какую нибудь книжку съ письмецомъ, я отвчу, послзавтро поутру напишу я (или какъ завтра условимся) и посл обда я у тебя, моя радость, у тебя, жизнь, сердце, душа моя. Не безпокойся о моемъ здоровь. Оно отъ одного взгляда твоего возвратится. Но я не могу похвастаться теперешнимъ положеніемъ моимъ. Дурно сплю, ничего ни мъ или мъ безъ апетита, насилу ношу голову и чувствую спазматической ознобъ. Но это можетъ сейчасъ пройти, просвтлетъ на душ и я здоровъ. Самая большая неприятность, я не могу все сидть дома. У меня куча длъ по цвтамъ {По альманаху ‘Сверные Цвты’.}, я цлое утро долженъ разъзжать, долженъ Богъ знаетъ объ чемъ говорить, въ то время, когда только объ одной теб думаю. Вчера съ 9-ти часовъ здилъ до трехъ, въ три часа нашелъ у Сленина Воейкова {А. Ф. Воейкова (1773—1839), издателя журналовъ, переводчика Делиля, автора сатиры ‘Домъ сумасшедшихъ’.}, который сказалъ мн, что Жуковской и Ал. Андр. {Александра Андреевна Воейкова (рожд. Протасова), жена А. Ф., ‘Свтлана’ Жуковскаго, Козлова, Языкова, Л. С. Пушкина, Е. А. Боратынскаго и др.} въ Петербург. ду къ нимъ. Они мн обрадовались. Жуковской препоручилъ мн поцловать твою ручку, Воейкова разцловать тебя, все это, ты чувствуешь, еще больше разстерзало меня. Призжаю домой, подали мн обдать, ничего не полезло въ горло, кинулъ обдъ и сталъ писать къ теб, Ангелъ мой, небесная Сонинька. Съ письмомъ подхожу къ твоему окошку, вижу въ теб какое-то безпокойство, Аксинья помнялась записьками и скрылась — сердце сжалось, насилу дошелъ . . . . . . . . {Кусокъ листка оторванъ.} чуть ли не правъ съ Плетневымъ. И ежели до 6-го Ноября онъ не кончитъ, то мн кажется до Января откладывать нечего. Нтъ причины ему не отложить нашей свадьбы и до той жизни. Они точно правы, они правы Сонинька.

Жду съ нетерпеніемъ восми часовъ. Что ты напишешь мн? Бдная Аксинья! Мн жалко подумать объ ея положеніи. Мой Ефимъ незная причины печали моей, большое принимаетъ въ ней участіе.— Добрая . . . . . . . . {Кусокъ листка оторванъ.} сладко быть теб обязаннымъ этимъ счастіемъ. Это добрая мать мн вымолила у Бога/ Подобнаго счастія Онъ бы мн недалъ безъ молитвъ ея. Благословляю тебя. Ангелъ небесный мой, цлую вс строчки писемъ твоихъ.

[Середина іюля 1825 г.].

Вчерашнее.

На коленахъ молю тебя не соблазняйся его слезами. У тебя невинное, благородное, великодушное сердце, слезы отца — ужасно! Ужасно единственной другъ мой! Ты пожертвуешь собою и я погибъ. Я вижу ясно его намренія. Онъ протянетъ время до отъзда въ деревню и увезетъ тебя. Я погибъ, я теперь отъ одной мысли умираю, я горю въ болезненномъ огн.

Онъ жалуется, что онъ будетъ одинъ въ деревн съ крпостными людьми! За чмъ онъ бжитъ счастія? Онъ найдетъ его въ любви нашей. Не имй онъ куска хлба, не имй пристанища и тогда иди къ намъ: мы послднимъ своимъ платьемъ прикроемъ его, мы сами голодные готовы будемъ кровью своею напитать его.— За чмъ откладывать свадьбу? Онъ говоритъ, что мы будемъ счастливы?— за чмъ же замдлять наше счастіе. Что онъ думаетъ, что любовь наша въ два мсяца пройдетъ? Что онъ безъ препятствія увезетъ тебя, увезетъ спокойную? Нтъ, онъ увезетъ тебя черезъ мой трупъ. Ежели онъ тайно отъ меня удетъ, я догоню, чтобы умеръть у ногъ твоихъ. Я никогда не употреблю низкихъ мръ, чтобы соеди[ни]ться съ тобою. Я буду или почтительнымъ сыномъ его или грозною тнью, преслдователемъ его жестокаго сердца. Прости мн, онъ твой отецъ. по какъ мн раздлить твоего отца отъ. гонителя нашего! Люби меня, ежели моя жизнь дорога теб.

[Конецъ іюля — начало августа 1825 г.]

У Амальи Ивановны я неусплъ быть, другъ мой. Завтра буду непремнно. Посылаю теб Ипсибое {Романъ д’Арленкура.}. Прочти, ежели достанетъ терпенья. Скажи мн о твоемъ здоровья? Какова ты? Все ли грустна, все ли на нашемъ неб неразгуливается? Когда-то мы будемъ счастливы! Николай, Анна Александровна {Н. Ф. и А. А. Рахмановы.} и Баратынской {Поэтъ Е. А. Боратынскій.} теб кланяются. Я съ Баратынскомъ только о теб и говорю. Прости Ангелъ мой до завтра. Цлую тебя. Люблю тебя боле и боле.

Твой Дельвигъ.

[Первая половина августа 1825 г.].

Посылаю теб, душа моя, записьки Франклина. Этотъ философъ мною любимъ съ младенчества. Онъ изъ числа тхъ, съ кмъ мн приятно воображать мою Сониньку. Бседуй съ нимъ, какъ съ моимъ добрымъ другомъ.— Пришли мн обратно негоднаго Маркиза Д’Арленкура и табакерку, которую, ежели непотрялъ, врно оставилъ у тебя. Дашковъ теб кланяется, онъ общаетъ доставить теб послднія записьки Г-жи Жанлисъ. Будь здорова, мой ангелъ. Цлую тебя, люблю тебя, умираю отъ скуки. Доживу ли до понедльника, до счастливаго пятаго часа.

Твой Дельвигъ.

[11 августа 1825 г.].

Посылаю теб, милая Сонинька, 12-ю часть сочиненій Г-жи Котэнъ. Ничего нтъ лучше. Поищу однакоже. Что твое здоровье? Душа моя, я тебя нынче неувижу. Думай обо мн. Вчера я бы могъ еще посидть у тебя, Баратынскій дитъ только теперь {Е. А. Боратынский возвращался въ Финляндію, въ полкъ.}. ду къ нему. Прощай, моя радость, люби твоего друга. Пишу къ теб рано и посылаю эту книгу для того, чтобы застать тебя дома. Кланяйся Амальи Ивановн. Напиши мн что нибудь. Хоть посмотрю на черты руки твоей.

[Конецъ сентября 1825 г.].

Цлое утро здилъ и сей часъ опять пойду, милый другъ мой: ужасно трудно найти что нибудь похожее на квартеру. Въ сумерки возвращусь домой, прочту нсколько разъ письмо твое и пойду совтоваться къ Амальи Ивановн. Какъ я успокоюсь, когда Богъ поможетъ мн оттыскать порядочный прнютъ для моей Сониньки. Когда то одна любовь только будетъ наполнять твоего друга? Анна Александровна и Николай теб кланяются. Съ нетерпеніемъ желаютъ видать тебя. З’^втро еще поутру я увдомлю тебя о удач моихъ поисковъ. Не ходила ли твоя Пенила? Пришли мн ея извстія. Каково здоровье Михайла Александровича? Каково твое? Будь здорова, мой Ангелъ! Ты знаешь, какъ мн тяжело и здоровую не видать тебя цлый день. Прощай моя люба, обнимаю и цлую тебя. Думай о твоемъ Дельвиг, люби его, сколько онъ тебя любитъ.

Весь твой
— Д. —

Не пишу больше по очень важной причин. Боюсь заставить тебя долго ждать и не воспользоваться свтомъ.

[Конецъ сентября 1825 г.].

Объздилъ цлый Петербургъ и нашелъ почти всё то же, что ты знаешь, мой милый другъ. На грязной улиц дв квартеры грязныя и сырыя. Ежели хочешь ихъ видть можешь изъ любопытства, чтобы узнать, какіе хозяина домовъ скоты. Он по правую сторону отъ Амальи Ивановны въ нижнихъ етажахъ, на всй улиц только и есть два объявленія. Въ Троицкомъ переулк въ дом Кривоносова, въ нижнемъ етаж до 1-го Октября занята. Посмотри ее съ Амальей Ивановной и ршись, ежели понравится. На всй Литейной и Владимірской не одной нтъ. У Синяго моста квартира Егермана, которую ты видла, не занята и мн кажется хозяинъ склоненъ сдлать уступку. У Гурьева отдлывается и ты можешь посмотрть ее. Я даже въ Коломн искалъ и все понапрасно. Поговори съ доброй Амальей Ивановной, посмотри квартеру въ Троицкомъ переулк и Гурьева домъ и ршительно скажите ваше мнніе. Мн везд будетъ приятно, гд моя Сонинька захочетъ жить и смотрть на меня весело. Цлую тебя душа моя. Твой.

Посылаю теб ноты моихъ кудрей {Романсъ на слова А. А. Дельвига.} и трагедіи. Адельсинъ очень хорошъ, я два раза прочелъ его.

[30 сентября 1825 г.].

Съ помощію Амальи Ивановны я квартеру нашелъ и прекрасную. Красить нечего, она чиста, какъ игрушечка и въ ней будетъ стыдно не жить опрятно. Она въ большой Милльонной въ дом Г-жи Дбелингъ въ третьемъ этаж. Въ пятомъ часу буду у тебя, жизнь моя, и разкажу все подробно. Цлуетъ тебя твой

Дельвигъ.

[Середина октября 1825 г.].

Вторникъ.

Каково твое здаровье, милая Сонинька? Какъ ты провела вчерашщій день? Спокойно ли? Когда то будетъ пятой часъ? Хочу видть мою душу, мою голубочку. Анна Александровна подарила намъ племянницу Прасковью Николаевну {П. Н. Рахманова, родилась 14 октября 1825 г.}. Николай уже находитъ въ ней¹сходство съ матерью. Я ищу ей жениха. Человколюбіе у ней врожденное чувство: она плачетъ когда при ней никого нтъ и спокойна при людяхъ.— Д’Арлинкуръ не только что скученъ, онъ и воръ: подъ полою Ипсибое я нашелъ твой серебреный ножечикъ. Цлую тебя, моя милая люба, прости до посл обда.

Весь твой Дельвигъ.

[Середина октября 1825 г.].

У Амальи Ивановны я былъ, моя милая Сонинька, она общала похлопотать. Мы съ ней уговорились объ уборк квартеры. Нынче Николай {Н. Ф. Рахмановъ.} со мной здилъ туда, ему очень понравились наши комнатки. Мы ихъ размрили и завтра подимъ покупать мебели. Между тмъ вставятся зимнія рамы и вымоются полы и печки. Съ моей стороны все пойдетъ хорошо, другъ мой, и въ недли полторы все будетъ готово. Будь здорова и не грусти моя добрая люба. Мн больно воображать тебя печальной. Я думаю ты лучше меня знаешь адресъ твоего брата {М. М. Салтыкова.}, я къ нему никогда не писывалъ и теб ничего подобнаго не говорилъ. Пиши ему душа моя и скажи отъ меня побольше хорошаго. Увидть ли мн завтра мою Софью? Господи, не оставь меня. Мн такъ скучно, такъ скучно Сонинька, какъ только можно скучать человку. Анна Александровна теб кланяется, Николай тоже и Шретеръ повстрчавшая меня на Невскомъ проспект. Прости другъ мой, цлую тебя и благодарю за твое милое письмо, оно нсколько оживило твоего

Дельвига.

Теперь другой книги нтъ, достану надняхъ.

[Середина октября 1825 г.].

Милая Сонинька, Графиня Прасковья Петровна проситъ тебя не можешь ли ты быть у нее завтро въ одиннадцать часовъ и одна… Ей нужно съ тобой видться и поговорить о нашей свадьб. Употреби ради любви моей вс старанія исполнить ея желаніе. Прощай¹душа моя, да постарайся о свидтельств. Цалую тебя моего Ангела..

Твой Дельвигъ.

[Середина октября 1825 г.].

Изъ Гачины я воротился во второмъ часу ночи. Жуковской кланяется моей Софь. Николай сказываетъ, что онъ тебя виделъ у Графини. Кажется это должно было навлечь теб неприятности. Ахъ другъ мой, за что ты обречена страданію? И я причиной! Сердце у меня разрывается. Нтъ, ты меня не совершенно еще знаешь. Ты меня видла только страдающаго и влюбленнаго. Когда-то я буду спокойно любить тебя? Напиши мн, какова ты? Увижу ли я тебя? Предчувствія меня мучаютъ. Другъ мой, твоя любовь высочайшее счастіе для меня, боле чего и Богъ не можетъ дать человку. Его мн должно было купить страданіями и всякія страданія передъ нимъ малы’

Люби твоего единственнаго друга Д.

[20 октября 1825 г.]

Поздравляю моего Ангела, мою милинькую Сониньку съ днемъ рожденья. Дай Богъ ей всего прекраснаго, достойнаго ея сердца. Здарова ли ты? Весело ли встртила ныншнее утро? Не плакала ли вчера? Я ежели бы могъ плакать, врно бы не переставалъ целый вчерашній день: такъ мн было скучно, Когда можно будетъ видть, тебя? Прощай душа моя, цлую тебя.

Твой другъ.

23 ¹)

¹) Послднія три записки написаны карандашомъ передъ самой свадьбой.

[Послднія числа октября 1825 г.].

Будь покойна душа моя. Ты знаешь, что я люблю тебя и по-ступлю такъ, какъ только можно благородному человку въ моемъ положеніи. Не слушай утшеній пустыхъ отъ людей! Люби меня и помни, что я никогда не перестану любить тебя и уважать въ немъ отца твоего. Прости до свиданія. Цлую тебя.

[Послднія числа октября 1825 г.].

Буду, другъ мой Сонинька, увижу тебя. Сонъ самый лучшій докторъ, я проснулся здаровымъ. Цлую мильонъ разъ тебя мысленно, въ ожиданіи близкой существенности. Прощай душа моя люба Ангелъ, моя несравненная Соня.

Твой.

[Послднія числа октября 1823 г.].

Мн казалось неприлично мшать въ послдніе дни дочери говорить съ отцемъ, отъ того ушелъ я. Въ утро у тебя буду. Къ моему призду будь совершенно здарова. Ангелъ мой утшь твоего друга.

Напечатанныя выше письма барона А. А. Дельвига къ невст — С. М. Салтыковой, — извлеченныя изъ архива села Мары, представляютъ исключительный интересъ для біографа Дельвига. Письма барона Дельвига, говорящія о возникновеніи и рост того единаго на всю жизнь чувства, которое срослось съ его душой и въ конечномъ счет явилось источникомъ его душевной драмы съ ея печальнымъ трагическимъ концомъ, — письма эти не мене интересны и въ другомъ отношеніи — въ томъ, что въ нихъ насквозь свтится лучезарная, мягкая, добрая и человчная душа поэта, — человка, тонкой и хрупкой организаціи. Милая, добрая улыбка и болзненная впечатлительность, болзненная воспріимчивость грозной, безстрастной жизни, страхъ передъ жизнью, разбивающей идилліи сердца и поэтическія мечты, тяжелыя предчувствія-предвстія и богомольно открытое любви сердце — слышатся въ новонайденныхъ 25 письмахъ Дельвига.

Письма поэта не датированы, и наше расположеніе ихъ въ хронологическомъ порядк можетъ быть принято только какъ предположительное: оно основано на различіяхъ въ формат и качеств почтовой бумаги, чернилъ, подписи и проч. Кром этихъ чисто вншнихъ признаковъ, позволяющихъ, однако, разбить письма на нсколько группъ, признаковъ, провряемыхъ также содержаніемъ и тономъ писемъ, мы руководились слдующими данными при опредленіи времени написанія записокъ: 1) послдняя записка къ невст не могла быть написана позже 30-го октября 1825 года, такъ какъ въ этотъ день Софья Михайловна Салтыкова стала баронессой С. М. Дельвигъ, 2) 22-ая записка, поздравляющая С. М. съ днемъ рожденія, написана 20-го октября (Салтыкова-Дельвигъ-Боратынская родилась 20-го октября 1806 года), 3) 18-я записка датируется серединой октября, такъ какъ въ немъ говорится о рожденіи П. Н. Рахмановой — племянницы Дельвига, 4) время написанія записокъ 12—14 опредляется пребываніемъ въ Петербург Е. А. Боратынскаго, 11-го августа вновь ухавшаго въ Финляндію, и, наконецъ, 5) первыя записки относятся къ іюніб 1825 года, время написанія ихъ опредляется слдующими фактами: А. А. Дельвигъ, прізжавшій гостить къ своей двоюродной сестр А. А. Рахмановой въ Царское Село, въ первой половин мая 1825 года (между 10 и 14 мая), познакомился у нея съ восемнадцатилтней красавицей С. М. Салтыковой, ученицей П. А. Плетнева. Плетневъ обратилъ вниманіе своего друга на свою ученицу, — и восторженный поэтъ вмст съ С. М. восхищается природой и слушаетъ соловьевъ въ Царскосельскомъ парк. Въ послднихъ числахъ мая (26—30) Дельвигъ начинаетъ бывать почти каждый день у Салтыковыхъ, и мгновенно возникшее чувство такъ захватываетъ все его существо, что 30-го мая онъ выражаетъ его молодой восторженной красавиц — любительниц природы, поэзіи и музыки — и длаетъ ей предложеніе, на другой день отъ его имени Н. А. Рахмановъ проситъ у М. А. Салтыкова руки его дочери, а еще черезъ день баронъ А. А. Дельвигъ пишетъ слдующее письмо своимъ родителямъ въ Витебскъ:

Любезнйшіе Родители.

Благословите вашего сына на величайшую перемену его жизни. Я люблю и любимъ двушкою, достойною назваться вашей дочерью: Софьей Михайловной Солтыковой. Вамъ извстно я обязанъ знакомствомъ съ нею милой сестриц Анн Александровн, которая знаетъ ее съ ранняго дтства. Плетневъ, другъ мой, былъ участникомъ ея воспитанія. Съ перваго взгляда я ее выбралъ и тмъ боле боялся не быть любимымъ. Но живши съ нею въ Царскомъ сел у брата Николая уврился, къ счастію моему, въ ея расположеніи. Анна Александровна третьяго дня приглошала съ братомъ въ Петербургъ и услышавъ отъ Софьи Михайловны, что отецъ ея Михаилъ Александровичъ говоритъ обо мн съ похвалою, ршилась открыть ему мои намренія. Онъ принялъ предложенія мои и вчера позволилъ поцловать у ней ручку и просить вашего благословенія. Но просилъ меня еще никому не говорить объ этомъ и отложить свадьбу нашу до осени, чтобы успть привести въ порядокъ свои дла. Онъ даетъ за нею 80-ть тысячъ чистыми деньгами и завщаетъ сто тридцать душъ. Вы конечно заключите, что богатство ея небольшое, за то она богата душою и образованіемъ и я же ободренъ прекраснымъ примромъ счастливаго супружества вашего и тетушки Крестины Антоновны. Между тмъ я ищу себ мста, которое бы могло приносить мн столько, что бы мы ни въ чемъ не нуждались. Когда вы позволите мн исполнить лучшія желанія души моей, то я увдомлю объ этомъ маминьку крестную и тетушекъ. Признаюсь вамъ я такъ занятъ ею, что незнаю, что писать вамъ, какъ не объ ней, объ моемъ счастіи. Я бы желалъ вамъ описать ее, но лучше вы сами ее увидите: вы врно полюбите ее. Я сказалъ ей, что вы папинька были больны и она съ необыкновеннымъ участіемъ раздляетъ мое прискорбіе и общалась мн молиться Боту за ваше здоровье. Будьте здоровы, любезнйшіе родители и обрадуйте вашимъ священнымъ, родительскимъ благословеніемъ вашего покорнаго сына.

Баронъ Дельвигъ.

2-го іюня 1825 года

Петербургъ.

P. S. Мое почтеніе любезнйшей тетушк и дядюшк, сестеръ и братьевъ цлую. Что Машинька скажетъ обо мн?

—-

Письмо къ родителямъ, насквозь проникнутое надеждой и дышащее однимъ безраздльно господствующимъ чувствомъ поэта къ невст, является своего рода исключеніемъ на фон его тревожныхъ писемъ-записокъ къ С. М. Салтыковой: такъ радостно-безмятежно смотрлъ на будущее своей личной жизни поэтъ только первыя недли знакомства съ Салтыковыми. Постепенно тревога все боле и боле входитъ въ душу Дельвига и охватываетъ его безпокойствомъ и предчувствіями. На пути къ безоблачному счастью поэта встаютъ вншнія и внутреннія препятствія, отравляющія радость и усиливающія его любовь: съ одной стороны, начинается вмшательство полусумасшедшаго деспота-отца Софьи Михайловны, старающагося всми способами отдалить свадьбу и даже вовсе разлучить поэта съ невстой, и поэтъ тревожится за будущее счастье, опасается, что его невста не устоитъ передъ мольбами и угрозами отца, съ другой стороны въ немъ возникаютъ и другія опасенія и тревоги: ему начинаетъ казаться, что его Сонинька не иметъ въ себ той великой всепоглощающей силы любви къ нему, какую онъ несетъ въ душ своей,— и онъ боится, что она ему ‘измнитъ’. И т и другія опасенія были, быть можетъ, не безосновательны: покорная чувству, женственная и страстная, молодая красавица быстро воспламенилась и полюбила поэта — друга Пушкина и Плетнева, — но едва ли это чувство вросло глубоко всми своими корнями въ душу ея. Страстная и нжная, Софія Михайловна Салтыкова умла ‘упоить’ Дельвига своею любовью до ‘безумія’, но не умла внушить ему спокойной и сильной увренности въ ея любви 9, — и встревоженный поэтъ постоянно умоляетъ свою невсту ‘беречь’ его и его любовь: ‘Береги меня твоею любовью, употреби все, чтобы сдлать высочайшимъ счастливцемъ, или скоре скажи: умри, другъ, — и я приму это слово какъ благословеніе’.

30-го октября 1825 года состоялась свадьба, и молодая чета Дельвиговъ вступила въ радостный періодъ жизни. Недолго, однако, продолжалось это безоблачное счастье: молодая баронесса, не умвшая управлять своими чувствами и своей страстной натурой, испытала рядъ увлеченій и, смняя своихъ поклонниковъ, не уберегла того, кто ‘отдался ей на жизнь и на смерть’ — барона А. А. Дельвига, 14-го января 1831 года переселившагося въ иной міръ,— ‘гд нтъ болзни ни воздыханій’.

М. Л. Гофманъ.

*) ‘Ахъ, если бы ты меня такъ любила, какъ бы я былъ спокоенъ, какъ бы я ждалъ терпливо новыхъ несчастій!’ восклицаетъ — Дельвигъ непосредственно посл признанія: ‘Ты умешь упоить меня своею любовью до безумія’.

Пушкинский сборникъ на 1923 годъ, Петроградъ, 1922

ПИСЬМА БАРОНА А. А. ДЕЛЬВИГА КЪ НЕВСТ

Читайте также: