Письма В. К. Кюхельбекера к Комовскому
Кюхельбекер — Комовскому1
Кюхельбекер.
Письма В. К. Кюхельбекера к Комовскому1
Село Закуп,
14 февраля 1823.
1
Вильгельм.
21
Твой Вильгельм.
Письма к Комовскому, Кюхельбекер Вильгельм Карлович, Год: 1823
Время на прочтение: 4 минут(ы)
К. Я. Грот. Пушкинский Лицей (1811—1817). Бумаги I курса, собранные академиком Я. К. Гротом
СПб., ‘Академический проект’, 1998
Я несколько раз получил в награду за самые лучшие намерения — величайшие неприятности. И если бы не Ты, могу Тебя уверить, что никогда не решился предостеречь кого бы то ни было. Я знаю, что Ты очень добрый и честный мальчик, но не худо быть и осторожным. — Как искренний твой друг, который никакой прибыли не имеет Тебя обманывать или клеветать на кого бы то ни было, прошу Тебя быть осторожнее в рассуждении некоторых из наших господ. Помни, что нет ничего легче, как потерять свое доброе имя и что, будучи потеряно, оно невозвратимо.
1 Эта записочка писана на небольшом листке синей бумаги, сбоку приписано ‘издери’ (чего К. не исполнил), относится она по-видимому к первой эпохе лицейской жизни 1-го курса. Можно сопоставить это дружеское обращение К-ра к К-му (который видимо пользовался полнейшим доверием) с рассказом самого Комовского о товарищах и товарищеских отношениях в Дневнике его, о предостережениях, которые он делал товарищу Корфу (см. выше).
Друг мой, Сергей Дмитриевич,
Твое милое письмо от 1 февраля меня очень обрадовало, хотя ты и больно журишь меня, хотя и называешь планы мои планами сумасбродной мечтательности. Ты их не знаешь, — итак не суди о том, чего не знаешь, самого меня ты помнишь только прежнего: я во многом, многом переменился. Но ссориться, любезный мой, за одно или два выражения слишком жестокие отнюдь не стану с тобой, потому что люблю тебя и вижу, что и ты принимаешь во мне нелицемерное участие.
Помни только, добрый Комовский: audiatur et altera pars2 — особенно pars infelix3. Pour votre second reproche, que je suis l’ami de tout le monde, ma foi4, — как говаривал товарищ наш, Тырков, — ma foi! я никогда не полагал, чтобы я мог заслужить упрек сей. — Но еще раз: не хочу и не стану ссориться с тобою. Благодарю тебя от всей души за письмо твое и за дружеский совет служить в Москве при таком начальнике, каков К. Голицын. — Но comment faire?5 — Caput atro carbone notatum6, без связей, без всяких знакомств в Москве, без денег! Егор Антонович писал ко мне и предложил мне другое место, которое конечно также трудно получить, но не невозможно.
Впрочем и твое письмо для меня может быть полезным: если не удастся, о чем Энгельгардт для меня старается, поеду на удачу в Москву: авось судьба перестанет меня преследовать! Мысль же к тому будет подана мне тобою, и твоему доброму сердцу конечно будет приятно, если ты будешь первою отдаленною причиною перемены моего жребия!… Что говоришь ты мне о женитьбе, сильно, друг мой, на меня подействовало: верь, и мне наскучила бурная, дикая жизнь, которую вел доселе по необходимости. Тем более, что скажу тебе искренно — сердце мое не свободно и я любим — в первый раз — любим взаимно. Mais cela vous ne direz pas Ю mes parents, je ne veux pas, que cette nouvelle leur cause de nouvelles inquiИtudes7.
Твое письмо, милый мой Сергей Дмитриевич, я перешлю Энгельгарду: он взялся устроить мое счастие и после отеческого письма, которое он писал ко мне, не хочу для него никакой тайны. Пусть он судит о твоем проекте и решит между ним и собственным. Но надеюсь, что ты похлопочешь, чтоб он мне обратно переслал твое братское послание: оно для меня слишком дорого и не хочу потерять его.
Обнимаю и целую тебя. Верный друг и товарищ твой
NB. Получили ли вы в Петербурге мою трагедию8 и что об ней говорит Дельвиг? Напиши мне это! Сделай милость!
1 Биографические данные о В. К. Кюхельбекере (род. 10 июня 1797 г., умер 11 авг. 1846 г.) достаточно известны, см. между прочим очерк в кн. ‘Избранные стихотворения В. К. Кюхельбекера’, Шо-де-фон: Ф. И. Бутурлин 1880, Веймар, тип. Ушмана, а потому помещать их здесь считаем излишним. См. ниже о К. в отделе ‘Лицей. поэзия’. Эти два письма, как видно из надписи на 1-м Я. К. Г., переданы были ему, как и вышепомещенная записка, самим Комовским на лицейском обеде 19 окт. 1875 г.
2 следует выслушать и другую сторону (лат.)
3 сторону несчастливую (лат.)
4 на ваш второй упрек, что я друг всем на свете — ей-богу! (франц.)
5 как это сделать? (франц.)
6 Тяжела участь опозоренного (лат.)
7 Но не говорите этого моим родителям, я не хочу, чтобы эта новость причинила им новые беспокойства (франц.)
8 Предположение Я. К. Грота, что тут разумеется драмат. шутка ‘Шекспировы духи’ (о которой речь идет в письме Пушкина к К. в дек. 1825 г. и которую П. называет комедией) едва ли верно, так как во 1-х автор не назвал бы это произведение трагедией, а во 2-х оно появилось в печати только в 1825 г. Здесь очевидно К. разумеет другое.
Комовский! чего ты хочешь от меня? быть правым… Хорошо, если это тебя утешает, будь прав. Даю тебе право называть меня сумасбродом и чем угодно. Par ce qu’il parait que Vous Vous plaisez Ю cette expression2. Я не хотел тебе уже более писать в первом пылу: беру перо, чтоб доказать, что, если я не ужился с людьми, то не потому, что не хотел, но потому, что не умел. Жестоко, бесчеловечно несчастного упрекать его несчастием: но ты оказал мне услуги, говорят, что ты любишь меня. Верю и надеюсь, что ты не понял, что значило говорить со мною в моих обстоятельствах твоим языком. Но кончим: заклинаю тебя всем, что может быть для тебя священным, не заставь меня бояться самих услуг твоих, если они тебе могут дать право растравлять мои раны. Вы, счастливцы! Еще не знаете, как больно душа растерзанная содрогается от малейшего прикосновения. Еще раз! кончим! Дай руку, я все забываю, но не пиши ко мне так, не пиши вещей, которые больнее смерти.
Мои родные тебя чрезвычайно полюбили: они тебе всегда будут признательны за твои старания. И я, мой друг, благодарю тебя. Облегчив свое сердце, помню одни твои попечения, одну твою приязнь и в эту минуту все прочее забываю: клянусь тебе, что участие твое меня тронуло до глубины души моей, — особенно, когда со стороны других моих друзей, которых назвать не хочу, вижу убийственнейшее равнодушие. Но Бог с ними! — Улинька особенно поручила мне тебе кланяться: она мне сказала, что ты любезный, приятный молодой человек. Желаю тебе, друг мой, во всем успехов и в свете, и в службе, и в счастии семейственном. Мои успехи кончились: волоса мои седеют на 26 году, надежды не льстят мне, радости были в моей жизни, но будут ли? Бог весть? —
Надеюсь, что ты не сердишься на меня. Поклон мой Вольховскому, Малиновскому, Пущину: я ко всем трем буду писать со следующею почтой3.
1 Это письмо, если судить по словам К. о его 26-м годе, можно бы отнести и к второй полов. 1822 г., но судя по содержанию, вернее кажется, его отнести к 1823-му, т. е. признать его писанным в ту же пору, что и предыдущее, т. е. вероятно немножко позже.
2 Похоже, тебе нравится именно это выражение (франц.)
3 Вероятно эти письма (вместе с выше помещенной записочкой) разумеются в протоколе празднования Лицейской годовщины 1836 г., писанном Пушкиным: ‘читали письма, писанные некогда отсутствующим братом Кюхельбекером к одному из товарищей’ (см. мою статью: ‘Празднование лицейских годовщин’, СПб., 1910 г., стр. 24).