Пироэнт, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1916

Драматургия
Время на прочтение: 39 минут(ы)
Скачать в PDF

Брюсов В. Я.

‘Пироэнт’

Драма из современной жизни в 4 действиях.

Действующие лица
Стожаров Сергей Владимирович, изобретатель, средних лет.
Главин Петр Семенович, богатый помещик, пожилой.
Лидия Николаевна Главина, его жена, молодая женщина.
Варвара Семеновна Главина, экономка в доме Главиных.
Дешин Григорий Васильевич, помощник Стожарова.
Трофимов Матвей Никанорович, профессор университета.
Широкий Онисим Карпович, инженер-механик.
Маша, горничная Главиной.
Антип, лакей у Главиных.
Ада, женский образ с иной планеты, видение.
Крот, старик-чудак.
Парень из рыбаков.
Михайлов, рабочий.
Сурмин, тоже.
Другие рабочие.

Действие в имении Главиных, на берегу моря.

Действие первое.

Мастерская, где строится ‘Пироэнт ‘. В глубине остов этого снаряда, в форме огромной сигареты, верх которого уходит за сцену. Лестницы, деревянные леса кругом, блоки, веревки, видны двигатели и части других машин. На первом плане, справа, отгорожена комната для занятий, где — простой стол, заваленный чертежами, этажерка с бухгалтерскими книгами, стулья. Слева — дверь наружу, у которой табель рабочих. Все освещено электричеством.

Сцена 1.

Рабочие, кончив работу, расходятся, среди них Михайлов, Сурмин и Дешин.

Дешин. Можете уходить все. Мы все запрем сами.
Михайлов. Извините, Григорий Васильевич, но вот мне товарищи поручили спросить, как будет насчет получки.
Дешин. Какой получки?
Михайлов. Значит, жалованья нашего.
Дешин. Что тут спрашивать? Как всегда, получите в субботу.
Сурмин. Мы это потому, что слухи такие есть…
Дешин. А вы развешивайте уши на всякие слухи! Разве до сих пор было, чтобы вам недоплатили хоть копейки? Стало быть, нечего и спрашивать! Ну, идите, братцы! У меня тоже дело есть: некогда попусту разговаривать. (Торопливо уходит в глубину сцены).

Рабочие, после некоторого колебания, один за другим выходят.

Сурмин. А все ж таки нечистое тут дело. Кабы не нужда, нипочем не остался бы!
Михайлов. Да ты это про что?
Сурмин. А вот про самую эту дьявольскую машину. Не православное это дело — на Луну лететь.
Михайлов. Тьфу! Думал, ты дело говоришь. Эх, ты, деревенщина! Откуда ты таких предрассудков набрался? Пора бы, товарищ, поразвиться немного.
Сурмин. Не без черта тут, вот что.
Михайлов. Эх!.. Слушать стыдно! Наука здесь, — а не черт!.. Вот если нам точно денег не заплатят, тогда будет черт знает что. Ну, да нечего лясы точить. Айда домой, ужинать пора, да вот и опять — Дешин, — чтобы его черт побрал, — ползет. Валяй!.. (Уходит).

Сцена 2.

Дешин и Лидия выходят из глубины.

Дешин. Устали, Лилия Николаевна? Лидия. Нет, мне нестерпимо стало смотреть, как себя держит этот профессор. Перед нами гениальнейшее создание века, а он словно ученика на экзамене срезать старается! Ученость и посредственность — самое обычное сочетание. Можно изучить десяток библиотек и остаться дураком, так?
Дешин. Резко вы сегодня выражаться изволите. Впрочем, вы, известно, пламенная поклонница Сергея Владимировича.
Лидия. Не его, а его гения. Но вы сами, Григорий Васильевич, разве не верите в свое дело? Ведь мне рассказал Стожаров, что вы вместе пережили: терпели нужду, голодали, но продолжали работать с ним. Значит, верили?
Дешин. Виноват-с, Лидия Николаевна. Дело не в вере было. А в знании. Я точным цифрам верил, а не мечтам. Потому верил, что каждую выкладку вновь проверял, вплоть до умножения-с! Знал, что мы на верном пути, потому и шел.
Лидия. Тем лучше, тем лучше! И вас не возмущают эти мелочные придирки господина профессора?
Дешин. Не то что возмущают, а тревожат очень. Ведь ваш супруг, кажется, весьма этому профессору доверяет.
Лидия. В этом ужас, а вы говорите так спокойно. Знаете, что большею частью ничтожнейшие люди оказывают влияние на грандиознейшие события! Вспомните, кто заковал в цепи Колумба? Кто принудил отречься Коперника? Кто погубил Парнелля? Вы еще не знаете достаточно моего мужа. По слову этого нахала-математика он способен бросить все дело.
Дешин. Тогда нам придется плоховато. Для вас ведь не секрет, что кроме Петра Семеновича у нас никакой надежды. Академия нам отказала в поддержке, да и вот к кому мы ни тыкались… Потому, главное, что уже два раза мы наших капиталистов на мели оставляли. Добро нам твердить, что теперь уже все высчитано, что это — в последний раз. На нас смотрят как на алхимиков, которые бывало просили денег на последний опыт, обещая озолотить того, кто им даст денег, а взамен того пускали их в трубу. Ежели Петр Семенович нас еще не поддержит…
Лидия. И много вам еще надо?
Дешин. Многонько-с.
Лидия. Да ведь дело почти доведено до конца.
Дешин. Эх, далеко еще до конца, Лидия Николаевна. Мы с Сергеем вчера подсчитали, так насчитали тысяч на двадцать расходов, да тысяч на десять на уплату, да еще… одним словом, тысяч сорок надо еще.
Лидия. Как сорок тысяч? Нам недавно говорил Сергей Владимирович, что надо не более трех-четырех тысяч.
Дешин. Увлекается он, Сергей наш. Да и кое-что новое открылось непредвиденное. Переделать одно требуется, другое приделать, третье доделать. Меньше сорока тысяч не обойдемся.
Лидия. Но это — гибель! Петр никогда не даст таких денег! Уже потому не даст, что его уверили, будто надо гораздо меньше. Вы понимаете, что он скажет: ‘Если из четырех тысяч вы сегодня делаете сорок, то завтра из сорок сделаете восемьдесят’. Я словно слышу его голос, как он это говорит!
Дешин. Ну, не бросит же он дела. Когда вложил в него четверть миллиона. Самолюбие не позволит.
Лидия. И вы ошибаетесь. Повторяю, вы не знаете Петра. Да, он именно бросит. Прервет все в один день. Скажет вдруг: ‘баста!’. И вы его не сдвинете. Он упрям как бык. Он — ужасный человек. Он — дьявол в человеческом образе! (Говорит почти в истерике.)
Дешин. Успокойтесь, барынька, на вас лица нет. Хотите водицы?
Лидия. Да, я забылась, простите.
Дешин. Наконец вы за нас постоите. Если попросите хорошенько, эдак по-женски. Петр Семенович не сможет отказать? Разве вам возможно в чем-нибудь отказать? Если бы вы мне приказали пойти и кинуться вниз головой с этого самого ‘Пироэнта’, побежал бы, и даже за радость почел бы. Один ваш взгляд значит больше, чем все математические формулы в мире! Вы — царица людей, которые вокруг вас!
Лидия. Довольно. Григорий Васильевич! Вы опять начинаете объясняться в любви. Это вам не к лицу, и я вам это запретила. Помните наш уговор. Но сюда идет профессор с мужем. Выйдемте хотя на крыльцо. Я сейчас не в силах их видеть.
Дешин. С наслаждением-с.

Оба выходят.

Сцена 3.

Главин и Трофимов выходят из глубины.

Главин. Вот что, батенька, я вас нарочно увел, чтобы вы мне откровенно сказали, что вы обо всем этом думаете.
Трофимов. Э-э. Вы меня ставите в такое затруднительное положение. Я вижу, что от моего слова будет зависеть в некотором роде судьба людей… Брать на себя такую ответственность…
Главин. Вы меня, профессор, не со вчерашнего дня знаете. Оно правда, мы давно не видались, но вот довелось. А ведь приятели были! А? Помните бывало в Москве! Много пито было!
Трофимов. Э-э. Да, да! Воспоминания юности… Так вы меня спрашиваете, что я думаю как профессор чистой математики об этом фантастическом предприятии?
Главин. Спрашиваю вас как старого друга. Вы вот — профессор, звезда науки, а я — фабрикант, мое дело оценивают в десять миллионов, да я не уступлю, шалишь! Но когда-то мы вместе певичку в садок со стерлядями окунули. А? Помните, профессор?!
Трофимов. Об этом фантастическом предприятии я, как представитель точного знания, считаю своим долгом сказать вам определенно, что вся эта затея совершенно не научна.
Главин. Вы видели чертежи и расчеты?
Трофимов. Абсолютно ненаучное изложение. М-м-м, кажется, этот Стожаров не имеет научной степени?
Главин. Не-не-не. Не туда попали, профессор! Он доктор чистой математики швейцарского университета.
Трофимов. Гм, швейцарского? Дело не в этом. Дело в том, что с научной точки зрения его предприятие невыполнимо.
Главин. То есть как невыполнимо? Не полетит его корабль?
Трофимов. Видите, милый. Тот принцип, на котором основывается господин Стожаров, не представляет чего-либо нового в науке. Этот принцип ракеты был предложен еще в восьмидесятых годах прошлого века и затем вновь разработан в Пулкове в этом столетии. Несомненно, сгорание газов, происходившее при взрыве ракеты, дает толчок, преодолевающий инерцию, и притом действующий равно в атмосфере и в безвоздушном пространстве…
Главин. Простите, Матвей Никанорович, ведь сейчас сюда придут. Отрежьте напрямую: ‘да’ либо ‘нет’.
Трофимов. Ну хорошо, я пропущу научное обоснование своего вывода. Вывод же мой таков: силой ракет это тело, какое из себя представляет строимый вами корабль, может быть вскинуто, по неопределенной траектории быть может, вплоть до высших слоев атмосферы. Но и только. Оттуда оно должно будет — я именно говорю: должно — упасть обратно на поверхность Земли. Что касается наблюдателя, который пожелает поместиться внутри этого тела, то он неизбежно будет уничтожен при падении, а вероятнее, первым толчком. Таков мой вывод.
Главин. Значит, не полетит?
Трофимов. Нет, милый Петр Семенович, о полете смешно говорить. Именно, будет вскинут и упадет. Полет же, то есть известное управление движением, совершенно исключается, со-вер-шен-но.
Главин. Вы в этом убеждены, профессор?
Трофимов. Это не я убежден, это так говорит наука.
Главин. Благодарю вас. (Пожимает руку профессору.) Вот и наши.

Освещение в глубине сцены гаснет.

Сцена 4.

Те же, Стожаров и Широкий выходят из глубины, Дешин и Лидия позже.

Стожаров. Напрасно все-таки вы ушли, профессор. С верхней площадки можно было обозреть весь механизм одним взглядом.
Трофимов. Э-э. Я утомился подниматься по лестницам. Притом я видел достаточно.
Стожаров. Чтобы составить свое мнение? Вы его, кажется, составили прежде, чем что-либо видеть.
Трофимов. Я просматривал чертежи, которые вы мне любезно доставили. Из них уже все вытекает.
Стожаров. Извините, далеко не все. Самым трудным было практическое осуществление. В теории задача междупланетного сообщения решена давно, я ведь взял готовую идею.
Трофимов. Да-да! Я только что объяснял почтеннейшему Петру Семеновичу, что принцип ракеты был предложен еще в восьмидесятых годах прошлого столетия.
Стожаров. Ошибаетесь, гораздо ранее.
Трофимов. Возможно, что в этом я ошибаюсь. Охотно допускаю, что ранее.
Стожаров. И было две попытки применить его на практике, одна — в Пулкове, другая — здесь же, где теперь мы с вами, неким Гриммом, гениальным механиком .
Трофимов. Гримм? Не слыхан.
Широкий. Я тоже.
Стожаров. Обе попытки были безусловно верны в теории, но практически в обоих случаях не удалось разрешить представившихся трудностей.
Трофимов. А вы их разрешили?
Стожаров. Да, я их разрешил!
Трофимов. Э-э, позвольте спросить, как вы предполагаете разрешить задачу питания и снабжения кислородом наших аэронавтов. То есть не аэронавтов, а гипер-аэронавтов?
Широкий. В самом деле? Ведь какую бы скорость вы ни придали вашему кораблю, потребуются недели, чтобы достичь даже Луны, и месяцы, чтобы достичь ближайшей планеты. Неужели подъемная сила будет так велика, что…
Стожаров (перебивая). Ах, господа. Какое вы делаете детское возражение. Это ведь только газетные репортеры сочинили, будто я намерен лететь на Марс, на Венеру, чуть не на Юпитер. Отнюдь нет. Я хочу сделать первый шаг. Вспомните, с чего начинался аэроплан. Райт пролетел несколько метров. Теперь перелетают тысячи верст. Если мне удастся подняться за пределы атмосферы, продвинуться хотя бы на одну тысячную расстояния между Землей и Луной и затем, вернувшись, опуститься на Землю, я буду считать свою задачу исполненной. Для этого не требуются ни месяцы, ни недели. Другие пойдут по моим следам, будут построены новые пироэнты. Но задача междупланетного сообщения будет разрешена.

Дешин и Лидия возвращаются, подходят к разговаривающим и останавливаются сзади них.

Трофимов. Я бы не счел это разрешением задачи. Особенно если ваш спуск на Землю будет катастрофическим.
Стожаров. В каком смысле?
Широкий. Да в том, что вы не спуститесь, а свалитесь.
Стожаров. А те рули направления и стабилизаторы, которые вы только что осматривали?
Трофимов. Я извиняюсь, но сомневаюсь, чтобы эти… гм, приборы могли бы даже замедлить падение.
Широкий. Как инженер, я тоже вам скажу: по-моему, вы с вашим ‘Пироэнтом’ если и взлетите — в чем я еще тоже сомневаюсь, — то сверху грохнетесь вниз, даже не как снаряд из орудия, а просто как камень.
Главин. Вы так думаете, Онисим Карпович?
Широкий. Спешу сказать, что это только мое предположение, скорее — мое опасение. Утверждать я не берусь.
Трофимов. А вы сами, господин Стожаров, уверены, что будете в силах управлять своим снарядом?
Стожаров. Я надеюсь.
Трофимов. Извините, я ставлю вопрос научно. Вы уверены в этом? Я хочу сказать, имеется ли здесь научная достоверность, основанная на вычислениях, или примитивная вера?
Главин. Он-то уверен.
Стожаров. Нет, Петр Семенович, если пошло на откровенность, скажу, что именно не уверен, но верю и надеюсь.
Лидия (вполголоса Дешину). Не следовало этого говорить.
Дешин (также вполголоса). Да, Стожаров плохой дипломат.
Стожаров. Разумеется, эти вера и надежда основаны на знаниях. Но только опыт даст окончательный ответ.
Главин (ни к кому не обращаясь). Гм! При профессоре он заговорил иначе.
Трофимов. И еще, извините меня. Если, как вы соглашаетесь, есть шансы против того, что вам удастся управлять своим снарядом в моменты его опускания на Землю, то подумали ли вы о результатах, какие могут последовать в неблагоприятном случае?
Широкий. Ведь от вас не останется и клочка.
Стожаров. Не я первый пожертвую собой ради науки.
Трофимов. Допуская даже, что вы имеете право располагать своей жизнью и избрать столь своеобразный способ самоубийства, что вы думаете о тех лицах, которые в момент падения могут оказаться между поверхностью Земли и снарядом?
Широкий. Ведь правда! Вы рухнете с вышины десяти верст как тысяча болидов сразу. Да, упаси бог, вы угодите на людную улицу в городе? Будет катастрофа, какой Земля не видывала. Трах-трах. Стены, дома все — вдребезги! А от людей только мокренько останется.
Стожаров. Повторяю: я надеюсь направлять ‘Пироэнт’ по своему выбору.
Широкий. Ну а если?
Стожаров. А если это случится, то это будут мученики науки!
Широкий. А вы готовы взять на свою душу грех, быть может, сотен невинных жизней?
Стожаров (наконец теряя хладнокровие). Господа! Дело идет о величайшем научном опыте, какой только был предпринят за все время существования человечества. Я первый, да! Первый на Земле дерзаю покинуть нашу планету и вознестись в межзвёздное пространство! А вы мне говорите, что я нечаянно могу задавить какого-нибудь зеваку. Да если бы мне определенно сказали, что для осуществления своей идеи я должен принести в жертву одного, двух, десять, сто человек — неужели я поколебался бы? Что значит жизнь человека, даже целого поколения, пред разрешением великой научной проблемы! Человечество живет исторической жизнью уже десять тысяч лет, и на его памяти к нему не прибыл ни один странник из звездного мира. Земля будет первой планетой, которая осуществит полет своего вестника в другие миры! Ради чести Земли в звездном мире, ради торжества и первенства нашей планеты перед всеми другими разве не вправе я подвергнуть опасности, рядом со своей жизнью, и жизнь других? Да! Я перешагну через эти жизни как через искупительные жертвы во имя науки, и совесть не упрекнет меня!
Лидия. Браво. Стожаров!
Главин. Не увлекайся, Лидия. Она, господа, женщина нервная, впечатлительная.
Широкий. Что до меня, то я такого ницшеанского имморализма не сторонник. По ту сторону добра и зла… Смело!
Трофимов. Я воздерживаюсь от подачи мнения.
Главин. И довольно споров, господа! Все ясно! Покорнейше прошу к нам. Лидия, у нас обед готов?
Лидия. Надеюсь, милости прошу, господа.
Главин (Стожарову и Дешину). И вас очень прошу. Вы обещали. Сергей Владимирович.
Стожаров. Благодарю вас, мы придем непременно. Но необходимо здесь кое-что убрать и запереть.
Главин. Не опаздывайте. Через четверть часа мы сядем за стол. Идемте, господа!
Широкий (Стожарову). Так мы не прощаемся.

Все уходят, кроме Стожарова и Дешина.

Сцена 5.

Стожаров, Дешин, потом Лидия.

Дешин. Дело дрянь, Сергей. Ты, конечно, нагородил лишнего. Но и без того все было решено и подписано. Старик больше не даст ни копейки.
Стожаров. Не может быть. Неужели сюсюканье этого генерала от математики могло подействовать на Главина? А его мечты о славе? Желание быть меценатом из меценатов?
Дешин. Все насмарку! Кончено. Завтра нам закроют лавочку.
Стожаров. Постой, ты меня сводишь с ума. Ты это говоришь так просто. Словно это не вся жизнь моя!
Дешин. Жизнь или не жизнь, а штука действительно простая. Надоело человеку платить деньги. Шутка ли: свыше двести тысяч ахнули. Да и не в том беда. Денег хватило бы. Но старик перестал верить, боится оказаться смешным и — конец. Он упрям как бык. Это мне Лидия сама сказала.
Стожаров. Кто?
Дешин. Лидия Николаевна, я — для краткости. Одним словом, поворота нет. Собирай пожитки и — на вокзал.
Стожаров. Постой! Это — чудовищно. Я сейчас пойду туда и скажу, я объясню все.
Дешин. Ничего ты не объяснишь. Если этот бык что себе в голову вбил, колом не выбьешь. А я по его глазам видел, что он порешил натвердо.
Стук в дверь.
Кто это?
Лидия (входит быстро, крайне взволнованно). Сергей Владимирович! Мне надо с вами говорить. Немедленно и наедине. Дешин, оставьте нас.
Дешин. Слушаюсь-с. И покараулить?
Лидия. Оставьте шутки… Не до того. Уйдите совсем, далеко. У меня только минута времени. Меня хватятся. Уходите же!
Дешин. Ухожу, ухожу. (Уходит).

Сцена 6.

Стожаров и Лидия.

Лидия (сама закрывает дверь за Дешиным, потом бежит к Стожарову, бросается к нему на грудь). Сергей! Все погибло!
Стожаров (тихо отстраняя Лидию). Ваш муж подозревает вас?
Лидия. Не то! Он решил прекратить дело. Твое дело.
Стожаров. Так это правда?
Лидия. Решил окончательно, как решают тупые люди. Им стоит такого труда додуматься до чего-нибудь, что надо еще много денег, и я знаю, что Петр их не даст.
Стожаров. Тогда я погиб.
Лидия. Ты не должен так говорить! Ты никогда не должен сдаваться! Сильный борется, пока дышит.
Стожаров. Я три раза начинал сначала. Более я не могу. Слышишь ли, не могу! Это — Рок, то, что сильнее воли, сильнее ума, сильнее гения: римское фатум, ананке или мойра эллинов. Что ж, все просто. Значит, другому было назначено осуществить это, а не мне.
Лидия. Нет, тебе! Слушай, времени одна минута. Ведь все дело в деньгах только? Неужели же величайший из замыслов не осуществится из-за недостатка рублей? Этого быть не должно. Деньги должны у тебя быть, и они будут.
Стожаров. Кто мне их даст?
Лидия. Я.
Стожаров. Ты?
Лидия. Я. У мужа составлено завещание. Мне оставлен миллион, я знаю. Только миллион, но с нас этого достаточно, ведь да?
Стожаров (вдруг поняв все). Лидия, ты хочешь идти через преступление?
Лидия. Мы перешагнем через эту жизнь как через искупительную жертву во имя науки, и совесть не упрекнет нас!
Стожаров. Лидия Николаевна, вы бредите! Я не способен убивать.
Лидия. Тебе ничего не придется делать. Я все обдумала. Сделаю все я сама. Но важно, чтобы я оставалась вне подозрений, понимаешь? Иначе мы не получим денег. Сегодня приду к тебе, ночью! Помни, оставь дверь открытой. После ты покажешь, что я была у тебя всю ночь, Это — позор, но это не карается законом и не лишает наследства. Все понял?
Стожаров. Лидия, у меня кружится голова.
Лидия. Некогда, некогда. Прими меня сегодня ночью и утверждай после, что я была у тебя всю ночь, — только. Сделаю все я сама. (Вдруг). Сергей! Сергей! Как я тебя люблю! (Рыдает).
Стожаров. Не надо этого. Мы найдем иной исход.
Лидия. Нет, надо. Поздно, не отговаривай меня! Пусти, надо бежать. Приходи за мной, будем обедать. Обедать! (Смеётся и с хохотом убегает).

Стожаров стоит пораженный.

Действие второе.

В домике, где живет Стожаров, большая комната. Полки с книгами и папками, два стола и оба завалены чертежами, шкаф, кушетка, кресла и стулья. Комната слабо освещена одной лампой под зеленым абажуром. Два окна завешаны темными шторами. Поздняя ночь.

Сцена 1.

Стожаров один за столом, потом Ада.

Стожаров (нервно перелистывает книгу, потом задумывается, шорох). Лидия, ты?

Молчание.

Стожаров (опять задумывается, встает, садится снова). Кто там?
Голос Ады. Кто там?
Стожаров (озираясь). Кто здесь?
Голос Ады. Ты меня слышишь?
Стожаров (встает). Входи! (Идет к двери, отворяет ее, не видит никого, возвращается, озираясь).
Голос Ады. Ты меня слышишь?
Стожаров. Я схожу с ума!

Появляется образ Ады.

Ада. Ты меня видишь? Я пришла к тебе издалека, из другого мира, из того, к которому ты стремишься! Меня зовут Ада. Моя жизнь на той голубой звезде, что вы называете планетой Венерой. Я видела твои мысли и твои стремления к нам. Твоя душа сочеталась с моей. Я хочу, чтобы ты прибыл к нам. Твоя невеста, я жду тебя! Узнаешь мой облик, что тебе грезился во сне, узнаешь мой голос, что тебе слышался в грезах, узнаешь меня, ту, о которой мечтал ты?
Стожаров (глухо). Узнаю.
Ада. Я жду тебя. Я томлюсь по тебе! Первый из смелых, кто перережет пустоту между звезд! Первый, кто прибудет к нам из другого мира! Властный, победивший пространство, я люблю тебя! Вижу душу твою, и вижу, что неведомы тебе те радости, то блаженство, какие доступны нам. Новое, дивное, откроется тебе. За все труды, за все испытания ты полную награду обретешь рядом со мной. Ты видишь призрак мой! — Приди, чтобы коснуться меня! Приди! Приди! Приди!
Стожаров (глухо). Помедли! Ада! Скажи мне…
Ада. Я жду тебя. (Исчезает).
Стожаров (долго глядит молча, овладевает собою). Безумие! (Идет к шкафу. Дрожащей рукой наливает вино, пьет.) Ада! (Стоит задумавшись.)

Сцена 2.

Стожаров и Лидия.

Нервный стук в дверь. Лидия входит. Она бледна, глаза блуждают.

Стожаров. Лидия, наконец, это — ты!
Лидия. Кажется, это — я. Не знаю. Все изменилось. (Вдруг рыдает). Сергей! Сергей! Как это страшно.
Стожаров. Успокойтесь, Лидия Николаевна. Выпейте вина. (Предлагает).
Лидия (отталкивает стакан). Лидия Николаевна! Даже в эту минуту у тебя нет ласки для меня! Ты мне, как простому… (С трудом.) убийце, предлагаешь напиться после преступления! (Пьет.) Я вдруг стала совершенно иной. (Яростно.) Да что же я сделала! Несколько движений рукой, только! Власть предрассудков над умом! Какие мы все ничтожные существа, а смеем мечтать о других мирах. (Истерически хохочет.)
Стожаров. Лидия! Сейчас не время говорить и спорить. Может быть, мы сделали ошибку. Но ведь возвращаться уже поздно?

Лидия утвердительно кивает головой.

Тогда постараемся владеть собою. Я тебя ни о чем не спрашиваю…
Лидия (злобно). Да! Ты остался в стороне?
Стожаров (нетерпеливо). Отложим все упреки. Сейчас надо действовать. Скажи мне, что я должен сделать?
Лидия. Что? Ах, Сергей! Сергей! Ты должен обнять меня, целовать, вот так. (Исступленно целует его). Чтобы нас застали в объятьях. Надо, чтобы мой позор был полным! Хоть этой ценой я куплю твои ласки! Ты сегодня обязан мне их дать, чтобы спасти меня, а со мною свое дело! Ведь тебе оно дороже меня? Дороже? Говори!
Стожаров (твердо). Ты знаешь и знала, что — дороже.
Лидия (несколько овладевая собою). Прости, я слишком потрясена. Но ты! Разве можно быть таким холодным? Сейчас придет сюда моя горничная. Я намекнула ей, где я. Она должна застать нас в объятьях, как любовников!
Стожаров. А там?
Лидия. Да, ты прав. Это невозможно. Постой, я вспомнила. Вот самое важное. Ты должен утверждать, что я пришла к тебе тотчас, как все разошлись. Несколько минут спустя. Все остальное я беру на себя. Все остальное! (В новом припадке). Нет! Нет! Я не вынесу этого! Как легко было говорить об искупительной жертве! Почему же весь мир переменился, когда я сделала это?
Стожаров. Лидия, мир все-таки не переменился! Даже и ты не переменилась. Сейчас ты не в силах рассуждать, так поверь мне. Ты нервно потрясена и только. И ты права, говоря, что это — власть предрассудков. Быть может, сейчас, видя тебя в таком состоянии, я готов отдать все, и самое мое дело, чтобы только не было того, что было. Но ведь это уже невозможно. Поэтому вспомни, что мы если и нарушили закон Земли, то ради славы той же Земли. Мы готовим ей царский венец во вселенной. Мы, мы двое, нашу маленькую планету делаем первой во всем солнечном мире. Вот здесь, в этой комнате, в этот миг свершаем мы коронование Земли во владыки звезд!
Лидия. Сергей! Я отдала для тебя все, что может сделать человек и женщина. Я тебе отдала свою честь и свою совесть, душу тебе отдала. Я вправе просить у тебя награды, да? Ты мне ни в чем не откажешь, да?
Стожаров. Лидия! Клянусь, что я буду твой до последней минуты жизни.
Лидия. Нет, я прошу большего! Здесь я более не могу жить, для Земли я убила себя. Слышишь: ты должен меня унести отсюда. Ты возьмешь меня с собой на своем корабле. О! Какое мне будет дело до того, что говорят и думают люди, до того, что я сделала среди людей, когда мы будем не среди них, а в другом мире! Ты должен, ты обязан исполнить мою просьбу. Клянись, что ты возьмешь меня с собой!
Стожаров. Лидия, ведь то, что ты требуешь, невозможно!
Лидия. А разве было возможно то, что я сделала для тебя? Сделай и ты для меня невозможное! Я этого требую, да! Поклянись мне.
Стожаров. Постарайся рассуждать разумно. »Пироэнт’ может поднять лишь одного путешественника.
Лидия. Переделай его, перестрой! Да и неправда! Я помню, что ты говорил! Он может поднять двух! Ведь сначала ты думал лететь с Дешиным вместе!
Стожаров. Наконец, не в том дело! Но ведь ты слышала, что этот полет называли самоубийством? Я могу подвергать опасности свою жизнь, но не твою. Неужели ты думаешь, что я соглашусь вести тебя почти на верную смерть?
Лидия. Вот как. Это уже стало почти верной смертью? Но все равно, мы умрем вместе. Разве ты этого не хочешь?
Стожаров. Я не хочу, чтобы ты умерла.
Лидия . Да на что же мне жизнь после всего, без тебя! Как?! Ты мне отказываешь? Нет! Ты не смеешь мне отказывать.
Стожаров. Я не могу, Лидия.
Лидия. Можешь! Должен! Клянись мне, что возьмешь меня с собой.
Стожаров. Избавь меня от этого ужаса! Видеть, как ты задыхаешься, или падать с тобой в бездну…
Лидия. Я уже задыхаюсь здесь. Я уже упала в бездну. Довольно. Не возражай больше. Я требую. Это будет моя плата за убийство! А! Где мои тридцать сребреников? Клянись!
Стожаров. Лидия!
Лидия. Клянись!
Стожаров. Ада!
Лидия. Что? Почему ты меня называешь Адой? Кто это? Ты мне лгал? Ты любишь другую?
Стожаров. Я не лгал тебе. Я люблю только тебя и свое дело, свой ‘Пироэнт». Хорошо. Я исполню твое желание… Но нет. Еще раз! Молю тебя! Вот на коленях молю! (Становится на колени). Откажись от своего требования! Все, все, только не это!
Лидия. Ты поклялся, помни!
Стожаров. Если бы ты знала…
Лидия. Что ? (Стук в дверь). Это — оттуда? (Дрожит всем телом).

Сцена 3.

Те же и Маша.

Маша (отворяет дверь, в крайнем испуге). Барыня, барыня, простите.
Лидия. Маша, зачем ты здесь?
Маша. Барыня… барин…
Лидия. Что? Он идет сюда? Он догадался?
Маша. Нет, с барином очень худо, случилось что-то…
Лидия. Он умер?
Маша. Помилуй Бог, кажется, нет…
Лидия. Он не умер!
Маша. Говорят, что жив, только что ему очень худо.
Лидия. Мы погибли.
Стожаров. Лидия Николаевна, опомнитесь!
Лидия. Говорите скорее, что с Петром?
Маша. Как перед Истинным [Богом], не знаю. Только что весь дом на ногах. Все бегают. Вас спрашивают. Так что я и решила. Как вы мне, значит, сказали…
Стожаров. За доктором послали?
Маша. Варвара Степановна тотчас кучера Флора снарядила. Только, как, значит, все в беспокойстве. Барыню спрашивают, то я…
Стожаров. Вы хорошо поступили, Маша. Придите в себя, Лидия Николаевна. Что случилось. того не поправить. Запомните, Маша, на случай, если вас будут спрашивать, то мы здесь сидели и разговаривали, вы это видели. Барыне нужно было переговорить со мной экстренно, спешно. Теперь ступайте туда, Лидия Николаевна, поспешите.
Лидия. Нет! Я никогда не посмею туда войти!
Стожаров. Будь достойна себя, Лидия. Стыдно так падать духом. Идите, а потом приду и я.
Лидия. Я пришла за вами.
Стожаров. Хорошо. Но идите же. (Почти выталкивает Лидию).
Лидия и Маша уходят.

Сцена 4

Стожаров один, и потом Крот.

Стожаров (стоит молча, потом, шатаясь, подходит к шкафу, опять пьет, молчание, озирается). Ада?

Молчание.

Ада? Я хочу тебя видеть!

Молчание.

Ада! Мне надо говорить с тобой!

Молчание.

Ада! Ты слышала, что здесь произошло? Я не мог отказать. Прости меня, Ада! Но к тебе — к тебе я прибуду один, без нее! Ты слышишь меня, Ада?

Стук в дверь.

Это ты, Ада? Стук повторяется.
Голос Крота (за дверью). Разрешите войти?
Стожаров. Кто там? Входите.

Входит Крот. Тем временем начало светать. Между шторами проходят полоски бледного света.

Крот. Весьма рад, что застал вас.
Стожаров. Вас послала Лидия Николаевна? Что там случилось?
Крот. Меня никто не посылал: я не имею честь быть знакомым с названной вами особой. Я позволил себе прийти к вам по собственному побуждению.
Стожаров. Извините, милостивый государь, вы знаете, который час?
Крот. Оно немного рано. Это правда. Но я так и думал, что вы, как человек деловой, встаете с солнцем. Прошу покорно извинений, если обеспокоил, но мне казалось, что это самое подходящее время для нашего маленького объяснения.
Стожаров. Да кто вы такой и что вам надо?
Крот. Разрешите сесть? (Садится).

Стожаров машинально тоже [садится].

Кто я такой? Здешние деревенские мальчишки именуют меня Кротом, может быть, вам случалось обо мне слышать? Ну, а отцы их и вообще люди взрослые полагают, что у меня немного неладно тут. (Показывает на свой лоб). Поврежденным в уме я здесь считаюсь — к вашим услугам.
Стожаров. Будьте добры перенести наше объяснение, как вы выразились, до другого раза. Я сейчас очень утомлен, так как не спал всю ночь, и очень занят. До приятного свидания. (Встает).
Крот. По паспорту за мной, конечно, значится другое имя. Вам его знать не так любопытно. Скажут только, что я был ближайшим сотрудником и, смею похвалиться, близким другом покойного Августа Гримма.
Стожаров (пораженный, опять садится). Вы были другом Гримма?
Крот. С удовольствием вижу, что имя этого великого человека вам небезызвестно. Многие в наши дни пользуются работой другого и об этом другом даже вспомнить не желают. По видимости, вы не из их числа. Из бумаг моего друга, которые ныне находятся у меня… Стожаров. У вас находятся бумаги Гримма? Крот. Да, несчастный мой друг находится на дне залива: вы знаете, что его тело так и не было найдено. Но все его бумаги, чертежи, планы, вычисления я свято сохранил как драгоценность. Когда я прослышал, что вы задумали осуществить то самое великое дело, над которым работали мы с покойным моим другом, я сказал себе: э! Или он придумал что-нибудь иное, и тогда у него ничего не выйдет, или он пойдет по тому же пути, как и мы, и тогда…
Стожаров. Ради бога, говорите короче… У меня сейчас крайне важное дело. Каждую минуту меня могут позвать…
Крот. Я ведь могу и ничего не говорить. Правду сказать, я пришел больше ради вас, нежели ради себя. (Вдруг патетически). Мы тридцать лет работали над этой идеей. Нет ни одного вопроса, ни одной точки, которых бы мы не рассмотрели пристально! Мы все обсудили, что только может представиться! Вы нового ничего не найдете, господин Стожаров! А мы знаем много такого, что вам неизвестно.
Стожаров. Вы хотите помочь мне?
Крот (яростно). Помочь вам! Великий Гримм будет лежать на дне моря, без могилы и без памятника. А какой-то Стожаров украдет его славу! Нет-с, милостивый государь! Я не помочь пришел вам, а сказать вам, что вы ничего не достигнете! Если не достиг Гримм, не добьетесь и вы! Что же вы воображаете себя выше Гримма?
Стожаров. Я не совсем понимаю, что вам от меня угодно.
Крот. Я, конечно, не знаю в точности ваших планов. Читал, что сообщали в газетах. Но ведь там пишут вздор! Разговаривал с вашими рабочими. Но ведь вы не снизошли до того, чтобы объяснить им ваши планы. Хе-хе! Есть такие, которые думают, что здесь замешан сам черт. И с нами то же было.
Стожаров (опять встает). Повторяю, мне очень некогда. Кончайте.
Крот (громовым голосом). Кончать? Да, я кончаю. Да, я видел вашу записку у профессора и знаю теперь, в чем ваша ошибка! Ваш корабль полететь не может!
Стожаров. Вы видели мою записку у Трофимова? Каким образом?
Крот (успокаиваясь). Хе-хе. Для ловкого человека все доступно. Эту самую ошибку совершили было и мы, двадцать лет тому назад. Но мы ее сумели исправить. А вы не сумели. Вы вспрыгнете на сто сажен вверх и опрокинетесь! Ха-ха! Вдребезги!
Стожаров. Довольно вздора! Какая ошибка! Говорите!
Крот. Зачем же я вам скажу? Раскройте ваш доклад на странице двенадцатой, да, именно на двенадцатой, и перечитайте. То, что у вас сказано о передаче силы. Надеюсь, вас посетит откровение. Ха-ха-ха! Гримм лежит на дне моря, а он думает лететь в пространстве.
Стожаров (в ярости). Говорите, черт возьми! Говорите!
Крот. Я не буду говорить. А впрочем, если хотите узнать больше, приходите ко мне.
Стожаров. К вам?
Крот. Попросите любого мальчишку, он вас проведет к Кроту. На берегу моря башня. Ха-ха-ха! Старая генуэзская башня! И я там, как сыч в дыре. Принимаю ежедневно с утра до вечера. По ночам, извините, не могу: занят.
Стожаров. С какой стати я пойду к вам?
Крот. Придете. (Смеется). Буду вас ждать. Бумаги Гримма у меня там, в башне. Только я вам их не покажу. Нет! Не воображайте: не покажу!
Стожаров. Послушайте, вы или сумасшедший, или…
Крот. Да, сумасшедшим меня многие считают.
Стожаров (встает с внезапной яростью). Уходите, или…
Крот. А что же-с ‘или’?
Стожаров (вновь садится). Вы мне надоели.

Крот хохочет.

Сцена 5.

Те же и Антип.

Стук в дверь. Входит Антип.

Антип. Батюшка, Сергей Владимирович, у нас неблагополучно.
Стожаров. Что случилось, Антип?
Антип. Барыня меня за вами послала. Так что с барином нехорошо.
Стожаров. Умер?
Антип (подозрительно). А почему вы так изволите предполагать?
Стожаров (спокойно). Представьте себе, что я уже знал. Так Лидия Николаевна послала за мной?
Антип. Так точно-с. Потому что сами знаете, у нас ни одного мужчины в доме… А они-с, вот, растерялись.
Стожаров. Хорошо. Я сейчас иду.
Крот. Вот какие происшествия. Вижу вам теперь не до меня. Так буду ждать вашего посещения.
Стожаров. Ступайте к дьяволу.
Крот. Метко выражаетесь, именно к нему я и отправляюсь. (Выходит.)
Стожаров, накинув пальто, надев шляпу, тоже выходит.
Антип (идя следом, глядя на Крота). С нами крестная сила. (Бормочет). Да воскреснет Бог. Да расточатся враги его…

Действие третье.

Комната в доме Главиных. Налево открытая дверь на террасу, увитую виноградом и выходящую в сад. По сторонам этой двери большие окна. Прямо дверь во внутренние комнаты, справа — комнаты Лидии. Обстановка богатая: много осенних цветов, огромные картины в золотых рамах, изображающие море.

Сцена 1.

Лидия и Варвара Семеновна.

Варвара Семеновна. Голубушка, вы на себя не похожи стали. И осунулись-то, и побледнели-то! Краше в гроб кладут. Этак совсем разболеетесь.
Лидия (голос нервный). А разве легко, Варвара Семеновна? Как громом ударило! И потом, эти допросы! Следователь меня три часа держал. Я уже сама не понимала, что ему говорю.
Варвара Семеновна. Тяжело, голубушка, знаю, что тяжело. Кто бы мог ожидать. Накануне еще Петр Семенович был здоровехонек, и вдруг в одну ночь. С чего бы? Понимаю, каково вам, супруге, это перенести.
Лидия. Положим, муж давно хворал. Мне доктора давно говорили. Что это может случиться в любую минуту…
Варвара Семеновна. Оно так-то так, но все же скоропостижно все приключилось. Вот и следователь недаром, значит, пожаловал. Ох, Лидия Николаевна, боюсь я, нет ли здесь чего.
Лидия. То есть чего ж это? Кому был интерес совершить преступление? Да и невозможно было совершить, вы знаете.
Варвара Семеновна. Почем знать. Может, кому-нибудь покойник — упокой господь его душу — и стоял поперек дороги.
Лидия (нервно). Кому же? Он был со всеми в лучших отношениях, его все любили.
Варвара Семеновна. Редкой души был человек, что говорить. Но и нечего греха таить: были у него враги. Вот с Сергеем Владимировичем, кажись, напоследях они не ладили.
Лидия. Что же вы, Стожарова подозреваете? (Принужденно смеется). Стожаров — преступник?
Варвара Семеновна. Упаси господи. Разве я что такое говорю? Я только к слову, что вот покойный не ладил с Сергеем Владимировичем. Сами же вы его перед покойным защищали, помните: даже чуть не поссорились.
Лидия. Какие пустяки,
Варвара Семеновна. И вовсе не пустяки. Я случаем слышала, как вы спорили. Покойный говорил, что он больше денег на его корабль дьявольский не даст, а вы, конечно, защищали Сергея Владимировича. Ах, голубушка, околдовал вас этот изобретатель проклятый.
Лидия. Вы подслушивали наш разговор с мужем?
Варвара Семеновна. Да что вы на меня взъелись? Да когда же подслушивать? А что вы за Сергея Владимировича всегда горой стояли, это всем известно. И уж коль на то пошло, так вот вы говорили, что покойный никому поперек дороги не стоял. Вам самой поперек горла ваш супруг стоял, вот что.
Лидия. Вы с ума сошли говорить мне такие вещи.
Варвара Семеновна. Правда-то глаза колет.
Лидия. Оставьте меня. Я не хочу с вами и говорить.
Варвара Семеновна. Я-то уйду, уйду и вовсе из дома, уйду. А что знаю то знаю, и следователю все выскажу.
Лидия. Говорите, что хотите.
Варвара Семеновна. И где это вы в самую, значит, минуту, когда все приключилось, были? В вашей-то комнате вас не нашли-с, да! Знаю я это.
Лидия. Коли вам угодно, то знайте, что я сама объяснила следователю, где я была в ту минуту. Довольно с вас? А теперь уходите.
Варвара Семеновна. Ухожу, ухожу. А только напоследок разрешите вам добрый совет дать, от души: неприлично, матушка, когда еще супруг на столе лежал, с чужим мужчиной по целым часам шушукаться. Люди уже косо глядят. Толки пошли, так-то-с!
Лидия. Ступайте вон, змея ползучая.
Варвара Семеновна. Я-то змея? Нет, матушка, я еще никого покуда не отравляла.
Лидия (теряя самообладание). Сию минуту вон! И вон из дома!
Варвара Семеновна. Имеете ли вы еще право гнать-то меня? Быть ли вам еще хозяйкой-то здесь! Бабушка надвое сказала. (Уходит).
Лидия. Я с ума сойду! (Рыдает).

Сцена 2.

Лидия и Дешин входят через террасу.

Дешин. Что с вами, Лидия Николаевна? Эх, нервы, нервы! Что делать — женщина. Не выдержали.
Лидия. Извините меня, Григорий Васильевич, но, с другой стороны, почему вы входите без предупреждения? Я не могу сейчас принять вас.
Дешин. Весьма жаль. А у меня к вам следующее серьезное дело.
Лидия. После.
Дешин. Как бы поздно не было.
Лидия. Оставьте этот странный тон. Больше меня не запугаете и не удивите. Я вас разгадала. Сейчас я с вами говорить не могу, да и поймите, в моем положении просто неприлично разговаривать наедине с посторонними. До свидания. (Хочет уйти).
Дешин. Лидия Николаевна, я пришел с вами поговорить о смерти Петра Семеновича.
Лидия. У меня нет времени.
Дешин. Я знаю, отчего умер Петр Семенович.
Лидия. Скажите это судебному следователю.
Дешин. Вот как, вы желаете, чтобы я это сказал судебному следователю?
Лидия. Конечно, если тут было преступление, я первая желаю, чтобы оно было раскрыто.
Дешин. Восхитительно! Нет, вы — очаровательная и необыкновенная женщина. Недаром я вас люблю.
Лидия. Прекратите эту комедию. Говорите, пожалуйста, что вам нужно.
Дешин. А! Ужель нашлось для меня время?
Лидия. Вы хотите надо мной издеваться? В таком случае прощайте. (Решительно хочет уйти).
Дешин. Еще минуту! Мне не спалось в ту ночь. Понимаете в какую? И я сидел у окна. Я видел, кто куда проходил в ту ночь.
Лидия. А, вот что. Вы являетесь, чтобы шантажировать меня. Ну, я считала вас благороднее. То есть негодяем более высокого полета. Грустно, что я разочаровалась: вы просто мелкий жулик. Подсматривали и теперь хотите этим воспользоваться.
Дешин. Сильные выражения.
Лидия. Нет, для вас недостаточно сильные. Во всяком случае, разочаруйтесь, вы опоздали с вашим шантажом. Да, ваше шпионство удалось: вы подсмотрели тайну. Да! В ту ночь я была у Стожарова. Да, я его любовница. Но я уже вчера сама созналась во всем этом следователю. Вам остается клеветать на меня соседям. Но я этого не боюсь.
Дешин. Лидия Николаевна. А ведь я, кажется, все-таки негодяй более высокого полета. Со мной надо вести игру потоньше. Прежде всего, вы не любовница Сергея Владимировича.
Лидия. Вам ревность не позволяет этого признать.
Дешин. Не ревность, а знание психологии. Но постойте: надо, чтобы нас никто не слышал. (Оглядывает комнату, отворяет дверь в глубину). Идите сюда. (Указывает на стул у двери на террасу). Отсюда нас никто не услышит.

Лидия покорно садится на указанный стул.

Повторяю: вы — не любовница Сергея, но следователю показали, что изменяли мужу в самый час его смерти. Зачем? Надо было создать алиби. Ясно?
Лидия. Ясно, что вы…
Дешин. …’негодяй’ или ‘мерзавец’? Или какие будет вам угодно подобрать эпитеты к моему имени? Я не только кое-что видел, но и кое-что слышал. Я наблюдал, как двигались тени в спальне Петра Семеновича. Я многое наблюдал. Одним словом, я знаю — слышите ли, знаю, — как все произошло.
Лидия. Положим. Меня не запугаете своими намеками… Я открою все карты. Вы подозреваете, что я отравила мужа? Это ваше дело. Я не унижусь до оправдания. Ступайте, донесите следователю. Думаю, однако, что одних ваших подозрений недостаточно. А доказательств у вас нет и быть не может, потому что…
Дешин. Почему же?
Лидия. Потому что это — ложь.
Дешин. Ну, довольно игры. Побаловались, как ловкие фехтовальщики, и будет. Теперь слушайте серьезную речь, Лидия Николаевна. Я знаю, что Петра Семеновича отравили вы. Не возражайте. Я знаю. И у меня доказательства есть. Доказательства неопровержимые, то есть совершенно достаточные для правосудия. Какие? Я вам всего не скажу, но только намекну: помните ли, полтора года назад в Петрограде, у профессора Колобова, шутя, рассматривали баночки с ядом? Ах, Лидия Николаевна, можно ли так бледнеть?

Лидия закрывает лицо платком.

Я считал вас сильнее. Ведь это — почти признание.
Лидия (овладевая собой). Да, сознаться вам, я испугалась. Не понимаю, откуда вы узнали этот факт. Мы тогда с вами были едва знакомы. Конечно, яда я не брала. Но вы правы, этот факт, что я интересовалась ядами, может быть использован моими врагами как тяжелая улика против меня.
Дешин. Браво! Браво! Выпуталась! Хвалю! Но я не хочу волновать вас и напоминать вам еще несколько таких же неприятных случаев. Скажу коротко: я знаю все, до малейшей подробности. Все ваши планы и даже, может быть, ваши мысли. Но обратите внимание, я ничего не сказал следователю.
Лидия. Решили продать свой секрет мне? Шантажировать меня.
Дешин. Да! Я намерен продать свою тайну вам.
Лидия. И какова же цена?
Дешин. Ваша любовь.
Лидия. Вы знаете, что это не продается и не покупается.
Дешин. Именно: ‘не продается и не покупается’. Но нам нужно кончать разговор. Теперь это я вам говорю, что разговаривать долго наедине — вам пока неприлично. Слушайте меня внимательно. Я спасу вас и Стожарова. потому что он ведь тоже ваш сообщник. У следователя уже есть подозрения. Эта дрянь, Варвара, по всему дому кричит, что вы отравили ее благодетеля. Я сделаю так, что все замолчат. Даю вам слово! Вы еще не знаете, на что я способен, когда захочу. Мои условия: я вам даю полную безопасность, вы выходите из этого скверного дела белее снега и получаете ваше наследство целиком… что-то вроде трех миллионов, не правда ли? Это даю я… А вы…
Лидия. Я вам дарю, по-вашему, дарю свою любовь и половину миллионов в придачу?
Дешин. Пока только любовь. Миллионы, может быть, потом отдадите добровольно.
Лидия (внезапно в крайнем раздражении). Да все это чудовищно, все, что вы говорите! Да, я вас не знала. Слава богу, что вы мне открыли глаза. Идите к следователю, предъявите ваши доказательства. Все лучше, чем терпеть ваше присутствие. Моя любовь! А! Да, разве я могу любить такого выродка, как вы? Зверя в человеческом образе. Я скорее умру, чем прикоснусь к вам.
Дешин. Лидия! Я более не смеюсь! Я в самом деле люблю тебя! Я хочу, чтобы ты меня полюбила. Ну какая мне польза, если я обличу тебя. Тебя будут судить, приговорят на каторгу. Или ты отравишься, что очень вероятно. Я ничего этим не выиграю: напротив, все проиграю. Тебя потеряю. Но доверься мне. Я прошу так мало. Согласись быть, не говорю еще моей, но — со мной. Я спасу тебя, а взамен прошу одного: не отталкивай меня. Ты любишь Стожарова? Хорошо, люби его, я не возражаю. Станешь его любовницей, если хочешь и… и, если он того захочет, в чем я сомневаюсь. А мне удели крохи из этой любви. Ему будет предложено твое сердце, а мне только твое тело. Я довольствуюсь этим.
Лидия. Как вы низки! Вы готовы обладать женщиной, принудив ее угрозами и зная, что она вас презирает.
Дешин. Да! Да! Вы этого еще не понимаете. Есть особая сладость в том, чтобы обладать женщиной, которая тебя презирает. Целовать губы, которые кривятся от ненависти. Обнимать тело, содрогающееся от отвращения. Я хочу этого! Наши ночи будут нас прожигать, как огонь, и кто знает, из этого огня, может быть, родится феникс, и твое отвращение ко мне станет любовью.
Лидия. Никогда!
Дешин. Пусть никогда. Я иду и на то. Союз заключен?
Лидия. Уходите прочь. Я смеюсь над вами. Повторяю: можете прямо идти к следователю.
Дешин. Нет, если бы таков был ваш ответ, вы не разговаривали бы со мной полчаса. Произносите что угодно, но я слышу ваш истинный ответ. Вы согласны.
Лидия. Нет!
Дешин. А я говорю: согласны. Я вас спасу, а вы честно заплатите свой долг мне.
Лидия. Вы ничего от меня не получите.
Дешин. Я получу тебя, Лидия. Но тише. Идет сам учитель.

Сцена 3.

Те же и Стожаров. Потом без Дешина.

Стожаров (быстро входит с террасы). Лидия Николаевна, вы здесь?
Лидия. Вам нужно меня видеть?
Стожаров. Нужно.
Дешин собирается уходить.
Лидия. Почему же, останьтесь… У нас нет секретов с Сергеем Владимировичем.
Дешин. Извиняюсь. У меня дела. До свиданья. (Смотрит на часы). Да и сейчас возобновят работы после обеда. Я буду в мастерской, Сергей.
Стожаров. Хорошо.

Дешин уходит.

Лидия. Зачем вы его отпустили? Весь дом полон сплетнями. Нам немыслимо оставаться наедине.
Стожаров. Но это необходимо.
Лидия (оглядываясь). Милый, неужели ты думаешь, что я не хочу быть с тобой? (Вдруг рыдает). Сергей! Сергей! Я изнемогаю. Я больше не могу. Я думала у меня достаточно сил. Прости меня. Я тебя обманула и предала. Все догадываются: Варвара, следователь и этот Дешин. Завтра меня арестуют. Все погибло. Прости. Прости. (Рыдает).
Стожаров. Говори тише. Мне кажется, ты преувеличиваешь. Я сейчас говорил со следователем. Он, по-видимому, ничего не подозревает и хочет уезжать, прекратив дело.
Лидия. Он притворяется, чтобы усыпить наши подозрения.
Стожаров. Спокойствия, кажется, нет… но знаешь, об этом лучше не говорить здесь. Мало ли где можно спрятаться …
Лидия. Тебе легко говорить! Ты… ты… ты… ничего не совершил сам, а я! (Рыдает).
Стожаров. Прежде всего успокойся. Неужели ты думаешь, я не понимаю твоего состояния? Верь, я вполне ценю твою жертву. Дело сделано. Необходимо его забыть. Но есть нечто худшее.
Лидия. Худшее?
Стожаров. Да, я приказал остановить работы.
Лидия. Остановить работы?
Стожаров. То есть работа продолжается, отделывают каюту, точат большой винт. Но работы над машиной я остановил.
Лидия. Почему?
Стожаров (с порывом). Потому что дьявол против нас. Все было рассчитано, все было несомненно. И вдруг ко мне приходит выхолен с того света, сотрудник Гримма! — того, ты знаешь — и с ведьмовским хохотом говорит: обратите внимание — в чертеже на поршнях… Я до сих пор не знаю, было ли это наяву или бред. Я беру свои чертежи, ишу, дрожу — и вдруг меня озарило словно молния. Явная нелепость, явная ошибка! Как мог я ее не видеть? Как мне не указал на нее Дешин! Или все эти профессора, которые говорили все вздор и не сумели сказать единственной вещи, которая действительно была неверна. Не понимаю: впадал ли я во временное безумие каждый раз, когда доходил до этого чертежа…
Лидия. Погоди. Ты открыл в своих вычислениях ошибку?
Стожаров. Да, ошибку.
Лидия. Ты строил свой корабль по неверному плану?
Стожаров. По неверному плану.
Лидия. Да как же это ты мог заблуждаться двадцать лет!
Стожаров. Ах, не двадцать лет. Это — деталь, но действительно, с самого начала постройки мы шли по неверному пути.
Лидия. С самого начала постройки? Стожаров!
Стожаров. С самого начала постройки.
Лидия. Значит, никакого ‘Пироэнта’ нет? Несчастный! Что же ты сделал со мной! Сергей! Это больше чем преступление! Как! Я поверила в тебя как в Бога! Я отдала тебе все: любовь, душу, совесть — да! И совесть! Потому что для тебя…
Стожаров. Тише.
Лидия. А не все ли равно теперь, если все узнают всё! К чему теперь мне жить, если весь смысл жизни выкинут. И ты приходишь ко мне, чтобы так просто сообщить мне: ‘Извините. Я ошибся’. Вырвать сердце из груди и при этом сказать: ‘Pardon, madam, я по ошибке!’ Ха! Ха! Ха!
Стожаров. Да приди в себя. Дело вовсе не так обстоит.
Лидия. Как же так? Если никакого ‘Пироэнта’ нет.
Стожаров. ‘Пироэнт’ есть. Есть и будет. ‘Пироэнт’ не может не быть. Неужели ты в самом деле думаешь, что, если бы все было уничтожено в основе, я мог бы говорить так просто? Нет, ошибка существует, но все же это ошибка в детали. Необходимо пересмотреть, переработать чертеж! Но все принципы верны. Они не могут быть неверными. Это — абсолютная точность. Ну, придется кое-что переделать, лишних десять тысяч рублей и все.
Лидия (в крайней тоске). Сергей! Не обманывай меня. Ты играешь в страшную игру. Необходимо, чтобы ‘Пироэнт’ был! Мы должны на нем уехать, исчезнуть из этого мира, я в нем быть больше не могу…
Стожаров (улыбаясь). ‘Пироэнт’ создан не для того, чтобы исчезать. Какой же будет смысл открытий, производимых пироэнтонавтами, если они не вернутся на Землю, чтобы сообщить свои наблюдения академиям и обсерваториям …
Лидия. Никогда! Нет! Ты мне поклялся! Слышишь! Ты должен взять меня с собой. Берегись! Или я уничтожу тебя и твой проклятый корабль.
Стожаров. Хорошо, хорошо! Я же не говорю наверное.
Лидия. Что вообще ты пришел мне сказать?
Стожаров. Я пришел тебе сказать, что придется пересмотреть всю машину. Окончание ‘Пироэнта’ откладывается по крайней мере на месяц.
Лидия. На месяц.
Стожаров. Ну, может быть, дней на двадцать. И мою лекцию придется также перенести.
Лидия. Нет! Ты должен читать свою лекцию в назначенный день.
Стожаров. Но смерть Петра Семеновича…
Лидия. Не может иметь никакого влияния на твою лекцию. (Смотрит на Стожарова). Сергей! И у тебя нет ни одного слова любви ко мне. Я умираю от ужаса и скорби. У меня сердце изорвано на клочки. Моя голова пронзена раскаленными иглами… А ты! Хоть бы ласковый взгляд.
Стожаров. Ты знаешь, что я тебя очень люблю…
Лидия. Ах! Если бы ты это сказал без ‘очень’. Просто ‘люблю’. Насколько это сильнее.
Стожаров. Я тебя люблю, Лидия.
Лидия. Поздно!
Стожаров. Но как я мог не заметить этой детской ошибки? Ты понимаешь: предположим (вынимает записную книжку, чертит)… что S — это потребная сила, а N — нормальное напряжение. Я тебе уже объяснял, что формула: SN равна…
Лидия. Бедный мой друг. Ты знаешь, что я ничего не пойму в твоих формулах…

Сцена 4.

Те же и Варвара. Потом без Лидии.

Варвара Семеновна. Лидия Николаевна, вас господин следователь к себе требуют.
Лидия (быстро встает). Это вы? Вы не уехали? Я просила вас оставить мой дом!
Варвара Семеновна. Извиняю-с, господин следователь не дозволяют никому уезжать, с вас ведь тоже подписку взяли о невыезде.
Лидия. Так, по крайней мере, не попадайтесь мне на глаза.
Варвара Семеновна. Я не по своей воле, а, значит, просили меня передать вам, что господин, судебный следователь требует, чтобы вы к нему по немедленному делу явились, так я и исполняю.
Лидия. Ступайте, скажите, что я иду. (Проходит в дверь налево, в свою комнату).

Пауза.

Стожаров. Вас Лидия Николаевна просила сообщить, что она сейчас придет…
Варвара Семеновна. А вам что, господин? Или вы мне приказывать здесь хотите? Так-с.
Стожаров. Да что с вами? С какой стати вы накидываетесь?
Варвара Семеновна. Я ‘накидываюсь’? Нет-с, кто здесь накидывается, еще будет выяснено. (Подступает к Стожарову). Вы думаете, мне ничего не видать. Покойный Петр Семенович человек добрый был, терпел у себя многих. Как, меня из дома гонят? А разные другие милые дружки здесь остаются? Да, может быть, это самые вон они, которые… (Захлебывается).
Стожаров. Боже мой! Она с ума сошла…

Сцена 5.

Варвара Семеновна, Стожаров, Дешин появляется с террасы. Потом без Варвары Семеновны.

Дешин (быстро подходит к Варваре Семеновне). Вы это с кем здесь разговариваете?
Варвара Семеновна. А ты что еще за цаца такая выискалась?
Дешин (берет Варвару Семеновну за плечо). Любезнейшая, у тебя от сотрясения язык может отняться. Поняла? А теперь — вон! (Слегка толкает.)
Варвара Семеновна (диким голосом). Батюшки! Бьют!
Дешин (спокойно). Да, и изобьют, если еще минуту здесь останетесь.
Варвара Семеновна. Что же это делается, люди добрые. Да ведь это разбой на большой дороге! (Внезапно взвизгивает.) Убийцы! Отравители! (Уходит.)
Стожаров. Что все это значит?
Дешин. Что вы так побледнели, учитель? Стоит ли обращать внимание на причитания глупой бабы?
Стожаров (срывающимся голосом). Почему она кричала об отравлениях?
Дешин. По злобе и только. При покойном Главине она здесь хозяйничала, ну и воровала рублей на двести в месяц. А теперь, видно, пришел конец ее царствованию. Вот и взбеленилась.
Стожаров (спокойно). Вы были в мастерской?
Дешин. Да, я пришел спросить, по вашему ли приказанию прекращены работы.
Стожаров (мрачно). Это я приказал. Мы с вами, Дешин, сделали глупейшую ошибку в вычислениях. Придется чуть ли не всю машину перестраивать заново.
Дешин. Знаю, в вентилях.
Стожаров. Значит, вы заметили раньше.
Дешин. Конечно. Школьник бы мог заметить.
Стожаров. Почему же вы мне не сказали?
Дешин. Извините, я вам говорил, но вы не хотели слушать.
Стожаров. Вы мне никогда не говорили о вентилях.
Дешин. Может быть, не говорил именно о вентилях, но всегда говорил, что в ваших расчетах есть ряд ошибок.
Стожаров. Т-с. Как это так ряд ошибок?
Дешин. Может быть, не таких явных, как эта. Да и ошибки в вентилях в конечном итоге — пустяк. Придется прибавить число винтов — и только. Это сделать не так хитро. Но вот другие ошибки совершенно непоправимы, потому что касаются самой сути дела.
Стожаров. Дешин, Дешин! Мы с вами работаем десять лет. И вдруг вы мне говорите, что знаете в моих расчетах ряд неисправимых ошибок. Что же вы молчали десять лет?
Дешин. Я верил вам. Но в последнее время я занят тем, что сам заново проделал все ваши расчеты. Теперь для меня ясно, что ваш ‘Пироэнт’…
Стожаров. Почему ‘ваш’, а не наш?
Дешин. Хорошо — наш ‘Пироэнт’ в таком виде, по крайней мере, как мы его строим, лететь не может.
Стожаров. Это — бред! Ведь это же труд всей моей жизни!
Дешин. Быть может, я ошибаюсь. Но мне кажется, что труд всей вашей жизни необходимо переделать с самого основания…
Стожаров. Мне начинает казаться, что я схожу с ума. Выходец с того света, товарищ Гримма, является и кричит мне, ты ошибся. Ты, мой единственный друг, мой сотрудник за десять лет отчаянного труда, вдруг встает и заявляет тоже: вы ошиблись. Если я ошибаюсь, почему же вы давно не сказали мне этого? Зачем тратились деньги, работали люди, кричали газеты?
Дешин. Не раз профессора, и газеты, и я сам, мы все давно повторяем вам, что вы ошиблись. Вы нам до сих пор не верили. Почему же поверили сегодня?
Стожаров. Да, правда. Ошибаетесь вы, а не я. Я ошибаться не могу. Мой ‘Пироэнт’ полетит. Слышите, Дешин, я говорю вам: он — полетит, вы останетесь на Земле, а я буду — там, в небесном пространстве, и буду смеяться над вами с неба.
Дешин. А я над вами — с Земли.

Действие четвертое.

Берег моря: скалы и камни. Слева — искривленные ветром кусты и деревья, справа — старая полуразвалившаяся башня. В башне в одно окно вставлены стекла, а дверь внизу исправлена. Вечер, алые облака гаснут, темнеет. Шум прибоя.

Сцена 1.

Стожаров и парень. Потом Стожаров один.

Стожаров (входит, озираясь). Эта самая башня?
Парень. Эта самая. Тут, значит, он и сидит, как сыч. Поверьте — правое слово, порой по неделям не выбирается на свет божий.
Стожаров. Чем он питается?
Парень. А кто его знает! Иной раз покупает у нас, рыбы там, картошки. Должно, жарит у себя… Печка у него есть.
Стожаров. Что же он, снимает у кого-нибудь эту башню? Она кому принадлежит?
Парень. А мы этого не знаем. Нам до этого дела нет. Живет и ладно. Только мальчишки над ним дюже издеваются. Камнями даже швыряются. А он злющий старик.
Стожаров. И давно он живет здесь?
Парень. Сказывают, что много годов. Я ведь не здешний. Мы с отцом четыре года как сюда пришли. Так он уже тогда да-авно здесь сидел.
Стожаров. Как его зовут?
Парень. Да кто его знает? Все кличут: ‘Крот!’, ‘Крот!’ Ну, так Крот и есть… О, деньги, покорнейше благодарю за награждение. Мне тоже время терять нечего: на ловлю нам всем выезжать пора. Да и место это худое, не к ночи на нем оставаться. Прощения просим.
Стожаров. Благодарю, что проводил. До свидания.

Парень уходит. Пауза.

Стоит ли? (Задумываясь, садится на камень у дерева.)

Молчание.

Сцена 2.

Стожаров и Ада. Потом Крот.

Голос Ады. Зарница!
Стожаров (вздрогнув). Кто здесь?
Голос Ады. Зарница! Ты меня не узнал?
Стожаров (встает). Это ты? Где ты?
Голос Ады. Смотри! Увидишь.
Образ Ады всплывает над берегом и приближается.
Стожаров. Ада, я устал, я сомневаюсь, успокой меня.
Ада. Ты обманул меня. Я ждала, что ты придешь ко мне, но ты хочешь привести с собой женщину. Ты оскорбил мою светлую любовь. Я мщу тебе. Ты не достигнешь до меня. Ты более не увидишь меня.
Стожаров. Так это ты своим влиянием уничтожаешь мои планы?
Ада. Ты сам разрушаешь их своей изменой.
Стожаров. Неправда! Я не изменял тебе. Если ты видишь вглубь души, ты должна знать, что я оставался верен тебе. Та женщина слишком многое сделала для меня. Я должен был дать ей обещание. Но я не исполню его. Я приду к тебе один, один, потому что я люблю только тебя, хочу тебя одну, стремлюсь только к тебе одной — во всем мире!
Ада. Ты не придешь ко мне! Ты недостоин того. Я одна могла провести тебя.
Стожаров. Исполни это! Исполни это! Я буду твой, только твой. Здесь, там, везде, всегда!
Ада. Высшие силы запрещают мне. Более я не могу помогать тебе. Все кончено. Ты более не увидишь меня. Прощай!
Стожаров. Нет! Нет! Останься со мной. Спаси меня.
Ада. Прощай. Все же я любила тебя. (Исчезает).
Стожаров. Ада! Ада! Вернись. Заклинаю тебя! Я погибаю, Ада! Спаси меня!
Крот (появляется в осветившемся окне башни). Эй! Кого надо спасать? Господин изобретатель, это вы? Пришли-таки ко мне. Ха-ха-ха!
Стожаров. Я не к вам пришел.
Крот. Не ко мне? Зачем же вы у дверей моей башни?
Стожаров (безнадежно озирается, видит, что Ады нет). Ну да! Я пришел к тебе, дьявол! Можно войти?
Крот (хохочет). Входите, входите! Я не задержу вас. Вы скоро увидите, что ваше дело безнадежно. Га! Ты думал лететь к планетам, когда Гримм лежит на дне моря? Входи, входи!

Стожаров входит в башню. Окно затворяется. Пауза.

Сцена 3.

Лидия, Дешин, парень. Потом без парня.

Дешин. Вы его проводили сюда?
Парень. Сюда, в это самое место. Только так. Что мне больше нет времени. Ждут меня на ловлю ехать. Так что извините. А провел я его как раз сюда. Сам он все требовал показать, где, мол, Крот живет. Ну я и указал. Потому что он уже который год здесь живет, как сыч в дыре.
Дешин. Ну спасибо. Вот вам. (Дает монету).
Парень. Покорнейше благодарю. Эх, Крот! Впервой на тебе зарабатываю. (Запевает весело).
Как по морю — непогоду
Вышла матушка-метель.
(Уходит).
Дешин. Что за нелепые слова песни.
Лидия. До песен ли теперь. Он был так расстроен. Я боюсь, что он может что-нибудь с собой сделать.
Дешин. Стожаров? Нет. У него не сердце, а таблица логарифмов.
Лидия. Вы клевещете из ревности. Но где же он? В этой башне?
Дешин. Очевидно, у этого самого Крота.
Лидия. Кто этот Крот?
Дешин. А видите ли. Был русский немец Гримм, прямо предшественник нашего учителя. Строил тоже свой ‘Пироэнт’, или как он там у него назывался. Дело велось в большой тайне, не так как теперь. Мало кто и знал, что такое строится. Наконец все было готово. Гримм поместился в каюте своего снаряда — отважный был человек, что и говорить, — и прыжок ракеты. Снаряд действительно поднялся вверх, но медленно, метров на пятьсот, может быть на тысячу, и потом кувырком обратно, прямо в море.
Лидия. Боже мой! Он упал?
Дешин. Ну конечно упал! Иначе и не могло быть.
Лидия. А этот Крот?
Дешин. Это был его помощник, каким был я при Стожарове… Гримм его с собой не взял. Крот видел всю катастрофу и поэтому немного рехнулся. Создал своего рода культ — обожание своего покойного учителя, поселился в этой башне, и…
Лидия. Но зачем же Стожаров пошел к нему?
Дешин. Видите: полагаю, что у этого Крота остались бумаги Гримма: чертежи, вычисления. Вот Стожаров и думает, что по этим документам можно исправить те ошибки, которые он наделал в своих собственных вычислениях.
Лидия. Вы тоже думаете, что это возможно.
Дешин. Ни в коем случае. Во-первых, понятно, что Гримм и ‘Пироэнт’ не одно и то же. Да Гримм ведь, в конце концов, сковырнулся в море, чему же тут подражать. Во-вторых, Крот все равно никаких бумаг не покажет. А в-третьих, никакие исправления не исправят злосчастный ‘Пироэнт’.
Лидия. Неужели же все в самом деле неисправимо? Но как же Сергей мог не замечать своих ошибок в течение десяти лет? Как ему не указали все ученые сообщества, которым он предоставлял свой труд? Как вы сами не объяснили ему?
Дешин. Все это не так просто. Стожаров никогда никому не показывал всех своих планов: боялся, что у него похитят его ‘тайну’. Ну, все и думали, что есть какие-то секреты, которые все недочеты исправляют. По совести вам скажу, я сам в это долгое время верил. В принципе, все несомненно и давно известно, что при помощи ракет можно развить двигательную силу в пространстве, независимую от давления в атмосфере. Вопрос был в двух пунктах: в количестве зарядов, их весе и в приспособлениях, которыми »Пироэнт’ превращается, вступая в атмосферу, в огромный аэроплан …
Лидия. Ах! Не надо подробностей! Я не могу в них вникать. Боже мой, вот за этим освещенным окном решается судьба моей жизни.
Дешин. Она уже решена. ‘Пироэнт’ не полетит. И не может лететь, это — первое. Второе — вам угрожает обвинение в… вы знаете в чем. Теперь уже ясно, что не сегодня завтра вас арестуют. Удивительно еще, что вам предоставлено так много свободы, что мы еще можем совершать подобные прогулки.
Лидия. Меня не арестуют.
Дешин. То есть вы намерены принять вашу синильную кислоту? Я знаю, что у вас сейчас маленький несессер, где все необходимое. Но это глупо, в этом нет надобности. Кажется, к сожалению, миллионов покойного Главина вам не увидать. Но у вас наличных денег около сорока тысяч…
Лидия. Откуда вы знаете?
Дешин. Видите, что знаю. Да процентных бумаг небольшое число. Трудно будет их реализовать, но устроим. Потом, все ваши бриллианты. Покойник первые годы был щедр и засыпал вас драгоценностями. Думаю, по покупной цене их тысяч на сто.
Лидия. Вы считаете как ростовщик!
Дешин. Должен кто-нибудь за вас думать, сами вы питаетесь одной любовью, а наш ученый своими бреднями. Одним словом, средства есть, и не очень плохие. Лучше исчезнуть, имея тысяч двадцать, чем попасть на каторгу или выпить синильной кислоты, глядя на четыре миллиона. Итак, задача в том, чтобы исчезнуть. И эта проблема решена. Завтра лекция Стожарова. Полагаю, вас раньше не арестуют: это я разузнал наверное. Итак, прямо с лекции вы садитесь в вашу коляску и приказываете ехать в вашу виллу. Поедете вы вместе с ним, со Стожаровым. Видите, как я великодушен: я его спасаю вместе с вами.
Лидия. Я без него не хочу жить.
Дешин. Знаю! Знаю! Кучером на обратном пути оказываюсь я. Около расщелины я свертываю в сторону. Уверен, что следить не будут. Мы едем к морю, а там уже будет стоять лодка. Мы садимся и исчезаем. Предайтесь всецело мне. И через месяц вы будете гулять по швейцарским горам пол именем Клэр Лоранси. За француженку вы сойдете превосходно.
Лидия. Фантастический план из какого-нибудь уголовного романа.
Дешин. Если только вы сами не сделаете какой-нибудь неосторожности, я ручаюсь за успех. Все рассчитано получше, чем в чертежах Стожарова.
Лидия. Свет в окне погас.

Дверь отворяется.

Сцена 4.

Крот, Лидия. Дешин, Стожаров.

Крот (появляясь в окне). До нового свидания, маэстро.
Стожаров (очень спокойно). Будьте прокляты, дьявол.

Крот хохочет и закрывает окно.

Стожаров (тихо, мечтательно). Ада, ты здесь?

Молчание. Стожаров идет, словно ничего не видит.

Лилия (выступая вперед). Сергей!
Стожаров (в истинном ужасе). Ада? Это не она.
Лилия (шепотом). Кто она?
Стожаров. Прости, я не знаю, что говорю. (Заметив Дешина). Ах, и ты, Григорий. Почему вы здесь?
Дешин. Вы не должны сердиться, учитель. Вы были так взволнованны, что мы не могли оставить вас одного. Вспомните, что Лилия Николаевна и я. мы — ваши истинные друзья.
Лидия. Мне надо поговорить с Сергеем Владимировичем наедине. Уходите.
Дешин. Такова ваша благодарность за то, что я вас привел сюда.
Лидия. Уходите, говорю я вам.
Дешин. Хорошо, хорошо, я прогуляюсь по берегу моря. (Отходит).

Сцена 5.

Стожаров, Лидия. Потом Дешин.

Стожаров. Что вам еще надо, Лидия? Вы опять хотите мучать меня? Пожалейте, я дошел до последнего предела унижения и скорби. Пожалейте меня.

Лидия молча смотрит на Стожарова.

Ведь вы все знаете. ‘Пироэнт’ не поднимется никогда. Наши мечты о ‘голубом пространстве’ остались пустой сказкой. Все те благоразумные люди, которые предупреждали меня и смеялись надо мной, оказались правы. Все они теперь вправе презирать меня и втоптать в грязь. Более я ничего не могу возразить им. Довольна ты моим унижением?
Лидия. И я понапрасну совершила преступление? Ты меня толкнул на убийство ради пустой сказки? Так?
Стожаров. Я тогда еще ничего не знал, Лидия.
Лидия. Ты должен был знать. Ты дал мне сделать это, а теперь говоришь, что вышла ошибка! Ты — низкий человек! А! И я помогала ему!
Стожаров. Кто из нас больше страдает? Рассудит Бог. Это преступление столько же лежит на моей душе. Но ты потеряла мечты нескольких лет, а я — всей жизни.
Лидия. Нет, я еще потеряла веру в тебя. Передо мной был гений, человек, стоявший всегда выше других! Выше всего человечества. И вдруг… Он оказался маленьким, жалким, ничтожным. Вот за что, за что ты должен заплатить мне и заплатишь.
Стожаров. Бери все что хочешь.
Лидия. И я возьму…

Пауза.

Я любила тебя, Сергей.
Стожаров. Я это знал.
Лилия. Но ты никогда не любил меня.
Стожаров. Но я никогда и не лгал тебе.
Лидия (во внезапном отчаянье). Да! Да! Конечно! Ты не любил меня, ты не способен любить, ты играл мной, смеялся надо мной, тебе была выгодна моя любовь.
Стожаров. Лидия, это неправда. Я знал, что ты меня любишь, но я верил, что ты больше любишь наше общее дело. Во имя его и принимал твою любовь как жертву. Во имя этого великого дела я соглашался на все! Да, ради него я шел на все, на преступленье, на жизнь человеческую.
Лидия. Будет! Довольно громких слов. паяй. Ты больше не имеешь права их произносить. Ты еще не осознал всего своего позора. Но я его вижу. И я постараюсь избавить тебя от него. Ты украл образ гения, постарайся сохранить его хотя бы в глазах других. Ты не должен, ты и не смеешь предстать пред людьми в виде ничтожного, жалкого человека. Пойми: тебе осталось теперь лишь одно: умереть.
Стожаров. Умереть. Лидия. Нет, этого я не хочу.
Лидия. А, ты не хочешь умирать. Ты цепляешься за свою жалкую жизнь. Низкий трус. У тебя нет мужества даже на то. чтобы красиво закончить свою ложь. Ты сумел обмануть человечество, и у тебя не достанет воли сделать свой обман красивым? Что ж! Надо тебе помочь в этом!
Стожаров сел на обрубок дерева, опустил голову. Лидия, стоя сзади него, незаметно вынула револьвер. Дешин осторожно приближается к ним.
Стожаров. Моя жизнь еще не кончена.
Лидия. Что ж остаюсь у тебя разбитого, раздавленного червяка? Показывать себя в музеях, как пример низости? Раскаиваться в грехах? Замаливать их в монастыре? (Направляет револьвер). Я — убийца. Пусть! Я буду дважды убийца. Но я спасу тебя от самого себя. Я спасу тебя от последнего позора.
Стожаров (не замечая ничего). Моя жизнь еще не кончена, потому что я не принадлежу себе. Я отдать себя во власть своей идеи, своей мечты, своего дела. Я не имею права на свою жизнь, потому что она принадлежит ему. Пока во мне осталось последнее дыхание, я должен буду служить своему делу. И я не вправе отнять у себя жизнь, которая всецело принадлежит ему.
Лидия (колеблясь). Что же ты хочешь делать теперь?
Стожаров (постепенно воодушевляясь). Я начну сначала. Конечно, мне уже не восемнадцать лет, когда впервые мелькнула у меня эта мысль, идея ‘Пироэнта’. Я давно переступил половину жизни … Все равно. Я буду бороться, буду искать, буду опять строить — все равно, достигну ли цели.
Лидия (опуская револьвер). К чему же эта бесплодная работа?
Стожаров. Бесплодная? Нет! Если мне не суждено будет первому, первому направить с Земли полет в свободное пространство, если даже мне не суждено будет самому построить свой ‘Пироэнт’, то я все же укажу, как это сделать. Ты думаешь, что я потерял все? Нет! Моя идея все же истинна. Я это чувствую, я это угадываю, и никакими формулами в мире меня не опровергнуть. Математика против меня, но мое вдохновение за меня! Я все же нашел, слышишь, не ищу, а нашел. Сейчас что-то застилает мне зрение, моя цель вдруг затуманилась, но я рассею этот туман, рассею я сам, хотя бы мне пришлось бороться еще десятки лет. Я не умру раньше, чем увижу все опять, все ясно. Не умру раньше, чем останусь победителем. (Встает.)
Лидия (прячет револьвер). А я?
Стожаров. Коли хочешь, поедем со мной. Я не обещаю тебе ничего, кроме лишений и горя. Может быть, даже годы мы будем только страдать и опять слышать смех над собой. Но это будет искупление за наше преступление. Зато мы будем верить в наше великое дело и в нашу великую победу.
Лидия. Ты не любишь меня?
Стожаров. Лидия, я почти не имею права любить,
Лидия. А кого ты ждал здесь, когда встретил меня? О ком ты спросил: ‘Это не она?’
Стожаров. То была не женщина с Земли, клянусь тебе. Большего я сказать не могу.
Лидия (очень просто). Прощай, Сергей.
Стожаров. Ты не пойдешь за мной?
Лидия. Нет, не пойду. Прощай, живи и победи. Это мои последние слова. Больше мы не увидимся никогда.
Стожаров (на миг размышляя). Никогда? Мне будет жаль не видеть тебя никогда.
Лидия (почти улыбаясь). Прощай, Сергей. Уходи.
Стожаров. Прощай, Лидия. (Твердым шагом удаляется).

Сцена 6.

Лидия и Дешин.

Дешин (выступая из-за куста). Все кончилось к обоюдному удовольствию и без трагедий?
Лидия. Ты думаешь? Ты мелкий, жалкий человек. Ты никогда не понимал и никогда не поймешь, что и в нашей жизни может быть трагедия. Ты столько жил подле великого человека, пользовался близостью гения и стал от этого только еще более ничтожным.
Дешин (бледнея от оскорблений). Вы уже говорите мне ‘ты’, Лидия Николаевна. Чем я обязан такой внезапной интимности с вашей стороны?
Лидия. Своему ничтожеству. Подлый! Подлый! Подлый! Теперь мне вполне понятна твоя гнусная роль во всем.
Дешин (не в силах сдерживать себя). Кажется, в смерти покойного Петра Семеновича главную роль играл не я, а кто-то другой.
Лидия. Ты мне хочешь напомнить, что я убила своего мужа? Ты в этом прав. Но, убивая, я была благородна, а ты не способен совершить убийство, ты — трус.
Дешин. Вам необходимо на ком-нибудь сорвать свой гнев, Лидия Николаевна, и потому вы говорите такие необдуманные слова.
Лидия. Пожалуй, он прав. Разве настала минута думать об таком ничтожестве? (Отступает). Нет, нет, не подходите ко мне. Я не хочу. Стойте на месте. (Почти молитвенно). Пусть исполнится его мечта. Пусть он победит. Если есть в мире справедливость, это должно совершиться. (Дешину). Слышишь, мои последние слова о нем. Ни о тебе, ни о себе я не хочу думать в эту минуту. (Вынимает револьвер).
Дешин (тревожно бросаясь к ней). Лидия Николаевна, что вы хотите сделать?

Лидия спускает курок и падает.

Лидия!

Занавес.

Кончено 29 сент. 1916 г.
1 Ф. 386, к. 29. ед.хр. 8.
Страшкова О. К., Валерий Яковлевич Брюсов — драматург-экспериментатор. Ставрополь , ‘Арт’, 2002 г.
Брюсов Валерий Яковлевич
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Выходцы из Аида, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1910
  2. День Страшного Суда, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1907
  3. Урок игроку, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1922
  4. Учитель, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1892
  5. Диктатор, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1921
  6. Мир семи поколений, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1923
  7. Гибель Атлантиды, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1913
  8. Бертрада, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1911
Электронная библиотека