ПЕРСІЯ.
ПЕРСІЯ.
ШИРАЦЪ И ПЕРСИДСКІЙ ЗАЛИВЪ.
ШИРАЦЪ И ПЕРСИДСКІЙ ЗАЛИВЪ.
(Изъ путевыхъ записокъ французскаго путешественника.)
I.
I.
II.
II.
III.
III.
‘Сынъ Отечества’, No 2, 1852
Персия. Ширац и Персидский залив, Географические Исследования_и_путешестви, Год: 1852
Время на прочтение: 30 минут(ы)
Наше пребываніе въ Испагани приходило къ концу, и тмъ брле мы спшили осмотрть, какъ внутренность, такъ и окрестности этого города. Одинъ изъ послднихъ дней, проведенныхъ нами въ древней столиц Ирана, былъ посвященъ на обозрніе Джульфаха, армянскаго предмстія, въ которое мы отправились въ полномъ состав французскаго посольства. Любопытныя воспоминанія привлекали наше вниманіе на Джульфахъ. Образованіе этого предмстіе относится ко временамъ Шаха Аббаса великаго. Государь этотъ, желая лишить Турокъ нкоторыхъ точекъ опоры, находимыхъ ими на его границахъ, вознамрился выселить всхъ жителей изъ сосдней съ Персіей’ армянской земли. Городъ, расположенный на берегахъ Аракса и называемый Джульфахъ, былъ принесенъ въ жертву этой систем защиты. Войска Шаха разрушили его, и перевели народопаселспіе подъ стны Испагани, на берега Зендеруда. Такъ, у воротъ персидской столицы былъ основанъ новый Джульфахъ, христіанскій городъ, благосостояніе котораго быстро увеличилось, а народонаселеніе вскор возрасло отъ шести до двнадцати тысячъ жителей, раздленныхъ на семь приходовъ, или махаллеховъ, управляемыхъ двумя епископами, при посредств многочисленнаго духовенства.
Однако это благосостояніе недолго продолжалось, и при преемникахъ Шаха Аббаса, христіане Джульфаха претерпвали гоненія, пепопрепятствовавінія имъ великодушно стать около Шаха Гуссейна, осажденнаго въ своей столиц Афганами, но робость его сдлала этотъ героизмъ безполезнымъ, и Афганне, побдители, почти безъ боя, Персовъ, обратили на христіанъ всю тяжесть своего гнва. Несмотря на столь тяжкія испытанія, этотъ городъ поднялся еще, и въ начал послдняго столтія въ немъ считали до шестидесяти тысячъ душъ. Въ царствованіе Шаха Надира, новыя преслдованія опустошили это народонаселеніе, и принудили большую часть Армянъ переселиться въ Грузію и Индію. Къ счастію эти преслдованія были послдними, и съ началомъ XIX столтія открылась для Армянъ боле спокойная эра, которая до настоящаго времени не представила ни одного важнаго потрясенія.
Такова въ нсколькихъ словахъ исторія Джульфаха. Что же касается до памятниковъ, заключенныхъ въ армянскомъ предмстіи Испагани, то число ихъ незначительно. Здсь находится нсколько церквей, изъ конхъ одна заслуживаетъ особеннаго вниманія. Изъ всхъ священныхъ зданій Джульфаха, это, безспорно, самое обширное и самое прекрасное. Предъ входомъ въ церковь разстилается большой дворъ, около котораго выстроены дома, занимаемые высшимъ туземнымъ армянскимъ духовенствомъ. Она иметъ куполъ, какъ мечети, по непокрытый эмалью, фасадъ ея, простой и изящный, представляетъ два ряда трехэтажныхъ аркадъ съ тимпанами и архитравами, украшенными рисунками изъ мозаики. Близъ церкви возвышается колокольня, весьма изящной постройки, съ двумя колоколами, въ которые ударяютъ молотомъ, а не приводить въ движеніе, что было бы не безъ опасности въ стран, гд прочность построекъ составляетъ послднюю заботу архитектора. Внутренность этой церкви напоминаетъ итальянскія и греческія часовни. Въ ней царствуетъ таинственный полумракъ, стны покрыты образами {Разсказываютъ, что церковь Джульфаха обязана своими образами одному богатому купцу, по имени Авадику. Купецъ этотъ путешествовалъ по Италіи, и сильно былъ пораженъ великими произведеніями итальянской школы. Возвратившись въ Джульфахъ, онъ привезъ съ собой много иконъ.}. Прочія церкви Джульфаха малы и очень бдны. Церковные служители, называемые дердерами, принуждены для своего пропитанія заниматься какимъ-нибудь ремесломъ. Выше дердеровъ, которымъ дозволено вступать въ бракъ, стоятъ вартабеды, высшіе священники изъ среды которыхъ избираютъ епископовъ, и они ведутъ жизнь безбрачную.
Было время, когда многочисленные миссіонеры — кармелиты, капуцины, потомъ іезуиты — старались, не безъ успха, возвратить въ лоно римской Церкви эту паству, пріявшую въ свои руководители патріарха Эчміадзина. Еще и нын, французскіе священники, являются время-отъ-времени посреди Джульфаха. и обращаются нетолько къ христіанамъ, но даже и къ мусульманамъ, которыхъ они стараются обратить къ римско-католической Церкви. Усилія ихъ встрчаютъ препятствіе въ пропаганд реформатскихъ пасторовъ, ищущихъ склонить христіанъ къ протестантизму, и католическіе проповдники имютъ мало успха между персидскими Армянами.
Позади Джульфаха, между стнъ этого предмстія и высокою горою Ку-Софою, открывается обширная равнина, покрытая развалинами, свидтельствующими, что нкогда жилища Армянъ простирались гораздо дале настоящихъ границъ. На этой равнин замчательны остатки большаго укрпленнаго дворца, построеннаго Шахомъ Гуссейномъ: еще и нын стоятъ высокія арки, уцлвшія отъ стнъ, и владычествуютъ надъ кучами безобразныхъ обломковъ, служащихъ убжищемъ шакаламъ. На хребт Ку-Софы возвышается также маленькій памятникъ, происхожденіе котораго, вроятно, относится къ эпох, когда гебридская колонія была основана въ Джульфах: это родъ жертвенника, называемаго Атехъ-Гахъ (жертвенника огня). Нсколько башенъ, чрезвычайно большихъ и прекрасно выстроенныхъ, съ перваго взгляда представляющихся остатками пространной системы укрпленій, виднлись тамъ и сямъ въ окружности Ку-Софы: это были голубятни, гд дикіе голуби вьютъ свои гнзда въ маленькихъ для сего устроенныхъ клткахъ.
Въ окрестностяхъ Джульфаха находится также армянское кладбище, на которомъ мста для Европейцевъ раздлены по націямъ. Гробницы не представляютъ ничего замчательнаго: людей богатыхъ сдланы изъ каменной или мраморной плиты, на которой украшенія или вырзанныя буквы обозначаютъ имя и прозвище покойника. Мусульманское кладбище, расположенное за христіанскимъ, гораздо обширне, и иметъ памятники величиною съ настоящіе дома. Оно служитъ мстомъ прогулки и Почти увеселенія для мусульманъ, отправляющихся сюда преимущественно по пятницамъ. Между памятниками мусульманъ, многіе имютъ на себ изображеніе льва или тигра: этими символами храбрости обозначаютъ гробницы воиновъ.
Однако время уходило, и мы вскор должны были оставить Испагань. Мы отправились съ посланникомъ къ Шаху, чтобы проститься съ нимъ и его визиремъ. Мегеметъ-Шахъ принялъ насъ милостиво, и простился съ нами весьма любезно. У визиря мы не нашли столь же благосклоннаго пріема.
По выполненіи возложенной на посольство обязанности, составлявшія его лица, на возвратномъ пути во Францію, разсялись по разнымъ дорогамъ. Одни отправились на сверъ, желая вернуться въ Европу чрезъ Россію, другіе похали къ Персидскому-заливу, въ намреніи побывать въ Багдад и Сиріи. Посланникъ съ нкоторыми лицами изъ своей свиты отправился въ турецкій Арабистанъ. Что же касается до меня, то оставшись одинъ съ моимъ товарищемъ по наук, я началъ снова изысканія, совершенно спеціальныя, привлекшія меня въ Персію. Первоначальное обозрніе привело насъ на западъ Ирана, къ средоточію памятниковъ древней Экбатаны, а оттуда на турецкую границу, куда насъ призывали большія скульптурныя работы Бизсотуна и Керманшаха. Мы посвятили потомъ два мсяца на изслдованіе развалинъ Персеполя. Такъ покончивъ съ древностями Ирана, мы снова могли заняться современною Персіею, и отправились по дорог, ведущей въ знаменитый городъ Ширацъ, откуда мы должны были направить путь нашъ на Буширъ и Персидскій заливъ.
Съ перваго взгляда, Ширацъ, когда подъзжаешь къ нему съ свера, представляется очаровательнымъ. Узкія проходъ между боками горы, называемой Тень-Али-Акбарамъ, или проходъ Али-великаго, приводитъ путешественника въ обширную долину, покрытую богатою растительностію. Вскор, при поворот на одну скалу, онъ видитъ минареты и куполы Шираца, обрисовывающіеся на фон синеватыхъ горъ. Тропинка, по которой онъ слдуетъ, и которая спускается внизъ, превращается по выход изъ цпи горъ въ широкую и прекрасную дорогу, обрамленную домами и садами. Мы хали по этой веселой алле, и уже намъ оставалось лишь нсколько шаговъ до городскихъ воротъ, какъ вдругъ остановили насъ стюффекдиніи, или таможенные надсмотрщики. Мы въхали въ Ширацъ.
Ворота, чрезъ которыя мы въхали, открывались на галлерею очень пространнаго и прекрасно выстроеннаго базара, самаго лучшаго, можетъ-быть, изъ виднныхъ нами въ Персіи. Базаръ ширазскій выстроенъ по приказанію Керима-Хана, принца зендскаго, достигшаго верховной власти въ половин XVIII столтія, по смерти Надира Шаха. Оставивъ базаръ, мы прохали нсколько торговыхъ, но большею частію необширныхъ улицъ, и посл тысячи изворотовъ, прибыли въ христіанскій кварталъ, гд мы надялись найти себ пристанище въ какомъ-либо армянскомъ дом.
Мы должны были провести нсколько дней въ Ширац, чтобы составить караванъ и заняться приготовленіями къ нашему путешествію по берегу Персидскаго-залива. Избравъ себ жилище и расположившись въ немъ, нашею первою заботою было сдлать визитъ бегліеру-бею Шираца, бывшему шахомъ-задехомъ (братомъ шаха), и называвшемуся Ферргадомъ-Мирзою. Принцъ этотъ, двадцати лтъ отъ роду, имлъ познаніе во ранцузскомъ язык и европейской географіи. Ферргаде-Мирза очень походилъ на своего брата, Мегемета Шаха, по своей доброт, чрезвычайной ласковости, и особенно по вниманію, оказываемому имъ Европейцамъ. Во-время нашего пребыванія въ Ширац, принцъ еще не поселился во дворц Арк, обычной резиденціи бегліеровъ-беевъ. Остановленный обычаемъ первой важности у городскихъ воротъ, онъ ожидалъ съ покорностію, чисто восточною, чтобы его астрологъ назначилъ ему часъ, благопріятный для его вступленія. Мы нашли его на дач, въ нсколькихъ шагахъ отъ Шираца, въ который онъ не могъ войти до появленія въ зенит счастливаго созвздія. Роль персидскихъ астрологовъ очень похожа на роль доктора Санчо-Пансо. Эти гадатели часто злоупотребляютъ своею властію. Въ каждомъ большомъ дом въ Персіи есть свой астрологъ, какъ есть докторъ, поэтъ и шутъ: т и другіе — льстецы, невжды, живущіе на счетъ доврчивости своихъ господъ, подобные тунеяднымъ растеніямъ, которыя скоре погубятъ дерево, гд пустили корень, чмъ отдлятся отъ него.
Вилла, занимаемая Ферргадомъ-Мирзою, называлась Баньо. Это красивый маленькій дворецъ, расположенный посреди большаго сада, усаженнаго апельсиновыми, миртовыми и гренадовыми деревьями. Изъ пріемной залы, или дивана-и-канеха, открывается великолпный видъ, различныя части его, отдляющіяся на лазуревомъ фон прелестныхъ горъ на юг, составляютъ городъ, долины и пригорки. Предъ окнами большой восмпугольный бассейнъ изъ благо мрамора содержитъ прозрачную воду, чистое и гладкое зеркало, въ которомъ отражается богатая растительность сосднихъ рощъ. Я нсколько разъ посщалъ виллу Баньо, и проводилъ въ ней много часовъ въ дружеской бесд съ шахомъ-задехомъ, любезность котораго нисколько не уменьшалась. Ферргадъ-Мирза много меня разспрашивалъ объ Европ. Наши разговоры съ шахомъ-задехомъ касались также Персіи и большаго города, котораго онъ былъ былъ правителемъ. Ширацъ, столица Фара, былъ всегда однимъ изъ важнйшихъ и боле другихъ процвтавшихъ городовъ Персіи, онъ также одинъ изъ самыхъ промышленныхъ, и между его произведеніями, пользуется славою различное оружіе. При Керимъ-Хан, онъ сдлался столицею государства. Въ другія, боле близкія времена онъ былъ средоточіемъ для политическихъ совщаній. Въ настоящее время, тихій и трудолюбивый, онъ повинуется бегліеръ-беямъ Шаха.
Жители Шираца считаются самыми любезными и образованными изъ Персовъ, говорящими чище всхъ на персидскомъ язык, я прибавлю, что они также самые тщеславные. Ихъ городъ иметъ неоспоримое право занимать значительное мсто въ ряду прочихъ городовъ Ирана, потому-что въ немъ роди лись два самые знаменитые поэта Азіи, Гафизъ и Саади. Вино его одно изъ лучшихъ въ мір, его климатъ превосходенъ, а остроуміе жителей, вошедшее въ пословицу, дйствительно замчательно, тмъ не мене было бы несправедливо признать за народонаселеніемъ Шираца превосходство, на которое онъ изъявляетъ свои права предъ всми другими. Промышлсность, такъ сильно процвтавшая въ Ширац, нын въ упадк. Городскія стны, частію разрушенныя Агасъ-Могаметомъ-Ханомъ, не возстановлены. Ширазцы хорошо чувствуютъ, что ихъ городъ палъ, а потому говорятъ себ въ утшеніе съ напыщенностію, характеризующею ихъ языкъ. ‘Когда Ширацъ былъ Ширацъ, Каиръ былъ его предмстіемъ.’
Народонаселеніе Шираца простирается нын до десяти тысячъ душъ, раздленныхъ на двнадцать махаллеровъ или кварталовъ, которымъ соотвтствуютъ шесть воротъ. Почти посреди города находится аркъ или дворецъ, обнесенный зубчатою стною, онъ выстроенъ въ прошедшемъ столтіи Керимъ-Ханомъ. Его ограда весьма обширна, и заключаетъ въ себ нсколько корпусовъ, изъ коихъ одни служатъ жилищемъ его правителя, а другіе заняты его служителями или стражею. Посреди находится обширный садъ съ бассейнами, на который выходитъ диванъ-и-ханехъ, здсь бегліеръ-бей дастъ свои аудіенціи. На мраморныхъ стнахъ этой залы можно видть портреты славныхъ героевъ Персіи, скульптурныя или нарисованныя изображенія Афраціаба, Рустама, Исфундара, и другихъ славныхъ воиновъ, услаждавшихъ взоры Керимъ-Хана. Рядомъ съ этими огромными фигурами, этими пехлаванами, вооруженными съ головы до ногъ, открываются потаенныя двери гарема, гд преемники славнаго векиля забываютъ славу въ удовольствіяхъ и праздности.
Если исключить часть базара, построенную Керимъ-Ханомъ и сохраняющую его имя, зданія Шираца не представляютъ ничего достойнаго вниманія. Равно и мечети не имютъ ничего замчательнаго: он не въ состояніи вынести и малйшаго сравненія съ испагаискими. Самая знаменитая называется Шахъ-Черахъ (царскій фонарь или, если угодно, царь свта). Она считается однимъ изъ самыхъ старинныхъ святилищъ Персіи, но большой мракъ царствуетъ надъ его пройсхожденіемъ. Это зданіе служитъ убжищемъ сеидамъ, или потомкамъ пророка, неимющимъ средствъ къ существованію, и приходящимъ сюда жить отъ милостынь и доходовъ мечети. Доходы эти, довольно значительные, получаются съ земли одного селенія близъ Фирузабада, называемаго Меиманомъ, или хозяиномъ, безъ сомннія, отъ этого назначенія его произведеній.
Въ Ширац родились Гэфизъ и Саади. Благодаря переводамъ, сдланнымъ съ ихъ стихотвореній, слава ихъ нечужда Европы. Могила Саади находится при подошв горъ, владычествующихъ надъ городомъ, дорога къ ней печальна и безплодна. Близъ маленькой деревни, носящей имя философа, стоитъ уединенная вилла, окруженная безмолвіемъ, и дверь ея заперта. Постучитесь, сторожъ отворитъ вамъ, и проведя васъ по саду, гд терновникъ замнилъ цвты, укажетъ вамъ, сказавъ: ‘шейхъ Саади!…’ открытую аркаду, подъ которою видна мраморная гробница, неимющая другаго украшенія, кром нсколькихъ самыхъ знаменитыхъ строфъ поэта. Этотъ простой памятникъ сберегается однимъ уваженіемъ почитателей Саади, покрывшихъ, вроятно изъ любви къ памяти его, стны надписями изъ его стиховъ каламомъ (перомъ) или концемъ кинжала. Если слава поэта Гюлистана продолжается, нельзя сказать тоже о мраморной его гробниц. Подверженный всмъ невзгодамъ погоды и всякому небреженію, этотъ надгробный памятникъ, уже искаженный, вскор будетъ одною развалиною. Тмъ не мене, уваженіе къ могил Саади, кажется, стало упадать съ недавняго времени такъ, что опасаешься ея разрушенія, ибо прежніе путешественники должны были, чтобы ее видть, снимать чорнаго дерева съ позолотою ящикъ, ее совершенно покрывавшій. Близъ памятника, посвященнаго Саади, находится источникъ прозрачной воды, ему жители Шираца приписываютъ большую цлебную силу. Кто ее отвдаетъ, тотъ, по ихъ мннію, никогда не будетъ боленъ, что однако не препятствуетъ возобновленію эпидеміи, истребляющей ежегодно значительное число жителей провинціи Шираца. Эта чудесная вода содержится въ колодц, въ него опускаются по лстниц въ нсколько ступеней. Въ глубин сдланъ сводъ изъ кирпичей, укрпленный на восмиугольной стн, окружающей источникъ. Въ немъ водятся рыбы, которыя, говоритъ народъ, назначены для шейха.
Соперникъ строгаго Саади, Гафизъ эпикуреецъ, похороненъ въ саду, усаженномъ великолпными кипарисами, большими соснами и апельсиновыми деревьями. Надгробный его камень состоитъ изъ длинной плиты восточнаго алебастра, изящно украшенной арабесками и прекрасными буквами, изображающими нсколько стиховъ любезнаго поэта, оды котораго прельщаютъ до сего времени Персовъ. Мсто погребенія Гафиза не иметъ того печальнаго вида кладбища и совершеннаго уединенія, какъ то, гд покоятся останки Саади. Садъ, названіе котораго — Гафизіу — напоминаетъ имя въ немъ похороненнаго поэта, былъ, говорятъ, любимымъ его мстомъ прогулки. Меня увряли, что могила Гафиза находится подъ кипарисомъ, посаженнымъ его собственными руками. Посреди сада, гд схоронены также другіе не столь знаменитые люди, возвышается кіоскъ, или диванехъ, въ немъ живетъ мулла, поставленный для храненія стихотвореній Гафиза, написанныхъ его рукою. Гафизіу есть мсто собранія большаго числа гуляющихъ, приходящихъ сюда читать вслухъ своего любезнаго поэта, и курить кальянъ посреди цвтовъ и лимонныхъ деревъ. Могила Саади не привлекаетъ къ себ столькихъ любителей словесности, для выраженія ихъ къ нему уваженія. Характеръ этихъ двухъ замчательныхъ людей, кажется, такимъ-образомъ носится, подобно тни, около ихъ гробницъ. Саади, строгій философъ, часто циникъ, имлъ маленькій кружокъ преданныхъ ему послдователей, испугавшихся его нравоученій, и находившихъ удовольствіе въ его важныхъ разговорахъ. Гафизъ, настоящій уроженецъ Шираца, преданный удовольствіямъ, воспвалъ, въ увлекательныхъ стихахъ, мірскія наслажденія. Этотъ чувственный и мистическій писатель имлъ вс условія, чтобы нравиться Персамъ, и долженъ былъ привлечь къ себ толпу молодыхъ адептовъ, отступавшихъ предъ суровою философіею его соперника.
Кериму-Хану, обязаны оба эти поэта достойнымъ ихъ погребеніемъ. Керимъ-Ханъ не только хотлъ, чтобы ихъ гробницы были искусно вычеканены и украшены нсколькими изъ ихъ самыхъ знаменитыхъ строфъ, вырзанными на алебастр саркофаговъ, но онъ воздвигнулъ еще диванъ-и-канехи, въ оград которыхъ поставлены этл надгробные памятники. Еще боле, онъ приписалъ къ каждой гробниц извстное пространство земли, и доходы съ нихъ назначилъ на содержаніе обоихъ зданіи.
Между прочими рдкостями въ окрестностяхъ Шираца, можно справедливо помстить башню, называемую башнею Мамасенисовъ или Мевтамета. Мевтаметъ Манучеръ-Ханъ, правитель Испагани во-время пребыванія нашего въ Персіи, былъ назначенъ, нсколько лтъ тому назадъ, начальникомъ военной экспедиціи, отправлявшейся въ горы, служившія обычнымъ убжищемъ племени Мамасенисовъ, убійства и хищничества которыхъ наконецъ возбудили правосудіе и строгость правительства. Захвативъ въ плнъ нсколько изъ этихъ бандитовъ, Манучеръ-Ханъ, съ цлію устрашить ихъ сотоварищей и отнять у нихъ желаніе возобновить ихъ преступленія, придумалъ выстроить въ долин Шираца, близъ однихъ его воротъ башню, въ стнахъ которой было сдлано столько нишей, сколько у него было плнниковъ. Въ этихъ нишахъ онъ веллъ ихъ живыхъ заложить кирпичами. Противу каждой головы оставили родъ окошечка, чтобы можно было видть ихъ лица выражавшія страданія отъ боли и голоду. Я нашелъ еще остатки нсколькихъ череповъ и лохмотья одежды. Путешественникъ, не привыкшій къ этого рода зрлищамъ, содрогается, обходя этотъ памятникъ примрнаго правосудія Мевтамета.
Оставивъ Ширацъ, мы направили путь нашъ къ Персидскому-заливу и Бендеръ-Буширу. Этотъ послдній періодъ нашего путешествія начался труднымъ, въ-продолженіе нсколькихъ дней, шествіемъ по тяжелымъ дорогамъ, чрезъ высокія горы, пока наконецъ мы не увидали боле ровной мстности. Мы готовились выйти изъ дикимъ и почти непроходимыхъ ущелій, которыя намъ надлежало перейти, и для насъ оставалась одна этапа до спуска въ пространную и покатую долину, омываемую съ юга моремъ. Когда мы вызжали изъ каравансарая, гд провели ночь, вмст съ большимъ караваномъ чорныхъ невольниковъ, шедшимъ съ однимъ купцомъ изъ Бушира, приключеніе, случившееся съ нами, познакомило насъ со степенью фанатическихъ предразсудковъ туземныхъ жителей. Я расчитывался съ поставщикомъ каравансарая. Между доставленными намъ припасами было немного финиковъ, принесенныхъ имъ самимъ въ большой мдной чашк. Мы отвдали нсколько изъ этихъ финиковъ, и не найдя ихъ по нашему вкусу, возвратили ихъ почти въ цлости. Выдавая деньги, я хотлъ вычесть за оставленные финики, но поставщикъ замтилъ мн, что онъ ихъ не можетъ взять обратно, такъ-какъ мы до нихъ прикасались. Чрезвычайно удивленный, я попросилъ объяснить причину его отказа. Онъ, не заикаясь, повторилъ мн, что мусульманинъ и можетъ сть тою, что христіанинъ бралъ въ свои руки. Это было ясно. Разговоръ нашъ собралъ около насъ всхъ, бывшихъ въ каравансара. Поставщикъ былъ очень грязенъ, я снялъ свою перчатку, и показавъ всмъ мою руку, сказалъ: ‘Ты увряешь, что я замаралъ твои финики, прикоснувшись къ нимъ, скажи, у кого изъ насъ обоихъ чище руки’. Одни изъ присутствовавшихъ усмхнулись, другіе нахмурили брови. ‘Такъ-какъ ты нехочешь взять обратно твои финики,— прибавилъ я,— подъ предлогомъ, будто я ихъ трогалъ, то я теб заплачу за нихъ, но поелику и мои деньги также были въ моихъ рукахъ, то, я полагаю, ты долженъ желать, чтобы и он были очищены прежде, чмъ теб взять ихъ, на, подбирай же ихъ тамъ…’ Съ этимъ словомъ я бросилъ должную ему сумму. Вс лица нахмурились. Урокъ казался слишкомъ жестокъ этимъ мусульманамъ, но я мало заботился о томъ, что они о немъ думали. Мы ухали, оставивъ торговца финиками чрезвычайно озадаченнымъ происшествіемъ.
Мы постепенно чувствовали, какъ почва понижалась передъ нами, и въ предшествовавшіе дни намъ приходилось чаще спускаться, чмъ подниматься: по мннію нашему, мы должны были находиться гораздо ниже долины Шираца. Мы однако не освободились совершенно отъ горъ, и выхавъ изъ Капары-Тахты, снова очутились въ нихъ, но дорога была мене безплодна, и почва не такъ камениста. Выйдя изъ нихъ, мы увидали себя на берегу большой рки, чрезъ которую намъ надлежало переправиться. Мы осторожно спустили въ нее своихъ лошадей, и ощупью наконецъ нашли мель, гд вода доходила до половины брюха лошадей. Узкое ущелье съ другой стороны рки указывало намъ дорогу. Наши нервадары, предувдомили насъ, что этотъ перездъ пользовался дурною славою, и что надо было остерегаться. Мы должны были хать одинъ за другимъ, промежъ двухъ высокихъ скалистыхъ стнъ, раздляемыхъ тростникомъ, и могущихъ служить превосходною засадою для разбойниковъ. дучи, мы осматривали каждый камешекъ, каждый кустъ, каждый земляной обвалъ, но мы не подверглись опасности. Мы счастливо переправились, и какъ ни благопріятно было мсто для неожиданнаго нападенія, мы поплатились одною осторожностію. Прохавъ нсколько шаговъ дале, мы прибыли къ вершин послдней цпи, которую оставалось намъ пройти, она была также самая малая и мене трудная. Съ этого мста предъ нами раскрылся широкій и отдаленный горизонтъ песчаной равнины Бендеръ-Бушира. Въ первый разъ, посл нашего вызда изъ Требизоида, мы видли страну, не ограниченную ни горами, ни скалами. Сквозь носившіеся пары, терявшіеся изъ виду, мы угадывали Персидское-море. До границы его волнъ, которыя, казалось намъ, что мы слышимъ, ни одно возвышеніе не перерзывало прямой линіи мстности, перескаемой только очертаніями нсколькихъ деревень и немногими зеленющими группами финиковыхъ деревъ. Итакъ страна, въ которую мы вступали, быстро подвигаясь по покатой отлогости послднихъ горъ, представляла совершенно новый видъ. Мы весело спускались, привлекаемые надеждою на новизну, и скоро прибыли къ деревн Даллаки, расположенной у потока солоноватой воды.
Мы узнали здсь, что все народонаселеніе равнины было въ волненіи: начиналась борьба между возмутившимся ханомъ и управлявшимъ этимъ округомъ отъ имени Шаха. Села раздлились: большая часть изъ нихъ приняли сторону Персидскаго Шаха, другія подали помощь мятежникамъ.
Оставивъ Даллаки рано утромъ, мы разсчитывали остановиться въ деревн Буразджун, отстоящей на пять-часовомъ пути отъ Даллаки, а на слдующій день пройти боле, чтобы достигнуть Бушира. Когда мы приблизились къ Буразджуну, немедленно небольшой вооруженный отрядъ приблизился къ намъ со всми предосторожностями, употребляемыми на войн. Мы растолковали, что мы Френги, путешествующіе и ищущіе гостепріимства. Убдившись, что мы небыли ни непріятели, ни подосланные ими лазутчики, они отвели васъ къ гакиму, или деревенскому старшин. Намъ отвелъ квартиру, но квартиру, которую нельзя было принять. Мы не видли возможности оставаться здсь спокойно. Солнце стояло еще высоко, и мы ршились искать дале счастія. Мы вскор увидли селеніе Гамади, гд мы должны были искать ночлега. Арабское населеніе Гамади казалось гораздо спокойне.
Вся эта сторона, въ направленіи къ Бассор, населена большею частію арабскимъ племенемъ, перемшаннымъ съ Персами Арабы сохраняютъ въ Персіи свои обычаи, свои номадные нравы, они говорятъ на фарсійскомъ нарчіи такъ же хорошо, какъ на своемъ, и частію сунниты, частію шэиты. У нихъ есть деревни, хотя они и не осдлы. Когда настаетъ жаркая пора, они оставляютъ палящіе пески Гермилира {Буквально — страна жара.} и удаляются въ горы, гд нсколько пальмовыхъ втвей и листьевъ, переплетенныхъ между-собою, составляютъ ихъ хижины. Наше пребываніе въ Гамади не было довольно продолжительно, чтобы мы могли опредлить съ точностью характеръ этого племени, чужеземнаго Персіи. Тмъ не мене, впечатлніе, оставленное на мн этими Арабами, было такого рода, что я могъ замтить въ нихъ природу, совершенно отличную отъ Персовъ. Они мн показались гораздо великодушне своихъ сосдей, и изъ ихъ разговоровъ видно было, что они не были ни на чьей сторон, и оставались нейтральными между обими партіями. Слабое движеніе, замченное между ними, не имло другой причины, кром безпокойства, въ которомъ они находились, на счетъ своихъ стадъ и другаго имущества. Этотъ персидскій берегъ долгое время оставался, подъ именемъ Дашистана или Арабистана, въ состояніи полной независимости отъ Шаха. Еще нын, правитель Бендеръ-Бушира Арабъ, и большая часть селеній той же націи исключительно повинуется своимъ шейхамъ, а эти послдніе считаютъ себя скоре вассалами Шаха Персіи, чмъ его подданными. Впрочемъ это арабское населеніе значительно уменьшилось.
Мы оставили Гамади при начал дня. Семь фарсаковъ отдляли насъ еще отъ Бушира, а намъ хотлось туда пріхать рано. Мы подвигались по низменной, песчаной долин, покрытой солончаками и болотистой. Особенно съ правой стороны, на западъ, огромныя болота простирались до моря, они образовывали своими испареніями странный миражъ, надъ которымъ намъ представлялось множество мачтъ и кораблей. Почва, хотя боле твердая съ лвой стороны, была тамъ и сямъ залита водою. Мы шли съ осторожностью по узкой дорог, гд, хотя песокъ былъ тверже и суше, тмъ не мене было въ промежуткахъ чувствительно, что вода просачивалась на малой глубин. Оттого иногда случалось, что ноги нашихъ лошадей увязали до половины. Вся эта низменная страна, залитая морскою водою, пробивающеюся черезъ пески, была покрыта безчисленными стаями морскихъ птицъ и куропатокъ пустыни, называемыхъ фагуи. Они иногда соединяются тысячами, поднимаются очень высоко, и когда видишь ихъ издали, то принимаешь за тучу. Далеко недозжая Бушира, миражъ заставлялъ насъ предполагать близость города. Этотъ оптическій обманъ чрезвычайно увеличивалъ вс предметы, приближая ихъ удивительнымъ образомъ. Маленькія барки, находившіяся въ порт, принимали объемы большихъ кораблей, и бдныя кирпичныя стны города казались близъ насъ, но эти призрачные образы все убгали предъ нами, и надлежало преслдовать ихъ нсколько часовъ, прежде нежели они исчезли, и дйствительность возвратила всему истинные размры.
Прошло семь часовъ, какъ мы выхали изъ Гамади. Бендеръ-Буширъ рисовался довольно отчетливо въ нашихъ глазахъ, чтобы мы могли видть, сколь бденъ былъ этотъ городъ. Подъхавъ къ стнамъ, мы нашли ворота затворенными, намъ надлежало вступить въ переговоры, чтобы войти въ городъ. Насъ впустили. Мы вошли промежъ двухъ рядовъ пушекъ, въ единственныя ворота, со стороны земли. Они были тогда охраняемы многочисленнымъ постомъ туффекджисовъ, и выходили на маленькую площадь, на которой возвышалось нсколько пальмовыхъ хижинъ. Мы вступили, пройдя се, въ узкія улицы, до того пустынныя, что можно было принять ихъ оставленными жителями. Эти послдніе заставили рогатками свои дома и лавки, какъ-будто опасались нападенія. Мы попросили отвести насъ къ правителю, шейху Назру, которому мы были рекомендованы. Онъ ухалъ въ Ширацъ, и мы должны были обратиться къ его векилю, шейху Абдуллаху, назначившему намъ помщеніе въ большомъ дом, нкогда очень красивомъ, но тогда до того разрушенномъ, что мы не могли имть въ немъ приличнаго пріюта. Намъ не было возможно помститься въ этомъ развалившемся жилищ, гд не оставалось ни окна, ни двери. Мы спорили съ феррахомъ-бачіемъ векиля, когда пришелъ человкъ, имвшій видъ частію Френга, частію Перса: онъ намъ очень вжливо поклонился, и рекомендовавъ себя европейскимъ агентомъ, предложилъ остановиться въ его дом. Предложеніе было сдлано такъ учтиво, что нельзя было отказать, и мы охотно за нимъ послдовали. Дорогою, онъ намъ разсказалъ, кто онъ былъ: онъ назывался Агою-Юссефомъ-Малколмомъ, это послднее имя, по всей вроятности, было вымышленное, и хозяинъ нашъ носилъ его въ-род кокарды, онъ былъ Армянинъ по отцу, Французъ по матери, и Англичанинъ по разчету. Индйская компанія. содержала его какъ агента не оффиціяльняго, однако признаннаго таковымъ правителемъ, и имвшаго назначеніемъ защиту британскихъ подданныхъ въ этомъ порт. Полу-политическій характеръ, который онъ имлъ, давалъ ему право на вс привилегіи, присвоенныя баліоцами англійскаго государства. Въ-слдствіе этого, съ обязанностями консульскаго агента, онъ соединялъ занятія по значительной торговл. Онъ былъ однимъ изъ богатыхъ негоціантовъ на этомъ берегу, его сношенія простирались отъ Бассоры до Бомбея и до Маската. Онъ говорилъ по-персидски, по-англійски, по-арабски, и отъ природы по-армянски. Его одежда представляла такую же пестроту: Ага-Юссефъ былъ Персіянинъ по своей шапк, или кул, изъ шкуры чорнаго ягненка, Англичанинъ по своей куртк изъ блой перкалевой матеріи, какую носятъ въ Индіи, Арабъ по бабушамъ, его же отцовская національность выказывалась во множеств мелкихъ подробностей его страннаго одянія. Въ такомъ костюм, подкрпляемый языкомъ полиглота, Ага Юссефъ-Малколмъ могъ явиться предъ представителями четырехъ странъ въ качеств полусоотечественника. Мы одни, Французы, не находили въ немъ ничего, что напомнило бы наше отечество.
Ага-Юссефъ, я буду его такъ называть для сокращенія, привелъ насъ въ маленькій домъ, ему принадлежавшій. Онъ насъ помстилъ въ немъ, веллъ принести все, что могло быть намъ полезно, и просилъ насъ считать себя, какъ у себя. Онъ исполнялъ гостепріимство съ щедростію и довольствомъ, насъ удивлявшими. Мы радовались, что встртили его, и не остались въ дом, предложенномъ намъ шейхомъ Абдуллахомъ. Подъ конецъ дня, Ага-Юссефъ собралъ для насъ въ город и факторіяхъ гавани всхъ, какихъ могъ найти изъ своихъ знакомыхъ Армянъ, и привелъ къ намъ. Каждый изъ нихъ сказалъ намъ привтствіе на счетъ прибытія нашего въ Буширъ, не забывъ, въ свою очередь, предложить намъ свои услуги.
Мы разсчитывали пробыть только два дня въ этомъ мст, мы употребили ихъ на посщеніе Бушира. Настоящее имя этого города есть Бендеръ-Абу-Шегеръ, буквально портъ и городъ дда. Назвали его такъ Арабы, они и основали его. Вс города, расположенные по этому берегу и имющіе пристань для кораблей, арабскаго происхожденія. Персы всегда имли отвращеніе къ морю и мореплаванію. Удалившись во внутрь страды и приближаясь неохотно къ пескамъ, омываемымъ волнами, они оставили сначала Арабамъ, потомъ Европейцамъ, заботу извлечь пользу изъ рдкихъ пристаней, представляемыхъ ихъ берегами для навигаціи и морской торговли. Такимъ-образомъ во все продолженіе персидской исторіи, никогда не видишь, чтобы эта страна, я не говорю, отличалась, какъ морская держава, но распускала паруса на моряхъ, омывающихъ ея берега съ юга и свера. Однако, въ послднее столтіе, Надиръ-Шахъ возъимлъ мысль основать флотъ для защиты береговъ Персіи, но мстность этой страны воспрепятствовала этому нововведенію: она лишена годнаго для постройки кораблей лса, исключая лсовъ Мазендерана, Надиръ-Шахъ повеллъ одному европейскому инженеру, находившемуся при немъ, немедленно построить корабль большаго размра. Въ-слдствіе этого Шахъ отдалъ приказаніе вырубить въ лсахъ, окружающихъ Каспійское-море, необходимыя деревья. За неимніемъ телегъ, деревья эти переносили на спинахъ людей, посредствомъ подставъ размщенныхъ на разстояніи большемъ, чмъ въ двсти миль, которое имъ надлежало пройти, чтобы достигнуть назначенія. Несмотря на такія усилія, корабль не былъ оконченъ, и въ-продолженіе многихъ лтъ оставался на подмосткахъ.
Впрочемъ Буширъ весьма дурной портъ. Берегъ очень низокъ, пески, образующіе его, вдаются далеко въ море, и удерживаютъ корабли въ отдаленіи отъ земли. Отъ этого происходитъ то, что они должны оставаться въ открытомъ мор безъ защиты, и при малйшемъ порыв втра принуждены бываютъ сниматься съ якоря. Одни арабскія барки, называемыя багало, или баттиль, могутъ подходить къ набережной. Впрочемъ посредствомъ этихъ легкихъ и малаго груза лодокъ почти исключительно производится торговля Бушира съ Бассорою, Бомбеемъ или Маскатомъ. Эти барки имютъ палубу, и на корм комнату для патрона, и одинъ только парусъ, очень большой, прикрпленный къ безмрно-длинной мачт. Он тяжелы на ходу, но довольно безопасны, по чрезвычайному благоразумію здшнихъ мореходцевъ. Послднія никогда не отдаляются отъ берега, и предвидя бурную погоду, или не выходятъ въ море, или избгаютъ ея, скрываясь въ какой-нибудь бухт. Вмстимость этихъ лодокъ измняется отъ 100 до 30 тоннъ. Нкоторыя изъ нихъ носятъ англійскій флагъ. Изъ занимающихся каботажемъ въ этомъ маленькомъ мор, восемь или десять принадлежатъ негоціантамъ этого города. Съ этими слабыми морскими силами, они производятъ торговлю въ залив и даже въ Индйскомъ-мор. Они также перевозятъ пассажировъ, именно въ Бассору, гд ежегодно собирается значительное число персидскихъ и индйскихъ пилигримовъ, отправляющихся оттуда въ Мекку. Вс эти прізжающіе и узжающіе гаджи придаютъ нкоторое движеніе Буширу. На этомъ берегу есть другіе маленькіе порты, но единственно зася ужинающій это имя есть портъ Бендсръ-Рикъ, къ сверу отъ предъидущаго.
Въ Бушир купеческіе обороты чрезвычайно ограничены. Вывозъ заключается, главнымъ образомъ, въ произведеніяхъ, общеупотребительныхъ на восток, какъ-то табак для кальяна, называемомъ томбекы, въ изобиліи доставляемомъ Ширацомъ, коврахъ, шолковыхъ или шерстяныхъ матеріяхъ Кермана и Іезда, бумажныхъ издліяхъ, приготовленныхъ въ Испагани и Кахан. Если присоединить къ этому нсколько сотъ лошадей, посылаемыхъ въ Индію, разнаго рода оружіе, значительное количество вина ширазскаго, одинаково отправляемаго въ Бомбей, вмст съ шолкомъ и нкоторыми лекарственными снадобьями, то будемъ имть перечень главныхъ элементовъ торговли, немного оживляющей портъ Бендеръ-Буширъ. Всего этого недостаточно, чтобы привлечь европейскіе корабли. Что же касается торговли невольниками, составляющей одну изъ главныхъ отраслей торговли на этомъ берегу, ее могутъ производить одни жители Востока. Нкогда ловля жемчуга была также одною изъ важныхъ отраслей торговли на этихъ водахъ, вмст съ тмъ и выгоднымъ средствомъ къ существованію для береговыхъ жителей, но прежнія мели обильныя раковинами, стали безплодны, и теперь надлежитъ искать новыхъ, не столь богатыхъ или расположенныхъ въ глубинахъ, представляющихъ большія затрудненія для водолазовъ. А потому ловля жемчуга значительно ослабла.
Климатъ Бушира, какъ и страны Гермширъ, считается очень нездоровымъ, особенно лтомъ. Въ это время года часто дуетъ на этомъ берегу, какъ и въ обширныхъ равнинахъ Евфрата и Тигра, втеръ, который говорятъ, смертеленъ. Атмосферическіе токи имютъ здсь чрезвычайную силу, они жгучи и часто причиняютъ смерть. Нердко случалось, что ненашедшіе въ этихъ пустыняхъ убжища отъ втра погибали, задушенные имъ. Это смертоносное дйствіе, кажется, происходитъ отъ мефитическихъ міазмовъ, уносимыхъ теченіемъ воздуха съ мстъ, зараженныхъ ядовитыми веществами. Приписываютъ это зловредное свойство смолянымъ ключамъ, находящимся въ Аравіи и Мессопотаміи. Понятно, что изъ колодцевъ, гд это вещество находится въ состояніи плавленія, почти кипнія, подъ жгучими солнечными лучами этой страны, поднимаются испаренія, которыя въ состояніи удушить человка.
Самъ городъ представляетъ очень мало важности, и иметъ одинаковый видъ со всми городами Персіи. Онъ стоитъ на небольшой возвышенности, образующей родъ полуострова. Планъ его есть площадь треугольника, два бока котораго обращены къ омывающему его морю, а третій, со стороны материка, обозначенъ стною, бывшею нкогда укрпленною. Однообразность линій, обыкновенно составляющихъ силуетъ городовъ Персіи, здсь прерывается пальмами, разввающими свои листья надъ террассами. Буширъ иметъ еще одну особенность: это значительное число продушинъ, возвышающихся надъ домами и служащихъ проводниками во внутрь воздуха, ихъ называютъ баджирами. Эти продушины похожи на трубы, но он выше и шире, въ верхней ихъ части находится большое отверстіе, чрезъ которое происходитъ обращеніе воздуха. Эти вентилаторы употребляются и въ другихъ городахъ Персіи, но особенно встрчаются они на юг, по причин жаровъ. Внутренность Бушира, во-время нашего тамъ пребыванія, представляла печальное зрлище. Мы нашли въ немъ кварталы совершенно оставленные, съ заколоченными или полуразвалившимися домами. Этотъ городъ былъ недавно опустошенъ холерою и язвою. Три четверти населенія погибли въ этихъ послдовательныхъ эпидеміяхъ, и небольшое движеніе, замтное на базарахъ и въ порт, происходило отъ путешественниковъ и торговыхъ каравановъ.
Набережная есть самая оживленная часть города, тутъ находятся факторіи, то-есть большіе дома, въ которыхъ помщаются магазины и конторы главныхъ негоціантовъ, занимающихся въ одно время вывозомъ товаровъ, привозомъ ихъ и коммиссіонерствомъ. Въ этихъ складочныхъ мстахъ можно имть товары всякаго рода и всхъ странъ: рядомъ съ толковыми и бумажными тканями, винами, лекарственными снадобьями, розовою водою, драгоцнными камнями и даже золотою монетою, привозимыми со всхъ частей Персіи, видишь здсь кисею, слоновую кость, пряности, чай, стекло, кофе, фарфоръ, сукна, зеркала, сахаръ, канаты и невольниковъ, доставляемыхъ изъ Бомбея, Малабара, Моската или Бассоры. Передъ факторіями, сидя привольно на солнц, курятъ арабскіе мореходцы и смотрятъ, наслаждаясь своею лнью, какъ качаются ихъ басолы на мор. Толпа носильщиковъ, также по большей части Арабы, снуютъ туда и сюда, толкая прохожихъ, и переносятъ тюки, которые нагружаютъ, или только-что снесли съ кораблей. Тутъ только видна жизнь Бушира. Базары его ничтожны: маленькіе, темные, безъ товаровъ, они заняты одними галантерейными торговцами, жидами или бдными армянскими ремесленниками. Однако, во-время нашего пребыванія, они были необыкновенно одушевлены.
Англичане занимаютъ въ Персидскомъ-залив мсто, принадлежавшее поочередно Голландіи и Даніи и привлекшее ненадолго вниманіе Франціи: это островъ Баракъ, о которомъ мы уже говорили. Воина, возгорвшаяся въ Индіи въ конц XVIII столтія, заставила Французовъ упустить его изъ виду, и онъ достался въ руки Англичанъ. Въ 1808 г., генералъ Гарданнъ объявилъ права Франціи на этотъ островъ, и Фетъ-Али-Шахъ призналъ законность ихъ, но уступленіе острова Франціи осталось чисто номинальнымъ, и Англіи не стоило большаго труда упрочить за собою владніе Барака, въ награду услугъ, общанныхъ ею Персіи, чрезъ сера Джона Малколма. Въ настоящее время, торговля Англичанъ на персидскихъ водахъ незначительна, однакожъ они убдили арматоровъ и арабскихъ негоціантовъ принять британскій флагъ, разввающійся на скромныхъ багалорахъ, бдныхъ баттиляхъ, управляемыхъ арабскими матросами.
Буширомъ кончились наши изслдованія въ Персіи, отсюда, мы должны были держать путь къ Багдаду и въ Курдистанъ.
Персія иметъ триста милъ въ протяженіи отъ свера къ югу, и триста пятьдесятъ съ востока на западъ. Территорію ея можно раздлить на три пояса, почти параллельные, представляющіе климатическіе оттнки, ни въ одномъ мст Земнаго Шара такъ рзко между собою неотличающіеся въ однхъ и тхъ же границахъ. Въ сверномъ пояс холодъ бываетъ чрезвычайный: онъ спускается до 20 и 25 градусовъ ниже нуля, и продолжается пять и шесть мсяцевъ. Однако, въ этомъ же самомъ пояс, по чисто мстному исключенію, зависящему отъ топографіи, климатъ двухъ провинцій, граничащихъ съ Каспійскимъ-моремъ совершенно различенъ: онъ благопріятенъ даже для растеній, отчасти похожихъ на растенія южной Персіи. Центральный поясъ простирается съ востока на западъ, въ умренномъ климат, морозы здсь непродолжительны и несильны. Югъ образуетъ третій поясъ, называемый страною жара (Гермширъ), и дйствительно, термометръ здсь, не достигая почти никогда нуля зимою, поднимается до 46 градусовъ лтомъ.
Иранъ раздляется на дв части, почти равныя, одну населенную, другую пустынную, половина ея поверхности представляетъ одни лишь огромныя пустыни, лишенныя воды, растительности, гд почва, покрытая соляною корою, не въ состояніи доставить никакихъ средствъ для населеній, ея избгающихъ: таковы на восток пустыни Хорассана, Іезда, Кермана, между-тмъ какъ западная часть гориста, обильна водами и, вслдствіе, этого населена. Если трудно опредлить число жителей въ персидскомъ город, то тмъ трудне дать точную цифру населенія самой страны. Ее доводили, по-крайней-мр, до семи милліоновъ, мы полагаемъ, что эта цифра очень слаба. Другіе путешественники думали, что она простиралась до девяти милліоновъ или даже до тринадцати милліоновъ душъ, намъ кажется, что эта послдняя цифра приближается боле другихъ къ истин.
Рядомъ съ осдлымъ населеніемъ горожанъ и райевъ или поселянъ, въ Персіи живетъ довольно многочисленное населеніе номадовъ, иліатовъ. Послдніе живутъ постоянно въ палаткахъ, отчего имя ихъ кара-чадеръ или чорныя палатки, по причин ихъ цвта. Вс номады магометане, шіиты или сунниты, осдлые же Персіяне — мусульмане шіиты, христіане католики или отложившіеся отъ папы, евреи и гебры или послдователи магіи, послднихъ обозначаютъ именемъ Парсовъ. Отсюда видно, что персидское государство, въ настоящемъ его состав, представляетъ соединеніе элементовъ, чрезвычайно разнообразныхъ. Къ стволамъ древняго происхожденія Мидянъ и Парянъ на свер и Персовъ на юг привилось значительное число постороннихъ населеній. Эти послднія смшались съ туземнымъ племенемъ, но во многихъ мстахъ сліяніе несовершенно, и каждая чужестранная отрасль сохранила свои враны, свой образъ жизни, свою религію и даже свой языкъ. Въ сверномъ пояс, народонаселеніе состоитъ большею частію изъ Турокъ, пришедшихъ вслдъ за татарскимъ вторженіемъ и оставшихся въ этой стран. Многія изъ племенъ турецкаго происхожденія имютъ постоянныя жилища, на-примръ въ Азербайджан или Мазендеран. Въ среднемъ пояс жители персидскаго происхожденія смшиваются съ Курдами, Зендами древняго южнаго поколнія, или Бактіаріами, почти все помадами. Наврное не знаютъ откуда пришли эти послдніе, они считаются чужестранными Персіи и Турками по происхожденію, сами они увряютъ, что родина ихъ на восток. Еслибы не было опасно доискиваться ихъ народности изъ имени, которое они носятъ, то можно было бы предполагать, что они дйствительно пришли изъ Туркоманіи, прежней Бактріаны, ибо сближеніе легко между этимъ именемъ и ими сохраненнымъ. На юг, персидское населеніе всего боле смшано и въ тоже время всего мене осдло, рядомъ съ Зендами, первобытными владльцами земли, живутъ, подъ именами Дуровъ, Фаиліевъ, Мамасеніевъ, Арабовъ и даже Белучіевъ, многочисленныя семейства, совершенно отличныя другъ отъ друга, съ различными нравами и религіями. Персидскій языкъ или фарси есть общій для всхъ этихъ населеній, по тмъ не мене каждое изъ нихъ сохранило свой собственный, и если на свер слышишь турецкій языкъ на базарахъ, джагатайскіи подъ чорными палатками, то, спускаясь къ югу, можно постепенно отличить идіомы курдскій, зендскій и и арабскій.
Это поразительное разнообразіе въ климат и населеніи Персіи существуетъ равно и въ ея произведеніяхъ: въ ней, рядомъ съ плодами сверныхъ странъ, собираютъ плоды полуденныхъ. Между-тмъ, какъ на свер находишь дубъ, пальму, сосну, яблонь, вишневыя деревья, подвигаясь къ югу, встрчаешь тутовыя шелковичныя деревья, кипарисы, финиковыя деревья, апельсинныя, лимонныя, покрывающія своею тнью плантаціи хлопчатой бумаги и индиго. Персія, въ гористыхъ мстахъ, изобилуетъ металлами и всякаго рода минералами. Персіяне имютъ желзо, мдь, олово, серебро и золото, также сурьму сру, селитру, гранитъ, мраморъ, алебастръ, аспидный камень, и довольно богатыя бюрюзовые рудники. Въ нкоторыхъ мстахъ находятъ смолу и нефть. Къ-несчастію, они дурно знаютъ свои богатства и не умютъ ими пользоваться.
Государство Иранъ, называемое также восточными жителями Аджемъ, раздляется на десять большихъ провинцій: Азербайджанъ, Гиланъ, Мазендеранъ, Курдистанъ, Иракаджеми, Хорассанъ, Хузистанъ или Арабистанъ, Фарсъ или Фарсистанъ, Керманъ и Лористанъ. Главные города, соотвтствующіе этимъ провинціямъ, суть: Тебризъ, Рехтъ, Сари, Кермапшахъ, Испагань, мешедъ, Шуштеръ, Ширацъ, Керманъ и Ларъ.
Номадныя племена Персіи живутъ подъ покровительствомъ и непосредственною властію своихъ собственныхъ начальниковъ, они ведутъ жизнь совершенно пастушескую, осдлыя же племена, состоя подъ управленіемъ кетходаговъ, гакимовъ, или бегліеровъ-беевъ, получающихъ инвеституру отъ Шаха, раздляются на три большіе класса или отдльныя касты. Въ первомъ ряду стоятъ ханы, составляющіе аристократію или дворянство, во второмъ мирзы, то-есть сыновья достаточныхъ родителей, ученые и посвятившіе себя благородному занятію, за ними слдуютъ райи, составляющіе рабочій классъ ремесленниковъ или земледльцевъ. Персы не всегда остаются въ томъ класс, въ которомъ родились. Они могутъ, чрезъ свои достоинства или покровительство, выйти изъ него и стать ступенью или даже двумя выше на общественной лстниц. Умный, хорошо воспитанны райя можетъ пріобрсть званіе мирзы, и, какъ Шахъ жалуетъ въ ханы фирманами, то часто случается, что онъ даетъ это званіе человку средняго состоянія за оказанныя имъ услуги или даже за условленную плату. Титулъ хана есть военный, въ томъ смысл, что вс начальники войска должны имть его, званіе же мирзы, напротивъ, есть чисто гражданское. Нкогда оно обозначало дворянство и принадлежало исключительно членамъ стариннаго и высокаго происхожденія фамилій. Это видно изъ самой этимологіи слова мирзы, оно состоитъ изъ двухъ: эмиръ благородный и забехъ, сынъ. Разсматриваемое съ этой точки зрнія и пріобртаемое рожденіемъ, оно никогда не теряется, самый титулъ хана не можетъ его уничтожить, и многіе, изъ Персовъ, имющихъ этотъ послдній, тмъ не мене сохраняютъ первый. Въ обширномъ смысл, названіе мирзы приписывается всмъ тмъ, которыхъ воспитаніе и средства къ существованію поставляютъ выше ремесленниковъ.
Персы одарены совершенно особенною гибкостью характера. Замчательно, съ какою удивительною легкостью, бдный мирза, на-примръ, уметъ перенять пріемы знатнаго вельможи, съ какою естественностію онъ усвоиваетъ себ прекрасное обращеніе аристократіи и перемняетъ одежду изъ грубой бумажной матеріи на кашемировыя и шелковыя платья, такъ что не остается въ немъ ничего грубаго или противорчащаго новому его званію. Персіяне остроумны, любезны, вжливы, благосклонны, гостепріимны, храбры, проворны, ихъ блестящее воображеніе любитъ поэзію, живопись, всякаго рода искусства, и пристращается къ слав, но лукавство и жестокость составляютъ другія черты персидскаго характера. Можно еще сказать, съ Ксенофонтомъ, что Персы прекрасно здятъ верхомъ и отличаются стрльбой изъ лука.
Въ государственной жизни вторымъ лицомъ посл Шаха, государя неограниченнаго, есть визирь или первый министръ, которому вручена обширная власть. Есть около него, въ его диван, два или три другія лица, повидимому въ званіи министровъ, на нихъ должно смотрть какъ на помощниковъ визиря. Такимъ-образомъ, при двор Тегерана Гаджи-Мирза-Агасси былъ первымъ министромъ, и его власть простиралась на вс отрасли государственнаго хозяйства, на вс дла, какого бы рода они ни были. Онъ управлялъ всмъ, что касалось арміи, религіи, налоговъ, торговли, дипломатическихъ сношеній. Подъ его начальствомъ состояли ханы или мирзы, завдывавшіе каждый частностями своего спеціальнаго управленія.
Мы уже говорили о бегліеръ-беяхъ или правителяхъ областей. Бегліеръ-бей иметъ неограниченную власть надъ своими подчиненными и ведетъ по своей вол дла своего управленія. Онъ отвчаетъ передъ Шахомъ, или передъ его визиремъ, лишь въ извстной сумм налоговъ, въ коей онъ обязанъ отчетомъ, за общественную безопасность, и во всемъ томъ, что касается общихъ выгодъ монархіи. Въ остальномъ же онъ иметъ полномочіе.
Управленія бегліеръ-беевъ весьма важны, потому-что персидское государство, какъ извстно, раздлено лишь на десять провинцій. По обширности каждой изъ нихъ, въ правители назначаются знатныя лица, иногда даже принцы царской крови, въ настоящее время, большая часть бегліеръ-беевъ изъ хановъ, или военныхъ начальниковъ. Каждая провинція раздлена да извстное число округовъ, обыкновенно состоящихъ подъ однимъ управленіемъ. Однако іерархія эта не иметъ ничего правильнаго и постояннаго, и часто случается, что дробятъ одну провинцію, и подчиняютъ различныя части начальникамъ, прямо зависящимъ отъ Шаха. Вс эти правители, какъ бы ни было велико ихъ управленіе, имютъ названіе бегліеръ-беевъ. Въ ихъ зависимости состоитъ одинъ или нсколько городовъ, изъ коихъ каждый управляется гакимомъ, и смотря по своей важности, бываетъ раздленъ на кварталы, состоящіе подъ начальствомъ чиновниковъ, называемыхъ кетходагами. Обязанности послднихъ почти соотвтствуютъ обязанностямъ французскихъ меровъ. Управленіе городомъ пополняется присоединеніемъ къ гакиму и кетходагу калантара, назначеннаго для сбора податей. Распредленіе ихъ между плательщиками длается кетходагомъ, которому помогаетъ калантаръ. Оба эти чиновники избираются населеніемъ, и служатъ посредниками между имъ и правителемъ. Хотя должность калантара избирательна, однако выбранный долженъ быть утвержденъ высшимъ начальникомъ. Должность эта въ Персіи покупается, и оттого отдляется источникомъ всякаго рода злоупотребленій. Калантары ежегодно платятъ въ царскую казну опредленную сумму, все, что они получаютъ сверхъ того, идетъ въ ихъ пользу.
Выборные для сбора податей передаютъ все количество ихъ беглерімъ-беямъ, которые, въ свою очередь, пересылаютъ въ шахскую казну денежную повинность, должную ежегодно ихъ провинціею или округомъ. Излишекъ между собранной суммой и заплаченною Шаху, или употребленною на общественныя нужды, остается въ рукахъ правителей, которые должны этими деньгами удовлетворять всмъ расходамъ по ихъ управленію.
Такимъ-образомъ, есть въ Персіи два различные капитала, два рода казны: Шаха и провинціи. Доходы Шаха простираются до 219,000,000 франковъ. За основаніе взиманія податей принимается количество имнія каждаго гражданина, городъ или селеніе должно платить ежегодно опредленную сумму, кетходагъ, вмст съ калинтаромъ, распредляютъ се между жителями, пропорціонально ихъ доходамъ.
Подати взимаются съ нихъ частію деньгами, частію натурою, если они владютъ землями, въ послднемъ случа, государство получаетъ пятую часть произведеній земли, по количеству урожая.
Подати простираются на дома, лошадей, рабочій скотъ, стада и деревья, каждый родъ собственности долженъ государству опредленную сумму: такъ лошадь, баранъ или верблюдъ платятъ 1 сабкранъ, или 1 фр. 25 сент. въ годъ, каждое дерево должно 1 шай, около 6 сентимовъ. Подать, назначаемая и уплачиваемая такимъ-образомъ, называется меліетъ или караджъ, она опредлена, неизмна и правильно удовлетворяется.
Сводъ, управляющій мусульманами, есть Коранъ. Вмст съ этою книгою, называемою письменнымъ закономъ, есть у каждаго народа то, что называютъ обычнымъ закономъ, урфъ. Спорныя дла тмъ не мене подлежатъ извстнымъ формальностямъ. Обращенныя къ Шаху или бегліеръ-бею, он подлежатъ разбирательству диванъ-и-канеха, или судилища. Это судилище разсматриваетъ спорные акты, наводитъ справки и даетъ ршеніе, но до совершенія приговора, оно ожидаетъ утвержденія высшей власти, принимающей или отвергающей мнніе судей. Въ длахъ, касающихся государственныхъ интересовъ, Шахъ самъ изъявляетъ свою волю, въ длахъ же меньшей важности, судилища составляютъ муллы и лица, удостоенныя, по своему знанію или положенію, засдать въ диван. Шейхъ-ex-исламъ, глава религіи, есть въ каждомъ город первый судія, судъ его составляетъ окончательный приговоръ. Обыкновенные же проступки разбираются мстною полиціей, поставленною подъ непосредственное наблюденіе бегліеръ-беевъ.
Независимо отъ этихъ судилищъ, въ каждомъ город есть постоянное, производящее короткій судъ: ршеніе дарогаха. Этотъ судья въ тоже время есть начальникъ полиціи и главный смотритель надъ базарами, находящимися подъ его особеннымъ надзоромъ. Передъ нимъ разбираются незначительныя тяжбы, споры, ссоры. Дорогахъ иметъ свою особенную стражу, своихъ гайдуковъ, вооруженныхъ съ ногъ до головы. Я былъ свидтелемъ строгости, съ какою одинъ начальникъ полиціи наказывалъ извстные проступки. Съ давняго времени жители Тегерана жаловались на недобросовстность булочниковъ и мясниковъ. Многіе изъ нихъ были наказаны палочными ударами, заплатили значительный штрафъ, а жалобы все продолжались, он дошли до подножія трона, и Шахъ подвергъ отвтственности дарогаха за плутни, жертвою которыхъ были столичные жители. Начальникъ полиціи былъ принужденъ увеличить бдительность. Онъ самъ поврилъ, что было основательнаго въ молв общественной, и общалъ показать примръ строгости. Однажды онъ неожиданно явился у двухъ продавцевъ, пользовавшихся самою дурною славою: это были булочникъ и мясникъ, торговавшіе на базар, онъ нашелъ у нихъ неисправности: народъ толпился предъ ихъ лавками, и требовалъ строгаго наказанія зз воровство, жертвою котораго онъ былъ слишкомъ долгое время. Мясникъ, мене виновный, чмъ булочникъ, былъ пригвожденъ за ухо предъ своимъ прилавкомъ, что же до булочника, закоренлаго вора, то дорогахъ счелъ нужнымъ показать на немъ примръ, общанной строгости и несчастный былъ брошенъ живой въ свою печь.
Начало уголовнаго судопроизводства въ Персіи есть возмездіе, равное вин, во всмъ случаяхъ, гд оно примняемо. Персидское правосудіе употребляетъ, кром денежной пени, одни тлесныя наказанія, тюремное заключеніе здсь почти никогда не опредляется. Въ случа убійства, виновнаго предаютъ на произволъ семейству убитаго, оно можетъ лишить его жизни, наложить на него какую угодно пеню или простить: убійца находится въ полной отъ него зависимости.
Постоянное и регулярное войско въ Персіи состоитъ изъ инфантеріи и артиллеріи. Кавалерія есть иррегулярная, и нтъ постоянной, кром той, которую содержитъ Шахъ около своей особы. Она составлена изъ четырехъ или пяти тысячъ гуламовъ, образующихъ его свиту въ мирное время, и избранный, спеціальный корпусъ кавалеріи на войн. Каждый высшій сановникъ или каждый ханъ, равно иметъ нсколько всадниковъ для личной своей службы. Если возгарается война, то Шахъ, до выступленія въ походъ, длаетъ воззваніе ко всмъ провинціямъ своей имперіи, и со всхъ сторонъ прізжаютъ въ его лагерь всадники, вооруженные по обычаю ихъ страны. Курды и Арабы имютъ длинныя пики и щиты, Персы длинныя ружья, Хорассане и Туркоманы луки. Толпа этихъ волонтеровъ, въ разныхъ костюмахъ и различно вооруженныхъ, составляетъ кавалерію, это отрядъ неспособный вынести натиска регулярной кавалеріи. Каждый въ этой милиціи сражается отдльно, въ позиціи для него выгодной. У нихъ все еще тактика Парянъ,— сражаться, удаляясь въ бгство, то-есть сдлать выстрлъ изъ ружья, или пустить стрлу и обратить тылъ. Надо сказать однако, что эти иррегулярные отряды имютъ свои выгоды: они составляютъ почти три четверти военныхъ силъ Персіи, они обыкновенно имютъ хорошихъ лошадей, и каждый въ отдльности отличный всадникъ и не лишенъ личной храбрости. Къ-несчастію, эти качества остаются безполезными, за недостаткомъ дисциплины, взаимной увренности и поддержки, составляющихъ силу регулярнаго войска. Эти вспомогательные отряды не получаютъ жалованья, а вознаграждаютъ себя добычею, отнятою у непріятеля.
Независимо отъ этой иррегулярной кавалеріи, носящей названіе amли, различныя провинціи Персіи доставляютъ еще, во время войны, нсколько тысячъ тюффекджіевъ, или егерей, образующихъ пифаптсрію. Во-время посольства генерала Гарданна, французскіе офицеры, отличившіеся на поляхъ битвы въ Европ, ввели первые элементы дисциплины въ персидскую армію, которую старались поставить на европейскую ногу. Офицеры, принявшіе на себя это предпріятіе, встртили большія затрудненія въ народныхъ и религіозныхъ предразсудкахъ. Однако сами сыновья Шаха, подавая примръ и занимаясь экзерсиціями, побудили наконецъ мене упорныхъ подчиниться дисциплин.
Реформа началась съ одежды. Длинныя восточныя платья были уничтожены и замнены маленькою курточкою безъ фалдъ. Вмсто широкихъ шалваровъ, даны панталоны, завязывающіеся у лодыжки. Принятая обувь состояла и въ штиблетъ зашнурованныхъ до половины ноги и весьма удобныхъ на ходьб. Къ этому присоединили кожаную перевязь, поддерживающую патронташъ и полусаблю.
Принявшіе на себя устроить Персидскую армію не могли оставить безъ вниманія артиллерію, столь необходимую и столь важную въ битв, они и употребили на нее вс свои старанія. Изъ офицеровъ занявшихся этимъ предпріятіемъ, отличился г. Фавіеръ, нын генералъ-лейтенантъ, основавшій въ Испагани арсеналъ, изъ котораго въ короткое время вывезъ нсколько полевыхъ орудій. Этотъ офицеръ образовалъ также корпусъ артиллеристовъ, и тмъ положилъ начало персидской артиллеріи.
Кром баталіоновъ, называемыхъ гвардейскими, есть другіе, называемые провинціяльными, соотвтствующіе линейнымъ французскимъ войскамъ. Они содержатъ гарнизонъ въ главныхъ городахъ государства, и отличаются отъ гвардіи цвтомъ куртки, синей или желтой. Ихъ перевязи изъ чорной кожи. Паиталоны блыя для всей инфантеріи, марширующей подъ звуки барабановъ и флейтъ. Одни гвардейскіе баталіоны имютъ духовую музыку, исполняющую марши, написанные на національные напвы Нмцами или Итальянцами. Костюмъ офицеровъ очень простъ, они носятъ куртку цвта своего баталіона или тюнику, застегнутую на груди, большіе сапоги и кривую саблю. Одни полковники имютъ эполеты.
Что касается артиллеріи, составляющей легкое войско, то мн удалось быть свидтелемъ ея ловкости. Ея пушки шестаго и восьмаго калибра, канонеры верхомъ на лошадяхъ, у нихъ нтъ другаго оружія, кром сабли на манеръ англійской. Ихъ мундиръ боле подходитъ къ европейскому покрою, чмъ мундиръ пхоты: у нихъ синяго сукна куртка съ красными лацканами, на груди лядунка, панталоны благо или синяго миткаля, большіе сапоги съ кисточкою, на голов огромная шапка изъ кожи чорнаго или сраго барана съ длинною шерстью, издали похожая на колпакъ. Офицеры отличаются отъ солдатъ тмъ, что ихъ куртки украшены на груди тремя рядами пуговицъ, съ золотою бахрамою, и воротникъ и лацкана обшиты такимъ же галуномъ. У нихъ есть эполеты, но ими не обозначаются, какъ у насъ, разряды чиновъ.
Кром этихъ основныхъ, недостатковъ, есть другой, еще немене важный: это недостатокъ телегъ или фургоновъ для зарядовъ, перевозимыхъ на спин верблюдовъ. Эти животныя представляютъ двойную невыгоду, загромождая войско и пеимя точности въ движеніяхъ, требуемой военными эволюціями.
Не вся персидская артиллерія устроена по-европейски. Въ войск Шаха есть корпусъ артиллеристовъ съ совершенно восточною физіономіею. Онъ иметъ маленькія мдныя пушки, вмщающія одинъ съ половиною или два фунта пуль. Каждую пушку песетъ верблюдъ. Она укрплена на винт, около котораго можетъ обращаться свободно во вс стороны. Вмст съ пушкою верблюдъ несетъ также зарядъ для двадцати выстрловъ. Одинъ канонеръ сидитъ на животномъ. Когда сбираются сдлать выстрлъ, верблюдъ становится на колна, когда хотятъ идти впередъ или назадъ, онъ переноситъ быстрыми шагами въ желаемое направленіе своего всадника. Въ настоящее время, этотъ корпусъ артиллеристовъ значительно уменьшенъ, и исключая салютованія около палатки Шаха, во-время его путешествія, ему во все не представляется случая выказать свою дятельность.
Система наборовъ, основанная на жребіи, неизвстна въ Персіи. Въ рекрутчину обращаются къ доброй воли гражданъ, или чаще къ произволу бегліеръ-беевъ. Когда Шахъ иметъ нужду въ солдатахъ, онъ разсылаетъ въ провинціи своего государства фирманы, указывающіе требуемое число людей. Со ста берутъ отъ одного до шести, смотря по надобности. Изъ одного и того же семейства обязанъ бываетъ идти въ солдаты только одинъ сынъ. Персидскій солдатъ вступаетъ въ службу на всю жизнь, если только Шахъ не заблагоразсудитъ дать ему отставку. Каждый человкъ долженъ получать ежегодно двнадцать томановъ, около ста-пятидесяти франковъ. Сверхъ того, ему дастся квартира, и отчасти пища, то есть что каждый корпусъ получаетъ немного зерноваго хлба. Въ походахъ войска, даже регулярныя, живутъ всегда на счетъ жителей.
Награды заключаются въ орденахъ. Для высшихъ степеней, эти ордена представляютъ портретъ Шаха на эмали, украшенный боле или мене дорогими брилліантами. Для низшихъ, большіе кресты въ вид солнца, лучи котораго изъ драгоцнныхъ камней, а центръ представляетъ символъ персидской монархіи: льва, и надъ нимъ блестящій дискъ солнца. Носятъ эти ордена на груди. Перебирая степени отъ командорскихъ до малыхъ крестовъ, всегда украшенныхъ драгоцнными камнями, доходишь до медалей изъ золота и серебра для лицъ, отличившихся храбростію. Я видлъ персидскихъ солдатъ, у которыхъ было нсколько подобныхъ медалей, и мн сказали, что каждая изъ нихъ служила вознагражденіемъ за отрубленную голову на пол битвы.
Учрежденіе правильной іерархіи въ персидской арміи относится ко временамъ Надира-Шаха, бывшаго первымъ организаторомъ военныхъ силъ своего отечества. Онъ положилъ начало соединенію извстнаго числа солдатъ подъ властію одного начальника, повелнія котораго передавались черезъ подчиненныхъ ему офицеровъ. Высшая степень въ персидской арміи есть эмиръ-низама. Въ цлой арміи одинъ только эмиръ-низамъ. Онъ постоянно живетъ въ Азербайджан, надъ всми военными силами котораго онъ повелваетъ непосредственно. Этотъ постъ ему назначенъ на случай событій, могущихъ произойти на всего боле угрожаемыхъ границахъ государства. Въ слдъ за эмиръ-низамомъ идутъ четыре сердаря, повелвающіе каждый десятью тысячами человкъ. Ихъ можно сравнить съ генералами. Есть четыре большіе военные округа, управляемые сердарями: въ Тегерани, для Ирана, въ Мешед, для Хорассана, въ Ширац для Фарса и всего юга, и въ Керманшах, для запада. Посл сердарей слдуютъ полковники, называемые сертипами или серингами. Они командуютъ нсколькими баталіонами, состоящими подъ начальствомъ лееровъ, имющихъ подъ своею властію тысячу человкъ. Въ каждомъ баталіон низшія степени заняты султанами, или капитанами, наибсултанами или бегзадехами (лейтенантами), юзбачіями и дахбаміями (лейтенантами второй степени). Бей-дактаръ есть знаменосецъ. Персидское знамя краснаго цвта, на пол представленъ символъ государства, древо кончается рукою, рукою Али, зятя пророка. Каждый корпусъ иметъ боле одного векиля, или эконома, снабжающаго его продовольствіемъ.
Такова общественная жизнь Персовъ. Что касается ихъ частной жизни, то она вся еще проникнута, надо сознаться, чувственнымъ характеромъ древней образованности этой страны. Неподвижность, на которую Персія обречена посл столькихъ столтій славы, обратила мысль mgio къ прекраснымъ развалинамъ, видннымъ мною въ этой стран, къ столькимъ памятникамъ, свидтельствующимъ, со времени государей Ахнеменидовъ до династіи Каджаровъ, о величіи персидской монархіи. Я видлъ, въ воображеніи, это государство при его вступленіи на сцену міра, такъ, какъ оно образовалось отъ соприкосновенія съ народами, имъ побжденными, заимствовавъ у нихъ свои искусства, исчерпавъ вкусъ къ прекрасному поочередно въ Аттик и на берегахъ Нила, я видлъ его пережившимъ побды Александра, и вручившимъ свою побжденную народность защит Арзакидовъ. За ними слдовала династія принцевъ, произшедшихъ отъ Сассана, царствованіе которыхъ ознаменовалось битвами, восптыми Фирдуси въ Книг Царей {Фирдуси употребилъ боле тридцати лтъ на сочиненіе этой поэмы, содержащей боле десяти тысячъ стиховъ.}. Одинъ изъ этихъ государей, Шапуръ, старался возродить искусства на земл Ирана, куда онъ призывалъ греческихъ артистовъ, но усилія его надлили Персію лишь нсколькими памятниками. Династія Сассанидовъ уступила мсто государямъ монгольскимъ. Послдователи Магомета разбили алтари, воздвигнутые огню, и поносили Зороастра. ради имени Омара. Такъ кончилась эта вторая генерація монарховъ, царствовавшихъ въ Персіи, въ-продолженіе боле четырехъ столтій. Эра возмущеній и междоусобныхъ войнъ настала для персидскаго государства. Иго монгольскихъ государей тяготло надъ нею, до того дня, въ который Шахъ Измаилъ возбудилъ ее, при крикахъ Али, противъ ея притснителей. Персы, ставшіе шіитами, то-есть отступниками, нашли въ ереси новую жизнь, выразившуюся съ блескомъ въ государяхъ Сафи. Однако во второй разъ, въ царствованіе послдняго изъ государей Сафи, они увидли чужестранцевъ, вторгнувшихся въ ихъ предлы. Афгане овладли Персіею, но Надиръ-Шахъ вскор спасъ древнее государство, правилъ со славою своимъ отечествомъ. Наконецъ Каджары возсли, въ послдніе годы XVIII столтія, на тронъ Ирана. Правленіе ихъ ознаменовано многими благодтельными учрежденіями, ими возведена Персія на ту степень благоустроенности, въ которой находится въ настоящее время. Лтописи отечества краснорчиво напоминаютъ Персамъ, что они прославились въ искусствахъ и на войн. Это вчно будутъ свидтельствовать колонны дворца государей Персеполя, гигантскіе барельфы, которыми Сассаниды украсили скалы Фарса, и большія мечети государей Сэфи, столь великолпныя и изящныя подъ своими лазуревыми куполами.