Острова Южного океана, Герштеккер Фридрих, Год: 1855 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 46 минут(ы)

ОСТРОВА ЮЖНАГО ОКЕАНА.

(Изъ путешествій Герштекера).

Статья первая.
МАЯО.

13-го и 14-го февраля постоянно дулъ восточный втеръ. Мы находились близь Острововъ Товарищества. Кром небольшой англійской шкуны, мы не встртили ни одного паруса.

Жизнь наша проходила довольно-однообразно. Киты боле не показывались, и такъ-какъ восточный втеръ не утихалъ, то мы подвигались впередъ весьма-медленно. Нашимъ единственнымъ препровожденіемъ времени была ловля бонитовъ, но и эти стали теперь гораздо-робче и только изрдка удавалось намъ поймать одного изъ нихъ. Впрочемъ, у насъ еще оставался запасъ этой рыбы, пойманной за нсколько дней и развшенной, для просушки, поваромъ подъ китоловную лодку, чтобъ на нее не падалъ лунный свтъ, нсколько рыбъ мы прокоптили и он были удивительно-вкусны, такъ-что въ одинъ прекрасный вечеръ мы съли ихъ препорядочное количество. Наказаніе не замедлило послдовать и мы вскор уврились, что не только лунный свтъ можетъ отравить рыбу, но что этому содйствуетъ и воздухъ.

Спустя полчаса посл ужина я почувствовалъ необыкновенный жаръ въ вискахъ и сильную головную боль. Лицо у меня распухло и жилы на лбу, казалось, хотли лопнуть. Другіе смялись надо мною, но радость ихъ была недолговременна: не прошло и четверти часа, какъ у нихъ обнаружились г же признаки, въ-особенности же баталеръ могъ выставить свою голову хоть на-показъ. Во всякомъ случа, виною тому была рыба, потому-что только т, которые употребляли ее, чувствовали послдствія, бывшія, впрочемъ, непродолжительными.

Черезъ нсколько дней мы подъ-вечеръ приблизились къ одному изъ острововъ. Чтобъ въ темнот не наткнуться на непредвидимые рифы, которые постоянно образуются въ этой части Океана, въ-особенности около твердой земли, мы повернули отъ острова еще до полуночи и къ утру находились отъ него только въ нсколькихъ миляхъ.

Читатель можетъ себ представить, съ какимъ нетерпніемъ ожидалъ я восхода солнца, потому-что, посл долгаго странствованія почти на-авось, наступила наконецъ минута, когда я долженъ былъ опять выйдти на землю, землю совершенно для меня чуждую, по всей вроятности обитаемую только дикими племенами. Какъ я буду ими принятъ?

Островъ былъ неточно означенъ на англійской карт подъ именемъ ‘Чарльза Сондерса’, и мы не знали, обитаемъ ли онъ, часть острова, которую мы увидали прежде всего, былъ длинный низменный холмъ, при нашемъ приближеніи мы замчали, что направо и налво отъ этого холма шли низкіе коралловые рифы, густо-поросшіе кокосовыми деревьями и другими тропическими растеніями, и могъ ли я ршиться безъ дальнйшаго изслдованія выйдти здсь на землю со всмъ своимъ багажемъ? Подъхавъ ближе, мы замтили дымъ, выходившій изъ кустовъ, на одномъ конц острова. Этого-то я и желалъ: гд дымъ, тамъ должны быть и люди. Пользуясь совершеннымъ штилемъ, капитанъ корабля приказалъ спустить лодку и хать къ острову. Теперь онъ опять принялся увщевать меня не подвергать напрасно опасности жизнь и имущество, и дружески предлагалъ отвезти меня обратно на Сандвичевы Острова, если я откажусь отъ своего предпріятія. Вообще капитанъ Гейнъ во время всего путешествія обходился со мной весьма-дружески и чистосердечно и оставался такимъ до послдней минуты, по кокосовыя пальмы уже сильно подйствовали на весь мой организмъ, казалось, я уже слышалъ ихъ шумъ, я находился отъ нихъ на ружейный выстрлъ, и мн совтовали воротиться. Еслибъ я даже зналъ, что на остров живутъ людоды, и тогда попытался бы, по воротиться мн не приходило и на мысль.

Итакъ прощай мой старый Александръ Барклей (корабль)! Вещи мои уже спущены въ лодку, старому китолову и четыремъ гребцамъ приказано было отвезти меня на островъ и, если возможно, запастись тамъ фруктами. Матросовъ капитанъ не послалъ со мною изъ опасенія, что они разбгутся… Еще разъ прощайте вс! Капитанъ искренно пожалъ мн руку и слдующая минута застала меня уже на пути.

Легкая лодка, гонимая гибкими веслами въ полномъ смысл слова, летла по зеркальной поверхности моря и уже простымъ глазомъ можно было разглядть въ-подробности пальмы на берегу. Въ самой близи замтили мы наружные рифы, которые, какъ у всхъ прочихъ острововъ Южнаго Океана, окружаютъ материкъ на нсколько миль и о которые прибой моря съ ревомъ разбивается въ пну. Къ острову можно подойдти чрезъ эти рифы только узкими проходами, и большіе корабли только у нкоторыхъ изъ нихъ находятъ грунтъ, годный для якоря.

Но меня удивляло то, что не было видно ни одного каноэ, которыя обыкновенно встрчаютъ корабли за десять и боле англійскихъ миль. Когда мы подъхали къ самому прибою, и отъискивали въ немъ проходъ, оттуда выхали два каноэ съ туземцами и въ то же время вдали показались еще два, которыя ставили на рифахъ маленькій флагъ — знакъ възда.

Туземцы, увидвъ, что мы не приближались къ нимъ и даже не обращали особеннаго вниманія на ихъ киванья, быстро прохали въ своихъ каноэ чрезъ бурунъ и гребли за нами. То были свтлокоричневые, здоровые люди, вл’ выбойчатыхъ рубахахъ, у которыхъ одинъ платокъ былъ повязанъ на голов, а другимъ прикрыты бедра. Ихъ дружественное Joranna! Joranna bo-y! уже издали доходило до нашего слуха.

Мы держались на веслахъ, поджидая ихъ. Скоро они подъхали къ намъ, и одинъ изъ нихъ, говорившій сильно-ломанымъ англійскимъ языкомъ, кажется, очень гордился своимъ знаніемъ.

Первый шкиперъ ‘Александра Барклея’, долго странствовавшій по Южному Океану и понимавшій новозеландскій и Сандвичевъ языки, старался съ помощью ихъ завести разговоръ, но нарчія слишкомъ отличались другъ отъ друга, и, худо ли, хорошо ли, мы должны были обратиться опять къ дикарю-переводчику, страшно-коверкавшему англійскій языкъ.

— Plenty fruit here? спросилъ шкиперъ дикаря, хавшаго теперь рядомъ съ нами.

— Good morni morni, было дружескимъ отвтомъ.

— Plenty fruit? крикнулъ вторично шкиперъ.

Индіецъ поднялъ одинъ палецъ и сказалъ:

— Aita, one mile!

— Чортъ тебя побери! проворчалъ морякъ: — кокосовые орхи?

— Eh! Eh! радостно воскликнулъ теперь индіецъ, понявъ это: — Heari, heari, too much, too much.

— Слишкомъ-много? Э! засмялся штурманъ — а банановъ?

— Eh, eh! meja, meja — too much, too much!

— А апельсиновъ?

— Eh, eh-anani, anani — too much, too much.

— А хлбныхъ плодовъ?

Результатъ оставался тотъ же, народъ имлъ здсь, по объясненію этого молодца, дйствительно слишкомъ-много (too much) всякихъ плодовъ, и такъ-какъ дикарь теперь воображалъ, что совершенію удовлетворилъ всмъ нашимъ требованіямъ, то, судя по его киванью, мы должны были слдовать за нимъ въ проходъ чрезъ рифы. Такъ мы и сдлали, и скоро обитый желзомъ носъ нашей лодки врзался въ грубый, блый коралловый песокъ берега Мало, какъ называли жители свой островъ.

Итакъ мое желаніе, мое пламенное, давно-таившееся желаніе исполнилось: надо мною возвышались, въ вид свода, чудныя, наполненныя плодами вершины кокосовыхъ деревьевъ, подо мною блестлъ горячій коралловый песокъ, вокругъ меня стояли любопытные островитяне бронзоваго цвта и дико и радостно болтали на своемъ чудномъ язык. Еще въ то время, когда я, ребенкомъ, прочелъ, или, лучше сказать, проглотилъ Робинсона Крузе, эта земля имла для меня такое невыразимое очарованіе, что я иногда подавлялъ горячее желаніе увидать ее, но никогда не могъ одолть его совершенно. На эту-то землю я наконецъ вступилъ теперь.

Суждено ли было осуществиться здсь картинамъ моего воображенія? Тихое, тайное чувство, которое я до-сихъ-поръ считалъ за предчувствіе, постоянно нашептывало мн: ‘если когда-либо ты достигнешь острововъ Южнаго Океана, съ ихъ шелестящими пальмами, то они будутъ держать тебя невыразимыми оковами, и еслибъ даже удалось теб оторваться отъ нихъ, ты долженъ будешь туда опять возвратиться’. Отрзанный отъ всякаго сообщенія съ просвщеннымъ міромъ, былъ ли я въ-состояніи чувствовать себя здсь счастливымъ, еслибъ даже былъ съ своими? Могла ли великолпная, роскошная природа совершенно замнить мн то, чего я лишался?

Любезный читатель, когда я вышелъ на землю, эта мысль потрясла мн умъ и душу, но я былъ очень-далекъ отъ того, чтобъ дать ей много воли. Видть хотлъ я, видть и наслаждаться, къ-тому же судьба, дотол меня путеводившая, заслужила мое довріе въ такой степени, что я, нисколько немедля, также безусловно вручилъ ей и свою будущность.

Быстро, безъ дальнйшаго приготовленія, схватилъ я правую руку стоявшаго подл меня и съ испугомъ осматривавшагося индійца, трясъ ее отъ души и провелъ добряка въ безграничное удивленіе своимъ проворнымъ Joranna, Joranna bo-y. Со всхъ сторонъ стекались теперь къ намъ находившіеся тамъ индійцы и встрчали насъ чрезвычайно-привтливо.

Отъ индійца, говорившаго поанглійски, мы также дознались, междупрочимъ, что на остров живетъ блый. Пока шкиперъ уговаривался о доставк фруктовъ съ островитянами и старался сойдтись съ ними также въ доставк дровъ, я взялъ себ проводникомъ молодаго парня и отправился къ дому благо. Дружески схватилъ онъ меня тотчасъ за руку и называлъ тубою или другомъ (названіемъ, которое приговаривалось къ подаркамъ бумажныхъ рубахъ, бусъ, табаку, ножей и пр.).

Мы прошли небольшую рощу панданусовъ, казуариновъ и нкоторыхъ другихъ тропическихъ прибрежныхъ растеній, отличающихся чудными отростками корней въ вид рукъ, которыми они по всмъ направленіямъ цпляются въ рыхломъ коралловомъ песк, мы вышли потомъ на совершенно-открытую, окаймленную кокосовыми пальмами равнину коралловаго песку, которую окружала лагуна, подобная небольшому озеру, отъ этой песчаной равнины и отъ коралловъ ослпительной близны распространялся такой сильный блескъ и жаръ, что я впродолженіе первыхъ десяти минутъ дйствительно ничего не могъ видть предъ собою и долженъ былъ закрыть глаза. Только мало-по-малу привыкло къ этому мое зрніе, такъ-что я былъ по-крайней-мр въ-состояніи разсмотрть мстность, на которой находился.

Впрочемъ, жаръ имлъ здсь свою причину: въ эти дни солнце стояло прямо въ зенит, оно приближалось къ линіи отъ южнаго тропика. Сами индійцы, конечно уже привыкшіе къ климату, не могли переносить отраженія жгучихъ лучей солнца на блыхъ кораллахъ и почти вс носили широкіе зонтики для глазъ, свитые изъ панданусовыхь листьевъ и въ форм схожіе съ тми, которые носятъ у насъ больные глазами. Моя крпкая натура, однакожь, дала себя знать и здсь, правда, вредное вліяніе ослпительныхъ лучей на глазные нервы было для меня гораздо-ощутительне здсь, при этой жар, чмъ на снговыхъ поляхъ Кордильеровъ, потому-что здсь свтъ луча соотвтствовалъ его зною, по посл перваго дня я не чувствовалъ ни малйшаго дйствія и даже не считалъ нужнымъ носить такой зонтикъ, несмотря на настоятельныя просьбы о томъ всхъ почти индійцевъ. Моя старая, весьма-легкая пуховая шляпа изъ Калифорніи была еще цла и оказала мн и здсь важныя услуги.

Впрочемъ, картина не стоила особеннаго вниманія: взоръ везд встрчалъ густую полосу панданусовъ и кокосовыхъ пальмъ, въ которой разстилалась мелкая лагуна, и почва, состоявшая только изъ коралловаго песку, была, казалось, слишкомъ-безплодна, чтобъ вызвать обильную растительность. На неб не было ни одного облака и ни малйшій втерокъ не шевелилъ даже вершинъ деревъ. Духота была страшная, тягостная.

Неудивительно, что у меня языкъ скоро присохъ къ гортани, но новый другъ мой, которому я растолковалъ, въ чемъ дло такъ ясно, какъ-будто всю жизнь говорилъ на его язык, тотчасъ помогъ горю. Чрезвычайно-ловко, чего я сначала вовсе не ожидалъ отъ такого вялаго, нсколько-лниваго существа, влзъ онъ на самую низкую кокосовую пальму, вышиною футовъ въ четырнадцать или пятнадцать, и сбросилъ оттуда около полдюжины незрлыхъ и въ этомъ состояніи превосходныхъ для питья орховъ. Несозрвшіе кокосовые орхи не имютъ еще много ядра и потому до-того наполнены сладкою, прохладительною, чудною водою, что, при первомъ прикосновеніи ножа, вода эта брызжетъ оттуда струею. Для утоленія жажды одного человка весьма-достаточно одного орха, потому-что въ немъ обыкновенно находится боле полубутылки такой жидкости.

Обойдя маленькое озеро, мы пришли къ его истоку, который должны были перейдти въ бродъ по острымъ кускамъ коралловъ. Я перешелъ протокъ босыми ногами въ пользу единственной пары башмаковъ и вовредъ моимъ ногамъ, нисколько къ тому не приготовленнымъ. Впослдствіи я нашелъ, что этотъ каналъ образовывалъ другой, лучшій проходъ чрезъ мели, и что по этому проходу лодки могли подъзжать къ самымъ фруктовымъ садамъ туземцевъ: вотъ почему первыя два каноэ такъ усердно манили насъ къ этому мсту. Здсь увидли мы настоящую небольшую колонію, состоящую изъ хижинъ, скрывавшихся подъ тнистыми деревьями, здсь постигъ я впервые роскошную растительность странъ Южнаго Океана во всемъ ея великолпіи и красот, и готовъ былъ нсколько часовъ сряду восхищаться этою прелестною, очаровательною картиною, по мой проводникъ не раздлялъ повидимому мыслей моихъ: не имя ни башмаковъ, ни штановъ, онъ промаршировалъ чрезъ лагуну, или каналъ, ни минуты не останавливаясь передъ домами, и объяснилъ мн, что блый живетъ еще дале, въ глубин страны.

Замчательно, какъ скоро могутъ понимать другъ друга люди, если только захотятъ, такъ, зная только нсколько словъ на его язык, которымъ научился на корабл отъ одного китолова, я могъ понимать почти все, что онъ говорилъ, и даже въ такой степени, что онъ пришелъ въ удивленіе и началъ задавать мн вопросы. Конечно, то былъ пробный камень, и я не могъ отвчать.

При продолжительномъ моемъ пребываніи какъ здсь, такъ впослдствіи преимущественно между австралійскими племенами, гд на каждыхъ двадцати миляхъ встрчаешь почти совершенно другой языкъ, я убдился въ своемъ мнніи (которое сначала можно принять за парадоксъ, несмотря на то, что оно заключаетъ въ себ глубокую истину, которую подтверждали мн многіе другіе путешественники), что племена, языкъ которыхъ мн былъ вовсе неизвстенъ, понимали лучше всего, когда я съ ними говорилъ понмецки. Многіе, можетъ-быть, посмются надъ этимъ и назовутъ вздоромъ, а все-таки это фактъ, и фактъ, который объясняется самымъ естественнымъ образомъ. Когда я употребляю только нсколько словъ языка, на которомъ хочу разговаривать и притомъ — готовъ биться объ закладъ о чемъ угодно — употребляю неврно, или по-крайней-мр не съ должнымъ удареніемъ, то не только собью съ толку того, которому я объясняю, но и самъ буду мене стараться о смысл того, что я хочу сказать, чмъ объ отдльныхъ словахъ, въ этомъ случа слова, какъ и движенія, должны принять характеръ совершенно-неестественный, натянутый и потому, натурально, непонятный. Если же я съ самаго начала стану объясняться съ нимъ на моемъ родномъ язык, на которомъ говорю во всякомъ случа бгло, то совершенно увренъ, что какъ лицо мое, такъ и тлодвиженія мои будутъ сообразоваться съ значеніемъ словъ, такъ-какъ слова роднаго языка слишкомъ-хорошо извстны, чтобъ еще обращать на нихъ вниманіе, и тотъ, съ которымъ я говорю, легко можетъ угадать, даже прочесть изъ моей мимики и движеній, если дло ему не слишкомъ-чуждо, то, на что я употребилъ бы только напрасный трудъ, растолковывая ему словами.

Теперь, казалось, миновалъ самый страшный жаръ на нашемъ пути, потому-что, пройдя незначительное пространство по опушк, мы достигли наконецъ до прохладной, освжающей тни густаго кокосоваго лса. Спотыкаясь о старые пустые кокосовые орхи и сброшенную шелуху и листья, въ нкоторыхъ мстахъ покрывавшія землю на одинъ футъ, мы пришли къ низкому, но очень-твердому земляному валу, который окружалъ тростниковую хижину и на который можно было взойдти по кокосовымъ пнямъ, поставленнымъ въ вид лстницы.

Здсь-то жилъ блый, по свидтельству моего проводника. При вид меня, нсколько собакъ подняли лай. Немного спустя, я уже расположился въ хижин, какъ дома, окруженный толпою взрослыхъ и невзрослыхъ индійцевъ, сидлъ я на морскомъ тюк и мокалъ плодъ хлбнаго дерева въ соленую воду и кокосовое молоко такъ усердно, какъ-будто съ самой юности ничего другаго не длалъ и выросъ на этой пищ вмсто киселя и другаго, слдующаго за нимъ, кушанья.

Блый обитатель хижины былъ шотландецъ (какъ то обнаруживали первыя три слова, сказанныя имъ), женившійся здсь на индіанк — достойный экземпляръ тхъ европейцевъ, которые разсяны по островамъ Тихаго Океана и наибольшее число которыхъ состоитъ, вроятно, изъ матросовъ, счастливо-ускользнувшихъ съ китоловныхъ кораблей. Эти люди, совершенно-довольные мстною, лнивою жизнью, поселяются здсь, женятся на туземк, часто дивно-прелестной двушк, и дотого привыкаютъ наконецъ къ тунеядству, или къ весьма-пустой работ, что становятся негодными къ другой жизни и оканчиваютъ свой вкъ въ позднихъ лтахъ съ совершенно-спокойнымъ духомъ и распухшими ногами (такъ-какъ элефантіазисъ не длаетъ никакого исключенія относительно европейцевъ).

Впрочемъ, онъ принялъ меня весьма-привтливо. Завтракъ, состоявшій изъ давно-желанныхъ плодовъ этой прекрасной страны, былъ для меня въ эту минуту несравненно-пріятне самаго вкуснаго и богатаго обда съ дорогими винами и десертомъ. Плодъ хлбнаго дерева имлъ вкусъ сладкой муки, кокосовый орхъ, замнявшій кофе, только-что сорванъ съ пальмы, а подл лежавшіе бананы и апельсины сочны и также необыкновенно-сладки: могло ли существовать что-нибудь вкусне этого для желудка, пользовавшагося въ продолженіе цлыхъ шести недль морскою пищею? Да, надобно сказать, я отдалъ полную справедливость такому завтраку, три или четыре раза шотландецъ долженъ былъ, сдлать приступъ, въ полномъ смысл слова, чтобъ получить отъ меня свднія, кто я таковъ, какъ мое имя, откуда я, куда намреваюсь отправиться, чмъ занимаюсь и съ какого корабля бжалъ.

Прежде всего я постарался успокоить его касательно послдней статьи и въ легкомъ очерк представилъ ему часть своей біографіи, сколько именно я находилъ это нужнымъ. Но прибывшій корабль повидимому интересовалъ его гораздо-боле, на что я не имлъ никакой претензіи, когда же онъ узналъ, что къ берегу прибыла лодка, желавшая запастись плодами и, если возможно, дровами, которыя были страшно-дороги на Сандвичевыхъ Островахъ, онъ живо одлся и вызвался ‘представить меня королю’, отъ котораго я долженъ былъ получить позволеніе, если хотлъ остаться нсколько времени на остров. Самъ же онъ имлъ намреніе постить за-одно людей съ корабля, чтобъ помочь имъ въ пріобртеніи желаемыхъ вещей.

Хижина шотландца ничмъ не отличалась отъ другихъ хижинъ, которыя я видлъ на острову у перваго канала, только нкоторыя мелочи обнаруживали жилище европейца. Такъ въ одномъ углу поставлена была большая кровать и надъ нею сть отъ москитосовъ, въ другомъ помщался висячій шкапъ съ тремя или четырьмя полками и пыльными книгами на нихъ, которыя, какъ я скоро удостоврился, состояли большею-частью изъ Библій, молитвенниковъ и трактатовъ, пыль съ нихъ повидимому не стирали съ незапамятныхъ временъ. Макъ Изингъ не любилъ читать, по-крайней-мр такую литературу. Нсколько корабельныхъ ящиковъ, какіе обыкновенно бываютъ у матросовъ на корабляхъ, стояли по разнымъ сторонамъ, старая матросская куртка, ‘для дождливой погоды юго-западной’, непромокаемая матросская шляпа и многія другія одежды висли по стнамъ — все это придавало жилью видъ вовсе-неиндійскій.

Жена его — молодая, хорошенькая индіянка, съ живыми огненными глазками и полнымъ прекраснымъ тломъ, но съ изуродованной ногой. Впослдствіи мужъ сообщилъ мн причину, почему онъ взялъ жену съ такой ногой.

Но прежде всего мы хотли сдлать визитъ королю: мн самому было очень-пріятно устроиться какъ-можно-скоре и найдти мсто, куда бы я могъ перенести съ берега свои вещи.

Резиденція находилась именно тамъ, гд я видлъ низкія миловидныя хижины подъ тнистыми деревьями ‘вы’, какъ ихъ называютъ индійцы, вице-король Маяо (король живетъ на Гуагейн, къ которому острову принадлежитъ и Маяо) былъ у себя и тотчасъ же далъ намъ аудіенцію.

Король лежалъ на соф, сдланной изъ бамбуковаго тростника, голова его покоилась на колняхъ невстки, которая въ это время повидимому занималась изученіемъ галлевой системы, введенной здсь, вроятно, весьма-недавно, она тщательно разсматривала лежащую передъ ней голову и въ различныхъ мстахъ раздляла волосы, чтобъ лучше видть возвышенности и углубленія. При нашемъ вход она оставила, однакожь, свое занятіе. Король поднялся, встртилъ насъ и радушно пожалъ намъ руки.

Шотландецъ представилъ меня и я обрлъ милость предъ его очами. Отъ меня не требовалось даже извстной суммы, которая, какъ сказалъ мн мой спутникъ, вносится на большей части этихъ острововъ для представленія королю въ нкоторомъ род обезпеченія въ томъ, что чужестранецъ самъ иметъ деньги и не будетъ жителямъ въ тягость, меня ласково приняли, какъ постителя. Шотландецъ сообщилъ мн при этомъ, что онъ долженъ быль поручиться только за мое хорошее поведеніе.

По увренію моего благо хозяина, законы этого уединеннаго острова были превосходны. Привозъ спиртуозныхъ напитковъ запрещенъ безусловно, вечеромъ никому не дозволялось шататься, воровство случалось весьма-рдко, вообще, нравственное состояніе племени отлично.

— Кстати, перебилъ онъ тутъ себя: — пть ли на вашемъ корабл спиртуозныхъ напитковъ?

— Кажется, есть джинъ въ ящикахъ.

— А! въ такомъ случа можно будетъ перевезти одинъ ящикъ на островъ.

— Какъ же, если это запрещено?

— Мы ввеземъ его между вашими вещами.

— А если это пронюхаютъ, что весьма вроятно, въ такомъ случа я заслужу о себ дурное мнніе индійцевъ, весьма-разсудительныхъ въ этомъ отношеніи.

— Не бойтесь, я поручился за васъ и устрою это какъ-нельзя-лучше.

Мн было несовсмъ-то ловко противорчить ему, впрочемъ, если онъ хотлъ привезти водку на островъ, это было его дло, я же ршился не принимать въ томъ ни малйшаго участія ни словомъ, ни дломъ, а еще мене пить водку, ввезенную такимъ образомъ.

Между-тмъ подошли къ намъ люди съ лодки, оставившіе при ней только часоваго. Старый китоловъ купилъ или, скоре, заказалъ плоды и предложилъ дикимъ перенести ихъ на лодку, гд онъ хотлъ заплатить имъ табакомъ, ножами или другими мелочами, сообразно съ ихъ нуждою и желаніемъ.

Король самъ изъявилъ желаніе посмотрть корабль и общалъ также спуститься къ тому мсту, гд мы высадились.

Большой процесіей отправились мы къ мсту нашей высадки. Здсь составили въ высшей степени интересную группу старый морякъ и окружавшіе его индійцы, которые нанесли сюда всевозможныхъ фруктовъ и раковинъ во множеств и съ жадностью желали получить за то какъ-можно-больше, между-тмъ, какъ шкиперъ хотлъ раздлаться съ ними дешевымъ образомъ.

Старый китоловъ сидлъ подъ тнью густаго пандануса, подл него лежали нсколько пачекъ съ нмецкимъ жевательнымъ табакомъ, ножи, выбойка, нсколько рыболовныхъ крючковъ и пр., къ нему поодиночк подходили туземцы съ небольшими корзинками, которыя они весьма-скоро сплетаютъ изъ одной втви съ листьями кокосовой пальмы, и предлагали ему содержащіеся въ нихъ предметы: то были по-большой-части плоды хлбнаго дерева, бананы, апельсины и рыбы, они также принесли премиленькія раковины. Когда король прибылъ наконецъ къ берегу, торгъ былъ уже почти заключенъ и вещи снесены въ лодку.

Невдалек отъ лодки стоялъ маленькій домикъ, выстроенный весьма просто изъ косяковъ и поперечныхъ брусьевъ съ крышею, въ которомъ на-время поселились нсколько семействъ съ сосдняго острова, сюда-то перенесъ я покамстъ свои вещи: чемоданъ, копку, цитру, оружіе и рдкости съ помощью матросовъ и нкоторыхъ островитянъ, охотно мн прислуживавшихъ. Въ это время шотландецъ отвелъ меня въ сторону и объявилъ, что хочетъ воспользоваться случаемъ побывать на корабл и учинить незначительную только выпивку, и сегодня же вечеромъ непремнно возвратится домой. При этомъ онъ изъявилъ удивленіе объ особенности своей натуры, вслдствіе которой онъ никакъ не можетъ узнать времени, когда напитокъ становится для него боле всего пріятнымъ, именно времени, когда онъ долженъ перестать, отчего съ нимъ иногда случается головокруженіе, но пьянъ онъ не бываетъ никогда.

Меня они также хотли взять съ собою, но я былъ радъ, что вышелъ наконецъ на твердую землю и могъ самъ узнать теперь жизнь индійцевъ, и отказался отъ приглашенія.

Вслдъ затмъ началось отправленіе. Король и шотландецъ сли подл стараго моряка, гребцы оттолкнули тяжело-нагруженную лодку отъ берега и, сильно ударивъ веслами по гладкой, какъ зеркало поверхности моря, поплыли къ кораблю, находившемуся отъ острова около 4-хъ англ. миль, позади хало маленькое каноэ, также наполненное плодами, которыя туземцы надялись сбыть на корабл, это же каноэ должно было отвезти обратно главу ихъ государства и благо человка.

Я воспользовался теперь свободнымъ временемъ, чтобъ увидть какъ-можно-боле новыхъ предметовъ, которые окружили меня такъ внезапно, и въ этотъ день имлъ удобнйшій случай не только встртить всхъ почти жителей острова вмст, но и узнать ихъ родъ жизни и поведеніе.

Уже во время нашей аудіенціи доложили королю, что вдали виднется парусь и что это, вроятно, давно-ожидаемая лодка, въ которой дутъ ихъ родственники и друзья съ сосдняго острова, на мст высадки собралась толпа островитянъ, часть которыхъ, можетъ-быть пришла и для-того, чтобъ посмотрть на благо чужестранца, который хотлъ остаться у нихъ. Маленькое судно все боле-и-боле приближалось при легкомъ втерк, и ясные знаки, длаемые съ него, не оставляли ихъ доле въ сомнніи, что это-то и есть ожидаемая лодка. Тутъ начался восторгъ и удивительно, какъ неожиданно живы сдлались дикари, обыкновенно весьма-равнодушные, какъ они кивали головой и прыгали и вполн предавались радости о прибытіи своихъ друзей. Едва лишь вбжала лодка (родъ малаго кутера съ мачтою, тоннъ въ 16—18) въ самую бухту, едва лишь носъ ея дотронулся до земли, какъ почти вс пассажиры выпрыгнули изъ нея, привтствіе друзей, съ которыми они давно разлучились, было оригинально, но во всякомъ случа происходило отъ чистаго сердца и имло въ себ что-то необыкновенно-трогательное.

Привтствіе жителей всхъ этихъ острововъ, какъ Сандвичевыхъ, такъ и Товарищества и сосднихъ острововъ, конечно, въ описаніи вовсе-неромантично, потому-что состоитъ ни боле, ни мене, какъ въ треніи носовъ, которое производится съ большимъ или меньшимъ рвеніемъ, смотря по тому, въ какой степени должно выразиться тмъ ихъ расположеніе. Это треніе носовъ было въ начал общимъ и при этомъ люди смотрли другъ другу въ лицо такъ важно, такъ трогательно, что я готовъ быль громко разсмяться. Но тутъ пришла мн на умъ собственная разлука съ моими: если это привтствіе и было странно, оно все-таки проистекало изъ истиннаго чувства любви и привязанности, а гд это чувство проявляется неподдльно, оно всегда будетъ говорить прямо сердцу, какъ бы странно ни было его выраженіе.

Когда прошелъ первый восторгъ, семейства образовали отдльныя группы: возвратившійся мужъ стоялъ неподвижно, держа въ своихъ объятіяхъ жену, которая прижималась къ нему близко, близко, и давала полную свободу своимъ слезамъ: то были слезы радости. Почти вс мужья старались казаться твердыми и нетронутыми, но мускулы на лиц обнаруживали все, что въ нихъ происходило.

Одной группы я не забуду никогда. Она состояла изъ молодаго статнаго мужчины, его жены и ребенка. Жена крпко прижалась къ мужу, спрятавъ голову подъ его платокъ на плеч, и только тихое всхлипыванье и дрожаніе всего тла обнаруживали ея внутреннее волненіе. Мужъ крпко обнялъ ее лвою рукою, въ правой же держалъ ея руку. Характеристически сидлъ у ногъ ихъ ребенокъ, маленькій мальчикъ лтъ трехъ. Онъ перепробовалъ вс способы, стараясь взобраться на отца, но до сего времени не могъ исполнить это, терпливо ожидая лучшей и удобнйшей минуты, сидлъ онъ теперь на земл, обвивъ своею крошечною ножкою ногу отца, чтобъ послдній ни въ какомъ случа не могъ ускользнуть отъ него, прислонился своею маленькою головкою къ ног отца и спокойно лъ апельсинъ.

Здсь представился мн также случай ближе разсмотрть одежду туземцевъ, которая, конечно, нсколько отличалась отъ одежды жителей Сандвичевыхъ Острововъ. Въ Гонолулу, напримръ, вс почти женщины и двушки носятъ длинное широкое платье изъ выбойки, которое падаетъ у нихъ (безъ таліи) съ плечъ до ногъ, здсь же это платье я замтилъ у немногихъ, но за-то вс он носили платокъ черезъ бедра, большею-частью изъ выбойки, у нкоторыхъ — изъ тапа, который былъ просто перекинутъ и держался посредствомъ одного конца, засунутаго за другой. Кром — того, он носятъ другой платокъ, завязанный двумя верхними концами на правомъ плеч или спереди, на груди, но онъ ничуть не прикрываетъ всей передней части ихъ тла.

Обуви не было ни у мужчинъ, ни у женщинъ, а дти пяти или шести лтъ ходили голыя по шею.

По племени, эти островитяне существенно отличаются отъ американскихъ индійцевъ, также отъ малайцевъ, живущихъ къ западу, и даже отъ дикихъ Австраліи, боле всего подходятъ они къ малайцамъ, которые, однакожь, принадлежатъ къ совершенно-другому племени, но мн кажется, что ихъ лучше причислить къ племени кавказскому. Въ различныхъ формахъ лица ихъ, весьма-схожихъ съ нашими, преобладаютъ признаки кавказскаго племени: по темнымъ, мягкимъ, какъ шелкъ, часто-выощимся волосамъ, открытому лбу, чистымъ глазамъ, благородному носу и тонкимъ губамъ они могутъ служить лучшими образцами послдняго племени. Только кожа ихъ темне нашей, у большей части совершенно-коричневая, но, по моему мннію, при темныхъ глазахъ и волосахъ это составляетъ скоре преимущество, чмъ недостатокъ.

Легкая одежда, для которой эти островитяне весьма-рдко выбираютъ рзкіе и яркіе цвта, живописно падаетъ черезъ плечо, а гибкость и граціозность движеній придаютъ имъ естественную прелесть.

Притомъ женщины и мужчины рдко украшаютъ себя отвратительными бусами, по большею-частью замняютъ ихъ благоуханными цвтами и травами своихъ острововъ, и еще рже увидите вы двушку безъ внка на голов, всегда надтаго съ величайшимъ вкусомъ. За ушами они носятъ охотне всего большія красныя и блыя астры въ род лиліи (красная hibicus rosa sinensis, которая въ такомъ изобиліи разведена на Яв, блая съ твердыми листьями, какъ лилія, запахомъ весьма-схожая съ нашимъ нарцисомъ), а длинные черные волосы намазываютъ благовоннымъ кокосовымъ масломъ. Но большую очаровательность придаетъ имъ ихъ необыкновенная опрятность — и сколько хорошаго въ этомъ отношеніи могли бы перенять отъ нихъ жительницы пампасовъ! Конечно, и здсь бываютъ исключенія, но, дйствительно, исключенія въ точнйшемъ смысл этого слова.

Впрочемъ, въ формахъ индіанокъ я нашелъ особенность, замчательную въ анатомическомъ отношеніи: шириною плечъ и бедръ он совершенно-схожи съ мужчинами, и какъ одежда обоихъ половъ была почти одинакова, по-крайней-мр, на Маяо, то я никогда не былъ въ-состояніи въ-точности отличить женщинъ отъ мужчинъ на нкоторомъ разстояніи. Они безъ различія имли широкія плеча и узкія бедра.

Когда первыя привтствія окончились, предметомъ ихъ бесды, ихъ удивленія въ этотъ день сдлался я съ моимъ имуществомъ, новоприбывшіе, освдомившись прежде всего, насколько имъ было нужно, о корабл и обо мн, обратились къ подробностямъ. Они были дйствительно какъ дти, которыя въ первый разъ въ жизни пришли въ нюрнбергскую игрушечную лавку и не знаютъ съ чего начать, что осматривать.

Прежде всего обратила на себя ихъ вниманіе шкура калифорнійской пантеры съ острыми когтями и длиннымъ хвостомъ, пристегнутая къ моему чемодану. О такомъ звр онн, казалось, не имли ни малйшаго понятія и съ особеннымъ вниманіемъ ощупывали лапы. Но каковъ былъ ихъ восторгъ, когда мн, наконецъ, натурально съ невыразимымъ трудомъ, удалось поставить на колни одного изъ молодыхъ парней и надть на него шкуру, причемъ они не только могли ясне разсмотрть объемъ звря, но и имли отличнйшую забаву. Парень, надвшій шкуру, также хотлъ посмотрть на это животное, и другому слдовало занять его мсто, потомъ онъ опять желалъ влзть въ шкуру, вроятно, думая, что боле другаго походилъ на звря, затмъ еще кто-то старался участвовать въ этой шутк и наконецъ дло едва не дошло до драки за честь пощеголять въ шкур!

Посл возни, продолжавшейся съ полчаса, шкура пантеры была въ ту же минуту отброшена въ сторону, когда я вытащилъ пару бутылокъ со змями и ящерицами, жуками, пауками и пр., которыя привели въ необыкновенное изумленіе жителей Сандвичевыхъ Острововъ, еще большее и сильнйшее дйствіе имли эти гады здсь. Даже мужчины сначала со страхомъ смотрли на стекло, осторожно трогали рукою и отдергивали ее въ ту же секунду, какъ только я подносилъ бутылку поближе къ нимъ. При этомъ они принужденно улыбались и стыдились, повидимому, своей робости, нсколько разъ обращались они ко мн съ вопросомъ, дйствительно ли то были mati или мертвыя животныя. Что же касается до женщинъ и двушекъ, то только посл неоднократнаго увренія въ совершенной безопасности (съ моей стороны весьма-выразительными жестами, со стороны же туземцевъ смхомъ и словами) удалось намъ уговорить ихъ подойдти на ‘разстояніе прыжка’ къ паукамъ, посаженнымъ въ алькоголь, и въ-особенности къ змямъ, но малйшее движеніе стекла заставляло ихъ въ дикомъ испуг скрываться въ кустахъ.

И это не было удивительно, потому-что они никогда еще не видывали змй и вообще такихъ гадовъ, на острову существовали дв породы короткихъ, маленькихъ и очень-красивыхъ ящерицъ, одна совершенно-неопасная, другая довольно-ядовитая. Если уже эта вторая ящерица была, по ихъ мннію, такъ опасна, то, по всей вроятности, эти зми долженствовали быть еще ужасне.

Потомъ очередь дошла до моей цитры. Само-собою разумется, я долженъ былъ играть на ней и скоро около меня образовался тсный кругъ. Правда, настройка инструмента доставила имъ наибольшее удовольствіе: все время они прислушивались къ ней съ самымъ напряженнымъ ожиданіемъ, и когда я настроилъ цитру, они неотступно начали просить меня съиграть имъ еще что-нибудь. Одинъ островитянинъ, немного-говорившій поанглійски, служилъ переводчикомъ. Странный, рзко-отрывистый крикъ, на который отвчали нсколько дале съ берега, привлекъ къ намъ еще трехъ или четырехъ женщинъ и мужчинъ.

Но музыка едва-ли соотвтствовала ихъ ожиданію, тихіе, мягкіе звуки, повидимому, не приходились по вкусу дикимъ, которые любятъ громкіе и шумящіе аккорды, но новизна и странность инструмента интересовали ихъ чрезвычайно.

При этомъ я весьма обрадовался одному случаю, замченному мною здсь, случаю, который могъ служить врнйшимъ доказательствомъ того, что жители этихъ острововъ были способны къ высшему образованію. Пока я игралъ нмецкія и шотландскія мелодіи, эти необразованные, грубые островитяне Тихаго Океана вели себя точно такъ, какъ это бываетъ при подобныхъ обстоятельствахъ въ кругу haute vole въ Германіи, Англіи, Франціи, или въ какой-побудь другой совершенно-образованной земл. Сначала вс они неистово требовали, чтобъ я имъ съигралъ что-нибудь, и какъ-только я начиналъ, заводили между собою весьма-живую и громкую бесду, когда я переставалъ играть, они различнйшимъ образомъ выражали свое одобреніе, хотя я твердо былъ увренъ, что половина жителей не слышала и начала.

Посл музыки, или даже собственно въ то же время, очередь дошла до крышки моей охотничьей сумы, которая уже гаухамъ казалась чмъ-то особеннымъ. Она была покрыта кожею съ ногъ косули, у которыхъ, для украшенія, были оставлены копытца, какъ это обыкновенно бываетъ на сумахъ, и островитяне, казалось, самымъ отчаяннымъ образомъ ломали себ голову, откуда взялась эта чудная кожа, и, несмотря на вс мои пластическія описанія, не могли объяснить себ, изъ какого первоначальнаго вещества приготовлена была эта удивительная иностранная вещь.

Они также были приведены въ изумленіе, но все не столько, какъ прежде, при вид карманнаго телескопа, который я повсилъ на себя. Раздвинувъ его, я пригласилъ перваго изъ нихъ посмотрть туда, но дикарь отскочилъ на нсколько шаговъ, вытянулъ руку впередъ, засмялся и скорчилъ рожу, какъ-будто хотлъ сказать: ‘нтъ, другъ любезный, мы не такъ-то глупы’. Вначал вс мои представленія были тщетны, только съ безконечнымъ трудомъ пріобрлъ я наконецъ довріе храбрйшаго изъ нихъ въ такой степени, что онъ нсколько прислъ и, готовясь отпрыгнуть въ ту же минуту, смотрлъ въ стекло на разстояніи отъ четырехъ или пяти дюймовъ, непремнно ожидая, что вотъ выскочить оттуда что-нибудь ужасное. Мужчинъ удалось мн наконецъ уговорить, и они чрезвычайно восхищались стекломъ, но женщины не хотли подойдти ни подъ какимъ видомъ. Он снова приблизились только тогда, какъ я сложилъ телескопъ и повсилъ на себя.

Калифорнійскіе лукъ и стрлы, воткнутыя въ содранную лисью шкуру, замнявшую колчанъ, обворожили ихъ, потомъ мой поясъ съ ножомъ привелъ ихъ въ восторгъ, и, право, немного недоставало, чтобъ они выворотили и меня, ожидая найдти еще боле рдкостей.

Табакъ и бусы, которые я раздарилъ имъ, что привело ихъ въ большее восхищеніе, вскор увеличили ихъ дружбу ко мн, а нкоторыя почтенныя старухи, всомъ отъ двухсотъ до трехсотъ фунтовъ, дружески принялись за меня, начали открывать мн тайны своего языка, даже хотли заставить меня танцевать, чего имъ, однакожь, не удалось. При этомъ я получилъ кокосовое молоко и жареный хлбный плодъ, даже былъ приглашенъ къ сырой рыб и соленой вод и былъ совершенно доволенъ своей судьбой.

Такъ незамтно для меня пролетли часы въ этомъ новомъ и чудномъ мір, и солнце опускалось все ниже-и-ниже, но никакое каноэ, никакая лодка не отъзжали отъ корабля, стоявшаго далеко. Шотландецъ еще прежде сообщилъ туземцамъ, что мой багажъ надобно перенести въ его домъ, такъ-какъ многіе изъ нихъ жили поблизости отъ него и теперь возвращались туда, то безъ дальнйшихъ замчаній взяли мою различную поклажу и по-двое понесли ее на палкахъ. Такъ отправились мы въ путь. Мелочи же я не могъ помстить въ свой чемоданъ, потому-что къ нимъ рвались теперь и дти, и взрослые: одинъ хотлъ нести цитру, другой — лукъ, третій — колчанъ со стрлами и пр., даже къ змямъ и ящерицамъ они привыкли дотого, что маленькая двочка, схвативъ бутылку, въ полномъ смысл слова помчалась съ нею, боясь, чтобъ у нея не отняли ноши.

Скоро шли мы вдоль берега небольшаго озера, на бломъ коралловомъ песк котораго безчисленное множество земляныхъ небольшихъ раковъ наслаждались вечернею прогулкою и при нашемъ приближеніи, грозно поднявъ клещи, медленно двигались бокомъ въ мелководье. Только-что передъ совершенными сумерками добрались мы до густаго кокосоваго лсочка, окружившаго насъ теперь своею мрачною тнью. Въ дом уже виднлся огонь: онъ горлъ въ половинк кокосоваго орха съ зерномъ, въ средин котораго вставлена была свтильня въ кокосовое масло, распространявшая довольно-яркій свтъ. Обитатели расположились на рогожахъ около небольшаго огня, разведеннаго только для того, чтобъ дымомъ прогнать рои москитосовъ, которые окружили насъ теперь со всхъ сторонъ и своимъ громкимъ жужжаньемъ перенесли меня въ сладкое воспоминаніе о берегахъ Миссиссппи.

Одинъ изъ молодыхъ людей поймалъ на дорог, въ каналообразной лагун, мимо которой мы проходили, около дома короля, большаго рака, родъ морскаго паука до пяти дюймовъ въ діаметр, онъ положилъ бдное животное, еще живое, на уголья, на которыхъ оно страдало и мучилось, по-крайней-мр, цлыя десять минутъ, пока наконецъ изжарилось. Никто изъ дикарей, кажется, и не думалъ о томъ, что оно страдало, въ противномъ случа, я твердо убжденъ, что эти добрые люди не жарили бы живыхъ пауковъ.

Здсь мои вещи, разумется, снова подверглись осмотру, но такъ-какъ мы вс, повидимому, очень устали, то хозяйка дома приготовилась идти спать. Съ удивленіемъ смотрли туземцы, какъ я растянулъ свою койку между двухъ косяковъ дома, бросилъ туда мои покрывала, легъ самъ между ними и, несмотря на москитосовъ, надялся сладко уснуть. Но въ этомъ-то я и ошибся, потому-что вс обитатели хижины, собравшіеся около меня, были уже удивлены, когда я развернулъ койку и растянулъ ее между двухъ косяковъ, ихъ изумленіе достигло высшей степени, когда я самъ вскочилъ туда, и первымъ дломъ, которое мн посл того слдовало исполнить, было — опять выскочить оттуда, потому-что въ нее хотло влзть и все семейство, а за нимъ сосди и родственники сосдей. Тамъ они качались, смялись и рзвились, не зная, что предпринять отъ полнаго удовольствія.

Цлые полчаса бсились они такимъ образомъ: кто прыгалъ въ койк, кто надвалъ мою калифорнійскую серапу, наконецъ они угомонились, пользуясь спокойною минутою, я опять вскочилъ туда, и, измученный волненіями дня, непривычнымъ движеніемъ и температурою, скоро погрузился въ крпкій, благотворный сонъ, не обращая никакого вниманія на летавшихъ около меня москитосовъ.

Но это не должно было обойдтись мн такъ дешево. Около 10-ти или 11-ти часовъ, когда первая моя усталость уже прошла, новыя арміи выступили въ поле и нападеніе на меня произведено было такимъ множествомъ этихъ крылатыхъ надодалъ и въ столь различныхъ частяхъ моего тла, что я наконецъ принужденъ былъ проснуться, и тогда уже нечего было и надяться снова заснуть. Такъ промучился я всю ночь, и только подъ утро впалъ опять въ безпокойную полудремоту, которою также наслаждался недолго.

Я видлъ во сн Богъ знаетъ что. Человкъ, котораго мучатъ маленькія ‘тонкомордыя’ наскомыя, не можетъ имть здоровый, разумный сонъ, они дотого раздражаютъ фантазію, что она, подобно дикому коню, перескакиваетъ пруды и овраги, бросается отъ предмета къ предмету. Вдругъ кто-то началъ грясти меня за плечо. Твердо-убжденный, что это не могъ быть москитосъ, я открылъ глаза. Утренній свтъ проникалъ чрезъ тростниковыя стны хижины и передъ моею койкою стоялъ, никто иной, какъ мой честный шотландецъ. Онъ былъ грузенъ, но, конечно, еще со вчерашняго: не могъ же онъ такъ отлично нализаться утромъ, которое только-что наступало.

Тутъ нечего было и думать о сн, весь домъ поднялся на ноги, и я въ короткихъ словахъ узналъ теперь результатъ его вчерашняго путешествія къ китоловному судну, предпринятаго имъ для открытій.

Онъ привезъ оттуда ящикъ джину, какъ мн принадлежащій, и сберегъ его, конечно, для меня, такъ заботливо, что съ десяти часовъ вчерашняго вечера, когда онъ, по своему счисленію, опять ступилъ на твердую землю, изъ двнадцати бутылокъ въ ящик усплъ выпить, конечно, съ нкоторыми пріятелями, девять съ половиною, или только восемь съ половиною, какъ онъ меня всячески уврялъ, потому-что онъ клялся, что въ ящик было только одиннадцать бутылокъ. Въ запас слдовательно оставались еще дв съ половиною бутылки, и онъ былъ весьма расположенъ послать и эти въ слдъ за первыми, но природа его упорно сопротивлялась снова принять въ себя провіантъ, и потому онъ только упрашивалъ меня разбудить его черезъ часъ, онъ подрядился выставить шесть саженъ дровъ на корабль, стоявшій въ мор. Затмъ, растянувшись на ящик, онъ тотчасъ же сладко заснулъ.

Часа два спустя, я думалъ, что пришла уже пора и что онъ проспалъ по-крайней-мр часть своего хмля. Я попытался расшевелить его, но напрасно. Нсколько времени потормошила его жена, потомъ зять, потомъ опять я. Сохрани Боже! онъ и не пошевельнулся, и наконецъ я предоставилъ ему выспаться.

Посл столь долгаго пребыванія между испанцами и индійцами, я наконецъ усвоилъ себ часть ихъ достохвальнаго терпнія. Paciencia, говоритъ южный американецъ и калифорніецъ, индіецъ же не говорить ничего, вс они предоставляютъ весь свтъ на произволъ судьбы, и хотя съ каждымъ днемъ становятся старе, но не лишаются своего терпнія. Это спокойствіе, не разъ доводившее меня почти до отчаянія, современемъ стало мн казаться необходимымъ качествомъ, часто даже значительнымъ преимуществомъ. Такъ и теперь, взявъ за образецъ другихъ, я пересталъ будить стараго шотландца, несмотря на его условленный подрядъ, даже, къ стыду своему долженъ сознаться, меня обуяло чувство злой радости при мысли, какъ впослдствіи будетъ досадовать на этотъ случай самъ пьяница. Я и не зналъ, что онъ тутъ ничмъ не рисковалъ и влилъ въ себя водку въ вид задатка.

Но, вроятно, мой шотландецъ поручилъ и своему семейству будить его, потому-что жена и зять еще нсколько разъ пытались вывихнуть ему плечо. Наконецъ они оставили это намреніе, и жена совершенно-спокойно сидла теперь у огня и закуривала сигару, тщательно свернутую еще заране. Вдругъ шотландецъ проснулся самъ, вскочилъ и, подойдя къ своей жен, удивленной его пробужденіемъ, ударилъ ее разъ пять по ушамъ.

Я сидлъ тогда вн хижины и, конечно, не вмшивался въ эту семейную сцену, родственники жены смотрли на нее такъ же спокойно, и это было нкоторымъ образомъ небольшое невинное утреннее движеніе, которое позволилъ себ мужъ, чтобъ совершенно отрезвиться. Вслдъ за тмъ онъ вышелъ ко мн. Мы позавтракали вмст, и онъ уврялъ меня, что чувствуетъ себя какъ-нельзя-лучше. Онъ говорилъ, что такъ бываетъ съ нимъ всегда посл ‘разгульной ночи’, спиртъ никогда не производитъ на него непріятнаго дйствія, и когда онъ утромъ проснется, то нтъ человка добре его. Я взглянулъ на моего собесдника, думая, что онъ шутитъ, но онъ, казалось, говорилъ серьзно и въ доказательство вытащилъ одну изъ уцлвшихъ бутылокъ и налилъ окружающимъ, тогда я согласился съ нимъ, отказался, впрочемъ, отъ водки, и теперь еще разъ напомнилъ ему общаніе доставить на корабль дрова.

‘Да, да’, сказалъ онъ, ‘вы правы, мы отправимся потомъ’. Но онъ все еще медлилъ и около двнадцати часовъ съ берега пришелъ посланный, объявившій намъ, что къ острову прізжали корабельныя лодки и стояли у берега нсколько часовъ, дожидаясь шотландца, но потомъ ухали опять, что корабль теперь поднималъ уже паруса и удалялся отъ берега.

Мой шотландецъ опять принялся за остатокъ джина, но только-что онъ усплъ наполнить половину шелухи кокосоваго орха и принялъ намреніе подчивать окружающихъ, какъ вдругъ вбжалъ маленькій мальчишка, поставленный, вроятно, сторожемъ у хижины, и объявилъ, какъ я уже узналъ потомъ, что идетъ констэбль. Шотландецъ нкоторымъ образомъ инстинктивно опустилъ бутылку, бывшую у него въ рукахъ, въ мою койку, подл которой онъ случайно стоялъ, и нкоторое время въ нершимости держалъ въ рук наполненную шелуху, которая вмщала въ себ по-крайней-мр четверть бутылки крпкаго напитка. Когда же ‘констэбль’ (а на Маяо дошли уже до констэбля) вошелъ въ избу, то шотландецъ, не смя никуда поставить шелуху, частью изъ боязни пролить водку, частью сознавая опасность, что тотъ можетъ почуять ея запахъ, съ необыкновеннымъ присутствіемъ духа поднесъ шелуху къ губамъ, опорожнилъ ее залпомъ, не пошевельнувъ ни однимъ мускуломъ — въ эту минуту онъ стоялъ какъ мученикъ — и небрежно бросилъ шелуху въ уголъ.

Вошедшій индіецъ былъ дйствительно нчто въ род полицейскаго, что переводилось у моего шотландца констэблемъ, ему подъ присягою было поручено отъ короля наблюдать за общественнымъ порядкомъ на остров и за строжайшимъ исполненіемъ данныхъ законовъ. Хотя онъ и былъ двоюродный братъ жены шотландца — весь почти островъ находился въ дальнемъ родств между собою — но, казалось, заслужилъ такую славу неподкупнаго чиновника, что никто не осмлился бы предложить ему бутылку. Хотя шотландецъ (кажется, имя его было Мак-Изингъ) и совершенно-уничтожилъ поводъ, по которому чиновнику пришлось бы колебаться между чувствомъ долга и родственной любви, но его едва не уличили въ преступленіи потому-что моя койка естественно бросилась въ глаза констэблю который, желая осмотрть ее, подошелъ къ ней.

Трогательно было вниманіе, которое оказывалъ ему Мак-Изингъ стараясь дать по-возможности самое ясное понятіе о койк. Еслибъ индіецъ поднялъ только покрывало, то нашелъ бы бутылку, потому-то она была отправлена сперва подъ мою головную подушку, а потомъ, когда констэбль разсматривалъ противъ свта мою серапу, Мак-Изингъ съ удивительною скоростью спряталъ ее подъ кусокъ тапа, неподалеку оттуда лежавшій, такимъ образомъ, по-крайней-мр на этотъ разъ, онъ избгнулъ опасности быть прямо открытымъ.

Правда, индіецъ не видлъ бутылки, но еслибъ захотлъ, то могъ бы носомъ ощутить запахъ отъ Мак-Изинга на пятьдесятъ шаговъ.

Я взялъ свое ружье и отправился къ морскому берегу, наскучивъ сидть дома съ пьянымъ, но и тутъ я отъ него не избавился, потому-что онъ быстро ршился сопровождать меня, увряя въ то же время, что сегодня вечеромъ онъ долженъ явиться по требованію на судъ. Именно одинъ изъ констэблей встртилъ его какъ-то недавно посл сумерекъ далеко отъ дома, и поэтому въ тотъ день вечеромъ должна была собраться коммиссія. Это было и для меня весьма-интересно, такъ поплелись мы вмст внизъ къ дому короля, тмъ боле, что я хотлъ вручить ему небольшой подарокъ.

Подарокъ состоялъ изъ золотаго кольца, хотя не особенно-дорогаго, но весьма-красиваго на видъ. Мак-Изингъ, которому я сообщилъ о своемъ намреніи, уврялъ меня, что для короля это кольцо не будетъ имть никакой цны, что лучше его отдать ему, Мак-Изингу, который промняетъ это кольцо на другія вещи, боле пріятныя для короля. Хотя я былъ совершенно увренъ въ его безкорыстной цли, но не согласился съ нимъ. Взявъ кольцо опять къ себ, пошелъ я съ нимъ къ ‘столиц’, гд насъ приняли такъ же ласково, какъ и прежде. Я попросилъ шотландца сдлать за меня небольшое предисловіе и собственноручно надлъ кольцо королю на палецъ.

Онъ очень удивлялся и радовался моему подарку, но, вроятно, лучше меня зная своихъ сосдей и подданныхъ, уврялъ чрезъ нашего драгомана, что если я уже хотлъ подарить что-нибудь, то деньги были бы ему пріятне кольца. Между-тмъ, шотландецъ надлъ кольцо себ на палецъ.

Вотъ до какой степени дошло образованіе этихъ островитянъ, что и предметы для удовлетворенія своихъ новопробужденныхъ потребностей, они получаютъ съ Таити ужь за ‘звонкую монету’!

Тогда далъ я королю два доллара, взялъ кольцо отъ моего хозяина и вторично вручилъ его ему, къ моему удивленію, шотландецъ снялъ его теперь самъ съ пальца короля, надлъ опять себ и преспокойно уврялъ меня, что кольцо теперь принадлежитъ ему. Таковъ уже обычай на остров: если у кого-нибудь находится вещь, нравящаяся его другу, то послдній спокойно беретъ ее, и первый владлецъ никогда не противорчивъ этому. Но кольцо онъ собственно взялъ для выгодъ самого короля, желая нкоторымъ образомъ сберечь его, потому-что во всякомъ случа, моимъ подаркомъ воспользовался бы кто-нибудь другой. Я не совсмъ-то понималъ это, тмъ боле, что у него самого, по собственному увренію, было множество друзей на остров и кольцо нравилось имъ всмъ. Несмотря на то, однакожь, онъ оставилъ его у себя.

Что касается до этого обычая отбиранія, онъ весьма-основателенъ, какъ я, впослдствіи, въ этомъ не разъ убждался, и очень-врно обрисовываетъ добрый характеръ туземцевъ: совершенно-безкорыстно передавать своему другу то, что ему правится. Нашъ блый весьма свыкся по-крайней-мр съ половиною этого обычая туземцевъ.

Такъ-какъ допросъ шотландца назначенъ былъ не раньше вечера, то я впродолженіе дня постилъ своихъ пріятелей у морскаго берега и опять былъ ими принятъ самымъ дружескимъ образомъ. Для шутки застрлилъ я имъ нсколько прибрежныхъ птицъ на-лету. Дйствительно, удивленіе ихъ не имло границъ, когда я тремя выстрлами спустилъ на землю трехъ птицъ, впрочемъ, на разстояніи не боле трехъ-сотъ шаговъ: никогда въ жизни не видали они чего-нибудь подобнаго!

Впрочемъ, кром нсколькихъ дикихъ утокъ и нкотораго рода бекасиковъ, на остров не было другой дичи. Дикихъ утокъ развелъ мой шотландецъ — такъ по-крайней-мр онъ уврялъ меня. Ихъ было 250, по его словамъ. Трехъ я, правда, видлъ, но никогда не могъ узнать, откуда онъ ихъ взялъ. ‘Брутъ, однакожь, достопочтенный человкъ’. Онъ далъ мн позволеніе, стрлять, сколько захочется, но пара этихъ птицъ, которыхъ мн удалось увидть на всемъ остров, была дотого робка, что не подпускала къ себ охотника на триста шаговъ.

Къ-вечеру возвратился я къ дому короля и нашелъ здсь значительное число туземцевъ, собравшихся для назначеннаго допроса. Внутри изгороди образовалось мало-по-малу судилище, между-тмъ, какъ вн ея женщины и двушки сидли и болтали, а дти ловили другъ друга и боролись на остромъ коралловомъ песк.

Коммиссія, состоявшая изъ семи человкъ, подл которыхъ помщался король, прислонившійся спиною къ своему дому, частью сидла, частью также лежала на рогожахъ и до начала допроса усердно читала маленькую печатную книжку, заключавшую въ себ законы Гуагенне и Мало на ихъ язык. Но во всемъ собраніи не было ничего строгаго, ничего важнаго, дти еще не боялись ‘полиціи’ и ея принадлежностей, играли и бгали другъ за другомъ очень-недалеко отъ мста засданія. Они перескакивали черезъ рогожи, на которыхъ возсдали судьи, чрезъ кораллы и песокъ. Эта дикая, бшеная, веселая охота маленькой, беззаботной, счастливой толпы происходила также въ тни плодовыхъ рощъ, граничившихъ съ мстомъ собранія.

Сюда собрались также женщины, смялись и болтали другъ съ другомъ, по не составляли партій, какъ бы это наврно случилось въ другихъ земляхъ. Родственники констэбля и благо весело и доврчиво сидли вмст, предоставляя ршеніе самому суду, а не своимъ собственнымъ языкамъ.

Но тамошнее судебное производство существенно отличалось отъ подобнаго производства въ другихъ земляхъ. Именно: присяжные (jury) состояли здсь въ одно и то же время изъ свидтелей и адвокатовъ, говорившихъ за и противъ, и констэбль, обвинившій благо, долженъ былъ самъ излагать дло. Тогда всталъ одинъ изъ присяжныхъ и изложилъ случай очень-спокойно и, какъ мн казалось, просто, констэбль, статный молодой человкъ въ блой рубашк и пестромъ платк черезъ бедра, съ небольшимъ шелковымъ платкомъ около шеи и двумя большими блыми астрами въ ушахъ, защищалъ свой поступокъ. Очередь дошла до шотландца, которому слдовало извиниться или оправдаться. Онъ говорилъ довольно-бгло, въ совершенств владя языкомъ. Посл онъ сообщилъ мн, что его доказательства въ оправданіе своего поступка были таковы: законъ запрещаетъ выходить вечеромъ только тмъ лицамъ, которыя уже находились въ подозрніи за воровство, или противъ которыхъ существовалъ уже поводъ къ такому подозрнію.

За Мак-Изингомъ говорилъ опять констэбль и даже весьма-живо. Я вовсе не думалъ, чтобъ спокойные индійцы были способны къ такому одушевленію, но бдняга не могъ бороться съ могущественнымъ блымъ, у котораго было весьма-много друзей между судьями или присяжными. Трое изъ нихъ говорили рчи, одинъ за другимъ, одинъ короткую, весьма-слабую рчь противъ, двое другихъ съ жаромъ за благо, и все это скоро кончилось тмъ, что констэбль былъ присужденъ къ уплат одного доллара за расходы и, кром-того, получилъ строгій выговоръ. Такъ по-крайней-мр сказалъ мн шотландецъ. Долларъ и опечаленное лицо констэбля видлъ я самъ.

Впрочемъ, Мак-Изингъ тмъ дла не покончилъ, потому-что въ то же время ему приказали приготовиться черезъ нсколько дней къ другому допросу, касательно его вчерашняго пьянства. Хотя онъ меня уврялъ, что они не смли ничего предпринять противъ него и что въ судебномъ производств онъ для нихъ слишкомъ-уменъ, все же я не думаю, чтобъ онъ отдлался такъ дешево.

Судьи раздлили долларъ тутъ же, на мст. Нсколько времени оставались мы еще тамъ. Король почтилъ меня арбузомъ, въ знакъ уваженія, потомъ вс разошлись по домамъ.

Чмъ кончился слдующій допросъ шотландца, касательно пьянства — я не могъ узнать. Уже возвратившись въ Германію, имлъ я удовольствіе увидться съ капитаномъ ‘Александра Барклея’, который посл того, какъ я оставилъ его, совершилъ еще очень-выгодное путешествіе и возвратился домой съ полнымъ грузомъ, онъ-то мн разсказывалъ, что король Маяо былъ ужь весьма-недоволенъ, когда шотландецъ привезъ на островъ ящикъ съ джипомъ, и ни подъ какимъ видомъ не соглашался самъ отвдать хоть одну каплю его. Когда же они причалили къ берегу, то хотя китолову очень хотлось выторговать нсколько фруктовъ и также взять съ короля общаніе, что онъ самъ прикажетъ нарубить имъ дровъ, король слъ молча въ челнокъ, стоявшій неподалеку, не говоря боле ни слова, не отвчая ни на одинъ ихъ вопросъ, и мрачно смотрлъ изподлобья до-тхъ-поръ, пока лодка не отчалила.

Статья вторая и послдняя.

На другой день была суббота и я ршился предпринять небольшое путешествіе по острову. За домомъ шотландца возвышалась гора, она составляла средоточіе острова своимъ хребтомъ, длиною въ нсколько англійскихъ миль и вышиною отъ трехъ до четырехсотъ футовъ, и оканчивалась довольно-крутою вершиною, подымавшеюся, можетъ-быть, футовъ на пятьсотъ и поросшею густымъ кустарникомъ. Прежде всего я предпринялъ восхожденіе на эту вершину.

За домомъ блый развелъ небольшой садикъ. Дйствительно, здсь надобно было только развести: природа сама производила все, что требовалось человку для пропитанія, для доброй, честной жизни, и даже производила то, что можно было бы почесть роскошью.

Хлбный плодъ — главное продовольствіе туземцевъ, созрваетъ не во всякое время года и даетъ только дв жатвы, отстоящія одна отъ другой мсяца на два. Разумется, кром того, растетъ здсь множество другихъ плодовъ, такъ-что не должно опасаться недостатка, по-крайней-мр въ этотъ короткій промежутокъ между двумя жатвами, но хлбный плодъ — самая питательная пища, и притомъ вс другія замняющія его растенія, какъ-то: таро, ямъ и сладкій картофель, можно здсь разводить. Надобно знать, что островитянинъ Тихаго Океана работаетъ неохотно, и еслибъ его плантаціи требовали большаго труда, онъ оставилъ бы ихъ, но такъ-какъ ему достается все безъ всякаго труда, то онъ и не думаетъ, что, поработавъ только нсколько часовъ, могъ бы имть обильный запасъ какъ этихъ, уже названныхъ мною фруктовъ, такъ и арбузовъ, дынь и пр. Кокосовые орхи, апельсины, таппо-таппосы (нжный плодъ, величиною съ яблоко), ананасы, бананы, папаясы и пр., ростутъ и безъ посторонней помощи.

Нсколько лтъ назадъ, англійскіе корабли, находившіеся въ Бразиліи, привезли сюда также гіявское яблоко, которое теперь ростетъ не только на всхъ островахъ, но даже составляетъ почти единственный кустарникъ на нихъ, вытсняя изъ того мста, гд оно находигся, всякое другое растеніе. Плоды его, которые и люди дятъ охотно, составляютъ отличнйшую пищу единственнаго домашняго скота островитянъ — свиней. Сплое яблоко, величиною съ гусиное яйцо, съ тонкою кожицею, желтою, какъ лимонъ, и розовымъ мясомъ — весьма-пріятнаго вкуса.

Не одна только гіява, еще многіе другіе плоды перенесены сюда изъ Бразиліи, между ними папая — чудный плодъ, имющій видъ и вкусъ нашей дыни, но растущій на дерев и такъ близко около ствола, какъ виноградныя ягоды около кисти, дале, таппо-таппо, что англичане называютъ custard apple — великолпный плодъ, имющій вкусъ отличнйшаго крема, и многіе другіе плоды, растущіе частью здсь, частью на островахъ, лежащихъ боле къ востоку.

Большое преимущество этого острова состоитъ въ его здоровомъ климат, а также и въ томъ, что вс плоды можно сть, сколько душ угодно, не опасаясь захворать.

Макъ Изингъ очень-хорошо устроилъ свой садикъ и вмст съ широкими грядами яма и сладкаго картофеля, съ арбузами и тыквами развелъ молодыя хлбныя, кокосовыя и банановыя деревья, чтобъ вблизи отъ дома имть во всемъ большой запасъ,

Пройдя садъ, я пробрался, по сильной жар, чрезъ густой кустарникъ несозрвшихъ еще гіявъ, до верхушки холма, на самомъ верхнемъ гребн котораго были суковатые низкіе стволы казуаринъ Тихаго Океана, въ вознагражденіе за мое жаркое путешествіе, наслаждался я отсюда обзоромъ всего острова, съ зеленымъ, какъ море, озеромъ, коралловыми мелями, которыя покрыты пальмами, пнящимися волнами, окружавшими все на далекое разстояніе, и безконечнымъ Океаномъ, на которомъ къ востоку виднлись острыя вершины Таити.

Зрлище, представившееся моимъ глазамъ, было дйствительно чудное, и въ первый разъ могъ ясно различить здсь настоящій характеръ этихъ коралловыхъ острововъ, которые мало-по-малу частью выросли изъ моря, частью были подняты подводными вулканами.

Вокругъ всего острова, на разстояніи почти половины англійской мили отъ берега и, какъ видно было отсюда, не прерываясь ни на одномъ мст, тянулась длинная, пнящаяся цпь волнъ — бурунъ, перескакивавшій чрезъ коралловые рифы и въ гнвной игр старавшійся преодолть остроконечныя недвижимыя плотины. Несмотря на постоянный отпоръ, онъ возобновлялъ нападеніе съ неусыпнымъ гнвомъ. Въ то же время меня поражало различіе цвта моря за подводными камнями и внутри ихъ ограды: вншняя часть моря по ту сторону полосы буруновъ была темно-синяго цвта, вроятно, отъ значительной глубины, которая въ нкоторыхъ мстахъ, даже подл рифовъ, иметъ отъ шести сотъ до осьмисотъ футовъ, внутренняя же часть, совершенно-гладкая и неволнующаяся, ярко ограниченная блою, какъ снгъ, полосою пны, имла свтло-зеленый прозрачный цвтъ, но зеленоватый оттнокъ былъ неодинаковъ, потому-что отъ коралловъ, возвышавшихся кое-гд до самой поверхности, глубина внутреннихъ водъ измнялась отъ одного до двухъ и трехъ футовъ, и вода получала даже особенный цвтъ отъ сквозившихъ снизу коралловыхъ скалъ.

Кругомъ по всмъ направленіямъ, куда только довольно-густая зелень казуариновъ дозволяла проникнуть взору, эта зеленая полоса воды граничила съ темною чащею тнистыхъ пальмъ и панданусовъ, въ нкоторыхъ же мстахъ съ полосою земли, въ род поросшей плотины, шаговъ въ пятьдесятъ ширины, внутреннія дуги которой омывались лагунами, отражавшими при солнечномъ сіяніи чудные цвта.

Блый коралловый песокъ, перерзываемый отчасти темными слоями того же песку, виднвшійся сквозь гладкую, какъ стекло, воду на глубин отъ двухъ до шести футовъ, нердко придавалъ ей видъ зеркала, блествшаго зеленоватымъ, желтымъ и голубымъ цвтами, о которомъ нельзя было въ-точности сказать, показывало ли оно существовавшіе въ немъ предметы, или только отражало вншніе. Оттнокъ всхъ этихъ цвтовъ переходилъ въ чистйшую снжную близну самого коралловаго песку, который на краю этихъ лагунъ соединялся съ поверхностью воды такъ незамтно, что послднюю можно было узнать только по блеску и искрамъ.

Дале взору представлялся небосклонъ, на которомъ я не могъ замтить ни одного паруса, вдали къ востоку виднлись вершины Таити и Имео, окруженныя тонкими слоями тумана — по-крайней-мр мн казалось, что я видлъ въ тои сторон землю.

На самомъ же остров мн видны были только равнины, чистая коралловая почва, которая боле всего распространялась къ востоку, сверу и югу, къ западу же холмы достигали до самаго моря, за исключеніемъ очень-узкой полосы. Но здсь, на гор, деревья росли такъ густо, что нельзя было различить ничего боле, и сквозь нихъ только кое-гд виднлись четыреугольныя поля боле-яркаго цвта, небольшіе кустарники сахарнаго тростника и нсколько огородовъ и садовъ.

Я думаю, что первый фундаментъ всхъ этихъ острововъ положенъ какимъ-нибудь вулканическимъ изверженіемъ, поднявшимъ изъ глубины моря первый холмъ, состоящій обыкновенно изъ базальта, или изъ другой вулканической породы. На самыхъ вершинахъ этихъ холмовъ находя т такіе же кораллы, какъ и въ мор, а такъ-какъ это животное — если дйствительно кораллы строятся маленькимъ животнымъ, какъ нкоторые несомннно полагаютъ — можетъ существовать только въ мор или омываемое морскою водою, то острова должны были возвыситься изъ глубины моря посредствомъ необыкновенной силы.

Другимъ доказательствомъ служитъ особенность образованія этихъ лагунъ, у всхъ одинаковая, именно: кораллъ обхватываетъ обыкновенно большою дугою въ вид подковы лагуну, дно которой или касается поверхности воды, или бываетъ и глубже, это-то непремнно наводитъ на мысль, что лагуны — старые кратеры дремлющихъ внизу огнедышащихъ горъ, которыя въ давнія времена своимъ изверженіемъ призвали къ жизни новый островъ.

Правда, теперь все это тихо и спокойно и покрыто соленою блестящею водою и мягкими массами трудолюбивыхъ коралловъ. Человкъ построилъ свои хижины до самаго обрыва прежней пропасти почти исчезли слды прежняго бшенства и ярости ужасной подводной силы, проложившей себ теперь, къ счастью жителей этихъ острововъ, новые пути на свер и запад, и нашедшей свободный выходъ въ индійскихъ водахъ, гд она, если ей внизу становится очень-жарко, выбрасываетъ то, что ей препятствуетъ и, такъ-сказать, въ кровопусканіи находитъ помощь отъ слишкомъ-сгуствшей крови.

Охотно расположился бы я здсь на нкоторое время, но даже и на этой высот москитосы имли свои пикеты: едва только усплъ я взобраться, какъ они съ жужжаньемъ напали на меня, и нечего уже было думать о порядочномъ отдых.

Верхушка холма покрыта одними казуаринами, вслдъ за ними ниже, растутъ гіявы, и только футовъ на сто еще ниже начинаются прочія плодовыя деревья. Посл короткаго отдыха, я сталъ спускаться по другой сторон холма и вскор очутился въ настоящемъ лсу хлбныхъ деревьевъ, между которыми росли бананы, апельсины, лимонныя деревья и папаясы, кокосовыя пальмы встрчались только на боле-низкихъ склонахъ. Эта пальма охотно ростетъ близь морскаго берега, и хотя иногда и стоитъ на весьма-высокихъ покатостяхъ, но непремнно требуетъ воды поблизости

Здсь, наверху, казалось, былъ разведенъ садъ, но вс деревья самымъ ужаснымъ образомъ поросли всевозможными вьющимися растеніями. Нсколько грядъ сладкаго картофеля дйствительно нужно было угадывать. Втви дынь дотого переплелись со всякою травою, что образовали настоящую твердую покрышку. Индійцы работаютъ неохотно и довольно съ нихъ, если они разведутъ что-нибудь, но полоть негодную траву — нтъ, этого никто не можетъ отъ нихъ и требовать!

Спустясь съ горы, я очутился на самой плодоносной и лучше-всего обработанной части острова. Сахарный тростникъ росъ здсь отлично, и кое-гд у хижинъ были длинныя гряды ананасовъ. Довольно-порядочная дорога шла внизу у холма по плоскости, по ней я скоро добрался до большихъ плантацій, между которыми показывались даже весьма-благовидные домики.

Впрочемъ, жители, завидвъ меня, начали окликать, и ихъ добродушными улыбками и киваньемъ приглашали меня почти въ каждую хижину. Вроятно, всмъ имъ уже было извстно, что я привезъ съ собою чудныя украшенія и другія вещи, которыя раздариваю, а не продаю, какъ обыкновенно длаютъ другіе блые люди. Въ-особенности же женщины начали интересоваться уже не лапками косули на охотничьей сум, но тмъ, что въ ней находилось. Но добродушіе ихъ высказывалось ясно: нескромное слово не сходило у нихъ съ губъ, и всюду, куда я заходилъ, он встрчали меня прежде всего свжимъ кокосовымъ орхомъ для утоленія жажды. Когда же я открывалъ суму, глаза ихъ начинали блистать, он удивлялись мелочамъ, которыя я имъ показывалъ и безъ всякой просьбы опять возвращали ихъ мн, пока я не объяснилъ имъ, что могутъ ихъ удержать. Пріятная улыбка, блескъ глазъ и искреннее ‘іоранна’ обнаруживали тогда ихъ радость.

Я встртилъ здсь старую знакомую, невстку короля, и стеклянными коралловыми серьгами привелъ ее въ очарованіе.

Желая угостить меня, островитяне предлагали мн въ нкоторыхъ хижинахъ родъ поэ, имющее большое сходство съ поэ жителей Сандвичевыхъ Острововъ, приготовляемое только не изъ коры таро, а изъ хлбнаго плода. Уже извстно, что хлбный плодъ даетъ дв жатвы съ промежуткомъ въ нсколько мсяцевъ, въ который плоды употреблять нельзя, такъ-какъ плоды эти остаются свжими очень-короткое время, то, для сохраненія ихъ до слдующей жатвы, жители даютъ имъ совершенно окиснуть въ нарочно для того устроенной ям, такимъ-образомъ они образуютъ довольно-твердую кашу или тсто, и получаютъ кисловатый вкусъ. Островитяне страстно любятъ это кушанье, но я никакъ не могъ съ нимъ сдружиться.

Шатаясь по маленькому поселенію, я дошелъ до довольно-обширной открытой площадки и, къ моему удивленію, увидлъ церковь. Это было длинное и прохладное зданіе со скамейками и немного-возвышенною каедрою, воздухъ имлъ везд безпрепятственный доступъ, внутренность очень-легко могла вмщать въ себ всхъ жителей небольшаго острова, на каедр лежала таитская Библія, а передъ церковью были построены небольшіе лса, на которыхъ вислъ маленькій корабельный колоколъ.

Я узналъ посл, что миссіонеръ, къ приходу котораго принадлежитъ островъ, живетъ на одномъ изъ большихъ острововъ и обыкновенно прізжаетъ сюда одинъ разъ въ годъ отслужить обдню и посмотрть на своихъ прихожанъ, крестить, если есть кого, и внчать. Постоянно же говоритъ проповди одинъ изъ туземцевъ, который былъ приготовленъ въ миссіонеры или ми-то-на-ре, какъ говорятъ туземцы.

Отсюда ведетъ довольно-утоптанная тропинка вдоль западной части острова Медленно шелъ я теперь по ней и только изрдка садился ненадолго подъ тнистую кокосовую пальму и любовался прелестною растительностью. Вдругъ привели меня въ удивленіе разряженныя женщины и двушки, встрчавшіяся мн сначала поодиначк, а потомъ цлыми толпами. У большей части изъ нихъ были въ рукахъ молитвенники или Библіи, какъ это легко можно было узнать, вскор раздался и звонъ колокола. По моему дневнику, сегодня была еще только суббота, и такъ-какъ здсь большая часть жителей обратилась въ христіанство, то во всякомъ случа на чьей нибудь сторон была ошибка. Шотландецъ объяснилъ мн эту загадку.

Первые миссіонеры, которые ввели здсь празднованіе воскреснаго дня, прибыли сюда чрезъ Мысъ Доброй Надежды, отчего, естественно, выиграли одинъ день, когда прошли 180^о долготы. Совершенно-несвдущіе въ мореплаваніи, они не обратили на это вниманія, удержали счисленіе, начатое въ Англіи и писали суббота, тогда-какъ надлежало писать воскресенье. Хотя они впослдствіи и открыли свою ошибку, но уже не хотли перескочить черезъ одинъ день и только французы, пришедшіе въ Таити, посредствомъ указа ввели правильное счисленіе какъ на этомъ остров, такъ и на противолежащемъ ему, Имео. Прочіе же острова удержали старое счисленіе.

Почти вс богомольцы заговаривали со мною и я сердечно сожаллъ, что не понималъ ихъ языка и не могъ поболтать съ дружелюбными людьми, по-крайней-мр вс они привтствовали меня короткимъ поклономъ, ласковымъ взглядомъ и чистосердечно и доврчиво смотрли на меня своими свтлыми, открытыми глазами.

Я понималъ однакожь нкоторыя слова и рченія и притомъ учился все боле-и-боле, потому-что, въ-особенности женщины не щадили въ этомъ случа никакихъ трудовъ, даже безъ всякой просьбы съ моей стороны называли мн имена различныхъ предметовъ, описывали и растолковывали то, что я находилъ странными, и особеннымъ и на что смотрлъ боле, чмъ съ обыкновеннымъ вниманіемъ.

Такъ бросились мн въ глаза разставленныя въ различныхъ мстахъ каноэ, или корыта, наполненныя бурою массою. Теперь только въ первый разъ узналъ я, что эта масса была не иное что, какъ истертые кокосовые орхи, которые въ этихъ корытахъ выставляются на солнце, чтобъ добыть изъ нихъ масло. Это масло составляетъ довольно-значительную отрасль торговли острововъ, особенно къ островамъ Помоту нарочно приходятъ корабли, чтобъ вымнять его у жителей. Притомъ же добываніе его довольно-просто, и только треніе орховъ составляетъ, конечно, немного-трудную и скучную, но нисколько не утомительную работу, впрочемъ, и эту работу они стараются себ повозможности еще облегчить, потому прикрпляютъ къ низкому сдалищу родъ желзной трки и, прислонясь, для удобства, спиною къ дереву, исполняютъ такимъ образомъ это дло.

Остальныя же занятія островитянъ ограничиваются теперь почти однимъ тканьемъ цыновокъ, которыя они искусно умютъ приготовлять изъ стеблей растенія, похожаго на сахарный тростникъ, или изъ листьевъ пандануса. Матеріалъ этотъ мягокъ и эластиченъ и цыновки доставляютъ прохладное, пріятное и чистое ложе.

Но прежде гораздо-важнйшимъ занятіемъ ихъ было приготовленіе матеріи, называемой тапа, которая употреблялась ими единственно и исключительно для своего одянія и безъ которой они даже и теперь несовсмъ могутъ обойдтись, поэтому во всякомъ случа тапа заслуживаетъ хотя краткаго описанія.

Они изготовляютъ ее изъ внутренней коры различныхъ деревъ, преимущественно изъ хлбнаго дерева и баніана, но самая выдлка ея интересна въ высшей степени. Кору толкутъ до-тхъ-поръ, пока она получитъ мягкость тста, и потомъ квасятъ е извстное время, чрезъ что она пріобртаетъ нкоторую вязкую твердость, тогда уже приступаютъ собственно къ выколачиванію матеріи изъ этого тста. Выколачиваніе производится четыреугольными колотушками, вырзываемыми изъ казуарина, или изъ другаго всскаго дерева, и набженными четырьмя различными шероховатыми или бороздчатыми сторонами. Сторона, которою первоначально колотятъ и нкоторымъ образомъ плоятъ массу (что производится на срубленномъ и сглаженномъ сверху пн), иметъ грубыя борозды, вторая нсколько-глаже, третья еще поглаже, а четвертая сторона совершенно гладка. Во время выколачиванія — отъ звука ‘тапа, тапа’ матерія и получила свое названіе — тсто раздается все боле-и-боле, становится тонше, такъ-что наконецъ походитъ толщиною на катунъ и по высушк длается годнымъ къ употребленію. Впослдствіи даже и сырость не иметъ вреднаго вліянія на тапу, которая становится по-прежнему хорошею и мягкою, когда высохнетъ.

Они умютъ еще окрашивать эту тапу въ различные цвта и выбливать. Я видлъ куски, которые были такъ же блы, какъ лучшее полотно.

Англійскіе миссіонеры, прибывшіе на эти острова, привезли катунъ и другія пестрыя матеріи, которыя промнивали островитянамъ на фрукты и другія произведенія, назначая, конечно, такую высокую цну, какую только можно было требовать за столь драгоцнныя вещи.

Впослдствіи миссіонеровъ очень упрекали въ этомъ, въ оправданіе свое они приводили, что миссіонерскія общества въ Англіи не въ-состояніи были высылать имъ денегъ, цну которыхъ, сверхъ того, дикари не могли знать, они избрали такіе предметы, которые обезпечивали бы существованіе миссіонеровъ на островахъ и вмст съ тмъ были бы полезны жителямъ, напримръ: катунъ, ножи, топоры, крючки для удочекъ, благовонныя мыла и тому подобныя вещи. Это отчасти и правда, а если нкоторые изъ нихъ употребили такую сдлку во зло, то оно не можетъ же служить упрекомъ для всхъ. Впрочемъ, нкоторые миссіонеры устроили настоящія лавки и требовали за присылаемые изъ Англіи товары цну, которая многимъ превышала назначенную миссіонерскими обществами. Но индійцы были такъ умны, что замтили это, а гд не догадывались сами, тамъ пришедшіе блые обращали на то ихъ вниманіе, и указывали, напримръ, что т же самыя вещи могутъ они купить гораздо-дешевле въ другихъ мстахъ. Притомъ англійскіе миссіонеры также не могли, напримръ, поддержать своихъ торговыхъ интересовъ, по-крайней-мр съ желаемою выгодою противъ французскаго соперничества въ Таити и должны были искать другихъ источниковъ пріобртенія.

Но эти-то новыя матеріи, которыя теперь индійцы могли получать несравненно-удобне, отучили ихъ отъ прежнихъ занятій. Зачмъ имъ выбивать тапу, если они могутъ, хотя и за полдоллара, пріобрсти локоть матеріи? Притомъ жены ихъ теперь всегда имютъ деньги, къ праздности располагаетъ уже самый климатъ, и если произведенія ихъ почвы возвысились до такой цны, которую они могутъ удовлетворять всмъ своимъ новымъ потребностямъ, кому изъ нихъ прійдетъ въ голову заняться чмъ-нибудь?

Впрочемъ, нкоторымъ издліямъ они остались теперь еще врны, хотя и это, какъ все другое, измнится впослдствіи. Такъ они еще приготовляютъ изъ лыка кокосовыхъ деревъ крпкія веревки и сти, изъ толстыхъ кусковъ перламутра длаютъ превосходные рыболовные крючки, толщиною внизу въ большой палецъ и длиною около пяти дюймовъ. Въ вод, при быстромъ движеніи, эти крючки сверкаютъ и блестятъ, а бонито и дельфинъ, принимающіе ихъ за летающую рыбу, легко попадаютъ на приманку.

Большихъ рыбъ они ловятъ обыкновенно трезубчатыми, часто даже четырезубчатыми гарпунами. Совершенно нагіе, или полунагіе, съ безграничнымъ терпніемъ и бдительностью, со всхъ сторонъ подвергаясь жгучимъ лучамъ солнца, стоятъ они по цлымъ часамъ на коралловыхъ рифахъ между буруномъ и берегомъ, или медленно разъзжаютъ въ своихъ маленькихъ каноэ по чистой поверхности воды, подстерегая добычу.

Эти каноэ построены такъ же, какъ и у жителей Сандвичевыхъ Острововъ, и очень-узки, съ одной стороны, фута на четыре отъ каноэ, прикрпляется на горизонтальныхъ брусьяхъ кусокъ дерева, который своимъ давленіемъ объ воду не позволяетъ лодк накрениться на ту сторону, гд онъ находится, а своею тяжестью, увеличенною разстояніемъ, препятствуетъ ей опрокинуться на другую. Эти ‘утриги’, какъ они называются на язык моряковъ, длаютъ каноэ безопаснымъ, но и неповоротливымъ, препятствуя ему быстро скользить по вод. Сіуксъ и Тускарора, плавающіе въ своихъ каноэ, легкихъ какъ перо, и красиво-построенныхъ изъ березоваго дерева по свернымъ, столь же бурнымъ морямъ Америки, вроятно, не согласились бы медленно разрзывать волны въ такихъ ладьяхъ, тогда-какъ въ своихъ челнокахъ летаютъ по нимъ съ быстротою молніи. Но эти каноэ во всякомъ случа соотвтствуютъ характеру туземца: они удобны, безопасны и представляютъ ему то, чего онъ отъ нихъ желаетъ — зачмъ же заботиться ему о другихъ, идущихъ, правда, скоре, но за-то боле-опасныхъ и изготовляемыхъ съ большимъ трудомъ?

Все, что пишутъ о чисто-отдланныхъ, украшенныхъ нарядною рзьбою каноэ, и веслахъ жителей Южнаго Океана, никакъ не можетъ относиться къ этимъ группамъ острововъ, или по-крайней-мр къ ихъ настоящимъ жителямъ. Здсь каноэ грубы и построены очень-просто изъ хлбнаго, или каштановаго дерева. Весло же не иное что, какъ обыкновенная доска, кое-какъ подрубленная для этого употребленія. Быть-можетъ, прежде обращали они на это большее вниманіе, но теперь, право, этого не случается. Я нигд не находилъ ни одного рзнаго весла.

Впрочемъ, своею рзьбою славятся особенно Острова Дружества, или Фиджи, и Новозеландскіе.

Искусство жителей проявляется преимущественно при постройк хижинъ, вполн-соотвтствующихъ климату. Они вколачиваютъ въ землю колья въ равномъ разстояніи одинъ отъ другаго, на которыя укрпляютъ перекладины для крыши. Колья переплетаютъ бамбуковыми тростями или тоненькими облупленными прутьями, оставляя между каждымъ разстояніе отъ одного до полутора дюйма, для прохода воздуха — это стны, потомъ они натягиваютъ длинные, узкіе и тягучіе листья пандануса на тонкія трости, и такъ плотно и крпко привязываютъ ихъ къ перекладинамъ, что они представляютъ врную защиту даже отъ проливнаго дождя. Такая крыша можетъ продержаться лтъ пять.

Внутренность еще проще наружности такихъ домиковъ, которые, какъ кажется съ перваго взгляда, можетъ снести первый порядочный порывъ втра. Съ полдюжины цыновокъ на земл, штуки дв низенькихъ скамеекъ, вырзанныхъ изъ твердаго дерева, нсколько ящиковъ, обыкновенно такихъ, какіе употребляютъ матросы, пара тыквеныхъ бутылокъ, наполненныхъ кокосовымъ масломъ и кокосовымъ молокомъ, смшаннымъ съ соленою водою, нсколько кокосовыхъ скорлупъ, приспособленныхъ для вмщенія питья — вотъ и вся меблировка, все хозяйство. Можетъ-быть, еще подъ потолкомъ приткнуто весло или гарпуна, можетъ-быть въ углу виситъ сть, или нсколько рыболовныхъ крючковъ, но вотъ и все, и притокъ воздуха нигд не встрчаетъ ни малйшаго препятствія отъ безполезныхъ предметовъ, кое-какъ наваленныхъ.

Странно, впрочемъ, то обстоятельство, что когда первые европейцы пристали къ Островамъ Товарищества, жители ихъ не только уже были знакомы съ искусствомъ вязать сти, но вязали ихъ тми же самыми узлами и тми же самыми инструментами, какъ европейцы. Деревянную иглу, употребляемую европейскими рыбаками, съ вырзаннымъ ушкомъ для продванія бечевки, они знали уже тогда, употребляютъ ее и теперь, такую же иглу я нашелъ впослдствіи и у австралійскихъ племенъ.

Между-тмъ мой шотландецъ допилъ остатокъ джину, протрезвившись, онъ объяснилъ мн, что, вкусивъ напитка, отъ котораго столько времени воздерживался, онъ получилъ такую страстную къ нему охоту, что желалъ бы сдлать попытку привезти новый и еще значительнйшій запасъ водки, который могъ бы служить ему доле, и что существованіе спиртуознаго напитка можно было бы сваливать тогда все еще на одинъ ящикъ, привезенный съ королемъ

А откуда взять желаемое? Къ-счастью, втеръ подулъ съ запада, тогда-какъ здсь почти непрерывно господствуетъ восточный пассатъ. Этою благопріятною погодою хотли воспользоваться и шотландецъ и король, чтобъ послать свиней и куръ на островъ Таити, отдаленный отсюда около семидесяти англійскихъ миль: у одного изъ родственниковъ короля было довольно-порядочное китоловное судно, которое очень-хорошо могло выдержать подобное путешествіе, если въ это время не поднимется бурная погода.

Пробудилась надежда на новое удовольствіе! Когда люди воротятся и привезутъ съ собой вино, прости миръ и спокойствіе на остров! А молодецъ былъ мн и теперь уже противенъ до-нельзя своимъ вчнымъ скотскимъ пьянствомъ. Я врно пробылъ бы здсь отъ четырехъ до восьми недль, еслибъ не этотъ блый, но теперь счелъ за лучшее воспользоваться тою же лодкою и перехать въ Таити: тамъ мн представлялось боле-обширное поприще для прогулокъ, и подобная личность не могла стснять меня тамъ во всхъ движеніяхъ, притомъ, кто знаетъ, не своротитъ ли онъ на мою шею и этотъ привозъ вина, если его откроютъ, какъ и первый, и какимъ неблагодарнымъ покажусь я тогда, хотя и невиннымъ образомъ, индійцамъ, которые такъ чистосердечно и дружелюбно приняли меня. Другою причиною было то, что подобный случай, можетъ-быть, долгое время не представится мн. Шотландецъ, правда, началъ строить большое судно, родъ баркаса, которое вчерн было почти готово, такъ-что два прилежные работника въ одну или дв недли могли бы спустить его на воду, но когда онъ получитъ водку, то, разумется, и не подумаетъ о работ, и могъ ли я знать, сколько времени долженъ буду оставаться потомъ на Маяо, незначительная мстность котораго естественно не дозволяла мн сдлать порядочной прогулки. Итакъ, я ршился хать, но, какъ мн казалось, мое намреніе непріятно подйствовало на благо, который всми силами старался уговорить меня остаться до-тхъ-поръ, пока будетъ готово его собственное судно. Напрасно: чмъ боле обдумывалъ я это дло, тмъ боле убждался, что былъ правъ, наконецъ, когда онъ увидлъ, что я настаивалъ на своемъ желаніи и непремнно хотлъ хать съ индійцами, отправлявшимися въ Таити, онъ не длалъ мн боле никакихъ затрудненій и общалъ похлопотать о мст на лодк для меня и для моихъ вещей.

Въ послдній вечеръ было большое собраніе въ его дом. Сюда пришли вс женщины и двушки, жившія по сосдству, чтобъ посмотрть на вещи, которыя привезъ съ собою ‘новый блый’, и, если можно, взять нкоторыя изъ нихъ. Молва обо мн, какъ сообщилъ мн шотландецъ, разнеслась по всему острову и жители въ-особенности удивлялись тому, что я хотлъ платить за все, что получалъ, и дйствительно платилъ, тогда-какъ я почти всмъ раздавалъ подарки. Но, право, вс эти подарки были довольно-дешевы: на одномъ аукціон въ Сан-Франциско за нсколько долларовъ я пріобрлъ цлую груду подобныхъ вещей. Мак-Изингъ, впрочемъ, упрекалъ меня въ этомъ и уврялъ, что я такъ избалую жителей, что посл никто не будетъ въ-состояніи съ ними справиться.

Однажды, увлекаясь благороднымъ гнвомъ, онъ между-прочимъ, сказалъ мн: ‘Вы не можете себ представить, что это за народъ: длаютъ, что хотятъ, и какой-нибудь бдняга блый — совершенно-потерянный человкъ между ними, вдь вся эта шайка въ родн другъ съ другомъ. Не думаете ли вы также, что я безъ особенной причины выбралъ себ хромую жену изъ всхъ прелестныхъ двушекъ острова? нтъ, old fellow (старый пріятель, находясь въ веселомъ расположеніи духа, онъ называлъ меня такъ всегда), тутъ есть свое важное ‘почему’, и я даже совершенно убжденъ, что на этомъ остров блый не можетъ жениться не на хромой двушк?’ — ‘Почему?’ — ‘Потому-что онъ никогда не могъ бы ее порядочно пошколить, еслибъ она сдлала что-нибудь не такъ, какъ слдуетъ: въ одну секунду скрылась бы она въ кусты, а тамъ и шестеро блыхъ не поймаютъ одной индіянки, а такъ она не уйдетъ и поневол должна терпть. Удивительно, на что только не долженъ смотрть мужчина при выбор жены!

Но возвратимся опять къ вечеру, въ который шотландецъ, къ-счастью, какъ онъ говорилъ, имлъ длинную бесду съ королемъ и пришелъ очень-поздно. Около меня собралось все женское населеніе острова, и ни ганноверскій, ни прусскій таможенный чиновникъ не осмотрлъ бы подозрительнаго ящика съ тою точностью, съ какою осматривали вс мои вещи эти простодушные люди. Они перевертывали все съ верху до низу, и хотя ничего не просили, но непритворная радость выражалась въ ихъ глазахъ, когда я давалъ имъ какую-нибудь бездлицу. Они даже, кажется, гордились тмъ, что получали что-нибудь отъ чужеземца, и приносимые ими фрукты и рыбы (дарить имъ было больше нечего) ясно доказывали, какъ желали бы они выразить свою благодарность.

Сколько ни удивлялись они стекляннымъ и янтарнымъ бусамъ, серьгамъ, кольцамъ и бантикамъ, изъ всхъ моихъ богатствъ боле всего имъ понравилось собраніе павлиньихъ перьевъ: въ одну минуту вс они собрались около нихъ и не могли оторваться. Прежде всего я долженъ былъ имъ описать животное, которому принадлежали эти перья (что это были перья — они узнали тотчасъ), посл того я принялся рисовать имъ на песк павлина, что и исполнилъ какъ умлъ, но когда я описалъ, какъ онъ распускаетъ хвостъ, вс они радостно закричали, потому-что поняли мою мысль. Индекъ они уже видли: нсколько штукъ ихъ было даже на остров, и разговоръ сдлался необыкновенно-одушевленнымъ, когда они, вроятно, объясняли между собою великолпіе птицы, о величин и вид которой я далъ такое понятіе, какое могъ. Думая, не безъ основанія, что въ Таити павлиньи перья еще прежде меня были привезены французами и не составляютъ тамъ новости, я раздлилъ ихъ преимущественно между двушками, причемъ не забылъ и жены моего шотландца, которая мгновенно бросилась къ своему ящику, гд хранились ея платья и вс домашнія украшенія и, къ моему удивленію, вытащила оттуда родъ соломенной шляпки, какія носили у насъ лтъ тридцать или сорокъ назадъ. Эту шляпку весьма-странной формы, сдланную изъ тонкихъ, блыхъ волоконъ арроурутовой соломы, она поднесла къ кокосовому пламени, приткнула къ ней павлиньи перья и, надвъ ее, подошла ко мн со взглядомъ, желавшимъ сказать: ‘не красивая ли я женщина? не превосходно ли идетъ ко мн эта шляпка?’ Самая кокетливая европейская красавица не могла бы вести себя лучше. Дйствительно, она была премиленькая женщина и темный цвтъ кожи не вредилъ ей нисколько, но шляпка не шла къ ней вовсе. Я сказалъ ей это, но, не владя языкомъ, старался дать понять всевозможными отрицательными знаками и повторяя aita maitai.

Но этимъ я вооружилъ противъ себя всю толпу, по всему было видно, что он сговорились озадачить меня этимъ образцомъ европейскихъ модъ и восторжествовать надо мною блестящимъ образомъ, но теперь все это было потеряно, и красавицы хотли непремнно знать, почему это некрасиво и что я нахожу худаго въ шляпк, мн же хотлось узнать, кто ввелъ на этомъ отдаленномъ остров такую глупйшую моду. Недолго оставался я въ неизвстности: то былъ миссіонеръ, и, какъ я мало-по-малу узналъ, женщины считали шляпку необыкновенною рдкостью, чмъ по-крайней-мр объяснялась ихъ привязанность къ ней.

Когда шотландецъ возвратился домой довольно-поздно вечеромъ, я прежде всего разспросилъ его о шляпк и ея значеніи. Онъ сообщилъ мн, что миссіонеры, отъ которыхъ, впрочемъ, нельзя требовать вкуса въ свтскихъ вещахъ, привезли этотъ фасонъ шляпокъ на голов своихъ женъ, индіанкамъ же они совтовали носить точно такія шляпки, которыя красивы и имютъ набожно-скромный видъ (противъ перваго я ничего не могъ сказать, но въ послднемъ очень сомнвался), по весьма-похвальной причин, чтобъ отучить ихъ отъ нсколько-языческаго обычая носить цвты въ волосахъ и ушахъ, чего нельзя было искоренить другимъ способомъ, по-крайней-мр силою, но теперь он будутъ только подражать европейской мод, если шляпку украсятъ цвтами или букетами, даже цлыми горшками цвтовъ и кустарниками.

Теперь дло было для меня ясно, и я совершенно помирился съ женщинами и двушками Маяо.

На слдующее утро я началъ приготовляться къ отъзду и, къ моему удовольствію, замтилъ, что мой скорый отъздъ опечалилъ жителей. Многіе изъ нихъ старались уговорить меня остаться, и при прощаніи король чрезъ шотландца спросилъ меня, отчего я пробылъ на остров такъ недолго. Къ-сожалнью, чрезъ шотландца не могъ я объяснить ему настоящей причины, а еслибъ это и сдлалъ, мой хозяинъ не передалъ бы ее буквально: это было бы его обвиненіемъ. И такъ я долженъ былъ удовольствоваться тмъ, что сказалъ королю, будто надюсь въ Таити найдти корабль, который отвезетъ меня на родину, а ему самому извстно, какъ рдко представляется случай ухать отсюда, потому-что западный втеръ дуетъ иногда одинъ разъ въ мсяцъ, и даже рже. Онъ согласился со мною, и теперь мои приготовленія окончились скоро. Почти т же самые люди, которые носили сюда мои вещи, перенесли ихъ обратно на берегъ. Со всхъ сторонъ приносили мн разныя мелочи, тапа, плоды и арроурутовыя украшенія, въ знакъ памяти. На самомъ берегу я еще купилъ у одного живущаго тамъ семейства нсколько новыхъ циновокъ, а за одинъ небольшой топоръ принесли мн цлый кусокъ тапа, изъ котораго я могъ бы сдлать себ фракъ, панталоны, шинель, жилетъ и фуражку. Мы не забыли и плодовъ. Хотя проздъ при этомъ втр не могъ быть продолжительне двадцати-четырехъ часовъ, я получилъ цлую корзину померанцевъ, печеныхъ хлбныхъ плодовъ и съ дюжину кокосовыхъ орховъ для питья.

Между-тмъ шотландецъ уврялъ меня нсколько разъ и сообщилъ въ моемъ присутствіи индійцамъ, что онъ ничего не требуетъ отъ меня за мое кратковременное у него пребываніе, что немногіе на его мст сдлали бы то же самое, но что отъ меня зависитъ дать ему что-нибудь. Отъ собранныхъ вещей чемоданъ мой сдлался порядкомъ тяжелъ, я несъ только одноствольное ружье, въ двуствольномъ же мн не предвидлось большой необходимости и я отдалъ его съ необходимымъ запасомъ пороха ему на память, чему онъ очень обрадовался. Жена его, которой я еще прежде подарилъ нсколько бездлушекъ для наряда, зажарила мн на дорогу поросенка. Половину этого поросенка съли мы въ то же утро, а другую уложили въ одинъ изъ маленькихъ кузововъ, которые такъ искусно умютъ плести туземцы изъ кокосовыхъ листьевъ, и отправились потихоньку на пристань, предоставивъ жителямъ тащить мои вещи.

Индійцы, изъ которыхъ трое должны были меня сопровождать, еще не совершенно были готовы къ отъзду: они должны были поймать свинью, вырвавшуюся отъ нихъ, это время провелъ я у моихъ старыхъ друзей на берегу, между которыми одна довольно-полная женщина повидимому влюбилась въ меня и всми средствами старалась удержать.

Когда мы сидли еще у хижины и пили молоко изъ кокосовыхъ орховъ, изъ внутренней части острова вышло небольшое общество, впереди котораго шла безобразнйшая женщина, какую я только видлъ на Маяо, черно-коричневая высокаго роста, со сбитыми, какъ войлокъ, волосами, доказывавшими ея негритянское происхожденіе, съ огромнымъ кускомъ тапа свтло-желтаго цвта, перекинутымъ черезъ плечо и доходившимъ до колнъ. Въ ушахъ у ней были серьги, которыя я раздарилъ наканун, а въ волосахъ три павлиньи пера. Съ торжествующимъ видомъ подошла она ко мн.

Я съ удивленіемъ осмотрлся кругомъ, желая узнать, отъ кого она получила эти украшенія и даже не нуждался бы въ объясненіи шотландца, котораго я спросилъ объ этомъ: за нею стояла одна изъ миленькихъ двушекъ, которымъ я вчера подарилъ эти перья, но безъ нихъ и съ опечаленнымъ лицомъ, тотчасъ же я замтилъ, что здсь опять одержало побду право ‘безстыдства’, которому подчиняется добродушіе этихъ милыхъ людей. Старая, отвратительная вдьма просто обобрала маленькое созданіе и, къ его досад и въ намшку, хвасталась этимъ въ моихъ глазахъ, но по моему виду и изъ того, что я старался ей сказать, она могла догадаться, что этимъ не доставила мн удовольствія, и когда я сдлалъ попытку потребовать часть добычи, она уклонилась отъ меня и быстро исчезла въ кустахъ. Несмотря на то, что у меня все было уже уложено и снесено въ лодку, я снова развязалъ чемоданъ, взялъ изъ него послднія четыре пера, въ немъ находившіеся, и отдалъ ихъ обобранной двушк, отъискалъ ей еще другую пару серегъ, видлъ, какъ глаза маленькаго созданія снова оживились и заблистали, и думаю, что она съ удовольствіемъ бросилась бы мн на шею, еслибъ совершенно-некстати не стыдилась меня.

‘All ready!’ закричалъ Мак-Изингъ изъ лодки, уставляя курятникъ, сдланный изъ прутьевъ, употребляющихся для клтокъ, и размщая лежащихъ внизу съ связанными ногами свиней такъ, чтобъ он въ неблагопріятномъ случа не мшали гребцамъ и не могли бы грызться и наносить вредъ другъ другу. Макъ Изнигъ быль старый морякъ и хорошо умлъ снарядить лодку.

Китоловное судно стояло у самаго берега въ такомъ разстояніи, чтобъ только не ссть на мель, и мои три индійца уже заняли въ немъ свои мста. Старый, весь татуированный, дтина слъ на руль, двое другихъ индійцевъ были молодые, взрослые ребята, но страшнйшіе лнтяи, они почти уже спали, когда входили въ лодку, и старикъ долженъ былъ прочитать имъ порядочное наставленіе, чтобъ они напрягли теперь все свое вниманіе, такъ-какъ намъ при самомъ начал предстояла трудная часть нашего путешествія — выходъ изъ буруна.

Отъ сильнаго западнаго втра, дувшаго въ послдніе два дня, здсь образовалась довольно-сильная зыбь, катившая свои волны вдоль рифовъ и вкось по узкому прозду. Нкоторыя волны, разбиваясь о рифы, подымались отъ шести до восьми футовъ, такъ-что одна изъ нихъ мгновенно могла наполнить лодку, а слдующая отбросить ее къ другому коралловому рифу и разбить въ-дребезги, но съ нкоторою предосторожностью можно было легко избжать этого: между отдльными волнами всегда былъ нкоторый промежутокъ, имъ-то слдовало воспользоваться, чтобъ поднять парусъ и проскользнуть сквозь узкій, но короткій протокъ.

Итакъ, іоранна, іоранна, добрые люди маленькаго, тихаго и дружелюбнаго острова этого голубаго моря — іоранна! Черты ваши глубоко запечатллись въ моей душ и ваши ласковыя, дружественныя слова еще долго-долго будутъ отдаваться въ моемъ сердц! О, какой бшеный крикъ испустилъ на рул татуированный индіецъ и какъ онъ кривлялся, когда новая водяная стна быстро приблизилась къ намъ и предъ нашимъ носомъ разбила свою пну въ тысячу шипящихъ и лопающихся пузырьковъ! Какъ птица распускаетъ крылья, такъ скоро взлетлъ нашъ парусъ, его подхватилъ свжій, сильный порывъ втра и лодка скользнула впередъ, но вотъ къ новому нападенію опять собирались уже воды и передняя волна, быстро и все увеличиваясь, подымалась противъ насъ, мы находились прямо на ея пути и уже никакъ не могли избжать ее.

Не изъ страха, но все же въ нкоторомъ безпокойств оглянулся я назадъ: за мою жизнь я нисколько не опасался, зная, что, несмотря на волны, легко могу доплыть опять до берега, но потерять здсь, такъ близко отъ берега, вс свои вещи или получить ихъ совсмъ-вымокшими — была не шутка… А волна?…

Прошла! Старый индіецъ тихо и неподвижно стоялъ въ лодк и, не измняясь въ лиц, смотрлъ, какъ возвышалась волна, приближалась, но мы также летли впередъ, потому-что ходъ лодки увеличивался съ каждою секундою. Все выше-и-выше подымалась эта волна, блая пна, казалось, уже висла надъ нашею головою. Тутъ подъ ней проскользнула лодка, какъ живое существо, быстрымъ прыжкомъ избгающее опаснаго врага.

Едва мы вышли изъ рифовъ, какъ до нашего слуха долетли радостные крики островитянъ, двушки махали платками, а мужчины — зелеными втвями, передавая намъ послднее дружественное іоранна, пока мы не исчезли изъ вида…

‘Отечественныя Записки’, NoNo 5—6, 1855

ОСТРОВА ЮЖНАГО ОКЕАНА.

Статья первая.МАЯО.

Статья вторая и послдняя.

Читайте также:

Статья первая.
МАЯО.