‘Русская Мысль’, кн.VIII, 1889
Перикл. В. Бузескула, Бузескул Владислав Петрович, Год: 1889
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Периклъ. В. Бузескула. Харьковъ, 1889 г. Еще недавно въ Русской Мысли было отмчено полезное участіе приватъ-доцента Харьковскаго университета В. Бузескула въ изданіи курса всеобщей исторіи покойнаго М. Петрова, по отдлу исторіи реформаціоннаго періода (Русская Мысль, декабрь 1888 года, въ стать: Два университетскихъ курса по всеобщей исторіи). Въ настоящее время намъ предстоитъ сказать о книг изъ совершенно иной области — о магистерской диссертаціи, посвященной Периклу. Выходу въ свтъ этого сочиненія предшествовала статья въ Журнал Министерства Народнаго Просвщенія о новомъ направленіи во взглядахъ на Перикла, опредлившемся съ нкоторыхъ поръ въ литератур, особенно въ нмецкой. Ожесточенная партійная борьба, среди которой приходилось выступать греческимъ дятелямъ V вка до P. X., не прекратилась до сихъ поръ. Великій вождь аинской демократіи, съ именемъ котораго связано преданіе о блестящемъ разцвт греческой жизни, о высшемъ выраженіи ея силъ въ самыхъ различныхъ областяхъ, естественно подвергался нападкамъ тхъ современниковъ и ближайшихъ потомковъ, которые ненавидли демократію и Аины. Нападки эти оставили глубокій слдъ въ источникахъ и уже потому не могли не отозваться на современной исторіографіи. Но не этими только посмертными вліяніями объясняются разногласія современныхъ ученыхъ. Это давнее прошедшее изучается и истолковывается съ точки зрнія современныхъ убжденій и предубжденій. Грота упрекали, и не совсмъ безъ основанія, за то, это его политическій радикализмъ отзывался на его научной обработк, но если и были какіе грхи въ этомъ отношеніи, то они весьма маловажны сравнительно съ тмъ, что продлываютъ въ послднее время писатели противуположныхъ воззрній. Сочиненіе Шварца о Демократіи заслуживаетъ вниманія, главнымъ образомъ, по систематическому искаженію истины въ интересахъ соціальной реакціи. Пфлугкъ-Гартунгъ съ своими, этюдами о военной дятельности представляетъ другой признакъ времени: бывшій нмецкій Lieutenant съ комическою самоувренностью обсуждаетъ планы и дйствія греческихъ полководцевъ, предусматриваетъ возможныя комбинаціи, открываетъ и порицаетъ ошибки, руководствуясь теоріей Клаузевица и практикой Мольтке. Выходитъ, что военныя операціи Перикла не выдерживаютъ ни малйшей критики, и остается только удивляться легкомыслію аинскихъ гражданъ, которые вновь и вновь поручали неспособному демагогу руководство войсками и флотами. Максъ Дункеръ и Белохъ тоже присоединились къ походу противъ политической репутаціи Перикла, хотя и не доходили до такихъ крайностей пристрастія и ограниченности. Въ общемъ вопросъ о Перикл и его значеніи, а вмст съ тмъ вопросъ о характерной роли аинской демократіи оказался вновь открытымъ, несмотря на многократныя и, повидимому, авторитетныя обработки.
Нкоторымъ извиненіемъ современный писателямъ, поднявшимъ всю эту суматоху, могло служить только то, что среди древнихъ свидтельствъ, какъ уже сказано, сохранилось очень много невыгодныхъ для Перикла. Такими невыгодными отзывами и разсказами переполнена какъ разъ біографія Плутарха, служащая однимъ изъ главныхъ источниковъ по предмету. Боле или мене враждебно смотрли на Перикла Платонъ и Аристотель, наши главные авторитеты въ сужденіи о политическихъ теоріяхъ грековъ. Въ виду противорчія между этими отрицательными данными и положительными, разсянными у тхъ же писателей и особенно у укидида, изученіе эпохи Перикла требуетъ строгаго и осмотрительнаго критическаго изслдованія. Г. Бузескулъ именно и попытался разобраться въ разнорчіяхъ источниковъ и литературной полемики. Онъ свелъ для русской публики главныя положенія и аргументы, выставленные по различнымъ вопросамъ въ теченіе спора, и старался указать, къ какимъ выводамъ приводятъ сличеніе показаній и оцнка фактовъ въ ихъ совокупности. Намъ кажется, что задачу свою онъ исполнилъ, въ общемъ, чрезвычайно удовлетворительно: не покушаясь поразить читателя особенною новизной построеній, авторъ внимательно разбираетъ подлежащіе изученію вопросы, его отношеніе къ длу отличается полною добросовстностью и благоразуміемъ. Поэтому книгу г. Бузескула можно привтствовать среди нашей скудной исторической литературы, какъ цнную попытку оріентироваться въ довольно запутанной исторіи крайне важнаго періода. Благопріятные для Перикла и аинской демократіи результаты слагаются sine ira et studio, безъ натяжекъ и адвокатской софистики. По поводу частностей, конечно, могутъ быть споры, которые здсь поднимать не мсто. Въ смысл же общихъ возраженій мы указали бы, прежде всего, на нкоторую недостаточность разработки первоисточниковъ. Авторъ совершенно правильно опирается на краеугольныя свидтельства укидида, которыя не осмлится сдвинуть и перетолковать ни одинъ ученый, сколько-нибудь обладающій критическимъ тактомъ: пока исторія не обратилась въ легкомысленную игру фантазіи, повствованіе о Перикл должно ‘брать тонъ’ въ оцнк укидида. Но слдовало повнимательне отнестись къ вопросу о состав и степени значенія другихъ свидтельствъ. Въ этомъ отношеніи у г. Бузескула значительный недоборъ. Мы понимаемъ, что ему представлялось мало привлекательнымъ гоняться вмст съ Зауппе, Рюлемъ, А. Шмидтомъ за тнями еопомпа, Эфора и Стезимброта Тазосскаго, но нкоторый критическій анализъ біографіи Плутарха по отношенію къ ея первоначальнымъ источникомъ былъ, все-таки, необходимъ. Не пытаясь, подобно нмецкимъ ‘гиперкритикамъ’, опредлить въ точности, откуда взятъ каждый отдльный параграфъ этой біографіи, необходимо было опредлить въ общихъ чертахъ ея составъ и поддержать то или другое опредленіе аргументами. Это было не только необходимо, но и возможно. Авторъ, между тмъ, касался относящихся сюда вопросовъ только мимоходомъ, при сврк различныхъ литературныхъ мнній о событіяхъ. Вслдствіе этого, изложеніе получаетъ иногда нсколько произвольный характеръ: читателю представляется, что, пожалуй, можно разсуждать и такъ,* какъ длаетъ г. Бузескулъ, а, пожалуй, и совсмъ иначе. Постоянное сопоставленіе литературныхъ мнній какъ бы отвлекло вниманіе отъ источниковъ.
Затмъ не можемъ не высказать, что общая характеристика положенія Перикла въ государств едва ли справедлива. Авторъ недостаточно уяснилъ себ всемірно-историческое значеніе той аномаліи, которая выражается въ руководящей роли великаго военачальника среди абсолютной демократіи Аинъ. Съ одной стороны полное господство выборной системы, непосредственное участіе народа въ управленіи, крайняя подвижность учрежденій и партій, съ другой — многолтнее сосредоточеніе всхъ нитей сложной внутренней и вншней политики въ рукахъ одного человка. Гд разгадка пятнадцатилтней ‘демократической монархіи’ Перикла, о которой кратко и вско сказалъ укидидъ? По мннію г. Бузескула, все дло — въ личномъ вліяніи генія. Онъ не придаетъ значенія должностному положенію Перикла и не видитъ въ учрежденіяхъ того времени достаточнаго объясненія фактовъ. Намъ кажется, наоборотъ, что, помимо личной геніальности, въ этой странной комбинаціи высказывается очень общее и характерное историческое условіе. Аинская демократія, воцарившаяся надъ обширнымъ государствомъ союза, вырабатывала себ могущественную, сосредоточенную въ рукахъ одного лица исполнительную власть, подобную, съ одной стороны, власти англійскаго премьера, съ другой — магистратур римскаго императора. Опорнымъ пунктомъ такой власти являлась должность стратега, которая захватывала самыя разнообразныя области, вмшивалась въ иностранныя дла, финансы, народное воспитаніе, законодательныя собранія. Стратеговъ было десять, но, въ случа надобности, вліяніе ихъ объединялось вокругъ одного ‘автократа’. Даже если не было такого искусственнаго объединенія, такіе люди, какъ емистоклъ, Аристидъ, Кимовъ, Периклъ, Алкивіадъ, становились во глав всей коллегіи и, вмст съ тмъ, во глав государства. Конечно, въ этой сосредоточенной власти сказывалось глубокое противорчіе. между сложною государственною политикой и демократическими учрежденіями, но противорчіе это было неизбжно и именно имъ въ значительной степени объясняется трагическій ходъ Пелопоннезской войны. Въ пользу высказаннаго взгляда можно привести не одни предположенія и соображенія, за него говоритъ и рзко отмченный у укидида характеръ ‘монархіи’, и смна нсколькихъ руководящихъ дятелей изъ аристократическаго и демократическаго лагерей, показывающая, что не одному Периклу суждено было занимать исключительное положеніе, о которомъ идетъ рчь, наконецъ, источники прямо указываютъ на стратегію, какъ на основу пятнадцати лтняго господства Перикла. Нтъ надобности распространяться о значеніи этой постановки дла. Она вновь свидтельствуетъ о томъ, что даже самые сложные факты политической жизни, несмотря на вс различія обстановки, развиваются вслдствіе комбинаціи все однихъ и тхъ же основныхъ элементовъ. Трудно найти въ исторіи боле сильную противуположность, нежели та, которую представляютъ абсолютизмъ Римской имперіи и свободолюбіе аинской республики. Между тмъ, господство города надъ государствомъ и въ томъ, и въ другомъ случа вызываетъ сходныя формы военнаго принципата: разница, главнымъ образомъ, въ томъ, что одна форма закрпляется, а другая распадается.
Пріятно кончить разборъ одобреніемъ автора и его произведенія. Всякій, кто прочтетъ новую диссертацію о Перикл, наврное, согласится съ нами, что это — трезвая, дльная и полезная книга.