Переводы, Гофман Виктор Викторович, Год: 1911
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Виктор Гофман
1884, Москва — 1911, Париж
Оригинал здесь — http://www.vekperevoda.com/1855/gofman.htm
Легенда русского символизма — один из первых самоубийц Серебряного века, — к сожалению, в европейской культуре задолго до Вертера (точнее — Чаттертона) самоубийство было одним из надежнейших способов гарантировать внимание к своему творчеству и почетное посмертное место в литературе, — особенно если творчество поэта отличалось должной степенью эротичности и мрачности. Виктор (Виктор-Бальтазар-Эмиль) Гофман происходил из семьи австрийского подданного, мебельщика и декоратора. В гимназии учился вместе с Владиславом Ходасевичем. Начал печататься в 1901 году, в январе 1905 года (хотя на титуле — ‘1904’) выпустил первый сборник: ‘Книга вступлений. Лирика. 1902-1904’, вторая книга — ‘Искус’, СПб, 1910. Затем происходит следующее: в июне 1911 года Гофман отправился в заграничное путешествие — и 13 августа в Париже по неясным причинам покончил с собой. Как пишет А. В. Лавров, ‘…смерть Гофмана вызвала множество некрологов, ‘мифологизировалась’ легенда о ‘сгоревшем поэте’, ‘жертве вечерней’ и т.д.’ Гофман буквально превратился в литературного героя (см. раннюю поэму Арсения Несмелова ‘Смерть Гофмана’), в 1917-1918 годах был издан его двухтомник. Со временем внимание читателей от Гофмана отвлеклось, более или менее солидное собрание его произведений с совершенно, увы, недостаточным научным аппаратом вышло лишь в 2007 году в Санкт-Петербурге — ‘Любовь к далекой’: поэзия, проза, письма, воспоминания’. В прижизненных сборниках Гофмана, наряду с оригинальными произведениями, напечатано несколько переводов — это стихи жившего в Москве немецкого поэта Георга Бахмана, поэта-антропософа Франца Эверса, — а также стихи Альфреда Теннисона. Само существование этих переводов было замечено лишь недавно — как поэт-переводчик Гофман не был известен никому.
ГЕОРГ БАХМАН
(1852-1907)
ВЕЧЕРНЯЯ ЗАРЯ
У туч, что утром были серы —
Резьба пурпуровых корон.
Я полон кликов гордой веры.
Мечтой без меры опьянен.
Теперь напор и состязанье,
Пьянящей нежности слова. —
И беспредельность ликованья,
И нестерпимость торжества!
Вечерний воздух душно-сладок.
Ночь задвигает мглу завес.
Крадутся звезды из-под складок
Тяжело-бархатных небес.
ЗОВ РУСАЛКИ
Русалка поет: приди, приди,
Всё забудь и приди отдохнуть на груди.
О, навеки забудь, навсегда удали
Упоенья, волненья и грезы земли.
Здесь так сладко скользить в перебоях волны,
Здесь в жемчужных покоях — жемчужные сны.
Обжигающий луч не проникнет сюда,
Не проникнет сюда, никогда.
О, ты мой навсегда! О, приди же ко мне!
Гаснет день в вышине, видишь, тень на волне.
Всю ночь мы будем друг друга ласкать,
Будут губы мои… обжигать.
Эти губы бледны, эти губы как лед,
Оттого поцелуй их пронзает и жжет…
На влажных грудях, опьянен, ты уснешь.
О, оставь же свой страх, ты — как месяц хорош!
Ты уснешь, ты уснешь, ветер сдержит волну.
О, иди же ко мне! В глубину!
ФРАНЦ ЭВЕРС
(1871-1947)
В ЛОДКЕ
Ярко-пенистых волн переливы
Затихают, пурпурно горя.
Берега задремали лениво —
Запылала пожаром заря.
В небесах на мерцающем фоне —
Облаков позолоченных рой.
Это — белые, быстрые кони
С золотисто-пурпурной уздой!
Дальше, шире кровавое море.
Обагренные волны горят. —
Мы плывем в беспредельном просторе
Прямо, в закат!