Переписка с В. П. Боткиным, Толстой Лев Николаевич, Год: 1862

Мемуары и переписка
Время на прочтение: 65 минут(ы)
Скачать в PDF
Толстой. Памятники творчества и жизни. 4
Редакция В. И. Срезневского
Кооперативное т-во изучения и распространения творений Л. Н. Толстого.
Москва—1923.

ПЕРЕПИСКА Л. Н. ТОЛСТОГО с В. П. БОТКИНЫМ.

Вводная заметка.

Переписка Л. Н. Толстого с В. П. Боткиным обнимает очень небольшой период времени — всего только шесть лет, начиная с 1857, кончая 1862 годом. Продолжалась ли она позже (Боткин умер в 1869 г.) или оборвалась на этом годе, не осталось никаких указаний, потому что дневники Толстого, в которых в 1850-х годах он обыкновенно делал отметки о писании и получении писем, в 1860-х годах сначала велись очень отрывочно и не полно, потом же и вовсе прекратились.
Писем Толстого сохранилось шестнадцать, писем Боткина только девять. Конечно, эти двадцать пять писем не все, что было написано друг к другу Толстым и Боткиным. Неравномерность распределения тех и других писем по времени, {К 1857 г. относятся десять писем Толстого и два Боткина, к 1858 г. только одно письмо Толстой, к 1859 три письма Толстого и пять Боткина, в 1860 г. нет ни одною письма, в 1861 г. одно письмо Боткина, в 1862 г. два письма Толстого и одно Боткина.} долгие пропуски, наконец, определенные указания на то, что данные письма являются ответами на письма, в числе имеющихся на лицо не находящиеся {См. письма Толстого — 2-ое, 3-ое, 7-ое и др.} — все это подтверждает предположение, что далеко не вся переписка Толстого и Боткина уцелела.
Но как это ни досадно, мы должны быть благодарны судьбе, что можем прочесть хотя то, что сохранилось, потому что эта переписка является драгоценным материалом для обрисовки обоих писателей и каждого из них порознь, и обоих вместе в их взаимных отношениях.
Близость друг к другу Толстого и Боткина в связи с уменьем каждого понимать сущность другого давала им возможность говорить в письмах такие вещи, которые говорятся не всякому, а только тому, кому веришь и кого уважаешь, и письма эти — особенно письма Л. Н. Толстого, как человека, в те годы более, чем Боткин, экспансивного, бурно переживавшего свои сомнения, искренно всею душою стремившегося вперед,— дают обильный материал для уяснения его личности, рисуют его взгляды на вещи, знакомят с отношениями к современникам, открывают глубины его мысли.
Не знаю точно, к какому времени относится начало знакомства Я. Н. Толстого с В. П. Боткиным во всяком случае, судя по отметкам дневника Толстого, в мае 1856 г. они были знакомы и повидимому довольно близко, потому что Л. Н. в свое недолгое пребывание в Москве на перепутьи из Петербурга в Ясную Поляну два раза успел съездить в Кунцево на дачу к Боткину, и притом в первый раз в день приезда в Москву. Тоже в первый же день был Л. Н. у Боткина и в свой приезд в Москву в ноябре 1856 п. Когда во второй половине ноября, в декабре этого же года и начале января 1857 г. обоим им случилось быть в Петербурге, они видались почти ежедневно, изо дня в день вместе обедали, вместе проводили вечера, бывали в опере и в кружке сотрудников Современника, к которому оба были близки. Боткин — этот, по словам Толстого, ‘милейший и мудрейший его друг’, один из членов ‘бесценного триумвирата’ (другие члены его были Анненков и Дружинин), ‘где чувствуешь себя глупым, оттого что слишком много сказать и понять хочется’, был необходимый, нужнейший собеседник Толстого (он ‘алкал’ его видеть и с ним беседовать), был его ‘любимый воображаемый читатель’.
Близость их, особенно сильная благодаря близости взглядов на литературу, которая тогда несомненно интересовала Л. Н. Толстого более, чем что другое, не ограничивалась одной этой сферой, а шла и глубже, и дальше, распространяясь, с одной стороны, в область душевных переживаний, с другой, в область внешнего житейского. Чувство близости к Толстому сквозит в словах Боткина в том его письме, где он описывает свою прогулку вместе с Тургеневым в городок Фраскати близ Рима: они наслаждались природой и ощущениями минувшей жизни, но в наслаждении природой ‘беспрестанно чувствовали пустоту’ — для них недоставало Толстого, Боткин старался вызвать его образ в своем воображении, ощутить его и смотреть в его глаза. Эту духовную близость с Толстым он ясно сознавал, говоря, что они ‘оба молятся одним богам’ (в письме 1862 г.). Но, тонкий и умный наблюдатель, глубоко вникая в сущность людей, он чувствовал высоту его будущих достижений, которая далеко превысит то, что досталось в удел и ему и другим его современникам, и, может быть, больше, чем они, понимал великую силу Толстого, так разросшуюся с течением времени. Гр. А. А. Толстая в 1858 г. писала про Л. Н—ча, что бог посеял в нем семена, и они взошли, эти семена, потому что не могли заглохнуть на той земле, в которую были брошены, она писала, что все, что заграждает в нем путь к постижению правды — придет время — само собою устранится, потому что иначе и быть не может, и тогда, увидя величаво плывущим по воде теперь еще строящийся корабль, она воскликнет со дна лужи, в которой барахтается: ‘святой Лев, моли бога о нас!’ {Толстовский Музей, т. 1. Переписка Л. Н. Толстого с гр. А. А. Толстой (Спб. 1911), стр. 108, 112.}. Так и Боткин провидел в Толстом эту будущую его мощь: ‘Вы сами’,— писал он,— ‘владыка бесконечного пространства, оно смотрит из ваших лучистых глубоких глаз’. На то, что другим казалось чудачеством, ‘кувырканием’, Боткин смотрел совсем иначе, серьезнее и глубже. ‘Этот человек, писал он, с великим талантом,’ ‘всякая дурь’ его,— казалось Боткину,— имеет больше достоинств, чем благоразумнейшие поступки других’. {А. Фет: ‘Мои воспоминания’ (М. 1890), т. I, стр. 320.} И это понимание, это проникновение Боткиным в его душу передавалось Толстому, и писать Боткину ему было легко, ‘так легко, как думать’, потому что он знал, что всякая мысль его, всякое впечатление его воспринимается Боткиным ‘чище, яснее и выше, чем оно выражено’ его другом. Боткин, как выразился он в письме к Фету, ‘носил его в своем сердце’, и эти в шутку сказанные слова были истинной правдой, которую знал Толстой. Боткин умел вникать в произведения Толстого и глубоко их ценил, но в то же время судил их с полной строгостью. В ниже печатаемых письмах чрезвычайно интересно изображается его отношение к ‘Семейному счастью’, повести, повергшей автора по напечатании ее в ужас и отчаяние и казавшейся позорным пятном на всю жизнь, резкое, прямое и откровенное суждение о ней Боткина не только не обескуражило Толстого, а именно восстановило его равновесие в этом деле.
Серьезность отношения Боткина к писательской деятельности Толстого хорошо понимал и ценил Л. Н., она давала ему бодрость в работе, он ‘оперялся’ благодаря ей. Многочисленные отзывы о произведениях Толстого разбросаны в разных письмах Боткина. ‘Война и мир’ — последнее Толстовское, что суждено было не прочесть, а прослушать Боткину,— произвела на него глубочайшее впечатление. ‘Неужели,— пишет он Фету,— Толстой остановится на 5-ой части? Мне кажется, это невозможно. Какая яркость и вместе глубина характеристики! Какой характер Наташи и как выдержан! Да, все в этом превосходном произведении возбуждает глубочайший интерес, Даже ею военные соображения полны интереса, и мне в большей части случаев кажется, что он совершенно прав. И потом, какое это глубоко-русское произведение.’ {Письмо 9 июня (н. ст.?) 1869 г. А. Фет: ‘Мои воспоминания’ (М. 1890), т. 7, стр. 196.} Брат В. П. Боткина, М. П. Боткин вспоминает, что, когда он вслух читал ему этот роман, Василий Петрович, останавливая его, все говорил: ‘нет, ты постой, дай подумать! Как это хорошо!..’ {А. Б. Гольденвейзер: ‘Вблизи Толстого’ (М. 1922), т. I, стр. 298.}
Конечно, далеко не полно собраны здесь слова В. П. Боткина и Л. Н. Толстого, случайно оброненные ими в дружеских письмах, но и то, что приведено, уже дает представление об отношениях этих писателей между собою, о взглядах их друг на друга, эти взаимные случайные отзывы для нас дороже тех сочинений, которые предназначены публике, потому что люди в них откровеннее, прямее и проще, и правда говорится свободнее и искреннее.

В. Срезневский.

Переписка Л. Н. Толстого с В. П. Боткиным.

Текст писем. *)

*) Письма печатаются с полным сохранением орфографии оригиналов.

1.

Л. Н. Толстой — В. П. Боткину.

20 января 1857 г.

Милый Боткинъ.

Я ду въ будущій понедльникъ т. е. 28, взялъ уже мсто и въ Ясную Поляну, гд вы боялись, что я засяду, я вовсе не заду по разнымъ причинамъ1). Жилъ я здсь и проживу еще эти 8 дней несовсмъ хорошо, какъ-то противъ желанія разсянно: зжу я здсь въ свтъ, на балы, и было бы весело, ежели бы не одолвали меня умные. Въ той же комнат сидятъ милые люди и женщины, но нтъ возможности добраться до нихъ, потому что умный или умная, поймали васъ за пуговицу и разсказываютъ вамъ что нибудь. Одно спасенье танцовать, что я и началъ длать, какъ это ни можетъ показаться вамъ страннымъ. Но долженъ признаться милому Пав. Вас., что все это не-то2).— Благодарствуйте за вашъ судъ о Юности3), онъ мн очень, очень пріятенъ, потому что, не обезкураживая меня, приходится какъ разъ по тому, что я самъ думалъ — мелко. Вашу статью я перечелъ здсь.— Ежели вы не приметесь серьезно за критику, то вы не любите литературы4).— Есть тутъ нкоторые господа читатели, которые говорили мн, что это не критика, а теорія поэзіи, въ которой имъ говорятъ въ первый разъ то, что они давно чувствовали, не умя выразить. Дйствительно это поэтической катехизисъ поэзіи, и вамъ въ этомъ смысл сказать еще очень много. И именно вамъ.— Славянофилы тоже не то. Когда я схожусь съ ними, я чувствую, какъ я безсознательно становлюсь тупъ, ограниченъ и ужасно честенъ, какъ всегда самъ дурно говоришь по французски съ тмъ, кто дурно говоритъ. Не то, что съ вами, съ безцннымъ для меня тріумвиратомъ Б[откинымъ], Ан[ненковымъ] и Др[ужининымъ], гд чувствуешь себя глупымъ отъ того, [что] слишкомъ многое понять и сказать хочется, этого умственнаго швунга5) нту. Островской, который былъ соченъ, упругъ и силенъ, когда я познакомился съ нимъ прошлаго года, въ своемъ льстивомъ уединеніи, хотя также силенъ, построилъ свою теорію, и она окрпла и засохла. Аксаковъ С. Т. говоритъ, что его Доход[ное] Мсто слабо6). Комедія его въ Соврем[енникъ| готова, я ее на дняхъ услышу. Дружининскіе критики здсь очень нравятся, Аксаковымъ чрезвычайно. Его вступленіе въ критику Писемскаго прекрасно7). Но какая постыдная дрянь Фуфлыгинъ8). Избави Богъ, коли онъ угоститъ Совр[еменникъ] такою-же. Тургенева въ исторіи Каткова здсь вс обвиняютъ за недоставленіе повсти9). Статья Григор[ьева] о Гранов[скомъ] занимаетъ всхъ по московски, т. е. выходятъ на арену и сражаются10). Я почему то сломалъ нсколько копій за Гран[овского] и потому на меня кажется махнули рукой, какъ на испорченнаго Петерб[ургскимъ] кружкомъ. Бобринской В. А. прибилъ Шевырева за славянофильской вопросъ у Черткова, это фактъ11). Шевыревъ лежитъ въ постели, и ему длаютъ visites de condolance. Прощайте, милый В. П., пожалуйста, будемъ переписываться. Дружинина и Анненк[ова] отъ души обнимаю. Ив. Ив.12) душевный поклонъ. Вашъ Гр. Л. Толстой.
20 Января.

(Приписка).

Слышалъ комедию Остр[овского]. Мотивы вс старые, воззрніе мелкое. Правдинымъ оказывается иногород[ній] купецъ, но талантливо очень и отдлано славно13).

Примечания.

1) Л. Н. Толстой предполагал 28 янв. 1857 г. выехать из Москвы за-границу — в первое заграничное путешествие, от’езд 28-го не состоялся, и Л. Н. отправился в путь несколько позднее.
2) Павел Васильевич Анненков. Конец 1856 г. и начало 1857 года (с 7-го ноября по 12 января) Л. Н. провел в Петербурге, где постоянно видался с В. П. Боткиным, П. В. Анненковым, А. В. Дружининым, И. И. Панаевым и др., отдельные выражения и слова письма, очевидно, отражение недавних разговоров в Петербурге.
3) ‘Юность’ была напечатана в 1-ой книжке ‘Современника’ за 1857 г. Отзыв Боткина о ней повидимому был в его письме к Л. Н. Толстому, в дневнике под 16 дек. Л. Н. отметил: ‘Боткин в восхищении от Юности’.
4) Статья Боткина ‘О стихотворениях А. А. Фета’ напечатана в 1-ой кн. ‘Современника’ за 1857 г. (перепечатана в т. 2 ‘Сочинений Вас. Петр. Боткина’ (П. 1891). С ней Л. Н. ознакомился еще в бытность свою в Петербурге в декабре 1856 г., вероятно, по корректуре или по рукописи, в Дневнике под 17 дек. 1856 г. говорится: ‘У Боткина обедал, не похвалил его статью, он злился’. Теперь Т. видимо хочет исправить свою невежливость.
5) Немецкое Schwung-размах, устремление.
6) ‘Доходное место’ А. Н. Островского было напечатано в No 1 ‘Русской Беседы’ за 1857 г. Пиша это письмо, Л. Н. Толстой сам еще не прочитал комедии, через несколько дней 25 янв.— он отмечает в дневнике: ‘Островского Доходное место лучшее его произведение и удовлетворенная потребность выражения взяточного мира’. См. след. письмо.
7) Статья А. В. Дружинина в ‘Библиотеке для Чтения’ 1857 г., No 1, критика, стр. 1—20: ‘Очерки из крестьянского быта А. Ф. Писемского. СПБ. 1856’.
8) Л. Н. Толстой ‘Фуфлыгиным’, назвал по главному действующему лицу повесть ‘Столичные родственники’ Д. В. Григоровича. Была напечатана в NoNo 1 и 2 за 1857 г. ‘Библиотеки для Чтения’.
9) И. С. Тургенев осенью 1856 г. обещал издателю ‘Русского Вестника’, М. Н. Каткову повесть ‘Призраки’, в то время еще не написанную, и в скором времени после этого заключил с издателями ‘Современника’.условие помещать свои произведения исключительно в их журнале, сохранив за собой право исполнить свое обещание по отношению к ‘Русскому Вестнику’. Эта оговорка Каткову осталась неизвестной, и он предположил, что Тургенев своим соглашением с ‘Современником’ нарушил его право, и что напечатанная им в No 10 этого журнала повесть ‘Фауст’ есть именно ‘Призраки’, которым автор, чтобы скрыть нарушение своего обещания, дал иное название, это все частью намеками, частью довольно открыто и в резкой форме было напечатано в об`явлении о подписке на ‘Русский Вестник’ на 1857 год. См. об этом С. А. Венгеров ‘Русская литература в ея современных представителях. И. С. Тургенев’, ч. 2, стр. 72—76, П. В. Анненков ‘Литературные воспоминания’ (П. 1909), стр. 492— 493, ‘Первое собрание писем И. С. Тургенева 1840—1883 гг.’ (П. 1884), стр. 40—42.
10) Статья известного ориенталиста и историка Вас. Вас. Григорьева — ‘Т. Н. Грановский до его профессорства в Москве’ (‘ Русская Беседа’, 1856 г., кн. I и II) возбудила большие споры и резкие выступления против ее автора (см. Н. П. Барсуков ‘Жизнь и труды М. П. Погодина’, т. 15, стр. 195—219).
11) 14 янв. 1857 г. на вечернем заседании Совета Московского Художественного общества на квартире вице-президента Общества А. Д. Черткова произошло столкновение между гр. Василием Алексеевичем Бобринским и проф. Московского университета С. П. Шевыревым, действительно закончившееся побоями. Шевырев пострадал настолько, что домой его унесли на руках. Поводом столкновения были слова гр. Бобринского о грабительских инстинктах русских людей, о безмерной выносливости спины русского помещичьего крестьянина и о том, что благодаря этому самое имя русского становится противным. Шевырев, укоряя Бобринского в недостатке патриотизма, говорил, что он позорит и унижает Россию. Происшествие это получило громадную огласку, и московский ген.-губернатор гр. А. А. Закревский счел необходимым довести о нем до сведения государя. Оба виновника столкновения понесли серьезное наказание, особенно пострадал С. П. Шевырев, которому было приказано подать прошение об увольнении от должности профессора университета и выехать из Москвы. См. Н. П. Барсуков ‘Жизнь и труды М. П. Погодина’, т. 15, стр. 321—330, Сборник Пушкинского дома 1923 г., стр. 179—180.
12) Ив. Ив. Панаев.
13) Комедия Островского, о которой выше в письме говорится, как о предназначенной для Современника, и которой 20 января Л. Н. еще не слышал, а услышал несколько позже, как видно из приписки,— ‘Праздничный сон до обеда’ (напечатана в ‘Современнике’ за 1857, No 2), ‘иногородний купец, который оказывается Правдиным’,— Нил Борисович Неуеденов, приехавший к своей сестре Ничкиной из Коломны.

2

Л. Н. Толстой — В. П. Боткину.

28—30 января 1857 г.1)

Печатайте съ Богомъ имя брата ‘Графъ H. Н. Толстой‘. 2) Письмо ваше о немъ меня ужасно обрадовало и сестру тоже. Только вы ужъ не слишкомъ ли увлекаетесь. — Я провелъ здсь 2 недли ужасно весело, но за то такъ разсянно, что изо всхъ силъ хочется уединенія. Слышалъ я дв замчательныя литературныя вещи: ^споминанія Дтства С. Т. Аксакова 3) и Доходное Мсто Островскаго 4). — Первая вся мн показалась лучше лучшихъ мстъ Семейной Хроники. Нту въ ней сосредоточивающей, молодой силы поэзіи, но равномрно сладкая поэзія природы разлита по всему, вслдствіи чего можетъ казаться иногда скучнымъ, но за то необыкновенно успокоительно и поразительно, ясностью, врностью и пропорціональностью отраженія. Комедія же Островскаго по моему есть лучшее его произведеніе, та-же мрачная глубина, которая слышится въ Банкрут, 5) посл него въ первый разъ слышится тутъ въ мір взяточниковъ чиновниковъ, который пытались выразить Сологубы, Щедрины и компанія. Теперь же сказано послднее и настоящее слово. Также какъ и въ Банкрут слышится этотъ сильный протестъ противъ современнаго быта, и какъ тамъ этотъ бытъ выразился въ молодомъ прикащик, какъ въ Гор отъ Ума въ Фамусов, такъ здсь въ старомъ взяточник Секретар Юсов.—Это лицо восхитительно.
Вся комедия — чудо. Но ежели бы авторъ жилъ не въ кружк, а въ Божьемъ мір, это могло бы быть chef d’oeuvre, а теперь есть тяжелыя грустныя пятна.— Остр[овский] не шутя геніальный драматическій писатель, но онъ не произведетъ ничего вполн геніальнаго,’ потому что сознаніе своей геніальности у него перешло свои границы. Это сознаніе у него уже теперь не сила двигающая его талантъ, а убжденіе, оправдывающее каждое его движеніе. Познакомился я здсь получше с Чичеринымъ 6) и этотъ человкъ мн очень очень понравился. Славянофилы мн кажутся не только отставшими, такъ что потеряли смыслъ, но ужъ такъ отставшими, что отсталость переходитъ въ нечестность.— 3-го дня вернувшись домой, засталъ Григоровича 7) и обрадовался несказанно — онъ чудесенъ, привезъ три очерка, и для меня остался здсь на 2 дня, такъ что письмо это придетъ прежде него. Планъ путешествія приводитъ его въ восторгъ Много бы еще хотлось написать вамъ, но все личные предметы, которыя затянутъ меня, а надо хать. Прощайте, дорогой Василій Петровичъ, коли вздумается, напишите мн въ Варшаву, гд я пробуду нсколько времени, на мое имя — съ оставленіемъ на почт.— Ежели кто нибудь захочетъ писать брату, то адресъ его въ Кизляръ въ Станицу Старогладовскую въ Штабъ 4-й батарейной батареи 20 бригады. Ваше письмо о немъ я ему посылаю.— Нашихъ милыхъ друзей изо всхъ силъ обнимаю. Что выйдетъ не знаю, а работать ужасно хочется, да и жить хочется.— Прощайте, пишите почаще.

Вашъ Гр. Л. Толстой.

Примечания.

1) Письмо датируем на основании слов письма ‘3-го дня вернувшись домой, застал Григоровича’, в дневнике под 26, 27, 28 января отмечено: ‘Григорович приехал’, он мог приехать в один из этих трех дней, таким образом письмо могло быть написано 28, 29 или 30-го.
2) При рассказах гр. H. Н. Толстого ‘Охота на Кавказе’, напечатанных в No2 ‘Современника’ за 1857 г. (т. 61, стр. 169—232), сначала автор был скрыт под инициалами ,,Н. H. Т.’, и так при тексте статьи и осталось, только в оглавлении, очевидно вследствие письма Л. Н. Толстого, инициалы были раскрыты, и звание, имя, отчество и фамилия автора были напечатаны полностью.
3) ‘Детские годы Багрова внука, служащие продолжением Семейной хроники’, были напечатаны позже, в 1858 г. отдельной книгой. В 1857 г. отрывок из этого произведения под названием ‘Детские годы молодого Багрова’ был напечатан в ‘Русской Беседе’, кн. 8. Под 25 января Л. Н. отметил в дневнике: ‘Чтение у С. Т. Аксакова. Детство прелестно’.
4) См. предыдущее письмо и 6 примечание к нему.
5) ,,Банкротом’ первоначально называлась комедия ‘Свои люди сочтемся’.
6) Борис Николаевич Чичерин — известный юрист, философ и мыслитель (р. 1828, ум. 1904). Л. Н. очень с ним сблизился и был с ним даже на ты (а это у Толстого бывало редко). Под влиянием Чичерина, как пишет Л. Н. в дневнике, он почувствовал любовь и уважение к науке, их раз’единило различие взглядов на вопросы религии.
7) Дмитрий Васильевич Григорович. Три очерка, о которых здесь говорится,— вероятно, ‘Очерки современных нравов’,— обобщенные общим названием с предисловием ‘К читателю’. Три рассказа посвящены сестре Л. Н. Толстого, гр. М. Н. Толстой — ‘Отражения (сверху вниз)’, ‘Суета’, ‘Отражения (оконные занавесы и портьеры)’, они были напечатаны в ‘Современнике’, 1857, No 3 (т. 62), стр. 5—50

3
Л. Н. Толстой — В. П. Боткину1).

10/22 февраля 1857 г.

Вчера пріхалъ я въ Парижъ, дорогой другъ Василій Петровичъ, и засталъ тутъ Тургенева и Некрасова. Они оба блуждаютъ въ какомъ то мрак, грустятъ, жалуются на жизнь—празднствуютъ и тяготятся, какъ кажется, каждый своими респективными отношеніями. 2) Впрочемъ я еще ихъ мало видлъ. Тургенева мнительность становится ужасной болзнью и въ соединеніи съ его общительностью и добродушіемъ—такое странное явленіе. 3) Это первое впечатлніе было мн грустно, тмъ боле, что посл моей Московской жизни я до сихъ поръ еще ужасно lebensfroh. 4) Германія, которую я видлъ мелькомъ, произвела на меня сильное и пріятное впечатлніе и я разсчитываю пожить и не торопясь поздить тамъ. Некрасовъ нынче возвращается въ Римъ. Я думаю черезъ мсяцъ пріхать туда. Этотъ же мсяцъ надюсь здсь кончить Кизезетера, 5) который въ продолженіе дороги такъ выросъ, что уже кажется не по силамъ. Авось къ апрльской книжк оспетъ. Тургеневъ ничего не пишетъ, пилить я его буду, но что выйдетъ изъ того, не знаю. Прощайте, дорогой Вас. Петр. Это письмо не въ счетъ, но все таки жду отъ васъ писемъ и лучше, чмъ ничего Rue de Rivoli. Htel Meurice, No 149.
Л. И. Менгденъ вамъ нравится — я ужасно радъ. Видно мы не въ одной поэзіи сходимся во вкусахъ. 6)

Примечания.

1) Об этом письме В. П. Боткин пишет А. В. Дружинину из Москвы от 8 марта 1857 г: ‘Письмо Толстого всего занимает только одну страничку, но исполнено свежести и бодрости. Германия очень заинтересовала его, и он хочет потом поближе узнать ее. Через месяц едет он в Рим'(‘XXV лет 1859—1884, Сборник, изд. Комитетом Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым’ (П. 1884), в статье ‘Из бумаг А. В. Дружинина’, стр. 501.
2) Эта фраза приводится полностью в письме Боткина Дружинину 8 апр. 1857 г. (ук. изд., стр. 501).
3) В дневнике под 9/21 февраля Л. Н. Толстой пишет: ‘Тургенев мнителен и слаб до грустного, Некрасов мрачен’.
4) Жизнерадостен.
5) ‘Кизеветтером’ Л. Н. Толстой иногда во время писания называл свой рассказ, получивший потом название ‘Альберт’ (другие названия его были ‘Пропащий’, ‘Поврежденный’, ‘Погибший’, ‘Музыкант’). ‘Кизеветтером’ он был назван потому, что в нем изображается лицо, действительно носившее эту фамилию, музыкант—скрипач, с которым Л. Н. встретился 5 января 1857 г., потом Кизеветтер стал заходить к Толстому и его друзьям и играл, иногда ‘прелестно’, иногда, когда был ‘ужасно пьян’, ‘плохо’, история его, которую он рассказал Толстому в первую встречу с ним, завлекла Л. Н—ча, и его стало ‘подмывать’ написать ее. Это был действительно высоко одаренный человек, как видно из разных отметок Л. Н. Толстого,-‘умен, гениален и здрав’ ‘гениальный юродивый’. Умственное, так сказать, создание ‘Кизеветтера’ началось в январе 1857 г., и под 3 февраля Л. Н. отметил, что ‘кажется, что Пропащий совсем готов’, но повидимому на бумагу еще ничего не было занесено. Только за-границей он стал писать его, и 16/28 февраля ‘кончил набрасывание Пропащего’,— ‘что выйдет, не знаю, не нравится’ — отмечено тогда же в дневнике. Л. Н. Толстой писал рассказ с большими перерывами и во время заграничного путешествия, и вернувшись в Ясную, иногда очень увлекаясь работой, и кончин 10 марта 1858 г. ‘Альберт’ был напечатан в ‘Современнике’, 1858, No 8, стр. 365—392.
6) Баронесса Елизавета Ивановна Менгден (ум. 1902), дочь Ив. Петровича и Софьи Гавриловны Бибиковых, первым браком за Дм. Ник. Оболенским (ум. 1844), мужъ ее Влад. Мих. Менгден, за которого она вышла в 1849 г., служил в Московском департаменте Сената в должности секретаря и вскоре после женитьбы вышел в отставку. Л. Н. Толстой был к ней несомненно очень неравнодушен, как это видно из ряда отметок его дневника 1857 г. ‘Менгден’,— пишет он 25 января — ‘замечательная женщина’, через три дня он записал: ‘вечер у Менгден, ужасно приятно’ (28 янв.) Чувство к ней у него было даже настолько сильно, что ему казалось ‘неловко’ быть с ней ‘наедине’. ‘Она прелесть’ — говорит он в другом месте — ‘и какие могут быть отрадные отношения. Отчего с сестрою я не нахожу такого наслаждения? Может вся прелесть состоит в том, чтобы стоять на пороге любви’ (3 февраля).— Акварельный портрет Е. И. Менгден работы П. П. Соколова воспроизведен в журнале ‘Столица и усадьба’, 1916. No 11 при статье ее дочери Софьи Владимировны Бельгард ‘Маклец’ (так называлось именье другой ее дочери бар. О. В. Фредерикс, находящееся в Богородском уезде Тульской губернии). В Маклеце у домовой церкви и похоронена Е. И. Менгден.

4.
Л. Н. Толстой — В. П. Боткину.

24—25 марта/5—6 апрьля 1857 г.

5 апреля. Париж.

Это очень нехорошо, что вы больны, дорогой Василій Петровичъ: я боюсь, какъ бы это не разстроило вашъ планъ поздки за границу. Мн и въ Петербург казалось и по письму вашему кажется, что вамъ не хочется хать. Прізжайте, милйшій и мудрйшій другъ, разумется мы бы съхались съ вами, а я алкаю васъ видть и бесдовать съ вами. — Я живу все въ Париж, вотъ скоро 2 мсяца и не предвижу того времени, когда этотъ городъ потеряетъ для меня интересъ и эта жизнь свою прелесть. Я круглая невжда, нигд я не почувствовалъ этого такъ сильно, какъ здсь. Стало быть ужъ за одно это я могу быть доволенъ и счастливъ моей жизнью тутъ, тмъ боле, что здсь тоже я чувствую, что это невжество не безнадежно. Потомъ наслажденія искуствами, Лувръ, Versailles, консерваторія квартеты, театры, лекціи въ College de Fr[ance] и Сорбонъ, а главное соціальной свободой, о которой я въ Россіи не имлъ даже понятія, все это длаетъ то, что я не раньше 2-хъ мсяцовъ, времени, когда начнется курсъ на водахъ, уду изъ Парижа или изъ деревни около Парижа, гд я на дняхъ хочу поселиться. У Тургенева кажется дйствительно сперматорея, онъ детъ на воды, когда и куда, еще не ршено. Онъ жалокъ ужасно. Страдаетъ морально такъ, какъ можетъ только страдать человкъ съ его воображеніемъ. Только очень недавно я усплъ устроиться такъ, что нсколько часовъ въ день работаю. Ужасно грязна сфера Кизеветтера, и это немножко охлаждаетъ меня, но все таки работаю съ удовольствіемъ 1).
Это я написалъ вчера, меня оторвали и нынче пишу совсмъ въ другомъ настроеніи. Я имлъ глупость и жестокость здить нынче утромъ смотрть на казнь. Кром того, что погода стоитъ здсь дв недли отвратительная и мн очень нездоровится, я былъ въ гадкомъ нервическомъ расположеніи, и это зрлище мн сдлало такое впечатлніе, отъ котораго я долго не опомнюсь. Я видлъ много ужасовъ на войн и на Кавказ, но ежели бы при мн изорвали въ куски человка, это не было бы такъ отвратительно, какъ эта искусная и элегантная машина, посредствомъ которой въ одно мгновеніе убили сильнаго, свжаго, здороваго человка. Тамъ есть не разумная [воля], но человческое чувство страсти, а здсь до тонкости доведенное спокойствіе и удобство въ убійств и ничего величественнаго. Наглое, дерзкое желаніе исполнять справедливость, законъ Бога. Справедливость, которая ршается адвокатами, которые каждый, основываясь на чести, религіи и правд, говорятъ противуположное. Съ тми же формальностями убили короля, и Шенье, и республиканцевъ,и аристократовъ, и (забылъ, какъ его зовутъ) господина, котораго года 2 тому назадъ признали невиннымъ въ убійств, за которое его убили. А толпа отвратительная, отецъ, который толкуетъ дочери, какимъ искуснымъ удобнымъ механизмомъ это длается и т. п. Законъ человческой — вздоръ! Правда, что государство есть заговоръ не только для эксплуатаціи, но главное для развращенія гражданъ. А все таки государства существуютъ и еще въ такомъ несовершенномъ вид. — И изъ этаго порядка въ соціализмъ перейти они не могутъ. Такъ что же длать? тмъ которымъ это кажется такимъ, какъ мн? Есть другіе люди, Наполеонъ III напримръ, которымъ, потому что они умне или глупе меня, въ этой путаниц все кажется яснымъ, они врютъ, что въ этой лжи можетъ быть боле или мене зла и дйствуютъ сообразно съ этимъ. И прекрасно, врно нужно такіе люди. Я же во всей этой отвратительной лжи вижу одну мерзость, зло и не хочу и не могу разбирать, гд ее больше, гд меньше. Я понимаю законы нравственные, законы морали и религіи, необязательные ни для кого, ведущіе впередъ и общающіе гармоническую будущность, я чувствую законы искуства, дающіе счастіе всегда, но политическіе законы для меня такая ужасная ложь, что я не вижу въ нихъ ни лучшаго, ни худшаго. Это я почувствовалъ, понялъ и созналъ нынче. И это сознаніе хоть немного выкупаетъ для меня тяжесть впечатлнія. 2) Здсь на дняхъ сдлано пропасть арестацій, открытъ заговоръ, хотли убить Нап[олеона] въ театр, тоже будутъ убивать на дняхъ, но уже врно съ ныншняго дня я не только никогда не пойду смотрть этаго, никогда не буду служить нигд никакому правительству. Много бы еще хотлось вамъ разсказать про то, что я здсь вижу, какъ н[а]п[римръ] за заставой клубъ народныхъ стихотворцевъ, въ которомъ я бываю по воскресеньямъ.— Правду писалъ Тургеневъ], что поэзіи въ этомъ народ il n’y а pas. Есть одна поэзія — политическая, а она и всегда была мн противна, а теперь особенно. Вообще жизнь французская и народъ мн нравятся, но человка ни изъ общества, ни изъ народа, ни одного не встртилъ путнаго. Прощайте, дорогой Василій Петровичъ, извините за нелпость письма, я нынче совсмъ больнешенекъ 3).

Вашъ Гр. Л. Толстой.

Адресъ мой все Rue de Rivoli 206.

Примечания.

1) См. прим. 5 предыд. письма.
2) Это зрелище казни при помощи гильотины страшно подействовало на Толстого, гильотина ему ‘не давала спать, заставляла оглядываться’ (Дневник), он ‘не знал, куда деваться’ (Воспоминания гр. А. А. Толстой, ‘Толстовский Музей’, т. I, стр. 4). ‘Когда я увидал’,— пишет он в ‘Исповеди’, как голова отделилась от тела и то и другое врозь застучало в ящике, я понял — не умом, а всем существом, что никакие теории разумности существующего и прогресса не могут оправдать этого поступка, и что если бы все люди в мире по каким бы то ни было теориям, с сотворения мира, находили, что это нужно,— я знаю, что это не нужно, что это дурно и что поэтому судья тому, что хорошо и нужно, не то, что говорят и делают люди, и не прогресс, а я со своим сердцем’.— 7 апреля Л. Н. ‘встал поздно, нездоровый, читал’, и ему ‘вдруг пришла простая и дельная мысль — уехать из Парижа’, 8-го он уже ехал по железной дороге на юг в Швейцарию и когда, пересев в дилижанс ночью, в лунную яркую ночь очутился после опротивевшего ему Парижа среди природы,— ‘все выскочило, зашло любовью и радостью’, и он ‘в первый раз после долгого времени искренно опять благодарил бога за то, что живет’ (Дневник 8 апр.).
3) Про это письмо в своем дневнике под 6 апр. нов. ст. Л. Н. отметил: ‘написал глупое письмо Боткину’.

5.
Л. Н. Толстой — В. И. Боткину.

1/13 мая 1857 г.

Я писалъ вамъ два письма, любезные друзья, въ Россію 1), извщая васъ о томъ, что я изъ Парижа по разнымъ моральнымъ причинамъ ухалъ и поселился на берегу Женевскаго озера въ Canton de Vaud, Clrens, Pension Ketterer (такъ пишите мн). Но какъ кажется, судя по вашему послднему письму, я опоздалъ и вы не знаете, гд я. Плановъ у меня какъ и при вызд, такъ и до сихъ поръ нтъ никакихъ, но предполагаю, что останусь здсь долго, вопервыхъ потому, что тутъ прекрасно мн жить, а вовторыхъ потому, что денегъ у меня очень мало и до полученія изъ деревни я не хочу рисковать остаться безъ гроша, предпринимая поздки. Одну я могу сдлать, это поздку къ вамъ во Флоренцію, ежели вы не намрены пріхать сюда и пробудете тамъ долго. Какъ мн и головой и сердцемъ хочется васъ видть обоихъ, милые друзья, объ этомъ, я думаю, безполезно говорить. Сошелся я тутъ съ кой какими русскими, нисколько ничмъ не замчательными людьми, но милыми и добрыми, притомъ весна, и я, хотя говорю себ, что надо, надо работать и чувствую, что надо, ничего не длаю, а шляюсь то пшкомъ, то въ лодочк по всмъ берегамъ озера. 2) Нынче только вернулся изъ путешествія по Саво. Два восхитительные дня! Я даже, ежели вы потребуете меня къ себ во Флоренцію, думаю, пойти пшкомъ. Съ вами ли Григоровичъ? Это грустно, ежели его нтъ. Судя по послднему письму Тургенева, онъ долженъ быть теперь въ Лондон вмст съ Некрасовымъ. — Такъ до свиданья.

Вашъ Гр. Л. Толстой.

1/13 мая. 3)

Примечания.

1) Вероятно, эти письма были направлены на имя Дружинина, в дневнике о них нет упоминаний. Как Л. Н. Толстой предполагает ниже, письма эти не застали А. В. Дружинина и В. П. Боткина на месте, потому что оба они в середине апреля выехали за-границу (см. указанный выше сборник ‘XXV лет’, стр. 506).
2) Из Парижа Л. Н. Толстой уехал 8 апреля 1857 г., направя путь прямо в Женеву. Здесь он встретился с своими двоюродными тетками гр. Александрой Андреевной и Елизаветой Андреевной Толстыми, сопровождавшими в Швейцарии вел. кн. Марию Николаевну, первая состояла при ней в качестве фрейлины, вторая была наставницей ее младшей дочери Евгении Максимильяновны, впоследствии принцессы Ольденбургской. Другие лица, с которыми сблизился Л. Н. во время жизни в Швейцарии, были супруги Пущины,— Михаил Иванович и Мария Яковлевна — ‘прелесть добродушия’, прозванные Толстым Филемоном и Бавкидою, ‘хорошая’, ‘славная’ Близ. Ник. Карамзина, кн. Мещерские, Петр Иванович и жена его Екатерина Николаевна (рожд. Карамзина), Мих. Андр. Рябинин — ‘забавный неистощимый на выдумки и рассказы’ (по словам гр. А. А. Толстой). О жизни Л. Н—ча Толстого в этой милой, веселой и бодрой духом компании см. в ‘Воспоминаниях гр. А. А. Толстой’ (Толстовский Музей, т. I, стр. 6—12).
3) На об. 2-го л. письма, свободном от текста, рукою Л. Н. Толстого в разных направлениях написано: Voie de France, parla voie de France, en Savoyie, Savoie. На лицевой стороне 1-го листа (без текста) другою рукою карандашей: ‘9. Барон Мельцаль’ и цифровые расчеты (текст письма на обороте л. 1 и на лицевой стороне л. 2-го).

6.
В. П. Боткинъ — Л. Н. Толстому.

17/29 июня 1857 г.

Aix-bains 1) 29 юня.

Вотъ я и опять пишу къ вамъ, потребность быть и говорить съ вами невольно тянетъ къ бумаг, и потомъ необходимо хочется знать, что вы, гд вы, какъ вы? Все ли еще въ Clrens, или ухали куда нибудь? Вотъ ужь другой день, какъ я беру души изъ срной теплой воды, посл этого одваютъ меня въ шерстяное одяло, несутъ домой и въ продолженіе получаса я предаюсь испарин. Процедура скучная и непріятная! Потомъ, надвъ блье, лежу я и охлаждаюсь. Но посл цлый день я уже принадлежу самому себ. Чтобъ познакомиться съ положеніемъ республиканской партіи во Франціи прочелъ я брошюру Eug&egrave,ne Sue: La France sous l’Empire 2),—и еще лучше понялъ, почему выборы 3) дали такое большинство Наполеону. Брошюра эта написана съ цлью дйствовать на выборы. Ледрю Роленъ 4) называется въ ней un minent citoyen, ardent patriote, de qui le civisme gale la profonde exprience de la vie politique. Швейцарія упрекается за то, что по Невшательскому вопросу не объявила тотчасъ войну Прусіи, 5) Sue общаетъ Швейцаріи, что вс народы возстали бы за Швейцарію, les peuples asservis se dclareraient solidaires de la Suisse, elle leur faisait appel en arborant fi&egrave,rement le drapeau de la Rvolution. A въ случа неуспха Sue утшаетъ ее тмъ, что Suisse eut t l’admiration de la postrit comme Leonidas et sa poigne de hros. Это напомнило мн Григоровича: Вы будете подобны Эпаминонду! Объ Англіи разсуждаетъ Sue такъ: ‘Nous distinguons toujours le peuple anglais de son gouvernement, pourquoi faut-il, helas! que jusqu’ prsent ce peuple, demi afranchi moralement, mais matriellement rduit au plus dur servage par une mis&egrave,re atroce, et impitoyablement exploit par l’aristocratie dans les campagnes et dans les villes par l’oligarchie mercantile, pourquoi faut-il que le peuple, que le proltaire anglais se soit born jusqu’ici de rares vellits de rvolutions sociales—и проч. Sue убждаетъ Францію свергнуть Наполеона во имя—революціи, — просто революціи, или какъ Нмцы говорятъ ins blaue-hinein. Горькое и томительное чувство ощущалъ я, читая эту брошюру. Какъ будто государство можетъ основать свое устройство на неопредленныхъ стремленіяхъ! Если такимъ образомъ демократическая эмиграція думаетъ поддержать свое вліяніе и значеніе во Франціи, —то, то она осуждена на вчную работу Данаидъ. Эти люди, сами того не подозрвая, укрпляютъ власть Наполеона и до тхъ поръ будетъ такъ, пока во Франціи не выработается дльная конституціонная партія, которая даже и при Людовик Филип находилась въ самомъ незначительномъ меньшинств. Теперь я уже не стану больше читать французскихъ политическихъ брошюръ, издаваемыхъ демократическою партіею. Изъ этого современнаго политическаго и религіознаго хаоса одно только спасеніе — въ мір искуства, и горе тому человку, для котораго запертъ этотъ выходъ: изноетъ и разорвется его сердце отъ озлобленія, противурчій, ненависти и безсилія. Еще религіознымъ реформаторамъ гораздо легче—ихъ души услаждаетъ вра и сознаніе своего личнаго спасенія, убжденіе въ благодатномъ dahin. Но дйствовать, идти, страдать, не чувствуя подъ собой никакой сознаваемой почвы,— ужасно, убійственно.
Можете представить, какъ освжительно подйствовало на мою душу чтеніе Одиссеи (нужды нтъ, хоть и въ перевод Жуковскаго), которую я взялъ съ собой изъ Россіи. Я читаю ее по вечерамъ, на ночь: усладительная, дтская сказка, отъ которой ветъ чмъ-то успокоительнымъ, умиряющимъ, гармоническимъ. Есть со мной и Илліада — тоже благодатный бальзамъ отъ современности. Изъ этого можете заключить, что мое уединеніе и одиночество пока нисколько не мучаютъ меня скукою. Вчера былъ въ Casino балъ: скверненькой, унылый, мелко-буржуазной. Дамы и двицы дрянныя, жеманныя. Ужь если такъ — то vive la bastringue! Vivent les lorettes! Если вы вздумаете хать въ Шамуни, то я приглашаю васъ дня на два, или хоть на одинъ къ себ въ гости, только извстите меня за день, чтобъ я могъ приготовить вамъ квартиру у себя въ Отел. Теперь я началъ читать жизнь Савонаролы — религіознаго и политическаго. реформатора Флоренціи 15 вка. Продолжайте непремнно начатой и такъ превосходно—романъ свой,— ради Бога не охлаждайтесь къ нему 6). Милый, дорогой мой Левъ Николаичь, жму вамъ крпко руку, мысленно гляжу въ Ваши лучистые глаза и стыжусь говорить Вамъ нжности. Прощайте пока.
Жду отъ васъ письма.

Вашъ В. Боткинъ.

Александръ Васильичь!7) Подайте непременно голосокъ! Мне все кажется, что я слышу Вашъ маленькій, сдержанный кашель — ей богу.

Примечания.

1) Экс (Aix les Bains) — город в франц. департаменте Савойи, знаменитый еще со времен римлян своими минеральными источниками. Из ‘прелестной прогулки в Пьемонт’ (письмо Л. Н. Толстого к Т. А. Ергольской) Л. Н. вернулся обратно в Clrens вместе с А. В. Дружининым и младшим братом Вас. П-ча, Владимиром Петровичем Боткиным (род. 1837, ум. 1869).
2) Eug&egrave,ne Sue (Marie-Joseph) известный романист и пол итический деятель — республиканец (р. 1804 ум. 1857). После переворота 2 дек. 1851 г. в 1852 г. правительством Наполеона Ш он был выслан из Франции и поселился в Аннеси (Annecy) в верхней Савойе, откуда уже на родину не вернулся.
3) Выборы депутатов в новую сессию законодательного корпуса. Они состоялись 9/21 и 10/22 июня 1857 г. и за редкими исключениями правительственные кандидаты получили значительное большинство голосов.
4) Ledru-Rollin, Alexandre-Auguste (р. 1808) — известный политический деятель, один из вождей партии монтаньяров. Неудача вооруженного протеста представителей этой партии с Ledru-Rollin во главе 13 июня 1849 г. принудила его бежать за-границу, где он продолжал политическую борьбу с своими противниками. Он вернулся во Францию лишь в 1870 г.г.
5) Недоразумение между Швейцарией и Пруссией по поводу спора между этими государствами о правах на княжество Невшательское в связи с роялистским восстанием в Невшателе в сентябре 1856 г., окончившееся захватом республиканцами его виновников. Пруссия требовала их освобождения, считая Невшатель княжеством, подвластным Прусскому королевству, Швейцарское правительство требовало, чтобы Пруссия отказалась от своих прав на княжество, считая его 21-м кантоном Швейцарского союза. Война была избегнута только благодаря посредничеству Франции, и парижские переговоры в марте 1857 г., сохранив за Прусским королем титул князя Невшательского, предоставили Невшатель Швейцарии под условием амнистии виновников восстания.
6) Вероятно, Боткин говорит о ‘Казаках’.
7) Александр Васильевич Дружинин.

7.
Л. Н. Толстой — В. П. Боткину

17/29 іюня 1857 1)

Clrens. 29 юля.

Милйшій другъ Василій Петровичь, спасибо Вамъ за письмецо, дай Богъ, чтобъ леченіе Ваше было какъ нельзя удачне. Этого и надо ждать, потому что вс единогласно возхваляютъ воды Экса, именно для ревматизмовъ. Къ вамъ въ Аіх 2) детъ изъ Женевы оперная труппа, вотъ вамъ еще рессурсъ. Нашъ copensionnaire нмецъ, оказывающійся милйшимъ смертнымъ говоритъ, что въ Экс есть его знакомые и рекомендуетъ ихъ вамъ—имена ихъ у сего прилагаются. Кстати о нмц: онъ весьма игривъ, беспрестанно говоритъ о двкахъ, раздаетъ адресы увеселительныхъ заведеній и въ довершеніе всхъ своихъ совершенствъ спитъ посл обда, снявши чулки и закрывъ ставни. Можете представить, какъ мы съ нимъ сдружились! У нихъ съ Влад. Петр. безпрерывныя словопрнія на счетъ кушанья, двицъ и другихъ предметовъ. Ко всей этой атмосфер тишины и прелести великолпно подходятъ М. et m-me Ketterer, Suzette и вся окрестность. Жаль оставлять это эльдорадо успокоенія. Жаль, что васъ нтъ съ нами. Одинъ змй однако меня грызетъ не на шутку—это отсутствіе извстій изъ дома. Еслибъ не это, я бы не рвался въ Парижъ, но длать нечего, надо хать, хотя до сихъ поръ я еще не назначилъ дня, и стараюсь объ отъзд не думать.
Въ Париж ршится вся судьба моей поздки,— и если письма принесутъ мн благополучное извстіе, я васъ въ немъ дождусь во что бы не стало. Остановлюсь я в Htel du Louvre, — но если бы не было мстъ, или что иное,— то я во всякомъ случа запишусь въ нашемъ посольств у швейцара, какъ это длаютъ наши дражайшіе соотечественники. — Такъ-то, драгоцнный Василій Петровичь! У насъ хорошо, но уже на кончик — вс разъзжаются и я кажется васъ не дождусь, Увы! а черезъ Бернъ, Люцернъ, Шафгаузенъ хвачу на Рейнъ и по Рейну въ Голандію, Гагу, оттуда въ Лондонъ и къ вашему промежутку леченья (который вы, какъ кажется, проведете въ Париж) въ Парижъ. Дай только Богъ васъ тамъ найти танцующимъ и розовымъ, а оттуда оснью, можетъ быть, вмст похали бы на югъ, я нарочно берегу, его — авось придется объхать съ вами. Нынче ночью мы съ вашимъ братомъ ночевали въ Лозанн — по случаю… 3). Оказывается, что тамъ совершенно французскіе развратные нравы. Даже такъ легко, что противно и вслдствіи того я вернулся чистъ, вашъ братъ тоже.—
Получилъ отъ Анненкова письмо, онъ здоровъ, скучаетъ въ Симбирск и вамъ кланяется. Про Тургенева ни слуху ни духу. Я завтра думаю выхать и в Париж 4) буду черезъ мсяцъ. Мой адресъ будетъ Rue de Rivoli 206. Ежели вы раньше меня прідете, попробуйте тоже тамъ стать. Тамъ пансіонъ недорогъ и хорошъ и центръ города. Дружба Дружинина съ нмцемъ дйствительно представляетъ трогательное явленіе: они другъ на друга не нарадуются, находя въ себ вс одинаковые вкусы. У меня же 5-й день боль головы и спины, и какая то нашла мерехрюндія. Нтъ, нтъ да и грустно, все куда то тянетъ, чего то хочется. Какъ псенка Branger есть Le bonheur ,,Le vois tu bien la bas, la bas!— Вотъ и валяю la bas въ Антверпенъ и Лондонъ 5). Впрочемъ это безпокойство пригодно къ путешествію и само вытекаетъ изъ положенья не нормальнаго, путешественника. Прощайте, дорогой другъ, на мсяцъ, а можетъ пріду на-встить васъ, вы правду говорите, что на мои планы разсчитывать нельзя, я самъ на нихъ не разсчитываю. Прощайте, отъ души обнимаю васъ 6).

Приписка Вл. П. Боткина.

На оставшемся клочк скажу Вамъ два слова о нашей жизни. Вчера были въ Лозан, гд присутствовали на народномъ балу… 7) — съ Толстымъ длаются безпрестанныя головныя боли, однимъ словомъ кровь молодая бунтуетъ.— Но его стыдливость и поспшность испортили все дло. 8) Я ухаживалъ за одной очень хорошенькой-двочкой, но ничего не усплъ за недостаткомъ времени.— Однимъ словомъ вчерашній вечеръ у насъ былъ буренъ особенно посл тихой, нравственной жизни въ Clrens.— На дняхъ отправляемся въ путь, если вздумаете писать, то вотъ мой адресъ: Въ Цюрихъ Poste Restante. Прощайте, желаю Вамъ, чтобы Ваше леченіе принесло самые благопріятные результаты.

Владимиръ Боткинъ.

Примечания.

1) Между предыдущим и этим письмом произошло свидание Л. Н. Толстого с В. П. Боткиным и А. В. Дружининым в Пьемонте, куда Л. Н. ездил из Clrens в средине июня по нов. ст. 1857 г.
2) См. прим. 1 в предыдущем письме.
3) Одно слово пропущено редакцией.
4) В подл. описка — ‘Парижу’.
5) Маршрут пути сложился иначе: 30 июня (по н. ст.) Л. Н. выехал в Женеву, 4 июля был в Берне, 6-го в Люцерне, затем 20-го в Цюрихе, 22-го приехал в Шафгаузен, 23-го в Штутгарт, 24-го в Баден, Завг. во Франкфурт, 5 авг. в Дрезден, 7 в Берлин, 8-го в Штетин, 11-го (нов. ст.) — в Петербург.
6) Далее рукою Вл. Петр. Боткина.
7) Двенадцать слов пропущено редакцией.
8) Семь слов пропущено редакцией.

8.
Л. Н. Толстой — В. П. Боткину.

21 іюня/9 іюля 1857 г.

Дорогой Василій Петровичь!
Я занятъ ужасно, работа — безплодная или нтъ, не знаю — кипитъ, но не могу удержаться, чтобъ не сообщить вамъ хоть части того, что бы хотлось переговорить съ вами. Вопервыхъ, я говорилъ уже вамъ, что многое за границей такъ ново и странно поражало меня, что я набрасывалъ кое что съ тмъ, чтобы быть въ состояніи возобн[ов]ить это на свобод. Ежели вы мн посовтуете это сдлать, то позвольте писать это въ письмахъ къ вамъ. Вы знаете мое убжденіе въ необходимости воображаемаго читателя. Вы мой любимой воображаемой читатель. Писать вамъ мн также легко какъ думать, я знаю, что всякая моя мысль, всякое мое впечатлнье воспринимается вами чище, ясне и выше, чмъ оно выражено мною.— Я знаю, что условія писателя другіе, да Богъ съ ними—я не писатель. Мн только однаго хочется, когда я пишу, чтобъ другой человкъ и близкій мн по сердцу человкъ, порадовался бы тому, чему я радуюсь, позлился бы тому, что меня злитъ, или поплакалъ бы тми же слезами, которыми я плачу. Я не знаю потребности сказать что нибудь всему міру, но знаю боль одинокаго наслажденія плача[?] страданья. Какъ обращикъ будущихъ писемъ посылаю вамъ это отъ 7 изъ Люцерна.
Письмо не это, а другое, которое еще не готово нынче. 1)
Что за прелесть Люцернъ и какъ мн все здсь приходится — чудо! Я живу в пансіон Даманъ на берегу озера, но не въ самомъ пансіон, а въ чердачк, состоящемъ изъ двухъ комнатъ и находящемся совершенно отдльно отъ дома. Домикъ, въ которомъ я живу, стоитъ въ саду, весь обвитъ абрикосами и виноградникомъ, внизу живетъ сторожъ, я наверху. Въ сняхъ висятъ хомуты, подальше подъ навсомъ журчитъ фонтанчикъ. Передъ окнами густыя яблони съ подпорками, некошенная трава, озеро и горы. Тишина, уединеніе, спокойствіе. Служанка моя старушка съ жолто блыми сдыми волосами, маленькимъ зобикомъ и самой добродушной сморщенной рожицей. Она глуха, какъ тетеревъ, и говоритъ на какомъ то такомъ ужасномъ patois, что я ни слова понять не могу, она стара, уродлива, вчно моетъ, носитъ воду и длаетъ тяжелую работу, но вчно смется и такимъ дтскимъ, звучнымъ, веселымъ смхомъ, что два жолтые зуба, которые она при этомъ показываетъ, зубы эти даже милы. Когда я вчера пришелъ на квартиру, первое лицо я встртилъ миловидную 17-ти лтнюю хозяйскую дочь въ блой кофточк, которая, какъ кошечка, подпрыгивая по зеленымъ аллеямъ, бгала съ другой хорошенькой двушкой, второе лицо была милая старушка, которая мыла полы. Я спросилъ у нея, гд хозяйка? Она не слыхала и сказала мн что то, чего я не понялъ. Я улыбнулся, она подперла бока и принялась смяться, но такъ отлично, что я тоже сталъ смяться. И теперь какъ только мы встртимся, мы посмотримъ другъ на друга и смемся, но какимъ лтнимъ, чудеснымъ смхомъ. Даже часто, я устану писать и нарочно выйду къ ней, мы посмемся, и я опять пойду писать, а она пойдетъ мыть и мы оба очень довольны. Вечеромъ же вчера я слъ съ свчкой въ первой маленькой комнатк, которую я сдлалъ салономъ, и не могъ нарадоваться своему помщенью. Два стула, покойное кресло, столъ, шкапъ, все это просто, деревенско и мило ужасно. Полы некрашенные, съ рас-шедшимися половицами, маленькое окошечко съ бленькой сторой, въ окошечко глядятъ виноградные листья и усы, и освщенные огнемъ свчки кажутся головами, когда косясь нечаянно посмотришь на нихъ. А дальше въ окн черныя стройныя раины, а сквозь нихъ тихое озеро съ луннымъ блескомъ, а съ озера 2) несутся далекіе звуки трубной музыки. Отлично! Такъ отлично, что я пробуду здсь долго. Знаете что, прізжайте сюда, дорогой другъ, посл перваго курса. Какъ бы мы здсь зажили и похали бы вмст. Я буду ждать вашего отвта. Письмо о Люцерн пришлю вамъ, какъ кончу. Право прізжайте, вдь я ду въ Голландію по Рейну и вамъ въ Остендъ, вотъ и по дорог, впрочемъ, я на все согласенъ, лишь бы быть съ вами. До свиданья.

Вашъ Гр. Л. Толстой.

9 юля.

Примечания.

1) Слова: ‘Письмо не это’… и проч. вписаны позже между строк в об’яснение того, что дальнейший текст не то письмо, о котором говорится выше, как об образчике будущих писем, а просто продолжение письма. То же предполагаемое, еще недописанное письмо — несомненно описание случая с уличным певцом, певшим под балконом отеля Швейцергофа, которое превратилось в рассказ ‘Люцерн’, случай этот произошел как раз 7 июля, с 8-го Л. Н. засел за писанье, писал напряженно и кончил 11-го, потом 17 й 18 вновь прошел весь рассказ и вечером уже читал Толстым и К. Г. Ребиндеру. По поводу этой вещи 11-го июля Л. Н. записал в дневнике: ‘Дописал до обеда Люцерн. Хорошо. Надо быть смелым,, а то ничего не скажешь кроме грациозного, а мне много нужно сказать нового и дельного’.
2) В подл. описка — ‘озеры’.

9.
Л. Н. Толстой — В. П. Боткину.

9/27 юля 1857 г.

21/1юля. Цюрихъ.

Кругомъ я виноватъ передъ вами, дорогой Василій Петровичь за то, что пропустилъ цлую недлю не отвчая съ полученія вашего письма. — Я былъ и занятъ и Толстыя пріхали въ Люцернъ и вслдъ за тмъ я собрался хать. ду я, какъ писалъ 1), по Рейну въ Англію, но по дорог заду въ Зинцигъ къ Тургеневу, откуда получилъ отъ него письмо. Зинцигъ на лвомъ берегу Рейна близъ Ремагена. Возл Андер-наха. Тамъ воды, куда его послалъ Берлинскій докторъ. Судя по письму его, онъ душезно спокойне. Стихотвореніе Фета прелестно: Не прочтя вашего замчанія о неловкихъ 2-хъ стихахъ, я сдлалъ тоже.
Досадно. За то: И въ воздух за пснью соловьиной, разносится тревога и любовь! — Прелестно! 2) И откуда у этаго добродушнаго толстаго офицера берется такая непонятная лирическая дерзость, свойство великихъ поэтовъ. — Главное содержаніе моего письма, которое вы не разобрали, было слдующее. Меня въ Люцерн сильно поразило одно обстоятельство, которое я почувствовалъ потребность выразить на бумаг. А такъ какъ въ мое путешествіе у меня много было такихъ обстоятельствъ, слегка записанныхъ мною, то мн и пришла мысль возстановить ихъ вс въ форм писемъ къ вамъ, на что я и просилъ вашего согласія и совта. Люцернское же впечатлніе я тотчасъ же сталъ писать. Изъ него вышла чуть не статья, которую я кончилъ, которой почти доволенъ и желалъ бы прочесть вамъ, но видно не судьба 3). Покажу Тург[еневу] и ежели онъ апробуетъ, то пошлю Панаеву. Ежели захотите написать, то въ Парижъ poste restante. Я буду въ Париж, думаю, черезъ мсяцъ 4). Ежели бы тамъ столкнуться съ вами — какъ бы хорошо было. Увы! я въ Люцерн. 5), теперь лечусь и хочу пригнать такъ, что[бы] дольше пробыть съ Тург[еневымъ], тамъ дождусь, пока совсмъ кончится.— Какъ вы? физически и морально. Надюсь, что физически лучше. Морально же вы умете никогда не быть въ худомъ положеніи. Впрочемъ напишите, ежели вы не сердитесь на меня (мн все кажется, что вы сердитесь посл вашего послдняго письма, и это было причиной молчанья —я не могъ въ тонъ попасть). Напишите въ Лондонъ poste restante. Грустно бы было потерять другъ друга изъ вида. —
Ежели я такъ некалиграфически написалъ первое лисьмо и напуталъ тамъ что-то, то вамъ не слдуетъ сердиться. Все это произошло отъ мгновеннаго припадка сильнйшей нжности къ вамъ.—
Тургеневъ пробудетъ въ Зинциг до начала Августа с. с. Прочтите біографию Currer Bell G), ужасно интересно по интимному представленію литературныхъ воззрній различныхъ лучшихъ кружковъ современныхъ англійскихъ писателей и ихъ отношеній. Прощайте, дорогой другъ. Изо всхъ душевныхъ силъ жму вашу руку и желаю вамъ главнаго—выздоровленія. Можетъ, вы напишите тотчасъ по полученію этаго письма Тургеневу, напишите, когда будете въ Остенде. Можетъ, я застану ваше письмо у него, а васъ застану въ Остенд, куда я общалъ Толстымъ захать 7).

Примечания.

1) См. письмо от 17/29 июня 1857 г.
2) Это стихотворение ‘Еще майская ночь’, начин. словами ‘Какая ночь! на всем какая нега!…’ В первый раз напечатано в ‘Русском Вестнике’, 1857, ноябрь, кн. 2, стр. 443 (перепечатано в ‘Стихотворениях А. А. Фета’, изд. К. Солдатенкова, ч. 1 (М. 1863), стр. 159, в ‘Полном собрании стихотворений’ (П. 1912) т.1, стр. 293). Очевидно текст стихотворения был прислан и Толстому и Боткину еще в рукописи.
3) См. примечание 1-ое к предыдущему письму.
4) В Париж Л. Н. Толстой не попал.
5) Двенадцать слов пропущено редакцией, два тщательно зачеркнуты Л. Н. Толстым.
6) Currer Bell — Шарлотта Бронте, английская писательница, поэтесса и романистка средины XIX в. (р. 1816+1855), одна из самых талантливых представительниц школы Теккерея. Биография ее, о которой говорит Л. Н. Толстой, вероятно, 2-томная книга Е. Gaskell ‘Life of Charlotte Bronte, изданная в 1857 г.
7) Гр. А. А. и Е. А. Толстым. Побывать в Остенде Л. Н. Толстому не удалось.

10.
Л. Н. Толстой — В. П. Боткину.

21 окт. 1851 г. 1)

Здравствуйте, дорогой Василій Петровичъ. Я думаю, вы сердитесь на меня, да и подломъ. Пока я зналъ, что вы въ Fcamps 2) и Аіх les-Bains, я могъ писать вамъ, но то отъ лни, то отъ дятельности откладывалъ, однимъ словомъ: — виноватъ. Зато послднее время, мсяца 2, которые я провелъ въ деревн, дня не проходило, чтобы я не досадывалъ на себя за то, что потерялъ васъ изъ виду и не думалъ о васъ. Вчера отъ милйшаго Фета узналъ вашъ адресъ и пишу. Еще больше чмъ адресу обрадовался я тому, что вамъ лучше. Только не уходите, себя опять въ Рим излишней дятельностью и волненіемъ. Въ томъ настроеніи, въ которомъ я васъ видлъ и которое настоящее ваше настроеніе, я воображаю, какъ Римъ васъ будетъ волновать и счастливить. Вы должно быть знаете про меня отъ Тург[енева] до моего отъзда изъ милаго Бадена. 3) Почти не останавливаясь и не выздороввши, я пріхалъ домой. Невольно всю дорогу я строилъ планы будущей жизни изъ новаго положенія сестры 4) и прізда брата Ник[оленьки]. И хоть зная впередъ, что меня ожидаетъ разочарованье, такую придумалъ себ невольно далекую отъ дйствительности прекрасную жизнь, что дйствительность 5) больно подйствовала на меня. Братьевъ я почти не видалъ, они ухали въ Курскъ на охоту, а сестра съ провинціальными тетушками, знакомыми и привычками, больная, слабая и закованная въ этотъ провинціализмъ и свою болзнь, подйствовала на меня ужасно тяжело. Про отвращеніе, возбужденное во мн Россіей, мн страшно разсказывать. 6) Дла по имнію, въ которомъ еще прошлаго года я началъ освобожденіе, шли и плохо и главное остановились, такъ что требовали личнаго труда — идти впередъ по начатой дорог или все бросить. Здоровье сестры и воспитанье дтей 7) требовало поздки въ Москву.

Примечания.

1) Дату определяем на основании слов о приходе Фета. Л. Н. по возвращении из-заграницы проехал в Ясную и прожил там около 2-х месяцев. 17 октября отправился оттуда в Москву и далее 22 октября в Петербург. Фет, судя по записи дневника Л. Н — ча, заходил к Толстым, повидимому, в первый раз 20 октября (‘приходил Фет добродушный’).
2) Fcamp — морские купанья около городка того же названия в департаменте Нижней Сены на берегу Ла-Манша.
3) Из Бадена Л. Н. Т-ои выехал 22 июля/3 августа. 1857 г.
4) Сестра Л. Н. Толстого гр. М. Н. Толстая в то время, когда Л. Н. был за границей, разошлась с своим мужем гр. Валерьяном Петровичем Толстым.
5) Слова ‘что действительность’ нечаянно повторены два раза.
6) В дневнике 8 августа Л. Н. Толстой пишет: ‘Прелесть Ясная — хорошо и грустно. Но Россия противна и чувствую, как эта грубая лживая жизнь со всех сторон обступает меня’. Ср. еще письмо Л. Н — ча к гр. А. А. Толстой от 18 августа 1857 г. (Толст. Музей, т. 1, стр. 80).
7) Дочерей гр. М. Н. Толстой, Варвары Валерьяновны и Елизаветы Валерьяновны.

11.
Л. Н. Толстой — В. П. Боткину.

1 ноября 1857 г. 1)

Наши взгляды съ сестрой были слишкомъ различны и мы отталкивали другъ друга, но надо было жить вмст и теперь кончилось тмъ, что намъ тяжело врозь другъ отъ друга. Я сдлалъ уступки, она сдлала уступки, каждый благодаренъ за сдланныя уступки и готовъ съ своей стороны сдлать новыя. Стоило только начать, а теперь пошло отлично. Такъ что когда мы вмст, намъ все хочется улыбаться, чувствуется что то пріятное, невысказанное между нами. И это невысказанное есть благодарность другъ къ другу и то, что любимъ другъ друга больше чмъ ожидали. Мы живемъ вотъ уже около мсяца съ ней вдвоемъ въ Москв и ожидаемъ съ каждымъ днемъ дтей и тетушку 2), которыхъ должно быть задерживаетъ Ока. 3-го дня я пріхалъ изъ Петербурга, куда здилъ дня на 4. Дружининъ былъ болнъ, теперь сидитъ на режим и поправляется, Анненковъ веселъ, здоровъ, все также уменъ, уклончивъ и еще съ большимъ жаромъ чмъ прежде ловитъ современность во всемъ, боясь отстать отъ нея. Дйствительно плохо ему будетъ, ежели онъ отстанетъ отъ нея. Это одно, въ непогршимость чего онъ вруетъ. Дружининъ также уменъ, спокоенъ и твердъ въ своихъ убжденіяхъ. Я все не заставалъ его и видлъ послднимъ изъ всхъ нашихъ общихъ знакомыхъ. Посл Некрасовскаго и Ковалевскаго 3) мрака, Анненковской туманной подвижности и разныхъ политическихъ непрочувствованныхъ изліяній, я отдохнулъ у Дружинина. Вообще надо вамъ сказать, новое направленіе литературы сдлало то, что вс наши старые знакомые и вашъ покорный слуга сами не знаютъ, что они такое, и имютъ видъ оплеванныхъ. Некрасовъ плачетъ о контракт нашемъ, Панаевъ тоже, 4) сами ужъ и не думаютъ писать, сыплятъ золото Мельникову 5) и Салтыкову и все тщетно. Анненковъ проводитъ вечера у Салтыкова и т. д. Островской говоритъ, что его поймутъ черезъ 700 лтъ, Писемской тоже, Гончаровъ 6) въ уголк потихоньку приглашаетъ избранныхъ послушать его романъ, а Майковъ ужасно презираетъ толпу, Вульфъ 7) покупаетъ акціи, а не долю Современника, Щедринъ, Мельниковъ, Гр. H. С. Толстой 8) и прежде писали, не перечитывая, теперь пишутъ по два слова вдругъ и еще диктуютъ и все мало. — Салтыковъ даже объяснилъ мн, что для изящной литературы теперь прошло время (и не для Россіи теперь, а вообще), что во всей Европ Гомера и Гте перечитывать не будутъ больше. Вдь все это смшно, а ошалешь, какъ вдругъ весь свтъ васъ увряетъ, что небо черное, когда вы его видите голубымъ и невольно подумаешь, хорошо ли самъ видишь. Дружининъ непоколебимъ. Про себя могу сказать, что я тоже не измнилъ своего взгляда, но у меня въ томъ меньше заслуги. Слава Богу, я не послушалъ Тургенева, который доказывалъ мн, что литераторъ долженъ быть только литераторъ 9). Это было не въ моей натур. Нельзя изъ литературы сдлать костыль, хлыстикъ, пожалуй, какъ говорилъ В. Скотъ. Каково бы было мое положеніе, когда бы, какъ теперь, подшибли этотъ костыль. Наша литература,, т. е. поэзія есть, если не противузаконное, то ненормальное явленіе (мы, помнится, спорили съ вами объ этомъ) и поэтому построить на немъ всю жизнь—противузаконно. Тургеневъ, я думаю, съ вами, поэтому вы прочтите ему это письмо. Извстіе о томъ, что вы остаетесь въ Рим, любезный Иванъ Сергичь, огорчило вашихъ друзей и очень и дало поводъ вашимъ недрузьямъ, увряя, что они васъ очень любятъ, осуждать васъ въ слабости и легкомысленности характера. Ни однаго человка я не встрчалъ, который бы не уврялъ, или не считалъ нужнымъ уврять, что онъ васъ очень любитъ, но вмст съ тмъ не осуждалъ бы васъ. Писемской говорилъ, что написалъ вамъ ругательное письмо, К. Аксаковъ говоритъ, что я напишу ему то, что онъ сейчасъ прідетъ и т. п. Мн грустно, что васъ нтъ теперь и для меня и для литературы, которую бы вы вліяніемъ своимъ успокоили бы, и для длъ по вашимъ имньямъ, которыя, говорятъ, въ худомъ положеньи. Вспомнить хорошенько, я кажется тоже позволялъ себ осуждать васъ, но мало. Съ сестрой только я въ волю распространяюсь о васъ. Въ сущности же, руку на сердце, скажу то, что говорю большей частью, когда рчь о васъ, и то, что думаю въ покойномъ состояніи: Въ чужую душу не влзешь. Нтъ такой странной жизни, которая бы не имла своей законности и объясненья, котораго не пріищешь, покуда она не пройдетъ. Для вашей же жизни есть объясненье. Привезите изъ Рима книгу, которую вы должны еще написать и которую ждутъ отъ васъ т, которые васъ понимаютъ, и тогда все будетъ ясно. Ежели вы врите въ мою дружбу къ вамъ, напишите мн, какъ можете искренне, что вы длаете? что думаете? зачмъ вы остались? Эти вопросы сильно мучаютъ меня. И даже по этому случаю гончія собаки подняли у меня подъ черепомъ мысль, которую гоняютъ съ мсяцъ.— Получили-ли вы мое длинное письмо въ Fcamps? Много бы хотлось еще написать и вамъ и вамъ, но надо хать. Какъ, я думаю, хорошо вы устроились въ Рим, какъ мн завидно иногда. Мы съ сестрой подемъ съ первымъ пароходомъ весной.10) Я думаю сначала въ Италію.

1 Ноября.

Я вырвалъ тутъ листикъ въ начал, которой при перечтеніи показался мн совсмъ некстати. Извините за эту путаницу. Все лучше, чмъ ничего не написать, а переписать едва ли усплъ бы.

Примечания.

1) Цифра ,1′ в дате в конце письма ‘1 ноября’ написана поверх ‘2’, и нужно думать, что в действительности следует читать именно 1, а не 2, дело в том, что в тексте письма говорится: ‘третьего дня я приехал из Петербурга’, а приехал Л. Н., судя по дневнику, 30 октября ,1857 г.
2) Двух дочерей гр. М. Н. Толстой Елизаветы Валерьяновны и Варвары Валерьяновны и тетушки Л. Н—ча Пелагеи Ильиничны Юшковой.
3) Егор Петрович Ковалевский (р. 1811, ум. 1868), известный неутомимый путешественник, географ и писатель, член литературной семьи Петербурга в 1840—1860 гг., один из основателей общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым и председатель его до самой смерти.
4) В объявлении об издании ‘Современника’ на 1857 г. редакция сообщает, что у нее состоялось ‘обязательное соглашение с несколькими литераторами’, которых полезное отрудничество впредь на несколько лет упрочено отныне исключительно за ‘Современником’. Тут же были названы их имена: Д. В. Григорович, А. Н. Островский, Л. Н. Толстой и И. С. Тургенев (‘СПб. Ведомости’ от 6 дек. 1856 г.) Соглашение это продолжалось не более года (См. Анненков, .Литературные воспоминания’, П. 1909, стр. 492—493).
5) Павел Иванович Мельников (Андрей Печерский), известный беллетрист-этнограф, бытописатель поволжского раскола (р. 1819, ум. 1883). В 1857 г. он много писал и печатал в ‘Русском Вестнике’, где появился ряд его талантливых рассказов, занявших в русской обличительной литературе одно из первых мест: это были ‘Старые годы’, ‘Медвежий угол’, ‘Поярков’, ‘Дедушка Поликарп’, ‘Непременный’ и др.
6) И. А. Гончаров в то время усердно работал над своим романом ‘Обломов’, который появился в свет в 1859 г.
7) О Вульфе известно только, что он состоял на службе в редакции ‘Современника’.
8) Гр. Николай Сергеевич Толстой, писатель. Предполагаем, что он был сын Сергея Васильевича, двоюродного брата Николая Ильича Толстого, отца Льва Н—ча (р. 1812), и таким образом приходился троюродным братом Л. Н—чу. Прожив многие годы в своем имении в Макарьевском уезде Нижегородской губернии, вступая в близкие сношения с крестьянами, много попутешествовав по Ветлуге и Волге и изучив на месте жизнь крестьян, он уже в пожилых летах стал писать бытоописательные очерки хорошо ему знакомого края. Они печатались в 1857 г. в литературном отделе ‘Московских Ведомостей’, в ,,Молве’ и в том же году выпущены отдельными изданиями под заглавиями: ‘Заволжская часть Макарьевского уезда Нижегородской губернии’ и ‘Заволжские очерки. Практические взгляды и рассказы (продолжение Заволжской части Макарьевского уезда Нижегородской губернии)’. Кроме того им была издана, книжка ‘Шесть вечеров с разговором плантатора и меланхолика и статья о различной ценности усадебных участков’. (М. 1859).
У Л. Н. Толстого в дневнике есть три отметки, касающиеся гр. H. С. Толстого, относящиеся к этому времени: под 30 окт. 1857 г. Л. Н. отметил: ‘Прочел книгу H. С. Толстого. Славно’. 30 ноября 1857 г.: ‘Скучный болтун. H. С. Толстой’ и на другой день: ‘H. С. Толстой обедал и сначала ничего, а потом убил скукой’. В письме к Н. А. Некрасову 28 декабря 1857 г. Л. Н. пишет, что у H. С. Толстого ‘идут переговоры с Краевским’, очевидно, о печатании его статен и тут же прибавляет: ‘ежели вы хотите завербовать его несколько статей, то напишите мне’ (‘Арх. села Карабихи’, М. 1916, стр. 193).
9) Эта фраза в связи с известием Анненкова о лесном проекте Л. Н. Толстого произвела большое впечатление на И. С. Тургенева (который в то время жил вместе с Боткиным в Риме) и приводится им в письме к Анненкову от 1/13 декабря 1857 г. (Анненков, ‘Литературные воспоминания’, СПб. 1909, стр. 500). ‘В ответ на это,— пишет Тургенев,— я у него спрашивал, что же он такое: офицер, помещик и т. д.? Оказывается, он лесовод. Боюсь только, как бы он этими прыжками не вывихнул хребта своему таланту…’
10) Этот план, как известно, не осуществился.

12.
В. П. Боткин — Л. Н. Толстому.

22 ноября/4 декабря 1857 г.

Римъ. 4 Декабр. 1857 г.

Не знаю, какъ благодарить Васъ за Ваше письмо, Левъ Николаичь! Оно тмъ боле было отрадно мн, что я здсь безпрестанно думаю о Васъ. Непредвиднныя обстоятельства, случившіяся съ Вами, неожиданно умчали Васъ въ Россію въ то время, когда я твердо надялся встртиться съ Вами и увлечь Васъ въ Италію и именно въ Римъ. Но вс мои надежды разлетлись дымомъ и даже два письма, которыя я написалъ къ Вамъ въ Зинцихъ на имя Тургенева, получены были мною обратно отъ него въ Париж, он за отъздомъ его изъ Зинциха были пересланы къ нему въ Парижь. Такимъ образомъ я совершенно потерялъ Васъ изъ вида. Хотлъ писать къ Вамъ: но куда? Особенно по прізд моемъ въ Римъ я безпрестанно думалъ о Васъ. Этотъ уныловеличавый Римъ ежедневно наводилъ мою мысль — на Васъ — мн кажется, что ни одинъ бы городъ въ мір не пришелся бы такъ по Вашей натур, какъ Римъ. И потомъ, мн особенно хотлось быть здсь съ Вами, вмст бродить по развалинамъ языческихъ храмовъ, по пустын, его окружающей, вмст съ Вами съ недоумніемъ смотрть въ эту книгу Судебъ, ничего въ ней не понимая… Нигд эта книга Судебъ такъ не открыта какъ здсь. Вы улыбнетесь—этотъ высокій тонъ, въ который невольно впадаю я,— но прізжайте сюда, посмотрите на эти груды развалинъ самой могущественнйшей изъ всхъ извстныхъ намъ эпохъ человчества, на эти мрачные склепы, гд укрывалось богослуженіе первыхъ христіанъ, на эти живые слды возникавшей религіи, потомъ побждающей, торжествующей, давшей душ человческой новые, до тхъ поръ невдомые идеалы—и находящейся передъ Вами въ состояніи полнаго гніющаго разложенія,— посмотрите, говорю, сами на все это и тогда вы простите мой невольно высокій тонъ.— Но какъ бы тамъ ни было, а счастье быть въ Рим вмст съ Вами мн дано не было. Ваше письмо еще съ ббльшею живостью возбудило желаніе видть Васъ — и мы вчера еще съ Тургеневымъ, проведя цлый день въ Фраскати 1), то и дло говорили о Васъ,— нтъ, не говорили, а постоянно жаловались, что Васъ нтъ съ нами. Вы говорите, что весной думаете быть въ Италіи,— но это извстіе меня не веселитъ — я уже не буду здсь вмст съ Вами. Впрочемъ, сожалнія мои глупы: Вы должны были хать в Россію, и передъ такимъ долгомъ слдуетъ умолкнуть всякому личному, эгоистическому желанію.
Ваше письмо было для меня необыкновенно интересно. Интересно въ немъ все то, что Вы говорите о современной нашей литератур,— но къ сожалнію Вы ни слова не упоминаете о томъ, пишется ли Вашъ Кавказскій романъ? 2) Вы перебиваете его другими работами — неужели у Васъ не лежитъ къ нему сердце? Это было бы для меня самою горькою, лично — горькою встью. Пусть Щедрины, Мельниковы и tutti quanti пишутъ свои обличительные разсказы: они нужны, какъ пробужденіе самосознанія, котораго въ обществ еще не было, или врне — оно было только въ малйшемъ меньшинств его. Вы говорите, что поэзія у насъ ненормальное явленіе: нтъ, она нормальна, но только для этаго же малйшаго меньшинства. Да и гд же поэтическія произведенія существуютъ для большинства? Васъ приводитъ въ недоумніе новый путь, который приняла наша журнальная бельлетристика,— но разв Вы забыли, что Россія переживаетъ первые дни посл Крымской войны, ужаснувшіе ее неспособностью, безъ-урядицей и всяческимъ воровствомъ? Пороки, вкравшіеся въ русскую общественность и къ которымъ такъ привыкли, что считали ихъ необходимыми,— вдругъ показались ужасными, когда пришли въ соприкосновеніе съ національнымъ чувствомъ. Заговорило уже не одно меньшинство, какъ прежде,— въ большинство проникло наконецъ это сознаніе. Еслибъ правительство захотло по прежнему скрывать ихъ и по прежнему представлять свбихъ администраторовъ сонмомъ ангеловъ,— это нравственное волненіе по немногу утишилось бы и общество предалось бы по маленьку своему прежнему сну. Но къ великому счастію Россіи случилось не такъ. Разсказы Щедрина попали какъ разъ въ настоящую минуту. Оскорбленное національное чувство, какъ всякое оскорбленіе,— требовало возмездія — и бросилось съ злымъ наслажденіемъ читать разсказы о всякихъ общественныхъ мошенничествахъ, т. е. плевать самому себ въ рожу. Всякому они были близки и знакомы, явились читатели, которые прежде книги въ руки не брали. Вдь душевныя драмы, поэзія, художественный элементъ въ литератур — всегда были доступны только самому малйшему меньшинству, большинство читателей никогда въ этомъ ничего не понимало. Теперь, когда явилась литература понятная и близкая каждому изъ этаго большинства,— ясно, что оно должно было броситься на нее. Все это застало нашу литературу въ расплохъ: ничего подобнаго она не ожидала. Въ тихія интимныя созерцанія немногихъ людей истиннаго Искусства — ворвалась наша грубая, гадкая практическая жизнь. Но неужели изъ этаго слдуетъ усумниться въ поэзіи — и разв возможно отбросить ее, когда уже душа хоть разъ проникла въ ея миръ? Салтыковъ говоритъ, что теперь и Гете перечитывать не станутъ больше. Онъ правъ: т которые наслаждаются его разсказами—никогда не станутъ читать Гете по той именно причин, что они ничего не поймутъ въ немъ. Онъ же говоритъ, что для изящной литературы теперь прошло время,— бдное то время, для которого проходитъ способность творчества! Я не знаю, говоритъ ли онъ это въ комплиментъ нашему времени, или въ насмшку? Я думаю, онъ и самъ этаго не разберетъ. Нтъ, я слишкомъ чувствую внутреннія, живыя силы Россіи, чтобъ отрицать въ ней способность творчества, я слишкомъ хорошо знаю Васъ, чтобы не врить боле въ возможность русской поэзіи. Мн досадно на Васъ, что Вы приходите въ недоумніе отъ этаго пошлого крика грубыхъ невждъ, которые отрицаютъ возможность поэзіи и творчества, потому что сами не чувствуютъ ихъ въ себ. Конечно, можно предполагать, что въ жизни каждаго народа бываетъ одна только эпоха творчества,— это то время, когда духовныя силы этаго народа находятся въ полномъ своемъ цвт: такъ, сколько намъ извстно, было въ Греціи, такъ было въ Италіи. Неужели же духовныя силы Россіи не расцвтши — успли отцвсть?— Я помню, какъ въ 40-хъ годахъ поклонники стиховъ Гервега 3) и вобще tendenz Poesie — кричали о своей побд надъ Гете и чистымъ искуствомъ — но что осталось отъ ихъ криковъ и отъ самыхъ стиховъ Гервега? Всякій политическій моментъ народной жизни вызываетъ и въ литератур явленія ему соотвтствующія, но изъ нихъ остаются только т, которыя стоятъ выше этихъ моментовъ, все остальное обращается въ общественный навозъ. Напишите-ка Вашъ Кавказскій романъ такъ, какъ Вы его начали,— и Вы увидите, какъ Щедрины и Мельниковы — тотчасъ будутъ поставлены на свои мста. Въ это я также врю, какъ въ дйствіе солнечнаго свта.
Жаль, что въ поздку Вашу въ Петербургъ Вамъ не случилось узнать романъ Гончарова. 4) Онъ кончилъ его. Въ томъ вид, какъ онъ мн читалъ его, (2-ю часть),— онъ былъ ужасно растянутъ,— но помимо этаго,— онъ превосходенъ. Не вс лица его живы, но есть такія, которыя изумляютъ яркостію своей дйствительности, увряю Васъ,— это произведеніе большаго таланта.
Напишите мн, на какой адресъ писать къ Вамъ, и если будете писать ко мн, то не франкируйте своихъ писемъ: они врне доходятъ.
Тишину здшней жизни можно сравнить только съ тишиною нашей жизни въ Clrens, но прибавьте къ этому цлый міръ Исторіи и Искуства который окружаетъ здсь Васъ, а на заднемъ план всего этаго — уныло-величавый пейзажъ римской Камланьи съ ея руинами и живописнйшими въ мір горами. Какъ ярка и торжественна здсь осень возл вчно зеленыхъ дубовъ, оливъ и кипарисовъ. Вчера здили мы съ Тургеневымъ во Фраскати, чтобъ взглянуть на древній Тускулумъ и погулять въ виллахъ, насладиться осеннею природою. Но въ наслажденіи нашемъ безпрестанно чувствовалась пустота — Васъ не доставало,— но я живо чувствовалъ Васъ и смотрлъ въ Ваши глаза. Вы бы теперь не узнали меня: я сталъ бодръ и свжь и хожу, не зная усталости. Вчера посл четырехъ часовъ ходьбы по горамъ я чувствовалъ только голодъ,— а не усталость. Въ Рим думаю пробыть я до конца Марта, а можетъ захвачу и половину. Апрля, чтобъ подышать южной весною. Я познакомился здсь съ нкоторыми изъ нашихъ художниковъ — между ними самый замчательный Ивановъ. 5) — Этотъ человкъ и уменъ и глубокъ и картина его есть истинно высокое произведеніе, — между остальными есть хорошіе рисовальщики,— но не боле. У меня по пятницамъ вечера, гд сходятся и бесдуемъ. Къ сожалнію умственное развитіе нашихъ художниковъ весьма слабо, слабо до крайней степени, въ этомъ отношеніи у насъ литература далеко опередила вс прочія искуства и главное потому, что она развилась и установилась безъ всякой протекціи. Поступая обыкновенно изъ низшихъ сословій, проведя всю молодость на одномъ рисовань, наконецъ получивъ золотую медаль,— русскій художникъ прізжаетъ въ Римъ круглымъ невждой и собственно здсь долженъ начать свое умственное образованіе. Литература и поэзія, которая была бы такимъ великимъ для ихъ душевнаго и умственнаго развитія — остаются для нихъ книгою съ седьмью печатями, о боле серьезномъ образованіи уже нечего и говорить. Исключеніе изъ нихъ представляетъ одинъ Ивановъ (живописецъ), человкъ большаго ума и большой начитанности. Тургеневъ страдаетъ своею болзнью, которая на день или на два его отпуститъ, а потомъ принимается мучить по прежнему. Не смотря на это онъ однакожъ кончилъ здсь повсть. 6) А Вашего разсказа, напечатаннаго въ Соврем. я къ сожалнію не читалъ, по неимнію Соврем. 7) Я все жду, когда же здсь начнется зима, потому что на monte Pincio 8) огромныя клумбы еще покрыты цвтущими розами, но однакожъ были уже два холодныхъ утра, отъ которыхъ иныя тропическія растенія не выдержали и погибли. Да скажите мн — за что Дружининъ на меня сердится? Посл путешествія вмст,—онъ ухалъ въ Россію, не написавъ мн о томъ ни строчки и даже не предувдомивъ меня объ этомъ. Мн это показалось знакомъ враждебности его чувства ко мн и до сихъ поръ такъ кажется. Сдлайте милость, разъясните мн это, потому что это меня тревожитъ. Здсь Авдевъ 9) и пробудетъ всю зиму. Ну, пока прощайте, милый Левъ Николаичь, жму Вамъ руку отъ всего сердца. Напишите же мн Вашъ адресъ.

В. Боткинъ.

Примечания.

1) Frascati — городок в 17 в. от Рима (др. Tusculum).
2) Т. е. будущие ‘Казаки’, над которыми с перерывами Толстой работал долгое время, начиная с 1852 г., и напечатал только в 1863 г.
3) Георг Гервег (Herweg), знаменитый немецкий политический поэт (р. 1817, ум. 1875), снискавший в 1840 г.г. громадную популярность среди немецкой молодежи и передовой интеллигенции.
4) ‘Обломов’ появился в ‘Отеч. Зап.’ 1859 г., т. т. 122 и 123, и в том же году в отдельном издании Кожанчикова.
5) Знаменитый Александр Андреевич Иванов (р. 1806 г. ум. 1858 г.), другие художники, жившие тогда в Риме, были Железнов, Сорокин, Худяков, Никитин (см. о них в письмах И. С. Тургенева к П. В. Анненкову в ‘Литературных воспоминаниях’ Анненкова, СПб. 1909, стр. 499-502).
6) Повесть ‘Ася’.
7) Рассказ ‘Из записок князя Д. Нехлюдова. Люцерн’, напечатанный в ‘Современнике’, 1857, No 9.
8) Городской парк в Риме.
9) Мих. Вас. Авдеев, романист (р. 1821 г., ум. 1876 г.).

13.
Л. Н. ТОЛСТОЙ — В. П. БОТКИНУ

4 января 1858 г. 1)

Благодарствуйте за длинное и славное письмо ваше, дорогой Василій Петровичъ. Отчего вы не прислали и не пришлете мн прежнія письма ваши, которыя вернулись. Мн серьезно полезны ваши письма. Какъ я подумаю, что вы такъ серьезно смотрите на мое писанье, такъ я и самъ оперяюсь. — У насъ, т. е. въ Русскомъ обществ, происходитъ небывалой кавардакъ поднятый вопросомъ эманципации.— Политическая жизнь вдругъ неожиданно обхватила собой всхъ. Какъ бы мало кто не былъ приготовленъ къ этой жизни всякой чувствуетъ необходимость дятельности. И что говорятъ и что длаютъ, страшно и гадко становится. До сихъ поръ обозначилось рзко одно: дворянство почуяло, что у него не было другихъ прерогативъ какъ крпостное право, и озлобленно ухватилось за него.— Противниковъ освобожденья 90 на 100, а въ этихъ 90 есть различные люди. Одни потерянные и озлобленные, не знающіе, на что опереться, потому что и народъ и правительство отрекаются отъ нихъ. Другіе лицемры, ненавидящіе самую мысль освобожденія, но придирающіеся къ форм. Третьи самолюбцы проэктеры. Эти самые гадкіе. Эти никакъ не хотятъ понять 2), что они извстнаго рода граждане имющіе права и обязанности ни большія, ни меньшія, чмъ другіе. 3) — Они хотятъ или ничего не длать или длать по своему и всю Россію повернуть по своему прилаженному узенькому деспотическому проэкту. Четвертые и самое большее число, это упорные и покорные. Они говорятъ: сами обсуждать дло мы не хотимъ и не будемъ. Ежели хотятъ, то пускай отнимутъ все, или все оставятъ въ старомъ положеньи. Есть еще аристократы на манеръ Аглецкихъ. Есть Западники, есть Славянофилы. А людей, которые бы просто силой добра притягивали бы къ себ и примиряли людей въ добр, такихъ нту. Изящной литератур, положительно, нтъ мста теперь для публики. Но не думайте, чтобы это мшало мн любить ее теперь больше, чмъ когда нибудь.— Я усталъ отъ толковъ, споровъ, рчей и т. д. Въ доказательство того при семъ препровождаю слдующую штуку, о которой желаю знать ваше мнніе. Я имлъ дерзость считать это отдльнымъ и конченнымъ произведеніемъ, хотя и не имю дерзости печатать 4).—
,,Я во сн говорилъ все то, что было въ моей душ и чего я не зналъ прежде. Мысли мои были ясны и смлы и сами собой облекались вдохновеннымъ словомъ. Звукъ моего голоса былъ прекрасенъ. Я удивлялся тому, что говорилъ, и радовался, слушая звуки своего голоса.— Я одинъ стоялъ на колеблющемся возвышеніи. Вокругъ меня жались незнакомые мн братья. Вблизи я различалъ лица, вдали, какъ зыблющееся море, безъ конца виднлись головы.— Когда я говорилъ, по толп, какъ втеръ по листьямъ, пробгалъ трепетъ восторга, когда я замолкалъ, толпа, отдыхая, какъ одинъ человкъ, тяжело переводила дыханье.— Я чувствовалъ на себ глаза милліоновъ людей и сила этихъ глазъ давила меня и радовала. Они двигали мною, также какъ и я двигалъ ими. — Восторгъ, горвшій во мн, давалъ мн власть надъ безумной толпой, власть эта, казалось мн, неимла предловъ.— Далекой чуть слышный голосъ внутренно шепталъ мн ,,страшно!’ но быстрота движенья заглушала голосъ и влекла меня дальше. Болзненный потокъ мысли казалось не могъ истощиться. Я весь отдавался потоку и блое возвышеніе, на которомъ я стоялъ, колеблясь, поднималось 5) выше и выше.— Но кром сковывавшей меня силы толпы, я давно уже чуялъ сзади себя что-то отдльное, неотвязно притягивающее. Вдругъ я почувствовалъ сзади себя чужое счастье и принужденъ былъ оглянуться 6). Это была женщина. Безъ мыслей, безъ движеній, я остановился и смотрлъ на нее. Мн стало стыдно за то, что я длалъ. Сжатая толпа не разступалась, но какимъ то чудомъ, женщина двигалась медленно и спокойно посередин толпы, не соединяясь съ нею. Не помню, была ли эта женщина молода и прекрасна, не помню одежды и цвта волосъ ея, не знаю, была ли то первая погибшая мечта любви или позднее воспоминаніе любви матери, знаю только, что въ ней было все и къ ней сладко и больно тянула непреодолимая сила. Она отвернулась. Я смутно видлъ очертанія полуоборотившагося лица и только на мгновеніе засталъ на себ ея взглядъ, выражавшій кроткую насмшку и любовное сожалніе.— Она не понимала того, что я говорилъ, но не жалла, о томъ а жалла обо мн. Она не презирала ни меня, ни толпу, ни восторги наши, она была прелестна и счастлива 7). Ей никого не нужно было и отъ этаго-то я чувствовалъ что не могу жить безъ нея. Съ ея появленіемъ изчезли и мысли и толпа и восторги, но и она не осталась со мною. Осталось одно жгучее, безжалостное воспоминаніе. Я заплакалъ во сн и слезы эти были мн слаще прежнихъ восторговъ. Я проснулся и не отрекся отъ своихъ слезъ. Въ слезахъ этихъ и наяву-было счастье.’ — Ежели Тургеневъ еще съ вами, то прочтите это ему и ршите, что это такое, дерзкая ерунда или нтъ. Но довольно объ этомъ. У меня есть къ вамъ серьезное дло. Что бы вы сказали въ теперешнее время, когда политической грязной потокъ хочетъ ршительно собрать въ себя все и ежели не уничтожить, то загадить искуство, что бы вы сказали о людяхъ, которые бы, вря въ самостоятельность и вчность искуства, собрались бы и дломъ (т. е. самимъ искуствомъ въ слов) и словомъ (критикой) доказывали бы эту истину и спасали бы вчное независимое отъ случайнаго, односторонняго и захватывающаго политическаго вліянія? Людьми этими не можемъ ли быть мы? Т. е. Тургеневъ, вы, Фетъ, я и вс, кто раздляютъ насъ и будутъ раздлять наши убжденія. Средство къ этому разумется журналъ, сборникъ, что хотите. Все, что является и явится чисто художественнаго, должно быть притянуто въ этотъ журналъ. Все русское и иностранное являющееся художественное должно быть обсужено. Цль журнала одна: художественное наслажденье, плакать и смяться. Журналъ ничего не доказываетъ, ничего не знаетъ. Одно его мрило образованный вкусъ. Журналъ знать не хочетъ ни того, ни другаго направленья и потому очевидно еще меньше хочетъ знать потребностей публики. Журналъ не хочетъ количественнаго успха. Онъ не поддлывается подъ вкусъ публики, а смло становится учителемъ публики въ дл вкуса, но только вкуса. Ежели бы я сталъ теперь выводить результаты, которые я предвижу изъ этаго дла, я бы никогда не кончилъ, да и мн кажется, что для васъ это лишнее. Вы раздляете это мнніе и сами видите лучше меня то, что буду трудиться доказывать. Ежели такъ, то разумется никому, какъ вамъ надо быть редакторомъ. Вы памятникъ воздвигните себ нерукотворный. Деньги для изданія дадимъ вс — Тургеневъ, вы, Фетъ и я и т. д.
Пожалуйста подумайте объ этомъ и отвтьте ршительно 8).—
Кавказской романъ, 9) который вамъ понравился, я не продолжалъ. Все мн казалось не то и я еще посл 7 — 2 раза начиналъ снова. Для меня, я всегда замчалъ, самое лучшее время дятельности отъ Генваря до весны, и теперь работается, но что выйдетъ, не знаю. На жизнь мою въ Москв я не могу жаловаться. Хорошіе люди есть какъ и везд. Дома пріятно, ежели бы только не нездоровье сестры. Она цлую зиму страдаетъ. Хорошая музыка даже есть и теперь окончательно устраивается музыкальное общество подъ руководствомъ Мортье 10).—
Въ Петербург я не былъ и не хочется. Григоровичъ былъ здсь. Написалъ недурную повсть и сбирается на дняхъ въ Римъ. Милый Фетъ былъ боленъ и теперь еще не совсмъ поправился. Какой онъ капризный и злой, когда боленъ, и какая славная женщина ваша сестра М. П. 11) Былъ здсь обдъ въ купеческомъ клуб, устроенный Кавелинымъ, по случаю эманципаціи 12). Были рчи Каткова, Станкевича 13), Погодина, Кавелина 14), Павлова 15), Бабста 16) и Кокырева 17). Только Павлова и Бабста рчи были замчательны. Обдъ этотъ произвелъ озлобленіе во всей публик дворянской. Славянофилы не хотли участвовать въ обд. Да что я пишу это вамъ vanitas vanitatum врод звздъ и чиновъ. Человкъ везд человкъ, т. е. слабъ. Нечто мученики, только одни мученики непосредственно дйствовали для добра. Т. е. длали то самое добро, которое хотли длать. А эти вс дятели — рабы самихъ себя и событій. Хотятъ звзды или славы, а выходитъ государственная польза, а государственная польза выходитъ зло для всего человчества. А хотятъ государственной пользы, выходитъ кому нибудь звзда и на ней останавливается. Glaubst du schieben und wirst geschoben 18). Вотъ что обидно въ этой дятельности. И коли понялъ этотъ законъ, хорошенько всмъ существомъ понялъ, то такая дятельность уже становится невозможна 19). То ли дло срубить лсъ, построить домъ и т. д.—
Одна[ко] прощайте, обнимаю васъ изо всхъ силъ, равно и Тургенева.— Адресъ мой: на Пятницкой въ д. Варгина.

4 Января.

Вчера вышла приготовленная и несказанная Кокыревымъ рчь 20). Оболенскій 21) послалъ ее въ Римъ. Вы достанете ее тамъ. Куда двалось мое олимпическое спокойствіе, когда я прочелъ эту рчь. Рчь эта всмъ нравится. Куда мы идемъ? это ужасно. Я убждаюсь, что у насъ нтъ не только ниоднаго таланта, но ни однаго ума. Люди, стоящіе теперь впереди и на виду, это 22) идіоты и нечестные люди. Надо вамъ знать, что эта 23) рчь есть единственное допущенное цензуромъ толкованіе рескрипта и циркуляра. Въ Москв я знаю только однаго брата Николая, который возмущенъ этой рчью.

Примечания.

1) Годовая дата определяется из содержания письма.
2) В подлиннике: ‘не понять’.
3) В подлиннике описка ‘другія’.
4) Приводимый здесь текст представляет собою одну из редакций до сих пор не напечатанного произведения Л. Н. Толстого, в других редакциях носящего название ‘Сон*. Рукописей мне известных, считая и ту, которая вошла в письмо к Боткину, сохранилось четыре. Печатаемую здесь нужно считать 2-ой редакцией, 1-ая, 3-ья и 4-ая находятся в собрании бумаг Л. Н. Толстого, переданных гр. С. А. Толстой в Румянцевский Музей, под NoNo VI. 8. 1, VI. 8. 2. и III. 26. Об истории создания ‘Сна’ и дальнейшей любопытной судьбе этого произведения, очевидно, очень ценимого автором, неоднократно хотевшим его напечатать то отдельно, то в тексте ‘Войны и Мира’, см. мою заметку в ‘Вестнике литературы’, 1921, No 6-7 (30-31), стр. 4-6. В дневнике сохранилось две записи о ‘Сне’: 24 ноября и 31 декабря 1857 г.— ‘Дописал ‘Сон’ недурно’ и ‘писал Николенькин сон’. Как отмечено в моей статье, выражения ‘дописал’ в первый раз и ‘писал’ во второй не должно смущать своей непоследовательностью: они указывают только на написание различных редакций одного и того же произведения. В настоящем случае отметка 24 ноября относится к рукописи Румянц. Музея No VI. 8. 1, отметка 31 декабря, как теперь, определяется при помощи этого письма, написанного 4 янв. 1858 г., имеет в виду именно ту редакцию, которая вошла в текст письма. Рукопись Румянцевского Музея No VI. 8. 2. в заметке моей я предположительно относил к 1861-62 г.г., не считая возможным приблизить ее к концу 1857 г., что теперь и подтверждается найденным текстом средней редакции. Четвертая редакция (III, б), написанная вероятно в начале 1860 гг., предполагалась к включению сначала в одну из частей первого тома ‘Войны и Мира’, потом в 3-ью часть 3-го тома.— При печатании зачеркнутые слова не воспроизводим.
5) В подлиннике описка: ‘поднимался’,
6) В подлиннике описка: ‘оглянулся’.
7) В подлиннике описка: ‘стастлива’.
8) В письме И. С. Тургенева из Вены от 8 апр. н. с. 1858 г. к Толстому читаем: ‘Боткин показал мне Ваше письмо, где Вы с таким жаром говорите о намерении основать чисто-художественный журнал в Москве. Политическая возня Вам противна, точно, дело грязное, пыльное, пошлое,— да ведь и на улицах грязь и пыль, а без городов нельзя же’ (Рум. Муз.).
9) Кавказский роман это — ‘Казаки’. Писанье его, начатое еще в 1852 г. затянулось надолго, только под влиянием необходимости уплатить долг Каткову Л. H. Т. закончил 1-ую его часть в 1862 г., которая и была напечатана в ‘Русском Вестнике’, 1863, No 1. Вторая часть закончена не была, от нее среди рукописей Л. Н. Толстого сохранилось очень немного, большая же часть погибла.
10) О хлопотах в связи с музыкальным обществом есть отметка в дневнике Л. Н. Толстого под 2—5 янв. 1858 г. Среди рукописей сохранился ‘Подписной лист для желающих участвовать в квартетном обществе’, писанный рукою Л. Н. Толстого и, судя по почерку, относящийся приблизительно к тому же времени. Общество это устраивадо концерты в зале, предоставленном ему, по словам П. И. Бирюкова (Биография, т. 1, стр. 387) г-жей Кареевской (по всей вероятности, Киреевской, Ек. Вас., рожденной Нелидовой). Мортье был учителем музыки в Москве, им очень интересовалась Вал. Влад. Арсеньева, которой в 1856 г. серьезно увлекался Л. Н., и, может быть, он отчасти был причиной разрыва между Л. Н-м и В. В. Арсеньевой.
11) Марья Петровна (ум. в 1894), незадолго перед тем в августе 1857 г. вышедшая замуж за А. А. Фета (Фет, ‘Мои воспоминания 1848-1889’, М. 1890, ч. 1, стр. 202).
12) Этот наделавший в свое время много шума торжественный обед был задуман К. Д. Кавелиным по поводу опубликования рескрипта государя Александра И от 20 ноября 1857 г. Виленскому генерал-губернатору В. И. Назимову об устройстве помещичьих крестьян в губерниях Ковенской, Виленской и Гродненской. По словам М. Н. Каткова, обед имел целью примирение и соединение всех литературных партий. На деле это так не вышло, п. ч. вся партия славянофилов, с Самариным и Кошелевым во главе, отказалась принять участие в обеде. Описание его с приведением произнесенных на нем речей было напечатано в ‘Русском Вестнике’, 1857, дек. кн. 2, Соврем, лет., 202—212, под заглавием ‘Обед 28 декабря’, и кроме того выпущено отдельной брошюрой. Вся история этого обеда подробно изложена Н.’П. Барсуковым в его работе ‘Жизнь и труды М. П. Погодина’, т. 15, стр. 472 и след.
13) Александр Владимирович Станкевич, брат Николая Станкевича, писатель, автор известной биографии Грановского (р. 1821).
14) К. Д. Кавелиным была произнесена заключительная речь, она имела громадный успех и все время сопровождалась рукоплесканиями и другими знаками одобрения.
15) Николай Филиппович Павлов (р. 1805, ум. 1864), известный писатель и журналист, в речи своей он провозгласил тост за здравие того, кто призывает свою верную Россию на подвиг правды и добра.
16) Иван Кондратьевич Бабст, в то время профессор политической экономии в Московском университете (с 1857 г.), ранее был в Казанском университете, впоследствии состоял преподавателем наследника Николая Александровича и был директором Лазаревского института в Москве (р. 1828, ум. 1881). В речи своей он говорил о значении свободного труда, который открывается в будущем для всего народонаселения нашего отечества. Речь эта произвела сильное впечатление на присутствовавших.
17) В. А. Кокорев, один из главных деятелей по устройству обеда, произнес при самом окончании обеда только несколько слов, речь, которую он предполагал произнести и не произнес, была напечатана вслед за описанием обеда в ‘Современной Летописи’ ‘Русского Вестника’ (1857, дек. кн. 2, стр. 212 и след.). Поэтому в приписке к письму Л. Н. Толстой пишет: ‘вчера вышла приготовленная и не сказанная Кокыревым речь’.— Вас. Алдр. Кокорев (р. 1817, ум. 1889) —известный по громадной энергии и предприимчивости коммерческий деятель, откупщик.
18) Т. е. ‘думаешь подвинуть, а тебя самого толкают вперед’ — афоризм, принадлежащий Гте, ‘дно из любимых., изречений Л. Н. Толстого, поставленное им между прочим эпиграфом в его журнале ‘Ясная Поляна’.
19) В подл. ‘невозможно’.
20) В дневнике под 2-5 янв. 1858 г. Л. Н. Толстой отметил: ‘необ’яснимое впечатление омерзения Кокоревской речи’.
21) Какой именно Оболенский, определить не удалось.
22) В подл. ‘эту’.
23) В подл. ‘это’.

14.
В. П. Боткинъ — Л. Н. Толстому.

20 февраля 1859 г.

СПБ. 20 Февр. 1859.

Вы это собственно не принимайте за письмо, а только ‘по поводу’ пересылки Вамъ письма отъ Тургенева, которое послано было ко мн въ Москву и съ которымъ я разъхался. Что сказать Вамъ о здшнемъ и здшнихъ? Вс здоровы и вс кажет.ся процвтаютъ. Только Дружинина я еще не видалъ, потому что не засталъ его дома. Вчера Авдеевъ давалъ Сарданапаловскій обдъ по случаю скораго отъзда своего въ Одессу: онъ принялъ предложеніе Черноморскаго пароходства и будетъ состоять при главномъ управляющемъ съ 3/т. с. жалованья и по временамъ писать о плаваніи тхъ пароходовъ, на которыхъ самъ будетъ здить. Некрасовъ по прежнему играетъ, но пока еще не проигрываетъ. О Панаев сказать особеннаго нечего. Другой музыки кром оперы я уже не засталъ здсь, но постомъ готовятся замчательные концерты, симфоническіе. Тургеневъ находится въ настоящую минуту въ восторг отъ одной малороссійской писательницы, пишущей подъ именемъ: Марка-вовчка. 2) Говоритъ, что такой поэтической натуры онъ еще не встрчалъ. Вчера былъ онъ приглашенъ на вечеръ Элены Павловны 3). Вообще онъ, кажется, левъ ныншняго сезона 4). По собраннымъ мной свденіямъ относительно Вашихъ книгъ, къ удивленію оказывается, что он здсь находятся еще въ достаточномъ количеств и именно у Дм. Калбасина, 5) котораго я еще не видалъ, но напишу къ нему съ прозьбою увдомить меня объ этомъ положительно. Въ литератур нтъ ничего замчательнаго. По общимъ отзывамъ романъ Гончарова 6) успхомъ не отличился: отдльныя мннія сливаются въ одинъ общій тонъ: скученъ. А явись романъ этотъ десять лтъ назадъ, онъ показался бы превосходнымъ. Отъ эпической тишины и спокойствія публика теперь отвыкла и хочетъ забирательныхъ ощущеній. Общество очевидно выходитъ изъ обломовской неподвижности и тревожно осматривается вокругъ себя. Пока прощайте.

Вашъ В. Боткинъ.

Адресъ мой теперь:
Въ большой Морской, въ дом Руадзи, входъ съ большой Морской, въ квартир No 3.

Примечания.

1) Мих. Вас. Авдеев (см. выше, письмо 12).
2) Мария Александровна Марковичъ (р. 1834, ум. 1907 г.). Ее украинские рассказы под названием ‘Народні оповідання Марко-Вовчка’ были напечатаны в 1858 г. П. Кулишем и так увлекли Тургенева, что он сам их перевел на русский язык и напечатал в 1859 г.
3) Великая княгиня Елена Павловна (р. 1806, ум. 1873 г.), жена в. к. Михаила Павловича.
4) В январской книжке ‘Современника’ за 1859 г. было напечатано ‘Дворянское гнездо’, произведшее громадное впечатление и в литературной среде, и в публике вообще: ‘светские высокопоставленные особы и знаменитости всех родов искали свидания с ним [Тургеневым] и его знакомства… Он сделался любимцем прекрасного пола, упивавшегося чтением его романа. Женщины высших кругов петербургского общества открыли ему свои салоны, ввели его в свою среду, заставили отцов, мужей, братьев добиваться его приязни и доверия’ (П. В. Анненков, ‘Литературные воспоминания’, стр. 507-508).
5) Дмитрий Яковлевич Колбасин — брат известного литератора и писателя того времени, Елисея Яковлевича. Ему Л. Н. Толстой в мае 1856 г. уступил отдельное издание ‘Детства и Отрочества’, имевшее выйти в свет летом этого года.
6) ‘Обломов’ (см. выше).

15.
Л. Н. Толстой — В. П. Боткину.

Апрлъ 1859 г. (?) 1).

Обдумавъ здраво, я вижу, что ршительно неприлично мн отдавать на оцнку свою вещь Каткову, а потому не. пишите ему ничего. А ежели уже хотите писать, то напишите, что я желаю знать: желаетъ ли онъ, да или нтъ, имть мою повсть по 250 р. за листъ? Не считайте меня втреникомъ, любезный Василій Петровичь, я не хватился у васъ, а теперь только обдумалъ, что это ршительно ни на что не похоже и невозможно.

Вашъ Л. Толстой.

Вамъ я пріду читать ее завтра, но ежели Катковъ хочетъ слушать или прочесть ее, то или онъ долженъ прежде согласиться на мои условія или отказаться отъ повсти.

Примечание.

1. Это письмо датируем предположительно с большой долей сомнения, намек на недоразумение с Катковым в письме сближает его с записью дневника 9 апр.: ‘с Катковым неладно’, повесть, которая предназначалась для ‘Русского Вестника’, может быть ‘Семейное счастье’, появившееся в ‘Русском Вестнике’, в 1-ой книге за апрель 1859 г. В. П. Боткин зиму и весну 1859 г. провел в Москве и среди лета уехал за-границу, где пробыл до весны 1862 г.

16.
В. П. Боткин — Л. Н. Толстому.

Апрель — май 1859 г. (?) 1.

Левъ Николаевичи! Придите, пожалуста, завтра ко мне обедать,— да пожалуста, непременно. Вы очень нужны — необходимы.— Пункт. къ 4-мъ часамъ. Иначе Дружининъ проклянетъ насъ.

В. Боткинъ.

17.
Л. Н. Толстой — В. П. Боткину.

3 мая 1859 г.

Василій Петровичь, Василій Петровичъ! Что я надлалъ съ своимъ Семейнымъ Счастьемъ. Только теперь здсь, на простор, опомнившись и прочтя присланныя коректуры 2-й части, я увидалъ, какое постыдное гавно, пятно, нетолько авторское, но человческое — это мерзкое сочиненіе. Вы меня подкузмили, чтобы отдать это, будьте же за то и вы повреннымъ моего стыда и раскаянья! Я теперь похороненъ и какъ писатель и какъ человкъ. Это положительно. Тмъ боле, что 1-я часть еще хуже. Пожалуйста, ни слова утшенья не пишите мн, а ежели вы сочувствуете моему горю и хотите быть другомъ, то уговорите Каткова не печатать эту 2-ю часть, а получить съ меня обратно деньги, или считать за мной до осни. Слово я держу и поправилъ коректуры съ отвращеніемъ, котораго не могу вамъ описать. Во всемъ слова живаго — нтъ.— И безобразіе языка, вытекающее изъ безобразія мысли невообразимое.— Ежели же уже невозможно миновать этой чаши, то будьте другомъ, пересмотрите коректуры и перекрестите, поправьте, что можно. Я не могу. Мн хочется все перекрестить.— Ежели же удастся вамъ спасти меня отъ увеличенья срама печатаньемъ 2-й части, то сожгите ее и рукопись, взявъ ее у Каткова. Не даромъ я хотлъ печатать подъ псевдонимомъ.— Деньги 350 р. я могу возвратить черезъ недлю.— Конецъ повсти не присланъ мн и не нужно присылать его. Это мука видть, читать и вспоминать объ этомъ. 1) —
Затмъ прощайте, жму вамъ руку и прошу серьезно и съ участіемъ понять, что я пишу.

Вашъ Л. Толстой.

3 Мая.
Коректуры я посылаю на имя Каткова, но надюсь, что вы получите это письмо прежде, чмъ онъ коректуры.

Примечание.

1) 1-ая часть ‘Семейного Счастья’ была напечатана в ‘Русском Вестнике’ 1859 г. апр., кн. 1, 2-ая в 2-ой кн. того-же месяца. Про ‘Семейное Счастье’, называя его ‘Анной’, Л. Н. писал тоже 3 мая 1859 г. гр. А. Анд. Толстой: ‘Еще горе у меня: моя Анна, как я приехал в деревню и перечел ее, оказалась такая постыдная гадость, что я не могу опомниться от сраму и, кажется, больше никогда писать не буду. А она уже напечатана. И в этом не утешайте меня. Я знаю что я знаю’. Тоже в дневнике под 3 мая: ‘Получил С[емейное] С[частье].— Это постыдная мерзость’.

18.
В. П. Боткин — Л. Н. Толстому.

5 мая 1859 г. 1)

Рубашки Ваши получены и посланы къ Вамъ въ Тулу въ понедльникъ, т. е. вчера.
Представьте — едва зажилъ мой карбункулъ,— какъ явился другой ниже. Правда, что этотъ гораздо меньше, но я теперь длаю припарки, не могу наклониться и едва пишу это письмо. Боли продолжались дня два, но возни будетъ еще по крайней мр на недлю. Это удержало меня въ город, не смотря на всю сладость чудныхъ весеннихъ дней.— Будете ли въ Москву — и когда? Это нужно бы знать.— Я сижу надъ картой Ломбардо-Сардиніи и съ душевнымъ замираніемъ слжу за военными движеніями. 2) Ей Богу, судьба Италіи такъ же горячо мн лежитъ къ сердцу, какъ Вамъ Вашъ ‘злополучный’ разсказъ. 3) Но тутъ неудача можетъ кончиться ужасно — уже совершеннымъ порабощеніемъ Италіи да и какимъ врагомъ! Австріей, которая изъ мести и политическихъ расчетовъ — будетъ неусыпно истощать вс ея средства и нравственныя и матеріальныя.— Книга ‘Русскій расколъ старообрядчества’ — соч. Щапова — превосходное сочиненіе. 4) Собственно этоисторія религіозной жизни Россіи. Я началъ читать ее, и мн она нужна для моего предмета,— но я не ожидалъ такого мастерскаго и умнаго изложенія. Начните — и зачитаетесь. Я изъ нея много уяснилъ себ, чего прежде не понималъ. Вы должны прочесть ее непремнно. За нее цензура духов[ныхъ] книгъ въ Казани — отнята у ней и переведена въ Москов. духов, вдомство.
Въ воскресенье Москва даетъ обдъ Гр. Строгонову 6) и я буду обдать.
А пока прощайте — усталъ сидть съ своимъ новымъ карбункуломъ.

весь Вашъ В. Боткинъ.

Напишите, что и какъ и когда.

Примечания.

1) Дата определяется по тексту письма (см. примечание 5). Писано оно повидимому до получения письма Л. Н. Т-го от 3 мая.
2) Говорится о войне между Австрией с одной стороны и Пьемонтом в союзе с Францией с другой. Ультиматум Австрии Пьемонту был передан гр. Кавуру 11/23 апр. 1859 г., 17/29 апр. австрийские войска перешли Тичино. Об`явление войны Австрии со стороны Наполеона III произошло 23 апр./3 мая 1859 г.
3) ‘Семейное Счастье’.
4) ‘Русский раскол старообрядства, рассматриваемый в связи с внутренним состоянием русской церкви и гражданственности в XVII веке и первой половине XVIII’ (Казань, 1859), сочинение А. Прокоп. Щапова (р. 1830, ум. 1876).
5) Гр. Сергей Григорьевич Строганов (р. 1794, ум. 1882), один из видных деятелей царствований Николая I и Александра II в бытность попечителем Москов. учебного округа оказавший много услуг русскому просвещению, председатель Общества истории и древностей российских, учредитель Археологической комиссии, обладатель замечательной нумизмат. коллекции. 17 апр. 1859 г. он был назначен моск. воен. ген.-губернатором на место уволенного гр. А. А. Закревского. 10 мая в воскресенье Москва чествовала обедом нового ген.-губернатора (Барсуков, ‘Жизнь и труды Погодина’, т. 17, стр. 48), об этом обеде и говорится в письме. Письмо, как видно из первой фразы, писано во вторник, очевидно, ближайший к воскресенью 10-го мая, т. е. 5 мая.

19.
В. П. Боткин — Л. Н. Толстому.

6 мая 1859. г.

Москва 6 Мая 1859.

Что сказать Вамъ на Ваше письмо? Прежде всего скажу то, что оно не удивило меня. Да, я понимаю Ваше негодованіе,— но что жь длать! Дло сдлано и поправить его нечмъ. Но вдь въ сущности бда не велика и собственно отчаиваться тутъ не въ чемъ. Помните, когда вы въ первый разъ прочли мн ее, я замтилъ, что все это исполнено какого-то холоднаго блеска и ничто не трогаетъ ни мысли, ни сердца. Я и теперь остаюсь при этомъ мнніи. Вы напрасно осуждаете языкъ, напротивъ, языкъ везд отличный — его-то я и разумлъ подъ словомъ ‘блескъ’. А вся неудача вышла отъ неясности первоначальной мысли, отъ какого-то напряженнаго пуританизма въ воззрніи, этотъ разсказъ всего лучше шелъ къ дтскому журналу, и вся похвала, какую можно бы сказать о немъ, состояла бы въ томъ, что ‘Мать дочери велитъ его читать’. 1)
Я не могъ понять, почему Вы такъ стояли за него, не понималъ, что въ немъ такъ нравилось Вамъ. Если Вы имли какую мысль, задумывая его,— то все таки эта мысль осталась не раскрытою. Я не знаю, какъ Вы переправили 2-ю часть, но мн кажется, что можно еще было спасти разсказъ, бросивъ въ 2 ч. этотъ холодный, напряженный пуританизмъ и уже прямо взяться за основную мысль и раскрыть ее, хоть для того, чтобы читатель не оставался в недоумніи, видя конецъ и не понимая, для чего все это было написано. Вы пеняете мн, что я уговорилъ Васъ отдать Каткову, но вспомните, что Вы же сами пеняли мн за то, что мы продешевили. Вы теперь изъ прежняго высочайшаго мннія объ этомъ разсказ — вдругъ перешли въ совсмъ противоположное, но какъ прежде Вы были неправы — такъ и теперь. Не смотря на его противный пуританизмъ,— въ разсказ постоянно чувствуется присутствіе большаго таланта: вотъ что меня единственно миритъ съ нимъ — и вотъ что, при всемъ моемъ невыгодномъ мнніи о немъ, побудило меня совтывать Вамъ отдать его Каткову, а ему совтывать взять его, хотя я нисколько не скрывалъ отъ него моею мннія о разсказ. Посмотрите-ка на дло прямо: вдь вся бда въ томъ, что разсказъ мстами скучноватъ и оставляетъ неудовлетворительное впечатлніе. Вотъ все, что можетъ о немъ сказать самая строгая критика. Критика пріятельская — дло другое: я слишкомъ хорошо знаю Васъ и Ваши силы и потому мрка моя гораздо взыскательне и шире.— А потому я осуждаю этотъ разсказъ во всхъ отношеніяхъ и говорю, что отъ него пахнетъ…… 2) старой институтки. {Эта фраза должна подйствовать на Васъ цлебнымъ бальзамомъ.} Но это скажу я только на ухо Вамъ однимъ. Въ прошлую субботу былъ я у Каткова, мн хотлось знать его мнніе, но онъ еще не читалъ его сполна, а только слышалъ его частями, которыя, какъ онъ говорилъ мн, ему очень понравились. Разсказъ о говнь — вс находятъ отличнымъ. Да таковъ онъ и есть. Мнніе Ваше не печатать 2-ю часть — невозможно, и Катковъ ни за что не согласится на это. Корректуры я посмотрю съ величайшимъ вниманіемъ и озлобленіемъ.— Да что Вы такъ принимаете это такъ горячо къ сердцу? Съ чего вы взяли, что Вы ‘теперь похороненъ и какъ писатель и какъ человкъ!’ Да неужели вы думаете, что если бы дйствительно таковою была Ваша вещь,— я сталъ бы совтывать Вамъ отдать ее въ журналъ? Въ такомъ случа я круглый дуракъ и ничего не понимаю.— Будетъ объ этомъ, и скажите съ Шиллеромъ.
Wage dich zu irren und zu trumen 3).

Примечания.

1) Перевод известного, вошедшего в поговорку стиха французского поэта Пирона (Alexis Piron, 1689—1773) из его поэмы Mtromanie:
La m&egrave,re en prescrira la lecture sa fille.
Во 2-ой главе ‘Евгения Онегина’ Пушкин, говоря о стихах Ленского, характеризует их словами Пирона:
‘Его стихи конечно мать’
Велела б дочери читать’
(из варианта к стр. IX главы 2-ой).
Но Боткину, думаем, этот вариант известен не был.
2) Одно слово пропущено редакцией.
3) Из стихотворения Шиллера ‘Thekla, eine Geisterstimme’. В рукописи Боткина ошибка: следует читать Wage du и пр. Вся строфа читается так:
Wort gehalten wird in jenen Rumen
Jedem schnen glubigen Gefhl,
Wage du zu irren und zu trumen,
Hoher Sinn liegt oft in kind’schem Spiel
В русской литературе имеются стихотворные переводы этой вещи: Жуковского (‘Голос с того света’), А. Григорьева и А. Глинки, но в них этот стих переведен не точно (у Жуковского вся строфа пропущена), гораздо ближе к подлиннику мысль Шиллера передана в ненапечатанном переводе одного поэта новейшего времени (А. П. Штакельберга).
Без отклика не может там остаться
Твое стремленье к высшей красоте.
Дерзай мечтать, не бойся заблуждаться,
Есть мудрость скрытая и в детской простоте.

20.
Л. Н. Толстой — В. П. Боткину.

11 мая 1859 г.1)

… 2) старой институтки! Да! C’est le mot!— Ну да чортъ съ ней. Теперь такъ черемухой и ландышемъ пахнетъ. Благодарствуйте за ваше письмо и твердую откровенность. Поврите ли, какъ вспомню только содержаніе милой повсти или читая найду что нибудь напоминающее, красню и вскрикиваю.— Вамъ надо какую нибудь cure отъ вашихъ карбункуловъ. Едва ли я теперь пріду въ Москву, во первыхъ отъ стыда 3), во вторыхъ отъ того, что уже вода деревенской лни сошлась у меня надъ головой, я самъ чувствую. Посылайте душку Дружинина ко мн, подлитесь. А весной и жениться кажется, что не зачмъ, и такъ хорошо, и кажется, что всегда должно быть хорошо.— Прощайте, напишите когда нибудь.—

Вашъ Л. Толстой.

11 мая.

Примечания.

1) Годовая дата определяется на основании предыдущего письма В. П. Боткина.
2) Пропускаем одно слово.
3) Стыда, вызванного выходом в свет ‘Семейного счастья’ (см. пред. письмо).

21.
В. П. Боткин — Л. Н. Толстому.

13 мая 1859.

Кунцово. 13 Мая 1859.

Хоть и странно покажется Вамъ письмо это посл того, которое я писалъ Вамъ недавно, но я все таки ршился написать его. Дло вотъ въ чемъ: прочелъ я корректуру 2-й части съ самымъ озлобленнымъ вниманіемъ — и представьте! результатъ вышелъ совсмъ не тотъ, котораго я ожидалъ: не только мн понравилась эта 2-я часть, но я нахожу ее прекрасною почти во всхъ отношеніяхъ. Во первыхъ она иметъ большой внутренній драматическій интересъ, во вторыхъ это превосходный психологическій этюдъ, и наконецъ, въ третьихъ — тамъ есть глубоко схваченныя изображенія природы. Я думаю, что такое впечатлніе мое произошло отъ того, что я теперь читалъ ее съ сосредоточеннымъ вниманіемъ. Посл всхъ ругательствъ, какими угостилъ я Васъ въ послднемъ моемъ письм,—думаю, что Вы не заподозрите мой теперешній отзывъ. Нтъ, отличная по мысли, отличная по большей части исполненія — Ваша вещь. Но по самой задач своей вещь эта требовала большей обработки и обдуманности, требовала конца несравненно боле развитаго, а не такаго проглоченнаго, какимъ она оканчивается. Но даже и въ томъ вид, въ какомъ она есть, все таки это прекрасная вещь, исполненная серьезнаго и глубокомысленнаго таланта. Я позволилъ себ сдлать въ ней только два маленькіе выпуска, которые напрасно растягивали разсказъ, не прибавляя к нему ничего существеннаго. Но я не положился на одного себя, я совтывался съ Катковымъ, который, когда я сказалъ ему о письм Вашемъ, показалъ къ нему такое уваженіе, что (онъ еще вовсе не зналъ 2-й части) готовъ былъ исполнить Ваше желаніе и вовсе не печатать 2-ю часть, если она дйствительно такова, какъ Вы о ней отзываетесь. Онъ, оставя вс журнальные расчеты в сторону, готовъ былъ не печатать ее, чтобъ исполнить Ваше желаніе,—и предоставилъ ршеніе мн. Прочтя все внимательно,—я ршился поступить противъ Вашего желанія, ибо, по моему мннію, эта 2-я ч. прекрасна и должна быть напечатана. Въ послдней фраз я сдлалъ маленькую перемну, вычеркнувъ слово ‘романъ’, которымъ она характеризируетъ вторую половину, семейную и материнскую, своей жизни, ибо слово ‘романъ’ не идетъ къ такимъ отношеніямъ. 1) И за тмъ спите спокойно. О 1-й ч. я слышалъ только хорошіе отзывы, и она нравится всмъ.— Дружининъ пріхалъ въ Москву третьяго дня и порывается въ Ясную Поляну, но я сказалъ ему, что Вы располагали скоро быть въ Москв — и затмъ онъ не знаетъ, хать ли къ Вамъ или ждать Васъ. Я въ Кунцов со вчерашняго дня, но состояніе моей души— увы! вовсе не пантеистическое — и природа не возбуждаетъ къ себ моего культа, и я похожъ на Вашу героиню, которая силится возстановить отношенія уже изжитыя. Что касается до меня, то я нахожусь подъ вліяніемъ книги ‘Русскій расколъ Старообрядчества’ Щапова, о которой я Вамъ писалъ. Я не помню книги, которая производила бы во мн такія тяжкія ощущенія. Эта книга охватываетъ все религіозное состояніе нашей старой Руси — и наводитъ на множество разнообразнйшихъ размышленій. Вотъ мои положенія: Христіанство даетъ всякому народу только то, что народъ этотъ способенъ взять изъ него. Христіанство, будучи высшею сферой воззрнія относительно язычества,— въ то же время не заключаетъ въ себ никакихъ положительныхъ элементовъ для цивилизаціи. Доказательствомъ послдняго — наша древняя Россія, воспитаніе которой было исключительно религіозное, но вследствіе слабости мыслящихъ способностей, устремившееся исключительно на букву, а не на духъ.— Смена цивилизаціи, возродившіяся въ послдствіи на Запад, засяны были тамъ не Христіанствомъ, а языческою цивилизаціею, христіанскія идеи только оплодотворили ихъ и изъ этого совокупленія вышли т плоды Искуствъ и гражданственности, которые поражаютъ насъ на Запад. Россія ничего не наслдовала отъ античной цивилизаціи и изъ языческаго невжества — прямо перешла къ Христіанству, или другими словами — къ Христіанскому невжеству. На Запад — христіанскія воззрнія всегда модифицировались плодами античной цивилизаціи, у насъ, это воззрніе сосредоточилось само въ себ, въ чистот и полнот. Результатомъ этого было то, что мы называемъ теперь Старообрядчествомъ, которое было населенность ея, и отсутствіе моря и сообщеній съ другими народами, невжество равно охватывало вс сословія, начиная съ великокняжескаго и потомъ царскаго престола до послдняго мужика, въ этомъ отношеніи вс совершенно были равны, ибо точки отправленія, общность воззрній у всхъ была одна и та же, т. е. невжественно и формально теологическая, та самая, что у Старообрядцевъ ныншнихъ. Но я спшу оговориться и оградить отъ моего осужденія — поэзію. Поэзія уживается со всякою степенью развитія человческаго ума. Ее собственно производятъ не цивилизація, а сама душа человческая, сама жизнь. Поэтому поэзія народа никогда не бывала плодомъ цивилизаціи народа, а только плодомъ физіологической натуры народа. Среди всяческаго невжества и религіознаго мракобсія русской жизни — поэтическія олицетворенія ея внутреннихъ созерцаній — шли своимъ чередомъ, ибо порода русская была хорошей породой, а не какою нибудь татарскою или гуннскою, которая умла только воевать и разорять. Впрочемъ, намъ нечмъ особенно гордиться нашей старинной народной поэзіей, лучшіе ея памятники отзываются языческими преданіями, вотъ доказательство, какъ христіанство мало вошло въ чувство и созерцаніе народа.— Вспомните-ка средневковыя легенды Европы. Историческія событія 2) почти даже и не отозвались въ народной поэзіи — доказательство, какъ мало забирала исторія за душу народную. А о Стеньк Разин — есть цлый циклъ псень — вотъ оно! гд забрало-то, такъ тотчасъ и отозвалось.—Да пора перестать. Это такой предметъ, въ которомъ чмъ меньше понимаешь, тмъ больше хочется говорить. Но дло въ томъ, что спасеніе Россіи не въ жить по народному (Вы слдуете отчасти народнымъ суевріямъ), а въ разум и цивилизаціи. Простите, если много навралъ. Но мн хотлось съ Вами поговорить.

Вашъ Б.

Примечания.

1) Слово ‘роман’ повидимому при печатании было восстановлено автором, по крайней мере его видим не только в последующих изданиях, но и в издании ‘Русского Вестника’.
2) В подл. ‘историческихъ событій’.

22.
В. П. Боткин — Л. Н. Толстому.

18/30 Апръля 1861-го года 1).

Парижъ. 30 Апреля 61-го года.

Ршаюсь къ вамъ писать, любезный Левъ Николаевичу хотя не знаю достоврно, гд васъ найдетъ это письмо. И все по поводу этихъ неизвстныхъ 600-ти сотъ франковъ, которые долженъ былъ мн по вашему порученію выдать Гомбергъ. И пишу главное потому, что боюсь, что деньги эти затеряются между банкирами.
Гомбергъ меня извстилъ только о томъ, что получилъ отъ Фенси изъ Флоренціи вмсто денегъ увдомленіе, что деньги эти переведены имъ обратно въ Марсель къ банкиру Duprat, тмъ все и кончилось. Пишу къ вамъ, опасаясь, что деньги эти затеряются для васъ самихъ, и чтобы извстить васъ, что я ихъ не получилъ. Здоровье мое по немножку, хотя съ большею медлительностью, поправляется, только глаза еще очень слабы. Я перехалъ жить въ Passy возл Булонскаго лса, воздухъ здсь чистъ и не слышно городскаго шума. На дняхъ узжаетъ отсюда Тургеневъ въ Россію. Все интересное для меня заключается тамъ. Мн совстно васъ утруждать, но вы бы сдлали мн величайшее одолженіе, если бъ написали что нибудь о томъ, какъ устроивается крестьянское дло. Дни мои текутъ такъ медленно и однообразно, что надобно призвать въ помощь всю философію, чтобы сохранить себя отъ сплина.
Адресъ мой aux soins obligeants de M-rs M-rs Homberg et C-ie 22 rue de la Chausse d’Antin. Простите что я не франкирую 2) это письмо, я это длаю нарочно для того, что не франкированныя письма врне доходятъ.
Если будете писать ко мн, то тоже не франкируйте.

Душевно преданный В. Боткинъ.

Примечания.

1) Письмо писано неизвестной рукой с ошибками в правописании, которые исправляем, сл. ‘Душевно преданный’ и пр. рукой В. П. Боткина.
2) В подл. ‘франкириваю’.

23.
Л. Н. Толстой — Б. П. Боткину.

26 Января 1862 г. 1)

Вы на клочк пишете и я на клочк, но вы какъ будто съ злобой на меня, а я съ всегдашней симпатіей. Оно правда — выходитъ, какъ будто я отжиливаю у васъ 600 франковъ, но я тутъ ни душой, ни тломъ не виноватъ. Получилъ я ваше письмо въ то время, какъ наврное думалъ, что умру. Это у меня было въ ныншнее ужасное, тяжелое лто 2). Я ничего не длалъ, никому не писалъ, оттого и на ваше письмо отвтилъ только письмомъ къ сестр и къ банкиру Марсельскому, котораго теперь забылъ и адресъ. Я думалъ что деньги ваши получены, а оказывается, что банкиръ ихъ укралъ. На этой недл вышлю вамъ эти несчастные 600 фр.— Я издаю теперь 1-ю книжку своего журнала и въ страшныхъ хлопотахъ. Описать вамъ, до какой степени я люблю и знаю свое дло, невозможно — да и разсказать бы я не могъ. Надюсь, что въ литератур на меня поднимется гвалтъ страшный и надюсь, что вслдствіе такого гвалта не перестану думать и чувствовать то же самое. У насъ жизнь кипитъ. Въ Петербург, Москв и Тул выборы что твой парламентъ, но меня съ моей точки зрнія — признаюсь — все это интересуетъ очень мало. Покуда не будетъ большаго равенства образованія — не бывать и лучшему государственному устройству. Я смотрю изъ своей берлоги и думаю — ну-ка, кто кого! А кто кого, въ сущности совершенно все равно. Я попалъ въ Мир. Поср. совершенно неожиданно и несмотря на то, что велъ дло самымъ хладнокровнымъ и совстливымъ образомъ, заслужилъ страшное негодованіе дворянъ. Меня и бить хотятъ и подъ судъ подвести, но ни то, ни другое не удастся. Я жду только того, чтобы они поугомонились, и тогда самъ выйду въ отставку. Существенное для меня сдлано. Въ моемъ участк на 9000 душъ въ ныншнюю оснь возникли 21 школа—и возникли совершенно свободно и устоятъ, несмотря ни на какія превратности. Прощайте, жму вашу руку и прошу на меня не серчать. Денегъ я вамъ сейчасъ не высылаю, потому что у меня ихъ нтъ, но какъ сказано, вышлю на этой недл. Напишите, пожалуйста, какъ адресъ того Марсельскаго банкира и какія онъ представилъ отговорки.— Напишите вообще о себ, о вашемъ здоровьи я знаю отъ Фета, который, переставъ быть поэтомъ, не пересталъ быть отличнйшимъ человкомъ и огромно умнымъ. Прідешь въ Москву, думаешь отсталъ — Катковъ, Лонгиновъ 3), Чичеринъ вамъ все разскажутъ новое, а они знаютъ одни новости и тупы также, какъ и годъ и два тому назадъ, многіе тупютъ, а Фетъ сидитъ, пишетъ 1) и живетъ и загнетъ такую штуку что прелесть.— Объ общихъ нашихъ знакомыхъ ничего не могу сказать, я отъ всего такъ отсталъ, прилпившись къ своему длу, что другое и на умъ нейдетъ. —Зубы у меня вс повываливаются, а жениться, я все не женился, да должно быть такъ и останусь бобылемъ. Бобыльство уже мн не страшно. Что вы подлываете и когда васъ увидишь въ Россіи? потому что меня уже заграницей не увидите.—

26 Генваря.

Примечания.

1) Годовая дата определяется словами: ‘я издаю теперь 1-ую книжку своего журнала’: No 1 журнала Л. Н. Т-го ‘Ясная Поляна’ имеет цензурное разрешение отъ 18 января 1862 г.
2) Лето для Л. Н. Толстого было очень тяжелое в связи с назначением на должность мирового посредника 4-го участка Крапивенского уезда и с противодействием его деятельности со стороны местных помещиков, не стеснявшихся ни доносами, ни анонимными письмами, ни вызовами на дуэль, ни угрозами побить и пр. и пр. В мае этого года произошла известная ссора с И. С. Тургеневым, которая тоже тяжело отразилась на самочувствии Л. Н. Толстого. Кроме того он хворал, в письме к А. А. Толстой 10 февраля 1862 г. он говорит: ‘я провел дурное тяжелое лето. Я кашлял и думал — был уверен, что скоро умру. Я доживал, но не жил’ (‘Толст. Музей’, т. I, стр. 159).
3) Известный библиограф Мих. Ник. Лонгиновъ (р. 1823, ум. 1875), в эти годы он жил в Москве, числясь камер-юнкером и состоя секретарем Общества любителей российской словесности.
4) В подл. ‘пашет’

24.
В. П. Боткин — Л. Н. Толстому.

Февраль 1862 г. 1)

Наконецъ я получилъ отъ васъ всть, Левъ Николаевичъ, но увы! безъ означенія Вашего адреса, такъ что я не знаю, куда адресовать мой отвтъ. Слава Богу, вы здравствуете, и не только здравствуете, но длаете доброе дло. Вотъ уже годъ, какъ мы не видались, а въ это время столько измнилось! Не около меня и не во мн, со мной и во мн все остается по старому. Такъ [какъ] мн еще суждено было остаться въ живыхъ, то весь этотъ годъ прошелъ на поправленіе моего хилаго организма. Прежнихъ силъ нтъ и не воротятся, но я настолько уже поправился, что предпринимаю на дняхъ поздку въ Римъ, чтобъ видть брата Мишу 2) и посмотрть на его работы, а въ конц Апрля думаю непременно хать въ Россію, куда стремлюсь всемъ моимъ существомъ. Глаза мои плохи и пишу съ большимъ усиліемъ и вижу смутно. Однимъ словомъ,— жизнь дятельная для меня кончена, осталось пока одно существованіе. Вы говорите, что у Васъ уже повыпали зубы, а Вы еще не женились. Послдняго мн жаль, а впрочемъ это не есть еще несчастіе. Главное неудобство одинокой жизни то, что нужно много ресурсовъ, разумется ресурсовъ нравственныхъ, и упругость духа. Въ Васъ много того и другаго. Я остаюсь вренъ моей старой вр и моимъ старымъ богамъ и теперь еще боле, чмъ прежде. Впрочемъ, мы съ Вами молимся однимъ богамъ, только вра въ нихъ у Васъ по временамъ слабетъ. Живу, какъ улитка въ своей скорлуп и чувствую себя владыкой безконечнаго пространства. Вы сами владыка безконечнаго пространства, оно смотритъ изъ Вашихъ лучистыхъ, глубокихъ глазъ.

—-

Некогда писать, ду въ Римъ.— Деньги не высылайте сюда, а пошлите въ Москву брату Дмитрію (на Моросйк, соб. домъ), а онъ мн переведетъ сюда. По теперешнему курсу (какъ я получилъ на дняхъ) выходитъ 172 руб. 10 к. Жму Вамъ руку крпко. Сейчасъ ду.

Вашъ Боткинъ.

Адресъ мой: въ Римъ Via di Campo Marzo, No 2, primo piano. Roma.

Примечания.

1) Дата определяется по письму Л. Н. Т-го 26 янв. 1862 г. (ср. в письме Л. Н. Т-го: ‘Зубы у меня вс повываливаются, а жениться, я все не женился’ и в письме В. П. Боткина, ‘Вы говорите, что у васъ уже повыпали зубы’ и пр.)
2) Михаил Петрович Боткин, впоследствии]академик исторической живописи, деятельный член Общества поощрения художеств, составитель замечательного музея памятников искусства (р. 1839, ум. 1914). 1858 —1863 гг., оставив Академию Художеств, он провел за-границей, главным образом в Италии

25.
Л. Н. Толстой — В. П. Боткину.

7 февраля 1862 г.

Посылаю вамъ записку вашего брата, по которой онъ общалъ выслать вамъ деньги. Пожалуйста, помогите мн разъискать т 600 фр. 1). Адресуйте, ежели будете писать, в Тулу.— Нынче я получилъ извстіе о одномъ изъ самыхъ по моему мннію серьезныхъ событій за послднее время, хотя событіе это наврно останется незамченнымъ. Тверское дворянство постановило — отказаться отъ своихъ правъ — выборовъ боле не производить — и только — и посредникамъ по выбору дворянства и Правительства не служить. Сила! 2).
Я здсь — въ Москв — отдалъ всегдашнюю дань своей страсти къ игр и проигралъ столько, что стснилъ себя, вслдствіе чего, чтобы наказать себя и поправить дло, взялъ у Каткова 1000 руб. и общалъ ему въ ныншнемъ году дать свой романъ — Кавказской 3). Чему я, подумавши здраво, очень радъ, ибо иначе романъ бы этотъ, написанный гораздо боле половины, пролежалъ бы вчно и употребился бы на оклейку оконъ. Что было бы лучше, вы мн скажете въ Апрл. Прощайте, жму вашу руку и желаю вамъ всего лучшаго.

Л. Толстой.

Примечания.

1) См. предыдущее письмо NoNo 23 и 23.
2) Это так называемое Тверское дело произвело в то время на русское общество большое впечатление. Тринадцать тверских дворян (член губернского присутствия А. А. Бакунин, два уездных предводителя дворянства, несколько мировых посредников) в феврале 1862 г. выступили с письменным протестом, поданным ими в губернское по крестьянским делам присутствие, против ‘Положения 19 февраля’. Они были заключены в Петропавловскую крепость и преданы суду Сената. (См. А. В. Никитенко ‘Записки и дневник’, II. 1904, т. II, стр. 69 — 70).
3) В начале 1862 г. Л. Н. Толстой проиграл кому-то на китайском биллиарде 1000 р. и, чтоб уплатить долг, взял взаймы у М. Н. Каткова 1000 р. с условием предоставить ему для издаваемого им ‘Русского Вестника’ ту повесть, которая тогда еще не имела определенного заглавия и иногда Толстым описательно называлась ‘Кавказский роман’. Впоследствии она получила название ‘Казаки’. 1-ая часть повести вышла в 1-ой кн. ‘Русского Вестника’ за 1863 г., 2-ая не увидела света, небольшая часть ее сохранилась в рукописи, все остальное погибло.
Толстой Лев Николаевич
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Переписка с H. Н. Страховым, Толстой Лев Николаевич, Год: 1894
  2. Письма к А. Ф. Марксу, Толстой Лев Николаевич, Год: 1905
  3. Неизвестное письмо Л. Н. Толстого, Толстой Лев Николаевич, Год: 1891
  4. Переписка Н. Н. Страховым, Толстой Лев Николаевич, Год: 1896
  5. Письма к Н. Я. Гроту, Толстой Лев Николаевич, Год: 1895
  6. Переписка Л. Н. Толстого и А. А. Ягна, Толстой Лев Николаевич, Год: 1906
  7. Письма к А. Н. Островскому, Толстой Лев Николаевич, Год: 1857
  8. Письмо Л. Н. Толстого в редакцию американской газеты ‘North American Newspaper’, Толстой Лев Николаевич, Год: 1904
Электронная библиотека