Педагогические сочинения, вышедшие на 1860 год, Толль Феликс Густавович, Год: 1860 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 30 минут(ы)

Педагогическія сочиненія, вышедшія на 1860 годъ.

1) Русскія сказки для дтей, разсказанныя нянюшкою Авдотьею Степановною Черепьевою, изданныя К. Авдевой. Изд. четвертое, 2) Говорящія животныя. Текстъ автора Степки-Растрепки, 3) Еще говорящія животныя. Текстъ автора Степки-Растрепки. 4) Басни и псенки для дтей. Изданія М. О. Вольфа. 5) Путешествіе въ сказочную страну. Текстъ автора Степки-Растрепки. 6) Русскія сказки въ иллюстраціяхъ. В. Жуковскаго, 7) Волшебные Цвты,

Настоящій Робинзонъ. Заимствовано съ французскаго А. Разинымъ, 9) Леля или необитаемый островъ. Переводъ съ англійскаго. Изданіе M. О. Вольфа.

Одинъ изъ признаковъ юности народа въ отношеніи цивилизаціи, незрлости его понятій о гражданственности, есть увлеченіе общественнаго мннія блестящимъ, поверхностность сужденій общества о предметахъ по ихъ вншности, часто — по одной обстановк.

Но и для народовъ, какъ для лицъ, проходитъ пора увлеченій. Другими словами: взглядъ на историческую славу, благосостояніе и образованность измняется по мр развитія въ народахъ гражданскаго самосознанія. Жажда завоеваній уступаетъ мсто забот объ устройств внутренняго быта. Богатйшимъ начинаетъ почитаться то государство, въ которомъ большая масса народонаселенія наслаждается извстною степенью довольства, образованнйшимъ то, въ которомъ значительнйшая цифра гражданъ пользуется свтомъ просвщенія. Народы достигшіе извстной степени политической зрлости, перестаютъ завидовать военной слав Рима и императорской Франціи, мгновенному богатству Испаніи, процвтанію наукъ и искусствъ въ академіяхъ вка Людовика XIV, и взоръ ихъ съ почтительнымъ удивленіемъ обращается на мирную Швейцарію, промышленную Англію и усянную народными школами Германію.

Россія геніемъ Петра была вдвинута въ Европу въ эпоху еще слабой зрлости этой послдней въ отношеніи идеи истинной гражданственности. Притомъ наше отечество приняло за образецъ, за идеалъ Францію, которая даже до нын много отстала зрлостью отъ остальной Европы. Цликомъ усвоенныя изъ Франціи воззрнія на существенные общественные вопросы оффцціально держались у насъ до ныншняго царствованія, не смотря на очевидную несостоятельность свою передъ судомъ здраваго ума, не смотря на то, что въ людяхъ мысли, слдившихъ за ходомъ западной цивилизаціи, уже давно выработался иной, ближайшій къ безусловному общественному идеалу взглядъ, который, впрочемъ, только нын вполн начинаетъ высказываться, а потому и усвоиваться, все большимъ кругомъ публики.

Согласно этому современному воззрнію на цивилизацію, какъ мы уже сказали, степень образованности народа измряется не столько количествомъ познаній, литературныхъ и художественныхъ произведеній, открытій и изобртеній, которыхъ заслуга принадлежитъ передовымъ людямъ націи, сколько степенью равномрности въ распредленіи просвщенія въ массахъ и зависящею отъ нея степенью нравственнаго совершевства этихъ массъ. Содйствовать къ достиженію отечествомъ все высшей потенціи этой истинной образованности — вотъ въ чемъ состоитъ истинное призваніе всякаго образованнаго гражданина, какъ равно и всякаго просвщеннаго правительственнаго лица.

Прямыхъ источниковъ истинной образованности преимущественно три: семейство, школа и литература. Но эти прямые дятели ведутъ народъ къ истинной образованности только при условіи сильнаго взаимнодйствія ихъ другъ на друга и взаимнопроникновенія духомъ другъ друга.

Безъ семейства, въ извстномъ смысл, не можетъ быть, такъ называемыхъ, семейныхъ добродтелей, безъ которыхъ снова невозможна истинная образованность. Съ другой стороны, семейство, безъ содйствія освжающаго духа школы и литературы грозитъ замкнутостью, исключительностью интересовъ, односторонностью воззрній, неподвижностью, заскорузлостью ceмейныхъ преданій и врованій. Школа, съ одной стороны, устраняя исключительность, односторонность семейнаго вліянія, съ другой расширяя горизонтъ знаній молодаго поколнія, въ то же время въ образованіе юношества вноситъ элементъ, котораго не въ состояніи дать семейство, состоящее изъ слишкомъ близкородственныхъ, омогенныхъ, если можно такъ выразиться — членовъ, я хочу сказать: элементъ общежительности, общественности, безъ котораго невозможна гражданская жизнь и который придаетъ школ значеніе нкотораго рода предснія къ дйствительной жизни въ обществ. Наконецъ, литература должна быть ключомъ живой воды, питающимъ и обновляющимъ соки семейства и школы, а для этого должна проникнуться важностью ихъ и посвятить интересамъ ихъ значительную часть своихъ силъ и дятельности.

У насъ, изъ поименованныхъ трехъ источниковъ истиннаго просвщенія, семейство только начинаетъ еще доходить до сознанія своего образовательнаго призванія (mission), и то только въ высшихъ слояхъ общества. И не можетъ быть иначе! Ceмейство допетровской Руси, какъ и вс другія формы ея гражданскаго быта, было дикою средою, исполненною суеврій, предразсудковъ, замкнутою въ невжественной исключительности интересовъ, державшеюся отцовскимъ деспотизмомъ съ одной, рабскимъ подчиненіемъ жены и дтей съ другой стороны. Вліяніе семейства, при такомъ характер его, на просвщеніе могло быть только претительнымъ. Просвщеніе по самому существу своему, должно было вести къ разрушенію всего того, что составляло духъ и сущность тогдашняго семейства, а потому и встрчало въ немъ рьянаго антагониста, антагониста, дйствовавшаго безсознательно, по одному истинкту исключительности, изъ одного чувства самосохраненія, но опиравшагося на двухъ крпкихъ столпахъ — крови и преданіи. О семейныхъ добродтеляхъ не могло быть и рчи тамъ, гд главная представительница ихъ — мать семейства была унижена до степени рабы,т. е., прелестницы, кормилицы и работницы.

Петръ освободилъ семейства высшихъ слоевъ общества изъ-подъ гнетущаго ярма патріархальности, освободилъ женщину изъ-подъ мужнина деспотизма и ввелъ ее въ общество. Но еще не успла женщина, одаренная гражданскими правами, внести въ семейство элементъ матери семейства, преобразовавъ это послднее на новыхъ началахъ свободной, самоопредленной морали, основанной на любви, еще женщина, на первыхъ порахъ увлекшаяся своею новою ролью въ обществ, не успла вполн сознать другую сторону своего призванія — призваніе матери семейства, какъ, при дятельной иниціатив правительства, общественное образованіе стало колебать вліяніе домашняго и даже вытснять его, что было весьма не трудно, потому что, повторяю — семейство, въ новомъ смысл, едва начинало возникать. Вслдствіе этого, по свойственной человческой природ безпечности, родители стали заботиться только о томъ, чтобы вскормить и взростить дтей до извстнаго возраста, въ которомъ они могли поступить въ общественныя заведенія, потомъ приготовить ихъ къ экзаменамъ въ эти заведенія, сдать и… дальнйшее длоправительства, дло школы! Семейству, въ томъ благотворномъ образовательномъ значеніи, въ которомъ оно существуетъ на Запад, возникнуть было трудно при этомъ удобств къ освобожденію отъ его обязанностей.

Что касается другаго источника истиннаго образованія — школъ, то, не будучи порождены изъ ндръ нашей собственной цивилизацій, а взятые цликомъ съ Запада, наши школы не могли ни вполн соотвтствовать нашимъ нуждамъ, ни преуспвать, какъ преуспваютъ только учрежденія, порожденныя потребностями и разумомъ народа. Искусственно перенесенныя къ намъ изъ чуждой цивилизаціи, эти правительственныя общественныя заведенія держались и держатся почти только привиллегіями, сопряженными съ окончаніемъ въ нихъ курса, привычкою и недостаткомъ другихъ частныхъ школъ, которымъ трудно возникнуть при правительственной конкурренціи.

Такимъ образомъ, естественные воспитатели юношества — родители, почитая себя вправ вполн возлагать заботу объ образованіи дтей на правительственныя общественныя заведенія, не старались о развитіи въ дтяхъ семейныхъ добродтелей. Школы же, будучи большею частью закрытыми спеціяльными заведеніями, оставляли совершенно въ сторон элементъ общественности, который призваны вносить въ образованіе, и стремились къ случайнымъ, не необходимымъ цлямъ.

При такихъ условіяхъ, мудрено было возникнуть у насъ и дятельной педагогической литератур, которая предполагаетъ цлый классъ людей Фаха и многочисленную публику читателей. Правда, у насъ были профессоры и учители, былъ даже педагогическій институтъ, было педагогическое отдленіе въ университетахъ. Но профессоры и учители наши были чиновники, большею частью избиравшіе учебную дорогу по какимъ-нибудь случайнымъ соображеніямъ и, вскор посл поступленія на мсто, перестававшіе заниматься предметомъ, къ которому не видли ни въ комъ сочувствія, между тмъ какъ всюду встрчались съ программами и указаніями. Да и откуда было явиться людямъ Фаха? Въ педагогическомъ институт нашемъ, по крайней мр до 1845 года, педагогика стояла на послднемъ план. Но еслибы у насъ и были люди Фаха, способные создать педагогическую литературу и готовые на этотъ трудъ, то не доставало у насъ для нея публики. Не довольствоваться же было публикою, состоящею изъ однихъ и тхъ же людей Фаха?

Впрочемъ, такъ какъ все-таки распространяющаяся грамотность и потребность въ индивидуальномъ образованіи брала свое, то ежегодно появлялись азбуки, книги для дтскаго чтенія и руководства по разнымъ отраслямъ наукъ, изъ которыхъ большая часть была спекуляціею книгопродавцевъ и авторовъ на карманъ покупателей, нкоторыя же, особенно почти вс руководства, были обязаны своимъ появленіемъ въ свтъ правительству и снабжены его привиллегіею. Какъ т, такъ и другія получала право гражданства и вращались въ публик почти безъ всякаго контроля относительно содержанія ихъ, ибо у насъ не выработался въ литератур критеріумъ для оцнки ихъ.

Ныншнее просвщенное и благонамренное правительство, признавъ необходимость всесторонняго развитія образованія, само видимо покровительствуетъ семейному образовательному вліянію, заботится объ образованіи людей Фаха и наконецъ дозволяетъ обсужденіе дла въ литератур. Будемъ надяться, что,отнын наше семейство, пользуясь мудрымъ и благонамреннымъ направленіемъ правительства, сознаетъ много знаменательную образовательную роль свою, и будетъ стремиться занять свое мсто въ ряду прямыхъ дятелей цивилизаціи, что впредь общественное образованіе не только не будетъ пытаться вытснить семейное, но и, ставъ на приличествующій ему по важности постъ, съ одной стороны, будетъ довершать, пополнять дло семейства, съ другой будетъ вносить въ народное образованіе элементъ истинной общежительности и гражданственности. А для того, чтобы наши надежды были не тщетны, для того, чтобы он оправдывались самымъ дломъ, будемъ стараться усвоить литератур то вліяніе, которое она, по самому существу своему, должна имть у насъ на направленіе семейства и школы.

Это вліяніе, какъ мы уже выше сказали, весьма глубоко и важно: оно состоитъ 1) въ раскрытіи*тхъ недостатковъ и пороковъ въ нашемъ обществ, которые проистекаютъ изъ недостатка у насъ образовательнаго вліянія семейства и изъ ложнаго, односторонняго, а отчасти и недостаточнаго вліянія общественнаго образованія, 2) въ ознакомленіи публики съ результатами, до которыхъ, путемъ долгаго, многотруднаго изысканія, достигла педагогическая теорія и ея примненіе на Запад, съ моментами, въ которыхъ эта теорія непосредственно на практик прилагаема къ нашимъ семействамъ и школ, и тми, въ которыхъ, напротивъ, намъ приходится, сообразно съ нашими нравами и историческимъ характеромъ, изъ началъ нашей собственной національности извлечь норму для народнаго русскаго образованія, слдовательно въ положительной разработк всего педагогическаго матеріала съ общечеловческой и національной точки зрнія, 3) въ доставленіи семейству и школ тхъ вспомогательныхъ книгъ, которыя, составляя какъ бы нравственный насущный хлбъ ихъ, служатъ важнымъ, необходимымъ пособіемъ для воспитателей и родителей: мы разумемъ совокупность книгъ, составляющихъ, такъ называемую, непосредственно учебно-образовательную литературу, наконецъ 4) въ слженіи за ходомъ ршенія вопроса объ образованіи въ самой же литератур и въ оцнк, въ обсужденіи этого хода на основаніи критеріума раціональной теоріи и здраваго ума.

Изъ этихъ четырехъ задачъ, которыя ршить должна литература, собственно только ршеніе первой, составляющей предметъ, такъ называемый, обличительной педагогической литературы, и четвертой, которою занимается педагогическая критика и библіографія, относятся къ области періодической литературы, которой идея — приведеніе къ сознанію ближайшей современности во всхъ сферахъ жизни. Дв же остальныя задачи, вторая и третья, по самому существу своему, должны, по настоящему, составить предметъ отдльныхъ спеціальныхъ сочиненій, которыхъ совокупность можетъ быть названа капитальною педагогическою литературою.

Итакъ капитально педагогическая литература должна заключать въ себ ршеніе двухъ задачъ, изъ которыхъ одна, преимущественно относящаяся къ теоретической сторон вопроса, ршается собственно такъ называемыми руководительно-педагогическими сочиненіями, каковы: теоріи педагогики, дидактики, методологіи и т. д., другая же, вспомоществующая педагогической практик, порождаетъ учебно-образобательную литературу, обнимающую, какъ вс учебники, начиная съ азбукъ до руководствъ къ наукамъ, преподаваемымъ въ университетахъ и другихъ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ включительно, такъ и вс книги для чтенія дтей и юношества всхъ возрастовъ.

Важность недостатка во всхъ нашихъ журналахъ, не исключая и спеціально-педагогическихъ, въ такомъ путеводител по лабиринту заманчивыхъ книгопродавческихъ каталоговъ и объявленій, вроятно, испыталъ всякій, воспитывающій своихъ или чужихъ дтей, и въ особенности всякій иногородный, принужденный выписывать книги ‘зря’, по одному заглавію. Но кром практическихъ воспитателей, почти столько же, сколько и они, большинство нашихъ издателей, переводчиковъ и даже сочинителей педагогическихъ книгъ нуждаются въ указаніяхъ критики и врно извлекутъ изъ нихъ большую пользу для себя и своихъ читателей. На каждомъ шагу встрчаются намъ переводныя сочиненія, нестоившія перевода, между тмъ какъ дйствительно хорошія сочиненія иностранныхъ литературъ по тмъ же предметамъ остаются непереведенными. Часто этотъ недостатокъ проистекаетъ изъ недостатка знакомства переводчика съ литературою предмета, о которомъ въ переводимомъ сочиненіи трактуется. Въ такихъ случаяхъ, насколько намъ дозволитъ собственное знакомство съ иностранными педагогическими литературами, мы будемъ указывать на сочиненія, которыя не мшало бы перенести на отечественную почву. Также мы постараемся при случа указывать на разработку тхъ сторонъ нашего предмета, которыя еще ждутъ у насъ дятелей.

Ежегодно, не только у насъ, но и во всемъ цивилизованномъ мір повторяется, въ педагогической литератур, явленіе, имющее очень слабую связь съ самыми потребностями воспитанія, и вполн зависящее отъ обычая — дарить дтей, въ извстные праздники, предметами, которые они желаютъ имть и которые, въ тоже время, по соображеніямъ родителей, могутъ служить или для развлеченія или для пользы ихъ.

Явленіе это состоитъ въ изданіи къ такимъ праздникамъ наибольшаго, по возможности, количества книгъ, принадлежащихъ преимущественно къ учебно образовательной литератур и, какъ по вншности своей, такъ и по содержанію, приличныхъ для праздничнаго подарка. Тоже явленіе повторилось, конечно, и въ истекшемъ году, къ празднику Рождества Христова, одинъ книгопродавецъ М. О. Вольфъ, занимающійся, какъ извстно, преимущественно изданіемъ и продажею педагогическихъ сочиненій, издалъ слишкомъ двадцать книгъ, принадлежащихъ къ учебно-образовательной литератур. Такъ какъ вс он по праву носятъ на заглавномъ лист 1860 годъ, то и будутъ разсматриваемы нами въ ныншнемъ нумер нашего журнала. Вмст съ тмъ въ руководительной стать нашей мы будемъ говорить исключительно о групп сочиненій, относящихся къ такъ называемой, учебно образовательной литератур.

Вся учебно-образовательная литература, по различію непосредственной цли, которой достиженіе имютъ въ виду принадлежащія къ ней сочиненія, распадается на дв большія группы сочиненій:

1) Одни изъ нихъ, при помощи развитія ума, воображенія и сердца, рождая и питая въ юношеств потребность къ чтенію, непосредственною цлью имютъ — занять, привлечь дитя къ книг. Это — книги для легкаго чтенія дтей и юношества. Содержаніе ихъ можетъ быть взято изъ любой сферы жизни и человческой дятельности, но откуда бы ни было взято содержаніе ихъ, главное достоинство ихъ зависитъ отъ занимательности разсказа, живости изображеній и заманчивой группировки фактовъ.

2) Другія, обыкновенно называемыя учебниками или учебными руководствами, непосредственнымъ назначеніемъ имютъ — сообщеніе дтямъ положительныхъ свдній, относящихся къ преподаваемымъ имъ наукамъ. Какъ т, такъ и другія — конечною цлью поставляютъ себ — развитіе способностей дтей, разница между ними заключается въ одномъ томъ, что первыя обращаются преимущественно къ воображенію, вторыя же къ познавательной способности дитяти, уму, памяти, соображенію, первыя, не зависимо отъ своего содержанія, имютъ формальное назначеніе, вторыя же, вполн по своей форм завися отъ содержанія, главнымъ образомъ полезны въ матеріальномъ отношеніи. Поэтому мы и предлагаемъ совокупность первыхъ назвать собстбенно-образовательною, совокупность вторыхъ собственно-учебною литературою. Такъ какъ вс сочиненія, которыя мы намрены разобрать въ настоящей стать, относятся къ первой изъ этихъ категорій, то и руководительная статья наша будетъ трактовать исключительно объ образовательныхъ сочиненіяхъ или книгахъ для легкаго чтенія дтей и юношества.

Основою воспитанія должно быть физическое развитіе, которое есть непремнное условіе правильнаго нравственнаго образованія. Уже древніе додумались до этой аксіомы. У грековъ было даже изобртено слово, выражавшее идеалъ, къ которому воспитаніе должно стремиться: это слово, (составленное изъ трехъ словъ: — изящный, т. е., правильно развитый въ физическомъ отношеніи, — и, — добрый, т. е., правильно развитый въ нравственномъ отношеніи) означало гармонію въ развитіи нравственной и физической сторонъ въ человк. У римлянъ была поговорка (‘in corpore sano mens sana’), по которой только въ здоровомъ тл возможенъ здравый духъ. Въ новйшее время, все большіе успхи физіологія, доказывающей близкую, непосредственную связь отправленій нравственныхъ съ физическими, научно подтверждаютъ то, что какимъ-то чутьемъ было сознано въ древности. все боле становится идеаломъ нашихъ теорій воспитанія и масштабомъ для сужденія о педагогической практик.

А между тмъ, для того, чтобы этотъ идеалъ сдлался сколько-нибудь удобоосуществимымъ на практик, необходимо бы, прежде всего, нашимъ воспитателямъ проникнуться мыслью, что дитя до извстнаго возраста должно гораздо боле жить физчески, нежели морально, ибо, въ противномъ случа, оно не можетъ достигнуть полной физической крпости, свойственной своему возрасту. Поэтому должно бы лишь настолько занимать его духъ насколько это непремнно нужно для постепеннаго всесторонняго развитія его и не усиливаться, во что бы ни стало, сдлать изъ питомца универсальный геній, ходячую всемірную премудрость.

Всякій человкъ, при самыхъ благопріятныхъ обстоятельствахъ, способенъ достигнуть только до своего личнаго идеала, и никакъ не пойдетъ дале. Захотть приложитъ къ его развитію въ частностяхъ мрило способностей другаго человка или даже какого-то общечеловческаго идеала значитъ тоже, что желать, чтобы все человчество имло одинъ физическій ростъ или, какъ длаютъ китайцы, усиливаться, чтобы у всхъ женщинъ были одинаковой величины ноги. Правда, граждане небесной имперіи дйствительно достигаютъ своей цли: ноги знатныхъ барышень, будучи съ дтства вдавлены въ извстной величины башмаки, которые можно бы назвать идеальными, не выростаютъ дале предловъ этихъ идеальныхъ башмаковъ. За то — въ результат получается неспособность китайскихъ знатныхъ женщинъ къ употребленію своихъ идеально малыхъ ноги, слдовательно — положительная уродливость. Въ другой сфер, случалось, вроятно всякому встрчать ученыхъ, вслдствіе многоученія, утратившихъ способность къ простому здравому мышленію {Если признаніе справедливости правила, что всякій человкъ можетъ достигнуть только своего личнаго идеала и что всякое усиліе, сдлать изъ него больше этого, ведетъ къ уродливости,— не понравится тмъ родителямъ, которые, съ помощью обученія la vapeur надются сдлать изъ своихъ тупыхъ чадъ геніевъ, зато — въ этомъ правил заключается утшеніе тмъ добровольныхъ тружениковъ, которые занимаются воспитаніемъ совершенныхъ идіотовъ. Если всякій человкъ воспитаніемъ можетъ быть доведенъ до высоты своего личнаго идеала, слдовательно и идіотъ иметъ свой относительный человческій идеалъ. Отсюда возможность воспитанія идіота и принятія его въ лоно человчества.}.

Изъ предъидущаго правила,— что только подъ условіемъ правильнаго физическаго развитія юношества возможно приближеніе къ воспитательному идеалу — съ очевидностью слдуетъ, что продолжительность времени, употребляемаго дитятею на чтеніе и другія занятія, исключающія упражненіе тлесныхъ силъ, должно быть соразмрно съ физическими потребностями его возраста. А потому, съ одной стороны, очень важно, чтобы въ первомъ возраст часть наукъ, входящихъ въ программу его, была проходима изустно, съ другой, чтобы дти не читали ничего, прямо не способствующаго къ ихъ нравственному совершенствованію, слдовательно, чтобы, въ выбор книгъ для дтскаго чтенія, не столько задавался вопросъ: можетъ ли такая или такая книга быть допущена въ библіотеку нашего питомца, сколько спрашивалось: будетъ ли она положительно полезна дитяти, т. е., послужить ли къ тому, чтобы подвинуть его на пути нравственнаго развнітя его? И если на этотъ вопросъ получается отрицательный отвтъ, то книга непремнно должна быть изгнана изъ употребленія дитяти,

Для того, чтобы книга для легкаго дтскаго чтенія выполнила свою положительно-образовательную цль, надо: а) чтобы она, какъ по языку,— оборотамъ, такъ и по содержанію, была доступна возрасту, для котораго написана, и отвчала потребностямъ его, b) чтобы языкъ и обороты въ ней были безукоризненно правильны и могли служить для практическаго усвоенія дитятею правильнаго способа выраженія мыслей, с) чтобы книга была занимательна и притонъ доставляла воображенію здоровую пищу, d) чтобы она была умна, слдовательно способна питать умъ дитяти, наконецъ е) чтобы она была положительно нравственна, т. е., не только не вредила сердцу дитяти, но и напротивъ рождала въ немъ благородныя чувствованія и чистые порывы.

а) Что касается языка и оборотовъ употребляемыхъ въ дтскихъ книгахъ для легкаго чтенія, то въ этомъ отношеніи, мы различаемъ два рода книгъ, изъ которыхъ въ каждомъ долженъ быть свой отличный способъ выраженія, а именно: одн книги, которыя пишутся для очень маленькихъ дтей, еще не умющихъ читать или плохо читающихъ, и имютъ цлью, при помощи картинокъ, заохотять дтей къ чтенію, и другія — книги, которыя пишутся для дтей, уже умющихъ и любящихъ читать. Въ первыхъ, которыя большею частью прочитываетъ дтямъ воспитывающее лицо, языкъ долженъ, по-возможности, подходить къ разговорному, обороты должны быть какъ можно мене книжны и содержаніе должно быть доступно самому непосредственному разумнію. Вторыя же, къ которымъ относится вся остальная собственно-образовательная литература, должны быть написаны языкомъ уже боле книжнымъ и тмъ ближе подходящимъ къ обыкновенному книжному языку, чмъ старше возрастъ для котораго он, судя по содержанію своему, написаны.

b) Но какъ относительно первыхъ, такъ и вторыхъ книгъ, должно замтить, что правильность языка въ нихъ много облегчаетъ впослдствіи стилистическія упражненія въ класс и даже иметъ вліяніе на тзустный способъ выраженія дтей.

c) Занимательность содержанія для дтскаго возраста книгъ для легкаго чтенія есть непремнное условіе для допущенія ихъ въ число сочиненій собственно образовательной литературы. Занимательность содержанія книги зависитъ отъ того, въ какой мр оно возбуждаетъ и поддерживаетъ дятельность воображенія. Воображеніе дитяти можетъ быть возбуждено къ дятельности и поддержано въ ней содержаніемъ книги въ двухъ преимущественно случаяхъ: во-первыхъ если это содержаніе по самой сущности своей заманчиво для воображенія или во-вторыхъ если оно, будучи въ сущности очень обыкновеннымъ, повседневнымъ и естественнымъ, пріобртаетъ заманчивость для воображенія отъ одного умнья автора обставить и освтить его. Содержаніе непремвно бываетъ заманчивымъ для воображенія по своей сущности, если оно поражаетъ своею чрезвычайностью и даже невозможностью, но и самый будничный фактъ, если онъ новъ для читающаго или неожиданъ, т. е., не можетъ быть предусмотрнъ по логик ума, можетъ пріобрсть высокую степень занимательности, заманчивости для воображенія. Изъ этого слдуетъ, что прелесть, занимательность содержанія дтскихъ книгъ зависитъ не столько отъ сущности ихъ содержанія, сколько отъ новизны, неожиданности фактовъ и событій, о которыхъ говорится въ нихъ, для дитяти. Согласившись съ этимъ послднимъ положеніемъ, мы невольно приводимся къ тому, что не одн волшебныя сказки и такія же повсти могутъ быть занимательны для дтей, но и всякаго рода разсказы, которыхъ содержаніе взято изъ дйствительности, лишь бы оно завлекало новизною или постановкою на сцену фактовъ. Если мы теперь примемъ въ соображеніе вышесказанное — что всякая книга, даваемая въ руки дитят, должна быть положительно полезна ему,— и второе, что пища доставляемая книгами дтскому воображенію, должна быть здорова, то, по нашему мннію, сказки, басни и волшебныя повсти должны быть изгнаны изъ дтскихъ библіотекъ и замнены сочиненіями, завлекательнымъ образомъ знакомящими съ чудесами природы, или съ положительною жизнью. Сказки суть порожденіе народной или личной поэтической фантазіи, отршенной отъ контроля познавательной способности и отрицающей опытъ и истину дйствительности. Сказочный міръ, если открывается нашему воображенію въ темъ возраст, когда мы уже боле или мене знакомы съ міромъ дйствительности, представляетъ весь на пріятную забаву и даже, можетъ быть, полезное упражненіе для фантазіи. Но если знакомство со сказочнымъ міромъ предшествуетъ ознакомленію съ дйствительностью, то необходимо, боле или мене, мшаетъ этому послднему. Дитя, читающее о говорящихъ медвдяхъ и творящихъ чудеса волкахъ, прежде нежели узнало о медвд и волк изъ естественной исторіи, долго сохраняетъ объ этихъ животныхъ понятіе, какъ о существахъ, имющихъ сверхъестественныя свойства. Съ другой стороны, наше любимое ‘авось’ едва-ли отчасти не зависитъ отъ привычки, усвоиваемой нашимъ воображеніемъ изъ сказокъ, которыми питаютъ его въ дтств, привычки — всюду ожидать чудесъ и появленія deus ex machina. Наконецъ, еслибы и этого всего не было, то, во всякомъ случа, чтеніе сказокъ не приноситъ положительной пользы дтямъ, слдовательно должно быть отвергнуто, какъ безполезно отрывающее ихъ отъ физическомъ упражненій, столь необходимыхъ ихъ возрасту. Исключеніе изъ этого правила можетъ быть допущено для дтей съ крайне слабою, бездйственною фантазіею, которыхъ нравственный міръ подлежитъ особой исключительной систем лченія. Но и въ этомъ послднемъ случа мы не можемъ понять — почему бы чудеса, которыми такъ изобилуетъ природа для дтскаго ума, были мене способны стать средствомъ подобнаго лченія, нежели сказочныя чудеса?

d) Многіе дтскіе писателя, родители и наставники думаютъ, что отъ дтскихъ книгъ нтъ надобности требовать большаго ума, потому что дти, молъ, сами глупенькія и какую бы глупость взрослый человкъ ни написалъ, она все будетъ выше дтскаго ума, слдовательно умна для дитяти. Это ошибочное мнніе пораждаетъ множество пошлыхъ дтскихъ книжонокъ, которыя, вслдствіе того же разсужденія, издаются гг. книгопродавцами и покупаются родителями. Ошибка тутъ заключается въ томъ, что дтскій умъ, именно потому, что онъ дтскій, почитается существенно, т. е., количественно и качественно, различнымъ отъ ума взрослаго человка, между тмъ, какъ они различны только по степени опытности, по количеству фактовъ, на которыхъ упражняли свои силы, по степени навыка въ употребленіи своей логики. Умное умно и для ребенка, если приспособлено къ возрасту его, глупое глупо и для ребенка, если онъ, по неспособности, не дастъ обмануть себя глубокомысленною вншностію. А между тмъ, глупая книга вредна для умнаго ребенка, потому что онъ очень скоро разберетъ, что она глупа, и перестанетъ врить въ умъ книгъ вообще, слдовательно и читать ихъ, потому что дти весьма легко длаютъ заключенія отъ частнаго къ общему. Глупый же ребенокъ, хотя и не испытаетъ такого вреда отъ чтенія глупыхъ книгъ, зато и не получитъ отъ него никакой пользы, потому что мудрено же поумнть отъ чтенія глупостей.

е) Дйствіе, которое книга производитъ на дтское сердце, не только не зависитъ отъ количества морали или нравственныхъ сентенцій, разсянныхъ въ ней, но даже находится въ обратномъ отношеніи къ этому количеству, потому что ничто такъ не роняетъ кредита словъ, какъ частое употребленіе ихъ всуе, въ томъ возраст, которому полное значеніе ихъ еще не доступно. Вліяніе книги на дтское сердце единственно и исключительно зависитъ отъ нравственности автора книги. Только глубоконравственный человкъ, немогущій поэтому самому не любить дтей, можетъ написать книгу, благотворно дйствующую на сердца ихъ. Любовь къ подростающему поколнію и къ нравственному идеалу человка должна водить перомъ дтскаго писателя, и мы хотимъ, чтобы сочиненія его были въ состояніи расширить сердце маленькихъ читателей и оплодотворить его благими намреніями и помыслами. Напротивъ, книга, съ первой до послдней страницы намекающая на нравственную цль, останется безплодного для сердца дитяти, если авторъ не вложитъ въ нее частицы своего собственнаго сердца, или если это послднее само скудно, сухо, безплодно. Оттого, съ одной стороны, такъ мало дтскихъ книгъ плодотворныхъ для сердца юношества, съ другой — образованныя, умныя и талантливыя женщины способны сдлать въ этомъ отношеніи гораздо боле, нежели мужчины, обладающіе тми же качествами, но не одареные женскимъ сердцемъ.

——

Показавъ основанія, на которыхъ мы намрены разбирать вновь вышедшія дтскія книги, приступаемъ къ самому разбору ихъ, придерживаясь, въ группировк ихъ, какъ сродства между сочиненіями по самому содержанію ихъ, такъ и возрастовъ дтей, для которыхъ эти сочиненія назначаются.

1) Русскія сказки для дтей, разсказанныя нянюшкою Авдотьею Степановною Черепьевою, изданныя К. Авдевой. Изд. четвертое. Спб. изд. М. О. Вольфа. 1860, въ большую 8-ю д. л. IV и 36 страницъ текста, съ 7 картинками. Цна 2 р. {Цны выставлены по книгопродавческимъ книгамъ.}

Хотя количество изданій и не всегда бываетъ у насъ ручательствомъ за достоинство книги, потому что часто, по пословиц, на безрыбьи и ракъ бываетъ рыбой, однако почти всегда поименованное обстоятельство иметъ какое-нибудь основаніе независимо отъ недостатка у насъ подобнаго рода книгъ. Въ настоящемъ случа такихъ основаній даже два: 1) убжденіе, укорененное въ нашей публик, что воспитаніе не можетъ обойдтись безъ сказокъ, убжденіе, котораго, какъ сказано въ нашей руководительной стать, мы отнюдь не раздляемъ, и 2) дйствительныя достоинства книги. Объ этихъ послднихъ мы считаемъ нужнымъ нсколько распространиться. Сказки г-жи Авдевой назначаются для развлеченія очень маленькихъ дтей и вмст для пріученія ихъ къ книжк. Какъ по разговорной простот языка, которымъ он написаны, такъ и по извстнаго рода простонародной правильности его, по несложности вымысла, наивности, непосредственности поэзіи и теплот, разлитой въ нихъ, он вполн могутъ достигнуть вышепоказаннаго двойственнаго назначенія своего. Конечно, он не могутъ претендовать на здравое воздйствіе на дтскую фантазію, на развитіе ума дитяти сообразною пищею, но объ этомъ он, повидимому и не хлопочутъ. Вотъ содержаніе нкоторыхъ изъ нихъ въ краткихъ словахъ:

Въ первой изъ нихъ, птушокъ-золотой гребешокъ, за непослушаніе своимъ хозяевамъ, наказывается тмъ, что попадаетъ въ лапы лис, которая отдаетъ его для забавы своимъ дочкамъ, съ тмъ чтобы потомъ испечь изъ него пирогъ, но старикъ-хозяинъ, при помощи маленькой хитрости, выручаетъ птушка и наказываетъ лису и ея дочерей, за ихъ коварство, смертью. Во второй — колобокъ, сдланный старушкою изъ муки, въ наказаніе за свою самоувренность и тщеславіе, попадается лисиц, которая и съдаетъ его. Въ третьей — Машенька, не послушавшись матери, которая приказала ей не отходить далеко отъ деревни, попадаетъ въ лапы медвдю, который впрочемъ оказывается не только весьма вжливымъ, но и крайне незлопамятнымъ и даже благодарнымъ за маленькія услуги, оказанныя ему двочкою, во время пребыванія у него. Въ четвертой — волкъ надвъ на себя козлиную кожу, и поддлавшись подъ способъ выраженія козы, обманываетъ козлятъ, которыхъ мать оставила однихъ въ хлву, и съдаетъ ихъ и т. под. Большая часть изъ этихъ сказокъ, повидимому записана со словъ простонародной няньки, въ особенности это предположеніе оправдывается стишками, которыми говорятъ дйствующія лица. Таковы, напримръ, слдующіе:

‘Стрень, брень, мои гусельцы,

Золотыя мой струночки!

Ужъ какъ дома ли лиса,

Лиса Ивановна,

Со своими малыми дтушками?

Первая-то дочь Чучелка,

А вторая-то Получелка,

Третьято Подай-пирожокъ,

А четвертая Зажми-кулачокъ.’

Въ заключеніе скажемъ, что сказки г-жи Авдевой вполн доступны маленькимъ дтямъ, читаются ими съ большимъ интересомъ, могутъ заохотить ихъ къ чтенію, и не могутъ повредить ихъ способу выраженія. Изданіе не оставляетъ ничего лучшаго желать. Нельзя сказать того же о содержанія нкоторыхъ другихъ книжекъ, изданныхъ М. О. Вольфомъ съ аналогическою цлью, каковы:

2) Говорящія животныя. Текстъ автора Степки-Растрепки. Съ 17-ю раскрашенными картинами, по рисункамъ Ц. Рейнгарта. Спб. изданіе М. О. Вольфа. 1860. въ 4 д. л, 18 стр. ц. 1 р. 25 коп.

3) Еще говорящія животныя. Текстъ автора Степки-Растрепки. Съ 16-ю раскрашенными картинами, по рисункамъ Ц. Рейнгарта. Спб. изд. М. О. Вольфа. 1860. въ 4 д. л. 16 стр. ц. 1 р. 25 коп.

Это неудачная попытка выразить въ дйствіи нравы животныхъ, повидимому еще съ заднею мыслью — извлечь изъ нихъ нравоученіе для дтей. Тяжеловсное остроуміе картинокъ, по которымъ, надо полагать, составленъ текстъ, безграмотность, нескладность, тупоуміе самаго текста, написаннаго въ стихахъ, отсутствіе всякой занимательности разсказовъ, вотъ свойства, по которымъ приходится сожалть объ издержкахъ, употребленныхъ книгопродавцемъ на изданіе этихъ книжонокъ. Въ подтвержденіе нашихъ словъ приводимъ изъ той и другой по образчику, которые выбираемъ по краткости ихъ :

Поросенокъ.

‘Всякій умненькій ребенокъ

И умытъ, и чистъ.

А вотъ этотъ поросенокъ

Точно трубочистъ.

Никогда не умывался,

Вчно платье рвалъ,

Только лишь въ грязи валялся,

Въ школу побжалъ.

Зври тамъ пришли въ волненье,

Лишь явился онъ.

‘Вонъ, нечистое творешье!’

Закричали: ‘вонъ ! ‘

По насосу вс схватили,

Прямо на него,

И водою окатили

Бднаго всего.

И такого умыванья,

Жалокъ и смшонъ,

Не смотря на вс старанья,

Не избгнулъ онъ.

(Говорящія животныя, стр. 17.)

Опрятность.

Утро. Кошечка сзываетъ

Дточекъ своихъ,

И не медля заставляетъ

Умываться ихъ.

Чинно дти умывались

Чистою водой,

А потомъ и причесались

Щеткой головной,

И, какъ слдуетъ, одлись

Въ праздничный нарядъ, —

Вотъ, какъ видите, услись,

Завтракать хотятъ, и пр. и пр.

(Говорящія животныя, стр. 9.)

Все въ томъ же род. По многимъ примтамъ надо думать, что это плохіе переводы съ нмецкаго, на что чуть ли не намекаютъ и слова, напечатанныя на оборот переплета: ‘Лейпцигъ, въ типографіи Густава Бера.’

Много общаго съ этими книжонками, по безграмотности и тупоумію, имютъ:

4) Басни и псенки для дтей. Спб. изд. М. О. Вольфа. 1860. Въ 12 д. л., IV и 66 страницъ текста съ 19 раскрашенными картинками. Ц. 75 коп.

Книжка, очевидно, также переведенная съ нмецкаго, изданная довольно опрятно, но въ которой на картинкахъ дти очень походятъ на старичковъ. Басни въ ней такого рода:

Оселъ.

‘Оселъ со львомъ однажды шелъ,

Гордяся честію такой.

И повстрчался имъ другой оселъ,

Кричитъ: ‘Здорово, милый мой!’

— ‘Невжда, прочь! какъ смешь ты!’

— ‘Конечно, ты идешь со львомъ,

Однако, какъ и вс подобные скоты,

Всегда останешься осломъ’ (стр. 17).

Стихи же довольно похожи на басни, прислушайте:

Утро.

‘Зачмъ такъ рано ты сокрылась,

Звзда прелестная моя?’

‘Здсь солнце скоро засіяетъ,

И потому уйдти спшила я’ и т. д. (стр. 7).

Послднія дв строки, судя по кавычкамъ, содержатъ отвтъ звзды.

Колыбельнія псня.

‘Дитя, помолись, и покойно усни,

И глазки свои голубые закрой,

Овечки устали, имъ нуженъ покой,

И птичка въ свой кустикъ летитъ,

Лишь только стемнетъ — тамъ она спитъ’ и т. д. (стр. 9).

Также много общаго съ вышеупомянутыми книжонками (‘Говорящія и Еще говорящія животныя’), и прежде всего общій съ ними источникъ, иметъ:

5) Путешествіе въ сказочную страну. Разсказы для дтей въ стихахъ. Текстъ автора Степки-Растрепки. Съ 16 раскрашенными картинами, по рисункамъ Ц. Рейнгарта. Спб. въ 4 д. л. II и 15 стр., ц. 1 р. 25 коп.

Опять переводъ съ нмецкаго, какъ можно по многому догадаться, хотя и переводчикъ и издатель почли выгоднымъ скрыть это обстоятельство. Будь этотъ переводъ сколько-нибудь грамотенъ, книжка могла бы по праву разсчитывать на успхъ у приверженцевъ сказокъ въ дл образованія. Для этого она, при довольно приличной наружности, въ подлинник вроятно обладаетъ и содержаніемъ достаточно занимательнымъ, и наивностью, свойственною дтскому возрасту и нкоторою теплотою изложенія, качествами, въ русскомъ перевод совершенно исчезающими подъ топорною оболочкою, которой вотъ краткіе образчики:

‘Вотъ и бабушкина кошка,

Будто снгъ бла,

Соскочивъ съ окошка,

Къ дтямъ подошла’ (стр. 4).

‘Сколько вареньевъ

Наварила для гостей,

Сколько было тутъ печеньевъ

И арбузовъ, дынь, сластей, и т. д.

И дале:

Но какой тамъ былъ прекрасный

Сливочный пирогъ,

И Гомерь бы сладкогласный

Описать не могъ! (тамъ же.)

Но нигд мостовъ не видно

И ни лодки тутъ,

Только уточки гогочутъ,

По волнамъ плывутъ (стр. 5).

Но вотъ тонкій голосочекъ

Слышенъ межъ кустовъ:

‘Васъ принять въ моемъ владньи

Радъ я и готовъ’ (тамъ же). и т. д., и т. д., и т. д.

Ужъ если переводчикъ не иметъ ни малйшаго понятія о русской версификаціи и до такой степени не догадливъ и не владетъ стихомъ, что безпрестанно впадаетъ въ самые смшные плеоназмы и промахи? Если, кром того, онъ во что бы то ни стало хочетъ продолжать свое литературное поприще, то мы посовтовали бы ему, по крайней мр, ограничиться сдавою прозаика и не посягать боле на лавръ стихотворца.

Будь сказка переведена прозою, а не стихами, тогда переводчикъ, безъ ущерба длу, могъ бы и не упоминать о Гомер сладкогласномъ, который заблудился сюда, кажется, единственно ради стиха и не иметъ никакого смысла въ русской дтской сказк. Г. Вольфу же мы дали бы совтъ лучше ограничиться изданіемъ нсколькихъ дльныхъ сочиненій, за которыя публика будетъ благодарна ему, нежели ежегодно пускать въ свтъ, рядомъ съ многимъ хорошимъ, цлый ворохъ хламу.

Къ такому хорошему нельзя, напримръ, въ нкоторыхъ отношеніяхъ не отвести:

6) Русскія сказки въ иллюстраціяхъ. Сборникъ для дтей. ‘Сказка о Иван царевич и Сромъ Волк’, В. Жуковскаго. Рисунки Н. Анненскаго. Спб. Изд. М. О. Вольфа, въ 4 д. л., 34 страницы текста и 9 рисунковъ, кром того дв прекрасныя виньетки.

Это, въ полномъ смысл слова великолпное изданіе, въ отношеніи изящества вншности, едва ли найдетъ себ соперниковъ во всей нашей дтской литератур. Достоинства сказки въ литературномъ отношеніи не могутъ быть подвергнуты сомннію. Въ примненіи къ образованію юношества, эта книга, по языку, уже нсколько книжному, не можетъ годиться для дтей того возраста, которому приличествуютъ сказки г-жи Авдевой, но можетъ служить съ пользою дтямъ, начинающимъ вникать въ построеніе сложнаго періода. Что касается содержанія, то и по занимательности, и по наивному остроумію, и по благотворной теплот разсказа, сказка вполн безукоризненна. Но не смотря на вс эти достоинства, мы ни за какія блага не дали бы этой книжки въ руки нашимъ малолтнимъ дтямъ, потому единственно, что она — сказка.

Говоря о великолпіи вншности этого изданія, мы почитаемъ своею обязанностью упомянуть о нкоторыхъ, правда немногихъ, корректурныхъ пропускахъ, въ род слдующихъ:

‘Царевичъ перелзъ чрезъ (вмсто черезъ) ограду’ (стр. 10, строка 27).

‘Надъ ними (вмсто нимъ) клубился дымъ, распространяясь’ (стр. 28, строка 25).

‘Съ царевной (вмсто царевною) Еленою прекрасной…’ (стр. 29, строка 23).

Впрочемъ, мы не стали бы и упоминать о такихъ маловажныхъ и притомъ весьма немногочисленныхъ опечаткахъ, еслибы, судя по заглавію на переплет, не должны были предвидть, что г. Вольфъ скоро издастъ и другія образцовыя произведенія русскихъ поэтовъ подобнымъ роскошнымъ образомъ. Въ такомъ случа наши указанія могутъ предотвратить боле важные недосмотры.

Какъ-то совстно становится (конечно, не за себя!), когда, посл образцоваго литературнаго произведенія, каково: сказка о Иван Царевич и Сромъ Волк, приходится говорить о жалкомъ порожденіи книжной спекуляціи, какимъ является книга, носящая заглавіе:

7) Волшебные Цвты. Разсказы для дтей. Спб. Изд. М. О. Вольфа. 1860. Въ 15 д. л. II и 120 стр. текста и 6 раскрашенныхъ картинокъ. Цна 2 рубля.

Картинки нсколько напоминаютъ: Одушевленные цвты Альфонса Kappa, но въ весьма уменьшенномъ вид: этимъ сближеніемъ мы выражаемъ имъ похвалу только въ той мр, какъ они заслуживаютъ. За то текстъ, если и порожденъ подражаніе въ вышеупомянутому сочиненію, то ни въ какомъ отношеніи не напоминаетъ его и не можетъ быть сближаемъ съ нимъ безъ смертельной обиды знаменитому автору его. Текстъ этотъ — очевидно, вольная передлка на русскіе нравы плохой французской компиляціи, облеченной въ Форху волшебнаго сна. Компиляція имла въ виду — показать значеніе, какое люди различныхъ историческихъ эпохъ приписывали различнымъ видамъ и семействамъ цвтовъ, въ результат же: объяснить игру, основанную на эмблематическомъ значеніи цвтовъ, и цвточные часы, отчасти основанные на различіи времени дня, въ которое цвты распускаются, отчасти же ни на чемъ не основанные. Для достиженія этихъ глубокихъ цлей, выведены на сцену олицетворенные цвты, по очереди говорящіе весьма хвастливыя и плодовитыя рчи о самихъ себ, на праздник цвтовъ, на которомъ во сн присутствуетъ маленькій мальчикъ, занесенный туда маргариткою, дочерью царицы цвтовъ Маргариты. О мальчик этомъ, вроятно, для приданія всему трактату о значеніи цвтовъ большей занимательности, разсказана самая невроятная, нелпая и ни къ чему неведущая повсть, изъ которой не только ребенокъ, но и взрослый человкъ ничего въ добавокъ не пойметъ, кром разв того, что бываютъ книги, написанныя взрослыми людьми и которыя, не смотря на то, глупе сказочекъ, сочиненныхъ инымъ маленькимъ ребенкомъ. Въ добавокъ вся эта скука, пошлость и ни къ чему не ведущая болтовыя пропитана духомъ новйшаго французскаго общества, въ которомъ стремленіе къ личнымъ корыстнымъ, честолюбивымъ или тщеславнымъ цлямъ заставляетъ не пренебрегать никакими средствами, каковъ бы источникъ ихъ ни былъ, и въ которомъ поэтому исторически повторяется, въ иной оболочк, явленіе еще неорганизовавшихся обществъ: война каждаго противъ всхъ, и всхъ противъ каждаго (bellum omnium contra omnes.) И этотъ враждебный, ненавистный духъ приписанъ — кому же? Эмблемамъ наивности, невиннымъ улыбкамъ дочеловческой природы, цвтамъ, изъ которыхъ, напримръ, колокольчики, sans rime ni raison окидывали презрительнымъ взглядомъ Маргаритки и отпускали оскорбительныя шуточки на счетъ Васильковъ.

‘— Какъ попала сюда вся эта цвточная дрянь, сказали они: — необразованная, низкаго происхожденія и безъ всякихъ связей въ обществ?’ (стр. 91).

‘— Вотъ гримасница, сказалъ изъ зависти молодой ренонкулъ, толкая локтемъ подснжникъ.’ (стр. 39).

‘Во время этого разсказа, нкоторые изъ цвтовъ, вынувъ платки изъ кармана, длали видъ будто плачутъ, что очень раздосадовало Петю, потому что онъ видлъ какъ они изъподтишка смялись.’ (стр. 45).

‘— Вы, говоря о добр, примшиваете къ нему и зло, сказали съ горечью желчные Ноготки съ нахмуренными бровями и желтымъ цвтомъ лица, не слишкомъ вжливо толкая мимоходомъ на право и на лво толпу маленькихъ лкарственныхъ цвточковъ.’ (стр. 60).

‘— Милый землякъ, сказалъ на это Флеръ д’Оранясъ, обратясь къ Жасмину….. надо сказать правду, (я) не расточаю даровъ своихъ такъ легко, какъ ты, щедрость твоя доведетъ до того, что ты въ глазахъ людей потеряешь свою цну.’ (стр. 63).

Презрніе, обидное высокомріе, зависть, хвастливость, притворство, горечь, неуваженіе къ ближнимъ, хитрость, кокетство, и другія подобныя похвальныя качества встрчаются на каждой страниц этой отвратительной книжонки, отвратительной по направленію, долженствующему извратить непосредственный взглядъ дитяти на природу, заставить его возненавидть цвты за ихъ ненавистныя свойства и даже вредно подйствовать на самое сердце малютки, который еще, можетъ быть, и не испытывалъ чувствъ, волнующихъ будто бы общество цвтовъ, а въ самомъ дл волнующихъ на каждомъ шагу парижское общество, вроятно, воспитавшее автора книжонки.

Конечно, въ направленіи ея нисколько не виновата переводчица (книжонка передлана дамою), которую можно винить въ одномъ выбор сочиненія для передлки и еще отчасти въ томъ, что она берется за дло, въ которомъ очень мало понимаетъ, и котораго исполнить не въ состояніи, какъ по неумнію писать по русски, такъ и вообще по недостатку литературнаго таланта.

Какъ, напримръ, приходится подумать о понятіяхъ переводчицы о ботаник, читая, въ краткомъ предисловіи къ книг, слдующія слова: ‘Но серьезное изученіе этихъ вопросовъ (гд растетъ такой-то цвтокъ и какія отличительныя его свойства?) интересно только для взрослаго человка, напротивъ часто (?) утомляетъ мало развитый и живой (sic!) умъ дитяти. Поэтому въ предлагаемой сказк, отбросивъ всякое научное толкованіе (sic!), я старалась ознакомить дтей съ ботаникой (sic!), наукой, полной прелести, которой сухая, неинтересная сторона скрыта подъ легкимъ разсказомъ. Я надюсь, что разсказъ Петруши будетъ хорошо принятъ маленькими читателями и что не одинъ ребенокъ, прочитавъ книжку, поблагодаритъ за нее свою матерь.’ (sic!) (стр. I и II.)

— Что это такое? вроятно, воскликнетъ читатель, уже знакомый въ общихъ чертахъ съ содержаніемъ и направленіемъ книжонки: Что это такое? Чему приписать такое предисловіе къ такой книг? Насмшк ли, грубой наивности невжества или духу наглой спекуляціи на карманъ покупателей… Но какъ же не стыдно женщин спекулировать въ такомъ дл, каково воспитаніе дтей, самая священная изъ обязанностей и самое священное изъ правъ женщинъ? Стыдно, стыдно! Да и что за понятія у васъ, сударыня, о ботаник, будто бы нуждающейся въ искусственныхъ прикрасахъ, для того, чтобы стать интересною для дтей. Ботаника, напротивъ, очень занимательная для дтскаго возраста отрасль естествовднія: стоитъ только обработать ее сообразно съ дтскими понятіями, принявъ въ основаніе, напримръ, шлейденово сочиненіе: ‘Растеніе и его жизнь’ или другое подобное. При томъ въ вашей книжк почти ничего и не говорится собственно о ботаник, какъ физіологіи и классификаціи растеній. Болтовыя же объ эмблематическомъ значеніи цвтовъ у людей или о мод на различные роды и виды цвтовъ, не иметъ ничего общаго съ ботаникой, въ смысл естественной науки, и относится къ одной исторіи садоводства и садовой флоры. Дале: какъ вы понимаете слова: въ сказк отбрасыватъ всякое научное толкованіе? Разв научное толкованіе бываетъ когда-нибудь въ сказк, что его приходится отбрасывать? Потомъ: какъ согласить противорчіе, заключающееся въ вашихъ словахъ, что ботаника вмст и полна прелести и иметъ сухую неинтересную сторону? То, что полно прелести не можетъ, по нашему мннію, имть такой стороны, а то, что иметъ сухую неинтересную сторону, не полно прелести. Наконецъ: откуда произошла ошибка, по которой вы, называющая себя авторомъ ‘Волшебныхъ цвтовъ’ говорите о разсказ Петруши, тогда какъ, въ книжк, Петруша вовсе ничего не разсказываетъ, а напротивъ о немъ разсказывается много нелпостей. Кстати, потрудитесь также объяснить, что побудило васъ, въ русскомъ предисловіи, употребить славянскую форму ‘матерь’, вмсто русской ‘мать’.

Еслибы мы не опасались, чтобы слова, которыя мы намрены сказать, не послужили непредусмотрительнымъ родителямъ поводомъ къ тому, чтобы эту вредную книгу дать въ руки дтямъ, то указали бы на единственно-полезную часть ея, именно: на объясненіе игры, называемой ‘разговоромъ цвтами’, и сопровождаемой цвточнымъ лексикономъ. Игра эта можетъ послужить къ наученію дтей распознавать цвты. Но такъ какъ объясненіе игры, въ совокупности съ лексикономъ составляетъ ровно семнадцатую часть всей книги, такъ какъ объясненіе этой игры есть и въ другихъ сочиненіяхъ, да и 6е$ь нея можно легко обойдтись, то изъ-за такой мелочной пользы не слдуетъ подвергать дтей опасности — прочитать глупую и вредную книжонку.

Наконецъ-то мы изъ сказочнаго міра можемъ спуститься въ міръ дйствительности, къ которому, относительно образованія, имемъ гораздо боле сочувствія, основаннаго на искреннемъ убжденіи. Здсь мы, прежде всего, встрчаемся съ старымъ знакомымъ, первоначально увидвшимъ свтъ въ ‘Журнал для дтей’ котораго-то изъ сороковыхъ годовъ, а именно, съ разсказомъ:

Настоящій Робинзонъ. Заимствовано съ Французскаго А. Разинымъ. Спб. изд. М. О. Вольфа. 1860. въ 16-ю д. л., IV и 159 стр., ц. 1 p. cep.

Кому неизвстенъ Робинзонъ Крузе, соч. Дефое, передланный для маленькихъ дтей нмецкимъ писателемъ Кампе? Какъ сочиненіе Дефое, такъ и передлка Кампе, находятся въ продаж въ русскомъ перевод. Разсказъ же г. Разина представляетъ намъ истинное событіе, послужившее канвою для повсти Дефое, въ томъ вид, какъ оно совершилось въ дйствительности. Разсказъ этотъ назначается для дтей, уже достигшихъ извстной степени умственнаго развитія, какъ видно изъ нкоторыхъ психологическихъ подробностей и разсужденій, недоступныхъ маленькимъ дтямъ. Изложеніе прекрасное, ясное, разсказъ веденъ живо, занимательно, мстами даже увлекательно, книжка вполн умна. Мораль ея также боле нравится вамъ, нежели та, которую приходится вывести изъ Робинзона Крузе, не только потому что ближе къ истин, но и потому что указываетъ на призваніе и внутреннюю непреодолимую потребность человка — жить въ обществ себ подобныхъ, приносить имъ свой трудъ, съ пользою для своего личнаго совершенствованія. Вообще мы, по чистой совсти, можемъ рекомендовать эту книжку маленькимъ читателямъ, которые, можетъ быть, и не обратили на нее должнаго вниманія, благодаря скромной наружности ея, заставившей насъ воскликнуть съ римскимъ поэтомъ:

‘Habent sua fata libelli!’

Впрочемъ, подъ словомъ ‘скромная наружность’ мы просимъ не разумть ужъ слишкомъ большой бдности. Дло только въ томъ, что ‘она бдне наружности многихъ книгъ, далеко не могущихъ по своему внутреннему достоинству, стать рядомъ съ разсказомъ г. Разина. Бумага этой маленькой книжки довольно опрятна, но отнюдь не роскошна, шрифтъ ясенъ, четокъ, но также очень обыкновененъ, четыре картинки, приложенныя къ ней, могли бы быть сдланы отчетливе, въ особенности третья, на которой Маримонда вовсе не походитъ на обезьяну.

Если отъ исторически-достоврнаго разсказа, написаннаго для юношества, мы вправ, въ матерлальномъ отношеніи, требовать не боле, какъ сообразности событія, составляющаго содержаніе его, съ потребностями юношества, въ вымышленномъ, съ педагогическою цлью, разсказ, все содержаніе, какъ въ общихъ чертахъ, такъ и въ частностяхъ, должно быть скроено по масштабу идеи, лежащей въ основаніи разсказа. Въ послднемъ случа, когда историческія данныя не стсняютъ автора, педагогическая идея одна должна руководить имъ.

Какъ ни логично, ни законно это требованіе, однако, если истинный художникъ берется за сочиненіе для юношества, ему удается, кром главной, педагогической дли, достигнуть еще и нкоторой степени художественности произведенія, въ которомъ въ такомъ случа замтна концепція цлаго, художественная отдлка частностей и характеровъ, любовь къ самому процессу творчества. Во всемъ сочиненіи бьется жилка той высшей поэтической жизни, которая имя одинъ источникъ съ дйствительною жизнью, не смотря на то, на столько же выше ея, на сколько идеальный міръ выше вещественнаго.

Происшествіе, случившееся съ настоящимъ Робинзономъ, котораго имя было Селькиркъ, кром уже названныхъ нами сочиненій Дефое и Кампе, подало поводъ къ цлому ряду повстей, въ которыхъ одно или нсколько лицъ или даже цлое семейство, во стеченію обстоятельствъ, попадаютъ въ глухую, неизвстную мстность, тамъ принуждены бороться съ различными, боле или мене тяжкими лишеніями и страданіями, изощрять свои физическія и нравственныя силы въ пріисканіи способовъ существованія, въ борьб за свою жизнь и безопасность, въ изобртеніи и примненіи разныхъ боле или мене остроумныхъ и удачныхъ исходовъ для улучшенія своего положенія и т. п. Изъ этихъ сочиненій, которыя мы предлагаемъ назвать общимъ именемъ робинзонадъ и къ которымъ думаемъ, что отчасти можетъ быть причисленъ и извстный романъ Бернардена де-Сенъ-Пьера: ‘Павелъ и Виргинія’, изъ этихъ сочиненій — одни написаны съ чисто эстетическою или бельлетристическою цлью и потому сюда не относятся, другія же, имютъ въ виду — назиданіе юношества, и потому могутъ быть названы назидательными робинзонадами.

Одна изъ такихъ назидательныхъ робинзонадъ, въ которой педагогическая цль не помшала художественности концепціи и отдлки, въ настоящую минуту лежитъ передъ нами. Это:

9) Леля или необитаемый островъ. Повсть для юношества. Переводъ съ англійскаго. Спб. Изд. М. О. Вольфа. 1860, въ 12 д. л. II и 223 страницы текста и четыре раскрашенныя картинки. Цна 1 рубль 50 копеекъ.

Событіе, служащее канвою для разсказа, очень просто. Семейство, состоящее изъ отца съ дочерью и старой няни спасается отъ кораблекрушенія на необитаемомъ остров, лежащемъ въ самомъ благорастворенномъ пояс. Годъ жизни этой маленькой колоніи на необитаемомъ остров, въ заключеніе спасаемой мимо дущимъ кораблемъ, подаетъ автору поводъ къ ршенію многосторонней педагогической задачи, состоящей въ указаніи на способъ, которымъ дти могутъ содйствовать воспитателю въ образованіи своего собственнаго характера, на практическіе пріемы борьбы съ самими собою и на сильную помощь, которую они въ этой борьб получаютъ отъ развитія въ нихъ религіознаго чувства и идеи всюдуприсущности божества. Рядомъ съ этою основною педагогическою цлью, авторъ пользуется случаемъ лишить колонію книгъ, исключая одной Библіи, для того, чтобы придать боле разумной необходимости устному обученію ребенка разнымъ свдніямъ, относящимся большею частью къ естественной исторіи, и пополняемымъ собственнымъ опытомъ ребенка при сближеніи съ окружающею природою. Это задачи прекрасно ршены авторомъ, книжка вполн выполняетъ требованія, которыя мы постановили для сочиненій собственно образовательной литературы: она естественно-занимательна, умна, проникнута теплымъ, женскимъ чувствомъ и способна возбудить въ дитяти желаніе и намреніе — стремиться къ нравственному самосовершенствованію своему. На, кром всхъ этихъ достоинствъ въ отношеніи педагогическомъ, разбираемое нами сочиненіе надлено еще и художественностью концепціи и отдлки частностей. Характеры, выведенные въ ней, не ходячіе абстракты, а живыя типическія личности, жизнь маленькой колоніи не иметъ въ себ ни одной черты идеально-невозможной или вполн исключительной. Въ этой жизни есть и смхъ, и слезы, свтлая радость и горе, болзнь и даже смерть. Изъ характеровъ одинъ типъ отца нсколько идеаленъ и то потому, что слабе другихъ очерченъ. Леля же и нянюшка вполн дйствительные, прекрасно обрисованные типы, въ которыхъ не одна изъ маленькихъ читательницъ узнаетъ черты сходства съ самой собою и съ своей нянюшкой, что не мало, по нашему мннію, будетъ содйствовать интересу, съ которымъ прочтется ею наша робинзонада.

Но если таковы огромныя неотъемлемыя достоинства разбираемой повсти, то не можетъ же и она быть безъ недостатковъ. Совершенства нтъ на земл, и самое солнце не безъ пятенъ.

Одни изъ этихъ недостатковъ относятся къ самому сочиненію, другія къ русскому переводу. Въ самомъ сочиненіи мы замтили два важные недостатка, изъ которыхъ одинъ относится къ сущности педагогическаго направленія автора, другой — къ форм разсказа. Скажемъ по нсколько словъ о каждомъ изъ нихъ, подтвердивъ слова свои выдержками изъ самой книги.

1) Авторъ, который не можетъ быть иной, какъ женщина, но убжденіямъ піетистка, сюжетъ быть даже, послдовательница одного изъ тхъ крайнихъ ученій, которыми въ особенности изобилуетъ англійскій піетизмъ. Это откликается въ цли, поставленной авторомъ для нравственнаго совершенствованія дтей и для самаго умственнаго развитіи ихъ. Вотъ результатъ, котораго добивается Говардъ (отецъ), въ своей педагогической дятельности, и котораго наконецъ достигаетъ:

‘Говардъ былъ совершенно счастливъ, видя, какъ быстро религіозныя чувства развивались въ молодомъ сердц его дочери. Не проходило дня, чтобъ онъ не заставалъ ея сидящею подъ деревомъ съ библіею въ рукахъ, или чтобъ она не выучивала какого-нибудь стиха изъ псалмовъ. Такъ какъ это было единственное ея чтеніе, и вс удовольствія ея истекали изъ красотъ окружающей ее природы, то и выраженіе мыслей ея незамтно приняло настроеніе поэтическое и оригинальное: у нея долины ликовали, горы улыбались и деревья воспвали хвалу Творцу своему.

‘Разговаривая съ отцомъ, она постоянно возносилась мыслію отъ творенія къ Творцу, отъ вселенной къ Тому, #то облекся свтомъ, какъ ризою, простеръ небеса какъ шатеръ, облака содлалъ своею колесницею и шествуетъ на крыльяхъ втра.

‘Въ великолпіи природы, ее окружавшей, она сознавала могущество Божіе и чувствовала Его благость въ неизчисленныхъ милостяхъ на нее изливаемыхъ. Религія не была у нея чувствомъ случайнымъ или проходящимъ, но постояннымъ возношеніемъ сердца ея къ Тому, кто создалъ свтъ такимъ прекраснымъ и позволилъ ей пользоваться Его дарами’. (стр. 118—119).

По нашему мннію, если даже не упоминать о совершенно-іудейскомъ возрніи на божество, высказывающемся въ первыхъ изъ приведенныхъ нами строкъ, такое нравственное настроеніе, почти невозможно въ обыкновенномъ девяти или десятилтнемъ ребенк, какимъ авторъ хотлъ изобразить Лелю, а если допустить возможность такого явленія, то едва-ли оно можетъ быть полезно для нравственной экономіи дитяти, ибо при самыхъ благопріятныхъ обстоятельствахъ, легко можетъ повести къ мистицизму, отрывающему отъ живой дйствительности, а въ большей части случаевъ приведетъ къ тепленькому (laues) религіозному формализму, къ ханжеству и даже къ пустой обрядности, въ соединеніи съ огромнымъ развитіемъ самолюбія и гордости фарисейской. Душа слабаго человка не можетъ долго оставаться въ этомъ торжественно — неземномъ настроеніи, но, будучи постоянно подстрекаема къ нему идеею нравственнаго долга, усвоиваетъ себ форму этого настроенія, которою въ остальное время и довольствуется. А между тмъ отршенность отъ земнаго изолируетъ человка и отъ его земныхъ собратій и легко пораждаетъ въ немъ духъ гордыни. Сколько этой гордости нердко въ кажущемся религіозномъ смиреніи.

2) Въ форм разсказа, нашъ авторъ ужъ слишкомъ заботился о художественной законченности изображеній, и потому мстами упустилъ изъ виду возрастъ, для котораго написана книга. Возрастъ этотъ, какъ можно судить по возрасту маленькой героини повсти, отъ девяти до двнадцати лтъ. Предоставляемъ читателю ршить — можно ли предположить, чтобы дти въ такомъ возраст поняли и воспользовались страницами, въ род слдующихъ, которыя для этого выписываемъ цликомъ:

‘Бдная нянюшка! она хотя была очень ограниченнаго ума, но сильно чувствовала, и потеря одной иголки въ настоящемъ случа долго ее тревожила. Она готова была безъ размышленій отдать свою жизнь за своего господина и за Ледю, а между тмъ хотя каждый день страдала отъ запальчивости характера Лели, не умла вырвать зла съ корнемъ. Въ подобныхъ случаяхъ (потеря иголки, при недостатк иголокъ на остров), она привязывалась къ самой потер а не къ поступку, который былъ причиною ея, и въ проступкахъ боле важныхъ надодала Лел разсужденіями о причин своего неудовольствія, тогда какъ двочка была совершенно не способна въ это время слушать. За то Леля извлекала большую пользу отъ твердой и разсудительной заботливости отца. Онъ зналъ, какъ трудно, даже людямъ самымъ разсудительнымъ, оставаться постоянно въ спокойномъ расположеніи духа, и что вс мы бываемъ иногда жертвой какой-то болзненной чувствительности и невольнаго раздраженія. Поэтому онъ понималъ, что надо быть очень снисходительнымъ и осторожнымъ съ ребенкомъ, который имлъ доброе сердце и обладалъ живымъ сознаніемъ долга, но характеръ котораго былъ отъ природы неукротимый и нетерпливый. Также были минуты, когда легкое нездоровье мшало Лел внимательно слдить за своими поступками. Говардъ тщательно избгалъ тогда всего, что только не согласовалось съ ея расположеніемъ и, нисколько не требуя отъ нея вниманія,— котораго требовать было бы и безполезно, напрасно раздражая ее, онъ старался занять ее какимъ нибудь легкимъ урокомъ или любопытнымъ разговоромъ и тмъ мало-по-малу успокоить порывъ запальчивости, въ которомъ она впослдствіи постоянно раскаивалась.

‘Такимъ образомъ спокойнымъ и твердымъ вліяніемъ онъ разсевалъ легкія тучи, которыя подъ управленіемъ нянюшки произвели бурю и шумъ’ (94—96 стр.).

Мы привели это мсто цликомъ, потому что оно единственное, въ которомъ образовательнымъ назначеніемъ сочиненія до такой степени пожертвовано художественности его и потому, при второмъ изданіи, котораго вроятно вскор дождется эта прекрасная книжка, легко можетъ быть выброшено, даже безъ дальнйшихъ измненій въ текст.

А между тмъ текстъ этотъ (мы здсь разумемъ текстъ перевода) непремнно требуетъ тщательнаго пересмотра и исправленія въ отношеніи языка, что читатель, вроятно, замтилъ уже изъ приведенныхъ нами выписокъ, въ которыхъ мы нарочно буквально придерживались разбираемой книжки.

Вотъ еще образчики языка перевода, заключающіе въ себ, кром рзкихъ грамматическихъ ошибокъ, множество британизмовъ и галлицизмовъ.

‘Дашъ (собака Говарда), котораго книги нисколько не интересовали, думалъ, пусть лучше вс он погибнутъ въ мор, чмъ рисковать жизнью его господина, или ослушаться приказанія миссъ Лели, быстро повернувъ назадъ и, не выпуская веревки, привязанной къ плоту, смло поплылъ къ берегу. Говардъ, разсудя, что Дашъ въ настоящемъ случа поступилъ благоразумне его, отказался отъ своего намренія и былъ даже этимъ доволенъ’ (стр. 32).

‘Часто случалось, просьбы няни оставить чтеніе, чтобы отдохнуть или погулять для здоровья, были тщетны, между тмъ убдительное краснорчіе Даша и дятельныя усилія его всегда внчались успхомъ’ (стр. 33).

‘Идя къ гроту…’ (стр. 34).

‘Поверхность каждой усыпана слегка корицею, что придавало очень пріятный и привлекательный видъ (стр. 125).

‘Говардъ изъявилъ согласіе. Давши Лели въ одну ручку возжи, а въ другую маленькій, хорошенькій кнутикъ, они отправились’ (стр. 156).

‘Подошелъ Говардъ и въ короткихъ словахъ описалъ ему ихъ (вм. свое и своихъ домашнихъ) положеніе’ (стр. 218).

Кончаемъ, потому что еслибъ захотли соблюсти въ этихъ выпискахъ нкоторую полноту, то должны были бы наполнить ими еще нсколько странницъ чего не дозволяютъ намъ размры нашей статьи. Приведенныхъ примровъ впрочемъ совершено достаточно, чтобы убдить, кого слдуетъ, въ необходимости исправленія перевода относительно языка, составляющаго, какъ мы сказали въ руководительной стать, одно изъ самыхъ важныхъ условій полезности дтскаго сочиненія.

Что касается вншности изданія, то она мила, опрятна, даже изящна. Нельзя только не упомянуть, въ огражденіе зрнія вашего подростающаго поколнія, объ одномъ недостатк, замченномъ нами въ большей части изданій г. Вольфа, именно: о мелкости въ нихъ шрифта. Изъ всхъ разобранныхъ нами до-сихъ-поръ книгъ, только въ сказкахъ г-жи Авдевой и въ Настоящемъ Робинзон шрифтъ довольно крупенъ, во всхъ же остальныхъ, онъ, хотя весьма чотокъ, но чрезвычайно мелокъ. Изящество изданій нисколько не пострадало бы отъ того, что шрифтъ былъ бы крупне. А между тмъ, въ дл воспитанія, боле, нежели во всякомъ другомъ, изящество должно быть допускаемо именно только въ той мр, какъ оно идетъ объ руку съ пользою, въ противномъ случа лучше пожертвовать имъ.

Ф. ТОЛЛЬ.

‘Русское слово’, No 2, 1860

Педагогическія сочиненія, вышедшія на 1860 годъ.

Читайте также: