Параллельныя мста въ Русскихъ лтописяхъ.
К.
‘Встникъ Европы’. Часть XLVII, No 18, 1809
Параллельные места в Русских летописях, Каченовский Михаил Трофимович, Год: 1809
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Прошло уже боле сорока лтъ, какъ трудолюбивый Профессоръ (Августъ) Шлецеръ показалъ, съ чего начинать должно, приступая къ сочиненію Россійской Исторіи. По его мннію, надлежитъ прежде всего критически разсмотрть лтописи, сличишь многіе списки, исправить погршности, вкравшіяся отъ нераднія или по невжеству переписчиковъ, въ однихъ дополнить недостатки, въ другихъ выключить излишества, добраться до того смысла и до тхъ самыхъ словъ, какія собственно принадлежатъ древнему лтописателю. Трудъ сей гораздо важне, нежели какъ многіе думаютъ, и требуетъ столькожь искусства, сколько прилжанія. Незнающіе смются надъ такою строгою разборчивостію и называютъ ее излишнимъ педантствомъ, но безъ нее, безъ сего труда можно ли ожидать достоврности отъ нашей Исторіи? Не часто ли историческая истина скрывается въ одномъ слов, коего дйствіе простирается на отдаленнйшія послдствія, и которое служитъ основаніемъ цлой систем? Другой трудъ предлежитъ уже не словесной или млкой, но высокой или исторической критик. Исправивши текстъ, добравшись до подлинныхъ словъ лтописателя, надобно изслдовать,о чемъ онъ повствуетъ, какъ современный свидтель, и о чемъ по устному преданію, гд пишетъ, руководствуясь однимъ здравымъ разумомъ, и гд управляется духомъ и предразсудками своего времени, изъ какихъ источниковъ почерпалъ свои извстія, и достойны ли он вроятія. Донын у насъ мало о томъ заботились.
Русскія лтпописи начинаются княженіемъ Рюрика, почти съ половины девятаго вка, дянія въ нихъ описываются обстоятельне съ окончанія одиннадцатаго, и неудивительно! ибо преподобный Несторъ жилъ въ сіе время, и произшествія первыхъ двухъ столтія долженъ былъ описывать большею частію по преданію отъ котораго конечно не можно было ожидать точныхъ подробностей, довольно, что сохранились главныя эпохи.
Сія историческая критика въ первыхъ двухъ столтіяхъ лтописей нашихъ, найдетъ много такихъ событій, которыя кажется умышленно выписаны изъ книгъ чужестранныхъ и вставлены для наполненія пустаго промежутка. Усерднымъ почитателямъ преподобнаго Нестора утшительно мыслишь и быть увренными, что многія прибавленія включены уже гораздо посл, именно въ то время, когда перешли къ намъ разныя басни Исландскихъ, Богемскихъ, Польскихъ сочинителей, то есть въ шестнадцатомъ вк.
Не касаясь Олегова похода подъ Константинополь, ни приступа его въ лодкахъ на колесахъ подъ сей городъ, ни перваго договора между Греками и Русью, о которыхъ ни однимъ словомъ не упоминаютъ Византійскіе историки, обращаю вниманіе читателей на смерть сего Князя, или, какъ нкоторые называютъ его, правителя. Въ Радзивиловскомъ и въ прочихъ спискахъ одинакимъ образомъ разсказано о смерти Олега. Узнавши отъ волхвовъ и кудесниковъ, что смерть приключится ему отъ любимаго коня, онъ ршился никогда на немъ не здить. Спустя четыре года, вспомнилъ о кон своемъ. ‘И призва {Библіот. Россійск. стр. 83.} старйшину конюхомъ, рече: гд есть конь мой, его же бъ поставилъ кормити и блюсти его и не здити на немъ, и не приводити его предъ ся? Онъ же рече: умерлъ есть. Олегъ же посмяся и укори кудесника, рекъ: то тіи не право глаголютъ волсви, но вся ложь есть, а конь умерлъ есть, а я живъ. И повелъ осдлати конь, да вижу кости его. И прійде на мсто, идже бща лежаще кости его голы, и лобъ голъ, и ссде съ коня, и посмяся рече: отъ сего ли лба смерть было взяти мн? и вступи ногою на лобъ, и выникнувши змія изо лба уклюну въ ногу, и въ того разболся, и умре.’ Одинъ только Архангелогородскій списокъ разнится въ нкоторыхъ обстоятельствахъ: тутъ Олегъ возвращаясь изъ Царяграда полемъ, нахалъ на голову коня своего, сжалился, хотлъ облобызать ее, и получилъ язву отъ змія. Кажется патріотизмъ нашъ не потерпитъ нареканія, ежели дозволимъ себ повствованіе лтописей о смерти Олеговой назвать баснею, а особливо когда знаемъ, откуда она выписана. Торфей въ Норвежской исторіи {Torfaei Historia Norvegica. Tom I, p 273.} повствуетъ слдующее: ‘Оддуръ (NB возвратившійся въ Норвегію? свое отечество, посл трехсотлтняго отсутствія) сказалъ: ‘постимъ коня моего Фансія могилу, гд мы погребли его, погруженнаго въ озер. Пришедши туда онъ сказалъ: теперь уже не будетъ никакой опасности отъ пророчества вщуньи, которая страшила меня смертію отъ Факсія. Озеро высохло и даже слдовъ могилы не осталось.. Тамъ лежала голова его? голая и уже согнившая. Не лошадиная ли это голова? спросилъ онъ окружающихъ, увидя ее. Намъ такъ кажется, они отвчали. Знайте жь, что это Факсіева, сказалъ онъ, оборачивая ее копьемъ своимъ и наклоняясь. Тогда выскочила изъ лошадиной головы ящерица, и ужалила его подъ лодышкою, отъ чего все тло его вспухло и наполнилось гнояною сукровицею… {Oddur quin, ait, invisimus tumulum, ubi equum Faxium immersum paludi sepelivimus. Quo cum veriisset, nihil jam pericuji, inquit, a vaticinio fatidicae, mihi mortem Faxio interfectore interminatae, restabit. Exaruit inter caetera palus, nec vestigia tumuli supererant. Iacebat nudum, sed valde putve caput equi, quo viso, equi ne eaput agnoscitis? inquit, circumstantes ita videri aiftrmarunt. Imo et hoc Faxii est, aiebat, hasta que dum verfaret, nutabat. Interea lacevta capite equiao erumpens, talo tenus eum pungebat, unde virulenta tabe totum corpus intumuit….}.
Есть особенная сказка о семъ Оддур или Одде, и она принадлежитъ къ числу самыхъ нелпыхъ сказокъ Исландскихъ. Когда именно и какъ перешла она въ Русскія лтописи, ршить весьма трудно.
У всхъ народовъ первыя времена бытія ихъ или скрываются во тамъ неизвстности, или помрачены вымыслами. Начало исторіи Швейцарской республики должно бы, кажется, быть въ свжей памяти, она возникла не ране четырнадцатаго вка. Вильгельмъ Тель, презрвшій повелніе Гризлера, жестокаго правителя кантона Ури, не захотлъ покланяться его шапк. Тиранъ приговорилъ Вильгельма къ вислиц, и объявилъ, что можетъ тогда только получить пощаду, когда стрлою сшибетъ яблоко, положенное на головъ его сына. Отецъ былъ столько счастливъ, что пустивши стрлу изъ лука, сшибъ яблоко и сынъ его остался невредимымъ. Гризлеръ примтилъ другую стрлу подъ платьемъ у Вильгельма, и спросилъ, для чего она тутъ спрятана. ‘Для того, чтобъ убить тебя, еслибъ я поранилъ моего сына’ — отвчалъ неустрашимый. Признаться должно, что исторія о яблокъ сама по себ очень сомнительна, а еще боле потому, что почерпнута изъ того же источника, изъ котораго и басня о смерти нашего Олега, то есть изъ сверныхъ сказокъ. По видимому, ею хотли украсить колыбель свободы Гельветической.
Жестокое мщеніе Княгини Ольги на Древлянахъ за смерть супруга ея Игоря описано слишкомъ баснословно. Совтъ, данный самою Ольгою посламъ Древлянскимъ въ Кіевъ, чтобъ они присланнымъ отъ нее людямъ гордо отвчали, будто не хотятъ ни пшкомъ идти, ни на коняхъ хать къ терему Княжескому, а желаютъ, чтобъ ихъ понесли туда въ лодк, казнь сихъ пословъ, которые съ лодкою брошены въ яму и засыпаны землею, вызовъ другаго знатнейшаго посольства отъ Древлянъ, несчастный конецъ, постигшій и сихъ мужей нарочитыхъ, которые по повелнію Княгини сожжены въ бан: все сіе походитъ на правду столько же, какъ и военная хитрость, употребленная Ольгою при взятіи города Коростеня. Державши цлой годъ въ осадъ Древлянскій столичный городъ, и видя упорное сопротивленіе жителей, Княгиня объявляетъ имъ, что не хочетъ боле мстить за смерть своего супруга, го требуетъ малой дани и готова мириться. Все требованіе состояло въ томъ, чтобъ дали ей отъ каждаго двора по три голубя и по три воробья, Древляне съ радостію согласились на такое великодушное условіе. Но голуби и воробьи въ ту же ночь возвратились въ голубятни свои и подъ застрхи съ зажженными фитилями, и Коростень, вдругъ со всхъ сторонъ объятый пламенемъ, превращенъ въ пепелъ. Гомеровъ конь Троянскій не устоялъ противъ нападенія Критики, и уступилъ мсто снаряду стнобитному. Но лтописатели не Поэты, у нихъ истина является въ природной нагот своей и не таится подъ покровомъ аллегоріи, и голуби съ воробьями конечно здсь не значащъ ни гранатъ, ни каленыхъ ядеръ (предположимъ на часъ, будто въ десятомъ вк уже знали употребленіе гранатъ и каленыхъ ядеръ!). Никонъ чувствовалъ неимоврность сего произшествія, и кажется неохотно упомянулъ о немъ, вмстивши въ четырехъ строчкахъ всю исторію о разореніи Коростеня, хотя она въ другихъ лтописяхъ описана гораздо пространне. Что ежели и сей случай заимствованъ изъ повстей чужестранныхъ, и употребленъ нашими праотцами для украшенія отечественныхъ дяній! Не знаю точно, на какой страниц, но знаю наврное, что Датчанинъ Саксонъ Грамматикъ, жившій въ конц двенадцатаго вка, упоминаетъ объ одномъ Датскомъ Корол, которой осадивъ другаго Короля въ его столиц, взялъ городъ съ помощію птицъ, возвратившихся въ гнзда съ зажженныхъ подъ крыльями трутомъ, точно какъ Ольгины воробьи и голуби. Вообще, надобно съ крайнею осторожностію читать исторію, а особливо неочищенную строгою, разсудительною и ученою критикою.
Въ печатной Нестеровой лтописи, и въ прочихъ спискахъ, въ однихъ пространне, въ другихъ короче, описана хитрость, которую осажденные Печенъгами: Блогородцы удачно употребили для избавленія себя отъ сихъ кровожадныхъ непріятелей. Великій Князь Владиміръ тогда находился въ дальнемъ походъ противу Чуди. Томимые голодомъ граждане готовы были отворить ворота, одинъ старецъ отвратилъ бду странною выдумкою. Положено собрать овсяной муки, отрубей, пшеницы и меду, врыть въ землю дв кади, одну съ кисельною цжею, другую съ сытою, и назвать ихъ колодезями {Ломоносовъ и Елагинъ написали, что къ симъ кадямъ подведены были скрытныя трубы — чего однакожь не видно по лтописямъ.}. На другой день приглашеннымъ въ городъ Печеньгамъ для переговоровъ показаны неистощимые колодези. Жители черпали цжу, варили кисель, и разведши съ сытою, потчивали имъ гостей своихъ. Удивленные Печеньги видя такое довольство, и не надясь голодомъ принудить жителей къ сдач, отступили.
Татищевъ, которой подробне всхъ разсказалъ о семъ случа, въ примчаніяхъ своихъ называетъ оной нколико баснотворнымъ, подобно сказанію Геродотову о расивул, избавившемъ Милетъ отъ облежанія Аліатта Лидійскаго. Правда, что сходство очень близкое, только и розницы, что въ Милет не догадались врыть кадей съ кисельною цжею и сытою, а просто вынесли състные свои припасы на площадь и тамъ пировали въ присутствіи чиновника присланнаго отъ Аліатта. Поліемъ, Греческій писатель, въ книгъ своей о военныхъ хитростяхъ {Книга VI. Глава XLVII.} повторяетъ повствованіе Геродотово. Въ наши лтописи вроятно вкралось оно посл Нестора, ученость его едва ли простиралась до столь отдаленной древности. Кто-нибудь изъ Польскихъ или Бохемскихъ писателей, читавшій Латинскія книги, подалъ поводъ нашимъ украсить вкъ Владиміровъ достопамятнымъ избавленіемъ Блгорода отъ Печенговъ.
Древніе знакомы намъ и по другому случаю, на примръ: тотъ же Поліенъ пишетъ {Книга VII. Глава XLIV.}, что Скискія жены, въ отсутствіе мужей своихъ, сочетались съ рабами, и сіи рабы вздумали нагло присвоенныя себ права защищать силою оружія. Одинъ Скиъ, опасаясь отчаяннаго сопротивленія, присовтовалъ товарищамъ своимъ пустишься на слугъ не съ оружіемъ, а съ плтьми. Рабы напуганные орудіемъ, котораго издавна привыкли бояться, тотасъ обратились въ бгство.
Князь Хилковъ, сочинитель Ядра Россійской История, нашелъ въ какихъ-то старыхъ Русскихъ лтописцахъ и у Герберштейна на лист 75, что ‘коли Новгородцы черезъ 7 лтъ были въ отсутствіи изъ домовъ своихъ съ Великимъ Княземъ Владиміромъ Святославовичемъ на войн Корсунской, жены ихъ изъ тоскованія и многаго жданія своихъ мужей (сомннія), такожь де о возвращеніи ихъ думая, что они на войн побиты — холопей своихъ вмсто мужей себ взяли и съ ними жили. А по взятіи Корсуня, какъ Новогородцы воротились домой, великой колоколъ, которой и доднесь въ соборной церкви въ Новгород, съ собою привезше, холопи, которые за себя жены ихъ побрали, пустишь не хотли господъ своихъ въ городъ, и схватившись за оружіе противъ господъ своихъ, отбить ихъ хотли. Когда съ ними господа воинскимъ оружіемъ въ бой вступили, холопи господъ преодолли. А какъ по совту нкотораго старика, оружіе воинское, сабли, мечи и проч. господа отложивъ, палки и плти, чмъ ихъ прежде бивали, взявъ, на холопеи напали, тогда холопи обычной своей казни испугавшись, передъ лицемъ господъ своихъ побжали, и ушли на мсто болотное отъ Углича 10 верстъ, надъ ркою Мологою, и тамъ окопавшись сли въ осад желая отъ господъ своихъ оборониться, но господа ихъ добывъ, иныхъ повсили, иныхъ перечетвертовали и переказнили, а то мсто, гд они засли, и донын Холопій городокъ называется.’
Сличивши одно съ другимъ, всякой догадается, что тутъ Новгородцы поставлены вмсто Скиовъ, и что походъ Корсунскій съ великимъ колоколомъ и Холопьимъ городкомъ послужили кому-то изъ писцовъ прикрасами вмсто фигуръ риторическихъ. Наши лтописи богаты истиною, но также не бдны и вымыслами. Хорошо, ежели бъ мы пріучили себя читать ихъ, критически сравнивать и отдлять пшеницу отъ плевелъ, но различныя важныя дла и управленія донын препятствовали намъ прилжно заняться отечественною исторіею, и потому-то мы ведемъ родъ свой то отъ Финновъ, то отъ Роксоланъ, то отъ Пруссовъ, даже не умемъ сказать, чмъ разнятся между собою Исторіи Татищева, Ломоносова, Князя Щербатова, Емина, Нехачина и почему при такомъ изобиліи въ Исторіяхъ мы все еще требуемъ новой?