ПАМЯТИ ГЕРЦЕНА1
ПАМЯТИ ГЕРЦЕНА1
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Памяти Герцена, Огарев Николай Платонович, Год: 1870
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Н. П. Огарев. Избранные социально-политические и философские произведения
Том первый.
Государственное издательство политической литературы, 1952
Александр Иванович Герцен родился 25 марта (6 апреля) 1812 года, умер 21 января (9) 1870 года.
Герцен был одним из самых сильных деятелей в деле русской свободы. Еще мальчишками (в 1827 или 1828 году?) Герцен и пишущий эти строки ‘присягнули друг другу — на Воробьевых горах, в виду Москвы — пожертвовать жизнью на избранную нами борьбу’.— ‘Сцена эта может показаться очень натянутой, очень театральной…’ — говорит Герцен {‘Полярная звезда’ на 1855 год, издаваемая Искандером, издание второе. Лондон 1858 г.2}. Могла бы показаться и очень ребяческой, прибавляю я, если б целая жизнь Герцена не доказала горячего, неутомимого, неуклонного участия и постоянной работы в этой борьбе.
Герцен умер. Россия лишилась сильного деятеля в деле освобождения.
Еще в то время началась его деятельность, когда у нас все молчало или шепталось, не смея высказываться, т. е. в николаевское время.
В годину мрака и печали,
Как люди русские молчали,
Глас вопиющего в пустыне
Один раздался на чужбине,
Звучал на почве не родной,
Не ради прихоти пустой,
Не потому, что из боязни
Он укрывался бы от казни,
А потому, что здесь язык
К свободомыслию привык,
И не касалася окова
До человеческого слова *.
* Предисловие к 1-му No ‘Колокола’, 1 июля 1857 г.
Действительно, Герцен первый снова разбудил наше уснувшее свободомыслие, дал первый толчок нашим потребностям народной свободы и нового гражданского устройства.
Все пробудилось, все заговорило. Помешало ли потом правительство и насколько помешало,— я, на этот раз, не стану входить в разбор оного. Мне теперь нужно указать на одно, что Герцен разбудил самые спящие умы, все ринулись к одной мысли — народного освобождения. Дело могло быть понято так или иначе, но движение уже не могло остановиться. Это хорошо знает человек, который дает первый толчок движению. Это закон механики. От этого за Герценом и останется первоначальное движение стремления к освобождению, которое все более и более обнимает теперь Россию.
Разбор сочинений Герцена того времени (т. е. до его отъезда за границу) можно найти у Белинского. Здесь я не могу не напомнить читателю этого из друзей наших, которого могучее влияние теперь получает настоящую оценку среди нового молодого поколения. Лучший очерк этой личности в ‘Былом и думах’ Герцена. Я не знаю более верно охваченного характера и страниц, более проникнутых горячим чувством дружбы и преданности делу освобождения.
После двух нелепых ссылок, которые не прошли бесполезно, он написал свои ‘Письма об изучении природы’, ‘Доктора Крупова’, ‘Кто виноват’ — и уехал за границу, потому что в России жить дольше нехватило бы сил. Притеснение было слишком велико.
Надо помянуть о ‘Письмах об изучении природы’. Это было в России первое слово, которое сбивало разом тупоумие всякой метафизики и тупоумие всякого правительственного строя. Цензура их пропустила, потому что всего их значения не поняла.
Слава непонимающей цензуре! Она была чуть ли не удобнее той ‘свободы печати’, которую теперь наказывает ничего не понимающее, но всего боящееся правительство Александра II. Далее деятельность в ‘Колоколе’. Говорить здесь о громадности значения лондонских листков для России излишне. Важность влияния наших изданий на все классы русского общества известна каждому. Характерной чертой нашего ‘Колокола’ были некоторые надежды на правительство.
Вообще развитие человека идет тугим путем опыта и только через него приходит к пониманию действительной правды. Нынешнее царствование и доказало нам путем опыта, что царская власть не может дать действительного освобождения, что это освобождение всегда оказывается ложью и что самый испуг перед своими затеянными реформами неминуемо ведет правительство к самым постыдным реакциям.
В Александре Ивановиче Герцене русское общество лишилось великого деятеля.
Подробности его жизни, подробности его деятельности я расскажу в особом ряде статей. Здесь я только призываю всех людей русских, жаждущих освобождения, помянуть его имя с заслуженной любовью и благодарностью 4.
1 Статья написана вскоре после смерти Герцена (21 января 1870 г.) и опубликована в возобновленном ‘Колоколе’ (так называемом ‘нечаевском’), No 3, 16 апреля 1870 г. Подпись ‘Н. Огарев’. Печатается по тексту ‘Колокола’.
Огарев, передавая ‘Колокол’ новой редакции (первый номер датирован 2 апреля 1870 г.), рассчитывал, что новый орган будет связан нитью живом традиции с ‘Колоколом’ Герцена. Первый номер открывался крупно набранными строками, подписанными Огаревым и обращенными к ‘Новой редакции ‘Колокола». Вот что писал Огарев: ‘Передаю вам новое издание ‘Колокола’ с глубоким убеждением, что вы его примете с полной преданностью делу Русской Свободы.
Вы не измените знамени, поставленному Герценом, при котором каждый свободомыслящий человек мог заявлять свое мнение и направление, разумеется, без всякого ущерба для главной цели — освобождения России.
В этом мы никогда не можем разойтись, и я до конца моей жизни остаюсь вашим преданным сотрудником’.
Вслед за этим обращением была напечатана передовая, озаглавленная ‘К русской публике от редакции’, в которой, отдавая должное Герцену, новый орган заявлял в то же время следующее:
‘Главная черта, отделяющая направление ‘Колокола’, издаваемого Герценом, от настоящего направления его, состоит в том, что, желая не менее нас самих освобождения России, прежняя редакция допускала возможность освобождения по инициативе императорства рядом правительственных политических и социальных преобразований и мер. Особливо в первые годы царствования нынешнего императора А. И. Герцен верил в него, верил в его честную волю и в его преобразовательную силу, верил в способность императорского правительства и этой династии сделать что-нибудь путное для России.
Мы, не колеблясь, скажем, что со стороны знаменитого патриота и писателя нашего это была большая ошибка. Заметим, впрочем, что сам Герцен не замедлил убедиться в своем заблуждении’.
Надежды Огарева на новую редакцию ‘Колокола’ не оправдались. На деле бакунинско-нечаевская программа не соответствовала этой декларации и сводилась к анархо-бунтарской кампании, закончившейся полным провалом. ‘Колокол’ впадал то в анархизм, то в либерализм, и через 6 недель после основания, 9 мая 1870 г., издание прекратилось.
2 Огарев ошибся: страницы, описывающие знаменитую клятву на Воробьевых горах (глава ‘Ник и Воробьевы горы’ в 1-й части ‘Былого и дум’), были сперва напечатаны не в 1855 г., а в 1856 г., во второй книге ‘Полярной звезды’. Самый эпизод относится к 1828 г., когда Огареву было 15 лет, а Герцену — 16.
3 Из стихотворения Огарева ‘Предисловие’, открывавшего первый лист ‘Колокола’.
4 В том же 1870 г. Огарев в кратком обращении ‘К читателям’ в ‘Сборнике посмертных статей Герцена’ писал: ‘Рано умер Герцен для русского дела и не дождавшись европейского переворота. Его дети решились печатать все после него оставшееся и начали с выпуска ‘Былого и дум’.
Искренность и мощь его слова не могут пройти незаметно и должны отозваться в среде русских читателей. Память о его влиянии пройти не может.
Н. Огарев. Женева, сентябрь 1870 года’