Памяти А. А. Бакунина и П. А. Корсакова.
Памяти А. А. Бакунина и П. А. Корсакова.
—-
Петръ Струве.
‘Русская Мысль’, кн.VI, 1908
Памяти А. А. Бакунина и П. А. Корсакова, Струве Петр Бернгардович, Год: 1908
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Въ лиц скончавшагося 10 мая на 87 году жизни Александра Александровича Бакунина сошелъ въ могилу послдній изъ братьевъ Бакуниныхъ.
Это былъ человкъ, вступившій въ сознательную жизнь еще въ 40-хъ гг. и на всемъ своемъ облик носившій печать той эпохи.
Онъ былъ выдающимся общественнымъ дятелемъ, и слды дятельности его и его братьевъ неизгладимы въ исторіи тверского земства, а, стало быть, и русскаго земства вообще. Но мн хотлось бы помянуть здсь А. А. Бакунина не какъ дятеля въ узкомъ смысл слова, а отмтить эту своеобразную личность, какъ духовный типъ, какъ выразителя извстнаго культурнаго слоя и теченія въ русской умственной исторіи.
Лично Александръ Александровичъ былъ человкомъ съ сильнымъ, быть можетъ, даже страстнымъ темпераментомъ: имъ владли чувства, почти неукротимыя. Но этотъ человкъ чувства отчасти получилъ отъ окружающей среды, отчасти самъ себ выработалъ философію, въ которой религіозное начало было освобождено отъ всякой чрезмрности и даже отъ всякаго субъективизма, было до конца раціонализировано. Вн всякаго сомннія, онъ былъ гегельянцемъ. Отъ Канта и его ученія, которое онъ понималъ въ субъективномъ смысл, у него было сильнйшее отталкиваніе.
Но будучи гегельянцемъ, А. А. былъ имъ на свой ладъ. Ему чуждо и даже антипатично было преклоненіе передъ государственностью. Это не значитъ, чтобы онъ былъ противникомъ и ненавистникомъ государственности.
Но надъ нею, превыше ея для него стояло свободное начало общественности, которое для него сливалось съ религіей, ее выражало и ею освящалось.
Въ ряд писемъ, обращенныхъ къ его постоянной корреспондентк А. С. Петрункевичъ и отчасти вызванныхъ появленіемъ Полярной Звзды и посвященныхъ обсужденію ея содержанія {Приношу искреннйшую благодарность А. С. за сообщеніе этихъ писемъ.}, покойный постоянно возвращался къ понятію религіи, какъ основы общественности. ‘Какъ постановленія ‘Союза освобожденія’ и имъ же вдохновляемыхъ собраній, такъ и Полярная Звзда имютъ для меня значеніе не программы обособленной партіи, а программы перехода какъ отъ интеллигентной, такъ и всякой другой обособленности къ дйствительно общественному объединенію и къ созданію могущественнаго общественнаго союза, на основаніи истинно общественнаго убжденія, не какъ теоріи только, а какъ религіи, союза, обнимающаго поэтому не поверхностно интеллигентное и достаточное общество, или публику, а весь народъ. Требованіе осуществленія такого союза, какъ осуществленія религіи, присуще какъ народу, такъ и каждому отдльному человку во вс времена. При современныхъ же какъ частныхъ, такъ и общественныхъ обстоятельствахъ осуществленіе этого требованія стало уже неотложно и настоятельно необходимо. По крестьянской поговорк: громъ не грянетъ, мужикъ не перекрестится. Для насъ же, но и не для насъ однихъ, а для всего народа, громъ уже грянулъ, и пора вспомнить о Бог и перекреститься. Но не для бездйствія, а чтобы взяться за дло, т.-е. за созданіе упомянутаго общественнаго союза, о которомъ говоритъ и П. Б. Струве, только подъ названіемъ не союза, а общественной власти’.
Непосредственно за этимъ А. А. переходитъ къ ‘союзамъ и партіямъ, основаніемъ для которыхъ служитъ ихъ профессіональная или классовая обособленность, а потому и ихъ же программа, опредляемая не убжденіемъ, а тактическими условіями борьбы’. Объ этихъ политическихъ группахъ идеалистъ Бакунинъ высказываетъ такое сужденіе: ‘можно съ полной увренностью предвидть, что самою силою вещей они будутъ обращены или въ орудіе или въ жертвы стихійно совершающихся переворотовъ въ народномъ существованіи’. И онъ продолжаетъ въ дух своей излюбленной идеи: ‘Стать въ уровень съ стихійными силами естественныхъ переворотовъ или же съ роковыми историческими событіями можетъ только человкъ, мыслящій и дйствующій на основаніи своего разума и своего же истиннаго общественнаго убжденія въ смысл религіи’. Выражая свое идейное сочувствіе изданію Полярной Звзды, А. А. мотивировалъ это сочувственное отношеніе именно своимъ предположеніемъ, что въ основу изданія положена ‘не теоретическая только программа, а истинно общественная программа въ смысл религіи’ {Письмо къ А. С. Петрункевичъ изъ с. Прямухина отъ 4 января 1906 г.}.
Убжденный, горячій сторонникъ идеи общественности, А. А. Бакунинъ, будучи практически земскимъ либераломъ, не только не отрицалъ начисто идеи соціализма, но, наоборотъ, видлъ и въ ней выраженіе все той же своей излюбленной идеи. Обсуждая статью Э. Д. Гримма въ No 9 Полярной Звзды, онъ признаетъ невозможнымъ ‘отдлить въ революціи ея политическое значеніе отъ соціальнаго’. ‘На дл… оказывается, какъ о томъ свидтельствуетъ какъ европейская, такъ и наша исторія, что такое отдленіе невозможно. Какъ въ Европ, такъ и у насъ соціализмъ, не въ смысл классовой розни и борьбы, а въ смысл осуществленія общества, въ его идеальномъ значеніи, въ самомъ существованіи всегда былъ и всегда будетъ истиннымъ основаніемъ всякаго общественнаго совершенствованія или прогресса, а потому и всякой революціи, въ случа встрчи этимъ прогрессомъ классовыхъ, сословныхъ или государственныхъ препятствій, основанныхъ на общественной розни и противорчіяхъ’ {Письмо къ А. С. Петрункевичъ изъ с. Прямухина отъ 17 февраля 1906 г.}.
Привлекательный для Бакунина соціализмъ былъ, конечно, не классовый соціализмъ, а именно соціализмъ въ его противоположеніи классовой борьб, соціализмъ, основанный на иде общественной солидарности.
Таковы были общественно-философскія убжденія стараго тверского земца, одного изъ ветерановъ русскаго либерализма. Пусть иногда покойный доходилъ въ выведеніи своихъ практическихъ взглядовъ изъ основныхъ философскихъ посылокъ до доктринерства, не обращавшаго вниманія на реальныя отношенія и силы.— Такъ, было время, когда А. А.— во имя религіи — отстаивалъ церковно-приходскія школы (я слышалъ объ этомъ отъ И. И. Петрункевича). Такъ, мн самому пришлось слышать рчь покойнаго въ тверскомъ губернскомъ земскомъ собраніи, въ которой онъ — во имя общественности и личной свободы — возражалъ противъ мелкой земской единицы. Но при всхъ увлеченіяхъ покойнаго, въ философской цльности его идей и въ той глубокой страстности, которую онъ вкладывалъ въ защиту этихъ идей, было нчто прямо обаятельное.
Этотъ высокій и красивый старецъ, который на восьмомъ и девятомъ десятк лтъ оставался физически крпкимъ и духовно бодрымъ, былъ оригинальной личностью, духовные корни которой уходили въ самую блестящую эпоху нашей дворянской культуры, но которая не потеряла въ то же время самой живой и сознательной связи съ современностью.
Не могу не сказать, что встрчи и бесды съ А. А. произвели на меня, человка отдленнаго отъ покойнаго не однимъ поколніемъ, совершенно особое, чарующее и несравненное впечатлніе. Казалось, что возстаетъ въ поразительно живомъ и достойномъ образ эпоха Станкевича, Блинскаго, та эпоха, философскія увлеченія которой были такъ плодотворны для русской культуры и въ духовномъ творчеств которой знаменитый братъ А. А. Михаилъ Александровичъ Бакунинъ сыгралъ такую крупную роль {Ср. чрезвычайно содержательную и цнную статью С. А. Венгерова ‘Бакунинско-гегельянскій періодъ жизни Блинскаго’ въ т. IV его ‘Полнаго собранія сочиненій В. Г. Блинскаго’.}. Думается мн, что традиціи и идеи этой эпохи, живымъ и бодрымъ носителемъ которыхъ былъ отошедшій отъ насъ А. А., имютъ не только культурно-историческій интересъ. Имъ присуща вчная цнность, и она-то яркими лучами сіяла въ красивой личности прямухинскаго старца-мыслителя.
Скончавшійся 8 мая Павелъ Асигкритовичъ Корсаковъ такъ же, какъ А. А. Бакунинъ, былъ виднымъ дятелемъ тверского земства. Но его сила лежала въ совершенно другой области. А. А. Бакунинъ былъ человкъ отвлеченныхъ идей, П. А. Корсаковъ былъ человкъ практическаго дланія. Это не абсолютныя различія, но это различные душевные типы, различные лики и облики людей.
Сперва судебный дятель, затмъ видный чисто дловой земецъ, дале образцовый администраторъ финансоваго вдомства и, наконецъ, руководитель крупнаго банковаго учрежденія, П. А. Корсаковъ всегда былъ равенъ и вренъ себ въ своемъ дловомъ существ. Я рдко сталкивался съ покойнымъ, но мн всегда импонировала и всегда казалась особенно цнной для русской жизни та дловая и дловитая сила, которая чувствовалась въ этомъ человк. Его суровый реализмъ не былъ вовсе безыдейностью. Наоборотъ, въ немъ, въ этомъ реализм, думается мн, была скрыта серьезная и плодотворная идея. Онъ ее не излагалъ и не проповдывалъ, онъ ею дышалъ и жилъ. Это — идея трудовой дисциплины и личной отвтственности въ ея значеніи для общественной жизни. У насъ принято трактовать эту идею, какъ ‘буржуазную’ ветошь, съ которой долженъ распроститься ‘передовой’ міръ. Такіе люди, какъ Корсаковъ, были живымъ протестомъ противъ этого дешеваго радикализма, одного изъ симптомовъ нашей духовной и культурной незрлости…
Въ качеств дятеля финансоваго вдомства — Корсаковъ передъ своей отставкой былъ управляющимъ петербургской казенной палатой — покойный былъ образцовымъ чиновникомъ въ лучшемъ, ‘прусскомъ’ смысл этого слова. Когда тверское губернское земское собраніе приняло въ декабр 1894 г. знаменитый, предложенный . И. Родичевымъ, всеподданнйшій адресъ, въ числ земскихъ гласныхъ, участвовавшихъ въ этомъ достопамятномъ акт, былъ и П. А. Корсаковъ.
Тонъ и стиль тверского адреса — съ современной точки зрнія — таковы, что теперь подъ нимъ могли бы подписаться не только умренные правые, но даже и т. н. крайніе правые. Но въ 1894—1895 гг. этотъ адресъ былъ актомъ гражданскаго мужества и былъ оцненъ, какъ ‘крамола’. С. Ю. Витте, въ качеств высшаго начальства покойнаго, по собственной ли иниціатив, или уступая давленію министерства внутреннихъ длъ, предложилъ П. А. Корсакову подать въ отставку. Финансовое вдомство лишилось такимъ образомъ крупной рабочей силы по милости реакціоннаго ослпленія.
Извстная иронія и, если угодно, Немезида исторіи заключалась въ томъ, что министръ, уволившій одного изъ способнйшихъ своихъ подчиненныхъ за адресъ, въ которомъ содержался лишь робкій намекъ на конституцію, самъ черезъ 10 лтъ явился иниціаторомъ гораздо боле радикальнаго, несомннно конституціоннаго манифеста 17 октября.
Къ широкимъ чаяніямъ и увлеченіямъ эпохи, центральной датой которой является именно день 17 октября, суровый реалистъ Корсаковъ относился скептически. Его смущала стремительность и неподготовленность тхъ перемнъ, которыхъ такъ бурно требовало руководящее общественное мнніе того времени. Покойный П. А. не врилъ въ быстро-стремительные перевороты, ему не импонировали ‘буря и натискъ’. Въ его сужденіяхъ всегда чувствовалась та нота, которую съ блестящимъ юморомъ выразилъ еще Герценъ въ своихъ афоризмахъ: ‘сыроватъ русскій фебринъ-церебринъ’ и ‘много дренажу требуютъ русскіе черноземы’.
Часто мн приходилось слышать отзывы о П. А. Корсаков, въ особенности посл того, какъ онъ сталъ банковскимъ дятелемъ, какъ о типичномъ ‘буржуа’. Я думаю, что покойный не отрекся бы отъ этого прозвища, скоре онъ подхватилъ бы его и присвоилъ бы себ. И, я думаю, онъ былъ бы правъ. Онъ былъ ‘буржуа’ въ томъ смысл, въ которомъ извстныя ‘буржуазныя’ черты неотъемлемы отъ всякой культуры, основанной, съ одной стороны, на дисциплин и личной отвтственности, съ другой стороны — на стремленіи къ наивысшей производительности труда. А можетъ ли быть какая-нибудь культура вн этихъ началъ?
Какъ ни мало походили другъ на друга идеалистъ Бакунинъ и реалистъ Корсаковъ, разв случайно то обстоятельство, что эти разнородныя натуры сходились на одной и той же культурной работ, на той земской работ, которая и идейно, и практически подготовила государственное обновленіе Россіи?
Въ смломъ полет Бакунина и въ трезвомъ дланіи Корсакова было нчто объединяющее. Я позволю себ назвать это объединяющее истиннымъ либерализмомъ. Это — тотъ либерализмъ, который, опираясь на идеи дисциплины, долга и отвтственности, видитъ внецъ общественности въ свободномъ осуществленіи человческой солидарности.