А. Г. ГЛАГОЛЕВ
А. Г. ГЛАГОЛЕВ
Ответ на письмо к издателю ‘Сына отечества’
10 августа.
А. Г. ГЛАГОЛЕВ
Ответ на письмо к издателю
‘Сына отечества’
Ответ на письмо к издателю ‘Сына отечества’, Глаголев Андрей Гаврилович, Год: 1820
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Глаголев А. Г. Ответ на письмо к издателю ‘Сына отечества’ // Пушкин в прижизненной критике, 1820—1827 / Пушкинская комиссия Российской академии наук, Государственный пушкинский театральный центр в Санкт-Петербурге. — СПб: Государственный пушкинский театральный центр, 1996. — С. 30—35.
http://feb-web.ru/feb/pushkin/critics/vpk/vpk-030-.htm
Честь имею уведомить вас, г-н …ев, что письмо ваше к почтенному издателю ‘Сына Отечества’ {‘Сын отеч<ества>‘, книж. 51, стр. 228 и след.} дошло и до Бутырской слободы. Не стану разбирать, для чего вздумалось вам препроводить это письмо в С. Петербург, когда вы могли бы сделать его известным, не заставляя так далеко путешествовать {Извините! ‘Вестник’ теперь и без того в немалом затруднении, он не знает, куда деваться от писем, ответов, критик и антикритик. Laboramus abundantia scriptorum.<Страдаем от изобилия пишущих (лат.) .> Р<едактор>.}, — не мое дело, и мне ли открывать таинства Элевзинские!..1 Я думал даже и о том, должно ли отвечать вам. — Если бы дело шло об одном мне, то, будучи смиренным, бестребовательным стариком, я бы замолчал: я дал бы вам полную волю шутить и забавляться над старостию, но вы сами согласитесь, что мое письмо, предмет вашего негодования, касается до общего дела, следовательно, требует от меня ответа, а потому — позвольте мне сказать несколько слов.
Как не повторить вам еще раз, что я старик? И вот почему: в наше время замечания о словесности писывали совсем иначе, нежели как вы писать изволите. Когда речь идет о доказательстве какой-нибудь истины, к чему тут все тонкие обороты, намеки, насмешки — и даже брань?.. Читавши многие спорные сочинения нынешнего времени, качаю головою и повторяю с Буало:
Chaque age a ses plaisirs, ses moeurs et ses esprits…* 2
* Каждый возраст имеет соответствующие ему удовольствия, привычки и склад ума (фр.). — Ред.
Не спорю, что яркие краски остроумия не лишнее в критических замечаниях, но, если они, отвлекая внимание от цели сочинения, обращают его единственно на самих себя, какую пользу получат из этого читатели? И может ли такая критика быть поучительною?.. Совсем нет: она заставляет смеяться, и тогда Ла-Гарповы слова ‘le plaisir ne nuit point а l’instruction’ (забавное не мешает научаться) выходят из числа истин. Критика, не научая читателей, теряет свою цель и достоинство, а словесность — терпит большой вред. Споры и брань всегда унижают почтенное звание писателей, можете на себе испытать, как трудно снова заслужить выгодное мнение публики, ежели хоть раз сделаетесь смешным или странным. — Из многого заключаю, м<илостивый> г<осударь>, что вы еще молоды, по крайней мере не стары, а потому дружески советую вам получше удостовериться в этой истине — она вам очень пригодится. Покажите человеку ошибку его, улыбнитесь, если угодно, но не ссорьтесь, не бранитесь — и тогда, поверьте мне, тогда всякий благоразумный человек отдаст вам справедливость и согласится с вами. Кто отказывается от полезного, доброго совета? Несмотря на мою старость, я всегда думаю: Учиться — нет стыда, невеждой — стыдно быть…3 У нас с некоторого времени критика делается наоборот. Довольно прочитать кое-как сочинение, о котором хотим объявить свои мысли, довольно взять из него несколько слов, переставить их, придать какой угодно смысл, не поскупиться на восклицательные знаки, побранить — и в шляпе дело! Видя из письма вашего, что вы знаете французский язык, прошу вас выслушать слова почтенного писателя, которого сочинения вам, как критику, должны, конечно, быть известны: lorsque je vois des hommes, — говорит он, — qui se disputent au lieu de raisonner, je suis fort dispos n’tre de l’avis ni des uns, ni des autres {Когда вижу людей, которые не рассуждают, а только лишь спорят между собою, то я не беру ничьей стороны.} 3, — и таково мнение всех просвещенных читателей. Судите сами, м<илоставый> г<осударь>, какую пользу после этого принесут вам все ваши bon-mots {остроты (фр.). — Ред.}, и убедят ли они кого-нибудь, что в самом деле мнения мои никуда не годятся?
Впрочем, предоставляя себе удовольствие сказать вам свое мнение в конце моего ответа об остротах ваших, обращаюсь к общему предмету. Вы не поняли намерения моего, если подумали, будто я хотел только лишь побранить баллады и неизвестного автора {Повторяю — неизвестного, ибо не имею дара угадывать по слогу пиесы, кому принадлежит честь сочинения, которое читаю, если имя автора не напечатано четкими буквами в конце или в начале творения. Г-н …ев может придавать слову неизвестный какой угодно смысл — его воля. Ж<итель> Б<утырской> с<лободы>.} поэмы ‘Людмила и Руслан’. Совсем не то. Мне хотелось показать, куда может завести подражателей смелый шаг писателя оригинального, если господа подражатели и последователи не управляются талантами, равными таланту образца их, и если не слушаются советов благоразумной критики, потом намерение мое было указать на новое явление в нашей литературе, на явление, которое угрожает нам громадою сочинений во вкусе Еруслана Лазаревича. Следовательно, дело не в том, будто меня рассердила на старости лет какая-то баллада. Не знаю, от искреннего ли сердца вы говорите, что мое сравнение Парнаса нашего с кладбищем весьма остроумно. Мне остается поблагодарить вас за комплимент и прибавить, что, прочитавши письмо ваше, я не вижу причин, по которым должен бы переменить мое мнение. Сказано, что не одни баллады имел я в виду, но вообще уклонение многих поэтов от истинного пути, ведущего к совершенству: безмерное подражание не бессмертным красотам классиков, которые у нас вовсе забыты, но блестящим, нередко ложным прелестям романтизма, если не ошибаюсь, германического, напыщенный слог многих и странные, новомодные слова некоторых, впрочем, превосходных писателей наших — вот на что надобно было и вам обратить свое внимание. Будучи уверен, что чем славнее автор, тем беспристрастнее он к суждениям об его сочинениях, осмелюсь указать вам, милостивый государь, на начало романтизма в России. Вы согласитесь со мною, или, лучше сказать, с Буало, что
…La nature, fertile en esprits excellents,
Sait entre les auteurs partager les talents* 5 —
Природа, щедрая, заботливая мать
Умеет каждому талант особый дать (фр.). — Пер. Э. Л. Линецкой. — Ред.
и следственно, что всякий автор, не принимаясь за перо или (если угодно) за лиру, должен размыслить хорошенько
…quid ferre recusent,
Quid valeant humeri…* 6
* Берите труд всегда не свыше сил своих,
Умейте разбирать, судить себя самих… — Перевод А. Ф. Мерзлякова.
а потом уже, узнавши наклонность своего таланта, смело пускаться в предназначенный судьбою путь. Так поступали все великие поэты! Уже поприще литературы русской наполнено было сподвижниками славными. Ломоносов, Державин, Петров, Нелединский, Дмитриев, Карамзин восхитили, пленили соотечественников, когда явился новый поэт. Он обозрел труды предшествующих ему и увидел свое назначение. Посмотрите на первые его опыты: они многообразны, относятся ко многим родам поэзии. Басни его смело можно поставить выше басен многих последователей нашего русского Флориана7, но не аполог8 был назначен ему уделом — и скоро красоты Шиллера, Грея, Томсона, Биргера явились в нашей литературе, и Жуковский достиг своей цели9. Тогда-то, м<илостивый> г<осударь>, и я, старик, порадовался новому приобретению в нашей словесности. Надобно быть вовсе без вкуса, чтобы не узнать в Жуковском оригинального поэта в своем роде: его баллады, песни, романсы, исполненные силы, смелых выражений, картин неподражаемых, слов новых, счастливо изобретенных, говорят уму и сердцу. Вместе с тем кто будет спорить, что и в нем нет стихов, подверженных сомнению, слов слабых, невразумительных, повторений одного и того же, и проч.? Но, замечая его ошибки, скажем, что они суть погрешности превосходного писателя.
Qui tombait avec art, ne tombait point sans gloire.* 10
* Кто падал с искусством, не падал бесславно (фр.). — Ред.
Что же совершенное выходило из рук человеческих? А должно ли замечать ошибки хороших писателей для пользы молодых авторов, вы можете судить из примера подражателей и последователей. Плененные славою оригинала, наши поэты пустились в неизмеримую бездну мистицизма, романтизма, и все было забыто — и во имя Гете, Шиллера, Шлегеля Парнас наш завален всем тем, о чем я говорил прежде. Теперь, м<илостивый> г<осударь>, согласитесь сами, прав ли я был, напоминая, что пора нашим поэтам перестать, и имел ли в виду только что раскритиковать балладу, помещенную в No 17 ‘Сына отечества’? В то время как я писал мое письмо, в самом деле она была новейшее произведение в мистико-романтическом {Г-н …ев не знает, почему подобные стихи (не баллады, а вообще стихи) называются у нас на Бутырках мистическими пиесами. Странно! Если угодно, могу услужить ему изъяснением: пусть он прочтет в известном сочинении г-жи Сталь-Голстейн ‘De l’Allemagne’ <'О Германии' -- Ред.>, тома VI, стр. 36 и след.11 А как растолковать ему, что именно ‘Могильщик’, баллада, принадлежит к мистическим, — этого я уже не знаю! Ж<итель> Б<утырской> с<лободы>.} роде, а что я взял ее без выбора, случайно, для примера, послужит доказательством то, что я тогда же намекнул и на другую такого рода балладу. И теперь могу показать их десятка два, одна другой лучше. Впрочем, вам угодно защищать ‘Могильщика’. Вы рады, что имеете случай растолковать мне и цель, и содержание баллады: первого я в самом деле не понимал, другое кажется мне напрасным трудом с вашей стороны, ибо содержание уже и сам я мог кое-как рассказать другим, но через две строчки вижу, что содержание по-вашему значит пользу! Таковы-то наши братья старики: мы не можем даже различить стихотворных нынешних терминов. Чего доброго! долго ли до беды: они в самом деле покажутся нам termes de chimie! {химическими терминами (фр.). — Ред.} Впрочем, за объяснение цели и пользы баллады я очень много вам благодарен, но, проклятая закоснелость! все мне кажется, будто и в самом простом роде сочинений
Le sujet est commune, mais l’art n’est pas vulgaire… * 12
* 12сюжет обычен, но искусство не вульгарно (фр.) — Ред.
И как ни говори, я буду твердить одно и то же с любезными стариками, например с Делилем:
Soit donc que vous teniez la plume ou le pinceau,
La lyre harmonieuse ou l’habile ciseau,
Soit que du coeur humain vous traciez la peinture,
Soit que dans ses travaux vous peigniez la nature,
C’est choix du vrai beau qu’il faut tudier.
N’allez pas imiter cet artiste grossier
Qui va choisir sans gut ce qu’il peint sans adresse* 13
* Не важно, что у нас в руках: перо или кисть, гармоническая лира или простая флейта, не важно, диктует ли вам сердце эту живопись, или вы пишите с натуры, стремитесь подражать истинно красивому и не уподобляйтесь тому грубому художнику, который выбирает свой предмет без вкуса и пишет его без цели. (фр.) — Ред.
Или с Буало:
Quoi que vous criviez, vitez la bassesse:
Le style le moins noble a pourtant sa noblesse.* 14
* Бегите подлых слов и грубого уродства,
Пусть низкий слог хранит и строй и благородство (фр.). — Пер. Э. Л. Линецкой. — Ред.
Вот вам, м<илостивый> г<осударь>, мои мнения о вашем ‘Могильщике’! Может быть, мы не поймем друг друга, не моя вина! Позвольте обратиться к другим вашим обвинениям. С самого почти начала вы хотите представить всех нас, стариков, какими-то сердитыми людьми, которые бранят встречного и поперечного и даже нападают на известных писателей, а потом, включивши меня в число
Plus enclins blmer, que savant bien faire* 15,
* Более склонных критиковать, нежели умеющих хорошо писать (фр.). — Ред.
заставляете вашего покорного слугу делать набор выражений, взятых даже из лучших писателей, как будто с недобрым намерением. — Не буду вступаться за стариков вообще (хотя стариков молодым людям уважать весьма не худо), мне только до себя дело, но как не видите вы, м<илостивый> г<осударь>, что противоречите сами себе, говоря, что я сердитый старик, и что вместе с тем бранюсь с необычайной веселостью и простосердечием, и что набор выражений извлечен из лучших писателей? А если бы и в самом деле из лучших! Что же? Разве должно говорить: такое-то слово хорошо потому единственно, что его употребил Державин! М<илостивый> г<осударь>, в старину мы судили не так, у нас говаривали: ‘И в солнце и в луне есть темные места’16. Ломоносов употреблял слова: чать, тое, рыгать, сопхнуть, несмотря на то, мы все называли их низкими, неприличными. Разве ныне только запрещается это делать, а прежде так, у Гомера находя погрешность, читатель вправе был сказать с Горацием: quandoque bonus dormitat Homerus (и Гомер иногда дремлет)!17 Забавно защищаете вы отмеченные выражения, говоря, все они могут быть хороши, если поставлены у места… М<илостивый> г<осударь>! сею мнимою аксиомой вы только лишь приводите на память нам, старикам, дверь прилагательную, сиречь уже приложенную к своему месту, и дверь существительную, еще не приложенную18. Сделаем ей поверку: читая, например, что девица
На берег зыбучий
Склонившись, сидит19,
как не подумать, что зыбучий значит колеблющийся, зыбкий, — а потом, как не сказать, что зыбучий берег есть ошибка против языка?.. Мы видим, однако ж, что зыбучий берег тотчас и был принят подражателями за чистое золото. Вот и выходит, м<илостивый> г<осударь>, что надо знать ошибки хороших писателей, ибо есть люди, которые без дальних рассуждений и ошибкам охотно подражают, между тем известно, что и без ошибок даже у неутомимых подражателей, сколько бы, впрочем, они ни умудрялись,
Те ж мысли, те ж слова, однако все не то!20
Начинаю опасаться, чтобы не утомить читателей показанием всего того, что вы против меня возражали. Еще несколько слов, и я кончу. — Совсем не относил я поэмы ‘Людмила и Руслан’ к какому-то новому, необычайному роду сочинений. Разве не читали вы (на стр. 218 ‘Вестника Европы’, No 1121), куда принадлежит новая сия поэма? Образцы, по которым она писана, известны всякому: кто не слыхал о Бове Королевиче, об Игнатье Царевиче, о Силе Царевиче, о Булате Молодце и о знаменитом Иванушке Дурачке? Если вам нравится переделанный в Черномора мужичок сам с ноготок, борода с локоть, то не худо взять и другие, столь же стихотворные выдумки: можно Руслана заставить взлететь в ушко сивки-бурки, конюшим придать ему Ивашку-белу рубашку, заставить его сделать визит Ягой-бабе, а в оправдание сослаться, что у Мильтона, у Шекспира, у Данта, у Камоэнса многие подробности — ничем не лучше!.. Кто спорит, что отечественное хвалить похвально, но можно ль согласиться, что все выдуманное Киршами Даниловыми хорошо и может быть достойно подражания? Предположение мое о пародии Кирше Данилову не основывается на умозаключениях, а на самом деле, на опытах наших поэтов.
Остается упомянуть о двух ваших шутках, ибо иначе не умею, или не смею, назвать слов ваших, будто ‘Людмила и Руслан’ принадлежат к одному роду с ‘Одиссеею’, а к ‘Одиссее’ будто причисляются ‘Роланд’ (‘Орланд’?) Ариостов, ‘Налой’ Буало и ‘Оберон’ Виланда: если вы в самом деле еще не знаете различия между ‘Одиссеею’, ‘Орландом’ и ‘Налоем’, то и изъяснять вам не нужно, да и труд мой будет напрасен.
К разряду же шуток причисляю и замечание ваше касательно Богдановича, у которого греческая (кажется, так вы ее называли?) царевна едет на щуке шехардой. Ошибка всегда ошибка, кем бы она ни была сделана. Поверьте, м<илостивый> г<осударь>, что и у нас на Бутырках шутки понимают и что вы имеете ложные понятия о просвещении жителей слободы Бутырской.
Еще скажу вам, что вы взводите на меня напраслину, будто я ставлю Сумарокова (которого вам едва ли удастся истребить в памяти потомства) рядом с Державиным и Ломоносовым, что старость освобождает от труда говорить по-русски {Опять-таки нападение на старость… Г-н критик! надобно же будет когда-нибудь и вам состариться. В рассуждении грамматики замечу вам, что после выражений ваших: давать причину гневу, писать от нечего делать и после бесценной частички де знание ваше в российском языке заставляет меня воскликнуть: ‘Je m’etonne et je me tais (удивляюсь и молчу)!’ Ж<итель> Б<утырской> с<лободы>.} и что я хочу изгнать из поэтического рассказа все риторические фигуры. Далее, признаюсь в моем невежестве: нескоро нахожу красоты в выражениях истинно стихотворных, если они подобны умирающему лучу солнца или Руслановой поговорке: еду, еду не свищу, и проч. и проч.
На остроумные же ваши приветствия, как-то: литературный инвалид, литературный старик, старец знаток поэзии, Аристарх, самолюбивый критик и, наконец, le singe que est copiste de l’homme {обезьяна, которая копирует человека (фр.). — Ред.} — могу ответить словами одного из любезных наших поэтов:
Браниться всем легко, полезным трудно быть.22
ВЕ. 1820. Ч. 112, No 16 (выход в свет 9 сент.). С. 283—296. Подпись: Житель Бутырской слободы.
1 Выделенные курсивом слова — цитата из эссе Н. М. Карамзина ‘Афинская жизнь’ (1793). Элевзинские таинства — древнегреческие ежегодные празднества в честь богини плодородия и земледелия Деметры в Элевзине близ Афин. Выделенные курсивом слова — цитата из эссе Н. М. Карамзина ‘Афинская жизнь’ (1793). Элевзинские таинства — древнегреческие ежегодные празднества в честь богини плодородия и земледелия Деметры в Элевзине близ Афин.
2 Неточная цитата из III песни ‘Поэтического искусства’ (1672) Н. Буало.
3 Глаголев цитирует ‘Послание к Пизонам о стихотворстве’ (‘Наука поэзии’) Горация в переводе А. Ф. Мерзлякова (Утренняя заря. 1808. No 6, с переменами: Амфион. 1815. No 10—11).
4 Источник цитаты не установлен.
5 Цитата из I песни ‘Поэтического искусства’ Н. Буало.
6 Цитата из ‘Науки поэзии’ Горация.
7 Русским Флорианом Глаголев называет И. И. Дмитриева (ср.: Глаголев А. Г. Умозрительные и опытные основания словесности. СПб., 1845. Ч. 4. С. 79).
8 Аполог — нравоучительный рассказ, из аполога развился жанр басни.
9 Жуковским были переведены ‘Элегия, написанная на сельском кладбище’ (‘Elegy Written in a Country Church-Yard’, 1751) T. Грея (‘Сельское кладбище’, 1802) и отрывок из описательной поэмы Дж. Томсона ‘Времена года’ (‘The Seasons’, 1730) (‘Гимн’, 1806). Вольными переложениями баллады Г. А. Бюргера ‘Ленора’ (1773) явились ‘Людмила’ (1808) и ‘Светлана’ (1812), ставшие образцами русской литературной баллады.
10 Цитата из поэмы Ж. Делиля ‘Воображение’ (‘L’Imagination’, 1806).
11 По-видимому, здесь в журнале ошибка. Отсылка не соответствует ни одному из имевшихся к этому времени изданий г-жи Сталь. Вероятно, имеется в виду характеристика одного из направлений в современной немецкой поэзии (Бюргер и его последователи) в гл. XIII 2-й части.
12 Источник не установлен.
13 Цитата из поэмы Ж. Делиля ‘Воображение’.
14 Цитата из I песни ‘Поэтического искусства’ Н. Буало.
15 См. примеч. 6 на с. 348 наст. изд.
16 Источник цитаты не установлен.
17 ‘Наука поэзии’, ст. 359.
18 Отсылка к комедии Д. И. Фонвизина ‘Недоросль’ (1781) — д. IV, явл. VIII (реплика Митрофана).
19 Цитата из стихотворения Жуковского ‘Тоска по милом’ (1807).
20 Цитата из ‘Послания к Пизонам о стихотворстве’ (‘Наука поэзии’) Горация в переводе Мерзлякова.
21 Глаголев ссылается на собственную статью (см. с. 27 наст. изд.).
22 Цитата из послания В. С. Филимонова ‘К Д. А. Остафьеву’ (ВЕ. 1812. No 16, Амфион. 1815. No 10—11).