ОТРЫВКИ ИЗ ПИСЕМ, МЫСЛИ И ЗАМЕЧАНИЯ.
ОТРЫВКИ ИЗ ПИСЕМ, МЫСЛИ И ЗАМЕЧАНИЯ.
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
(Извлечено из неизданных записок.)
*
*
<1827>
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Отрывки из писем, мысли и замечания, Пушкин Александр Сергеевич, Год: 1827
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Пушкин А. С. Отрывки из писем, мысли и замечания // Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 16 т. — М., Л.: Изд-во АН СССР, 1937—1959.
Т. 11. Критика и публицистика, 1819—1834. — 1949. — С. 52—58.
http://feb-web.ru/feb/pushkin/texts/push17/vol11/y11-052-.htm
Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности.
Ученый без дарования подобен тому бедному мулле, который изрезал и съел Коран, думая исполниться духа Магометова.
Однообразность в писателе доказывает односторонность ума, хоть, может быть, и глубокомысленного.
Стерн говорит, что живейшее из наших наслаждений кончится содроганием почти болезненным. Несносный наблюдатель! знал бы про себя, многие того не заметили б.
Жалуются на равнодушие русских женщин к нашей поэзии, полагая тому причиною незнание отечественного языка: но какая же дама не поймет стихов Жуковского, Вяземского или Баратынского?
Дело в том, что женщины везде те же. Природа, одарив их тонким умом и чувствительностию самой раздражительною, едва ли не отказала им в чувстве изящного. Поэзия скользит по слуху их не досягая души, они бесчувственны к ее гармонии, примечайте, как они поют модные романсы, как искажают стихи самые естественные, расстроивают меру, уничтожают рифму. Вслушивайтесь в их литературные суждения, и вы удивитесь кривизне и даже грубости их понятия….. Исключения редки.
Мне пришла в голову мысль, говорите вы. Не может быть. Нет, NN, вы изъясняетесь ошибочно, что-нибудь да не так.
Чем более мы холодны, расчетливы, осмотрительны, тем менее подвергаемся нападениям насмешки. Эгоизм может быть отвратительным, но он не смешон, ибо отменно благоразумен. Однако есть люди, которые любят себя с такою нежностию, удивляются своему гению с таким восторгом, думают о своем благосостоянии с таким умилением, о своих неудовольствиях с таким состраданием, что в них и эгоизм имеет всю смешную сторону энтузиасма и чувствительности.
Никто более Баратынского не имеет чувства в своих мыслях вкусах в своих чувствах.
Примеры невежливости.
В некотором азиатском народе мужчины каждый день, восстав от сна, благодарят бога, создавшего их не женщинами.
Магомет оспоривает у дам существование души.
Во Франции, в земле прославленной своею учтивостию, грамматика торжественно провозгласила мужеский род благороднейшим.
Стихотворец отдал свою трагедию на рассмотрение известному критику. В рукописи находился стих:
Я человек и шла путями заблуждений.
Критик подчеркнул стих, усумнясь, может ли женщина называться человеком. Это напоминает славное решение, приписываемое Петру I: Женщина не человек, курица не птица, прапорщик не офицер.
Даже люди, выдающие себя за усерднейших почитателей прекрасного пола, не предполагают в женщинах ума равного нашему и, приноравливаясь к слабости их понятия, издают ученые книжки для дам, как будто для детей, и т. п.
Тредьяковский пришел однажды жаловаться Шувалову на Сумарокова. ‘Ваше высокопревосходительство! меня Александр Петрович так ударил в правую щеку, что она до сих пор у меня болит’ ‘Как же, братец? — отвечал ему Шувалов, — у тебя болит правая щека, а ты держишься за левую’. ‘Ах, ваше высокопревосходительство, вы имеете резон’, отвечал Тредьяковский и перенес руку на другую сторону. Тредьяковскому не раз случалось быть битым. В деле Волынского сказано, что сей однажды в какой-то праздник потребовал оду у придворного пииты Василия Тредьяковского, но ода была неготова и пылкий статс-секретарь наказал тростию оплошного стихотворца.
Один из наших поэтов говорил гордо: Пускай в стихах моих найдется бессмыслица, зато уж прозы не найдется. Байрон не мог изъяснить некоторые свои стихи. Есть два рода бессмыслицы: одна происходит от недостатка чувств и мыслей, заменяемого словами, другая — от полноты чувств и мыслей и недостатка слов для их выражения.
‘Всё, что превышает геометрию, превышает нас’, сказал Паскаль. И в следствии того написал свои философические мысли!
Un sonnet sans dfaut vaut seul un long poè,me {Безупречный сонет один стоит длинной поэмы (франц.) }. Хорошая эпиграмма лучше плохой трагедии… что это значит? Можно ли сказать, что хороший завтрак лучше дурной погоды?
Tous les genres sont bons, except l’ennuyeux {Все жанры хороши, за исключением скучного (франц.) }. Хорошо было сказать это в первый раз, но как можно важно повторять столь великую истинну? Эта шутка Вольтера служит основаньем поверхностной критике литературных скептиков, но скептицизм во всяком случае есть только первый шаг умствования. Впрочем некто заметил, что и Вольтер не сказал galement bons {одинаково хороши (франц.) }.
Путешественник Ансело говорит о какой-то грамматике, утвердившей правила нашего языка, и еще не изданной, о каком-то русском романе, прославившем автора, и еще находящемся в рукописи, и о какой-то комедии, лучшей изо всего русского театра, и еще не игранной и не напечатанной. В сем последнем случае Ансело чуть ли не прав. Забавная словесность!
Л., состаревшийся волокита, говорил: Moralement je suis toujours physique, mais physiquement je suis devenu moral. {Морально я остался плотским, но плотски я сделался моральным (франц.) }
Вдохновение есть расположение души к живейшему принятию впечатлений и соображению понятий, следственно и объяснению оных. Вдохновение нужно в геометрии, как и в поэзии.
Иностранцы, утверждающие, что в древнем нашем дворянстве не существовало понятия о чести (point d’honneur), очень ошибаются. Сия честь, состоящая в готовности жертвовать всем для поддержания какого-нибудь условного правила, во всем блеске своего безумия видна в древнем нашем местничестве. Бояре шли на опалу и на казнь, подвергая суду царскому свои родословные распри. Юный Феодор, уничтожив сию гордую дворянскую оппозицию, сделал то, на что не решились ни могущий Иоанн III, ни нетерпеливый внук его, ни тайно злобствующий Годунов.
Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно, не уважать оной есть постыдное малодушие. ‘Государственное правило’, говорил Карамзин, ‘ставит уважение к предкам в достоинство гражданину образованному’. Греки в самом своем унижении помнили славное происхождение свое, и тем самым уже были достойны своего освобождения. Может ли быть пороком в частном человеке то, что почитается добродетелью в целом народе? Предрассудок сей, утвержденный демократической завистию некоторых философов, служит только к распространению низкого эгоизма. Бескорыстная мысль что внуки будут уважены за имя, нами им переданное, не есть ли благороднейшая надежда человеческого сердца?
Mes arriè,re-neveux me devront cet ombrage! {Мои правнуки будут мне обязаны этой сенью (франц.) }
Сказано: Les socits secrè,tes sont la diplomatie des peuples {Тайные общества суть дипломатия народов (франц.) }. Но какой же народ вверит права свои тайным обществам, и какое правительство, уважающее себя, войдет с оным в переговоры?
Байрон говорил, что никогда не возьмется описывать страну, которой не видал бы собственными глазами. Однако ж в Дон Жуане описывает он Россию, зато приметны некоторые погрешности противу местности. Например, он говорит о грязи улиц Измаила, Дон Жуан отправляется в Петербург в кибитке, беспокойной повозке без рессор, по дурной, каменистой дороге. Измаил взят был зимою, в жестокой мороз. На улицах неприятельские трупы прикрыты были снегом, и победитель ехал по ним, удивляясь опрятности города: Помилуй бог, как чисто!.. Зимняя кибитка не беспокойна, а зимняя дорога не камениста. Есть и другие ошибки, более важные. — Байрон много читал и расспрашивал о России. Он, кажется, любил ее и хорошо знал ее новейшую историю. В своих поэмах он часто 30 говорит о России, о наших обычаях. Сон Сарданапалов напоминает известную политическую карикатуру, изданную в Варшаве во время Суворовских войн. В лице Нимврода изобразил он Петра Великого. В 1813 году Байрон намеревался через Персию приехать на Кавказ.
Тонкость не доказывает еще ума. Глупцы и даже сумасшедшие бывают удивительно тонки. Прибавить можно, что тонкость редко соединяется с гением, обыкновенно простодушным, и с великим характером, всегда откровенным.
Не знаю где, но не у нас,
Достопочтенный лорд Мидас,
С душой посредственной и низкой, —
Чтоб не упасть дорогой склизкой,
Ползком прополз в известный чин
И стал известный господин.
Еще два слова об Мидасе:
Он не хранил в своем запасе
Глубоких замыслов и дум,
Имел он не блестящий ум,
Душой не слишком был отважен,
Зато был сух, учтив и важен.
Льстецы героя моего,
Не зная, как хвалить его,
Провозгласить решились тонким, и пр.
Пушкин.
Милостивый государь! Вы не знаете правописания и пишете обыкновенно без смысла. Обращаюсь к вам с покорнейшею просьбою: не выдавайте себя за представителя образованной публики и решителя споров трех литератур. С истинным почтением и проч.
Coquette, prude {Кокетка, недотрога (франц.) }. Слово кокетка обрусело, но prude не переведено и не вошло еще в употребление. Слово это означает женщину, чрезмерно щекотливую в своих понятиях о чести (женской) — недотрогу. Таковое свойство предполагает нечистоту воображения, отвратительную в женщине, особенно молодой. Пожилой женщине позволяется многое знать и многого опасаться, но невинность есть лучшее украшение молодости. Во всяком случае прюдство или смешно или несносно.
Некоторые люди не заботятся ни о славе, ни о бедствиях отечества, его историю знают только со времени кн. Потемкина, имеют некоторое понятие о статистике только той губернии, в которой находятся их поместия, со всем тем почитают себя патриотами, потому что любят батвинью и что дети их бегают в красной рубашке.
М.<осква> девичья, а П.<етербург> прихожая.
Должно стараться иметь большинство голосов на своей стороне: не оскорбляйте же глупцов.
Появление Истории Государства Российского (как и надлежало быть) наделало много шуму и произвело сильное впечатление. 3000 экземпляров разошлись в один месяц, чего не ожидал и сам Карамзин. Светские люди бросились читать историю своего отечества. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка Колумбом. Несколько времени нигде ни о чем ином не говорили. Признаюсь, ничего нельзя вообразить глупее светских суждений, которые удалось мне слышать, они были в состоянии отучить хоть кого от охоты к славе. Одна дама (впрочем очень милая), при мне открыв вторую часть, прочла вслух: ‘Владимир усыновил Святополка, однако ж не любил его… Однако! зачем не но? однако! чувствуете ли всю ничтожность вашего Карамзина?’ В журналах его не критиковали: у нас никто не в состоянии исследовать, оценить огромное создание Карамзина. К…<аченовский> бросился на предисловие. Н.<икита Муравьев>, молодой человек умный и пылкий, разобрал предисловие (предисловие!). М.<ихаил Орлов> в письме к В.<яземскому> пенял Карамзину, зачем в начале своего творения не поместил он какой-нибудь блестящей гипотезы о происхождении славян, т. е. требовал от историка не истории, а чего-то другого. Некоторые остряки за ужином переложили первые главы Тита-Ливия слогом Карамзина, зато почти никто не сказал спасибо человеку, уединившемуся в ученый кабинет, во время самых лестных успехов, и посвятившему целых 12 лет жизни безмолвным и неутомимым трудам. Примечания к Русской Истории свидетельствуют обширную ученость Карамзина, приобретенную им уже в тех летах, когда для обыкновенных людей круг образования и познаний давно заключен и хлопоты по службе заменяют усилия к просвещению. Многие забывали, что Карамзин печатал свою Историю в России, в государстве самодержавном, что государь, освободив его от цензуры, сим знаком доверенности налагал на Карамзина обязанность всевозможной скромности и умеренности. Повторяю, что История Государства Российского есть не только создание великого писателя, но и подвиг честного человека.
Идиллии Дельвига для меня удивительны. Какую силу воображения должно иметь, дабы так совершенно перенестись из 19 столетия в золотой век, и какое необыкновенное чутье изящного, дабы так угадать греческую поэзию сквозь латинские подражания или немецкие переводы, эту роскошь, эту негу, эту прелесть более отрицательную, чем положительную, которая не допускает ничего напряженного в чувствах, тонкого, запутанного в мыслях, лишнего, неестественного в описаниях!
Французская словесность родилась в передней и далее гостиной не доходила.
Впервые опубликованы в ‘Северных Цветах’ на 1828 год, изданные бароном Дельвигом, отдел: Проза, стр. 208—226, без подписи, в составе 26 отрывков с пропуском 2-х заметок: ‘Стерн говорит…‘ и ‘Идиллии Дельвига для меня удивительны’. Первая — опубликована Б. Л. Модзалевским в ‘Русском современнике’ 1924, No 2, стр. 192, другая в ‘Современнике’ 1846, т. 42, No 4, стр. 78 (по беловой рукописи) и в ‘Русск. Архиве’ 1877, кн. III, No 12, стр. 370 (то же).
В собрание сочинений А. С. Пушкина входят с указанными пропусками, начиная с издания 1855 г., под редакцией П. В. Анненкова (том V, стр. 18).
Черновые автографы отдельных заметок в ЛБ 2367, лл. 38, 40, 42 об., 46, 47 об., 56 об., 57, 58 об. и 59, в ПД No 293 и ПД No 295.
Черновые автографы замечаний находятся в тетрадях ЛБ No 2367, ЛБ No 2368, ЛБ No 2369, ПД No 293 и ПД No 296:
Истинный вкус… — ЛБ 67 л. 38, вместе с заметкой ‘Никто более…‘ перед черновой статьей о стихотворениях Баратынского.
Ученый без дарования… — ЛБ 67 л. 422
Жалуются на равнодушие… — ЛБ 69 л. 2
Мне пришла в голову… — ЛБ 67 л. 472
Чем более мы холодны… — ЛБ 67 л. 461
Никто более Баратынского… — ЛБ 67 л. 381
Примеры невежливости — ПД 295
Тредьяковский пришел однажды… — ПД 293
Un sonnet… — ЛБ 67 л. 401
Tous les genres… ЛБ 67 лл. 401 и 422
Иностранцы, утверждающие… — ЛБ 67 л. 582
Гордиться славою… — ЛБ 67 л. 582
Байрон говорил… — ЛБ 67 л. 562
Милостивый государь… — ЛБ 68 л. 301
Coquette, prude…—ЛБ 68 л. 311
Некоторые люди… — ПД 293
Должно стараться… — ЛБ 68 л. 301
Появление Истории Государства Российского — выписка из записок Пушкина (ЛБ 2387, л. 34 и 51), см. т. XII, автобиографическая проза.
Идиллии Дельвига — ПД 293.
Не сохранились черновые рукописи отрывков ‘Однообразность в писателе’, ‘Стерн говорит’, ‘Один из наших поэтов’, ‘Все, что превышает геометрию’, ‘Путешественник Ансело’, ‘Л. состаревшийся волокита’, ‘Вдохновение есть расположение’, ‘Сказано: les socits…‘, ‘Тонкость не доказывает…‘, ‘Москва девичья…‘ и ‘Французская словесность…‘.
Печатаются по беловому, с поправками, автографу ПД No 294, лл. 1—10.
В отделе ‘Другие редакции и варианты’ помещены первоначальные варианты автографов.
Датируется 1827, август—сентябрь.