ОТПРАВИЛИСЬ ДОМОЙ.
ОТПРАВИЛИСЬ ДОМОЙ.
(Разсказъ изъ пріисковой жизни въ Сибири).
А. З—ковъ.
‘Восточное Обозрніе’, No 42, 1884
Отправились домой, Завитков Александр Карпович, Год: 1884
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Въ широкой болотистой долин, среди Саянскихъ горъ, на берегу быстрой тажной рчки стояло нсколько домовъ, казармъ и амбаровъ Пророко-Ильинскаго пріиска. Невесело выглядлъ этотъ выработанный пріискъ и въ добрую погоду, но еще неприглядне, сре казался онъ въ сентябр мсяц. Тяжелыя свинцовыя тучи висли надъ нимъ, закрывая вершины высокихъ горъ, холодный втеръ порывисто проносился, свистя надъ крышами ветхихъ строеній и шумя по вершинамъ деревъ. По временамъ валилъ мокрыми хлопьями снгъ или шолъ дождь — одинъ и вмст съ снгомъ. Тяжелы работы на пріискахъ въ такую погоду: промокшій до костей рабочій людъ едва таскаетъ ноги, выбившіяся изъ силъ лошади отказываются возить таратайки съ землей, даже пріисковые служаки и т устаютъ браниться… Да и не до работы осенью, у всхъ одна мысль: какъ бы поскоре вырваться съ пріиска. Считаются дни и часы до разсчета, идутъ разсужденія, какова — то будетъ дорога, глубокій ли снгъ выпадетъ въ горахъ, широко ли разольются быстрыя таежныя рчки…
Въ одинъ изъ такихъ сентябрскихъ дней работы на Пророко-Ильинскомъ пріиск кончились поздно ночью. Усталые рабочіе, молча, отправились по казармамъ, тяжело ступая но грязи. Тьма была непроглядная, только на краю разрза виднлась узкая, красноватая полоса слабаго свта, выходившаго изъ двери кузницы. Тамъ у горна собралось нсколько рабочихъ.
Суровый забойщикъ Захаръ Вернидубъ, товарищъ его Иванъ Середа и возчикъ Семенъ Скалозубъ понесли въ кузницу отвастривать притупившіеся ломы и кайлы.
— Подвостри-ко мн, дядя Андрей, сказалъ Скалозубъ, войдя въ кузницу.
— Тише ты, чертъ крученый, не мшай, проваливай, заговорило нсколько рабочихъ, окружившихъ дядю Андрея.
Дядя Андрей, коренастый, широкоплечій кузнецъ, стоялъ у наковальни, опираясь мускулистой рукой на молотъ, и разсказывалъ:
— Ну, поссорились мы такъ, пошумли при разсчет и отправились съ пріиска. Много тогда ушло насъ съ долгами, всхъ, которые не хотли остаться въ зимовку, обсчиталъ Шниперъ: лтомъ общалъ прибавку жалованья, а осенью убавилъ… Пошли мы прямо чрезъ горы, дороги не видать, снгъ выпалъ больше аршина. Перевалили къ обду и подошли къ рк. Это было въ самый Покровъ. Идемъ берегомъ, смотримъ — впереди огонекъ горитъ, котелки грются, лодка вытащена на берегъ, крестьяне сидятъ. Подошли.— Богъ въ помощь!— Милости просимъ.— Что, домой отправились? спрашиваютъ.— Пора, говоримъ, отдохнуть, — девять мсяцевъ проработали.— Не хотите ли плыть?— А лодка есть?— Есть. Подсли мы къ огоньку, достали кто изъ кармана, кто изъ шапки, а кто изъ голяшки золота, купили вина, выпили съ устатку, отдохнули, сговорились заплатить по пяти рублей съ человка и плыть домой. Сли въ лодку и поплыли. Насъ было восемь человкъ да сплавщикъ съ работникомъ — полна лодка. Плывемъ скоро, только кусты мелькаютъ по сторонамъ. Рка быстрая — дорога гладкая, но на бду камней много торчитъ изъ воды, того и гляди налетишь. Однако сплавщикъ былъ ловкій парень, во время сворачивалъ. Проплыли мы такъ благополучно зимовь {Изба при дорог на пріиски. Авт.}, не останавливались, своя водка была. Плывемъ дальше, покуриваемъ, разговариваемъ. Сплавщикъ стоитъ на носу лодки съ шестомъ въ рукахъ и поглядываетъ впередъ, работникъ сидитъ на корм съ весломъ…— Вороти налво! проворнй!! закричалъ вдругъ сплавщикъ. Работникъ гребнулъ — трахъ! весло пополамъ… летимъ прямо на камень… у меня сердце замерло… сплавщикъ уперся шестомъ о камень… трахъ! шестъ пополамъ… сплавщикъ полетлъ въ воду, лодка ударилась о камень и перевернулась вверхъ дномъ…
Когда я опомнился — я сидлъ, полураздтый, верхомъ на лодк. Смотрю — саженяхъ въ десяти отъ лодки плыветъ Раздайбда, за нимъ ныряетъ Иванъ Трофимовъ. Взглянулъ ближе — за конецъ лодки держится товарищъ мой Степанъ, весь въ вод, одно лицо на виду. Я поглядлъ ему въ лицо и, Господи, что это было за лицо! до конца жизни не забуду: блое какъ полотно, страшное, глаза на выкат, ротъ перекосило… Я отвлъ отъ него глаза и взглянулъ дальше, впередъ: Ивана уже не было, Раздайбда и… Тяжело смотрть, какъ умираютъ товарищи, а ты не можешь имъ помочь.— Степанъ, говорю я товарищу, лзь, братъ, на лодку.— Не могу, говоритъ, силы нту, тянетъ книзу… я опущусь…— Нтъ, держись, братъ, крпись, Богъ дастъ, нанесетъ на косу, спасемся.— Не могу, говоритъ, тянетъ… прощай това…
Не договорилъ онъ послдняго слова, погрузился въ воду, и не стало Степана… Я остался одинъ и зарыдалъ, какъ ребенокъ. Скоро ли моя очередь, думаю, хоть бы къ одному концу… Вдругъ лодка о что то ударилась, треснула, я перевернулся въ воду.
Очнулся я на острову, на берегу, какъ Богъ спасъ меня, и самъ не знаю. Лежалъ я на камняхъ, окоченлый, руки и ноги не гнутся, зубъ на зубъ не попадаетъ… Не утонулъ, такъ замерзнуть приходится. И позавидовалъ я тогда товарищамъ, что недолго такъ мучились. Однако же умирать не хочется, сталъ я разминаться, пошолъ по острову, но ноги подскаются, нтъ силъ, коченю. Видно ужъ умирать надо, лягу, думаю, и замерзну… Ну, да если кому не суждено еще умереть, такъ не умрешь. Взглянулъ я въ послдній разъ на рку и вижу — плотъ плыветъ. Какъ я обрадовался, и сказать не могу, сталъ молиться, сталъ кричать: услышали, пристали къ острову. Плылъ довренный. Взялъ онъ меня на плотъ, отогрлъ и спасъ отъ смерти. Дай ему Богъ добраго здоровья, а товарищамъ моимъ царства, небеснаго!
Замолкъ Андрей, молчали и слушатели его. Только въ горн потрескивалъ огонекъ да храпла въ зубахъ Вернидуба предсмертнымъ храпомъ большая трубка. Что думали въ это время пріисковые рабочіе: жаль ли имъ было преждевременно сошедшихъ въ холодную могилу товарищей, или проклинали они въ душ суровую пріисковую жизнь — Богъ ихъ знаетъ!
— Такъ вс и потонули, дядя Андрей? спросилъ, наконецъ, Скалозубъ, нарушивъ общее молчаніе.
— Вс, братъ, девять человкъ отправились домой, только я одинъ остался.
— И за что мы только гинемъ на этихъ проклятыхъ пріискахъ?! задался вопросомъ Вернидубъ.
— За стаканъ вина, разъяснилъ Иванъ Середа.