Отношеніе Россіи къ Римскому вопросу.
Отношеніе Россіи къ Римскому вопросу.
‘Москва’, 4-го ноября 1867 г
Отношение России к Римскому вопросу, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1867
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова
Томъ седьмой. Общеевропейская политика. Статьи разнаго содержанія
Изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Руси’ и другихъ изданій, и нкоторыя небывшія въ печати. 1860—1886
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова, (бывшая М. Н. Лаврова и К) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1887.
Конференція — вотъ придуманный императоромъ Наполеономъ исходъ изъ той чащи противорчій, рогатыхъ силлогизмовъ и всякихъ фальшивыхъ отношеній, въ которой увязла Франція, благодаря сентябрской конвенціи и своему недавнему вмшательству въ дла Италіи. самомъ дл, послдняя экспедиція, съ дорого стоющею переправой изъ Тулона въ Чивита-Веккію французскаго войска, не лодвинула римскаго вопроса къ разршенію ни на волосъ, или даже отодвинула его къ тому положенію, въ которомъ онъ былъ годъ тому назадъ. На исторической сцен ‘то же и т же’: папа, охраняемый, какъ и прежде, французскимъ гарнизономъ, и французскій гарнизонъ, насильственно и искусственно поддерживающій свтскую власть папы, папа, не способный обойдтись безъ французской опеки и въ то же время ненавидящій ее и недовряющій политик ‘старшаго сына церкви’, французская опека, не способная развязаться съ опекаемымъ папой и въ то же время лежащая бременемъ и на опекунахъ, и на всей Франціи. Нельзя, впрочемъ, сказать, чтобы весь послдній историческій эпизодъ не далъ никакого новаго результата. Онъ выяснилъ до наглядной и осязательной несомннности то, что можно было впрочемъ предвидть и заране,— политическую несостоятельность сентябрской конвенціи, полнйшую непригодность ея служить временною сдлкой или палліативомъ тревожному состоянію другаго ‘больнаго человка’ въ Европ — римскаго папы. Онъ доказалъ, что дальнйшее со стороны Франціи упорство въ искусственной поддержк свтской власти ‘намстника Христа’ неминуемо приведетъ ее не только къ потер италіянскихъ симпатій и Италіи какъ союзницы (что уже есть и теперь), но и къ кровопролитной войн съ Италіей. Эта война была бы не только опасна для династіи Наполеонидовъ, но еще боле опасна для Франціи, гд она впивала бы борьбу ея внутреннихъ жизненныхъ противорчій: церковнаго латинскаго вроисповданія и политическаго вроисповданія, завщаннаго ей революціей. До сихъ поръ правительство умло съ необыкновеннымъ искусствомъ лавировать между этими двумя подводными камнями, но, увлеченное водоворотомъ событій и затянувшись въ войну оно неминуемо разобьется о тотъ или другой камень. Если до сихъ поръ эти противорчія существуютъ благополучно другъ подл друга, то благодаря отчасти той сдлк, которая установилась между ними tacito omnium consensu,— но столкнувшись вмст, доведенныя до крайняго своего выраженія, они приведутъ неизбжно къ страшному взрыву. Положимъ, императоръ Наполеонъ и король Викторъ-Эммануилъ, оба, убоясь роковаго тяготнія событій, благоразумно, съ потерей — первый своего обаянія, какъ искуснаго политика, второй своей популярности, разведутъ свои войска по мстамъ и устранятъ близко грозившую возможность войны. Но что же будетъ дальше? Разв не можетъ, на другой же день по выход изъ Чивита-Веккіи французскихъ войскъ, вспыхнуть возстаніе, подъ знаменемъ того ч же Гарибальди или Мадзини? Разв уничтоженъ поводъ къ возстанію? Разв отказалась и можетъ отказаться Италія отъ завтной мечты о Рим? А въ такомъ случа, неужели французскимъ войскамъ снова садиться на суда и быть вчно наготов сняться съ мста и спшить на помощь пап, въ ожиданіи тревожной телеграммы изъ Рима? Или же оставаться имъ въ Рим гарнизономъ безсмнно, тюремщикомъ-хранителемъ папы? Но эту роль уже исполняла Франція 17 лтъ и признала ее недостойною, разорительною и въ то же время безплодною, такъ какъ она не разршила и не разршаетъ вопроса.
Съ другой стороны, отказаться отъ поддержки свтской власти паны, такъ-сказать махнуть рукой на римскую курію и предоставить ее ея собственной судьб — не значило ли бы для императора Наполеона, вопервыхъ, осудить собственную свою политику въ теченіи 20 лтъ, отречься отъ своихъ торжественныхъ заявленій и общаній? вовторыхъ — подвергнуться мщенію всей клерикальной партіи и всей той массы католиковъ, надъ которою она господствуетъ и на которую опирается его тронъ, наконецъ — предоставить Италіи полную возможность объединиться и сложиться въ сильную державу, но уже не дружественную, какъ было прежде, а оскорбленную, раздраженную и ищущую опоры во враждебныхъ Франціи силахъ? Предоставить папу его судьб — не значило ли бы для Франціи отказаться отъ своего историческаго, многовковаго значенія какъ латинской и католической державы, какъ первой и старшей изъ католическихъ державъ?
Въ виду такого неразршимаго противорчія, въ виду недоврія партіи ультрамонтанской, недовольной предполагаемымъ скорымъ отозваніемъ французскихъ войскъ, въ виду негодованія либеральной части французскаго населенія,— императору Наполеону не остается ничего боле какъ возвести римскій вопросъ въ вопросъ европейскій и такимъ образомъ развязаться съ нимъ лично, снять съ себя отвтственность. разложить ее на прочія правительства Европы, втянуть и ихъ въ солидарность съ собою по разршенію этой щекотливой и опасной задачи. Это, повидимому, единственный почетный исходъ изъ затруднительнаго положенія императора, и понятно, почему французскій кабинетъ, какъ извщаетъ насъ телеграфъ, приглашая иностранныя державы къ участію въ конференціи, остерегается всякихъ заявленій, которыя бы могли помшать успху императорскаго приглашенія. Тмъ не мене, едвали можно полагать, что конференція состоится..
Что будетъ подлежать обсужденію европейскихъ дипломатовъ, съхавшихся на общее совщаніе, по призыву французскаго императора?— Римскій вопросъ. Но римскій вопросъ иметъ дв стороны: одну — политическую, т. е. вопросъ о пап, какъ независимомъ государ маленькаго пространства земли въ 214 квадратныхъ миль съ 600 тысячами жителей и со столицей Римомъ, другую — вроисповдную, т. е. о свтской власти папы, какъ религіозномъ принцип, какъ историческомъ основаніи римско-католическаго вроученія. Первая сторона вопроса, чисто политическая, независимая отъ стороны вроисповдной, конечно могла бы быть предметомъ совщаній для всхъ державъ безразлично, къ какому бы вроисповданію ихъ подданные ни принадлежали. Но въ этомъ случа мы совершенно согласны съ газетой ‘Times’ и такъ же какъ она ставимъ вопросъ: на какомъ основаніи соберутся представители Европы разсуждать о судьб маленькаго владнія, когда годъ тому назадъ исчезли съ лица Европы владнія несравненно боле крупныя, Гессенъ, Кассель, Нассау и даже цлое королевство Ганноверское,— и никому въ голову не пришло наряжать по этому поводу конгрессъ? Почему объединеніе Германіи могло совершиться безъ спроса европейскихъ державъ, а объединеніе Италіи должно быть поставлено въ зависимость отъ европейскаго apeoпага? Разсматриваемый съ своей исключительно-политической стороны, римскій вопросъ есть вопросъ италіянскій и не представляетъ никакого основанія возводить его въ вопросъ европейскій, длать предметомъ международной дипломатической конференціи. Между тмъ, вопросъ этотъ такого рода, что нельзя коснуться его одной политической стороны, не коснувшись, прямо или посредственно, его стороны вроисповдной. Стало-быть, какъ исключительно-политическій, этотъ вопросъ представляется слишкомъ ничтожнымъ для того, чтобы быть предметомъ дипломатическихъ совщаній, и въ то же время до такой степени связаннымъ съ вопросомъ религіознымъ, что державы, которыя бы согласились принять участіе въ его разршеніи только какъ вопроса политическаго, взяли бы, значитъ, на себя ршеніе и вопроса религіознаго.
Вроисповдная же сторона собственно и придаетъ особенно жгучее значеніе вопросу, о Рим и выдвигаетъ его изъ тсныхъ размровъ вопроса мстнаго, италіянскаго. Но не говоря уже о томъ, что вопросы вроисповдные ршаются не представителями правительствъ или кабинетовъ, а представителями церкви, въ обширномъ смысл этого послдняго слова, не на дипломатическихъ конференціяхъ, а на соборахъ,— не говоря уже о томъ, что самыя ршенія подобныхъ вопросовъ требуютъ признанія не со стороны подлежащихъ свтскихъ властей, а со стороны обществъ и народовъ,— не говоря уже о всемъ этомъ, какое право имли бы на участіе въ подобной конференціи державы протестантскія,— держава православная, какова Россія? Неужели можно ожидать, что Россія сама добровольно навяжетъ себ въ чужомъ пиру похмлье, сама станетъ собственными своими руками подправлять ветхое зданіе папизма, окапывать и унаваживать новымъ наземомъ лживыхъ компромиссовъ и сдлокъ это древнее исполинское насажденіе лжи, нын близкое къ смерти? Неужели можно предполагать, что Россія отречется отъ своего призванія, отъ своей обязанности, отъ своего основнаго жизненнаго принципа, т. е. отъ православія, и вопреки интересу высшей истины я интересу всхъ членовъ православной церкви, будетъ содйствовать поддержанію великаго раскола церковнаго, будетъ сама упрочивать причину разъединенія вселенской церкви? Государственная власть Россіи, будучи представительницей народа исповдующаго православіе, не можетъ становиться въ такое вопіющее противорчіе съ его духовными интересами, съ интересами того Русскаго народа, ради котораго она существуетъ, въ которомъ заключается ея сила и причина бытія. Государственная власть не есть что-то отвлеченное, безразличное, само по себ и для себя существующее. Коренясь въ дух народномъ, она питается его духовною сущностью, и какъ скоро перестаетъ ею питаться, становится древомъ изсохшимъ, не приносящимъ плода. Мы говоримъ это въ виду тхъ пустопорожнихъ разсужденій, которыя еще раздаются иногда въ нкоторыхъ нашихъ общественныхъ слояхъ, особенно петербургскихъ, гд полагаютъ, что администрація Русской земли должна витать въ какихъ-то надземныхъ сферахъ, въ какомъ-то царств бюрократіи не отъ міра сего, гд прислуживать обязаны ей какіе-то безплотные чиновники, не имющіе ни народности, ни отечества, чуждые узкихъ національныхъ, церковныхъ и вроисповдныхъ интересовъ, не подтвержденные низкимъ внушеніямъ народнаго самолюбія, народной и государственной чести, и поклоняющіеся только одному кумиру — ‘европейской цивилизаціи’. Эти господа точно такъ же мало отдаютъ себ отчетъ и въ этомъ послднемъ слов, какъ и въ томъ — что такое Россія и Русскій народъ.. Для нихъ европейская цивилизація не есть нчто органическое и историческое, съ костями и тломъ, въ которомъ артеріями — живыя самостоятельныя національности, она представляется имъ чмъ-то законченнымъ, отршеннымъ отъ вопросовъ народныхъ и религіозныхъ.— тогда какъ самая судьба римскаго вопроса должна была бы убдить ихъ въ противномъ, у нихъ понятіе объ европейской цивилизаціи разршается въ пустое благозвучное слово, которымъ, не изслдуя его содержанія, они и пробавляются весь свой вкъ. Для этихъ господъ участіе Россіи въ конференціи можетъ пожалуй показаться необходимымъ, ‘ради европейскаго мира’. ‘Европейскій миръ!’ Колоссальная потребна близорукость, чтобы не видть, какимъ Дамокловымъ мечомъ повисло надъ миромъ европейскаго міра римское папство? Кому же не очевидно, что свтская власть папы заражаетъ теперь все духовное тло западной Европы и путаетъ вс ея политическія отношенія, что первымъ условіемъ сохраненія мира изъятъ то, что нарушаетъ миръ,— но изъятіе это можетъ зависть только отъ самихъ католическихъ народовъ, исповдывающихъ свтскую власть папы какъ религіозный принципъ.
Мы никакъ не можемъ и представить себ участія Россіи въ конференціи, созываемой императоромъ Наполеономъ. Трудно предположить также, чтобы согласились участвовать въ ней Англія и Пруссія. Созвать же конференцію изъ однихъ католическихъ державъ значило бы прямо поставить вопросъ вроисповдный, стать съ нимъ лицомъ къ лицу,— а этого-то и желаетъ избжать французскій императоръ, надявшійся разршеніемъ вопроса политическаго, и подъ его прикрытіемъ, нечувствительно и незамтно, украдкой, безъ потрясеній, упразднить для Латинскаго міра вопросъ о свтской власти, какъ вопросъ вроисповдный.
Не знаемъ, что покажутъ дальше событія, но мы продолжаемъ держаться убжденія, что ‘римскій вопросъ’ разршится не прежде, какъ по разршеніи самого вроисповднаго вопроса въ сознаніи всего католическаго міра, и необходимость такого именно разршенія почувствуется скоро, и тмъ скоре, чмъ трудне окажется ршеніе политической стороны вопроса.