Опыт характеристики русского четырехстопного ямба, Белый Андрей, Год: 1909 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 14 минут(ы)

Андрей Белый

Опыт характеристики русского четырехстопного ямба

Белый Андрей. Собрание сочинений. Символизм. Книга статей

М., ‘Культурная революция’, ‘Республика’, 2010.

Бесконечно много данных, касающихся анатомии стиля, получаем мы, анализируя ритм поэтов, называя ритмом некоторое единство в сумме отступлений от данной метрической формы, мы получаем возможность классифицировать формы отступлений. Обыкновенно ускорения метра более слышит ухо, остановимся же на них: записывая суммы отступлений от правильного ямба в диметре, в направлении ускорений, расположение этих отступлений (ускорений) у разных поэтов, мы получаем возможность изучать анатомию ритма, если принять во внимание, что суммы отступлений в двух, трех, четырех, пяти строках образуют определенные фигуры, графически изобразимые в виде геометрических фигур (треугольников, квадратов, крыш, трапеций, острых, косых, больших и малых углов и т. д.), то возможна статистика, во-первых, самих ускорений, во-вторых, их падения на стопы, в-третьих, статистика самих фигур. Для этого нужно взять одинаковую порцию строк у каждого поэта (в эпоху расцвета таланта) и сопоставить статистические графы.

Приводим для примера статистическую рубрику поэтов:

Точно так же можно вести статистику соединения отступлений на двух, трех, четырех и более смежных строках, если ставить точки на стопах, соответствующих ускорению, и соединять их линиями там, где две смежных строки отступают от ямба, получим ряд геометрических фигур. Вот статистика некоторых из этих фигур (596 строк).

Мы привели далеко не все характерные фигуры, чтобы не отвлекать внимание их многообразием. Приведем примеры различных ходов и фигур.

Правильный ямб: U — | U — | U — | U — |.

‘Онегин вновь часы считает’ (Пушкин).

‘Мой дядя самых честных правил’ (Пушкин).

‘Печальный демон дух изгнанья’ (Лермонтов).

‘Брега взрывал источник мутный’ (Баратынский).

‘Восток алел... Она молилась’ (Тютчев).

‘Глагол времен, металла звон’ (Державин).

‘Любовь — огонь, а сердце — злато’ (Майков).

‘Я слышу звон твоих речей’ (Фет).

‘Певцами всей земли прославлен’ (Брюсов).

‘В моей душе любовь восходит’ (Минский).

‘Сбежал с горы и замер в чаще’ (Блок).

‘И вижу я, что темен гений’ (Бальмонт).

‘И миру Рим единство дал’ (Вл. Соловьев).

‘С весельем нежным сладко ждал’ (Кузмин).

‘Уж ты давно — гроза дриад’ (С. Соловьев).

‘Люблю деревню, вечер ранний’ (А. Белый).

‘Он телом был совсем ребенок’ (З. Гиппиус).

‘Огни святых венчальных свеч’ (Ф. Сологуб).

‘И звонко гонит яхонт синий’ (В. Иванов).

Вот строки с ускорением |UU| на первой стопе: |UU|U—|U—|U—.

‘Напоминают мне оне’ (Пушкин), ‘Передо мной явилась ты’ (Пушкин), ‘Перед врагом сомкнутым строем’ (Батюшков), ‘Соединяй протяжный вой’ (Баратынский), ‘Громокипящий кубок с неба’ (Тютчев), ‘Не украшал его кудрей’ (Лермонтов), ‘Средь лицемерных наших дел’ (Некрасов), ‘И ощутил бессмертный дух’ (Майков), ‘На Геликон ступя несмело’ (Фет), ‘И трепеща неравной брани’ (Вл. Соловьев), ‘Преодолел я дикий холод’ (Ф. Сологуб), ‘Я не могу принять мучений’ (К. Бальмонт), ‘Тот распинаем будет вечно’ (Минский), ‘Но заглядишься, ангел падший’ (А. Блок), ‘И, заслоняя все другие’ (В. Брюсов), ‘Он разозлил меня бахвальством’ (З. Гиппиус).

Первого рода строки (правильно ямбические) составляют приблизительно лишь 25% всего ямбического диметра, до 75% падают на отклонения. Отклонения с ускорением на первой стопе (с пиррихием) разнообразны, у поэтов до Жуковского наблюдается весьма малое количество таких строк. У Ломоносова их менее всего. У поэтов, начиная с Жуковского, — обилие приведенных строк, более других употребляют эту строку Баратынский, Языков, Фет, Мей и Ф. Сологуб.

Приведу строки с ускорением на второй стопе:

|U—|UU|U—|U—.

‘Царевичу младому Хлору’ (Державин), ‘На лаковом полу моем’ (Державин), ‘Где роза без шипов растет’ (Державин), ‘С улыбкой отвечает он’ (Пушкин), ‘Три раза не поставлю грудь’ (Батюшков), ‘Взрывая, возмутишь ключи’ (Тютчев), ‘И полдня сладострастный зной’ (Лермонтов), ‘С простертыми к нему руками’ (Жуковский), ‘Вы блещете еще прекрасней’ (Тютчев), ‘Лавровый обронив венец’ (Фет), ‘И грация, и ум, и вкус’ (Майков), ‘Что надо поклоняться силе’ (К. Бальмонт), ‘О жертвенном, о мертвом боге’ (В. Иванов), ‘И шелест окрыленных ног’ (В. Брюсов), ‘В ресницах стекленеют слезы’ (А. Белый) и т. д.

Приведенная строка весьма обычна у поэтов XVIII столетия и начала XIX до Жуковского. Начиная с Жуковского и Пушкина, она встречается реже (см. статистику). В лирике Баратынского на 596 строк приведенная строка встречается всего четыре раза (в поэмах Баратынского чаще), эта строка редка, кроме того, у Языкова (13), Мея (17), А. Толстого (13), Мережковского (16) и Городецкого (11), особенно часта у Ломоносова и Державина (далее у поэтов до Жуковского), у Жуковского, Павловой, Тютчева, Блока и у меня.

Наиболее обычно ускорение на третьей стопе диметра: U—|U—|UU|U— (приблизительно ²/₃ всех ускорений падают на третью стопу).

‘И се Минерва ударяет’ (Ломоносов), ‘От тленна мира отделюсь’ (Державин), ‘Узнал — ив горести своей’ (Карамзин), ‘Влеком унынием сердечным’ (Дмитриев), ‘Бродил в Москве опустошенной’ (Батюшков), ‘Я слышу — свищет Аквилон’ (Баратынский), ‘Умолкнул в роще бесприютной’ (Баратынский), ‘Чего-то ищет в небесах’ (Тютчев), ‘Она его не замечает’ (Пушкин), ‘Сидит в раздумье одиноком’ (Лермонтов), ‘Святую молодость твою’ (Фет), ‘Тень Тасса плачет о любви’ (Полонский), ‘Начал младшего сынка’ (Некрасов), ‘От этой сволочи презренной’ (Майков), ‘Тому, кто шествовал любя’ (Минский), ‘Нет, что бы мне ни утверждали’ (Бальмонт), ‘А месяц смотрит с высоты’ (Брюсов), ‘И сердце плачет и горит’ (В. Иванов), ‘Он в полночь прыгает козленком’ (Гиппиус), ‘Восторг и горе сплетены’ (Блок), ‘Сентябрьский, свеженький денек’ (А. Белый), ‘Сгорали демоны и боги’ (Ф. Сологуб), ‘Вчера наемные рабы’ (С. Соловьев).

Эта строка преобладает у всех поэтов, она встречается чаще, чем правильно ямбическая. У поэтов до Жуковского преобладает на 596 строк в среднем около 250 с ускорением на третьей стопе. Начиная с Пушкина, сумма эта в среднем вырастает до 300 с лишним строк, у современных поэтов (Брюсов, Блок, Городецкий) как будто сумма опять падает до 280 (в среднем). Наиболее богаты ускорениями на 3-й стопе: Пушкин, Языков, Тютчев, Бенедиктов, Мей, Некрасов и Мережковский, наиболее бедны: Капнист, а из послепушкинских — Павлова, Полонский, Брюсов, Блок, Городецкий.

Полуударения (ускорения) на первой и третьей стопе по формуле |UU|U—|UU|U|.

‘Богоподобная царевна’ (Державин), ‘Александрийского столпа’ (Пушкин), ‘Пред златоглавою Москвой’ (Батюшков), ‘Нечеловечьими руками’ (Жуковский), ‘О возвратися, возвратись’ (Жуковский), ‘Перекрахмаленный нахал’ (Пушкин), ‘Нижегородский мещанин’ (Пушкин), ‘И для избранника вселенной’ (Пушкин), ‘И с непогодою ревучей’ (Баратынский), ‘И состязаться не дерзаю’ (Баратынский), ‘На алебастровых плечах’ (Батюшков), ‘И по младенческим ланитам’ (Тютчев), ‘Инеподвижною средою’ (Тютчев), ‘Не человеческой слезой’ (Лермонтов), ‘Я говорил при расставанье’ (Фет), ‘И с переливом серебристым’ (Фет), ‘Все про русалок да князей’ (Майков), ‘И на поляне погуляли’ (Некрасов), ‘И с проторенного пути’ (Минский), ‘И размалеванные боги’ (Вл. Соловьев), ‘На колеснице заповедной’ (Брюсов), ‘Мир расточающий пред ней’ (В, Иванов), ‘И зеленеющее просо’ (А. Белый), ‘И с сиротеющею урной’ (С. Соловьев), ‘Изнемогающая вялость’ (Ф. Сологуб), ‘Но затянулся, как пушок’ (З. Гиппиус), ‘И задохнулись в пустоте’ (Бальмонт), ‘В тяжелозмеиных волосах’ (А. Блок).

Приведенная строка дает maximum ускорения темпа: правильный четырехстопный ямб переходит здесь в правильный двухстопный пэан четвертый. Приведенная строка редка у поэтов до Жуковского (у Ломоносова сравнительно чаще). Сравнительно часто встречается эта строка у Пушкина, Лермонтова, Баратынского, Тютчева, Языкова, Фета, Мея, Сологуба.

Полуударения (ускорения) на второй и третьей стопе по формуле: |U—|UU|UU|U—

‘Изволила Елисавет’ (Ломоносов), ‘Исполните благоуханьем’ (Батюшков), ‘И кланялся непринужденно’ (Пушкин), ‘Да помнил хоть не без греха’ (Пушкин), ‘Как пламенно красноречив’ (Пушкин), ‘В уныние погружена’ (Пушкин), ‘Уменьшены, продолжены’ (Пушкин), ‘На пажити необозримой’ (Жуковский), ‘Скитаются неисчислимо’ (Жуковский), ‘И в рубище анахорета’ (Баратынский), ‘Как демоны глухонемые’ (Тютчев), ‘Что было — лишь знаменованья’ (Брюсов), ‘Натщательной миниатюре’ (Брюсов), ‘И Цезаря чрез Рубикон’ (Брюсов), ‘Явился Небукаднецар’ (Вл. Соловьев), ‘Безрадостно-благополучно’ (З. Гиппиус), ‘Мы стелемся над алтарем’ (А. Блок), ‘И дебрями окружена’ (А. Блок), ‘С болотами и журавлями’ (А. Блок), ‘На облаке осиротелом’ (А. Белый), ‘Там — вырезанным силуэтом’ (А. Белый), ‘И катится над головой’ (А. Белый), ‘Серебряные тополя’ (А. Белый), ‘Над памятниками дрожат’ (А. Белый).

Приведенные образцы строк встречаются сравнительно у поэтов редко, на протяжении 12 516 строк мы встречали приведенную фигуру всего 55 раз, следовательно, одна фигура приблизительно встречается раз на протяжении 227 строк, на 596 строк в среднем приходится 2 ¹/₂ фигуры. Значительно превышают норму: Андрей Белый (23 раза), Ломоносов (11), Капнист (9), Богданович и Дмитриев (5) и отчасти Блок (4). Приведенная строка, удачно написанная, может дать впечатление maximum’a замедленности, она контрастирует с предыдущей строкой (maximum ускоренности). Вовсе не встретилась эта строка на протяжении 596 строк у Лермонтова, Бенедиктова, Фета, Майкова, Некрасова, А. Толстого, Мережковского, Сологуба, Брюсова (‘Венок’, у него же во ‘Всех напевах’ она встречается 3 раза), Городецкого.

Я пытался, курьеза ради, написать несколько строф этой редкой строкой, привожу некоторые из этих строк:

‘Над памятниками дрожат,

Потрескивают огонечки,

Над зарослями из дерев,

Проплакавши колоколами

Храм яснится, оцепенев

В ночь вырезанными крестами.

Серебряные тополя

Колеблются из-за ограды’ и т. д.

Наконец, наиболее редкий ход таков: UU|UU|U—|U—|.

Этого рода строку мы встретили лишь один раз в чистом виде, а именно: у Каролины Павловой — в стихотворении, посвященном Языкову, за неимением книги, мы лишены возможности привести этот ход. У Пушкина лишь раз встречается ход, лишь отчасти напоминающий вышеприведенный, а именно: ‘Еще не перестали топать’ (‘Евгений Онегин’), если прочесть ‘Еще| не перестали топать’, то нарушится логическое ударение. У меня этот ход встречается в неудачной строке: ‘Хоть и не без предубежденья’. Вот случайно придуманная строка, где осуществлен характеризуемый ход: ‘И велосипедист летит...’>

Наконец, с точки зрения количества ямбически правильных строк поэты распадаются на следующие группы в проанализованнои порции строк (596). Державин, Ломоносов, Пушкин, Языков, Тютчев, Фет, Мей и Некрасов образуют группу поэтов, наименее пользующихся правильным метром (в среднем 145 строк). Более всего метрических строк мы встречаем у Городецкого, Брюсова, А. Толстого, Полонского, Бенедиктова, Жуковского, Батюшкова, Капниста, Нелединского, Дмитриева, Озерова, Богдановича (в среднем более 200 строк). Минимум метрических строк у Некрасова, максимум — у Городецкого.

Разобранные пять ходов образуют как бы пять основных темпов, в пределах ямбического диметра, характеризуя поэтов по обилию употребления того или другого темпа, мы уже видим их ритмическую индивидуальность.

У Ломоносова при сравнительно небольшом количестве метрически правильных строк наблюдается наименьшее количество ускорений на первой стопе при максимальном количестве ускорений на второй, при наименьшем (для его эпохи) количестве ускорений на первой и третьей и при максимальном количестве на второй и третьей.

У Державина при сравнительно небольшом количестве метрически правильных строк наблюдается наибольшее для его эпохи количество ускорений на первой стопе, максимальное количество ускорений на второй, при наибольшем (для его эпохи) количестве ускорений на первой и третьей и при минимальном для его эпохи количестве ускорении на второй и третьей стопе, из сопоставления обоих поэтов выступает и их ритмическое родство, как одной группы, и резкое их обособление. Характерно, что Богданович и Дмитриев в ритмическом отношении занимают среднее место между Ломоносовым и Державиным там, где они противоположны, между 13-ю ускорениями на первой стопе Ломоносова и 46-ю Державина числовые характеристики обоих поэтов занимают среднее место (24, 25), между 11 ускорениями на второй и третьей Ломоносова и одним ускорением Державина числовые характеристики, совпадая (5, 5), занимают среднее место, приблизительно то же и относительно ускорений на первой и третьей стопе (9, 14), индивидуальная разница ритма в количестве ускорений на третьей стопе: Богданович тут приближается к Ломоносову (271 близко к 272), Дмитриев сравнительно ближе к Державину (251 близко к 263), мы видим, что у названных двух поэтов и вообще невелика ритмическая индивидуальность четырехстопного ямба сравнительно с ямбом Державина и Ломоносова.

У Капниста при чертах сходства с Державиным, Ломоносовым и Богдановичем индивидуальная особенность заключается в минимальном количестве ускорений на третьей стопе, у него абсолютный минимум по сравнению со всеми поэтами (230). В этой бедноте ускорений третьей стопы его индивидуальность.

У Батюшкова мы наблюдаем впервые падение ускорений на второй стопе, до него суммы ускорений здесь были — 139, 139, 114, 100, 112, у Батюшкова этих ускорений только 33 {Здесь должны мы оговориться, что сумма ямбических строк Батюшкова не достигла 596, математическим путем мы привели его сумму к общей сумме.}. Генетически в этой особенности он — предтеча последующей эпохи, у него же увеличивается количество полуударений на 3-й стопе за 300 (313). И тут он — предтеча.

У Жуковского замечается впервые сравнительное обилие ускорений на первой и третьей стопе (галопирующие строки), Жуковский в этом отношении предтеча последующей эпохи, вместе с тем у него сравнительно большая сумма ускорений на второй стопе (52), далее, впервые у него повышается сумма ускорений первой стопы почти до ста (90), до него эти суммы — 13, 46, 24, 25, 35, 28. В ямбическом диметре Жуковского и Батюшкова предощущается ритм ямбического диметра Пушкина. Пушкин не производит никакой реформы в ритме ямбического диметра, ритм первых лицейских стихотворений в значительной степени подражает более ранним поэтам. Сравним Пушкина с Ломоносовым:

	Пушкин	Ломоносов
Ускорение на первой стопе	110	13
‘ ‘ второй	33	139
‘ ‘ третьей	341	272
‘ ‘ первой и третьей	60	5
‘ ‘ второй ‘ ‘	1	11

Трудно представить себе ритмически более противоположных поэтов. На самом же деле: вся реформа ритма в Батюшкове и в Жуковском: у Батюшкова падает сумма ускорений на второй стопе (33) и значительно возрастает сумма ускорений на третьей (313), Пушкин повторяет сумму ускорений второй стопы Батюшкова (33) и лишь еще значительно увеличивает ускорения третьей стопы (341), то есть в этих рубриках он лишь завершает реформу, но нам скажут, будто у Пушкина увеличиваются ускорения первой стопы, а вместе с ними и ускорения первой и третьей: но в том-то и дело, что в этих рубриках Пушкин тоже лишь завершитель — и на этот раз Жуковского, у Жуковского сумма ускорений третьей стопы впервые поднимается в среднем на 60 ускорений (с 30 на 90), Пушкин лишь увеличивает эту сумму на Уз (с 90 на 110), у Жуковского сумма ускорений первой и третьей стопы поднимается вверх со среднего числа 11 на 44, то есть на 30 ускорений, у Пушкина эта сумма возрастает на 16 ускорений, т. е. наполовину, тогда как у Жуковского она возросла втрое, т. е. сравнительно с Пушкиным в шесть раз, в ритме диметра Пушкин несравненно ближе к Жуковскому и Батюшкову, нежели те — к поэтам сравнительно с ними недалекой эпохи (Дмитриеву, Державину). Не Пушкин, а Жуковский и Батюшков — реформаторы русского четырехстопного ямба, Пушкин лишь как бы нормирует эти границы для всей последующей эпохи, каждый поэт последующей эпохи не слишком нарушает общее соотношение количества ускорений сравнительно с Пушкиным, резко отступая от Пушкина в отдельных рубриках.

Действительно: у Пушкина общая сумма ускорений на первой стопе в разобранной порции 110, у последующих поэтов эти суммы таковы: 101, 126, 115, 107, 96, 123, 81, 83, 86, 146, 77, 113. Лишь у Баратынского имеем 164 и у Бенедиктова 59. Баратынский превосходит Пушкина на 54 ускорения, он нарушает пушкинскую норму в направлении ускорения темпа.

У Пушкина общая сумма ускорений на второй стопе 33 (в поэмах же больше — до 40), выписываем соответствующие суммы у последующих поэтов: 47, 62, 24, 43, 34, 24, 42, 27, 48, 73, и лишь следующие суммы резко отличаются: 13, 4, 17, 13, 11, но и эти суммы не возвращают нас вспять (нигде сумма ускорений на второй стопе не достигает 100), у поэтов же до Батюшкова и Жуковского эти суммы равны: 139, 139, 114, 100, 112 и т. д.

У Пушкина сумма ускорений на третьей стопе такова: 341, у последующих поэтов эти суммы — 321, 388, 325, 342, 343, 330, 352, 347, 323, 359, 313, лишь у Павловой, Полонского и некоторых модернистов опять суммы падают до 270 (реминисценция до пушкинского ритма).

У Пушкина сумма ускорений на первой и второй стопе (два пэана четвертых) равна 60, у последующих поэтов эти суммы равны: 58, 85, 62, 76, 44, 40, 62, 65, 44, 51, 74, 55. И лишь у некоторых модернистов, Бенедиктова и Майкова эти суммы опускаются ниже сорока. Суммы ускорений поэтов более ранних здесь — 5, 26, 3, 14, 7, 7 и т. д.

У Пушкина сумма ускорений на второй и третьей стопе (соединение пэана второго с четвертым) — 1, у последующих поэтов — 0, 2, 1, 2, 0, 2, 0, 0, 2, 0, 0, 0, 0, 0, 0, лишь у Блока — 4, у Павловой — 3, да у меня — много, суммы эти у более ранних поэтов — 11, 1, 5, 5, 9, 5 и т. д.

Сравнивая эти цифры, мы видим, что Пушкин завершает работу преобразования четырехстопного ямба, но он вовсе не реформирует ямб.

У Лермонтова ритм четырехстопного ямба не отличается оригинальностью отступлений от метра, Лермонтов несколько увеличивает сумму ускорений второй стопы (впрочем, уже увеличенную Жуковским), к которому он слегка отклоняется от Пушкина в ускорениях первой стопы.

Гораздо любопытнее Языков. Он понижает сумму ускорений второй стопы (13) и увеличивает числа ускорения первой (126), третьей (388) и первой и третьей стоп (85).

Но наиболее оригинальным выразителем стремления поэтов первой половины XIX столетия — увеличить до крайности ускорения первой стопы и уменьшить до крайности ускорения второй — является Баратынский в своей лирике (не всегда в поэмах), у него абсолютный максимум пэ-анов четвертых в первой половине диметрического стиха (164) и абсолютный минимум пэанов вторых в соответствующих местах (4). Ритм Баратынского полярен ломоносовскому ритму.

Сравним:

	Ломоносов	Баратынский
Ускорения на первой стопе	13	164
‘ ‘ второй	139	4
‘ ‘ третьей	272	325
‘ ‘ первой и третьей	5	62
‘ ‘ второй и третьей	11	1

Характерно, что Тютчев, а не Пушкин является средним между ними в первых двух важнейших рубриках, между ’13’ и ‘164’ лежит тютчевское число 115, между ‘139’ и ‘4’ лежит тютчевское число 62, в третьей рубрике Тютчев следует Пушкину, в четвертой — самой богатой рубрике Языкова. У Тютчева мы наблюдаем тенденцию отчасти вернуть стих к пышности ритма XVIII века, не теряя быстроты и легкости языковского стиха. Тютчев — единственный поэт по богатству и многообразию ритма, он соединяет особенности ритмов державинской эпохи с особенностями ритмов Пушкина и Баратынского, никогда еще русский четырехстопный ямб до Тютчева не достигал такой величавой красоты (плавности и стремительности одновременно), никогда после Тютчева не достигал он такой виртуозности.

Бенедиктов, Каролина Павлова, Полонский характерны сравнительным обеднением ритмов после Языкова, Тютчева, Баратынского, у Бенедиктова обеднение это характерно в ускорениях первой стопы и первой и третьей, при сравнительной бедноте ускорений второй стопы, у Каролины Павловой ускорения третьей стопы следуют Державину, ускорения первой стопы — Пушкину, в ускорениях второй же стопы наблюдается некоторое приближение к Дмитриеву, поэтому ритм ее, хотя и не особенно богатый, отличается своеобразной капризной грациозностью. Полонский в ритмическом отношении малооригинален.

Так же малооригинален и Майков. Мей в ритме четырехстопного ямба следует отчасти Языкову, отчасти Баратынскому, оставаясь в зависимости от этих последних.

Интересен Фет.

Но я прекращаю здесь характеристику ритмов, опирающуюся на суммы ускорений стоп, читатель и сам может продолжить мои выводы, для этого пусть заглянет он в мою статистическую таблицу.

Обратимся к фигурам.

Фигура есть соединение двух и более строк, равно или разно отступающих от метра, соединяя места ускорений, обозначаемых точками, прямыми линиями, мы получаем фигуру.

Приведем примеры некоторых употребительных у поэтов фигур’ Так называемый малый угол, вот его ритмическая схема: 1,2, 1, или 2, 1,2, или 2, 3, 2, или 3, 2, 3 (здесь цифрами обозначены ускорения на стопах, ‘1’ — на первой, ‘2’ — на второй, ‘3’ — на третьей).

Мы видим четыре типа малых углов, первый тип (1,2, 1) таков:

UUU—U—U—

U—UUU—U—

UUU—U—U—

Эта фигура встречается в чистом виде крайне редко, у Пушкина, например, на протяжении всех поэм нам ни разу не удалось встретиться с этой фигурой, в ‘Онегине’ она встречается раза 3. Эта же фигура в соединении с крышей сравнительно чаще у того же Пушкина, то есть когда имеем:

UUU—U—U—

U—UUU—U—

UUU—UUU—

Например:

‘И полюбили все его,

И жил он на брегах Дуная,

Не обижая никого’ (‘Цыгане’).

В чистом виде фигура эта встречается у меня, например:

‘Вознесся белоснежный пик,

И от него хрустальным фирном

Слетает голубой ледник...

У ледяного края бездны’ и т. д. (‘Встреча’).

Или:

‘Оскудевают дни мои.

Свершайся, надо мною тризна!

Оскудевайте, дни мои!..’ (‘Ночь-отчизна’).

Второй тип малых углов (2, 1, 2) встречается чаще, но тоже редок, его схема:

U—UUU—U—

UUU—U—U—

U—UUU—U—

‘Дни, месяцы, лета проходят

И неприметно за собой

И младость, и любовь уводят,

Однообразен каждый день

И медленно часов теченье’ (‘Бахчисарайский фонтан’).

Этот ход чаще встречается у Державина, Тютчева, но он редок вообще. Следующая форма малого угла (2, 3, 2) встречается уже более часто, ее схема:

U—UUU—U—

U—U—UUU—

U—UUU—U—

Примеры:

‘И дикие питомцы брани

Рекою хлынули с холмов,

И скачут ко брегам Кубани’ (‘Кавказский пленник’)

Или:

‘Помилуй! И тебе не трудно

Так каждый вечер убивать?’ —

‘Нимало’. — ‘Немогу понять…’ (‘Евгений Онегин’).

Или:

‘Молчит — и лишь с улыбкой взглянет

Когда на нас от берегов

Чуть слышным ветерком потянет’ (Майков).

Или:

‘Где буйно заметает вьюга

До крыши утлое жилье

И девушка на злого друга

Под снегом точит лезвие’ (Блок).

Эта форма встречается часто у Тютчева, поэтов XVIII столетия, у модернистов. Менее часта эта фигура в послепушкинской школе.

Наконец, форма малого угла (3, 2, 3) есть форма весьма употребительная, ее схема:

U—U—UUU—

U—UUU—U—

U—U—UUU—

Примеры:

‘Приятно думать у лежанки…

Но знаешь: не велеть ли в санки

Кобылку бурую запречь?’ (‘Зимнее утро’. Пушкин)

Или:

‘И звучный колокола глас

Дрожит, обитель пробуждая

В торжественный и мирный час,

Когда грузинка молодая…’ (Лермонтов).

Или:

‘Восток алел… Она склонилась,

Слегка откинув покрывало,

Дышала на устах молитва,

Пред взором море трепетало’ (Тютчев).

Или:

‘Ликует день, щебечут птицы.

Красою блещут небеса,

Доходят до дверей темницы

Любви и воли голоса…’ (Некрасов).

Или:

‘Как речка блещут небеса.

Умолк на перекрестке гулком

Далекий грохот колеса’ (Фет).

Или:

‘Владыко сумрачного мира:

Над огненной его порфирой

Горят два огненных крыла… ‘ (Майков).

Или:

‘Наивно верю временам,

Покорно предаюсь пространствам, —

Земным изменчивым убранствам…’ (Ф. Сологуб).

Вдумываясь в ритмический смысл приведенной фигуры, мы видим, что вся суть тут в перебое ускорений, ускорение на второй стопе оттеняет ускорения на первой или третьей, ускорения первой или третьей стопы придают стиху больше легкости, ускорения второй стопы, разбивая строку, придают ритму оттенок прерывистости, а иногда и замедленности, малый угол обыкновенно бывает так составлен, что из трех строк средняя читается быстрее и легче или, наоборот, замедленнее. В средине (в вершине угла) — перебой темпа. Обыкновенно малый угол встречается там, где описывается переход от одной части содержания к другой (от предмета к предмету, от чувства к внешнему предмету или обратно). Действительно, всюду в приведенных примерах с малым углом связан контраст: ‘Наивно верю временам — покорно предаюсь пространствам’ (от времен к пространству). ‘Как речка блещут небеса. Умолк на перекрестке гулком…’ (точка — переход мысли от безмолвных небес к городскому грохоту). ‘Приятно думать у лежанки… Но знаешь: не велеть ли в санки’ (от домашнего отдыха к езде на санях). ‘Красою блещут небеса — доходят до дверей темницы’ (от свободы небес — к неволе темницы).

Чаще всего малый угол нам приходилось встречать у поэтов до Батюшкова, у которого падает сумма малых углов от 52, 29, 37, 33, 33 — к 12. Пушкин, Тютчев, Жуковский употребляют малый угол умеренно (в среднем 15 раз на 596 строках), Лермонтов несколько более. Баратынский и Языков доводят эту сумму до минимума (2). Модернисты отчасти следуют этим поэтам (Городецкий, Мережковский, Гиппиус, Брюсов), другие же приближаются к норме Пушкина (Блок, Сологуб, Бальмонт), у меня замечается обилие малых углов всех четырех форм. Максимум углов у Ломоносова (52).

Малый угол основан на противоположении двух темпов, усиливая это противоположение ускорением более быстро звучащей строки (UUU—U—U—) до пэанической формы (UUU—UUU—), мы получаем крайне редкую фигуру ромба или креста.

Схема ромба:

U—UUU—U—

U—U—UUU—

U—UUU—U—

Примеры:

‘Привычка усладила горе

Неотразимое ничем,

Открытие большое вскоре

Ее утешило совсем’ (‘Евгений Онегин’).

Или:

‘И Тане уж не так ужасно,

И любопытная теперь

Немного растворила дверь... ‘ (‘Евгений Онегин’)

Или:

‘Сквозь пену их он видит дочь

С простертыми к нему руками.

О возвратися, возвратись!

Но грозно раздалась Уллина... ‘ (Жуковский).

Или:

‘Иль солнце не одно для них

И неподвижною средою,

Деля, не съединяет их… ‘ (Тютчев),

Или:

‘Слепительно в мои глаза

Кидается сухое лето.

И надвигается гроза.

Сердито громыхая где-то‘ (А. Белый).

И здесь, как в предыдущей фигуре, противоположению темпов следует противоположение содержания (в первом примере — переход от чувства к событию, во втором примере — от чувства к действию, в третьем примере — от описания образа к восклицанию действующего лица).

У Пушкина эта фигура в ‘Евгении Онегине’ проходит всего раз пять, в ‘Руслане и Людмиле’ три раза, в ‘Кавказском пленнике’, ‘Братьях-разбойниках’, ‘Полтаве’ и ‘Медном всаднике’ не встречается вовсе, в ‘Цыганах’ встречается раз, в ‘Бахчисарайском фонтане’ два раза. Итого во всех поэмах и в ‘Евгении Онегине’

Читайте также: