Опасный сосед, Пушкин Василий Львович, Год: 1811
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Василий Львович Пушкин
Опасный сосед
Оригинал здесь — http://imwerden.de
Ох! Дайте отдохнуть и с силами собраться!
Что прибыли, друзья, пред вами запираться?
Я все перескажу: Буянов, мой сосед,
Имение свое проживший в восемь лет
С цыганками, с б…ми, в трактирах с плясунами,
Пришел ко мне вчера с небритыми усами,
Растрепанный, в пуху, в картузе с козырьком,
Пришел — и понесло повсюду кабаком.
‘Сосед, — он мне сказал, — что делаешь ты дома?
Я славных рысаков подтибрил у Пахома,
На масленой тебя я лихо прокачу’.
Потом, с улыбкою ударив по плечу:
‘Мой друг, — прибавил он, — послушай: еcть находка,
Не девка — золото, из всей Москвы красотка.
Шестнадцать только лет, бровь черная дугой,
И в ремесло пошла лишь нынешней зимой.
Ступай со мной, качнем!’ К плотскому страсть имея,
Я — виноват, друзья, — послушался злодея.
Мы сели в обшивни, покрытые ковром,
И пристяжная вмиг свернулася кольцом.
Извозчик ухарский, любуясь рысаками:
‘Ну! — свистнул, — соколы, отдернем с господами’.
Пустился дым густой из пламенных ноздрей
По улицам как вихрь несущихся коней.
Кузнецкий мост и вал, Арбат и Поварская
Дивились двоице, на бег ее взирая.
Позволь, Варяго-Русс, угрюмый наш певец,
Славянофилов кум, взять слово в образец.
Досель, в невежестве коснея, утопая,
Мы, парой двоицу по-русски называя,
Писали для того, чтоб понимали нас.
Ну, к чорту ум и вкус! Пишите в добрый час!
‘Приехали’, — сказал извозчик, отряхаясь.
Домишко, как тростник от ветра колыхаясь,
С калиткой на крюку представился очам.
Херы с Покоями сцеплялись по стенам.
‘Кто там?’ — нас воспросил охриплый голос грубый.
‘Проворней отворяй, не то — ракалью в зубы, —
Буянов закричал, — готовы кулаки’,
И толк ногою в дверь, слетели все крюки.
Мы сгорбившись вошли в какую-то каморку,
И что ж? С купцом играл дьячок приходский в горку,
Пунш, пиво и табак стояли на столе.
С широкой задницей, с угрями на челе,
Вся провонявшая и чесноком и водкой,
Сидела сводня тут с известною красоткой,
Султан Селим, Вольтер и Фредерик второй
Смиренно в рамочках висели над софой,
Две гостьи дюжие смеялись, рассуждали
И Стерна Нового как диво величали.
Прямой талант везде защитников найдет!
Но вот кривой лакей им кофе подает,
Безносая стоит кухарка в душегрейке,
Урыльник, самовар и чашки на скамейке.
‘Я здесь’, — провозгласил Буянов-молодец.
Все вздрогнули — дьячок, и сводня, и купец,
Но все, привстав, поклон нам отдали учтивый.
‘Ни с места, — продолжал сосед велеречивый, —
Ни с места! Все равны в борделе у б…ей.
Не обижать пришли мы честных здесь людей.
Панкратьевна, садись, целуй меня, Варюшка,
Дай пуншу, пей, дьячок’. И началась пирушка!
Вдруг шепчет на ухо мне гостья, на беду:
‘Послушай, я тебя в светлицу поведу,
Ты мной, жизненочек, останешься доволен,
Варюшка молода, но с ней ты будешь боле,
Она охотница подарочки дарить’.
Я на нее взглянул. Чорт дернул! Так и быть!
Пошли по лестнице высокой, крючковатой,
Кухарка вслед кричит: ‘Боярин торговатый,
Дай бедной за труды, всю правду доложу,
Из чести лишь одной я в доме здесь служу’.
Сундук, засаленной периною покрытый,
Огарок в черепке, рогожью пол обитый,
Рубашки на шестах, два медные таза,
Кот серый, курица мне бросились в глаза.
Знакомка новая, обняв меня рукою:
‘Дружок, — сказала мне, — повеселись со мною,
Ты добрый человек, мне твой приятен вид,
И, верно, девушке не сделаешь обид.
Не бойся ничего, живу я на отчете,
И скажет вся Москва, что я лиха в работе’.
Проклятая! Стыжусь, как падок, слаб ваш друг!
Свет в черепке погас и близок был сундук…
Но что за шум? Кричат. Несется вопль в светлицу.
Прелестница моя, накинув исподницу,
От страха босиком по лестнице бежит,
Я вслед за ней. Весь дом колебелется, дрожит.
О ужас! Мой Сосед, могучею рукою
К стене прижав дьячка, тузит купца другою,
Панкратьевна в крови, подсвечники летят,
И стулья на полу ногами вверх лежат.
Варюшка пьяная бранится непристойно,
Один кривой лакей стоит в углу спокойно
И, нюхая табак, с почтеньем ждет конца.
‘Буянов, бей дьячка, но пощади купца’, —
Б… толстая кричит сердитому герою.
Но вдруг красавицы все приступают к бою.
Лежали на окне ‘Бова’ и ‘Еруслан’,
‘Несчастный Никанор’, чувствительный роман,
‘Смерть Роллы’, ‘Арфаскад’, ‘Русалка’, ‘Дева солнца’,
Они их с мужеством пускают в ратоборца.
На доблесть храбрых жен я с трепетом взирал,
Все пали ниц, Сосед победу одержал.
Ужасной битве сей вот было что виною:
Дьячок, купец, Сосед пунш пили за игрою,
Уменье в свете жить желая показать,
Варюшка всем гостям старалась подливать,
Благопристойности ничто не нарушало.
Но Бахус бедствиям не раз бывал начало.
Забав невинных враг, любитель козней злых,
Не дремлет сатана при случаях таких.
Купец почувствовал к Варюшке вожделенье
‘А б…, в том спору нет, есть общее именье).
К Аспазии подсев, дьячку он дал толчок,
Буянова толкнул, нахмурившись, дьячок,
Буянов, не стерпя приветствия такого,
Задел дьячка в лицо, не говоря ни слова,
Дьячок, расхоробрясь, купца ударил в нос,
Купец схватил с стола бутылку и поднос,
В приятелей махнул, — и сатане потеха!
В юдоле сей, увы! Плач вечно близок смеха!
На быстрых крылиях веселие летит,
А горе тут как тут!.. Гнилая дверь скрипит
И отворяется, спокойствия рачитель,
Брюхастый офицер, полиции служитель,
Вступает с важностью, в мундирном сертуке.
‘Потише, — говорит, — вы здесь не в кабаке,
Пристойно ль, господа, у барышень вам драться?
Немедленно со мной извольте расквитаться’.
Тарелкою Сосед ответствовал ему.
Я близ дверей стоял, по счастью моему.
Мой слабый дух, боясь лютейшего сраженья,
Единственно в ногах искал себе спасенья,
В светлице позабыл часы и кошелек,
Чрез бревна, кирпичи, чрез полный смрада ток
Перескочив, бежал, и сам куда не зная.
Косматых церберов ужаснейшая стая,
Исчадье адово, вдруг встала предо мной,
И всюду раздался псов алчных лай и вой.
Что делать! Я шинель им отдал на съеденье.
Снег мокрый, сильный ветр. О! Страшное мученье!
В тоске, в отчаянье, промокший до костей,
Я в полночь наконец до хижины моей,
О милые друзья, калекой дотащился.
Нет! Полно! Я навек с Буяновым простился.
Блажен, стократ блажен, кто в тишине живет
И в сонмище людей неистовых нейдет,
Кто, веселясь подчас с подругой молодою,
За нежный поцелуй не награжден бедою,
С кем не встречается опасный мой Сосед,
Кто любит и шутить, но только не во вред,
Кто иногда стихи от скуки сочиняет
И над рецензией славянской засыпает.
1811