Огин, Данилов Николай Дмитриевич, Год: 1830 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 15 минут(ы)

ОГИНЪ,

повсть
Николая Волинад.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ,
Печатано въ типографіи Ивана Байкова.
1830

Печатать позволяется:

Съ тмъ, чтобы, по отпечатаніи, представлены были въ Ценсурный Комитетъ три экземпляра. C. Петербургъ, февраля 11 дня, 1830 года.

Ценсоръ Николай Щегловъ.

0x01 graphic

ЧАСТЬ I.

Kъ ней.

Какъ свтлый метеоръ — порой

Ночной, надъ спящимъ океаномъ,

Сквозь даль покрытую туманомъ

Промчится пламенной стезей,

И стухнетъ въ мрак надъ водой:

Такъ ты незапно мн явилась,

Быстрй обманчивой мечты, —

Мракъ освтила пустоты)

И въ міръ невдомый сокрылась,

О неземная! ты во мн

Мой пробудила ранній Геній,

Восторгъ небесныхъ вдохновеній

Я рано ощутилъ вполн,

Я не созрлъ еще для свта’

Въ немъ люди холодны и злы:

А лавры гордые Поэта,

Простому сердцу тяжелы.

Они меня обезпокоятъ

Какъ сны мятежные любви…

Нтъ, пустъ одни уста твои

Меня награды удостоятъ!.

ПРОЛОГЪ.

Тамъ, гд надъ майной отдаленной)

Скалы надъ безднами висятъ,

Вковъ свидтель неизмнной,

Серется утсовъ ряд.

Тамъ любопытный — безразсудный —

По дебрямъ часто я блуждалъ

И вдругъ, однажды услыхалъ

Цвницы звучной, отзывъ судный,

Л голосъ дикой — громовой —

Похожій на раскаты бури:

Но гармонической, живой,

Подобный тонамъ райскихъ гурій.

Въ нмомъ восторг, я взиралъ

Окрестъ себя, въ долинахъ, въ лс,

И незнакомца увидалъ

На отдлимшемся утес.

Онъ плъ… И тихою игрой,

Меланхолическія звуки

Въ дали сливались в5 плавной строй:

И выражали сердца муки

Съ обуревающей тоской.

Пснь Изгнанника.

Тихо, таинственно втры гудите….

Грусти единственной сердца внемлите!

Нтъ мн отчизны. Въ далекой стран,

Въ хладной могил вс кровные мн.

Громче, смле, вы втры завойте…

Звуки печальной цвницы покройте!

Пусть я невдомый — сгибну какъ жилъ,

Пусть не узнаютъ кого я любилъ.

Войте бурливые втры, бушуйте…

Вмст со мною о милой тоскуйте!

Гд я найду ее?. Въ новый другой,

Міръ пренеслась она съ чистой душой.

Рвитеся втры — ревите — неситесь.

Къ милой съ привтными звуками мчитесь

Юной, чистйшей невиннйшихъ двъ,

Вы отнесите прощальный напвъ.

Войте ужасне, втры взвивайтесь….

Съ гуломъ, нестройной цвницы сливайтесь.

Голосъ слабетъ мой…. Близокъ конецъ…

О незабвенная!….

Смолкнулъ пвецъ.

И долго въ тайномъ удивленья

На незнакомца я взиралъ,

И взглядъ печальный сожалнья

Къ страдальцу нжно обращалъ,

Но онъ невдомый — молчалъ,

Какъ бурной ноги привиднье...

И какъ чудесный Идеалъ,

Въ скалахъ мгновенно изчезалъ.

И много разъ еще, случайно

Слыхалъ я голосъ громовой,

Но незнакомецъ молодой

Всегда скрывался въ даль за майной:

Какъ только съ пламенной душой,

Я жаждалъ ласковой мечтой

Его утшить въ грусти тайной.

Летло время — много разъ

Я съ ранней утренней денницей,

И часто въ полунощный часъ,

Слыхалъ въ дали его, съ цвницей

Тоскующаго о двиц.

И онъ ко мн уже привыкъ…

Не убгалъ со мною встрчи,

И на привтливыя рчи,

Не такъ былъ холоденъ и дикъ

Какъ въ первый день со мной свиданья:

Когда еще души младой

Едва минувшія страданья,

Не облегчалися слезой

Въ тоск угрюмой и нмой.

Я долженъ былъ оставитъ Майну…

Меня отечество звало,

Но любопытство слышатъ тайну.

Меня на горы увлекло.

И шумнымъ втромъ принесло,

Мн звуки незабвенныхъ тоновъ

И гулъ послднихъ тихихъ стоновъ…

И я привтствовалъ пвца

Въ его пустын одинокой

И быстро сгладились съ лица,

Черты, тоски его глубокой.

Я указалъ на море въ далъ,

Сказалъ ему отъздъ мой скорый,

И съ нова тихая печаль

Смягчила пламенные взоры,

И выразила мн укоры.

И ободренный я просилъ,

Чтобъ онъ мн въ душу перелилъ

Мятежной жизни огорченья…

И долго въ дум онъ молчалъ.

И вдругъ въ незапномъ изступлень.

Съ лицомъ пылающимъ сказалъ:

‘Исполню я твое желанье.

Ты чужеземецъ молодой,

Услышишь буйныя страданья

Души разтерзанной тоской,

Но я хочу, чтобъ ты въ молчань

Не оскорблялъ меня слезой,

И тайнымъ вздохомъ состраданья

Не удивляйся страникъ мн,

Моимъ безвременнымъ мученьямъ,

Раскаянье, хотя позднй

Но неразлучно съ преступленьемъ…

Что наша жизнь?.. Одно мгновенье

Забавъ бгущихъ суета,

Надеждъ несбыточныхъ мечта,

Воспоминанья и мученья.

Ты тамъ изчзнешь за горой,

Волна помчитъ тебя далеко,

И жребій ждетъ тебя высокой

Въ отчизн сердцу дорогой.

А я… безвстный — одинокой —

Здсь концу вкъ несчастный свой, —

И хладный труп земля не приметъ

И здсь оставленный въ скалахъ,

Бурливый вихрь мой прахъ подыметъ,

И тамъ разветъ въ облакахъ

Внимай! Ахъ юноша жестокой,

Какихъ минут ты стоишь мн!

Страданья прежнія въ полн,

Душ предстали одинокой…

Внимай! Еще въ послдній разъ,

Я жизнь блеснувшую стрлою

У вижу тнью предъ собою,

И мой ударитъ близкой часъ!’

И вдругъ, — довренности полный,

Взглянулъ онъ на меня безмолвный

И началъ давный свой разказъ…’

0x01 graphic

Часть II.

Ливадія, отчизна мн

Подъ небомъ Греціи святыя

Вздохнулъ на свт я въ первые,

Тамъ я вдыхалъ въ родной стран,

Съ привтнымъ воздухомъ природнымъ

Привязанность къ правамъ народнымъ :

Любовь къ отчизн и войн,

Въ младой груди моей пылала,

И тайно душу волновала

Вражда къ безвстной тишин

И одинокое желанье

Полезнымъ милой быть стран,

Слилося съ жизнію во мн, —

И превратилося въ страданье.

Не зналъ я матери родной

Она за жизнь мою младой

Своею жизнью заплатила,

И разставался со мной,

Проклятьемъ тяжкимъ надлила

И обрекла мн жребій злой.

Я не вкушалъ ее лобзаній,

Объятій родственныхъ не зрлъ,

И дтскихъ первыхъ лтъ страданій

Поврить никому не смлъ:

Глаза мои слезы не знали,

Я никого не находилъ,

Ктобъ грусть со мною раздлилъ,

И вздохи тайные печали,

Въ груди холодной умирали.

И также радости мои,

Какъ быстролетные огни

Въ дали мгновенно изчезали,

И по себ лишь оставляли,

Воспоминанія одни.

Какъ легкой чолнъ, игра стремленья

Безъ веселъ, съ парусомъ однимъ,

Такъ я нещастіемъ гонимъ,

Оставленъ въ волю Провиднья

Былъ жертвою ожесточенья.

Отца мн не было: одинъ

Рыбакъ сосдственныхъ долинъ,

Меня въ шалашъ свои взялъ больнаго,

Свое мн имя передалъ,

И полюбивши какъ роднаго,

Меня за сына воспиталъ.

Лта текли… Я подросталъ,

Резвился какъ резвятся дти, —

Изъ тростника верти сплеталъ,

Порой вязалъ для ловли сти,

И самъ на промысл бывалъ.

И каждый вечеръ подъ курганомъ

Я рыбы млкой ожидалъ,

И ядовитымъ отравлялъ

Ее мгновенно кукальваномъ:

И веселился, какъ она

То къ верьху прыгала, бжала,

То закружившись отдыхала,

То умирающа, томна,

Поверьхъ воды она. всплывала…

Тутъ я легко ее ловилъ:

Или на удочьку манилъ

Когда на дн она лежала.

Такъ я безпечный, молодой,

Незнаемъ бурною судьбою,

Жилъ много лшь въ стран родной,

И съ беззаботною душою

Вкушалъ блаженство и покой.

Еще подъ родственною кровлей

Я никогда не тосковалъ,

И занимаясь рыбной ловлей

Себя щастливцемъ почиталъ:

Не зналъ, что бдно — что богато —

Не видывалъ я съ роду злата,

И непонятенъ былъ мн свтъ,

Я думалъ что красивй нтъ

Рыбачей хижины Огина,

И быстрой лодки его сына….

Лишь разсвтетъ — я въ далек

По отмлямъ ковши разставлю,

Бгу какъ рыба въ челнок,

И съ легкостью веслами правлю.

Бывало — стану въ глубин,

И гляну на океанъ далекой,

Взгляну на неба сводъ высокой,

И возродится вдругъ во мн

Мысль неизвстная дотол,

Вздохну бывало тяжело,

И вновь примуся за весло..

И вновь вздохну я поневол.

Мы въ полдень съ названнымъ отцомъ

На промысл обоимъ миломъ,

Онъ въ челнок, а я въ другомъ,

Сть отмываемъ съ густымъ иломъ:

И вотъ опущена — легка —

И вотъ становится тяжелй,

И все отъ часу тонетъ болй,

И вотъ едва уже рука

Ее достала рыбака.

Скатилось солнце за горами:

Вечерней тихою зарей

Дельфины плещутся волной,

И волны бгаютъ грядами

По ровной синев морской.,..

Я возвращался домой,

Веслами легкими играю,

То взрежу, ими глубину,

То легко ими я взмахну,

То быстро влагу разскаю,

То плавно, тихо, чуть перомъ

Раздвину волны надъ пескомъ:

Или рукой привычной — смлой —

Остановлю свой легкой чолнъ,

Посереди шумящихъ волнъ

Надъ глубиною посинлой.

Возьму свирль — прижму къ губамъ —

Надую въ скважины, и тонкой

Какъ отзывъ колокола звонкой,

Раздастся свистъ мой по горамъ

И я восторженный — день знойный,

Заботы, промыслъ безпокойный,

Забуду все: дышать и жить,

И дни безпечные, и младость,

И горести свои, и радость,

И думу смлую ловить.

Мн все бывало тутъ въ молчанье

Внимаетъ въ тайномъ ожиданье,

Природа вся мертва кругомъ,

Въ оцепненьи роковомъ,

И чуть примтно втры дуютъ t

И зеркало воды волнуютъ.

Бывало смолкнетъ все… глухой

Лить слышенъ ропотъ подъ веслами

Валы катятся за валами,

И плавно стлются грядой.

Какъ кипень, блой полосой,

Какъ жемчугъ ясными рядами.

То съ тихимъ говоромъ волна

Волну другую ударяла,

То сильно цнилась она’

Рвалась — ревела — бушевала —

‘И легкой чолнъ мой подымала:

Меня сей видъ увселялъ,

Я находилъ его прелстнымъ,

Онъ въ душу радость мн вливалъ,

И сномъ мн грезился чудеснымъ.

Какъ гаснетъ пламенникъ нощной,

Передъ блестящею денницей,

Такъ передъ звучною цвницей,

Смолкалъ мгновенно ревъ глухой

Волны шумящей за волной…

И все опять вокругъ дремало.

И тамъ за дальнею горой.

Въ безмолвной тишин нощной

Мн эхо тайное внимало,

И громко звуки повторяло

Моей цвницы удалой!.

Лишь мсяцъ явится рогатой,

Надъ верьхомъ скудныхъ шалашей,

И заблеститъ струей рубчатой

Надъ зеркальнымъ стекломъ морей.

Мы дома… съ тонею богатой,

Наградою дневныхъ трудовъ,

Благодаримъ творца міровъ.

И старецъ позднею порою,

Набравъ въ кустарник корней,

Валежнику, сухихъ втьвй,

Костеръ разложитъ надъ горою,

И подъ дымящейся травою

Вдругъ заблистаетъ уголекъ:

И вспыхнетъ дружной огонекъ,

И заиграетъ надъ водою.

И ужинъ въ мигъ на немъ вскипитъ,

И въ нашей хижин убогой,

Передъ дверями, столъ треногой

Фатою чистою накрытъ…

Я между тмъ — ладью пустую

На берегъ встаскивалъ крутой,

И въ тростник, ее сухую

Причаливъ крпкой бичевой,

Законопачивалъ кугой.

И вынувъ сти — въ злачной тин —

Порватыя, въ грязи густой,

Я обмывалъ тотчасъ водой.

И разстилалъ ихъ на притын.

И поспшалъ — усталый я—

Дневной работой утомленный,

Къ потоку чистаго ручья:

И обновлялась жизнь моя,

И я прохладой оживленный,

Бжалъ съ веселостью домой..

И тамъ — за трапезой простой,

Меня ужъ ждалъ отецъ почтенный.

Осьмнатцать лтъ, я такъ прожилъ,

Не зная горести угрюмой,

Не тосковалъ — и не грустилъ —

Утхи радостно ловилъ.,

И восхищался юной думой.

Во мн еще не рдлась кровь,

Не зналъ печали я глубокой,

И не слыхалъ что есть любовь,

И неизвстный — одинокой —

Былъ чуждъ тоск души жестокой..

Но рокъ мн щастья не судилъ,

Мы и управлялъ мой геній чудной,

И душу стратью безразсудной

Мгновенно мн обворожилъ.

Я жилъ, и пламенно любилъ…

Однажды я, у взморъя мрачный,

Сидлъ съ бунтующей мечтой,

И съ непонятною тоской,

Взиралъ на чистый сводъ прозрачный,

И плескъ внималъ волны морской.

И тихо мсяцъ надъ горой

По небу синему катился,

И лучь серебряный, живой,

Въ струяхъ безчисленныхъ дробился

Надъ отуманенной водой,

И съ пламенющей душой,

Чудесныхъ, тайныхъ мыслей полный)

Я устремилъ передъ собой,

Взоръ любопытный, смлый мой.

И шумно воздымались волны,

Прозрачнымъ движимымъ столбомъ:

То вверхъ клубились, то сливались

То съ тихимъ стономъ разбивались, —

И вдругъ, какъ дивнымъ волшебствомъ

Слились въ прозрачное виднье,

И двы чудной съ торжествомъ

Съ блестящимъ радостнымъ лицомъ,

Явилось мн изображенье.

Въ безмолвномъ чувств удивленья,

Я палъ прелстницы къ ногамъ,

И въ непонятномъ изступлень

Не врилъ собственнымъ глазамъ,

Власы жемчужными волнами’

Бжали къ персямъ и плечамъ,

И упадали внизъ рядами,

Подобно утреннимъ снгамъ..

Блестли очи у двицы

Какъ темной ночи метеоръ,

И свтло влажныя ресницы,

Леляли блестящій взоръ.

И съ обольстительнымъ движеньемъ,

Она прелстною рукой

Меня манила за собой,

И я обманутый видньемъ,

Спшилъ за ласковой мечтой,

А два съ злобною улыбкой,

Смяся надъ моей ошибкой

Вдругъ изчезала подъ водой.

И много разъ надъ бднымъ мной,

Невдомая издвалась

Съ усмшкой на устахъ живой,

И подъ пнящейся волной

Отъ жадныхъ взоровъ, въ мигъ скрывалась…

И ночи цлые, одинъ

Я такъ просиживалъ у моря,

И отъ таинственныхъ долинъ,

Отъ шумныхъ волнъ, и отъ стремнинъ,

Звалъ утшительницу горя,

И долго жданая не шла,

Смялась надъ моимъ мученьемъ:

То появлялась на мгновенье,

То съ нова долго не была.

Причины чуднаго явленья,

До сей поры не знаю я…

Мечта ли то была моя:

Или игра воображенья,

Или улыбка сновиднья

Ласкала долго такъ меня?..

Но только пылкость легкой думы,

Веселость прежняя, какъ тнь

Изчезли въ незабвенный день.

И я разсянный — угрюмый —

Мой чолнъ и веслы забывалъ,

И мрачный по скаламъ блуждалъ,

Меня грусть тайная сндала,

Душа о чемъ то тосковала, —

И въ сердц юномъ бушевалъ

Мой непонятный идеалъ.

Однажды утромъ, на разсвт

Меня отецъ мой подозвалъ:

Я близокъ къ смерти, онъ сказалъ,

Но не страшись, я въ лучшемъ свт

Себ жилище основалъ.

И смло жду ея прихода…

Кто семь десятковъ здсь прожилъ,

Тотъ свтъ любилъ, и разлюбилъ,

Тому наскучила природа,

И ясный день душ не милъ.

Въ свой вкъ птенца я не обидлъ,

Всегда на Бога уповалъ,

Въ своихъ злодяхъ, ближнихъ видлъ,

И на судьбину не ропталъ:

И клятвой духа не связалъ…

И свято чтилъ законы ддовъ,

И вр ихъ не измнилъ,

И злой поклонникъ Магомедовъ

Всегда врагомъ мн въ жизни былъ.

Клянись мой сынъ, вотъ здсь иконы,

Клянися жизнію — собой —

Своею чистою душой —

Чтить свято праотцевъ законы,

Защитникомъ отчизн быть,

Отцомъ быть добрымъ, добрымъ сыномъ,

Въ случа смлымъ гражданиномъ:

И мусульманамъ вчно мстить….

Неврной двы не любить.’

Я клялся…. эхо повторяло,

Катился хладный потъ съ чела,

Слеза невольно замерла….

А эхо все еще звучало.

Звучишь оно еще ушамъ,

Еще я вижу грозны очи,

Они черне черной ночи,

Ясне звздъ по небесамъ.

Я замолчалъ, онъ приподнялся…

‘Доволенъ я, сказалъ, поди,

Ко мн монаха приведи,

Чтобы я смерти сочетался.’

И помню я, пришелъ монахъ,

Отца исполнилось желанье,

Я сталъ страдальца въ головахъ

И тихо, робко, на устахъ.

Напечатллъ ему лобзанье е

И отлетло ужъ дыханье,

И смерть лоснлась на губахъ…

Прошло три дня: съ послдней честью

Надъ отдлившимся холмомъ

Зарылъ я тло подъ пескомъ,

И разъ еще поклялся местью,

И тнь услышала. И громъ

Загрохоталъ вдругъ надъ бугромъ..

Въ невольномъ ужас, со страхомъ,

Объятый мрачною тоской,

Я палъ безмолвный передъ прахомъ,

И тутъ обрекъ себя, душой

Пустыннымъ здлаться монахомъ.

Не сохранилъ я клятвы той,

Она на вкъ меня связала,

И въ щастьи жизни молодой

Мн самовольно отказала.

И много тяжкихъ сердцу дней,

Молилъ я смерти надъ могилой,

И рядомъ взрылъ, рукой своей

Себ могилу… и надъ ней

Сидлъ и день и ночь унылой.

Однажды позднею порой,

Я задремалъ въ тоск нмой

Надъ безмятежною гробницей,

Мечта порхала за мечтой,

И вдругъ свилися надо мной

Волшебной, чудной вереницей.

И ожилъ я… Какъ въ темномъ сн,

Представилась невнятно мн

Вся жизнь прошедшая.. Отчизны

Позоръ и рабство подъ ярмомъ,

Враги съ торжественнымъ челомъ,

И кровной черни укоризны.

Заплакалъ я: груди моей

Дыханье легче стало,

И все смотрло веселй,

И стало темное яснй,

И что то вдругъ съ души отпало…

И стала вновь мн жизнь мила

Какъ прежде радостна была,

И пожелалъ я быть любимымъ,.

И самъ я жаждалъ полюбишь,

И душу добрую найтишь

Вопрекъ судьбамъ неумолимымъ.

И только тушъ я началъ жить…

Какъ геній смерти, томный — хладный —

Такъ я, пришелъ тогда домой,

Печальный, грустный, безотрадный,

И робко, въ свой шалашъ родной,

Вошелъ какъ странникъ я чужой:

И неожиданно — украдкой —

Меня сонъ легкой навстилъ,

И тяжесть сердца облегчилъ

Надеждой будущности сладкой,

Но щастье было сонъ лить краткой.

На утро я ковши собралъ,

Сыскалъ оставленныя сти

И въ глубину ихъ побросалъ,

И все я къ сердцу прижималъ,

Какъ куклу сломанную дти.

И отвязалъ я самъ свою

Давно забытую ладью:

И втеръ дунулъ, и взыграло,

Какъ на двиц покрывало

Родное судно въ глубин,

И смолкла вдругъ вся жизнь во мн —

И грустно вдругъ какъ прежде стало…

Я отвернулся….. Тамъ, пустой

Стоялъ въ дали шалашъ родной,

Какъ смерти памятникъ безмолвный,,

И возбудилъ онъ голосъ кровный

Въ душ наполненной тоской:

И разрушительной рукой

Зажегъ я хижину съ заборомъ, ~

И заклубился дымъ сдой,

И опустился въ низъ надъ боромъ.

Тутъ я совсемъ осиротлъ.

Мн чуждый, воздухъ сталъ природный,

И лунь надежды улетлъ,

И міръ пространный опустлъ,

И какъ отверженный, безродный,

Я на развалинахъ сидлъ

Съ душой разстроенной, угрюмой,

На море я въ послдній разъ

Взглянулъ съ отчаянною думой.

И сводъ небесъ, померкъ для глазъ,

И взоръ пылающій угасъ,

Передо мной, какъ тнь ночная,

Стояла два молодая

Едва касаяся волнамъ…

Которые въ дали резвились,

Рвались, стремилися, клубились,

И съ тихимъ ропотомъ, къ ногамъ

Ее таинственно ложились.

Но я улыбки не видалъ,

Она взирала мрачно, строго,

И взглядъ укора выражалъ

Мою вину. Изчезла.. Долго,

Я въ слдъ за двою взиралъ

На раздлившіяся волны,

И чудныхъ ощущеній полный,

Въ безмолвной горести стоялъ.

И обратился я къ свирли,

И какъ волшебный талисманъ

Привтно звуки зазвенли,

И радость на душу напли,

И разнеслися по горамъ.

И я разтроганный — дивился

Восторгу сладостной мечты,

И вдругъ надъ бездной пустоты

Безмолвный ужасъ воцарился.

Я сталъ на ближній косогоръ.

Оттуда долъ былъ виднъ ровный,

И взморье тихое, и боръ

Величественный и безмолвный,

И холмъ высокой и крутой

Гд прахъ покоился родной,

Окинулъ быстро я глазами:

И оросилъ его слезами,

Въ печали тихой и нмой.

И долго я смотрлъ унылой

На сводъ лазоревыхъ небесъ,

На горы, даль, на черный лсъ

Стоящій мрачно надъ могилой,

И непримтно, надъ водой

Зардлась алой полосой,

Заря вечерняя въ туман:

И становилось все позднй,

И непонятне, темнй

Предмты стали на курган.

И всплылъ ужъ мсяцъ молодой

Подъ голубыми небесами,

И серебристою грядой,

Онъ легъ надъ спящими волнами,

И долго я еще стоялъ

На томъ откос возвышенномъ

И долго легкой идеалъ

Леталъ въ предл отдаленномъ…

Какъ въ полночь, чародя тнь

Уклада дремлетъ надъ курганомъ t

Такъ я безчувственный, тотъ день

Казался хладнымъ истуканомъ,

То въ упоеніи нмомъ,

Я въ міръ далекой устремлялся,

То страшенъ самъ себ — кругомъ

Съ усмшкой смерти озирался.

Взглянулъ на небо я, оно

Свтло казалось и темно:

То быстро тучи пробгали,

То съ нова звзды ихъ смняли’

И чистый темно — голубой

Сводъ освщали надъ водой.

Я палъ подъ елью вковою,

Въ дубров мрачной и густой

Одтой полунощной мглою.

Обманутъ ласковой мечтой,

И изнуренный — и усталый —

Я задремалъ въ тоск нмой,

Какъ Аравлянинъ одичалый,

Въ пустынной жизни кочевой.

И плавно, влажно надо мною,

Слилась въ предмтахъ всхъ вокругъ

Роса игривою ркою,

И рисовались въ ней луною,

Алмазы, яхонтъ и жемчугъ.

И одинокой — тутъ въ первые,

Подъ небомъ родины святой

Вкусилъ я сладостный покой,

И сновиднія живыя

Всю ночь порхали надо мной,

Какъ тни знаемыхъ родныя:

И надъ мятежною душой,

Вилися шумною толпой

Воспоминанья молодыя.

Очнулся я, передъ зарей

Редло ночи покрывало,

Туманъ поднялся полосой,

И разостлался надъ водой,

И ужъ сро на всход стало.

И свжій, легкой втерокъ

Привтно къ западу повялъ,

И зашумлъ быстрй потокъ,

И чувства сонныя лелялъ,

И становилася блдна

Предъ утромъ томная луна,

И звзды частыя редли

На поднебесной вышин,

И какъ въ волшебномъ, чудномъ сн,

Сквозь рощу густую глядли…

И вдругъ потухли — потемнли —

Изчезли въ тверди голубой,

И вдругъ денницы золотой

Лучъ освтилъ вершину ели,

И заструился надъ водой.

Въ восторг — полный упоеній —

На всходъ я солнечный взиралъ,

И какъ безмолвный смерти геній,

Въ оцепненіи стоялъ

Смотря на радужныя тни.

Вдругъ подкосилися колни:

Мое прощанье излилось,

И съ эхомъ дальнимъ разнеслось.

Оно еще родному краю

Меня напомнитъ.

‘Оставляю

Я васъ знакомыя поля,

Дубравы мирныя, густыя,

Тебя родимая земля,

Мста младенчества святыя

Васъ не увижу больше я!

Простите вы холмы родные!

Прости мн кровная страна,

И море быстрая волна,

И легки чолны гулевые.

Гд кончу жизнь, не знаю я..

Давно быть можетъ на чужбин,

Могила грустная моя

Меня въ далекой ждетъ пустын?.

Я не страшусь. Не быть слезамъ,

О мн рыданьямъ по стогнамъ.

Никто меня здсь не оплачешь

Никто меня не встртишь тамъ

ЧАСТЬ II.

Какъ тнь могильная — одинъ

Надъ одичавшею страною,

Я шелъ невдомой тропою,

Среди утсовъ и стремнинъ,

И день прошедшій, былъ мн радость,

Онъ слился въ вчность, я мечталъ:

Какъ легкой сонъ, какъ идеалъ,

Промчится быстро моя младость,

И я какъ будто не бывалъ.

Надежда будущности новой,

Въ меня свой тайный ядъ влила,

Презренье къ жизни, хладъ суровой,

И къ людямъ ненависть дала.

И жизнь безъ жизни потекла

Я страшно смертью любовался,

Ввряться вчности не смлъ,

И тмъ въ восторг восхищался,

Какъ быстро день за днемъ летлъ:

Туда, въ таинственный предлъ!…

Однажды надъ утесомъ майны

Я въ упоеніи мечталъ,

И грустный взоръ, предвстникъ тайный

Безъ цли въ сумракъ устремлялъ.

Передо мной игрой случайной

Въ неизмримой высот:

Звзда привтная сіяла

Въ своей небрежной красот

Она блистаючи плняла,

Блднла, тухла, изчезала,

Терялась въ дальной пустот

И вновь являлась и блистала

Безвстная!…

Гд міръ далекой, тайный твой,

Кому горитъ твой огнь небесный?..

Твой пламень чистый, блескъ чудесный,

Не для земли. Твой міръ иной,

Сіяешь ты иной красой.

О незабвенная!

И скрылась

За отдаленною горой,

Еще мелькнула предо мной,

И быстро въ облак затмилась.

Остался я одинъ съ тоской…

Какъ вдругъ надъ дремлющей водою

Раздался выстрлъ, и другой,

Залпъ ружейной громовой,

Дробился звонко надъ горою.

Я оглянулся. Дымъ густой

Столбомъ взвивался изъ долины,

И тихо стлался полосой

На поседвшія куртины.

Ужъ разсвтало. ‘Вдругъ слегка

Шибнулъ дымъ въ сторону играя,

И видно мн… Изъ далека

Толпа несется удалая.

Не видно лицъ богатырей,

Но слышенъ ихъ гигантской ропотъ,

И голосъ грозный ихъ вождей,

И стукъ мечей, и конской топотъ.

Примчались грозно подъ утесъ..

Кони разседланы, по вол,

Кругомъ ихъ горы, море, лсъ,

И дикое степное поле.

Безмолвно воины кругомъ

Стоятъ въ уныніи немомъ:

Одинъ, среди толпы ихъ смлой,

На грудь склонившися челомъ,

Лежитъ герой оцепенлой,

И чуть колеблемъ втеркомъ:

Скатился тихо локонъ блой

На окровавленный шеломъ.

Молчатъ: и медленной стопою

Въ средину выступилъ герой,

Съ безстрашной, пылкою душою, —

Украшенъ раною большой,

И серебристой сдиной.

‘Друзья, товарищи, довольно,

Всесильный Богъ насъ испыталъ,

Вождя нестало… Сердцу больно…

Я грусти въ жизни не знавалъ,

И съ роду слезъ не проливалъ,

Но днсь текутъ он невольно…

Возьмите бердыши друзья,

Могилу храброму изройте,

Чело украшу лавромъ я,

Вы гробъ трофеями покройте.’

И быстро бросились къ мечамъ…

И въ мигъ единый, вкругъ могилы

Стояли мрачны и унылы,

Подобны утреннимъ тнямъ.

И старецъ взявъ земли съ кургана

Вскричалъ: ‘Гд слава нашихъ дней

Гд храбрый вождь богатырей?

Неврныхъ ужасъ, страхъ Дивана?..

Его сразилъ Джеришъ Албана:

Уста изныли — безъ рчей,

И блескъ угасъ его очей

Какъ тускнетъ пламя отъ тумана.

Погибла въ немъ майнотовъ честь,

Но не ропщите, ободритесь,

Воздать неврнымъ месть, за месть,,

Его здсь праху поклянитесь.’

И взволновался легкой станъ,

И все вокругъ затрепетало,

Махнулъ рукой онъ на курганъ,

Кургана будто не бывало…

‘Друзья его ужъ нтъ. Слезой

Мы воскресить его не можемъ,

Но днесь разлукой роковой

Тоску по немъ еще умножимъ:

Пусть будетъ тайная она,

Стенать героямъ дикимъ стыдно,

И тни храбраго обидно…

Смотрите, тамъ въ дали видна

Толпа враговъ.. Нтъ сожалнья,

Лозунгъ намъ смерть и мщенье!’ ‘Мщенье!’

И ожилъ яростный герой, =

И въ слдъ за нимъ отважныхъ строй,

И быстро скрылись въ отдаленье.

Въ горахъ яснлись предо мной

Верхи златые башенъ майны,

И зеленлся боръ густой,

Туда манилъ мои геній злой,

Туда пошелъ я съ грустью тайной

Прелстная картина. Тамъ,

Утесъ нависшій надъ утсомъ,

Скалы какъ копья по скаламъ,

Кустарникъ дикой по горамъ,

И горизонтъ покрытый лсомъ.

Все мертвой видъ являло мн:

Душа холодная молчала,

Природа вся вокругъ дремала

Въ ужасномъ непробудномъ сн.

Тутъ подъ наклономъ красной ивы,

У свтлаго какъ день ручья

Остановился грустный я,

Какъ встникъ смерти молчаливый

Тоску сердечную тая,.

Я устремилъ мой взоръ лнивый

Въ потокъ блестящій и красивый.

Одинъ онъ тамъ меня плнялъ

Среди пустыни, на мгновенье,

Волной онъ шумной развлекалъ

Мои печали и мученья,

Одинъ въ таинственной глуши,

Онъ оживлялъ уединенье,

И въ чувства мрачныя души

Мшалъ цвты воображенья…

И новой, сладкой жизни полнъ,

Я слъ задумчивый на холмъ:

И впалъ въ чудесное забвенье.

Вдругъ слышу шелестъ легкихъ ногъ,

И межъ втьвей привтный ропотъ,

И въ листьяхъ радостнйшій шопотъ

И близь меня глубокой вздохъ.

Я скрылся въ тайномъ ожидань:

И вижу два изъ кустовъ

Идетъ въ Турецкомъ одянь,

Какъ легкой духъ, среди песковъ

Ее не видно и слдовъ…

Закрыта длиннымъ покрываломъ,

Она тогда явилась мн,

Какъ въ дивномъ, непонятномъ сн

Волшебнымъ, чуднымъ идеаломъ.

Подходитъ ближе все къ ручью,

И озирается въ молчань,

И подняла фату свою,

И я угасъ въ очаровань…

Давно знакомый, милый видъ,

Являвшейся мн двы прежде,

Румянецъ рдющихъ ланитъ

Въ очаровательной надежд,

И цвтъ въ магической одежд

Блестящихъ ландышей блй,

Все мн казалось тоже въ ней.

Но не бжали ужъ волнами

Ея жемчужныя власы,

И не клубились надъ плечами…

И не скрывались подъ кудрями

Стыдливый юности красы.

И сто то пылкое, живое,

И сто то боле земное,

Я въ дв чудной примчалъ,

И въ страсти буйной трепеталъ

Воспоминая все былое…

Прелстной двы, взоръ простой,

Блестлъ невинностью святою, —,

Уста красавицы младой,

Дышали райской чистотою,

(Двицъ завтною красой.)

И взглядъ съ небесною улыбкой,

И станъ высокой, стройной, гибкой,

И я съ неопытной душой,

И случай дивный надо. мной, —

Все мн казалося ошибкой

Мечты коварною игрой.

Но вижу, двушка присла,

Сняла башмакъ, потомъ другой,

На волны робко посмотрла:

И лишь ступила въ нихъ ногой,

Ихъ оковала дремотой.

Блестящей влаги, валъ за валомъ

Бжалъ алмазною грядой,

И съ сладкозвучною.игрой

Носился говоръ надъ кристалломъ.

И перешла черезъ ручей,

И былъ я два шага отъ ней,

И притаилъ я вдругъ дыханье:

И втеръ благосклонный мн,..

Принесъ въ безмолвной тишин

Прелстныхъ устъ благоуханье…

Я жадно воздухъ вредный пилъ,

Въ безчувственномъ самозабвенье,

Дышалъ ее дыханьемъ —.жилъ.

Въ улыбк полной снисхоженья —

И взгляды, поступь, и движенья,

Въ восторг сладостномъ ловилъ.

Втръ дунулъ — листья зашумли —

Взглянула робко Два горъ.,

Я передъ ней… И вспыхнулъ взоръ

Ланиты полныя сгорли,

И гнвъ, и робрсть, и укоръ,

Сквозь слезы крупныя блестли.

Въ восторг палъ я передъ ней:

‘Прелстная прости забвенье

Души разстроенной моей,

Порывъ бунтующихъ страстей,

И мой восторгъ, и удивленье.’

И робко руки простиралъ…

Яснли очи у двицы,.

Они свтлй были денницы,.

И ослпляли какъ кристаллъ.

Съ привтной,.крошкою улыбкой,.

‘Встань юноша, сказала мн,

И не печалься…. Я ошибкой

Блуждала въ дикой сторон,

Ты къ майн путь укажешь мн:

Тамъ всякой знаешь Ибрагима,

Я дочь его… Я Зораима.

Ты незнакомецъ молодой,

Въ пустын здсь какой судьбой?’

‘Изгнанникъ я

ОГИНЪ,

ЧАСТЬ I.

Часть II.

ЧАСТЬ II.

Читайте также: