Одиссея нашихъ дней.
Одиссея нашихъ дней.
I.
II.
III.
IV.
V.
‘Приазовскій край’. 1916. No 340. 25 декабря.
Одиссея наших дней, Дон-Аминадо, Год: 1916
Время на прочтение: 2 минут(ы)
О, Фебъ-Аполлонъ сребролукій.
Яви свою горнюю милость
И гибкость придай моимъ пальцамъ,
Водящимъ по струнамъ киары!
И сдлай кипящія мысли
Послушными меткому слову
И самое слово поэта
Стрлою ты сдлай разящей.
Чтобъ въ сердце, обросшее жиромъ,
Вошло остріемъ оно мткимъ!..
Отъ лютыхъ законовъ Дракона
Жреца охрани молодого,
Межъ острыхъ коралловыхъ рифовъ
Харибды и Сциллы цензуры
Ладью проведи, Дальновержецъ,
Къ желаннымъ брегамъ гонорарнымъ!..
И ты, почитаемый старецъ,
На Г., но рекомый… Гомеромъ,
Божественной Эллинской рчи
Внуши мн былые размры!..
Пою Одиссея — героя,
Который покинулъ Итаку
И сълъ въ путешествіяхъ разныхъ.
Какъ принято молвить, собаку…
— ‘Готовь чемоданы, супруга!
Пустъ паспортъ мой кажется миомъ,
Я ду. во что бы ни стало.
Къ живущимъ на свер скифамъ’!
Рыдала три дня Пенелопа:
— ‘Въ твои-ль, Одиссеюшка, годы’..’
Готовя съ аттической солью
Въ дорогу ему бутерброды.
Назначено время отъзда.
Жена безутшно рыдаетъ.
И панцырь, работы Гефеста,
Сама на него надваетъ.
— ‘Смотри, береги Телемака,
Блюди и свою добродтель!..’
И, вотъ, за крутымъ поворотомъ
Сокрылся герой богоравный.
Четыре луны восходили
И снова тонули во мрак,
Не разъ волоокая Гера
На млечный свой путь вызжала,
Пока, миновавъ Дарданеллы,
Добился герой до Россіи.
Идя полосой черноземной,
Знакомую зритъ онъ картину:
Три Парки различнаго вида
Различное длаютъ дло
Одна,— деревенская баба,—
Прядетъ безконечную пряжу,
Свои непочатыя силы
Въ работу любовно влагая.
Другая, склонивши усердно
Роскошное тло къ земъ-прялк,
Кудельную нить направляетъ
Рукою надежной и врной.
А третья, зловщая Парка.
Въ созвздіяхъ степени разной
Рукой трясетъ своей дряхлой
И длинную ниточку ржетъ.
— ‘Скажите, почтенныя Парки,
Гд храмъ знаменитый Тавриды?
И какъ мн пройти, иль прохать,
Чтобъ мстнымъ богамъ поклониться?’
И голосомъ сильно осипшимъ
Вторая изъ женщинъ вшала:
— ‘Тебя, чужестранецъ, экспрессомъ
За сутки домчатъ къ Петрограду!’
Четырежды свтъ полнолуній
Сіялъ на пути Одиссея.
Покуда отъ юга на сверъ
Влачилъ его змй огнеликій.
Но вотъ Одиссей и въ столиц
Овянъ дыханьемъ Борея.
Плетется на тощемъ кентавр.
Свой носъ отмороженный гря.
И зритъ онъ: торгуютъ грибами
Въ огромномъ саду Геспериды,
Гд высится храмъ, посвященный
Богин великой Тавриды.
Вошелъ онъ и видитъ, что Янусъ,
Двухъ лицъ совмститель умлый,
Зоиловой рчи внимаетъ.
Совсмъ отъ волненія блый.
— Онъ самъ посягнулъ на богиню!..
Жрецы надрываются слва.
— Онъ — жрецъ и не снялъ еще сана!..
Несется направо изъ чрева…
…’Да что я такое Гекуб?..’
Ршилъ Одиссей справедливо
И вышелъ изъ храма Тавриды
Взглянуть на сезонное диво:
Предъ нимъ развернулся широкій
И правильный кругъ Стадіона.
Гд шло состязаніе славныхъ
Въ упругости мышцъ позвоночныхъ…
— Ага!.. Олимпійскія игры!..
Ршилъ нашъ герой, и, не скрою,
Смутился узнавши, что скифы
Зовутъ этотъ спортъ ‘чехардою’…
И снова герой хитроумный,
Хіосской возжаждавши влаги,
Стремится на шумную площадь,
Хитонъ на ходу оправляя.
И самъ постовой Минотавръ
Привозитъ его къ ресторану…
И здсь от увидть воочью.
Что Вакхъ — разжирвшій каналья —
И, если осталась отъ бога,
То только одни вакханалія!..
— ‘Изъ чашки?!’ — герой восклицаетъ.—
‘Изъ чашки божественный нектаръ?..
‘Да кто я?.. Больной инфлуэнцой.
‘Какой-нибудь школьный инспекторъ?!
‘Клянуся пятою Гермеса,
‘Ты плохо окончишь, пріятель!’
И вышелъ онъ, хлопнувши дверью…
(Какой онъ наивный,— читатель!..)
— ‘Пожалуйте паспортъ, я ду!..’ —
Сказалъ онъ угрюмо въ участк.
Но приставъ, какъ древле Калипсо,
Его отпустить не ршался.
— Еще не проврили вида.
Ужъ очень вы странный мужчина!..
…Но тутъ, по приказу Зевеса,
Спустилось Паллада-Аина
И вс опрокинувъ преграды.
Помчала его по Европ
Къ священнымъ отрогамъ Эллады.
Къ любезной жен Пенелоп.
ДОНЪ-АМИНАДО.
Москва.