ОЧЕРКЪ ИСТОРІИ СЕМИСТРУННОЙ ГИТАРЫ.
Сихра.— Аксеновъ.— Высотскій.
ОЧЕРКЪ ИСТОРІИ СЕМИСТРУННОЙ ГИТАРЫ.
Сихра.— Аксеновъ.— Высотскій.
Михаилъ Стаховичъ.
‘Москвитянинъ’, Томъ IV, 1854.
Очерк истории семиструнной гитары, Стахович Михаил Александрович, Год: 1854
Время на прочтение: 20 минут(ы)
Гитара семиструнная — инструментъ наиболе распространенный въ Россіи, потому наиболье, что кром сословія образованнаго, на немъ играетъ и простой народъ. Было время, когда не только въ домахъ средняго сословія, но и во всхъ домахъ богатымъ дворянъ непремнно была гитара, и была въ почет, теперь эти старушки-гитары валяются въ коникахъ и на чердакахъ, или изгнаны въ переднія, за то нтъ почти ни одной табачной лавочки, гд бы не висла, на продажу, семиструнная гитара, цною отъ полтинника, до третъ цлковыхъ, русской выдлки, на скорую руку.— Но если мода изгнала гитару изъ общества высшаго, гд она, лтъ сорокъ тому назадъ, не уступала фортепіано, по тому увлеченію, съ которымъ молодые люди и двушки высшаго круга учились на гитар, за то отъ этого блестящаго ея періода остались намъ виртуозы, которые посвятили себя исключительно ея изученію. Эти виртуозы на гитар, русскіе, но они таковы, что не уступятъ никому въ Европ, а можетъ быть и превзойдутъ еще европейскихъ гитаристовъ: довольно указать на одного . М. Циммермана.
Эти музыкальные факты замчательны, но еще замчательне, еще важне то обстоятельство, что семиструнная гитара изобртена въ Россіи, что ее изобрлъ человкъ, умершій года три или четыре тому назадъ, въ глубокой, почти столтней старости, Андрей Осиповичъ Сихра, что кром Россіи нигд не играютъ на семиструнной гитар, что до изобртенія ея весьма мало играли въ Россіи на гитар (шестиструнной), и что съ тхъ поръ какъ существуетъ семиструнная гитара, въ Россіи нтъ ни одного узднаго города, гд бы не нашлось нсколькихъ десятковъ гитаръ, на которыхъ по силы, помочи — играютъ вс. Это фактъ, достойный быть фактомъ историческимъ, и, кажется, (не смю и не желаю сказать наврно) этотъ фактъ до сихъ поръ нигд не выраженъ печатно! По крайней мр, кому изъ не-гитаристовъ ни сообщалъ я этого факта, — вс отвчали мн одно: ‘я до сихъ поръ не слыхалъ объ этомъ!’ Это самое и побудило меня сказать нсколько словъ объ изобртател семиструнной гитары и объ знаменитйшихъ русскихъ гитаристахъ во всеобщее свдніе.
А. О. Сихра родился во время царствованія Императрицы Екатерины II. Отецъ его былъ по профессіи учитель, и жилъ въ дворянскихъ домахъ, въ западныхъ губерніяхъ Россіи. Фамилія его не польская, а скорые чешская, онъ, вроятно, былъ и музыкантъ, потому что образовалъ сына исключительно для музыки, и арфа была главный инструментъ Андрея Осиповича. Онъ игралъ также и на шестиструнной гитар, и будучи одаренъ сильнымъ музыкальнымъ талантомъ, и достигши степени виртуоза на арф, онъ, въ конц прошлаго столтія, бывши въ Москв, придумалъ сдлать изъ шестиструнной гитары инструментъ боле полный и боле близкій къ арф по арпеджіямъ, а вмст и боле мелодическій нежели арфа, и привязалъ седьмую струну къ гитар, вмст съ тмъ измнилъ онъ ея строй, давши шести струнамъ группу двухъ тоническихъ аккордовъ въ тон g-dur, (sol major): басы: sol, струна 1, si, струна 2, re, стр. 3, дисканты sol, стр. 4, si, стр. 5, re стр. 6,— дисканты выше басовъ октавою. Въ седьмой же струн, онъ помстилъ самый густой басъ, составляющій третью нижнюю октаву re (D), и заключающій въ себ основный звукъ верхней доминанты тона g-dur. Что это мысль смлая и врная, и что устроитель новаго инструмента былъ человкъ необыкновенный въ своемъ дл, тому доказательствомъ служитъ распространеніе его инструмента, и охота и легкость, съ которою всякій за него берется. Пусть въ исполненіи слышится иногда только намекъ на то, что въ трехголосномъ аккорд явно выражено на фортепіано, пусть въ поразительныхъ сочиненіяхъ Высотскаго и самаго Сихры, остается желать, при исполненіи, той щепетильной стороны виртуозности, которую Нмцы опредляютъ словомъ Fertigkeit, и что выполняетъ нсколько сотъ лтъ старшая гитара шестиструнная своими эффектами, напоминающими мандолину, а выражаясь по-русски, на щипокъ, что и составляетъ прелесть круглоты ея тона и пассажей, за то полнота и разнообразность движенія голосовъ въ самостоятельномъ пніи каждой струны, роскошь арпеджіатуръ, соединяемая съ самыми плавными и широкими лигатами, расширеніе діапазона гаммъ, наконецъ, густой ходъ басовъ, всегда возможный и вызывающій, такъ сказать, на музыкальное размышленіе, — все это останется непобдимымъ качествомъ семиструнной гитары передъ эффектами шестиструнной. Инструментъ въ высшей степени романтическій — гитара, достигъ въ семиструнной форм своего полнаго очарованія, не потому ли онъ такъ и полюбился русскому народу? не потому ли такъ особенно, и почти исключительно и подладилъ онъ подъ русскую псню? Это остается показать и разъяснить слдующему за нами періоду русской музыки, когда народные мотивы переработаются въ музыку и выработаютъ себ музыку.
И такъ, оставляя покамстъ теоретическія разсужденія объ совершенствахъ и несовершенствахъ семиструнной гитары, ограничусь здсь мн извстнымъ біографическимъ очеркомъ ея изобртателя и главныхъ, за нимъ слдовавшихъ, ея представителей — композиторовъ: Аксенова и Высотскаго. Говорю ‘мн извстнымъ’ но многіе вроятно знаютъ объ нихъ боле меня, и я желаю отъ души, чтобы эта статья вызвала и другихъ сообщить свои свднія о Сихр, Аксенов и Высотскомъ, и тмъ дополнить и исправить сообщаемое мною объ этихъ кориеяхъ русской гитары, которыхъ теперь уже нтъ на свт, и посл которыхъ достойно заняли мста виртуозовъ, во первыхъ — Циммерманъ, дале Морковъ, Саренко и др. (въ Петербург) Ляховъ, Цезыревъ и пр. (въ Москв), а въ провинціяхъ А. А. Втровъ, Пузинъ и многіе другіе.
Устроивъ, въ конц прошлаго столтія, свой новый инструментъ, Сихра началъ для него писать, и давать на немъ въ Москв концерты. Нашлась много охотниковъ учиться на гитар, и она сдлалась тогда моднымъ инструментомъ. Одна моя дальняя родственница, приходившаяся мн по счету степеней прабабушкой, сказывала мн, что въ молодости своей училась на гитар у Сихры, самой ей было лтъ за шестьдесятъ, черезъ нсколько лтъ довелось мн быть въ Петербург, и продолжать свои гитарные уроки у одного учителя съ моею прабабушкой. Сихр было тогда лтъ восемьдесятъ, и онъ съ удовольствіемъ вспомнилъ объ своей старой учениц, отъ которой я ему привезъ поклонъ.
Къ первому времени существованія семиструнной гитары относится журналъ, издававшійся Сихрою подъ названіемъ: Journal pour la guitarre 7 cordes, гд помщались легкія пьески изъ тогдашнихъ оперъ, какъ напр. Русалка, Іосифъ въ Египт, и проч., и нкоторыя тогдашнія модныя псни, какъ ‘по всей деревн Катенька’ и. т. п., экоссезы, вальсы и. т. д. Въ дтств я разыгрывалъ эти ноты.
Въ числ тогдашнихъ учениковъ Сихры былъ и Семенъ Николаевичъ Аксеновъ, умершій прошлаго года, лтъ шестидесяти. Онъ былъ одаренъ большою музыкальною способностью, и вмст съ учителемъ своимъ — Сихрою, началъ онъ совершенствовать новоизобртенный инструментъ. Сихра писалъ для Аксенова первыя трудныя вещи для гитары, которыя другимъ ученикамъ были еще не подъ-силу, а вмст съ темъ и самъ совершенствовался какъ писатель и какъ игрокъ. Извстный скрипачъ Гаврило Андреевичъ Рачинскій, и даже старикъ Хандожкинъ, увлеченные успхомъ новаго инструмента, взялись тогда за него, начали доходить до игры и писать пьесы. Такова, напр. пьеса Рачинскаго для семиструнной гитары: ‘Вечоръ былъ я на почтовомъ на двор’ съ варіаціями, и фантазія на берегу Десны. Гитарныя ноты Хандожкина случилось мн видть одинъ только разъ, лтъ двнадцать тому назадъ, въ Малороссіи въ гор. Пирятин, у г. штатнаго смотрителя тамошняго училища, который игралъ прежде на гитар, это одни изъ лучшихъ вещей, которыя когда-либо были писаны для нашего инструмента. Ко времени ученія Аксенова относится изданіе знаменитыхъ экзерцицій Сихры для семиструнной гитары, которыя завсегда останутся классическою школою, для усовершенствованія игры на этомъ инструмент. Только составитель самаго инструмента и могъ составить такія экзерциціи, которыя, кром высокаго музыкальнаго достоинства, изчерпываютъ вс аппликатуры и вс пассажи, могущіе предать игр ходъ свободный и широкій. Сихра посвятилъ эти экзерциціи Семену Николаевичу Аксенову.
‘Любезный другъ’ пишетъ онъ ему въ этомъ посвященіи ‘я имлъ удовольствіе быть твоимъ руководителемъ въ музык. Дарованія твои увнчались лучшимъ успхомъ, и въ возмездіе за труды мои ты полюбилъ меня. Посвященіе экзерциціи моихъ да послужитъ доказательствомъ, что Сихра находитъ славу свою въ талант Аксенова, а честь — въ дружб его’.
Ничего краснорчиве нельзя придумать этого посвященія для исторіи нашего инструмента. Этимъ посвященіемъ Сихра какъ будто передалъ его на руки Аксенова, и мы увидимъ, какой плодъ семиструнная гитара принесла въ рукахъ его.
Въ послдствіи Сихра перехалъ въ Петербургъ и жилъ тамъ до кончины своей, т.-е. лтъ пятьдесятъ. Тамъ онъ жалъ и содержалъ себя и семью свою гитарой.— Тамъ онъ достигъ до высоты своей славы и своего искусства и оставилъ посл себя много учениковъ. Дятельность его была неимоврная, сочиненій издалъ онъ тысячи и въ каждомъ шелъ все дале и дале въ искусств. Транскрипціи изъ оперъ были его любимою работою, удавшаяся фантазія изъ Волшебнаго Стрлка, особенно завлекла его къ этому роду занятій. Въ самомъ дл, эффекты, которыхъ онъ достигъ въ этой пьес, изображеніе оркестра на гитар, есть верхъ совершенства. Когда сравнить эту работу съ первымъ его издававшимся журналомъ, то разстояніе инструментальнаго совершенства между этими произведеніями явится такимъ, напримръ, какъ между гайденовскою методою игры на фортепьяно и эффектами Герца.— И все это началъ и прошелъ одинъ человкъ, на созданномъ имъ инструмент! Къ числу знаменитыхъ пьесъ его относятся: тема и концертныя варіаціи изъ Нормы, извстная баркаролла изъ Фенеллы, аранжированная для семиструнной гитары, и многія другія.
Сихра не довольствовался въ послдствіи одною гитарою, и въ послднее время преимущественно писалъ для двухъ гитаръ, гд большая, прежняя, собственно его гитара, составляла втору (секунду), а приму давалъ онъ высоко настроенной маленькой, звонкой гитары, терцъ-гитар. Такимъ образомъ составлялъ онъ часто въ Петербург и концерты, въ которыхъ лучшіе его ученики исполняли съ нимъ его пьесы. Распространеніе музыкальной формы гитарныхъ пьесъ до размровъ обширныхъ было всегдашнее стремленіе Сихры. Потому въ наше время является онъ вмст представителемъ и древнйшей и новйшей школы игры на этомъ инструмент, и останется навсегда образцомъ классической обработки виртуозной стороны его, а вмст и образцомъ методы и вкуса игры на семиструнной гитар, въ этомъ отношенія первенство останется всегда за Сихрою. На развитіе правой руки онъ одинъ, сравнительно съ Аксеновымъ и Высотскимъ, обращалъ самое строгое вниманіе, и эта важная сторона игры осталась преимущественнымъ качествомъ его учениковъ петербургской школы, какъ арфист, онъ былъ неумолимо строгъ и точенъ, наблюдая въ урокахъ за правою рукою: ‘Мы слышимъ правую руку, а не лвую ‘говаривалъ онъ’, лвая перебираетъ лады, а правая извлекаетъ звуки изъ струнъ, стало быть вся ясность и чистота зависитъ отъ правой руки’. Кром пассажей, общихъ по устроенію правой руки съ арфою, и пассажи діатоническіе, и трели, и стаккаты на одной струн исполняются по его метод особенно чисто и отчетливо-кругло, такъ что въ его рукахъ семиструнная гитара, превосходя обширностью размровъ шестиструнную, почти равняется съ нею круглотою отдлки фигуръ и пассажей.
Я сталъ знать Сихру, какъ и выше сказалъ, когда ему было уже лтъ восемьдесятъ, но онъ быль еще бодръ и давалъ уроки и сочинялъ. Занятіе гитарою было у него непрерывно, давая уроки онъ безпрестанно доходилъ до новыхъ позицій и до новыхъ эффектовъ, замчая все на отдльныхъ бумажкахъ, и составлялъ такимъ образомъ безпрерывно маленькія пьесы, изъ которыхъ въ каждой было что-нибудь новое. Изъ этихъ небольшихъ вещей особенно памятенъ мн имъ перифразированный прекрасный вальсъ (Andantino) изъ Соловья Алябьева. Впрочемъ, трудно сосчитать все хорошее изъ сочиненій Сихры, за то и теперь въ музыкальныхъ магазинахъ, для семиструнной гитары исключительно остались изъ этого періода только ноты Сихры, которыя вс почти можно имть, тогда какъ нотъ Аксенова и Высотскаго, наоборотъ, нельзя почти найдти ни въ одномъ потномъ магазин. Для дополненія біографическаго очерка этого незабвеннаго для русской музыки человка, не могу умолчать объ теплот музыкальной впечатлительности, которую онъ сохранилъ, до позднйшихъ лтъ своей почти вковой жизни, хорошо сыгранная вещь приводила его въ восторгъ, онъ бралъ гитару и вторилъ игр ученика, импровизируя аккордами и наслаждаясь каждой удачной модуляціей, онъ восхищался со всею молодостью чувства: ‘лсъ и горы запляшутъ, слушая такую музыку!’ часто повторялъ онъ съ восторгомъ. Какъ теперь смотрю за это доброе лицо, на эти свтлые голубые глаза и на его правильныя, почтенныя черты, украшенныя сдинами.
Сихра перехалъ изъ Москвы въ Петербургъ тамъ усовершенствовалъ онъ свой инструментъ по своей первоначальной метод, и тамъ оставилъ свою школу, представителями которой служатъ теперь Морковъ, Саренко и др. Аксеновъ остался въ Москв посл Сихры первымъ гитаристомъ, также имлъ учениковъ, и образовалъ свою особую школу, изъ которой вышелъ Высотскій. Семенъ Николаевичъ былъ Рязанскій помщикъ (Данковскаго узда), занимаясь гитарою какъ диллеттантъ, онъ съ первой поры оказалъ большіе успхи, и помогъ Сихр усовершенствовать его новый инструментъ, но какъ Русскій, онъ первый съ особою любовью началъ обработывать на гитар русскія псни, съ нимъ вмст и Сихра писалъ русскія псни для гитары, къ этому періоду вероятно относятся его великолпныя піесы: ‘Среди долины ровныя’, ‘Чмъ тебя я огорчила’ и другія варіаціи за русскія темы. Варіацій Аксенова также очень много, но къ сожалнію он рдко уже теперь попадаются. Въ своихъ варіаціяхъ онъ первый началъ употреблять особенно роскошно лигаты и въ этомъ они разошлись съ Сихрою: Сихра не одобрялъ слишкомъ большихъ требованій пвучести отъ гитары, которая, казалось ему, выходила у Аксенова за предлы средствъ инструмента, онъ называлъ это ‘Цыганщиной’, но Аксеновъ остался при этомъ направленіи: вибраціи и лигаты покрывалъ онъ густыми аккордами и составилъ свой особый родъ игры, и свой особый родъ фантазированія, въ которомъ въ свое время никто не могъ съ нимъ равняться, но съ этимъ вмст онъ уклонился отъ дальнйшаго совершенствованія игры въ пассажахъ правой руки, которые такъ далёко повелъ Сихра. Имя весьма много таланта и оригинальности, Аксеновъ уступалъ Сихри въ музыкальной опытности, и въ послдствіи бросилъ гитару, такъ что въ послдніе 15 или 20 лтъ своей жизни вовсе не игралъ за ней.— Да извинятъ меня, что я боле ничего не могу сказать объ Аксенов: я не зналъ его, и знакомство съ нимъ не могло бы ни къ чему повести, потому что онъ не игралъ ни для кого, особенно же для тхъ, которые хотли его слышать. Разъ въ Лебединской ярмарк встртили его нкоторые изъ моихъ сосдей въ гостинниц, гд пли цыган, сиди одинъ въ углу, Аксеновъ взялъ-было гитару и богатыми аккордами началъ наигрывать цыганскую псню: ‘Ты не повришь’, только что вошли въ ту комнату другіе, привлеченные необыкновенными звуками его игры, онъ положилъ гитару и ушелъ. Въ послднее время его жизни рдко кому удавалось его слышать, и то слишкомъ близкимъ людямъ или родственникамъ: по ихъ отзывамъ игра его была необыкновенная, но случаи эти были слишкомъ рдки: обманомъ, какъ разсказывали мни, добывали забытую его превосходную и знаменитую гитару изъ ящика, переносили изъ комнаты въ комнату, чтобъ онъ не догадался, и чтобы самъ случайно взялъ ее, и, играя, зафантазировался: тогда только можно было его слышать. Свднія объ Аксенов могутъ доставить другіе, старше меня, кто его слыхалъ, или ученики его, теперь сами пожилые люди, сообщеніе такихъ преданій было бы большою услугою для исторіи семиструнной гитары. По моему мннію важенъ и тотъ фактъ, на который я указалъ здсь, что Аксеновъ первый началъ исключительно обработывать гитару для русскихъ псенъ и развилъ особенно ея пвучую сторону — лигаты. Не мене важно и то обстоятельство, что изъ его рукъ и изъ его школы вышелъ Высотскій, который никогда не видалъ Сихру и не учился у него.
Михайло Тимоевичъ Высотскій былъ сынъ прикащика въ дом Михаила Матвевича Хераскова, знаменитаго творца Россіады, онъ былъ крестникъ Михаила Матвевича и въ честь его названъ Михаиломъ. Первую молодость провелъ Высотскій въ подмосковной деревн, Аксеновъ часто туда зжалъ и гостилъ у Хераскова. Сынку прикащика были доступны барскія комнаты, онъ забгалъ и въ комнату Аксенова и часто шаля, бралъ гитару, что ему не дозволялось. Однажды, улучивъ время, когда Аксенова не было, онъ забрался въ его комнату и началъ брянчать и перебирать струны на гитар, потомъ сталъ наигрывать и перебирать лады. Аксеновъ, подойдя къ двери, услышалъ игру мальчика и остановился, черезъ нсколько минутъ онъ входя говорить: ‘э, братъ! такъ-то ты добираешься?’ и когда Миша испугавшись хотлъ бжать, онъ его остановилъ, сказавши, ‘нтъ уже теперь я тебя не пущу, садись и смотри’ — и онъ началъ ему показывать ноты и учить его. Съ этого начались уроки Высотскаго. Не ручаюсь за точность этого анекдота, — такъ мн его по крайней мр разсказывали. Самъ же Высотскій говаривалъ мн, ‘ужь и помучилъ меня батинька, Семенъ Николаевичъ! бывало уйдешь отъ него въ лсъ, ужь и не радъ, бывало, что напросился учиться, нтъ, батенька, пойдемъ, сыщетъ, за ухо приведетъ и засадитъ за гитару’. Хотя уроки Аксенова Высотскому были непослдовательны, потому чти онъ училъ его тогда только, когда бывалъ въ гостяхъ у Хераскова, но онъ длалъ быстрые успхи. Узжая изъ Москвы, Аксеновъ передалъ его за руки ученика своего, одного офицера, фамиліи не упомню, но съ этимъ игрокомъ Высотскій уже занимался боле какъ товарищъ. Не долго думая, самъ онъ началъ сочинять и съ большимъ успхомъ. Его, еще очень молодаго, всюду приглашали и слушали съ жадностью, часто брали его къ себ въ нумера тогдашніе московскіе студенты: Полежаевъ, Коврайскій, Пузинъ, послднія, услыхавши его, началъ тогда учиться на гитар. Еще чаще возили его къ цыганамъ, и онъ сдлался необходимостью для хора Ильи Соколова, не въ публичномъ пніи, а дома для аккомпанимента, и какъ цыгане дйствовали на его игру, такъ и онъ много передавалъ имъ полезнаго для аккордовъ. Купцы завладли Высотскимъ совершенью, онъ сдлался московскою знаменитостью. Въ среднемъ сословіи только съ его времени и стали такъ ревностно играть на гитар, уроки его были нарасхватъ, онъ бралъ по 15-ти рублей ассигнаціями за урокъ, и то не доставало ему времени для уроковъ. Въ числ учениковъ его можно насчитать и князей, и графовъ, и студентовъ, и купцовъ, и цыганъ, и табачныхъ лавочниковъ, одного лавочника ученика его я зналъ: онъ очень, очень порядочно игралъ вещи его, Сихры и Аксенова, сидя въ своей лавочки съ тетрадями нотъ и продавая табаки (не подалеку отъ Якиманки). Высотскій оставилъ посл себя наибольшее число учениковъ въ Москв и въ провинціяхъ Россіи. Мн было 13 лтъ, когда мн приказали учиться на гитар, вечеромъ И. Г. Краснощековъ, знаменитый московскій гардировщикъ, пришелъ вмст съ учителемъ, человкомъ въ длиннополомъ сюртук, почти купеческаго покроя, который сидлъ молча въ углу залы, пока Иванъ Григорьевичъ торговался за гитару и уступилъ наконецъ за 45-ть рублей ассигнаціями. Потомъ учитель началъ пробовать гитару въ такихъ дробныхъ перекатахъ, какихъ я никогда и на арф не слыхивалъ, въ первый урокъ онъ былъ застнчивъ и показавши мн нотную азбучку, ушелъ, оставя меня въ совершенномъ недоумніи: какъ учить урокъ, и что это за штука — гитара? Къ счастію одинъ пришедшій къ намъ студентъ спросилъ — откуда это явилась гитара?
— ‘Да мн учителя наняли на гитар учиться’.
— Кого?
— ‘Высотскаго, какого-то….
— ‘Высотскаго!!… воскликнулъ онъ’ да это первая знаменитость! это — это — и онъ не находилъ словъ, какъ достойно восхвалить Высотскаго.
Знаменитость учителя сильно затронула мое самолюбіе, и я усердно принялся за ученье. Но въ то время, когда я началъ брать уроки у Высотскаго, онъ уже бралъ по 5-ти руб. ассигнаціями за уроки это не потому, чтобы онъ упалъ въ слав, но потому что онъ, какъ выражались, ужасно манкировалъ уроками. Въ самомъ дл сначала мое усердіе, а потомъ безпредльная моя привязанность къ нему лично, были только причиною, что ему не отказывали, часто онъ не ходилъ къ замъ недли по 3, по 4, по 6-ти и потомъ являлся снова и ходилъ каждый день. Кто бы могъ, казалось. учиться у него такимъ образомъ, и какъ тутъ было длать успхи? Но на поврку выходило, что у Высотскаго ученики длали больше успховъ, чмъ у всхъ другихъ учителей: такой способности передавать и создавать воспріимчивость въ ученик я не видалъ ни у кого. Ноты были вещь второстепенная въ урокахъ его, главное была его игра: онъ переигрывалъ тактъ за тактомъ съ ученикомъ, и такимъ образомъ заставлялъ живо подражать своей игр. Одна піеса вызывала у него другую, за Andante слдовало Allegro, за лихою пснею — граціозные аккорды: этимъ возбуждалъ онъ охоту выучать все то что онъ игралъ. Но увлекаясь въ игр, онъ былъ нетерпливъ въ писаніи нотъ, и что онъ игралъ въ одинъ урокъ, то надобно было заставлять его писать и разучивать въ годъ. За то оставались всегда въ памяти сыгранныя имъ піесы, и оставалась охота заставить его записать ихъ когда-нибудь и выучить, такъ что ученикъ его ловилъ каждый часъ, каждую минуту его урока, и изъ его урока ничто не пропадало. Высотскій былъ не грамотенъ литературно, tenuto объяснялъ онъ русскимъ словомъ тянуть и т. п., но за то Богъ далъ ему такую музыкальную голову, что самыя труднйшія музыкальныя комбинаціи и фразы выливались естественнйшимъ образомъ въ его сочиненіяхъ, смыслъ и языкъ музыки былъ присущъ его натур, оттого поражая смлостью своей композицій, онъ никогда не могъ впасть въ грубыя грамматически-музыкальныя ошибки, и въ сомнительныхъ мстахъ своихъ сочиненій всегда избгалъ онъ неизбжнаго, кажется, ошибочнаго шагу, какою-то случайностью, свойственною натурамъ геніальнымъ. Метода Высотскаго уступала безъ сомннія метод игры Сихры, въ круглот и чистот пассажей. Онъ не охотникъ былъ до утонченныхъ эффектовъ, рдко употреблялъ онъ флэжолеты съ помощью двухъ пальцевъ правой руки, которые производятъ такой фуроръ въ концертахъ. Рдко, въ самыхъ трудныхъ своихъ варіаціяхъ ходилъ онъ выше 14 ладу, и то почти всегда на одной квинт, онъ не находилъ, (и совершенію справедливо), истинной красоты въ такихъ пассажахъ, но за то уступая Сихр какъ виртуозъ, и не имя отчетливо-щеголеватой методы игры его, онъ несомннно былъ выше его въ той сторон композицій, которая должна обладать и надъ методою исполнительною въ инструмент, и надъ пресловутымъ вкусомъ, этимъ кумиромъ искусствъ прошлаго столтія: онъ былъ выше Сихры и остальныхъ гитаристовъ — стилемъ своей композиціи, той композиціи для семиструнной гитары, которую онъ самъ, и только онъ одинъ, создалъ, и которая обличала въ немъ одну изъ рдчайшихъ музыкальныхъ головъ.
Полнота и обширность общаго плана композиціи, безошибочная врность выполненія каждой его части, равносильное богатство въ мелодіи и въ гармоніи, смлость, великая простота и строжайшая послдовательность мыслей составляютъ въ равной степени отличительный характеръ его сочиненій, и по этимъ качествамъ они съ разу узнаются, какъ напр. съ перваго взгляду узнаются картины великихъ мастеровъ. Въ слдствіе этихъ-то качествъ поразительнымъ явленіемъ къ его сочиненіямъ было то, что не прибгая никогда къ однимъ инструментальнымъ эффектамъ, онъ производитъ боле всхъ гитаристовъ истиннаго впечатлнія на слушателя. Укажу напр. на его дв варіаціи, начинающіяся унисонными звуками, напоминающими балалайку, въ псн: ‘Здравствуй милая’, гд самыми простыми, всякому исполнимыми штуками производится эффектъ необыкновенный, потому что он истекаютъ изъ общей мысли сочиненія, нечего и говорить о варіаціи на двухъ струнахъ съ сопровожденіемъ главной басовой струны и открытой квинты re, изображающей тріо духовыхъ инструментовъ (рожковъ), въ псн ‘Не будите молоду’. Къ сожалнію эта варіація мало извстна между гитаристами, она не издана, и осталась только записанною у нкоторыхъ учениковъ Высотскаго. Есть и у Сихры такія звукоподражанія, какъ напр. извстное solo трубы въ качуч, но въ его сочиненіяхъ это боле мастерство инструментальное, нежели композиція въ собственномъ смысл.
Главный родъ сочиненій Высотскаго были русскія псни. Хотя онъ писалъ и перелагалъ для гитары и другія большія и малыя піесы, но главнымъ стилемъ его останутся варіяціи на русскія темы. Въ темахъ Andante протяжныхъ, съ довольно полною формою періода около восьми тактовъ, держался онъ обыкновенно такого порядка: самую тему излагалъ онъ прямо во всей полнот аккордовъ и модуляцій, къ какимъ она только была способна, и въ ней уже, какъ въ итог, располагалъ планъ всей піесы, состоявшей обыкновенно изъ четырехъ варіацій, такъ, что каждая варіація разъясняла эту общую сумму главныхъ моментовъ мелодіи, гармоніи и движенія къ особенностяхъ. Хотя всякая варіація должна имть боле или мене это качество, но не вс композиторы обработываютъ такъ тему, чтобы въ каждой части ея гармоніи, и въ общемъ мотив отношенія сопровождающихъ голосовъ къ первому, слышна была вся мысль, изъ которой строятся париціи: безъ такого построенія варіаціи становятся случайными. Когда же, напротивъ, тема наложена въ томъ вид, какъ это длалъ Высотскій, тогда каждая варіація относится какъ нчто необходимое къ тем и вс варіаціи составляютъ и съ нею и между собою одно живое цлое. Такова напримръ мастерски обработанная имъ тема тройки Алябьева для гитары. Притомъ, онъ былъ одаренъ такимъ врнымъ гармоническимъ чувствомъ, что никогда, нигд, въ своемъ изложеніи русскихъ псенъ не допускаетъ онъ ни малйшаго двусмыслія объ гармоническихъ отношеніяхъ тоновъ — качество весьма рдкое въ музыкальныхъ излагателяхъ русскихъ псенъ. Одна изъ первыхъ двухъ варіацій шла у Высотскаго, и обыкновенно это бываетъ въ такой форм сочиненія, съ ускореніемъ метрическаго мотива по избранной мелодической или гармонической фигуре, другая же варіація назначалась у него для полнаго развитія главной мелодической мысли, тамъ передавалъ онъ тему поперемнно то тому, то другому голосу, не закрывая ее аккордами, а аккомпанируя басами. Тутъ-то выходилъ онъ со всею роскошью своихъ лигатовь съ перваго на третій и четвертый палецъ лвой руки, и съ варіаціями на третьей и четвертой басовой струн, одному баску, часто онъ давалъ половину пнія темы съ отвтными колнами въ дискантахъ, означая только главные моменты аккордами. Такова напр. его 1-я варіація къ псн: ‘Пряди моя пряха’, варіація къ псн ‘Во саду ли въ огород’, и т. п. Такое сочетаніе голосовъ на гитар напоминаетъ вмст полноту композиціи для фортепіано, и пніе віолончели, и эта сторона гитары, на которую указываютъ этого рода варіаціи Высотскаго, есть исключительное достояніе его композиціи. Третья варіація или уравновшивала многообразно развитую тему новою фигуральною живостью движенія, какъ напр. тріолями, или, ежели тріолями онъ уже воспользовался прежде, и движеніе мотива было довольно ускорено, то третья варіація шла въ род adagio, съ тмъ же характеромъ имитаціи тем въ разныхъ голосахъ, объ которомъ и сказалъ выше: и тмъ или другимъ способомъ композиція втекала въ финалъ — въ послднюю быструю варіацію, гд тема безо всякаго двусмыслія шла врно и рзко къ басу, сопровождаемая троесвязными фигурами въ верхнихъ струнахъ, при чемъ обыкновенно одна постоянно открытая струна въ верхнемъ аккорд держала яснымъ пніемъ, при самомъ быстромъ движеній фигуры верхнюю октаву доминанты или подголосокъ русскаго пнія, однимъ словомъ, вся фигура шла за темою, рзко означенною въ басу, въ род колокольнаго трезвона,— да простятъ мн это выраженіе, но я не могу выразиться пластичне въ этомъ случа, не прибгая къ итальянскимъ техническимъ названіямъ, которыхъ существуетъ такая гибель, и которыя все-таки такъ неопредленны, что надобно перерыть сперва цлой томъ музыкальнаго словаря, чтобы составить какое-нибудь варварское: il basso cantante, e furioso arpegio ches’atacca suebito и т. д. или что-нибудь въ род этого. Бдовое дло чуждая терминологія въ своемъ искусств!
Типомъ такихъ его варіацій служитъ послдняя варіація къ псн ‘Пряди моя пряха’ и послдняя же знаменитой его темы: ‘Люблю грушу садовую’.— То, что онъ длалъ въ этихъ варіаціяхъ, слышимъ мы спустя боле 15 лтъ посл его смерти во всхъ композиціяхъ новйшихъ фортепіанистовъ, это вошедшее въ моду съ новою музыкою достоинство, не совсмъ легкое въ композиціи: тема въ басу, при бравурной варіаціи, составляетъ отличительное качество почти каждаго сочиненія Высотскаго на русскую тему.— Смшно бы было утверждать, что онъ выдумалъ эту форму, со времени Баха, да и прежде, его со времени существованія фуги для инструмента, этотъ эффектъ лежитъ въ основаніи сочиненія для гармоническихъ инструментовъ, виртуозы-скрипачи со времени Тартини, а особенно потомъ Паганини, примняли это къ скрипк: тема pizzicato, Бетговенъ и его послдователи съ особенною прелестью ввели этотъ эффектъ въ салонную музыку, а въ ныншнемъ состояніи игры на фортепіяно это есть cheval de bataille всякаго виртуоза. Но классическимъ примненіемъ этого эффекта къ гитар мы обязаны Высотскому. Сихра коснулся этой стороны въ гитар въ своихъ экзерциціяхъ, и его экзерциція h-moll, имла успхъ чрезвычайный, здсь показалъ онъ, что эта музыкальная комбинація лежитъ въ средствахъ созданнаго имъ инструмента, но Высотскій выполнилъ на самомъ дл этотъ намекъ Сихры, общимъ стилемъ всхъ своихъ сочиненій, Сихра былъ отъ нихъ въ восторг, и, не знавши Высотскаго, передавалъ ему изъ Петербурга усердные поклоны. ‘Скажите отъ меня Высотскому’ было его всегдашнее порученіе ‘что я очень уважаю его сочиненія.’
Изъ описанной мною манеры положенія темы и стиля его варіацій видно, что варіаціи тріолями и 1-e allegretto были вещи обыкновенныя, но варіаціи Andante или Adagio съ имитаціями въ разныхъ голосахъ, бравурныя съ поющимъ басомъ, и самая обработка темы есть его исключительная принадлежность на гитар. Часто шелъ онъ такими имитаціями изъ одной варіаціи въ другую, въ каждой варіаціи обработывая особый голосъ и все вновь развивая тему то періодически, то гармонически, и при такомъ внутреннемъ единств уже совершенно оставлялъ формы рутины, т.-е. allegretto, тріоли, adagioso и проч., а самобытнымъ развитіемъ темы входилъ въ свой бравурный финалъ или въ коду, по серьезному характеру этихъ сочиненіи он очень замчательны. Оттого, не смотря на самые яркіе, мстные, русскіе народные эффекты, он носятъ такой общеклассическій музыкальный отпечатокъ, что возводятъ каждую его русскую тему до степени строгой композиція. Осмлюсь сказать, что этой формы обработки русскихъ псенъ я не знаю ни у кого кром Высотскаго на гитар, а на фортепьяно у Дюбюка, особенно отличающаяся этимъ важнымъ достоинствомъ тема, компонированная Дюбукомъ ‘Ужъ какъ намъ туманъ’ съ ея варіяціями въ стил имитаціи, цликомъ переложена Высотскимъ на гитару. Нкоторыя композиціи Алябьева, нкоторыя изъ псенъ Рачинскаго для скрипки, и старика Ромберга для віолончели имютъ это достоинство, у большей же части композиторовъ списанныя съ народнаго пнія теми являются какими-то ниточками, на которыя заплетаются потомъ варіаціи по данной форм современнаго развитія того или другаго инструмента, или наоборотъ, съ перваго же изложенія темы запутаны мудреными сочетаніями въ гармоніи, отягчены аккордами и теряютъ свою ясности что и влечетъ ненужный громъ и трескъ въ варіаціи, который все-таки не высказываетъ содержанія темы, или же варіація расплываются въ итальянскую вокализацію, вс эти недостатки невозможны при способ воззренія (Anschaung) на русскую тему, какой мы находимъ въ стил Дюбюка и Высотскаго.
Всякій можетъ понять, что при такихъ обширныхъ музыкальныхъ замыслахъ Высотскій былъ не самоучка въ музык, нтъ, онъ зналъ ее очень достаточно для того, чтобы писать такія основательно-музыкальныя вещи. Небрежный и безпечный въ жизни практической, совсмъ не таковъ онъ былъ относительно изученія своего искусства: онъ искалъ знающихъ людей, охотно и съ увлеченіемъ слушалъ исполненіе классическихъ произведеній Гайдена, Моцарта, Бетговена, а въ особенности Баха, котораго онъ любилъ боле всхъ, и которому боле всхъ сочувствовалъ. Многимъ обязанъ онъ нашему почтенному московскому артисту и глубокомысленному музыканту А. И. Дюбюку, отъ котораго много и позаимстовался въ отношеніи къ изученію музыкальныхъ правилъ.
Онъ передлалъ для гитары нкоторыя піесы Моцарта и Бетговена, комаринскій Фильда и Rondo brillant Гуммеля, и даже переложилъ одну фугу Баха, это конечно только попытка, но это доказываетъ какъ онъ близко по натур своей понималъ фугу, потому что боле всего любилъ и изучалъ Баха, и не владя никакимъ инструментомъ кром гитары, могъ своею игрою уяснить себ построеніе Баховской фуги. Никогда не забуду той наивности, съ которою, объясняя мн однажды что такое Бахъ, и не зная съ кмъ сравнить его побольше и познамените, онъ сказалъ: да вдь Бахъ-то, это историкъ-съ! это просто, батенька, Карамзинъ! Михайло Тимофевичъ врно самъ не понималъ ясно, до какой степени онъ точно выразилъ то впечатлніе, которое производилъ на него полный строгой истины стиль великаго художника музыки. Всмъ этимъ объясняется его стремленіе къ разнообразному движенію голосовъ (Polyphoner-Satz) въ его варіаціяхъ, по инстикту ли, или въ слдствіе своего музыкальнаго взгляда, онъ пытался постоянно создать для гитары ту методу игры, которую мы видимъ въ метод первыхъ, молодыхъ Бетговенскихъ композицій для фортепьяно.— Меня поразило тождество установки темы и развитія варіацій въ одномъ изъ первыхъ сочиненій Бетговена: варіація на тему оперы: die schne Mllerin, — mich fliehen alle Freuden, — съ планомъ варіацій Высоцкаго — ‘Люблю грушу» и ‘Пряди моя пряха’, тогда какъ мелодическія конструкціи этихъ трехъ темъ не имютъ никакого сходства между собою.
Прошу читателей моихъ понимать слова мои въ смысл рода его игры, и рода его музыкальнаго мышленія, а не въ смысл сравненія размровъ геніальностей, или размровъ произведеній, въ этомъ смысли смшно было бы сравнивать гитарныя варіаціи Высотскаго съ твореніями Бетговена.
Къ чести московской публики относится то, что Высотскаго оцнили, и что имя его и музыка сдлались народными, это показываетъ, какіе богатые задатки заключаются въ природномъ русскомъ музыкальномъ смысл.
Высотскій умеръ въ бдности въ 1836 году, если не ошибаюсь, до послднихъ минутъ жизни, онъ игралъ и сочинялъ. Наканун его смерти былъ у него Илья Соколовъ и Иванъ Васильевъ, — цыгане, онъ еще игралъ имъ свои послднія сочиненія и аккомпанировалъ ихъ пнію. У Втрова хранится послднее его сочиненіе, тема, написанная не задолго до смерти, у меня есть также его тема h’moll въ роде scherzo, одно изъ послднихъ его произведеній. Сочиненій его были весьма много, они издавались и при жизни и посл смерти его. Кром замчательнйшихъ его сочиненій и оригинальнйшихъ варіацій, каковы: ‘люблю грушу садовую’, ‘пряди моя пряха’, ‘тройка’, ‘не одна во пол дорожка’, (дв послднія особенно замчательны по обработк тем), ‘не будите молоду’, ‘ахъ не пава по снямъ ходила’, ‘ахъ чтожъ ты голубчикъ’, онъ переложилъ по своему, и самъ варіировалъ русскія темы, за которыя писали прежде него варіаціи Сихра и Аксеновъ, напримръ: ‘чмъ тебя я огорчила’, ‘на то ль чтобы печали’, ‘охъ болитъ’, ‘вспомнишь ли сердечный другъ’, ‘возл рчки’, ‘здравствуй милая’, ‘по улиц мостовой’, ‘хожу ль я по улиц’, и ни въ одной не былъ онъ подражателемъ, а каждую тему и варіаціи къ ней обработалъ на свой стиль, и не смотря за то, что эти темы и прежде были аранжированы для гитары, обдланныя Высотскимъ он гораздо боле понравились, быстро раскупались и распространялись всюду, замняя собою произведенія прежнихъ гитаристовъ.
Но такъ какъ онъ издавалъ свои вещи скоро одна за другою, и въ небольшомъ числ экземпляровъ, которые скоро распродавались, а ученики его большею частію другъ у друга переписывали его піесы, то теперь нельзя почти найдти его сочиненій въ музыкальныхъ магазинахъ, потому что новаго изданій ихъ не было.
Высотскій былъ средняго роста, боле однакожь высокаго нежели малаго, лицомъ худощавъ, лобъ у него былъ развитъ чрезвычайно музыкально,— есть его литографированный портретъ. Въ манерахъ онъ былъ скроменъ и застнчивъ, по душ простосердеченъ и добръ, въ разговорахъ затруднялся, особенно съ людьми выше себя по званію, онъ никогда почти не игралъ въ концертахъ — не могъ играть передъ публикою. За то въ небольшомъ кругу короткихъ знакомыхъ, когда онъ увлекался игрою, или одинъ въ урок съ ученикомъ, онъ длался другимъ человкомъ, взявши въ руки гитару, лицо даже принимало совсмъ другое выраженіе: глаза и губы выдавались впередъ, брови ширли, изъ простаго всегда смющагося выраженія, лицо его получало выраженіе строгое съ печатью глубокой и смлой мысли. Игра его отличалась небывалою на гитар силою, и классическою ровностью тона, а вмст смлостью, быстротой, особаго рода задушевностью вибрацій и лигато, и необыкновенною пвучестью, но не тою слащавою пвучестью, или злоупотребленіемъ экспрессіи, переходящей въ декламаторство, но классическою отработкою ровности тона безо всякихъ зати и фокусовъ. Оттого игра его оставляла необыкновенное истинно-музыкальное впечатлніе. Впрочемъ, онъ могъ все играть, и трудностей для него не существовало, чему яснымъ доказательствомъ служатъ его сочиненія, и хотя въ бглости правой руки, и въ звонкой круглот пассажей и триллеровъ онъ уступалъ Сихр, но силы въ аккордахъ было у него боле. Главное чмъ онъ поражалъ въ игр слушателя, было его фантазированіе, которое онъ называлъ аккордами, а я скоре это назову прелюдированіемъ, онъ именно довелъ свои пробы почти до высоты proeludien въ старинномъ значеніи этого слова. Такъ прелюдировалъ онъ безо всякой натяжки, все въ новыхъ оборотахъ, въ самыхъ роскошныхъ пассажахъ и съ нескончаемымъ богатствомъ модуляціи и аккордовъ часъ и два: голова его въ этомъ отношеніи была неизчерпаема. Этотъ образъ прелюдированія остался совершенно достояніемъ ученика его А. А. Втрова, одареннаго замчательнйшимъ музыкальнымъ талантомъ, въ его прелюдіяхъ совершенно отражается смыслъ и метода Высотскаго, и также он нескончаемы, новы, пвучи и разнообразны какъ у его учителя, по крайней мр я до сихъ поръ не знаю никого, кто бы полне его наслдовалъ это важное достоинство прелюдированія Высотскаго. Я слышалъ анекдотъ, что въ то время какъ Высотскій былъ въ слав въ Москв, пріхалъ въ Москву французскій артистъ на шестиструнной гитар, игравшій livre ouvert съ фортепьянныхъ нотъ, что угодно. Онъ желалъ слышатъ Высотскаго, для этого былъ устроенъ вечеръ. Высотскій явился какъ и всегда несмлый, неловкій, сидлъ гд-то въ уголк и не хотлъ играть первый. Французъ сыгралъ что-то большое и блестящее, и потомъ прямо съ фортепьянныхъ нотъ игралъ трудныя піесы. Посл этого попросили сыграть Высотскаго. Высотскій началъ пробовать гитару, и такимъ образомъ два часа съ половиною остался на однихъ своихъ пробахъ, съ такимъ успхомъ, что Французъ, будто-бы, разбилъ съ отчаянія свою шестиструнную гитару объ рояль, сказавши: ‘посл такой музыки я не смю боле брать въ руки гитару’. Передаю этотъ анекдотъ такъ, какъ онъ мн переданъ. Дюбюкъ сомнвается, чтобы было такое происшествіе, и думаетъ, что Французъ этого анекдота былъ Соръ, желавшій, бывши въ Москв, слышать Высотскаго: Высотскій быль у него, игралъ, и Соръ игралъ для него. Оканчивая этимъ свой первый очеркъ исторіи русской семиструнной гитары, должнымъ считаю упомянуть, что въ наше время Москва иметъ въ лицъ г. Соколовскаго замчательнйшаго гитариста для шестиструнной гитары, желательно, чтобы артистическое вліяніе этого виртуоза было полезно и для играющихъ на гитар семиструнной.
Изъ живущихъ теперь виртуозовъ семиструнной гитары несомннное первенство принадлежитъ . М. Циммерману, этому Паганини семиструнной гитары и по игр, и по сочиненію. Представители школы Сихры въ Петербург — Марковъ, Саренко, и др. изъ учениковъ Высотскаго, первый изъ извстныхъ мн, какъ я выше сказалъ, по метод, А. А. Втровъ, онъ въ равной степени столько же замчательный композиторъ, какъ и исполнитель, и Пузинъ, весьма оригинальный музыкантъ, также писавшій прекрасныя вещи для гитары, они неизвстны потому, что не печатаны, въ игр его замчательна особенно чистота и звонкость пассажей, зависящихъ отъ правой руки, неуступающая ученикамъ Сихры. Весьма замчательный изъ слышанныхъ мною гитаристовъ въ Москв Ляховъ, Цезыревъ, Блошеинъ. Но есть еще сотни игроковъ на гитар въ Россіи не мене совершенныхъ и замчательныхъ, впрочемъ, зная ихъ только по имени, и не имвши случая слышать ихъ, я не могу произнесть объ нихъ своего сужденія.— Я слышалъ, что въ город Черни, Тульской губерніи живетъ старый музыкантъ, учившійся вмст съ Высотскимъ у Аксенова, и очень напоминающій своею манерою игру Высотскаго, его свднія объ Аксенов и Высотскомъ должны быть очень интересны.
1854 года апрля 22 дня.
Москва.