Очерк истории русского театра до 1812 г, Колюпанов Нил Петрович, Год: 1889

История
Время на прочтение: 66 минут(ы)
Скачать в PDF

Очеркъ исторіи русскаго театра до 1812 г.

Въ былые годы театръ въ московской жизни игралъ огромную роль. Достаточно припомнить слова Блинскаго: ‘Любите ли вы театръ такъ, какъ я люблю его, т.-е. всми силами души вашей, со всмъ энтузіазмомъ, ‘о всмъ изступленіемъ, къ которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлній изящнаго, или, лучше сказать, можете ли вы не любить театра больше всего на свт, кром блага и истины? И, въ самомъ дл, не сосредоточиваются ли въ немъ вс чары, вс обаянія, вс обольщенія изящныхъ искусствъ? Не есть ли онъ исключительно самовластный властелинъ нашихъ чувствъ, готовый во всякое время и при всякихъ обстоятельствахъ возбуждать и волновать ихъ, какъ вздымаетъ ураганъ песчаныя метели въ безбрежныхъ степяхъ Аравіи?’ (ч. I, стр. 96). И дйствительно, въ обществ, куда еще не успло проникнуть образованіе, гд не привыкли читать и мало интересуются печатью, театръ представляется единственною школой, гд масса публики знакомится съ классическими произведеніями иностранныхъ литературъ, гд образуется ея эстетическій вкусъ, гд наглядно воспринимаются потребности и интересы мной, боле возвышенной среды. Мы видимъ, что въ XVIII столтіи въ количественномъ отношеніи театральная литература у насъ имла огромное преобладаніе. Академія наукъ въ 1786—1794 годахъ издала Россійскій оеатръ или полное собраніе всхъ россійскихъ театральныхъ сочиненіи, въ 43 частяхъ. Собраніе это не заключаетъ въ себ всхъ игранныхъ пьесъ, такъ какъ многія напечатанныя въ него не вошли, а многія и вовсе не были напечатаны. Каждый изъ извстныхъ нашихъ писателей, боле или мене удачно, въ томъ или другомъ род, пробовалъ свои силы на театральномъ поприщ, масса переводовъ стала появляться съ самаго начала. Вся театральная литература была или чисто-переводная, или подражательная, это понятно, ибо другаго и быть не могло. Современной критикъ (Дашковъ) въ С.-Петербургскомъ Встник говоритъ по этому поводу: ‘Стихотворцы наши брали изъ Расина и Вольтера цлыя явленія, цлыя роли и удачнымъ перенесеніемъ чужихъ красотъ на русскій языкъ обогатили оный. Однако же, нужно признаться, что у насъ очень мало хорошихъ трагедій, я что самая склонность молодыхъ нашихъ писателей къ театру вредитъ его успхамъ. Корнель и Расинъ не спша принимались за трагедіи, сперва выучились основательно своему языку и затвердили вс правила драматическаго искусства, они дйствовали боле воображеніемъ, нежели памятью, и не хватали по нскольку стиховъ изъ разныхъ писателей, наконецъ, прекрасную трагедію перевести хорошо почти такъ же трудно, какъ и сочинить самому’. Тмъ не мене, въ культурномъ отношеніи, въ высшей степени интересно подробно и обстоятельно прослдить, что давалъ театръ современной публик. Къ сожалнію, этотъ вопросъ пока еще мало разработанъ.
Вообще говоря, потребность воспроизведенія людскихъ отношеній между собою и къ окружающей природ,— потребность представленій, зрлищъ, театра,— есть психо-физіологическая потребность во всемъ человчеств: стоитъ только припомнить различныя проявленія этой потребности у дикихъ народовъ, стоящихъ на самой низшей ступени развитія, и дтскія игры, какъ скоро способность наблюдательности настолько усовершенствовалась, что даетъ дтямъ достаточный матеріалъ для осмысленной забавы. Потребность эта, выражавшаяся у всхъ народовъ различными, обрядами, при чествованіи особенно поразившихъ воображеніе явленій природы и исполненіи самыхъ торжественныхъ случаевъ обыденной жизни, какъ бракъ, погребеніе, пора возмужалости и т. п., получила широкое значеніе въ жизни славянскаго племени, одареннаго отъ природы живою фантазіей и сильною воспріимчивостью. При этомъ, по замчанію профессора Веселовскаго, въ самомъ характер славянина какъ бы лежитъ предрасположеніе къ драм: онъ всюду любитъ придавать драматическую форму своему разговору, псн и т. д., чешскія духовныя псни имютъ досел драматическій оттнокъ, и по сю пору въ русской раскольничьей литератур отчасти сказывается подобное же стремленіе, не говоримъ уже о южныхъ славянахъ, живая, огненная природа коихъ, согртая благодатью южнаго климата, развила и въ псн, и въ разговор живое, взволнованное и почти драматическое движеніе (Старинный театръ, стр. 213). Проникшая весь бытъ племени въ періодъ поэтическаго и свободнаго строя первобытной культуры и получившая религіозную окраску въ языческомъ врованіи,— эта, исполненная драматизма, обрядность постоянно и усиленно подавлялась распространеніемъ христіанства, усиленіемъ борьбы экономической и политической, неразлучной съ окончательною осдлостью народа и чужеземнымъ вліяніемъ, въ той или другой форм отразившимся у различныхъ племенъ. Чмъ дальше мы удаляемся отъ современности, тмъ переживаніе этой старинной обрядности рельефне и живе въ народномъ сознаніи, но передъ напоромъ противныхъ ему вліяній оно все боле и боле отступаетъ въ самыя отдаленныя захолустья и въ низшіе слои населенія, гд эти противныя вліянія сказываются всего слабе. Въ настоящее время слды этой обрядности сохранились у славянъ только въ свадебныхъ обрядахъ, нкоторыхъ праздникахъ, сохранившихся отъ временъ язычества, и въ народныхъ играхъ, представляющихъ много общаго у различныхъ славянскихъ народностей. Въ сочиненіи профессора Веселовскаго (Старинный театръ ‘Еероп) собраны современные остатки этого переживанія у славянскихъ народовъ и указано присутствіе въ нихъ драматическаго элемента, какъ первоначальнаго зародыша для развитія народнаго театра, народной драмы и комедіи. Отъ этого переживанія особенно сильно и повсемстно сохранился въ Россіи обычай переряживанія во время Рождества и Масляницы, соединенный съ импровизированнымъ представленіемъ различныхъ бытовыхъ или историческихъ сценъ. Нтъ русскаго города или русской деревни, гд бы ряженые не ходили изъ дома въ домъ во время этихъ праздниковъ. Эти старинные народные маскарады были первымъ проявленіемъ народнаго театра и, поэтому, въ то время, когда жизнь пересоздавалась по европейскому образцу, Петръ Великій преимущественно остановился на маскарадахъ, какъ на увеселеніи боле знакомомъ и близкомъ къ стариннымъ нашимъ нравамъ. По той же причин на первыхъ порахъ собственно театральное представленіе и публичный маскарадъ у насъ существовали нераздльно, такъ что театральные маскарады у насъ появились издавна, какъ мстный обычай. Когда представленіе итальянскихъ оперъ въ Москв у Локателли не привилось и театръ остался пустымъ,— Локателли обратился къ театральнымъ маскарадамъ и нкоторое время этимъ привлекалъ къ себ публику. При этомъ замчательно, что уже впослдствіи, когда раздленіе сословій рзко обозначилось, между прочимъ, и въ культурномъ отношеніи, обрядное переживаніе и тогда напоминало имъ старинное объединеніе. Во всякой помщичьей усадьб на Рождеств и Масляниц ряженые дворовые являлись къ господамъ, давали свои народныя представленія и получали угощеніе, толпы семинаристовъ, мастеровыхъ и солдатъ въ городахъ бродили изъ дома въ домъ и принимались въ самыхъ лучшихъ домахъ. Я еще помню живо изъ временъ моего дтства этотъ обычай въ Костромской губерніи. Обыкновенно предметомъ этихъ представленій были неизбжный Михайло Ивановичъ (медвдь съ козою) или разныя бытовыя сцены, гд обыкновенно однимъ изъ дйствующихъ лицъ являлся цыганъ, или историческія преданія, причемъ разыгрывалась сцена плаванія по Волг разбойничьей шайки, пристававшей для грабежа къ богатому селу. Само собою разумется, что эти домашніе театры и маскарады имли несравненно боле значенія въ старинную эпоху и составляли любимую и непремнную забаву въ боярскихъ домахъ, наполненныхъ многочисленною и разнообразною дворней, во глав которой стояли барскіе люди и барыни изъ небогатыхъ дворянъ, участвовавшіе въ господскихъ увеселеніяхъ, и нарочно для этой цли содержавшіеся шуты и скоморохи. Забавы эти, безъ сомннія, проникали и въ царскіе чертоги. Въ Хроник русскаго театра Носова есть очень правдоподобное извстіе, что на Святкахъ во дворц Бориса Годунова представляли Шамана въ Сибири, Кота въ сарафан и Михайлу Ивановича (медвдя). Тамъ же передается, что еще до появленія нмецкаго театра, посл бракосочетанія царя Алекся Михайловича съ Натальей Кирилловной Нарышкиной, бояре и боярыни, желая потшить новобрачныхъ, сговорились разыграть въ царской потшной палат комедію, самими ими сочиненную, изъ сказокъ въ разговорахъ съ пснями и плясками, которыя имъ разсказывали ддушки и бабушки, потшая ихъ въ ребячеств. Приведены и заглавія этихъ доморощеныхъ боярскихъ представленій: Яга-Баба, Туръ, праздникъ Услада. Въ томъ же году знаменитые московскіе бояре — Милославскій, Матвевъ, Долгорукій, Шереметевъ и др.— завели свои домашніе театры, на коихъ въ торжественные и праздничные дни сами разыгрывали комедіи, сказки, а иногда и ихъ барскіе люди и барскія барыни. У бояръ приводятся тамъ же названія народныхъ игръ: у Матвева — Коляда, у Долгорукаго — Горе-Богатырь. Эти боярскія представленія продолжались и при Петр: такъ, въ 1689 г., на третій день свадьбы царя Петра съ Евдокіей едоровной Лопухиной, на Потшномъ двор боярами и боярынями представлено Илья Муромскій богатырь и Соловей-разбойникъ. Достоврность этихъ извстій Носова, заподозрнная г. Веселовскимъ, возстановляется издателемъ Хроники Барсовымъ съ полною основательностью. Дйствительно, во времена Алекся Михайловича, когда знакомство высшаго боярства съ европейскими и, преимущественно, польскими обычаями совершенно уже измнило прежнюю простую и тихую жизнь, старинныя потхи могли и должны были принять боле грандіозные и шумные размры. Въ этомъ смысл московскимъ боярамъ и боярынямъ легко могло придти на мысль потшить царя тми нехитрыми представленіями, которыя каждый изъ нихъ съизмалтства видлъ у себя въ дом. А какъ скоро такія представленія понравились при двор, они сейчасъ же вошли въ моду,— знатные бояре заставляли своихъ барскихъ людей, и барынь разыгрывать передъ ними то, что сами они изображали передъ царемъ въ его покояхъ. Это повтореніе царскихъ театральныхъ забавъ богатымъ дворянствомъ и впослдствіи составляло характеристическую черту исторіи русскаго театра. Вс эти народныя представленія не имли, конечно, никакого непосредственнаго отношенія къ позднйшему театру на европейскій ладъ, но они важны потому, что именно этими народными, обычаями объясняется быстрое усвоеніе у насъ европейскаго театра и привязанность къ нему двора и богатаго дворянства съ самой эпохи перваго его возникновенія. въ Россіи. Европейскій театръ, прежде всего, водворился въ Москв изъ Польши. Въ Польш католическое духовенство и, въ особенности, іезуиты борьбу противъ языческой обрядности, которою прикрывались проявленія древняго народнаго земскаго строя, начиная еще съ XII вка, повели обращеніемъ именно, этой обрядности въ своеобразныя формы церковнаго богослуженія, направленныя къ распространенію католической пропаганды въ религіозномъ и политическомъ смысл. Таково происхожденіе церковныхъ мистерій, занесенныхъ въ Польшу и отправлявшихся при богослуженіи, съ участіемъ въ нихъ лицъ, не принадлежащихъ собственно къ церковному клиру. Само собою разумется, что эти мистеріи перешли и въ училища, находившіяся исключительно въ рукахъ духовенства. Впослдствіи, когда этотъ пріемъ сдлалъ уже свое дло, и католичество прочно водворилось въ сред польскаго народа, папа и высшее духовенство возстали противъ церковныхъ мистерій,: какъ противъ обряда, допускавшаго въ богослуженіи ненавистную для католичества примсь. народнаго и свтскаго, житейскаго, съ XV столтія начинается формальное запрещеніе мистерій, но, несмотря на то, он просуществовали еще два вка и были окончательно изгнаны изъ церковнаго богослуженія только въ начал XVII столтія. Тогда мистеріи сосредоточились въ училищахъ, гд он, помимо цлей католической пропаганды, получили значеніе педагогическое, въ смысл класснаго упражненія. Въ Краковской академіи, основанной въ 1557 году и послужившей образцомъ для постепенно распространившихся во всей стран второстепенныхъ, подчиненныхъ ей школъ, семинарій или бурсъ, молодые слушатели богословскаго факультета, подъ руководствамъ своихъ профессоровъ, принимались за сочиненія духовно-драматическихъ пьесъ, въ составленіи и исполненіи которыхъ современная школьная практика видла важное подспорье основательному религіозному воспитанію. Въ низшихъ польскихъ школахъ духовная драма, подобно твореніямъ, возникавшимъ въ позднйшихъ южно-русскихъ бурсахъ, отличалась перевсомъ свтскаго, житейскаго элемента. Этотъ обычай исполнять духовныя пьесы семинаристами и учениками академій перенесенъ былъ, въ вид подражанія, въ Южную Русь, и мистерія была, такимъ образомъ, водворена въ Россіи (Веселовскій, стр. 269 и 270). Эта духовная драма, какъ обычная рекреація семинаристовъ въ Польш, ходившихъ съ переносными, миніатюрными театрами по городамъ и селамъ въ теченіе лтняго времени’, въ XVI столтіи занесена была. на югъ Россіи. Въ Кіевской академіи, особенно со времени преобразованія ея Петромъ Могилою, и въ соединенныхъ съ нею духовныхъ училищахъ преподаватель излагалъ по рутинному учебнику сущность теоріи поэзіи вообще и знакомилъ съ правилами духовной драмы, а въ лтнимъ или майскимъ вакаціямъ, получившимъ отъ того названіе маевокъ, либо самъ приготовлялъ драматическое сочиненіе, прилагавшее къ практик указанныя правила, или выбиралъ изъ готовыхъ пьесъ, русскихъ или даже польскихъ, наиболе соотвтствовавшую его цлямъ, давалъ ее разучивать ученикамъ и потомъ, въ одинъ изъ праздничныхъ дней или частныхъ школьныхъ торжествъ, исполнялъ при содйствія своей молодой труппы избранную пьесу на ученическомъ театр, по всей вроятности, весьма незатйливомъ по сценическому устройству. Училищное начальство и приглашенныя духовныя и свтскія власти присутствовали при представленіи диллетантовъ-бурсаковъ. Разъ представленная и разученная пьеса становилась какъ бы достояніемъ учениковъ, употреблявшихъ ее затмъ для своихъ личныхъ цлей, въ привольное украинское лто разбредутся они небольшими группами по селамъ и хуторамъ и, живя истыми дтьми природы, изо-дня въ день повторяютъ пьесу своего учители у богатыхъ или зажиточныхъ поселянъ, козаковъ и сельской знати. Такимъ образомъ совершилась несомннная пропаганда духовной драмы въ народ Украйны, возбуждая вкусъ и любовь къ подобнаго рода удовольствіямъ,!, въ то же время, сближеніе съ народомъ облегчало возможность освобожденія драмы отъ схоластическихъ оковъ и освженіе ея мстными элементами (І?дееловскій, стр. 334, 336 и 337). Насколько, благодаря этой популярности духовныхъ представленій на юг Россіи, развился тамъ въ народ вкусъ къ нимъ и боле тонкое пониманіе, мы можемъ въ данную минуту наглядно оцнить въ Москв на представленіяхъ малороссійскихъ трушгь. Народно актерская жилка въ бытовыхъ пьесахъ, даваемыхъ этими труппами, несравненно живе, нежели на нашей: сцен, и именно это обстоятельство такъ обаятельно дйствуетъ на зрителей, несмотря на отсутствіе художественности въ самой обработк пьесъ. Народно-актерская жилка, воспитанная этими ходячими бурсацкими театрами, даетъ игр малороссійскихъ артистовъ ту цльность и естественность, которой недостаетъ нашимъ русскимъ актерамъ, воспитаннымъ личнымъ изученіемъ и наблюденіемъ, но лишеннымъ живой традиціи, безъ которой артистъ ставится въ положеніе сторонняго лица, изучающаго чуждую ему среду motu proprio. Въ этомъ также лежитъ отчасти объясненіе того, почему творецъ новйшей народной комедіи, имвшей такое преобладающее значеніе въ развитіи нашего драматическаго искусства — Гоголь — по происхожденію былъ малороссіянинъ. Носовъ передаетъ, что народные польскіе комедіанты изъ Кіева въ 1665 году забрели въ Москву и увеселяли своими представленіями московское простонародье до 1669 года. И въ этомъ нтъ ничего невроятнаго: это подтверждаетъ только несомннный фактъ, что въ эпоху Алекся Михайловича боле оживленныя сношенія съ Польшею чрезъ Кіевъ произвели замтное измненіе въ русскихъ нравахъ, не ограничившись одними высшими сословіями. Преобразовательная эпоха Петра этимъ культурнымъ стремленіямъ указала другой путь и другую цль, но поворотъ въ народной жизни уже былъ сдланъ и началъ Проникать даже въ низшіе слои столичнаго населенія: иначе нельзя объяснить успха реформъ и появленія цлой массы людей, къ ней приставшихъ и вынесшихъ на своихъ плечахъ вопреки консервативному отпору защитниковъ старины.
Въ Москву школьная духовная драма занесена была съ основаніемъ въ 1685 году, при царевн Софіи, братьями Лихудами Словене-Греческой академіи, куда поступили вс ученики изъ типографской школы, основанной при цар еодор Алексевич, въ 1679 году, іеромонахомъ Тимоеемъ, до 40 боярскихъ дтей и значительное число разночинцевъ. Это было первое учрежденіе для высшаго образованія въ Россіи, не имвшее вовсе профессіонально-духовнаго характера: такъ, уже при императриц Анн въ 1736 году, по опредленію сената, поступило въ академію въ одинъ разъ 138 дтей дорянскихъ, между которыми были кн. Оболенскіе, Прозоровскіе, Хилковы, Тюфякины, Хованскіе, Долгорукіе, Мещерскіе и другіе. Среди этого общества находились подьяческія, канцелярскія, дьяческія, солдатскія и конюховы дти. Такимъ образомъ, съ самаго перваго своего основанія у насъ высшія учебныя заведенія были всесословными и вовсе не имли аристократическаго или дворянскаго характера, какъ это появилось уже впослдствіи. Польскія духовныя драмы перешли въ Московскую академію, когда Петръ I въ 1701 году отдалъ академію въ завдываніе Стефана Яворскаго, который преобразовалъ ее по примру Кіевской и сталъ оттуда выписывать наставниковъ, что продолжалось вплоть до митрополита Платона. Даже ученики въ Московскую академію первоначально поступали изъ числа подготовленныхъ въ кіевскихъ школахъ: въ списк учениковъ философіи за 1704 г. изъ числа 34 человкъ только трое великороссіянъ, а остальные имютъ фамиліи блорусскія и польскія (Смирновъ: ‘Исторія Московская Слов.-Греко-Лат. Акад.’, стр. 81).
Первоначально театральныя пьесы, разыгрывавшіяся въ Заиконоспасской академіи, были тождественны съ мистеріями, перешедшими изъ Польши въ Кіевъ, и имли характеръ схоластически духовный, передлкой этихъ мистерій у насъ занялись Симеонъ Полоцкій и Димитрій Ростовскій. Несмотря на чисто-подражательный характеръ, въ мистеріяхъ этихъ появлялись нкоторыя примненія къ русской жизни. Пекарскій замчаетъ, что въ мистеріяхъ Димитрія Ростовскаго выведеды ‘живыя лица изъ русской дйствительности, они говорятъ не переведенною съ польскаго рчью, но языкомъ русскаго человка, притомъ, являются анахронизмы, изъ которыхъ видно, что народный элементъ начинаетъ брать перевсъ надъ заученными съ чужаго голоса правилами’. Этотъ отзывъ преувеличенъ, но попытки придать заимствованнымъ произведеніямъ народный характеръ проявляются уже тогда, какъ впослдствіи появилась потребность заимствованныя изъ чужаго театральнаго репертуара пьесы примнить къ русскимъ нравамъ. Образцомъ такихъ духовныхъ мистерій мы имемъ напечатанныя въ Сборник г. Тихонравова и относящіяся къ 1701—1702 годамъ: Ужасная измна сластолюбивою участія съ прискорбнымъ и нищетнымъ въ евангельскомъ миролюбц и Лазар изображенная, Страшное изображеніе второю пришествія на землю,— причемъ прямо указано, что он исполнены были дйствіемъ великороссійскихъ младенцевъ въ новосіяющихъ СлавяноЛатинскихъ Аинахъ, въ Москв. Между 1673 и 1675 годами въ Кіев появилась Комедія или дйствіе о блудномъ сын, получившая у насъ большую популярность, она въ Москв вырзана на мди, и составившаяся изъ нея книга сдлалась достояніемъ лубочныхъ изданій, на которыхъ долгое время выставлялся 1685 годъ. По своему строю, комедія эта не подходитъ къ типу занесенныхъ зазжими нмцами-комедіантами и не могла быть представлена на ихъ сцен. Остается предположить, что она была одною изъ первыхъ, разыгранныхъ въ академіи вслдъ за ея основаніемъ, и что разыгрываніе мистерій въ академіи началось ране Стефана Яворскаго. По уже съ самаго начала характеръ театральныхъ представленій въ Заиконоспасской академіи получилъ своеобразное направленіе. Петръ Великій замчателенъ именно цльностью своей дятельности, которая подчиняла вс проявленія народной жизни служенію одной великой иде, которой носителемъ и первымъ работникомъ являлся онъ самъ. Петръ не пропустилъ и театра. Когда нмцы оказались въ этомъ случа непригодны, и Яганъ Кунштъ затруднялся выполнить заказанную Петромъ, по случаю побды его, ‘тріумфальную’ комедію, Петръ ‘обратился къ академіи. Академія, которая въ рукахъ Яворскаго была представительницею того новаго украинскаго слоя духовенства, которое поддерживало реформу Петра, сослужила ему эту службу.
‘Школьная драма Славянской академіи во все время Свейской войны служила видамъ преобразователя, началась посильнымъ Отраженіемъ важнйшихъ перипетій этой великой борьбы и замолкла надолго и въ печати, а, вроятно, и въ самой школ только посл Полтавской битвы, которая была отпразднована особымъ дйствомъ’ (изъ лекцій проф. Тихонравова). Каждый разъ, когда Петръ возвращался побдителемъ въ Москву, въ наступавшемъ торжеств принимали видное участіе Стефанъ Яворскій и вмст съ нимъ ученый и учебный персоналъ академіи. Обыкновенно по этому случаю въ академіи давалось театральное представленіе, приноровленное къ празднуемому событію. 16 января 1703 года, при возвращеніи Петра Великаго въ Москву посл взятія Оршка, въ Заиконоспасской академіи разыграно было Торжество міра православнаго. Эта Школьная пьеса носитъ на себ двойственный характеръ: одна часть ея отходитъ въ область церковнаго содержанія — мираклей, другая относится къ разряду пьесъ панегерическихъ, носившихъ названіе ludi caesarei. Въ феврал 1704 г. въ академіи изображена была Ревность православія, древле преобразованная чрезъ презелнаго ревнителя и непобдимаго вождя израильскаго Іисуса Навина, нын же въ разныхъ прехрабрыхъ ревнителяхъ православныхъ истинно зримая. Здсь въ лиц Іисуса Навина представленъ Петръ, и борьба Россіи со шведами представляется борьбою правоврія съ зловріемъ и злонечестіемъ. Въ конц того же года, посл взятія Дерпта, разыграно было школьное дйствіе Свобожденіе Ливоніи и Ингерманландіи. Посл Полтавской побды академія разыграла въ 1710 г. викторіальную пьесу, подъ названіемъ Божіе уничижителей гордыхъ, гд аллегорически выведенъ Петръ въ лиц Давида, восторжествовавшаго надъ Голіаомъ и Авессаломомъ. Замчательно, что эта послдняя пьеса не лишена нкотораго Сатирическаго оттнка: борьба была окончена, бояться за исходъ было нечего и русскій умъ на свобод отдался той юмористической наклонности, которая составляетъ одно изъ характеристическихъ его свойствъ. По этого мало: Петръ имлъ дло съ народомъ неразвитымъ, у котораго мысль меньше всего привыкла работать, Петръ понималъ, что его трудно расшевелить манифестами, проповдями, вдомостями, которыя онъ ввелъ въ это время, и театральными дйствіями, Петръ сознавалъ, что больше всего на тогдашнее общество можно было подйствовать наглядностью, растрогать и поразить его чувство, вншнюю его воспріимчивость, чтобъ проложить дорогу къ его сознанію. Этимъ объясняются усиленныя заботы Петра объ устройств въ Москв празднествъ по случаю побдъ его надъ шведами. Въ этихъ празднествахъ самую важную роль играли тріумфальныя ворота, сокрытыя аллегорическими изображеніями и надписями, которыя наглядно должны были разъяснять народу значеніе и славу одержанныхъ побдъ. Академія въ этихъ празднествахъ принимала своеобразное участіе. У иконнаго ряда сооружались тріумфальныя ворота, у которыхъ встрчалъ побдителя, ректоръ, окруженный наставниками и учениками, говорились привтственныя рчи, хоръ воспвалъ славу русскаго оружія. Ворота, сооруженныя академіею, отличались своею затйливостью: они покрывались аллегорическими изображеніями, гд священные сюжеты перемшаны были съ миологіей и древнею исторіей, на нихъ красовались хвалебныя и приноровленныя къ событію надписи, такъ что объясненіе всего, на воротахъ изображеннаго, составляло цлыя книги. То, что по традиціямъ объ обязательномъ содержаніи духовныхъ мистерій считалось неприличнымъ помстить въ самыхъ сдйствіяхъ’, гд событіе должно было, все-таки, отступить на задній планъ, находило свободное выраженіе, сообразно школьному духу того времени, на тріумфальныхъ сооруженіяхъ. Особенно въ этомъ отношеніи отличались тріумфальныя ворота, устроенныя академіею по случаю, Полтавской побды. ‘Это было не только архитектурное сооруженіе, исполненное единой мысли, обставленное замысловатыми притчами, сатирами, историческими картинами, — это было литературное произведеніе московскихъ новосіяющихъ Аинъ, изображавшее апологію реформы и представлявшее, по сознанію самого училищнаго собранія, апоеозъ Петра’. Посл 1710 года московская школьная драма замолкла надолго. Тріумфальныя торжества перенесены въ Петербургъ. Лишь въ 1743 году новая драма собрала зрителей въ Славяно-Греко-Латинской академіи. Эта новая драма носила названіе Стефанотокоса и, по предположенію профессора Тихонравова, изображаетъ въ аллегоріи жизнь Елисаветы и бдственную эпоху, пережитую Россіей до ея вступленія на престолъ. Но значеніе школьной драмы въ Заиконоспасской академіи не ограничилось этою служебною ролью. Внесеніе въ академическія театральныя событія современныхъ событій естественно направило ихъ на отечественную исторію: еофанъ Прокоповичъ написалъ въ 1705 году комедію Владиміръ, славяно-россійскихъ странъ князь и повелитель, отъ неврія тьмы въ свтъ евангельскій приведенный Духомъ Святымъ, разыгранную въ кіевской Могилянской академіи. Мало того, везд на Запад, гд появлялась школьная драма, въ антрактахъ представлялись интермедіи или интерлюдіи — простые разговоры, безъ всякой завязки, гд выводились на сцену разные бытовые типы. Здсь открывалось несравненно боле простора для свободнаго народнаго творчества. И дйствительно, мы видимъ, что въ Польш эти интермедіи получили сильное развитіе и представляли живую картину современнаго общества. То же самое происходило и у насъ. Пекарскій нашелъ въ рукописи одну изъ такихъ интермедій, относящуюся къ эпох Петра и изложенную имъ въ его Наук и литератур при Петр. Здсь выведены вс главные типы, которые представляла тогдашняя дйствительность: раскольникъ, ставленникъ въ попы, подьячій, пономарь, не желающій отдавать своихъ дтей въ ученье. Въ Хроник Носова, начиная съ 1678 года по 1716 годъ, помщенъ цлый хронологическій перечень комедій, разыгранныхъ въ Заиконоспасской академіи,— перечень, прерываемый оговоркою, что съ перенесеніемъ столицы въ Москву Петръ пересталъ обращать вниманіе на московскій театръ, и потому свднія о немъ до насъ не дошли. Въ этомъ перечн особаго вниманія заслуживаютъ указанія о пьесахъ, сочиненныхъ сами воспитанниками академіи, изъ числа ихъ упоминаются: Ник. Осиповъ — Два брата, Каинъ и Авель, или убіеніе, Вас. Козодавлевъ — Убожество Лазарево, Ив. Блудовъ — Лазарево воскрешеніе, Влад. Обуховъ — Илья Пророкъ, Вас. Кургановъ — Симъ, Хамъ и Афетъ, Ник. Лазаревъ — драма Царь Иродъ, Ант. Жихаревъ — ком. Клады или старинныя диковинки, Арк. Блозеровъ — Пустынникъ горы Голгоы, Порф. Страховъ — Судъ Шемякинъ, Никан. Абрамовъ — Іоаннъ Грозный или взятіе Казани, Ал. Митусовъ — Князь Пожарскій или освобожденіе отъ супостатовъ Москвы, Яковъ Приклонскій — Пуст. Іосафатовой долины, Петръ Ключаревъ — Лазарь и песъ. Хронологія Хроники, конечно, не заслуживаете доврія, названія пьесъ легко могли быть перепутанными, но едва ли есть основаніе безусловно отвергать тотъ фактъ, что въ сочиненіи комедій принимали участіе и воспитанники Заиконоспасской академіи. Самыя комедіи, конечно, не могли сохраниться, такъ какъ он не были напечатаны, но, очевидно, въ Хронику занесено воспоминаніе, въ то время еще свжее. Въ той же Хроник указана подъ 1 января 1702 гора разыгранная на домашнемъ театр Татьяны Ивановны Арсеньевой, ‘придворной дамы’ царевны Софьи Алексевны, домашними ея челядинцами комедія подъ названіемъ: Ай да друзья, или промотавшійся господинъ, сочиненная въ насмшку промотавшимся помщикамъ. Извстіе это нельзя считать выдуманнымъ, такъ какъ приведенъ коротенькій ‘образецъ’ комедіи (стр. 37), изъ котораго видно, что она совершенно похожа на т доморощенныя импровизаціи, которыя разыгрывались въ позднйшее время передъ господами ихъ домашнею прислугой во время Святокъ. Очевидно, что тамъ, гд русскій человкъ не ставился насильно подъ ферулу иноземнаго учителя, онъ не задумывался надъ созданіемъ своихъ народныхъ типовъ, но, късожалнію, это свободное творчество открывалось только въ низшихъ и, такъ сказать, непризнанныхъ сферахъ, среди учениковъ академій и челядинцевъ знатныхъ бояръ. Въ Хроник Носова есть указаніе, что представленія въ Заиконоспасской академіи посщалъ иногда и царь Петръ Алексевичъ. Берхгольцъ въ своемъ дневник говоритъ, что герцогъ Голштинскій приглашенъ былъ на театральное представленіе въ Заиконоспасскую академію 28 мая 1724 года, латинская, лишенная вкуса, комедія продолжалась до 11 часовъ вечера. Тотъ же Носовъ сообщаетъ, что царь Петръ далъ указъ прочимъ семинаріямъ, чтобы играли и тамъ ученики подобныя комедіи обыкновенно въ праздничные и торжественные дни. И это вроятно, такъ какъ въ духовный регламентъ 25 января 1721 года о представленіяхъ въ семинаріяхъ упомянуто въ слдующемъ вид: ‘Можно-же еще дважды въ годъ или больше длать нкія акціи, диспуты, комедіи, риторскія экзерциціи. И то бо зло полезно къ наставленію и къ резолюціи, сіе есть честной смлости, каковыя требуетъ проповдь слова Божія и дло посольское, но и веселую перемну длаютъ таковыя акціи’ (П. С. З. VI, Ха 3718, стр. 337). Это исполнялось въ московскомъ Заиконоспасскомъ училищ, въ Новгородской семинаріи, въ Ростовскомъ архіерейскомъ дом и въ Троицко-Сергіевской семинаріи. Въ особенности театральныя представленія нашли удобную почву въ Ростов: св. Димитрій Туптало, еще бывши іеромонахомъ въ Кіев, написалъ нсколько духовныхъ мистерій и въ своей крестовой церкви въ Ростов давалъ духовныя представленія изъ своихъ сочиненій, о чемъ также есть указаніе въ Хроник Носова (стр. 43—48). Это обстоятельство очень важно потому, что оно объясняетъ, почему первый народный театръ возникъ въ Ярославл. У Карабанова есть извстіе, что основатель русскаго театра Ф. Г. Волковъ учился въ Заиконоспасской академіи и участвовалъ тамъ въ разыгрываніи театральныхъ пьесъ. Въ этомъ нтъ ничего неправдоподобнаго, такъ какъ въ академію поступали въ то время лица всхъ сословій. Но, во всякомъ случа, еще до Москвы врожденная страсть Волкова къ театру нашла себ пищу въ традиціяхъ мстнаго ростовскаго театра. Театральныя представленія въ Заиконоспасской академіи въ исторіи нашей культуры имютъ то важное значеніе, что они положили начало той неразрывной связи театра съ учебными заведеніями, которая наполняетъ всю его первоначальную исторію. Можно сказать, что наше драматическое искусство вышло исключительно изъ этого источника, откуда вообще образованіе распространялось по Россіи. На ряду съ Заиконоспасскою академіей въ развитіи театральнаго искусства приняло участіе медицинское училище, заведенное Петромъ въ Москв. Въ 1706 году Петръ Великій основалъ въ Москв военный госпиталь и при немъ хирургическую школу, гд учителемъ былъ извстный докторъ Николай Бидло (Nic. Biddloo), въ теченіе тридцати-лтнихъ своихъ занятій образовавшій многихъ русскихъ врачей. Здсь на казенный счетъ содержалось до 50 воспитанниковъ, приготовлявшихся къ занятію медицинскихъ должностей (Richter Gesch. der Medicin in Russland. III, 16—21). Въ Хроник Носова, начиная съ 1701 года, помщены пьесы, представленныя въ московскомъ госпитал учениками онаго, при этомъ замчено, что представленіямъ быть ихъ начальниками назначено на Святкахъ, на Масляниц и въ дни Пасхи въ госпитальныхъ палатахъ, перегородя ширмами, пьесы играли большею частью своего сочиненія (стр. 34). Изъ числа такихъ пьесъ упомянуты въ 1701 году: комедія Лкарь-самоучка, ученика Андрея Скоросплова, Дуракъ въ счастіи или чего на свт не бываетъ, ученика Павла Станкевича, комедія Малъ да удалъ, Степ. Морозова, Ученье свтъ, не ученье тьма, ученика Ал. Кулебякина, Разговоръ двухъ пріятелей въ царств мертвыхъ, ученика Арк. Сирякова. Хронологія опять неврная, такъ какъ школа, какъ лы сейчасъ видли, основана только въ 1706 г., но фактъ подтверждается извстіемъ Штелина о представленіяхъ въ хирургической школ при московскомъ госпитал (Пекарскій, стр. 421). Въ дневник Берхгольца въ декабр 1722 года и январ 1723 года описанъ театръ, устроенный въ госпитал учениками въ сара, узкомъ и невзрачномъ, сюжетомъ пьесы была Исторія Александра Македонскаго и Дарія, пьеса состояла изъ 18 актовъ, изъ которыхъ 9 давались за одинъ разъ, а остальные на другой день. Между антрактами были забавныя интермедіи, очень плохія и оканчивавшіяся всегда потасовкою. Пьеса была серьезнаго содержанія, но исполнялась дурно. Представленіе постилъ императоръ и герцогъ Голштинскій, въ остальной публик было нсколько нмецкихъ дамъ и очень мало особъ значительныхъ (Пекарскій, стр. 433).
Араповъ передаетъ свднія, заимствованныя изъ Словаря свтскихъ писателей митрополита Евгенія и Русской старины Снегирева, что Кунштъ обучалъ воспитанниковъ корабельнаго Сухаревскаго училища, т.-е. основаннаго Петромъ въ 1701 г. на Сухаревой башн училища математическихъ и навигаціоныхъ наукъ, куда поступали дти какъ дворянскія, такъ и другихъ сословій, и что они представляли свтскія комедіи въ рапирной зал, нердко посщавшіяся Петромъ Великимъ. На чемъ основаны эти показанія — неизвстно, и въ Хроник Носова о томъ не упоминается, можетъ быть, это — переиначенное извстіе о театральныхъ зрлищахъ въ московскомъ госпитал, которыя дйствительно Петръ посщалъ, какъ мы видли выше. А, можетъ быть, и дйствительно въ школ на Сухаревой башн также были подобныя увеселенія,— тогда это будетъ однимъ фактомъ больше, доказывающимъ связь нашихъ учебныхъ заведеній съ театромъ (Лтоп. русск. театра, стр. 26). У того же Арапова содержится извстіе, повторенное у Карабанова, что въ царствованіе Анны Іоанновны, въ 1736 г., представлена была на новомъ императорскомъ театр, деревянномъ, въ Лтнемъ саду, комедія Сила любви и ненависти, переведенная съ итальянскаго, разыгранная плохими русскими актерами, учениками съ Сухаревой башни. Свдніе это заимствовано изъ Словаря драматическихъ писателей (изд. Суворина, стр. 127) и, вообще, подозрительно. Комедіи Сила любви и ненависти нтъ ни у Сопикова, ни у Смирдина. Извстно только одно, что во время коронаціи Елизаветы Петровны въ Москв въ театр, выстроенномъ на берегу Яузы, итальянскіе оперные актеры представляли оперы Метастазіо Титово милосердіе съ прологомъ, сочиненнымъ Штелинымъ подъ названіемъ Россія огорченная и утшенная (La Russia offlitta &egrave, reconsolata). Статистами былц молодые русскіе дворяне, обучавшіеся на Сухаревой башн, а хоры исполняли придворные пвчіе. Кром того, въ Хроник Носова упоминается, что при Анн Іоанновн (1732—34) давались представленія въ артиллерійскомъ полку воспитанниками, на которыя стекалось великое число зрителей. Эта связь театра съ учебными заведеніями всего полне и плодотворне выразилась въ сухопутномъ Шляхетномъ корпус и Московскомъ университет, двухъ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ, оказавшимъ самое сильное вліяніе на наше образованіе. Объ этомъ мы сейчасъ упомянемъ, продолжая разсказъ объ исторіи возникновенія у насъ театра. Но при разсмотрніи связи театра съ учебными заведеніями нельзя не замтить, что лишь только русская мысль среди учениковъ Заиконоспасской академіи стала освобождаться отъ чуждыхъ, занесенныхъ въ нее духовно католическихъ и польскихъ элементовъ, только что она. стала черпать свои вдохновенія въ родномъ источник бытовыхъ явленій и историческихъ воспоминаній, какъ новое, боле сильное теченіе повернуло ее въ другую сторону. Начатое своими собственными усиліями преобразованіе духовной драмы въ свтскую должно было уступить западно-европейскому вліянію, гд это преобразованіе уже закончилось многовковымъ трудомъ, и снова русская мысль поставлена была въ служебную зависимость на этотъ разъ отъ культуры боле могущественной, гд пробиться было трудне и дольше, но за то урокъ приносилъ самобытной мысли такую обработку, которая разомъ подвигала ее на столтіе впередъ. Это подчиненіе театра иноземнымъ образцамъ, вмст съ тмъ, вызвано было другою причиной вншней связи учебныхъ заведеній съ театромъ: явилась необходимость. приготовлять для зазжихъ иностранцевъ статистовъ, знавшихъ иностранные языки, для чего всего пригодне оказывались молодые люди, обучавшіеся въ разныхъ учебныхъ заведеніяхъ. Но эта вншняя связь не могла не произвести и радикальнаго внутренняго измненія въ самомъ существ связи, соединившей училища съ театромъ: училища сами длаются центромъ и проводниками подражательной драматической литературы, которая начинаетъ свое дло съ подавленія только что пробуждавшихся попытокъ къ народности.
Россія XVII вка уже переставала быть замкнутою древнею Русью. Присоединеніе Малороссіи приблизило сверную Русь къ Европ не только географически, но и въ культурномъ отношеніи, поставя ее въ непосредственныя, близкія и постоянныя сношенія съ польскою цивилизаціей, несравненно боле близкою къ европейской и, въ то же время, боле понятною и родственною для русскихъ людей. Польскій языкъ былъ тогда сильно распространенъ въ Москв: онъ игралъ такую же роль, какъ французскій въ XVIII столтіи. Съ юга и юго-занада приходили иноки, ересей вводители, которые не только сяли новшества, нарушали преданія, но и обличали русскую старину, какъ дикое невжество. Сближеніе Россіи съ Европой возбуждало и тамъ любопытство и желаніе ближе узнать надвигающагося сосда: иностранныя посольства прізжали все чаще и чаще, а въ отвтъ посылались русскіе за границу, наплывъ иноземцевъ все увеличивался, на окраин Москвы, въ глазахъ самого царя, выросла Нмецкая слобода, какъ постоянный, всегда открытый клапанъ европейской культуры, явились новые люди, піонеры зарождавшагося просвщенія, которые совершенно отрекались отъ старины — бояре: Матвевъ, Ртищевъ и, по всей вроятности, не мало и другихъ, не имвшихъ такого вліянія и потому оставшихся въ неизвстности. Самъ Царь Алексй Михайловичъ сталъ впереди этого движенія. Само собою разумется, что на первыхъ порахъ привлекла къ себ вншняя, блестящая, веселая сторона европейской жизни, причемъ театръ игралъ немаловажную роль. И вотъ царь и бояре, наскучившіе однообразіемъ и безсодержательностью доморощенныхъ святочныхъ забавъ, потянулись къ театру. Театръ тогда сдлался извстнымъ русскимъ людямъ. Въ XVII столтіи на запад Европы театръ обратился, главнымъ образомъ, въ придворное увеселеніе и въ этомъ смысл сдлался обычнымъ угощеніемъ для иноземныхъ пословъ. Во Флоренцію въ 1659 году отправлено было посольство, во глав котораго стоялъ Лихачевъ, по возвращеніи описавшій все виднное и въ томъ числ театральное зрлище, которымъ угостилъ его герцогъ. Въ 1768 г. русскій посланникъ Потемкинъ присутствовалъ во французскомъ театр при представленіи труппы Дюмаре, а на другой день Мольеръ съ своею труппой давалъ предъ нимъ своего Амфитріона. Царь послалъ полковника фонъ-Сіадена въ Курляндію приглашать актеровъ, но когда приглашенные по разнымъ причинамъ не явились, за исключеніемъ трубача и четырехъ музыкантовъ, онъ обратился въ Нмецкую слободу. Пасторъ нмецкой лютеранской церкви магистръ Яганъ Готфридъ Грегори, по приказанію Алекся Михайловича въ 1672 г., вмст съ учителемъ Юріемъ Михайловичемъ, собралъ по Москв дтей различныхъ чиновъ, служилыхъ и торговыхъ иноземцевъ, всего 64 человка, и сталъ съ ними разучивать комедію объ Есеири или такъ называемое Артаксерксово дйствоу представленную въ ноябр того же года въ устроенной вновь хоромин въ сел Преображенскомъ. Грегори упрочилъ существованіе театра при двор отца Петра Великаго. Въ 1673 году пасторъ стоялъ уже во глав цлой школы, въ которой начали учиться комедійному Длу двадцать шесть человкъ мщанскихъ дтей, выбранныхъ въ комедіанты изъ Новомщанской слободы. Переводчикъ посольскаго приказа Георгъ Гильнеръ помогалъ Грегори въ строеніи и перевод комедій. За Артаксерксовымъ дйствомъ послдовали комедіи Юдифъ, Товія, малая прохладная комедія о преизрядной добродтели и сердечной чистот въ дйств объ Іосиф, жалостная комедія Объ Адам и Ев, Темиръ-Аксакова дйство или Баязедъ и Тамерланъ (Тихонравовъ: ‘Рчь о первомъ пятидесятилтіи русскаго театра’, стр. 7 и 8). Первыя комедіи, разыгранныя при двор Алекся Михайловича, представляютъ буквальные, часто тяжелые переводы тхъ нмецкихъ пьесъ, которыя занесены были въ Германію въ XVII столтіи странствующими англійскими актерами и ходили подъ названіемъ англійскихъ трагедій и комедій. Являясь на сцен большею частью въ вид свободной импровизаціи самихъ комедіантовъ, он заимствовали свое содержаніе изъ исторіи, новеллъ, сказокъ, рыцарскихъ романовъ, и передлывали по-своему даже дйства, заимствованныя изъ религіозныхъ сказаній. Кровавыми, потрясающими сценами богаты были пьесы англійскихъ комедіантовъ, но въ нихъ смшивалось грубое, ничмъ не сдержанное шутовство, воплощавшееся неизмнно въ одномъ лиц — въ своеобразной фигур шута, нсколько видоизмненнаго вліяніемъ Голландіи и подъ именемъ Пикельгеринга неограниченно господствовавшаго на нмецкой сцен въ теченіе всего XVII вка.
Г. Барсовъ напечаталъ документъ, изъ котораго видно, что при Алекс Михайлович во глав московской труппы стоялъ шляхтичъ Чижинскій, бывшій два года учителемъ латинскаго языка въ Кіево-Братской духовной академіи. Догадка г. Барсова, что Чижинскій, который два года занимался обученіемъ шляхетскихъ дтей въ Смоленск и былъ извстенъ тамъ боярину кн. Ан. М. Голицыну, вызванъ былъ оттуда Матвевымъ, чтобъ помочь въ переводахъ нмецкой трупп и придать театру боле чисто-русскій или славянскій характеръ,— не лишена правдоподобія. Чижинскій указываетъ, что онъ, для доказательства своего искусства въ комедійныхъ наукахъ, по приказу боярина Матвева, длалъ комедію о Давид съ Голіаомъ и иныя комедіи, кром того, онъ училъ комедійному длу 80 человкъ всякаго чину людей.
Это первое и довольно кратковременное проявленіе театра при Алекс Михайлович замчательно тмъ, что сейчасъ проявились, по условіямъ быта, т основныя черты, которыми опредлилась исторія нашего театра впослдствіи.
Театръ сразу завоевалъ себ покровительство двора и сдлался придворною забавой. Изъ многочисленной семьи Алекся Михайловича только набожный и ограниченный еодоръ Алексевичъ — врагъ всякаго новшевства — разогналъ комедіантовъ, въ декабр 1676 года еодоръ Алексевичъ указалъ очистить палаты, которыя заняты были на комедію и устроены при цар Алекс Михайлович при аптек. Характеристично, что, въ Хроник Носова, въ царствованіе еодора на Потшномъ двор давались представленія барскими людьми и барскими барынями, заимствованныя изъ народной жизни: Коза въ сарафан, Шаманъ сибирскій) боярами и боярынями: Мечъ-кладенецъ, Яга-баба.
Это показаніе Носова, на которое не обращено никакого вниманія я которое заподозрно безъ всякихъ основаній, единственно въ силу совершенно книжныхъ представленій о тогдашней старин, какъ нельзя боле соотвтствуетъ дйствительности. Боярскій домъ того времени уже совершенно сложился по польскому образцу, но не въ силу заимствованія, а въ силу сходныхъ и везд повторявшихся историческихъ обстоятельствъ. Боле веселая, разсянная и наполненная взаимными посщеніями и праздниками жизнь тогдашняго боярства потребовала соразмрнаго увеличенія дворцовой челяди. Среди нихъ появились въ большомъ количеств нахлбники и приживалки, бдные дворяне, называвшіеся барскими людьми и барскими барынями, которые не входили въ составъ дворовыхъ, но жили на счетъ бояръ для того именно, чтобы забавлять ихъ, разсевать скуку одиночества разговорами, перенесеніемъ сплетенъ, пляскою, пснями и т. п. Когда распространился вкусъ къ театральнымъ зрлищамъ, на первое время сильно возбудившій все общество, какъ новость, и, притомъ, настолько оригинальная, занятная и разнообразная,— эти барскіе люди и барскія ба* рыни, отчасти волей, отчасти неволей, должны были ухватиться за такое новое и настоятельно требовавшееся средство развлекать своихъ бояръмилостивцевъ. Очень понятно, что царь еодоръ Алексевичъ, не терпвшій заморскихъ игрищъ, все-таки, увлеченъ былъ развившеюся страстью къ театральнымъ зрлищамъ, охотно посщалъ домашній спектакль своей сестры и допустилъ бывшее въ старинныхъ нравахъ разыгрываніе народныхъ святочныхъ и масляничныхъ представленій своими приближенными и дворовою челядью. Само собою разумется, что эти обыденныя домашнія развлеченія, не требующія никакой особой затраты суммъ и не имющія никакого, такъ сказать, оффиціальнаго характера, не вносились въ такіе документы, какъ разрядныя и расходныя книги, и молчаніе о нихъ послднихъ нисколько не можетъ заподозрвать показаній Носова. Актерство между этимъ населеніемъ боярскихъ домовъ въ эпоху возникновенія театра при Алекс Михайлович такъ распространилось, что въ царствованіе Петра Великаго въ царскомъ сел Преображенскомъ, на Потшномъ двор, представлялись разными боярскими людьми комедіи: Побжденіе Шамая и Кумъ Иванъ, историческое представленіе изъ жизни царя Ивана Васильевича Грознаго (Хрои., стр. 38 и 39). Замчательно, что, въ то же время, въ госпитал ученики разыгрывали комедію: Кумъ Матвй (стр. 42). Царевна Софья Алексевна была, повидимому, страстная любительница театра: въ теремахъ ея ближніе бояре и боярыни разыгрывали театральныя пьесы съ пніемъ и танцами. Что въ этихъ пьесахъ введены были польскіе танцы — въ этомъ нтъ ничего несообразнаго, такъ какъ, по свидтельству Штелина, въ его исторіи танцевъ (въ Neu vernderte Rusland), польскіе танцы сильно распространились во время Михаила еодоровича. Изъ Хроники Носова видно, что репертуаръ домашнихъ театровъ въ теремахъ царскихъ былъ очень разнообразный: старинныя народныя маскарадныя представленія (Русалки), духовныя мистеріи (Вра, Надежда и Благотворительность, Екатерина мученица) и даже переводныя комедіи западныхъ авторовъ (Врачъ противъ воли, Мольера, Мдный конь или Осада города Трои, директора нмецкихъ комедіантовъ, Вильгельма Рейнольда) (60). Хроника переводъ послднихъ двухъ пьесъ и сочиненіе Русалокъ, Екатерины мученицы и трагедіи Стрльцы (?!) приписываетъ Софь. Карамзинъ въ своемъ Пантеон россійскихъ авторовъ упоминаетъ съ похвалами о драм Екатерина мученица, сочиненной Софьей Алексевной, которую онъ читалъ въ рукописи, и то же подтверждаетъ кн. Шаховской на основаніи семейныхъ воспоминаній, слышанныхъ отъ прабабки его Тат. Ив. Арсеньевой, исполнявшей роль Екатерины въ этой пьес. Если импровизировали ученики академіи, боярскіе дворовые люди, если сочиняли, какъ увидимъ ниже, цлыя комедіи выученные актеры изъ подьячихъ, то нтъ ничего неправдоподобнаго и въ извстіи о сочиненій комедій царевною Софьей. Само собою разумется, что заглавія пьесъ, приводимыя Хроникой, нельзя считать достоврными, и только малограмотному Носову могло придти въ голову приписать царевн Сафь трагедію Стрльцы. Переводъ Мольеровой комедіи Le mdecin malgr lui принадлежитъ къ числу самыхъ древнихъ, если сама Софья не знала европейскихъ языковъ, то изъ окружавшихъ ея приближенный къ ней В. В. Голицынъ зналъ по-французски, былъ большой любитель театра, устроилъ его въ своемъ дом и въ библіотек своей имлъ четыре письменныхъ книги ‘о строеніи комедіи’. Великая княгиня Наталья Алексевна также была охотница до театра: въ 1707 г., когда разобрана была ‘комедійная храмина’ у Красныхъ воротъ, царевна Наталья взяла въ Преображенское вс комедійныя платья и перспективы. Въ Хроник Носова есть извстіе, что царевна Наталья Алексевна уговаривала Петра открыть театръ въ Петербург и собрала 10 актеровъ и 16 музыкантовъ охотниковъ, наиболе русскихъ изъ подъячихъ: спектакль устроился, но не привился (стр. 50). Бассевичъ сообщаетъ, что принцесса Наталья, меньшая сестра императора, очень имъ любимая, сочинила, говорятъ, при конц своей жизни (1723 г.) дв-три пьесы, довольно хорошо обдуманныя и не лишенныя нкоторыхъ красотъ въ подробностяхъ, но, за недостаткомъ актеровъ, он не были поставлены на сцену (Бассевичъ, стр. 152). Въ Хроник Носова есть извстіе, что по смерти Натальи Алексевны управленіе надъ театрами приняла на себя Екатерина Алексевна (стр. 59). Вдовствующая супруга царя Іоанна Алексевича, Парасковья еодоровна, урожденная Салтыкова, и об дочери ея, Анна Іоанновна, герцогиня Мекленбургская, и Парасковья Іоанновна, были любительницами театра. Берхгольцъ описываетъ въ ноябр 1722 года домашній театръ въ Измайлов, у царицы Парасковьи, въ устройств котораго принимали участіе об ея дочери. ‘Въ зал спектакля было большое общество придворныхъ дамъ и кавалеровъ, но изъ иностранцевъ, кром Берхгольца и графа Бонде, не было никого. Сцена была устроена весьма недурно, но костюмы актеровъ не отличались изяществомъ. Герцогиня Мекленбургская сама всмъ распоряжалась, хотя спектакль состоялъ не изъ чего иного, какъ изъ пустяковъ’ (II, 313). 15 ноября былъ спектакль у Анны Іоанновны, въ теченіе котораго она была больше за сценой, потому что она управляла представленіемъ сама, ибо безъ нея все бы остановилось. При этомъ Берхгольцъ разсказываетъ характеристическую черту нравовъ. Передъ самымъ представленіемъ, актеру, игравшему роль короля, дано было двсти ударовъ батогами за то, что онъ, обнося по городу афиши, выпрашивалъ себ Деньги, товарищъ его и соучастникъ былъ также наказанъ батогами и выгнанъ вонъ. ‘Показалось мн удивительнымъ,— прибавляетъ Бассевичъ,— что наказанный игралъ и посл этого на театр вмст съ княгинею и благородными двицами, одна изъ нихъ, игравшая роль генерала, дйствительно княжескаго рода, а супруга наказаннаго батогами короля — родная дочь маршала вдовствующей царицы’. Весь этотъ разсказъ носитъ характеръ выдуманнаго. Театръ былъ, очевидно, домашній, составленный изъ приближенныхъ царицы и царевенъ, куда, конечно, комедіантъ изъ простыхъ не имлъ доступа. Какія же ‘афиши по городу’ могъ разносить одинъ изъ участниковъ этого театра, когда самъ герцогъ Голштинскій попалъ туда безъ приглашенія и хозяйка извинялась, называя театръ ‘дтскою забавой’? Очевидно, Берхгольцъ для краснаго словца приписалъ сюда фактъ, дйствительно практиковавшійся съ простыми комедіантами, но немыслимый въ этой сред, ибо, конечно, царевны не могли и не имли права наказывать батогами своихъ приближенныхъ бояръ.

Н. Колюпановъ.

(Продолженіе слдуетъ).

‘Русская Мысль’, кн.V, 1889

Очеркъ исторіи русскаго театра до 1812 г.*).

*) Русская Мысль, кн. V.

На ряду съ царскою семьей страсть къ театру заразила и близко стоявшее боярство. Кром боярина Матвева, зачинщика театральнаго дла, устроившаго въ своемъ дом организованный театръ врод мірскаго, театральныя зрлища устраивались въ дом боярина Милославскаго, получившаго оттого, по словамъ Малиновскаго, названіе потшнаго, кн. Як. И. Одоевскаго и любимца царевны Софьи, кн. В. В. Голицына. Даже одна изъ приближенныхъ боярынь царевны Софьи, Тат. Ив. Арсеньева, устраивала у себя въ дом театральныя зрлища, на которыхъ представляли ея барскіе люди и барскія барыни. Когда царь Петръ выписалъ нмецкихъ комедіантовъ, до постройки особаго театра, сдлано было временное приспособленіе въ дом Лефорта, въ нмецкой слобод, кром того, въ Москв существовалъ театръ въ домахъ гр. Брюса. Въ Петербург уже во времена Елизаветы существовали театры въ дом гр. Ягужинскаго и гр. Б. П. Шереметева, при Императриц Екатерин у кн. Голицына, гр. Воронцова. Этотъ обычай богатыхъ вельможъ заводить у себя постоянные домашніе театры сохранялся очень долго. Въ конц девяностыхъ годовъ въ Москв была до двадцати домовыхъ театровъ, при которыхъ были оркестры музыки, оперныя и даже балетныя труппы изъ своихъ крпостныхъ, находившихся подъ руководствомъ лучшихъ артистовъ по своей части. Балетъ, представленіе, говорившее не уму, а одной чувственности, получилъ у насъ важное значеніе въ театральномъ искусств съ самаго начала и отчасти удержалъ его до сихъ поръ. Въ 1736 году вмст съ первою итальянскою труппой, положившею у насъ начало итальянской камерной музык, прибылъ итальянскій комическій танцоръ Фузано, съ большимъ успхомъ танцевавшій на итальянской и лондонской сценахъ, впервые познакомившій дворъ и знатное дворянство съ балетнымъ искусствомъ. Фузано на второй же годъ вернулся въ Италію, но слды его пребыванія оказались прочными и послужили первымъ поводомъ къ подневольному привлеченію лицъ’ изъ низшаго сословія къ театральному поприщу на потху двора и богатаго дворянства. Французъ Ланде, выписанный изъ Парижа и назначенный въ 1738 г. придворнымъ балетмейстеромъ, выбралъ, прежде всего, 12 ловкихъ, взрослыхъ, молодыхъ мальчиковъ и двочекъ, преимущественно изъ низшихъ классовъ (meist gemeinster Lente Kinder), изъ дворцовой прислуги, какъ передаетъ Араловъ, воспитывавшихся и обучавшихся на счетъ двора. Изъ нихъ отличались двицы: Аксинья, Елизавета и Авдотья, а изъ учениковъ: Аанасій, Андрей и Андрюшка, остальные поступили въ фигуранты и фигурантки. Изъ нихъ въ особенности отличалась Аксинья, которою гордился Ланде. Въ Записк о жаловань служителямъ итальянской компаніи, помщенной въ Чтеніяхъ общ. ист. и древностей за 1860 г. (ки. 3), показано, что русская танцовальщица Аксинья Сергева умерла 24 апрля 1746 гц она получала жалованья 350 р., больше многихъ иностранцевъ музыкантовъ, наравн съ ней изъ русскихъ только получали танцовщикъ Аанасій Топорковъ, вс остальные — гораздо меньше. Дале встрчаемся съ русскими танцорами и танцовщицами на ораніенбаумскомъ придворномъ театр, выстроенномъ для себя великимъ княземъ Петромъ едоровичемъ, по образцу берлинскаго, гд балетмейстеромъ былъ Еальцеваро изъ труппы Локателли. Изъ танцоровъ отличались Вавило и Петрушка, изъ танцовщицъ: Авдотья и Варвара, изъ фигурантокъ: Анисья, Аграфена, Парасковья и Францина (?!). Въ списк принадлежащихъ къ придворной сцен танцоровъ и танцовщицъ въ 1768 году поименованы: танцовщикъ Тимоей Бубликовъ, а затмъ фигуранты и фигурантки — вс русскіе. Тимоей Бубликовъ, называвшійся Тимошкою, ученикъ внскаго балетмейстера Гильфердинга, прибывшаго въ Россію въ конц царствованія Императрицы Елизаветы (1759—1761), вмст съ нимъ путешествовалъ въ Вну (Stahlin’s Nachrichten von der Tanzkunst in Russland въ Haigold’s Beilagen zum neuvernderten Russland’). Хроника Носова къ этимъ извстіямъ, сообщеннымъ Штелинымъ, дополняетъ слдующее: въ одной изъ афишъ французской труппы Сериньи при Императриц Елизавет до начала спектаклей въ русскомъ театр участвуютъ танцовщики: диме Бомбовыхъ, Дружининъ, Лазаревъ и танцовщицы Жемчужникова, Цвткова, Яхонтова и Лазарева, кром того, 12 фигурантовъ и 12 фигурантокъ, конечно, изъ русскихъ (стр. 66). Вскор посл того въ балет Пигмаліонъ и Галатея, поставленномъ придворнымъ танцовщикомъ Лебрюномъ, кром самого Лебрюна, г-жи Фассапо и двицы Розмарепь, исполнители все русскіе и въ томъ числ двица Лазарева и г-жа Лабзина (стр. 75). Затмъ въ балет, поставленномъ Фассано, Лекса или европейцы въ плну у дикихъ, участвуетъ вмст съ четырьмя русскими танцорами г-жа Лазарева (стр. 86), въ другомъ балет Діана на охот — двица Озерова, г-жи Цвткова и Яхонтова (стр. 88). Замчательно, что въ приведенной мною записк имена танцовщиковъ и танцовщицъ другія, нежели въ афишахъ, помщенныхъ въ Хроник Носова и въ показаніяхъ Штелина: очевидно, что балетный персоналъ оставался на сцен не долго и постоянно возобновлялся выученными вновь. Слдовательно, прежде нежели возникъ постоянный русскій театръ въ Москв, сформированъ уже былъ для публичнаго театра полный кордебалетъ не только изъ мужчинъ, но и изъ женщинъ. Прежніе помщики на своихъ домашнихъ театрахъ преимущественно ставили балеты, и до сихъ поръ они поглощаютъ такія громадныя суммы въ театральной дирекціи, какихъ, сравнительно, не тратится нигд. Въ эти театры знакомые приглашались безплатно и посл театра открывался балъ. Разумется, это отвлекало публику отъ вольнаго театра. Такими домашними театрами отличались: гр. П. Б. Шереметевъ, кн. Вл. И. Щербатовъ, Д. Е. Столыпинъ, H. Е. Мясодовъ, кн. Б. Гр. Шаховской, кн. М. П. Волхонскій, В. П. Салтыковъ, И. Я. Блудовъ, А. Н. Зиновьевъ и друг. Въ позднйшее время, въ восьмисотыхъ годахъ, были домашніе театры у Ст. Ст. Апраксина, Н. А. Дурасова и П. А. Познякова, послдній продолжался еще въ первой половин 1814 г., до открытія посл пожара Москвы императорскаго театра. ‘Прекраснйшій театръ Познякова открытъ, и каждое воскресенье какая-нибудь новая опера, съ искусствомъ расположенная и разыгранная, прогоняетъ и послднюю мысль о безчисленныхъ бдствіяхъ’,— писалъ въ Сын Отечества М. Макаровъ въ 1814 г. Сборъ съ театра поступалъ въ пользу пострадавшихъ отъ непріятельскаго нашествія. Французъ Арманъ Донергъ, посланный въ 1805 году Нарышкинымъ въ Германію для набора французской труппы въ Москву и бывшій, какъ онъ себя называетъ, главнымъ режиссеромъ французскаго придворнаго театра въ Москв передъ 1812 г., говорилъ, что въ то время у большинства русскихъ баръ устроены были домашніе театры въ ихъ домахъ. На театр въ дом Познякова, уцлвшемъ отъ пожара, Наполеонъ заставилъ давать представленія французскихъ актеровъ, оставшихся въ Москв, во время его тамъ пребыванія (La Russie pendant les guerres de l’empire, souvenirs historiques par. М. Arm. Domergue, publis par. М. Tiran. Paris, 1839, II, стр. 96 и слд.).
Эти домашніе театры при двор и у знатныхъ бояръ, кром того, что они служили преимущественно къ распространенію въ обществ любви къ драматическому искусству, важны еще тмъ, что они способствовали появленію женщинъ на сцен. Это появленіе вперые нашло себ мсто въ теремахъ царевны Софьи, откуда распространился обычай участія женщинъ на домашнихъ спектакляхъ. Я, уже говорилъ, что домашніе спектакли кром самихъ господъ разыгрывались и проживавшими у нихъ барскими людьми и барскими барынями. Само собою разумется, что у себя дома барскія барыни не стснялись появляться на сцен, коль скоро обычай этотъ приняли и сами госпожи. На публичномъ театр женскія роди занимались мужчинами, и женщины появились уже съ 1757 года, вскор посл учрежденія постояннаго русскаго театра при Императриц Елизавет. Исторія появленія этого перваго кружка русскихъ актрисъ, ршившихся явиться передъ публикою на сценическихъ подмосткахъ въ то время, когда еще званіе комедіанта не пользовалось уваженіемъ въ публик и когда еще существовало предубжденіе противъ театра и лицъ, ему себя посвятившихъ, весьма интересна. Петръ I при прізд нмецкихъ комедіантовъ привлекъ къ театральному длу подьячихъ. Есть указанія, что подьячіе не погнушались навязанною имъ новою службой и что въ ихъ сред театръ постоянно находилъ новыхъ любителей уже съ воли. Театральное дло спустилось еще ниже: комедіанты являлись въ сред мастероваго люда разныхъ профессій, между царскими конюхами, дававшими представленія балаганнаго типа задолго до появленія русскаго театра. Вс эти любители были, безъ сомннія, мужчины. Но съ открытіемъ публичнаго театра этотъ контингентъ нелкихъ чиновниковъ далъ первыхъ актрисъ. Кто были эти первыя актрисы — до сихъ поръ обстоятельно не изложено. Штелинъ называетъ первыми русскими актрисами Пушкину и двухъ Ананьиныхъ, об послднія, по его словамъ, были дочери чиновниковъ. Пушкину онъ называетъ ш-Не, слд., указываетъ на боле высокое ея происхожденіе, кто же она была на самомъ дл, остается въ неизвстности, хотя г. Сиротинкинъ въ своей біографіи Троепольской указываетъ, что об Ананьины и Пушкина были офицерскія дочери (Рус. Арх. 1887 г., No 11). Рядомъ съ этимъ Карабановъ передаетъ извстіе, что въ 1754 году поступили на петербургскую сцену Зорина и Авдотья Михайлова, которыхъ совершенно неосновательно онъ считаетъ первыми русскими актрисами. Лонгиновъ сообщаетъ, что съ открытіемъ въ Петербург постояннаго русскаго театра въ 1756 г. Мусина Пушкина вмст съ Ананьиными поступила на эту сцену, и он вышли замужъ: Марья Ананьина за Григорія Волкова, Ольга — за Шумскаго, Мусина Пушкина — за Дмитревскаго. Это именно поступленіе на казенную сцену и подало поводъ Штелину’назвать ихъ первыми русскими актрисами. Самая знаменитая изъ кружка русскихъ актрисъ была * Троепольская, петербургская уроженка, мужъ ея служилъ регистраторомъ въ сенатской типографіи и вслдъ за ней дебютировалъ на сцен. Время и мсто поступленія на сцену Троепольской также показывалось сбивчиво. Эта неясность и противорчіе вполн разршаются Хроникою Носова. Въ первыхъ афишахъ спектаклей, дававшихся ярославцами, женскія роли еще замняютъ мужчины (стр. 81, 89, 92, 107). Но въ 1757 году въ афишахъ уже появляются М. Волкова, Пушкина, Голубева, Михайлова, которыя и были, безъ сомннія, первыя актрисы, дебютировавшія на сцен постояннаго казеннаго театра въ С.-Петербург (стр. 96). Въ томъ же году показанъ первый дебютъ г-жи Троепольской въ Сежмри’ Сумарокова (стр. 98,101) и появляется на афиш новая актриса Бахметьева, въ слдующихъ афишахъ значатся: Ольга Ананьина (стр. 98), Логинова (стр. 100), Анна Попова (стр. 103), Драницына, Демидова, Паралова (106), Зорина (109), Караулова (115), Иванова (116), М. Попова (стр. 117), Александрова (стр. 119), участвовавшая также и въ балетахъ (стр. 132). На стр. 109 Марья Ананьина уже является подъ именемъ г-жи Волковой. Замчательно, что Ольги Ананьиной вовсе не встрчается въ афишахъ, помщенныхъ въ Хроник, а прямо появляется г-жа Шумская (стр. 141). Вс эти актрисы играли на петербургскомъ театр до открытія московскаго, и, слдовательно, театръ уже тогда располагалъ довольно многочисленны’ женскимъ персоналомъ. При открытіи московскаго театра въ него поступили на женскія роли: Троепольская, Ольга Шумская, Анна Попова, Голова и Новикова, съ мужьями. Шумская и Анна Попова были жены принятыхъ на сцену Шумскаго и Ал. Попова, Голова была женою одного изъ придворныхъ пвчихъ, обучавшагося въ корпус, Новикова — жена одного изъ корпусныхъ офицеровъ, поступившихъ въ актеры, о которыхъ мы скажемъ въ своемъ мст (стр. 149). Замчательно, что на всхъ московскихъ афишахъ, приведенныхъ въ Хроник, обозначается именно этотъ женскій персоналъ, причемъ иногда Шумская появляется въ афишахъ разомъ и въ Москв, и въ Петербург (стр. 198), что происходитъ отъ того, что порядокъ спектаклей означенъ неврно. 13 октября 1762 г. означенъ дебютъ въ московскомъ театр г-жи Авдотьи Михайловны Михайловой, и въ примчаніи сказано, что Михайлова нарочито принята на роли служанокъ для петербуріскаю театра (стр. 217). Это кажущееся противорчіе совершенно врно. Московскій театръ закрытъ въ іюн 1761 года, а Михайлова принята была въ Москв для Петербургскаго театра во время ко* ронаціи, когда въ теченіе всего пребыванія императрицы съ 3 сентября 1762 года по 19 іюня 1763 г. были открыты представленія въ Москв на театр у Краснаго пруда, гд помщался и прежде казенный театръ. Авд. мн. Михайлова съ перваго же раза обнаружила замчательный талантъ, играя все время въ Москв, пока тамъ продолжались временныя представленія, и затмъ перешла въ Петербургъ, куда еще ране Волковъ увезъ часть московской труппы, въ томъ числ Троепольскую, вслдствіе чего театръ въ Москв закрылся.
На домашнихъ барскихъ театрахъ давали впослдствіи представленія зазжіе иностранцы-комедіанты и сами господа любители, но заведены они были первоначально собственно для своихъ дворовыхъ и потомъ предназначались для нихъ, причемъ домашніе театры обращались иногда въ публичные, куда допускались зрители за деньги. Образцомъ для всхъ служилъ театръ Матвева. Матвевъ выбралъ молодежь изъ своихъ дворовыхъ, исключительно мужчинъ, и отдалъ въ науку нмцамъ-комедіантамъ, обучившимъ ихъ музык, танцамъ и театральному искусству. Выученные актеры въ театр боярина въ присутствіи царя и знати разыгрывали духовныя мистеріи и нмецкія комедіи изъ репертуара своихъ учителей. Въ Хроник Носова есть извстіе, что нкоторые изъ выученныхъ даже переводили нмецкія пьесы на славянскій языкъ, тогда исключительно господствовавшій въ литератур. Замчательно, что на первыхъ порахъ, какъ скоро театръ изъ домашняго развлеченія въ тсномъ кружк своихъ и близкихъ знакомыхъ выходилъ на боле обширное поприще и длался особою, опредленною потхой для боле обширнаго круга зрителей, бояринъ Матвевъ не рискнулъ идти совершенно наперекоръ общественнымъ нравамъ и отдать въ науку нмецкимъ комедіантамъ, въ числ которыхъ были и женщины, Двочекъ изъ своихъ дворовыхъ, несмотря на свое неограниченное надъ ними право. Такимъ образомъ, домашнія потхи, которыя въ прежнее время разыгрывали дворовые добровольно для забавы господъ и собственной потхи, обратились для нихъ въ подневольную науку. Чмъ дальше распространялась цивилизація, чмъ больше стирала она мягкость патріархальныхъ отношеній между господа’ и слугами, тмъ боле эстетическія стремленія богатаго дворянства получали свою возмутительную сторону, когда помщикъ,
Согнавъ на многихъ фурахъ
Отъ матерей, отцовъ отторженныхъ дтей,
страданіями своихъ подвластныхъ разгонялъ скуку праздныхъ зрителей. Но и эта возмутительная сторона тогдашняго театральнаго искусства принесла нкоторую пользу общему развитію: эти труппы иногда давали на столичные театры замчательныхъ артистовъ. Прежде всего, артистами изъ дворовыхъ появились музыканты, такъ какъ со времени появленія у насъ итальянской музыки страсть къ заведенію домашнихъ оркестровъ распространилась вообще между дворянствомъ. Домашніе оркестры начали заводиться съ царствованія Анны Іоанновны, преимущественно изъ волторнистовъ. Первый примръ замчательной частной капеллы подалъ при Елизавет малороссійскій гетманъ Кир. Григ. Разумовскій, который у себя въ Глухов собралъ до 40 музыкантовъ, преимущественно изъ русскихъ, и только нкоторые были изъ иностранцевъ. Въ хор Разумовскаго музыканты были настолько хороши, что каждый изъ нихъ могъ быть солистомъ. Хоръ этотъ организованъ былъ при содйствіи Г. И. Теплова, который самъ замчательно игралъ на скрипк, плъ итальянскія аріи и первый переложилъ на музыку русскія псни, придавъ имъ итальянскій характеръ. Г. Н. Ten ловъ, сынъ истопника въ псковскомъ архіерейскомъ дом и воспитанникъ еофана Прокоповича, сопровождалъ К. Г. Разумовскаго во время путешествія его за границу, во время его гетманства, въ качеств правителя Гетмановой канцеляріи, Тепловъ продолжалъ свое менторство при Кирилл Григорьевич и вмсто него управлялъ Малороссіею. Въ Батурин, подаренномъ ему Екатериной, фельдмаршалъ К. Г. Разумовскій, бывшій не на дйствительной служб, тоже имлъ оркестръ изъ 14 музыкантовъ и 18 человкъ пвчихъ. Разумовскій былъ страстный любитель малороссійскихъ псенъ. При Анн Іоанновн извстенъ былъ артистъ на лютн и пвецъ Блоградскій, украинскій уроженецъ, котораго вывезъ съ собою въ Дрезденъ посланникъ нашъ при Саксонскомъ двор гр. Кайзерлин и отдалъ на нсколько лтъ въ ученье знаменитому Вейэе. Блоградскій плъ сопрано самые трудные концерты и аріи, самъ себ аккомпанируя, и подражалъ въ совершенств тогдашнимъ дрезденскимъ виртуозамъ (Аннибалу, Фаускино и др.), въ обществ которыхъ онъ въ теченіе нсколькихъ лтъ практиковался въ Дрезден. Посл смерти Императрицы Анны Блоградскій вмст со многими итальянскими музыкантами отправился въ Дрезденъ и поступилъ на службу перваго саксонскаго министра гр. Брюля. Затмъ Штелинъ упоминаетъ уже при Елизавет какого-то Гаврилу, также пвца изъ украинцевъ, который плъ сопрано труднйшія итальянскія оперныя аріи, въ совершенств исполняя самые трудные пассажи. Этотъ пвецъ появлялся постоянно при двор во время музыкальныхъ интермедій на придворныхъ балахъ и обдахъ и заслуживалъ общее одобреніе. Внушенію этого пвца и другихъ украинцевъ, отличавшихся въ пніи,— внушенію, которое дошло до Императрицы Елизаветы, обязаны мы происхожденіемъ цльной оперы на русскомъ язык. Здсь Штелинъ, очевидно, впалъ въ ошибку, принялъ одно и то же лицо за двухъ различныхъ: о Гаврил и о Блоградскомъ Штелинъ сообщаетъ одно и то же, только въ разное время, и, притомъ, весьма близкое: конецъ царствованія Импер. Анны и начало царствованія Елизаветы, между тмъ, Блоградскаго звали Гаврилой и, по всей вроятности, онъ изъ Саксоніи при Императриц Елизавет вернулся въ Россію. Русская опера, написанная Сумароковымъ, Цефалъ и Прокриса, положена на музыку капельмейсторомъ Арайя и дана была въ первый разъ на масляниц въ 1755 году. Она исполнена была впервые молодыми воспитанниками, изъ которыхъ старшей — дв. Блоградской, меньшой дочери упомянутаго придворнаго пвца Блоррадскаго, артистк на фортепіано, было 14 лтъ отъ роду, а остальные — Гаврила Марцинковичъ, извстный подъ именемъ Гаврилушки, Николай Ключаревъ, Степанъ Рошевскій и Степанъ Евстафьевъ были еще моложе. По свдніямъ Хроники Носова, при Анн Іоанновн въ операхъ Незрячій Велизарій и Птицеловы, сочиненныхъ капельмейсторомъ Арайя, вмст съ итальянскими пвцами принимала участіе Елизавета Блоградская (стр. 79 и 94). Поэтому извстіе Штелина, что первый разъ опера Сумарокова была исполнена малолтними пвцами, несправедливо, да и вообще оно мало вроятно. По другимъ извстіямъ, исполнители первой русской оперы были артисты изъ хора Разумовскаго. При Екатерин отправленъ былъ въ Италію крпостной человкъ гр. Ягужинскаго Нашинскій, композиторъ и сочинитель оперъ. Въ Хроник упоминаются его оперы: С.-Петербургскій гостиный дворъ, комич. опера, музыка его же (стр. 367), Паша Тунисскій, комич. опера въ 2 дйствіяхъ, музыка придворнаго камеръ-музыканта Паскевича,— об он въ свое время имли блестящій успхъ и постоянно давались на сцен (стр. 324), Горбатые, большая комическая опера въ 2 д., музыка Машинскаго (стр. 323, обозначено М—го). Кром того, Машинскій перевелъ комедію Гиллерта Богомолка (Спб., 1774 г.). Вообще до самаго освобожденія крестьянъ рдкій изъ сколько-нибудь состоятельныхъ помщиковъ не имлъ своего домашняго оркестра. Въ отдаленныхъ захолустьяхъ иногда эти оркестры доводились до замчательнаго совершенства. Въ Кадниковскомъ узд, Вологодской губерніи, дядя мой П. А. Межаковъ, выступившій въ 1817 г. на поприще поэзіи подъ именемъ ‘уединеннаго пснопвца’ и заслужившій похвальный отзывъ Греча въ Сын Отечества (61), имлъ оркестръ изъ 30 человкъ, не уступавшій Тепловскому: способные дворовые мальчики отдавались въ ученье въ Петербургъ первымъ знаменитостямъ, и капельмейстеромъ былъ вольнонаемный полякъ Дембинскій, замчательный музыкантъ и композиторъ. Оркестръ этотъ окончилъ свое существованіе трагически: вслдствіе семейной исторіи, большинство музыкантовъ было отдано въ солдаты. Позднйшій московскій театръ пополнился изъ барскихъ домашнихъ театровъ. Въ начал 1806 г. образована была особая театральная контора въ Москв съ отдльнымъ директоромъ, находившаяся въ непосредственномъ завдываніи московскаго генералъ-губернатора. Труппа этого новаго императорскаго театра составилась, главнымъ образомъ, изъ скупленныхъ помщичьихъ труппъ. Тогда труппа актеровъ кн. Волхонскаго была куплена въ казну, и актерамъ зачтена была вся прежняя ихъ служба въ частномъ русскомъ театр. Перешедшіе въ императорскій публичный театръ бывшіе, актеры изъ крпостныхъ труппъ Волхонскаго — Уваровъ, Волковъ, Баранчеева, Лисицына-были на особомъ положеніи, иногда они зашибались, что случалось нердко, то имъ длали выговоръ особою рода. Актриса Бутенброкъ, хорошая пвица, была высчена розгами передъ самымъ внчаніемъ (Зап. eep. 1,178). Загряжскій, пріхавши въ 1805 г. въ Москву, привезъ собственную свою балетную труппу и чрезъ балетмейстера своего, итальянца Стеллера, поладилъ съ антрепренеромъ Муромцевымъ насчетъ опредленія своихъ танцоровъ къ нмецкому театру за извстную плату, съ тмъ, чтобы первая его танцовщица Наташа и славный ‘прыгунъ’ Иваницынъ, отпущенные на волю, получали особое жалованье (Зап. совр. I, 250). Послдняя такая покупка сдлана была уже Кокошкинымъ, который во время своего директорства купилъ крпостной балетъ у помщика Ржевскаго, причемъ солистокъ и фигурантокъ публика нашла не хуже присяжныхъ танцоровъ и отлично принимала (театр. восп. Н. И. Куликова, Искусство, No 3, стр. 30). Въ послдній годъ XVIII столтія актриса домашняго театра Столыпина пвица Варинька Новикова поступила на императорскую сцену и замнила Ея. Сандунову, перешедшую, вслдствіе амурныхъ преслдованій Безбородко, на московскую сцену (стр. 108). H. . Полевой въ своихъ театральныхъ воспоминаніяхъ передаетъ, что изъ труппы Познякова вышло нсколько хорошихъ актеровъ (Penepm. 1840 г.). Самъ Щепкинъ такимъ путемъ попалъ сначала на провинціальную, а потомъ на московскую сцену. Но при этомъ слдуетъ оговориться, что крпостное право, конечно, не было само по себ явленіемъ, вызывающимъ и развивающимъ художественные задатки въ русскомъ обществ. Если они появлялись и поддерживались въ такой сред, то большею частью и погибали подъ давленіемъ помщичьяго произвола, не многимъ личностямъ, и то случайно, удавалось благополучно окончить свою артистическую карьеру въ этой суровой и опасной школ.
Возвращаемся къ исторіи у насъ настоящаго театра съ актерами по профессіи, возникшаго при Алекс Михайлович.
Театральное дло, законченное съ кончиною Алекся Михайловича, возобновилъ Петръ. Великій преобразователь и въ этомъ случа оказался далеко впереди своихъ современниковъ. Прежде всего, Петръ обратилъ театръ изъ придворнаго въ народный, для всхъ ‘охотныхъ смотрльщиковъ’. Съ этою цлью театръ Петра перешелъ изъ царскихъ хоромъ на Красную площадь, гд близъ тріумфальныхъ избъ воздвигнута была особая ‘комедійная храмина’. Указомъ 5 января 1705 г. Петръ дозволялъ ‘смотрящимъ всякихъ чиновъ людямъ россійскаго народа и иноземцамъ ходитъ повольно и свободно, безъ всякаго опасенія, а въ т дни (представленія) воротъ городовыхъ по Кремлю, по Китаю-городу и по Блому городу въ ночное время до 9 часу ночи не запирать и съ прізжихъ указной по воротамъ пошлины не имать для того, чтобы смотрящіе того дйствія здили въ комедію охотно’. Петръ требовалъ, чтобы комедіи непремнно играны были на русскомъ язык, и потому желалъ имть комедіантовъ преимущественно изъ Польши, а не изъ Германіи. Оставляя въ сторон то неудобство, что нмецкіе комедіанты не умли сослужить ему службу при обнародованіи его подвиговъ въ тріумфальныхъ комедіяхъ, Петръ, не лишенный художественнаго чувства, вообще недоволенъ былъ современнымъ ему нмецкимъ репертуаромъ. Берхгольцъ разсказываетъ, что Петръ требовалъ отъ актеровъ пьесъ, которыя имли бы не боле трехъ дйствій, не заключали въ себ никакихъ любовныхъ интригъ и были бы не слишкомъ грустны, не слишкомъ серьезны, не слишкомъ веселы (IV, 9, тоже Бассевичъ, стр. 153).
Въ іюн 1702 г. прибыла одна изъ странствующихъ нмецкихъ труппъ съ Яганомъ Кунштомъ во глав и открыла свои представленія въ театр на Красной площади. Разсчетливый вообще и скупой въ особенности на прихоти, Петръ не щадилъ денегъ на театральное дло, которое въ его глазахъ было дло общественное. Въ начал октября взяты въ посольски приказъ для ученія комедійныхъ дйствъ разныхъ приказовъ подьячіе и сказавъ имъ его, великаго государя, указъ, чтобъ они комедіямъ учились у комедіанта Ягана Куншта и были бы ему, комедіанту, въ томъ ученія послушны. Кунштъ былъ и актеромъ, и авторомъ: репертуаръ его, создавшійся среди труппъ странствующихъ нмецкихъ актеровъ въ періодъ разработки нмецкаго національнаго театра Фельтеномъ, заключалъ пьесы, обязанныя своимъ происхожденіемъ литератур французской, нмецкой, итальянской, но въ вид свободной обработки нмецкими актерами. Исторія античнаго и христіанскаго міра, бытовыя происшествія и любовныя похожденія давали сюжеты этимъ дйствамъ, но среди экзальтированнаго паоса выставленныхъ на сцен героевъ являлся неизбжно нмецкій шутъ Гансвурсть и вносилъ элементъ самаго вульгарнаго комизма, грязнаго и неприличнаго шутовства, такъ что дьяки посольскаго приказа были правы, находя въ комедіяхъ Куншта ‘мало пристоинства’. Но неудивительно, что среди тяжелыхъ и скучныхъ мистерій съ духовно-назидательнымъ содержаніемъ потшныя и радостныя комедіи странствующаго нмецкаго театра пришлись по вкусу зрителямъ. Въ репертуар Куншта показаны, между прочимъ: Докторъ принужденный, передлка комедіи Мольера Le medicin malgr lui, Тюрьмовый заключенникъ или принцъ Бикель Герингъ, заимствованный изъ комедіи младшаго Корнеля Le gelier de soi mme ou Jodelet prince, въ свою очередь передланной изъ знаменитой комедіи Кальдерона El Alcaide de s mismo, Постоянный Папиніянусъ, трагедія Грофіуса, Честный измнникъ или Фридерикъ фонъДоплей и Алоизгя, супруга его, трагедія Чиконьини. Кром того, указана комедія о Донъ-Педр и Донъ-Ян, довольно близкій переводъ старой итальянской траги-комедіи, которая представлена была въ Париж итальянскими комедіантами за нсколько лтъ до появленія Мольеровскаго Донъ-Жуана и переведена на французскій языкъ де-Виллье. Переводъ де-Виллье совершенно совпадаетъ съ текстомъ Кунштовой комедіи (Тихонравовъ). Изъ переводовъ Мольера въ петровскую эпоху извстна еще комедія Драма смянныя, переводъ съ дополненіями комедіи Les prcieuses ridicules, сдланный въ 1703 году, по предположенію Пекарскаго, полякомъ, проживавшимъ въ Петербург въ качеств придворнаго шута, извстнымъ подъ именемъ самодскаго короля. Въ рукописи Публичной библіотеки Пекарскій нашелъ Мольеровскаго Амфитріона, хотя на переплет рукописи означенъ 1755 годъ, но самый переводъ г. Тихонравовъ относитъ къ концу XVII вка.
Въ конц 1703 г. Кунштъ умеръ. Петръ Великій тотчасъ по смерти Куншта указалъ нмецкимъ комедіантамъ впредь больше не играть. Труппа нмецкихъ актеровъ была отпущена назадъ, въ Москв изъ нея были оставлены жена Куншта и комедіантъ Бендлеръ, котораго вскор замнилъ золотаго дла мастеръ Артемій Фирштъ, ‘чтобы русскихъ комедіантовъ въ ученіи совершать’. Новый директоръ, повидимому, былъ мало опытенъ. Ученики Фиршта жаловались, что не могутъ дйствовать выученныхъ комедій въ твердости за нерадніемъ иноземца въ комплиментахъ (тогдашнихъ сценическихъ пріемахъ) и за недознаніемъ въ рчахъ, жаловались, что иноземецъ ихъ русскато поведенія не знаетъ, и просили выбрать изъ нихъ же, русскихъ комедіантовъ, одного человка или двухъ, по разсмотрнію, вмсто Фиршта. Комедіанты были люди буйные и непослушные, ходили всегда со шпагами на-голо, пили и бражничали по ночамъ, обирали и задирали купцовъ, ихъ смиряли батогами. Но это не мшало русскимъ ученикамъ изъ приказныхъ людей освоиться съ театральными длами. Одинъ изъ этихъ учениковъ, Семенъ Смирновъ, приказный изъ ратуши, написалъ между 1702 — 1709 годами дв комедіи: О Тенер, Лизетин отц, винопродавц и О Тонвуртин, старомъ шляхтчич, напечатанные въ сборник г. Тихонравова.
Кто именно былъ этотъ Фиршть и какая была дальнйшая его судьба, въ точности мало извстно. Въ Хроник Носова помщено извстіе, что посл отъзда труппы Куншта въ 1704 году явилась новая труппа Отто Фиршта, такъ что на театр Красной площади давались по очереди представленія: по воскресеньямъ и вторникамъ — русскіе ученики Ягана Куншта, а по понедльникамъ и четвергамъ — нмецкая труппа Фиршта. Об труппы состояли въ управленіи Фиршта. Это подтверждаетъ напечатанный г. Барсовымъ указъ 5 января 1705 г., т.-е. уже посл отъзда за границу труппы Куншта, гд сказано: ‘Государь указалъ комедіи на русскомъ и нмецкомъ языкахъ дйствовать и при тхъ комедіяхъ музыкантамъ на разныхъ инструментахъ играть въ указные дни въ недл: въ понедльникъ и въ четвергъ’. Въ 1707 году ‘комедійная храмина’ на Красной площади была разобрана и театръ въ Москв прекратился, за исключеніемъ ученическихъ въ Заиконоспасской академіи и при госпитал до царствованія Императрицы Елизаветы. Придворный театръ являлся въ Москв только при долговременномъ туда переселеніи двора, какъ, напримръ, при Елизавет Петровн съ 16 декабря 1752 г. по 19 мая 1754 года представленія давались тогда въ Кремлевскомъ дворц.
За то театръ появился въ Петербург. Объ его тамъ учрежденіи Хроника Носова содержитъ слдующія интересныя подробности: ‘Въ 14 году по основаніи Петербурга, на Петербургскомъ остров, въ Никольской улиц, въ частномъ дом начали свои представленія ‘россійскіе комедіанты’. Комедіанты эти были охотники, подьячіе, типографщики и проч. Въ дом, боле похожемъ на сарай, выломали стны, полъ, углубили землю для партера, сколотили изъ досокъ ярко-размалеванный ярусъ ложъ — и театръ готовъ. Публика съ нетерпніемъ ожидала сей неожиданной новинки. Успхъ первоначальнаго представленія понравился публик и царевна Наталья Алексевна приказала выписать изъ Москвы въ С.-Петербургъ труппу актеровъ, въ числ которыхъ находился 1-й актеръ, сынъ содержателя нмецкой и русской труппы въ Москв Отто Фиршта, Францъ Фиршть, который и назначенъ главнымъ директоромъ надъ петербургскимъ театромъ. Актеры охотники сами сочиняли комедіи, трагедіи и разыгрывали оныя, представленія иной разъ продолжались до 7 вечеровъ, въ дйствіи рдко былъ планъ, актеры выходили и уходили часто безъ всякой надобности, а въ антрактахъ собирались на сцен толпами, кривлялись, бранились, разговаривали съ зрителями и даже давали другъ другу пощечины. Такія неблагопристойныя трагедіи и комедіи царевна Наталья Алексевна приказала уничтожить, а директору Францу Фиршту хать въ Германію для приглашенія комедіантовъ, и по возвращеніи его изъ Германіи въ Петербургъ съ труппою актеровъ, состоящею изъ 12 человкъ, начались представленія. Отъ 1716 г. до 1720 г. играли пьесы стараго репертуара. Въ 1720 году устроенъ для этой вновь прибывшей труппы театръ у Зеленаго (Полицейскаго) моста. Съ 1721 по 1725 годъ на этомъ театр нмецкіе комедіанты играли пьесы стараго репертуара, но, несмотря на то, театръ Франца Фиршта былъ посщаемъ нмцами, поселившимися въ Петербург, стеченіе народа было такъ велико, что боле половины не могли достать билетовъ, между тмъ какъ русскій театръ (на Петровскомъ остров) пустлъ, несмотря на желаніе царевны Натальи Алексевны, вкусъ къ театральнымъ представленіямъ не пробуждался. При Императриц Екатерин I до восшествія на престолъ Петра II, въ 1728 году, театральныхъ представленій ни въ Петербург, ни въ Москв не было. 3 марта 1731 года при Анн Іоанновн отмчено: театръ у Полицейскаго моста былъ разрушенъ разлитіемъ рки Мойки, которая не была еще укрплена берегами. По сему случаю Францъ Фирштъ съ труппой выхалъ изъ Россіи, а русскіе его ученики перешли въ амфитеатръ стараго развалившагося карусели на потшной площади большаго театра. Весь этотъ разсказъ чрезвычайно запутанный и, очевидно, какъ во всей Хроник, выдумки и недоразумнія перемшаны съ достоврнымъ преданіемъ. Даже въ самой Хроник есть очевидныя и необъяснимыя противорчія (ср. стр. 50, 51 и 52, прим., и стр. 54, прим.). Но изъ этого разсказа можно вывести безошибочное заключеніе, что еще въ царствованіе Петра I въ Петербург существовалъ вольный русскій театръ балаганнаго типа, который дворъ хотлъ, но неудачно, обратить въ придворный, и рядомъ съ этимъ отдльный нмецкій театръ, процвтавшій подъ управленіемъ Франца Фиршта. Берхгольцъ (ч. III, стр. 193 и 194) сообщаетъ, что 21 августа 1723 г. императоръ, принцессы и герцогъ Голштинскій постили театръ, гд нмецкіе актеры давали комедію Возможность, сдланная невозможностью (Die unmglich gemachte Mglichkeit), труппа состояла изъ 10—11 человкъ и еще очень плохо снабжена была костюмами. Представленія больше всего посщаются дворомъ, а безъ него актеры умерли бы съ голоду, потому что изъ русскихъ никто не ходитъ смотрть ихъ, и изъ иностранцевъ также бываютъ у нихъ немногіе. Берхгольцъ при этомъ замчаетъ, что строили новый театръ. Извстія о комедіи продолжаются и въ 1725 г., между прочимъ, о постановк пьесы о Бдномъ Юрген [Бдный Юрка Отто Фиршта, Хрои., стр. 49), передланный изъ испанской комедіи (стр. 67, 76). Вроятно, это и была труппа Франца Фиршта, о которой говоритъ Носовъ.
Театральное дло въ Петербург нсколько оживилось съ воцареніемъ Анны Іоанновны. Въ Анн Іоанновн, какъ во всей семь Алекся Михайловича, сказывалась живая и склонная къ увеселеніямъ натура ея дда. Анна Іоанновна очень любила русскую пляску и танцы. Тогда русскою пляской въ особенности отличались гвардейскіе унтеръ-офицеры изъ дворянъ, съ ихъ молодыми женами. Поэтому императрица повелла, чтобы они являлись на каждомъ придворномъ бал для русской пляски. Къ коронаціи императрицы король Августъ прислалъ славившихся тамъ актеровъ и они играли при двор итальянскія интермедіи. Это понравилось, и въ 1735 г. вызвана была итальянская труппа подъ дирекціей извстнаго капельмейстера и композитора Франческо Арайя и комическій балетъ итальянца Фассано. Театры устроены были деревянные, въ Лтнемъ саду и въ Зимнемъ дворц во флигел, мста раздавались безденежно придворнымъ по чинамъ. Въ балет, въ 1736 году, въ танцахъ участвовали воспитанники Шляхетнаго корпуса, подъ руководствомъ придворнаго балетмейстера изъ Парижа Ланде, здсь же обратилъ на себя вниманіе ученикъ Ланде — кадетъ Чоглоковъ, впослдствіи сдлавшійся камергеромъ. Благодаря этому появленію у насъ итальянцевъ, развилась, какъ мы видли, въ обществ страсть къ музык, и драматическая наша литература, прежде всего, обогатилась переводами оперъ итальянскихъ композиторовъ: Бертати, Бонеки, Лазарони и преимущественно Нетастазіо, переводы послдняго издавались отъ академіи наукъ. Въ 1739 г. прибыла странствующая нмецкая труппа изъ Лейпцига. Императрица Анна, не знавшая ни французскаго, ни итальянскаго языка, была въ особенности расположена къ этой трупп,.труппа раздлила судьбу побжденной нмецкой партіи при двор, и со смертью Анны Іоанновны нмецкіе актеры были выгнаны, даже не получивши разсчета. Кром оффиціальнаго театра при Анн Іоанновн, есть въ извстіи о русскомъ театр Штелина указаніе, что въ то время придворные играли русскія пьесы и въ томъ числ сказку въ лицахъ о Яг-Баб, въ которой главную роль игралъ оберъ-гофмаршалъ Дм. Андр. Шепелевъ. Это же подтверждаетъ и Хроника Носова. Во время коронаціи въ Москв, въ Кремлевскомъ дворц дана была, вновь сочиненная Дм. Андр. Шепелевымъ, комедія-сказка съ пснями и танцами Баба-Яга, тутъ же сообщена и афиша, по которой роль Ивана-Царевича игралъ Шепелевъ, Яги-Бабы — П. И. Ермаковъ, а Любаши, невсты Ивана-Царевича,— граф. Воронцова. Кром того, въ томъ же Кремлевскомъ дворц указано исполненіе придворными слдующихъ пьесъ: Ясная соколиная пирушка, Соколъ съ мста, ворона на мсто, Лкарь поневол Мольера. Въ исторіи академіи Пекарскаго есть указаніе, что Императрица Анна, по прибытіи въ Петербургъ, придумала устроить при двор домашній театръ, гд поставлена была пьеса изъ приключеній Іосифа, проданнаго братьями въ Египетъ, въ постановк или сочиненіи которой принималъ участіе Тредьяковскій. Изъ росписанія, отнесеннаго къ 1732 году, видно, что дйствующими лицами были: кадеты, пажи, карлы, калмыки и пвчіе. Театръ, значитъ, сыгранъ былъ въ самый годъ основанія корпуса.
Въ 1741 году на престолъ взошла другая внучка Алекся Михайловича: вншняя сторона ея царствованія, связанная неразрывно съ замчательнымъ пробужденіемъ умственной жизни въ высшихъ слояхъ, преимущественно въ молодомъ поколніи, до сихъ поръ какъ-то мало оцнена. Му* зыкальное и театральное дло при Елизавет очень выросло и стало на ноги. Никогда до тхъ поръ Петербургъ не представлялъ такого изобилія и разнообразія зрлищъ. Итальянцы процвтали: къ талантливому Арайя присоединился придворный піита докторъ Бенеки, декораторъ Валерьяна и балетмейстеръ Фоссано. Императрица Елизавета сама была ученица Ланде, прекрасно танцовала и была охотница до танцевъ: при ней Ланде сдланъ былъ учителемъ танцованія въ корпус. Елизавета, кром того, была большая любительница церковнаго пнія и положила начало придворной пвческой капеллы, которая съ самаго начала достигла такого совершенства, что въ царствованіе Екатерины, пріхавшій изъ Венеціи, знаменитый капельмейстеръ, старикъ Галуппи, сказалъ: ‘такого великолпнаго хора еще не слыхала Италія’. Подъ вліяніемъ господствовавшей при двор музыки церковное пніе преобразилось въ придворномъ хор и начало этому преобразованію, еще до Бортнянскаго, положилъ композиторъ Березовскій. Березовскій (1745—1777) урожденецъ, также какъ и Бортнянскій, города Глухова, поступилъ изъ Кіевской духовной академіи въ придворную капелллу, гд образовался подъ руководствомъ Цописа, и въ 1765 г. отправленъ былъ въ Болонью, къ одному изъ отличнйшихъ тогда профессоровъ, старшему Мартини. Отъ Болонской академіи Березовскій получилъ званіе капельмейстера и титулъ академика. По возвращеніи въ Россію въ 1774 г., онъ не получилъ мста въ придворной пвческой капелл и, не имвъ возможности заявить свои дарованія, окончилъ жизнь самоубійствомъ на тридцать третьемъ году отъ роду. Березовскій первый ввелъ расположеніе церковныхъ нашихъ концертовъ по плану концерто-гроссо и симфоніи въ томъ вид, какъ впослдствіи писалъ ихъ Бортнянскій, и двухголосные или двухорные концерты, его духовная музыка замчательна сравнительною живостью и отчасти страстностью мотивовъ и носитъ боле складъ итальянской композиціи, нежели музыка Бортнянскаго, боле самобытная и близкая къ прежнему духовному напву. При Елизавет, въ первый разъ во всей Европ, а не только въ Россіи, введены усиленные хоры въ итальянскихъ операхъ, съ участіемъ въ нихъ всей придворной капеллы. Въ 1751 году оберъ-егермейстеръ С. Кир. Нарышкинъ ввелъ роговую музыку, изобртенную придворнымъ волторнистомъ, чехомъ Маршемъ (Marach), составившимъ оркестръ изъ служителей придворной охоты. Въ 1757 г. принятъ на императорскую службу прибывшій содержатель итальянской оперы и балетной труппы Баптисто Локателли, а Арайя въ 1759 г. возвратился въ Италію. Вскор посл восшествія на престолъ Елизаветы (1772) прибыла изъ Касселя французская труппа Дюкло и Сериньи и подъ управленіемъ послдняго принята на службу. Въ 1748 и 1749 гг. въ Петербург давалъ представленія извстный въ Гамбург и Берлин нмецкій актеръ Аккерманъ съ своею труппой, а въ 1751 г. его замнилъ нмецкій антрепренеръ Панталонь Гельфертингъ и съ нимъ акробатъ (балаганщикъ) Сколари, ходившій, къ удивленію зрителей, необычайно высоко по канату. Представленія Гельфертинга посщались только лакеями и чернью,— вроятно, вслдствіе плохо выбраннаго репертуара, его замнилъ англичанинъ-акробатъ, удивившій своими необыкновенными скачками. Вс эти свднія сообщаетъ Штелинъ и съ нимъ совершенно согласенъ Носовъ,— разумется, не принимая въ разсчетъ хронологію. Кром того, Носовъ одновременно съ Гельфертингомъ упоминаетъ еще труппу изъ Стокгольма, Сигмунда. Выдумать такой труппы Носовъ не могъ, но одновременное въ то время существованіе двухъ нмецкихъ труппъ въ Петербург немыслимо, и потому остается предположить, что труппа Сигмунда была позднйшая, въ Елизаветинское царствованіе. Это невниманіе публики къ разнообразнымъ зрлищамъ показываетъ, что вкусъ ея не удовлетворялся иноземнымъ и жаждалъ представленій на русскомъ язык. Поэтому понятно, съ какою радостью императрица схватилась за кадетскій театръ и какъ энергически она взялась за отечественное театральное дло, когда открылась къ тому возможность. Трагедіи Сумарокова настолько удовлетворили стремленіе къ русскому и вкусъ современнаго общества, что при Екатерин воспитанницы Смольнаго монастыря разыгрывали ихъ на своемъ домашнемъ театр.
Умственное движеніе между молодежью Елизавстпиской эпохи началось съ Шляхетнаго корпуса, самаго старшаго изъ свтскихъ высшихъ учрежденій для дворянства. Карабановъ передаетъ, что кадеты составили между собою общество любителей русской словесности и читали другъ другу первые опыты своихъ сочиненій и переводовъ. На первыхъ порахъ въ корпус товарищами Сумарокова были: кн. Рпнинъ, кн. Прозоровскій, гр. П. И. Панинъ, М. Ф. Каменскій, Румянцевъ, Херасковъ, Елагинъ, Свистуновъ, Мелиссино. Общество состояло изъ офицеровъ корпуса, гвардіи и кадетъ, туда ходилъ читать свои переводы А. В. Суворовъ, напечатавшій, между прочимъ, въ ежемсячныхъ сочиненіяхъ Разговоры: Кортеса съ Монтезумою и Александра Великаго съ Геростратомъ, приписанные Новиковымъ Сумарокову единственно потому, что обозначены были буквами А. С. Корпусное общество, въ хронологическомъ порядк первое, предшествовавшее собраніямъ университетскихъ студентовъ и воспитанниковъ благороднаго пансіона, о которомъ мы уже говорили, было однимъ изъ тхъ скромныхъ центровъ, изъ которыхъ образованіе разливалось боле или мене широко въ Россіи, въ тхъ мстностяхъ, куда судьба забрасывала немногочисленныхъ питомцевъ только что возникающихъ учрежденій. Въ корпус, точно также какъ въ университет и пансіон, досуги воспитанниковъ посвящены были театру. Въ Хроник Носова объ этомъ предмет существуетъ очень интересное указаніе. Подъ 1751 г. перечисляются директоры домашнихъ петербургскихъ театровъ и въ томъ числ 1-го Шляхетнаго кадетскаго корпуса, оберъ-шталмейстеръ Петръ Спиридоновичъ Сумароковъ 1750 г., января 1 (стр. 65 и 66). На стр. 128 (примч.) означены переводы комедіи Мольера Лкарь поневол (Le mdecin malgre lui) въ такомъ порядк: 1) Царицы Софіи Алексевны, 2) Петра Сумарокова, отца Александра П. Сумарокова, 1751 г., 3) актера Ив. А. Дмитревскаго, 1758 г. У Барабанова есть также извстіе, что въ корпус къ 1752 г. былъ оберъ-шталмейстеромъ Петръ Спиридоновичъ Сумароков. Отца Ал. Петр. Сумарокова звали Петромъ Панкратьевичемъ, а Петръ Сидридоновичъ, упоминаемый въ запискахъ Нащокина, былъ камергеромъ герцога Голштинскаго Петра Ульриха (Петра III) и посл уже снерти Ал. П. Сумарокова жилъ въ Москв въ чин генералъ-аншефа (Буличъ: ‘Сумароковъ и современная ему критика’, стр. 10, прим.). Остается опредлять, дйствительно ли отецъ Ал. П. Сумарокова былъ переводчикомъ Мольера. Если это правда, то прибавляется очень важный фактъ къ малоизвстной біографіи знаменитаго драматурга: отсюда видно, что страсть къ театру усвоена была Сумароковымъ, между прочимъ, и въ семейной его обстановк, отъ отца, тоже любителя театра. Въ 1749 году кадеты на своемъ театр представили первую трагедію Сумарокова Хоревъ, и 8 февраля 1750 г. повторили ее во дворц. По извстіямъ въ Хроник, спектакли въ корпусномъ театр давались и на французскомъ язык, причемъ приводятся трагедіи — Эдипъ Вольтера и Ифигенія въ Авлид де-ла Туша, а Штелинъ утверждаетъ, что представленія на французскомъ язык предшествовала русскимъ. Это очень вроятно потому, что въ то время въ корпус на изученіе французскаго языка было обращено главное вниманіе и кадеты выходили изъ корпуса, владя имъ въ совершенств. Французскіе спектакли продолжались въ корпус и въ царствованіе Императрицы Екатерины, подъ руководствомъ знаменитаго въ то время актера французской труппы Офрена (Арап., стр. 113, примч.), въ корпус, повидимому, существовалъ въ то время особый, хорошо приспособленный домашній театръ, такъ какъ въ первомъ десятилтіи царствованія Императрицы Екатерины частный антрепренеръ Маттеи учредилъ тамъ оперу-буффъ, но, за недостаткомъ средствъ, опера эта скоро разрушилась (тамъ же, стр. 86). Пьесы, разыгрываемыя кадетами на своемъ театр при Елизавет, повторены были и на театр въ Зимнемъ дворц въ присутствіи императрицы, принимавшей живйшее участіе въ кадетскихъ спектакляхъ: она велла выдать изъ царской кладовой все необходимое для костюмовъ и сама убирала къ представленію Свистунова, игравшаго роль Оснельды. По показанію Лонгинова, съ 8 февраля 1750 года по 21 декабря 1751 года кадеты постоянно играли на театр въ Зимнемъ дворц, подъ руководствомъ самого Сумарокова, и давали, по мр ихъ появленія, трагедіи Сумарокова: Гаметъ, Синеусъ и Труворъ, Аристона, Семира, его же комедіи: Трисотиніусъ, Чудовище, Пустая ссора и трагедію Ломоносова — Тамира и Селимъ. Въ показаніяхъ объ именахъ кадетъ-актеровъ есть значительная разница. Въ Хроник помщены дв афиши съ именами кадетъ, участвовавшихъ во французскихъ спектакляхъ (стр. 78 и 87), гд поименованы: Ив. Ив. Мелиссино, Сухомлиновъ, Татищевъ, гр. Бутурлинъ, Щербатовъ, Свистуновъ, Остервальдъ, Ник. Ан. Бекетовъ, Бестужевъ-Рюминъ, Ефимовичъ, Лихаревъ, Новиковъ, Лобазевъ. Лонгиновъ, на основаніи показанія Сумарокова, кром Бекетова, Свистунова, Мелиссино и Остервальда, называетъ Ра зумовскаго, Бухвостова, Рубановскаго, Гиршендена, Гельмерсена, Каница и Гоха. Можетъ быть, кадеты мнялись и для французскаго спектакля были одни актеры, для русскаго другіе. Успхъ кадетскихъ представленій далъ мысль учредить въ корпус школу для образованія актеровъ: 14 марта 1752 года въ корпусъ опредлены 7 придворныхъ пвчихъ, предназначенныхъ въ актеры. Передъ этимъ въ томъ же 1752 г. изъ Ярославля привезена, нарочно за ней отправленнымъ сенатскимъ экзекуторомъ Дашковымъ, труппа Ф. Г. Волкова, и 18 марта, въ присутствіи Государыни и нкоторыхъ знатныхъ особъ, а не публично, она дебютировала въ мистеріи Св. Димитрія Ростовскаго О покаяніи гршнаго человка. Затмъ уже начали представлять ярославцы пьесы современнаго репертуара. Изъ нихъ оставлены были въ Петербург двое Волковыхъ, Нарыковъ, переименованный императрицею въ Дмитревскаго, и Поповъ. О числ оставленныхъ въ Петербург ярославцевъ существуетъ разнорчіе. Штелинъ наименовываетъ вышеуказанныхъ четырехъ, Карабановъ прибавилъ къ нимъ Шумскаго, и ту же ошибку, вслдъ за Шаховскимъ, повторяетъ Араповъ, помщая Шумскаго въ корпусъ, гд онъ никогда не былъ. Между тмъ, у Штелина въ числ первыхъ русскихъ актеровъ поименованы Шумскій и Счкаревъ, оба родомъ украинцы. Въ перечн состава театральной дирекціи, во время завдыванія театрами кн. Юсупова, назначеннаго въ 1791 г., приведенномъ Араповымъ изъ журнала Анд. В. Каратыгина, поименовано: старшій посл Дмитревскаго актеръ, украинецъ Шумскій, происходилъ изъ цирюльниковъ, отличаемъ былъ всегда фонъ-Визинымъ (стр. 104). Счкарева Носовъ помщаетъ въ числ офицеровъ, выпущенныхъ изъ кадетскаго корпуса въ 1752 г. и игравшихъ на театр въ качеств любителей. Какъ бы ни разршились эти недоразумнія, ясно одно, что, при открытіи перваго и постояннаго общедоступнаго русскаго театра въ 1756 г., въ него, кром ярославцевъ, вошли со стороны и не стсняясь званіемъ люди, чувствовавшіе истинное призваніе къ сценическому искусству, не исключая, какъ мы видли, и женщинъ, этимъ именно и замчателенъ этотъ первый кружокъ актеровъ, незабвенный въ исторіи русскаго театра. Десятаго сентября 1752 г. Дмитревскій и Поповъ опредлены были въ корпусъ для обученія словесности, языкамъ и гимнастик, а въ 1754 году туда же помщены Григорій и едоръ Волковы и придворный пвчій Приказный. Эти воспитанники находились особо, носили особое форменное платье и обдали сначала вмст съ кадетами, а потомъ отдльно. Сверхъ обыкновеннаго курса наукъ, преподаваемыхъ кадетамъ, обучали ихъ правиламъ декламація корпусные офицеры: капитанъ-поручикъ Мелиссино, кап.-пор. Остервальдъ и прап. Свистуновъ. Помщеніе въ корпусъ придворныхъ пвчихъ продолжалось, какъ видно, и посл 1754 года: такъ, упоминаются въ журналъ Бортнянскій, Татищевъ и другіе, не поименованные въ числ первыхъ 8 поступившихъ. Носовъ передаетъ, что въ 1759 г., когда нсколько прідворныхъ актеровъ отправлены были изъ Петербурга для устройства московскаго театра, взяты были вновь и помщены въ корпусъ пвчіе, по назначенію Волкова и Дмитревскаго, и, кром тогб, изъ чиновниковъ кадетскаго корпуса, извстные впослдствіи актеры, Вансловъ, Карауловъ и Драницынъ съ женами (стр. 150 и 151, примч.). Школа декламаціи при корпус, повидимому, вполн замняла приготовительную театральную школу, гд вс желающіе и способные изъ кадетъ могли приготовляться къ сценическому искусству. Такъ, въ 1752 году выпущены были изъ корпуса кадеты, участвовавшіе въ театральныхъ представленіяхъ: Счкаревъ, Ефимовичъ, Лобазевъ, Сухомлиновъ и Новиковъ, которые, посл выпуска, иногда играли, по просьб театральнаго начальства, на придворномъ театр безъ всякаго возмездія, а въ март 1759 г. приняты на дйствительную службу въ императорскій московскій театръ, съ жалованьемъ каждому по 150 р. въ годъ (Носовъ, стр. 149 и 150, примч.). Только уже въ 1779 году Бибиковъ, которому въ 1763 г., по увольненіи Сумарокова и назначеніи главнымъ директоромъ театровъ Ив. Перф. Елагина, поручено было управленіе русскою труппой, завелъ особое театральное училище подъ руководствомъ Дмитревскаго. Такимъ образомъ, значеніе сухопутнаго Шляхетнаго корпуса въ исторіи нашего театра очень велико, корпусъ былъ не только первою школой и разсадникомъ актеровъ, но и далъ театральному искусству извстныхъ въ свое время драматическихъ писателей: Сумарокова, Хераскова, Озерова, С. Н. Глинку, Крюковскаго, автора въ свое время знаменитой трагедіи Пожарскій, Ефимьева, автора въ свое время извстной драмы Преступникъ отъ игры или братомъ проданная сестра, спасенной отъ забвенія Гречемъ, Нартова, одного изъ первыхъ у насъ переводчиковъ драматическихъ пьесъ. Къ корпусу же принадлежалъ Як. Бор. Княжнинъ, приглашенный учителемъ словесности въ корпусъ главнымъ начальникомъ его, граф. Ангальтомъ (1786—1794 гг.).
Въ 1756 году августа 30 состоялся высочайшій указъ объ учрежденіи русскаго театра на Васильевскомъ острову, въ Головкинскомъ дом, близъ кадетскаго корпуса, гд теперь академія художествъ, подъ дирекціей Сумарокова. Въ этотъ театръ поступили 8 пвчихъ, первоначально отданныхъ въ корпусъ, и 4 комедіанта: Григорій и едоръ Волковы, Дмитревскій и Поповъ, кром того, другія неслужащія лица и актрисы, о которыхъ мы уже говорили выше. Въ декабр 1757 года изъ Головкинскаго дома театръ перенесенъ былъ въ зданіе придворнаго театра, близъ Лтняго сада, гд играли до тхъ поръ лишь труппы французская и итальянская, но актеры продолжали жить въ Головкинскомъ дом до 1761 года, когда домъ занятъ подъ академію художествъ, и давали тамъ особыя представленія, для практики и не публично. Въ томъ же 1757 г. Локателли открылъ итальянскій театръ въ Москв, но обанкрутился и вернулся въ Петербургъ. Въ сентябр 1759 года разршено было устроить и въ Москв русскій придворный театръ, для чего были посланы туда Волковъ и Шумскій. Но уже въ іюн 1761 г. придворный театръ въ Москв прекратился. Такимъ образомъ, исторія театра въ Петербург и Москв была совсмъ иная. Въ Петербург театръ всегда сохранялъ придворный типъ: зрители сначала пускались въ него безденежно, по чинамъ. 5 мая 1757 г. разршено было допущеніе на театръ Зимняго дворца вольной публики за деньги, но въ іюл 1761 года разршеніе это прекращено. Только уже при Екатерин объявленъ былъ 9 іюня 1773 г. указъ о возвращеніи къ систем ‘публичнаго русскаго комедіанскаго зрлища’, приведенный въ исполненіе черезъ 10 лтъ, съ постройкою архитекторомъ Тишбейномъ, на мст, называвшемся ‘для каруселя’,— теперь площадь Большаго театра,— особаго театральнаго зданія. Передъ этимъ открытіемъ императорскаго общедоступнаго театра существовалъ въ Петербург вольный театръ изъ Москвы. Въ 1773 г. нкто Книперъ собралъ въ Москв труппу изъ воспитанниковъ сиротскаго дома, которую обучалъ извстный московскій актеръ Калиграфъ. Книперъ привезъ свою труппу въ Петербургъ и сталъ давать свои представленія въ деревянномъ театр, построенномъ Бецкимъ (откр. 10 октября 1781 г.) противъ Лтняго сада. Лонгиновъ предполагаетъ, что труппа Книпера выписана была для этого театра и была единственною частною труппой въ Петербург, подчиненною, впрочемъ, дирекціи императорскихъ театровъ. Труппа эта познакомила, между прочимъ, петербургскую публику съ оперою Мельникъ Аблесимова, данною въ первый разъ въ Москв 20 января 1779 года к выдержавшею въ Петербург сразу 27 представленій. Хроника Носова относить театръ Книпера къ 1779 году, и въ этомъ случа показаніе ея едва я не справедливо, потому что иметъ нкоторое основаніе. Книперъ открылъ свой представленія оперою Мельникъ. Роль мельника создалъ на театр Книпера Крутицкій, сынъ гарнизоннаго сержанта, обучавшійся въ сиротскомъ дом. Его способности къ театру открылъ извстный московскій аітеръ Калиграфъ и далъ ему образованіе. По прізд въ Петербургъ, Крутицкій, по неотступной просьб Енипера и по желанію Бецкаго, поступитъ на сцену. По свдніямъ Хроники, Крутицкій родился въ 1754 г., слдовательно, въ 1773 году онъ былъ только 19 лтъ (стр. 336). Крутицкій приводилъ въ такой восторгъ зрителей, что разъ во время представленія Л. А. Нарышкинъ бросилъ ему на сцену кошелекъ, наполненный золотомъ и серебромъ (стр. 338). Боле позднее появленіе театра Книпера доказывается, главнымъ образомъ, тмъ, Что опера Мельникъ, прежде всего, дана въ Москв и тамъ въ первый разъ въ январ 1779 года, слдовательно, ране 1779 года она не могла появиться въ Петербург. Кром того, въ Петербург существовалъ, въ то же время, народный театръ, открытый 4 апрля 1765 года, на второй день Пасхи, въ балаган подъ открытымъ небокь, за Малой Морской, на пустыр, называвшемся Брумберговою площадью. Спектакли начинались въ 4 часа дня, за дешевую плату, и играли въ илъ охотники, преимущественно мастеровые, въ переводныхъ комедіяхъ Номера, Гольберга и пр. и въ нкоторыхъ оригинальныхъ. Существованіе этого театра было очень непродолжительно (соч. Лукина,1868, стр. 184—186). Можетъ быть, этотъ театръ подалъ поводъ къ приведенному мною выше туманному разсказу Носова о народномъ театр при Петр, а, можетъ быть, народный балаганный театръ существовалъ и прежде, и посл, возобновляясь чрезъ боле или мене продолжительные сроки, какъ всякій балаганный театръ, пока существовало зданіе и находились охотники изъ народа. Должно, впрочемъ, замтить, что въ Хроник Носова подъ 1762 годомъ сказано отдльно, что, по случаю коронованія Импер. Екатерины II, простонародье на Брумберговой площади завело свой театръ, актеры назывались безымянными,— это были подъячіе, наборщики, переплетчики, портные, фабричные и прочіе мастеровые (стр. 224). Кром того, театръ на Брумберговой площади изрдка упоминается въ Хроник во все продолженіе Екатерининскаго царствованія. Во время коронаціи Императрицы Екатерины въ Москв (съ 3 сентября 1762 г. по 17 іюня 1763 г.) времена давалъ представленія русскій петербургскій придворный театръ, въ прежнемъ помщеніи у Краснаго пруда, а итальянцы и французы въ зданія, построенномъ противъ Головинскаго дворца. Затмъ въ 1765 году, а но другимъ свдніямъ въ 1767 году (Носовъ, стр. 288), полковникъ Титовъ принялъ на себя содержаніе театра въ Москв, въ казенномъ театральномъ зданіи, противъ Головинскаго дворца, приготовивши для своего театра отдльную труппу. Посл Титова былъ цлый рядъ антрепренеровъ, содержавшихъ частный московскій театръ. Въ 1769 году иностранцы Бельмонте и Чинти перевели театръ на Знаменку, въ домъ графа Р. А. Воронцова, въ 1771 году театръ въ Москв прекратился вслдствіе чумы, отъ которой умеръ и содержатель Бельмонте, въ ноябр 1772 года театръ въ дом Воронцова возобновился и перешелъ въ завдываніе антрепренера Гроти, сдавшаго его въ 1776 г. своему товарищу кн. Урусову? Наконецъ, послднимъ частнымъ антрепренеромъ театра въ Москв былъ англичанинъ М. Е. Медоксъ, сначала въ товариществ съ кн. Урусовымъ, а потомъ одинъ. Посл пожара въ 1780 году театра въ дом гр. Воронцова, Медоксъ пріобрлъ домъ съ землею кн. Лобанова-Ростовскаго, на Петровской улиц, въ приход древней церкви Спаса, что въ Копь (находившейся позади теперешняго Большаго театра, гд теперь лстница, ведущая въ переулокъ на Большую Дмитровку) и въ пять мсяцевъ выстроилъ Петровскій театръ, открытый въ 1781 г. Медоксъ былъ большой знатокъ своего дла и умлъ находить и цнить таланты: ему московскій театръ много обязанъ правильною постановкой театральнаго дла. Отъ Медокса театръ въ 1806 году поступилъ въ казенное завдываніе и сдлался императорскимъ.

Н. Колюпановъ.

(Окончаніе слдуетъ).

‘Русская Мысль’, кн.VII, 1889

Очеркъ исторіи русскаго театра до 1812 г.*).

*) Русская Мысль, кн. VII.

Московскій театръ съ самаго начала былъ тсно связанъ съ Московскимъ университетомъ. Еще во время частнаго театра Локателли студенты университета пользовались имъ для своихъ представленій. Штелинъ первый пустилъ въ ходъ извстіе объ участіи московскихъ студентовъ въ театр, намтивши очень неопредленно, что въ числ актеровъ на московскомъ театр были и нкоторые студенты. Извстіе это переносилось изъ одной книги въ другую и пополнялось именами студентовъ, безъ всякой критики и безъ точнйшаго разслдованія. Хроника Носова и въ этомъ случа служитъ надежнымъ руководителемъ. Изъ этой Хроники Носова видно, что въ театр. Локателли на Красномъ пруду играли студенты, но одни и совершенно отдльно отъ труппы Локателли, состоявшей исключительно изъ итальянцевъ, упоминаются разыгранные студентами пьесы: Обращенный міръ, драма на музык, соч. Карбоне, танцы Гаспара Сантини, Сестры соперницы, драма сочиненія князя П. Ч., Графъ Карммеми, переводъ съ итальянскаго студента А. Карина. Связь студентовъ съ театромъ Локателли условливается тмъ, что какъ этотъ театръ, такъ и возникшій вслдъ за нимъ казенный отданы были подъ управленіе директора университета Хераскова. Когда на казенномъ театр появилась русская труппа, то студенты, при недостаточности театральнаго персонала, принимали участіе въ игр вмст съ актерами: такъ, Носовъ упоминаетъ, что при разыгрываніи трагедіи Кающійся гршникъ воспитанники Московскаго университета изображали хоры небесныхъ и подземныхъ духовъ и танцующихъ фурій (стр. 171). Это совершенно понятно и вполн правдоподобно. Херасковъ, получившій образованіе въ кадетскомъ корпус, воспитанники котораго, какъ мы видли, вслдъ за его основаніемъ, участвовали на домашнихъ театрахъ и на дворцовыхъ представленіяхъ итальянскаго балета при Императриц Анн, а вскор и сами завели свой домашній театръ, безъ сомннія, озаботился ввести этотъ обычай, общій для всхъ учебныхъ заведеній того времени, и въ университет. Такъ какъ своего приспособленнаго театра въ университетскомъ зданіи не было, то Херасковъ, пользуясь званіемъ директора театра Локателли, въ свободное время предоставлялъ его для игры студентовъ. Съ труппою Локателли студенты не могли имть ничего общаго, такъ какъ она давала исключительно итальянскія оперы и имла для этого достаточный составъ. Когда устроился въ 1756 году казенный русскій спектакль, студенты принимали въ немъ участіе, но не въ качеств актеровъ, а въ качеств добавочнаго персонала, какъ кадеты и ученики другихъ училищъ на придворныхъ театрахъ. По, вроятно, когда театръ закрылся въ Москв, т.-е. посл 1763 года, Херасковъ завелъ при университет особый, домашній театръ изъ студентовъ и учениковъ гимназій, подъ своею дирекціей. Когда именно заведенъ былъ этотъ театръ, неизвстно, но существовалъ онъ съ перерывами до 1812 года. Университетъ иногда угощалъ своимъ театромъ постителей. Въ 1777 году заведенъ былъ вновь театръ изъ студентовъ и они представляли передъ публикой трагедію Сумарокова Сиповъ и Труворъ и комедію Нечаянное возвращеніе. Еще дале 28 апрля 1760 г., въ день своего акта, университетъ пригласилъ знатныхъ особъ и дворянство въ оперный (т.-е. въ театръ Локателли) домъ на итальянскую интермедію (Исторія унив., стр. 60). Изъ числа студентовъ, въ разное время принимавшихъ участіе въ домашнемъ университетскомъ театр, въ особенности отличались Д. И. Фонъ-Визинъ, Я. И. Булгаковъ, Базилевичъ, Пушкинъ, Булатницкій и др. Проф. П. Илар. Страховъ, въ біографіи своего дяди, проф. П. Ив. Страхова, разсказываетъ: въ то время (около 1772—1778) лучшимъ и любимйшимъ увеселеніемъ гимназистовъ и студентовъ бывали театральныя представленія, для чего въ университет былъ свой постоянный театръ, съ богатымъ гардеробомъ, собиравшимся въ теченіе 30 лтъ чрезъ подарки старинныхъ боярскихъ гардеребовъ, и постройкой новыхъ нарядовъ, по подписк между студентами и профессорами. При директор Тургенев гардеробъ этотъ проданъ на Петровскій публичный театръ, съ условіемъ непремнно отпускать въ университетъ, по требованіямъ начальства, всякіе костюмы для театральныхъ представленій и маскарадныхъ кадрилей, что и продолжалось до 1812 года. Театральныя представленія длались обыкновенно на Святкахъ и Масляниц, причемъ сцена и партеръ устраивались въ парадныхъ большихъ сняхъ главнаго университетскаго зданія. Гимназистъ Страховъ, мальчикъ живой, статный собою, красавецъ лицомъ, сперва началъ отличаться въ женскихъ роляхъ, и съ такимъ искусствомъ и удачею разыгралъ трагическую роль Семиры, что удивилъ и восхитилъ самого творца трагедіи, А. П. Сумарокова, тогда постояннаго распорядителя на театр университета. Когда же Страховъ настолько выросъ, что не могъ являться въ женскихъ роляхъ, тогда онъ не мене сталъ отличаться и въ роляхъ мужчинъ, даже перещеголялъ своихъ товарищей студентовъ, Иванова и Плавильщикова, чрезвычайно пристрастившихся къ театру и которые посл оба поступили на московскій публичный театръ, первый подъ именемъ Каллиграфова, а другой съ подлиннымъ своимъ именемъ и прозваніемъ. Въ 1778 г. Страховъ подалъ прошеніе объ опредленія его на службу обратилъ на себя вниманіе вновь назначеннаго куратора Хераскова, сдлавшаго его своимъ секретаремъ. Въ это время Страховъ пріобрлъ славу первою актера на благородныхъ театрахъ Хераскова и его братьевъ, кн. Трубецкихъ. Кром Страхова, на университетскомъ театр въ то время отличались Сандуновъ, Макаровъ, Политковскій, Тимковскій, Эловъ, извстный потомъ актеръ сначала на московской, а съ 1812 г. на петербургской сцен. Изъ театральныхъ пьесъ ставились комедіи Недоросль, Скупой, Такъ и должно (Веревкина), оперы: Мельникъ Аблесимова, Добрые солдаты Хераскова, Севильскій цирульникъ. Въ благородномъ пансіон также былъ театръ изъ воспитанниковъ, гд, между прочимъ, разыгрывались пьесы проф. Сандунова, переводчика Шиллеровыхъ Разбойниковъ. Въ пансіон домашніе спектакли продолжались долго я получили такое значеніе, что въ 1802 г. изданъ былъ сборникъ: Дтскій театръ или собраніе пьесъ, представленныхъ воспитанниками съ университетскомъ благородномъ пансіон (М., 2 части), вышедшій новымъ изданіемъ въ 1818 году. Московскій университетъ, подобно кадетскому корпусу, служилъ также подготовительною школой для московскаго театра. Въ 1760 г. на казенномъ кошт было 30 студентовъ: изъ нихъ четверо назначили себя для театра, учениковъ гимназіи было 100 я, сверхъ того, 18 учениковъ изъ разночинцевъ, предназначавшихся въ труппу московскаго театра, содержимы были на иждевеніи Локателли. Изъ этихъ 18-ти десять должны были учиться музык инструментальной и вокальной, двое театральной живописи и шестеро танцамъ. При Шувалов лучшіе воспитанники академической гимназіи при университет предназначались въ художники по части различныхъ искусствъ, въ томъ числ и сценическаго. Однимъ изъ такихъ учениковъ былъ Плавильщиковъ (род. 1760 г.), который по окончаніи курса въ университет въ 1779 г. поступилъ на московскую сцену. Связь университета съ театромъ продолжалась даже гораздо дольше, нежели кадетскаго корпуса. Въ двадцатыхъ годахъ изъ театральной школы лучшіе воспитанники посщали университетскія лекціи: таковы были извстный впослдствіи артистъ Сабуровъ и воспитанникъ изъ дворянъ Павловъ, по неспособности къ сценическому искусству выкупленный изъ школы и перешедшій въ университетъ, по окончаніи котораго изъ него вышелъ извстный литераторъ Н. Ф. Павловъ. Точно также впослдствіи, когда преподавателемъ въ театральной школ былъ Надеждинъ, по его протекціи, одинъ изъ старшихъ воспитанниковъ посщалъ университетъ.
До самаго царствованія Елисаветы Петровны или, лучше сказать, до появленія Сумарокова наша драматическая литература не только не развилась самобытно, но и не имла передъ собой настоящихъ европейскихъ образцовъ. Бродячія нмецкія труппы продолжали привозить съ собой прежній Фельтеновскій репертуаръ, т.-е. плохія импровизаціи на темы, заимствованныя изъ разныхъ иностранныхъ пьесъ. Иностранцевъ (Берхгольцъ) поражали пустота и пошлость нмецкихъ комедій, разыгрывавшихся у насъ при Петр. Замчательно, что въ репертуар Франца Фиршта, игравшаго въ С.-Петербург, показана, между прочимъ, комедія Докторъ Фаустъ (Хрон., стр. 53). Совсмъ иною явилась труппа Сермньы, которая начала давать пьесы французскаго классическаго репертуара: Ифигенія въ Авлид Расина (стр. 78 и 80), Тартюфъ или лицемръ и Другія комедіи Мольера, Троянская женитьба Латуша (стр. 85), Цида Корнеля (стр. 92). Очевидно, что эта труппа дала первый, непосредственный толчокъ театральному у насъ искусству: оттуда классическія драмы зашли въ кадетскій театръ и здсь нашли для себя первую пищу врожденныя способности Сумарокова. По извстіямъ въ Хроник Носова, въ репертуар елизаветинскаго русскаго театра главное мсто занимали переводныя пьесы Мольера, Де-Латуша и Гольберга. Мольеръ, какъ извстно, явился у насъ въ переводахъ очень рано. Интересно, что прежде всего переведена комедія Мольера Принужденный докторъ. Изъ сочиненій Мольера это самый грубый фарсъ и, притомъ, съ потасовкой, которая, по свидтельству Берхгольца, была у насъ на театр любимою и неизбжною забавой. ДеЛату шъ занесенъ былъ труппой Сериньи, но откуда пришелъ Гольбергъ, прямаго указанія нтъ,— можетъ быть, его пьесы входили въ репертуаръ прибывшей изъ Стокгольма труппы Сигмунда. Переводчиками были Кропотовъ, Мартовъ, Смирновъ, Салтыковъ и актеры Дмитревскій и Ф. Волковъ. Въ Хроник Носова есть интересное извстіе, что при Елизавет переведены были изъ Расина Андромаха Ст. Мартенсомъ и Зефиръ актеромъ Волковымъ: въ этомъ нтъ ничего невроятнаго, такъ какъ большинство пьесъ сначала не печаталось. Въ Хроник Носова (стр. 141) есть очень интересное извстіе, что въ 1759 г. на театр въ Зимнемъ дворц представлена была трагедія въ 5-ти дйствіяхъ, въ проз, Жизнь и смерть Ричарда III, короля англійскаго, соч. Шекспира, переведенная съ англійскаго буквально актеромъ Дмитревскимъ. Приложена афиша, по которой роль Ричарда игралъ Ф. Г. Волковъ, лэди Анны — Марья Волкова, а Дмитревскій — роль Бракенсбурга, коменданта Toy эра. Въ Драматическомъ словар есть также курьезное извстіе о перевод этой пьесы: она переведена съ французскаго языка и прозою въ Новгород въ 1783 г. и напечатана въ С.-Петербург въ 1787 г. Въ царствованіе Екатерины театральный репертуаръ быстро подвинулся впередъ. Во глав драматическихъ, писателей встала сама императрица, щедро награждавшая авторовъ за всякое сколько-нибудь замчательное оригинальное или переводное произведеніе, за нею на это поприще выступили ея приближенные, высшіе сановники и даже придворныя дамы. Иностранный театръ также процвталъ въ Петербург: въ Петербург, на казенномъ содержаніи, кром театра Россійскаго, были: 1) пвцы итальянскіе для концертовъ при двор и для большой оперы, 2) оперы комическая и итальянская, 3) театръ французскій, 4) театръ нмецкій, 5) балетъ, 6) оркестръ какъ для концертовъ при двор, такъ и для всхъ означенныхъ зрлищъ достаточный. Въ 1783 и 1790 годахъ труппа французскихъ актеровъ не уступала парижской, классическія трагедіи и такъ называемая высокая комедія (La haute comdie) разыгрывались талантливыми актерами, въ числ которыхъ были знаменитые Флоридоръ и Офредъ (Арап., стр. 101). Драматическая наша литература на первыхъ порахъ была и должна была быть переводною и подражательною. Это былъ періодъ, по справедливости называемый Сумароковскимъ, гд вслдъ за нимъ слагателями классической трагедіи по французскому образцу явились Княжнинъ, Херасковъ, Державинъ, Ппколевъ, Майковъ. По главное содержаніе репертуару давали переводы. Появились, кром Мольера, переводы классическихъ трагедій Вольтера, Расина, Кребильона и рядомъ съ этимъ драмы такъ называемыя мщанскія — Дидеро и Бомарше. Матеріалъ для перевода доставляла преимущественно французская литература въ лиц теперь забытыхъ, но тогда пользовавшихся извстностью авторовъ въ такомъ хронологическомъ порядк: Лафонъ, Сенть-Фуа, Легранъ, Детушъ, Реньяръ, Сорель, Буасси, Пуансонъ, Коллье, Мариво, Дюфрепъ, Шамфоръ и нкоторые др., сравнительно поздне появи-лись переводы изъ нмецкой литературы — Клейсть, Кронинъ, Геллертъ, Лессингъ, Гёте, и изъ англійской — Шериданъ, Юмъ, Томсонъ и др., изъ итальянской—Гольдони и изъ польской. Въ 1773—1774 гг. явились даже переводы Теренція Андріанка, пер. Ал. Хвостова, Эатонъ Тиморумвносъ или человкъ, самъ себя наказывающій, пер. Рихмана, Евнухъ или скопецъ, пер. Головина, Адельфы или бремя, пер. Флоринскаго, и Екира или свекровъ, пер. Моисеенкова. Повидимому, они не были поставлены на сцену. При этомъ и въ театральномъ искусств вкусъ московской публики оказался своеобразнымъ: тогда какъ на петербургскомъ театр господствовала классическая трагедія, въ Москв преимущественно ставились на сцену и отчасти переводились мщанскія драмы, такъ что въ Москв даже не производили такого сочувствія, какъ въ Петербург, трагедіи самого Сумарокова. Это взорвало послдняго при прізд его въ Москву: Сумароковъ, называвшій мщанскія драмы ‘пакостнымъ родомъ’, съ ужасомъ увидлъ, что ‘он вползли уже въ этотъ городъ, не смя появиться въ Петербург’. Въ своемъ предисловіи къ Димитрію Самозванцу Сумароковъ вкусъ къ нимъ москвичей называетъ ‘скареднымъ вкусомъ, не принадлежащимъ вку великія Екатерины’. Онъ даже жаловался Вольтеру и получилъ отъ него одобрительное письмо. Посл сочувственнаго пріема на театр комедіи Бомарше, Сумароковъ грозно обратился къ Москв: ‘Сіи рукоплесканія переводчикъ оныя драмы, какой-то подьячій, до небесъ возноситъ, соплетая зрителямъ похвалу и утверждая вкусъ ихъ. Подьячій сталъ судьей Парнаса и утвердителемъ вкуса московской публики. Конечно, скоро свта преставленіе будетъ. Но неужели Москва боле повритъ подьячему, нежели господину Вольтеру и мн? Неужели вкусъ жителей московскихъ сходится со вкусомъ сего подьячаго?’ Разница вкусовъ простиралась и на современную журнальную критику. Мы видли, какъ сочувственно отнесся Карамзинъ къ переводу Эмиліи Галотти Лессинга и съ какою желчью о томъ же Лессинг и о Шекспир отзывался Клушинъ въ журнал Крылова. Замчательно, что появленіе мщанской драмы совпадаетъ у насъ съ появленіемъ сатирическихъ журналовъ (1796 г.), русское общество, здоровое и свжее, при первомъ столкновеніи съ образованіемъ, потребовало и пищи здоровой и свжей, отвергая рутинное и неестественное. Само собою разумется, что вся эта масса переводныхъ и подражательныхъ пьесъ не могла пройти безслдно: въ области драматической литературы у насъ, впервые зародилось сознаніе о народности.
Первымъ представителемъ этого стремленія былъ Лукинъ, вызванный изъ забвенія А. И. Пыпинымъ. Лукинъ не имлъ таланта и комедіи его забыты, но въ длинныхъ своихъ предувдомленіяхъ онъ возставалъ противъ Сумарокова и тогдашнихъ драматурговъ, въ сочиненіяхъ которыхъ дйствующія лица не только ‘не наши поведеніи знаменуютъ’, но и носятъ чужія имена. Впрочемъ, Лукинъ не шелъ дале передлки. По его мннію, ‘всякій не вычищенный, т.-е. на правахъ того народа, передъ коимъ онъ представляется, несклоненный къ драм образецъ покажется на театр ничто иное, какъ смсь иногда русской, иногда французской, иногда обоихъ сихъ народовъ характеры вдругъ на себ имющій’. Комедія русская, по мннію Лукина, должна основываться на русской жизни, какъ у всхъ народовъ. Когда въ Петербург появился народный театръ, о которомъ мы говорили, Лукинъ говорилъ о немъ съ большимъ сочувствіемъ, замчательнымъ въ то время, когда господствовали псевдоклассическая натянутость и высокомрное презрніе къ подлому народу. Требуя отъ комедіи русскаго содержанія, Лукинъ требовалъ вмст и народнаго языка и не считалъ этого языка подлымъ и грубымъ, какъ тогда считали вс (Пыпинъ). Противъ Лукина, за то что онъ не признавалъ тогдашнихъ авторитетовъ и смло заявилъ, что ‘мы на своемъ язык свойственныхъ намъ комедій еще не видали’, возстали вс сатирическіе журналы того времени и во глав ихъ Новиковъ, бывшій поклонникомъ Сумарокова. По требованіе народности въ драматической литератур не умолкало. Такъ, Крыловъ въ своемъ журнал Зритель говорить: ‘Отчего опера Мельникъ со всми слабостями сочиненія и не наблюдающая Аристотелевыхъ правилъ боле 200 полныхъ представленій выдержала и всегда съ удовольствіемъ принимается, а Нелюдимъ, славная Мольерова комедія, никогда полнаго собранія не имла? Для того что Мельникъ — нашъ, а Нелюдимъ — чужой. Между переводомъ и сочиненіемъ точно такая же разность, какъ между эстампомъ и картиною, если не боле. Многіе старались поправить сей недостатокъ подражаніемъ: оно хотя въ нкоторомъ отношеніи и полезно, но не производитъ, однакожь, истиннаго вкуса, который неотмнно существовать долженъ и въ собственномъ русскомъ своемъ вид’. Интересно, что уже въ XVIII столтіи Крыловъ приводить слдующія причины, тормазящія у насъ появленіе сколько-нибудь выдающихся оригинальныхъ драматическихъ произведеній: ‘Театръ здшній столь бденъ, что онъ долженъ представлять или переводныя, или подобныя сему сочиненія. Правда, мы могли бы видть боле новостей, но здсь выборъ въ сочиненіяхъ очень строгъ, я знаю двухъ моихъ знакомыхъ, которыхъ сочиненія года съ три уке въ театр, но нтъ надежды, чтобы они и еще три года спустя были представлены, хотя можно побожиться, что он лучше представленныхъ пьесъ’. Вмст съ тмъ, Крыловъ длаетъ такія предостереженія: ‘Берегитесь пуще всего нападать на пороки, для того что комедія, написанная на какой-нибудь порокъ, почитается здсь личностью’. Въ отвтъ на требованіе народности появились Бригадиръ Фонъ Визина, время появленіе котораго Лонгиновъ относитъ къ 1765 г. (Библ. Зап. I, стр. 752—754), Недоросль, представленный 24 сентября 1772 г., опера Мельникъ Аблесимова 29 января 1779 Г. въ Москв и лучшія комедіи Княжнина Чудаки и Хвастунъ, сюда же относится представленная при Император Павл 22 августа 1798 г. комедія Ябеда Капниста. Какъ велико было стремленіе къ народности, видно изъ того, что всякое произведеніе, выхваченное изъ русской жизни, сколько-нибудь удачное, сопровождалось необыкновеннымъ успхомъ: таковы были сантиментальныя драмы Лиза или торжество благодарности Пиколева (1802 г.), Лиза или слдствіе гордости и обольщенія В. М. едорова (1803 г.), на сюжетъ Бдной Лизы Карамзина, затмъ комедія Крылова Модная лавка (1805 г.). По рядомъ съ этимъ громаднымъ успхомъ пользовался переводъ Краснопольскаго нелпйшей нмецкой оперы Русалка (Donauweibchen). 23 ноября 1804 года данъ былъ въ первый разъ Эдипъ въ Аинахъ Озерова, имвшій огромный успхъ и положившій начало цлому періоду театральной исторіи, который можно назвать Озеровскимъ. Это періодъ классической французской трагедіи, господствовавшей до конца двадцатыхъ годовъ: кром вліянія Озерова, вернувшаго снова общество на эту почву, этому много способствовали пріздъ въ 1808 году знаменитой французской актрисы Жоржъ, восхищавшей публику въ Петербург и Москв, и два такихъ крупныхъ таланта для трагическихъ ролей, какъ Яковлевъ (дебютъ 1 іюня 1794 г.) и Семенова. Пристрастіе это поддерживалось, сверхъ того, передъ 1812 г. сильнымъ возбужденіемъ патріотизма, нашедшаго для себя пищу въ любимыхъ трагедіяхъ того времени, всегда поднимавшихъ бурю въ театр — Димитріи Донскомъ (1807 г.) и явившейся вслдъ за тмъ трагедіи Пожарскій Крюковскаго. Въ то же время, съ царствованіе Императора Павла русскую сцену заполонили восхищавшія въ свое время Германію произведенія Коцебу, которыя кн. Горчаковъ въ своей сатир очень удачно охарактеризовалъ названіемъ коцебятины. Карамзинъ въ 1802 г. въ Встник Европы жаловался, что теперь въ страшной мод Коцебу: ‘какъ нкогда парижскіе книгопродавцы требовали персидскихъ писемъ отъ всякаго сочинителя, такъ наши книгопродавцы требуютъ отъ переводчиковъ и самихъ авторовъ — Коцебу, одного Коцебу! Романъ, сказка, хорошее или дурное — все одно, если на титул имя славнаго Коцебу’. Само собою разумется, что сочувствіе публики къ театральнымъ представленіямъ возростало постепенно и съ тмъ вмст очищался ея эстетическій вкусъ: на первыхъ порахъ признаки грубости и необразованности перенесены были и на театръ. Съ самаго начала вкусъ публики и даже поведеніе ея въ театр вызывали рзкія осужденія со стороны лицъ боле развитыхъ и понимающихъ. Такъ, Крыловъ, въ своемъ сатирическомъ, журнал, удивляется, ‘для чего въ Безбожник, въ Семир и Хвастун бываетъ мене людей, чмъ въ операхъ, изъ которыхъ иныя столь малозначущи въ литературномъ свт, что не стоятъ никакого примчанія?’ Онъ замчаетъ, что ‘появились на театр шуты, называемые иначе буфами: чмъ неблагопристойне ломаются они и козлогласятъ, тмъ боле выигрываютъ предъ искусными актерами, а сіе и доказываетъ ‘тонкій’ вкусъ зрителей’. Вообще о русскомъ театр конца XVIII столтія Крыловъ выражается такимъ образомъ: ‘Талія, правда, смшитъ народъ и за это собираетъ изрядный доходъ, но желаніе добывать деньги заставляетъ ее доходить до подлости, и она часъ отъ часу отваживаетъ отъ себя честныхъ людей, и, вмсто того, чтобы быть полезнымъ и веселымъ учителемъ нравовъ, старается своими шутками понравиться пьяному народу. Мельпомена, какъ ни жалко плачетъ, но во всю ныншнюю зиму (1792 года) она ни на башмаки себ не выплакала, и отъ ея трагедій плачутъ одни типографщики’. Тотъ же Крыловъ передаетъ, что зрители во время представленія громко разговаривали, франты и тогдашніе петиметры вставали на ноги и, обращаясь спиной къ сцен, лорнировали дамъ, сидящихъ въ лож. По мало-по-малу стремленія къ эстетическимъ удовольствіямъ облагородили высшій классъ и сдлали его воспріимчиве къ потребностямъ, присущимъ людямъ образованнымъ и развитымъ., Въ первой четверти ныншняго столтія, какъ замтилъ Галаховъ въ Исторіи словесности (т. II, ч. 2, стр. 190—193, изд. 2), ‘въ публик усиленно распространялся вкусъ къ благороднымъ зрлищамъ, отбивающій охоту отъ зрлищъ неблагородныхъ, отъ грубаго препровожденія времени. Изъ разныхъ слоевъ ея стало выдляться большее противъ прежняго количество лицъ, для которыхъ художественный интересъ занялъ мсто въ ряду потребностей, необходимыхъ человку образованному. Многіе даже люди серьезные и дловые предавались театру не какъ забав только, но и какъ важному занятію. Сужденія о пьесахъ, о постановк ихъ на сцену и выполненіи служили предметомъ разговоровъ, какъ во время самаго спектакля, такъ и на обдахъ или вечернихъ собраніяхъ, литературныхъ и не литературныхъ. Въ числ постителей театра явились страстные его любители, такъ называемые ‘театралы’, къ которымъ принадлежали сановники на ряду съ малочиновными, пожилые на ряду съ молодыми’. На это есть много указаній современниковъ. Съ 1808 г., по иниціатив кн. Шаховскаго, при содйствіи Крылова и Гндича, началъ издавать Д. Языковъ Драматическій Встникъ (5 частей). Драматическій Встникъ выражалъ до извстной степени мннія Оленинскаго кружка. Встникъ старался давать читателямъ запасъ свдній изъ исторіи драматическаго искусства и указывать руководящія начала для боле здравой оцнки театральныхъ произведеній. Вообще говоря, критика журнала стояла на псевдоклассической точк зрнія, но, по крайней мр, не преклонялась слпо предъ нашими уже устарвшими драматургами прошлаго вка. Здсь, между прочимъ, нашли одобреніе комедіи Крылова и Король Лиръ въ перевод Гндича съ передлки Дюси, здсь печатались подробные отзывы о представленіяхъ г-жи Жоржъ, пріхавшей въ Петербургъ, напротивъ того, слезливыя драмы Коцебу, столь нравившіяся большинству тогдашней публики, и даже драмы Шиллера подвергались здсь осужденію, вмст съ разными пьесами новаго французскаго репертуара (Л. Майковъ). По словамъ этого журнала, русскій театръ сталъ обращать на себя вниманіе людей даже великосвтскихъ, пріученныхъ иностранными воспитателями презрительно отзываться о произведеніяхъ русскаго ума, они уже не стыдились признаваться, что плакали въ Эдип, Димитріи Донскомъ и Пожарскомъ (Крюковскаго), смялись въ Недоросл и Модной лавк. Въ Москв М. Н. Макаровъ нсколько позже началъ изданіе Журнала Драматическаго, продолжавшагося всего одинъ годъ, гд помщались пьесы драматическія, театральные разборы, стихотворенія и проч. Журналъ Вельяшева Талія, издававшійся съ 1810—1812 гг. (5 частей), ограничивался перепечаткою игранныхъ пьесъ. Жихаревъ, въ своемъ дневник, говорить: ‘Тогдашняя публика нмецкаго театра не была похожа на ныншнюю. Она состояла большею частью изъ ревностныхъ поклонниковъ искусства. Въ то время нмецкій театръ, также какъ и русскій, имлъ постоянныхъ своихъ постителей, принимавшихъ горячее участіе въ представленіи’ (Дневи. чин. Отеч. Зап., кн. 10, стр. 371, примчаніе). С. Т. Аксаковъ, въ своихъ Воспоминаніяхъ, замтилъ: ‘Публика горячо сочувствовала и сочинителямъ, и актерамъ, и въ партер театра было такъ же много жизни и движенія, какъ и на сцен’. Раздлявшая общество въ эпоху, ближайшую къ двнадцатому году, борьба между шишковистами и карамзинистами, между старымъ консервативнымъ направленіемъ и молодыми сторонниками европейскаго просвщенія, перенесенная въ литературу, перешла и на театральныя подмостки. По словамъ кн. Вяземскаго, и тогда уже были патріотическіе театралы, почитавшіе почти государственною измной боле любить хорошее французское представленіе, нежели плохое отечественное. Пріятель и сторонникъ Шишкова, кн. Шаховской, въ Липецкихъ водахъ осмивалъ Жуковскаго и романтизмъ въ комедіи Новый Стернъ Карамзина. Кром того, театръ, существуя въ качеств придворнаго, долженъ былъ безусловно сообразоваться со вкусомъ двора. Въ петербургскомъ театр даже свободное выраженіе мннія публики не могло имть мста. Въ Русскомъ Архив (1873, No 11, стр. 12296) напечатано такое распоряженіе изъ временъ Императора Александра I относительно театральной дисциплины: ‘Его Императорское Величество съ крайнимъ негодованіемъ усмотрть изволилъ, во время послдняго въ Гатчин бывшаго театральнаго представленія, что нкоторые изъ бывшихъ зрителей, вопреки прежде уже отданныхъ приказаній по сему предмету, принимали вольность плескать руками, когда Его Величеству одобренія своего проявлять было неугодно, и, напротивъ того, воздерживались отъ плесканія, когда Его Величество своимъ примромъ показывалъ желаніе одобрить игру актеровъ’. Это поведеніе публики наказано было отказомъ двору и гатчинскому гарнизону входа въ театръ и церковь, кром малаго числа имющихъ входъ на вечернія собранія, и удаленіемъ Государя отъ своего присутствія въ собраніяхъ, въ знакъ своего негодованія. Распоряженіе это не ограничивалось однимъ гатчинскимъ театромъ, потому что по этому поводу повелно было сдлать приглашеніе всему городу, для предосторожности жителей столицы. Такое полицейское вмшательство въ сужденіе о театральномъ дл не ограничивалось придворными театрами. Въ сравнительно позднйшую эпоху (1825— 1831 года, когда въ Москв былъ оберъ-полицеймейстеръ Шульгинъ 2), кн. Вяземскій сообщаетъ такой разсказъ: ‘Русская барыня Карцева содержала нкоторое время въ Москв труппу французскихъ актеровъ. Лучшее московское общество посщало ея театръ. По какимъ-то закулиснымъ или внкулиснымъ обстоятельствамъ, содержательница не взлюбила молодой актрисы, которая была любимицею публики. Однажды въ ея роли явилась другая актриса. Публика встртила ее дружнымъ шиканьемъ, не давали ей пикнуть. Вслдъ за тмъ стали требовать прежней актрисы. Шумъ и разныя наступательныя заявленія поминутно разростались. Публика начала вызывать къ отвту директрису театра. Завелась гласная и крупная полемика между креслами и сценою. Пересылались съ одной стороны къ другой колкости и разные поджигательные вызовы. Полиція была въ недоумніи и не знала на что ршиться, тмъ боле, что спектакль принадлежалъ не императорской дирекціи, а совершенно частной. Казусъ выходилъ неслыханный въ лтописяхъ полиціи и театра. Разумется, донесли о немъ въ Петербургъ и, вроятно, съ нкоторыми преувеличеніями и выдумками. Изъ Петербурга не замедлило приказаніе арестовать зачинщиковъ театральнаго скандала и разсадить — военныхъ или военно-отставныхъ по гауптвахтамъ, а статскихъ по съзжимъ домамъ. Въ числ временныхъ жильцовъ съзжей былъ и богатый гр. Потемкинъ. Въ восьмой день заточенія пріхалъ оберъ-полицеймейстеръ Шульгинъ 2-й и объявилъ узникамъ, что они свободны (Соч., т. VIII, стр. 224—5).
Вообще дворянское общество въ той или другой форм стремилось къ эстетическимъ удовольствіямъ и, нисколько не защищая мрачныхъ сторонъ этого стремленія, сообщенныхъ ему духомъ времени и современнымъ строемъ общества, нельзя за этимъ стремленіемъ не признать культурнаго значенія. Стремленіе это обнаружилось сейчасъ же, какъ скоро при Анн Ивановн появилась итальянская опера и при ней придворный оркестръ, составленный изъ иностранныхъ артистовъ, въ числ которыхъ были многія знаменитости. Страсть къ музык распространилась въ такой степени, что при неурядиц, слдовавшей за кончиною Анны Ивановны, когда придворные театры закрылись до воцаренія Елизаветы, иностранные виртуозы остались и выручали частными уроками больше придворнаго своего жалованья. По извстію Штелина, домъ барона Строганова въ Москв былъ весь музыкальный и изъ трехъ братьевъ старшій, Александръ, былъ отличный солистъ на віолончели. Молодая княжна Кантеміръ, вышедшая въ 1750 г. замужъ за кн. Дм. М. Голицына и умершая въ 1761 г. въ Париж, гд мужъ ея былъ посланникомъ, не только играла труднйшіе концерты на фортепіано, но исполняла вс самыя высокія итальянскія аріи, ‘очиненныя капельмейстеромъ Арайя для знаменитаго кастрата Морини, и часто, изъ соревнованія, пла дуэты съ послднимъ. Ен. П. И. Рпнинъ, ‘старшій сынъ извстнаго фельдмаршала, былъ замчательный артистъ на флейт. При Екатерин, въ 1764 году, у польскаго посла гр. Огинскаго — замчательнаго игрока на кларнет, собиралась тогдашняя знать на музыкальные вечера. Въ начал восьмисотыхъ годовъ въ Москв, у Всеволожскаго, еженедльно разыгрывались квартеты, въ которыхъ участвовали вс -лучшіе музыканты, тамъ находившіеся налицо (Роде, Бильйо, Ламаль и др.), на нихъ съзжалась вся московская знать, у него былъ прекрасный оркестръ, подъ управленіемъ Маурера. Воейковъ упоминаетъ, что въ Москв собиралось общество у Е. Е., А. В., гд ‘читали образцовыя творенія и переводы отечественныхъ нашихъ писателей, разбирали ихъ критически, переводы свряли съ подлинниками’. Въ No 4 Встника Европы за 1810 г. напечатана рчь въ этомъ обществ Воейкова: О вліяніи женщинъ на изящныя искусства, а изящныхъ искусствъ на благоденствіе общества. По всей вроятности, это была княгиня Е. А. Волконская, письма къ которой Воейкова напечатаны въ 1-мъ том Библіографическихъ Записокъ (стр. 259—272). Благородные спектакли были любимымъ занятіемъ не только въ высшемъ кругу въ Москв и подмосковныхъ, но и въ провинціи. Первое извстіе о благородномъ спектакл встрчается, въ Хроник Носова, въ царствованіе Императрицы Елизаветы (подъ 1751 годомъ): на театр въ дом графа Ягужинскаго благороднымъ обществомъ дана была комедія Не родись ни хорошъ, ни пригожъ, а родись счастливъ, въ 3 дйствіяхъ, соч. Луки Яковл. Яблонскаго, съ національными русскими пснями и плясками. Тутъ же приложена и афиша. Въ 1765 году происходилъ благородный спектакль у гр. Шереметева, о которомъ извстіе помщено въ С.-Петербургскихъ Вдомостяхъ 11 февраля того года. Въ Москв подобные спектакли давались постоянно, сперва у Хераскова, кн. Трубецкихъ, а въ первой четверти XIX вка у Еокошкина, кн. Щербатова, Столыпина, Мясодова, кн. Б. Шаховскаго, кн. Волконскаго, Салтыкова, кн. И. М. Долгорукаго, кн. Ю. В. Долгорукаго, Ст. Ст. Апраксина, И. Я. Блудова, Зиновьева, у И. П. Архарова въ Иславскомъ, у гр. П. Б. Шереметева въ Останкин и т. д. Позднйшіе, оставшіеся и посл 1812 года домашніе театры были у Ст. Ст. Апраксина, Дурнова и Позднякова. С. Т. Аксаковъ, въ своихъ Воспоминаніяхъ, разсказываетъ знаменитый благородный спектакль у Еокошкина въ 1821 г., гд принимали участіе извстные актеры-любители, соперники между собою, оба переводчики Мольера, . . Кокошкимъ и А. М. Пушкинъ: это была дуэль на смерть между двумя признанными талантами, въ небольшой комедіи Мольера Два Криспина (Разн. соч., стр. 70). Страсть къ благородному спектаклю была до такой степени распространена, что она была выведена на сцену въ двухъ комедіяхъ кн. Шаховскаго: Полубарскія зати или домашній театръ (1808 г.) и въ лучшей комедіи Загоскина, удержавшейся до сихъ поръ,—Благородный театръ (1828 г.). Не только игра на сцен, но и искусство читать драматическую пьесу, декламировать изъ нея монологи и цлыя сцены уважалось высоко, благодаря ему, передъ новичками въ литератур отворялись двери опытныхъ литераторовъ. Извстными чтецами въ ту эпоху были въ Москв Кокошкинъ, С. Т. Аксаковъ, въ Петербург Гндичъ, Жихаревъ, Араповъ и др. Измнился въ послднее время и взглядъ общества на самихъ актеровъ. Мы уже отчасти говорили о томъ ужасномъ положеніи, въ которомъ находились крпостные актеры. Немногимъ лучше было съ самаго начала и положеніе вольныхъ ‘комедіантовъ’. Крыловъ званіе комедіанта называетъ ‘подлымъ’, хотя и признаетъ, что во всякомъ званіи могутъ быть люди, заслуживающіе уваженія. Такіе люди дйствительно и появлялись на русской сцен, подымая свое званіе и заставляя образованную часть публики относиться сочувственно къ представителямъ драматическаго искусства. На первыхъ же порахъ мы видимъ въ Петербург Дмитревскаго, а въ Москв Плавильщикова. Дмитревскій, одинъ изъ самыхъ образованныхъ людей того времени, сдлавшій на счетъ правительства не одну артистическую поздку по Европ, занимался самъ сочиненіями н переводами съ англійскаго, французскаго, итальянскаго театральныхъ пьесъ и исправлялъ чужія, онъ былъ однимъ изъ старйшихъ членовъ россійской академіи и короткимъ пріятелемъ Державина, котораго онъ руководилъ своими совтами въ сочиненіяхъ, предназначенныхъ для сцены. Актеръ Плавильщиковъ, воспитанникъ Московскаго университета, былъ членомъ московскаго общества любителей россійской словесности, въ 1816 г. издалъ 4 части своихъ сочиненій, гд помщено нсколько театральныхъ пьесъ, оригинальныхъ и переводныхъ. Женой Дмитревскаго была Агрипина Михайловна Мусина-Пушкина, она была явленіемъ для того времени замчательнымъ. Мы уже видли, что Пушкина, изъ любви къ сценическому искусству, была одною изъ первыхъ русскихъ женщинъ, отважившихся выйти публично на театральныя подмостки, и сдлалась любимою актрисой двухъ императрицъ и публики. Въ хроник приведенъ разсказъ самого Дмитревскаго, какъ Императрица Екатерина выдала на свадьбу Дмитревскихъ изъ придворной конторы годовой окладъ жалованья, сверхъ того, велла выбрать пьесы и назначить день представленія на театр лтняго дворца въ пользу Дмитревскихъ. Это былъ первый бенефисъ на сцен русскаго театра: давали Эдмонъ и Берфу, шутливую мелодраму Метастазіо, въ перевод актера Ф. Гр. Волкова, и аллегорическій балетъ Аполлонъ и Дафна (стр. 133). У кн. М. А. Долгорукаго обычными гостями были Плавильщиковъ и Эловъ, иногда и другіе актеры — Померанцевъ, Украсовъ, Сандуновъ. Жихаревъ разсказываетъ въ своихъ Запискахъ (I, 35), что разъ за обдомъ кн. Долгорукій приказалъ поставить особую бутылку вина Злову, примолвивъ: ‘Нікону, братецъ, своей порціи не давай’. На вечерахъ кн. Шаховскаго, на ряду съ военнымъ г.-губернаторомъ Милорадовичемъ и другими знатными лицами, являлись и актеры петербургскаго театра. Самъ М. С. Щепкинъ, обворожившій своею игрой на устроившемся въ Полтав постоянномъ театр, былъ выкупленъ, по иниціатив тогдашняго начальника края, кн. Н. Г. Рпнина, добровольною складчиной полтавскаго дворянства, собравшаго для этой цли крупную для того времени цифру 7,207 рублей. Надобно замтить, что умственная жизнь, еще до 1812 года, проявлялась въ Москв сильне, нежели въ Петербург. Батюшковъ, пріхавши въ первый разъ въ Москву изъ Петербурга, былъ пораженъ замченною имъ разницей въ обществ и нашелъ, что Москва идетъ сама собою къ образованію, ибо на нее почти никакія обстоятельства вліянія не имютъ’. ‘Значитъ,— объясняетъ Майковъ,— въ пестромъ состав московскаго общества Батюшковъ подмтилъ дйствительный процессъ умственнаго развитія, совершающійся безъ толчковъ извн, естественною силой вещей’. кн. П. А. Вяземскій, въ своихъ позднйшихъ воспоминаніяхъ о допожарной Москв, говоритъ: ‘Въ то время были еще Европ памятны свжія преданія о событіяхъ, возмутившихъ и обагрившихъ кровью почву Франціи, въ борьб съ старыми порядками и въ напряженныхъ, восторженныхъ усиліяхъ установить порядки новые. Къ самой Франціи умы успокоились и остыли. Эта реакція вызвала потребность и жажду мирныхъ и общежитейскихъ удовольствій. Эта реакція, хотя до насъ собственно и не касавшаяся, потому что у насъ не было перелома, неминуемо, однако же, должна была отозваться и въ Россіи. Праздная Москва обратилась къ этимъ удовольствіямъ, и общественная жизнь сдлалась потребностью и цлью ея исканій и усилій. Было въ этомъ много поверхностнаго, много, можетъ быть, легкомысленнаго,— не спорю, но, по крайней мр, вншняя и блестящая сторона умственной жизни именно допожарной Москвы была во всей сил своей и процвтаніи’. Гречъ въ своихъ запискахъ пишетъ: ‘Въ то время Москва въ литературномъ отношеніи стояла гораздо выше Петербурга: тамъ было средоточіе ученыхъ и русской литературы. Въ Москв писали и печатали книги гораздо правильне, если можно сказать, гораздо породне, нежели въ Петербург. Москва была театромъ, Петербургъ залою театра. Тамъ дйствовали, у насъ судили и имли на то право, потому что платили за входъ, въ Петербург расходилось московскихъ книгъ гораздо боле, нежели въ Москв. И въ этомъ отношеніи петербургская литература походила на зрителей театра, выражала свое мнніе рукоплесканіемъ и свистомъ, но сама не производила’ (Зап., стр. 204). Центромъ этого культурнаго движенія былъ университетъ и связанный съ нимъ благородный пансіонъ. Большинство выдающихся дятелей на поприщ литературы, науки и государственной службы были питомцами университета и тсно связаннаго съ нимъ пансіона, оттуда выходила и отчасти возл него сплачивалась масса тхъ чернорабочихъ силъ въ дл образованія, которыхъ имена теряются въ потомств, но которыхъ труды, какъ вообще труды большинства, для современной исторіи имютъ значеніе разносящихъ пищу артерій, съ ихъ мельчайшими и теряющимися развтвленіями, чмъ именно и совершается обмнъ веществъ въ организм. Цлымъ, непрерывнымъ рядомъ періодическихъ изданій, собраніями связанныхъ съ университетомъ обществъ, публичными чтеніями профессоровъ университетъ поддерживалъ связь свою съ публикою и давалъ тонъ общественной жизни, которая въ Москв, удаленной отъ правительственнаго центра, принимала ближе къ сердцу интересы науки и литературы. Въ университет уже въ то время зародился кружокъ, посвятившій свою дятельность философской мысли, и хотя стремленія его еще мало выяснились и еще мене проникли въ общество, но уже явился запросъ на философскую литературу, конечно, весьма ограниченный и поверхностный, но, тмъ не мене, знаменательный, какъ смя, брошенное для будущаго. Даже театръ въ Москв,— частный и лишенный того оффиціальнаго значенія, какъ въ Петербург, — въ своей сфер развивалъ эстетическій вкусъ публики и отличался боле серьезнымъ выборомъ пьесъ.

Н. Колюпановъ.

‘Русская Мысль’, кн.VIII, 1889

Колюпанов Нил Петрович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. К нашей полемике со старообрядцами, Голубинский Евгений Евстигнеевич, Год: 1892
  2. О туранском элементе в русской культуре, Трубецкой Николай Сергеевич, Год: 1925
  3. Об убийствах и разбоях на Кавказе, Эриксон Э. В., Год: 1901
  4. Административные преобразования Петра Великого и первая служба В. И. Татищева, Попов Нил Александрович, Год: 1861
  5. Китайско-восточная железная дорога, Торгашов Павел Иванович, Год: 1904
  6. Джеззар, паша Акрский, Оливье Гийом-Антуан, Год: 1805
  7. Очерк внутреннего управления в России при императрице Екатерине II, Колюпанов Нил Петрович, Год: 1883
  8. Консульство и Империя, Тьер Адольф, Год: 1845
Электронная библиотека