Обращеніе капитана Брасбоунда.
На холм, возвышающемся надъ Могадоромъ, приморскимъ портомъ на западномъ побережья Марокко, миссіонеръ, въ предвечерней прохлад, слдуетъ совту Вольтера, воздлывая свой садъ. Онъ пожилой шотландецъ, закаленный духомъ, ибо ему приходится плыть, проповдуя свою вру, по водамъ, запруженнымъ другими судами, но все же онъ убжденный сынъ свободной церкви и ревностный служитель сверно-африканской миссіи. У него честные глаза и спокойная миролюбивая душа. У него тонкая фигура, смуглое лицо, тонкія ршительныя черты и в.ъ глазахъ свтится мягкій юморъ. На голов у него соломенный шлемъ, онъ въ темныхъ очкахъ и въ блыхъ полотняныхъ башмакахъ, т. е. въ обычномъ костюм шотландскихъ миссіонеровъ. Но вмсто общепринятаго дешеваго туристскаго костюма, т. е. срой фланелевой рубашки, мягкаго благо воротника и зеленаго галстуха бантомъ, съ торчащей въ немъ дешевой булавкой, на немъ платье изъ чистаго благо полотна, соотвтствующее вкусамъ арабскаго населенія по цвту, если и не по покрою.
Изъ сада открывается видъ на атлантическій океанъ и къ югу на длинную полосу песчанаго берега, обвянную сверо-восточнымъ втромъ. На ней высятся лишь голыя перечныя деревья, нсколько чахлыхъ пальмъ и тамарисковъ. Горизонтъ замыкается низкими холмами у самаго моря: это отроги атласскихъ горъ. Миссіонеръ, который достаточно наглядлся каждодневно на этотъ пейзажъ за тридцать лтъ, проведенныхъ въ стран, не обращаетъ вниманія на него. Онъ поглощенъ уходомъ за огромнымъ кустомъ красной герани, которая кажется гигантской на европейскій взглядъ. Кром герани на грядк торчатъ еще только два другихъ запыленныхъ цвтка. Миссіонеръ работаетъ, сидя на низкой скамеечк въ мавританскомъ стил. Домъ миссіонера стоитъ въ юго-западномъ углу сада, а кустъ герани въ сверо-восточномъ.
Въ дверяхъ дома показывается человкъ. Онъ явно не уроженецъ Марокко, а мене привлекательный продуктъ современной промышленной культуры. Онъ съ виду худосочный парень лтъ семнадцати — но дйствительный возрастъ его трудно опредлить: отсутствіе всякаго намека на сдину въ его волосахъ бураго цвта заставляетъ предположить, что во всякомъ случа ему нтъ сорока лтъ, причемъ возможно, что ему мене двадцати. Лондонскій житель сразу призналъ бы въ немъ, несмотря на его коренастость, типичный образчикъ вырожденія, отмчающаго всхъ, выросшихъ въ столичныхъ трущобахъ. Онъ одтъ въ платье таможеннаго стражника — причемъ платье его съ чужого плеча, и принимаетъ видъ бывалаго морского волка, но въ лучшемъ случа можетъ сойти за плутоватаго носильщика рыбы, получившаго случайный заработокъ въ горячую пору выгрузки въ мелкомъ порту. Онъ говоритъ съ миссіонеромъ заискивающимъ тономъ, вроятно съ нечестнымъ умысломъ.
Дринкуотеръ. Наше вамъ почтеніе, м-ръ Ренкинъ (миссіонеръ быстро оборачивается и приподнимается со скамеечки, изъ чувства долга примиряясь съ тмъ, что ему помшали). Здравія желаемъ вашей милости.
Ренкинъ (сдержанно). Здравствуйте, м-ръ Дринкуотеръ.
Дринкуотеръ. Ужъ не разгнвайтесь, что такая, можно сказать, шушера какъ я, мшаетъ вамъ въ вашей работ.
Ренкинъ. Миссіонеру не полагается ни на кого гнваться, м-ръ Дринкуотеръ. Чмъ могу случить?
Дринкуотеръ (сердечнымъ тономъ). Да мн ничего не нужно, ваша милость. Я къ вамъ съ новостью пришелъ.
Ренкинъ. Ну что жъ, садитесь.
Дринкуотеръ. Покорно благодаримъ, ваша милость (садится на скамейку подъ деревомъ и располагается къ бесд). Слыхали вы когда нибудь про судью Гэлама, ваша милость?
Ренкинъ. Про сэра Гоуарда Гэлама?
Дринкуотеръ. Вотъ про того самаго. Важный такой судья въ Англіи,— какъ пить дать, засадитъ въ тюрьму за всякую кражу со взломомъ. Я это не въ обиду ему говорю. Я самъ стою за законъ — законъ первое дло.
Ренкинъ. Такъ что же съ нимъ случилось?
Дринкуотеръ. А про невстку его слыхали, про лэди Сесили Уайнфлитъ?
Ренкинъ. Это знаменитая путешественница?
Дринкуотеръ. Та самая. Вотъ что всю Африку съ одной только своей собачкой обошла и объ этомъ въ газетахъ пропечатала.
Ренкинъ. Разв она невстка сэра Гоуарда Гэлама?
Дринкуотеръ. Какъ же. Она его покойной жен сестрой приходится.
Ренкинъ. Такъ что же вы про нихъ знаете?
Дринкуотеръ. Что я про нихъ знаю? Да то, что они пріхали сюда. Двадцати минутъ нтъ, какъ он высадились со своей яхты въ Могадор. Теперь къ англійскому консулу пошли. А онъ то, конечно, ихъ пошлетъ къ вашей милости. Куда жъ ихъ въ другое мсто посылать? Я своими глазами видлъ, какъ они нанимали араба и двухъ кробоевъ везти багажъ. Такъ вотъ я, значитъ, подумалъ, что лучше я побгу и доложу вамъ про нихъ.
Ренкинъ. Благодарю васъ. Вы очень добры.
Дринкуотеръ. Не стоитъ благодарности, ваша милость. Вдь ваша милость, дай вамъ Богъ здоровья, можно сказать душу мою спасли, въ истинную вру меня гршника обратили. Я вамъ за это и долженъ служить. А еще, ваша милость, если, скажемъ, лэди Сесили Уайнфлитъ захочетъ прохаться по Марокко или въ горы похать, такъ имъ, ваша милость, безъ конвоя никакъ нельзя быть.
Ренкинъ. Какъ можно, чтобы он здили по Марокко! Ихъ бы наврное убили. Марокко не то, что вся остальная Африка.
Дринкуотеръ. Конечно не то, что и говорить. У арабовъ, у нихъ религія. Съ ними, значитъ, и опасно поэтому. Вашей милости случалось обратить въ нашу вру хоть одного араба?
Ренкинъ (съ виноватой улыбкой). Нтъ. Ни одного не обратилъ.
Дринкуотеръ (торжественно). И никогда не обратите.
Ренкинъ. Я двадцать пять лтъ тутъ работаю, м-ръ Дринкуотеръ, и вы первый и единственный, кого я обратилъ.
Дринкуотеръ. Пропащее дло, ваша милость, на нихъ трудиться.
Ренкинъ. Этого я не скажу. Кой-какую пользу, надюсь, я принесъ. Они приходятъ ко мн за лекарствомъ, когда больны. И они говорятъ, что я единственный христіанинъ, который не воръ. Это чего нибудь да стоитъ.
Дринкуотеръ. Они не могутъ возвыситься до христіанскаго ученія, какъ нашъ братъ. Что жъ съ ними подлаешь, ваша милость. Такъ вотъ я, значитъ, къ тому, что если имъ нужна будетъ охрана, такъ мой другъ и начальникъ, капитанъ Брасбоундъ, командующій шкуной ‘Благодать’ и весь его экипажъ со мной вмст, мы можемъ сопровождать лэди Уайнфлитъ и судью Гэлама, если они надумаютъ сдлать маленькую экскурсію. Можетъ быть, ваша милость замолвите за насъ словечко.
Ренкинъ. Ни за что я имъ не посовтую предпринимать экскурсіи. Это слишкомъ опасно.
Дринкуотеръ. Конечно, ваша милость. Зачмъ совтовать? Я и не прошу объ этомъ (качая головой). Это очень опасно. А потому то имъ конвой и нуженъ, если они все-таки захотятъ похать.
Ренкинъ. Я надюсь, что они не захотятъ (задумчиво). Какъ это странно, что они высадились именно въ Могадор. Я былъ знакомъ съ сэромъ Гоуардомъ, правда это было очень много лтъ тому назадъ.
Дринкуотеръ (изумленный). Да неужели! Подумать только, ваша милость! Правду сказать, и у меня съ нимъ было знакомство. Только это было чистое недоразумніе. И я вышелъ изъ суда чистый, какъ стеклышко.
Ренкинъ (съ возмущеніемъ). Надюсь, вы не думаете, что мое знакомство съ сэромъ Гоуардомъ было въ такомъ же род?
Дринкуотеръ. Такіе случаи бываютъ съ самыми честными людьми, ваша милость, смю васъ уврить.
Ренкинъ. Нтъ, м-ръ Дринкуотеръ, я познакомился съ нимъ частнымъ образомъ. Его братъ былъ моимъ близкимъ другомъ. Это было много лтъ тому назадъ. Онъ эмигрировалъ въ ВестъИндію.
Дринкуотеръ. Въ Вестъ-Индію! Вонъ туда, за океанъ? (указываетъ на море). Да, да. Въ сует мы приходимъ на землю, во мрак покидаемъ ее. Такъ вдь, ваша милость?
Ренкинъ (насторожившись). Вотъ какъ.-Вы, я вижу, читали книжечку, которую я вамъ далъ.
Дринкуотеръ. Читалъ. И не одинъ разъ, а нсколько, ваша милость. Весьма душеспасительное чтеніе (встаетъ съ мста, боясь, что дальнйшіе вопросы по части катехизиса могутъ застигнуть его врасплохъ). Я пожелаю вамъ добрый вечеръ, ваша милость. У васъ теперь много хлопотъ въ ожиданьи сэра Гоуарда и лэди Сесили (собирается уйти).
Ренкинъ (останавливая его). Нтъ, подождите. Никакихъ хлопотъ у меня нтъ. Я всегда готовъ къ пріему путниковъ. Я хочу съ вами поговорить, вопросъ вамъ одинъ задать.
Дринкуотеръ (обезпокоенный, но стараясь скрыть это, говоритъ преувеличенно задушевнымъ тономъ добряка матроса). Пожалуйста. Всегда радъ служить вашей милости.
Ренкинъ. Кто этотъ капитанъ Брасбоундъ?
Дринкуотеръ (виноватымъ голосомъ). Капитанъ Брасбоундъ? Онъ — онъ мой капитанъ, ваша милость.
Ренкинъ. Кто онъ?
Дринкуотеръ (ршительно). Капитанъ шкуны ‘Благодать’.
Ренкинъ (настойчиво). А не слыхали ли вы про одного человка съ дурной славой въ этихъ водахъ, по прозвищу Черный Пахито?
Дринкуотеръ (просіявъ, потому что все сразу понялъ). Вотъ вы про что, ваша милость. Вамъ врно кто-нибудь сказалъ, что капитанъ Брасбоундъ и Черный Пахито одинъ и тотъ же человкъ. Правда вдь?
Ренкинъ. Да, правда (Дринкуотеръ съ торжествующимъ видомъ хлопаетъ себя по колну. Миссіонеръ продолжаетъ боле настойчиво). И тотъ, кто мн это сказалъ, очень честный и правдивый человкъ, насколько я могу судить.
Дринкуотеръ (поспшно соглашаясь). Ну, еще бы. Конечно честный, ваша милость. Разв я хоть слово противъ него сказалъ?
Ренкинъ. Такъ значитъ капитанъ Брасбоундъ и есть Черный Пахито?
Дринкуотеръ. Такъ его прозвала, дай ему Богъ здоровья, его покойная маменька, когда онъ у нея еще на колняхъ сидлъ. Ничего тутъ худого нтъ. Она была родомъ изъ Вестъ-Индіи, тоже вотъ оттуда, изъ за моря (указываетъ въ сторону океана). То есть, ужъ если на то пошло, такъ она не оттуда, а, слыхалъ я, изъ Бразиліи. Ну, а по-бразильски ‘пахито’ значитъ, простите, птичка, пташка малая (сентиментально). Ну вотъ какъ у насъ мать бы назвала сынка цыпочкой.
Ренкинъ (не сдаваясь на его доводы). А почему же его зовутъ Чернымъ Пахито?
Дринкуотеръ (съ притворной простотой). Птичк-то, вдь, въ Бразиліи полагается быть зеленой, ну а онъ черноватый будетъ.
Ренкинъ (прерывая его). Хорошо. А теперь отвтьте мн на другой вопросъ. Что такое капитанъ Брасбоундъ, или черный Пахито, или какъ онъ себя называетъ?
Дринкуотеръ. Онъ всегда называетъ себя Брасбоундомъ, ваша милость. Капитаномъ Брасбоундомъ.
Ренкинъ. Хорошо, пусть будетъ Брасбоундъ. Такъ что же онъ такое?
Дринкуотеръ (горячо). Вы меня спрашиваете, что онъ такое, ваша милость?
Ренкинъ (твердо). Да спрашиваю.
Дринкуотеръ (съ возрастающимъ воодушевленіемъ). Я вамъ скажу, что онъ такое, ваша милость.
Ренкинъ (холодно). Пожалуйста, м-ръ Дринкуотеръ.
Дринкуотеръ (съ восторженной убжденностью). Я вамъ скажу: онъ самый настоящій джентльменъ — и выше его никого нтъ.
Ренкинъ (серьезно). Выше всякаго капитана западнаго побережья прежде всего его Создатель. А затмъ, джентльмены бываютъ разные — особенно въ этихъ широтахъ. Такъ какой же онъ джентльменъ?
Дринкуотеръ. Англійскій, ваша милость. Говоритъ по англійски. И отецъ его былъ англичанинъ, плантаторъ вестъ-индскій. Такъ что онъ чистокровный англичанинъ, ваша милость (помолчавъ). Со стороны матери, правда, есть темная примсь. Она была изъ Бразиліи.
Ренкинъ. А теперь скажите, какъ честный христіанинъ, Феликсъ Дринкуотеръ, вашъ капитанъ Брасбоундъ не торгуетъ невольниками?
Дринкуотеръ (возмущенно). Нтъ.
Ренкинъ. Вы въ этомъ уврены?
Дринкуотеръ. Это одно только онъ и не длаетъ изъ всего, что длаютъ джентльмены, когда ищутъ счастья.
Ренкинъ. Ахъ, вотъ оно что. Я знаю, что это за джентльмены, которые ищутъ счастья. Такъ называютъ пиратовъ. Вамъ это извстно, м-ръ Дринкуотеръ?
Дринкуотеръ. Что вы, ваша милость! Разв можно быть пиратомъ въ наше время? На всхъ моряхъ больше полиціи, чмъ въ Лондон, на Пиккадилли Серкесъ. Если бы я продлалъ на Атлантическомъ океан то, что мн сходило съ рукъ, когда я баловался мальчишкой на Ватерлу Род, мн бы снесли голову, прежде чмъ я усплъ бы повернуть ее. Кой онъ чортъ пиратъ — простите за выраженіе, ваша милость. Вотъ я вамъ сейчасъ что-то скажу, чтобы показать, зналъ ли онъ, о комъ говоритъ, тотъ вашъ врный человкъ, о которомъ ваша милость упомянуть изволили. Какъ вы полагаете, у кого капитанъ Брасбоундъ учился своему длу? Чей, если такъ сказать, онъ ученикъ будетъ?
Ренкинъ. Я не знаю.
Дринкуотеръ. Гордона, ваша милость — генерала Гордона — того самаго, чья статуя по сейчасъ стоитъ на Трафальгаръ Сквер. А онъ училъ Чернаго Пахито охотиться на торговцевъ невольниками — вотъ чему его училъ. И онъ далъ слово генералу Гордону, что никогда не будетъ ввозить контрабандой ни невольниковъ, ни водку. И не будетъ, ни за что не будетъ, хотя бы мы на колняхъ его объ этомъ просили.
Ренкинъ (сухо). А вы просите его объ этомъ — на колняхъ?
Дринкуотеръ (смутившись). Вдь среди насъ есть и необращенные, ваша милость. Они вотъ и говорятъ: вы все равно контрабанду возите, капитанъ. Почему же, какъ разъ этой контрабанды вы не хотите брать?
Ренкинъ. Ну вотъ мы и договорились. Я такъ и думалъ. Вашъ капитанъ просто контрабандистъ.
Дринкуотеръ. Такъ что жъ съ того? Почему бы ему не возить контрабанду, ваша милость? Наша нація стоитъ за свободную торговлю. Намъ, англичанамъ, тошно смотрть, какъ эти чертовы иноземцы понастроили таможенъ по всей Африк. Разв Африка не принадлежитъ намъ, какъ и имъ? Вотъ какъ мы разсуждаемъ. И между прочимъ ничего худого, ваша милость, въ нашемъ дл нтъ. Мы только беремъ на себя охрану путешественниковъ и купцовъ, вотъ и все. Врод какъ бы Куковскія экскурсіи въ атласскія горы. Цивилизацію, значитъ, распространяемъ. Врно вдь я говорю, ваша милость. Какъ вы полагаете?
Ренкинъ. А разв отрядъ капитана Брасбоунда хорошо вооруженъ?
Дринкуотеръ. Еще бы! У насъ ружья по двнадцати зарядовъ. Намъ никто не страшенъ.
Ренкинъ. У самаго опаснаго здшняго предводителя, у шейха Сиди ель Асифа есть новый американскій револьверъ, который выпускаетъ по десяти пуль кряду, а ружье у него съ шестнадцатью зарядами.
Дринкуотеръ (возмущенно). Ну вотъ: продаютъ такія ружья чернокожимъ, а еще христіанами себя называютъ. Стыдъ какой!
Ренкинъ. Если у человка поднимается рука, чтобы навести курокъ, то ужъ все равно, какого цвта его рука, м-ръ Дринкуотеръ. Что еще вы имете мн сказать?
Дринкуотеръ (встаетъ). Ничего, ваша милость. Только пожелаю вамъ добраго здоровья и много обращенныхъ. До свиданья.
Ренкинъ. До свиданья, м-ръ Дринкуотеръ.
Въ то время какъ Дринкуотеръ собирается уходить, изъ дома выходятъ арабъ-носильщикъ и два кробоя.
Носильщикъ (въ дверяхъ, обращаясь къ Ренкину). Бикуросъ! (арабское искаженіе слова Эпикуръ, такъ въ Марокко называютъ миссіонеровъ, считая, что ими руководитъ при выбор ихъ профессіи склонность къ лни и хорошей жизни). Я привелъ въ твой домъ христіанскую собаку и его женщину.
Дринкуотеръ. Ахъ ты язычникъ несчастный! Какъ ты смешь называть сэра Годарда Гэлама и лэди Уайнфлитъ христіанской собакой и его женщиной? Вотъ судили бы тебя въ Главномъ Уголовномъ Суд, такъ ты бы живо раскусилъ, кто собака, а кто хозяинъ. Сразу бы все узналъ.
Ренкинъ. Ты съ ихъ багажемъ пришелъ?
Носильщикъ. Да, на двухъ верблюдахъ привезъ. Ренкинъ. Теб заплатили?
Носильщикъ. Всего то одинъ долларъ дали, Бикуросъ. Я ихъ привелъ въ твой домъ. Теб они будутъ платить. Дай мн что нибудь за то, что я принесъ золото къ твоимъ дверямъ.
Дринкуотеръ. Ишь ты какой. Теб бы родиться христіаниномъ. Больно ты много знаешь.
Ренкинъ. Ты принесъ къ моимъ дверямъ заботы и лишніе расходы, Гассанъ. И ты самъ это знаешь. Разв я беру у тебя деньги за лекарства твоей жен и твоимъ дтямъ?
Гассанъ (философски). Пророкъ не запрещаетъ просить, Бикуросъ (сз веселымъ видомъ уходитъ въ домъ вмст съ кробоями).
Дринкуотеръ. Ему что: попросилъ и только. Вс люди на одинъ ладъ. Эти язычники совсмъ такіе, какъ мы съ вами, ваша милость.
Въ садъ входятъ господинъ и дама, оба англичане. Господинъ, боле чмъ пожилыхъ лтъ, видимо неохотно мирится со старостью. У него гладко выбритое лицо, открытый прямоугольный лобъ, крупный носъ, свидтельствующій о сил характера, плотно сжатыя губы, видимо въ прежніе годы часто смыкавшіяся въ гнв. Видна привычка принимать властный и гордый видъ, но теперь онъ старается, въ качеств туриста, относиться къ жизни боле легко. То, что онъ туристъ, подчеркивается его блой шляпой и костюмомъ, такимъ, какіе носятъ на скачкахъ лтомъ.
Его спутница женщина въ возраст между тридцатью и сорока родами, высокая, очень красивая, пріятная, умная, нжная, не безъ юмора. Она одта съ расчитанной простотой, не въ шаблонный костюмъ туристки, а такъ, точно она живетъ въ загородной вилл и пришла по сосдству на чашку чая. Она въ юбк съ блузой и въ шляп съ цвтами. Она очень живая, всмъ интересуется, и начинаетъ случайное знакомство въ томъ тон, который у англичанъ является только посл тридцати лтъ дружбы — да и то не всегда. Она радостно бросается къ Дринкуотеру, который нжно глядитъ на нее, держа шапку въ рук и привтствуя ее съ радостнымъ лицомъ. Господинъ въ это время направляется къ авансцен вдоль сада въ ту сторону, гд стоитъ домъ, инстинктивно держась на нкоторомъ разстояніи отъ другихъ.
Дама (Дринкуотеру). Здравствуйте. Это вы миссіонеръ?
Дринкуотеръ (скромно). Нтъ, милэди, не смю вводить васъ въ заблужденіе, хотя понимаю, что вы могли ошибиться. Я только облагодтельствованный миссіонеромъ, первый изъ обращенныхъ имъ здсь, скромный британскій матросъ — вашъ соотечественникъ, милэди, вашъ и милорда. А вотъ это м-ръ Ренкинъ, лучшій работникъ въ виноградник западнаго побережья (представляя судью). М-ръ Ренкинъ — сэръ Гоуардъ Гэламъ (скромно уходитъ въ домъ миссіонера).
Сэръ Гоуардъ (Ренкину). Простите, что мы вторглись къ вамъ, м-ръ Ренкинъ. Но такъ какъ отеля здсь нтъ, то у насъ не было выбора.
Лэди Сесили (съ сіяющимъ лицомъ). Да къ тому же намъ гораздо пріятне жить у васъ, если вы ничего противъ этого не имете, м-ръ Ренкинъ.
Сэръ Гоуардъ (представляя ее). Позвольте васъ познакомить съ моей невсткой, лэди Сесили Уайнфлитъ — м-ръ Ренкинъ.
Ренкинъ. Я буду радъ, если смогу быть вамъ полезнымъ, милэди. Не хотите ли выпить чашку чая посл дороги?
Лэди Сесили. Ну, вотъ какой вы милый, м-ръ Ренкинъ! Благодарю васъ: мы пили чай на яхт. И я уже обо всемъ переговорила съ вашими людьми. Такъ что вы, пожалуйста, продолжайте вашу садовую работу, точно насъ тутъ и нтъ.
Сэръ Гоуардъ. Я долженъ васъ предупредить, м-ръ Ренкинъ, что лэди Сесили, путешествуя по Африк, пріобрла привычку входить въ чужіе дома безъ всякой церемоніи и распоряжаться, какъ у себя.
Лэди Сесили. Увряю васъ, Гоуардъ, что туземцамъ это только пріятно.
Ренкинъ (галантно). И мн тоже, милэди.
Лэди Сесили. Вотъ это мило съ вашей стороны, м-ръ Ренкинъ. Какая здсь очаровательная страна! Вс люди удивительно добрые. У нихъ такія прелестныя лица. Нашъ багажъ мы сдали поразительному красавцу арабу. А съ нимъ еще были два такихъ миленькихъ, миленькихъ кробоевъ. Вы обратили вниманіе на ихъ лица, Гоуардъ?
Сэръ Гоуардъ. Обратилъ. И могу съ увренностью сказать, что сколько я ни видалъ самыхъ негодяйскихъ лицъ за мою долгую судейскую дятельность, такихъ отъявленныхъ плутовъ, какъ этотъ арабъ и два кробоя, мн еще не приходилось встрчать. А вы еще дали имъ пять доларовъ, хотя совершенно достаточно было дать одинъ.
Ренкинъ (всплеснувъ руками). Пять долларовъ! Видно, чтобы не шотландка, милэди.
Лэди Сесили. Ну вотъ еще! Имъ наврное, бдненькимъ, нужне деньги, чмъ намъ. Къ тому же, Гоуардъ, извстно, что мусульмане не пропиваютъ деньги.
Ренкинъ. Простите меня на минуту, милэди. Мн нужно сказать два слова этому самому арабу (уходитъ въ домъ).
Лэди Сесили (ходитъ по саду, разсматриваетъ цвты и любуется видомъ). Да здсь рай — совершенный рай!
Изъ дому выходитъ Дринкуотеръ и приноситъ стулъ.
Дринку отеръ (ставя стулъ сэру Гоуарду). Прошу прощенія за мою смлость, сэръ Гоуардъ.
Сэръ Гоуардъ (глядя на него). Я точно гд то видалъ васъ.
Дринкуотеръ. Видали, сэръ Гоуардъ. Но смю васъ уврить, что это было недоразумніе.
Сэръ Гоуардъ. Обычная исторія (садится). Васъ, конечно, несправедливо осудили. Такъ вдь?
Дринкуотеръ (съ лукаво довольнымъ видомъ). Нтъ, милордъ (ухмыляясь, полу шопотомъ). По ошибк оправдали.
Сэръ Гоуардъ. Вотъ какъ! Въ первый разъ въ жизни слышу нчто подобное.
Дринкуотеръ. И сваляли же они тогда дураковъ, эти присяжные засдатели! Мы то съ вами это видли, не правда ли, сэръ Гоуардъ?
Сэръ Гоуардъ. Я полагаю. Но, къ сожалнію, я забылъ, какого рода была тогда ваша… непріятность. Можетъ быть, вы напомните мн.
Дринкуотеръ. Увлеченіе молодости, милордъ. Буйство на Вартерлу Род. Тогда это называли хулиганствомъ.
Сэръ Гоуардъ. Вотъ оно что. Вы были хулиганомъ?
Лэди Сесили (пораженная). Хулиганомъ?
Дринкуотеръ (презрительно). Это какой-то газетчикъ въ то время насъ такъ обозвалъ за наши шалости, милэди (Ренкинъ возвращается въ садъ, Дринкуотеръ тотчасъ направляется къ дому, и, остановившись на порог, обращается къ миссіонеру). Я тутъ подожду, на случай, если я вамъ понадоблюсь, ваша милость (уходитъ, осторожно ступая).
Лэди Сесили садится на скамейку подъ тамарискомъ. Ренкинъ беретъ скамеечку съ грядки и садится слва отъ лэди Сесили, сэръ Гоуардъ сидитъ справа отъ нея.
Лэди Сесили. Какое пріятное лицо у этого матроса, м-ръ Ренкинъ! Онъ говорилъ съ нами такъ открыто, такъ правдиво. Я считаю самымъ для себя лучшимъ комплиментомъ, когда человкъ съ перваго же знакомства говоритъ со мной съ полной искренностью. Это верхъ природной благовоспитанности.
Сэръ Гоуардъ. Не думайте, пожалуйста, м-ръ Ренкинъ, что моя невстка говоритъ вздоръ умышленно. Она дйствительно будетъ относиться съ полнымъ довріемъ къ этому матросу, пока онъ не украдетъ у нея часы. Да и тогда она найдетъ ему какое нибудь оправданіе.
Ренкинъ (сухо, мняя предметъ разговора). Какъ вамъ жилось, сэръ Гоуардъ, съ тхъ поръ какъ мы видлись въ послдній разъ, почти сорокъ лтъ тому назадъ, въ лондонскихъ докахъ?
Сэръ Гоуардъ (очень удивленный и стараясь вспомнить). Да разв мы съ вами когда нибудь встрчались? Какъ грустно, что я начинаю забывать старыхъ знакомыхъ.
Ренкинъ. Едва ли это можно назвать знакомствомъ, сэръ Гоуардъ. Я былъ близкимъ другомъ вашего брата Майльса и провожалъ его, когда онъ узжалъ въ Бразилію. Вы, кажется, тоже были на пристани. Я обратилъ на васъ особое вниманіе, какъ на брата Майльса и еще потому, что въ первый разъ васъ видлъ. Ну, а вы, врно, и не замтили меня.
Сэръ Гоуардъ (припоминая). Я помню, что у моего брата былъ молодой другъ, и возможно, что это были именно вы. Но, кажется, его звали Лесли.
Ренкинъ. Это я и былъ. Меня зовутъ Лесли Ренкинъ. А мы съ вашимъ братомъ звали всегда другъ друга Лесли и Майльсъ.
Сэръ Гоуардъ (обрадовавшись). Ну да, теперь все понятно. Я радъ, что память не совсмъ еще мн измнила, хотя нкоторые люди и утверждаютъ, что я становлюсь старъ.
Ренкинъ. А гд же теперь Майльсъ, сэръ Гоуардъ?
Сэръ Гоуардъ (отрывисто). Разв вы не знаете, что онъ умеръ?
Ренкинъ (пораженный). Понятія не имлъ. Какъ это грустно! Я никогда больше его не увижу,— а у меня посл столькихъ лтъ изгладились изъ памяти даже черты его лица (у него затуманиваются глаза, что сразу вызываетъ участіе къ нему лэди Сесили). Жалко мн его, очень жалко.
Сэръ Гоуардъ (понизивъ голосъ). Да онъ рано умеръ, даже уже боле не возвращался на родину. Онъ умеръ, вотъ уже скоро тридцать лтъ тому назадъ, въ Вестъ-Индіи, въ своемъ тамошнемъ помсть.
Ренкинъ (удивленно). Въ своемъ помсть! У Майльса было помстье?
Сэръ Гоуардъ. Какъ же. Онъ сдлался плантатаромъ и дла его были очень хороши. Исторія его помстья довольно любопытная — особенно для меня, какъ юриста.
Ренкинъ. Мн бы хотлось знать ее — изъ интереса къ Майльсу, конечно, хотя я и не юристъ.
Лэди Сесили. А я и не знала, что у васъ былъ братъ, Гоуардъ.
Сэръ Гоуардъ (недовольный ея замчаніемъ). Не знали потому, вроятно, что не спрашивали (обращаясь къ Ренкину). Я вамъ съ удовольствіемъ разскажу, какъ было дло, м-ръ Ренкинъ. Когда Майльсъ умеръ, посл него осталось помстье на одномъ изъ вестъ-индскихъ острововъ. Осталось оно на рукахъ его управляющаго, большого плута и человка неглупаго. И онъ устроилъ штуку, которая не могла бы пройти безнаказанно даже въ Марокко, при всемъ варварств здшнихъ порядковъ. Онъ просто забралъ землю въ свою собственность.
Ренкинъ. Разв законъ это допускаетъ?
Сэръ Гоуардъ. Мстная администрація была имъ подкуплена — и на всемъ остров не нашлось ни одного адвоката, который взялся бы вести дло противъ него.
Ренкинъ. Неужели же такіе случаи возможны въ британскихъ владніяхъ?
Сэръ Гоуардъ (спокойно). Вполн возможны.
Лэди Сесили. Почему же было не послать хорошаго адвоката изъ Лондона?
Сэръ Гоуардъ. Потому что пришлось бы возмстить ему все, что онъ потерялъ бы за это время на лондонской практик, а это превысило бы цнность самаго помстья.
Ренкинъ. Значитъ оно такъ и пропало?
Сэръ Гоуардъ. Нтъ, не пропало. Оно теперь опять въ моихъ рукахъ.
Ренкинъ. Какъ же вы его вернули?
Сэръ Гоуардъ. Очень просто — я побилъ негодяя его собственнымъ оружіемъ. Втеченіе долгихъ лтъ я ничего не предпринималъ. Я занятъ былъ своей собственной карьерой. Но когда мои дла устроились, я създилъ въ свободное отъ занятій время въ Вестъ-Индію. Оказалось, что ограбившій меня управляющій самъ ухалъ, оставивъ землю на рукахъ своего служащаго, причемъ по глупости плохо оплачивалъ его трудъ. Я объяснилъ положеніе дла новому управляющему, который сразу согласился признать меня собственникомъ земли. Воръ, такимъ образомъ, очутился въ такомъ положеніи, въ какое прежде поставилъ меня. Никто на всемъ остров не противодйствовалъ мн — въ особенности представители администраціи. Они должны были считаться съ моимъ вліятельнымъ положеніемъ въ министерств колоній. Такимъ образомъ, я и получилъ обратно мою собственность.
Лэди Сесили. А вдь, если бы я продлала такую ловкую штуку въ Англіи, вы бы посадили меня въ тюрьму.
Сэръ Гоуардъ. Весьма возможно, если бы вы не сумли оставаться въ предлахъ закона. Помните, Сесили, если вамъ нужно обойти законъ — обратитесь прежде всего къ опытному адвокату.
Лэди Селиси. Я всегда такъ и поступаю. Но что, если вашъ новый управляющій вздумаетъ вернуть землю своему нечестному старому хозяину?
Сэръ Гоуардъ. Я буду очень радъ.
Ренкинъ (удивленно). Очень рады?
Сэръ Гоуардъ. Ну да. Со времени сахарнаго кризиса въ Вестъ-Индіи, произошедшаго нсколько лтъ тому назадъ, весь доходъ отъ моего помстья равняется приблизительно 150 фунтамъ убытка въ годъ. Если мн не удастся продать мою землю въ самомъ скоромъ времени, я просто брошу ее на произволъ судьбы, если только вы, м-ръ Ренкинъ, не согласитесь принять ее отъ меня въ подарокъ.
Ренкинъ (смясь). Благодарю васъ, милордъ. Такихъ помстій у насъ есть боле чмъ достаточно въ Шотландіи. Лэди Сесили, вы сли спиной къ солнцу и лишаете себя зрлища, на которое стоитъ полюбоваться. Посмотрите! (Онъ поднимается и указываетъ на океанъ, гд, какъ всегда въ этихъ широтахъ, быстро сгущаются сумерки.)
Лэди Сесили (поднимается, чтобы взглянуть по указанному направленію и вскрикиваетъ отъ восхищенія). Какая прелесть.
Сэръ Гоуардъ (тоже поднимаясь). Что это за холмы на юговосток?
Ренкинъ. Это отроги атласскихъ горъ.
Лэди Сесили. Атласскихъ горъ! Тхъ, гд жила вдьма, восптая Шелли! Мы завтра туда подемъ, Гоуардъ.
Ренкинъ. Это слишкомъ опасно, милэди. Туземцы очень злые.
Лэди Сесили. Это почему? Разв какой нибудь изслдователь стрлялъ въ нихъ?
Ренкинъ. Нтъ. Но каждый изъ нихъ вритъ, что попадаетъ въ рай, если убьетъ неврующаго.
Лэди Сесили. Это ничего не значитъ, дорогой мой. Въ Англіи вс убждены, что попадутъ въ рай, если раздадутъ свое имніе неимущимъ. Однако никто этого не длаетъ. Нтъ, я ни чуточки не боюсь.
Ренкинъ. Къ тому же они не привыкли видть женщинъ съ непокрытыми лицами.
Лэди Сесили. Я лучше всего лажу съ людьми, когда они видятъ мое лицо.
Сэръ Гоуардъ. Вы говорите вздоръ, Сесили, и сами это отлично знаете. Этихъ людей не сдерживаетъ страхъ передъ закономъ — значитъ вс они воры и разбойники.
Ренкинъ. Это не совсмъ такъ, сэръ Гоуардъ.
Лэди Сесили (возмущенна). Это совершенно не такъ! По вашему, Гоуардъ, люди только потому не убиваютъ другъ друга, что боятся, какъ бы ихъ за это не повсили. Но вдь это неправда! Это злая клевета! И здшнее населеніе тоже наврное, преслдуетъ добрыя цли. Иначе зачмъ бы они были созданы? Правда вдь, м-ръ Ренкинъ?
Ренкинъ. Пожалуй, что это отчасти врно, лэди Сесили.
Сэръ Гоуардъ. Ну да, если вы забираетесь въ дебри богословія, то, конечно…
Лэли Сесили. А чмъ богословіе хуже вашей вры въ законы? Къ тому же я говорю самую простую правду. Почему дикари убиваютъ путешественниковъ? Потому что вмсто того, чтобы обращаться съ ними вжливо, говорить имъ при встрч: ‘здравствуйте, какъ поживаете?’, какъ это длаю я, въ нихъ прежде всего цлятся изъ пистолетовъ. Я жила среди дикарей, среди людодовъ. Вс говорили, что они меня убьютъ. Но при встрч съ ними, я ласково съ ними здоровалась, говорила: ‘какъ вы поживаете’? и они были всегда очаровательны со мной. Вс ихъ царьки предлагали мн выйти за нихъ замужъ.
Сэръ Гоуардъ. Все это однако не оградитъ васъ отъ опасностей здшнихъ мстъ, Сесили. И я поэтому не дамъ вамъ шагу ступить за предлы консульской юрисдикціи безъ вооруженнаго конвоя.
Лэди Сесили. Никакого конвоя мн не нужно.
Сэръ Гоуардъ. Но онъ нуженъ мн. А я полагаю, что вы никуда не подете безъ меня.
Ренкинъ. Здсь очень неспокойный народъ, лэди Сесили, могу васъ уврить. Съ ними опасно имть дло. Тутъ есть города, куда ни одинъ христіанинъ никогда ногой не ступалъ. Если вы отправитесь туда безъ конвоя, первый же изъ ихъ начальниковъ заберетъ васъ и отправитъ обратно для того, чтобы его собственные подчиненные не зарзали васъ.
Лэди Сесили. Это только докажетъ, что у него доброе сердце, м-ръ Ренкинъ.
Ренкинъ. Онъ это сдлаетъ не изъ добраго чувства къ вамъ, лэди Сесили, а ради собственнаго спасенія. Если васъ убьютъ, султану придется отвчать за это передъ англійскимъ правительствомъ и чтобы умиротворить Англію, онъ предаетъ смерти виновнаго въ вашей смерти начальника.
Лэди Сесили. Но я всегда всюду хожу и зжу. Я наврное знаю, что здшніе жители меня не тронутъ. У нихъ такія прелестныя лица и такіе очаровательные пейзажи.
Сэръ Гоуардъ (Ренкину, садясь въ кресло съ самоотверженнымъ видомъ). Вы видите. Стоитъ ли что нибудь доказывать женщин, которая восхищается лицами негодяевъ, кишащихъ по всему побережью. Скажите, м-ръ Ренкинъ, можно здсь достать надежный конвой?
Ренкинъ. Тутъ есть нкій капитанъ Брасбоундъ, который плаваетъ на своей шкун вдоль береговъ и иногда сопровождаетъ караваны купцовъ вглубь страны. Онъ кажется служилъ подъ начальствомъ Гордона въ Судан.
Сэръ Гоуардъ. Это хорошая рекомендація. Но мн все-таки хотлось бы побольше узнать про него, прежде чмъ ему довриться.
Ренкинъ. Вы совершенно правы, сэръ Гоуардъ. Я пошлю за нимъ Феликса Дринкуотера (хлопаетъ въ ладоши. Въ дверяхъ дома показывается мальчикъ арабъ). Мули, матросъ здсь? (Мули киваетъ головой). Вели матросу привести капитана (Мули киваетъ головой и уходитъ).
Сэръ Гоуардъ. Кто это Дринкуотеръ?
Ренкинъ. Его служащій или шкиперъ, не могу сказать въ точности.
Лэди Сесили. Если его шкипера зовутъ Феликсъ Дринкуотеръ, значитъ у него отличный экипажъ. Это такое красивое имя.
Ренкинъ. Вы его видли. Это тотъ человкъ, котораго я обратилъ въ нашу вру.
Лэди Сесили (радостно). Какъ! Это тотъ прелестный, чистосердечный матросъ?
Сэръ Гоуардъ (въ ужасѣ,). Какъ? Этотъ хулиганъ? Я вдь его судилъ за уличный разбой.
Ренкинъ. Да, онъ мн говорилъ. Онъ кажется выросъ въ плохой обстановк. Но теперь онъ исправился.
Лэди Сесили. Я въ этомъ не сомнваюсь. Уже то, что онъ такъ чистосердечно все разсказалъ, вполн это доказываетъ. Право же, Гоуардъ, вс ваши подсудимые меньше согршили чмъ т, которые ихъ судятъ. Если бы вы хоть разъ ласково съ ними поговорили, вмсто того, чтобы приговаривать ихъ къ строгимъ наказаніямъ, вы сами убдились бы, какими они могутъ быть милыми (возмущенно). Нельзя ругать этого несчастнаго за то, что его мать сдлала изъ него хулигана. Онъ совершенно очаровательно велъ себя съ нами — лучшаго и придумать нельзя.
Сэръ Гоуардъ. Словомъ, у васъ будетъ конвой изъ хулигановъ подъ командой разбойника. Чудесно! Вы наврное, будете восхищаться ихъ лицами — и я не сомнваюсь, что они будутъ восхищаться вашимъ лицомъ.
Изъ дома входитъ въ садъ Дринкуотеръ въ сопровожденіи итальянца, одтаго въ изношенный синій костюмъ, на немъ дырявая альпійская шляпа, башмаки завязаны обрывками веревокъ. Онъ останавливается въ дверяхъ, а Дринкуотеръ выходитъ впередъ, становясь между сэромъ Гоуардомъ и лэди Сесили.
Дринкуотеръ. Я къ вашимъ услугамъ, ваша милость (къ итальянцу). Марцо: это сэръ Гоуардъ Гэламъ (Марцо подноситъ руку къ шляп). А это лэди Уайнфлитъ (Марцо снова прикладываетъ руку къ шляп). Это итальянецъ изъ нашего экипажа. Онъ у насъ поваръ.
Лэди Сесили (ласково кланяясь Марцо). Здравствуйте. Я очень люблю Италію. Гд вы родились?
Дринкуотеръ. Да онъ совсмъ не изъ Италіи родомъ, милэди. Родился въ Лондон — итальянскимъ шарманщикомъ, вотъ и все. Капитанъ Брасбоундъ шлетъ свое почтеніе и ждетъ вашихъ приказаній.
Ренкинъ. Зайдемте ко мн въ домъ поговорить съ нимъ.
Сэръ Гоуардъ. Я-бы хотлъ взглянуть на него при дневномъ свт.
Ренкинъ. Тогда нужно сдлать это, не теряя времени. Ночь быстро спускается въ нашихъ широтахъ. (Дринкуотеру): Попросите его выйти къ намъ сюда, м-ръ Дринкуотеръ.
Дринкуотеръ. Слушаюсь (уходитъ съ важнымъ видомъ въ домъ).
Лэди Сесили и Ренкинъ садятся на прежнія мста въ ожиданіи капитана. Вечеръ быстро спускается, темнота надвигается къ западу, заволакивая оранжево багровый закатъ.
Лэди Сесили (шопотомъ). Вамъ не становится жутко, м-ръ Ренкинъ? Любопытно, каковъ этотъ капитанъ.
Ренкинъ. Боюсь, что онъ васъ разочаруетъ.
Изъ дому доносится шумъ. Дринкуотеръ вылетаетъ изъ двери: видно, что его оттуда вытолкнули сильнымъ пинкомъ. Марцо быстро переходитъ подальше отъ дверей, туда, гд сидитъ сэръ Гоуардъ.
Дринкуотеръ (стараясь скрыть досаду и боль подъ напускной веселостью). Опять эта несчастная ступенька. Чуть не свалился (возвышая голосъ и удерживаясь, чтобы не вскрикнуть отъ боли). Капитанъ Брасбоундъ! (отходитъ подальше отъ дома и становится слва отъ Ренкина, который поднимается навстрчу гостю).
Вошедшій человкъ лтъ 36, смуглый, съ темными глазами, типичный южанинъ. У него красивыя черты лица, но очень мрачныя. Темныя брови сдвинуты, губы угрюмо сжаты, ноздри широко раздуваются. На лиц выраженіе мрачной ршимости, сосредоточенной на одной мысли. Онъ не говоритъ лишняго, не жестикулируетъ, но каждое слово и движеніе его значительны. Въ общемъ интересный и даже привлекательный человкъ, но непріязненный въ обращеніи. Онъ останавливается, величественный въ багровомъ свт заката, оглядываетъ присутствующихъ и останавливаетъ пристальный, зловщій взглядъ на сэр Гоуард. Потомъ онъ смотритъ съ нкоторымъ удивленіемъ и безпокойствомъ на лэди Сесили. Наконецъ онъ выходитъ на середину сада и становится прямо противъ Ренкина, который, съ той минуты какъ онъ вошелъ въ садъ, не отводитъ отъ него изумленнаго взгляда. Онъ продолжаетъ неотступно на него глядть, и у Брасбоунда разгораются глаза отъ возмущенія.
Брасбоундъ. Долго вы еще будете на меня глазть?
Ренкинъ (вздрогнувъ и приходя въ себя). Простите мою неучтивость, капитанъ Брасбоундъ. Но вы такъ удивительно похожи на одного моего друга дтства, про котораго я минутъ десять тому назадъ сказалъ, что не могу припомнить его лица. Онъ точно вышелъ изъ гроба, чтобы возстановить свои черты въ моей памяти.
Брасбоундъ. Вы за мной посылали?
Ренкинъ. У насъ къ вамъ дло, капитанъ.
Брасбоундъ. У кого это — у ‘насъ’?
Ренкинъ. Вотъ это сэръ Гоуардъ Гэламъ, судья, имя котораго вы вроятно слышали.
Брасбоундъ (снова оглядывая сэра Гоуарда многозначительнымъ взглядомъ). Покровитель вдовъ! Защитникъ сиротъ!
Сэръ Гоуардъ (удивленно). Я не зналъ, что пользуюсь такой лестной репутаціей въ здшнихъ мстахъ, капитанъ Брасбоундъ. Намъ нуженъ конвой для поздки въ горы.
Брасбоундъ (не отвчая ему). А кто эта дама?
Ренкинъ. Лэди Сесили Уайнфлитъ, невстка милорда.
Лэди Сесили. Здравствуйте, капитанъ Брасбоундъ. Какъ поживаете? (Онъ кланяется съ выдержаннымъ достоинствомъ).
Сэръ Гоуардъ (нсколько раздраженный этими разспросами, которые кажутся ему дерзкими). Перейдемте къ длу. Мы собираемся сдлать экскурсію вглубь страны. Можете вы снабдить насъ конвоемъ изъ приличныхъ, надежныхъ людей.
Брасбоундъ. Нтъ.
Дринкуотеръ (съ упрекомъ). Что вы, капитанъ. Вы знаете…
Брасбоундъ (сквозь зубы). Молчать!
Дринкуотеръ (трусливо). Слушаюсь, капитанъ.
Ренкинъ. Мн говорили, что снаряженіе конвоевъ входитъ въ ваши занятія.
Брасбоундъ. У васъ совершенно врныя свднія. Это входитъ въ мои занятія.
Лэди Сесили. Такъ почему же вы отказываете намъ въ конво?
Брасбоундъ. Вы требуете не просто конвой, а конвой изъ приличныхъ и надежныхъ людей. Напрасно вы не привезли съ собой нарядъ лондонской полиціи. Моихъ людей нельзя назвать ни приличными, ни надежными.
Дринкуотеръ (возмущенно). Послушайте, капитанъ, скромничайте на свой счетъ — если вамъ охота, но не на мой!
Брасбоундъ. Вы сами видите, что это за народъ. Вотъ этотъ негодяй (указывая на Марцо) готовъ бы былъ всякому перерзать горло за долларъ, если бы у него хватило духу.
Марцо. Я нишего не понимай. Я только итальяно понимай. Брасбоундъ. А вотъ эта дрянь (указывая на Дринкуотера) величайшій лгунъ, воръ, пьяница и негодяй на всемъ западномъ побережьи.
Дринкуотеръ (съ притворнымъ равнодушіемъ). Честите меня, капитанъ, сдлайте милость. Сэръ Гоуардъ слышалъ совсмъ другого сорта свидтельскія показанія на мой счетъ. Онъ вамъ не повритъ.
Лэди Сесили. Все это, капитанъ Брасбоундъ, мн говорили про негровъ. А я убдилась, что они прелестные люди, если только знать, какъ съ ними обращаться.
Дринкуотеръ (хихикаетъ, итальянецъ тоже смется). Ну что, капитанъ? Чья взяла?
Брасбоундъ Я отлично знаю, какъ съ ними нужно обращаться, милэди. Если онъ еще разъ разинетъ ротъ безъ моего спроса, я ему переломаю вс кости.
Лэди Сесили (своимъ обычнымъ солнечно яснымъ тономъ). Капитанъ Брасбоундъ всегда такъ съ вами обращается, м-ръ Дринкуотеръ?
Дринкуотеръ не ршается отвтить и глядитъ съ опаской на капитана.
Брасбоундъ. Отвчай, собака, когда миледи теб приказываетъ! (къ лэди Сесили). Пожалуйста не называйте его мистеромъ Дринкуотеромъ, милэди. Онъ привыкъ, чтобы его звали Джэкъ Пьяница.
Дринкуотеръ (возмущенно). Мн прямо не въ терпежъ, капитанъ! Мое имя Дринкуотеръ. Можете справиться на кладбищ на Ватерлу Род. Тамъ оно прописано на могил моего ддушки.
Брасбоундъ. И скоро будетъ прописано на твоей собственной могил, если ты не заткнешь глотйу (обращаясь къ остальнымъ). Давайте объяснимся. Конвой здсь и везд, гд нтъ регулярнаго войска, таковъ, каковъ его капитанъ. Если я возьмусь васъ сопровождать, то вашимъ конвоемъ буду я — и только. Мн можетъ понадобиться дюжина людей, также какъ можетъ понадобиться дюжина лошадей. Нсколько лошадей, наврное будутъ съ норовомъ, а люди будутъ вс съ норовомъ. Но если какая нибудь лошадь или кто нибудь изъ людей вздумаетъ проявить свой норовъ относительно меня, они же за это и поплатятся. Васъ это не должно будетъ касаться. Я прикажу своимъ людямъ вести себя прилично въ вашемъ присутствіи, милэди, и они не ослушаются приказа. Но васъ я попрошу имть въ виду, что обращеніе съ людьми мое личное дло, и что я не потерплю вмшательства въ то, что касается меня одного.
Лэди Сесили. Мн лично совершенно не нужно конвоя, капитанъ Брасбоундъ. Онъ только навлечетъ на насъ опасности, и мн же придется васъ выпутывать изъ бды. Съ конвоемъ всегда такъ бываетъ. Но такъ какъ сэръ Гоуардъ настаиваетъ на конво, то я предложила бы вамъ остаться дома и предоставить мн распоряжаться вашими людьми. Я уврена, что съ ними можно отлично ладить, если обращаться съ ними, какъ слдуетъ.
Дринкуотеръ (восторженно). Ужъ, конечно мы съ вами бы по ладили!
Брасбоундъ (иронически). Хорошо. Я согласенъ (Дринкуотеру), Вы отправитесь съ ними безъ меня.
Дринкуотеръ (въ ужас). Что? И придумаете же вы такое капитанъ! Нтъ, мы безъ васъ никуда не подемъ (къ лэди Сесили). Нтъ, миледи, это для васъ же было бы хуже. Мы люди неученые, какъ же намъ быть въ опасную минуту безъ капитана? Вдь онъ долженъ сказать намъ, что длать. Нтъ, милэди. Въ единеніи сила, а раздлившись мы падемъ.
Лэди Сесили. Если вамъ такъ нуженъ вашъ капитанъ, пожалуйста. Значитъ вамъ пріятно его обращеніе съ вами?
Дринкуотеръ (съ самодовольной улыбкой). Онъ, миледи, самый настоящій джентльменъ — противъ этого вы ничего сказать не можете. Гордый, правда, немножко — такъ на то онъ и капитанъ. Такимъ нужно быть, чтобы побивать этихъ язычниковъ шейховъ. Ужъ вы мн поврьте.
Брасбоундъ. Довольно. Пошелъ!
Дринкуотеръ. Я только хотлъ сказать, милэди… (угрожающее движеніе Брасбоунда останавливаетъ его. Онъ быстро убгаетъ въ домъ миссіонера, итальянецъ убгаетъ вслдъ за нимъ).
Брасбоундъ. Вы видите, миледи. Они служатъ у меня по доброй вол. Если они недовольны мною — они могутъ уйти. Если я ими недоволенъ, я ихъ прогоняю. И они стараются не возбуждать моего недовольства.
Сэръ Гоуардъ (который слушалъ капитана съ возрастающимъ одобреніемъ и довріемъ). Капитанъ Брасбоундъ, вы какъ разъ тотъ человкъ, который намъ нуженъ. Если условія ваши пріемлемы, я доврюсь вамъ, если мы ршимъ предпринять небольшую экскурсію. Вы согласны со мной, Сесили?
Лэди Сесили. Конечно. Я думаю, что, въ конц концовъ, эти люди дйствительно васъ любятъ. У васъ наврное доброе сердце. У васъ такіе славные глаза.
Сэръ Гоуардъ (возмугценно). Умоляю васъ, Сесили, сдержите свои выраженія доврія лицамъ и глазамъ всякаго встрчнаго (Брасбоунду). Каковы же ваши условія, капитанъ?
Брасбоундъ. Куда вы собираетесь хать?
Сэръ Гоуардъ. Право, не знаю. Куда бы намъ похать, м-ръ Ренкинъ?
Ренкинъ. Послушайтесь моего совта, сэръ Гоуардъ. Не отправляйтесь далеко.
Брасбоундъ. Я могу доставить васъ въ Мескалу, откуда вы увидите атласскія горы. Изъ Мескалы я поведу васъ въ одинъ старинный замокъ въ горахъ. Тамъ вы можете прожить, сколько вамъ захочется. Обычная плата полъ-доллара съ человка, кром содержанія. Я беру вдвое больше.
Сэръ Гоуардъ. Я полагаю, что вы отвчаете за смлость вашихъ людей на случай стычекъ съ туземцами.
Брасбоундъ. Я отвчаю за то, что они больше боятся меня, чмъ арабовъ.
