Объ иностранныхъ корреспондентахъ во время коронаціи.
Объ иностранныхъ корреспондентахъ во время коронаціи.
‘Русь’, 15-го іюня 1883 г.
Об иностранных корреспондентах во время коронации, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1883
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Прибалтійскій Вопросъ. Внутреннія дла Россіи. Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’ и ‘Руси’. Введеніе къ украинскимъ ярмаркамъ. 1860-1886. Томъ шестой
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1887
‘Со вранья пошлинъ не берутъ’ — гласитъ иронически старинная народная поговорка. Ее слдовало бы пополнить: въ нашъ цивилизованный вкъ за вранье даже платятъ… По крайней мр такой странный оборотъ приняло у насъ великодушное гостепріимство, оказанное корреспондентамъ иностраннымъ газетъ, которымъ, во время празднествъ коронаціи, были предоставлены отъ казны не только даровые билеты на проздъ по желзнымъ дорогамъ чуть ли не отъ границы до Москвы и обратно, но и нумера въ гостиницахъ, и казенный экипажъ, и даже суточныя (какъ чиновникамъ находящимся въ командировк), по 6 р. на брата… Первоначально впрочемъ — если только не ложны слухи — предполагалось оказать такой секурсъ лишь французскимъ корреспондентамъ. Едвали не петербургскому Яхтъ-клубу, если не ошибаемся, принадлежитъ первому мысль о необходимости привлечь на русскую сторону общественное мнніе Франціи, для чего, кром приглашаемыхъ нашимъ Дворомъ иностранныхъ дворовъ и правителей, пригласить въ гости, на торжества коронаціи, и ‘французское общественное мнніе’ въ лиц представителей французской печати. А такъ какъ Французъ, хотя и легкомысленъ, но бережливъ, то изъ уваженія къ этой послдней его добродтели облегчить ему и въ матеріальномъ отношеніи благую возможность замолвить Европ доброе словечко о нашей Россіи… Поддержанная петербургскими высшими общественными кругами, эта патріотическая мысль приведена была исполненіе, и для приглашенія корреспондентовъ отправился будто бы въ Парижъ, извстный, если и не въ Россіи, то въ этой ‘столиц міра’, русскій авторъ нкоторыхъ французскихъ драматическихъ піесъ изъ русской жизни, вполн приспособленныхъ ad usum Французовъ… Справедливы ли эти слухи или нтъ, только на казенный счетъ дйствительно доставлено изъ Франціи что-то около 15, по истин первоклассныхъ…. пустомелей, наговорившихъ потомъ во французской печати не съ три, а съ триста коробовъ всякаго невжественнаго, самодовольнаго, хотя и не злокозненнаго о Россіи вздора. Несомннно, что изъ числа пріхавшихъ въ Москву французскихъ корреспондентовъ, двое или трое заслуживаютъ изъятія изъ этой общей характеристики, но вс остальные таковы, что читая ихъ болтовню, только краснешь за русское простодушіе, потратившее на нее казенныя деньги. Впрочемъ, тотчасъ же по приглашеніи Французовъ, было основательно соображено, что такое исключительное вниманіе, оказываемое французской печати, можетъ представиться въ другихъ краяхъ нсколько страннымъ и подозрительнымъ, а потому и было ршено распространить т же формы гостепріимства (съ дачею суточныхъ, экипажей, дорожныхъ билетовъ) на корреспондентовъ и всей прочей европейской прессы (не исключая и русской, т. е. петербургской и провинціальной), — конечно до извстнаго предла. Комплектъ былъ назначенъ въ 60 человкъ, не нужно и добавлять, что онъ пополнился очень бистро. Разумется, представители англійскихъ газетъ, американской и двухъ-трехъ серьезныхъ органовъ германской печати, прибывшіе безъ всякаго зова, были весьма удивлены такою, нигд въ мір не практикуемою щедростью относительно гг. репортеровъ, и отъ всякихъ суточныхъ и иныхъ вспоможеній отказались: не желая, однакоже, изъ деликатности, оскорблять своихъ ‘коллеговъ’, они подчинились общему распоряженію, заявивъ тутъ же, что пожертвуютъ русскія деньги на русскія же благотворительныя учрежденія. Такъ поступили, впрочемъ, и сотрудники нкоторыхъ петербургскихъ газетъ, по крайней мр ‘Новое Время’ заявило на дняхъ, что оно доставшіяся ему на долю 360 р. передало въ пользу Общества для пособія бднымъ литераторамъ. Но за то, съ какою жадностью воспользовались русскою щедростью корреспонденты австрійской, преимущественно внской, враждебной намъ и заправляемой Евреями прессы! За исключеніемъ двухъ-трехъ представителей Ввы, остальные явили самый непривлекательный обращикъ австро-еврейкой культуры…
Не воспользовались русскимъ гостепріимствомъ именно т, которые боле всего имли на него право, т. е. корреспонденты нкоторыхъ славянскихъ газетъ, бдныхъ газетъ, существующихъ не прибыли ради, а ради служенія интересамъ славянской народности и славянской взаимности, на средства доставляемыя истинно доблестнымъ самоотверженіемъ… Не привычные къ нахальству полноправной европейской прессы, преслдуемые подозрніемъ австрійскихъ властей, смиренные, загнанные, они не сумли опередить своихъ иностранныхъ коллеговъ, направились къ тому же не черезъ Петербургъ, а черезъ Кіевъ (какъ же Славянамъ-то не посмотрть Кіева!)…. О славянскихъ корреспондентахъ въ Яхтъ-клуб и вообще въ Петербург не вспомнили, — а ужъ если кому не грхъ было бы оказать вспомоществованіе отъ русской казны, такъ конечно имъ! Одинъ изъ нихъ, пріхавшій изъ Галиціи, такъ и ухалъ, пробывъ три дня (доле оставаться не было у него средствъ), не добившись билета на Кремлевской эстрад во время внчанія, ничего не увидвъ….
Этотъ упрекъ не относится нисколько къ почтенному Н. А. Ваганову, которому отъ его начальства поручено было вдать на коронаціи ‘прессу’. Мы можемъ свидтельствовать, что онъ съ своей стороны длалъ все, что могъ, и мы сами пользовались его содйствіемъ въ доставаніи входныхъ билетовъ на разныя торжества. Вообще, еслибы гостепріимство ограничивалось только облегченіемъ для художниковъ и газетныхъ репортеровъ доступа къ этимъ торжествамъ, которыхъ иначе и увидть вблизи было бы невозможно,— оно заслуживало бы только признательности. Но нельзя не вспомнить безъ истиннаго прискорбія, что первоначальнымъ побужденіемъ къ такому гостепріимству было заискиваніе благосклонности у французской или вообще европейской ‘прессы’ и нкоторое желаніе пощеголять предъ Европой русскимъ ‘высоко просвщеннымъ уваженіемъ къ печати’: русская же періодическая печать явилась тутъ только съ боку-припка, впрочемъ, — и мы заявляемъ объ этомъ съ истиннымъ удовольствіемъ, для присутствія въ Успенскомъ собор, гд каждый аршинъ пространства былъ принятъ въ разсчетъ, во ‘время православнаго священнодйствія, ей было оказано преимущество: изъ иностранцевъ допущенъ былъ только корреспондентъ газеты ‘Times’,— что было вполн по заслугамъ этого серьезнаго и старйшаго журнала.. Авось-либо неудачный опытъ такого пересола въ ‘высоко-культурномъ русскомъ уваженіи къ иностранной пресс’, свидтельствующаго, къ сожалнію, скоре о недостатк у насъ истинной культурности, послужитъ намъ урокомъ для будущаго времени.
Неудача сказалась именно въ томъ, что, за исключеніемъ корреспондентовъ англійскихъ и еще трехъ-четырехъ газетъ, людей вполн независимыхъ, просвщенныхъ, которые и безъ всякаго за ними ухаживанія передали бы въ европейской печати свои впечатлнія и сужденія совершенно добросовстно и искренно,— вс остальные корреспонденты только пуще наплодили ложь и пуще сбили съ толку общественное мнніе Европы. Многіе изъ нихъ заготовили и даже послали свои описанія еще впередъ, за нсколько дней до описываемыхъ ими торжествъ! другіе, особенно Французы, занялись изученіемъ Россіи преимущественно въ московскихъ кафешантанахъ, третьи, ничего не уразумвъ, настрочили глубокомысленный и вовсе не забавный вздоръ о судьб и будущности царизма въ Россіи. Кром оффиціозной внской ‘Politische Correspondenz’, прочія внскія газеты также немилосердно врали о Россіи, но врали умышленно и озлобленно.
Къ чему, спрашивается, нужно было органу Венгерскаго правительства ‘Pester Lloyd’у’ держать въ Москв на русскомъ казенномъ иждивеніи своего корреспондента, если въ своемъ 156 No эта газета тмъ не мене возвстила съ злораднымъ паосомъ о великомъ знаменательномъ событіи, совершившемся будто бы въ Москв во время коронаціи, предъ которымъ блднютъ-де вс злодйскіе подвиги нашихъ нигилистовъ?! Не вря глазамъ, читаемъ мы въ этой, довольно гнусной, но и довольно распространенной въ Европ газет, что Московскій городской голова, котораго ‘Pester L:loyd’ называетъ то Brgermeister vou Moscau, то Oberhaupt von Moscau, явился ‘гораздо боле опаснымъ врагомъ нежели даже какой-либо Attentter’, что онъ, Московскій бургомистръ, учинилъ ‘преступленіе государственной измны (еще hoehverrtherische That)’, оказался основателемъ въ Москв цлаго ‘политическаго общества’, что въ Лиц его’ сего бургомистра, ‘мятежъ’ (die Emeute), при обычномъ поднесеніи блюда съ хлбомъ-солью, такъ- таки прямо ‘потребовалъ конституціи (die Verfassung)’, брякнувъ ‘дерзостною, озадачивающею (berraschende) рчью’…. Газета торжествуетъ на вс лады, предвидя въ Россіи бунтъ и междоусобіе, и это ‘извстіе’, какъ оно намъ въ Россіи ни кажется забавнымъ, однакоже повторяется и комментируется теперь на вс лады всею европейскою печатью!… Русскія газеты упорно молчатъ, но это молчаніе принимается иностранною прессою только за подтвержденіе… Да и не можетъ быть иначе. Какъ согласить иностранцамъ: съ одной стороны такое русское уваженіе къ заграничной пресс, которое простиралось даже до выдачи суточныхъ газетнымъ корреспондентамъ, съ другой, вдругъ, такое пренебреженіе ко ея мнніямъ — въ дл касающемся тхъ же торжествъ и чести русскаго общества?!.. Русскіе, путешествующіе за границей, смущены, не знаютъ, что отвтить,— со всхъ сторонъ обращаются они къ намъ съ вопросомъ, а иные даже съ упрекомъ въ безмолвіи. Мы этого упрека не заслуживаемъ, такъ-какъ ‘Русь’ выходитъ лишь два раза въ мсяцъ. Теперь же спшимъ заявить, — не для русской публики, конечно, а для иностранной, — что все это ‘извстіе’ — наглйшая ложь, нахальнйшая клевета съ начала до конца, съ первой строки до послдней. Длаемъ это заявленіе изъ любви къ истин, изъ любви къ Москв, честью которой дорожимъ, изъ уваженія къ Московскому городскому обществу, избравшему г. городскаго голову. Никакихъ рчей Его Величеству при поднесеніи блюдъ ни городскимъ головою, да и никмъ говорено не -было. Во весь этотъ майскій праздничный періодъ Moсковскому городскому голов, какъ мы удостоврились, пришлось держать слово только однажды, за дружескимъ обдомъ нсколькихъ десятковъ провинціальныхъ городскихъ головъ. Эта рчь не была предназначаема для печати и такъ и осталась ненапечатанною, а между тмъ, кмъ-то изъ многочисленныхъ слушателей (должно быть съ очень ужъ быстромъ и настроеннымъ на извстный ладъ соображеніемъ) были пущены о ней совершенно превратные толки. Мы уже-какъ-то замчали въ своей газет, что въ русской публик еще слабо развито умнье читать, т. е. разумть прямой смыслъ читаемаго,’ — намъ постоянно приходится обличать въ такомъ неумньи нашихъ антагонистовъ, тмъ мене умютъ у насъ надлежащимъ образомъ слушать У страха же не только глаза, но и уши велики… На обд мы не присутствовали, но съ текстомъ рчи Московскаго городскаго головы имли случай на другой же день ознакомиться, и свидтельствуемъ ршительно, что въ ней нтъ не только слова ‘конституція’, не только какого-либо на нее намка, или даже самомалйшей тни намка, но ничего такого, отъ чего бы имли право отречься даже т, что прямо величаютъ себя именемъ ‘охранителей’ или ‘консерваторовъ’. Г. Чичеринъ, какъ извстно, не принадлежитъ къ числу сотрудниковъ и единомышленниковъ нашей газеты, никогда не числился, не числится и теперь въ такъ-называемыхъ ‘славянофилахъ’, но тмъ не мене въ текст его рчи мы находимъ многое, что мы и сами не разъ и писали и говорили. Смыслъ рчи таковъ: ‘вотъ мы, земскіе люди, собрались теперь изъ разныхъ концовъ Русской земли, благодаря радостному всенародному торжеству, но много ли толку въ этомъ нашемъ собраніи и свиданіи, если оно не послужитъ ‘началомъ единенія между нами’, если разойдясь, опять пойдемъ мы но старому мыслить и дйствовать кто въ лсъ, кто по дрова? Не отъ того ли все и зло въ Россіи, что общество идетъ въ разбродъ? не отъ распутья ли русской мысли сталъ возможнымъ у насъ тотъ ужасный нравственный недугъ, который опозорилъ Россію преступленіемъ 1 марта, который вынуждаетъ насъ теперь ‘оберегать какъ зницу ока то, что намъ всего дороже, самую святыню Русскаго народа, и радоваться когда день прошелъ благополучно, тогда какъ все бы должно быть исполнено доврія и любви’. Съ этимъ недугомъ одному правительству съ его вншними средствами, ‘безъ воздйствія самого организма, безъ общественнаго содйствія и не сладить (оно и само это оффиціально заявляло). Его могутъ побороть только дружныя усилія земскихъ людей въ тхъ ‘самостоятельныхъ центрахъ жизни и дятельности, которые созданы по всей Русской земл самимъ нашимъ правительствомъ’… ‘Мы по собственному почину должны сомкнуть наши ряды противъ враговъ общественнаго порядка’ Но какое же можетъ быть тутъ дружное общественное содйствіе, когда мы точно ‘разсыпанная храмина’, по выраженію Петра Великаго, ни къ какому единству мысли и направленія не пришли? Созови насъ правительство, обратись къ намъ за содйствіемъ (въ виду не только внутренняго положенія Россіи, но и возможныхъ въ недалекомъ будущемъ вншнихъ новыхъ испытаній), — что мы ему скажемъ? Заголосимъ опять въ разсыпную, каждый что взбредетъ ему на ту пору на умъ, не поработавъ мыслью, не обмнявшись ею напередъ, не провривъ ее какъ слдуетъ, и словно застигнутые врасплохъ, поднимемъ такой разноголосый хоръ совтовъ и мнній, что хоть уши затыкай!… Не о правахъ идетъ рчь, ‘мы не требуемъ правъ’, но мы должны быть готовы на спросъ правительства, и наше настоящее собраніе не останется безслднымъ, если мы унесемъ отсюда ‘сознаніе общей связи’, ‘общаго одушевляющаго насъ чувства любви къ Престолу и отечеству’, и ‘потребность совокупной дятельности, ибо духъ не знаетъ границъ и связываетъ людей, раздленныхъ тысячами верстъ, въ одно органическое цлое’.
Вотъ сущность рчи, какъ она отразилась въ нашемъ пониманіи и переданная нашими словами, за исключеніемъ нкоторыхъ подлинныхъ ея выраженій. поставленныхъ нами въ ковычкахъ. И по поводу-то ея трещитъ теперь иностранная пресса ложью и клеветою на Москву, на Россію, хочетъ омрачитъ въ общественномъ мнніи Европы пережитое нами свтлое торжество!
Долгъ честнаго человка не позволяетъ намъ, при всемъ нашемъ маломъ уваженіи къ газетнымъ толкамъ, давать укореняться такой клевет. Къ сожалнію, нашъ личный голосъ слишкомъ для этого слабъ, но такъ какъ званіе Московскаго городскаго головы очень видное, да и оффиціальное, то пристойне всего было бы вступиться за честь его и Московскаго городскаго общества или ‘Правительственному Встнику’, или по крайней мр нашему ‘Journal de St.-Ptersbourg’.
Есть и другая, ложь, которая также, вопреки гостившимъ у насъ иностраннымъ корреспондентамъ, разгуливаетъ теперь по бду свту европейскому,— но эта ложь, по своей забавной нелпости, не заслуживаетъ даже и опроверженія. Она къ тому же опровергается и каждымъ выходящимъ No нашей газеты. Дло идетъ бы боле ни мене, какъ о ссылк редактора ‘Руси’ въ Сибирь, или просто о высылк его изъ Москвы,— и за что? за статью въ 10 No 1 {См. ‘Государственный и Земскій вопросъ’. T. V. стр. 118—126.}. Мы бы и не упомянули объ этомъ вздор, если бы онъ, вмст со вздоромъ о г. Чичерин, не наводилъ на нкоторыя невеселыя мысли. Что жъ это такое? Какое же въ самомъ дл понятіе о русскомъ государственномъ стро составили себ иностранцы, если даже заявленіе о необходимости искренняго общественнаго, земскаго содйствія верховной власти или даже возведеніе въ нашей стать русскаго самодержавія къ его идеалу, къ его историческому народному понятію, представляются имъ несовмстимыми съ русскою формой правленія и подаютъ поводъ къ такимъ безобразнымъ, нелестнымъ для Россіи слухамъ? Ничего, видно, не сказали, ничего не объяснили имъ эти мощныя восторженныя выраженія народной любви и преданности своему самодержцу-Царю, это новое, единодушное, такъ радостно, торжественно и свободно явленное народомъ, предъ лицомъ всего міра, утвержденіе нашему основному историческому, государственному принципу,— если даже и теперь еще способны они, иностранцы, а вмст съ ними и наши казенные люди, воображать, будто эта народная любовь и преданность относятся именно… къ казенщин, будто нашими прекрасными празднествами дана лишь новая санкція… бюрократіи….. Неужели всякое не пошлое, прямое, честное, хотя бы и рзкое слово, несомннно одушевленное искреннею приверженностью къ русскому началу единовластія, осуждено и за границею и у насъ прослыть ‘конституціоннымъ’ или ‘революціоннымъ’? Долго ли наконецъ эта казенщина и пошлость будутъ застить русскую правду, а съ нею истинную русскую мощь и твердыню, отъ взоровъ русской власти и всего свта?…