Об аравитянах, живущих в пустой и каменистой Аравии, по описанию Сеецена
Г. Сеецен путешествует по восточным странам, и находится ныне в Египте. Июня месяца прошлого года был он в Каире, где имел уже при себе 1162 рукописи и 1467 разных собранных им древностей. Из писем его видно, что все известия об Египте слишком увеличены, Сеецен не нашел ни развалин Мемфиса, ни входа в подземный мир, ни Хароновых чертогов.
В сочинении г-на Сеецена описываются не те аравитяне, которые живут в городах и деревнях и упражняются в земледелии, но кочующие, и именно те, коих мы называем бедуинами, и которые со стадами своих верблюдов, лошадей и овец бродят по Сирии и Аравии, и смотря по обстоятельствам времени и мест, иногда доходят до самого Багдада. Известия о сем достопамятном народе, который в продолжение 4000 лет хранит нравы, обычаи, язык, и может быть одежду своего знаменитого прародителя, — о народе, в коем каждый глава семейства или поколения есть свободный и независимый повелитель, подобный бедуину Аврааму, живущий на той же самой земле, исполняющий те же обязанности гостеприимства, действующий по тем же правам господства, — о народе, в котором простые нравы пастушеской жизни соединяются с обработанным языком и с утехами стихотворства — известия о таком народе, предлагаемые очевидцем, должны быть весьма любопытны. Приятно воображать, будто находишься под прекрасным небом в таком месте, где со времени беспокойств, от Магометова лжеучения возникших, неизвестны военные жестокости, нельзя помыслить без ужаса, сколь близко от бедствий находились тому несколько лет сии пустынные жители — от бедствий, приготовленных им европейцами!
Сеецен собирал свои известия большею частью из уст спутника своего, жителя дамасского, который многие годы провел среди кочующих аравитян. Самое большое и могущественное племя сего бродячего народа называется аназег, весною и летом оно странствует по Сирии, а осенью и зимою по Гамодской пустыне и в окрестностях Багдада. Бишер есть главный начальник (шейх) самого сильного поколения сего племени, в котором, по сказанию нашего дамаскинца, вероятно увеличенному, считается одних мужчин от 50 до 60,000. Не мудрено ошибиться в счете, когда идет дело о бродящем народе, ибо он со скотом своим занимает весьма большое пространство. Представим себе жителей десяти или двенадцати наших деревень, переходящих с семьями своими и пожитками с одного места на другое: 12,000 покажутся превеликим стадом. Другие отрасли сего ж поколения, по уверению щедрого дамаскинца, также весьма многолюдны. Они почитают себя законными владетелями той земли, на которой кочуют, и потому смело требуют податей от проезжих. Паша дамасский обыкновенно бывает начальником идущего в Мекку каравана, от хорошего или худого обращения его с сим поколением зависит счастье и несчастье многих тысяч пилигримов, ежегодно путешествующих в Мекку и Медину. Турецкий султан, именем только повелитель, должен платить сим бродягам подать или пошлину за свободный пропуск, беда каравану, ежели не заплачены деньги. За три переезда от Дамаска собираются шейки для получения дани от пашинского банкира (ныне один богатый жид отправляет сию должность), каждый шейк получает свою часть денег в куске материи. Но паше должно дать преимущество в разбойничестве перед сими аравийскими шейками, он знает свои выгоды, и каждый пиастр обходится султану очень дорого. Иногда шейк дарит пашу прекрасными лошадьми арабскими, в таком случае вежливость требует, чтобы паша из благодарности предложил ему шубу, которую на себе имеет. Лукавый араб тотчас уверяет, что он некорыстолюбив, что принять ничего не согласится, и что ежели паша хочет сделать ему угождение, то может для сына его назначить сотни две пиастров, и поставить имя его в списке между получающими пошлину за свободный пропуск. Паша охотно соглашается, потому что ничего тут не теряет. Таким образом подать с году на год увеличивается.
Каждый поселянин или купец, ежели хочет иметь дело с сими племенами, должен выбрать себе между ними одного брата, который за положенную плату берет верблюдов его с навьюченною поклажею под свое покровительство, и (если бы клиент был ограблен) ходатайствует у своих о возвращении добычи.
Аназеги цветом черноваты, может быть от смешения с неграми. Они беспрестанно размножаются. Ежели долго нет дождя в Недшеде, где они живут домами — иногда по два года не бывает у них дождя — то и финики не родятся, а без фиников им жить не можно. В таком случае многие жители городов и деревень присоединяются к бродящим толпам своих однородцев. Даже от уменьшения жителей в Сирии и Палестине умножаются племена кочующие, которые там только укрепляются, где землепашество слабеет. Если б им целый свет удалось превратить в пустыню, тогда воскликнули б: царство небесное сошло к нам на землю!
Между бесчисленными племенами аравитян есть одно, состоящее не более как из 200 человек, не считая женского пола, оно живет на горе, к которой ведет тесная дорожка, и там удачно защищает свободу свою от турок и ваххабитов. Другое племя (оно называется шарарат, и может выставить от 40 до 50,000 человек, способных носить оружие) известно величайшими своими лжецами. Третье (наеим) славится гостеприимством и веселостью. Четвертое (Сцлеб) состоит из настоящих дикарей, питающихся единственно звероловством. На расстоянии 4 или 5 часов в окружности живут семейства, каждое особливо, совершенно от других отделенные, они видятся из году в год по одному разу, и вместо приветствия (все ли в добром здоровье?) спрашивают: довольно ли у вас пищи? Многие из них ничего не едят кроме дичи, свежей и сушеной, одеваются козьими кожами, живут в пещерах, кроме одного осла не держат никакого животного. Мужчины стреляют зверей из ружья, или ловят их с помощью некоторого ученого животного из роду кошек. Собирают страусовые перья и меняют их на порох, свинец и на кремни ружейные. Странно, что у них находят в земле множество курительных турецких трубок необычайной формы. Предание говорит, что трубки сии остались от народа, жившего еще до времен Магометовых. Вот достопамятный антик для охотников!
Следуя другому преданию, сказывают, что между сими кочующими племенами есть одно, исповедующее христианскую веру, оно отличается маленьким крестом на верхнем конце копья. Сеецен однако сомневается в том, ибо все старания его получить достовернейшие сведения о сем племени были напрасны.
Аравитяне, бродящие внутри пределов отечественной земли своей, слишком уже далеко простирают усердие в рассуждении гостеприимства. Они потчуют пришельцев даже ласками жен своих, и на другой день оказывают им величайшее уважение, ежели милые супруги остались довольны гостями. В противном случае вымарывают бороду и руки гостя червленою краскою и лишают его головной повязки.
Бродящих племен в Аравии так много, что одними их именами можно бы наполнить почти целую книгу. Кочевья их не имеют назначенных пределов, стада различных племен спокойно пасутся одно подле другого. Сии аравитяне большею частью одарены пылким воображением и здравым рассудком, но из тысячи весьма немногие читать и писать умеют. Все они исповедуют веру Магометову, однако не слишком усердны в исполнении обрядов, постов и тому подобного. В жаркую погоду они пьют без зазрения совести, хотя бы то было в постный месяц Рамадана. Шейки любят шахматную игру, иногда до страсти, и играют очень искусно. — Честь у аравитян в великом уважении: может быть потому, что похвальные стихи, на какой либо случай сочиняемые и притом самого низкого разбора, из уст в уста переходят. Многие стихотворцы ремеслом своим приобретают себе небольшие доходы. Сеецен знал одного такого стихотворца, он был греческий церковнослужитель. Сочинивши стихи в честь какого либо шейка, певец приходит к нему в ставку с однострунным гудком арабским, и за труд свой получает пару пиастров, или кусок сукна, или овцу, а иногда и верблюда. Впрочем, стихи на арабском языке сочинять весьма нетрудно, по причине множества слов однозвучных, потому-то арабы нередко стихами бранятся между собою, благодарят за угощение, и так далее. Один из отличных стихотворцев арабских влюбился в дочь христианина, по ремеслу кузнеца, и начал свататься за нее стихами. Отец отвечал также стихами, и доказал несообразность такого союза тем, что вера христианская имеет многие преимущества перед магометанскою, стихи сии сочинил для кузнеца один крестьянин. При сем нельзя не вспомнить о суринамском хозяине плантажа, который препоручил жиду обучать детей своих закону христианскому! Сеецен имеет у себя список со стихов от самого отца им полученный, и обещается сообщить их читателям. Есть также у аравитян своя Сафо, известная под именем Сцойды, стихи ее весьма знамениты. Жаль только, что арабы ленивы списывать стихи, от того сии произведения ума час от часу портятся и истребляются из памяти. — Верхняя доска у арабских скрипок делается из козьей кожи, а струны и смычки из волос лошадиных. Греческий церковнослужитель, о котором выше сказано, сочинил стихи на случай пришествия французов в Сирию (об отступлении певец не упоминает), а другие посвятил христианам, живущим на берегах Иордана и Мертвого моря, призывая их соединиться с Наполеоном. Надеялись ли французы между арабами найти себе такого усердного доброхота!
Арабы страстные также охотники до повестей о деяниях своих предков, в них много остроты, живости и нравоучения. Сии повести сочиняются стихами и рассказываются нараспев. Семейственные праздники отправляются с пляской, музыкою и пением. Девушка пляшет в кругу мужчин, которые поют и бьют в ладоши.
У арабов нет писанных законов, кроме Алкорана. Некоторые из тех, кои сохраняются в устных преданиях, весьма странны, например: кто убьет чужую собаку тот должен засыпать ее пшеницею до самого конца хвоста, за который держат вверх поднявши.
При обвинении в смертоубийстве делается испытание огнем. Обвиняемый должен облизать железную раскаленную ложку с обеих сторон, ежели обжегся, виноват. — Обижающий гостя своего лишается руки: прекрасное доказательство, сколь свято уважаемы права гостеприимства. — Кто, учинив смертоубийство, найдет случай завязать узел на головной повязке ближайшего родственника убитому, и выговорит притом некоторые слова, тот приобретает право 3 дня и 4 часа быть в совершенной безопасности от преследования. За кражу наказывают весьма строго, но только между своими. Ограбить постороннего есть то же, что совершить знаменитый подвиг, какими они и хвалятся без всякого зазрения.
Арабы держат при себе множество собак, которые защищают стада их от волков, четвероногих и двуногих. Счастливая земля, где ничего кроме собак не нужно для охранения безопасности жителей! Но усердие сих животных к господам своим часто бывает очень тягостно для путешественников. — Имена для детей своих заимствуют от случайных обстоятельств: ежели, например, случится быть ослу близ того места, где рождается младенец, то мальчику дают имя Курра, девочке Дшегеш, падает ли звезда во время родов — мальчику дают имя Нидшем, девочке Нидшме и проч.
Съестные припасы их состоят в пище, получаемой от скотины. Свежее молоко верблюжье Сеецену показалось приятным. Верблюжье масло не в великом употреблении, некоторые племена даже гнушаются им. Напротив того, мясо животного сего почитается вкусною пищею, а мясо неплодной самки подают только в дни торжественные, например когда любимое дитя освободилось от оспы. Известно, что арабы едят желтую саранчу особливого рода. Она вкусна и употребляется или просто безо всего, или с сыром и финиками. Едят также дикобразов, ежей, лисиц, крыс, некоторых ящериц, кои величиною более кошки. Из кожи сих ящериц делают небольшие мешки, в которых держат масло, виноград, сироп и проч.
Есть между ними люди, умеющие учить соколов для охоты, и такие соколы стоят по 10 и даже по 100 пиастров каждой. Ими ловят вкусную птицу габару, которая, ежели соколу не удалось бы схватить в надлежащем месте, обливает неприятеля своего некоторою водяною влагою, делающею сокола на целый день неспособным к ловле. — Диких кошек стреляют для кожи. — В Сирийской пустыне водятся африканские козы целыми стадами, их загоняют в ямы. — Диких ослов ловят для копыт, которые продают по два и даже по пяти пиастров. Из сих копыт делают кольца, сообщающие целебную силу тому, кто носит их у себя на большом пальце. Рога каменных баранов употребляются на черены и эфесы.
Арабы получают от верблюдов, кроме молока и мяса, шерсть на мешки и покрывала, кожу на башмаки, мешки для воды и на ремни, гриву на силки, навоз на жжение, даже урина верблюжья не пропадает понапрасну, ибо все кочующее арабы, мужчины и женщины, каждый день по нескольку раз моют себе голову уриною самки, и уверены, что такое мытье весьма для них здорово.
Известно, что самые лучшие арабские лошади имеют родословные. Они разделяются на два класса: одни происходят от пяти кобылиц, на которых разъезжал пророк Магомет, другие уже несколько столетий не смешиваются с прочими породами. За первых набожные люди платят страшные суммы, последние продаются не очень дорогою ценою.
Арабы, при своей простой жизни не многим подвержены болезням, может быть от того, что у них совсем нет врачей. Впрочем, они употребляют некоторые средства: прижигание железом, фонтанелли, кровопускание из жилы и вытягивание крови банкою.
Когда араб предстательством или подарками спасет жизнь такому человеку, который должен был лишиться ее за свои преступления, то в знак благодарности ничего более не желает, как чтобы одолженный убелил лицо его, то есть чтобы везде рассказывал о сем случае и прославлял бы своего благодетеля. Вот что значит: убелять лицо!
Желающий достать себе в жену какую либо девушку, прежде всего должен получить согласие невесты (ибо против воли замуж там никогда не выходят), потом заплатить за нее отцу пять верблюдов. Для молодой четы приготовляют ставку без крышки, невеста кричит всю ночь, в доказательство своей кротости и благонравия. Ежели она недовольна своим мужем, то, даже по прошествии нескольких дней после брака, может отойти от него и выйти за другого, а короткое обхождение с первым в порок ей не ставится.
Арабы теперь уже не вооружаются луком и стрелами, они носят при себе копья, сабли и огнестрельное оружие с фитилями. Копья почитаются самым благороднейшим оружием. Дамасские сабли чрезвычайно дороги, и стоят иногда от 3 до 4000 пиастров. — В кочевья приезжают из Дамаска многие купцы с товарами, по большей части христиане, они привозят к арабам медные котлы, мягкую рухлядь, бумажную материю на рубашки, пестрые платки для головы, башмаки, железные гвозди для подков, табак, чубуки и разные пряности, а получают за свои товары деньги, масло, верблюдов, овец и проч.
Недостаток в одежде причиною величайшей неопрятности между сим бродящим народом. Пригожие лица весьма редки, а особливо между женским полом. Женщины отправляют самую трудную работу и от того скоро увядают.
Зеетцен У. Я. Об аравитянах, живущих в пустой и каменистой Аравии / По описанию Сеецена, (Из Цахова корресп.) // Вестн. Европы. — 1809. — Ч. 47, No 20. — С.307-321.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
