О СОВРЕМЕННОМЪ СОСТОЯНИ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
О СОВРЕМЕННОМЪ СОСТОЯНИ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
Французская литература.
Французская литература.
Ф. Т.
‘Встникъ Иностранной Литературы’, No 12, 1893
О современном состоянии европейской литературы, Ф. Т., Год: 1893
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Французская литература, Ф. Т., слава французской прозы, два направленія французской поэзіи — новохристіанское и вдохновляемое народной поэзіей, безплодіе символистовъ и декадентовъ, торжество теоріи Дидро, состояніе драматическаго искусства, гегемонія французскаго романа и его разновидности, особенности французской критики и главные ея представители, Гашетовское собраніе ‘Les grande crivains franais’, литературная производительность въ области историческихъ званій.
Подъ словомъ ‘литература’ французъ подразумваетъ все, что каждый образованный человкъ можетъ и даже долженъ читать, если онъ стремится къ гармоническому развитію ума. О чемъ бы ни писалъ авторъ, о критик или эстетик, по исторіи или археологіи, если онъ хорошій стилистъ, его сочиненіе читается не только спеціалистами, но и всмъ образованнымъ классомъ, ибо оно въ такомъ случа попадаетъ въ область литературы. Какъ извстно, многіе изъ крупныхъ ученыхъ Франціи въ тоже время превосходные писатели. Кто въ состояніи сдлать доступнымъ большой публик результаты науки, тотъ и есть литераторъ, и во Франціи вообще не существуетъ почти той перегородки, которая въ другихъ странахъ отдляетъ ученаго отъ писателя. Французская проза, единственная въ своемъ род, съ ея ясностью и неумолимой логикой, отъ каждаго, кто обращается къ публик, требуетъ такого штудированія, какого не встртишь нигд въ другомъ мст. А если къ удачной передач мыслей присоединяется еще глубокое знаніе, то являются такіе люди, какъ Ренанъ и Тэнъ, Буасье и Фюстель де-Куланжъ, Клодъ Бернаръ и Пастеръ, люди, въ лиц которыхъ ученый идетъ рука объ руку съ художникомъ. Можно даже утверждать, что художникъ безъ серьезныхъ познаній въ силахъ добиться лишь весьма эфемернаго успха, и что его права не безсмертіе — конечно, рчь идетъ не о французской академіи — тмъ больше и прочне, чмъ солидне его образованіе.
Славу Франціи всегда составляла ея проза и теперь, когда угасли три свтила французской лирики — Гюго, Ламартинъ и Мюссе, придававшіе особую литературную физіономію первой половин нашего вка, когда смолкъ ‘Парнасъ’, теперь уже не читаютъ стиховъ. Это не значитъ, что французская поэзія вымерла. Въ кружкахъ молодежи она все еще процвтаетъ. И образцовые прозаики изъ новйшихъ начинали стихами. Вспомнимъ только о Додэ, Бурже, Жюл Леметр, Анатол Франс. Но они скоро покинули римованную поэзію. Леконтъ де-Лиль завершилъ свое дло. Сюлли-Прюдомъ и Франсуа Коппе рдко подаютъ свои голоса. Молодые поэты раздляются по двумъ направленіямъ, исключающимъ другъ друга. Одни слдуютъ новохристіанскому теченію, выдвинутому Мельхіоромъ де-Вогюэ и превозносимому нсколькими дилетантами поэзіи. Сюда относятся Бушоръ и Габріель Викэръ, даровитйшіе въ этомъ лагер, они обращаются къ ‘новому Евангелію’, къ легендамъ о святыхъ и изображаютъ въ драматической форм различныя чудеса. Другое направленіе примыкаетъ къ изученію миологіи, къ современнымъ успхамъ народной поэзіи, оно эксплоатируетъ для поэзіи разныя мстныя сказанія, что можно проврить по произведеніямъ Экара, Ле-Гофика, Жинеста, Мадлэнь, Ле-Вавасера. Отъ этого направленія ожидается обновленіе французской поэзіи. У Леконта де-Лиля и Сюлли-Прюдома она слишкомъ аристократична и экзотична, слишкомъ философична, чтобъ дйствовать на массу. Главой помянутой новой школы является Викэръ, котораго ‘Emaux bressans’ встртили большое одобреніе въ критик.
Надо ли говорить о поэтахъ-юнцахъ, пишущихъ въ ‘Ermitage’, ‘La Plume’, ‘Mercure de France’, ‘Jeune Ile vue’ и тому подобныхъ маленькихъ ежемсячныхъ тетрадкахъ? Цль ихъ — коренная реформа поэтическаго языка и его содержанія. Вдохновляясь пессимизмомъ, буддизмомъ и другими словами иностраннаго происхожденія съ окончаніемъ ‘измъ’, эти символисты, какъ они себя называютъ сами, декаденты, какъ ихъ называютъ противники, выискиваютъ въ сочиненіяхъ XV и XVI вковъ старинныя, давно ставшія непонятными выраженія, производятъ надъ языкомъ всяческія насилія, гордятся тмъ, что ихъ не понимаетъ ‘буржуа’ и воскуряютъ иміамъ другъ другу. Можетъ быть, когда нибудь между ними найдется такой геній, который придастъ значеніе этому направленію и которому удастся звучностью словъ возбуждать опредленныя ассоціаціи идей, каждому понятныхъ. Но досел, несмотря на славу Малларме, они вызываютъ только насмшки надъ собой, особенно много смются надъ тми изъ нихъ, которые, сами будучи бельгійскаго, греческаго или румынскаго происхожденія, берутся реформировать чуждый имъ языкъ.
Поэзія на сцен умерла. Ни ‘Par le Glaive’ Ришпена, ни другія мене удачныя попытки не могутъ пробудитъ ее, не смотря на увщанія и іереміады Сарсэ. Теперь какъ разъ торжествуютъ теоріи Дидро. Столько разъ осмивавшійся и досел еще мало цнимый во Франціи, этотъ теоретикъ, съ своими мыслями о буржуазной драм, попалъ въ настоящую точку. Всюду царитъ проза и даже поэтическая душа зачастую выражаетъ свои изліянія въ ‘Poè,mes en prose’.
Кориеи драматическаго искусства отчасти померли, частью же совершили все, чего суждено было имъ достигнуть. Никакое новое произведеніе Александра Дюма уже не измнитъ установившаго мннія объ этомъ проповдник на сцен. Ожье и Фелье умерли. Какой-либо новой метаморфозы отъ Сарду ожидать трудно. Классическая драма и ея представители, какъ Борнье, стремились только попасть въ академію, чтобы тамъ окончить свои дни. Идеаломъ для театра оказываются: водевиль съ Мельякомъ, Биссономъ, Лаведаномъ и Леметромъ во глав, пьесы ‘Qui pro quo’, вырождающіяся зачастую въ заурядные фарсы, какъ у Гандильо, бульварная мелодрама и ‘божественная’ оперетта. Эти послднія не стоютъ того, чтобы на нихъ тратить столько типографскихъ чернилъ, сколько посвящаютъ имъ газеты парижскія и заграничныя. Это — заурядное развлеченіе, привлекающее массу посл обда въ театръ, чтобы дать ей возможность часа два или три посмяться или позвать.
‘Thtre Libre’ и его мелкія филіальныя отдленія, старающіяся дйствовать противъ условностей, открыли нсколько новыхъ силъ — Ансе, Брі, Жанне, Пьера Вольфа, Кюреля, у которыхъ наблюдательность, хотя и ограничивающаяся большею частью гетерами, далеко превосходитъ заурядныя сценическія фабрикаціи.
Вообще по части драматическаго искусства во Франціи литературное поколніе второй имперіи все еще не нашло себ достойныхъ продолжателей.
Гораздо видне и вліятельне область романа. Здсь не мсто распространяться о томъ, какъ изъ реализма Флобера и братьевъ Гонкуръ развился натурализмъ Эмиля Зола. Со времени паденія второй имперіи это литературное явленіе безспорно оказало большое вліяніе на романъ. Адепты Зола пошли дальше своего учителя, другіе отреклись отъ него посл романа ‘La Terre’, но въ общемъ золаистамъ принадлежитъ та заслуга, что они признали главнымъ правиломъ для романа точное наблюденіе изображаемаго предмета. Искусствомъ подобаетъ заниматься не только ради его самого — l’art pour l’art — но оно должно дйствовать на массу, и посему должно быть правдивымъ. Въ силу этого правила писатели стали избгать фальшиваго идеализма и витанія въ сфер сверхъестественнаго, и самое искусство вмсто того, чтобы удаляться отъ реальной жизни, старается быть ея выраженіемъ. Нтъ сомннія, что это направленіе, правильно понятое и неизуродованное, можетъ придать опредленную форму французской литератур, ибо французъ чутокъ боле къ практическому, реальному, нежели въ расплывчатому и мистическому, парящему въ превыспренныхъ сферахъ. Въ области новеллъ эта школа достигла высотъ искусства въ произведеніяхъ покойнаго Гюи де-Мопасана. Его стиль классическій и при этомъ какой даръ наблюдательности. Поль Маргеритъ, сынъ убитаго въ 1870 г. генерала, Марсель Прево — лучшіе представители этого рода повствованія. Бурже проявилъ зоркую наблюдательность по отношенію въ душевной жизни парижанокъ и въ психологическому вліянію иныхъ матеріалистическихъ доктринъ на послдователей ихъ. Пьеръ Лоти цвтисто изображаетъ бытъ моряковъ и матросовъ. Своими успхами Альфонсъ Додэ обязанъ, помимо блеска провансальскаго солнца и философской ироніи, точнымъ наблюденіямъ надъ явленіями парижской жизни — крупными и мелкими. Большинство этихъ писателей остается всецло художниками. Лишь нкоторые изъ нихъ и въ особенности Зола любятъ уснащать свои произведенія научными терминами и фразами. Конечно, искусство и наука могутъ оплодотворять другъ друга, но чистую науку никакъ нельзя длать предметомъ искусства. Это было возможно только во времена греческихъ философовъ VI-го вка, когда поэзіи приходилось выражать все, такъ какъ не существовало никакой научной прозы. Но и у Лукреція это направленіе оказывается полуискусственнымъ и дланнымъ.
Въ области французскаго романа производительность огромная. Успхъ здсь приходитъ гораздо скоре и легче, чмъ въ поэзіи, и каждый молодой писатель, обладающій хоть искрой таланта, вступаетъ въ ряды новеллистовъ или романистовъ. Но тутъ, однако, число избранныхъ не велико. Мистифицированіе и намренная затемненность здсь также, какъ и въ поэзіи, иметъ не мало послдователей. Морисъ Барресъ и его поклонники большею частью неудобопонятны.
Посл театра и романа видное мсто во французской литератур занимаетъ литературная критика. Она заявляетъ о себ не тяжеловсными эстетическими разсужденіями и не огромными монографіями, гд поэты расчленяются на протяженіи трехъ-четырехъ томовъ. Французская критика гораздо проще, хотя и основательна, а иногда даже вполн научна. Традиція, народившаяся въ начал ныншняго столтія съ г-жей де-Сталь и Вильмэномъ, достигла своего высшаго развитія въ трудахъ Тэна. И молодое поколніе критиковъ, несмотря на нкоторыя новыя точки зрнія, неотступно слдуетъ этимъ учителямъ и можно сказать, что Франція въ конц нашего вка иметъ цлую плеяду критиковъ, изъ которыхъ иные скоро, быть можетъ, попадутъ и въ ‘безсмертные’ французской академіи. Благодаря Тэну критика стала психологической или, врне, исторической. Въ введеніи къ своей исторіи англійской литературы этотъ великій мастеръ слова ясно указываетъ на историческое разъясненіе продуктовъ ума. Догматизмъ Низара иметъ немногихъ послдователей. Это большею частью сильно отсталые преподаватели реторики въ лицеяхъ или факультетахъ. Но и въ писаніяхъ одного изъ главныхъ представителей современной критики, Брюнетьера, все еще сказывается тотъ же догматизмъ. Эмиль Фаге пріобрлъ извстность своими этюдами о крупныхъ писателяхъ трехъ послднихъ столтій. Его нападеніе на Вольтера кажется небезосновательнымъ. Этотъ кумиръ французской націи не обладалъ вовсе поэтическимъ геніемъ. Жюль Леметръ, подвивающійся также въ области театра и романа, далъ много интереснаго въ четырехъ томахъ его ‘Les Contemporains’ и съ успхомъ смнилъ Жюля Вейса въ ‘Journal des dbats’ по отдлу театральной критики. Каждое произведеніе, въ которомъ онъ чуетъ малйшій талантъ, онъ обсуждаетъ зачастую съ ироніей, хотя и безъ всякаго предпочтенія того или иного рода словесности, той или иной школы. Онъ артистически передаетъ свои впечатлнія отъ даннаго произведенія. Въ семи томахъ его ‘Impressions de Thtre’ содержится не мало цнныхъ по остроумію бесдъ о театр.
Несторъ театральной критики, Сарсэ, работающій въ этой области уже тридцать лтъ,— строгій судья въ вопросахъ театра. Онъ судитъ о всемъ по здравому смыслу и не милуетъ никакихъ новыхъ вяній на сцен. Въ фельетонахъ этого патрона ‘Comdie Franaise’, печатаемыхъ въ ‘Temps’, видны большая опытность, много знанія и очень пріятный плавный стиль.
Въ ‘Temps’ подвизался недавно еще другой выдающійся критикъ — Анатоль Франсъ. Литературныя произведенія служатъ ему только предлогомъ для обнаруженія своей превосходной и занимательной учености и библіофильства. Франсъ старается быть справедливымъ ко всякой манер и школ, а когда Брюнетьеръ въ ‘Revue des denx mondes’ пробуетъ задвать его, Франсъ отвчаетъ сердитому Аристарху любезной улыбкой. При этомъ нельзя не упомянуть, что Франсъ одинъ изъ лучшихъ повствователей нашего времени. Его христіанскія, средневковыя легенды, его повсти изъ временъ первыхъ вковъ нашего лтосчисленія, какъ ‘Thas’, его описаніе обстановки ученыхъ (въ ‘Sylvestre Bonnard’) — въ своемъ род шедевры. Развитіе миовъ и легендъ — ‘Le livre de mon ami’ — и сравнительная миологія находятъ въ немъ своего остроумнаго истолкователя.
Ни одинъ изъ этихъ писателей не составилъ обширнаго труда о какомъ-либо писател. Статьи ихъ, помщенныя въ журналахъ и газетахъ, просто собираются въ отдльные томы. Это ведетъ къ тому, что до сихъ поръ во Франціи нтъ крупныхъ монографій о классикахъ ея, которыя были бы написаны выдающимися писателями. Издаваемая фирмой Гашеттъ коллекція подъ названіемъ ‘Les Grands Ecrivains franais’ состоитъ изъ маленькихъ томиковъ in-octavo, которые рдко имютъ боле 200 страницъ и въ которыхъ можетъ быть дано лишь самое необходимое. Однако, нкоторые томики — превосходные образцы характеристикъ. Таковы — о Монтескье и г-ж де-Сталь Альберта Сореля, о г-ж деСевинье и Сенъ-Симон Буассье, о Жоржъ-Занд — Каро, о Бернардэн де-Сенъ-Пьерръ Арведъ Барина (псевдонимъ очень остроумной дамы, пишущей классическимъ стилемъ). Большія монографіи во Франціи представляются въ Сорбонну только въ вид диссертацій на докторство. Но это большею частью первые опыты молодыхъ писателей.
Колоссальная литературная производительность за послднее двадцатилтіе проявилась въ области историческихъ знаній. Теперь уже не пишутъ больше такой многотомной исторіи, какъ это длали Минье, Тьеръ, Тьерри, Мишле, Анри Мартэнь и Дюрюи. Архивы стали гораздо доступне, чмъ прежде’ Съ развитіемъ исторической критики многое обслдовано обстоятельне, проврено точне, но еще боле написано привлекательно. Особенно исторія революціи разработана заново и именно тремя изслдователями: Тэнъ, на основаніи огромнаго матеріала, охарактеризовалъ исторію новйшей Франціи, Сорель въ трехтомномъ труд ‘L’Europe et la Rvolution’, излагающемъ дипломатическіе переговоры первыхъ лтъ революціи, съ философско-дипломатическимъ взглядомъ показалъ вліяніе революціоннаго переворота на европейскія государства, Шюке въ семи томахъ описалъ войны революціи отъ Вальми до осады Майнца по архивнымъ документамъ. Ученые знаютъ его уже давно, какъ редактора ‘Revue critique’ — органа, который много содйствовалъ поднятію уровня историко-философскихъ знаній во Франціи. Богатство историческаго матеріала доставили въ послднее время литература о Наполеон I и мемуары свидтелей этой великой новйшей эпопеи. Въ особенности большой успхъ достался мемуарамъ генерала Марбо {См. ‘Встникъ Иностр. Лит.’ 1891 г., NoNo 8, 9, 10, 11 и 12.}, авторъ ихъ оказался весьма опытнымъ писателемъ. Исторія іюльской монархіи разработана Тюро Данженомъ въ семи томахъ. Историкъ Эрнестъ Лависсъ вмст съ Габріелемъ Моно, редакторомъ ‘Revue historique’, не мало сдлалъ для улучшенія высшаго преподаванія исторіи, для студенческихъ обществъ, для пробужденія настоящей университетской жизни. Въ настоящее время подъ руководствомъ Лависса и Рамбо молодыя силы работаютъ надъ составленіемъ исторіи европейскихъ государствъ, издаваемой фирмой Боллэнь.