А. Н. Островский
А. Н. Островский
О положении 13 ноября 1827 года
О положении 13 ноября 1827 года
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
О положении 13 ноября 1827 года, Островский Александр Николаевич, Год: 1881
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Речи 1859-1886
ГИХЛ, М., 1952
Составитель тома Г. И. Владыкин
Подготовка текста и комментарии К. Д. Муратовой
Положение о вознаграждении сочинителям и переводчикам драматических пьес и опер, когда они будут приняты для представления на императорских театрах, вошло в действие с 13 ноября 1827 года. С того времени изменилось многое: понятие о праве литераторов и художников на их произведения более уяснилось в обществе, наше законодательство, приняв для авторского права принцип собственности, дало этому принципу широкое применение и в этом отношении пошло даже впереди других государств Европы, сообразно с вздорожанием жизненных потребностей возросла плата вообще за всякий труд, а гонорар за художественные произведения более чем удесятерился. Кроме того, самые термины и выражения в Положении 27 года по прошествии 54 лет утратили ту ясность и определенность, которые для избежания двусмысленного толкования требуются от всякого законоположения. Наконец высочайшее повеление 13 ноября 1871 г. указывает прямо, что Положение 27 года нуждается в изменениях и дополнениях сообразно современным потребностям.
В настоящей записке я имею честь предложить на обсуждение Комиссии обозрение параграфов Положения 27 года в отношении сообразности их с современными потребностями.
Параграф 1. Слова ‘в собственность’ употреблены неточно. Дирекция императорских театров пьес в собственность никогда не приобретала, право собственности литературной и драматической всегда оставалось за авторами пьес, отдаваемых ‘для представления’ в императорские театры: авторы сами печатали эти пьесы и разрешали их представление на провинциальных и любительских сценах. В самом оглавлении Положения сказано, что пьесы принимаются ‘для представления’, а не в собственность.
П. 2, 3, 4, 5 и 6. В этих параграфах отдается преимущество пьесам, написанным стихами. В настоящее время для такого предпочтения уже нет никаких оснований. Для дирекции важно, чтоб пьеса была интересна и привлекала публику, а стихами или прозой достигается успех пьесы и полные сборы, это, по моему мнению, разницы не составляет. Десятки стихотворных драм не доставили дирекции таких сборов, какие доставил один ‘Ревизор’, написанный прозой.
П. 7. Что авторы пользуются своим правом во всю жизнь, это справедливо, но несправедливо то, что, на основании этого параграфа, смертью автора прекращается его литературная собственность, и не только вообще несправедливо, но еще и противоречит нашему законодательству, которым срок пользования литературной собственностью продолжен на 50 лет после смерти автора. Такое применение 7-го параграфа, вызывая только очень понятное неудовольствие значительным нарушением принципа собственности, для дирекции даже и большой выгоды не приносит. Сценические произведения почти не переживают их авторов, даже самых талантливых: от обширного репертуара Кукольника, Полевого, Ободовского, Загоскина, князя Шаховского, Ленского, Кони и недавно умерших Каратыгина и Григорьева не осталось на сцене почти ни одной пьесы. Остается платить только за те очень немногие произведения, которые, пережив авторов, составляют постоянное украшение сцены и дают постоянный, верный доход, но такие произведения и имена их авторов составляют национальную гордость, и наследников таких авторов лишать наследства не следует. В этом отношении намерения нашего правительства выразились ясно: срок наследственного пользования литературной собственностью был увеличен 25-ю годами именно по поводу наследников Пушкина. Публичное представление есть такое же распространение произведения, как и продажа экземпляров, если литературная собственность признана наследственною, то уже само собой наследственно и право представления и не признавать этого права за авторами значит отнимать у них то, что уж им дано законом, и конфисковать у детей трудовые заработки их отцов. На основании этого параграфа конфискация приобретенной трудом собственности может начаться и ранее смерти автора, и именно тогда, когда труженик более всего нуждается в материальной помощи. Нет никакого расчета платить бедному больному, умирающему труженику единовременного вознаграждения за его последнее произведение, если через два-три месяца его можно будет взять у детей даром. В государствах Западной Европы, где литература более развита, и преимущественно во Франции, драматическая собственность наследственна и срок пользования ею, начиная с того времени, когда была подана известная петиция Бомарше, все возрастает.
П. 8 и 9. Определяемое этими параграфами вознаграждение уже давно не соответствует _потребностям времени_. Во Франции автор за пьесу, составляющую спектакль, напр., за 5-4-актную комедию в прозе, получает от 10 до 12 и до 15% с полного сбора, в Италии тоже, у нас же автор за такую же пьесу получает 1/15 часть из 2/3 сбора, т. е. только 4 1/9%.
В этих параграфах не выяснено, какие переводы принимать на поспектакльную плату и какие за единовременное вознаграждение. Эта неясность повела ко многим злоупотреблениям и загромоздила репертуар множеством ненужных произведений. Дирекция платила и платит постоянную поспектакльную плату за пьесы, которые и в Париже жили не более одного сезона и которые всякий переводчик согласился бы перевесть за 150-200 р. единовременного вознаграждения. Любопытно знать, сколько тысяч выдано за переводы ‘Орфея в аду’ и ‘Прекрасной Елены’, но уж наверное можно сказать, что переводчику заплачено вдвое более, чем Грибоедову и Гоголю обоим вместе за их ‘Горе от ума’ и ‘Ревизора’.
П. 11. Этот параграф дает возможность по произволу уменьшать и без того малую авторскую плату. Положим, что оригинальная небольшая пьеса идет с одним или двумя водевилями, — автор получает свою часть из 2/3 сбора, а если при той же пьесе идет балет, например ‘Мельники’, который короче всякого водевиля, автор получает свою часть только из половины. Чем виноват автор, что его пьесу дают с балетом? Какая причина такого уменьшения платы?
П. 12. К сожалению, этот единственный параграф, ограждающий авторов от произвола репертуарного начальства, никогда не исполнялся, как будто его и не было. Нарушением этого параграфа отнято у меня более половины моего трудового заработка, моего законного дохода, гарантированного мне высочайше утвержденным Положением.
П. 13. Maximum надо возвысить или совсем отменить и предоставить дирекции входить в свободные соглашения. Иначе могут возникнуть неприятные для дирекции толки и газетные заметки, как это было по поводу приобретения дирекцией оперы Даргомыжского ‘Каменный гость’ и комедии Гоголя ‘Ревизор’.
П. 14 и 15. Что значат эти параграфы, особенно 14? Писатель, написавший столько пьес, имеет право безденежного входа в театр или нет? По смыслу этого параграфа выходит, что автор, столько трудившийся, имеет право безденежного входа в театр в том только случае, если его пустят. Такое право имеет всякий. Положение требует, чтобы для приобретения этого права было автором написано две пьесы первого разряда и четыре второго. Я написал 7 первого и 22 второго и все-таки безденежного входа в театр даже и на свои пьесы не имею. Плафон Мариинского театра украшен портретами русских драматических писателей, я удостоился чести быть в числе их, теперь, из всех написанных на плафонег в живых остался один только я, на плафоне мне есть место, а в театре не нашлось, по крайней мере мне было отказано, когда я просил давать мне изредка хоть какое-нибудь место.
П. 17. За переводные оперетты переводчики получают поспектакльную плату, а за оригинальные поэмы для опер авторы ничего не получают. Теперь композиторы иногда не требуют особого либретто, а пишут прямо на пьесы, за что же автор оригинальной пьесы должен лишиться вознаграждения, если на нее написана музыка? Возьму для примера ‘Снегурочку’. По Положению 27 года, я за нее ничего не получу, потому что музыку на нее написал Римский-Корсаков, если б музыку написал Направник, я бы за нее получил плату по 3-му классу, если б она пошла без музыки, плата была бы по 1-му классу.
П. 18. Этот параграф требует пояснения и дополнения.
П. 19. Этот параграф уж отменен практикой, но все-таки принес много убытков авторам, у меня пропал даром труд над пьесой, имевшей наибольший успех — ‘Не в свои сани не садись’, а у Сухово-Кобылина даром пошел Кречинский.
[1871-1881]
Впервые печатается по беловому автографу 1881 г., хранящемуся в Центральном государственном литературном архиве (Москва). В Институте русской литературы Академии наук СССР имеется черновая рукопись 1871 г., текст которой был значительно сокращен А. Н. Островским при переработке Записки в 1881 г. Заглавие взято из чернового автографа. В тексте Записки использовано письмо С. А. Гедеонову (см. стр. 326-329, 350).
Дополнения к Записке см. на стр. 332.
‘Положение о вознаграждении сочинителям и переводчикам драматических пьес и опер, когда они будут приняты для представления на императорских театрах’ от 13 ноября 1827 г. было введено министерством двора в качестве инструкции для императорских театров и не имело силы закона.
В 1871 г. была создана специальная комиссия под председательством кн. Шаховского для разработки вопроса о литературно-художественной собственности и выяснения возможности включить ‘Положение 13 ноября 1827 г.’ в Свод законов.
26 апреля 1871 г. Ф. Бурдин известил драматурга: ‘Шаховской просил написать тебе, не будешь ли ты так добр и не составишь ли им записку, которую при обсуждении этого дела они могли бы принять к руководству, и не можешь ли прислать материалов’ (А. Н. Островский и Ф. А. Бурдин. Неизданные письма, М., 1923, стр. 131). 28 апреля Островский ответил Бурдину: ‘Ты можешь сказать князю Шаховскому, что я берусь разобрать Положение 27 года относительно его современности и написать записку о драматической собственности’. 3 мая 1871 г. Островский сообщил Бурдину, что только что закончил свою Записку о драматической собственности (см. стр. 349) и занимается разбором Положения от 13 ноября 1827 г.
Надежды Островского на изменение условий оплаты труда драматургов не оправдались. В результате работы Комиссии министерству двора было лишь предоставлено право ‘впредь до издания новых законов о драматической собственности’ делать в ‘Положении 1827 г.’ отдельные изменения и дополнения. Это решение не улучшило ни положения драматургов, ни состояния репертуара императорских театров.
В ноябре 1876 г. А. Н. Островский — председатель Общества русских драматических писателей — снова возбудил перед министерством двора вопрос о ‘Положении 1827 г.’. Но и это ходатайство осталось без последствий.
Во второй половине 1881 г. Островский был привлечен к работе организованной министерством двора Комиссии для пересмотра законоположений по всем частям театрального ведомства.
Помимо Островского, новый директор императорских театров И. В. Всеволожский привлекал в Комиссию драматургов Д. Аверкиева и А. Потехина. В конце октября Островский приехал в Петербург и принял деятельное участие в работе Комиссии. Для Комиссии драматург вновь переработал текст своей Записки 1871 г., значительно сократив его и несколько дополнив новыми данными (см. вставку 0 ‘Снегурочке’), а также представил в Комиссию еще несколько докладных записок.
Новые правила о вознаграждении драматургов были утверждены 21 марта 1882 г.
Переводчик ‘Орфея в аду’ — В. Крылов.
Maximum надо возвысить. — Maximum оплаты, установленный дирекцией императорских театров за приобретаемые пьесы и оперы, был очень низок. Так, по ‘Положению 1827 года’ дирекция могла заплатить за оперу русского композитора не более 1143 руб., Даргомыжский же, незадолго до своей смерти, назначил за ‘Каменного гостя’ 3000 руб. По инициативе В. Стасова была произведена специальная подписка, и опера Даргомыжского приобретена для казенных театров. Ее премьера состоялась 16 февраля 1872 г.
…если б музыку написал Направник — т. е. композитор, которому дирекция императорских театров поручила бы сама написать музыку на слова пьесы Островского.
Параграф 19 означал, что пьеса, отданная автором артисту для бенефиса, не оплачивалась дирекцией императорских театров (см. пояснения Островского на стр. 333-334).