О Плавильщиков.
Н. Ильинъ.
‘Вѣ,стникъ Европы’, No 10, 1815
О Плавильщикове, Ильин Н., Год: 1815
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Петръ Алексевичь Плавильщиковъ, сынъ Московскаго купца, въ 1779 мъ на 20 мъ году отъ рожденія, своего вступилъ на Петербургской придворный Театръ изъ Студентовъ Московскаго Университета. Въ то время драматическая трупа была уже въ блистательномъ состояніи, такъ что каждой изъ членовъ оной былъ мастеръ своего дла, и вс вмст составляли полное и приятное общество актеровъ. Въ должности первыхъ ролей былъ тогда Иванъ Аанасьевичь Дмитревскій, творецъ театральнаго искусства въ Россіи, ролями важныхъ стариковъ занимался Гаврило Григорьевичь Волковъ, братъ Федора Григорьевича, который имлъ счастіе обратить на себя вниманіе Великой Екатерины, пользовался уваженіемъ Графовъ Орловыхъ, и былъ основателемъ перваго театра въ Ярославл. Рзвыхъ любовниковъ, шалуновъ и повсъ представлялъ Василій Михайловичь Поповъ, игравшій также съ хорошимъ успхомъ роли злодевъ, Стукелія съ Веверле и Геклея въ Безбожник. Забавныхъ стариковъ игралъ Иванъ Яковлевичь Соколовъ, особенно отличавшійся въ Бригадир, въ Тарас Скотинин и во всхъ вообще грубыхъ и глупыхъ лицахъ, для ролей слугъ былъ Шумскій, игравшій сверхъ того Еремеевяу столь искусно, что многіе, принимая его за старуху, проигрывали заклады, а на роляхъ молодыхъ любовниковъ былъ тогда Иванъ Федоровичь Лапинъ, человкъ съ отличными дарованіями, съ хорошими свдніями, и довольно искусной живописецъ. Плавильщиковъ, имвшій отъ природы хорошій ростъ, стройный станъ, хотя круглое, но миловидное лицо, прекраснйшій, свтлый, чистый, весьма звучный, но съ тмъ вмст мягкій голосъ, бывъ изъ лучшихъ Студентовъ Университета, слдовательно знавшій основательно правила Русскаго языка и Поезіи, принятъ былъ для ролей молодыхъ любовниковъ съ восторгомъ. Пользуясь искусствомъ своихъ товарищей, а въ то же время учась оному во Французскихъ и Нмецкихъ спектакляхъ, въ коихъ изъ отличныхъ талантовъ были три необыкновенныя женщины, Лесажъ, Юсь и Теллерша, онъ очень скоро усплъ не только съ большою похвалою исполнять свою должность, но и приготовилъ себя къ первымъ ролямъ, на кои долженъ былъ, поступить, какъ по причин отставки Дмитревскаго, такъ и по своимъ дарованіямъ. Изъ ролей молодыхъ любовниковъ блистателіне всхъ онъ игралъ Хорева, и Секста въ Титовомъ милосердіи. Ставъ на первыя роли, онъ особенно отличился ролею Клердоно, въ Безбожник, хотя игралъ ее посл Дмитревскаго {Крайне сожалю, что не имю трагедіи сей, чтобъ выписать мста, кои лучше были Плавцльщиковымъ выражены. При нашествіи варваровъ, въ 1812 году вс книжныя лавки сгорли и трагедія сія подверглась той же участи. Ил.}. Если онъ въ сей роли не имлъ чести изобртенія, потому что она была уже роздана предшественникомъ его, то имлъ славу восхищать собою зрителей, играя посл великаго актера. Бывъ искуснйшимъ чтецомъ, онъ превосходно разсказывалъ сонъ, предвщавшій неминуемыя послдствія развратной жизни, съ помощію счастливаго органа и необыкновенной силы въ груди своей, онъ свободно выдерживалъ сію огромную и тяжелую роль пламеннаго юноши, вверженнаго злодемъ въ распутство, доведеннаго до убійства друга своего, до отверженія отъ вры и до всхъ ужасовъ, отъ коихъ человчество невольно содрогается. Сказавъ выше, что Плавильщиковъ имлъ круглое лице и приятные голубые глаза, я долженъ признаться, что въ сильныхъ и ужасныхъ страстяхъ, на примръ въ хитростяхъ и вроломств черной души Магомета, въ ярости которою дышетъ Ярбъ, во мщеніи которымъ сгараетъ Заморъ, и въ злости которая пожираетъ Дмитрія самозванца, онъ не могъ производить большаго впечатлнія, тмъ боле что къ симъ страстямъ не столько способенъ свтлой и приятной для слуха голосъ, сколько густой и рзкой. Но въ изображеніяхъ души великой и твердой, каковы Оскольдъ въ Семир и Росславъ, страждущій и несчастный Владисанъ, нжной и пламенной Синавъ, кроткой и милосердой Титъ — онъ былъ превосходенъ. Онъ всегда отлично хорошо говорилъ, когда Олегъ, открывъ намреніе Оскольда возвратить себ Кіевской престолъ, спрашиваетъ его, справедливо ли то, что онъ хотлъ противъ него возстать? Оскольдъ все, не скрывая своего намренія, обремененный цлями, отвчаетъ съ твердостію: хотлъ! Или когда Христіернъ, желая проникнуть тайну Росслава, и видя, что угрозами не въ силахъ сего сдлать, прельщаетъ его различными предложеніями, лестными для честолюбивой души, и требуетъ, чтобъ онъ ему сказалъ только, чего онъ хочетъ, утверждая, что все будетъ зависть отъ его произвола. Росславъ съ твердостью Русскаго духа, поставляя выше всего честь, отвчаетъ: ниже престола! Или когда Владисанъ, избгнувъ приготовленнаго для него Витозаромъ смертнаго удара, приходитъ въ страну свою въ раздранномъ рубищ, и сомнвается, узнаютъ ли его въ сей одежд, но уврясь, что не одежда составляетъ первое достоинство государей, восклицаетъ: Душею мы цари, порфира нашъ нарядъ. Или когда Титъ, пораженный измною друга своего, требуетъ отъ Секста искренняго признанія, и открывая предъ нимъ расположеніе небесной души своей, надется убдить его сими словами: Что Титу скажешь ты, поврь того твой Кесаръ не узнаетъ. Вс сіи превосходныя изреченія, въ коихъ изображается красота души, какъ въ зеркал, всегда были прекрасно Плавильщиковымъ выражаемъ, особливо же когда случалось ему играть съ актеромъ ровныхъ ему достоинствъ. Какъ бы ни силенъ былъ актеръ съ искусномъ произношеніи отрывистыхъ отвтовъ, заключающихся въ короткихъ словахъ, но если будетъ разъигрывать сцену съ слабымъ товарищемъ, то никогда не успетъ произвести желаемаго впечатлнія. Такъ и Плавильщиклвъ особенно блисталъ въ рзкихъ отзывахъ Оскольда и Рослава, когда Гамбуровъ игралъ съ нимъ Олега, а Шушеринъ Христіерна.
Въ роляхъ царей, начальниковъ, чиновниковъ и разнаго званія людей здравомыслящихъ и умствующихъ, въ коихъ всегда больше разсужденій и доказательствъ, нежели дйствія, и кои называются ролями резонеровъ, Плавильщиковъ былъ превосходенъ. Роли сіи вообще сухи и холодны, но искусное чтеніе Плавильщикова оживляло ихъ, одушевляло и длало весьма приятными. Изъ всхъ сего рода ролей внцомъ его искусства была роль Пастора въ Сын любви. Важность духовнаго сана, приятной и убдительной голосъ проповдника слова Божія, прекраснйшій высказъ неопровергаемыхъ доказательствъ — все ето соединялъ онъ въ Пастор, особенно когда Пасторъ убждаетъ Барона фонъ Нейгофа жениться на брошенной имъ невинной Вильгельмин, когда, описывая зврство искусителя и бдствіе жертвы, говоритъ: ‘если вы, какъ легкомысленной юноша, которой живетъ только для настоящей минуты, обольстили невинную двушку, не подумавъ о слдствіяхъ, но пришедъ въ зрлой возрастъ, раскаялись въ безразсудномъ своемъ поступк и загладили его, въ такомъ случа вы заслуживаете еще уваженіе честныхъ людей. Но когда, сладострастной юноша доводитъ невинное твореніе до жалостнаго состоянія чрезъ коварныя общанія, когда онъ въ ничто обращаетъ добродтель и счастіе двицы для удовлетворенія минутной своей страсти, когда онъ, не помня самъ себя, даетъ въ залогъ честное свое слово и жертвуетъ своею совстью скотскому вожделнію, думая все ето загладить горстью золота, которое случайно ему досталось: такой незаслуживаетъ терпимъ быть въ общежитіи. Побда надъ невинностію почитается нын геройскимъ подвигомъ: етимъ хвастаютъ и шутятъ за рюмкою вина’ и пр. Трудно, чтобъ кто другой могъ съ такимъ искусствомъ подобрать свойственные тоны для сихъ словъ: легкомысленный, — настоящій,— сладоcтрастной — невинное — жалостнаго, — коварныя — минутной,— горстью золота — случайно, какими Плавильщиковъ ихъ говорялъ: ето было — верхъ его искусства.
!!!!!!!!!!!
Многія первыя роли въ комедіяхъ онъ игралъ очень хорошо, но была роль, въ которой онъ удивилъ: ето роль Графа Добросерда въ Опиц семейства, человка большаго свта, которому все наскучило — и домъ, и жена, которой влюбляется отъ того только, чтобъ чмъ нибудь наполнить пустоту души своей, истощенной свтскими забавами, Плавцльщиковъ нашелъ въ дарованіяхъ своихъ вс средства для етой роли, и былъ въ ней превосходенъ. Какъ прекрасно и правдоподобно, говоря о жен своей, высказывалъ онъ сіи слова: ‘все наскучитъ, Баронъ, особливо такая безотвязная, ну, она для меня пренесносная тварь!’ То время? когда въ первой разъ играна была на Московскомъ театр драма Отецъ семейства, должно почитаться епохою драматическихъ талантовъ. Едва ли какое нибудь сочиненіе было столь, превосходно разыграна. Графа Чадолюбова, сего столь нжнаго, столь почтеннаго отца, игралъ благородной, клонящейся къ старости Лапинъ, Живописца неподражаемой Померанцевъ, Графа Любима пламенной, приятной и ловкой. Шушеринъ, Графа Добросерда искусной Плавильщиковъ. Вотъ четыре ровные артиста, съ коими Елизу играла нжная Сахарова, Графиню Разумову Калиграфова, Маріанну Померанцева, Графа Калистрата, Украсовъ и даже Барона Скучькина Сахаровъ.
Посл смерти Лапина Плавильщикевъ принужденъ былъ принять на себя нкоторыя роли важныхъ стариковъ, и игралъ ихъ такъ удачно, что уже наконецъ совсмъ перешелъ въ сію должность и занялъ ее съ большою похвалою. Отличныя его роли въ сей должности были въ Серебряной свадьб, въ Отц семейства Чадолюбова, въ Лиз Полковника, и Едипа. Въ послдней, не смотря на чрезвычайный успхъ, сдланный въ ней-же Шушеринымъ, Плавильщиковъ имлъ свои блистательныя мста. Онъ чрезмрно хорошо говорилъ:
‘Креонъ въ твоей стран?
Онъ здсь? увы! скажи, вщай о дтяхъ мн:
Въ ошечествль они? на царскомъ ли престол?
Ахъ! нтъ, не говори, не дти суть мн бол,
Не дти?— изверги, и яростью боговъ
Въ нихъ породилъ себ свирпйшихъ враговъ
и проч.
Переходъ отъ горячности родительской въ гнвъ и ожесточеніе при воспоминаніи всхъ злодяній дтей его, дерзнувшихъ гнать родителя и Царя, былъ у Плавильщикова превосходенъ.
Но можетъ быть словоохотные спросятъ, всегда ли онъ игралъ хорошо, всегда ли онъ такъ игралъ какъ долженъ былъ, или какъ могъ играть? — Живописецъ, или рзчикъ, начавъ свою работу въ дурномъ расположеніи духа, могутъ перестать, истребить сдланное ими въ сіи несчастныя минуты и предать оное вчному забвенію, но музыкантъ и актеръ, явясь передъ публику, въ какомъ-бы расположеніи духа ни были, должны окончить начатое. Ни болзнь, ни случившееся несчастіе, ни что въ свт ихъ не оправдываетъ. И т, которые вчера съ восторгомъ имъ рукоплескали, сего дня немилосердо ихъ освистываютъ, и очень часто за то, что несчастный артистъ былъ въ дурномъ расположеніи духа и не смотря на все свое желаніе, не могъ такъ выражать какъ бы хотлъ. Если Плавильщиковъ не всегда такъ игралъ, какъ долженъ бы играть, не вс характеры такъ изображалъ, какъ могъ бы ихъ изображать, то въ огромномъ его репертуар не было роли, которую бы онъ совершенно испортилъ, не было спектакля, который бы онъ больше, или меньше не украсилъ. Въ послдвіе только годы жизни сильная одышка препятствовала ему часто являться на сцен.
Актеръ Плавильщиковъ былъ вмст и литтераторомъ. Еще находившись при Петербургскомъ театр, онъ преподавалъ въ Академіи Художествъ вс части Русской словесности, а въ Горномъ Корпус Риторику, все по своему собственному руководству. Не задолго до своей смерти онъ готовилъ къ изданію свои сочиненія, которыя скоро выдутъ въ свтъ подъ надзоромъ одного изъ ближайшихъ его родственниковъ. Московское Общество Любителей Россійской Словесности приняло Плавильщикова въ число своихъ Дйствительныхъ Членовъ и одобрило представленное имъ сочиненіе касательно театра древняго и новаго, написанное имъ по поводу предложенной задачи.
При нашествіи варваровъ на Москву, Плавильщиковъ вмст съ прочими искалъ спасенія въ бгств. Онъ скончался въ Октябр 1812-го на 53 году отъ рожденія, по долговременномъ страданіи отъ болзни и отъ мучительнай тоски о несчастіи Отечества и своего семейства.