О классическихъ и реальныхъ гимназіяхъ съ точки зрнія потребности образованія въ Россіи.
О классическихъ и реальныхъ гимназіяхъ съ точки зрнія потребности образованія въ Россіи.
‘День’, 19-го декабря 1864 года.
…Ну, тащися, сивка!…
О классических и реальных гимназиях с точки зрения потребности образования в России, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1864
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Общественные вопросы по церковнымъ дламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860—1886
Томъ четвертый.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
Наконецъ спору о классическихъ и реальныхъ гимназіяхъ, такъ долго занимавшему публику или врне — занимавшему столбцы Русскихъ періодическихъ изданій, положенъ конецъ. Вмст съ Высочайшимъ указомъ Правительствующему Сенату 19 Ноября, обнародованъ новый уставъ гимназій и про гимназій, въ силу котораго въ Россіи дается мсто какъ классическому, такъ и реальному образованію. ‘Но различію предметовъ, содйствующихъ общему образованію и по различію цлей гимназическаго обученія,— сказано въ 2 — гимназіи раздляются на классическія и реальныя‘. ‘Учрежденіе гимназій и прогимназій съ классическимъ или реальнымъ курсомъ (а также и преобразованіе нын существующихъ въ классическія или реальныя) предоставляется ближайшему усмотрнію министра народнаго просвщенія, смотря по мстнымъ потребностямъ и учебнымъ средствамъ, въ томъ числ, какое укажетъ опытъ’. И въ тхъ и другихъ гимназіяхъ въ равномъ объем преподаются: законъ Божій, Русскій языкъ съ церковно-Славянскимъ и словесность, исторія, географія я чистописаніе. Затмъ въ классическихъ гимназіяхъ преобладаютъ, разумется, Латинскій и Греческій языки, изъ которыхъ преподаваніе перваго вводится немедленно, а Греческаго постепенно, по мр приготовленія учителей этого языка. Въ реальныхъ же гимназіяхъ классическимъ языкамъ вовсе не учатся, но обязательны два языка — Нмецкій и Французскій — а не одинъ, какъ въ классическихъ,— и затмъ ‘въ большемъ сравнительно съ классическими объем’ преподаются: математика, естественная исторія, химія, физика, космографія, рисованіе и черченіе. Окончившій съ успхомъ курсъ въ классической гимназіи иметъ право на поступленіе въ студенты университета, а свидтельство объ окончаніи полнаго курса въ гимназіи реальной принимается въ соображеніе при поступленіи въ высшія спеціальныя училища, на основаніи уставовъ сихъ училищъ. Относительно же права на поступленіе въ гражданскую службу ученики и тхъ и другихъ гимназій совершенно равны, и въ этомъ отношеніи уставъ не даетъ имъ особенныхъ противъ прежняго преимуществъ, съ тою разницею, что удостоенные при выпуск медалями принимаются въ гражданскую службу, безъ различія состоянія, прямо 14-мъ классомъ, а не по выслуг опредленныхъ закономъ сроковъ.— Штаты гимназій и оклады жалованья значительно увеличены, затмъ, кром частностей, удержаны главныя черты прежняго устава) — по крайней мр новый уставъ не представляетъ въ отношеніи къ внутреннему управленію какихъ-либо особенно-характеристическихъ нововведеній. Впрочемъ педагогическимъ совтамъ предоставлено боле автономіи, чмъ до сихъ поръ, и самыя денежныя средства гимназій расширены тмъ, что вся плата за ученіе поступаетъ въ полное распоряженіе самихъ гимназій. Въ приложеніи есть подробное росписаніе часовъ, назначенныхъ для каждаго учебнаго предмета,— обсуждать которое мы предоставляемъ педагогамъ-спеціалистамъ. Можно было бы замтить только, что не положено никакихъ особенныхъ часовъ собственно для Русской исторіи, но думаемъ, что учителю всеобщей исторіи, съ разршенія педагогическаго совта, можетъ быть предоставлено право сократить программу всеобщей и раздвинуть объемъ преподаванія Русской исторіи.
Такимъ образомъ споръ между защитниками классическаго направленія и поборниками реализма разршенъ въ принцип, кажется, самымъ удовлетворительнымъ образомъ. Теперь все вниманіе общества должно устремиться на е ближайшее усмотрніе министра народнаго просвщенія’, отъ котораго (т. е. отъ ближайшаго усмотрнія) будетъ зависть дать на практик, въ жизни, преобладаніе тому или другому направленію — чрезъ учрежденіе тхъ или другихъ гимназій. Конечно было бы. желательно, чтобъ гимназій обоихъ видовъ было всюду достаточно для удовлетворенія мстныхъ потребностей, такъ чтобы желающій получить классическое образованіе не былъ вынужденъ непремнно воспитываться въ реальной гимназіи по той причин, что въ мстности, гд ему приходится жить, нтъ гимназіи классической, и наоборотъ,— но въ этомъ отношеніи главное стсненіе для Министерства будетъ происходить, вроятно, только отъ недостатка денежныхъ средствъ. Впрочемъ никто и ничто не мшаетъ самимъ обществамъ — городскимъ или земству — учреждать гимназіи, того или другаго курса на свой собственный счетъ, съ подчиненіемъ ли ихъ Министерству или на правахъ частныхъ учебныхъ заведеній.
Нтъ никакого однакожъ сомннія, что перевсъ въ числ, будетъ на сторон реальныхъ гимназій, особенно же по мр того, какъ кругъ учащихся будетъ становиться все шире и шире и захватывать въ себя и прочія такъ-называемыя среднія наши сословія. Въ прежнее время, когда (кром духовенства, шедшаго всегда своимъ отдльнымъ путемъ развитія) образованіе было достояніемъ преимущественно аристократическимъ, необходимою принадлежностью собственно-дворянскаго сословія и само возводило въ дворянское достоинство не-дворянина,— когда оно все было пріурочено къ государственнымъ видамъ, и мста воспитанія имли главнымъ образомъ значеніе какъ разсадники слугъ государственныхъ или чиновниковъ,— въ прежнее время въ высшихъ учебныхъ нашихъ заведеніяхъ учились преимущественно дворяне или т, которые готовились посвятить себя служб. Купцы, мщане и крестьяне образовывавшіеся въ университетахъ, были всегда рдкимъ исключеніемъ, особенно же послдніе. Знаніе или университетское образованіе не было само по себ цлью, а было средствомъ для достиженія цли посторонней для науки, для дйствованія въ той сфер, которая была совершенно чужда сфер дятельности нашихъ среднихъ классовъ. Оно отршало ихъ отъ родной среды до такой степени, что даже купцы, напр., за немногими исключеніями, боялись отдавать дтей въ казенныя учебныя заведенія,— боялись потерять ихъ навсегда для своего сословія или сдлать изъ нихъ людей непригодныхъ къ жизни въ купеческомъ званіи. Нужно ли еще разсказывать, къ чему привелъ этотъ порядокъ вещей, въ силу котораго ‘высшее образованіе’ стало въ нкоторомъ род обязательнымъ условіемъ служебной карьеры — для цлаго многочисленнаго сословія, обязаннаго службой и неимющаго или неимвшаго почти никакого другаго предъ собой поприща, кром службы? Привилегіи по служб устремили въ университеты массы людей, которымъ нечего было бы и помышлять о высшемъ образованіи, которыя вовсе къ нему не призваны и не способны, для которыхъ оно совершенно напрасная излишняя роскошь, которымъ нуженъ только чинъ, чинъ и чинъ. Очевидно, что это ‘высшее образованіе’ должно было ниспасть на степень одной формальности, какъ оно и случилось на дл. Нужно было такъ или иначе пройти чрезъ послднее мытарство воспитательной карьеры, чтобъ обезпечить себ карьеру служебную. Мы видли и видимъ, что кандидаты филологическаго факультета напр. поступаютъ на дипломатическое поприще, математики на юридическое, и т. д.— куда кому открывается дорога,— т. е. штатное мсто. Само собою разумется, что мы говоримъ объ общемъ характер нашего оффиціальнаго просвщенія, о масс ‘учащихся’, а не объ исключеніяхъ. И до тхъ поръ не поднимется значеніе университетовъ, а вмст съ ними и знанія, какъ знанія, а не какъ пригоднаго для службы средства, пока будутъ существовать эти привилегіи. Никакая строгость экзаменовъ не поможетъ длу, не возвыситъ, или по крайней мр очень мало возвыситъ уровень истиннаго образованія,— ибо всякій экзаменаторъ сознаетъ, что ставя дурной баллъ, напр., за ошибки въ Греческомъ язык, онъ не просто оцниваетъ степень его знанія и оберегаетъ честь науки, а ‘лишаетъ молодаго человка будущности, успшной карьеры’, той, на которой ему и вспомнить даже о Греческомъ язык никогда не придется. При такой несоотвтственности требованій знанія съ условіями быта и жизни въ Россіи, подобная строгость экзаменатора становится уже жестокостью, на которую рдкій способенъ. Намъ говорятъ, что чинъ все же необходимъ, что онъ служитъ могучимъ рычагомъ для подъема уровня образованія въ нашемъ обществ. Положимъ, что такъ, но онъ уже и сослужилъ свою службу, думается намъ, время его едвали ужъ не кончилось. Онъ дйствительно привилъ образованіе въ нашемъ обществ, но кто же въ глубин души откажется признать, что корни этого образованія не глубоки, что насажденіе это не прочно, что плоды его крайне тощи, что ‘высшее’ у насъ образованіе, поверхностное, общее энциклопедическое, едвали можетъ идти въ сравненіе даже съ гимназическимъ прочнымъ, основательнымъ образованіемъ въ Германіи. Жизнь не передлаешь, она взяла свое вопреки ожиданіямъ, предположеніямъ и всякимъ идеаламъ, и подъ громкимъ названіемъ университетовъ установила тотъ уровень образованія и въ томъ размр, къ которому было способно наше тогдашнее общество и который соотвтствовалъ дйствительнымъ его потребностямъ. Государству нужны были чиновники, а не ученые, съ тмъ образованіемъ, которое бы вводило чиновниковъ въ міръ Европейской цивилизаціи,— и университеты таковыхъ и дали, да иныхъ и не могли дать,— да иной результатъ и невозможенъ тамъ, гд ходъ образованія не органическій, а искусственный и налагается — извн… Но въ то же время этотъ порядокъ вещей, обусловленный, можетъ быть, необходимостью и всмъ строемъ нашей бытовой и гражданской жизни, съ своей стороны обратно дйствовалъ и на самую жизнь невыгоднымъ образомъ. Дипломъ на ученую степень сдлался дипломомъ на ‘благородство’, получавшій высшее образованіе не только отдлялся совершенно отъ народа, но поступалъ въ званіе ‘благороднаго’, ‘барина’, ‘не Русскаго’, какое бы ни было его происхожденіе. Результатомъ такого положенія длъ должно было неминуемо выдти: или отвращеніе низшихъ классовъ отъ того образованія, которое выдляло людей изъ родной среды и отчуждало ихъ отъ народности, или устремленіе на тотъ путь, на которомъ такъ удобно и дешево можно было попасть въ привилегированное сословіе… Въ обоихъ случаяхъ, которые вс имли мсто въ нашей жизни, для наука, для Русскаго просвщенія тутъ выигрыша было мало, и мы видимъ въ конц-концовъ, какъ безплодно наше просвщеніе, какъ бдно око самобытною творческою силой. Все это, повторяемъ, было еще не чувствительно прежде, когда запросъ на образованіе предъявилился только однимъ досужимъ и, благодаря крпостному праву, обезпеченнымъ сословіемъ, т. е. дворянскимъ, и правительство, кром его, да духовнаго сословія, почти никого въ виду не имло,— но все это представляется аномаліей въ наше время, когда потребность образованія проникла и въ другіе классы, да и само дворянство, какъ сословіе, съ освобожденіемъ крестьянъ, измнило первоначальное свое значеніе. Явилась необходимость удовлетворить этой потребности, отнять у образованія его аристократическій или дворянскій характеръ, понизить дли большинства мнимо-высокій уровень просвщенія,— сдлать его доступнымъ масс общества.
Съ этой точки зрнія мы и смотримъ на реальныя гимназіи, и признаемъ учрежденіе ихъ благодтельнымъ. Важно именно то, что он являются съ характеромъ заведеній самостоятельныхъ, а не подготовительныхъ къ университету. Пусть сыновья небогатыхъ купцовъ, ремесленниковъ, мелкихъ землевладльцевъ получатъ возможность пріобртать такое образованіе, которое, будучи само по себ достаточнымъ, не отчуждало бы ихъ отъ тхъ занятій, къ которымъ они призваны. Если же они носатъ въ груди иное призваніе, потребность высшаго знанія, никто не мшаетъ имъ вступить и въ классическую гимназію, но тогда это высшее званіе будетъ свободно-искомымъ благомъ, а не вынужденною необходимостью. Пусть только просвщеніе утратитъ свой дворянскій или, врне сказать, свой служилый характеръ. Реальныя гимназіи еще скоре бы достигли, по нашему мннію, своей цли, еслибъ была возможность совершенно устранить изъ итого учрежденія всякую идею о привилегіяхъ служебныхъ, всякое пріуроченіе образованія къ служебной, карьер. На дл эти привилегіи безъ сомннія всегда будутъ и образованному человку отдастся везд преимущество предъ необразованнымъ, но установленныя de jure, служа главнйшею оцнкою прилежанія и успховъ — он предносятся предъ учащимися, какъ конечная цль всякаго знанія, а это не можетъ не оказывать вреднаго вліянія и на учащихся и на ученіе. Смотря на реальныя гимназіи съ той же точки зрнія, т. е. какъ на заведенія, предназначенныя для нашихъ среднихъ классовъ, съ характеромъ просвщенія въ нкоторомъ смысл демократическимъ, мы бы не стали длать иностранные языки обязательными предметами учебнаго курса, а предоставили это на волю желающимъ. Эта роскошь образованія, налагаемая на средніе классы, можетъ отозваться странными и очень невыгодными послдствіями въ ихъ бытовой жизни и придать имъ фальшивый блескъ, мишуру и суетность просвщенія. Напротивъ — по нашему мннію — знаніе иностранныхъ языковъ является едвали не необходимостью для учащихся въ классическихъ гимназіяхъ. Объяснимся, или лучше укажемъ на то, чмъ, сдается намъ, классическія гимназіи будутъ у насъ на практик, въ жизни, при современныхъ условіяхъ нашей дйствительности.
Университетское образованіе, или врне университетскій дипломъ — по прежнему остается необходимымъ условіемъ успшной служебной карьеры: полученіе чиновъ и штатныхъ мстъ по служб зависитъ отъ него по прежнему въ сильной степени. Дверь въ университетъ открыта только чрезъ классическія гимназіи. Слдовательно учрежденіе реальныхъ гимназій, при настоящихъ условіяхъ, можетъ отвлечь отъ университета или только тхъ, которые готовятся въ высшія спеціальныя заведенія, или тхъ, которыхъ честолюбіе не мечтаетъ о служебной карьер, или же тхъ, которые, принадлежа къ классу торговому, ремесленному, намрены ограничиться своею скромною долей. Затмъ вся масса дворянскаго сословія и вообще людей, по своему происхожденію, общественному положенію и всмъ условіямъ жизни, не имющихъ другаго поприща, кром служебнаго, будетъ по прежнему наполнять наши университеты,— не съ цлью доступить высшей области знанія, а съ цлью получить. дипломъ, обильный правами. Что-жъ, скажутъ намъ, не бда: пусть и получаютъ они строгое классическое образованіе! Мы совершенно съ этимъ согласны, пусть получаютъ они строгое классическое образованіе, но есть такія требованія жизни, которыя обойти невозможно, и именно при тхъ условіяхъ, въ которыя поставленъ у насъ университетъ, при томъ служиломъ характер, который иметъ у насъ просвщеніе. И классическія гимназіи и университетъ являются у насъ теперь со значеніемъ подготовительныхъ для дйствовала въ публичной жизни заведеній, а при такомъ ихъ значеніи — недостатокъ знанія иностранныхъ языковъ или вообще недостаточность общаго образованія, кром сферы чисто классической, является важнымъ неудобствомъ. Трудно назвать человкомъ вполн образованнымъ того, который, обладая богатствомъ міра древняго, въ то же время не владетъ ключами отъ міра христіанской цивилизаціи, воспринявшей въ себя богатство древняго міра и воздлавшей его сторицею. Если важно изучать Платона и Аристотеля въ подлинник, то для насъ, Русскихъ, поздне всхъ пришедшихъ къ порогу той е храмины’, которая, въ представленіи поэтовъ, прообразуетъ общечеловческое просвщеніе, не мене важно знать и судьбу человческой мысли въ теченіи послдовавшихъ тысячелтій, не мене важно поучать и Канта и Шеллинга, и прочихъ мыслителей Западной Европы. Можно возразить на это, вопервыхъ, что преподаваніе одного изъ новйшихъ языковъ обязательно и для классическихъ гимназій, и вовторыхъ, что классическія гимназія обязаны только заложить основанія, а дальнйшее развитіе и полнота общаго образованія даются университетомъ. Мы отвтимъ на первое возраженіе, что если ученики гимназій предпочтутъ всмъ иностраннымъ языкамъ Французскій, какъ наидоступнйшій, то отъ устраненія Нмецкаго языка образованіе въ общемъ своемъ результат не выиграетъ, а потеряетъ. Что же касается до втораго возраженія, то разумется все будетъ зависть отъ того, какой объемъ и значеніе будутъ приданы въ классическихъ гимназіяхъ общему образованію. Не можемъ не выразить желанія, чтобъ будущіе педагогическіе совты не впадали въ односторонность и не пренебрегали подготовительными элементами общаго образованія, особенно же преподаваніемъ исторіи. Мы не можемъ забывать, что Французъ, Англичанинъ, Нмецъ, владя своимъ природнымъ языкомъ, уже владетъ клюнемъ отъ сокровищъ Европейской цивилизаціи, которая поэтому дается ему легко, какъ свое, родное, а намъ, повторяемъ, необходимо владть ключами отъ обоихъ міровъ древняго и новйшаго просвщенія. Можетъ ли университетъ нашъ, при своемъ настоящемъ устройств, при строгомъ дленіи студентовъ но факультетамъ и обязательномъ 4-хъ годичномъ курс — приготовить человка, напримръ хоть, для каедры философіи, если послдній, пробывъ 7 лтъ въ классической гимназіи, не получилъ возможности читать хоть бы только Нмецкихъ философовъ въ подлинник, пріобрсти основательная познанія въ математик, физик и т. д.? Классическое образованіе не должно означать односторонность образованія или неполноту общаго образованія, а напротивъ полноту знанія, усвоеніе себ всей современной цивилизаціи на крпкомъ фундамент классицизма. Поэтому, вамъ бы казалось небезполезнымъ, чтобы т, которые избираютъ путь ‘классическаго гимназическаго образованія’ (а этотъ выборъ, какъ мы показали выше, для большей части есть выборъ невольный, вынужденный служилымъ значеніемъ университетскаго курса), не были чрезъ это поставлены въ необходимость лишаться многихъ необходимыхъ знаній. Очевидно, впрочемъ, что полнйшее преобразованіе нашихъ университетовъ явится скоро неизбжнымъ, и вызывается даже самимъ учрежденіемъ классическихъ гимназій.
Впрочемъ — жизнь и письменный законъ не всегда находятся въ ладу между собою,— и трудно съ точностью предсказать, что именно выйдетъ изъ примненія новаго закона на практик. У насъ уже были гимназіи классическія, но не настоящія, говорятъ намъ, а только ‘въ нкоторомъ смысл’ классическія, были гимназіи реальныя, но тоже не настоящія и въ нкоторомъ род. Теперь у насъ и реальныя и классическія, будемъ надяться, что теперь ужъ он будутъ дйствительно ‘настоящія’. Правительство съ своей стороны длаетъ все, что въ его средствахъ: прибавляетъ жалованье, старается избгнуть односторонности — учреждая заведенія, рядомъ вмст, въ обоихъ направленіяхъ, и тмъ удовлетворить высказаннымъ въ обществ потребностямъ. Ему остается, казалось бы, только возвратить образованію его самобытное значеніе, отнявъ у него характеръ средства для служебной карьеры, лишивъ гимназіи и университеты служебныхъ привилегій… Но настало ли время? Можетъ ли оно ршиться на это, не опасаясь уронить съ такимъ трудомъ добытый уровень просвщенія въ обществ,— и наводнить штатныя мста невждами, неразвитыми людьми? Эти опасенія вполн справедливы, особенно въ виду тхъ новыхъ преобразованій, которымъ подвергается Русская гражданская жизнь. Намъ впрочемъ кажется, что — ‘можетъ’, что въ окончательномъ результат мы не будемъ въ проигрыш. Но эта мысль требуетъ доказательствъ, которыя мы и постараемся представить въ особой стать.
Во всякомъ случа формы даны, остается вложить въ нихъ плодотворное содержаніе или, лучше сказать, вдохнуть въ нихъ творческій духъ жизни… Дло стало за самою Русскою жизнью. Много роскошнаго груза наложено на нее теперь разными благонамреннйшими правительственными преобразованіями, изданными въ ныншнемъ году, много придется ей вывозить на своихъ плечахъ въ будущемъ 1865 году, когда дойдетъ дло до исполненія всхъ этихъ громадныхъ реформъ…