О Дружб.
(Извлеченіе изъ рукописи Лафатера.)
Съ фран. Н. П.
‘Встникъ Европы’, No 6, 1815
——
О дружбе, Лафатер Иоганн Каспар, Год: 1815
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Что есть дружба? Вообще, отвчаетъ Лафатерь, она есть сердечная приверженность людей нравящихся другъ другу и любящихъ говорить откровенно. Но въ тсномъ смысл она есть сродство душъ, соединенныхъ тмъ, что он имютъ въ себ общаго, нераздлимаго и оригинальнаго. Другъ видитъ, любить въ своемъ друг свою оригинальность, свой образъ мыслей и чувствованій о предметахъ сего міра.
Изъ сего слдуетъ, что друзья могутъ, и даже должны быть различны во многомъ, особливо въ слаженіи, но они непремнно должны быть согласны въ извстномъ предмет, которой въ другихъ производитъ несогласле. Возможноли, что бы дружба сердечная существовала между людьми, неимющими сердца, или имющими сердце бронзовое? Ето было бы то же, когда бы сказали, что піитическая дружба можетъ имть мсто между людьми прозаическими.
Таковы суть души, таковы ихъ дружественныя связи. — Чмъ благородне души, тмъ ихъ дружба чище, сладостне, постоянне, искренне. Мы часто видимъ людей холоднаго сложенія, соединяющихся съ людьми сложенія пылкаго, всегда холодность бываетъ удломъ разума, а пылкость соединена съ разсудительностію. Иногда страдательная пылкость и дйствующая холодность согласуются между собою удивительнымъ образомъ.
Вотъ причина, почему человкъ пылкаго нрава, сильно чувствующій то, что онъ чувствуетъ, и человкъ холоднаго сложенія, поступaющій благородно, могутъ быть очень хорошими друзьями. Я зналъ образцовыхъ друзей въ свт съ сложеніемъ самымъ холоднымъ, но съ сердцемъ пламеннымъ, которые жили въ дружб съ людьми пылкими и благородными.
Можно имть при пылкомъ сложеніи холодное сердце, но такіе люди совсмъ не способны къ дружб. Напротивъ того, мы находимъ людей холоднаго сложенія, но съ сердцемъ пламеннымъ, которые при всемъ томъ суть наилучшіе друзья въ свт. Сердце есть душа дружбы. Я говорю о сердц добромъ и благородномъ, которое образуется, или лучше самою природою сотворено съ подобною оригинальностію, таковое, говорю, сердце способно къ высочайшей дружб.
Сердца дйствующія имютъ нужду въ сердцахъ страдательныхъ, a сіи имютъ нужду въ сердцахъ дйствующихъ, для поддержанія взаимной между собою дружбы.
Человкъ съ благородною душею, проникающій въ сердечные изгибы своего друга, въ его оригинaльность, можетъ ему говорить то, чего бы другой ему сказать не смлъ. Чистая и прямая любовь, сотворенная любить, уметъ избгать неприятностей, въ которыхъ непомогаетъ и самое благоразуміе. Благоразуміе представляетъ только средства помогать другу, a любовь научаетъ, какъ приводить оныя въ дйствіе. Ето есть чувство нжное, опредляющее способную минуту — говорить и дйствовать для блага нашего друга, ни мало его не оскорбляя.
Никогда прямо не нападайте на оригинальность вашего друга. Давайте ему наслаждаться своими преимуществами, ежели они ничего въ себ не заключаютъ порочнаго. Предупреждайте его, когда ето необходимо, но выжидайте, ежели возможно, благоприятной минуты, которая скоро представится тому, кто вритъ дружб и тогда та наипаче старайтесь соединять слова ваши съ его любимыми и оригинальными мыслями.
Любовь души чистой иметъ право упрекать своего друга со всею силою, со всею важностію. Ея взоръ, ея важный и строгій голосъ, ея душевная ясность, ея мудрость, познаніе людей и свта, величіе, смлость, и даже самое униженіе суть средства, употребляемыя ею для того, чтобы тронуть чувствительное и благородное сердце своего друга.
Другъ, имющій въ виду единое благо своего друга и желающій исправить его, никогда передъ нимъ не долженъ принимать тона повелительнаго: ибо онъ есть смерть дружбы.
Сильное желаніе пересказывать своему другу, что объ немъ говорятъ въ свт, навсегда должно быть изгнано изъ дружбы благородной и мудрой. Сколь опасенъ тотъ другъ, которой непрестанно твердить намъ, какъ судитъ о насъ свтъ, или какія мысли объ насъ иметъ такой-то, или такой-то человкъ! сколь низки души, разсказывающія намъ о томъ, что въ насъ можетъ произвесть или гнвъ, или печаль! О, да будетъ благословенъ другъ, которой всячески старается удалять предметы, могущіе оскорблять насъ безъ всякой пользы!—
Справедливо, что другу, водимому любовію, все то должно быть священнымъ, что можетъ научить, исправить, улучшить его друга. Не мене для него должно быть священнымъ и то, что усовершаетъ въ человк образъ Бога и содлываетъ его готовымъ ко всему доброму!—
Справедливо, что другъ благородной небоится говорить своему другу полезнаго и въ то время, когда онъ себя чувствуетъ жъ тому неспособнымъ. Худой другъ говоритъ своему другу даже то, что приноситъ ему вредъ или предубжденіе.
Сердце мое обливается кровію, когда я помыслю, до какой степени притворяются люди, преподавая намъ свои ложно-полезные совты. О! да будутъ прокляты сіи уста, точащія желчь вмсто бальзама, которой бы имъ надлежало проливать въ растерзанныя сердца наши!—
Вмсто того, чтобы говорить о нашихъ недостаткахъ съ достоинствомъ, съ благородствомъ, съ приверженностію сердечною, голосомъ кроткимъ и сладкимъ, они произносятъ намъ приговоръ голосомъ Диктатора. Я не сказалъ бы ни слова объ етомъ, когда бы неврилъ твоей власти, о дружба, небесная гармонія душъ чистыхъ, наслдіе безсмертныхъ! ты, которая — увы! — столь рдко являешься между смертными! Кто достоинъ проникнуть въ твое святилище познать тебя и обладать тобою?
Голосъ Диктатора, говорю я, убиваетъ дружбу, отравляетъ радости жизни, заражаетъ любовь супружескую, и нарушаетъ взаимную довренность, безъ коей нтъ сердечнаго соединенія.
Нтъ сомннія, что власть принадлежитъ человку, a господство есть удлъ тирана, можно управлять, не господствуя. Можно даже управлять сильнйшими средствами нежели самое господство. Я смю сказать, что господство есть смерть управленія. Кто хочетъ управлять, тотъ недолженъ господствовать. Другъ, желающій повелвать, теряетъ власть свою надъ сердцемъ своего друга. Мужъ, желающій повелвать, можетъ требовать слпой и холодной покорности: только на одну минуту. Гд много силы, тамъ нтъ важности. Кто иметъ важность, тому сила не нужна. Важность внушаетъ къ себ почтеніе, a сила одинъ страхъ, такъ какъ любовь раждаетъ одну любовь. Чмъ боле желаетъ мужъ повелвать женою, тмъ боле она избгаетъ его власти или хитростію, или важностію. О, сколь великъ тотъ, кто управляетъ и не даетъ знать, что онъ управляетъ! Своимъ благоразуміемъ, тихимъ и непоколебимымъ, основаннымъ на многочисленныхъ опытахъ и имющимъ своими сопутниками доброжелательство и душевное спокойствіе, онъ содлаетъ возможнымъ то, что для другихь казалось невозможнымъ.
Во всхъ длахъ говоритъ онъ: вотъ мой совтъ и мои причины. Сдлать ршеніе предоставляемъ вашему разсудку, a не страстямъ вашимъ. Ежели мннія ваши будутъ ложны и безуспшны, то вспомните, что говорилъ я вамъ, особливо же вспомните о моихъ причинахъ. Онъ говоритъ сіе голосомъ тихимъ и кроткимъ съ нкоторою безпечностію, какъ бы сквозь покровъ показывающею, что онъ увренъ въ своемъ дл. Послдуютъ ли его совтамъ, или не примутъ ихъ — онъ всегда восторжествуетъ, онъ заставитъ впредь уважать и принимать его мнніе.
Что касается до щекотливыхъ длъ чести, благопристойности и подозрваемой добродтелью, до длъ обыкновенно производящихь великой шумъ въ свт, то мужъ жен своей долженъ говорить о томъ коротко и притомъ начиная съ предметовъ постороннихъ, —
Напротивъ, жена можетъ сдлаться повелительницею своего мужа и даже заставить его забыть, что онъ глава ея, ежели вести себя будетъ благороднымъ образомъ: то есть, ежели будетъ скоро удовлетворять его требованіямъ, ежели будетъ предупреждать вс его желанія, ежели будетъ воздерживаться отъ ненавистнаго противурчія, обращать свое вниманіе на бездлицы, которыя мужу представляются не бездлицами, наконецъ исполнять волю его, которую онъ нехочетъ открыть словами, но желаетъ видть исполненною.
Лафатер И.К. О дружбе: [Эссе] / (Извлечение из рукописи Лафатера), С фран. Н.П. [Победин] // Вестн. Европы. — 1815. — Ч.80, N 5/6. — С.20-27.