Новый курсъ политической экономіи.
Новый курсъ политической экономіи.
(И. Иванюковъ: ‘Политическая экономія какъ ученіе о процесс развитія экономическихъ явленій’. Спб., 1885 г.)
М. Герценштейнъ.
‘Русская Мысль’, кн. V, 1885
Новый курс политической экономии, Герценштейн Григорий Маркович, Год: 1885
Время на прочтение: 11 минут(ы)
За послдніе годы русскіе экономисты посвящали все свое вниманіе практическимъ вопросамъ нашего землевладнія, кредита, кустарныхъ промысловъ и оставляли почти совсмъ въ сторон теоретическую экономію. Поэтому мы съ особеннымъ удовольствіемъ привтствуемъ появленіе такой книги, какъ курсъ политической экономіи проф. Иванюкова, которая по преимуществу трактуетъ о теоріи. Если теоретическая экономія находится въ настоящее время въ загон и въ европейской литератур, то изъ этого ничуть не слдуетъ, что вс теоретическіе вопросы уже окончательно ршены, а еще мене слдуетъ, что ихъ ршеніе зависитъ исключительно отъ массы историческаго и статистическаго матеріала, которыми представители исторической школы въ Германіи думаютъ пополнить проблы въ основныхъ вопросахъ. Возрожденіе дедуктивнаго метода, какъ единственно возможнаго для теоретической экономіи, есть поэтому явленіе весьма знаменательное, оно должно будетъ повести въ выясненію темныхъ вопросовъ теорія и опять поднять экономическую науку на ту высоту, на которой она стояла прежде, до появленія исторической школы. Въ теоретической части экономическіе вопросы ставятся въ самомъ общемъ вид и ршеніе ихъ не находится въ зависимости отъ того, собраны ли уже вс статистическія данныя, приняты ли во вниманіе вс постороннія обстоятельства и проч. Все это, несомннно, важно для практической экономіи и еще боле для экономической политики, въ теоретической же экономіи, основныя теоремы которой далеко еще не установлены, необходимо возвращеніе къ тому методу, которому слдовали Смитъ и Рикардо, Родбертусъ и Марксъ. Въ какой мр содйствуетъ выясненію этихъ вопросовъ книга г. Иванюкова, это мы увидимъ ниже. Пока мы можемъ отмтить лишь то, что его книга посвящена теоріи. Но если появленіе русскаго учебника есть само по себ явленіе отрадное, то мы все же считаемъ необходимымъ указать и на нкоторые недостатки, которые, по нашему мннію, значительно вредятъ книг. Прежде всего мы сдлаемъ нсколько замчаній объ исторической части. Когда авторъ говоритъ, что ‘обмнъ, внутренняя и вншняя торговля въ цвтущую пору классическаго міра ограничивалась лишь небольшимъ числомъ предметовъ, почти исключительно предметами роскоши, а потому и захватывала ничтожный процентъ населенія’, ‘что ошибки въ условіяхъ обмна ведутъ за собой торговые и промышленные кризисы, разоренія, лишеніе сотенъ тысячъ заработка, отъ условій обмна зависитъ распредленіе продуктовъ между классами рабочихъ, предпринимателей и проч.’, ‘что Греція и Римъ не представляютъ даже и попытки къ направленію теоріи экономическихъ явленій’, то мы позволимъ себ не согласиться ни съ однимъ изъ этихъ положеній. Такая характеристика древней культуры прямо противоречитъ тому, что мы знаемъ изъ исторіи. Торговыя республики вели обширную торговлю не только предметами роскоши, но и хлбомъ, торговые интересы вели весьма часто къ войнамъ, многія событія изъ древней исторіи ипого объясненія и не имютъ, какъ стремленіе расширить торговлю, убить конкуррентовъ, а для этого употреблялись такія же мры, какія стали употреблять англичане въ XVII вк, голландцы и ганзейцы въ XVI, итальянцы въ XV вк. Думать, что греческое общество представляло сумму изолированныхъ единицъ, кажется намъ неосновательнымъ, потому что греки, какъ извстно, прекрасно понимали торговую политику, взимали пошлины съ чужихъ товаровъ, облегчали торговлю своими продуктами, имя, повидимому, весьма ясное представленіе о протекціонизм, и во всей своей торговой политик слдовали такимъ же правиламъ, какимъ слдовали и слдуютъ еще теперь торговые народы, не успвшіе побдить на рынк своихъ соперниковъ. Правда, насъ иногда поражали суровость и дикость средствъ, которыми не гнушались финикіяне, карагеняне и греки, но едва ли они превзошли въ этомъ отношеніи ганзейцевъ или голландцевъ. Торговая политика была предметомъ законодательныхъ заботъ, о ней мы встрчаемъ указанія и въ. литератур. Стоитъ только указать на 1-ю книгу политики Аристотеля, на нкоторые отдлы Платона и на трактатъ Ксенофонта О доход, въ которомъ послдній исчисляетъ мры для поднятія доходовъ Аинской республики,— мры, которыя теперь можно бы ввести въ программу государственнаго соціализма. Денежный оборотъ былъ весьма развитъ, какъ это видно изъ того значенія, какое имли мнялы у грековъ и римлянъ. Промышленность древняго міра вовсе не ограничивалась тснымъ кругомъ, потому что мы имемъ свднія о крупныхъ мастерскихъ, въ которыхъ нсколько десятковъ человкъ были заняты однимъ и тмъ же ремесломъ.
Вышеприведенные факты вовсе не собраны нами изъ отрывочныхъ мстъ классиковъ, а прекрасно сгруппированы въ сочиненіяхъ Бка (Boeckh) и Бюксеншютца (Buchsenschtz). Что древнимъ философамъ напрасно приписывается полное игнорированіе явленій экономической жизни, это доказываетъ Рошеръ въ стать Ueber d. Verhaltniss der Nat.-k. Zum klassischen Alterthume.
Характеристика среднихъ вковъ кажется намъ столь же неудачной. Мы никакъ не моженъ объяснить себ, почему авторъ думаетъ, что ‘народное хозяйство среднихъ вковъ иметъ много сходныхъ чертъ съ организаціей народнаго хозяйства въ античномъ мір’. ‘Какъ въ древнемъ мір, такъ и въ средніе вка,— говоритъ онъ,— главное богатство доставляетъ поземельная собственность’. Напротивъ, мы думаемъ, что античная культура представляетъ намъ совершенно своеобразный складъ политической, общественной и экономической жизни, ршительно несходный съ средневковымъ строемъ. Странно, что при характеристик среднихъ вковъ мы не встрчаемъ ни слова о каноническомъ ученіи, единственной экономической теоріи того времени.
Оставляя въ сторон нкоторыя другія замчанія автора, посмотримъ, что онъ говоритъ о меркантилистахъ. ‘До Смита,— говоритъ онъ,— яснаго Представленія о деньгахъ не существовало, деньги отождествлялись съ богатствомъ, чмъ страна имла больше денегъ, тмъ она была богаче, и потому вся экономическая политика съ половины XVI до половины XVIII в. была направлена на возможно большее накопленіе въ стран благородныхъ металловъ, а средствами для этого считались война и торговля и т. д.’.
Приведенныя слова какъ нельзя лучше доказываютъ, что г. Иванюковъ о меркантилистахъ судитъ, во всякомъ случа, не по ихъ сочиненіямъ. Ближайшее знакомство съ ними показало бы ему, что они, не представляя школы теоретической экономіи, все же придерживались весьма полезной для своего времени и своей страны или, врне, для своего класса политики и что это была та самая политика, которой слдовали до меркантилистовъ вс народы, извстные своей торговлей, вопросъ же о деньгахъ больше занималъ экономистовъ, писавшихъ о меркантилистахъ, чмъ самихъ меркантилистовъ. Въ подтвержденіе нашей мысли мы можемъ сослаться на сочиненія Мна (1664), Мисселдена и Чайльда (1622), а для доказательства того, что и до Смита были извстны здравыя понятія о деньгахъ, намъ достаточно указать хотя бы на превосходный трактатъ Петти, который по точности, ясности и врности мысли далеко оставляетъ за собой Смита (1682).
Высказанное нами мнніе о меркантилистахъ не трудно было бы освтить цитатами изъ писателей XVII вка, по предлы журнальной статьи че позволяютъ намъ этого.
Чтобы не останавливаться долго на исторической части, укажемъ только еще на слдующія неврности, вкравшіяся въ книгу. Когда авторъ говоритъ, что многочисленный классъ поземельныхъ собственниковъ по Франціи объясняется только переходомъ въ эпоху революціи 1793 г. значительнаго количества земли въ руки народа, или что концентрація поземельной собственности въ Германіи находятся въ связи съ характеромъ отношеній верховной власти къ дворянству, что Бранденбургъ дйствовалъ ршительне въ интересахъ крестьянъ и т. д., что размры рабочей платы, опредленной властями, были выше рыночной, то съ этимъ нельзя согласиться, потому что, во-первыхъ, во Франціи, какъ это доказано Токвилемъ и новйшими изслдованіями, далеко до революціи преобладала мелкая собственность, во-вторыхъ, въ Германіи, именно на свер, въ стран Бранденбурговъ, распространено крупное землевладніе и, въ-третьихъ, рабочая плата искусственно понижалась, а не возвышалась въ теченіе нсколькихъ (отъ XIV до XV11 в.) вковъ, какъ это доказываютъ Марксъ и Роджерсъ, Характеристика физіократовъ кажется намъ еще мене врной. Когда авторъ говоритъ, что сна всю предшествовавшую исторію человчества, равно какъ и на современный порядокъ вещей, они смотрли, какъ на невжество въ отношеніи законовъ природы и эксплуатацію высшими классами низшихъ’, то съ первой половиной этой мысли дйствительно можно согласиться, а вопросъ объ эксплуатаціи низшихъ классовъ высшими вовсе не имлъ для физіократовъ такого большаго значенія, потому что капиталистическій строй съ наемнымъ трудомъ входилъ цликомъ въ ихъ программу, которую г. Иванюковъ почему-то отождествляетъ съ общественными и политическими идеалами конца XVIII вка.
Высказывая это, мы имемъ въ виду лишь экономическую сторону ученія физіократовъ, которая выражена самымъ рельефнымъ образомъ въ максимахъ основателя школы, Кене. Если, поэтому, нкоторыя мста изъ сочиненій его послдователей и могли привести г. Иванюкова къ этой мысли, то мы все же думаемъ, что въ характеристик ученія онъ долженъ былъ бы обратить вниманіе на самое существенное. Радикальныя мста въ сочиненіяхъ физіократовъ не мирятся со всмъ ихъ міросозерцаніемъ, не выходившимъ за предлы капиталистическаго строя, освобожденнаго, правда, отъ всякихъ преградъ въ мновыхъ отношеніяхъ, отъ всякихъ монополій и привилегій, но все же построеннаго на наемломъ труд. Отъ идеи безпрепятственнаго обмна и необходимости равновсія во всхъ экономическихъ отношеніяхъ, заимствованной физіократами еще у Буагильбера, еще очень далеко до идеаловъ въ смысл боле равномрнаго распредленія богатствъ. Достаточно припомнить, что шаблонное обоснованіе частной собственности, встрчаемое теперь у Сэ. Бастіа, даже у Торитона, было впервые сдлано физіократами. Самое характерное, именно ученіе о чистомъ доход пропущено г. Иванюковымъ, а въ перечисленіи представителей этой шкоды мы не встрчаемъ такого крупнаго теоретика, какъ Летронь (Le Тгоепе).
Характеристика классической шкоды Смита, Рикардо и Мальтуса правильна, но нсколько блдна.
Переходя къ германскимъ экономие, г. Иванюковъ впадаетъ въ значительныя ошибки. ‘Штейнъ, Родбертусъ и Гильдебрандъ,— читаемъ мы у него,— проложили новый путь въ экономической наук тмъ, что посмотрли на развившіяся въ Англіи и Франціи соціалистическія теоріи не какъ на безпочвенныя заблужденія и т. д.’. Перечитавши самымъ внимательнымъ образомъ вс сочиненія Родбертуса, мы не нашли въ нихъ ни одного мста, изъ котораго можно было бы заключить, что Родбертусъ этимъ проложилъ новый путь въ аук. Онъ даже и не говоритъ нигд о соціалистическихъ теоріяхъ Англіи и Франціи. Родбертусъ, дйствительно, внесъ многое въ науку, но въ характеристик, которую намъ даетъ г. Иванюковъ, мы не встрчаемъ именно того, что Родбертусъ сдлалъ. Характеристики г. Иванюкова такъ блдны, такъ не рельефны, что съ трудомъ узнаешь, чмъ именно выдвинулся тотъ или другой писатель, что именно внесъ онъ новаго. Такою же блдною является у него, между прочимъ, и личность Лассаля.
Когда же г. Иванюковъ говоритъ намъ о Маркс, что онъ ‘примыкалъ въ методологическомъ отношеніи къ исторической школ’, то мы на это можемъ смотрть только какъ на случайную ошибку или недосмотръ автора, такъ какъ именно въ методологическомъ отношеніи Маркса никакъ нельзя причислить ни къ какой другой школ, какъ только къ англійской классической.
Переходя къ реалистической школ, г. Иванюковъ почему-то причислилъ къ ней Бемерта и Энгеля, т.-е. экономистовъ, не только не принимающихъ участія въ конгрессахъ катедеръ-соціалистовъ и въ своихъ теоретическихъ воззрніяхъ весьма далекихъ отъ Шмоллера или Вагнера, но считающихся вожаками либеральной школы и представителями конгресса нмецкихъ экономистовъ. Кром того, мы не можемъ не прибавить, что въ этомъ очерк пропущены цлыя шкоды, о которыхъ слдовало бы упомянуть.
Перейдемъ теперь къ теоріи.
Начнемъ съ опредленія капитала. Къ капиталу причисляются г. Иванюковымъ и средства продовольствія рабочихъ, и запасы годовыхъ продуктовъ, и предметы потребленія, отдаваемые въ пользованіе, на ряду съ матеріалами и орудіями труда, а капиталъ есть та часть имущества лица, которая произведена человческимъ трудомъ и употребляется для полученія съ нея дохода. По нашему мннію, такое опредленіе врно для частнаго хозяйства, и все то, что причислено къ капиталу, относится къ капиталу отдльнаго предпринимателя, а не къ капиталу народнаго хозяйства. Оба же эти понятія не покрываютъ другъ друга. Если бы г. Иванюковъ былъ послдователенъ, то при такомъ опредленіи капитала долженъ былъ бы придти къ необходимости признать рабочій фондъ, а это идетъ въ разрзъ со всей его книгой. Когда мы переходимъ къ цнности, то, прежде всего, наталкиваемся на трудовую цнность. ‘Уже и въ настоящее время,— говоритъ авторъ,— нормою мновой стоимости огромнаго большинства продуктовъ является количество труда, потраченное на ихъ производство, и рыночныя цны колеблются около этой нормы, а часто и совпадаютъ съ ней’. Самъ же онъ даетъ потомъ совершенно иное опредленіе, по которому цнность опредляется рабочей платой и прибылью. Мы не думаемъ, чтобы рыночныя цны колебались около указанной выше нормы, хотя, въ то же время, утверждаемъ, что въ исторіи возникновенія цнности нельзя указать ничего, кром труда. Весь вопросъ заключается только въ количеств труда, замнять же количество труда рабочей платой и прибылью неврно, и неврно даже въ методологическомъ отношеніи. Цнность продукта распадается на свои части: рабочую плату, прибыль и ренту, которыя поэтому должны быть выведены только изъ цнности. Суммировать же составныя части того, что еще не опредлено, кажется намъ неправильнымъ. Мы думаемъ, что такая двойственность помшала г. Иванюкову и въ другихъ частяхъ его книги.
Разъ г. Иванюковъ придерживается трудовой теоріи, ему не слдовало бы говорить о ‘производительности труда, природы и орудій производства’. Для экономиста шкоды, къ которой онъ, повидимому, причиняетъ себя, производителенъ только трудъ. Природа производительна въ глазахъ натуралиста. Когда же экономистъ говоритъ объ ея производительности и ставитъ ее на ряду съ трудомъ человка, тогда онъ олицетворяетъ природу. Природа и орудія производства для него имютъ лишь то значеніе, что обладаніе ими доставляетъ управомоченному, т.-е. собственнику, часть того, что произведено трудомъ, а отъ этого до производительности еще далекъ. Говорить о производительности капитала и употреблять это слово въ такомъ же смысл, въ какомъ оно примняется къ труду, мы считаемъ ршительно невозможнымъ. Не мене страннымъ представляется то, что г. Иванюковъ придерживается господствующаго раздленія капитала на основный и оборотный и, въ то же время, стоитъ За марксовское раздленіе на постоянный и перемнный.
Главы объ общинномъ землевладніи и о семейной форм производства составлены тщательне другихъ и не оставляютъ желать ничего лучшаго. Но и здсь нельзя не замтить, что заключеніе главы объ общинномъ землевладніи не только противорчитъ всей глав, но я прямо построено на ошибочномъ основаніи. Неужели авторъ думаетъ, чти проектируемая имъ наслдственная аренда иметъ преимущества предъ общинной формой собственности?
Послдняя глаза книги — ‘Капиталистическая форма хозяйственнаго предпріятія’ представляетъ сжатый очеркъ экономической организація древняго міра и среднихъ вковъ и боле обстоятельный очеркъ современнаго хозяйства, составленный по Марксу, который изложенъ г. Иванюковымъ весьма ясно и удобопонятно. Но и здсь мы не можемъ не замтить, что отождествленіе прибавочной стоимости съ прибылью не мирится съ тмъ, что Марксъ разуметъ подъ прибавочной стоимостью и что въ политической экономіи извстно подъ прибылью.
Когда мы переходимъ къ обмну, то насъ, прежде всего, поражаетъ, что въ этомъ отдл многіе вопросы ршаются совершенно иначе, чмъ въ отдл производства. Мы не можемъ согласиться съ тмъ, ‘что доля, которую получаютъ вс классы общества изъ ежегодно производимаго національнаго продукта, опредляется существующими въ данное время въ данной стран условіями обмна’. Мы думаемъ, что не условія обмна, а частная собственность на землю и капиталъ играютъ при этомъ первенствующую роль. Мы никакъ не можемъ согласиться и съ тою мыслью, что ‘въ каждомъ отдльномъ предпріятіи обрабатывающей промышленности стоимость производства слагается, главнымъ образомъ, изъ количества труда, а въ хозяйств, которое ведется наемнымъ трудомъ,— изъ количества рабочей платы и проч.’. По нашему мннію, стоимость производства сводится къ труду, и только къ труду, опредлять же стоимость одинъ разъ трудомъ, другой разъ рабочей платой, какъ уже выше было указано, только затемняетъ вопросъ.
Въ отдл о деньгахъ мы, къ удивленію, не находимъ ни слова о вліяніи количества денегъ на цны товаровъ,— вопросъ, прекрасно выясненный у Маркса, противупоставляющаго теорію Стюарта количественной теоріи Монтескь, Юма и Рикардо.
Мы не можемъ согласиться съ опредленіемъ, по которому моментъ доврія играетъ существенную роль. Въ этомъ случа мы можемъ сослаться на обстоятельный разборъ различныхъ опредленій кредита у Книса. Гд, спрашивается, моментъ доврія въ реальномъ кредит, въ ссудахъ подъ движимое имущество или въ принудительныхъ государственныхъ займахъ,— въ займахъ для спекулятивныхъ цлей? Дале, столь важный вопросъ, какъ вопросъ о томъ, создаетъ ли вредить капиталъ, какъ это думаютъ Маклеодъ, Резлеръидаже Родбертусъ, остается безъ отвта.
Въ глав о поземельной рент мы читаемъ: ‘Свойства почвы, которыми обусловливается плодородіе, суть на двственныхъ почвахъ всецло даръ природы, на почвахъ воздланныхъ — частью даръ природы, частью результатъ вложеннаго въ землю труда’. Такой взглядъ, конечно, вполн простителенъ въ обыденной рчи, но экономистъ, стоящій за трудовую теорію, такъ разсуждать не можетъ, потому что для него все, что даетъ земля, есть результатъ труда, и только труда, который въ одномъ случа можетъ лишь быть боле производителенъ, а въ другомъ — мене производителенъ. Опредленіе поземельной ренты, что ‘она есть доходъ, проистекающій изъ факта собственности на землю’, кажется намъ неудачнымъ, потому что собственникъ часто получаетъ не только поземельную ренту, но и прибыль, иногда даже часть рабочей платы. То, что собственникъ получаетъ, составляетъ, правда, его доходъ, но въ этотъ доходъ входятъ различныя составныя части. Для того, чтобы подобное явленіе имло мсто/ необходимо только, чтобы количество земли, отдаваемой въ аренду, было ограничено и арендаторъ согласился бы жертвовать прибылью на свой капиталъ, даже частью рабочей платы, лишь бы имть поле для приложенія труда. Именно это мы видимъ въ Ирландіи, въ нкоторыіъ частяхъ Франціи и Германіи и даже мстами у насъ. Такое явленіе возможно и иметъ мсто безъ всякаго возвышенія цны сырья.
Если бы г. Иванюковъ задался скромною цлью составить учебникъ, который далъ бы возможность публик познакомиться съ основными началами политической экономіи, то и тогда мы считали бы себя въ прав указать на т недостатки, ту непослдовательность, которые значительно вредятъ книг. Но г. Иванюковъ задался боле обширной задачей: ‘изслдованіе закономрности важнйшихъ экономическихъ явленій современнаго европейскаго общества и условій ихъ развитія’ составляетъ задачу сочиненія, а изслдуя причинную связь экономическихъ явленій, онъ, вмст съ тмъ, указываетъ процессъ развитія типическихъ хозяйственныхъ формъ, чрезъ что выясняются основанія для полученія, въ отношеніи любаго (?!) явленія,[отвтовъ на ‘цлый рядъ вопросовъ и т.д.’ Намъ нечего и прибавлять, что этого авторъ не выполнилъ и выполнить не могъ, такъ какъ экономическая наука далеко еще не достигла, по нашему мннію, такого состоянія, чтобы можно было прослдить исторію развитія, условія существованія и исчезновенія институтовъ, а тхъ мене получить на это отвтъ въ отношеніи любаго явленія.
Было бы несправедливо, если бы мы, остановившись на недостаткахъ книги, не сказали ничего о несомннныхъ ея достоинствахъ, благодаря которымъ распространеніе ея среди нашей публики было бы очень желательно. Если мы позволили себ отнестись критически къ нкоторыхъ частямъ книги и не согласиться съ нкоторыми изъ высказанныхъ въ ней взглядовъ, то это еще не значитъ, чтобы мы распространяли это на всю книгу. Мы не желали бы, по крайней мр, чтобы рецензія наша произвела такое впечатлніе.
Г. Иванюковъ ввелъ въ свою книгу отдлы, которыхъ прежде въ курсы не вводили, а, между тмъ, эти отдлы очень важны и интересны, особенно для русской публики. къ такимъ отдламъ относится чрезвычайно обстоятельная глаза объ общинномъ землевладніи и прекрасная глаза о кустарныхъ промыслахъ, написанная тверскимъ статистикомъ Покровскимъ. Воспользовавшись новйшей статистикой, русской и западной, г. Иванюковъ прекрасно иллюстрируетъ современное состояніе промышленности, взаимное отношеніе между классами, общества съ развитіемъ производительности труда и иногда даже модифицируетъ основныя теоремы, какъ он были установлены англійскими классиками. Вопреки распространенному со времени Рикардо убжденію, онъ основательно доказываетъ, что, съ увеличеніемъ населенія и развитіемъ культуры, рента землевладльца увеличивается только абсолютно, относительно же, т.-е. какъ доля національнаго дохода, становится все меньше и меньше, доля же капиталиста увеличивается и абсолютно, и относительно, и что съ этимъ не находится въ противорчіи наблюдаемое повсюду пониженіе уровня процента. Особенно должны мы быть благодарны г. Иванюкову еще и за то, что онъ нигд не забываетъ интересовъ публика, для которой пишетъ, знакомитъ насъ съ положеніемъ рабочихъ на мануфактурахъ, заводахъ и фабрикахъ нашего отечества но новйшимъ даннымъ и принимаетъ во вниманіе т особенныя условія, среди которыхъ мы живемъ а отъ которыхъ зависитъ то или иное ршеніе вопроса. Обсуждая, напримръ, вопросъ о свобод вншней торговли и протекціонизм, онъ не ограничивается принципіальнымъ ршеніемъ, а длаетъ оцнку нашего протекціонизма и показываетъ, къ какимъ неблагопріятнымъ послдствіямъ онъ приводитъ у насъ. Кром того, мы должны отмтить еще то., что, при оцнк экономическихъ явленій, г. Иванюковъ принимаетъ въ разсчетъ интересы всхъ классовъ общества, онъ не отождествляетъ интересовъ крупныхъ собственниковъ съ интересами страны, а принимаетъ во вниманіе интересы мелкихъ собственниковъ и мелкихъ промышленниковъ, и особенно низшихъ рабочихъ классовъ. Такимъ же духомъ проникнуты и предложенія и проекты реформъ, осуществленіе которыхъ онъ считаетъ полезнымъ для нашего отечества. Вся книга проникнута, такимъ образомъ, весьма симпатичной тенденціей поднять умственный, нравственный и матеріальный уровень низшихъ классовъ и дать имъ возможность принять участіе въ тхъ благахъ, которыя связаны съ боле высокой культурой. Въ то же время, требованія г. Иванькова не гршатъ односторонностью и абсолютностью. Если ко всему этому прибавить легкое, хорошее изложеніе, благодаря которому книга читается безъ особеннаго напряженія, мстами даже съ удовольствіемъ, то мы придемъ къ заключенію, что книга найдетъ обширный кругъ читателей и несомннно принесетъ пользу русской публик.