Новости заграничной жизни, Реклю Эли, Год: 1867 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 31 минут(ы)

НОВОСТИ ЗАГРАНИЧНОЙ ЖИЗНИ.

Финансовый феодализмъ.— Les Franais de la dcadence, Генри Рошфора.— Деньги.— Сила буржуазіи.— Сбереженіе путемъ затраты.— Поземельный кредитъ.— Ссудныя кассы.— Французскій банкъ.— Концессіи.— Дисконтъ труда.— Биржевыя продлки.— Биржевая игра.— Индустріализмъ.— Акціонерныя компаніи.— Ротшильды.— Анонимныя общества.— Великій Юлій Муресъ.— Его литературные подвиги.— Миресъ политикъ, комерсантъ, биржевой игрокъ и пр.— Паденіе Миреса.— Новые ею подвиги.— Исаакъ и Эмиль Перейры.— Ихъ характеристика.— Они все покупаютъ и все продаютъ.— Результаты царства буржуазіи.— Великій союзъ противъ пьянства.— Голодъ въ Индіи.— Косвенные налоги въ Англіи.

Недавно въ Париж вышла книга ‘Les Franais de la dcadence’, прочитанная публикой съ жадностію и составившая популярность неизвстному ея автору, Генри Рошфору. Къ книг этой нтъ ничего новаго, ничего замчательнаго, но она такъ четко попала въ самую цль, такъ кстати выразила чувство стыда и страха, овладвшее въ послднее время парижскимъ обществомъ, что не могла пройдти незамченною. Понимать истинный смыслъ событій и ихъ логическую необходимость могутъ только немногіе мыслящіе люди, и эти люди давно знали то, что высказалъ теперь Рошфоръ, что же касается большинства, всегда и везд зараженнаго фаталистическимъ врованіемъ въ непреложный ходъ историческихъ событій, то оно только горькимъ опытомъ дошло до убжденія, что Франція дйствительно находится въ період временнаго или постояннаго разложенія. Генри Рошфоръ угадалъ ту минуту, когда это слово надо было произнести во всеуслышаніе. Скажи онъ это слово нсколькими годами раньше, его назвали бы отъявленнымъ пессимистомъ, человкомъ неблагонамреннымъ, а теперь его выслушали спокойно и прочитали съ благодарностію. Слдовательно наступило время боле холоднаго анализа фактовъ и боле строгаго суда надъ личностями, составлявшими историческую мелодраму послднихъ пятнадцати лтъ. Но я думаю, что Рошфоръ ошибается въ размрахъ этой оцнки и въ ея безпристрастіи. Еще много пройдетъ времени, пока Франція узнаетъ всю правду переживаемой нами эпохи и подъ масками разглядитъ настоящія физіономіи ея актеровъ.

Во всякомъ случа Рошфоръ сказалъ свое слово удачно. Онъ довольно убдительно доказываетъ, что въ настоящее время вся власть и все вліяніе находятся въ рукахъ всемогущей буржуазіи, глубоко постигшей преподанную ей истину историкомъ Гизо, что деньги — первая политическая сила господствующаго сословія.

Дйствительно, деньги оказались страшной силой въ исторіи буржуазнаго царства. Царство это было создано Наполеономъ I, который далъ ему не только политическую жизнь, но и громадное вліяніе на дла Европы. Пьедесталъ, съ котораго сошелъ потомственный феодалъ среднихъ вковъ, немедленно былъ занятъ другимъ феодаломъ, безъ титуловъ и потомства, но съ полными карманами луидоровъ,— феодаломъ — буржуа. Посл Наполеона I событія шли въ такомъ направленіи, что этотъ новый типъ постепенно развивался и усиливался.

Каждая реакція вносила какую нибудь новую черту въ общественную организацію буржуазіи, шлифовала и совершенствовала ее ‘на зло или на благо Франціи‘,— пока еще трудно сказать, какъ думаетъ Рошфоръ. По крайней мр врно то, что вторая имперія была произведеніемъ этой новой силы и, въ свою очередь, эта сила нашла себ твердую опору во второй имперіи.

Лучшимъ букетомъ творчества французской буржуазіи была современная финансовая система, о которой я намренъ говорить здсь. Основаніемъ этой хитросплетенной системы послужилъ такъ называемый кредитъ, который въ сущности ничто иное, какъ наглая эксплуатація невжества и доврчивости людей, непосвященныхъ въ тайны авгуровъ нашего времени, въ род братьевъ Ротшильдовъ или Перейра. ‘Когда у насъ будетъ огромный и неноколебимый кредитъ, тогда бдность исчезнетъ’. Это било послднее слово финансовыхъ феодаловъ современной эпохи.

Для этого вовсе не нужно предпринимать никакихъ особенныхъ экономическихъ реформъ, для этого нуженъ только одинъ кредитъ — этотъ рычагъ Архимеда въ финансовомъ мір. Кредитъ заставитъ богачей тратить какъ можно больше, и слдовательно дйствовать, въ отношеніи бдняковъ, какъ дйствовали благодтельные юпитеры, орошавшіе своихъ Данаидъ золотымъ дождемъ. Итакъ, чтобы народъ обогатился нужно только, чтобы богатые люди истрачивали много, чтобы они истрачивали съ каждымъ днемъ все боле и боле. Эти систематическія воззрнія резюмировались окончательно довольно оригинальнымъ силлогизмомъ. Представьте себ, что предположено выстроить дворецъ или скоре громадную казарму, въ которой могли бы помститься нсколько мильоновъ гренадеръ. Такая казарма будетъ называться ‘Соединенными Магазинами’ (Les Magasins Runis). Въ этихъ Соединенныхъ магазинахъ изволите ли видть, будетъ продаваться все, очень сходно, и на каждые сто франковъ, употребленные на покупку пальто, конфектъ или кабріолета, вы получаете, кром купленнаго вами товара, еще сто-франковую облигацію, уплачиваемую но тиражамъ, такимъ образомъ, за ваши сто франковъ намъ даютъ двсти — сто въ вид, напримръ, пальто, и сто облигаціею. Оффиціальный Монитеръ французской имперіи, принявшій на себя покровительство этому предпріятію, называетъ подобную операцію сбереженіемъ путемъ затраты (l’pargne par la dpense). Это значитъ, что чмъ боле вы издерживаете, тмъ боле сберегаете, тмъ скоре обогащаетесь. Наши предки, старые рутинеры осторожности, умренности, и экономіи, разумется, не могли бы взять въ толкъ этой хитрой комбинаціи ‘Соединенныхъ Магазиновъ’!

Но если нтъ денегъ для затраты, то нельзя и раскошеливаться для приращенія своего капитала и обогащенія бднаго народа…. Ужь не взяться ли за тяжелую работу, не откладывать ли деньги копйка за копйкой до тхъ поръ, пока золотой дождь, разлившись широкимъ потокомъ, не обдастъ васъ съ ногъ до головы по милости раскошеливанья, производимаго вашимъ сосдомъ? Ждать-то, пожалуй придется долго…. Ждать! Кому охота ждать?! Эта добродтель была въ мод еще въ простодушныя времена Бурбоновъ. Теперь у кого нтъ денегъ — есть кредитъ. Для безденежной публики придуманы такія благодянія какъ поземельный кредитъ, кредитъ на движимость (credit mobilier), ссудныя кассы (casses Mir&egrave,s), дисконтные банки, всхъ возможныхъ сортовъ общества для поощренія торговли и промышленности… Говоря строго, дйствительному банку капиталъ вовсе не нуженъ. Вс операціи банка должны ограничиваться дисконтированіемъ процентныхъ билетовъ и пріемомъ на коммиссію. Настоящій банкъ,— банкъ въ строжайшемъ смысл — это французскій банкъ. Онъ долженъ былъ — неизвстно почему запастись основнымъ капиталомъ, но какъ только капиталъ этотъ образовался, банкъ поспшилъ сбыть его государству, которое, правда, выплачиваетъ банку довольно приличный процентъ. Какъ всякій банкъ, французскій также принимаетъ вклады частныхъ лицъ, но безпроцентно, а потомъ онъ отдаетъ въ ссуду чужія деньги, за которыя получаетъ проценты. Намтимъ при этомъ, что банкъ ухитряется ссужать тми же деньгами не одно лицо, а три или четыре лица въ одно и тоже время, взимая процентъ съ каждаго изъ нихъ. Вотъ ужъ это именно геніальная операція. Меня зовутъ положимъ Бильбокэ. Замтьте хорошенько, что меня зовутъ не иначе, какъ Бильбокэ, потому что если бы меня звали Бертраномъ или Робертомъ Макаромъ, то я не имлъ бы права длать то, что я длаю въ качеств Бильбокэ. Итакъ, я — Бильбокэ. У меня были въ карман сто франковъ и я отдалъ ихъ въ заемъ г-ну Фульду, геніальному министру французскихъ финансовъ. Онъ не долженъ былъ издерживать ихъ гд нибудь въ Кохинхин, онъ общалъ мн взимать за ссуженный капиталъ 5%, что меня очень обрадовало и доставило мн завидное положеніе рантье. Во всемъ этомъ пока еще нтъ ничего удивительнаго. Но вотъ ко мн является Анастазъ со ста франками, которые вручаетъ мн для безпроцентнаго сбереженія. Спасибо, голубчикъ, говорю я Анастазу, и затмъ немедленно отыскиваю господъ Бенуа, Каролуса, Давида и Эмиля. ‘Не хотите ли, господа, говорю я имъ, занять у меня сто франковъ, которые Анастазъ передалъ мн для храненія?’ ‘Хотимъ конечно!’ кричатъ они. Замтимъ, что господа эти — мелкіе купчики постоянно нуждаются въ презрнномъ металл. И вотъ я пишу на клочк синей — непремнно синей — бумаги слдующее: ‘Я нижеподписавшійся Бильбокэ, отдаю въ заемъ господину Бенуа сто франковъ, полученные мною для храненія отъ добраго человка Анастаза. Въ вознагражденіе оказываемой мною услуги, господинъ Бенуа будетъ уплачивать мн пять процентовъ.’ Затмъ я беру другой клочекъ синей бумаги — и непремнно синей — и вывожу слдующія строки: ‘Я нижеподписавшійся Бильбокэ, несомннный, истинный Бильбокэ, ссужаю въ заемъ Каролусу сто франковъ Анастаза. Я ничего не взношу Анасгазу, но Каролусъ будетъ уплачивать мн пять процентовъ, л Таже продлка и съ Давидомъ, таже милая аффера и съ Эмилемъ. Теперь смотрите на нотокъ процентовъ. За мои сто франковъ, которыхъ нтъ ни у меня, ни у господина Фульда, я получаю съ него ежегодно пять процентовъ. Добрая душа — Анастазъ приноситъ мн сто франковъ и за эти сто франковъ я не плачу ему ровно ничего, но эти самые деньги отдаю въ заемъ Бенуа, Каролусу, Давиду, Эмилю, и каждый изъ нихъ взноситъ мн 5 процентовъ, что составитъ 25 франковъ вмсто той моей сотни франковъ, которую господинъ Фульдъ издержалъ въ Кохинхин. Но всего интересне то, что еслибы благодтельный Анастазъ принесъ мн всего 75 франковъ, то я взималъ бы съ четырехъ вчно безденежныхъ купчиковъ не пять, а десять процентовъ. Чмъ боле они нуждаются въ деньгахъ, тмъ мене я имъ даю въ ссуду и тмъ дороже заставляю платить. Занимая у меня 100 франковъ, они взносили мн въ общей сложности 20 франковъ, когда же я отдаю имъ въ заемъ всего 75 франковъ, то они выплачиваютъ мн 30, а прибавивъ къ этой сумм пять франковъ кохинхинца Фульда, я получаю всего на все тридцать пять франковъ. Ну, разв не геніальную аферу сдлалъ честнйшій Бильбокэ? И какъ простодушны господа Бенуа, Каролусъ, Давидъ и Эмиль, взнося мн вчетверо боле процентовъ и выплачивая мн то, что они должны были бы выплачивать этой добрйшей душ — Анастазу!

Механизмъ французскаго банка послужилъ соблазнительнымъ идеаломъ, къ которому каждое вновь учреждаемое кредитное общество старалось подойти какъ можно ближе. Мы ограничимъ наши замчанія двумя главнйшими обществами. Кредитъ движимыхъ имуществъ (credit mobilier) выдумалъ такого рода операцію. Мой акціонеръ вручаетъ мн тысячу франковъ. Съ этой тысячей франковъ я настолько богатъ, что могу призанять еще другую тысячу и, значитъ, у меня будетъ тогда дв тысячи франковъ. Имя дв тысячи франковъ, я могу занять другія дв тысячи, а съ четырьмя тысячами можно занять еще четыре тысячи. Кредитъ на движимыя имущества довольно остроумно называетъ такую хитрость системою omnium — все принимать, чтобы все занимать, и все занимать для того, чтобы все брать и брать… Эту вкусную дичь состряпалъ Исажъ, родившій Эженя.

А вотъ и другое лакомство, изобртенное Эмилемъ, родившимъ Бенжамэна: это — формула поземельнаго кредита. ‘Я ссужаю деньгами подъ залогъ недвижимыхъ имуществъ. У меня нтъ ни полушки въ карман, но я даю въ заемъ милліоны, словомъ — сколько угодно.— Маркизъ де-Карабасъ, хочешь ли получить сто тысячь франковъ? Ну, такъ подпиши мн вотъ эту бумагу, въ которой сказано, что ты долженъ уплатить мн сто тысячъ франковъ по прошествіи пятидесяти лтъ. А за это я дамъ теб такого рода свидтельство: ‘я, поземельный кредитъ, разршаю всякому ссудить господина маркиза де-Карабаса суммою въ сто тысячъ франковъ, которые будутъ возвращены заимодавцу не господиномъ де-Карабасомъ, а мною — въ Пятидесяти-лтній срокъ. Пусть другой дастъ въ ссуду деньги, а я беру на себя только коммисію.’

‘Блистательныя операціи,’ возглашаетъ остроумный Эмиль, ‘совершаются чрезъ посредство чужихъ денегъ.’

Вс эти кредитныя зати (credit foncier, credit mobilier) и вообще вс эти крупныя предпріятія, поощряемыя правительствомъ, поддерживаются концессіями. Если бы концессіи но были предоставляемы еще съ самыхъ раннихъ временъ феодализма, то он наврное были бы выдуманы господами Фульдомъ и де-Морни. Какой нибудь имярекъ, или имярекъ съ товарищами, наживается благодаря правительству, которое даже не развязываетъ при этомъ кошелька, и вообще такое частное обогащеніе, повидимому, ни на кого не ложится бременемъ. Правительство даритъ Моссельману и К^о морскіе наносы, другаго жалуетъ аэролитами, падающими съ неба. Нкоторые полагаютъ, что за глубин пяти сотъ футовъ лежатъ богатые пласты каменнаго угля… Одинъ изъ пріятелей министра хлопочетъ о полученіи концессіи на эту раскопку. Предполагаемые золотые рудники Гвіаны щедро раздавались правительствомъ. Прежде, чмъ французская армія высадилась въ Вера-Крус, г. де-Морни и его пріятель Жеккеръ длили между собою серебряные рудники. Одинъ изъ чиновниковъ, человкъ, боле практическій, выхлопоталъ концессію на приготовленіе химическихъ зажигательныхъ спичекъ.

Въ былыя времена концессіи и право разрабатывать ту или другую отрасль промышленности предоставлялись корпораціямъ, тогда какъ настоящее правительство присвоило себ власть лишать имущества однихъ, во имя общественной пользы, и длать собственниками другихъ, дарить имъ разныя концессіи, опять таки въ видахъ общественнаго блага.

Концессію мы признаемъ сохранившеюся до нашихъ дней привиллегіей, относящеюся къ эпох прежняго общественнаго порядка (ancien rgime). Напримръ, нотаріусамъ было предоставлено, въ вид исключительной привиллегіи, право хранить у себя полу-гражданскіе, полу-фамильные акты, и право это нотаріусы заставляли другихъ оплачивать очень дорого. Однимъ почеркомъ пера Наполеонъ I-й назначилъ для Парижа 60 биржевыхъ маклеровъ, которымъ была предоставлена исключительная привиллегія продавать государственныя бумаги (fonds). Эта привиллегія въ настоящее время выражается для каждаго изъ счастливцевъ капиталомъ отъ одного до двухъ милліоновъ, такъ какъ маклерскія должности продаются за эту сумму. Итакъ, Наполеонъ -й создалъ капиталъ въ сто милліоновъ — оборотный капиталъ, говорятъ одни,— недоимку, думаютъ другіе, потому что общество взноситъ теперь въ вид процентовъ городу Парижу пять милліоновъ, которые оно могло бы экономизировать, еслибы кабинеты биржевыхъ маклеровъ ничего не стоили и еслибы каждый вольный маклеръ, запасшись дловой книгой, письменнымъ столомъ и чернилицей, занимался биржевымъ коымиссіонерствомъ совершенно безпрепятственно, не взнося никакого денежнаго налога и не покупая правъ на свою профессію. Слдовательно, общество должно теперь выплачивать подати привиллегированнымъ лицамъ, коммиссіонерамъ парижскаго рынка (la Halle) коммиссіонерамъ при продаж имуществъ, словомъ, на каждомъ шагу общество это наталкивается на ту или другую привиллегію, и между тмъ простодушно говоритъ и думаетъ, что въ XIX вк вс промысловыя занятія, вс профессіи получили свободу, полную, несомннную свободу.

Итакъ, но ближайшемъ соображеніи оказывается, что за вс эти концессіи, которыя, какъ говорятъ, ни на кого будто бы не ложатся бременемъ, расплачивается общество, публика. Еслибы французское правительство взамнъ ежегоднаго дохода въ сто тысячи франковъ изъ государственныхъ налоговъ, и титула герцога Малахова, предоставило въ распоряженіе генерала Пелиссье какую нибудь конь каменнаго угля или небольшую втвь желзной дороги, то наградило бы его не въ примръ великодушне. Изъ перваго попавшагося въ руки Французскаго политическаго листка, мы узнаемъ, что 15 января акціи сверной французской дороги продавались но 1180 франковъ каждая. Слдовательно г. Ротшильдъ и лица, которымъ дорога была переуступлена, съ каждой акціи получаютъ прибавочный капиталъ въ 680 франк. Орлеанскія акціи продавались по 902 фр. 50 с., значатъ, распорядители дороги пользуются выгодой 402 фр. 50 с. съ каждой акціи. Владлецъ 1000 акцій сверной дороги получитъ барышъ въ 680,000 $р., владлецъ десяти тысячъ такихъ акцій выигрываетъ 6,800,000 и т. д. Говоря теоретически, этотъ золотой дождь невзначай обливаетъ привилегированныхъ счастливцевъ, ни пожертвовавшихъ для него ни однимъ сантимомъ. Мы знаемъ обанкрутившихся или ожидавшихъ позорной несостоятельности, банкировъ, мы слышали про героевъ ландскнехта, про мучениковъ рулетки, которые выплатили вс свои долги однимъ почеркомъ пера. Предварительно такой господинъ не иметъ ровно ничего — ничего, кром милліона долговъ. Но это блестящій, модный кавалеръ, записной танцоръ, умющій склеить остроумный комплиментъ племянниц какого нибудь вліятельнаго министра, это protg извстной танцовщицы опернаго театра, человкъ пользующійся благосклоннымъ расположеніемъ папскаго нунція или члена совта римской роты, {La Kola — римскій духовный трибуналъ высшей инстанціи, состоящій изъ двнадцати членовъ — прелатовъ.} и вотъ вдругъ такой господинъ получаетъ концессію, пріобртаетъ въ компаніи четыре тысячи акцій, изъ которыхъ каждая выражается первоначальной цной въ пятьсотъ франковъ. Недли въ дв акціи эти сбиваются на бирж въ два милліона, долгъ уплачивается — этого требуетъ честь — а остальной милліонъ даетъ право на новые долги.— Карлъ Великій раздавалъ ‘генныя имущества своимъ баронамъ и длалъ ихъ господами — землевладльцами. Въ’ наше же время возникъ финансовый, исключительно — денежный феодализмъ, но вмсто того, чтобы получать земли гд нибудь далеко,— за которыя еще надо проливать кровь, драться съ Норманами и сарацинами, наши современные феодалы — финансисты довольствуются маленькимъ клочкомъ бумаги, который они продаютъ на бирж. Это гораздо удобне: цлую территорій), цлую обширную провинцію со всми ея виноградниками, замками, посвами и стадами вы прячете въ карманъ, при помощи пяти пальцевъ.

Прежде дарились цлыя населенія, теперь, дарится подобнымъ образомъ трудовой потъ населеній или — употребляя боле элегантное, боле техническое выраженіе,— въ наше время дисконтируется трудъ, т. е. продается и покупается свободно по закону запроса и предложенія. Всякій воленъ покупать и непокупать, всякій воленъ платить и неплатить господину барону Ансельму Ротшильду 680 франковъ съ каждой акціи сверной дороги. Но тотъ, кто долженъ заплатить Ротшильду 680 франковъ, этимъ самымъ путемъ въ свою очередь долженъ получить 20 или 30 франковъ съ другого — и вотъ секретъ всей этой комедіи.

Да, именно, въ этомъ весь секретъ. Привиллегированныя лица ничего не выиграли бы изъ своихъ концессій, еслибы не могли продать ихъ на бирж немногимъ спекуляторамъ, которые затмъ сбываютъ ихъ въ руки глуповатаго большинства. Десять первоначальныхъ владльцевъ концессій продаютъ ихъ сотн хитрецовъ, которые сбываютъ ихъ десятитысячной толп простодушныхъ олуховъ. Нотъ какая торговля совершается задолго до того, какъ въ рудникахъ или на дорог раздается первый ударъ заступа. Предпріятіе существуетъ еще только въ Монитер, а барыши, которые оно принесетъ или не принесетъ втеченіи десяти или двадцати лтъ, уже вычтены заране съ будущихъ производителей и потребителей. Таже самая коммерція возобновляется вмст съ началомъ работъ во вторыя руки, надбавляя цну, вторыя руки, также съ надбавкой цны, сдаютъ работы въ третьи руки. Послдній распорядитель, повышая цну, предоставляетъ производство работъ спекулятору, главный спекуляторъ вступаетъ въ сдлку со многими другими спекуляторами, которые передаютъ работы спекуляторамъ третьяго порядка и наконецъ дло доходитъ до подрядчиковъ и торговцевъ нужнымъ матеріаломъ. Тяжесть всхъ этихъ надбавокъ обрушивается на послдняго рабочаго — и въ конц концевъ потребитель расплачивается за все, самъ того не подозрвая, онъ бденъ и не понимаетъ, почему онъ работаетъ въ пот лица и не постигаетъ, почему его гнететъ безвыходная нищета. Онъ не понимаетъ, что платя слишкомъ дорого за первые матеріалы, онъ долженъ также слишкомъ дорого продавать предметы фабричнаго производства. Онъ не понимаетъ — но отношенію къ желзнымъ дорогамъ, напримръ,— что онъ платитъ господину Ротшильду 1180 фр. за то, что стоитъ всего на все пятьсотъ франковъ и что, слдовательно, онъ отдаетъ 11 фр. 80 с. за то, чему красная цна пять франковъ.

Многое можно также поразсказать и о каждыхъ пятистахъ франкахъ, назначаемыхъ для постройки желзной дороги.

Одинъ изъ директоровъ желзной дороги (и между ними попадаются честные люди) высчитывалъ мн, что роскошные могарычи при сдлкахъ и хищничество во всхъ возможныхъ видахъ возвышали стоимость предпріятія 20 и даже 25 процентами. Такимъ образомъ къ каждымъ 500 фр. надобно присчитать отъ 100 до 125 безполезно затраченнаго излишка. Отсюда ясно, что публика платитъ на сверной желзной дорог 1,180 фр. вмсто 400 или 375 франковъ и отдаетъ за проздъ 11 фр. 80 с. вмсто 3 фр. 75 с. {Вс эти замчанія к числовыя соображенія касаются исключительно французскихъ желзныхъ дорогъ.}. Нужно ли посл этого удивляться бдности французскаго населенія, которому уже давно наши финансовые феодалы сулятъ золотыя горы. Но золотыя горы впереди, а бдность существуетъ въ дйствительности…

До сихъ поръ мы еще предполагали, что акціи были проданы всего одинъ разъ на парижской бирж. Но люди компетентные высчитали, что одни Ротшильды перепродавали ихъ четыре раза, сообразуясь съ высокимъ и низкимъ курсомъ. Это непостоянство биржеваго курса также должно было оказывать неблагопріятное вліяніе на стоимость желзной дороги. Но кром того надобно знать, сколько разъ сверная дорога была перепродана ближайшими преемниками Ротшильда и затмъ разными спекуляторами второй руки на многихъ французскихъ биржахъ. Однако голова кружится среди этихъ вычисленій, предъ нами выростаютъ фантастическія суммы, мы колеблемся, мы вязнетъ въ этой тин милльоновъ, мы блуждаемъ въ этомъ лабиринт туманныхъ операцій, изъ которыхъ, однако, достаточно явствуетъ, что мы должны платить маклерамъ за коммисію.

Но, замтятъ, быть можетъ намъ, какое горе Франціи отъ этихъ биржевыхъ продлокъ? Если мн благоугодно продать тысячу акцій сверной дороги, которыхъ я не имю, моему знакомому, у котораго нтъ денегъ, чтобы купить акціи — чмъ тутъ страдаетъ сверная дорога! Что теряетъ государство, если я продамъ ренту въ три милльона, т. е. капиталъ въ шестьдесятъ девять милльоновъ, какому ни будь субъекту, который едва-едва можетъ расплатиться за ужинъ въ Maison-Dore? Если расчетъ неимущаго субъекта удался,— тмъ лучше для него, тмъ хуже для меня, но что за дло до этой исторіи государственному бюджету? Если субъектъ сдлалъ неудачную спекуляцію, то можетъ случиться одно изъ двухъ: или онъ ликвидируетъ свою кассу въ двухъ-недльный срокъ или нтъ. Въ первомъ случа никто ничего не теряетъ, во второмъ — я не выигрываю того, что всегда могъ проиграть. Несостоятельный должникъ будетъ преданъ позорной казни на бирж, то есть сядетъ въ первокласномъ вагон, закуритъ великолпную сигару, да и отправится себ въ безсрочный отпускъ — на воды въ Спа или на берега Рейна. Неужели же общество должно плакать ради того, что въ его сред однимъ негодяемъ стало меньше? На бирж люди играютъ на интересъ подобно тому, какъ играютъ во всхъ парижскихъ салонахъ. Господинъ Наке-де-Карпантрасъ выигралъ у мадамъ Бафларъ-де-Пезенасъ фишъ въ пятьдесятъ сантимовъ, а завтра мадамъ Вафларъ выиграетъ у господина Накэ десять су — дло обоюдное. Сегодня Исаакъ Перейра выигралъ у Ротшильда пять мы.тльоновъ, а завтра господинъ Ротшильдъ отыграетъ у Исаака Нерейры эти пять милльоновъ — зачмъ же мшать имъ забавляться по ихъ вкусу и потшать всю галлерею. Въ самомъ дл, что сказать противъ этихъ аргументовъ?

А вотъ что сказали бы люди боле благоразумные: игра ведется ради выигрыша, а не ради забавы. Если Нако и Вафларъ, проработавъ цлый день, развлекаются посл ужина перебрасываньемъ картъ, то тутъ нтъ ничего неприличнаго. Но если Накэ и Вафларъ просидли за игрой цлый день, дале, если онъ, вмсто того, чтобы заработывать хлбъ для себя и своихъ семействъ, при каждомъ козыр рисковали не только своими деньгами, но и всмъ семейнымъ достояніемъ, спокойствіемъ престарлыхъ хилыхъ родителей, воспитаніемъ дтей-малютокъ,— то это съ ихъ стороны, скверно, даже изъ рукъ вонъ какъ скверно,— и вотъ что именно совершается на бирж- Тамъ даже это длается еще хуже — игра поглощаетъ тамъ вс способности людей, которые, разъ предавшись лихорадочнымъ волненіямъ биржеваго азарта, длаются негодными ни къ чему другому, какъ бы богаты ни были ихъ прежнія умственныя дарованія. Скажемъ даже боле, игра деморализируетъ, игрокъ кончаетъ тмъ, что вритъ только въ случай и одушевляется только однимъ стремленіемъ — исправлять ошибки случая, то есть длается… мы чуть не сказали плутомъ, но это немножко невжливое словцо,— нтъ, такой господинъ длается ловкимъ человкомъ, понимающимъ вс продлки великихъ игроковъ, которые вс играютъ заране подтасованными картами, пройдя эту душеспасительную школу, человкъ, выигрываетъ и проигрываетъ въ одно время съ великими артистами, длается ихъ, соумышленникомъ и орудіемъ. И когда ловко подтасованная карта въ одинъ, часъ или къ одинъ мигъ кладетъ въ карманъ игрока столько кредитныхъ билетовъ, сколько не заработаешь ихъ честнымъ трудомъ въ годъ или въ цлую жизнь, тогда является невольной презрніе къ честному и усидчивому труду и вся надежда возлагается на случай… Вотъ почему довольно трудно опредлить, гд въ баржевой игр честность граничитъ съ мошенничествомъ, вотъ почему невольно хочется сказать всякому порядочному человку: ой, смотри, берегись этого мста! Я видлъ, какъ многіе отважные и крпкіе люди погибали въ этой дикой трущоб, я могу насчитать много чистыхъ личностей, тамъ обезславленныхъ. Но это — моральная сторона нашего вопроса. въ экономическомъ отношеніи мы позволимъ себ только замтить, что на парижской бирж совершается самая расточительная трата человческой интеллигенціи, тамъ ума расходуется боле, чмъ сколько нужно для возрожденія торговли и промышленности двухъ материковъ, для обогащенія Франціи и всей Европы, и эти люди, которые могли бы совершать блистательные подвиги, воображаютъ себя геніальными смертными, огребая преміи, торгуя акціями, обкрадывая честныхъ гражданъ — и все для того, чтобы сдлаться стратегиками биржеваго курса, героями и жертвами эксплуатаціи! Доходы, собираемые биржевыми маклерами (agents de change), составляютъ только незначительную часть капиталовъ, похищенныхъ у производительной жизни для поддержанія биржевой игры.

Безконечныя сотни милліоновъ были отняты у земледлія, у заводской промышленности, у торговли только для того, чтобы игорные столы были навалены неистощимыми грудами золота, переворачиваемыми туда и сюда волшебной палочной рьяныхъ банкометовъ — биржевыхъ маклеровъ. Тотъ капиталъ, который долженъ былъ бы непосредственно быть употребленъ на постройку желзной дороги, сдлался игрушкой въ рукахъ жадныхъ эксплуататоровъ и все предпріятіе было поставлено на карту. Вс суммы, проигрываемые биржевыми капиталистами, даромъ пропадаютъ для страны и почти всегда таже участь постигаетъ капиталы, выигрываемые артистами биржи. Ни одна бездна океана — въ род Мельстрома или Сциллы и Харибды — не поглотила столько кораблей, сокровищъ и людей, сколько ихъ погибло въ этомъ прекрасномъ храм, выстроенномъ въ греческомъ вкус и называемомъ парижской биржею, никогда испанскіе галіоны, нагруженные сокровищами Мексики и Перу, со времени покоренія этихъ странъ, не вывозили въ Европу золота въ такомъ количеств, въ какомъ этотъ презрнный металлъ былъ поглощенъ парижской биржей и погибъ въ ней безвозвратно.

Мы сказали, что посл своего энергическаго coup d’tat финансовый феодализмъ, желая дйствовать сообразно съ сердечными инстинктами массъ, приняло на себя роль спасителя французской націи отъ пауперизма, представителя новаго ученія,— авторитетнаго, отршеннаго отъ моральныхъ воззрній и отъ всякихъ философскихъ утопій. Сообразно съ этой цлью, вс крупныя финансовыя предпріятія — по отношенію папр., къ путямъ сообщеній и къ общественнымъ сооруженіямъ въ столиц (traveaux de la Ville de Paris) — получили дятельное развитіе. Въ этой финансовой экспедиціи буржуазія нашла поддержку въ школ сенъ-симонистовъ, которые изъ всхъ своихъ стремленій и утопій 1832 года сохранили еще обожаніе индустріализма, уваженіе къ нравамъ матеріи, и нкоторое презрніе къ тому, что на язык наивныхъ смертныхъ называется моралью. Относительно кредита господа сенъ-симонисты выработали необыкновенно смлыя воззрнія и зашли такъ далеко, какъ никогда не считали возможнымъ заходить экономисты старой школы. Умные, оборотливые люди, говорятъ сенъ-симонисты, не нуждаются въ деньгахъ, тогда какъ безтолковое большинство постоянно хлопочетъ о деньгахъ, даже боле, чмъ сколько это нужно. Главная задача сведена на то, что публику надобно развлекать, соблазнять ея же собственными милліонами и затмъ уходить дальше. Возьмите у какого нибудь буржуа въ заемъ золотую монету, утвердите ее на конц палки и потомъ быстро вертите этой палкой такимъ образомъ, чтобы глаза одураченнаго буржуа видли передъ собою золотое колесо и все дло будетъ слажено.

Однако въ займы даютъ обыкновенно не иначе, какъ подъ залоги и врныя гарантіи. Требуемыя гарантіи до сихъ поръ были такъ стснительны, что должникъ считался рабомъ своего кредитора,— такъ, по крайней мр, говорили пословицы — эта народная мудрость. Господа сенъ-симонисты отправились отъ положенія, отрицавшаго древнюю идею (древнюю, какъ законъ двнадцати-таблицъ), и пришли къ тому же, что должникъ — рабъ своего кредитора. До сихъ поръ явленія практической жизни совершенно согласовались съ подобнымъ теоретическимъ взглядомъ, и мы не имемъ никакихъ причинъ утаивать эту истину, такъ какъ прежняя теорія движимыхъ и недвижимыхъ залоговъ (thorie du Mont-de-Pit et du prt sur hypoth&egrave,que) въ наше время начинаетъ оказываться несостоятельною. Рантье боле и боле проигрываетъ капиталъ и собственность обнаруживаетъ роковое стремленіе оставаться въ рукахъ тхъ, которые пускаютъ се въ оборотъ, не переходя въ руки настоящихъ владльцевъ. Во Франціи поля и виноградинки приносятъ только общественныя и политическія почести въ связи съ финансовыми непріятностями собственникамъ, которые обработываютъ свои земли и собираютъ плоди не сами, а предоставляютъ это дло наемнымъ рабочимъ, колонистамъ, арендаторамъ и фермерамъ. Даже хозяйки не могутъ уже боле сладить съ своими служанками и кухарками, которыя обкрадываютъ и грабятъ хозяйское добро съ неутомимымъ постоянствомъ и съ самой наглой безцеремонностью. Говорятъ, что управляющіе имній также не совсмъ чисты на руку, однако и между ними насчитываютъ честныхъ субъектовъ {Заимствуемъ изъ журнала: Lа Vie Parisienne ‘слдующій характеристическій анекдотъ въ діалогической форм:

— Честный управляющій, теперь уже проживающій въ отставк…

— Да помилуйте, чмъ же онъ честенъ?

— Ахъ, пожалуйста, не перебивайте меня.— онъ честенъ, потому что оставилъ домъ Б… съ тридцатью тысячами ливровъ кодоваго дохода въ карман, а сдлалъ это для того, чтобы вручить наслднику графа состояніе, котораго ныншній владлецъ могъ легко лишиться, слпо доврившись какому нибудь негодяю. Притомъ, честный управляющій, возвращая молодому графу наслдство его предковъ, поступилъ самимъ деликатнымъ образомъ… отдавъ ему руку своей дочери. Итакъ, для себя самого ех-управляющій ровно ничего не оставилъ. Теперь онъ можетъ съ чистой совстью пожимать руку честныхъ людей, такъ какъ на пальцахъ у него ничего не осталось.}. Завдывающіе длами большихъ компаній имютъ значеніе управляющихъ очень богатаго господина, который называется публикой, и ведетъ себя совершенно также, какъ и другіе господа изъ категоріи управляющихъ. Но они имютъ передъ управляющими второй руки то преимущество, что сами предписываютъ себ законы. Каковы законы, таковы и правы. Всего интересне изучать управленіе большихъ анонимныхъ компаній, которые сразу двинулись по коле прогресса и при покровительств ныншней администраціи достигли значительной степени развитія.

Во-первыхъ такія компаніи учреждаются только съ разршенія и одобренія правительства. Государственный совтъ долженъ обсудить предпринимаемое дло, собрать объясненія главныхъ учредителей, разсмотрть уставъ, исправить его, то одобрить, другое вычеркнуть. Не надобно забывать, что анонимныя компаніи имютъ значеніе quasi-правительственныхъ учрежденій съ отчасти политическимъ характеромъ. Правительство назначаетъ директоровъ, поддиректоровъ или главныхъ секретарей, оно же посылаетъ коммиссара для присутствія при совщаніяхъ общества. Эти могущественныя компаніи переворачиваютъ милліоны лопатами, располагаютъ значительной частью доходовъ и запасныхъ суммъ націи, при извстныхъ обстоятельствахъ распоряженія компаній могутъ оказывать ршительное политическое вліяніе. При этомъ надобно еще замтить, что государство — въ нкоторомъ смысл обязано слдить за правильностью и добросовстностью управленія но отношенію къ имуществу акціонеровъ, которые безконтрольно доврили обществу свои капиталы.

Французскія компаніи желзныхъ дорогъ могутъ служить типомъ всхъ компанейскихъ учрежденій въ предлахъ Франціи. Въ нихъ царитъ идея посредничества центральной администраціи въ промышленныхъ предпріятіяхъ. Государство раздаетъ, концессіи на желзныя дороги, государство предписываетъ чрезвычайно обстоятельныя условія, посредствомъ которыхъ держитъ компаніи въ своей власти, посредствомъ которыхъ могли бы лишить ихъ всякаго права, всякаго значенія, если бы на то была его добрая воля. Государство назначаетъ директоровъ, инспекторовъ и всякаго рода надсмотрщиковъ. Этого мало, оно оплачиваетъ податными сборами большія техническія работы, для которыхъ назначаетъ своихъ собственныхъ инженеровъ, эти инженеры нердко умютъ въ одно и тоже время втереться въ казенную и частную администрацію, одна часть ихъ мозга принадлежитъ отечеству вообще, другая частнымъ лицамъ. Они удостоиваются повышенія чинами, они получаютъ прибавку жалованья за усердіе въ компанейской служб, они хватаютъ деньги, гд можно захватить ихъ больше, и съ благоговніемъ принимаютъ чины, ленты, красные бантики, шпаги съ серебрянымъ эфесомъ, треугольныя шляпы, шитые воротники и проч. и проч. Мы положительно убждены, что по части чинообожанія французы заткнутъ за поясъ китайскихъ мандариновъ!— Однако возвратимся къ компаніямъ желзныхъ дорогъ. Государство любезничаетъ съ ними, занимаетъ для нихъ деньги, входитъ для нихъ въ долги, строить сами втви, даже цлыя линіи, которыя предполагаются не совсмъ прибыльными, гарантируетъ 5%-ный барышъ, т. е. компанейское правленіе можетъ дйствовать вопреки здравому смыслу или обращать сборы съ дороги на постороннія издержки производительныя или непроизводительныя — но акціонеръ всегда можетъ получить свои 5% если не изъ компанейскихъ кассъ, то изъ государственнаго казначейства, правда, въ послднемъ случа акціонеръ выплачиваетъ самъ себ проценты, изъ своего собственнаго кармана, но такъ какъ онъ не подозрваетъ этой штуки, то ему это ршительно все равно. Въ вознагражденіе всхъ этихъ и многихъ другихъ благодяній, компаніи обязываются предоставлять свои телеграфные столбы въ распоряженіе правительства, которое проводитъ новыя проволоки или пользуется прежними,— и, наконецъ, но прошествіи 90 лтъ, желзная дорога на всемъ ея протяженіи, со всми повинностями, активными и пассивными, со всмъ матеріаломъ и служащимъ штатомъ, длается собственностью государства. Это значитъ, что право собственности принадлежитъ правительству, такъ какъ оно дало концессію на дорогу, такъ какъ оно передало эту дорогу въ временное пользованіе (usufruit) на опредленный срокъ, но истеченіи котораго собственность опять возвращается къ своему настоящему владльцу {Еслибы общество было боле знакомо съ математическими истинами и врило въ законъ сложныхъ процентовъ, то акціи и облигаціи компаній признаніи. съ бы только срочнымъ ежегоднымъ займомъ (annuits) съ постоянно упадающей цнностью, такъ какъ по истеченіи 90 лтъ цнность эта будетъ равна пулю. Но никто, повидимому, объ этомъ и не думаетъ. Нотъ ужъ именно приходится сказать: apr&egrave,s nous le dluge.}. Въ логик, въ нравственной философіи, въ политической экономіи это воззрніе сопровождается множествомъ самыхъ непослдовательныхъ выводовъ, оно неоспоримо только потому, что его защитить ничмъ нельзя, но оно показываетъ, какъ сбивчиво и смутно французскіе умы понимаютъ такіе важные предметы, какъ права собственности, какъ мало способны эти умы ядра во обсудить относительное участіе правительства и частныхъ лицъ въ крупныхъ предпріятіяхъ, возникающихъ ради общественной пользы. Сумбуръ, замчаемый въ фактахъ, присутствуетъ также въ идеяхъ, сумбуръ идей вытекаетъ изъ безпорядочной сумятицы умовъ и душъ. Современная французская нація не знаетъ во что она должна врить, что должна длать, какъ въ религіи, такъ и въ философіи. Она колеблется между двумя крайностями, не допуская, однако, средняго исхода. Наростающая волна выбрасываетъ націю эту на берегъ, отливающая волна уноситъ ее въ открытое море, и при каждомъ измненіи движенія — сколько проливается чернилъ, а также сколько слезъ и крови!

Анонимныя компаніи, учрежденныя на деньги частныхъ лицъ, поддерживаемыя деньгами правительства, навлекшія на себя надзоръ государства и эксплуатаціи частныхъ лицъ,— эти компаніи управляются людьми, которые въ финансовомъ отношеніи не несутъ никакой отвтственности за свое управленіе и отвтственны только морально, какъ люди ‘обязанные добросовстно исполнять свой долгъ,’ значитъ совсмъ не отвтственны. При настоящихъ условіяхъ было бы и безразсудно требовать, чтобы директора, и двнадцать членовъ правленія (administrateurs) отвчали своимъ личнымъ имуществомъ но дламъ управленія капиталомъ, простирающимся отъ пяти до пятидесяти и до пяти сотъ, милліоновъ- Но составленнымъ вычисленіямъ оказывается, что Ротшильды, Нерейры, Готтингеры завдываютъ гораздо боле значительнымъ бюджетомъ, чмъ весь бюджетъ французской націи, считающійся однако самымъ крупнымъ въ свт. Г-нъ Фульдъ управляетъ съ грхомъ но поламъ общественной казною въ два мильярда, тогда какъ Ротшильдъ управляетъ четырьмя или пятью мильярдами, уже не говоря про то, что онъ управляетъ г-номъ Фульдомъ и многими другими министрами финансовъ. Слдовательно то условіе, но которому каждый членъ правленія долженъ взять двадцать пятисотъ франковыхъ акцій компаніи, не представляетъ особенно серьезной гарантіи: десять тысячи франковъ не могутъ гарантировать нсколькихъ милльоновъ. Но это мнимое обезпеченіе въ десять тысячъ франковъ держитъ далеко въ сторон людей съ маленькими капиталами, да впрочемъ компаніи ничего другаго и не желали. Эти должности членовъ правленія считаются безвозмездными, т. е. двадцати франковый жетонъ, выдаваемый разъ еженедльно или втеченіи двухъ недль представляетъ впродолженіи года банковый билетъ въ тысячу франковъ, но мста членовъ правленія, какъ надобно догадываться, соединены съ нкоторыми секретными выгодами, потому что когда членъ правленія замняется другою особою, то оставляющій мсто получаетъ отъ своего преемника, въ вид вознагражденія, двадцать, сорокъ и пятьдесятъ тысячъ франковъ. Но все это частности. Всего интересне и важне то, что публика, пожертвовавъ деньги на предпріятіе, не иметъ нрава знать, что длается съ ея деньгами или еще мене подавать свои совты или требовать, чтобы эти совты приводились въ исполненіе.

Она доврила свои деньги администраторамъ, неимющимъ отвтственности, если эти администраторы выплачиваютъ дивидендъ, то акціонеръ считаетъ себя очень счастливымъ, если же они не платятъ процентовъ и даже теряютъ капиталъ, акціонеръ не иметъ нрава даже жаловаться. На общихъ собраніяхъ могутъ присутствовать только 200 самыхъ богатыхъ акціонеровъ, это значитъ что только одни Крезы имютъ право контроля надъ отчетомъ, который угодно господамъ администраторамъ представлять публик, заране обсудивъ его въ тихомолку. Списокъ этихъ 200 акціонеровъ долженъ быть объявлено, за дв недли до собранія: это значитъ, что если эти 200 избранныхъ, находящихся въ списк, почему бы то ни было не правятся администраторамъ, послдніе преспокойно отправляются на биржу, этотъ главный рынокъ акцій, покупаютъ ихъ тамъ сколько имъ угодно, и раздаютъ своимъ кліентамъ, которые сдлавшись такимъ образомъ предъявителями акцій, поступаютъ такъ какъ имъ приказываютъ, или такъ какъ поступаютъ ихъ добродтельные коноводы. Нужно-ли аплодировать?— они аплодируютъ. Надо-ли освистать какого нибудь члена оппозиціи?— они его освищутъ. Надо-ли поднять шумъ и требовать закрытія собранія, когда какой нибудь ворчунъ проситъ разъясненія счетовъ, оно требуютъ закрытія собранія. Все это точно такъ, какъ въ театр, гд 500 наемныхъ хлопальщиковъ, подъ предводительствомъ какого нибудь крикуна, поднимаютъ или роняютъ новую піесу. Но это сравненіе слишкомъ вульгарно для такихъ вождей нашего поколнія, какъ господа Перейры и Миресы… Анонимныя компаніи душою и тломъ принадлежатъ къ политической систем, созданной Тьерами, Моле, Паскье и Дюшателями прошлаго царствованія, и Мориц, Персйньи и Барошами настоящаго правленія. При орлеанской династіи избирателями были только т, которые платили 100 франковъ прямой подати, избранными же могли быть только т, которые платили 500 франковъ.

Избиратели и избираемые были изъ числа богатыхъ поземельныхъ собственниковъ. Точно также и въ нашихъ компаніяхъ: что -бы имть право войти въ общую комнату — виноватъ — въ собраніе, надо попасть въ списокъ 200 акціонеровъ,— съ другой стороны наши анонимныя компаніи но видимому, крайне демократичны, но только невидимому, на самомъ же дл общее собраніе такимъ образомъ составленное вооружено безъаппеляціонной властью, и ршенія ихъ обязательны даже для отсутствующихъ, даже для опонентовъ. Власть революціоннаго конвента была не боле сильна. Правда, что на практик это всемогущество стушевывается и превращается почти въ ослиное терпніе. Акціонеръ пользуется не ограниченной властью — все выносить, все позволять, все принимать и наконецъ за все платитъ. Вс подробности веденія длъ, контроля, правленія, скрытыя отъ него, а онъ отвчаетъ за вс ошибки, уплачиваетъ до послдняго сантима и терпитъ невыгоды всхъ ликвидацій. Впрочемъ ему позволяютъ разсуждать, но только о текущихъ вопросахъ и онъ долженъ отвчать только однимъ да или однимъ нтъ, по образцу той всеобщей подачи голосовъ, которой требуютъ отъ французскаго народа, во всхъ тхъ случаяхъ, гд онъ не долженъ разсуждать. На этомъ удачномъ механизм построена вся современная система Франціи.

Учрежденіе этихъ анонимныхъ обществъ есть одно изъ произведеній буржуазіи,— характеризующихъ наше время съ хорошей и дурной стороны. Оно иметъ громадныя выгоды, безъ него, можетъ быть, не было бы возможности создать эти гигантскія предпріятія, которыми отличается наше поколніе. Но я думаю, что при томъ способ, которымъ они велись и ведутся нкоторыми пройдохами, они способствуютъ глубокой деморализаціи, охватившей Францію и, благодаря ей, всю Европу, они сосредоточили власть и богатство въ рукахъ нсколькихъ пройдохъ и спекулянтовъ — богатство, сумма котораго, хотя и вычислена, но приводить ее я не осмливаюсь изъ боязни быть заподозрннымъ въ преувеличеніи.

Представимъ здсь образчикъ нкоторыхъ изъ этихъ Крезовъ. Многіе изъ нихъ уже пали, другіе близки къ паденію, упали-ли они или надаютъ, возвышаются или уже возвысились, но за ними остается весь интересъ современной мелодрамы, и для любопытства натуралистовъ, составляющихъ коллекцію соціальныхъ типовъ, это самыя привлекательныя рдкости.

Мн кажется, что капиталистомъ второй имперіи по преимуществу надо считать Юлія Миреса, великаго Миреса, какъ говорятъ великій Наполеонъ.

При первомъ взгляд Миресъ совсмъ не дурной человкъ, Прежде всего въ немъ поражаетъ умное выраженіе лица, глаза его искрятся, походка живая, жесты энергичные: это настоящій сынъ южной природы, и онъ остался имъ, не смотря на свои сдые волосы. Онъ родился бднякомъ, и теперь еще живы въ Бордо личности, которыя давали ему изъ милости пообдать и ссужали 15 сантимами, которые онъ забывалъ возвращать, онъ былъ наемнымъ хлопальщикомъ, продавцомъ контрмарокъ, не было мастерства, за которое бы онъ не брался, ктому-же у него не было предразсудковъ, онъ зналъ что вытертая и стертая золотая монета, поднятая въ канав, иметъ точно такую-же цну какъ самый блестящій наполеондоръ, только что отчеканенный на монетномъ двор. Первая спекуляція, поднявшая его, состояла въ томъ, что онъ откупилъ въ одномъ журнал четверть страницы, на которой, подъ предлогомъ сообщать событія дня, разсказывалъ, что такой-то господинъ, точившійся у врача X, умеръ, что такая-то госпожа лечившаяся у врача У, умерла во цвт лтъ. Онъ поступалъ такъ ловко, что посл каждаго смертнаго случая, всякій врачъ, мало-мальски денежный, посылалъ благодарность молодому Миресу, съ тмъ, чтобы онъ не упоминалъ его имени въ своемъ некролог. Но этотъ мелкій торгъ не могъ продолжаться долго, и Миресь завелъ комиссіонную контору, для отягощенныхъ податями. Онъ изучилъ спеціально законодательство и искалъ людей съ патентами и вообще всхъ протестующихъ противъ государственнаго фиска. Онъ брался выхлопотать сбавки налога, за извстную уступку. Наконецъ его привлекли биржевыя спекуляціи. Онъ сдлался вскор опытнымъ въ игр повышенія и пониженія курсовъ. Онъ понялъ, какія выгоды можетъ доставить телеграфъ одному провинціальному игроку, надъ другимъ, такимъ же провинціальнымъ и даже надъ парижскимъ игрокомъ. По мр того какъ развивались его способности и увеличивалась его дальновидность въ карманы ближнихъ, онъ чувствовалъ себя стсненнымъ въ столиц Аквитаніи и мечталъ найти боле свободную и боле достойную его талантовъ, арену — въ Париж. Здсь онъ былъ изъ первыхъ, понявшихъ важность гласности въ финансовыхъ длахъ и важность журналовъ спеціально промышленныхъ.

Онъ купилъ плохую и едва сводившую концы съ концами газету желзныхъ дорогъ, съ этого-то времени Марсъ пошелъ въ гору. Онъ попалъ на свою дорогу, сначала онъ шолъ довольно смиренно, здсь выпроситъ, тамъ выклянчитъ, онъ былъ вполн преданъ Ротшильдамъ, Фульдамъ, и окуналъ свое перо во всевозможныя чернила. Сдлавшись боле сильнымъ, онъ смло пошелъ по прежней дорог и сдлался хлопальщикомъ,— по только не за нсколько сантимовъ или не за 20 франковъ, какъ въ дл бдныхъ бордосскихъ врачей, а хлопалъ за 10 тысячъ франковъ на одной страниц своей газеты. Это напомнило мн одинъ случай: не задолго до своего паденія, онъ написалъ записку одному моему знакомому, прося его на часъ свиданія. Мой знакомый явился и подъ предлогомъ провести его въ кабинетъ, Миресъ водилъ его изъ одной раззолоченной залы въ другую, изъ галлерея въ галлерею, безъ сомннія съ тмъ, чтобы ослпить его,— во всякомъ случа подготовить къ разговору.

— Милостивый государь, наконецъ заговорилъ Миресъ,— у насъ удивительный талантъ. Я давнымъ давно уже замтилъ васъ. Вашъ превосходный журналъ пріобрлъ себ европейскую извстность. Его испытанная честность доставила ему неоспоримый авторитетъ.— Авторитетъ этотъ стоитъ денегъ, теперь время продать его….

— Но, господинъ Миресъ, увряю васъ, что журналъ мой не продажный.

— Конечно, конечно! Я хорошо понимаю, что вы хотите оставить его за собой, только вы можете оказать намъ нкоторыя услуги и эти услуги могли бы быть хорошо оплачены.

— Имю честь повторить вамъ, господинъ Миресъ, что журналъ мой не продажный.

— Нтъ сомннія. Только подлецы продаютъ себя, но вы вроятно думаете, что я хочу купить его для какихъ нибудь грязныхъ цлей. Ничуть! Но я не прочь быть вамъ полезнымъ въ увеличеніи числа вашихъ подписчиковъ…

— Но, господинъ Миресъ! я же говорю вамъ, что журналъ мой не продажный.

— Э! полноте, къ чему эти пустыя отговорки, вдь мы не между подписчиками. Вы знаете также хорошо, какъ и я, что когда двушк исполнилось 18 или 20 лтъ, ее надо выдать замужъ за какого нибудь богача или господина съ хорошимъ положеніемъ въ обществ. Дура она, если откажется отъ выгодной партіи. И такъ я предлагаю вашему журналу выдти замужъ за мои интересы. Что вы на это скажете?

— Какъ мн убдитъ васъ, господинъ Миресъ, что журналъ мой не продажный?

— Будь но вашему, не будемъ боле говорить объ этомъ, но поврьте Юлію Миресу. что нескоро встртится вамъ такая счастливая находка.

Бублика не такъ проста, она иметъ свой инстинктъ въ распознаваніи людей, и предугадываетъ характеръ общественныхъ лицъ. Она предвидла въ Мирес ловкаго спекулянта, и вотъ почему вручала ему свои деньги. Миресъ былъ извстенъ за биржеваго игрока и чрезвычайно способнаго человка, мелкіе капиталисты не хотли ничего боле знать, такого-то человка и нужно, думали они, чтобы счастливыми спекуляціями наживать 20, 25% съ своего капитала.

Возгордившись успхомъ, довренностью публики, которая сдлала его однимъ изъ своихъ финансовыхъ представителей, украшенный красной лентой почетнаго легіона, обладая множествомъ секретовъ, онъ былъ бы самымъ опаснымъ соперникомъ Ротшильдовъ и Нерейръ, онъ ласкалъ себя надеждой, что они взаимно уничтожатъ другъ друга, и его гордость и наглость не знали боле границъ. Онъ игралъ ежегодно суммами, доходящими до 750 милліоновъ и даже до милліарда, (а 20 лтъ тому назадъ собиралъ но улицамъ корки сыра), онъ держалъ въ своихъ рукахъ прессу, четыре или пять журналовъ находились подъ его вліяніемъ, между прочимъ его знаменитый Журналъ желзныхъ дорогъ, который онъ купилъ за 1000 фр. а продалъ за милліонъ. Мирссъ сдлался властью перваго разряда, онъ покровительствовалъ герцогамъ, содержалъ на жалованьи графовъ, покупалъ маркизовъ, точно лошадей въ Таттерсал, выдалъ замужъ дочь свою за принца. Коротко, Миресъ сдлался всемогущъ, спсивъ и гнвенъ, возбуждая зависть и ревность, онъ былъ бичемъ капиталистовъ, опаснымъ человкомъ для государства, чмъ-то въ род суперъинтенданта Фуке, такъ что нашли необходимымъ его уничтожить.

Паденіе его было тмъ легче, что онъ самъ былъ по темпераменту игрокъ, рисковалъ три или четыре раза въ годъ всмъ своимъ состояніемъ, кассой акціонеровъ, и былъ готовъ, еслибъ только могъ, поставить Францію и Европу на тоже самое зеленое сукно. Съ этимъ человкомъ нельзя было имть ничего прямаго, ничего постояннаго, сегодня неслыханная пышность, завтра ужасающая нищета. Мнній было много, онъ ихъ презиралъ: ‘пусть посмютъ!’ отвчалъ онъ.

Но вотъ катастрофу приготовили исподтишка и посл одной неблагопріятной для него ликвидаціи, нашего великаго капиталиста, кавалера почетнаго легіона но просту арестовали и секретно заключили въ Мазасъ на цлыя недли, мсяцы, для того чтобы разбить его, уничтожить, оставить въ дуракахъ и наконецъ — забыть.

Говорили, что были сотни обвинительныхъ мотивовъ, столько-же предлоговъ къ осужденію,— выбрали одинъ изъ меньшихъ — похищеніе имъ залоговъ. Вкладчики доврили ему акціи. Миресь не довольствуясь тмъ, что обратилъ ихъ въ собственность и барышничалъ ими на бирж, имлъ еще смлость претендовать, что продалъ ихъ, по случаю нужды въ деньгахъ,— по очень низкой цн и объявлялъ даже разницу. И сверхъ того требовалъ уплаты 500 франковъ, угрожай долговою тюрьмою, если не уплатятъ немедленно.

Вотъ какой человкъ попалъ въ тюрьму и оставался тамъ въ продолженіи трехъ или четырехъ лтъ.

Когда онъ вышелъ изъ нея, то длалъ великолпныя воззванія къ общественному мннію и увлекъ акціонеровъ, которые опять стали приносить ему мшки со 100 и съ 1000 франковъ.

Онъ снова имлъ намреніе пуститься въ большія предпріятія и учредилъ Государственный банкъ, но вмшалось правительство и черезъ полицію закрыло его конторы.

И Миресъ, великій Миресъ, представилъ міру зрлище драматической борьбы — борьбы, въ которой онъ не упалъ духомъ. На остатки своего состоянія и на т вклады, которые снова были вврены ему, онъ купилъ газету Presse, гд рыцарски отстаиваетъ свою невинность, даже претендуетъ на внокъ мученика, онъ отважно доказываетъ, что не онъ, а враги его разорили кассу, и слдовательно вся отвтственность за общественный обманъ должна падать на его явныхъ и тайныхъ завистниковъ.

Еслибъ я писалъ историческую хронику настоящей эпохи во Франціи и тхъ личностей, которыя были произведеніемъ ея, то я не умолчалъ бы и о Феликс Соляр, очень любопытномъ индивидуум нашего времени. Это довренный, соучастникъ и наконецъ смертельный врагъ Миреса, такой же изворотливый игрокъ финансовыхъ спекуляцій, но мене счастливый, чмъ его патронъ.

Но я поступилъ бы очень невжливо, еслибы, заговоривъ о финансахъ современной Франціи, не удлилъ нсколькихъ строкъ фотографическому очерку братьевъ Перейра, Эмилю и Исааку, краеугольнымъ столбамъ du Credit foncier и du Credit mobilier, созданныхъ Наполеономъ Щ.

Нельзя не изумляться сил спекуляторскихъ способностей этихъ двухъ братьевъ. Я говорю впрочемъ о прошломъ времени, потому что съ нкоторыхъ поръ только и слышно о ихъ ошибкахъ и промахахъ. Они прошли черезъ школу Сенъ-Симона, они нкогда были энтузіасты, бдняки, обиженные всми, они нкогда мыслили и трудились. Къ несчастію, они попали въ милліонеры, архимилліонеры, и милліоны погубили ихъ. Еслибы они имли силу остаться людьми мыслящими и трудящимися, вмсто людей денежной спекуляціи, то мы теперь произносили бы ихъ имя не иначе какъ съ уваженіемъ. Но братья Перейра не съумли положить предловъ своей страсти къ обогащенію, и особенно своему тщеславію и гордости. Какъ выражается Эмиль, они страдали одну половину жизни отъ голода, а другую страдаютъ отъ несваренія желудка, и несвареніе еще хуже голода. Девизомъ ихъ горба служитъ знаменитое правило: бери, все, что даютъ.

Съ удивленіемъ останавливаются передъ портретомъ Эмиля Перейра, сдланномъ Деларошемъ. Кажется, живописецъ похитилъ прямо изъ души почтеннаго еврея тотъ лучъ свта, которымъ играютъ его глаза. По взгляд его блеститъ необыкновенный умъ,— умъ не обширный, но сосредоточенный и упорный. Теперь же, когда посмотришь на подпрыгивающаго Эмиля по Итальянскому бульвару, невольно пожалешь, какъ умалился этотъ человкъ. Ущипнуть самолюбіе Эмиля — значитъ сдлаться его непримиримымъ врагомъ. А между тмъ,— странная вещь!— человкъ этотъ ежедневно находится въ постоянныхъ отношеніяхъ со множествомъ людей завистливыхъ коварныхъ, оскорбленныхъ, обманутыхъ, разоренныхъ, неумолимыхъ враговъ и лавируетъ между этими шхерами такъ искусно, какъ будто это все его родные братья. Чего должна стоить ему эта личина спокойствія, подъ которой скрыто такое колоссальное тщеславіе и нервозная раздражительность.

Исаакъ Перейра — это во всхъ отношеніяхъ противоположный полюсъ своего брата. Онъ также обладаетъ сильнымъ умомъ. Но Эмиль былъ быстръ какъ молнія, а Исаакъ тяжелъ и медлителенъ. Одинъ совершенная обезьяна, а другой — ломовая лошадь. Эмиль сперва видлъ цль, а потомъ уже путь, которымъ надо было идти къ этой цли, Исаакъ напротивъ сначала смотрлъ на путь и потомъ уже на цль. Эмиль схватывалъ дло на лету, а Исаакъ выработывалъ его.

У Эмиля складъ ума синтетическій, Исаакъ напротивъ склоненъ къ анализу, первый берется только за обширныя предпріятія, второй боле занимается людьми и любитъ рыться въ мелочахъ, первый неостороженъ и легкомысленъ, второй хитеръ и недоврчивъ, оба замчательно точны и акуратны. Первый маленькій и худенькій, второй толстякъ, довольно высокаго роста, въ жилахъ одного течетъ ртуть, въ жилахъ другаго прованское масло. Эмиль съ замчательными способностями соединяетъ непомрное тщеславіе пигмея, Исаакъ, съ меньшими способностями, гордость титана.

Было время, и они были людьми великодушными, но тогда они были бдны. Можно и теперь еще слышать разсказы о томъ времени отъ нихъ самихъ. Эмиль разскажетъ вамъ подробно, какъ онъ сдлался секретаремъ, потомъ соперникомъ и наконецъ врагомъ Ротшильда, какъ онъ въ Бордо, своей родин (родина также Миреса) добывалъ себ хлбъ переписывая счеты и бумаги. Г-жа Эмиль, также, чувствительно, разскажетъ о тхъ дняхъ, когда зимой въ ихъ небольшой комнатк былъ страшный холодъ и она, по неимнію шали, не смла выходить на улицу. Въ какіе нибудь три или четыре года, состояніе Перейръ возрасло вдругъ до сотни милліоновъ и потомъ все увеличивалось. Постоянная легкость загребать деньги громадными массами, отучила кажется всесильныхъ князей биржи отъ способности длать различіе въ средствахъ къ ихъ пріобртенію, а также отъ способности умть ими распоряжаться. Сперва они хотли имть деньги только для своихъ оборотовъ, но получили столько, что сами не знаютъ, что съ ними длать и какъ ихъ сохранить. Все имъ кажется годнымъ, они хотли бы взимать барыши съ цлаго земнаго шара. Основатели первой желзной дороги во Франціи, они мечтали завладть всей стью дорогъ континента, и скоро имли въ своемъ распоряженіи, трудно сказать сколько тысячъ километровъ, нсколько милліардовъ прошло чрезъ ихъ руки, они дали занятія тысячамъ различныхъ лицъ, не считая обыкновенныхъ рабочихъ. Они брались за прорытіе каналовъ, они основы вяли постоянные рейсы но Атлантическому океану, учреждали морскія компаніи но различнымъ родамъ промышленности, занимались мясничествомъ, боемъ скота для сала, прачешнымъ и булочнымъ дломъ, добычей благородныхъ металловъ, разработывали золотые пріиски, серебряныя, мдныя и желзныя руды, каменноугольныя копи, они имли обширные лса, давали деньги на устройство фотографій,на живописныя предпріятія, владли нсколькими политическими и финансовыми журналами, издавали Энциклопедію, хотли подорвать французскій банкъ. Они строили дома въ Париж и Марсели, пахали землю въ Ландахъ, были виноградарями въ Жиронд, ловили треску и сардины, покупали хлбъ въ Россіи, хлопчатую бумагу въ Америк, шелкъ въ Италіи, картины въ мастерскихъ, подкупали журналистовъ, депутатовъ законодательнаго корпуса, голоса въ департаментахъ. Они имли своихъ агентовъ въ дунайскихъ княжествахъ, въ Вн, въ Манчестер, въ Одесс, въ Вальпараисо, въ Гонъ-Конг, въ Сан-Сальвадор, въ Мексик, въ Ла-Плат, въ Ньюкестл, въ Мадрит, въ Бургос, въ Александріи,— лучше сказать: гд ихъ не било? Все они считали для себя подходящимъ, везд брали, что могли, выборъ средствъ они считали дломъ второстепеннымъ и пользовались всякими, какія попадались подъ руки. Въ тоже время они играли милліонами на бирж, — ихъ коммиссіонеры и слуги бгали непрерывно съ Биржи въ отель Вандомъ и обратно, — они не страшились борьбы съ Ротшильдомъ, Миресомъ, съ французскимъ банкомъ и, что еще важне, съ самимъ могущественнымъ Фульдомъ. Все это кажется сказкой, но тмъ не мене все это дйствительные факты, имющіе реальное существованіе.

Что же удивительнаго, если, при этой тысяч различныхъ длъ, большая часть ихъ предпріятій была ведена съ отсутствіемъ здраваго смысла и такъ нелпо, какъ не вели бы ихъ даже люди самые безтолковые? Какъ дти, желающія захватить въ горсть 3, 4, 5 и боле яблокъ, роняютъ ихъ на полъ, будучи не въ силахъ удержатъ такую тяжесть,— жалуются и плачутъ о случившемся несчастій, такъ и Перейры хватаются за все, не соображаясь съ своими силами, тяжесть давитъ имъ руки и они разбрасываютъ по полу очаровательные предметы, которыми такъ страстно желали завладть. Они разбрасываютъ и едва ли замчаютъ это, а тутъ вблизи сидятъ коршуны жадно слдящіе за добычей. Ихъ обворовываютъ плуты третьей категоріи, они теряютъ огромныя суммы въ предпріятіяхъ, которыя могутъ считаться весьма выгодными!

А потомъ жалуются на судьбу и стуютъ на своихъ помощниковъ, высказывая мнніе, что въ наше время трудно на кого нибудь положиться, что наше практическое время страдаетъ недостаткомъ честныхъ людей.

Мы говорили только о князьяхъ биржи, мы оставили въ сторон спекулянтовъ низшихъ разрядовъ, мы очертили только личностей выходящихъ изъ ряду вонъ,— личностей, имющихъ замчательныя способности, но ничего не сказали о самихъ спекуляціяхъ, объ этой масс предпріятій, которыя возникали и падали предъ нашими глазами, одно посл другаго, въ то время какъ ихъ директоры, члены правленій и пр., какъ бы ведомые нкимъ фатализмомъ, сходили съ своихъ элегантныхъ колесницъ на скамьи обвиненныхъ. Когда нибудь мы возвратимся къ этому предмету и займемся не людьми а идеями, а исключительно фактами, одними фактами. Разсказъ о нихъ составитъ траги-комическую эпопею,

Вотъ къ чему привела великая мораль, которая не видитъ ничего кром сегодняшняго дня. Насмхаются надъ утопистами, идеологами, тормошатъ ихъ системы, но откидываютъ вс, что иметъ глубокій смыслъ.

Общественное мнніе устало и негодуетъ. Оно замчаетъ, что биржа, желающая всхъ обогатить, только переводитъ деньги, общественное мнніе замтило наконецъ съ ужасомъ, что мнимое обогащеніе послужило только причиной къ всеобщему возвышенію цнъ, оно увидло наконецъ, что если доходъ увеличился, расходъ усилился еще въ большемъ размр. Оно замтило, что страсть къ обогащенію привела къ тмъ же печальнымъ результатамъ, но въ гораздо большихъ размрахъ, къ какимъ привела акціонерная горячка во времена Гизо. Замтили наконецъ съ ужасомъ, что наша эпоха иметъ печальную аналогію съ эпохой Людовика XV, Мы имемъ систему Перейръ, какъ въ то время имли систему Лоу. Одна раззорила дворянство, уничижила его, другая разоряетъ буржуазію я лишаетъ ее общественнаго доврія.

Результатъ: великая Франція боится маленькой Пруссіи, страшится повторенія Росбаха! Франція иметъ теперь ружья системы Шасло, чтобы съ честію отвчать ружьямъ игольчатой системы, но за то у нея въ арміи множество солдатъ, неумющихъ ни читать, ни писать.

——

Англійскіе прогрессисты, убжденные въ томъ, что пьянство ужасне постоянно дйствующей холеры, поклялись истребить его. Они основали великій союзъ, потребовавшій у соотечественниковъ сумму въ 1,250,000 Франковъ для покрытія издержекъ на войну, предпринятую ими противъ пьянства. Главная битва должна быть дана дивнымъ лавкамъ и джиннымъ заведеніямъ, на закрытіи которыхъ настаиваютъ прогрессисты. Онъ негодуютъ, что парламентъ, останавливающій законной мрой ввозъ рогатаго скота, для устраненія заразы, не ршается пресчь другое бдствіе, уничтожающее человческія стада. Союзъ смло объявляетъ, что онъ добьется наконецъ трезвости Англіи посредствомъ парламентскаго акта. Мы удивляемся одному, какъ прогрессистамъ не придетъ въ голову та простая мысль, что исправлять пьяницъ законодательными мрами то же, что проповдывать голодному воздержаніе отъ пищи.

Не мене изумляетъ насъ эта ршимость со стороны англичанъ и въ томъ отношеніи, что они защитники индивидуальной свободы о гражданской самодятельности, прибгаютъ къ насильственнымъ мрамъ противъ органически больныхъ людей, какими надо считать неисправимыхъ пьяницъ. Зло дйствительно велико, но отъ такого лекарства, какое предлагаютъ прогрессисты, оно не уменьшится. Что же касается самыхъ размровъ этого зла, то вотъ нкоторыя данныя, собранныя нами въ журнал The Alliance News.

Цифру пьяницъ, ежегодно умирающихъ опредляютъ въ 60,000, т. е. одинъ индивидуумъ на пять сотъ человкъ. Вычисленіе это, вроятно, составлено на основаніи слдующихъ соображеній. Въ начал движенія въ пользу реформы воздержанія въ Соединенныхъ штатахъ,— движенія окончившагося закономъ Меня, были предприняты самыя тщательныя изысканія въ новой Англіи, результатомъ которыхъ была оцнка смертности между пьяницами въ 30,000 человкъ на 15,000,000 тогдашняго народонаселенія сверной Америки, что составляетъ половину населенія ныншней Великобританіи. Вотъ другія вычисленія, боле сложныя. Одинъ изъ знаменитыхъ членовъ общества воздержанія, г. Нейсонъ, издалъ въ 1851 году трудъ, въ которомъ сгруппированы самыя подробныя свденія о смертности пьяницъ относительно обыкновеннаго населенія. Изъ этихъ свденій оказывается, что отъ 20—30 лтъ умираетъ пьяницъ въ пропорціи 30, 10, отъ 30—40 лтъ въ пропорціи 42:1.0, отъ 40—50 лтъ — 51:10.

Исключая итогъ смертности пьяницъ изъ общаго итога умирающаго населенія, вроятно, число первыхъ въ четверо больше сравнительно съ обыкновенной цифрой.

Но сколько же пьяницъ считается на всемъ пространств Великобританніи? М. Вкстонъ, членъ парламента и нисколько не партизанъ великаго союза трезвости, полагаетъ, что число публично заявившихъ себя пьяницъ мужскаго и женскаго населенія доходитъ до 600,000, т. е. 20 душъ на 1000. Около того же количества, по его мннію, находится страдающихъ невоздержаніемъ, но публично необличеннихъ въ своемъ порок. Такимъ образомъ на 1000 индивидуумовъ трезваго населенія считается 40 человкъ пьяницъ всхъ видовъ мужчинъ, женщинъ и дтей,

Съ другой стороны извстно, что въ Соединенномъ королевств существуетъ 150,000 открытыхъ заведеній, торгующихъ крпкими напитками. Постоянныхъ постителей у нихъ насчитываютъ до милліона, т. е. но 6 человкъ на каждую лапочку.

Если обыкновенною нормою смертности принять 15 на 1000 человкъ трезваго населенія, и 60 на 1000 пьяницъ, то въ общемъ результат окажется 45 умирающихъ отъ пьянства на тысячу или 45,000 каждогодно. Цифра почтенная и, конечно, неубыточная для содержателей кабаковъ. Но она далеко не выражаетъ полной суммы зла, производимаго пьянствомъ. Извстно, что большая часть преступленій совершается въ пьяномъ состояніи и множество бдныхъ женщинъ и дтей погибаетъ отъ нищеты, до которой ихъ доводятъ пьяницы мужья и отцы. Принимая въ разсчетъ эту послднюю категорію жертвъ пьянства, мистеръ Даусонъ Бернсъ полагаетъ, что самая скромная цифра погибающихъ отъ алкоголя опредлится 54,000 человкъ.

——

Извстно, что ужасный голодъ опустошилъ недавно англійскую Индію. Такъ называемая Коммисія голода (Famine Commisson), учрежденная для того, чтобы собрать точныя свденія объ этомъ общественномъ бдствіи, объявила, что на всемъ полуостров погибло отъ голодной смерти одинъ милліонъ пять сотъ тысячь человкъ. А между тмъ, если бы почва Индіи была хорошо воздлана, то она могла бы съ избыткомъ прокормить всю Азію, Кирову и даже Америку.

Калькутскіе филантропы, между которыми есть господа, получающіе до двухъ сотъ пятидесяти тысячь фр. жалованья, предлагаютъ для спасенія страны на будущее время отъ голода, устроить кассы сбереженія, на счетъ народной экономіи, начиная сборомъ двухъ копекъ съ человка. Суммы, собранныя такимъ образомъ, должны быть употреблены на удобреніе и орошеніе земель, на проведеніе дорогъ. Проэктъ этотъ, конечно, очень хорошъ, но мы не поручимся, чтобы правительство, которое еще такъ недавно платило денежную премію за каждую голову убитаго индйца, не нашло самыхъ благовидныхъ предлоговъ обратить народныя кассы сбереженія — послдній ліардъ паріи и послдній оболъ судры — на вооруженіе сипаевъ новыми ружьями системы Снайдера или Шасно. А удобреніе и орошеніе бдныхъ почвъ останется только похвальной мечтой филантроповъ, никогда не испытавшихъ на себ, что такое голодъ и голодная смерть.

На нашей памяти это народное бдствіе уже во второй разъ посщаетъ завоеванный страны Англіи — Индію и Ирландію. Поэтому Брайтъ имлъ нкоторое основаніе сказать громко своимъ соотечественникамъ, что кто желаетъ имть рабовъ, тотъ долженъ позаботиться и о прокормленіи ихъ. Рабство и голодъ всегда были неразлучными друзьями въ исторіи народовъ.

——

Тому, кто полагаетъ, что косвенные налоги даютъ самую точную мру благосостоянія государства будетъ пріятно узнать, что съ 1-го апрля 1865 года до 31 марта 1866 г. англичане заплатили государственной касс 160,000,000 фр. за право курить табакъ, т. е. за удовольствіе пускать дымъ, кром того он закатили министру Гладстону 525,000,000 пошлины за право нить крпкіе напитки, т. е. за право быть пьяными, изъ которыхъ 54,000 человкъ сверхъ пошлины заплатили еще преждевременною смертію.

Жакъ Лефрень.

‘Дло’, No 4, 1867

НОВОСТИ ЗАГРАНИЧНОЙ ЖИЗНИ.

Читайте также: