‘Московскій телеграфъ’, No 3, 1828
Ночь в Венеции, Байрон Джордж Гордон, Год: 1828
Время на прочтение: 2 минут(ы)
НОЧЬ ВЪ ВЕНЕЦІИ
(Изъ трагедіи Лорда Байрона)
Я отдохну, я утомленъ:
Богатство, пышность, блескъ меня лишь ослпили,
Ho радостей не приносили,
Я ими не былъ услажденъ.
На сердц я носилъ болзненное бремя!
И даже въ самое то время,
Когда объемляся трепещущей рукой,
Кружился быстро я съ красавицей моею,
Когда встрчался взоромъ съ нею,
Я даже и тогда терзаемъ былъ тоской!
Остановлялась кровь и въ жилахъ леденла,
Холодный, смертный потъ чело мн наводнялъ,
Очаровательно тамъ музыка гремла,
Но погребальный гласъ мн сердце раздиралъ,
И въ слухъ вливаяся глубоко,
Онъ доходилъ ко мн, какъ шумъ морскихъ валовъ,
Во тм боровшихся далёко,
Съ утесами кремнистыхъ береговъ!
Ахъ! если-бы на мигъ съ ночною темнотою,
Мн успокоиться душою!
Когда-бъ я получилъ хотя мгновенье сна…
Ужь мсяцъ на неб: какая тишина,
Какая сладкая прохлада!
Уединенье мн отрада.
Забуду бальный шумъ: спокойствія тамъ нтъ,
Отъ лампъ и факеловъ тамъ льется блдный свтъ
Во тму пространныхъ переходовъ,
Столпы огромные, опоры тяжкихъ сводовъ,
Отъ ослпительныхъ искуственныхъ огней
Въ пожар кажутся, неспосномъ для очей,
Пріемля громкій смхъ за радость
И въ жертву принося пріятный сонъ ночей,
Дотол рзвая, неопытвая младость
Кружится тамъ среди гостей,
Пока блеснетъ заря — и гаснущія очи,
И лица блдныя у всхъ найдетъ она!
Тамъ чаши, полныя вина,
Тамъ музыка гремитъ до самой поздней ночи,
Тамъ прелесть голубыхъ и пламень черныхъ глазъ,
Огнемъ превосходя и яхонтъ и топазъ,
Являются пышнй алмазовъ и рубиновъ,
И льется ароматъ отъ розъ и отъ жасминовъ.
Тамъ руки блыя, какъ лебедя крыло,
И груди полныя, какъ волнъ летучихъ пна,
И черный цвтъ, какъ цвтъ гебена,
Волосъ, украсившихъ прелестное чело,
Во время звучнаго веселья
Невольно увлекаютъ взоръ,
Тамъ дорогія ожерелья,
Сокровища морей и горъ,
Переляваяся, какъ жаръ въ лучахъ сверкаютъ,
Но меньше очи ослпляютъ,
Чмъ шеи блыя, вкругъ коихъ обвились,
Какъ обманувшія надежды,
Тамъ шумно мимо насъ клубилась и неслись
Полупрозрачныя воздушныя одежды……
A здсь — очарованья полнъ,
Я вижу вкругъ себя равнину шумныхъ волнъ,
Брега равнины сей теряются въ туман,
И звзды яркія въ безбрежномъ океан
Безчисленно отражены.
Надъ головоі эиръ лазурный, необъятный,
И тишина вокругь и воздухъ ароматнеый
Отъ перваго дыханія весны.
Здсь борется волна съ волною,
Въ нихъ мсяцъ зыблется, дрожитъ
И, пробгая надо мною,
Громады зданій серебритъ.
О видъ прелестный, несравненный,
Предъ тмъ, гд факелы во мгл,
И тусклый свтъ лампадъ несносенъ отраженный,
Въ огромномъ, зеркальномъ стекл!
Все тихо. Слышанъ звукъ гитары,
И подъ окномъ, во тм ночной,
Поетъ любовникъ молодой.
Затворовъ легкіе удары
Вь его душ отозвались,
И подъ рукою блоснжной
Они тихонько отперлись,
При вид сей руки, столь нжной,
Какъ лучъ сіяющей луны,
Вс чувства въ немъ упоены,
И сердце въ трепет наполнилось тоскою!
Такъ, движась подъ его рукою,
Трепещетъ и звучитъ струна,
Но давъ любви своей свободу,
Красавица дрожитъ — и какъ она блдна!…
А тамъ, весло волнуетъ воду,
И издавая мрный плескъ,
Везд вокругъ себя фосфорный сыплетъ блескъ,
И блдный свтъ его сливается со свтомъ,
Текущихъ быстро за кормой.
Ha свод, сумракомъ одтомъ,
Звзда сіяетъ надъ звздой,
И изрдка гребцы своимъ протяжнымъ гласомъ
Перекликаяся, тревожатъ тишину.
О ночь! я услажденъ твоимъ прохладнымъ часомъ,
Свободне дыша, я наконецъ усну…
Н. Маркевичъ.