Низос и Эвриал, Вергилий, Год: 1808
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Низосъ и Эвріалъ.
(Энейды Виргиліевой книга IX, стихъ 167—450.)
Трояне, съ высоты отвсюду укрпленной,
Взираютъ съ трепетомъ въ станъ Турновъ отдаленной,
Объемлютъ стражею окрестныя мста,
Крпятъ бойницами помосты и врата,
Орудья ратныя ждутъ гибельнаго слова.
Серестусъ и Мнестей — грудь къ ужасамъ готова —
Вожди искусные, которымъ Царь Эней,
Отсутственный, среди суровыхъ брани прей,
Вврялъ надъ юностью кипящей управленье,
Ведутъ отчаянныхъ въ послднее сраженье,
По жребію всякъ сонмъ избралъ себ чреду,
Вс дружно обреклись на блискую бду. —
По долгу Низосъ сталъ предъ главными вратами,
Гроза враговъ копьемъ и мткими стрлами,
Гиртаковъ храбрый сынъ, онъ прибылъ ко шатрамъ
Отъ матери, зврей ловящей по горамъ.
Съ нимъ спутникъ Эвріалъ, цвтъ поздній Иліона,
Прелестный юноша, предметъ прелестныхъ стона,
Носящій на челъ любви и Грацій даръ,
Едина въ нихъ душа, единъ ко, слав жаръ!
Что значитъ, Низосъ рекъ, сей огнь сердца палящій?
Что слава? Божество, иль гласъ его гремящій?
Иль страсть коя мн Богъ? Я рабъ ея слпой!
О другъ возлюбленный! мн тягостенъ покой!
Стремлюсь къ великому, чего не постигаю?
Погибель или честь — на вс, на вс дерзаю!
Воззри, безпечностью Рущульскій станъ объятъ,
Чуть видимы огни, лса и горы спятъ.
Упившись гордый врагъ лежитъ во сн позорномъ —
Внемли, что во ум боязнямъ непокорномъ:
Ты вдаешь вождей собравшійся совтъ,
Эней отсутственный ихъ томныхъ думъ предметъ.
Народъ, старйшины и воинство желаетъ
Узнать черезъ посла, гд Царь ихъ пребываетъ.
Мн мнится, возмогу, таясь между холмовъ,
Проникнуть съ встью сей въ надменный градъ враговъ,
Иди, вщай сіе, пріемли награжденье,
А мн за друга смерть — и мзда и прославленье! —
Смутился Эвріалъ, вскипла славой грудь,
Рчетъ избравшему отваги полной путь:
И ты возмогъ мечтать, чтобъ я, стыдомъ покрытой,
Съ тобой не раздлилъ твой подвигъ знаменитой?
Чтобы единаго на ужасы пустилъ?
Нтъ! не тому меня родитель мой училъ,
Офельтомъ воспоенъ среди мечей и боевъ,
Я пламень Трои зрлъ, зрлъ Греческихъ героевъ!
Сопутствуя теб Энея по слдамъ,
Гд жизнью дорожилъ, гд мсто далъ врагамъ?
Такъ! есть во мн сей духъ, опасностей презритель,
Готовый смертію безсмертья искупитель!
Пойдемъ!… ‘Постой, мой другъ! къ чему намъ бдъ искать?
Къ чему заране нещастья вымышлять,
Я врю, чувствую: Юпитеръ правосудный
И боги, дружества подпоры неоскудны,
Съ побдою меня ко другу возвратятъ!…
Но естьли грозный рокъ, иль Парки восхотятъ
Пресчь геройской путь, покорный вышней вол,
Умру… ты долженъ жить, ты жить достоинъ бол!
Затихнетъ буря битвъ, пріидетъ другъ людей
И трупъ мой искупивъ, сокроетъ подъ землей!
Пріидетъ славныхъ длъ любитель сановитой,
И радуясь о мн, надъ перстію сокрытой
Возвыситъ скромный холмъ и гимны воспоетъ!
Нтъ! сира мать твоя слезъ горькихъ не прольетъ!
Примръ всхъ матерей, которая за сыномъ,
Вс радости свои вмщая въ немъ единомъ,
Оставивъ родину, Ацестовъ славный градъ,
Во стан длитъ съ нимъ труды, и зной, хладъ,
Нтъ — жизнь ея въ теб, ни радость не увянетъ…
Я щастливъ, естьли съ ней мой другъ меня вспомянетъ. —
Всё тщетно! рекъ герой, не измню себ!
Ршимся, предадимъ пути свои судьбъ! —
Вщалъ, привратниковъ дружину премняетъ,
И съ другомъ на совтъ старйшинъ поспшаетъ
Погаснулъ бранный день — вкругъ бранна тишина,
Печаль и суеты забылись въ недрахъ сна,
Старйшины Троянъ и юноши крылаты,
Покоя чуждые, но мужествомъ богаты,
О царственныхъ длахъ верховный держатъ судъ,
Когда и чрезъ кого Энею всть дадутъ,
На копья опершись, покрытые щитами,
Стоятъ безстрашные въ кругу передъ шатрами,
Се витязей мольба, да внидутъ на совтъ,
Велико таинство и времени не ждетъ!
Вошли, глаза горятъ, спирается дыханье,
Но ободряетъ ихъ Асканія вниманье.
Онъ Низосу начать рчь важную велитъ.
Вожди и воины! Гиртаковъ сынъ гласитъ.
Правдивый, кроткій слухъ къ моимъ словамъ склоните,
Отвагу подвига лтами не цните.
Теперь враги молчатъ, объяты смертнымъ сномъ,
Мы мсто обрли, закрытое кругомъ,
По брегу зыбкому, гд двухъ путей стеченье*
И можемъ совершить Царево возвращенье.
Огни потушены, и черный дымъ клубясь,
Восходитъ ко звздамъ… благословите насъ!
Энея взыщемъ мы Палланта за стонами,
Онъ шествуя во станъ противниковъ тлами,
Добычей многою и славой окруженъ,
Пріидетъ сокрушить печальный Тевкровъ плнъ.
Пути извстны намъ, препятства изочтенны,
Мы видли вдали, ловитвой увлеченны,
Чело взносящій градъ надъ челами холмовъ,
И свтлую рку, питаніе враговъ. —
Изрекъ — и се Алетъ, сдый питомецъ брани,
Совта силы полнъ, трепещущія длани
Подъемлетъ къ небесамъ: — ‘Нтъ, Пергамъ не падетъ!
О Боги праддовъ, стопамъ страдальцевъ свтъ!
Нтъ! Трои погубить еще вы не судили,
Когда столь храбрыхъ чадъ въ оплотъ ей сохранили!
Съ такимиль воямй страшиться новыхъ бдъ?
Ршимость, твердой духъ предзнаменье побдъ! —
Вщалъ, и витязей ко груди прижимаетъ,
Ланиты, перси ихъ слезами орошаетъ.
О слава нашихъ дней! что можеріъ вамъ воздать?
О Троя! чмъ теб сыновъ своихъ внчать?
Награду первую отважности толикой
Обрящете въ Богахъ, въ душъ своей вликой!
Споспшникъ неба, Царь, долгъ правды совершитъ,
Асканій на душ вашъ подвигъ сохранитъ!—
Такъ! я, котораго вся радость, утшенье
(Асканій рекъ) отца въ безцнномъ возвращень,
О Низосъ! я клянусь могуществомъ Боговъ,
Благими Ларами, хранительми домовъ,
Великой матери обителью священной,
Всё, всё мое въ твоей дсниц заключенно!
Отдайте родшаго: въ немъ жизнь моя и свтъ!
Отдайте взоръ Царя… и Тевкрамъ страха нтъ!
Дв чаши сребряны, украшенны рзьбою,
Дань брани, взятую родительской рукою,
И два треножника, и злато, и сосудъ,
Искусства древняго великолпной трудъ,
Дидоны царственной досел обладанье,
Воспримете себ, герои, въ воздаянье!
Когда жь Италія повержетъ предо мной
Мятежный мечь, когда побдною рукой
Внчанный, раздляиь начну добычу боя,
Тогда… ты зрлъ коня Рутульскаго Героя,
Ты зрлъ броню и шлемъ, въ которыхъ Турнъ блеститъ:
Теб сей быстрый конь, теб броню и щитъ,
Теб сей шлемъ, перомъ багрянымъ лучезарный!
Къ тому приложитъ въ даръ родитель благодарный
Дванадесять мужей и столько жь красныхъ женъ,
Избранныхъ изъ полковъ, склонившихъ выя въ плнъ,
Оружье ратное, сокровища державны,
Паллантовы сады, поля, обильемъ славны:
Всё, всё твое, о другъ! о храбрыхъ красота!…
А ты, о юноша! съ которымъ и лта,
И радость раннихъ лтъ сближаютъ насъ столь нжно!
Приди въ объятія, приди мой другъ надежной!
Отсел не одинъ пойду моей стезей,
Отсел не одинъ пожну цвты честей!
Иль брань, иль сладкій миръ мн дастъ громодержитель:
Всхъ длъ моихъ глава, ты братъ мой, утшитель!….
И каждый жизни день, вщаетъ Эвріалъ,
Явитъ меня такимъ, какъ ты меня позналъ!
Да боги озарятъ путь темный начинаній!
О Царь! не требую столь многихъ воздаяній,
Молюся объ одномъ: здсь мать моя со мной,
Отъ племени Царей послдній плодъ благой!
Ни прелесть родины, ни градъ Ацеста милый,
Ни старость ветхая, отъемлющая силы,
Нжнйшей не могли со мною разлучить:
Въ станъ ратный притекла труды мои длить!
Сію одну, сіе Небесъ благословенье,
Прими, Энеевъ сынъ, въ покровъ и попеченье!
Она не вдаешъ о подвигъ моемъ.
И какъ его открыть?… Клянусь грядущимъ днемъ,
Не въ силахъ я снести слезъ горькихъ безотрадной!….
Утши бдную, помощникъ будь безчадной!…
Позволь съ надеждой сей въ опасной путь летть:
Съ ней легче побждать, съ ней легче умереть!…
Изрекъ — и взоръ покрылъ дрожащими руками,
Ланиты витязей омылися слезами!
Рыданіе вокругъ! Младый прелестный Юлъ
Сыновнюю любовь отца воспомянулъ,
Отъ вздоховъ сладостныхъ грудь нжная тснится:
Спокойся, возгласилъ, завтъ твой совершится!
Блаженъ, кто чувствъ такихъ участникъ быть возмогъ!
Я матери лишенъ…. въ ней матерь далъ мн Богъ!..
Какой конецъ войнъ рокъ тайной ни поставитъ
Героя родшую отечество прославитъ.
Клянусь моей главой, которой самъ Элей
Клялся предъ сонмами народовъ и Царей
Клянусь, назначенно Герою воздаянье
Оставить матери и роду въ достоянье!…
Такъ рекъ рыдающій, и снявъ съ раменъ младыхъ
Мечь грозный, на цпяхъ висящій золотыхъ,
Обложенъ костію слоновою чудесной,
Искуства Критскаго плодъ древностью извстной,
Залогомъ Царскихъ словъ онъ витязю вручилъ.
Мнестей сопутника ужаснымъ львомъ покрылъ,
Съ Алетомъ шлемами они перемнились,
И такъ вооружась, въ путь славный устремились,
Сонмъ старцевъ, юныхъ ликъ текутъ по ихъ слдамъ,
Обты и мольбы несутся къ небесамъ.
Асканій, выше лтъ премудростью внушенный,
Даетъ къ родителю писанья сокровенны.
Увы!… угодно такъ Властителю небесъ,
Внезапно грянулъ громъ и втеръ ихъ разнесъ!
Разстались, рвы прешли, въ станъ входятъ съ ратнымъ жаромъ!
Смерть явная! но смерть не робкая, — не даромъ!…
Приближились къ шатрамъ — Безпечность, нга, сонъ,
Казалось, въ сихъ мстахъ поставили свой тронъ.
Лежатъ въ травъ тла, виномъ отягащенны,
Кони своихъ ярмовъ стоятъ неотршенны,
Возницы межь колесъ запутаны въ браздахъ,
Тамъ чаша Бахуса, тамъ Марсовъ мечь въ цвтахъ.
‘Дерзаемъ, Эвріалъ — далъ Низосъ мановенье —
Насталъ удобный часъ! Ты стань во отдалень,
Чтобъ Стража не могла нашъ тайный путь залечь,
Блюди, будь скроменъ, скрытъ…. Пусть мой откроетъ мечь
По трупамъ вражескимъ стези теб широки.’
Изрекъ… и се Рамнетъ, какъ падшій дубъ высокій,
Простертый на ковр по пиршеств дневномъ,
Сраженный, воздохнувъ, отшелъ въ Плутоновъ домъ.
Самъ Царь и другъ Царя, участникъ тайнъ судьбины,
Не могъ онъ предузнать теперь своей кончины!
Три Ремовы раба, возница и межь нихъ
Хранитель латъ, мечей, на упряжахъ витыхъ,
Подъ конями его висящіе безпечно,
Добыча острія, уснули въ мрак вчно.
Потомъ Герой отъялъ и Ремову главу,
Огромный, хладный трупъ скатился на траву,
Горячей кровію земля и ложе рдютъ,
Ламиросъ, Латъ, Сарранъ подъ сталью цпенютъ,
Послдній, кончивъ жизнь во цвт красныхъ лтъ,
Прелестный, рзвый другъ всхъ юности суетъ,
Онъ вечеръ посвятилъ весельямъ пированій,
И полонъ Вакха спалъ подъ крылами мечтаній,
Блаженъ! когда бъ вся нощь такъ сладко протекла,
И новая заря щастливцу разцвла!
Каковъ свирпой тигръ, горящій страстью глада,
Является среди неогражденна стада:
Рычитъ, терзаетъ, рветъ! пылаетъ кровью звъ!
Творенье робкое стоитъ окаменвъ:
Таковъ былъ Эвріалъ средь сими усыпленной.
Убійствомъ къ новому убійству воспаленной,
Тлами окруженъ онъ взоромъ жертвъ искалъ:
Сраженны Фадъ, Гебесъ, Абарисъ сильный палъ,