Нисхождение в Мальстрём, По Эдгар Аллан, Год: 1841 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 21 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Эдгаръ По

Нисхожденіе въ Мальстрёмъ.

Собраніе сочиненій Эдгара По въ перевод съ англійскаго К. Д. Бальмонта

Томъ первый

Поэмы, сказки

Москва, 1901

Книгоиздательство ‘Скорпіонъ’

OCR Бычков М. Н.

http://az.lib.ru

Пути Господа въ Природ, какъ и въ Провидніи, не то, что наши пути, и слпки, которые мы создаемъ, отнюдь не соизмримы съ обширностью, глубиной, и неизслдимостью длъ Его, которыя содержатъ въ себ бездну, боле глубокую, чимъ колодецъ Демокрита.

Joseph Glanville.

Мы достигли теперь вершины самаго высокаго утеса. Въ теченіи нсколькихъ минутъ старикъ, повидимому былъ настолько утомленъ, что не могъ говорить.

‘Еще недавно’, промолвилъ онъ наконецъ, ‘я могъ бы вести васъ по этой дорог совершенно такъ же, какъ самый младшій изъ моихъ сыновей, но года три тому назадъ со мной случилось нчто, что не случалось донын никогда ни съ однимъ изь смертныхъ — или, по крайней мр, что ни одинъ изъ смертныхъ не пережилъ, чтобы разсказать — и шесть часовъ, которые я провелъ тогда въ состояніи смертельнаго ужаса, надломили и мою душу, и мое тло. Вы думаете, что я очень старъ — вы ошибаетесь. Не нужно было даже цлаго дня, чтобы эти волосы, черные, какъ смоль, поблли, чтобы вс члены мои ослабли, и нервы расшатались до такой степени, что я пугаюсь тни, и дрожу при малйшемъ напряженіи. Вы не поврите, я почти не могу смотрть безъ головокруженія съ этого небольшого утеса!’

‘Небольшой утесъ’, на краю котораго онъ безпечно улегся, такъ что боле тяжелая часть его тла свсилась внизъ, и онъ удерживался отъ паденія опираясь локтями о скользкій и покатый край обрыва — этотъ ‘небольшой утесъ’, возносясь крутой глянцевито-черной громадой, выдлялся на пятнадцать или шестнадцать сотенъ футовъ изъ толпы скалъ, тснившихся подъ нами. Ни за что въ мір не ршился бы я приблизиться и на шесть ярдовъ къ его краю. Мало того, я до такой степени былъ взволнованъ рискованнымъ положеніемъ спутника, что во всю длину своего тла упалъ на землю, уцпился за кустарники, окружавшіе меня, и даже не ршался посмотрть вверхъ на небо — напрасно боролся съ самимъ собой, стараясь освободиться отъ мысли, что самыя основанія горы могутъ рушиться подъ бшенствомъ втровъ. Прошелъ значительный промежутокъ времени, прожде чмъ я сколько-нибудь могъ овладть собой и ршился ссть и посыотрть въ пространство. ‘Бросьте вы это ребячество’, сказалъ проводникъ, ‘я привелъ васъ сюда нарочно, чтобы вы лучше могли видть сцену событія, о которомъ я упомянулъ, и чтобы разсказать вамъ всю исторію, имя передъ глазами самое мсто дйствія’.

‘Теперь’, продолжалъ онъ съ той обстоятельностью, которая была его отличительной чертой, ‘теперь мы находимся на самомъ берегу Норвегіи — на шестьдесятъ восьмомъ градус широты — въ обширной провинціи Нордландъ — въ угрюмомъ округ Лофодона. Гора, на вершин которой мы сидимъ, называется Носительницей Тучъ, Хельсеггенъ. Теперь привстаньте нелного выше — держитесь за траву, если вы чувствуете головокруженіе — вотъ такъ — взгляните теперь туда, въ море, за полосу тумановъ’.

Я взглянулъ, и голова у меня закружилась. Я увидалъ мощный просторъ океана, воды его были такъ черны, что сразу вызвали въ моемъ воспоминаніи разсказъ Нубійскаго географа о Mare Tenebrarum. Панорамы боле скорбной и безутшной никогда не могла бы себ представить человческая фантазія. Справа и слва, насколько глазъ могъ видть, лежали, раскинувшись, точно оплоты міра, очертанья страшно-черной нависшей скалы, и мрачный видъ ея еще больше оттнялся буруномъ, который, высоко вскидываясь, съ бшенствомъ бился о нее своей сдою гривой, крича и завывая неумолчно. Какъ разъ противъ мыса, на вершин котораго мы находились, на разстояніи пяти или шести миль въ мор, угрюмо виднлся небольшой открытый островъ, или, точне говоря, его очертанія можно было различить сквозь смятеніе буруна, который окутывалъ его. Мили на дв ближе къ берегу возвышался другой островокъ, меньшихъ размровъ, чудовищно обрывистый и каменистый, и окруженный тамъ и сямъ грядою темныхъ скалъ.

Въ самомъ вид океана, на пространств между боле отдаленнымъ островомъ и берегомъ, было что-то особенное. Дулъ втеръ, по направленію къ берегу, настолько сильный, что бригъ, находившійся въ открытомъ мор, держался подъ трапселемъ съ двойнымъ рифомъ, и весь его корпусъ постоянно терялся изъ виду, и, однако же, здсь не было ничего похожаго на правильное волненіе, здсь было только сердитое всплескиваніе воды по всмъ направленіямъ, короткое, быстрое, и косвенное. Пны почти не было, она только бллась около самыхъ скалъ.

‘Дальній островъ’, снова началъ старикъ, ‘называется у морвежцевъ Вуррголъ. Тотъ, что находится на середин дороги, зовется Москё. На милю къ сверу лежитъ Амборенъ. Вонъ тамъ раскинулись Ислесенъ, Готхольмъ, Кейльдхельмъ, Суарвенъ, и Букхольмъ. Дале — между Москё и Вурргомъ — Оттерхольмъ, Флименъ, Сантфлесенъ, и Стокхольмъ. Таковы истинныя наименованія этихъ мстъ — но почему вообще ихъ нужно было именовать, этого не понять ни вамъ, ни мн. Вы слышите что-нибудь? Вы видите какую-нибудь перемну въ вод?’

Мы были теперь минутъ около десяти на вершин Хельсеггонъ, къ которой поднялись изъ нижней части Лофодена, такимъ образомъ, что мы ни разу не могли взглянуть на море, пока оно вдругъ не вспыхнуло передъ нами, когда мы взошли на высоту. Между тмъ какъ старикъ говорилъ, я услышалъ громкій и постепенно возроставшій гулъ, подобный реву огромнаго стада буйволовъ на Американскихъ преріяхъ, и въ то же самое мгновеніе я увидалъ подъ нами то, что моряки называютъ водяной счкой, она быстро превращалась въ крутящійся потокъ, который убгалъ по направленію къ востоку. Пока я смотрлъ на него, этотъ потокъ пріобрталъ въ своемъ стремленьи чудовищную быстроту. Каждый моментъ прибавлялъ что-нибудь къ его скорости — къ его слпому бшенству. Въ теченіи пяти минуть все море до Вуррга, какъ нахлестанное, исполнилось непобдимой ярости, но главное волненье клокотало въ пространств между берегомъ и Москё. Здсь обширная водная поверхность, испещренная и изрубцованная тысячью встрчныхъ потоковъ, внезапно охватывалась бшеными конвульсіями — кипла, свистла, вздымалась, какъ будто тяжело дыша — вставала круговымъ движеньемъ гигантскихъ и безчисленныхъ водоворотовъ, и, крутясь, упосилась и падала, все впередъ, на востокъ, съ той необуздашюй быстротой, съ которой воды убгаютъ, покидая горный скатъ.

Черезъ нсколько мгновоній въ этой картин произошла другая рзкая перемна. Вся поверхность сдлалась нсколько боле гладкой, и водовороты одинъ за другимъ исчезли, и огромныя полосы пны забллись тамъ, гд до сихъ поръ ихъ не было совсмъ. Эти полосы, распространялсь на громадное разстояніе, и сплетаясь между собою, восприняли, наконецъ, въ себя круговое движеніе освшихъ водоворотовъ и какъ бы образовали зародышъ новаго водоворота, боле обширнаго. Вдругъ — совершенно внезапно — онъ принялъ явственныя, рзко-опредленныя очертанія круга, имвшаго боле мили въ діаметр. Край водоворота обозначился въ вид широкаго пояса изъ блестящей пны, но ни одна изъ частицъ ея не ускользала въ пасть чудовищной воронки, внутренность которой, насколько глазъ могъ ее измрить, являлась гладкой, блестящей, и агатово черной водной стной, наклоненной къ горизонту приблизительно подъ угломъ въ сорокъ пять градусовъ, эта водная стна съ ошеломляющей стремительностью вращалась своимъ выпуклымъ наклономъ, и посылала втрамъ ужасающіе возгласы, не то крикъ, не то ревъ, такіе вопли, какихъ даже мощный водопадъ Ніагары, въ своей агоніи, никогда не посылаетъ Небесамъ.

Гора колебалась въ своемъ основаніи, и утесъ содрогался. Я бросился на землю, лицомъ внизъ, и уцпился за чахлую траву, охваченный крайнимъ нервнымъ возбужденіемъ.

‘Это’, проговорилъ я, наконецъ, обращаясь къ старику — ‘это, конечно, знаменитый водоворотъ Мальстрёмъ’.

‘Да’, отвчалъ старикъ, ‘онъ такъ иногда называется. Мы, Норвежцы, называемъ его Москёстрёлъ, потому что на полдорог здсь находится островъ Москё’.

Обычныя описанія этого водоворота нимало не подготовили меня къ тому, что я увидалъ. Описаніе, которое сдлалъ Іонасъ Рамусъ, быть можетъ, самое обстоятельное изо всхъ, не даетъ ни малйшаго представленія о величавомъ ужас этой картины — о безумномъ очарованіи новизны, захватывающемъ зрителя. Я не знаю въ точности, съ какого именно пункта, и въ какое время, упомянутый писатель наблюдалъ водоворотъ, но во всякомъ случа не съ вершины Хельсеггенъ, и не во время бури. Въ его описаніи есть, однако, мста, которыя могутъ быть приведены ради отдльныхъ подробноетей, хотя они крайне слабы въ смысл обрисовки впечатлнія всей картины.

‘Между Лофоденомъ и Москё’, говоритъ онъ, ‘глубина воды составляетъ отъ тридцати пяти до сорока саженей, но, съ другой стороны, по направленія къ Веру (Вурргу) эта глубина уменьшается настолько, что не даетъ надлежащаго пути для морского судна, рискующаго разбиться о скалы, что случается и при самой тихой погод. Когда наступаетъ приливъ, потокъ съ бурной стремительностью спшитъ ринуться въ пространство между Лофоденомъ и Москё, но ревъ его свирпаго отлива, бгущаго въ море, превышаетъ гулъ самыхъ громкихъ и самыхъ страшныхъ водопадовъ — шумъ слышенъ за нсколько лигъ, и водовороты или водныя пропасти отличаются такой обширностью и глубиной, что если корабль вступитъ въ область его притяженія, онъ неизбжно поглощается и уносится на дно, и тамъ расщепляется о подводныя скалы, когда же вода стихаетъ, обломки выбрасываются вверхъ. Но эти промежутки спокойствія наступаютъ только отъ отлива до прилива, и въ ясную погоду, продолжаются не боле четверти часа, и затмъ бшенство водоворота постепепно опять возростаетъ. Когда онъ бушуетъ наиболе яростно, и когда его свирпость усиливается штормомъ, къ нему опасно подходить на разстояніе Норвсжской мили. Лодки, яхты, и корабли, бываютъ увлечены теченіемъ, если они заране не остерегутся, до вступленія въ сферу его притяженія. Подобно этому, нердко случается, что киты подходятъ слишкомъ близко къ теченію, и бываютъ захвачены его яростнымъ порывомъ, невозможно описать, какъ они ревутъ тогда и стонутъ въ своихъ безполезныхъ попыткахъ освободиться. Случилось разъ, что медвдь, пытаясь переплыть изъ Лофодена къ Москё, былъ захваченъ потокомъ и поглощенъ имъ, при этомъ онъ вылъ такъ страшно, что его слышали на берегу. Громадные стволы сосенъ и елей, будучи поглощены потокомъ, снова выплываютъ вверхъ изломанными и расщепленными до такой степени, что какъ будто на нихъ выросла щетина. Въ этомъ ясное доказательство, что дно состоить изъ острыхъ подводныхъ камнеи, среди которыхъ они бьются, подчиняясь сил теченія. Потокъ этотъ регулируется приливомъ и отливомъ моря,— по истеченіи каждыхъ шести часовъ. Въ 1645 году, рано утромъ, въ Воскресенье на Мясопустной Недл, потокъ свирпствовалъ съ такой яростью и съ такимъ необузданнымъ грохотомъ, что камни отрывались на прибрежныхъ домахъ и падали на зе.млю’.

Относительно глубины воды, я не понимаю, какимъ образомъ можно было ее измрить въ непосредственной близости отъ водоворота. ‘Сорокъ саженей’ должны относиться только къ частямъ канала, примыкающимъ вплоть къ берегу Москё или къ берегу Лофодена. Въ центр Москестрёла глубина воды должна быть невзмримо больше, чтобы убдиться въ этомъ — достаточно бросить косвенный взглядъ въ пропасть водоворота съ самаго высокаго утеса Хельсеггенъ. Глядя внизъ съ этой вершины на ревущій Флегетонъ, я не могъ не улыбнуться на простоту, съ которой добришій Іонасъ Рамусъ разсказываетъ, какъ о вещахъ трудно допустимыхъ, анекдоты о китахъ и медвдяхъ, ибо мн представлялось совершенно очевиднымъ, что самый громадный линейный корабль, какой только можетъ быть въ дйствительности, войдя въ сферу этого убійственнаго притяженія, могъ бы бороться съ нимъ не боле, чмъ перышко съ ураганомъ, и долженъ былъ бы исчезнуть мгновенно и цликомъ.

Попытки объяснить данное явленіе — нкоторыя изъ нихъ, я помню, казались мн, при чтеніи, достаточно убдительными — теперь представлялись очень трудными и мало удовлетворительными. Общепринятое объясненіе заключается въ томъ, что этотъ водоворотъ, такъ-же какъ три небольшіе водоворота, находящіеся между Феррейскими островами, обусловливается ничмъ инымъ, какъ столкновеніемъ волнъ, поднимающихся и опускающихся, во время прилива и отлива, противъ гряды скалъ и рифовъ, тснящихъ воду такимъ образомъ, что она обрушивается, подобно водопаду, и такимъ образомъ, чмъ выше поднимается теченіе, тмъ глубже должно оно упасть, и естественнымъ результатомъ всего этого является водоворотъ, сила поглощенія котораго, со всей ея громадностью, достаточно можетъ быть узнана по опытамъ мене значительнылъ’. — Такъ говоритъ Encyclopacdia Britannica. Кирхеръ и другіе воображаютъ, что въ центр канала Мальстрёма находится бездна, проникающая сквозь земной шаръ, и выходящая въ какой-нибудь очень отдаленной части его — въ одномъ случа, почти ршительно, называется Ботническій заливъ. Такая мысль, сама по себ пустая, показалась мн теперь, пока я смотрлъ, очень правдоподобной, и когда я сообщилъ о ней моему проводнику, я былъ не мало удивленъ, услышавъ, что, хотя почти вс Норвежцы держатся такого воззрнія, онъ его не раздляетъ. Что касается перваго представлепія, онъ признался, что онъ неспособенъ его понять, и въ этомъ я согласился съ нимъ, потому что, какъ ни убдительно оно на бумаг, оно длается совершенно непостижимымъ и даже нелпымъ среди грохота пучины.

‘Ну, теперь вы видли водовороть’, сказалъ старикъ, ‘и, если вамъ угодно, проползите кругомъ по скал, на подвтренной сторон насъ не будетъ оглушать грохотъ воды, и я разскажу вамъ исторію, которая убдитъ васъ, что я кое-что долженъ знать о Москестрсм’.

Я послдовалъ его указанію, и онъ продолжалъ.

‘Мн и двумъ моимъ братьямъ принадлежалъ когда-то снакъ, оснащенный какъ шкуна, приблизительно въ семьдесятъ тоннъ. На этомъ судн мы обыкновенно ловили рыбу среди острововъ, находящихся за Москё, близь Вуррга. Во время сильныхъ приливовъ на мор всегда бываетъ хорошій уловъ, ссли только выбрать подходящую минуту, и имть мужество для смлой попытки, но изъ всхъ Лофоденскихъ рыбаковъ только мы трое сдлали постояннымъ ремесломъ такія поздки за острова. Обычная рыбная ловля происходитъ гораздо ниже къ югу. Рыба тамъ есть всегда, и можно ее брать безъ большого риска, потому эти мста и продпочитаются. Но избранныя мста, находящіяся выше, среди скалъ, доставляютъ рыбу не только боле тонкаго качества, но и въ гораздо большемъ изобиліи, такъ что нердко за одимъ день мы добывали столько, сколько осторожный рыбакъ не могъ бы наскрести и за цлую недлю. Въ конц концовъ мы какъ бы устроили отчаянную спекуляцію — вмсто труда у насъ былъ жизненный рискъ, и вмсто капитала отвага.

Мы держали наше судно въ небольшой бухт, приблизительно на пять миль выше здшней, по берегу, и въ хорошую погоду мы неукоснительно пользовались затишьемъ, наступавшимъ на четверть часа между приливомъ и отливомъ, чтобы пересчь главный каналъ Москестрёма, значительно выше прудка, и затмъ бросить якорь гд-нибудь близь Оттерхольма, или неподалеку отъ Сантфлесена, гд приливы не такъ сильны, какъ въ другихъ мстахъ. Здсь мы обыкновенно оставаллсь приблизительно до того времени, когда опять наступало затишье, затмъ снимались съ якоря и возвращались домой. Мы никогда не пускались въ такую экспедицію, если не было устойчиваго бокового втра, для поздки и возвращенія — такого втра, относительно котораго мы могли быть уврены, что онъ не спадетъ до нашего возвращенія — и мы рдко ошибались въ разсчетахъ. Дважды, въ теченіе шести лтъ, мы были вынуждены цлую ночь простоять на якор по причин мертваго штиля — явленіе здсь поистин рдкостное, и однажды мы пробыли на рыболовномъ мст почти цлую недлю, умирая отъ голода, благодаря тому, что вскор посл нашего прбытія поднялся штормъ, и каналъ сдлался слишкомъ безпокойнымъ, чтобы можно было думать о перезд. Въ этомъ случа мы были бы увлечены въ море, несмотря ни на что (ибо водовороты кружили насъ въ разныхъ направленіяхъ такъ сильно, что, наконецъ, мы запутали якорь и волочили его), если бы насъ не отнесло въ сторону однимъ изъ безчисленныхъ порекрестныхъ теченій — что сегодня здсь, а завтра тамъ — посл чего попутный втеръ привелъ насъ къ Флимену, гд намъ удалось стать на якорь.

‘Я не могу разсказать вамъ и двадцатой доли разнообразныхъ затрудненій, которыя мы встрчали въ мстахъ рыбной ловли — это скверныя мста даже въ хорошую погоду — но мы всегда пускались на разныя хитрости и умли благополучно избгать ярости Москестрёма, хотя иногда душа у меня уходила въ пятки, если намъ случалось на какую-нибудь минуту опередить затишье или опоздать. Втеръ иногда былъ не такъ силенъ, какъ мы полагали при отправленіи, и мы двигались медленне, чмъ хотли бы, между тмъ какъ потокъ длалъ управленіе лодкой совершенно немыслимымъ. У моего старшаго брата былъ сынъ восемнадцати лтъ, и у меня тоже были два славные молодца. Они очень были бы намъ полезны въ подобныхъ случаяхъ — они могли бы намъ грести, и помогали бы намъ во время рыбной ловли, но хоть сами мы рисковали, все же у насъ какъ-то не хватало духу подвергать опасности еще и дтей,— потому что въ конц концовъ вдь, дйствительно, опасность была, и очень большая.

‘Вотъ уже, безъ нсколькихъ дней, ровно три года, какъ произошло то, о чемъ я хочу вамъ разсказать. Это было 10-го Іюля 18—, день этотъ здшніе жители не забудутъ никогда — такого страшнаго урагана здсь никогда еще не было, и, однако же, все утро, и даже нсколько часовъ спустя посл полудня, съ юго-запада дулъ легкій и постоянный втерокъ, между тмъ какъ солнце ярко свтило, такъ что самый старый морякъ не могъ бы предусмотрть того, что должно было случиться.

‘Около двухъ часовъ пополудни мы втроемъ — два мои брата и я — прошли черезъ острова, и вскор почти нагрузили нашу лодку прекрасной рыбой, которой въ этотъ день, какъ мы вс замтили, было больше, чмъ когда-либо. Было ровно семь часовъ на моихъ часахъ, когда мы снялись съ якоря и отправились домой, чтобы перейти самое опасное мсто Стрёма при затишьи — которое, какъ мы знали, будетъ въ восемь часовъ.

‘Съ правой стороны кормы на насъ дулъ свжій втерокъ, и въ теченіи нкотораго времени мы шли очень быстро, совсмъ не помышляя объ опасности, такъ какъ у насъ не было ни малшией причины предчувствовать ее. Вдругъ — совершенно врасплохъ — мы были застигнуты втеркомъ, пришедшимъ къ намъ съ Хельсеггена. Это было что-то совсмъ необыкновенное — никогда ничего подобнаго съ наии раньше не случалось — и я началъ немного безпокоиться, не зная, въ сущности, почему. Мы пустили лодку по втру, но совершенно не двигались, благодаря приливу, и я уже хотлъ предложить пристать къ якорному мсту, какъ, взглянувъ за корму, мы увидали, что весь горизонтъ окутанъ какой-то странной тучей мднаго цвта, выроставщей съ изумительной быстротой.

‘Между тмъ втеръ, зашедшій къ намъ съ носа, исчезъ, настало мертвое затишье, и мы кружились по всмъ направленіямъ. Такое положсніе вещей продолжалось, однако, слишкомъ недолго, чтобы дать намъ время для размышленій. Мене чмъ черезъ минуту на насъ налетлъ штормъ — еще минута, и все небо окуталось мракомъ — и стало такъ темно, и брызги начали прыгать такъ бшено, что мы не видли другъ друга въ нашей лодк.

‘Безумно было бы пытаться описать такой ураганъ. Самый старый морякъ во всей Норвегіи никогда не испытывалъ ничего подобнаго. Мы успли спустить паруса прежде, чмъ вихрь вполн захватилъ насъ, но, при первомъ же порыв втра, об наши мачты, какъ подпиленныя, перекинулись черезъ бортъ — вмст съ гротъ-мачтой упалъ мой младшій братъ: онъ привязалъ себя къ ней для безопасности.

‘Какъ игрушка, какъ перышко, носилась наша лодка по вод. На ровной ея палуб былъ только одинъ маленькій люкъ около носа, и мы всегда имли обыкновеніе заколачивать его, передъ тмъ какъ отправлялись черезъ Стрёмъ. Мы длали это изъ опасенія передъ бурнымъ моремъ, но теперь, если бы это не было сдлано, мы должны были бы сразу пойти ко дну, потому что въ теченіи нсколькихъ мгновеній мы были совершенно погребены въ вод. Какъ мой старшій братъ ускользнулъ отъ смерти, я не могу сказать, ибо я не имлъ случая освдомиться объ этомъ. Что касается меня, едва только я выпустилъ фокъ-зейль, какъ плашмя бросился на палубу, ушраясь ногами въ узкій носовой шкафутъ, и цпляясь руками за рымъ-болтъ около низа фокъ-мачты. Я сдлалъ это совершенно инстинктивно, но, безъ сомннія, это было лучшее, что можно было сдлать — думать же о чемъ бы то ни было я не могъ — я былъ слишкомъ ошеломленъ.

‘Нсколько мгновеній, какъ я сказалъ, мы были совершенно погружены въ воду, и все это время я сдерживалъ дыханіе, и не выпускалъ болта. Потомъ, чувствуя, что я боле не могу оставаться въ такомъ положеніи, я сталъ на колни, все еще держа болтъ, и такимъ образомъ могъ свободно вздохнуть. Наша лодочка сама отряхивалась теперь, какъ собака, только что вышедшая изъ воды, и такимъ образомъ до нкоторой степени высвободилась изъ моря. Я старался теперь, какъ только могъ, стряхнуть съ себя оцпенніе, овладвшее мной, и собраться съ мыслями настолько, чтобы посмотрть, что теперь нужно длать, какъ вдругъ почувствовалъ, что кто-то уцпился за мою руку. Это былъ мой старшій братъ, и сердце мое запрыгало отъ радости, потому что я былъ увренъ, что онъ упалъ за бортъ — но въ слдующее мгновеніе эта радость превратилась въ ужасъ — онъ наклонился къ моему уху и выкрикнулъ одно слово: ‘Москестрёмъ!’

‘Никто никогда не узнаетъ, что я чувствовалъ въ это мгновеніе. Я дрожалъ съ головы до ногъ, какъ будто у меня былъ сильнйшій приступъ лихорадки. Я хорошо зналъ, что онъ разумлъ подъ этимъ словомъ — я зналъ, что онъ хотлъ сказать мн. Втеръ гналъ насъ къ водовороту Стрёма, мы были привязаны къ нему, и ничто не могло насъ спасти!

‘Вы понимаете, что, переская каналъ Стрёма, мы всегда совершали нашъ путь значительно выше водоворота, даже въ самую тихую погоду, и тщательно выслживали и выжидали затишье — а теперь мы мчались прямо къ гигантской водной ям, и это при такомъ ураган! ‘Наврно’, подумалъ я, ‘мы придемъ туда какъ разъ во время затишья — есть еще маленькая надежда’ — но черезъ мгновенье я проклялъ себя за такую глупость, за такую безсмысленную надежду. Я слишкомъ хорошо понималъ, что мы погибли бы даже и въ томъ случа, если бы мы были на корабл, снабженномъ девятьюстами пушекъ.

‘Въ это время первый порывъ бшеной бури прошелъ, или, быть можетъ, мы уже не такъ его чувствовали, потому что убгали отъ него, во всякомъ случа волны, которыя сперва лежали низко подъ втромъ и безсильно пнились, теперь выросли въ настоящія горы. Странная перемна, кром того, произошла на неб. Везд кругомъ оно попрежнему было чернымъ, какъ смоль, но почти какъ разъ надъ нами оно разорвалось, внезапно обнаружился круглый обрывъ совершенно ясной лазури,— ясной, какъ никогда, и ярко, ярко голубой — и сквозь это отверстіе глянулъ блестящій полный мсяцъ, струившій сіяніе, какого я никогда раньше не видалъ. Все кругомъ озарилось до полной отчетливости — но, Боже, что за картина была освщена этимъ сіяніемъ!

‘Раза два я пытался заговорить съ братомъ — но, непонятнымъ для меня образомъ, шумъ увеличился до такой степени, что я не могъ заставить его разслышать хотя бы одно слово, несмотря на то, что кричалъ ему прямо въ ухо изо всхъ силъ. Вдругъ онъ покачалъ своей головой, поблднлъ, какъ смерть, и поднялъ вверхъ палецъ, какъ бы желая сказать ‘слушай’!

‘Сперва я не могъ понять, что онъ хочетъ этимъ сказать — но вскор чудовищная мысль вспыхнула во мн. Я вынулъ свои часы. Они стояли. Я взглянулъ на нихъ, подставляя циферблатъ подъ лучи мсяца, и мгновенно залился слезами, и швырнулъ часы далеко въ океанъ. Они остановились на семи часахъ! Мы пропустили время затишья, и водоворотъ Стрёма свирпствовалъ теперь съ полной силой!

‘Если лодка хорошо сдлана, надлежащимъ образомъ снаряжена, и не слишкомъ обременсна грузомъ, волны, при сильномъ шторм, въ открытомъ мор, кажутся всегда ускользающими изъ подъ нея — для человка, привыкшаго къ суш, это представляется очень страннымъ, и мы, моряки, называемъ это — верховой здой. До сихъ поръ мы очень быстро хали такимъ образомъ по волнамъ, но теперь гигантскій подъемъ моря подхватилъ насъ изъ-подъ кормы, и выростая, взмахнулъ съ собой — выше — выше — какъ будто подъ самое небо. Я не могъ бы поврить, чтобы когда-нибудь морской валъ могъ подняться такъ высоко. И потомъ мы качнулись внизъ, и соскользнули, и нырнули, такъ быстро, что у меня закружилась голова, какъ будто я падалъ во сн съ вершины огромной горы. Но въ то время какъ мы были вверху, я усплъ бросить быстрый взглядъ кругомъ — и этого взгляда было совершенно достаточно. Въ одно мгновенье я разсмотрлъ наше точное положеніе. Москестрёмъ былъ приблизительно на четверть мили прямо передъ нами — но онъ былъ столько же похожъ на всегдашній Москестрёмъ, какъ водоворотъ, который вы сейчасъ видите, на мельничный лотокъ. Если быия не зналъ, гд мы были, и что насъ ожидало, я совсмъ не узналъ бы мста. Теперь же я, въ невольномъ ужас, закрылъ глаза. Вки сжались сами собой, какъ отъ судороги.

‘Не боле какъ черезъ дв минуты, мы внезапно почувствовали, что волны осли, и насъ окутала пна. Лодка сдлала рзкій полуоборотъ съ лвой стороны, и затмъ ринулась въ этомъ новомъ направленіи съ быстротой молніи. Въ то же. самое мгновенье оглушительный ревъ воды былъ совершенно заглушенъ какимъ то пронзительнымъ крикомъ — вы бы подумали, что это нсколько тысячъ паровыхъ судовъ свистятъ своими выпускными трубами. Мы были теперь въ полос буруна, всегда окружающаго водоворотъ, и я, конечно, подумалъ, что въ слдующее мгновеніе мы погрузимся въ бездну — заглянуть въ которую хорошенько мы не могли, потому что съ ошеломляющей быстротой неслись впередъ. Лодка совсмъ не погружалась въ воду, а скользила, какъ пузырь, по поверхности зыби. Правая сторона судна примыкала вплоть къ водовороту, а слва высился покинутый нами гигантскій просторъ океана. Подобно огромной судорожно искривляющейся стн, онъ высился между нами и горизонтомъ.

‘Это можетъ показаться страннымъ, но теперь, когда мы были въ самой пасти воднаго обрыва, я былъ гораздо боле спокоенъ, чмъ тогда, когда мы только приближались къ нему. Убдившись, что надежды больше нтъ, я въ значительной степени освободился отъ того страха, который сначала подавилъ меня совсмъ. Я дуыаю, что это — отчаяніе напрягло мои нервы.

‘Можно подумать, что я хвастаюсь — но я говорю вамъ правду — я началъ размышлять о томъ, какъ чудно умереть такимъ образомъ, и какъ безумно было бы думать о такой ничтожной вещи, какъ моя собственная личная жизнь, передъ эттіъ чудеснымъ проявленіемъ могущества Бога. Мн кажется, что я покраснлъ отъ стыда, когда эта мысль сверкнула въ моемъ ум. Вскор носл этого мной овладло непобдимо0жгучее любопытство относительно самаго водоворота. Я положительно чувствовалъ желаніе изслдовать его глубины, хотя бы цной той жертвы, которая мн предстояла, и о чемъ я больше всего сожаллъ, это о томъ, что никогда я не буду въ состояніи разсказать о тайнахъ, которыя долженъ буду увидть, моимъ старымъ товарищамъ, что находятся тамъ, на берегу. Странныя, конечно, это мысли въ ум человка, находящагося въ такой крайности, и я часто думалъ потомъ, что вращеніе лодки по окружности бездны могло вызвать въ моемъ ум легкій бредъ.

‘Было еще другое обстоятельство, которое помогло мн овладть собой, это — исчезновеніе втра, онъ не могъ теперь достигать до насъ — потому что, какъ вы видите сами, полоса буруна значительно ниже общей поверхности океана, и этотъ послдній громоздился теперь надъ нами, высокой, черной, громадной грядой. Если вы никогда не были на мор во время настоящей бури, вы не можете себ представить, какъ помрачаются мысли, благодаря совокупному дйствію втра и брызгъ. Вы слпнете, вы глохнете, вы задушены, и у васъ исчезастъ всякая способность что-либо длать или о чемъ-либо размышлять. Но теперь мы, въ значительной степени, освободились отъ такихъ затрудненій — совершенно такъ же, какъ преступнику, осужденному на смерть, дозволяются въ тюрьм разныя маленькія снисхожденія, запретныя, пока его участь еще не ршена.

Сколько разъ мы совершили кругъ по поясу водоворота, этого я не могу сказать. Мы мчались кругомъ и кругомъ, быть можетъ, въ теченіи часа, мы не плыли, а скоре летли, постепенно все боле и боле приближаясь къ центру зыби, и все ближе и ближе къ ея страшной внутренней кайм. Все это время я не выпускалъ изъ рукъ рымъ-болта. Братъ мой былъ на корм, онъ держался за небольшой пустой боченокъ, въ которомъ мы брали съ собой воду, и который тщательно былъ привязанъ подъ сторожевой вышкой, это была единственная вещь на палуб, не смытая валомъ, когда вихрь впервые налетлъ на насъ. Какъ только мы приблизились къ краю воднаго колодца, братъ мой выпустилъ изъ рукъ боченокъ и схватился за кольцо, стараясь, въ агоніи ужаса, вырвать его изъ моихъ рукъ: намъ обоимъ оно не могло служить одновременно, потому что было недостаточно широко. Я никогда не чувствовалъ такой глубокой тоски, какъ въ тотъ моментъ, когда увидлъ его попытку — хотя я зналъ, что онъ былъ сумасшедшимъ, когда длалъ это — что это былъ бшеный маніакъ, охваченный чувствомъ остраго испуга. Я, однако, не сталъ спорить съ нимъ изъ-за мста. Я зналъ, что не можетъ быть никакой разницы въ томъ, мн или ему будетъ принадлежать кольцо, я выпустилъ болтъ, и ухватился за боченокъ у кормы. Сдлать это мн было не особенно трудно, потому что лодка бжала кругомъ достаточно устойчиво и держалась на ровнолъ кил, покачиваясь только туда и сюда выст съ измненіями въ направленіи гигантскихъ взмаховъ водоворота. Едва я услся на своемъ новомъ мст, какъ лодка быстро накренилась правой стороной, и бшено помчалась въ водную пропасть. Я быстро прошепталъ какую-то молитву, и подумалъ, что все кончено.

‘Чувствуя тошноту отъ быстраго спуска внизъ, я инстинктивно уцпился за боченокъ съ еще большей энергіей, и закрылъ глаза. Нсколько секундъ я не ршался открыть ихъ, каждый мигъ ожидая конца, и удивляясь, что я еще не испытываю смертной борьбы съ водой. Но мгновенье уходило за мгновеньемъ. Я все еще былъ живъ. Ощущеніе паденья прекратилось, и движеніе лодки, повидимому, было почти такимъ же, какъ раньше, когда она была въ полос пны, съ той только разницей, что теперь она боле накренялась. Я овладлъ собой и опять взглянулъ на картину, раскинувшуюся кругомъ.

‘Никогда мн не забыть ощущенья испуга, ужаса, и восхищенія, съ которыми я посмотрлъ тогда. Лодка казалась подвшенной, какъ бы дйствіемъ какой-то магической силы, въ средин пути своего нисхожденія, на внутренней поверхности водной воронки, обширной въ окружности, гигантской по глубин — и такой, что ея совершенно гладкіе бока можно было бы принять за черное дерево, если бы не удивительная быстрота, съ которой они крутились, и не мерцающій призрачный блескь, исходившій отъ нихъ — то были отраженные лучи полнаго мсяца, струившіеся изъ описаннаго мною круглаго отверстія между тучъ — выростая въ цлый потокъ золотого сіянія, лучи эти шли вдоль черныхъ стнъ и проникали внизъ до самыхъ отдаленныхъ углубленій бездны.

‘Сначала я испытывалъ слишкомъ большое замшательство, чтобы быть въ состояніи отчетливо замтить что-нибудь. Все, что я увидлъ, это — какой-то всеобщій взрывъ ужасающаго величія. Однако, когда я немного пришелъ въ себя, взоръ мой инстинктивно устремился внизъ. Въ этомъ направленіи передъ глазами моими не было никакого препятствія, благодаря тому положенію, въ какомъ лодка висла на наклонной поверхности воднаго провала. Она держалась на совершенно ровномъ кил — т.-е., палуба ея лежала въ плоскости, параллельной съ плоскостью воды — но эта послдняя длала наклонъ, подъ угломъ боле чмъ въ сорокъ пять градусовъ, такимъ образолъ, что мы какъ будто были опрокинуты на бокъ. Я не могъ все же не замтить, что у меня врядъ ли было больше затрудненій держаться руками и ногами, чмъ если бы мы находились на горизонтальной плоскости, я думаю, что это обстоятельство было обусловлено быстротой, съ которой мы вращались.

‘Лучи мсяца какъ будто искали самаго дна глубокой пучины, но я еще не могъ ничего разсмотрть явственно, все было окутано въ густой туманъ, а надъ туманомъ висла великолпная радуга, подобная тому узкому и колеблющемуся мосту, который, какъ говорятъ Мусульмане, является единственной дорогой между Временемъ и Вчностью. Этотъ туманъ или эти брызги возникали, безъ сомннія, благодаря сталкиванію огромныхъ стнъ водной воронки, встрчавшихся на дн, но что за страшный вопль поднимался изъ этого тумана къ небесамъ, я не берусь описывать.

‘Едва только мы впервые скользнули въ самую бездну, удаляясь отъ пояса пны вверху, какъ мы двинулись на большое разстояніе внизъ по уклону, но наше дальнйшее нисхожденіе отнюдь не было пропорціональнымъ. Мы стремились кругомъ и кругомъ — но то было не какое-нибудь однообразное движеніе — а головокружительные взмахи и швырки — иногда они бросали насъ только на какую-нибудь сотню ярдовъ — иногда заставляли насъ обойти почти полную окружность водоворота. Съ каждымъ новымъ вращеніемъ, мы опускались внизъ, медленно, но очень замтно.

‘Бросая взоръ кругомъ на обширную пустыню этой текучей черноты, по которой мы неслись, я замтилъ, что лодка была не единственнымъ предметомъ, находившимся въ пасти водоворота. И сверху, и снизу, виднлись корабельные обломки, громадныя массы бревенъ и стволы деревьевъ, а вмст съ тмъ боле мелкія вещи, предметы домашвеи утвари, разломанные ящики, боченки, и доски. Я уже описывалъ неестественное любопытство, смнившее мои прежніе страхи. Оно, повидимому, все росло, по мр того какъ я ближе и ближе подходилъ къ своей страшной участи. Я началъ теперь, съ страннымъ интересомъ, разсматрнвать разнообразные продметы, плывшіе въ одной съ нами компаніи. Должно быть, у меня былъ бредъ, потому что я положительно забавлялся, размышляя объ относительной скорости ихъ разнороднаго нисхожденія къ пн, мерцавшей внизу. Я, напримръ, поймалъ себя на такой мысли: ‘вотъ эта сосна, вроятно, прежде всего рухнется въ пучину, и исчезнетъ’,— и былъ очень разочарованъ, когда увидлъ, что ее обогналъ обломокъ Голландскаго торговаго корабля, и порвый потонулъ. Наконецъ, посл цлаго ряда подобныхъ наблюденій, причемъ вс были ошибочными, я почувствовалъ, что этотъ фактъ — фактъ моей неизмнной ошибки въ разсчетахъ — натолкнулъ меня на цлый рядъ размышленій, отъ которыхъ я опять задрожалъ всми членами, и сердце мое тяжело забилось.

‘То, что на меня такъ подйствовало, не было новымъ ужасомъ — то была заря самой кипучей надежды. Она возникла частью на почв воспоминанія, частью благодаря теперешнимъ наблюденіямъ. Я припомнилъ цлую массу разныхъ легкихъ предметовъ, которыми былъ усянъ Лофоденскій берегъ: они были втянуты Москестрёмолъ и затмъ снова выброшены имъ. Предметы эти въ громадномъ большинств были разбиты самымъ необыкновеннымъ образомъ — они были такъ ссажены — они были до такой степени шероховаты, точно кто сплошь утыкалъ ихъ лучинками — но тутъ я отчетливо прнпомнилъ, что нкоторые изъ нихъ совсмъ не были обезображены. Теперь я не могъ объяснить такое различіе ничмъ инымъ, какъ предположеніемъ, что только предметы, сдлавшіеся шероховатыми, были поглощены вполн — другіе же предметы были втянуты въ водоворотъ въ такой поздній періодъ прилива, или, по какой-нибудь причин, опускались внизъ такъ медленно, что они не достигли дна, прежде чмъ пришла смна прилива и отлива. Возможно, подумалъ я, что въ томъ и въ другомъ случа они, такимъ образомъ, опять были выкинуты на верхній уровень океана, не претерпвши участи предметовъ, втянутыхъ раньше или поглощенныхъ боло быстро. Я сдлалъ также три важныя наблюденія. Во-первыхъ, общимъ правиломъ являлся тотъ фактъ, что чмъ больше быля тла, тмъ быстре было ихъ нисхожденіе, во-вторыхъ, между двумя массами равнаго размра, причемъ одна была сферической, а другая какой-нибудь другой формы, преимущество въ скорости нисхожденія было на сторон сферической, въ-третьихъ, между двумя массами одинаковаго объема, причемъ, одна была цилиндрической, а другая какой-нибудь другой формы, цилиндрическая погружалась боле медленно. Посл того какъ я спасся, я много разъ говорилъ объ этомъ съ старымъ школьнымъ учителемъ нашего округа, и это отъ него я научился употребленію такихъ словъ, какъ ‘цилиндрическій’ и ‘сферическій’. Онъ объяснилъ мн — хотя я забылъ его объясненія — какимъ образомъ явленіе, мною замченное, было естественнымъ слдствіемъ формъ пловучихъ предметовъ, и какимъ образомъ случилось, что цилиндръ, вращаясь въ водоворот, оказывалъ большее противодйствіе сил поглощенія, и былъ втягиваемъ съ большей трудностью, нежели предметъ какой-нибудь другой формы тхъ же самыхъ размровъ {См. Archimedes, ‘De Incidenilbm in Fluido’ — lib. 2.}.

‘Было еще одно поразительное обстоятельство, въ значительной степени подкрпившее мои наблюденія, и заставившее меня съ тревогой искать подтвержденія ихъ, именно, при каждомъ новомъ вращеніи мы проходили мимо такихъ предметовъ, какъ боченокъ, или рея, или корабельная мачта, и многія изъ такихъ предметовъ, бывшихъ на одномъ уровн съ нами, когда я въ первый разъ устремилъ свой взоръ на чудеса водоворота, были теперь высоко надъ нами, и, повидимому, отодвигались лишь очень мало отъ своего прежняго положенія.

‘Я боле не сомнвался, что мн длать. Я ршился тщательно привязать себя къ пустому боченку, за который держался, отрзать его отъ кормы, и броситься вмст съ нимъ въ воду. Знаками я привлекъ вниманіе брата, указалъ ему на боченки, плывшіе около насъ, и сдлалъ все, что было въ моей власти, чтобы дать ему понять мое намреніе. Наконецъ, онъ, кажется, понялъ меня, но было ли это въ дйствительности такъ, или нтъ, онъ съ отчаянной ршимостью началъ отрицательно качать головой, и отказался покинуть свое мсто у рымъ-болта. Я не могъ дотянуться до него, крайнія, обстоятельства не допускали ни малйшей отсрочки, и, съ чувствомъ горестной борьбы въ сердц, я предоставилъ брата собственной его участи, привязалъ себя къ боченку веревкой, прикрплявшей его къ корм, и безъ малйшихъ колебаній бросился въ море.

‘Я совершенно врно разсчиталъ результатъ. Вы видите, я самъ вамъ разсказываю эту исторію — вы видите, я ускользнулъ отъ смерти — и такъ какъ вы знаете, какимъ образомъ я спасся, и должны предвидть все, что я могу еще сказать, я позволю себ поскоре кончить. Прошелъ, быть можетъ, часъ, или около, посл того какъ я бросился съ лодки, какъ вдругъ, отойдя внизъ на значительное разстояніе подо мной, она быстро сдлала, одно за другимъ, три безумныя круговыя движенія и, унося съ собой моего возлюбленнаго брата, бшено ринулась, сразу и навсегда, въ хаосъ пны, кипвшей внизу. Мой боченокъ дошелъ немного боле, чмъ до половины разстоянія между дномъ пучины и тмъ мстомъ, гд я выскочилъ за бортъ, и громадная перемна произошла въ характер водоворота. Наклонъ стнъ гигантской воронки съ каждой минутой сталъ длаться все мене и мене крутымъ. Круговыя движенья водоворота становились все мене и мене свирпыми. Пна и радуга мало-по-малу исчезли, и самое дно бездны постепенно какъ бы поднялось. Небо было ясно, втеръ стихъ, и полный мсяцъ пышно садился на запад. Я находился на поверхности океана, въ виду береговъ Лофодена, и надъ тмъ самымъ мстомъ, гд была зловщая яма Москестрёма. Наступилъ часъ затишья — но море все еще вздымало гигантскія, подобныя горамъ, волны, оставленныя ушедшимъ ураганомъ. Меня бшено мчало къ каналу Стрёма, и черезъ нсколько минутъ я былъ прибитъ къ берегу, гд производилась рыбная ловля. Одна изъ лодокъ подобрала меня, я былъ совершенно истощенъ, благодаря усталости, и (теперь, когда опасность прошла) я онмлъ отъ воспоминанія объ ея ужасахъ. Рыбаки, подобравшіе меня, были моими старыми товарищами, мы встрчались изо дня въ день, но они меня не узнали, какъ не узнали бы странника, пришедшаго изъ міра духовъ. Волосы мои, бывшіе за день до этого черными, какъ вороново крыло, совершенно поблли, они стали такими, какъ теперь. Говорятъ, что и все выраженіе моего лица перемнилось. Я разсказалъ имъ мою исторію — они не поврили. Я разсказываю ее теперь вамъ, и врядъ ли могу надяться, что вы поврите мн боле, нежели веселые Лофоденскіе рыбаки’.

Эдгаръ По

Нисхожденіе въ Мальстрёмъ.

Читайте также: