З. Бухарова
Николай Клюев. ‘Мирские думы’
Оригинал здесь — http://kluev.org.ua/critics/buch.htm
Строже лики и свечи чадней…
Николай Клюев. ‘Мирские думы’, Бухарова Зоя Дмитриевна, Год: 1916
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Имя Николая Клюева появляется за последние годы на страницах многих ежемесячных и еженедельных журналов, поэтом издано уже два или три сборника, в свое время внимательно отмеченных серьезной критикой, но только последний из них ‘Мирские думы’ — действительно и полно отражает свежую, яркую, самобытную творческую личность автора, певца русской деревни и русского эпоса.
Мы так долго жили в недостойном рабстве у Запада, что совсем еще недавно все национальное должно было великим трудом пробивать себе дорогу. Но война, переоценив все ценности, вернула русскую душу к родным истокам. Мы стали жадно прислушиваться к голосам деревни, изучать ее быт, вспоминать ее предания, искренно и наивно изумляясь неожиданно обретенным сокровищам духа и мысли. Это все было наше! Все было с нами! Это подарило миру чудеса смиренного подвига, красоту несравненного героизма, а мы не знали, не видели, забыли, променяли на разную западную безвкусицу и трескучую дешевку модернизма!.. На благодарную, подготовленную почву пало в настоящие дни творчество Николая Клюева — самого талантливого, мудрого и цельного из цикла поэтов-крестьян, стоящих совершенно в стороне от всех столь противоречивых литературных течений последнего времени. ‘Мирские думы’ обвеяны духом чрезвычайной значительности, духом исключительного, сосредоточенного единства, но вместе с тем в них запечатлена вся русская деревня в ее прошлом и будущем, в ее молитве и горе, в ее быте, в ее природе. Многие осуждают Николая Клюева за то, что в прекрасных песнях своих он неизменно пользуется местными словами и выражениями нашего севера, которых мы не понимаем (поэт — уроженец Олонецкой губ.), упоминает предания и легенды, которых мы не знаем. Поистине странный упрек!.. Ведь допускаются же некоторыми из нас нелепые словообразования футуристов и прочих ‘истов’, в большинстве случаев совершенно лишенные всякого смысла и красоты. А за обогащение языка живыми, естественными перлами славянизма поэта, вместо благодарности, осуждают и казнят… Правда, некоторые этнографические указания и примечания не испортили бы ‘Мирских дум’, но и без них истинному любителю родного быта и родной старины открыты в этой книге все ее тайны, которые поклонникам Игоря Северянина и его присных останутся, конечно, недоступными навсегда.
Поэт зачаровывает читателя с первых же строк первого отдела ‘Мирских дум’: ‘Памяти храбрых’:
В этот год за святыми обеднями
Строже лики и свечи чадней…
и дальше — страница за страницей, строфа за строфой — тепло и четко раскрывается взволнованному сердцу жизнь осиротелой, тоскующей, молитвенной деревни наших дней. Вот (стр. 9-я) поэт обращается к родной ниве, избе, дороге, ели, спрашивая их о причине их грустного преображения. И звучат ему полные тихой, покорной скорби ответы — такие простые, такие крестьянские и такие мудрые в своей просветленности1. Вот благоговейно приникает он к ‘покойным солдатским душенькам’ — ‘Поминный причит’, причитая над ними исконно русским говором ‘сказителя’, из глубины неколебимо верующей народной души, обещая им умилительно-реальные райские награды за кровавые муки земных подвижнических страданий… А вот и лучшая жемчужина сборника ‘Беседный наигрыш’, который несомненно навсегда останется ярким памятником современного крестьянского эпоса, подлинно народного приятия переживаемой миром и родиной стихийной трагедии.
Этот истинно былинного духа и тона народный ‘сказ’ о ‘Вильгельмище, царище поганом’ врезается в мысль обоюдоострым впечатлением красоты и боли, старины и злободневности, религиозного предания и языческой легенды… При чтении его настойчиво вспоминается бессмертное ‘Слово о полку Игореве’, и вспоминается не столько ради внешнего, стильного сходства, сколько благодаря таинственной внутренней общности, повторившей сквозь мглу веков мощную в самом надрыве своем правду потрясенной души народа.
‘Песни из Заонежья’, составляющие второй отдел, прелестны своим тонким, выдержанным, непритянутым, ненадуманным юмором, включающим в себя много драгоценных бытовых черточек. Язык их, как и вообще у автора, безупречен, форма также. Но все же они уступают первому отделу, сразу ставящему Николая Клюева на художественную и этическую высоту ‘Божьей милостью поэта’, носителя самых светлых, самых желанных, самых дорогих нам ныне воспоминаний, чаяний и надежд.
Ежемесячные Литературные и популярно-научные приложения к журналу ‘Нива’ на 1916 г. Том II. — Пг., 1916. — No 5. — Ст. 146-148.
Строже лики и свечи чадней…