Н. А. Некрасов
‘Наследство’ Ф. Сулье
Наследство, драма в пяти актах с прологом.
Наследство, драма в пяти актах с прологом.
Сочинение Фредерика Сулье, перевод г-на Григоровича.
Примечания
Примечания
‘Наследство’ Ф. Сулье, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1844
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах
Критика. Публицистика. Письма. Тома 11—15
Том одиннадцатый. Книга первая. Критика. Публицистика (1840—1849)
Л., Наука, 1989
Содержание драмы г. Фредерика Сулье ‘Элали Понтуа’, переименованной у русского переводчика в ‘Наследство’, так интересно, что мы решаемся рассказать его поподробнее…
Подымается занавес. Комната в замке Субиран. Владетельница замка, вдова, маркиза де Субиран — на смертном одре. Родственники покойного маркиза де Субиран, не хотевшие знаться с его вдовою за низость ее происхождения, налетают теперь со всех сторон, как вороны, почуявшие лакомую добычу. Между ними и графиня де Бревиз с дочерью, сговоренною за богатого маркиза де Шанжирон, — люди бедные, но гордые и, естественно, принимающие большое участие в последнем распоряжении покойницы. Сильно хлопочет за них Гажеро, богатый откупщик, честный человек, друг всех, добродетели безукоризненной — лицо, необходимое в драмах новейшего изделья, заменяющее вполне старинных конфидентов театра Расина и Корнеля.
Тем более хлопочет Гажеро с своей партией, что Бревизы — родственники дальние и не прямые наследники. Прямой наследник — Поль Вермон, франт, повеса, мот, человек развращенный, с дурными наклонностями, уже успевший задолжать в счет будущих благ четыреста тысяч франков ростовщику Водрильйону и сильно подозревающий, что наследство промелькнет между его пальцами, если умирающая, которая терпеть его не может, сделает какое-нибудь завещание. Не будь этого завещания, он — наследник прямой и законный, и тогда уплачены долги, будут деньги, а с деньгами — роскошь и счастие… Наследство ценится в двести тысяч франков дохода.
— Украдь мне завещание, — говорит решительный Поль своему агенту Денневилю, — и я возвращу тебе фальшивые векселя, которые ты мне надавал на имя Водрильйона, и, сверх того, дам тебе столько-то тысяч франков.
— Украдь мне завещание! — говорит Водрильйон Денневилю. — И тогда я устрою свои дела, я отблагодарю тебя знатно.
‘Между прочим, — думает Водрильйон, — возьму в руки Поля Вермона, обеспечу мои четыреста тысяч, которые он у меня выманил взаймы, и со временем приобрету за бесценок всё достояние Поля Вермона’.
— Украдь мне завещание! — говорит Денневиль старику Понтуа, смотрителю замка, человеку без правил и с довольно легкой совестью. — И тебе сто тысяч от Поля Вермона, да, сверх того, не будут поверять твоих отчетов, которые довольно неверны и подозрительны.
Понтуа соглашается. Но как сделать дело? В замке много народа, у всех и глаза и уши настороже, хлопотливо, пахнет галерами, но выгодно…
У Понтуа есть дочь Элали, или Эйлалия, красавица, умная, добродетельная — словом, одаренная всеми совершенствами и вдобавок любимица маркизы де Субиран. Понтуа кое-как устраивает свое предприятие, но боится, чтоб маркиза не потребовала, по обыкновению, Эйлалию на целую ночь в свою комнату, для услуг и ухаживания. Но дело оканчивается благополучно. Эйлалия и мадам дю Плесси, ключница и экономка, будут ночевать в комнате перед спальней маркизы. Эта мадам дю Плесси, глупая женщина, плачет о своей дочери, убежавшей с год тому назад с каким-то живописцем, и, следовательно, по весьма уважительной причине ненавидит всех живописцев. Понтуа ловит минуту и вливает опиум в кофе, приготовленный г-же дю Плесси для подкрепления сил ее во время ночного бодрствования. Г-жа дю Плесси и Эйлалия пьют кофе и, как следует, тотчас засыпают.
Ночь. В замке все спят. Понтуа проведал, что завещание под изголовьем у маркизы. Он пробирается в комнату умирающей.
Эйлалия проснулась. Она видела всё. Ее мучит тяжкое предчувствие, ужас оковывает все ее члены. Ее отец в комнате маркизы, — зачем? для чего?
Раздается страшный крик. Маркиза звонит, зовет Эйлалию, потом всё стихает.
— Иду, иду! — говорит Эйлалия.
Но она останавливается в оцепенении. Ее отец выбегает, бледный, растрепанный. Дверь отворяется — показывается фигура Денневиля.
— Завещание! — говорит Денневиль.
— Здесь, — говорит Понтуа.
— Давай сюда! скорее! идут! сто тысяч франков тебе, Понтуа! ты богат, Понтуа!
— Да, — отвечает Понтуа, — но она не спала: она закричала, и я зарезал ее…
Эйлалия как безумная бросается в спальню маркизы. Но крики услышаны. Весь замок на ногах. Гажеро вбегает на сцену, навстречу Эйлалия.
— Это не я, не я, не я, это ужасно! — кричит она. Гажеро бежит к маркизе.
Являются де Бревизы, служители замка, является бледный Понтуа.
— Что такое? что такое? — говорят они, окружая Эйлалию.
Эйлалия трепещет, не может выговорить ни слова связного.
— Где маркиза? что сделалось с маркизой? — спрашивают все в изумлении.
— Зарезана, — говорит Гажеро, входя в комнату.
Эйлалию допрашивают. Она не знает, что говорить, а преступник здесь, перед нею, в этой толпе обвинителей и допрашивающих. Этот преступник — отец ее!
— Я ничего не знаю, я ничего не видала! — кричит Эйлалия. — Пустите, пустите меня! — Она прорывается сквозь толпу и убегает.
Все в изумлении. Ясно: виновата Эйлалия, преступница — Эйлалия!.. Она была здесь одна, она выбежала из комнаты маркизы, она влила опиум в кофе, и вот улика: мадам дю Плесси, спящая на первом плане сном невинности.
— Вы обвиняете Эйлалию! — кричит отчаянный Понтуа.
— Не станешь ли защищать ее? — говорят ему.
Всё, что мы теперь рассказали, не более как пролог. Драма еще впереди.
Действие первое. Между прологом и первым актом целый год. Сцена — мастерская живописца Мануэля Торси. В комнате — Гажеро и живописец Лавиньян, друг Торси и муж Корнелии, дочери мадам дю Плесси, пишущий с Гажеро портрет. Денневиль и Поль Вермон тут же, они в гостях у Лавиньяна.
Несколько слов о давно забытом завещании, из которых явствует, что Эйлалия преступница и что Эйлалию не отыскали. Несколько насмешек над женою Лавиньяна, хорошенькой дурой, которая смешит и гостей и публику. Несколько насмешек над Мануэлем Торси, который прячет жену свою и ревнив как Отелло… Она, говорят, красавица. Но кто она — никому неизвестно, — разумеется, за исключением публики, которая тотчас смекнула, что дело идет об Эйлалии Понтуа.
Входит маркиз де Шанжирон, муж Камиллы де Бревиз. Ему, видите ли, дело до живописца Торси. Торси ‘сочиняет’ всю его фамильную галерею портретов. Все уходят в комнату Лавиньяна завтракать, остаются Торси и Шанжирон. Торси — самый несчастный и странный муж в свете: он любит жену страстно и не знает, кто она. Когда он, во время своих путешествий по Швейцарии, скатился в глубокий овраг и ушибся до полусмерти,. Эйлалия, беглянка Эйлалия вытащила его из пропасти и несла на руках до первой гостиницы, — подвиг, делающий честь героизму молодой девушки, но физически невозможный. Они влюбились друг в друга, женились. ‘Но кто же жена моя?’ — думает Торси. Неизвестно: Эйлалия молчит и просит не стараться проникнуть ее тайну. Она беспрестанно чего-то боится, даже теперь, узнав, что Гажеро и Поль Вермон, да и сам маркиз Шанжирон, у Лавиньяна, она побледнела и изменилась в лице. Ее муж тоже побледнел и изменился в лице.
— Портреты выдумайте какие хотите, — говорит маркиз, — но необходимо, чтоб одна из моих прапрабабушек была такая красавица, что ни в сказке сказать ни пером написать.
Мануэль показывает портрет жены.
— Того ли вам надобно?
— Удивительно! превосходно! Это ваш идеал?
— Нет, это оригинал, это портрет жены моей, — говорит Торси.
Маркиз уходит, пригласив Торси и Лавиньяна к себе обедать.
Лавиньян и Торси уезжают. Пьяный Поль Вермон и Денневиль показываются из столовой. Надо знать, что Поль Вермон, с помощию Водрильйона, успел уже начисто разориться.
— Послушай, Поль, — говорит Денневиль, — я тебе оказал услугу… дай денег.
— Не дам, — отвечает Поль, — денег нет.
— Только пятьдесят тысяч франков! — говорит Денневиль. — Вспомни…
— А где завещание?
‘Завещание-то у Водрильйона, — думает Денневиль, — скряга хорошо заплатит’.
— А где фальшивые векселя? — говорит Денневиль.
‘Векселя-то у меня, — думает Поль, — это для того, чтоб тебя в тисках держать’.
— Денег нет, ну дай вексель, — говорит Денневиль, — а вот кстати перо и бумага.
И он подходит к бюро. Ба! портрет Эйлалии, который Торси позабыл запереть.
— Ну, даешь деньги?
— Пожалуй, тысячу червонцев.
‘Не надо и ста тысяч’, — думает Денневиль.
Друзья расстаются, и у обоих в голове составлено по проекту.
Действие второе — в доме маркиза Шанжирона. Торси поклялся открыть, почему его жена знает Шанжирона. Маркиза де Шанжирон ревнует мужа ко всем и ко всякому. Мадам дю Плесси поймала Лавиньяна и теперь знает, что сделалось с ее дочерью. Денневиль является к маркизу и говорит, что у него есть тайна.
— Какая?
— Дайте сто тысяч франков, так скажу.
— Да что ж я от того выиграю?
— Сто тысяч франков доходу.
— Каким образом?
— Завещание существует, — говорит Денневиль. — Эйлалия не виновата. Виноват Понтуа, я был его агентом. Эйлалия — жена Торси!
— Спасите Эйлалию! — кричит маркиз.
(Нужно заметить, что он имеет свои причины щадить Эйлалию. Какие? — объяснится при развязке.)
Маркиз и Денневиль условились.
Торси приходит к маркизу объясниться о своих подозрениях.
— У вас не так-то благополучно дома, — говорит маркиз, — у вашей жены Поль Вермон.
Торси летит домой.
Действие третье. Поль точно был у его жены. Он слышал, что она хороша, и зашел к ней из любопытства. Каково же было его изумление, когда он узнает в жене Мануэля Торси Эйлалию Понтуа. По уходе Вермона Эйлалия впадает в страшное отчаяние. Ей жаль мужа, она хочет спасти себя… Но она не убегает, а ложится спать на диване. Да, да! ложится спать! И всё это для того, чтоб во сне, в бреду, сказать несколько слов, которые бы окончательно возмутили спокойствие Торси. Чрезвычайно естественно!.. Торси действительно сходит с ума от подозрений. Но и теперь, когда даже негодяй Поль Вермон всё знает, Эйлалия не перестает скрывать всё от мужа и решается лучше на самоубийство в глазах его. Но, слава богу, рана несмертельна, и бедный муж благодарит небо.
Действие четвертое. Подвал Водрильйона. Входят Денневиль и Шанжирон. Объясняются с пистолетами в руках. У старика хотят вытребовать завещание. Старик знать ничего не хочет: мало денег дают! Является Поль Вермон. Он тотчас хочет кончить с Водрильйоном разом — и вырвать завещание. Маркиз умоляет его не доносить на Эйлалию. У Поля рождается подозрение, дают Водрильйону двести тысяч франков. Водрильйон приносит завещание.
— Возьмите пистолет, — говорит Поль маркизу, — и я тоже возьму пистолет, завещание на столе — берите его у меня!
Стреляются, маркиз ранен. Он стреляет другой раз, — промах! Поль Вермон берет завещание, отказывается стрелять в маркиза, дает честное слово не обвинять Эйлалию и убегает. Является стража и берет Водрильйона.
Действие пятое. Маркиза де Шанжирон, ее мать и Гажеро не знают, что сталось с маркизом, он пропадал целую ночь. Где он, что с ним сделалось? В руках Гажеро письмо Денневиля, где Денневиль еще вчера просил свидания с маркизом. В этом письме упоминалось о жене Торси, все бросились к Торси: ‘Вы должны знать, где маркиз!’ Но вот является жена Торси. Боже! это Эйлалия, беглянка, убийца, преступница, все в смущении, Торси в отчаянии, но является маркиз, и дело принимает другой оборот.
Развязка чрезвычайно эффектна. В руках маркиза завещание (Водрильйон дал Полю фальшивое).
— Вы Эйлалия Понтуа? — говорит маркиз.
— Да! — отвечает бедная Эйлалия.
— Вы похитили завещание?
— Да!
— Зачем?
Эйлалия не знает, что говорить:
— Я хотела, чтобы наследство досталось Полю Вермону.
— Так вы, стало быть, знали, что было в завещании?
— Да!
— И зарезали маркизу?
— О нет, нет!
— Но кто же, если не вы?
— Я! — отвечает Эйлалия. — Казните меня, накажите меня!
— Вы не знаете, что говорите, бедная Эйлалия, завещание у меня в руках, вот оно! Вы — дочь маркизы де Субиран и моего отца, вы — сестра моя, наша матушка оставляла всё вам, вы не могли желать ее смерти, если знали завещание! Злодеи открыты, и вы, благородная страдалица, оправданы!
Торси падает к ногам жены, и драме конец.
Драма, как видите, исполнена натяжек, но всё это так умно, ловко, эффектно, что невольно увлекаешься и прощаешь автору все несообразности. Она имела успех. Перевод, сделанный г. Григоровичем, очень хорош.
Печатается по тексту первой публикации.
Впервые опубликовано: ЛГ, 1844, 7 сент., No 35, с. 593-595, без подписи.
В собрание сочинений впервые включено: ПСС, т. IX.
Автограф не найден.
Авторство Некрасова установлено Н. М. Выводцевым (см.: Собр. соч. 1930, т. III, с. 352) на основании письма Некрасова к В. Р. Зотову от августа 1844 г. Дополнительным аргументом служит связь с фельетоном Некрасова ‘Петербургские хроники’, напечатанным в ‘Литературной газете’, 1844, 24 авг., No 33 (см. об этом: Тип М. М. Некрасов — театральный критик и рецензент. — В кн.: Некрасов и театр. Л. -М., 1948, с. 255).
С. 334. Содержание драмы г. Фредерика Сулье ‘Элали Понтуа’ ~ так интересно, что мы решаемся рассказать его поподробнее… — Ср. в рецензии Белинского: ‘Сулье напутал такую драму, что нет никакой возможности распутать ее в пересказе ее содержания’. И далее: ‘В целом эта драма вся построена на эффектах, но при хорошей обстановке и хорошем выполнении на сцене она очень занимательна, тем более что в ее подробностях много умного и верно схваченного из действительности’ (т. VIII, с. 331). Драма переделана из одноименной повести Ф. Сулье (1800-1847), в оригинале ставилась на сцене Михайловского театра французской труппой в сезон 1843/44 г., в русском переводе, под названием ‘Наследство’, — на Александринском театре 28 июля 1844 г. (опубликована: РиП, 1844, No 9).
С. 334. …лицо, необходимое в драмах новейшего изделья, заменяющее вполне старинных конфидентов театра Расина и Корнеля. — Конфидент — наперсник, актерское амплуа (франц. confident).
С. 340. Перевод, сделанный г. Григоровичем, очень хорош… — О работе над переводом драмы Сулье см.: Григорович, с. 67.