ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНІЙ
ВСЕВОЛОДА СОЛОВЬЕВА
КНИГА 41-я
НАШЛА КОСА НА КАМЕНЬ.
Восточная сказка *).
Нашла коса на камень, Соловьев Всеволод Сергеевич, Год: 1917
Время на прочтение: 6 минут(ы)
*) Сказку эту я слышалъ отъ одного грека, съ которымъ случайно познакомился во время путешествія. Находя ее интересной и достойной литературнаго изложенія, я постарался, въ моей передач, сохранить всецло ея восточный колоритъ. Вс. С.
Жилъ богатйшій купецъ, жилъ долго и пріятно. А все-же, когда пришло его время, собрался умирать. Тогда онъ призвалъ къ себ своихъ трехъ сыновей и сказалъ имъ:
— Вотъ я скоро умру и, пока еще въ памяти, хочу благословитъ васъ и передать вамъ свои распоряженія. У меня три дома, одинъ какъ другой, не хуже, не лучше: нарочно я ихъ такъ построилъ. А въ погреб моемъ три большихъ одинакихъ боченка съ золотомъ, и во всхъ боченкахъ по равному числу монетъ, такъ что, когда умру, вамъ нетрудно будетъ раздлиться. Вотъ возьмите ключи отъ погреба и ступайте, посмотрите, правду-ли я сказалъ вамъ.
Сыновья подошли родъ родительское благословеніе, потомъ спустились въ погребъ и увидли, что отецъ сказалъ имъ сущую правду. Тогда они вышли изъ погреба, хорошенько заперли дверь, отдали ключъ на храненіе старшему брату и вернулись къ умирающему отцу. Старый купецъ въ тотъ-же день умеръ. Сыновья распорядились пышными похоронами, роздали бднымъ щедрую милостыню и затмъ приступили къ длежу. Когда они слова вошли въ погребъ, то, къ изумленію своему и ужасу, увидли, что вмсто трехъ бочонковъ всего два. Подняли они споръ, между собою.
— Подавай мн мои боченокъ!— кричалъ младшій старшему:— вдь, у тебя былъ ключъ отъ погреба. Длай, какъ знаешь, а я долженъ получить свою часть сполна…
То-же самое повторялъ и другой братъ. Старшій уврялъ, что онъ не входилъ въ погребъ и не знаетъ, гд третій боченокъ. Но братья ему не поврили и наконецъ ршили на слдующій-же день отправиться судиться къ кади.
Такъ они и сдлали. Но вс трое такъ много говорили передъ кади, что тотъ ровно ничего не понялъ и отправилъ ихъ къ каймакаму, написавъ ему, что это очень богатые и важные купцы и прося его разобрать ихъ дло.
По дорог, въ узкомъ горномъ ущель, братья встртились съ бднымъ туркомъ, который обратился къ старшему съ такими словами:
— Господинъ купецъ, я потерялъ мою лошадь, не встрчалъ-ли ты ее по дорог?
— Нтъ…— отвтилъ старшій братъ:— никакой я лошади не видлъ. А она у тебя была кривая?
— Точно такъ, господинъ купецъ, кривая.
— Не видалъ я твоей лошади.
Тогда турокъ обратился съ тмъ-же вопросомъ ко второму брату и тотъ сказалъ- ему:
— А не хромаетъ-ли твоя лошадь на одну ногу?
— Хромаетъ, хромаетъ!..— воскликнулъ турокъ.
— Ну, такъ я не видалъ ее.
Наконецъ, турокъ спросилъ младшаго, и этотъ сказалъ ему:
— Никакой лошади я не видлъ. А чмъ она была нагружена? уксусомъ?
— Конечно, уксусомъ!— закричалъ турокъ.— Такъ, значитъ, это вы украли мою лошадь?!
Братья засмялись, но турокъ не отставалъ отъ нихъ и послдовалъ за ними къ каймакаму.
Каймакамъ, прочтя письмо кади, принялъ трехъ братьевъ съ почетомъ и угостилъ ихъ кофе, трубками и сорбетами. Онъ повелъ съ ними пріятную бесду. Но вотъ является слуга и говоритъ:
— Эффенди, тамъ какой-то человкъ спрашиваетъ твою милость.
Каймакамъ вышелъ и увидлъ бднаго турка.
— Чего теб отъ меня надо?
— Эффенди,— сказалъ тотъ, земно ему кланяясь:— три человка, которыхъ твоя милость угощаетъ, украли мою лошадь.
— Какъ теб не стыдно такъ лгать?— крикнулъ каймакамъ,— Станутъ такіе богатые и важные люди красть твою лошадь!
— Эффенди!— отвчалъ турокъ:— я ихъ встртилъ на дорог, спросилъ ихъ, не видали-ли мою лошадь? Они отвтили, что не видали, а между тмъ сказали мн въ точности вс ея примты, какъ-же такое можетъ статься?
Каймакамъ былъ въ затрудненіи. Онъ вернулся къ тремъ братьямъ и передалъ имъ слова турка.
— Все, что онъ говоритъ, правда,— сказали братья:— но только лошади его мы все-же не видали.
— Какимъ-же образомъ можете вы знать, ея примты?
Тогда старшій сказалъ:
— Я замтилъ, что трава по дорог была ощипана только съ одной стороны и поэтому заключилъ, что лошадь кривая.
Второй братъ сказалъ:
— А я замтилъ по слду копытъ, что она хромаетъ.
Третій братъ сказалъ:
— По дорог пахло уксусомъ и поэтому я догадался, чмъ была нагружена лошадь.
Каймакамъ былъ поражонъ ихъ смтливостью и подумалъ: ‘А вдь они похитре меня, какъ-же я разберу ихъ дло?.. А, впрочемъ, попробую’. Одъ угостилъ ихъ обильнымъ обдомъ, а на ночь положилъ спать въ комнат, гд одна изъ стнъ только на видъ казалась стною, а въ дйствительности была картонной перегородкой. За эту перегородку каймакамъ пробрался тихонько, сидлъ не шевелясь, и слушалъ. Когда братья раздлись и улеглись, то начали переговариваться между собою:
— Ягненокъ, котораго мы ли сегодня за обдомъ, былъ необыкновенно вкусенъ!— сказалъ одинъ изъ нихъ.
— Да,— отвтилъ другой:— онъ такъ вкусенъ потому, что ворованный. А замтили-ли вы, какъ виноградъ былъ соченъ?
— Какъ-же не замтить!
— Онъ оттого былъ такъ соченъ, что лоза выросла изъ земли, гд зарыто тло человка.
Каймакамъ все сидлъ и слушалъ. Но братья замолчали и заснули. Рано утромъ, когда они еще спали, каймакамъ отправился въ овчарню и сказалъ пастуху:
— Что это былъ за ягненокъ, котораго ты прислалъ мн вчера къ моему столу.
— Эффенди, это обыкновенный ягненокъ, такой-же какъ и другіе.
— Совсмъ нтъ, я такого нжнаго мяса еще никогда не далъ.
— Такъ это вотъ отчего,— сказалъ пастухъ,— ягненокъ этотъ неизвстно откуда явился и замшался въ стадо. Никто его не спрашивалъ, такъ онъ и остался. Не имя матери, онъ кормился то отъ одной овцы, то отъ другой и оттого вышелъ жирне всхъ ягнятъ. А такъ какъ ваша милость потребовала хорошаго ягненка, то я именно его выбралъ.
Затмъ каймакамъ отправился въ виноградникъ и сказалъ садовнику.
— Съ какой лозы ты вчера прислалъ мн винограду?
Садовникъ внезапно поблднлъ и отвчалъ, трясясь какъ въ лихорадк:
— Эффенди, я отрзалъ кисти отъ разныхъ лозъ, выбирая самыя сплыя.
— Ты лжешь! Сейчасъ-же покажи мн лозу.
Садовникъ повалился въ ноги каймакаму.
— Встань,— сказалъ тогъ:— и говори смло. Если ты скажешь ма сущую правду, то теб нечего бояться.
Тогда садовникъ, все продолжая дрожать, разсказалъ слдующее:
— Въ виноградникъ повадился забираться бродяга. Я нсколько разъ его ловилъ, но онъ все возвращался и даже грозилъ мн. Наконецъ, онъ кончилъ тмъ, что одинъ разъ накинулся на меня и сталъ меня колотить. Вн себя, я схватилъ желзную лопату, да такъ его ударилъ, что онъ тутъ-же повалился и умеръ. Я перепугался и зарылъ его въ землю подъ лозою, съ которой послалъ вчера виноградъ вашей милости.
Каймакамъ вернулся домой, размышляя о томъ, что съ такими удивительными людьми, какъ три брата, ему врядъ-ли можно будетъ справиться. Онъ снова задалъ имъ пиръ, а посл принялся имъ разсказывать разныя исторіи и, наконецъ, разсказалъ имъ такую:
‘Жилъ въ одномъ город богатый паша, но вотъ онъ потерялъ все свое богатство и тогда сказалъ своей молодой и красивой жен: ‘я узжаю и испробую вс средства, чтобы снова обогатиться. Быть можетъ я вернусь, но можетъ статься, что и не вернусь совсмъ. Такимъ образомъ, если теб представится хорошій женихъ, то ты можешь снова выйти замужъ, только прошу я тебя подождать семь лтъ, семъ мсяцевъ, семь недль, семь дней, семь часовъ и семь минутъ’. Сказавъ это, онъ простился съ красавицей женою и ухалъ. Во время его отсутствія, у молодой женщины было много жениховъ, но она всмъ отказывала. Вотъ ужъ прошло семь лтъ, семь мсяцевъ и семь недль, оставались только дни, часы и минуты, когда мимо оконъ красавицы прохалъ случайно бывшій въ томъ город извстный по своему богатству и знатности паша. Онъ ее увидлъ и такъ плнился ею, что тотчасъ-же сталъ просить ее выйти за него замужъ. Но она и слышать ничего не хотла, хотя мать ея и упрашивала ее со слезами не отказываться отъ такого блестящаго положенія. Она велла сказать паш, чтобы онъ подождалъ семь дней и что если въ это время не вернется ея мужъ, такъ она согласится стать его женою. Но паша, который долженъ былъ ухать непремнно въ этотъ день, настаивалъ на своемъ. Онъ прислалъ молодой женщин столько подарковъ, столько драгоцнностей, что она согласилась выйти за него замужъ до окончанія назначеннаго ею срока. Она надла на себя вс подаренныя имъ драгоцнныя убранства и, когда вышла на улицу, свтила какъ солнце.
‘Вдругъ раздался громъ пушекъ и въ город узнали, что возвратился старый паша еще боле богатымъ и могущественнымъ, чмъ былъ прежде. Тогда молодая женщина, не помня себя отъ радости, вырвалась изъ рукъ окружавшихъ ее и кинулась на встрчу возвратившемуся мужу’.
Разсказавъ это, каймакамъ потянулъ душистый дымъ изъ своего наргилэ, выпустилъ его носомъ и, обращаясь къ старшему изъ троихъ братьевъ, проговорилъ:
— Скажи мн, какъ-бы ты поступилъ на мст возвратившагося паши съ такой прекрасной, но все-же нсколько легкомысленной женою?
— Я-бы простилъ ей ея легкомысліе, обнялъ-бы ее и повелъ въ домъ мой.
— А ты какъ-бы поступилъ?— спросилъ каймакамъ второго брата.
Тотъ отвтилъ, что поступилъ-бы точно такъ-же.
— А ты?— обратился каймакамъ къ младшему.
— Я-бы отнялъ у нея вс надтыя на ней драгоцнности и потомъ-бы отпустилъ ее на вс четыре стороны.
— Прекрасно!— сказалъ каймакамъ:— теперь я знаю, что это ты укралъ боченокъ съ золотомъ, попробуй отрицать, если смешь?!
Младшій братъ такъ растерялся, что этимъ окончательно себя выдалъ. Видя, что ничего не остается, кром признанія, онъ сознался, что, пользуясь удобной минутой во время похоронъ, съ поддльнымъ ключемъ забрался въ погребъ и укралъ боченокъ.
Тогда два старшихъ брата получили каждый свою часть сполна и щедро одарили умнаго каймакама.