Наши домашние дела, Порецкий Александр Устинович, Год: 1861 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 541 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

<А. У. Порецкий>.

Наши домашние дела

Современные заметки

‘Время’, No 6, 1861

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1861/JUNE/dodelajn.htm

Наши домашнiя дла

Современныя замтки

Недавнее прошедшее и проводы Пирогова изъ Кiева

Было время, о которомъ по преимуществу и съ особеннымъ чувствомъ можно сказать вмст съ Грибдовымъ:

‘Свежо преданiе, да врится съ трудомъ’

это то время, когда мы знали, что въ иныхъ земляхъ существуетъ понятiе, выражаемое словами: ‘l’opinion publique’, и что это выраженiе, если бы понадобилось, можно очень врно и точно перевесть на русскiй языкъ словами: ‘общественное мннiе’. Такъ его и переводили, когда заходила рчъ и чужеземныхъ понятiяхъ, тамъ же, гд рчь шла о насъ и о нашихъ понятiяхъ, такого перевода длать не приходилось… Удивительное было время! Вдь общественное мннiе есть мннiе большинства о какомъ-нибудь общемъ дл или общественномъ дятел, большинство было, и каждый членъ его думалъ же что-нибудь о томъ, что онъ зналъ, а общественнаго мннiя все-таки не обрталось. Думалъ каждый про себя и не зналъ, также ли думаетъ его землякъ: Кострома не знала, какъ думаетъ Пенза, Пенза не знала, какъ думаетъ Кострома, а Петербургъ не зналъ мннiй Костромы, Пензы и всхъ иныхъ. Тихо, какъ-будто неслышимо и невидимо, текли общественныя дла, въ глубокомъ безмолвiи взирало большинство на строй общественныхъ дятелей, различая ихъ боле или мене твердо по именамъ, и несомннно твердо по титуламъ, взирая на этотъ строй, оно видло боле или мене блестящiя одежды, боле или мене ясные аттрибуты титуловъ, но за одеждами не могло разглядть лицъ, за титулами — человческихъ характеровъ. Смотря по тому, въ виду какой части большинства дйствовалъ и на какую долю его влiялъ извстный общественный дятель, эта доля составляла отдльную группу съ своими затаенными мннiями, симпатiями и антипатiями, не зная, не думая и не заботясь о мннiяхъ, симпатiяхъ и антипатiяхъ другихъ подобныхъ группъ. Смутно, неясно и несвязно, какъ ночныя грезы, носились подъ часъ эти мннiя, симпатiи и антипатiи изъ одной группы въ другую и принимались безучастно, какъ во сн. И эта ночь, полная грезъ и призраковъ, лежала надъ всею объятою тревожнымъ сномъ массою большинства, оно почивало, крпко сомкнувъ вжды, и только порою вздрагивало и лепетало подъ влiянiемъ сновъ и призраковъ, блестяшихъ, но безличныхъ, знакомыхъ и въ тоже время незнакомыхъ ему…

Не знакома ли вамъ, читатель, эта молчаливая картина общественнаго положенiя? Вы, можетъ быть, уж не видите ея вкругъ себя, но, какъ бы молоды вы ни были, она должна быть знакома вамъ по воспоминанiю, по преданiю…

‘Свежо преданiе, а врится съ трудомъ’!..

Преданiе говоритъ, что въ то время мудрено было выдвинуться изъ ряда общественному дятелю, что ни у одного изъ нихъ и не было особенной охоты выдвигаться въ глазахъ массы, что тогда надъ всми проходилъ общiй уровень, и подъ нимъ двигались разныя фигуры, дйствуя по заведенному порядку, по данной инструкцiи, не внося въ дло собственныхъ умственныхъ и сердечныхъ особенностей, а если иные вносили, то потихоньку и съ цлями тоже особенными, личными и домашними, и это вношенiе было такого рода, что ужь лучше бы его и не было, были конечно немногiя исключенiя, были люди, не подходившiе подъ уровень, не умвшiе двигаться по заведенному порядку, но они зато и совсмъ не двигались: они уходили отъ общественной дятельности и повидимому забывались, а потомъ тихо сходили и теперьъ еще по временамъ сходятъ въ могилу, напутствуемые короткими и сухими некрологами…Мы не помщаемъ такихъ некрологовъ, хотя удерживаемъ за собою личное право уважать память исключительныхъ, выходившихъ изъ ряда личностей. Исторiя выберетъ изъ нихъ достойнйшихъ и въ свое время поставитъ на принадлежащiя имъ мста… Преданiе говоритъ, что въ то время не было общественнаго мннiя, потомучто оно составляется изъ дружнаго слiянiя миллiоновъ отдльныхъ личныхъ мннiй, а такого слiянiя тогда образоваться не могло: для этого нуженъ гласный обмнъ мыслей и чувствъ, нужно громкое ихъ выраженiе, которое было не принято, публичные органы, существовавшiе въ опредленномъ числ, оставались въ этомъ отношенiи праздными, а новымъ, съ свжими силами органамъ, по словамъ преданiя, возникать было неудобно и затруднительно… Вотъ недавно, очень недавно, уже въ наше, настоящее время, когда вдругъ появились десятки объявленiй все о новыхъ общественныхъ органахъ, намъ даже стало смшно: ‘чт это? заговорили мы, откуда ихъ столько, какъ грибовъ посл дождя? ужь не слишкомъ ли много? кто же читать-то ихъ будетъ?’… Такъ странно показалось намъ съ непривычки такое явленiе! Поговорили, посмялись, головами покачали… А теперь уже и не смемся, а если иногда и засмемся, то никакъ не надъ появленiемъ новыхъ органовъ, а только надъ ихъ исчезновенiемъ: засмемся, когда вдругъ упорхнетъ изъ рукъ какая-нибудь ‘Ласточка’, пропадетъ безъ всти ‘Дамскiй Встникъ’ или ‘Современность’ окажется анахронизмомъ. Впрочемъ иныя исчезновенiя возбуждаютъ не смхъ, а скорй горькую улыбку. Но когда рождаются новые органы — намъ не странно, мы встрчаемъ ихъ не съ удивленiемъ, а съ привтливой улыбкой, какъ дорогихъ и прiятныхъ гостей, мы уже не спрашваемъ, кто ихъ будетъ читать, и не имемъ причины длать этотъ скептическiй вопросъ въ виду такихъ фактовъ, какой представляетъ напр. городъ Шуя, гд, по увренiю мстного корреспондента, въ 1859 году получалось разныхъ газетъ и журналовъ 246 экземпляровъ, въ 1860 году 293 экземпляра, а въ нынешнемъ 1861-мъ дошло это число до 350… Мы рады новымъ органамъ, кто бы они ни были — столичные ли уроженцы или иногородные, намъ стали нужны иногородные ‘встники’, намъ стали нужны всти отвсюду. Намъ не странно было услышать изъ Симбирска о ‘Волжскомъ Встник’, не странно и теперь узнать, что въ Кронштадт будетъ съ iюля ныншнаго года издаваться ‘Кронштадскiй Встникъ’, а въ Астрахани съ 1-го января 1862 года ‘Волга’, что первый предполагаетъ быть ‘органомъ всхъ мстныхъ явленiй и событiй общественной жизни, а также будетъ посвященъ морскому длу и всему, что иметъ къ нему близкое отношенiе’, вторая — ‘посвящается исключительно промышленнымъ интересамъ прикаспiйскаго края, собиранiю статистическихъ данныхъ по торговой и промышленной дятельности Поволжья и волжско-каспiйскаго пароходства’.

Все это теперь кажется намъ естественно, нужно, необходимо, но въ то время, о которомъ мы сохранили свжее преданiе, новые мстные общественные органы казались, говорятъ, почти невроятными.

Не подумайте однако, читатель, что мы начали рчь о нашемъ свжемъ преданiи по поводу объявленiй о новыхъ журналахъ. Нтъ! они намъ попались уже къ слову, случайно и неожиданно, заговорили же мы подъ влiянiемъ другого, боле разительнаго и сильне дйствующаго на душу явленiя: именно подъ впечатлнiемъ, произведеннымъ на насъ разсказами о томъ, какъ Кiевъ и кiевскiй учебный округъ прощались съ бывшимъ попечителемъ этого округа Н.И.Пироговымъ. Это прощанiе, эти проводы, описаны въ особой, изданной въ Кiев брошюр, извлеченiя изъ нея помщены въ нсколькихъ журналахъ и газетахъ, такъ что вся читающая Россiя уже знаетъ теперь или узнаетъ на дняхъ, что Кiевъ и кiевскiй учебный округъ смотрли на удаленiе отъ нихъ Пирогова какъ на общее лишенiе, на общую утрату, что имъ въ этомъ глубоко сочувствовали Петербургъ, Москва, Казань, Харьковъ, Одесса и другiе города, что эти сожалнiя объ утрат и сочувствiя высказались чистосердечно и громко — одни въ произнесенныхъ въ Кiев рчахъ, другiя въ переданныхъ туда изъ разныхъ мстъ телеграммахъ, и что стало быть здсь послдовало слiянiе мыслей и чувствъ огромнаго большинства объ одномъ общественномъ дятел, узнала это читающая Россiя, и общественное мннiе о человк опредлилось, теперь его вс знаютъ, теперь онъ всмъ знакомъ… Отчего же это случилось? Отчего успли его такъ узнать? Оттого, что онъ внесъ въ общее дло свою человческую личность, свое неизмнное, честное убжденiе, и его узнали какъ человка…

Но что же такое сдлалъ Н.И.Пироговъ! Чмъ онъ возбуждалъ къ себ это общее влеченiе? За что его благодарятъ и любятъ? Все это откровенно и непритворно высказано ему самому на прощаньи. 4-го апрля кiевское ученое сословiе давало прощальный обдъ Пирогову, а на обд говорили свои прощальные слова — профессоръ университета, учителя гимназiй, представитель студентовъ, представитель евреевъ, и наконецъ профессоръ Шульгинъ сдлалъ ‘наглядный сводъ того, о чемъ говорили его предшественники’, онъ перечислилъ дла Пирогова, и —

‘Вотъ дла эти:

‘1) Конкурсовый порядокъ замщенiя каедръ въ университет и въ среднихъ учебныхъ заведенiяхъ округа, 2) первый осуществленный планъ педагогической семинарiи, который легъ въ основу ныншнихъ педагогическихъ курсовъ, 3) спецiализацiя отдловъ историко-филологическаго факультета — на историческiй, классической филологiи и славяно-русской филологiи, 4) правила о суд надъ студентами, 5) устройство студентской библiотеки и лекторiи, и снабженiе первой пожертвованiемъ собственныхъ его книгъ, 6) возвышенiе значенiя педагогическихъ совтовъ, 7) преобразованiе окружнаго циркуляра въ замчательное педагогическое изданiе,

правила о проступкахъ и наказанiяхъ учениковъ, 9) совершенное преобразованiе гимназическихъ испытанiй, 10) литературныя бесды учениковъ, 11) воскресныя школы, 12) возвышенiе еврейскихъ учебныхъ заведенiй.

‘Довольно кажется совершено въ два съ половиною года’, говоритъ г.Шульгинъ, сдлавъ этотъ перечень, и затмъ продолжаетъ:

‘Но не въ видимой ломк стараго и не въ видимой постройк новаго, не въ кипахъ бумаги, исписанной правилами и постановленiями, заключается тайна влiянiя передовыхъ людей. Она заключается въ томъ живительномъ дух, которымъ избранныя личности воодушевляютъ и лица и учрежденiя, отъ нихъ зависящiя. Всмъ намъ извстно, что первый вопросъ, который ставилъ Николай Иванычъ при имени каждой науки, былъ вопросъ о томъ, какую образовательную силу иметъ эта наука, и какъ приложить эту образовательную силу къ длу. Всмъ намъ извстно, что при каждомъ удобномъ случа, всми средствами, какими располагалъ онъ, старался Николай Иванычъ вызвать къ самодятельности и непочатыя, свжiя силы младшаго, и, можетъ быть,, уже сталыя силы старшаго поколнiя. Въ этихъ двухъ началахъ — великая заслуга Пирогова, въ нихъ жизненный нервъ образованiя вообще и гуманнаго образованiя въ особенности.

‘Но гд же слды этой дятельности, этого великаго влiянiя? спросятъ быть можетъ люди, которымъ духовное влiянiе видно только тогда, когда на него пальцемъ ткнешь.

‘А хоть бы въ словахъ этого студента, недавно гимназиста, такъ разумно сознающаго отношенiе ученика къ наставнику и обществу, и такъ благородно признающаго, кому онъ этимъ сознанiемъ обязанъ…

‘А разв не указываетъ на влiянiе Пирогова еврей, предлагающiй пособiе бднымъ студентамъ — евреямъ и христiанамъ безъ различiя?..

‘А этотъ наконецъ представитель евреевъ, только что провозгласившiй отъ ихъ имени тостъ за образованiе христiанъ, имющихъ такого представителя человчности въ Пирогов…

‘Кстати о человчности. Вы украшены титуломъ превосходительства, Николай Иванычъ! Рдко кто изъ насъ называлъ васъ этимъ титуломъ. А между тмъ, никогда не величая васъ превосходительствомъ, я теперь, на прощаньи, громко и смло скажу, что другого титула вамъ нтъ и быть не можетъ. ‘Онъ былъ великiй король!’ говоритъ у Шекспира Горацiо про отца Гамлетова. ‘Человкъ онъ былъ изъ всхъ людей, какихъ намъ доводилось видть’! отвчаетъ ему Гамлетъ.

‘Вотъ въ этомъ-то смысл вы превосходительство: вы превосходите, какъ человкъ, многихъ и многихъ людей у насъ на Руси, гд еще съ Дiогеновымъ фонаремъ, среди бла дня, нужно искать человка. Имя честь быть членомъ факультета, кругъ наукъ котораго носитъ по преимуществу названiе человчныхъ (humaniora), я почитаю долгомъ заявить, что великiй медикъ являлся въ отношенiи къ гуманному факультету вполн гуманнымъ человкомъ.

‘Но пора намъ разстаться… Вамъ, чтобы вдали отъ насъ наслаждаться благороднымъ сознанiемъ исполненнаго долга и продолжать т благiе труды, которые вы разв съ послднимъ вздохомъ прекратите. Намъ для того, чтобы грустить и сожалть… о комъ? да хоть о сомихъ себ сожалть…

‘Отецъ и учитель! Завщай мн только духъ твой’! говорилъ сынъ умирающему Гердеру, отрицаясь отъ всякаго другого наслдства. Съ тою же просьбою обращаемся и мы къ вамъ Николай Иванычъ. Оставьте намъ духъ вашъ, ваши стремленiя, вашу высокую человчную и гражданскую доблесть.’

Чтобы еще ярче представить личность Пирогова и дать понять тайну общаго сочувствiя къ нему, — довольно привести нсколько словъ изъ его отвтной рчи. Онъ началъ ее тмъ, что сочувствiе, которое ему оказываютъ, относится столько же къ нему, сколько и къ самимъ сочувствующимъ, что они сочувствуютъ его взглядамъ на жизнь, науку и школу, но эти взгляды столько же его, сколько и ихъ собственныя.

‘Вся моя заслуга, дающая мн право на ваше сочувствiе, говорилъ онъ потомъ, состоитъ только въ томъ, что я угадалъ васъ.

‘…понявъ хорошо другъ друга, могли ли мы, какъ въ жизни, такъ въ наук и въ школ, какъ въ ребенк, такъ и въ юнош, въ возмужаломъ и въ старик, не уважать человческое достоинство, нравственную свободу человческаго духа и личность?

‘Угадавъ и понявъ васъ, проодить наши общiя убжденiя было моею первою обязанностiю.

»Судить о томъ, какъ я, слдовательно и вы, исполниои эту обязанность, значило бы судить о самихъ себ.

‘Такой судъ не можетъ быть безпристрастнымъ.

‘Время обсудитъ и оцнитъ лучше нашего и наши убжденiя, и наши дйствiя, а мы, разставаясь, утшимъ себя тмъ, что и здсь, на земл, — гд все происходитъ, — есть для насъ одно неразрушимое — это госодство идей. И потому, если мы врно служимъ иде, которая, по нашему твердому убжденiю, вела насъ къ истин путемъ жизни, науки и школы, то будемъ надяться, что и потокъ времени не унесетъ ея вмст съ нами.’

8-го апрля Н.И.Пироговъ прощался съ студентами университета. Изъ того, что онъ говорилъ имъ при этомъ, мы возьмемъ нсколько фразъ, которыя характеризуютъ его уже вполн и которыя такъ хороши, что ихъ полезно узнать и запомнить всмъ и каждому. Онъ говорилъ:

‘Я принадлежу къ тмъ счастливымъ людямъ, которые хорошо помнятъ свою молодость. Еще счастливе я тмъ, что она не прошла для меня по напрасну. Отъ этого я, старясь, не утратилъ способности понимать и чужую молодость, любить и, главное, уважать ее…

‘Бывъ попечителемъ университета, я поставилъ себ главною задачею поддерживать всми силами то, что я именно привыкъ любить и уважать въ молодости. Съ искреннимъ доврiемъ къ ней, съ полною надеждою на успхъ, безъ страха и безъ задней мысли, я принялся за трудное, но высокое и благородное дло. И могъ ли я иначе за него взяться, когда, помня и любя время моего образованiя въ четырехъ университетахъ, я живо вспоминалъ и т стремленiя, которыя меня тогда одушевляли, вспоминая, уважалъ ихъ въ себ. Я невольно переносилъ ихъ и на васъ, и въ васъ любилъ и уважалъ тоже самое, что привыкъ любить и уважать въ самомъ себ…

‘Я зналъ, что не многiе раздляютъ мой взглядъ на университетскую молодежь и университетскую жизнь вообще, зналъ наконецъ и то6 что меня будутъ обвинять въ слабости, въ неумньи, и въ гоньб за популярностью, но все это не могло измнить моихъ глубокихъ убжденiй, не могло остановить моихъ дйствiй, основанныхъ на любви и уваженiи къ молодости, на доврiи къ ея благородству мыслей и стремленiю къ правд. Не врить въ это я не могъ, потомучто не могъ ни сдлаться, ни казаться не мною. Это значило бы для меня перестать жить. Я остался мною и, разставаясь съ вами, уношу т же убжденiя, которыя принесъ къ вамъ, которыя никогда ни отъ кого н скрывалъ, потомучто считалъ преступнымъ скрывать начала, служившiя основанiемъ моихъ дйствiй.’

9-го апрля прощалось съ Пироговымъ за обдомъ кiевское общество. Здсь отцы семействъ благодарили его за своихъ дтей, иностранецъ выразилъ удивленiе, возбужденное въ немъ простотой обхожденiя Пирогова, говорилъ еврей Каценъ о нравственномъ влiянiи дятельности Пирогова, отразившемся на его соплеменникахъ, живущихъ въ Россiи. Мы остановимся на словахъ г.Кацена.

‘Бдственная участь нашего народа въ среднiе вка, сказалъ онъ, оставила насъ въ состоянiи человка, ошеломленнаго постоянными несчастiями, мучительными преслдованiями, мы такъ были измучены, такъ избиты, что намъ нечего было боле бояться, нечего было боле повредить въ насъ. наученные опытомъ, мы не могли врить, чтобы кто-нибудь захотлъ облегчить наши страданiя. Новая исторiя не слишкомъ много сдлала для того, чтобы вывести насъ изъ этого нравственнаго оцпененiя, этого гибельнаго недоврiя ко всему неевропейскому. Правда, орудiе было другое: въ среднихъ вкахъ — физическая сила, въ новыхъ — низшая степень гражданскихъ правъ. Разумется, время и цивилизацiя взяли свое: образованное меньшинство успло примириться съ настоящимъ, и съ любовiю и надеждой протягиваетъ руку потомкамъ, забывъ вину предковъ, но для того, чтобы возбудить это чувство доврiя въ масс къ окружающей ее сред, нужна была личность, не только одинаково сочувствующая интересамъ всхъ народностей, но и привязанная къ нашему бдному, страдальческому племени особымъ чувствомъ сстраданiя, снисходительности къ его слабостямъ, какъ къ необходимымъ послдствiямъ историческаго хода событiй, нужна была личность свтлая, высоконравственная, нужны были вы, Николай Иванычъ! Вы это и сдлали. Ваше имя, имя русскаго, стало популярнымъ между евреями, вы намъ дали этимъ надежду на сближенiе съ народомъ русскимъ, сближенiе, составляющее задушевное желанiе, самое искреннее стремленiе образованнаго еврея. Вотъ подвигъ, который вы совершили, вотъ заслуга, за которую ваше имя останется вчнымъ памятникомъ въ исторiи развитiя еврейскаго народа.’

Мы бы долго не кончили, еслибы вздумали передавать все, что было высказано на прощаньи Н.И.Пирогову Намъ хотлось представить только сущность того6 что пространно развито въ многочисленныхъ рчахъ ораторовъ, намъ хотлось только уяснить явленiе, раскрыть источникъ общей симпатiи къ этому человку и показать примръ, какъ можетъ въ наше время подняться въ глазахъ большинства достойная личность и какъ можетъ большинство оцнить и поднять своей оцнкой достойнаго общественнаго дятеля. Намъ хотлось наконецъ указать на эту новую характеристическую черту нашего времени, общающую въ будущемъ дальнйшее развитiе общественныхъ инстинктовъ.

Сейчасъ привели мы слова сошедшаго съ поприща дятеля: ‘Здсь на земл есть для насъ одно неразрушимое — это господство идей’. Онъ имлъ полное, сознательное право произнесть эту несомннную истину и неразрушимости идей, потомучто подтвержденiе для ней есть въ фактахъ его собственной умственной жизни. Давно уже, впервые заговоривъ о вопросахъ жизни, онъ бросилъ на свтъ мысль о необходимости общечеловческаго образованiя прежде образованiя спецiальнаго, и отъ этой мысли доходилъ до заключенiя, что общее образованiе должно находиться вн спецiальныхъ заведенiй, которыя слдовательно должны состоять изъ однихъ высшихъ, собственно спецiальныхъ курсовъ и назначаться для воспитанниковъ уже взрослыхъ. Эта мысль не погибла, и вотъ — осуществленiе ея между прочимъ встрчаемъ въ слдующемъ новомъ правительственномъ распоряженiи.

При Лсномъ Институт и Лисинскомъ Учебномъ Лсничеств учрежденъ спецiальный курсъ лсоводства, имющiй цлiю подготовить для лснаго управленiя людей изъ получившихъ высшее общее образованiе. Съ этою цлiю къ слушанiю курса допускаются окончившiе образованiе въ университетахъ съ степенью кандидата или званiемъ дйствительнаго студента, по разрядамъ наукъ: естественныхъ, камеральныхъ, матемптическихъ, юридическихъ и медицинскихъ (за исключенiемъ фармацевтовъ и ветеринаровъ).

При этомъ замчается, что въ 1863 году послдуетъ совершенное упраздненiе Лсного Института, и тогда учрежденный теперь курсъ будетъ обращенъ въ особое специальное лсное заведенiе, — Лсную Академiю, — которое сдлается единственнымъ, для высшаго образованiя по лсной части.

Для учрежденнаго теперь курса обнародованы и подробныя правила.

Литературные антикварiи и большой вопросъ въ маленькихъ ручкахъ

Мы сказали — истинныя идеи неразрушимы, — въ этомъ конечно вы не сомнваетесь, читатель.Он именно неразрушимы, — это ихъ лучшiй эпитетъ. Есть у насъ другое слово, но оно къ истиннымъ идеямъ не такъ хорошо идетъ Это слово — живучесть. оно идетъ ко многимъ другимъ вещамъ, изъ которыхъ иныя тоже не рдко гуляютъ по свту подъ именемъ идей, но эти идеи — самозванцы, переряженцы, волки въ одежд овчей. Къ нимъ между прочимъ принадлежатъ разнаго рода фокусы, изобретаемые такъ называемыми остроумными писателями, для достиженiя различныхъ земныхъ, насущныхъ цлей, а иногда даже и цлей духовныхъ, какъ напримръ для воздвиденiя себ временнаго минiатюрнаго пьэдестальчика, чтобы стать на него въ качеств маленькаго божка, крошечнаго идеальчика, показаться, покрасоваться, показать публик фокусъ и потомъ уйти внутрь пьедестальчика, какъ уходятъ подравшiяся марионетки. Фокусъ заключается иногда въ извстномъ взгляд на извстный предметъ, или даже просто въ извстномъ прiем, въ извстномъ тон рчи, въ извстной манер объясняться съ публикой. Подобное изобртенiе большею частiю остается во все время своего существованiя исключительной привилегiей изобртателя, потомучто его собратья по ремеслу6 хотя видятъ иногда выгодность фокуса, но съ другой стороны соображаютъ невыгодность немного унизительной роли подражателя, и — оставляютъ изобртенiе въ исключительномъ пользованiи изобртателя — одни съ презрнiемъ, другiе съ завистью и затаенной досадой. Между тмъ фокусъ, какъ изобртенiе, иметъ характеръ новизны и свжести, новизна и свжесть привлекательны, он нравятся публик, публика стремится къ нимъ, и изобртатель торжествуетъ, торжествуетъ до тхъ поръ, пока публика не присмотрится къ фокусу или не набьетъ имъ себ оскомины. Тогда можетъ послдовать одно изъ двухъ: или молчавшiе дотол собратья ополчатся на пошатнувшагося артиста, произойдетъ жестокая война, которая и кончится тмъ, что артиста повалятъ, или же догадливый артистъ, предупреждая войну, в время закроетъ лавочку, уберетъ свой пьедестальчикъ и удалится…

Казалось бы, что такъ тому длу должно и кончиться. Но нтъ! Вотъ проходятъ годы, туманъ забвенiя застилаетъ слды удалившагося артиста, мсто, гд стоялъ его пьедестальчикъ, уже заросло травой и былiемъ, по немъ гуляютъ другiе господа, совсмъ въ иныхъ костюмахъ, съ иными физiономiями и прiемами… Вдругъ — въ сторон выдвигается изъ-подъ земли угломъ незвстный предметъ. Тотчасъ находится господинъ съ призванiемъ антикварiя, припадаетъ, собственноручно откапываетъ и извлекаетъ… пьедестальчикъ! Смотрите, дорогая находка уже у него на плеч, онъ бжитъ за нею, третъ ее, чиститъ, кроетъ свжимъ лакомъ и — онъ уже на пьедестальчик, въ костюм артиста, въ грацiозной поз. Публика, начавшая было забывать артиста, успвшая поддаться другимъ впечатлнiямъ увлечься другими интересами, видитъ что-то блестящее, не узнаетъ знакомаго пьедестальчика, идетъ, любопытствуетъ и любуется, какъ чмъ-то новымъ. Конечно ей немного нужно времени на то, чтобы всмотрться и разпознать, что это новое — только подновленное и подкрашенное старье, но — вдь это пожалуй можетъ повториться и не разъ. Вотъ почему подобнымъ вещамъ слдуетъ приписать свойство живучести!

Недале какъ въ прошедшемъ номер нашего журнала одна статья указала мсто, гд найденъ и открытъ пьедестальчикъ однаго изъ нашихъ бывшихъ наиболе искуссныхъ и наиболе смлыхъ артистовъ — аддея Венедиктовича. Но вдь это не единственный примръ…

Благосклонный читатель, скажите, были ли вы такимъ же какъ теперь благосклоннымъ читателемъ въ тридцатыхъ годахъ нашего вка? Мы тогда состояли таковыми, если и вы тоже, то конечнопомните, чмъ для насъ былъ тогда таинственный, красовавшiйся нкоторое время своей таинственностью баронъ Брамбеусъ, и какимъ подножiемъ служила ему тогда ‘Библiотека для чтенiя’. Если вы молоды такъ, что не помните тогдашней ‘Библiотеки для чтенiя’, то не судите по ныншней: теперь она уже въ третьихъ или четвертыхъ рукахъ, въ ней съ той поры произведено столько капитальныхъ исправленiй и передлокъ, что первоначальной постройки и узнать невозможно. Если же вы помните первоначальную ‘Библiотеку для чтенiя’, то знаете, что въ ней больше всего и прежде всего читались: такъ называемая Литературная лтопись и статьи, подписанныя барономъ Брамбеусомъ, вы знаете, какъ мы носились съ этимъ идольчикомъ, какъ мы хохотали и радовались тому, чт онъ для насъ выдлываетъ, съ какимъ наслажденiемъ читали мы его… А скажите, много ли вы вынесли и внесли въ вашу жизнь изъ того, что прочли въ Литературной лтописи и въ статьяхъ барона Брамбеуса?..Но можетъ быть вы съ той только поры и именно по милости баронв Брамбеуса и вступили въ званiе благосклоннаго читателя? — И этого уже довольно, хотите вы сказать. Совершенно справедливо! Помянемте-же собственно за это добрымъ словомъ барона Брамбеуса и его литературную лтопись… Ну, а если бы теперь, когда вы давно уже привыкли быть читателемъ, вдругъ явились къ вамъ вновь и въ вид новостей та же или подобная литературная лтопись и такiя же или подобныя статьи, какiя были подписаны барономъ Брамбеусомъ, — какъ бы вы встртили ихъ? Вы скажете, что этого быть не можетъ, что конекъ, на которомъ здилъ баронъ Брамбеусъ, давно обезножилъ и едва ли обртается въ числ живыхъ тварей. Напрасно вы такъ думаете: конька или его остовъ могутъ отрыть усердные антикварiи, и та же псня… Да позвольте: уже не раздается ли она и теперь иногда вокругъ васъ, только раздается ъ подновленнаго и подкрашеннаго пьедестальчика. Увы! кажется антикварiи упускаютъ изъ вида, что пьедестальчикъ барона былъ такого устройства, что не всякому удобно держаться на немъ. Барону легко было дйствовать, потомучто онъ взбирался на него во всеоружiи: у него бывали биткомъ набиты вс карманы разноцвтными камешками его остроумiя, и онъ бросалъ ихъ въ публику полными горстями, чт дйствительно произодло отличный минутный эффектъ, и публика рукоплескала, заливаясь веселымъ смхомъ. Но если бы не достало матерiала? Если бы у взобравшагося на пьедестальчикъ антикварiя оказался этотъ матерiалъ въ маломъ количеств и слабаго достоинства, — вдь эффекта не было бы и — паденiе, ршительное паденiе! Ни что не можетъ быть печальне того позорища, когда кто въ кругу умныхъ людей обнаружитъ претензiю на остроумiе и наличнаго остромiя не предъявитъ. Произноситъ человкъ фразу, разчитывая на блестящiй эффектъ, онъ кончилъ и самъ уже посмялся, а собеседники сидятъ молча, безъ улыбки и смотрятъ вопросительно, какъ бы ожидая еще чего-нибудь. А ждать-то ужь нечего — все! Боже мой! какое тяжолое чувство производитъ всегда въ нас подобное положенiе! Впрочемъ можетъ быть это наша личная особенность, — мы никому ея не навязываемъ, можетъ быть вы въ такихъ случаяхъ съ улыбкой и съ удовольствiемъ думаете: по дломъ! пусть будет стыдно господину, — впередъ наука!.. Ну, а если темою для упражненiя своего бднаго остроумiя господинъ изберетъ такой предметъ, на который большая часть собесдниковъ смотритъ очень серьезно, съ теплымъ участiемъ слдитъ за его разработкой, и лучшую, истинную его сторону считаютъ свято-неприкосновенною, и если господинъ примется мазать по всмъ сторонамъ этого предмета своимъ остроумiемъ, какъ грязью, подъ которою предметъ тускнетъ и опошливается, — это уже не можетъ не покоробить васъ. — Все такъ, скажете вы, но къ чему же идетъ рчь? гд же видно теперь появленiе изъздившагося баронова конька? — Извольте, можно сдлать и это указанiе, хотя мы уврены, что вы не замтили сами вновь появляющагося мстами конька потому только, что проходите мимо его безъ всякаго вниманiя.

Здсь однако мы должны сдлать маленькую оговорку. Надо вспомнить, что баронъ, оставившiй свою первоначальную дятельность и не показывавшiйся публик въ продолженiе десяти лтъ, снова потомъ появился на нкоторое время предъ нею, но тутъ онъ появился уже не на томъ коньк: тутъ его остроумiе приняло другой оттнокъ, оно перестало быть простыми разноцвтными камешками, а получило смыслъ, соотвтствующiй настоящму времени и его потребностямъ (баронъ былъ человгкъ разумный и съ большимъ тактомъ!).. Мы говорили, конечно, о его первомъ, старинномъ коньк.

Что длалъ онъ, въ перiодъ своей первоначальной дятельности, съ наукой и съ вопросами, — это всмъ памятно, и объ этомъ мы уже говорить не будемъ. Но не припомните ли напримръ его взглядовъ на женщинъ и характера его глумленiя надъ ними? Если припомните это, если припомните его язвительныя, холодня рчи о нихъ, да еще припомните его Фантастическiя путешествiя, а потомъ заглянете… хоть въ остроумный фельетонъ ‘Спб. Вдомостей’, въ No 100-мъ сего 1861 года, то изъ послдняго непремнно пахнетъ на васъ чмъ-то давно знакомымъ и давно забытымъ, вы тотчасъ разпознаете фасонъ потертаго и обломаннаго пьедестальчика, разпознаете поступь престарлаго и изъзженнаго конька… Тамъ, въ фельетон, видите ли, авторъ сообщаетъ почтеннйшей публик разныя безобразныя виднiя своего магнетическаго сна, изъ которыхъ самымъ безобразнйшимъ показалось намъ слдующее:

Въ обширной общественной зал кто-то читаетъ публичную лекцiю ‘объ эмансипацiи женщинъ’, слушаютъ лекцiю одн женщины, а у подъзда, съ салопами и калошами стоятъ ихъ мужья, слушательниы неистово рукоплещутъ, и потомъ выносятъ лектора на рукахъ, сажаютъ его въ экипажъ и везутъ на себ, а мужья со страхомъ и мольбами бгутъ за ними въ догонку, предлагая, кто платокъ, кто калоши, въ предохраненiе отъ простуды, но съ презрнiемъ и негодованiемъ отвергаются и отгоняются.

Все это пространно, краснорчиво и остроумно изложенное, мы прочли, не улыбнувшись ни разу, а потомъ подумали: зачмъ все это пишется? вдь, вроятно, съ цлью доставить удовольствiе читателю и вызвать улыбку на его уста. Отчего же мы не улыбались? — Оттого, отвтилъ намъ внутреннiй голосъ, что во всемъ этомъ остроумномъ виднiи нтъ и тни какой-нибудь свженькой мысли, оттого, что глумленiе надъ унизительной ролью мужей, потворствующихъ прихотямъ женъ, до того истерлоь и износилось, до того набило всмъ оскомину, что пускать теперь его за современное остроумiе уже нтъ никакой возможности. Для кого же это пишутъ? И для чего наконецъ безобразятъ и пачкаютъ этой ни на что не нужной грязью только-что возникшiй вопросъ, который и безъ того уже забросанъ ложнымъ и дикимъ пониманьемъ, разными излишествами, преувеличенiями, тупыми и близорукими взглядами? Для кого, говоримъ, пишутъ это? Для большинства? Для того, чтобы оно посмялось надъ новымъ вопросомъ, не успвши вникнуть въ него, и отвернулось бы отъ него, оставшись при добродушномъ убжденiи въ нормальности и безъукоризненности существовавшей до сихъ поръ системы женскаго воспитанiя, опредляющаго и настоящее положенiе женщинъ въ обществ, и ихъ нравы и склонности?.. Господа! потрудтесь прежде сами понять вопросъ, потрудитесь прежде очистить его, выдлите изъ него ту часть, которая несомненно истинна, и дайте всмъ усоить эту истину, а потомъ отброшенныя излишества предавайте пожалуй какому угодно осмянiю. Но, теперь, вдь это даже вредно, вредно для нашего развитiя. Правда, вреда тутъ можетъ и не быть, если ваше изобртенiе, будучи приправлено весьма слабымъ, выдохшимся остроумiемъ, не произведетъ эффекта и пройдетъ незамченнымъ… Да! только это одно обстоятельство и можетъ успокоить вашу совсть.

Самоновйшiй отрицатель

Такъ какъ мы уже забрались въ фельетонъ ‘Спб. Вдомостей’, то кстати

воздадимъ хвалу почтенной газет за ея великое безпристрастиiе, выражающееся помщенiемъ въ одномъ и томъ же нумер двухъ взглядовъ, расходящихся по двумъ дiаметрально-противоположнымъ направленiямъ. Въ No 109 есть остроумно-отрицательный фельетонъ, заключающiй, между прочимъ, взглядъ на значенiе псенъ, собранныхъ П.В.Киревскимъ, и въ томъ же нумер есть статья г.Я.Грота: Блинскiй и его мнимые послдователи, заключающая возражнiе на положнiе г.Погодина, что будто бы большая часть ныншнихъ рецензнтовъ вритъ только тому, что сказалъ Блинскiй, и служитъ слабымъ отголоскомъ его мннiй, убжденiй и врованiй. Г.Гротъ приводитъ мста изъ Блинскаго, съ которыми онъ самъ согласенъ и которыми доказываетъ, что большая часть ныншнихъ рецензентовъ (преимущественно отличающихся отрицательнымъ направленiемъ) измнили мннiямъ, убжденiямъ и врованiямъ Блинскаго. Вотъ нкоторыя изъ словъ Блинскаго, приведенныхъ г.Гротомъ:

‘Какихъ-нибудь сто лть прошло съ того времени, когда мы не знали еще грамоты, и вотъ уже мы по справедливости, гордимся могущественными проявленiями необъятной силы народнаго духа въ отдльныхъ лицахъ, каковы: Ломоносовъ, Державинъ, Фонъ-Визинъ,Карамзинъ, Крыловъ, Жуковскiй, Батюшковъ, Пушкинъ, Грибодовъ и другiе.’

Дале о Державин:

‘Въ поэзiи Державина явились впервые яркiе вспышки истинной поэзiи, мстами даже проблески художественности, какая-то ему одному свойственная оргинальность во взгляд на предметы и въ манер выражаться, черты народности, столь неожиданныя и тмъ боле поразительныя въ то время’…

‘Богатырь поэзiи, по своему природному таланту, Державинъ, со стороны содержанiя и формы своей поэзiи, замчателенъ и важенъ для насъ, его соотечественниковъ: мы видимъ въ немъ блестящую зарю нашей поэзiи.’

Потомъ о Жуковскомъ:

‘Неизмримъ подвигъ Жуковскаго и велико значенiе его въ русской литератур.

‘Творенiя Жуковскаго — это цлый перiодъ нашей литературы, цлый перiодъ нравственнаго развитiя нашего общества. Ихъ можно находить односторонними, но въ этой-то односторонности и заключается необходимость, оправданiе и достоинство ихъ. Съ произведенiями музы Жуковскаго связано нравственное развитiе каждаго изъ насъ, въ извстную эпоху нашей жизни, и потому мы любимъ эти произведенiя, даже и будучи отдлены отъ нихъ неизмримымъ пространствомъ новыхъ потребностей и стремленiй, такъ возмужалый человкъ любитъ волненiя и надежды своей юности, надъ которыми самъ же уже смется.

‘И какъ не любить горячо этого поэта, котораго каждый изъ насъ съ благодарностью признаетъ своимъ воспитателемъ, развившимъ въ его душ вс благородныя смена высшей жизни, все святое и завтное бытiя?’

Сдлавъ еще нсколько выписокъ, г.Гротъ заключаетъ: ‘Вотъ съ какимъ живымъ сочувствiемъ замчательный русскiй критикъ сороковыхъ годовъ говоритъ о писател, отъ котораго презрительно отвернулась въ наше время холодная отрицательная школа. Нтъ, Блинскiй не призналъ бы ее своею дочерью, онъ самъ отъ нея отвернулся бы съ негодованiемъ, видя въ ея дйствiяхъ разрушенiе того, что считалъ побдою своего времени.

‘…Пользу отрицанiя Блинскiй поставлялъ въ томъ, что оно привело къ положительному и разумному признанiю. Что-жъ бы сказалъ онъ, если бы увидлъ, что это радовавшее его признанiе такъ скоро вытсняется опять отрицанiемъ, доводимымъ до послдней крайности?

‘…Теперь наступило уже боле отрадное время: съ разныхъ сторонъ, въ разныхъ органахъ нашей перiодической печати послышались громкiе протесты противъ исключительно-отрицательнаго направленiя, и уже открывается, какъ несправедливы были т, которые подозрвали все наше молодое поколнiе въ образ мыслей, принадлежащемъ одной только партiи. Въ самомъ дл возможно ли, чтобы въ эпоху торжества здравого смысла надъ вковыми предразсудками, въ эпоху образованiя общественнаго мннiя, вся молодежь могучей, быстро развивающейся нацiи заразилась узкими воззрнiями односторонней литературной школы?’

Казалось бы можно спросить: да гд же слышалъ г.Гротъ, чтобы кто-нибудь шолъ противъ этихъ воззрнiй Блинскаго, или отвергалъ бы ихъ? Но, перевернувъ листъ газеты и заглянувъ въ фельетонъ, гд брошенъ глубокiй взглядъ на псни, собранныя Киревскимъ, мы дйствительно находимъ тамъ какъ-разъ ‘отрицанiе, доводимое до послдней крайности’. Тамъ говорится, напримръ:

‘Державинъ — могучiй генiй, по мннiю многихъ еще и теперь, а между тмъ онъ. всмъ своимъ содержанiемъ, врядъ ли можетъ отвтить на простые вопросы: для чего собственно писалъ онъ, и что именно написалъ?.. У него была впередъ заданная тема, и не могло быть мста свободному творчеству.’

Дале страшный отрицатель признается, что онъ ‘въ самомъ Пушкин далеко не видитъ того, что видятъ другiе’, и ‘не пытается даже измрять разстоянiя, отдляющаго его отъ Державина’. Потомъ, поговоривъ еще немного о новйшихъ поэтахъ, задвъ при этомъ и насъ мимоходомъ, онъ, отрицатель, изъ своего глубокаго ‘соображенiя отличiй разныхъ перiодовъ нашей поэзiи въ полномъ ея состав‘, выводитъ заключенiе, что ‘все это только отличiя вншнiя, отличiя формы, извитiе словесъ, — а никакъ не содержанiя. Содержанiя не было прежде (ршаетъ онъ категорически), нтъ его и теперь‘.

Ну, и конечно! Такъ вотъ же вамъ и ‘яркiя вспышки истинной поэзiи!’ Вотъ вамъ и ‘воспитатели, развившiе въ нашихъ душахъ вс благородныя смяна высшей жизни!’ Это они все одной формой производили, безъ всякаго содержанiя? И благородныя-то смяна развивали одной формой? Удивительные люди!..

Позвольте однако, читатель! Намъ что-то длается страшно, на насъ нападаетъ тоска и ужасъ… Вообразите, что мы не знаемъ ни французской, ни нмецкой, ни англiйской, ни арабской, ни персидской, и никакой другой поэзiи, кром своей! Вообразите, что мы до сихъ поръ жили только своей доморощенной, русской поэзiей, и… представьте же наше положенiе: эта поэзiя безъ содержанiя, совсмъ-таки безъ содержанiя! Гд жъ оно? Чмъ же мы жили? Неужели одной формой, скорлупой? Такъ мы стало быть не люди! Человкъ (а тмъ аче народъ) не можетъ жить безъ поэзiи, а скорлупа поэзiи — не поэзiя. Что же мы такое? Ужь пусть бы, браня насъ, читателей, говорили, что мы никогда не были надлежащими гражданами, — ни гражданами мiра, ни гражданами своего общества, но вдь намъ казалось, что по крайней мр людьми-то иы были… Такъ и этого нтъ?.. Ужасно! ужасно! Великодушный читатель! зовемъ васъ на помощь! спасите насъ отъ страшнаго отрицателя, отрицающаго въ насъ человческую природу!..

Говоримъ не шутя: удивительно, куда можно угнать себя, если задаться одной упрямо-исключительной идейкой и гнуть на нее безъ оглядки, во что бы то ни стало!

‘Время’, No 7, 1861

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1861/JULY/dodelajy.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

Лтнiй зной и книжная духота. — Воображаемая теорiя. — Потребность въ свжемъ воздух. — Третьекласный вагонъ и волжскiй пароходъ. — Приключенiе. — Чт значитъ обманывать общественныя ожиданiя. — Старушечье гореванье о своемъ и общемъ гор. — Тяжолое время, не пропускающее глупостей. — Споръ, вызванный собачкой и курочкой, и приводящiй въ смущенiе ‘господина добродушнаго свойства’. — Нападенiе на нищихъ. — Нчто объ артели. — Ассоцiацiя поэтическихъ талантовъ. — Народные недуги и враги народной нравственности. — Спорные пункты: 1) есть ли у насъ люди или нтъ, 2) слдуетъ ли кой-кого посыпать персидскимъ порошкомъ, или не слдуетъ. — Всеисцляющее средство и вопросъ о томъ, дйствительно ли оно безъ правительственнаго содйствiя. — Новйшiя приложенiя этого средства.

______

Лтомъ въ Петербург душно вообще, а тому, кто осужденъ обстоятельствами на усердное чтенiе печатныхъ книжекъ, газетъ и журналовъ, душно въ особенности. Душитъ раскаленный камень съ стоящею надъ нимъ тонкою пылью, душитъ журнальная разноголосица, душитъ кабинетная философiя и почтовая гоньба на предвзятыхъ идейкахъ, душитъ наконецъ литературное аристократство, драпирующееся на пьедестальчик, осуждающее всхъ за недостатокъ учености и громко, непрiятно-громко возглашающее, что вотъ оно, аристократство, стоитъ себ одно, на пьедестальчик, на извстной высот, и длаетъ дло — проповдуетъ истины, а вокругъ, у его подножiя, волнуется ‘океанъ пустословiя, пошлостей, фальши, фразъ безъ смысла’, и что этотъ океанъ будто-бы ‘затопляетъ нашу литературу, литературу безъ науки, безъ всякихъ нормъ, безъ значительныхъ серьозныхъ преданiй’, душитъ, признаемся, это литературно-ученое аристократство, желающее запугать простодушныхъ людей ужаснымъ океаномъ и требующее, чтобъ ему врили н слово, не спрашивая, чмъ оно измряло чужую ученость и чмъ можетъ оно доказать, что у нашей литературы нтъ ни науки, ни значительныхъ серьозныхъ преданiй, а у него напротивъ, у него одного есть и наука, и какiя-то значительныя серьозныя преданiя… Чувствуешь, что слдовало-бы смяться ‘добродушнымъ смхомъ’ надъ этой накрахмаленой, комически-строгой фигурой, но… душно! и смхъ не поднимается изъ души. Давно уже, т. е. относительно-давно, съ той поры, какъ литература наша стала говорливе, живе, оживленне, многолюдне, съ той поры, какъ стали набгать группами можетъ-быть небольшiя, но молодыя и свжiя слки и шумно засуетились вкругъ мирныхъ, уютно-свитыхъ гнздъ, плотно установившихся на поприщ, но уже начинавшихъ сохнуть и изнашиваться старыхъ силъ, — съ той самой поры мало по малу начались у насъ перекоры о томъ, кто кого учене, кто солидне, кто выше беретъ въ многоголосномъ концерт нашей текущей, повременной литературы. И находятся трудолюбивые люди, которымъ хочется взять всхъ выше и которые, напрягая вс силы, чтобы выложить на показъ какъ можно больше учености, валятъ съ плеча такiя богатырскiя тяжести на читателя, что и въ прохладное время года его иной разъ въ жаръ броситъ, а въ лтнiй зной, на раскаленной плит, подъ тонкой, стоячей пылью — ему становится невыразимо-душно. А если еще, глядя на важно-драпирующееся учено-литературное аристократство, подумаешь: какое впечатлнiе должны произвесть, какiе плоды должны принесть его возгласы, въ которыхъ оно всю литературу, кажущуюся ему ‘безъ науки и безъ значительныхъ серьозныхъ преданiй’, мшаетъ съ соромъ, выметеннымъ изъ темнаго угла, и мшая, произноситъ заклинанiя, имющiя для него силу талисмана, охраняющаго отъ вражескаго оружiя, когда прислушаешься къ этому голосу, который сначала звучитъ строго-разумной проповдью, а потомъ, мало по малу переходя въ голосъ страсти, достигаетъ степени вопля, вызывающаго ‘катаклизмъ’ на всю литературу безъ науки, катаклизмъ, который-бы ‘очистилъ его ниву’, чтобы ему было просторне, тогда и смхъ бжитъ далеко, и становится тяжело и грустно… Зач?мъ катаклизмъ?.. Обличайте неправду и ложь, но не призывайте бды ни на чью голову! Сейчасъ была проповдь о благости и христiанской терпимости, и сейчасъ призывается на землю катаклизмъ, который-бы затопилъ и снесъ, вмст съ соромъ, и всю литературу, кром одного самодльнаго пьедестала, съ возвышающимся на немъ и громко проповдующимъ ученымъ аристократствомъ. Чт же ваша благость и христiанская терпимость? Проповдникъ, только-что обличившiй маленькаго лжепапу, который изъ темнаго угла, смясь изподтишка, посылаетъ проклятiя, — тотчасъ-же вслдъ затмъ самъ становится маленькимъ папой и призываетъ небесный гнвъ на тхъ, кто ему мшаетъ. ‘Книжники и фарисеи!’ воскликнетъ можетъ-быть иной, дослушавъ проповдь до того мста, гд вызывается катаклизмъ, и невольно настроившись самъ на тонъ проповдника…

Да! душно въ книжной атмосфер, въ лтнiй зной, на раскаленной плит!.. Вотъ листокъ, легкiй листокъ, скользящiй кажется по самой поверхности… Читаемъ:

‘…Пть псни весн и любоваться луной или описывать райскiе сады въ то время, когда жизнь путается въ тысяч разныхъ противорчiй, значитъ тоже чт утшать голоднаго картиной богатаго пира. Не водите насъ къ Шиллеру на луну, не уносите насъ за облака, въ чертоги радостей и мира: распутайте сперва наши пути, облегчите насъ, посмотрите сперва на то, гд? и ккъ живемъ мы, и дайте намъ то, чт нужно. Далеко намъ еще до мiра правды, когда предъ нами поле взятокъ, ханжества, низкопоклонничества, раболпства. Далеко намъ до героевъ добродтели, когда еще какой-нибудь членъ откупа можетъ остановить васъ, отвести въ часть и пожалуй сдлать что-нибудь хуже. Очистите сперва эти травы, излечите сперва наши раны, а тамъ и длайте чт хотите… Впрочемъ въ послднее время защитники теорiи искусства для искусства уже и сами стали сознавать свою несостоятельность, но имъ только какъ-то совстно отказаться заразъ отъ своего взгляда, и вотъ они прибгли къ премудрому правилу, издавна, только къ-несчастiю неизвстно кмъ придуманному: ‘держись середины’. Они согласны, что теорiя искусства для искусства немножко смшна и пуста, но въ тоже время думаютъ, что и признать искусство лишь отраженiемъ жизни общества — неловко, и потому говорятъ: искусство есть соединенiе того и другого. Выводъ, какъ видите, недуренъ: нтъ ничего легче, какъ ткъ ршать дло. Но бда-то въ томъ, что хоть середина и зовется золотою серединой, но признанiе ея обыкновенно никогда и не вело и не ведетъ къ толку, а въ настоящемъ случа, оно просто тоже чт соединенiе масла съ водой’, и пр.

Боже мой! да вдь мы это уже давно слышали, и вы сами врно уже объ этомъ говорили, потомучто объ этомъ говорили вс и говорить перестали! Какую вы еще теперь нашли теорiю искусства для искусства? какiя нашли вы крайности и середину? Оставьте искусство съ его законной свободой творить, а главное — закройте хоть на минуту ваши книжки, разстаньтесь въ вашимъ душнымъ кабинетомъ, выходите на свжiй воздухъ, загляните въ мiръ дйствительной жизни. Сдлайте это, и тогда не можетъ быть, чтобы во всемъ вашемъ дн, во всемъ этомъ мiр не нашлось ни минутки, ни уголка, гд-бы не торчали передъ вами призраки откупщиковъ, взяточниковъ, ханжей и низкопоклонниковъ. Если бы въ самомъ дл дйствительная жизнь всхъ и каждаго была въ такой ужасающей степени опутана этими травами, какъ опутало ее ими ваше кабинетное воображенiе, то ни одному честно-думающему и честно-чувствующему человку невозможно было бы ни жить, ни шагу ступить, — заглохло бы всякое доброе движенiе. Представьте-же себ человка, которому судьба вздумала послать такое неслыханное счастье, что живетъ онъ мсяцъ, живетъ и нсколько мсяцевъ, ни разу не столкнувшись ни съ откупщикомъ, ни съ ханжой, ни съ взяточникомъ, а вдь падаютъ-же въ теченiе этихъ мсяцевъ ему на душу какiя-нибудь впечатлнiя и — вообразите, что эти впечатлнiя свтлыя, даже вдохновляющiя… Куда прикажете ему дваться съ ними? Прятать что-ли отъ всего свта божьяго? Потомучто вы не позволяете водить васъ къ Шиллеру, а приглашаете всхъ къ г. —бову, гонителю искусства для искусства. Между тмъ эти свтлыя впечатлнiя пришли изъ той же дйствительной жизни, въ которой ростутъ и сказанныя ‘травы’, но которая на столько сложна, что не исчерпаешь ея четырьмя словами: откупщикъ, взяточникъ, ханжа и низкопоклонникъ, изъ той дйствительной жизни, которую вы изволили забыть, занявшись одной вычитанной въ книжк идейкой о существующихъ общественныхъ противорчiяхъ, да забывши дйствительную жизнь, вообразили какую-то теорiю, которою будто-бы искусство должно руководствоваться въ выбор предметовъ для своего творчества.

Согласитесь-же, читатель, что человку запертому въ четырехъ стнахъ, въ сообществ печатныхъ книжекъ и листковъ, но еще не совсмъ утратившему чутье къ жизненной правд, очень естественно, подъ влiянiемъ двойной духоты — отъ горячей уличной пыли и книжной мудрости, пожелать, и пожелать страстно, выйти хоть на время изъ этой духоты и освжить забитую голову подъ непосредственнымъ дыханiемъ текущей жизни. Пишущiй эти строки очень радъ, что ему пришлось испытать въ себ это желанiе и… исполнить его, — радъ тмъ боле, что иначе можетъ-быть онъ принужденъ былъ-бы остаться во все время бесды съ вами въ невеселомъ настроенiи, выразившемся въ предыдущихъ строкахъ, онъ радъ, что теперь можетъ впечатлнiя отъ прочтеннаго перемшать съ впечатлнiями отъ видннаго и слышаннаго непосредственно. Чт выдетъ изъ этой смси и займутъ-ли васъ наши впечатлнiя — не знаемъ, но знаемъ наврное, что въ словахъ нашихъ не будетъ ‘фальши’, что не скажемъ мы ни одного слова изъ постороннихъ, чуждыхъ вамъ побужденiй, не скажемъ ни слова съ какой-нибудь задней, до васъ не касающейся и недостойной васъ мыслью. Мы не боимся, что вы намъ не поврите, потомучто ваше собственное чувство васъ не обманетъ…

Петербургъ за мною, я въ третьеклассномъ вагон николаевской желзной дороги. Въ сосднемъ отдленiи небольшая артель молодыхъ рабочихъ поетъ псню, изъ рода тхъ псенъ, о которыхъ цыгане пишутъ въ афишкахъ: ‘веселая, хоромъ’. Мудрено вслушаться въ смыслъ словъ этой псни, но легко почувствовать смыслъ звуковъ. Это пньё — выраженiе безотчетно-веселой минуты въ прiятельскомъ кружк, поется подъ влiянiемъ недавней легкой выпивки, со всмъ упоенiемъ пнья, какъ видно по сдвинутымъ совсмъ на-бекрень шляпамъ и по взаимнымъ похлопываньямъ лнивою, полуразслабленною рукою по плечу другъ друга. Кончилась псня, и вмсто рукоплесканiй или иныхъ одобрительныхъ знаковъ, послышались два-три голоса: ‘Ай-да молодцы!’ Вотъ и все… Вотъ и все, чт я вынесъ изъ третьекласснаго вагона Николаевской желзной дороги. Немного, правда, но чт-жъ длать? Хотлось-бы разговориться, да нужно особенное умнье, чтобы разговориться съ русскимъ человкомъ: заговорите неумючи, онъ все будетъ отвчать полусловами, да посл каждаго полуслова обмривать васъ полнымъ, открытымъ взглядомъ съ головы до ногъ. Эти взгляды не смущаютъ, а только затрудняютъ неумющаго собесдника, за ними слышится мысль: ‘А кто тебя знаетъ, какой ты человкъ и чего отъ меня хочешь’! Тутъ казалось-бы стоитъ только никмъ и ничмъ не прикидываться, а явиться самимъ собой, чтобы прiобрсть доврiе и развязать языкъ русскаго человка. Но и это не всегда такъ: явится иной тмъ, чт онъ есть, т. е. наблюдателемъ, наблюдаемый субъектъ почувствуетъ это инстинктивно — и сожмется… Словомъ, тутъ нужно умнье, которое не у всякаго изъ насъ найдется въ достаточномъ количеств.

Желзная дорога въ сторон. Мы на Волг, на пароход общества ‘Самолетъ’. Это не та Волга, о которой поется псня и которая прозывается широкимъ раздольемъ, это верховая Волга, скромная, одинокая рка, еще не принявшая въ себя подручныхъ, питающихъ ее ркъ. Тихо идетъ по ней пароходъ съ стоящимъ на носу мужичкомъ, по временамъ опускающимъ въ воду длинный шестъ, раздленный на разноцвтные футы, и мрно восклицающимъ: ‘Че-ты-ре!.. Три съ половино-ой!.. Три!.. Два съ половино-ой!.. Два’!.. При послднемъ восклицанiи нашъ ходъ прекращается, все сущее на пароход поднимается съ напряжоннымъ вниманiемъ, все чего-то ждетъ… ‘Три’! слышится съ носа… ‘Че-ты-ре’! Колесы снова шумятъ, все успокоивается, шестъ раздленный на футы убирается на бортъ. Прошолъ часъ, другой, — и опять та же исторiя. Плыли мы безъ особенныхъ приключенiй, видли между пассажирами г. Ноздрева, господина всмъ знакомаго, и уврились, что этотъ господинъ еще не скоро выведется на Руси и даже переродится не скоро. При самомъ конц плаванiя случилось однако съ нами маленькое приключенiе, начало котораго восходитъ къ пребыванiю нашему въ Петербург. Разскажемъ это приключенiе.

Въ Петербург прочли мы въ газетахъ, что обществу ‘Самолетъ’ явилась конкуренцiя со стороны общества ‘Дружина’, и потому ‘Самолетъ’, кром пароходовъ, отходящихъ изъ Твери ежедневно въ шесть часовъ утра, назначилъ въ нкоторые дни экстренные рейсы по понижоннымъ цнамъ, и что эти экстренные пароходы отходятъ въ два часа пополудни. Пассажирскiе позды желзной дороги, какъ извстно, приходятъ изъ Петербурга въ Тверь въ двнадцать часовъ дня, и мы подумали, что гораздо удобне ссть на пароходъ черезъ два часа по прiзд, нежели ждать въ Твери слдующаго утра, притомъ и понижонныя цны — вещь весьма удобная и прiятная. Прочли мы также въ газетахъ, что за всякими свденiями о движенiи пароходовъ общества ‘Самолетъ’ можно обращаться въ петербургскую контору общества, находящуюся въ Стремянной улиц въ дом Богданова. Идемъ въ домъ Богданова, и контора намъ объявляетъ, что экстренные пароходы ходили когда была высока вода, а теперь (это было 17 iюня) уже не ходятъ. Длать нечего, простились мы съ мечтою о понижонныхъ цнахъ и безъ нея ухали изъ Петербурга. На тверской станцiи желзной дороги сдали свои пожитки въ контору пароходства, взяли билетъ на слдующее утро, и дождавшись урочнаго часа, поплыли. Плыли, какъ сказано выше, благополучно, плыли долго-ли коротко-ли, наконецъ достигли пристани, гд слдовало намъ сойти на сушу. Предъявляемъ билетъ на пожитки, начались поиски, поиски дружные, усердные, но — пожитковъ на пароход не оказалось. Произошло великое смятенiе, къ счастiю продолжавшееся недолго. Обыскавъ вс люки и склады на палуб, капитанъ парохода самъ, своей особой, сбжалъ на пристань и увидвъ стоящаго тамъ, опершись на перила, мужичка, должно быть ему извстнаго, обратился къ нему съ торопливымъ вопросомъ:

— Не принимали ли вещей?

— Приняты вещи, отвчалъ мужичокъ, слегка поправивъ на голов шляпу.

— Чт жъ ты молчишь? восклицаетъ капитанъ, съ нкоторымъ украшенiемъ въ слог.

— А чт жъ мн говорить, коли не спрашиваютъ?

— Да вдь видишь… тутъ ищутъ, безпокоятся, а ты стоишь разинувъ ротъ… вотъ я тебя!

— Поди-тка, попробуй!.. За чт? ты еще спасибо скажи, что взяли да прибрали вещи, а то: чт молчишь! Почемъ мн знать, о чемъ вы тамъ безпокоитесь?

— Да гд же вещи? спросилъ я.

— У насъ въ гостинниц.

— Ккъ же он сюда попали прежде насъ? снова спросилъ я, обращаясь уже къ капитану.

— Он привезены на экстренномъ пароход, который отходилъ третьяго дня въ два часа.

— Разв ходятъ у васъ такiе экстренные пароходы?

— Ходятъ.

— Гм!

За чт же, подумали мы, сойдя на землю и поднимаясь по ветхимъ деревяннымъ ступенькамъ на крутой и высокiй берегъ, на которомъ рисовалась спящая усадьба съ садомъ (это было въ четвертомъ часу утра), — за чт же петербургская контора насъ обманула? Дло правда неважное, намъ есть за чт благодарить судьбу: плаванiе мы совершили безбдно, крушенiю не подверглись, на мели не стояли, пожитки наши не уплыли у насъ изъ рукъ внизъ по матушк по Волг, и насъ ожидаетъ сейчасъ радостное свиданiе съ ними… чего же больше? При такихъ обстоятельствахъ древнiй пловецъ приносилъ усердную жертву богамъ, а новый ограничится тмъ, что перекрестится. Стало-быть все слава Богу, но… почему же вмст съ тмъ не вспомнить стариннаго нравоученiя: обманете кого въ маленькомъ дл, — посл не будутъ врить и въ большомъ. Послушайте напримръ, ккъ оборвались и запали возникшiе было зачатки пароходства въ западной Сибири. Вотъ чт разсказывается въ ‘Московскихъ Вдомостяхъ’, со словъ ‘Тобольскихъ губернскихъ вдомостей’:

‘Еще въ начал 1858 года екатеринбургскiй купецъ г. Рязановъ получилъ десятилтнюю привилегiю на учрежденiе пароходства между Тобольскомъ, Березовомъ и Обдорскимъ селенiемъ. Репутацiя г. Рязанова, какъ одного изъ первыхъ екатеринбургскихъ капиталистовъ, ручалась за успхъ предпрiятiя, столь важнаго въ интересахъ бдныхъ сибирскихъ народцевъ, остяковъ и самодовъ, которые по недостатку плавильнаго сообщенiя, платили мелкимъ торговцамъ неслыханныя цны за предметы самой первой необходимости…

‘Получивъ привилегiю, г. Рязановъ составилъ компанiю, которая тотчасъ же приступила къ постройк судна хозяйственнымъ образомъ. Пока строили пароходъ, одинъ изъ компаньоновъ былъ командированъ въ Березовъ, для ознакомленiя съ краемъ, такъ какъ управленiе пароходомъ въ первый же разъ возлагалось на него. Въ 1859 году, путешествуя по березовскому округу, этотъ компаньонъ уврилъ остяковъ, что въ 1860 году будетъ спущенъ пароходъ, который привезтъ имъ вс необходимые предметы за самую дешовую цну. Слова его такъ обнадежили инородцевъ, что они положили ждать невиданнаго парохода и не брать никакихъ товаровъ отъ русскихъ купцовъ. Съ другой стороны и продавцы, боясь соперничества компанiи, значительно ограничили на этотъ годъ подвозъ товаровъ…

‘Со вскрытiемъ ркъ, дйствительно компанейскiй пароходъ въ тридцать шесть силъ, кое-какъ сколоченный какимъ-то самоучкой, былъ спущенъ на воду. Къ нему прицпили три баржи, нагружонныя 5.000 пудовъ муки и другихъ товаровъ. Но путь его былъ слишкомъ дологъ. Ровно мсяцъ шолъ онъ отъ Тюмени до Тобольска (280 верстъ), починиваясь на каждомъ шагу. Наконецъ онъ достигъ и до Тобольска, но ккъ? По дорог негодный пароходъ разбросалъ свой грузъ, и не дозжая сто верстъ до Березова, принужденъ былъ оставить дв баржи съ товарами, третья же была брошена еще прежде, на пути. Остяки, заслышавъ приближенiе парохода, расположились по берегамъ Соссы и Оби встртить судно. Они ожидали, что пароходъ пролетитъ стрлой мимо ихъ, и горько ошиблись: онъ тащился такъ медленно, что инородцы обгоняли его въ насмшку на своихъ лодкахъ и пришли въ сильное негодованiе. Насмшкамъ, крикамъ со стороны туземцевъ не было конца втеченiе трехъ сутокъ, которыя пароходъ простоялъ у берега. Боле всего досталось самому компаньону-управителю: даже мальчишки повсюду встрчали и провожали его свистками, подражая пароходнымъ сигналамъ. Положенiе парохода и компаньона-управителя сдлалось наконецъ такъ щекотливо, что въ одну прекрасную ночь пароходъ внезапно скрылся вверхъ по Сосс уже безъ всякихъ сигналовъ. Но обратное шествiе парохода было не боле удачно. Еще въ переднюю путину компаньонъ-управитель приторговалъ у инородцевъ и русскихъ рыбопромышленниковъ всю рыбу, которую они наловятъ втеченiе лта, поэтому остяки и русскiе, наловивъ рыбы вдоволь, съ нетерпнiемъ ожидали возвращенiя парохода. Новое разочарованiе! Компаньонъ-управитель предложилъ остякамъ взять у него хлбъ на деньги, назначивъ самую высокую цну, а наловленную для него рыбу отказался вымнивать на муку, предлагая за нее или деньги, или другiе товары, за весьма высокую цну. Предложенiе это конечно не было принято, и мстные жители остались безъ хлба.

‘Ткъ кончилась эта неудачная попытка… Прибавимъ, что компанiя березовскаго пароходства убила на это предпрiятiе до 70.000 р. с., а пароходъ оставилъ по себ, по всему пути отъ Тобольска до Березова, глубокiе слды: остяки и русскiе потерпли убытки отъ несбыта наготовленной рыбы и остались безъ хлба, и дали другъ другу клятву не имть никакого дла съ пароходами’.

Легко сказать! Внушить и вызвать такую клятву!.. Согласитесь однако, что разсказанное событiе ткъ странно, странно до смшного, ткъ оно не вяжется съ условiями всякой сколько-нибудь разумной предпрiимчивости, что весь разсказъ даже смахиваетъ нсколько на какую-то нравоучительную сказку, смахиваетъ даже у насъ, въ мiр безпрестанныхъ промаховъ, недодлокъ и тщетныхъ начинанiй, а народамъ, усвоившимъ условiя и прiемы разумной предпрiимчивости, онъ и не можетъ показаться ничмъ инымъ, какъ нравоучительной сказкой, какихъ, — если вы до нихъ охотники, — много можете найти въ персидской хрестоматiи — рекомендуемъ!.. Да если-бы даже въ самомъ дл и была въ приведенномъ разсказ легкая сказочная примсь, — пусть она идетъ въ мiр въ вид назиданiя: да вдаютъ т, кому о томъ вдать надлежитъ, чт значитъ длать кое-какъ и обманывать общественныя ожиданiя!

Такъ вотъ — мы на суш, вдали отъ берега, внутри страны. Мы за вечернимъ чайнымъ столомъ, поставленнымъ подъ старой березой, въ саду помщицы… Чуть не сказали: помщицы Коробочки. Но нтъ, это не Коробочка: это вовсе не ‘дубиноголовая’, какъ говорилъ Чичиковъ, а просто добрая и очень чувствительная старушка, изъ тхъ старушекъ, которыя готовы заробть предъ всякой дйствительной, а иногда и кажущейся невзгодой и разршиться горькими старушечьими слезами, но черезъ минуту утшиться отъ одного успокоительнаго слова, а черезъ другую минуту уже смяться и радоваться, забывъ не только про мнимую, но даже и про дйствительную невзгоду, при вид веселящейся молодежи или играющихъ дтей. Это особый типъ старушекъ, немножко безхарактерныхъ, страдающихъ слабостью сердца, которыя въ большей части своихъ невзгодъ бываютъ сами виноваты, исключая конечно тхъ случаевъ, когда заднетъ ихъ неотразимая сила обстоятельствъ, предъ которою и крпкое сердце сжимается и ноетъ.

— А на меня сегодня что-то такой невеселый день! говоритъ старушка, подавая мн стаканъ чаю: ужь я даже немножко поплакала.

— О чемъ же это вы плакали?

— Да ткъ, грустно стало… И ккъ, скажите, не погрустить? Времена-то ужь очень тяжолыя. Вотъ мн нужно было лску сплавить, у меня всегда сплавляли лсъ, и никакихъ хлопотъ не было, а теперь мужики отказались, пошли къ предводителю: насъ, говорятъ, посылаютъ на работу, вредную для здоровья. Предводитель и пишетъ ко мн, что покорнйше прошу распорядиться, чтобъ освободить людей отъ работъ, вредныхъ для ихъ здоровья. Чт-жь длать? надо было нанять, наняла, лсъ слава Богу сплавили.

— Ну, если слава Богу, то и слава Богу, о чемъ же плакать-то?

— Ккъ это вы сдите, родной мой! Тутъ найми, въ другомъ мст найми… Вотъ я уменьшила запашку на половину… Да у насъ здсь и вс уменьшили, даже многiе богатые уменьшили, а которые поупрямились, не хотли нисколько отступить отъ своихъ порядковъ, т себ же безпокойствъ и хлопотъ нажили… это ужь тоже, правду сказать, нехорошо… Такъ я, говорю, уменьшила, а и тутъ кажется не убраться безъ найма. А на чт нанять? денегъ нтъ, и взять ихъ не откуда. Занять? На чт глядя займешь? Да у кого? нынче кажется у отца родного не займешь. Вотъ у моего братца двоюроднаго пожалуй и есть, — немного, а есть. И самъ говоритъ: есть деньги, сестрица, да вы ихъ у меня не просите: васъ жалючи не дамъ. Вдь не захотите же вы, чтобъ я вамъ подарилъ мои деньги, стало-быть вамъ надо будетъ ихъ возвратить мн. Хорошо! Затратите вы ихъ на свое хозяйство, положимъ на дло затратите, а не на втеръ бросите, какъ бывало съ нами гршными иногда. Да вспомните, говоритъ, что при ныншнихъ наемныхъ цнахъ вамъ работа только-только окупится, да и то не знаю, а вамъ-то вамъ-то и останется — ничего. Денегъ не будетъ, а долгъ на плечахъ… Нтъ, говоритъ, вы ужь лучше перебейтесь какъ-нибудь. Ничего! своими средствами, добромъ да кротостью, уберетесь, человкъ не зврь: увидитъ добро, добромъ и отзовется… Такъ вотъ какъ, родной мой!.. Братецъ-то можетъ-быть и правду говоритъ, можетъ-быть и обойдусь въ самомъ дл: страшенъ сонъ, да милостивъ Богъ. Только на душ-то очень неспокойно. Ужь и сердце ни къ чему не лежитъ, — отъ безпокойства что-ли!.. Правду сказать, и сама я немножко виновата: жила до сихъ поръ и хозяйствовала спустя рукава, все шло у меня кое-какъ, денегъ не берегла. На дурное хоть не тратила, а не берегла. Копить бы надо было, экономничать, а я смолоду не научилась экономничать-то…

Мы не выдумали этой рчи, тема, на которую ведена она, едва ли теперь не повсемстная тема, на которую разыгрываются разныя варьяцiи на разные тоны. Вы можетъ-быть подумаете, что и мы разыграли собственную варьяцiю на тему, которую напримръ, въ No 59 ‘Одесскаго Встника’, набросалъ корреспондентъ изъ бобринецкаго узда (херсонск. губ.):

‘Крестьяне вздохнули свободне (сказано тамъ), помщики стали серьозне думать о своемъ хозяйств и иначе смотрть на свое положенiе и назначенiе. Положенiе ихъ въ настоящую минуту дйствительно затруднительно. Затрудненiе увеличивается отъ совершеннаго недостатка въ кредит, а въ немъ не нуждается разв десятый изъ землевладльцевъ. Многiе не знаютъ, ккъ они управятся это лто, будь деньги, — все-еще ничего, но гд ихъ взять въ настоящую минуту?’ и т. д.

Увряемъ васъ, что мы не разыгрывали собственной варьяцiи: мы прочли случайно эту корреспонденцiю, уже выслушавши гореванье старушки. Потомъ случилось намъ столкнуться съ однимъ хозяиномъ, неутомимо и дльно ведущимъ свое хозяйство.

— Повсемстное уменьшенiе запашки, ршились мы скромно замтить, — конечно предполагаетъ и уменьшенiе сбора. Чт-жь будетъ потомъ?

— Ничего, отвчалъ хозяинъ. Недостанетъ хлба, — намъ привезутъ американцы.

— А чмъ мы будемъ платить имъ?

Хозяинъ улыбнулся и пожалъ плечами.

‘Времена-то ужь очень тяжолыя’, говоритъ горюющая старушка. — ‘Теперь не т уже времена, чтобъ глупо стараться щеголять другъ передъ другомъ моднымъ экипажемъ, платьемъ жены, винами и пр.’, отвчаютъ въ Елисаветград, на георгiевской ярмарк, помщики на предлагаемый имъ вопросъ: отчего они ничего не покупаютъ. Изъ ихъ словъ выходитъ, что теперь не т времена, чтобъ длать глупости. Между тмъ времена теперь тяжолыя, стало быть тяжело не длать глупостей… Силогизмъ кажется не совсмъ правильный, но — ничего! Сущность дла въ томъ, что дйствительно ныншнее время для многихъ тяжело и оно же не пропускаетъ безнаказанно никакихъ — не только глупостей или безразсудствъ, но даже и неосторожностей, ршительно никакихъ, ни большихъ, ни маленькихъ, ни хозяйственныхъ, ни промышленныхъ, ни даже литературныхъ… Это врно! На той же елисаветградской ярмарк ходилъ, говорятъ, французъ съ розовыми воздушными шарами и продавалъ совершенно одинаковые шары — кому за 30 к., кому за 1 р., кому за 1 р. 50 к., смотря по званiю и полу покупщика. Дло, какъ видите, самое неважное, даже ничтожное, ничтожне неврнаго свденiя, объявленнаго намъ петербургскою конторою общества ‘Самолетъ’. Но и объ этомъ ничтожномъ дл напечатали въ газетахъ (Од. В. No 56), и какой-нибудь дам, заплатившей за розовый шаръ 1 р. 50 к., сдлается можетъ быть стыдно, и этотъ стыдъ будетъ ей маленькимъ, совершенно соотвтствующимъ вин наказанiемъ. Г. Воскобойниковъ напалъ на г-жу Ишимову за курочку и собачку… Надо сказать, что мы никакъ не думали, чтобы намъ въ другой разъ пришлось столкнуться съ этими маленькими животными, мы думали покончить съ ними прошлымъ мсяцемъ, но нтъ! они, видите ли, вызвали споръ объ очень важномъ предмет, да еще подвели г-на Воскобойникова подъ сильный упрекъ въ незнанiи дйствительности: и это все оттого, что наше время ничего не пропускаетъ безнаказанно. Такимъ образомъ пройти теперь мимо двухъ маленькихъ животныхъ безъ вниманiя, значитъ пренебречь важнымъ предметомъ, чт невозможно. Позвольте же объяснить, ккъ совершился переходъ отъ курочки и собачки къ важному предмету.

Г-жа Ишимова, какъ вамъ извстно, написала книжку: Чтенiе для воскресныхъ школъ, въ которой, внушая дтямъ необходимость трудиться, приводитъ въ примръ собачку и курочку. Г. Воскобойниковъ, въ стать: ‘Первое собранiе распорядителей воскресныхъ школъ’ (въ которомъ трактовали о книжк г-жи Ишимовой и признали эту книжку неудобною для воскресныхъ школъ), доказывая неудобство книжки, произнесъ между прочимъ слдующiя слова:

‘Низшiя сословiя измала прiучаются къ труду и долго сохраняютъ способность къ нему, даже при переход въ другiе классы общества. Между тмъ книжка Ишимовой именно посвящается дтямъ низшихъ классовъ, которымъ право странно толковать о труд курочки или собачки…’

Дале:

‘Въ изб, въ подвал, вознагражденiе за трудъ составляетъ событiе. Сколько слезъ льется, сколько раздается проклятiй, за неимнiемъ какого-нибудь рубля, отъ котораго часто зависитъ сохраненiе нравственнаго достоинства бдняка, какой праздникъ — полученiе денегъ!..’

Наконецъ:

‘…при одномъ появленiи барина, народъ длается серьозенъ, и даже малые ребята смотрятъ невесело.’

Слушая эти слова, вы чувствуете, читатель, что г. Воскобойниковъ говоритъ подъ влiянiемъ благихъ сердечныхъ побужденiй, но въ то же время длаете предположенiе, что онъ вроятно все больше читаетъ книжки, да по временамъ можетъ-быть длаетъ прогулки по Петербургу, заглядывая въ подвальные этажи, гд трудится бдное рабочее и ремесленное населенiе столицы, и заглядывая въ эти жилища, удостовряется, что написанное про нихъ въ книжкахъ большею частiю справедливо. Что же касается до русскаго народа вообще, до народа вн столицъ и вдали отъ нихъ, то наблюдать его автору или совсмъ не удавалось, или удавалось мало, только въ немногихъ пунктахъ.

Должно быть точно такое предположенiе о г. Воскобойников сдлалъ г. Арлевъ, потомучто онъ, въ 21 No ‘Современной Лтописи’, взявъ въ разсмотрнiе сейчасъ выписанныя нами положенiя и ршительно не соглашаясь съ ними, коритъ г. Воскобойникова за совершенное незнанiе народа и его быта, чт его видимо раздражаетъ и сердитъ. Онъ говоритъ — противъ перваго положенiя:

что ‘весь нашъ рабочiй классъ мало трудится и дурно выполняетъ свой трудъ’, что ‘всякiй фабрикантъ можетъ удостоврить, что главная причина дороговизны нашихъ фабричныхъ издлiй заключается въ привычк нашего народа къ праздности и въ дурномъ и недобросовстномъ исполненiи работъ’, что ‘ни въ одной стран образованнаго и даже полуобразованнаго мiра нтъ столькихъ праздниковъ и прогульныхъ дней, какъ у насъ: ккъ же посл этого можно тшить себя пустыми фразами, что нашъ народъ трудолюбивъ?‘ наконецъ — что ‘собственно тружениковъ никакъ нельзя искать въ низшихъ классахъ: они находятся только въ образованномъ, но бдномъ класс — преимущественно въ класс чиновниковъ и мелкопомстныхъ дворянъ, длающихся чиновниками, литераторами и пр.’

По поводу второго положенiя, о слезахъ, льющихся въ изб и подвал за неимнiемъ рубля, за неполученiемъ вознагражденiя за трудъ, г. Арлевъ восклицаетъ:

‘О какомъ народ вы это пишете? Я начинаю думать, что вы не имете никакого понятiя о русскомъ народ, я прихожу къ предположенiямъ, что вы даже и не живете въ Россiи, г. Воскобойниковъ, а пишете въ Париж или Лондон. Мы, живущiе въ Россiи, привыкли встрчать во всхъ отрасляхъ земледльческой и мануфактурной дятельности недостатокъ въ рукахъ, видимъ еще большее увеличенiе требованiя на нихъ при производящихся постройкахъ желзныхъ дорогъ, почти не имемъ теперь выгоды въ городахъ употреблять капиталы на постройки, а въ деревняхъ — на производство хлбопашества, мы платимъ въ степной южной Россiи дороже рубля серебромъ въ день косцу и отъ этого часто продаемъ свой хлбъ съ убыткомъ: а вы увряете насъ, что въ изб и подвал вознагражденiе за трудъ составляетъ событiе!’.. ‘Вы бы обратили вниманiе хоть на нашихъ нищихъ. Существованiе ихъ въ такомъ числ можетъ имть мсто только въ стран, гд трудно умереть съ голоду, и гд, къ несчастiю, нравственное чувство недостаточно развито для того, чтобы многiе, даже и не изъ низшаго класса народа, не предпочитали прошенiе милостыни честному труду. У насъ нищенство не необходимость, а промыселъ, который очень легко уничтожить при большей дятельности полицiи и заведенiй, устроенныхъ для призрнiя нищихъ и уничтоженiя нищенства.’

Наконецъ — противъ послдняго положенiя о невеселомъ смотрнiи на барина крестьянами и ихъ дтьми, г. Арлевъ утверждаетъ слдующее:

‘Имя помстья въ одной изъ великороссiйскихъ губернiй, я довольно часто бывалъ въ гостяхъ у своихъ крестьянъ, и во время угощенiя меня чаемъ, блинами и проч., вс ребятишки хозяйскаго семейства бывали здсь же, со мною въ одной изб, и всегда смотрли на меня весело. Также нигд, ни у себя, ни въ другихъ имнiяхъ, я не замчалъ такой нелюбви и страха къ помщикамъ, о какихъ говорится въ стать г. Воскобойникова.’

Довольно!.. Господи! чт же это? воскликнетъ гоголевскiй ‘господинъ добродушнаго свойства’, одинъ говоритъ: трудятся, другой — не трудятся, одинъ говоритъ: бдствуютъ, слезы льютъ, вознагражденiя за трудъ не получаютъ, другой — лнятся и праздничаютъ, изъ лности нищенствуютъ, или получаютъ по рублю въ день за косьбу, одинъ говоритъ: хмурятся и смотрятъ невесело, другой: нтъ! смотрятъ весело. Кому же, кому врить?..

Господинъ добродушнаго свойства! удостойте подать намъ руку и поступимте вмст по свойственному намъ съ вами добродушiю, повримте обоимъ понемножку… Вы не бойтесь, что люди, не имющiе нашего мирнаго свойства, но обладающiе другимъ колючимъ свойствомъ — насмшливостью, услышатъ насъ съ вами и засмются. Это ничего! пусть засмются, а мы съ вами не можемъ поступить иначе, потомучто тутъ у обихъ спорящихъ сторонъ есть боле или мене правды, но об стороны немножко погорячились. Подумайте: говорить о всемъ рабочемъ класс, о цломъ народ такой обширной страны, какъ наше отечество, не исключая ни городскаго, ни сельскаго населенiя, и коснувшись такихъ чертъ, какъ трудолюбiе, степень нужды и нищеты, степень любви или нелюбви и страха крестьянина къ барину, — произносить рзкое категорическое сужденiе, ршительный приговоръ, положить общее правило, безъ всякихъ оговорокъ… можно ли это? Положенiя г. Воскобойникова уже давно сложились и сдлались ходячими, онъ повторилъ ихъ подъ влiянiемъ прочтенныхъ книгъ и наблюденiй городской жизни. Г. Арлеву повидимому короче знакомъ сельскiй бытъ можетъ-быть одной извстной мстности, да еще издали знакомъ бытъ фабричный: наблюденiя его сдланы при условiяхъ, теперь составляющихъ недавнее прошедшее, т. е. при существованiи крпостного права. Одинъ пишетъ грустную, безотрадную картину изъ головы, другой какую-то успокоительную идилiю, какой-то жанръ съ какой-то исключительной помщичьей деревни. Повривъ обоимъ живописцамъ въ немногомъ, мы все-таки боле сочувствуемъ грустной картин. Въ ней намъ кажется боле если не правды, то истины. На одну деревню, гд крестьяне распиваютъ чай, задая его блинами, сколько насчитаете вы такихъ, гд приходятъ въ ужасъ, оттого напримръ, что соль вздорожала.

Что нашъ работникъ не такъ дятеленъ и работа его не такъ спора, какъ въ иныхъ-прочихъ образованныхъ странахъ, что нтъ у него той ловкости, той отчетливости въ труд, что наконецъ крпостное состоянiе прiучило его къ труду вялому, неохотному, прiучило стремиться, при всякомъ удобномъ случа, отлынять отъ невольной, нисколько не интересующей его работы, — вдь все это ткъ, все это правда. Но эта извстная и несомннная истина неужели даетъ право вовсе отрицать въ нашемъ народ трудолюбiе, говорить, что онъ вообще трудится мало, и что если есть у насъ труженики, то никакъ не въ низшихъ классахъ, а только между чиновниками и мелкопомстными дворянами?.. Послднее даже что-то вовсе странно!.. Прежде нежели осуждать весь народъ за лность, за малость труда, — можно было бы, я думаю, принять въ соображенiе хоть его домашнiй бытъ и соразмрить его вялый трудъ съ условiями, поддерживающими его нравственныя и физическiя силы, припомнить, гд онъ живетъ и чт стъ, да сличить это житье напримръ съ житьемъ англiйскаго работника, а потомъ уже и восклицать, что англiйскiй работникъ сдлаетъ противъ троихъ нашихъ. Въ семь не безъ урода, говоритъ пословица. Мы слышали и знаемъ, что есть крестьяне лнивые и есть работящiе, что есть цлыя семьи, цлыя деревни лнивыхъ или излнившихся, но есть также цлыя семьи, цлыя деревни неутомимыхъ работниковъ. За чт же тхъ и другихъ мшать безъ разбора въ одну категорiю мало-трудящихся?

Что между дтьми низшихъ классовъ много праздности — правда! Да чмъ же наполнить было ихъ возрастъ до семи, восьми и даже десяти лтъ, т. е. то время, когда еще нтъ физическихъ силъ для сельскаго труда? Грамот ихъ до сихъ поръ не учили, а предоставляли запасаться на свобод этими физическими силами въ бгань и уличныхъ играхъ. Нтъ между дтьми-простолюдинами понятiя о необходимости труда? — Еще бы! Но не говорите противъ того, что они съ-измала прiучаются къ трудностямъ, къ чернот и тяжести труда, которая ихъ потомъ уже пугать не можетъ. Внушать имъ понятiе о необходимости труда, объяснять его значенiе — конечно нужно, но… согласитесь же, что ‘собачка’ и ‘курочка’ тутъ совсмъ не идутъ къ длу. Мы говоримъ о томъ, что этотъ способъ объясненiя совсмъ не въ дух дтей-простолюдиновъ, заговорите съ ними подобными примрами, — они долго будутъ глядть вамъ въ глаза, ничего не понимая, а когда поймутъ, — непремнно засмются, и, чего добраго, еще по свойственной имъ грубости нравовъ, прозовутъ васъ ‘курочкой’. Вотъ и пропали вс ваши внушенiя!..

Слова г. Воскобойникова о подвал съ льющимися слезами конечно даютъ больше понятiе о парижскомъ или лондонскомъ пауперизм, и ужь вовсе нейдутъ къ нашему сельскому быту, т. е. вовсе не характеризуютъ его. А что касается до городскаго, въ особенности столичнаго быта, то… ккъ вамъ сказать? Напримръ мы говорили разъ съ одной старушкой, которая, по сохранившемуся у ней умнью и по состоянiю своего здоровья, не можетъ ничего больше длать, кром какъ вязать чулки. На вязаные чулки есть много потребителей, стало быть и работа у ней есть. Вяжетъ она очень проворно, а знаете ли, сколько прiобртаетъ въ день чистой заработки, за исключенiемъ матерiала? — Семь или восемь копекъ серебромъ! Не врите? Извольте сами расчитать. Теперь представьте, что жена чиновника заказала старушк дюжину чулокъ, та исполнила заказъ къ тому дню, на который у ней уже не осталось ни куска пропитанiя, и приноситъ. А заказчица, за часъ предъ тмъ, снесла послднiй рубль на рынокъ и запаслась на него провизiей на два дня, потомучто черезъ два дня мужъ ея получитъ жалованье. Вотъ и проситъ она старушку за деньгами придти черезъ два дня, а старушка вдь не знаетъ, что рубль-то тамъ былъ послднiй, — ей можетъ-быть и не врится. Случай, какъ видите, самый обыкновенный, простой, взятый не изъ парижской или лондонской жизни, а изъ нашей. Тутъ конечно дло обойдется безъ проклятiй, а безъ слезъ-то можетъ-быть и не обойдется, и полученiе рубля едва ли не составитъ событiя.

Приближаемся наконецъ къ самому любопытному и щекотливому пункту спора, къ вопросу: весело ли смотрятъ (правильне — смотрли) крестьянскiя дти на барина, или невесело? Чувствуютъ ли (правильне — чувствовали ли) крестьяне нелюбовь и страхъ къ помщикамъ, или не чувствовали? Мы не имемъ права не врить г. Арлеву, утверждающему, что къ нему крестьяне не питаютъ ни нелюбви, ни страха, и что дти ихъ смотрятъ на него весело. Изъ этого мы прямо заключаемъ, что г. Арлевъ — добрйшiй помщикъ, и намъ очень прiятно узнать это. Если бы теперь кто-нибудь насъ уврилъ, что и вс наши помщики — добрйшiе люди, то мы ужь ткъ и знали бы, что г. Воскобойниковъ кругомъ неправъ… Чт жь? вдь крепостного права у насъ уже не существуетъ, стало-быть мы говоримъ теперь о прошедшемъ, а о прошедшемъ говорится какъ-то свободне и пряме. Въ чемъ состояло зло крпостного права? — Въ произвол помщичьей власти, въ томъ, что все личное и имущественное благосостоянiе крестьянъ, вся участь ихъ зависла отъ личныхъ свойствъ помщика… Посл этого предоставляемъ г. Арлеву самому сдлать конечный выводъ: можно ли было однимъ примромъ его добрйшей личности опровергать слова г. Воскобойникова, и если послднiй явиться невиннымъ въ незнанiи нкоторыхъ сторонъ нашей дйствительности, то и за г. Арлевымъ не открылась ли небольшая замашка ‘водить читателей къ Шиллеру на луну’, какъ выразился одинъ фельетонистъ въ приведенной нами выше тирад изъ легкаго листка?

Успокойтесь же, господинъ добродушнаго свойства! Можетъ быть и теперь заклятые насмшники будутъ продолжать смяться, и иной даже пожалуй пуститъ ядовитую остроту въ род того, что назоветъ насъ съ вами мировыми посредниками или удостоитъ другимъ еще боле почетнымъ титломъ — пусть! Острота никому не покажется остротою, и никто изъ людей нашего добродушнаго свойства надъ ней не улыбнется, видя ясно, что она есть плодъ одного непреодолимаго, но трудно-исполнимаго желанiя острить. Вдь вы сами видите, что не могли же мы поступить иначе, какъ поврить понемножку обоимъ спорящимъ, и если впали въ роль примирителей или пожалуй мировыхъ посредниковъ, то не потому, чтобы набивались на эту роль, а потому, что самый предметъ вызвалъ насъ на нее. Мы не хотли быть пристрастными ни къ одной сторон, мы хотли примирить… Можетъ, правда, случиться и то, что об стороны останутся недовольны нами, но… и это ничего! Пусть жалуются на насъ высшему литературному начальству, напримръ ‘Русскому Встнику’ или ‘Отечественнымъ Запискамъ’, изъ которыхъ ни тотъ, ни другiя врно не откажутся принять на себя роль губернскаго присутствiя, потомучто это роль важная, удовлетворяющая и честолюбiю и другимъ страстямъ, важнымъ лицамъ свойственнымъ. Только намъ съ вами нчего бояться ихъ суда, потомучто мы поступили по совсти.

Г. Арлевъ упомянулъ между прочимъ о нищенств… Надо сказать, что мы еще не привели заключенiя его статьи, гд онъ, изобразивъ недостатки нашего рабочаго класса, указываетъ и на средство къ ихъ исправленiю. Но къ этому заключенiю намъ можетъ быть еще придется обратиться посл, а теперь собственно о нищенств. По мннiю г. Арлева, наше нищенство доказываетъ, что у насъ трудно умереть съ голоду. Это правда:

‘Здсь хлба не выпоешь, — выплачешь легче.’ Удивительно врное и мткое слово! (Не ручаемся только, врно ли привели мы этотъ стихъ изъ идиллiи Гндича: Рыбаки). Теперь только въ Петербург иностранные нищiе кое-какъ прiучили народъ къ подаянiю милостыни за музыку, веселыя псни и акробатическiя штуки… Г. Арлевъ говоритъ, что существованiе нашего нищенства доказываетъ еще недостатокъ развитiя нравственнаго чувства. Можетъ быть, но не знаю, гд больше страдаетъ нравственное чувство — въ выпрашиванiи ли хлба Христа ради, или въ пнь и кривлянь подъ окнами изъ-за мднаго гроша. Кажется это зависитъ отъ сложившагося въ томъ или другомъ народ понятiя, какъ бы-то ни было, но мы признаемся, можетъ-быть по нацiональному чувству, скорй миримся съ откровеннымъ выпрашиваньемъ, нежели съ этимъ кривляньемъ, имющимъ цлью — выпросить. Конечно, съ тмъ или другимъ миришься въ томъ только случа, если видишь дйствительную невозможность труда, а г. Арлевъ говоритъ, что у насъ нищенство не необходимость, а промыселъ, который легко уничтожить. Не слишкомъ ли смло, не слишкомъ ли обще это сказано? Вотъ ‘Московскiй комитетъ о просящихъ милостыни’ публиковалъ отчетъ о его занятiяхъ и дйствiяхъ за 1860 годъ. Въ этомъ отчет есть между прочимъ слдующее свднiе: въ 1860 г. въ вденiе комитета поступило всего 2,490 человкъ, это число раздляется по возрасту такъ: отъ 1 года до 7 лтъ 66 человкъ, отъ 7 до 14-ти лтъ — 34 человка, отъ 14-ти до 50-ти — 550, отъ 50-ти до 60-ти — 1,340, старше 60-ти — 500 человкъ. При этомъ длается замчанiе: ‘Эта краткая табель показываетъ, что большая часть нищихъ, задержанныхъ въ вденiи комитета, имли такiя лта, когда человкъ встрчаетъ препятствiя къ содержанiю себя трудами, и приводитъ къ тому утшительному убжденiю, что у насъ въ весьма маломъ количеств поражаются нищетой люди, еще не лишонные силъ и здоровья’… Если приведенная табель врна (въ чемъ мы не смемъ сомнваться), то кто же иметъ право утверждать, что наше нищенство — только промыселъ? Это немножко жостко: причины нищеты не такъ легко исчислить и источники нищенства не такъ легко изслдовать, какъ думаетъ г. Арлевъ. Есть, говорятъ, нищенскiя артели, обратившiя сбиранье милостыни въ промыселъ, но нельзя же изъ этого длать общее правило о просящихъ милостыню. Есть у насъ конные барышники, но изъ этого не слдуетъ, что всякiй покупающiй нужную или продающiй ненужную ему лошадь, есть барышникъ… Не утаимъ, что сами мы не дальше какъ на дняхъ слышали такой фактъ: староста въ урочный день сбираетъ народъ на земледльческую или общественную работу, одной женщины не оказывается на лицо. ‘Гд же Матрена Губанова?’ спрашиваетъ староста. Ему отвчаютъ: ‘въ мiръ ушла.‘ И староста удовлетворяется, считая причину отсутствiя уважительною и законною. Таково сложившееся въ народ понятiе!.. Но это все-таки не даетъ права заключать о промышленномъ характер всего нашего нищенства: такой характеръ остается за однми нищенскими артелями, существующими разв только въ столицахъ, да въ другихъ немногихъ пунктахъ. Вообще же рдкiй или рдкая пойдетъ въ мiръ изъ такого рабочаго сельскаго общества, гд нтъ дйствительной нищеты, порожденной мстными или временными неблагопрiятными условiями.

Мы говоримъ о нищенскихъ артеляхъ. Слово артель, какъ вы знаете, очень важно для насъ, въ послднее время оно особенно какъ-то часто слышится и наводитъ экономистовъ на многiя мысли. Можетъ-быть оно же приведетъ и къ мрамъ для устраненiя нищеты и нищенства, мрамъ боле кореннымъ и разумнымъ, нежели ‘бльшая дятельность полицiи’, на которую возлагаетъ надежды г. Арлевъ, а вмст съ нимъ вроятно и ‘Русскiй Встникъ’, помстившiй статью его. ‘Духъ ассоцiацiи (говоритъ напримръ одинъ экономистъ) вообще силенъ въ русскомъ народ, чт доказывается сохранившимися до сихъ поръ формами экономической ассоцiацiи — артелью и общиной, уцлли также формы гражданской ассоцiацiи — мiрская сходка и громада. Мы думаемъ, что въ возможномъ будущемъ развитiи этихъ народныхъ формъ заключается великое будущее Россiи. Но это развитiе возможно только тогда, когда образованныя сословiя внесутъ въ эти формы просвщенное сознанiе и высшiя цли, сдлавшiяся обязательными вслдствiе самой силы вещей, т. е. современнаго историческаго движенiя. Отсюда для образованныхъ сословiй становится обязательнымъ воспитанiе въ себ духа ассоцiацiи, если онъ утратился вслдствiе долгой разобщенности съ живымъ источникомъ — народомъ. А гд же и воспитать его, какъ не въ единственно-возможной для образованныхъ сословiй форм экономическихъ ассоцiацiй, изъ которыхъ всхъ легче для осуществленiя — ассоцiацiя капиталовъ? Мы крпко убждены, что если члены русскаго общества будутъ слдовать девизу: ‘плыви, кто можетъ’, которому они до сихъ поръ слдовали, то никогда не избавятся отъ того историческаго фатума, который втсняетъ насъ въ мiръ восточный. Въ отреченiи отъ восточной лни и мелкаго эгоизма, въ стремленiи къ общенiю интересовъ духовныхъ и матерiальныхъ, въ солидарномъ ихъ сплоченiи, лежитъ возможность спасенiя отъ тяжкаго кризиснаго времени.’ (М. Вд. No 132).

Таково въ самомъ дл значенiе нашей артели и таковы мысли, на которыя она естественно наводитъ. Но вотъ что нсколько ближе къ тому, о чемъ говорили мы выше. Въ журнал ‘Промышленность’ прочли мы замтки, въ которыхъ, говоря о давно-распространившемся на запад пауперизм между рабочимъ классомъ и о томъ, что тамъ издавна принимаемы были разныя мры для улучшенiя быта работниковъ и для облегченiя участи обднвшихъ, приходятъ къ заключенiю, что изъ подобныхъ мръ ‘т только дйствительно благотворны, въ которыхъ есть личное участiе, личная забота, личная иницiатива со стороны рабочихъ, въ пользу которыхъ мры эти направлены. Къ числу такихъ дйствительно благодтельныхъ мръ относятся ассоцiацiи работниковъ.‘

Затмъ представивъ формы такихъ ассоцiацiй, развившiяся въ Англiи, Францiи и Германiи, преимущественно же въ первой, замтка говоритъ:

‘Въ сред русскаго народа очень развиты ассоцiацiи, называемыя артелями. Гд соберутся нсколько человкъ работниковъ, тотчасъ между ними устроивается артель. Нкоторыя изъ этихъ артелей имютъ въ виду только общее продовольствiе, другiя составляются для общей работы и раздла общей выручки поровну, безъ соразмрности съ качествомъ работы. Эта коммунистическая примсь къ экономическому элементу ассоцiацiи объясняется отчасти простотою самой работы, отчасти существованiемъ денежныхъ штрафовъ между членами артели за неисправности и упущенiя. У насъ можно найти артели при всякомъ промышленномъ предпрiятiи’…

Дале исчисляются нкоторыя изъ существующихъ у насъ артелей: бурлацкiя, рыбачьи, торговыя артели на Украин, наконецъ самыя богатыя и развитыя — биржевыя артели.

‘Подъ влiянiемъ крпостного права и тягостной системы паспортовъ (говоритъ потомъ авторъ замтокъ), когда свобода труда, передвиженiе и развитiе работника были стснены, не могли сознательно выработаться въ Россiи ассоцiацiи работниковъ и достигнуть того широкаго развитiя, которое встрчаемъ въ другихъ странахъ и особенно въ Англiи’.

Въ Англiи, видите-ли, огромное число фабричныхъ работниковъ, а у насъ ихъ немного, въ Англiи городская жизнь развита чрезвычайно сильно, а у насъ очень слабо, въ Англiи существуютъ работничьи дома, т. е. построенные нарочно для рабочихъ, съ цлью доставить имъ удобныя и дешовыя квартиры, у насъ съ этою цлью только недавно составились два акцiонерныя общества — одно въ Риг, другое въ Петербург, въ Англiи всюду распространены сберегательныя кассы, у насъ о нихъ недавно заговорили, и он только что возникаютъ, да и то еще не между рабочими. — Он возникаютъ между чиновниками. Такъ въ Петербург вышла брошюра: ‘Предположенiя объ устройств санктпетербургскаго общества взаимнаго вспоможенiя лицъ гражданской службы’, она вышла въ вид предварительнаго проекта, съ цлью вызвать замчанiя, которыя уже и сдланы въ нкоторыхъ журналахъ. Предположенiе вообще признается дльнымъ, и слдовательно осуществленiе общества вроятно. Между тмъ въ Могилев также составилось нчто подобное: чиновники губернскаго правленiя согласились образовать у себя ссудно-сберегательную кассу, чтобы имть возможность получать въ крайнихъ случаяхъ взаймы небольшiя суммы за незначительные проценты, и кром того положили вносить изъ получаемаго ими содержанiя 3%, чтобы въ теченiе службы составить какой-нибудь запасный капиталъ…

Читая о формахъ ассоцiацiи, развившихся въ разныхъ странахъ, въ томъ числ и въ Германiи, мы вспомнили встртившееся намъ недавно извстiе изъ Риги, бросающееся въ глаза по своей нацiональной характерности. Извстiе говоритъ, что учреждается рижское общество любителей литературы, цль котораго состоитъ въ совокупныхъ занятiяхъ нмецкою поэтическою литературою и во взаимномъ поощренiи членовъ къ самостоятельному поэтическому творчеству. Желающiй вступить въ общество обязанъ просить чрезъ одного изъ членовъ о принятiи его и представить свое стихотворенiе. Члены общества (прозаически) вносятъ по три руб. сер… Это уже не ассоцiацiя капиталовъ или матерiальнаго труда, о которой мы хлопочемъ, это ассоцiацiя поэтическихъ талантовъ!.. Предлагаемъ вопросъ: существуетъ ли между нашими, русскими поэтами потребность во ‘взаимномъ поощренiи къ самостоятельному поэтическому творчеству’?

Мы незамтно пришли къ нмецкимъ и русскимъ поэтамъ отъ нашихъ рабочихъ классовъ и выходящаго изъ ихъ среды нищенства. Но предметъ, который мы оставили-было такимъ образомъ — народъ, его судьбы выдвигаются теперь на переднiй планъ русской жизни, онъ становится дйствующимъ лицомъ, какимъ очень долго не былъ, и въ теченiи этого долгаго времени глохъ въ неизвстности и заросталъ разными сорными травами. Одинъ изъ родовъ этихъ травъ замтилъ г. Арлевъ, изобразилъ его въ сильной степени, и мы хотли говорить объ указываемомъ имъ средств къ его истребленiю. Только если уже говорить объ этихъ травахъ, о народныхъ недостаткахъ, то говорить все, о чемъ ходятъ толки, тмъ боле, что средство г. Арлева лечитъ не одинъ недугъ, а многiе разомъ.

Говорятъ напримръ о невыразимомъ равнодушiи народа къ его общественнымъ дламъ. ‘Общество, привыкшее въ мельчайшихъ отправленiяхъ своей жизни возлагать всю заботу на правительство, теряетъ съ теченiемъ времени не только способность, но какъ-бы и самую охоту самолично, помимо правительства, входить въ свои собственныя, исключительно до него самого относящiяся дла. Лучшимъ подтвержденiемъ этого могутъ служить т случаи, въ которыхъ такому обществу предоставлена полная самостоятельность: какое безсилiе, какая неспособность, а главное — чт за равнодушiе ко всему, чт выходитъ за тсные предлы личныхъ интересовъ каждаго лица въ отдльности!..’ Такъ разсуждаетъ нкто Г-цкiй въ письм къ издателю ‘Русскаго Встника’, и въ подтвержденiе этого разсужденiя разсказываетъ о порядкахъ, существующихъ въ русскихъ тоговыхъ селахъ, о томъ, какъ какой-нибудь помщикъ-кулакъ, становой приставъ да съемщикъ торговыхъ мстъ, взявшiй ихъ какъ будто съ торговъ, а въ сущности вовсе безъ торговъ, — потомучто торги бываютъ только номинальные, — какъ этотъ трiумвиратъ нещадно обираетъ торгующихъ, ничего не удляя на общественную пользу, какъ это вс знаютъ и понимаютъ, вс — и сельское общество, и другiе, не вступающiеся въ дло помщики, если они есть въ сел, — вс знаютъ и вс молчатъ, непроходимо молчатъ, позволяя расхищать общественное достоянiе, т. е. ихъ самихъ, безпрепятственно и безнаказанно… Этотъ разсказъ очень интересенъ въ своихъ подробностяхъ. Можете, если угодно, прочесть его въ 23 No ‘Современ. Лтописи’.

Нкто г. Б., путешествуя въ тверскую Карелiю, на пространств около трехъ сотъ верстъ постоянно слышалъ отъ благомыслящихъ крестьянъ жалобы, которыя и передаетъ отъ лица ихъ слдующими словами:

‘Точно какая-то страшная язва, разливается въ народ пьянство. Бывало, да и не такъ чтобы давно, о водк, кром великихъ праздниковъ, и въ голову не войдетъ, да и въ праздники-то больше пробавлялись домашнею брагой, а вотъ теперь ребята, праздникъ не праздникъ, только того и норовятъ, какъ бы улизнуть въ кабакъ да нарзаться до упаду. Бывало, о маслениц возьмешь четвертушку и угостишь всхъ добрыхъ людей, а тамъ и самъ подешь къ добрымъ людямъ — разгуляешься, теперь-же вонъ молодые-то возьмутъ ведро, на брагу ужь и не смотрятъ, да и то ненадолго хватаетъ. И ужь хоть пили-то бы дома, а то съ утра уйдутъ изъ дому, и поминай какъ звали. Иной такъ сутокъ по двое, по трое и глазъ не кажетъ. И ужь явится чистехонекъ: окром того, чт стащитъ деньгами, — шуба, поддевка, все пропало, въ грошовомъ кафтан вернется домой. На нашу бду и разоренье шинки развелись въ каждой деревн. Да и господа, суди ихъ Богъ, польстились на гршные алтыны и въ своихъ деревняхъ открыли кабаки, да еще лучшiя избы отбили для нихъ у мужиковъ. И ужь разбойники вс эти кабачники и шинкари: кто бы что ни притащилъ имъ, все берутъ, разумется только-что не даромъ. Посл иной-бы и выкупилъ, такъ и концовъ не надетъ: ‘не знаемъ, не брали’, да и въ шею добраго молодца. И до чего дошло! молодыя бабы стали шляться по кабакамъ, двки навдываться къ шинкаркамъ. А прежде, и лтъ за десять не больше, и дома-то срамно было напиться молодой баб, о двкахъ и говорить нчего. И вотъ что завели: хоть-бы теперь, о масляниц, днемъ покружатся по улицамъ, покатаются по деревнямъ, этого мало, — завели ночныя гулянки. А тамъ, посмотришь, и ребенокъ очутится гд-нибудь въ рк или въ лсу, и найдетъ полицiя, и раздлывайся вся деревня. Вотъ въ Кесов (село кашинскаго узда) году не проходитъ безъ этого, и теперь идетъ слдствiе: задушоннаго ребенка нашли въ сумет. А спившаяся съ кругу молодежь и пошаливать начинаетъ. Въ позапрошлую ночь совсмъ-было уходили нашего крестьянина, съ деньгами возвращавшагося съ ярмарки, отбили нахавшiе обозники. А по клтямъ-то, и говорить нечего: ночи не проходитъ, чтобы не подломили то тамъ, то здсь. Вотъ до чего дошло, а чт будетъ дальше?’

Предположимъ, читатель, что въ этихъ словахъ есть какая-нибудь доля естественныхъ, во вс времена бывающихъ жалобъ старости на новыя времена, но все же, слушая ихъ, нельзя не ощутить значительнаго опасенiя за народную нравственность, особенно если знаешь, что есть враги этой нравственности, имющiе свои временныя выгоды душить ее нещадно, всми возможными средствами. Объ этихъ врагахъ мы намрены сейчасъ привести одинъ любопытный и важный документъ, стоющiй быть напечатаннымъ и оглашоннымъ всюду, гд только можно. Это письмо одного сельскаго священника, помщенное въ ‘Херсонскихъ Епархiяльныхъ Вдомостяхъ’. Вотъ оно:

‘При исполненiи христiанскихъ требъ, я старался внушать моимъ прихожанамъ, какъ вредно излишнее употребленiе горячаго вина. Неоднократныя внушенiя мои увнчались наконецъ полнымъ успхомъ. Однажды приходятъ ко мн три почетнйшiе прихожанина и просятъ, отъ имени всего общества, придти въ сельскую расправу. Немедленно прихожу и спрашиваю о причин ихъ собранiя. Мн отвчаютъ: ‘Благодаримъ васъ, батюшка, за неоднократныя убжденiя ваши о прекращенiи въ нашемъ обществ пьянства. Мы наконецъ убдились, что все зло между нами происходитъ отъ излишняго употребленiя водки, а потому и ршились совершенно оставить пить ее. Но чтобы наша общая, добровольная ршимость была ненарушима, то мы покорнйше просимъ васъ, батюшка, въ слдующiй воскресный день привести насъ всхъ къ присяг и отслужить Господу Богу молебствiе.’ Я объяснилъ имъ, что къ присяг приводить ихъ по этому длу совершенно излишне, и притомъ просилъ ихъ поусердне помолиться Господу Богу о томъ, чтобы Онъ оградилъ ихъ от нападенiя врага, который, сказалъ я имъ, немедленно начнетъ ратовать противъ нихъ за это доброе, истинно-христiанское ихъ намренiе. И не замедлилъ врагъ начать свои дйствiя.

‘Черезъ два или три часа посл свиданiя моего съ прихожанами, прiзжаетъ ко мн главноуправляющiй питейною конторой и объявляетъ, что прихожане мои бунтовщики (собственныя слова его), а я ихъ предводитель. При этомъ онъ не преминулъ замтить мн, что если мои прихожане перестанутъ пить водку, то этимъ сдлаютъ великiй подрывъ государственнымъ доходамъ, взносимымъ откупщикомъ, а такъ какъ я внушалъ имъ прекратить пьянство, то, говорилъ онъ, васъ будутъ судить, какъ государственнаго преступника.

‘Терпливо выслушавъ приговоръ, я пригласилъ главноуправляющаго конторою выдти изъ моего дома. Посл сего онъ вдругъ перемнилъ тактику, предлагая мн 100 руб. сер. и безденежный отпускъ вина изъ конторы за то только, что я не буду слдить за исполненiемъ даннаго моими прихожанами обта. Услышавъ въ другой разъ то же требованiе оставить меня, онъ удалился. Вскорости посл него прiзжаетъ ко мн начальникъ волости, благодаритъ меня (искренно повидимому) за мои заботы о нравственности моихъ прихожанъ, восхваляетъ ихъ доброе намренiе, и тутъ же приказываетъ сельскому старшин немедленно выслать въ волостную расправу двнадцать человкъ, перве ршившихся оставить пьянство, для выслушанiя за то особенной благодарности. Но мужички заблагоразсудили, что лучше выслушать особенную благодарность отъ волостного начальства не двнадцати только человкамъ, а всему обществу, ршившемуся изгнать изъ среды себя нестерпимйшiй порокъ, и такъ къ волостному начальнику отправилось боле четырехсотъ человкъ. Видя такое множество жаждущихъ благодарности, волостной начальникъ приказалъ двнадцать человкъ изъ этой массы за карауломъ отправить въ окружное управленiе.

‘Устрашонные этимъ приказомъ, прихожане мои приходятъ ко мн за совтомъ. Я сказалъ имъ, что сдлавъ доброе дло, они не должны бояться, а напротивъ, явившись начальству и обстоятельно разсказавъ ходъ дла, они должны ожидать непремнно благодарности. На другой день семь человкъ почетнйшихъ здшнихъ жителей ршились явиться въ окружное управленiе, гд немедленно, по приказанiю г. окружнаго командира, были посажены за ршотку, какъ преступники. Извстiе объ арестованiи этихъ почетнйшихъ семи прихожанъ немедленно разнеслось въ сел, и прихожане мои, а наипаче семейства заключенныхъ въ тюрьму, ршительно упали духомъ, кром того, и здсь почти ежедневно требовалось въ волостную расправу не мене двнадцати человкъ, которымъ волостной голова и писарь, конечно подкупленные уже конторой, объясняли, какъ велико ихъ преступленiе и какому они современемъ подвергнутся наказанiю. Неизлишнимъ считаю замтить, что волостной начальникъ при подобныхъ увщанiяхъ лично не присутствовалъ, а дйствовалъ чрезъ вышеозначенныхъ голову и писаря, чт и видно изъ его форменнаго ко мн отношенiя.

‘Ежедневно получая отъ моихъ прихожанъ свднiя о безсовстныхъ дйствiяхъ волостнаго головы и писаря, я обратился къ начальнику волости съ покорнйшею просьбой о томъ, чтобъ онъ прекратилъ такое дйствiе подчиненныхъ. Формальною бумагой онъ не замедлилъ извстить меня между прочимъ и о томъ, что на основанiи 2025 ст. закона, за то что назвалъ я дйствiя головы и писаря безсовстными, подлежу заключенiю въ тюрьму отъ трехъ мсяцевъ до одного года, посл заключенiя я обязанъ испросить у обиженныхъ прощенiе, а буде пожелаютъ, то уплатить имъ безчестiе.

‘Таковъ результатъ заботъ моихъ объ искорененiи въ приход самаго нестерпимаго порока!

‘Какое посл этого нравственное наставленiе могу я преподать моимъ прихожанамъ, знающимъ по опыту, что наставленiя волостнаго головы и писаря дйствительне и справедливе моихъ?

‘Прихожане мои, посл вышеописанныхъ испытанiй, начинаютъ опять употреблять горячее вино — и, къ прискорбiю, въ большей прежняго мр. Теперь, какъ ни стараюсь внушать имъ, чтобы воздерживались отъ излишняго употребленiя водки, но вижу, что вс мои убжденiя — гласъ вопiющаго въ пустын.’

Этотъ документъ гласитъ только о той неотрицаемой правд, что огромная половина сорныхъ травъ, которыми заросъ нашъ народъ, тхъ недостатковъ и пороковъ, которыми теперь корятъ его люди, оплакивающiе его ‘нравственное растлнiе’, падетъ тяжолымъ грузомъ на совсть и отвтственность личностей подобныхъ тмъ, которыя были дйствующими лицами въ приведенномъ разсказ. Мы не фанатики-проповдники, мы не призовемъ на ихъ голову ни катаклизма, ни иныхъ стихiйныхъ бдъ, потомучто они, какъ все сущее на земл, порожденiе времени, и имютъ свое право на временное существованiе, придетъ время, и они исчезнутъ, исчезнутъ тогда, когда будетъ у насъ столько людей, чтобъ можно было замнить ими этихъ не-людей. Теперь же, говорятъ, у насъ нтъ людей, или есть, но очень мало…

Въ самомъ дл, между множествомъ разныхъ спорныхъ пунктовъ, недавно выступилъ вопросъ и о томъ: есть ли у насъ люди, или нтъ?.. Такъ какъ мы уже разъ попали въ непрошенные посредники спора, то почему жъ намъ еще и еще не облечься въ эту должностную мантiю собственнаго приготовленiя?.. Вопросъ зашолъ по поводу назначенiя лицъ во вновь учрежденную должность судебныхъ слдователей. Вамъ уже извстно, что правительствомъ изъявлено желанiе, чтобъ въ эту должность назначаемы были преимущественно люди, т. е. лица, боле или мене просвщенные. ‘Московскiя Вдомости’, слыша толки о томъ, что это желанiе не везд исполняется, сказали какъ-то, что причина этому — недостатокъ людей: ‘кому неизвстно (сказали Вдомости), что у насъ вообще мало людей? Чт было тому причиной, это уже другой вопросъ, но что людей мало, это несомннный фактъ, неоднократно подтверждавшiйся.’

Съ этимъ несомнннымъ фактомъ ‘осмлился’ не согласиться г. Z. Онъ говоритъ: нтъ! люди есть: я самъ знаю въ нашемъ узд 4-5 человкъ… людей, причина — не недостатокъ ихъ, а слой старыхъ (отсталыхъ) чиновниковъ, занимающихъ мста боле или мене начальственныя (совтниковъ, ассесоровъ, правителей канцелярiй и пр.). Сквозь этотъ слой, видите ли, люди-то и не могутъ никакъ пробиться… Чтожъ? это можетъ-быть и правда, даже очень и очень можетъ быть, что правда. Только вдь это почти то же, чт сказали ‘Московскiя Вдомости’. Если бы людей, т. е. настоящихъ людей, и просвщенныхъ, и проникнутыхъ чистыми, свойственными такимъ людямъ стремленiями, съ достаточнымъ количествомъ энергiи и воли, — если бы такихъ людей было много, а слой, ихъ заграждающiй, былъ бы слабъ и тонокъ, то они конечно пробились бы сквозь него и тотчасъ же сами образовали бы верхнiй слой. Тутъ не было бы даже необходимости въ количественномъ равенств, людей могло-бы быть и меньше, потомучто на ихъ сторон была-бы свжесть и нравственная сила, а въ заграждающемъ сло — ветхость, гнилость, червоточина. Какъ же могъ-бы этотъ дряхлющiй слой удержать стремленiе мощныхъ молодыхъ силъ? А вотъ онъ держитъ! Чтожъ тутъ длать? Поднять разв иконы, идти на ниву и молить о катаклизм? Или ужь не лучше ли подождать? Время совершаетъ чудеса: подъ его дыханiемъ сами собою падутъ стны Iерихона… Какъ-бы то ни было, но мы видимъ ясно, что масса истинныхъ людей у насъ еще мала и слаба, и этого не могутъ опровергнуть ни оказавшiеся въ нкоторомъ узд четыре-пять человкъ, немогшiе пробиться на поприще, ни даже приводимая г-мъ Z. цифра, означающая количество существъ, ежегодно образующихся въ нашихъ высшихъ учебныхъ заведенiяхъ. Ихъ легко пересчитать, пока они сидятъ на студенческихъ скамьяхъ, но куда улетаютъ они съ этихъ скамей, во чт и во чт превращаетъ ихъ потомъ жизнь, подвержены ли они значительнымъ превращенiямъ, какимъ и въ какой мр — это тоже все вопросы, и вопросы достойные глубокихъ статистическихъ изслдованiй.

Мы слышали еще одинъ споръ, и сильно подмываетъ насъ… не то-что вмшаться, а такъ, слегка коснуться его. Этотъ споръ, происшедшiй предъ лицомъ издателя ‘Сверной Пчелы’, заключался въ томъ: слдуетъ ли ходебщиковъ по чужимъ дламъ и карманамъ посыпать персидскимъ порошкомъ, или не слдуетъ? Г. Кресинъ и редакцiя ‘Свточа’ говорятъ, что слдуетъ, а г. Лсковъ, отведя почтительно въ сторону редакцiю ‘Отечественныхъ Записокъ’, которую хотли-было вызвать на словесный поединокъ, и выступивъ самъ на арену, утверждаетъ, что не слдуетъ. Говоря не шутя, вотъ въ чемъ было дло. Г. Кресинъ, въ заключенiе своей (помщенной въ ‘Свточ’) статьи о ходебщикахъ, подъ которыми разумются частные стряпчiе, ходатаи по дламъ, составляющiе, какъ извстно, преимущественно въ Москв, особый плодовитый типъ, сказалъ: ‘Желательно было-бы, чтобъ человкъ, боле меня опытный, придумалъ какiя-нибудь средства къ уничтоженiю этихъ ходебщиковъ силою закона, какъ людей вредныхъ обществу, или хоть какимъ-нибудь порошкомъ, въ род персидской ромашки отъ таракановъ и клоповъ, потомучто ходебщики для общества вредне, чмъ самыя вредныя наскомыя’.

Г. Лсковъ, разбирая (въ ‘Отечественныхъ Запискахъ’) статью и одобряя ее вообще, не одобрилъ мысли, замченной имъ въ вышеприведенныхъ словахъ, не одобрилъ убжденiя относительно необходимости уничтожить ихъ (ходебщиковъ) правительственными мрами. ‘Виноватъ самъ народъ’, прибавилъ онъ, и потомъ уже вступивъ въ споръ, объяснился такимъ образомъ:

‘Существованiе ходебщиковъ поддерживается, безъ всякаго сомннiя, самимъ обществомъ, которое въ нихъ нуждается частiю по неумнью справиться съ своими тяжебными длами, производящимися въ нашихъ присутственныхъ мстахъ, а частiю потомучто не всякiй сроденъ самолично угощать извстныхъ господъ въ Новомосковскомъ трактир, гд, по выраженiю г. Кресина, падаетъ канцелярская тайна…’ Дале, г. Лсковъ заключаетъ: ‘Гораздо лучше, по моему, вмсто того чтобы кусаться, изобличать обманщиковъ путемъ печатной гласности: оно и гуманне, и дйствительне, какъ въ видахъ предупрежденiя неосторожныхъ доврителей, такъ и съ цлью уничтоженiя неблагонамренныхъ стряпчихъ, безъ посыпки ихъ персидскимъ порошкомъ’.

Редакцiя ‘Свточа’ вступилась за народъ, и вступилась со всмъ жаромъ ревностнаго защитника. Зачмъ сказали, что ‘виноватъ самъ народъ’!.. Это-то и послужило источникомъ и сущностью спора, который заключился тмъ, что об стороны, каждая произнесши свою рчь, обратились къ публик, предлагая на ея разршенiе одинъ и тотъ же вопросъ: ‘всякiй ли журналъ у насъ, оставивъ личные счеты и крайнее увлеченiе, служитъ истин честно, разумно и безо всякой задней мысли?..’

Не намъ предложили этотъ вопросъ, не намъ его и разршать. Посыпать ли ходебщиковъ персидскимъ порошкомъ или не посыпать, кто долженъ производить эту операцiю — правительство или сама публика, и наконецъ, одни ли собственно ходебщики могутъ быть подвергнуты дйствiю порошка, или не мшаетъ, по прикосновенности къ длу, прихватить тутъ же и еще кого-нибудь — все это будутъ разршать патентованные судьи. Мы же хотли собственно коснуться слегка только того существеннаго пункта, гд говорится, что въ существованiи ходебщиковъ виноватъ самъ народъ. Тутъ кажется произошла маленькая недомолвка. Видите ли: если вы знаете о существованiи ‘канцелярской тайны’ и если признаете ‘необходимость угощать извстныхъ господъ въ Новомосковскомъ трактир’, — то какъ же вы ршитесь обвинять прямо одно только общество за то именно, что въ немъ есть много неумющихъ справиться съ своими тяжебными длами и несродныхъ производить самолично сказанное угощенiе?.. Виноватъ ли въ самомъ дл народъ, что не было у него силъ справиться съ тяжебными длами? виноватъ ли тотъ, кто не могъ сродниться съ самоличнымъ трактирнымъ угощенiемъ?.. Намъ кажется, что ужь если ‘служить истин честно’, то говорить все, или если находишь это неудобнымъ, по крайней мр воздержаться отъ тяжкаго обвиненiя того, кто… безъ вины виноватъ.

‘Всякое учрежденiе или правило (говоритъ одинъ благомыслящiй псевдонимъ), предназначенное ко всеобщему руководству, конечно только тогда можетъ-быть полезнымъ или умстнымъ, когда появленiе его вызвано дйствительной потребностью, или оправдывается вроятностью пользы. Въ противномъ случа оно очевидно становится безполезнымъ. Согласившись съ такимъ выводомъ, нельзя не стать въ противорчiе съ однимъ изъ практическихъ началъ нашего судопроизводства, — тайною, которою облекаются дйствiя судебныхъ инстанцiй отъ публики и даже причастныхъ къ длу лицъ. Многiе, я полагаю, стовали и стуютъ на то, что многiя обстоятельства длъ осуждены не выходить изъ предловъ зданiя суда: какъ они ни бываютъ интересны для участниковъ дла, но этому интересу служитъ преградою — бюрократическая тайна’… ‘Исчислять вс случаи, гд бюрократическая тайна безполезна, нтъ надобности: они хорошо извстны на практик своимъ многообразiемъ’… ‘Тайна эта могла бы еще, пожалуй, быть безвредною, еслибъ вс безъ исключенiя служащiя лица были люди вполн преданные справедливости и свободные отъ разныхъ эгоистическихъ побужденiй’… ‘Наконецъ дйствительно ли тайна такъ свято соблюдается? Практическiе примры показываютъ, что въ извстныхъ случаяхъ эта тайна для нкоторыхъ не существуетъ, вполн однакожъ сохраняя силу для ихъ противниковъ. И такъ, въ этомъ случа правило о тайн только предоставляетъ одной сторон очевидныя преимущества предъ другою, не успвшею возбудить къ себ сочувствiе… Тутъ правосудiе не можетъ не страдать, и правило о тайн становится не только мертвою буквою, но часто и довольно сильнымъ орудiемъ, употребляемымъ по произволу въ пользу одной изъ сторонъ’. (Од. Встн. No 58)

Не дивитесь же, что не всякiй съуметъ, безъ провожатаго-ходебщика, не заблудиться и не завязнуть въ этомъ окружонномъ тайною лсу!

Кстати примолвимъ, что недавно поднялся-было новйшiй вопросъ: объ отвтственности мировыхъ посредниковъ. Но поднявшiй его М. Е. Салтыковъ вскор потерплъ сильное пораженiе за нкоторыя бюрократическiя тенденцiи, которыя, правду сказать, нельзя считать теперь вполн своевременными.

Мы общались однако говорить о средств, долженствующемъ исцлить нравственные недуги нашего народа. Это средство давно извстно и давно признано единственнымъ, всеисцляющимъ, это средство — образованiе. Оттого-то такъ много говорятъ и пишутъ о распространенiи грамотности, оттого-то вс, сколько ни есть у насъ повременныхъ изданiй, такъ зорко, неустанно и съ такимъ теплымъ участiемъ слдятъ за ходомъ воскресныхъ и другихъ народныхъ школъ и училищъ, оттого-то всякое вновь учрежденное народное училище заносится въ современныя лтописи, какъ замтное событiе, какъ новый шагъ къ цли, какъ новое подспорье общему важному длу, оттого наконецъ всякiй дятельный, чистосердечный начинатель въ этомъ дл считается благодтелемъ, истиннымъ человкомъ… Но г. Арлевъ говоритъ, что тутъ неизбжно правительственное содйствiе, онъ соглашается, что ‘литература справедливо обвиняетъ помстныхъ дворянъ въ равнодушiи къ общественнымъ интересамъ, въ глубокомъ сн, въ который погружено дворянство’, но затмъ говоритъ, ссылаясь на свидтельство исторiи, что ‘дворянство наше никогда не оставалось глухо и невнимательно къ призывамъ правительства’, и что потому ‘если и теперь правительство выразитъ ясно свое желанiе, дворянство отзовется…’ Вслдъ за этимъ онъ прибавляетъ: ‘Не худо бы нашему дворянству брать примръ съ Англiи: тамъ лорды, богатые помщики, считаютъ своимъ долгомъ употреблять свои капиталы на дло народнаго образованiя и удлять народу часть своего времени, посвященнаго государственнымъ заботамъ’.

Все это добрыя рчи, только вотъ чт странно: неужели наше дворянство еще сомнвается въ томъ, что правительство желаетъ распространенiя народнаго образованiя? Какого же еще нужно яснаго выраженiя этаго желанiя — воззванiй, указовъ или циркулярныхъ предписанiй? Неужели это неизбжно?.. Ну, а для того чтобы, по примру англiйскихъ лордовъ, употребить собственный, частный капиталъ на дло народнаго образованiя, — для этого чт нужно? разршенiе правительства, или другое боле сильное содйствiе?

Если мы позволимъ себ усомниться въ неизбжности правительственнаго содйствiя въ распространенiи народнаго образованiя, то не иначе, какъ представивъ примръ, могущiй сколько-нибудь подкрпить наше сомннiе. Вотъ этотъ примръ:

Г. Богдановъ, изъ кузнецкаго узда, саратовской губернiи, пишетъ въ редакцiю ‘Московскихъ Вдомостей’, что вслдствiе освобожденiя крестьянъ, тамошнiй уздный предводитель дворянства, Д. И. Хардинъ, предложилъ дворянамъ содйствовать распространенiю грамотности въ низшемъ класс, и на обд, данномъ имъ поэтому случаю (куда приглашены были дворяне, чиновники и крестьяне), сказалъ между прочимъ слдующее:

‘Чт касается до меня, то я считаю заботу о распространенiи грамотности въ кузнецкомъ узд своею обязанностiю, и чтобы доказать, что я говорю не пустыя слова, я жертвую три тысячи руб. сер. на открытiе школъ грамотности въ помщичьихъ селахъ, преимущественно въ тхъ, гд будутъ открыты волости. Кром того, беру на себя открыть въ моемъ сел Невркин, на свой счетъ, независимо отъ этой суммы, такую же школу. Призываю васъ, господа дворяне, къ пожертвованiямъ на это благое дло. А вы, крестьяне, разскажите вашимъ односельцамъ, чт слышали здсь, и пригласите ихъ удлить лепту изъ своихъ достатковъ для той же цли, для вашей же пользы’.

Г. Богдановъ тутъ же прибавляетъ, что уже собрано денегъ до шести тысячъ рублей, и что нкоторые помщики теперь же открыли въ своихъ домахъ школы для крестьянскихъ мальчиковъ и сами занимаются ихъ обученiемъ, а жоны и дочери ихъ учатъ крестьянскихъ двочекъ.

Надо думать, что г. Хардинъ поступилъ прямо по примру англiйскихъ лордовъ, а можетъ-быть и то, что поступая такъ, онъ и не помнилъ о существованiи англiйскихъ лордовъ и только слдовалъ своему сердечному порыву. И отозвались же дворяне кузнецкаго узда на этотъ порывъ, не ожидая правительственнаго вызова или предписанiя! И обошлись же они безъ всякаго правительственнаго содйствiя! Тутъ остается только желать, чтобы чувство, вызвавшее это движенiе, усвоилось и укрпилось въ сердцахъ дворянъ, перешло въ сознательный, ненарушимый долгъ, а не осталось однимъ мгновеннымъ порывомъ, — и тогда, вмсто того чтобы отправляться за примромъ въ Англiю, къ тамошнимъ лордамъ, можно будетъ за тмъ же самымъ отправляться въ кузнецкiй уздъ саратовской губернiи. Лишь бы только была охота слдовать хорошимъ примрамъ! Лишь бы только была охота начинать и довершать добрыя дла, не ожидая и не требуя ни особыхъ приглашенiй, ни поощрительныхъ толчковъ!

Вотъ еще примръ частнаго, такъ-сказать домашняго, но весьма своеобразнаго начинанiя. Разсказываютъ, что графъ Кушелевъ-Безбородко въ своемъ имнiи, бобровскаго узда, платитъ всякому желающему обучать грамот больше 1 руб. въ мсяцъ за каждаго мальчика. Вс грамотные крестьяне принялись учить своихъ дтей. Графъ прислалъ въ имнье 2000 азбукъ.

Г. Арлевъ находитъ необходимымъ во всхъ столичныхъ, областныхъ и губернскихъ городахъ устроить комитеты для народнаго образованiя, которые бы состояли изъ предсдателя и десяти членовъ (непремнно десяти), въ томъ числ: шесть изъ дворянъ, владющихъ не мене 1000 десятинъ земли и избранныхъ на общихъ дворянскихъ выборахъ, два имющихъ ученую степень и два изъ достаточныхъ обывателей города. Чтожь? дай Богъ добраго здоровья комитетамъ, если они устроятся! Правда, люди, у которыхъ желанiе дйствовать такъ сильн и искренне, что имъ не терпится, — т, не ожидая осуществленiя проекта о губернскихъ комитетахъ, уже составили и составляютъ частныя общества грамотности, безъ ограниченiя числа своихъ членовъ и безъ раздленiя ихъ на категорiи, и дйствуютъ по крайнему разумнiю. Мы видли обширную программу комитета грамотности (тоже комитеты, но иного устройства), образовавшагося при вольномъ экономическомъ обществ, слышали о составлявшихся въ разныхъ городахъ обществахъ грамотности, и вотъ теперь слышимъ о такомъ же обществ въ Харьков, гд, какъ разсказываютъ, на призывъ преподавателей и преподавательницъ воскресныхъ школъ, въ нсколько дней откликнулось до сотни человкъ желающихъ быть членами, такъ что существованiе общества матерiальными средствами уже теперь оказывается вполн обезпеченнымъ, проектъ устава составленъ и теперь вроятно уже представленъ на утвержденiе, а можетъ-быть даже и утвержденъ.

Это такъ, но конечно губернскiе комитеты, распоряжаясь ежегодно ассигнуемыми дворянствомъ суммами и находясь подъ нкоторымъ контролемъ посылаемыхъ отъ министерства народнаго просвщенiя ревизоровъ (какъ предполагаетъ г. Арлевъ), будутъ дйствовать сильне и успшне, какъ облеченные авторитетомъ. Авторитетъ — великое дло! Притомъ въ нихъ и порядка будетъ больше: и переписка правильне, и годовые отчеты интересне. Хорошо было бы еще, еслибъ они изобрли средство не придавать учреждаемымъ сельскимъ школамъ излишне-школьнаго характера: мы слышали, — не знаемъ правда ли, — что крестьяне почему-то робютъ предъ дисциплированными казенными училищами и боятся отдавать въ нихъ своихъ дтей. Объясняютъ наблюдатели, что воскресныя школы оттого и привлекли такъ много учащихся, оттого и приохотили ихъ такъ ревностно учиться, что въ нихъ совершенно отброшена всякая школьная формальность, а вмсто нея существуетъ простота и свобода отношенiй…

Къ слову: не замтили ли вы въ ‘Московскихъ Вдомостяхъ’ (No 120), подъ рубрикою: черта нравовъ, слдующихъ строкъ: ‘На дняхъ мы получили письмо отъ старшаго ученика одной изъ провинцiальныхъ семинарiй. Письмо, само по себ, не представляетъ интереса, но намъ показалось весьма любопытнымъ то, что у нихъ запрещено не только писать что-нибудь для газетъ, но и посщать публичную библiотеку!’

Для соображенiя о частныхъ и общественныхъ начинанiяхъ въ дл народнаго образованiя, считаемъ полезнымъ указать на сообщаемую въ газетахъ поучительную исторiю несостоявшагося женскаго училища въ Сумахъ, харьковской губернiи. Дло было такъ: сумское городское общество изъявило желанiе открыть у себя женское училище, положило приговоромъ извстный сборъ съ купцовъ, мщанъ и цеховыхъ, собрало единовременно 1000 р., выбрало почетнаго блюстителя, общавшаго жертвовать ежегодно по 400 р., предназначило извстное лицо въ начальницы и, обезпечивъ такимъ образомъ существованiе будущаго училища, просило думу о разршенiи открыть его. Мстное дворянство во всемъ этомъ не принимало никакого участiя. Дло пошло форменнымъ порядкомъ и шло этимъ порядкомъ полтора года. Потомъ сумскiй предводитель дворянства неожиданно получаетъ предложенiе губернскаго начальства составить попечительный совтъ и открыть училище. Неожиданность эта произошла оттого, что пока шло дло, составлялось положенiе о женскихъ училищахъ, по которому ими долженъ управлять попечительный совтъ, состоящiй изъ предводителя и двухъ депутатовъ отъ дворянъ. Такъ какъ сумскiе дворяне въ настоящемъ случа не участвовали, то городской голова отозвался, что не можетъ приступить къ открытiю училища на новыхъ основанiяхъ, безъ согласiя общества. Собралось общество и — отказалось передать свои пожертвованiя лицамъ, въ нихъ не участвовавшимъ. Вотъ и все! Сумы остались пока безъ училища.

Чт касается до воскресныхъ школъ, то о нихъ можно было бы уже и не распространяться, какъ о дл вполн опредлившемся, если бы не встрчались такiя невеселыя замтки, какая есть въ 61 No ‘Одесскаго Встника’. Довольно привести изъ него нсколько лаконическихъ фразъ: ‘Воскресныя школы въ Одесс приходятъ въ упадокъ… Воскресная школа при одесской 2-й гимназiи открыта въ конц прошлаго года. Сначала было много преподавателей, потомъ число ихъ уменьшилось, и наконецъ осталось всего только три — на 70 мальчиковъ’… Дале: ‘Я получилъ свденiе, что воскресныя школы, бывшiя при уздномъ училищ, нкоторыхъ приходскихъ училищахъ и проч., въ послднее время одна за другою закрыты. Почему? Первая причина — недостатокъ средствъ, а вторая, и самая главная, та, что со времени полученiя программы для воскресныхъ школъ, многiе преподаватели оставили это дло, и дальнйшее посщенiе школы мальчиками, уже знакомыми съ начальною грамотою, стало безполезнымъ. И такъ осталась одна только воскресная школа при 2-й гимназiи’ (это съ тремя-то преподавателями!). — Выноска: ‘Намъ говорили, что и эта школа будетъ закрыта съ слдующаго воскресенья’.

Замтка, какъ видите, весьма скорбная, и наводимое ею унынiе можетъ сколько-нибудь умряться разв только тмъ, что видишь, какъ въ одномъ мст падаютъ, а въ другихъ въ то же время возникаютъ, и возникаютъ не въ такихъ бойкихъ и многлюдныхъ мстахъ какъ Одесса, а въ боле скромныхъ и бдныхъ, какъ Вытегра, Балашовъ и т. п. Даже Березовъ, отдаленнйшiй, имющiй только одну тысячу жителей, — Березовъ охотно скоро снарядилъ себ женское училище… Относительно женскихъ училищъ случилось намъ услышать стороной одно такое комическое, но тмъ не мене докучное обстоятельство, которое и предусмотрть не вдругъ догадаешься. Видите ли, въ Кашин (тверской губ.) существуетъ женское училище, въ которомъ учатся нсколько дочерей богатыхъ купцовъ и много дочерей самыхъ бдныхъ обывателей города. Вотъ эти бдные обыватели, или собственно обывательницы, матери учащихся двочекъ, и жалуются своимъ знакомкамъ въ такихъ или подобныхъ выраженiяхъ:

— Чт, матушка! отдала я дочку въ училище, да ужь и сама не рада, право, хоть назадъ бери.

— Это отчего?

— Да взбленилась совсмъ дочка. Посылаю ее водицы принесть — куда теб! Чт ты, говоритъ, маменька! ккъ пойду я за водой? увидитъ вотъ такая-то, чт рядомъ со мной сидитъ, — засметъ! А ты, говоритъ, маменька, шляпку мн купи, вотъ та-то и эта въ шляпкахъ ходятъ въ училище, а я линючiй платчишко накину на голову, да такъ и иду — срамъ! Ну, чт съ ней будешь длать? Право, не знаю какъ и быть!

О вы, скорбящiя родительницы! сказали бы мы имъ: — велика скорбь ваша, но не берите дочекъ изъ училища, а лучше излейте вашу скорбь предъ начальницей училища, и если она сколько-нибудь понимаетъ свое назначенiе, то непремнно заставитъ вашихъ двочекъ понять и тщету шляпки и ложность стыда относительно хожденiя за водою. Отъ нея зависитъ устроить такъ, чтобы весь кругъ у ней учащихся проникся совсмъ другимъ духомъ, духомъ не равенства одежды, а равенства нравственнаго, не зависящаго ни отъ шляпокъ и платковъ, ни отъ рода домашняго труда. Этотъ-то вожделнный духъ и составляетъ существенное отличiе новыхъ училищъ, въ которыхъ дти учатся, не отторгаясь и не отчуждаясь отъ своихъ семей. Это безъ сомннiя понимаетъ училищное начальство, — поймите же это и вы, и дйствуйте сообща, не унывая и не приходя въ отчаянiе отъ ребяческихъ желанiй вашей двочки.

Въ самомъ дл, сколько бываетъ иногда нужно предусмотрительности и практическихъ знанiй при образованiи какого-нибудь учрежденiя, назначаемаго для народа, и для всхъ классовъ общества, не исключая и народа. Вотъ напримръ нкто г. Б., описывая (въ 22 No ‘Совр. Лтоп.’) полноту и другiя несомннныя достоинства тверской общественной библiотеки, остановился на маломъ числ подписчиковъ изъ мщанъ, которыхъ нашлось всего 18, не смотря на то, что подписная цна съ нихъ назначена въ годъ тридцать коп. (т. е. за право брать книги на домъ, независимо отъ дароваго чтенiя въ самой библiотек). Остановившись на этомъ числ 18, г. Б. нашолъ объясненiе явленiя въ отзыв одного мщанина, съ которымъ ему случилось разговориться. ‘Много нашлось бы охотниковъ читать (говорилъ ему мщанинъ), которые бы заплатили трижды-тридцать и больше, да вотъ, извольте прислушать. Начать съ того, чтобы зайти въ библiотеку и читать. Ну, кому бъ не хотлось этого? А ккъ зайдешь и разсядешься читать въ этомъ кафтан? Не подъ-стать свтлымъ пуговицамъ да моднымъ сюртукамъ. Такъ и пройдешь мимо. Иное дло, кабы допускали утромъ пораньше, пока господъ нтъ: много бы нашлось охотниковъ. Да утромъ не пускаютъ. Вотъ и подписка! Заплатить рубля два-три — плевое дло. А чт дадутъ читать? Спросишь четь-минею, говорятъ — нтъ, спросишь шестодневъ — тоже, исторiю тамъ какую-нибудь, говорятъ семинаристамъ отдана, по хозяйству что-нибудь попроще, все же нтъ, поучительное для жизни что-нибудь, и все и все нтъ. И пойдешь съ пустыми руками. Чт говорить, журналовъ со всей охотой даютъ, сколько хочешь. Ну, да сами разсудите, идутъ ли намъ журналы? Хитро и мудрено пишутъ тамъ, все не про насъ. Да и толкуютъ о томъ, чт неприкладно для насъ. Ученымъ людямъ идутъ они, а не намъ слпымъ. Ребята, подписавшись, носятъ вотъ сказки какiя-то, я прочиталъ дв, душу помутило. И полно, и въ домъ не надо задаромъ, а не то-что за деньги. Да ужь чт? Русской псалтири, Iисуса Сирахова русскаго, говорятъ, не добьешься, такъ ужь чт тутъ подписываться? Одно слово — не про насъ библiотека.’

Дйствительно ли проговорилъ все это самъ мщанинъ, дйствительно ли онъ, не читая журналовъ, узналъ, что въ нихъ все толкуютъ о томъ, чт для него неприкладно, — за это мы не ручаемся, но во всякомъ случа отзывъ очень вроятный и естественный, и малое число подписчиковъ-мщанъ очень понятно. Библiотека дйствительно должна быть не про нихъ, между тмъ учредители вроятно желали, чтобъ она была про всхъ, въ томъ числ и про нихъ. Такъ зачмъ же нтъ въ библiотек Iисуса Сирахова русскаго? зачмъ нтъ и еще чего-нибудь… поучительнаго или по хозяйству попроще? Мало у насъ такихъ книгъ, а все-таки наберешь, если подумать… Если же и подумавши нельзя было бы составить удовлетворительнаго выбора, то ‘Общество распространенiя полезныхъ книгъ’ должно скоро пополнить этотъ недостатокъ. Изъ начавшихся дйствiй этого общества можно указать на объявленный попечительнымъ совтомъ московскаго учебнаго округа (вслдствiе отзыва къ нему общества) конкурсъ для составленiя Руководства къ первоначальному обученiю грамот, приспособленнаго къ понятiямъ и потребностямъ простого народа.

Въ объявленiи объ этомъ конкурс сказано, что ‘Руководство’ должно состоять въ азбук, гражданской и церковной, съ присовокупленiемъ молитвъ и самыхъ необходимыхъ для всякаго грамотнаго человка статей назидательнаго и практическаго содержанiя, каковы: основныя положенiя и нкоторыя общiя статьи изъ свода законовъ о правахъ и обязанностяхъ гражданина и о присутственныхъ мстахъ, краткiя свденiя о Россiи въ историческомъ и особенно въ географическомъ и статистическомъ отношенiяхъ, съ указателемъ главнйшихъ городовъ и мстностей, важныхъ для народа въ нацiональномъ и промышленномъ значенiи, краткiя свденiя о праздникахъ и табельныхъ дняхъ, элементарныя понятiя о счет, съ присовокупленiемъ таблицы церковно-славянскаго счисленiя. Дальше говорится, что изложенiе статей должно быть по возможности упрощено и вс затруднительныя выраженiя объяснены.

Вотъ программа требуемаго руководства. Не смотря на ея ясность, простоту предметовъ и видимую легкость задачи, ‘Руководство’ все-таки должно быть составлено очень разумно, и для составленiя его необходимо короткое знакомство съ народомъ и его потребностями, такъ что задача вполн ститъ конкурса.

За удовлетворительное вполн ‘Руководство’ общество распространенiя полезныхъ книгъ назначаетъ составителю 300 руб. и сверхъ того входитъ съ нимъ въ соглашенiе объ условiяхъ изданiя. Срокъ для прiема рукописей — годъ со дня объявленiя. Рукописи, по обыкновенiю, должны быть представляемы подъ девизами, съ запечатанными въ особыхъ конвертахъ именами авторовъ.

Въ заключенiе нашей статьи, не можемъ умолчать, что для Москвы готовится или уже совершается важное событiе: румянцовскiй музеумъ переносится изъ Петербурга въ Москву, тамъ избрано для него помщенiе въ дом бывшемъ Пашкова, куда перемщаются также принадлежащiе московскому университету музеи и кабинеты, туда же приглашаются частныя лица и нкоторыя учрежденiя, какъ-то монастыри, помстить имющiеся у нихъ собранiя, вызываются частныя пожертвованiя, — съ тмъ, чтобъ изъ всего этого составилась московская публичная библiотека и музей.

Важность этого событiя и торжество Москвы по этому случаю будутъ понятны, если вспомнить, что въ ней, въ Москв первопрестольной, до сихъ поръ не было достойной ея, достойной ея древности — публичной библiотеки.

_____________

‘Время’, No 8, 1861

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1861/AUGUST/dodelaau.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

____

У СТРАХА ГЛАЗА ВЕЛИКИ

Однажды въ нашемъ журнал было сказано, что мы, русскiе, преимущественно предъ всми другими извстными мiру народами, обладаемъ однимъ замчательнымъ свойствомъ, именно способностью къ искреннему признанiю своихъ недостатковъ и гласному, чистосердечному самоосужденiю. Способность прекрасная, могущая быть источникомъ великаго добра! Но бываютъ у насъ такiя явленiя, которыя не знаешь, выводить ли изъ этого нацiональнаго свойства, или отнести къ чему-нибудь другому? — только другого-то не прiищешь скоро… Такъ изъ всхъ существующихъ въ настоящее время въ Петербург и Москв повременныхъ изданiй осталось уже очень, очень немного такихъ, которыя не успли до сихъ поръ бросить общiй, но глубокiй взглядъ на вс существующiя въ сказанныхъ столицахъ повременныя изданiя (т. е. на самихъ себя), поговорить о преобладающемъ въ нихъ направленiи и поплакать благочестивыми слезами объ этомъ направленiи, ясно будто бы указывающемъ на упадокъ ихъ нравовъ, на ожесточенiе сердецъ ихъ, на исчезновенiе между ними мира и взаимнаго согласiя… ‘Возгорлись брани, говорятъ они, поселился внутреннiй раздоръ, усобица, братъ возсталъ на брата…’ И чуть не прибавляютъ вслдъ затмъ, что ‘сiе есть начало скорбей’.

Внимая этому плачу, мы давно облеклись бы во вретище и посыпали бы пепломъ главу нашу, если бы дйствительно почувствовали вблизи себя начало скорбей, услышали бы шипнiе злобы, узрли бы брата, возставшаго на брата… Правда, мы не разъ слышали напримръ прю между двумя журналами, начинавшуюся обыкновенно разномыслiемъ о какомъ-нибудь общественномъ предмет, и переходившую потомъ въ жаркую схватку, въ которой изъ-за мннiй выдвигались уже и лица, взаимно надлявшiя другъ друга довольно чувствительными нравственными тузанами, мы слышали мрачный крикъ ‘Домашней Бесды’ на иноврца, именуемаго ‘Сыномъ Отечества’, видли, и теперь видимъ, два стоящiе другъ противъ друга лагеря — лагерь смющихся и лагерь нахмуренныхъ, видли, и теперь иногда видимъ, наступательное движенiе неукротимыхъ отрицателей и силы, готовыя противостать этому движенiю и отразить нападенiе. Все это мы слышали и видли, но принимали одно за случайныя, одиночныя, исключительныя явленiя, другое за неизбжное въ человчеств разнообразiе способовъ дйствiя, третье за столь же неизбжную въ человчеств борьбу мннiй и взглядовъ, четвертое наконецъ за дйствительное разоблаченiе нечистыхъ побужденiй, прорывающихся иногда въ литератур, независимо отъ личныхъ отношенiй литераторовъ… Подозрвать же повсюдный внутреннiй раздоръ и смуту, сквозь видимый смхъ и видимыя слезы подсматривать притаившуюся вражду и злобу — мы никакъ не могли найти достаточнаго повода, а потому не облекались во вретище, не посыпали пепломъ главы, и теперь недоумваемъ и спрашиваемъ себя: откуда этотъ плачъ, откуда мысль о всеобщей взаимной вражд и усобиц? И кто первый возопилъ? Гд этотъ первый Iеремiя? Не зная человка сего, мы думаемъ однако, что онъ долженъ быть изъ числа людей черезчуръ робкихъ, изъ числа тхъ людей, которые черезчуръ боятся или нарушенiя приличiй, или нарушенiя ихъ собственнаго спокойствiя. Къ числу первыхъ, т. е. черезчуръ боящихся нарушенiя приличiй, должны, если не ошибаемся, принадлежать ‘добрые прiятели’ составителя Современной хроники Россiи въ ‘Отечественныхъ Запискахъ’. Они, эти добрые прiятели, такъ запугали составителя, что вынудили его принесть публичное покаянiе въ слдующихъ, печатно сказанныхъ имъ словахъ:

‘…въ должность мирового посредника изъявилъ желанiе вступить ‘Свточъ’, но, говорятъ, пока неудачно. Гораздо боле способности къ этому званiю иметъ ‘Время’, но журналъ этотъ занялъ уже другую, не мене почетную должность — должность присяжнаго судьи, безпристрастно изрекающаго приговоры. И то хорошо. ‘Русскiй Встникъ’ будетъ стало-быть ловить мазуриковъ, а ‘Время’ судить ихъ. Значитъ въ литературныхъ судахъ воцарится наконецъ правда…’

Добрые прiятели уврили составителя Хроники, что тутъ есть слова, ‘которыя могутъ оскорбить нкоторыхъ уважаемыхъ людей‘, и что по этимъ словамъ онъ ‘можетъ быть обвиненъ въ зломъ умысл, въ личномъ оскорбленiи, расчитанно нанесенномъ какимъ-то личнымъ врагамъ и противникамъ’.

Ну, если въ этихъ словахъ непремнно подозрвать личную вражду и видть злой умыселъ, то конечно немудрено не только всю нашу журналистику принять за непроходимую усобицу и смуту, но пожалуй и вообразить въ самомъ дл близость свтапредставленiя! Мы не думаемъ и не хотимъ причислять себя къ разряду уважаемыхъ людей, о которыхъ тутъ говорится, поэтому опасенiя составителя и его добрыхъ прiятелей могли бы и не относить къ себ, но такъ какъ во фраз, возбудившей эти опасенiя, говорится и о журнал ‘Время’, то мы все-таки объяснимся за себя. Мы замтили эту фразу и, понявъ ее точно такъ, какъ объяснилъ впослдствiи самъ составитель, приняли ее за легкую шутку, за острое словцо, отъ котораго можно отшутиться, но можно пожалуй и не отшучиваться, а просто встртить и проводить его минутной улыбкой. Обижаться… да чмъ же обижаться? да ститъ ли это того, чтобъ обижаться?.. Какъ приняли эту шутку уважаемые люди — не знаемъ, но полагаемъ, что если они приняли ее за личное оскорбленiе и злой умыселъ, то посл этого можно было бы и не слишкомъ уважать ихъ, по крайней мр ихъ личный характеръ, независимо отъ ихъ другихъ, можетъ-быть несомннно достойныхъ уваженiя качествъ.

Мы замтили шуточную фразу, о которой идетъ рчь, тотчасъ какъ только попалась намъ въ руки майская книга ‘Отечественныхъ Записокъ’, потомучто съ нкотораго времени разрзываемъ Современную хронику съ надеждою найти тамъ одну, дв, а можетъ-быть и нсколько страницъ, въ которыхъ скажется живое и сильное слово, и эта надежда насъ иногда не обманываетъ, особенно если тамъ рчь зайдетъ о предмет, о которомъ должно-быть долго накипало и много накипло н сердц у составителя. Пусть эти немногiя страницы тонутъ во множеств другихъ страницъ, составляющихъ настоящую, въ собственномъ смысл хронику, со всею свойственною хроникамъ сухостью, но за эти немногiя живыя страницы мы готовы мириться съ двумя печатными листами голыхъ выписокъ и сухого перечня распоряженiй и происшествiй. Мы надемся всякiй разъ найти живое слово въ хроник не потому конечно, чтобы лично знали составителя (мы его совсмъ не знаемъ), а потому только, что намъ стало знакомо его честное слово. За то, не зная его и не имя къ нему никакихъ личныхъ отношенiй, мы готовы принять незлобно сказанную имъ на нашъ счетъ, хотя бы даже и рзкую шутку, а о личной вражд и личныхъ оскорбленiяхъ здсь очевидно не можетъ быть ни слова, ни помышленiя. Самъ составитель, въ своей покаянной замтк, говоритъ, что онъ ‘такъ мало сталкивался съ литературными кружками, что не имлъ возможности изучить ихъ на столько, чтобъ воспылать къ нимъ враждою’. Зачмъ же онъ вритъ тому, что кто-нибудь можетъ заподозрить его въ зломъ умысл, вражд и расчитанномъ личномъ оскорбленiи? Неужели кто-нибудь въ самомъ дл можетъ подумать, что онъ дошолъ до вражды и даже ненависти за то напримръ, что въ какихъ-то игривыхъ и смхотворныхъ стишкахъ упомянуто о какой-то его бывшей фуражк? Воля ваша, если (какъ и слдуетъ) не принимать въ расчетъ, что кром литературныхъ, могутъ существовать еще между людьми частныя, домашнiя отношенiя, съ фуражками, перчатками и другими предметами частной собственности, если судить только по тому, чт является въ печати, то нтъ возможности, въ присутствiи здраваго смысла, допустить уродливое предположенiе объ этой вражд и ненависти составителя, а человку совсмъ постороннему и понять тутъ что-нибудь невозможно… Нельзя стало быть не вспомнить при этомъ, что возникаютъ иногда опасенiя вслдствiе особеннаго предрасположенiя къ ложному, призрачному страху, похожему на тотъ страхъ, который порождаетъ звзда съ хвостомъ или явленiе на неб огненныхъ столбовъ, предвщающихъ войну и неразлучный съ нею рекрутскiй наборъ… Кто же напустилъ этотъ страхъ? Какая зловщая комета успла подйствовать на пугливое воображенiе нашей журналистики до такой степени, что она принялась бичевать самое себя за упадокъ нравовъ, за надостатокъ братолюбiя, сердечнаго согласiя и всякихъ мирныхъ добродтелей? Не ршая этого темнаго вопроса, взглянемъ на себя еще съ другой стороны.

Есть въ насъ еще одно свойство, которое слдуетъ объяснять тмъ, что мы… не то-чтобы не созрли, а какъ-будто не выработались. Приступая къ какому-нибудь длу, мы тотчасъ увлечемся и накинемся изо всхъ силъ, но вслдъ затмъ заробемъ, сконфузимся, начнемъ стыдиться самихъ себя и засмемся надъ собственнымъ увлеченiемъ. Чт это дескать мы расходились? чт объ насъ скажутъ? не покажется ли это мальчишествомъ? Такъ оно выходитъ вообще, въ частности же конечно бываютъ разные оттнки чувствъ: одинъ напримръ не любитъ, безотчетно не любитъ никакихъ увлеченiй и мрачно негодуетъ на нихъ, другой боится увлеченiй, считая ихъ опаснымъ дломъ, третьему они мшаютъ, какъ комары или мухи-кусачки, мшаютъ его мирнымъ занятiямъ, стройному теченiю его длъ, и пр. и пр… Прежде напримръ литература наша вообще и журналистика въ особенности долго говорили сквозь зубы, почти не раскрывая рта, и мы жаловались на ихъ вялыя и неполныя рчи. Потомъ у нихъ развязался языкъ, рчи стали живы и игривы, можетъ-быть повременамъ даже слишкомъ игривы, — и вотъ поднялись жалобы, что слишкомъ много развелось крикуновъ и свистуновъ. Чт же сдлали, чмъ повредили эти крикуны и свистуны? Заглушили серьозныя и строгiя рчи? Или не они ли сгубили сердечное согласiе? Не они ли породили раздоръ и усобицу? Неужели это такъ? Неужели такъ думаютъ Iеремiи, оплакивающiе погибшую чистоту журнальныхъ нравовъ?.. О, если такъ, то куда уведутъ насъ подобныя размышленiя!.. Нтъ! ужь лучше остановиться и повернуть въ сторону…

Сбираясь повернуть въ сторону, оглянемся еще разъ на нашу журналистику и пожелаемъ ей, въ цломъ ея состав, не различая ни кружковъ, ни лагерей, пожелаемъ ей добраго здоровья и благополучнаго пути, на которомъ она, вопреки злой судьб, нердко карающей наши увлеченiя (какъ покарала увлекшуюся акцiонерную предпрiимчивость), не останавливается, не хиретъ, а бодро двигается впередъ и ширится. Вотъ и теперь, за полгода впередъ, уже начинаются общанiя новостей на будущiй 1862 годъ. Гд-то упомянуто напримръ, что съ 1 января будетъ издаваться въ Москв новая газета ‘День’, подъ редакцiею И. С. Аксакова… Будемъ ждать съ нетерпнiемъ исполненiя этого общанiя! А еще разсказываютъ, что въ Благовщенск, въ томъ далекомъ Благовщенск, куда однажды мы съ вами, читатель, отправлялись на балъ, на которомъ видли выразившееся въ рдкой степени стремленiе къ сближенiю сословiй, въ этомъ Благовщенск, также съ 1 января 1862 года, сбираются издавать журналъ подъ названiемъ ‘Другъ Манджуровъ’, на русскомъ и манджурскомъ языкахъ. Разв это не любопытно? разв не весело слушать такiя диковинныя всти?.. Очень любопытно и т, о чемъ доводитъ до свденiя публики ‘Сынъ Отечества’. Еще при самомъ возникновенiи ныншняго ‘Сына Отечества’, блаженной памяти баронъ Брамбеусъ отозвался съ большою похвалой о томъ, что журналъ этотъ первый значительно понизилъ цну на умъ… Прежде (говорилъ баронъ) товаръ этотъ продавался чуть не на всъ золота, и вдругъ ‘Сынъ Отечества’ предлагаетъ за четыре съ полтиной около полутораста печатныхъ листовъ произведенiй ума человческаго. Дешево, ужасно дешево!.. Вообразите же, что теперь, при ныншней всеобщей дороговизн, онъ же, ‘Сынъ Отечества’, еще длаетъ скидку съ своей цны, и какую скидку! Онъ предлагаетъ почти за ту же самую цну (шесть рублей съ пересылкой) уже не 150, а ровно 469 листовъ того же товара, т. е. ума (конечно не самаго ума, чт было бы неправдоподобно, а произведенiй его). Цыфра предлагаемыхъ листовъ опредляется по слдующему расчету: журналъ преобразуется съ 1 января въ ежедневную газету и будетъ давать по одному печатному листу каждый день, не исключая праздниковъ, значитъ 365 листовъ въ годъ, да при этомъ воскресные нумера будутъ въ ныншнемъ размр, т. е. по три листа: стало-быть въ 52 недли выйдетъ прибавки 104 листа, чт и составитъ всего 469. Количество большое, и дешевизна въ частномъ предпрiятiи у насъ небывалая! Разумется, при покупк всякаго товара принимается въ соображенiе и его доброта, но расчитывать на ухудшенiе своего товара, сравнительно съ ныншнимъ, ‘Сынъ Отечества’ никакъ не ршится въ виду современной требовательности публики, слдовательно надо предположить, что первый опытъ пониженiя цны оказался для него выгоднымъ, а это-то и важно… Пускай же подвизается ‘Сынъ Отечества’, и пускай множатся потребители его произведенiй, въ пику злобствующей на него ‘Домашней Бесд’ и для косвеннаго внушенiя ей той истины, что злобствовать на ближняго нехорошо и грхъ!

____

НЕ ТРОНЬ МЕНЯ

Нехорошо также некстати обижаться… Обидчивость не принадлежитъ къ числу нашихъ нацiональныхъ недостатковъ, — скорй напротивъ, но она существуетъ и у насъ можетъ-быть въ вид прививка. У насъ обижаются нердко, обижаются не только за себя, но и за другихъ. Конечно, ужь если обижаться, то лучше обижаться за другихъ, нежели за себя: оно какъ-то благородне, доблестне, только не переходила бы обидчивость черезъ край, а то вдь даже всякое достоинство, всякая добродтель, переходя черезъ край, перестаютъ быть достоинствомъ и добродтелью. Напримръ выразительное чтенiе доставляетъ истинное наслажденiе слушателю, но испытывали ли вы впечатлнiе, которое производитъ излишняя выразительность чтенiя? На нашъ слухъ она бываетъ до того невыносима, что не знаешь куда отъ нее дваться. Когда намъ приходилось слушать перехватывающаго черезъ край чтеца, то подъ конецъ мы обыкновенно чувствовали страшную усталость въ лицевыхъ мускулахъ, отчего — Богъ знаетъ, можетъ-быть не отъ напряжоннаго ли ожиданiя, что вотъ-вотъ утихнетъ, придетъ въ себя? А иногда даже и вс члены посл были какъ-будто отбитые. Не знаю, вс ли испытываютъ то же ощущенiе, но кажется, вообще на слабыя сложенiя подобная операцiя должна такъ дйствовать.

Или вотъ еще другой примръ излишества. Согласiе въ семейств — конечно вещь рдкая и драгоцнная, взаимная горячая привязанность между членами большого семейства — явленiе истинно-умилительное. Но посмотрите, чт можетъ выйти изъ этого умилительнаго явленiя. Мы знаемъ напримръ одно семейство, состоящее изъ нсколькихъ братьевъ и сестеръ, съ ихъ чадами, все эти братья и сестры любятъ другъ друга до того, что родственная любовь переходитъ у нихъ въ какое-то обожанiе, въ ослпляющую страсть. Будьте вы въ самыхъ короткихъ отношенiяхъ съ семействомъ и попробуйте въ присутствiи одного изъ членовъ замтить какой-нибудь недостатокъ другого члена, или слегка подтрунить надъ нимъ, сдлайте это по сущей справедливости и въ видахъ чистаго доброжелательства — все равно: вы уже рискнули сдлаться человкомъ непрiятнымъ для всего семейства. Если же вы обнаружите въ себ подобное поползновенiе замчать недостатки въ другой и въ третiй разъ — кончено! вы длаетесь врагомъ семейства, можетъ-быть даже предметомъ ненависти всхъ его членовъ. Не говорите потомъ о вашей благости, о вашемъ доброжелательств и благихъ побужденiяхъ: о благости думать не будутъ, ея и въ расчетъ не примутъ, къ вамъ будутъ чувствовать антипатiю безотчетную, въ каждой вашей улыбк будутъ видть насмшку, въ каждомъ взгляд — намренiе осудить, въ каждомъ жест — оскорбительное презрнiе, и вы не будете знать, куда дваться съ вашими улыбками, взглядами и жестами, опустите руку, потупьте глаза, приведите вашу физiономiю въ самое безобидное и безгршное положенiе, и со смиренiемъ ожидайте, когда утихнетъ волненiе крови въ жилахъ членовъ почтеннаго семейства… Между тмъ мы говоримъ о семейств достойномъ во многихъ отношенiяхъ, о людяхъ съ свтлымъ умомъ и живыми сердечными движенiями. Чт же это такое? Это тоже родъ болзненной обидчивости за близкихъ сердцу людей.

На вс эти размышленiя и на воспоминанiе о любящемъ семейств навелъ насъ г. С. Дружиновъ, чт изъ Нижняго-Новгорода, сильно обидвшiйся за одного духовно-родственнаго ему человка, и вслдствiе того вознегодовавшiй на г. Н. Иванисова 2-го, чт изъ Звенигорода, который, г. Иванисовъ, оскорбилъ будто бы память того человка своимъ недостойнымъ воспоминанiемъ. Дло идетъ о Блинскомъ, который, какъ извстно, былъ родомъ изъ пензенской губернiи, откуда, какъ оказывается, происходитъ и проживающiй нын въ Звенигород г. Иванисовъ. Г. Иванисовъ написалъ и помстилъ въ ‘Московскихъ Вдомостяхъ’ небольшое, не занявшее и одного столбца воспоминаньице о Блинскомъ, относящееся къ дтству какъ Блинскаго, такъ безъ сомннiя и самого г. Иванисова. Это-то воспоминаньице и возмутило г. Дружинова, который въ ‘Спб. Вдомостяхъ’ восклицаетъ: ‘Скажите ради Бога, чт это такое? Балаганная шутка, имющая цлiю бросить кусочекъ грязи въ дорогое для каждаго порядочнаго человка имя, — или просто звенигородская чепуха, помщенная христа-ради въ ‘Московскихъ Вдомостяхъ’ для увеселенiя читателей?’ — ‘Съ величайшимъ вниманiемъ (говоритъ въ другомъ мст г. Дружиновъ) читали мы нсколько разъ это воспоминанiе звенигородскаго публициста и никакъ не могли понять, для чего и для кого оно написано г. Иванисовымъ, и тмъ боле для чего ученая редакцiя ‘Московскихъ Вдомостей’ напечатала его.’

Испуганные этими восклицанiями за дорогую память Блинскаго, мы устремились, по указанiю г. Дружинова, въ 135 No ‘Московскихъ Вдомостей’, прочли тамъ крошечную статейку г. Иванисова и изумились, отчего она не произвела на насъ никакого возмущающаго дйствiя. Вотъ что заключается въ этой статейк:

Что такъ какъ родъ Блинскаго происходитъ изъ села Блыни, то и фамилiю его надо произносить Блыньскiй или Блынскiй, — какъ его и называли вс въ Пенз, но Блинскiй, по прiзд въ Москву, неизвстно почему, настоялъ, чтобъ его называли Блинскимъ.

Что въ Пенз Блинскiй жилъ въ большой бдности, зимой ходилъ въ нагольномъ тулуп, на квартир жилъ въ самой дурной части города, вмст съ семинаристами, мебель имъ замняли квасные боченки. ‘Но (замчаетъ г. Иванисовъ) бдность и лишенiя не всегда убиваютъ дарованiя!’

Что Блинскiй былъ тогда необразованъ (будучи ребенкомъ-то) и не имлъ понятiя о лучшихъ писателяхъ, спорилъ съ семинаристами о достоинств произведенiй Сумарокова и Хераскова, восхищался романами Радклифъ и изъ дома отца г. Иванисова впервые получилъ для чтенiя романы Вальтеръ-Скотта, въ русскомъ перевод, страстно любилъ театральныя зрлища и часто посщалъ пензенскiй театръ, который содержалъ тогда помщикъ Гладковъ и гд актеры и актрисы были — его крпостные люди, большею частью пьяницы. ‘Какъ Блинскiй былъ простъ въ то время (разсказываетъ г. Иванисовъ), показываетъ слдующее обстоятельство. Когда онъ пришолъ въ нашъ домъ, то братья мои принесли ему нсколько романовъ Радклифъ. Одинъ изъ этихъ романовъ былъ съ картинкой, которая представляла подземелье съ кучей костей. Кто-то изъ насъ спросилъ у другого о роман съ картинкой: каковъ онъ, хорошъ ли? Блинскiй, не дождавшись отвта, вскричалъ: ‘Разумется, хорошъ: видишь — кости!’

Что Блинскiй былъ задорный спорщикъ, и г. Иванисовъ всякiй разъ, когда встрчалъ его у знакомыхъ, заставалъ его за жаркимъ споромъ, что наконецъ онъ не ужился въ университет, потомучто посщалъ лекцiи только тхъ профессоровъ, которые ему нравились.

Статейку свою г. Иванисовъ заключаетъ слдующими словами, взятыми уже не изъ его собственныхъ воспоминанiй, а прибавленными такъ, вроятно для округленiя перiода: ‘Извстно, что онъ (Блинскiй) былъ потомъ сотрудникомъ редакторовъ разныхъ журналовъ. Какъ видно, онъ получалъ мало за свои труды, а трудился слишкомъ много для своего здоровья’…

Г. Дружинову кажется, что г. Иванисовъ все — и бдность, и дтскую неразвитость, и задорную спорливость — все это ставитъ въ вину Блинскому… Вотъ это-то и есть та болзненная обидчивость, которою страдаетъ и знакомое намъ любящее семейство!.. ‘Впрочемъ (прибавляетъ самъ г. Дружиновъ о г. Иванисов) богъ его знаетъ, можетъ-быть онъ стряпалъ свое воспоминанiе такъ-себ, отъ простоты душевной, безъ всякой задней мысли’.. Да конечно такъ! Неужели г. Дружиновъ, прочитавшiй нсколько разъ ‘съ величайшимъ вниманiемъ’ статейку г. Иванисова, не замтилъ въ ней той наивности, которая именно отзывается душевной простотой, неспособной никого серьозно обидть? Правда, что даже и не читая нсколько разъ статейки г. Иванисова, а пробжавъ ее одинъ разъ и обративъ только вниманiе на первыя и послднiя ея строки, легко можно догадаться, что г. Иванисовъ не знаетъ хорошенько значенiя Блинскаго для русской литературы и не можетъ опредлить мста, какое онъ занимаетъ въ ряду русскихъ писателей. Вроятно, читая журналы, онъ увидлъ, что о Блинскомъ много пишутъ, заключилъ изъ этого, что онъ человкъ замчательный, вспомнилъ, что въ дтств зналъ его лично, и счелъ долгомъ довести до общаго свденiя о томъ, чт помнитъ и знаетъ. Вотъ и все! Началъ онъ такъ: ‘Извстный Блинскiй былъ родомъ’ и пр. А окончилъ: ‘Извстно, что онъ потомъ былъ сотрудникомъ разныхъ’ и пр. Вотъ уже по этому приступу и по этому заключенiю можно догадаться, въ какой степени г. Иванисовъ знакомъ съ Блинскимъ какъ съ писателемъ, какъ съ критикомъ. Стало быть требовать отъ него многаго нельзя, но и сердиться на него тоже нельзя.

Чт же возмутило г. Дружинова? То, что разсказываютъ о нагольномъ тулуп и квасныхъ боченкахъ, о необразованности мальчика-Блинскаго и его дтской спорливости? Да вдь все это правдоподобно и характерно, и никакой тни, не только грязи, на память Блинскаго не бросаетъ. Ну, вообразите, что кто-нибудь написалъ, что Блинскiй, будучи десяти или двнадцати лтъ, всегда ходилъ въ изящной курточк, съ батистовыми воротничками, а зимой въ шинельк съ бобровымъ воротникомъ, что въ такомъ возраст онъ уже зналъ наизусть имена и произведенiя лучшихъ русскихъ и французскихъ писателей, и отвчалъ безъ запинки объ ихъ достоинствахъ по запискамъ своего учителя или гувернера, что въ гимназiю прiзжалъ онъ всегда въ сопровожденiи стараго дядьки, былъ благонравнйшимъ мальчикомъ, никогда не вступалъ въ споръ о томъ, чего не читалъ въ своихъ тетрадкахъ и не слыхалъ ни отъ папеньки, ни отъ учителя и гувернера, а съ семинаристами и вообще съ мало образованнымъ людомъ совсмъ не знался… Вдь все это такiя прiятныя свденiя, которыя казалось бы ничьей памяти оскорбить не могутъ, а между тмъ, если бы вы вспомнили, что это разсказывается о Виссарiон Григорьич Блинскомъ, то вамъ непремнно сдлалось бы неловко. Во-первыхъ, вы бы такому разсказу не вдругъ и поврили, а если бы поврили, то непрiятно было бы вамъ знать, что изъ такой тепличной атмосферы, изъ такой молочной закваски вышелъ такой человкъ, какъ Блинскiй.

Г. Дружиновъ разсуждаетъ такъ: ‘Вс знаютъ, что бдные люди не могутъ носить опойковыхъ сапоговъ, и потому довольствуются выростковыми, знаютъ также, что никакой бднякъ не можетъ купить шинели съ бобровымъ воротникомъ, и потому носитъ нагольный тулупъ и проч., и проч., и проч. Все это совершенно справедливо, но только къ воспоминанiямъ о писател нисколько не относится’…

Какъ не относится? Да мы желаемъ знать исторiю развитiя писателя, исторiю развитiя его личнаго характера и его взглядовъ на жизнь, а между тмъ бдность бдности рознь. Разные бываютъ виды бдности, и не вс эти виды одинаково отражаются на человк, оставляютъ одинаковыя въ его душ впечатлнiя. Если вамъ говорятъ о человк, что онъ въ дтств былъ очень бденъ, то какъ-будто тотчасъ уже и рисуются передъ вами непремнно нагольный тулупъ и квасные боченки? Бдность можетъ представить вашему воображенiю безъименное рубище, суму и просительное письмо въ тощей, дрожащей рученк, или холодный и голодный уголъ и озлобленныхъ нищетой родителей, или сиротство и чужой кусокъ, бросаемый съ попрекомъ. Все это бдность страдальческая. Но можетъ быть и такая бдность, отъ которой не пострадаютъ нравственныя и физическiя силы ребенка, которая пронесется надъ его головой, незамтно для него самого, такъ что онъ не погнется, не ощутитъ на себ влiянiя ея разрушительнаго дыханiя, а только освжится подъ дуновенiемъ ея холодныхъ крыльевъ. Среди такой бдности еще можно читать романы Радклифъ и спорить съ семинаристами, забывая думать о томъ, что носишь нагольный тулупъ и сидишь на квасномъ боченк.

‘Для чего и для кого писано воспоминанiе Г. Иванисова и для чего ученая редакцiя напечатала его?’

Для васъ, г. Дружиновъ, и для насъ также… Неужели вы, любя и уважая писателя, не пожелали бы узнать его коротко, какъ человка? А если вы не можете надяться лично встртить когда-нибудь этого писателя, потомучто его уже нтъ на свт, то откуда же вы его узнаете, какъ не изъ полной, совершеннйшей бiографiи, такой, какихъ у насъ почти еще нтъ и какiя создаются изъ множества разныхъ, преимущественно личныхъ и непосредственныхъ воспоминанiй, въ числ которыхъ пусть будутъ и такiя, какое состряпалъ въ Звенигород г. Иванисовъ? Если бы вс товарищи пензенскаго дтства Блинскаго поступили точно такъ, какъ поступилъ г. Иванисовъ — записали бы и напечатали все чт они помнятъ о Блинскомъ, вс его споры, вс мягкiя черты его дтскаго характера и дтской необразованности, если бы и вс товарищи его московской студентской жизни сдлали бы тоже, — какъ вы думаете, хорошо ли бы это было? Можетъ-быть конечно, что въ этихъ воспоминанiяхъ много было бы смшного, мелочного, ничтожнаго, но мы не пренебрегли бы ничмъ, и за то имли бы полнйшую исторiю внутренняго развитiя Блинскаго, опредлившую и его личный характеръ, и характеръ его послдующей дятельности. Г. Иванисовъ мало сказалъ интереснаго, но вдь можно упрекать напримръ г. Панаева за то, что онъ въ своихъ литературныхъ воспоминанiяхъ не собралъ ничего достаточно крупнаго, достойнаго тхъ личностей, съ которыми онъ сходился въ то время, когда и самъ уже былъ литераторомъ, и они были въ полномъ расцвт своихъ талантовъ, а г. Иванисовъ разсказалъ кое-что о ребенк и о томъ времени, когда онъ самъ вроятно былъ ребенкомъ, такъ почему же и воспоминанiю его не быть воспоминанiемъ дтскимъ? Не мшайте же ему вспоминать!.. Да, г. Дружиновъ, если вы истинно любите память Блинскаго или другого достопамятнаго человка, то никому не мшайте разсказывать вамъ о нихъ, особенно людямъ, лично ихъ знавшимъ. Пусть и дти лепечутъ, слушайте и ихъ дтскiй лепетъ, и онъ можетъ пригодиться вамъ, когда вы хотите составить себ полное и отчетливое понятiе о дорогой вамъ личности. Пусть даже кто-нибудь и неблагопрiятно взглянетъ на эту личность, — слушайте и не обижайтесь, если не имете данныхъ опровергнуть показанiе, какъ ложь и клевету: намъ нуженъ не панегирикъ, а исторiя человка. Но г. Иванисовъ не клеветалъ, въ его воспоминанiи слышится только дтскiй лепетъ. Чтжь? Тмъ больше чистосердечiя, больше простоты — правды. Между тмъ посмотрите: этотъ маленькiй спорщикъ, длающiй поспешное заключенiе о роман Радклифъ по картинк, изображающей кости, уже не остается для васъ отвлеченной фигурой бднаго мальчика, а становится чмъ-то осязаемымъ, рельефнымъ образомъ, живымъ человкомъ…

Еще разъ: не пренебрегайте мелкими чертами, он, собравшись во множеств, могутъ сами собою, безъ всякаго съ вашей стороны напряженiя, изобразить вамъ живого человка, и онъ будетъ вамъ знакомъ, и вы поймете во всей глубин его душу, распознаете все существо его… Положимъ, незнакомый вамъ человкъ, случайно почувствовавъ къ вамъ доврiе, или такъ, по свойству собственной откровенности, разговорится вамъ о своемъ житье-бытье, простомъ, убогомъ, обыденномъ, онъ будетъ говорить о вещахъ, повидимому совершенно пустыхъ, ничего не значащихъ, но не прерывайте его, и посмотрите, какъ съ каждымъ словомъ будутъ выясняться предъ вами и его жить-быть, со всею обстановкой этого житья, и самъ онъ, со всми тончайшими оттнками его характера… Пишущему эти строки случилось недавно хать по желзной дорог въ вагон третьяго класса и имть сосдями одного молодого парня изъ-подъ Клина, да одну молодую женщину изъ-подъ Костромы. Ему… т. е. мн, пришлось сидть у окна, а сосдямъ моимъ хотлось иногда посмотрть на окрестности, полюбоваться обгорвшими въ прошлогоднiй лсной пожаръ сосенками, или иными не мене веселыми и привлекательными видами, — и вотъ они, безъ спросу, поочередно ложились локтями ко мн на колни и смотрли на окрестности. Я не препятствовалъ имъ въ этомъ, я молча предоставилъ мои колни въ ихъ полное распоряженiе, и они, должно-быть почувствовавъ угрызенiе совсти, или просто въ вид платы за пользованiе колнями, наградили меня безконечными разсказами о себ и о своихъ домашнихъ длахъ. Особенно женщина изъ-подъ Костромы оказалась щедрою на эту плату. Отъ нея узналъ я все: — и о томъ, какой у ней былъ строгiй свекоръ, и какъ онъ любилъ, чтобы былъ порядокъ въ дом и чтобы всего было вдоволь за столомъ, и чт они ли и чт пили при свекр, и какъ живетъ она теперь, безъ свекра. А живетъ она такъ, какъ я не воображалъ, чтобъ жили наши сельскiе обыватели: живетъ она въ сел, расположенномъ на берегу Волги, одна въ дом, съ пятерыми малыми дтьми, а мужъ ея находится въ Питер, торговлей занимается, къ ней прiзжаетъ передъ великимъ постомъ, мсяца на два, а теперь она детъ къ нему на свиданiе… И живетъ она на всемъ покупномъ: ни хлба, ни овощей — ничего нтъ своего, даже воду съ Волги возятъ ей за мсячную плату.

— Что же длаешь ты дома?

— Ккъ что? Ну, въ дом приберешь, за дтьми присмотришь, чайку разокъ другой-третiй напьешься, день-то и пройдетъ… У меня дядя тоже былъ — умеръ, богатый былъ человкъ, капиталу оставилъ тысячъ двадцать. Остались сынъ да дочь, сынъ-то вышелъ безчастный: параличъ его разшибъ, одна рука не владетъ, работать ничего не можетъ, только сидитъ да на счетахъ кладетъ: охоту такую иметъ — все сидитъ да выкладываетъ, все щелкаетъ на счетахъ. Дочь — невста, еще двушка, женихъ сватался, да очень много приданаго просилъ, не сошлись…

— Сколько же просилъ приданаго?

— Да просилъ онъ, я вамъ скажу, восемь салоповъ, да четыре бурнуса теплыхъ, да два холодныхъ, да платье бархатное, да атласныхъ, да шолковыхъ, да…

— Постой, постой!.. Восемь салоповъ, говоришь?

— Восемь салоповъ.

— Куда же такое множество вдругъ?

— Ну такъ! Говоритъ, чтобы одежи было много. Капиталу, говоритъ, мн пожалуй не надо: капиталъ у меня есть свой, а чтобы одежи было много.

— Да все же — восемь салоповъ!… Вдь это больше, чмъ на всю жизнь. Пока она носитъ два салопа, остальные моль състъ.

— Пускай състъ, а все-таки чтобы было много одежи.

— Кто же былъ этотъ женихъ? купецъ?

— Нтъ, тоже изъ нашихъ.

Это значитъ бывшiй крпостной, а теперь временно-обязанный крестьянинъ.

— А вотъ я выходила, примолвила сосдка, такъ за мной ничего не просили. Батюшка тоже былъ богатый, а не просили ничего.

— Отчего же такъ?

— Ну такъ! Былъ бы, говорятъ, человкъ…

Сосдка улыбнулась и потупилась. Надо замтить, что она очень недурна собой.

— Экая эта дорога! говоритъ между тмъ сосдъ изъ-подъ Клина, плотно налегая на мои колни и выглядывая въ окно вагона: — чего ститъ вся эта дорога?

— Вся-то дорога ститъ, говорятъ, больше ста мильоновъ.

— Господи! восклицаетъ сосдка, — какая куча денегъ! А чт народу разорила эта дорога!

— Кого же она разорила?

— Да кого! Мало ли тутъ народу извозомъ занимались, чт они теперь длаютъ? вс обдняли.

— Полно, матушка! У насъ много дла, были бы руки! Ужь врно давно другой промыселъ нашли.

— Да! поди, нашли! Вотъ у насъ по Волг тоже теперь машина ходитъ, — сколько она горя надлала! У насъ на сел много было расшивщиковъ, расшивы свои имли, хлбъ возили. Какiе были богатые дома! Теперь вс обдняли.

— Чтжь они ничмъ другимъ не займутся?

— Занимаются кое-чмъ по мелочи, да ужь все не то, рыбу стали было иные ловить, — и рыбу-то всю машина разогнала!

— Ккъ разогнала?

— Такъ и разогнала: вдь она вонъ идетъ, хлопаетъ, по вод-то шумъ такой! Ну, рыба вытаращитъ глаза, да и бжитъ какъ полуумная, сама не знаетъ куда, — вся убжала. Бывало у насъ стерлядокъ много ловили, а теперь почти-что совсмъ нтъ… Теперь ужь совсмъ другое. Бывало встанешь ранехонько, взглянешь — на Волг-то стонъ стоитъ: расшивы идутъ, чт тутъ народу работаетъ — видимо-невидимо! И цлый божiй день такъ-то, а теперь все тихо!

— Чт же это? разв меньше хлба везутъ? длаю я наивный вопросъ.

— Нтъ, не меньше, да вдь она идетъ, машина-то, тащитъ за собой столько барокъ, а гд-гд человкъ виденъ, пройдетъ себ въ минуточку, и опять все тихо да пусто. Такъ, право, даже скучно.

— Послушай однако, голубушка: вдь съ машиной, сама видишь, меньше труда, меньше возни…

— Конечно меньше.

— Ну, стало быть легче, стало быть лучше?..

— Да оно лучше тому, у кого машина: онъ богатъ, завелъ себ машину и беретъ большiе барыши, а бднымъ-то каково! Вдь бывало расшива-то станетъ — чт тутъ надо народу! Изъ нашего села иной бывало три-четыре дня поработаетъ, — рублей пятьдесятъ и получитъ…

— О-го! А каково-то было хозяину! Во что ему-то эта работка обходилась?

— Ну, ужь конечно обходилась недешево.

— Такъ вдь все это падало на хлбъ, хлбъ оттого становился дороже, а съ машиной стало-быть хлбъ долженъ сдлаться дешевле…

— Да! а вотъ онъ не сталъ же дешевле-то!

Тутъ пришолъ конецъ нашему разсужденiю. Сосдка поставила меня въ тупикъ: я чувствовалъ, что не могу объяснить ей убдительнымъ образомъ причину, почему и при существованiи машины хлбъ не сдлался дешевле. И осталась она, моя смазливая сосдка, въ томъ печальномъ убжденiи, что машина — вещь недобрая, по крайней мр для ихъ приволжскаго села. Грустно, да чтоже длать!.. Конечно тутъ тоже своего рода нетронь меня, машина рыбу разогнала, да отняла легкую добычу у тхъ расчетливыхъ мужичковъ, которые можетъ-быть прежде по цлымъ днямъ сидли на бережку, сложа руки да поджидая, не станетъ ли расшива, чтобы вдругъ въ три-четыре дня взять пятьдесятъ рублей… Другой сельскiй обыватель, съ которымъ пришлось мн вмст сидть на пристани, поджидая прибытiя парохода, разсуждалъ совсмъ иначе о пароходахъ и желзной дорог: онъ говорилъ, что они доставляютъ ему большое удовольствiе. Но — объ этомъ какъ-нибудь посл, если случится къ слову.

Мы увлеклись собственными недавними воспоминанiями и очень далеко отбились отъ темы о припадкахъ болзненной обидчивости, темы, съ которой впрочемъ кажется можно уже и покончить.

____

САМЫЕ ПРОСТЫЕ ВЗГЛЯДЫ НА САМОЕ БОЛЬНОЕ МСТО НАШИХЪ ДОМАШНИХЪ ДЛЪ

Что мы легко пугаемся собственной прыти и скоро начинаемъ стыдиться собственныхъ увлеченiй, это можно замтить во многомъ. Мы какъ-будто похожи на новичка въ публик, который шагнетъ, да и оглядывается съ робкой улыбкой на незнакомыхъ людей, желая знать, какъ на него смотрятъ и такъ ли онъ шагнулъ… Поднимается какой-нибудь свжiй вопросъ, предметъ его полонъ современнаго интереса и задваетъ за живое всхъ или очень многихъ. Все читающее и пишущее тотчасъ принимается за вопросъ, накидывается на него. Между тмъ въ числ читателей находятся такiе, до которыхъ онъ непосредственно не касается, и они слушаютъ толки о немъ, какъ говорится, однимъ краемъ уха. Находятся и такiе, до которыхъ онъ касается прямо и можетъ-быть съ болью, эти слушаютъ толки съ участiемъ, жадно слдятъ за разработкой вопроса, или съ нетерпнiемъ ждутъ разршенiя возникшаго недоумнiя. Находится наконецъ третiй родъ читателей, въ которыхъ по предмету затявшагося вопроса поднимутся собственныя размышленiя, этимъ безпокойнымъ читателямъ уже тяжело и невозможно кажется остановиться на полупути, они непремнно хотятъ довести свои размышленiя до конца, до полнаго разъясненiя дла. И вотъ, въ то время когда эти заинтересованные не видятъ еще за собой и половины пути, ведущаго ихъ къ желанной цли, — уже начинаютъ они слышать оговорки въ род слдующихъ: ‘вс дескать говорятъ и пишутъ объ этомъ предмет, говорить о немъ сдлалось модой, мы не будемъ распространяться о немъ, потомучто боимся наскучить читателямъ, мы только такъ, мимоходомъ, слова два, — извините пожалуйста!’ и проч. И заинтересованный читатель поднимаетъ брови, недоумваетъ и спрашиваетъ: въ чемъ они извиняются? Я хочу слушать и жду, не скажутъ ли чего новаго, а они извиняются! Да вы говорите только дло, а не пустяки, такъ и извиняться не въ чемъ будетъ…

Въ число такихъ, возбуждающихъ литературную стыдливость предметовъ кажется, скоро попадетъ еще далеко не утратившiй своего жизненнаго интереса вопросъ о существующемъ у насъ безденежь и тсно связанномъ съ нимъ промышленномъ засто. По крайней мр первые симптомы такой стыдливости, обнаружившiеся по поводу этого вопроса, мы уже видли: гд-то встртилось уже намъ нчто въ род сказанныхъ оговорокъ и извиненiй, за которыми однако слдовало разсужденiе, только несказавшее ничего новаго. Но если бы эти вжливые, такъ любезно извиняющiеся господа послушали тхъ, кого уже стиснули обстоятельства, порождаемыя настоящимъ экономическимъ положенiемъ, у нихъ врно не пошевельнулся бы языкъ произнести слово: мода, о такомъ явленiи, въ которомъ кружатся люди какъ въ водоворот и начинаютъ теряться, не зная, за чт ухватиться и какъ выплыть изъ этого водоворота. Не говоря о людяхъ, ведущихъ большiя промышленныя и комерческiя дла, положенiе которыхъ, какъ слышно, начинаетъ повременамъ принимать трагическiй характеръ, — посмотрите, въ какомъ настроенiи духа пребываетъ большинство мелкихъ собственниковъ. Мы знаемъ такихъ, которые, имя денежный капиталецъ, ршительно не знаютъ, куда съ нимъ дваться, знаемъ и такихъ, которые, не имя денежнаго капитала, но обладая недвижимостью, напримръ землею, не знаютъ, чт съ нею длать. Казалось бы, ничего нтъ легче, какъ имъ взаимно помочь другъ другу: имющiй капиталъ вручилъ бы его тому, кто обладаетъ недвижимостью, чтобы тотъ приложилъ къ ней капиталъ и платилъ бы на него проценты. Но это легко только на словахъ и на бумаг, на дл же столько слышится съ обихъ сторонъ возраженiй, и столько затрудненiй находятъ они, что въ результат остается одна невозможность. Неизвстность будущаго и происходящiе оттого недоврiе, опасенiя, паническiй страхъ — это уже не исключительныя явленiя, а повальный недугъ, по крайней мр среди людей, не проникающихъ во всю глубину и во вс тайны экономическихъ законовъ и смиренно ожидающихъ спасенiя отъ знатоковъ этихъ законовъ. Чт будетъ съ цнами на землю? чт будетъ съ цнами на трудъ? чт будетъ съ цнностью монетныхъ знаковъ? — обо всемъ этомъ недоумваютъ и ничего разршить или предусмотрть не умютъ люди, которые не догадались заране сдлаться глубокими экономистами и давно упустили время учиться. Они теперь умютъ только бояться, теряться и терять всякую охоту къ какому-нибудь ршительному дйствiю…

Мы еще не успли надлежащимъ образомъ усвоить взгляды новйшихъ философовъ, отвергающихъ исторiю, а потому вруемъ пока, что всякое будущее непремнно должно прямо и логически вытекать изъ настоящаго, ибо иначе и истечь ему не изъ чего. Наше будущее для нашихъ темныхъ людей должно-быть совсмъ неизвстно, потомучто въ настоящемъ-то многое ими не сознано и не понято. Многiя изъ послднихъ преобразованiй даже людьми, съ виду образованными, не всегда хорошо понимаются, а о простыхъ людяхъ и говорить нечего: имъ они почти или вовсе неизвстны. Самое положенiе 19-го февраля — какъ оно дурно было понято вначал, это уже показали факты, но и до сихъ поръ самыя коренныя основанiя этого положенiя до того темны простымъ людямъ, что размышленiя ихъ объ этомъ дл доходятъ иногда до смшного. Разговариваетъ напримръ государственный крестьянинъ съ мелкопомстнымъ дворяниномъ:

— Что, батюшка? спрашиваетъ онъ, когда крестьяне-то ваши будутъ ужь совсмъ вольные, — какъ же вамъ-то? жалованье чтоли положатъ?

— Что ты, Богъ съ тобой! Какое жалованье! Вдь я буду получать отъ крестьянъ оброкъ за землю, которую имъ отдаю, ну, и своей землей, чт у меня остается, буду какъ-нибудь распоряжаться.

— Долго ли же они вамъ будутъ оброкъ-то платить?

— До тхъ поръ, пока не выкупятъ землю.

— А если не выкупятъ?

— Ну, такъ будутъ платить оброкъ.

— Такъ все и будутъ платить?

— Да.

Мужичекъ качнулъ головой и видимо остался въ недоумнiи.

Такъ размышляютъ простые люди и недоумваютъ, надъ ними мелкiе собственники недоумваютъ о судьб своей собственности, дале — крупные промышленники недоумваютъ объ участи своихъ промышленныхъ длъ, и наконецъ, едва ли не впадаютъ въ недоумнiе сами глубокiе экономисты: по крайней мр читая всхъ ихъ и внимая всмъ ихъ разнообразнымъ взглядамъ, очень немудрено придти въ положенiе недоумвающаго… Вс недоумваютъ, каждый по своему и каждый въ своемъ круг длъ и взглядовъ…

Въ iюньской книжк ‘Встника Промышленности’, безъ всякихъ оговорокъ и извиненiй, прямо и безцеремонно объясняютъ, что ‘везд слышенъ одинъ голосъ — жалобы на безденежье, на фабрикахъ или уменьшаютъ работу, или совершенно ее оставляютъ на лто, или владльцы фабрикъ ищутъ возможности сдать ихъ въ арендное содержанiе…’

Въ той же книжк, другая статья гласитъ такъ: ‘почти уже годъ прошолъ съ преобразованiя комерческаго банка, отъ котораго такъ много ожидали, но кризисъ не только что не прекратился, а напротивъ усилился: обороты становятся день ото дня трудне, частные учетные проценты выше и банкротства чаще…’ ‘Что недостатокъ въ деньгахъ составляетъ характеристическую черту послдняго времени, это неоспоримый фактъ. Въ настоящее время ни на что нтъ цны, кром какъ на деньги: ни земли, ни лса, ни заводы, ни фабрики, — ничего не стоютъ, объ акцiяхъ акцiонерныхъ обществъ нечего и говорить. Намъ скажутъ, что настоящiй кризисъ происходитъ отъ недостатка не въ деньгахъ, а въ капиталахъ вообще: но вдь земли, лса, заводы, государственныя облигацiи — это также капиталы, если они продаются дешево, даже за безцнокъ, то нельзя не придти къ заключенiю, что въ этомъ род капитала недостатка нтъ. А такъ какъ напротивъ деньги теперь чрезвычайно дороги, и чтобы добыть ихъ, необходимо другiе капиталы продавать за безцнокъ, то отсюда безспорно слдуетъ, что въ настоящемъ положенiи нашей торговли у насъ денегъ слишкомъ мало, и что мы не имемъ средствъ производить безъ затрудненiя наши торговые и промышленные обороты. Единственное доказательство, на которомъ основываются вс, не хотящiе признать существующаго у насъ крайняго недостатка въ деньгахъ, это дороговизна, т. е. высокая денежная цна на работы и нкоторые предметы первой необходимости, какъ-то: на хлбъ, мясо и тому подобное, но такъ какъ эта дороговизна (какъ выше сказано) не распространяется на другiе виды капитала, то и должно считать ее не общимъ, а частнымъ явленiемъ, происходящимъ отъ какихъ-нибудь причинъ, вслдствiе которыхъ отношенiе между предложенiемъ и требованiемъ на рабочiя руки и предметы первой необходимости измнилось еще боле отношенiя между предложенiемъ и требованiемъ денегъ. Такъ напримръ система ежегодныхъ рекрутскихъ наборовъ, введенная у насъ съ тридцатыхъ годовъ, должна была имть значительное влiянiе на уменьшенiе рабочихъ рукъ соразмрно съ остальною частiю народа, ибо для армiи выбирается цвтъ народонаселенiя. Послдняя война потребовала еще нсколько сотъ тысячъ человкъ, изъ которыхъ многiе не возвратились домой. Наконецъ множество новыхъ предпрiятiй и въ особенности устройство желзныхъ дорогъ потребовали и продолжаютъ требовать огромное число работниковъ. Вслдствiе этого земледлiе могло упасть, если не относительно пространства, то относительно обработки полей, и потому производство хлба и другихъ предметовъ первой необходимости могло значительно уменьшиться и обходиться дороже.

‘Къ этому присоединилось и то обстоятельство, что въ нашихъ южныхъ губернiяхъ во время войны погибло огромное количество рогатаго скота, и что съ тхъ поръ у насъ было почти повсемстно два хлбныхъ неурожая, при возвышенiи же цнъ на състные припасы очень естественно, что и цны на вс другiе предметы должны были повыситься, ибо содержанiе рабочихъ стоило дороже. Наконецъ должно сказать, что прежнiя цны на работы и предметы первой необходимости были далеко не нормальныя, а напротивъ такъ низки, что не вознаграждали труда. Намъ кажется, что такимъ образомъ гораздо удовлетворительне объяснится возвышенiе денежной цны припасовъ, разныхъ ремесленныхъ товаровъ и задльной платы, нежели предположенiемъ излишества денежныхъ знаковъ, которое несогласно со многими другими обстоятельствами, столь же неоспоримыми, какъ и самая дороговизна.’

Могло быть такъ, говоритъ авторъ. Разумется могло быть такъ и хотя было можетъ-быть немного и иначе, но все же это объясненiе весьма удобоваримое, и на немъ могутъ сколько-нибудь отвести душу и на минуту успокоиться люди, страждущiе отъ нашей дороговизны на жизненныя потребности, потомучто, знаете, если видишь, откуда и по какой причин послдовалъ ударъ, то хоть оно все такъ же больно, но не такъ досадно.

Посл этихъ соображенiй, авторъ статьи обращается къ финансовымъ мрамъ послднихъ лтъ и выводитъ, что въ кредитныхъ билетахъ былъ излишекъ въ то время, когда въ публик было билетовъ ломбардныхъ и другихъ банковъ на 845 мил., которые обращались въ деньги по востребованiю, а отчасти даже ходили вмсто денегъ. Но когда, съ пониженiемъ банковыхъ процентовъ, при начавшейся акцiонерной горячк, изъ этихъ 845 мил. осталось только около 78 мил., а остальные 767 мил. пошли на утоленiе горячки, то кредитныхъ-то билетовъ и стало недостаточно… Вы уже видите конечно, къ чему направляется авторъ? Онъ направляется къ ршительному заключенiю о необходимости новаго выпуска монетныхъ знаковъ, именно: не довыпущенныхъ, противъ общанiя, металлическихъ 4% билетовъ, и даже пожалуй безпроцентныхъ кредитныхъ билетовъ на 50 мильоновъ, не боясь и того, что затмъ могъ бы временно понизиться вексельный курсъ, чт впрочемъ, по его мннiю, есть средства предотвратить. Онъ не боится новаго выпуска, хотя бы даже и безпроцентныхъ бумажныхъ знаковъ, ‘ибо и безпроцентные выпуски опасны только тогда, когда они длаются для удовлетворенiя нуждъ государственнаго казначейства, вмсто потребностей внутренняго народнаго размна’. ‘Если бы (продолжаетъ онъ) только родилась увренность, что каждый новый выпускъ такихъ билетовъ вызывается дйствительною потребностью внутренняго народнаго размна, то вс мы, при огромныхъ разстоянiяхъ, въ нашемъ огромномъ отечеств только бы радовались облегченiю денежныхъ сдлокъ.’

Какъ-бы то ни было, какъ-бы ни были приняты доводы приводимой нами статьи, — но мы хотимъ только сказать, что голоса въ пользу новаго выпуска монетныхъ знаковъ слышатся чаще и чаще, а противъ мннiя теоретиковъ, стоящихъ за рацiональность нашихъ финансовыхъ преобразованiй и утверждающихъ, что наши торговля и промышленность должны одними собственными средствами выпутаться изъ своего затруднительнаго положенiя, — противъ этого мннiя возраженiя становятся рзче и рзче. Теоретиковъ упрекаютъ въ фантастическомъ служенiи ихъ теорiи, въ тупомъ невниманiи къ голосу общихъ нуждъ, въ безчеловчномъ равнодушiи къ общественному бдствiю. Имъ указываютъ примры и говорятъ: ‘Не такъ дйствуютъ государственные люди въ классической стран политической мудрости и твердаго, надежнаго прогресса, пусть взглянутъ, съ какою осторожностью принимаются въ Англiи за исправленiе многолтнихъ злоупотребленiй, какъ опасаются срзать болзненный наростъ, чтобы не подвергнуть опасности всего организма’ и прочее.

Впрочемъ на этотъ счетъ мы высказали уже наше мннiе и не дале какъ въ iюльской книг нашего журнала. По нашему мннiю выпускъ новыхъ бумажныхъ денежныхъ знаковъ едва ли поможетъ длу. Здсь же мы только заявляемъ мннiе нкоторыхъ органовъ, посвященныхъ исключительно нашей промышленности.

Вы знаете, что въ Петербург недавно была выставка мануфактурныхъ произведенiй. Экспоненты выставки, то-есть представители нашей промышленности, длали обдъ и на обд произносили рчи, обращенныя къ присутствовавшему тамъ министру финансовъ. Въ этихъ рчахъ говорилось преимущественно о тягости настоящаго положенiя промышленности, о твердости, необходимой для перенесенiя посланнаго ей испытанiя и о теплыхъ надеждахъ, поддерживающихъ ихъ, промышленниковъ, среди этого испытанiя. Какъ на основанiе этихъ надеждъ, указывалось въ особенности на преобразованiя учебно-промышленныхъ заведенiй, преобразованiя, въ которыхъ видятъ они ‘стремленiе освтить народную дятельность наукою’ и прочее. Но одна изъ рчей заключена была слдующими словами: ‘Сохраненiе содйствiя народному труду и участiя къ грустному положенiю промышленности составляетъ убдительную просьбу всхъ насъ, испытавшихъ на дл, ккъ трудно у насъ работать, — не смотря на все желанiе, — сознающихъ, какъ мало еще окрпла наша промышленность и ккъ было-бы преждевременнымъ лишенiе ея всякой поддержки со стороны кредитныхъ учрежденiй и заботливости административныхъ властей’.

Профессоръ Киттары, бывшiй на обд въ числ экспертовъ, также говорилъ рчь. Здсь естественно мы должны услышать не голосъ ласкающей себя надеждами и молящей о помощи промышленности, а голосъ критика, дающаго ей благiе совты. Судя по сообщаемому газетами содержанiю рчи г. Киттары, онъ замтилъ, что выставка представила признаки значительнаго развитiя и успховъ мануфактурной промышленности собственно въ предметахъ, составляющихъ потребности высшихъ слоевъ общества, что предметовъ, производимыхъ для низшихъ слоевъ, то-есть для массы народа, почти совсмъ не было на выставк, предметы же, потребляемые преимущественно средними классами, хотя были, но въ нихъ успхъ не такъ замтенъ, въ нихъ преобладаетъ прежнiй вкусъ, прежнее требованiе: стало-быть развитiе самыхъ этихъ слоевъ идетъ тихо. Размышляя объ этомъ, г. Киттары говоритъ, что промышленность должна содйствовать развитiю вкуса въ народ, должна не подлаживаться къ его старымъ вкусамъ, а вести его впередъ. Но съ другой стороны, чтобы явились въ народ сколько-нибудь высшiя потребности, необходимы начатки общечеловческаго развитiя, которые невозможны безъ грамотности, какъ средства къ чтенiю. Отсюда — совтъ фабрикантамъ не пренебрегать заведенiемъ при фабрикахъ училищъ, тмъ боле, что они пользуются весьма выгоднымъ для нихъ трудомъ малолтнихъ.

За рчью профессора Киттары слдовало, какъ сказано въ газетахъ, одушевленное слово А. И. Ходнева. Указавъ на отсутствiе на выставк многихъ коренныхъ русскихъ произведенiй (напримръ сохи), онъ говорилъ о маломъ нашемъ умнь обработывать собственныя сырыя произведенiя такъ, чтобы они, въ обработанномъ вид, годны были для вншней торговли, и затмъ вывелъ заключенiе, что русскому народу нужно учиться, какъ для развитiя общаго, такъ и для прiобртенiя техническихъ свденiй. ‘Намъ нужна наука (сказалъ онъ) — это первое, но намъ нужно еще многое. Намъ нужны пути сообщенiя: безъ нихъ нтъ полной жизни въ промышленной дятельности. Пути сообщенiя водворяются, но къ сожалнiю не такъ, какъ мы бы того желали. Богъ дастъ, эти пути какъ-нибудь устроятся… Но есть еще потребность: намъ нужны собственныя конторы, а не иностранныя, дорого обходящiяся. Первую попытку такихъ конторъ для иностранныхъ сношенiй уже сдлала ‘Общественная Польза’, предлагающая непосредственныя сношенiя съ главнйшими иностранными промышленными учрежденiями. Надо желать, чтобы подобныя учрежденiя окрпли и размножились’.

Наконецъ — негоцiантъ и бельгiйскiй консулъ Е. Миллеръ говорилъ понмецки. Рчь его въ русскомъ перевод также напечатана въ газетахъ, въ ней находимъ мы между прочимъ слдующую разумную мысль. ‘Теперь (говоритъ онъ) времена уже не т, чт были въ старину: прежде нкоторыя державы могли уединяться, отдляться отъ другихъ, считать себя привилегированными относительно нкоторыхъ произведенiй, свойственныхъ стран, и полагать, что иностранцы будутъ вынуждены прiобртать эти произведенiя, по какой бы то ни было цн. Теперь, посл безконечнаго развитiя новыхъ сообщенiй, не время считать себя привилегированнымъ для отпуска какого бы то ни было произведенiя: торговля получила всемiрное значенiе, разстоянiя боле не существуютъ, и умъ негоцiантовъ прiучился искать въ разныхъ странахъ такiя мстности, почва которыхъ иметъ одинаковыя свойства, чтобы взрастить т же продукты и замнить наши, если только разница въ цн можетъ покрыть издержки. Поэтому торговцы нашихъ внутреннихъ губернiй должны покинуть увренность, что наши произведенiя вн конкуренцiи съ произведенiями другихъ странъ. Эта ошибочная мысль побуждала насъ держаться высокихъ цнъ, и теперь мы видимъ вредныя послдствiя ея: вывозъ коноплянаго масла почти прекратился, вывозъ многихъ другихъ произведенiй также уменьшается съ каждымъ годомъ. Поэтому необходимо, чтобы наши негоцiанты оставили старинные предразсудки, надобно, чтобъ они сблизились и освоились съ европейскою торговлею, оставили узкiя понятiя и обняли боле обширнымъ взглядомъ ходъ всемiрной торговли. Тогда только мы достигнемъ дйствительнаго успха соотвтственно усилiямъ, которыя сдлаемъ, чтобъ не отстать отъ другихъ’. Рчь г. Миллера оканчивается такими желанiями и благословенiями: ‘Будемъ надяться, что земледлiе усилится боле и боле, что руки, назначенныя для обработки земли, съумютъ оцнить великiй подвигъ благодянiя, которое имъ оказано, что золотыя колосья, воздланные отнын свободными руками, наполнятъ наши житницы съ избыткомъ и дадутъ торговл новыя средства для усиленiя отпускной торговли’, и прочее.

Будемъ конечно надяться, потомучто безъ надежды — жизнь не въ жизнь… Ну, не намъ, такъ дтямъ нашимъ! — какъ говорятъ обыкновенно люди, добродушно-надющiеся и безкорыстно-заботящiеся о благополучiи своего потомства.

Слова г. Миллера весьма поучительны, но это поученiе относится собственно до нашего промышленнаго люда. Вообще же, говоря о больномъ мст, мы подслушали такимъ образомъ голосъ главнйшихъ общественныхъ нуждъ: намъ, говорятъ, нужны деньги, т. е. денежныя знаки, намъ нужна наука, т. е. прежде грамотность и за ней образованiе, намъ нужны пути сообщенiя. О первой нужд заботиться не наше дло. О второй и третьей — будемъ указывать на факты, какiе найдутся.

____

КОЕ-ЧТО ИЗЪ СЛЫШАННАГО И ЧИТАННАГО

Сидли мы съ мужикомъ на крутомъ берегу Волги, поджидая прибытiя къ пристани парохода снизу. Было утро, и время было жаркое, только втерокъ дулъ порядочно, и потому дышать было не тяжело. Сидли мы сначала долго и молчали, потомъ мужикъ заговорилъ первый.

— Скучненько ждать-то.

— Да, скучно.

— А все значитъ оттого, что на мст. Вотъ на пароход ничего: хоть и тихо идетъ, а нескучно. Посидишь этакъ, а тамъ пройдешься, поговоришь съ тмъ, съ другимъ, пойдешь чайку напьешься, — ну, и ничего. Знаешь, что не стоишь на мст, впередъ идешь, — ну, и весело.

— А тихо-таки ходятъ здсь пароходы.

— Тихо… Да начт теб скоро-то? Ты, сударь, Бога благодари, что дожили мы до такой зды. Чт это было прежде, — такъ просто бда! Бывало въ Питеръ… куда теб! и не собраться, въ годъ не собраться. А теперь — слъ-себ, взялъ билетъ, и грюшка мало: привезутъ тебя на мсто, — всталъ да пошолъ, и все тутъ! И дешево, и скоро, а спокойствiе-то! Истинно, подумаешь, ккъ дошолъ человкъ до всего этого! Только теперь ужь до всего дойдутъ, ужь коли пошло на то, такъ дойдутъ до всего. Теперь чт ни годъ, то новая диковина. Вотъ посмотрлъ бы, въ Твери есть фабрика… Чтожъ, братецъ мой? Отъ фабрики-то къ машин положили желзныя полосы, по нимъ и ходятъ фуры съ товаромъ, да какъ ты думашь: триста, четыреста пудовъ одна лошадь везетъ — нипочемъ! Идетъ-себ, точно фура-то за ней порожняя… Ахъ, ты, Господи! Гд-бы хозяину-то содержать десять, двнадцать лошадей, да народу сколько къ нимъ, а тутъ глядишь — дв-три лошади за глаза… Вдь это расчетъ, почтенный!

— Конечно расчетъ.

— Да я то-жъ и говорю, что теперь до всего дойдутъ. Ужь пошло на то!.. Все пошло на науку, куда ни взглянешь… Нынче и нашему брату наука нужна стала… Вотъ у насъ въ сел — повришь мн, почтенный? — пансiоны завелись…

— Какъ пансiоны?

— Такъ же!.. Школы то-есть такiя — для мальчиковъ и для двочекъ. Грамот учатъ… ну, двочекъ рукодлью тоже всякому, поутру грамот, а посл обда рукодлью. Мальчиковъ-то человкъ восемьдесятъ учатся, и двочекъ десятка три будетъ… У насъ въ сел становой живетъ, такъ у него сестрица — двица образованная, разнымъ тоже языкамъ обучена, — согласилась въ наставницы, и такая охочая, занятная, любитъ значитъ съ дтьми заниматься, — чт твой учитель!

— А для мальчиковъ-то вдь врно есть учитель? — изъ какихъ же онъ?

— Изъ богослововъ. Богословъ значитъ кончитъ науку, а мста священническаго ему еще нтъ, вотъ онъ и идетъ въ учители, жалованье тоже получаетъ.

— Изъ какихъ же это ты мстъ?

— Я изъ осташковскаго узда, село Селижарово есть, тамъ рчка Селижаровка, и село у насъ большое, знатное.

— На чей же счетъ заведены у васъ эти училища?

— Сами, то-есть мiромъ пожелали, сто рублей въ годъ положили. Ну, есть конечно на сел иные необразованные… Зачмъ, говоритъ, намъ? двчонки научатся, — работать не будутъ… Да это они такъ, не дло болтаютъ.

Посл такого разговора очень совстно приводить нкоторыя мстныя корреспонденцiи, но мы приведемъ ихъ для того, чтобы ужь и еще кому-нибудь было такъ же совстно.

Нкто г. Копытовскiй, постившiй въ ма мсяц астраханскую воскресную школу, пишетъ редакцiи ‘Московскихъ Вдомостей’, что онъ нашолъ ее въ весьма печальномъ положенiи. Онъ нашолъ довольно просторную, свтлую комнату и въ ней за столами девять учениковъ разнаго возраста. На этихъ девять учениковъ былъ одинъ преподаватель, и то обязательный, учитель узднаго училища. Онъ признался постителю, что не ходилъ въ школу втеченiе двухъ мсяцевъ, и явился въ нее только затмъ, чтобы ‘отбыть свою очередь’, что по очереди должны были въ этотъ же день придти еще двое учителей гимназiи, но они не пришли и никого за себя не прислали. Читаютъ мальчики плохо, пишутъ еще хуже, двое изъ нихъ, сидвшiе со счетами въ рукахъ, не имли даже поверхностнаго понятiя объ употребленiи этого инструмента. Ученики поменьше возрастомъ откровенно звали надъ учебниками…

При этомъ слышимъ такое примчанiе: ‘Къ сожалнiю, стованiя на запустнiе воскресныхъ школъ стали раздаваться довольно часто. Неужели въ самомъ дл такому благому длу суждено заглохнуть? Неужели и открытiе воскресныхъ школъ было дломъ одной только моды?..’

Опять мода? Далось людямъ это легкое словцо!.. Я думаю, что дружное открытiе всюду воскресныхъ школъ было дломъ вспыхнувшей неподдльной энергiи, которая, какъ видно, начинаетъ гаснуть мстами. Кто ее гаситъ или убиваетъ въ насъ? — разбирайте какъ вамъ угодно это запутанное дло!

Вотъ другая, подтвердительная корреспонденцiя изъ того же города Астрахани:

‘Первой женской воскресной школы боле не существуетъ съ 14 мая…

‘Мужскiя воскресныя школы (дв) почти не существуютъ, т. е. являются въ школу иногда пять, восемь или много-много четырнадцать учениковъ, учителя же иногда приходятъ, иногда не приходятъ, такъ что ученики ждутъ-ждутъ, да и разбгутся… Въ мужскую воскресную школу ходятъ учителя по наряду директора гимназiи, установившаго очередь между учителями гимназiи, уздныхъ и другихъ училищъ. Можно себ представить, какъ охотно учатъ такiе обязательные учителя!

‘Что касается до учебныхъ пособiй, то они въ самомъ жалкомъ положенiи. Книгъ въ школахъ, кром катихизиса и плохихъ азбукъ, никакихъ не найдете, не смотря на то, что воскресныя школы имютъ свои деньги. Для чего же эти деньги? — Никто объ этомъ въ Астрахани и не думаетъ…’

Въ Астрахани никто не думаетъ?.. Любопытно однако слдить за порядкомъ угасанiя этой энергiи, породившей воскресныя школы. Мы помнимъ слухъ объ упадк ихъ въ Одесс, теперь слышимъ объ Астрахани. Между этими городами есть аналогiя, нтъ ли и общей причины, почему они раньше другихъ стали отвертываться отъ воскресныхъ школъ? Если бы эта эпидемiя охлажденiя ограничилась одними морскими берегами и не пошла вовнутрь страны, мы бы можетъ-быть и не стали ужь очень-то горевать.

Дйствительно, внутри страны еще обнаруживаются повременамъ вспышки той же энергiи, и все больше въ бдныхъ и темныхъ углахъ. Такъ напримръ 11 iюня открыта мужская воскресная школа въ г. Тим, курской губернiи, и учащихся набралось въ нее пятьдесятъ одинъ человкъ, какъ извщаетъ штатный смотритель тимскаго узднаго училища, при которомъ открыта школа.

‘Намъ нужны еще пути сообщенiя — говоритъ г. Ходневъ — и пути эти водворяются, но не такъ, ккъ бы мы желали.’ Стало быть желается не такое успшное водворенiе путей, какое напримръ даруетъ намъ ‘Главное общество россiйскихъ желзныхъ дорогъ’. Между тмъ это ‘великое’ общество (grande socit), не дале какъ въ ма, открыло линiю отъ Москвы до Владимiра. По поводу этого открытiя ‘Указатель Экономическiй’ завелъ такую рчь:

‘Признаки приближенiя общаго собранiя главнаго общества русскихъ желзныхъ дорогъ (оно уже было) видимо множатся: владимiрская дорога открыта чрезъ годъ посл срока…

‘…сторонники французской компанiи хоромъ вопiютъ о необходимости вспомоществованiя этой компанiи со стороны правительства, т. е. со стороны платящаго подати народа, потерпвшаго уже такой уронъ отъ несостоятельности дйствiй общества, сравнительнаго съ его контрактомъ. На бдность просятъ тамъ, гд нтъ къ тому никакой нужды…

‘Правда, главное общество, говорятъ, угрожаетъ оставить еодосiйскую дорогу. Зная, какъ подобное французское общество задерживаетъ окончанiе австрiйской линiи въ Трiестъ, и заключая изъ того, что французскiе распорядители не любятъ чужихъ линiй къ бассейну Средиземнаго моря, мы весьма вримъ этому, но полагаемъ, что врядъ ли льготы заставятъ ихъ ускорить и облегчить нашъ выходъ къ Черному морю, — и чего добраго, мы скорй дождемся желзной дороги на Амуръ, нежели французской линiи къ Черному морю’, и пр.

Какъ бы то ни было, чт бы ни сдлало съ нами главное общество впредь, но владимiрская дорога открыта, и пассажировъ, говорятъ, уже прохало по ней — нсть числа… Да и недаромъ же существуетъ нижегородская ярмарка!.. Корреспонденты двухъ большихъ газетъ почли долгомъ прежде, или почти прежде всхъ прохать по линiи туда и назадъ и донести подлежащимъ редакцiямъ объ испытанныхъ ими впечатлнiяхъ. Повидимому впечатлнiя, произведенныя на нихъ поздкой, были благопрiятны, по крайней мр замтно, что они прокатились съ большимъ удовольствiемъ и вообще прiятно провели время, за исключенiемъ разв того, что одинъ изъ нихъ очень сильно усталъ, отыскивая московскую станцiю, помщенную чрезвычайно далеко, гд-то за покровской заставой, да еще того, что петербургскiе (а не московскiе) часы, по которымъ назначено время движенiя, немножко сбили ихъ съ толку. Что на большихъ станцiяхъ буфеты оказались почти пустыми, и одинъ корреспондентъ съ голоду принужденъ былъ покушать какихъ-то совсмъ засохшихъ бутербродовъ, — это разумется такiе пустяки, о которыхъ и говорить не стоитъ. За то — плавный ходъ вагоновъ, безъ малйшей тряски (чт приписывается между прочимъ улучшенной систем скрпленiя рельсовъ), понравившееся господамъ корреспондентамъ устройство этихъ вагоновъ (особенно живописное хожденiе кондукторовъ вкругъ наружныхъ стнъ вагоновъ, по дощечк, — хожденiе чрезвычайно удобное и безопасное въ морозъ или мятель, по обледенвшему на досчечк снжку), достаточная скорость зды — все это естественно расположило путешественниковъ въ пользу устройства линiи. Не смотря на то… странное дло! — прочитавъ подробное описанiе ихъ поздки, остаешься съ какимъ-то непрiятнымъ чувствомъ. Этотъ неудачно придланный къ касс хвостъ, по которому непримтно для глаза движутся чернорабочiе покупщики билетовъ, въ то время какъ чистая публика шагаетъ чуть не черезъ самый хвостъ прямо къ окну кассы и беретъ-себ билеты скоро и безпрепятственно, оставляя такимъ образомъ назади несчастный и не достигающiй предположенной цли хвостъ, эта лощеная politesse великой нацiи съ чистыми пассажирами и презрительная грубость ея съ пассажирами черными, это выплескиванiе достойными служителями великой администрацiи ведеръ квасу на землю, вслдствiе дикаго воспрещенiя окрестнымъ жителямъ продавать на станцiяхъ припасы, наконецъ это iерархическое начало въ подвижномъ состав, съ безконечными ‘форменными отличками’, — все это, смшанное вмст, производитъ такое невкусное, претящее кушанье, что какъ ни совстно произносить вслухъ, а не выдержишь, отдашься минутному чувству и невольно шепнешь за Лермонтовымъ:

‘Мн хочется сказать великому народу:

Ты…’ и проч.

Не хвастайся они до такой степени, не считай и не зови себя цивилизаторами всего человчества и провозвстниками правъ его, мы бы можетъ-быть не замчали и не ставили бы въ строку этихъ смшныхъ недостатковъ, а то… вотъ и приходится сочувствовать нкоему юному топтателю мостовой, который, по поводу до невозможности-усиленнаго счета, поданнаго ему съ прiятелемъ у Дюссо, взываетъ устами этого прiятеля: ‘Нтъ, нтъ! Французы совершенно правы! Скажи мн, гд видлъ ты человка (разумю, благоразумнаго человка), который бы шолъ на собственныхъ ногахъ тогда, когда онъ можетъ осдлать или навьючить какую-бы то ни было скотину? Онъ сдлаетъ и вьючитъ, — и онъ въ своемъ прав…’

Оставляя въ сторон г. Топтателя, совершенно независимо отъ него мы намрены сдлать нкоторое наблюденьице. Намъ кажется, что послднее время начинаетъ производить извстный поворотъ въ умахъ: именно не старики, прямо отстаивающiе все старое и все свое, какъ это бывало прежде, а уже молодыя и свжiя головы начинаютъ понемногу протестовать противъ господъ, осдлавшихъ насъ своимъ цивилизованьемъ и долго крпко державшихся на этомъ сдл, услаждая вс чувства своей послушной скотинки безконечно обольстительными галантерейностями. И надо признаться, что искусство управлять несущимъ животнымъ они довели было уже до крайней степени. Говорятъ напримръ (правда ли, нтъ ли?), будто бы существуетъ въ Петербург какой-то иностранный магазинъ дтскаго платья, въ которомъ цна за дтское платьице восходитъ до пятидесяти руб. сер., а за двадцать-пять рублей можно купить тамъ только очень простенькое. Мы попытались-было усомниться въ возможности существованiя такого чуда, но намъ сказали, что, по признанiю самого магазина, его питаютъ почти исключительно одни иногородные заказы, и что иначе онъ дйствительно не могъ бы существовать.

Мы отвлеклись отъ водворенiя у насъ путей сообщенiя, и хотя могли бы еще кое-что сказать по этому предмету, но признаемся откровенно, не имемъ на сей разъ времени возвращаться назадъ. По порядку, идя впередъ, мы должны были бы упомянуть и даже распространиться еще о нкоторыхъ предметахъ, достойныхъ вашего вниманiя и участiя. Такъ напримръ слдовало бы съ прискорбiемъ разсмотрть, ккъ на юг саранча подаетъ нашъ хлбъ насущный и ккъ, по словамъ г. Э. Руккера, многiе богатые владльцы дйствуютъ относительно своихъ бдныхъ сосдей заодно съ саранчей, требуя отъ этихъ сосдей помощи для спасенiя своихъ полей отъ нашествiя страшнаго наскомаго, и уклоняясь сами отъ поданiя такой же помощи сосдямъ… Слдовало бы также обстоятельно разсказать о томъ, какъ нкоторые господа замышляютъ воздвигнуть косвенное гоненiе на любителей псовой охоты и любительницъ мосекъ, шпицовъ, кингчарльсовъ и другихъ очаровательныхъ лающихъ малютокъ, — замышляютъ, говоримъ, воздвигнуть таковое гоненiе посредствомъ обложенiя пошлиною лошадей и собакъ, слдовало бы изложить и то, какъ одинъ утопистъ, предлагая проектъ налога собственно на собакъ, общаетъ чрезъ это десять мильоновъ дохода государственнаго, да кром того безчисленныя пользы обществу въ экономическомъ, промышленномъ, гигiеническомъ, нравственномъ и многихъ иныхъ отношенiяхъ. Наконецъ слдовало бы намъ, не торопясь, исповдать передъ вами, читатель, что приведенiю въ исполненiе этого замысла мы съ своей стороны были бы рады, и что мечтанiя утописта кажутся намъ весьма сбыточными и осуществленiе ихъ плодотворнымъ, если не совершенно въ томъ, какъ онъ полагаетъ, то все-таки въ довольно чувствительномъ размр. Все это сочли бы мы своею обязанностью выполнить не кое-какъ, а такъ, какъ требуетъ достоинство самыхъ предметовъ, и выполнили бы, если бы въ перiодъ времени со дня начатiя первой нашей замтки до сего часа наши мыслительныя силы, чрезъ посредство органа слуха, не были поражены нкоторыми впечатлнiями, препятствующими углубляться надлежащимъ образомъ въ дла мiра сего и заставляющими насъ поколебаться нсколько въ направленiи мыслей, прорвавшемся въ первыхъ строкахъ нашей первой замтки. Чтобы дать вамъ понятiе о род этихъ впечатлнiй, мы попросимъ васъ воротиться съ нами на минуту на волжскiй пароходъ и прослушать напримръ слдующую краткую, но поучительную бесду.

Погода дождливая. На насъ напираетъ черная, повисшая въ воздух какими-то лохмотьями туча. На носу и на корм парохода, подъ растянутыми дырявыми брезентами, засдаетъ прозжающее человчество, со смиренiемъ готовящееся принять на себя небесную влагу чрезъ отверстiя, образовавшiяся въ брезентахъ отъ времени и искръ, летящихъ изъ пароходной трубы. Человчество по преимуществу занято утоленiемъ голода или жажды различными способами, — кто чаемъ, кто огурцомъ съ хлбомъ, кто вареной щукой, тоже разумется съ хлбомъ. Старушка-иностранка, одна, безъ товарищей, утоляетъ разомъ и голодъ и жажду своимъ иностраннымъ способомъ: она цлый день возится съ собственнымъ кофейникомъ, вынимаетъ его изъ сумки, идетъ въ буфетъ, возвращается, наливаетъ, пьетъ и убираетъ кофейникъ въ сумку, а чрезъ нсколько часовъ опять его вынимаетъ, опять идетъ въ буфетъ и такъ дале.

Между тмъ человчество, подкрпивъ силы и забывая о висящихъ на неб лохмотьяхъ, разбилось на кружки, и каждый кружокъ ведетъ свою спокойную бесду. Я присутствую при одной изъ нихъ. Замчательнйшiй представитель кружка — человкъ неизвстнаго званiя и ранга, его одежда, состоящая изъ короткаго триковаго сюртучка, носитъ признаки долговременнаго тренiя и отпечатки маслянистыхъ веществъ, въ висящей у него черезъ плечо кожаной сумк, какъ оказалось по моимъ наблюденiямъ, преобладаетъ табачная пыль и папиросныя гильзы, въ которыя онъ почасту насыпаетъ пыль, составляетъ такимъ образомъ папироски и немедленно выкуриваетъ ихъ, лицо его покрыто сильнымъ загаромъ, срые глаза подернуты влагой, на верхней губ ростутъ колючiе усы. Онъ кажется намъ человкомъ, испытавшимъ жосткость судьбы. Тутъ же бесдуютъ: одинъ изъ временно-обязанныхъ дворовыхъ высшаго разряда, именно изъ разряда приказчиковъ или управляющихъ имнiями, остальные — больше все промышленный людъ — ярославцы, возвращающiеся съ родины въ Питеръ, гд они находятся въ званiи купеческихъ приказчиковъ или сидльцевъ.

Человкъ, испытавшiй жосткость судьбы, только-что сходилъ наверхъ, гд свжiй втеръ пронизалъ его до дрожи. Онъ услся и говоритъ:

— Какое, братцы мои, хорошее жалованье получаетъ помощникъ капитана!.. Вотъ бы мстечко-то получить! Пятьдесятъ рублей въ мсяцъ, да на всемъ готовомъ! А чт онъ длаетъ? билеты отберетъ и за порядкомъ присмотритъ — вотъ и все.

— А капитанъ сколько получаетъ? спросилъ кто-то.

— Капитанъ, говорятъ, сто двадцать пять.

— Ну, я чай, и доходишки есть.

— Откуда же тутъ доходы? вмшался я.

— Откуда! по дорог-то берутъ пассажировъ, всмъ что ли даютъ билеты? кто ихъ тутъ усчитаетъ?

— При такомъ жаловань стыдно было бы.

— Да вдь коли совсть есть! А совсти нтъ, такъ чт ни дай, все хапать будетъ.

— А вотъ, замтилъ управляющiй: — кто хапаетъ-то, ему и впрокъ это не идетъ: хапаетъ, хапаетъ, а все ничего не остается, только-что сытно живетъ, а посл хвать! ничего и не осталось. Должно быть ужь такое опредленiе, а все неймется: по совсти-то ныньче кажется ужь и никто не живетъ…

— Ныньче? воскликнулъ съ особеннымъ одушевленiемъ человкъ, испытавшiй жосткость судьбы: ныньче — никто! Ныньче человчества нтъ, жалости нтъ ни въ комъ! Вотъ ты бдный, теб сть нечего, надть нечего, приди просить мста — не дадутъ, а за тобой придетъ примазанный да чистенькiй — ему дадутъ: онъ, говорятъ, хорошо одтъ, долженъ быть хорошiй человкъ… Да ныньче брату родному… Чт тутъ! Позвольте, милостивые государи, мн о себ сказать. У меня есть братья… чтобы имъ поперхнулось отъ моего слова!.. У одного было восемьдесятъ душъ, у другого больше ста, и то они ограбили меня среди бла дня, какъ разбойники на большой дорог. Была у насъ сестра… И та хороша была, не тмъ будь помянута, чтобъ ей!.. Братья вкругъ нея юлили, хотли, чтобъ она имъ все оставила за ихъ попеченiя… И имньишко-то у ней лядащее, грошовое… Завщанья не написала, такъ чтоже? — они, говорятъ, мертвой рукой водили. Такъ и ограбили брата, чт называется — у нищаго суму отняли.

Минутное молчанiе.

— Да! проговорилъ вздохнувъ управляющiй: — если бы не было еще на земл угодныхъ Богу людей, то кажется земля бы не устояла.

— Не устояла бы! подтвердили нсколько ярославцевъ.

— Стало-быть есть еще угодные-то люди!

— Еще бы! снова подхватилъ испытавшiй жосткость судьбы и ожесточившiйся человкъ: — да вотъ хоть бы у нихъ, продолжалъ онъ, указавъ на сосда, вроятно изъ знакомыхъ ему мстъ… Ну, вотъ и нашъ тоже… Конечно въ земной жизни святымъ почитаться не можетъ, а вс говорятъ, что планету божiю знаетъ…

— Какъ это?..

— Такъ! вотъ кто отъзжаетъ, — онъ говоритъ, каковъ путь будетъ, и исполняется по слову. И какую жизнь ведетъ! Другiе не врятъ его жизни, а посмотрть на него — подлинно, что одно только созданiе!..

Въ дальнйшiй разговоръ я не вслушался, потомучто невольно предался такому размышленiю: вдь вотъ и въ самомъ дл братъ возсталъ на брата, значитъ… Только разв это что-нибудь прежде не бывалое? Неужели посл Каина до ныншняго года братья на братьевъ не возставали? Зачмъ же люди говорятъ, какъ о чемъ-то небываломъ? И зачмъ мн сообщаются отъ нихъ такiя мрачныя мысли? Ужь не звзда ли съ хвостомъ, недавно пролетвшая по небу, напустила ихъ на насъ?

‘Время’, No 9, 1861

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1861/SEPTMR/dodelas.htm

Наши домашнiя дла

Современныя замтки

I. Журнальные интересы

Былъ споръ литературный, о которомъ мы не очень давно имли честь доводить до свднiя нашихъ читателей. О чемъ былъ споръ, — это все равно, и не въ томъ теперь дло: дло только въ томъ, что у одного изъ спорившихъ сорвалось тогда съ языка словечко: ‘интересы народной массы‘, т. е. интересы русскаго народа, къ достиженiю которыхъ означенная масса якобы ‘стремится путемъ всякихъ темныхъ длъ.’ Другой спорившiй не пропустилъ мимо ушей этого словечка и отвтилъ противнику въ такихъ или подобныхъ выраженiяхъ: ‘Эх, государь мой! да полно знакомы ли вы еще съ интересами-то русскаго народа? знаете ли вы’ и проч. Не помнимъ, какъ тамъ дальше было выражено, но смыслъ состоялъ въ томъ, что дескать интересы русскаго народа и пути къ достиженiю ихъ не совсмъ то, чт вы думаете, что если вы будете ихъ мрить аршиномъ вашихъ собственныхъ интересовъ и путей, то можете сильно ошибиться и приписать народу такiя свойства, желанiя и стремленiя, какихъ у него вовсе нтъ. При этомъ кажется было пояснено и то, что интересы русскаго народа въ сущности очень просты и крайне немногосложны, такъ что если начать умствовать и опрделять ихъ издали, прикидывая на свой-то умозрительный аршинъ, то легко можно перехитрить, увлечься, уйти въ сторону и, начавъ во имя народныхъ интересовъ, предаться другимъ интересамъ, народу совершенно чуждымъ…

Впрочемъ не ручаемся, дйствительно ли все это было высказано по поводу упомянутаго спора, и не прибавили ли мы послднихъ оттнковъ той же мысли изъ другого мста и изъ другого журнала. Въ самомъ дл, было нчто подобное и въ другомъ журнал, который пошолъ въ этомъ отношенiи дале: онъ излилъ горькiе упреки на нкоторыхъ журнальныхъ народниковъ зато, что они толкуютъ о народности, сами не зная хорошенько народа, накидываются рзко и неумренно на людей, высказывающихъ мннiя, противныя ихъ мннiямъ, и тмъ мшаютъ свободной разработк вопросовъ, а главное — нарушаютъ условiя литературнаго приличiя…

Теперь мы припоминаемъ и каемся, что послдняя фраза вышеприведенной мысли, вызванной словомъ ‘интересы народа’, принадлежитъ намъ самимъ. Именно такъ! Читая горькiя жалобы на нарушителей условiй литературнаго приличiя, мы тогда же подумали: какъ легко увлекается вообще человкъ! Начнетъ во имя какого-нибудь интереса, искренно, благородно начнетъ, а потомъ незамтно и нечувствительно сойдетъ въ сторону, предастся другому, независимому отъ перваго интересу и погрузится въ него почти всецло, т. е. отдастъ этому новому интересу главнйшiй пылъ своего одушевленiя, а старому уже удлитъ одни только тепленькiе остаточки его. Уже не годъ и не два, какъ наши журналы предались интересамъ народа, благородно одушевившись ими и считая ихъ необходимйшею и лучшею потребностью читающей публики и всего русскаго общества. Коснувшись такой живой и чувствительной струны, конечно нельзя было избжать столкновенiя мннiй, и такъ какъ струна-то была очень чувствительна и жива, то и столкновенiя могли иногда послдовать чувствительныя и рзкiя… Обидлись обидчивые люди и вспомнили о законахъ литературнаго приличiя… Съ тхъ поръ законы приличiя сдлались преобладающимъ интересомъ обидчивыхъ людей и предметомъ домашнихъ хлопотъ многихъ журналовъ. А извстно, что у кого заведутся домашнiя хлопоты, у того, по слабости человческой природы, все прочее, постороннее неизбжно отойдетъ на второй, если не на третiй планъ. И дйствительно, если теперь послушать внимательно говоръ разныхъ журналовъ, то нельзя не замтить наибольшаго одушевленiя тамъ, гд изливается негодованiе на бранчивое направленiе нашей журналистики, на крикуновъ и нарушителей литературныхъ приличiй. Досугъ ли же тутъ еще преслдовать чужiе интересы, хотя бы напримръ интересы поодаль стоящаго народа? Вдь этакъ пожалуй и одушевленiя недостанетъ!

Но чтожъ такое? Если уже убдились люди въ великой важности преступленiй и проступковъ противъ законовъ литературнаго приличiя, то почему жъ имъ не избрать себ исключительной, хотя временной цлью преслдованiе и искорененiе этихъ преступленiй и проступковъ? Но вотъ что непостижимо: бываетъ такъ, что самые строгiе и жаркiе преслдователи этого журнальнаго зла, обличая преступника, въ то же время сами нарушаютъ исповдуемые ими законы, и какъ нарушаютъ! Не словомъ, а дломъ, т. е. не рзкостью выраженiй, а выкапыванiемъ фактовъ, неподходящихъ ни подъ какiе законы ни литературнаго, ни общежитейскаго приличiя.

Напримръ: наистрожайшiй преслдователь крикуновъ, ‘Русскiй Встнiкъ’ однажды отыскалъ въ ‘Современник’ юмористическое стихотворенiе, въ которомъ ради шутки говорится о тяжоломъ положенiи журналиста, о трудности прiобртать хорошiя статьи, украшенныя громкими именами, и между прочимъ есть четверостишiе:

‘Дорогъ ужасно Тургеневъ —

Публики первый герой —

Эта Елена, Берсеневъ,

Этотъ Инсаровъ… ой-ой!’

Эти стишки ‘Русскiй Встникъ’ растолковалъ такъ, что ‘Современникъ’ измнилъ свой тонъ относительно г. Тургенева и изливаетъ ‘скорбныя стованiя на дороговизну его произведенiй’.

‘Современникъ’, вроятно сообразивъ, что шутить и говорить серьозно — дв вещи разныя, замтилъ, что ‘Русскiй Встникъ’ своимъ толкованiемъ ‘ущипнулъ г. Тургенева, и затмъ о своихъ отношенiяхъ къ этому писателю объяснилъ такъ:

‘Нашъ образъ мыслей прояснился для г. Тургенева не столько, что онъ пересталъ одобрять его. Намъ стало казаться, что послднiя повсти г. Тургенева не такъ близко соотвтствуютъ нашему взгляду на вещи, какъ прежде, когда и его направленiе не было такъ ясно для насъ, да и наши взгляды не были такъ ясны для него. Мы разошлись. Такъ ли? Ссылаемся на самого г. Тургенева.’

Заслышавъ такiя рчи, ‘Русскiй Встникъ’ говоритъ: ‘На насъ лежитъ долгъ поправить дло.‘ И начинаетъ поправлять дло тмъ, что извинившись и сказавъ, что онъ не хотлъ ‘щипать’ г. Тургенева, тотчасъ же заявляетъ, что г. Тургеневъ не напечаталъ своей послдней повсти въ ‘Современник’ совсмъ не изъ расчета, не потому, что ‘Русскiй Встникъ’ предложилъ ему боле выгодныя условiя, а напротивъ несмотря на то, что условiя, которыя предлагались ему съ другой стороны, были несравненно значительне.’

Скажите же, разв это прилично? Разв можно прiискать какое-нибудь разумное побужденiе журналу — доводить серьозно до общаго свднiя или публично заявлять, какимъ образомъ и по какимъ причинамъ другой журналъ разошолся съ извстнымъ писателемъ и кто отъ кого отвернулся, — журналъ отъ писателя, или писатель отъ журнала?.. Вдь такiя заявленiя могутъ пожалуй кому-нибудь напомнить нравы и взаимныя отношенiя двухъ героинь Островскаго: свахи по дворянству и свахи по купечеству? И какъ бы это указать статейку изъ кодекса литературныхъ или какихъ другихъ приличiй, которая бы оправдывала это домашнее заявленiе! Или не оправдаютъ ли его какiе-нибудь общественные интересы? Къ интересамъ какой части публики можетъ оно относиться? Какими общественными нуждами оно могло быть вызвано? Ужь не интересы ли русскаго народа выиграютъ отъ разъясненiя вопроса: кто больше предлагалъ за повсть г-на Тургенева — ‘Современникъ’ или ‘Русскiй Встникъ’?.. Сдлавъ не красня это многознаменательное заявленiе, ‘Русскiй Встнiкъ’ какъ будто немножко сконфузился, да и говоритъ:

‘Довольно! Намъ очень непрiятно, что мы должны были пускаться въ такiя объясненiя (ктожъ просилъ?)… Но что же однако такое эти объясненiя? Увы, это очень грустно, но мы должны сознаться, что въ нашемъ литературномъ положенiи есть что-то очень ненормальное! Нигд въ цломъ мiр нтъ того, чт длается въ нашей литератур: нигд журналы не обозрваютъ взаимно другъ друга, не перебраниваются, и даже не объясняются между собою. Кром полемики по горячимъ вопросамъ политики въ ежедневныхъ газетахъ, ни въ Германiи, ни во Францiи, ни въ Англiи журналы не вступаютъ ни въ какiя объясненiя между собою. Возьмите какой угодно изъ порядочныхъ европейскихъ журналовъ: вы даже не узнаете изъ него, существуютъ ли еще другiе журналы въ той стран, гд онъ издается’.

Посмотрите въ самомъ дл, какiе благовоспитанные люди эти иностранцы!.. Да ужь полно правда ли это? Впрочемъ должно-быть правда, если такъ говорятъ бывалые люди. Вотъ и г. Жевакинъ, тоже бывалый человкъ, долго стоявшiй съ эскадрой у сицилiйскихъ береговъ, разсказывалъ собравшемуся кружку искателей руки Агафьи Тихоновны, что у нихъ въ Сицилiи живетъ такой образованный народъ, что тамъ даже отъ простого мужика не услышишь русскаго слова: вс говорятъ пофранцузски…

Да! дйствительно, не припомнимъ мы, чтобы между какими-нибудь порядочными европейскими журналами выходили перекоры из-за сотрудника или возникали объясненiя о томъ, который журналъ предлагаетъ и платитъ за статьи больше и который меньше. А вотъ, что касается до столкновенiя и борьбы мннiй и направленiй, не однихъ политическихъ, но также нравственныхъ, эстетическихъ и иныхъ, то не постигаетъ разумъ нашъ, отчего бы неприлично было одному журналу поспорить, и горячо поспорить съ другимъ, особенно у насъ, среди не установившихся мннiй и направленiй! Въ подобныхъ случаяхъ почемужъ бы одному журналу и не объяснится съ другимъ? Почему не сказать ему, что вы дескать изволите гнуть не въ ту сторону, что ваши мннiя принадлежатъ такому-то направленiю, которое мы считаемъ неврнымъ потому-то, потому-то и пр.? Сверхъ того, не должно забывать, что въ западной литератур главную роль играютъ ежедневныя газеты, а у насъ наоборотъ, ежемсячные изданiя. А потомъ, долго ли же намъ обезьянничать? Помилуйте, совтовать не вести полемики, потомучто на запад этого не водится!

Въ числ предметовъ жалобъ есть рзкость выраженiй, которую у насъ называютъ бранью, свистомъ, нелитературнымъ тономъ, и приписываютъ ее отсутствiю благовоспитанности, невжеству, грубости нравовъ. Но и тутъ вдь нельзя же не принять въ расчетъ предмета, по поводу котораго засвистятъ люди. Вотъ напримръ исторiя г-на Чернышевскаго съ Токвилемъ — какой она произвела свистъ даже въ лагер коренныхъ противниковъ свиста! Послднiя книги журналовъ вс наполнены полемикой противъ г. Чернышевскаго. Августовская книга ‘Отеч. Записокъ’, напримръ, даже вся посвящена ему. Въ ней мы насчитали до шести статей, старающихся доказать, что онъ ничего не знаетъ. Въ одной московской газет есть даже статейка подъ слдующимъ заглавiемъ: ‘Чернышевскiй и его время’. Говорите посл этого, что г. Чернышевскiй не есть явленiе въ нашей литератур! Неудивительно посл этого, если 172 No ‘Спб. Вдомостей’ перещеголялъ всхъ возможныхъ свистуновъ, сравнивъ г-на Чернышевскаго съ человкомъ… подгулявшимъ. Тутъ конечно иной умренный человкъ и подумаетъ: ‘положимъ Токвиль великiй человкъ, да зачмъ же стулья-то ломать?..’

Покорнйше просимъ обратить вниманiе на существенный предметъ нашей настоящей рчи: мы собираемъ литературные, или выражаясь тсне, журнальные интересы, которые должны войти въ нашу лтопись въ числ другихъ современныхъ интересовъ. Подъ журнальными интересами, отличными отъ всхъ прочихъ, мы разумемъ на этотъ разъ т собственно интересы, которые, касаясь исключительно журнальнаго мiра, чужды всему остальному человчеству, которые начинаются тамъ, гд кончаются интересы остального человчества, и которые являются въ мiръ только въ тхъ случаяхъ, когда журналъ захлопочется по своему домашнему хозяйству, да и выбжитъ въ люди весь подъ влiянiемъ этихъ хлопотъ, забывъ навремя т боле общiе интересы, во имя которыхъ онъ открылъ мiру свое существованiе и свою дятельность. Мы указываемъ на эти частные или домашнiе интересы вопервыхъ потому, что они, будучи обнародованы, становятся общественнымъ достоянiемъ, а вовторыхъ потому, что внутреннiй процесъ ихъ обнародованiя нердко представляетъ любопытное психологическое явленiе, как читатели могли замтить изъ вышеизложеннаго. Пытаясь уяснить себ это явленiе, мы можемъ сдлать такое предположенiе, что когда совершается процессъ означеннаго обнародованiя, тогда воображенiю лица обнародывающаго представляется только извстная малая группа читателей, напримръ членовъ какой-нибудь редакцiи, а все остальное читающее человчество для него въ эту роковую минуту какъ бы перестаетъ существовать, если же оно и припоминается ему смутно, то вроятно тутъ же является успокоительная мысль, что завтную публикацiю, непричастную длу человчество читать не будетъ, по чувству скромности, все равно какъ бы это было чужое, не къ нему адресованное письмо…

Еще разъ длаемъ оговорку, что гд хотя слегка замшались какая-нибудь человческая идея, или общественный вопросъ, или отдльный фактъ, имющiй значенiе въ жизни общества, или что-нибудь подобное, лишь бы оно носило сколько-нибудь свойственную публичности физiономiю, — тамъ вс возможные журнальные споры, безъ свиста и съ присвистомъ, принадлежатъ въ нашихъ глазахъ къ области общихъ, а не исключительно журнальныхъ интересовъ и, во имя этихъ интересовъ, имютъ законное право существованiя. Если же насъ попрекнутъ тмъ, что мы такимъ образомъ допускаемъ свистъ и покрываемъ нарушителей законовъ литературнаго приличiя, да если еще заговорятъ о необходимости и священномъ долг литературы — воспитывать общественные вкусы, то мы попросимъ прежде опредлить поточне и посознательне, чмъ именно воспитываются общественные вкусы, и при этомъ пораздумать хорошенько, не слишкомъ ли много приписываемъ мы, въ дл этого воспитанiя, благоприличiю тона, чистот и сладости звуковъ безъ крика и свиста? Да еще — не успшне ли воспитываются и не ясне ли опредляются общественные вкусы суммою усвоенныхъ понятiй, мыслей и чувства? А если такъ, то прежде нежели воздвигать гоненiе на свистуновъ, сопровождаемое горькими жалобами на зловредное и ведущее къ растлнiю нравовъ нарушенiе законовъ литературнаго приличiя, слдовало бы кажется всякому, предназначающему себя въ воспитатели общественныхъ вкусовъ, освободить свои помыслы отъ всхъ домашнихъ хлопотъ, съ которыми наразлучны нкоторые мелочные, непрiятно развлекающiе дрязги, въ род расчетовъ за статьи, и потомъ уже выступить на поприще съ помыслами чистыми, воспитателя достойными, да, при этомъ, помнить также слово, сказанное Спасителемъ: ‘не называйте себя учителями’. Выступивъ такимъ образомъ, воспитатель, если онъ вооружонъ и наукой, и твердыми убжденiями, а главное — врнымъ пониманьемъ воспитываемой среды, не будетъ имть причины бояться или считать себ помхою какой бы то ни было свистъ: свиснетъ ли человкъ заигравшись словомъ, или онъ свиснетъ заигравшись мыслью, какъ бы ни показалось воспитателю, или какъ бы ни было на самомъ дл дико это заигрыванье, оно не раздразнитъ его, не выведетъ изъ себя и не помшаетъ его благимъ урокамъ, потомучто чмъ рзче дикость, тмъ трудне обмануть ею воспитываемую среду, тмъ кратковременне ея успхъ и тмъ легче восторжествовать благимъ урокамъ, если въ нихъ дйствительно кроется источникъ блага, если въ нихъ въ самомъ дл таится зерно истины…

Однако мы кажется начинаемъ сбиваться на тонъ проповди, чего, признаться, ужасно боимся. Попытаемся отдлаться отъ такого настроенiя и перемнить хоть тонъ, если не самый предметъ рчи, потомучто… втъ эти литературныя приличiя все еще мелькаютъ передъ нами…

‘Московскiя Вдомости’ недавно посвятили довольно большую статью разсужденiю о журнальныхъ объясненiяхъ. Это разсужденiе — нчто въ род обвинительнаго акта, обличающаго нкоторые журналы въ спекулятивномъ направленiи, въ дух торгашества, такъ какъ ихъ ‘широковщательныя’ объявленiя — ничто иное, какъ зазыванье подписчиковъ посредствомъ пышныхъ общанiй, невсегда или даже очень рдко исполняемыхъ. Говорится въ этомъ акт, что такимъ образомъ журналы роняютъ свое достоинство и подрываютъ кредитъ другихъ перiодическихъ изданiй, что публика давно перестала врить въ пышныя общанiя и уже смется надъ ними, между тмъ какъ т журналы, которые ‘скромно и просто заявляютъ о своемъ существованiи’, расходятся въ тысячахъ экземпляровъ.

Такъ, такъ! слдуетъ карать его, журнальное шарлатанство, потомучто оно роняетъ достоинство литературы, не соблюдаетъ законовъ литературнаго приличiя. Но… подумаешь, какiе бываютъ оригиналы! У насъ есть одинъ прiятель, который не подписывается ни на одинъ журналъ, заимствуясъ ими отъ добрыхъ людей, но страстно любитъ читать журнальныя объявленiя. Осень для него едва ли не самое лучшее время года, по крайней мр съ наступленiемъ сентября, онъ какъ-то особенно оживляется, какъ бы предчувствуя близкое наслажденiе. Вс его знакомые, получающiе какiе-то газеты или журналы, зная страсть чудака, собираютъ для него вс объявленiя и вручаютъ ихъ ему иногда цлыми пачками. Садится онъ за эти пачки точно такъ, какъ гастрономъ садится за роскошный обдъ, въ числ блюдъ этого обда попадаются ему иногда и великолпныя объявленiя отъ книжнаго магазина Маврикiя Осиповича Вольфа, и прейсъ-куранты китайскихъ чаевъ, но онъ хладнокровно откладываетъ эту примсь въ сторону, и очистивъ пачку, приступаетъ къ чтенiю собственно-журнальныхъ объявленiй, а потомъ, начитавшись всласть, составляетъ краснорчиво. ‘Вдь нельзя думать, говоритъ онъ, чтобы какой-нибудь журналъ могъ издаваться и редактироваться людьми ограниченными, — это совсмъ невроятно. А гд же найдете вы самыя-то, что называется, сливки редакторскаго ума, какъ не въ объявленiи объ изданiи журнала? Тутъ ужь онъ весь, въ сосредоточенномъ такъ-сказать вид. Въ книг иногда капитальное произведенiе посторонняго автора красуется на первомъ план, какъ звзда первой величины, и замняетъ собою редакцiю или выкупаетъ ея слабыя стороны, а въ объявленiи редакцiи спрятаться нзачто: тутъ она сама является лицомъ къ лицу съ публикой и рекомендуется, и старается высказать самую лучшую, самую горячую свою мысль. Ну, вотъ мн и любопытно послушать, чт скажутъ умные люди, чт они думаютъ и чт намрены длать. Изъ того, чт они наговорятъ, у меня составляется цлая группа свтлыхъ надеждъ, — и мн весело! Положимъ, что половина этихъ надеждъ можетъ-быть и не сбудется, да послушайте: вдь еслибы наши надежды сбывались вс до одной, то мы ужь давно шагнули бы за предлы мелкой житейской суеты и очутились бы въ идеальномъ мiр…

— Чтже толку, возражаютъ нашему оригиналу, — обольщать себя надеждами, если знаешь напередъ ихъ несбыточность?

— Какъ несбыточность?

— Да вдь вы сами говорите, что половина вашихъ надеждъ не сбудется.

— Я допускаю возможность такого несчастiя, но пока оно не случилось, передо мною желанiя редакцiй — исполнить мои надежды.

— А если у нихъ совсмъ нтъ тхъ желанiй, какiя вы предполагаете, а есть одно только желанiе — наловить побольше подписчиковъ?

— Э, полноте! Наловить подписчиков!.. Какъ вамъ не стыдно питать такiя мысли и во всемъ видть одну темную сторону!.. Конечно, нельзя же представить себ такую безплотную редакцiю, которая бы оставалась совершенно равнодушною къ числу своихъ подписчиковъ, которой было бы все равно, составитъ ли это число пять единицъ или пять тысячъ единицъ. Для кого же и издается журналъ, какъ не для подписчиковъ, т. е. читателей? Кому придетъ охота проповдывать въ пустын? Стало быть эта — какъ вы говорите — ловля подписчиковъ неизбжно должна входить въ число цлей всякой, даже самой честной и добросовстной редакцiи. Вс ли редакцiи равно достигаютъ этой цли — это уже другой вопросъ, да это-то и зависитъ отъ существенныхъ достоинствъ редакцiи, о которыхъ я сужу по объявленiю, и, знаете ли, сужу довольно врно. Вдь есть же для чего-нибудь у насъ съ вами и смыслъ, и вкусъ, и наблюдательность. Неужели вы думаете, что вс журнальныя объявленiя мн одинаково нравятся и возбуждаютъ во мн одинаковыя надежды? Если вы такъ думаете, значитъ вы никогда не вчитывались какъ слдуетъ въ журнальныя объявленiя, не длали надъ ними достаточно-внимательныхъ наблюденiй. Тутъ, я вамъ скажу, не только видишь разныя степени умственныхъ сил и встрчаешь разнообразiе мыслей и направленiй, но открываешь также разнообразiе личныхъ характеровъ, даже темпераментовъ и сердечныхъ свойствъ. Бываютъ напримръ характеры мрачные, склонные къ лаконизму, эти характеры большею частiю съ достоинствомъ, но они сухи и къ нимъ какъ-то не тянетъ, — сердце не лежитъ. Бываютъ и наоборотъ — характеры открытые, которымъ ужасно хочется, чтобъ ихъ хорошенько поняли, они иногда повторяются, но это ничего, я ихъ люблю: въ нихъ жизни много. Иногда бываетъ замтно, что прежде чмъ приступить къ объявленiю, редакцiя какъ-будто раздумывала: какой бы оттнокъ дать ей своей дятельности? подумала — и придумала извстный оттнокъ, разумется боле или мене соотвтствующiй ея индивидуальной личности… Вотъ личность-то и прорвалась наружу, я ее и подмтилъ, а потомъ — симпатизировать ли ей или нтъ, это уже мое дло. Впрочемъ случается и такъ, что индивидуальная-то личность спрячется, если она не довольно рельефна, а вмсто нея выступятъ ‘современныя потребности образованной публики’, или ‘новйшее направленiе умовъ’, или ‘послднiе выводы науки’, за которыми дескать мы, редакторы, почтемъ священнымъ долгомъ слдить неустанно и неусыпно… Ну, къ этимъ высокимъ цлямъ я уже прислушался, и он не производятъ на меня впечатлнiя… дло извстное! Что касается до поименныхъ общанiй, т. е. реестровъ капитальныхъ статей съ именами, то я ихъ тоже сортирую, они имютъ для меня значенiе не по ихъ буквальному смыслу, а по извстнымъ заключенiямъ, которыя я вывожу изъ нихъ, т. е. изъ цлыхъ реестровъ, снабжонныхъ поясненiями, что вотъ т и т въ рукахъ редакцiи, а это или нчто общано. Подъ нчто я разумю то чт не озаглавлено, т. е. еще не написано, а можетъ-быть даже и не задумано, стало быть находится въ полной зависимости отъ вдохновенiя автора, которое, какъ извстно, никакихъ обязательствъ и даже властей надъ собою не признаетъ. Все это и многое другое, — какъ напримръ степень искренности, на которую у меня есть-таки кой-какое чутье, — все это я соображаю, и поврьте, мои соображенiя рдко меня обманываютъ’.

Ну чт вы будете длать съ такимъ оригинальнымъ господиномъ? Впрочемъ можетъ-быть онъ оттого только такъ разсуждаетъ, что самъ никогда на журналы не подписывается, и наслаждается объявленiями и зарождающимися отъ нихъ свтлыми надеждами — даромъ. А вотъ есть у насъ другой знакомый, человкъ провинцiальный, который также долго не подписывался на журналы, но однажды увлеченный рокомъ, подписался на журналъ ‘Современность’ и былъ кажется изъ числа первыхъ подписчиковъ этого общавшаго быть прекраснымъ журнала. Этотъ господинъ до сихъ поръ не можетъ успокоиться, и какъ только зайдетъ рчь о журналахъ, непремнно одушевится и предастся излiянiю своихъ сожалнiй. ‘Никогда, говоритъ, не прощу себ!.. Этакъ промахнуться! Одураченъ, совсмъ одураченъ: два нумера — и только! Если ужь онъ (то-есть г. Кореневъ, редакторъ) какъ-нибудь тамъ въ длахъ что ли запутался, такъ лучше бы обратился прямо къ намъ, подписчикамъ: мы бы ему помогли, непремнно помогли бы: вдь программа-то была какая — чудо!.. Я все ждалъ, не возобновится ли какъ-нибудь: нельзя же, думаю, такъ-таки ни съ того, ни съ сего, безнаказанно… Нтъ! ни слуху, ни духу! Вонъ и теперь лежитъ два нумера: только два нумера и получилъ… Да вдь наглость-то какая: хоть бы извинился человкъ, — такъ нтъ! Право, и жаль, и досадно!.. Теперь и чувствуешь, что слдовало бы подписаться еще на что-нибудь, да нтъ! и боишься, и расположенiя нтъ, потомучто досадно: вспомнишь — и досадно!’

Дйствительно, когда слушаешь эти горькiя сожалнiя, то даже вчуж становится и жаль и досадно. Правда, примръ ‘Современности’ — примръ довольно исключительный, не можетъ служить опредленiемъ характера журнальныхъ объявленiй (особенно если припомнить нсколько противоположныхъ примровъ, гд прекратившiяся изданiя съ честью оставили поприще, расчитавшись дочиста съ подписчиками), но мы все-таки ничего не говоримъ противъ филипики ‘Московскихъ вдомостей’: пускай нашъ оригинальный прiятель смотритъ на объявленiя съ одной стороны, а ‘Московскiя вдомости’ съ другой, — публика такимъ образомъ будетъ ближе къ истин и рже будетъ ошибаться.

Имя въ виду нсколько извстiй о вновь возникающихъ журналахъ, мы должны упомянуть о нихъ, — хоть бы это было въ угоду нашему другу, любителю объявленiй (который изъ прiязни постоянно читаетъ наше писанье), да притомъ надо признаться, что его ‘свтлыя надежды’ и на насъ иногда дйствуютъ заразительно.

Вопервыхъ — наша духовная повременная литература обогащается новымъ журналомъ: ‘Духъ Христiанина’. Можетъ быть въ то время, когда слова наши дойдутъ до читателя, передъ нимъ уже будетъ первый нумеръ ‘Духа Христiанина’, потомучто журналъ этотъ издается съ перваго наступающаго сентября.

Затмъ слдуютъ журналы народные: ‘Грамотй’, уже объявленный и назначенный къ выходу съ октября ныншняго года, въ Петербург, подъ редакцiею Я. Ивановскаго, и другой — ‘Крестьянскiй Листокъ’, о которомъ идутъ только слухи, предполагающiйся въ Москв, подъ редакцiею Л. Муратова, и намревающiйся принять преимущественно характеръ сельско-хозяйственный. Говорить объ этихъ будущихъ журналахъ пока нечего. Въ объявленiи объ изданiи ‘Грамотя’ мы не почуяли никакой новой мысли: цль извстная — ‘удовлетворенiе насущныхъ потребностей народа’, точно такъ какъ цль всхъ возможныхъ журналовъ — удовлетворять насущнымъ потребностямъ общества или той части его, для которой журналъ въ особенности назначается. Дло стало-быть въ исполненiи, въ которомъ мы все еще не можемъ принаровиться къ народу.

Объ этомъ много было говорено и безъ сомннiя еще много будетъ говориться и безъ насъ, а мы (т. е. я, составитель этой лтописи), какъ уже сказали разъ, не беремъ на себя разршенiя мудреныхъ вопросовъ.

Есть еще слухи о предполагаемыхъ журналахъ мстныхъ, напримръ въ Одесс затвается учено-литературный журналъ ‘Югъ’, цль котораго — ‘открыть новый органъ для самостоятельнаго и безпристрастнаго обсужденiя вопросовъ, возникающихъ въ общественной жизни Одессы’, въ Харьков составлена, говорятъ, програма литературно-политической газеты ‘Харьковскiй Встнiкъ’, основная мысль которой — ‘проявить и осуществить матерьяльныя и духовныя побужденiя края’. Стало быть цли того и другого изданiя очень сходны между собою, а изъ этого можно заключить, что потребность въ новыхъ мстныхъ органахъ есть…

‘Вкъ’ говоритъ, что онъ ‘ршительно не вритъ въ возможность процвтанiя литературной дятельности въ нашихъ провинцiальныхъ городахъ’. Очень жаль, что сказавъ о своемъ неврiи, ‘Вкъ’ (за недостаткомъ мста) не намекнулъ, даже вскользь, о причинахъ этого неврiя, и разсужденiе о нихъ отложилъ до другого времени. Хотлось бы послушать этого разсужденiя, оно, намъ кажется, было бы очень поучительно какъ для насъ, такъ и для провинцiальныхъ городовъ, жизнь которыхъ безъ сомннiя коротко знакома ‘Вку’… Извстно, что Наполеонъ I не врилъ въ возможность пароходовъ. У насъ въ настоящее время создать цвтущую литературную дятельность въ провинцiальныхъ городахъ — было бы можетъ-быть такимъ же исполинскимъ подвигомъ ума человческаго, какъ во времена Наполеона I — пустить по волнамъ морскимъ паровую машину. Однако великiй вождь ошибся и машина пошла, чт мудренаго, что и наша провинцiально литературная машина пойдетъ… Чтожъ, тогда ‘Вкъ’ можетъ сказать, что не онъ первый, не онъ послднiй, — и при этомъ сослаться на Наполеона I…

Говоря о народныхъ журналахъ, мы неумышленно, но можетъ-быть кстати пропустили одно извстiе, въ которомъ, — кто знаетъ, не таится ли зародышъ явленiя, долженствующаго когда-нибудь повести къ сближенiю ‘Вка’ съ Наполеономъ I. Графъ Л. Толстой объявляетъ о предпринятомъ имъ изданiи новаго журнала: не вдаваясь ни въ какiя сужденiя объ этомъ предпрiятiи, мы изложимъ сущность его словами самаго объявленiя.

‘Съ 1 октября 1861 года въ сельц Ясной полян, тульской губернiи крапивенскаго узда, будетъ издаваться ежемсячный журналъ подъ названiемъ ‘Ясная Поляна’.

‘Ежемсячное изданiе будетъ состоять изъ двухъ отдльныхъ выпусковъ: ‘Школа Ясной Поляны’ и ‘Книжка Ясной Поляны’. Школа будетъ заключать въ себ статьи педагогическiя, Книжка будетъ содержать статьи народныя, т. е. удобопонятныя и занимательныя для народа… Вотъ вся наша программа (продолжаетъ объявленiе), съ тою лишь особенностью, что по нашему убжденiю, непедагогика есть наука опытная, а не отвлеченная, и что для народа, по выраженiю Песталоци, самое лучшее только какъ разъ въ пору.

‘Мы убдились, что почти вс руководства школъ дурны, но вмст съ тмъ, что и по существующимъ плохимъ руководствамъ въ большей части школъ чтенiе идетъ успшно. Стараясь разъяснить для себя это кажущееся страннымъ противорчiе, мы убдились, что успхъ ученiя основанъ не на руководствахъ, а на дух организацiи школъ, на томъ неуловимомъ влiянiи учителя, на тхъ отступленiяхъ отъ руководствъ, на тхъ ежеминутно измняемыхъ въ класс прiемахъ, которые исчезаютъ безъ слда, но которые и составляютъ сущность успшнаго ученiя. Уловить эти прiемы и найдти въ нихъ законы, составитъ задачу нашей школы и ея отголоска — отдла нашего журнала, называемаго ‘Школой Ясной-Поляны’.

‘Сотрудниками нашими поэтому будутъ преимущественно учителя ясно-полянской школы, и могутъ быть только учителя, смотрящiе на свое занятiе не только какъ на средство существованiя, не только какъ на обязанность обученiя дтей, но и какъ на область испытанiя для науки педагогики.

‘По части народной литературы, мы убдились, что для того, чтобы писать книги для народа, нужно боле чмъ необыкновенный талантъ и кабинетное изученiе народа, — нужно живое сужденiе самаго народа, нужно, чтобъ назначаемыя для него книги были имъ самимъ одобряемы. Съ этою цлью мы намрены представлять на судъ народа, собирающагося въ нашей школ, вс т книги, которыя, по нашему крайнему разумнiю, ближе подходятъ къ нему, и не стсняясь ничмъ, печатать въ отдл ‘Книжекъ Ясной-Поляны’ только т статьи книги, которыя будутъ ими одобрены‘. Намъ остается отъ души желать, чтобъ удался этотъ смлый опытъ выбора книгъ и статей для народа.

Если случалось вамъ, читатель, натыкаться въ журналахъ на статьи, посвященныя ихъ личнымъ дламъ и отношенiямъ, никакого общаго значенiя не имющимъ и никакого любопытнаго факта не представляющимъ, въ такiя минуты, когда вы были подъ впечатлнiемъ отъ шумвшихъ вкругъ васъ устныхъ голосовъ, вызванныхъ горячими и шибко-ростущими нуждами дйствительной жизни, — то вы безъ сомннiя поймете и оправдаете побужденiе, по которому мы заговорили и такъ много наговорили объ этихъ исключительно-журнальныхъ интересахъ. Можетъ-быть въ подобныя минуты вамъ самимъ приходилось подумать такъ: еслибы авторы этихъ статей знали, какимъ глубокимъ равнодушiемъ озабоченное человчество можетъ встртить ихъ счеты, — они вроятно иначе взглянули бы на свое право публичныхъ заявленiй и положили бы себ пользоваться имъ съ большею разборчивостью. Если же съ вами этого не бывало, и вамъ непонятно наше побужденiе, въ такомъ случа простите, что мы поддались впечатлнiю минуты.

‘Время’, No 10, 1861

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1861/OCTOBER/dodelaok.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

???

О томъ, чмъ живетъ теперь нашъ народъ. — Нкоторыя изъ его проявленiй и взгляды наблюдателей. — Характеристическiе факты изъ постановленiй губернскихъ присутствiй. — Нчто о вмшательств въ семейныя дла и о народномъ здоровь. — Женскiй крестьянскiй комитетъ. — Ршительное признанiе потребности въ грамотности и проектируемыя общества. — Женскiй вопросъ, переходящiй въ женскiя руки. — О сословномъ характер учебныхъ заведенiй: упраздненiе училищъ дтей канцелярскихъ служителей. — Петровская академiя. — Еще самоучки. — Возстановляющаяся кафедра. — Печальный случай въ Останкин. — Новое поприще для общественной благотворительности.

Обширна земля наша, разнообразны ея климаты, далеки, ужасно далеки концы, по которымъ разсыпалась русская семья. Если окинуть мысленнымъ взоромъ пространство —

отъ Перми до Тавриды:

Отъ финскихъ хладныхъ скалъ до пламенной Колхиды,

Отъ потрясеннаго Кремля до стнъ недвижнаго Китая, —

и попытаться опредлить нравственное состоянiе, настроенiе и текущiе интересы живущаго на немъ общества, то можно испугаться собственнаго покушенiя. Ежедневно слышимъ мы паровозные сигналы и чуемъ, какъ чрезъ проски и недавнiя трущобы

Летитъ змя-чугунка

С шипнiемъ и свистомъ,

ежедневно и непрерывно по разнымъ направленiямъ почти всей этой изумляющей своей обширностью площади совершается электромагнитный токъ, переноситъ изъ конца въ конецъ слова и мысли, нердко (говорятъ, что не всегда) опережая самую чугунку, грохочутъ денно и ночно скоропечатныя машины, изъ-подъ которыхъ излетаетъ еще не исчисленное въ точности никмъ изъ современниковъ количество листовъ бумаги, и ежемсячно, еженедльно и ежедневно разноситъ всюду многоразличныя жизненныя всти… Но несмотря на все это, сила пространства еще противостоитъ человческой мысли, которая иногда какъ-будто не хочетъ поровняться въ быстрот съ электромагнитнымъ токомъ и, не обобщаясь, остается въ первобытномъ разнообразiи, подобномъ разнообразiю климатовъ нашего обширнаго отечества. Человкъ, прибывшiй изъ какой-нибудь точки окружности къ центру, слушаетъ, широко открывъ глаза, какъ бы незнакомыя рчи и неожиданныя мысли, слышитъ вопросъ: чт тамъ, вдали, длается и думается, отвчаетъ, и — обитатель центра открываетъ въ свою очередь глаза и внемлетъ новымъ и тоже можетъ-быть неожиданнымъ для него рчамъ и мыслямъ.

Въ центр всегда движенiе быстре, и потому текущiе интересы здсь обновляются и смняются чаще. Въ центр организма образуются жизненные соки, питающiе прочiя его части, нужно же время, чтобъ разнестись этимъ сокамъ по организму, переработаться и усвоиться имъ его частями. Отъ характера и предметовъ дятельности центра зависитъ качество образующихся соковъ, а отъ качества соковъ зависитъ степень жизненности и здороваго состоянiя въ частяхъ организма. Въ нашемъ единственномъ общественномъ центр къ 19 февраля ныншняго года образовался питательный животворный продуктъ, который теперь разработывается всми частями огромнаго организма. Имъ надолго станетъ этой пищи, он будутъ жить ею и въ то время, когда въ центр образуются (если уже и теперь не образовались) другiе элементы, долженствующiе поглотить его дятельность. Теперь весь народъ живетъ положенiями 19 февраля и разработываетъ ихъ. Мы постоянно читаемъ соображенiя и постановленiя мировыхъ учрежденiй, губернскихъ присутствiй и главнаго комитета, разъясненiе статей положенiй, дополненiе или измненiе ихъ, и вотъ въ чемъ состоитъ существеннйшая черта этой общей работы: она порождается практическимъ примненiемъ этихъ статей, вызывается условiями народной жизни и тотчасъ вся входитъ въ эту жизнь. Понятно, что по мр того какъ народъ будетъ глубже проникать въ смыслъ положенiй и ясне сознавать права свои, — вопросы будутъ возникать все изъ боле и боле глубокихъ основъ его жизни и отвты на нихъ боле и боле будутъ соотвтствовать характеру и потребностямъ народа.

Эта разработка иметъ еще то важное свойство, что въ ней должны постепенно выясниться духъ народа и коренныя черты его характера. До сихъ поръ конечно еще немногое открылось въ этомъ отношенiи, обнаружились только скрытность народа и крайняя недоврчивость его къ бывшимъ господамъ. Хотя съ одной стороны слышимъ, что вслдствiе справедливыхъ и безпристрастныхъ дйствiй большинства мировыхъ посредниковъ народъ обращается къ нимъ съ полнымъ доврiемъ, но съ другой говорятъ, что народъ уклоняется отъ подписанiя уставныхъ грамотъ и вообще отъ подписанiя чего бы то ни было, какъ-будто боясь даться въ обманъ и утратить права, дарованныя ему его хартiей — положенiемъ. Такъ крпко, говорятъ, держится онъ за эту хартiю! Одинъ кореспондентъ съ юга увряетъ (Соврем. лтоп. No 40), что помщики жалуются на холодность и недостатокъ сочувствiя народа. Чт бы ни предлагалъ помщикъ — говоритъ онъ — крестьяне все недовольны, и все ждутъ чего-то другого, боле широкаго, какiя бы уступки ни длалъ помщикъ въ ихъ пользу, они ничего не относятъ къ его великодушiю, и все считаютъ только исполненiемъ закона. Яркiй примръ недоврчивости крестьянъ и темныхъ надеждъ ихъ ‘на что-то другое, боле широкое’, представляетъ дло помщика самарской губернiи Кавелина, который подарилъ крестьянамъ четвертую часть надла. Вотъ что разсказывается объ этомъ въ ‘Самар. губ. вдомостяхъ’: ‘Дло состоялось при полномъ согласiи со стороны крестьянъ, подъ даръ помщика тмъ не мене не остановилъ ихъ отъ предположенiя бльшихъ правъ съ ихъ стороны на землю, на полный надлъ, чт по ихъ мннiю должно послдовать по истеченiи временно-обязаннаго положенiя. Въ силу такого сомннiя они просили владльца включить въ грамоту дополнительное условiе, которымъ бы онъ обязался остальное количество земли, находившейся въ ихъ пользованiи, не отчуждать на прав неограниченной собственности въ теченiе одинадцати лтъ. Чтобъ устранить всякую тнь сомннiя, г. Кавелинъ далъ это обязательство, тмъ не мене онъ замтилъ крестьянамъ шаткость ихъ надеждъ и неизмнную волю правительства… Данное г. Кавелинымъ обязательство вызвало порицанiя въ томъ отношенiи, что исполненiемъ просьбы крестьянъ онъ какъ бы подкрепляетъ ихъ надежду, не имющую опоры въ положенiи, и губернское присутствiе даже сочло необходимымъ высказаться въ этомъ смысл. Съ другой стороны, намъ сообщали, что это обстоятельство произвело на крестьянъ обратное впечатленiе: говорятъ, они убдились, что ихъ надежда напрасная, такъ какъ въ противномъ случа владлецъ не согласился бы такъ охотно дать на себя письмо’.

Вотъ и наблюдайте прiемы народнаго мышленiя!.. О томъ, ккъ вообще проявляется въ послднее время народъ, разные наблюдатели замчаютъ слдующее:

‘Крестьяне (говоритъ одинъ) въ короткое время значительно выросли въ смысл свободныхъ людей, они уже смотрятъ вамъ прямо въ глаза, а не понуря голову, и говорятъ прямо чего они желаютъ, а не обиняками’.

‘Новымъ духомъ ветъ въ селахъ русскаго царства (замчаетъ другой). Этотъ новый духъ чувствуется во всемъ, вы слышите его въ крестьянскихъ рчахъ, вы видите его на крестьянскихъ лицахъ. И можетъ ли быть иначе?.. Цлыя массы народа вдругъ очутились въ совершенно новомъ положенiи. Вдругъ прекратилось право безотвтственнаго и произвольнаго распоряженiя трудомъ и личностью людей. Тлесныя наказанiя, если еще не совсмъ исчезли, то перестали быть личной расправой, но и по суду исправительныя тлесныя наказанiя назначались ныншнимъ лтомъ очень рдко, несравненно рже чмъ прежде. Патрiархальный способъ короткой расправы вовсе выходитъ изъ употребленiя. Это всеобщiй фактъ. Нельзя не привтствовать этого факта, подтверждаемаго намъ со всхъ сторонъ, тмъ боле нельзя не привтствовать его, что рука объ руку съ нимъ идетъ другой фактъ — усиливающаяся увренность въ совершенной личной безопасности помщиковъ. Трусливая мнительность, ожидавшая богъ-знаетъ какихъ неурядицъ, становится теперь воспоминанiемъ, надъ которымъ подтруниваютъ даже самые робкiе изъ робкихъ. Никому въ голову не приходитъ опасаться за себя и свое семейство. Никто уже не труситъ хать въ свою деревню, и помщики живутъ въ своихъ деревняхъ такъ же спокойно, какъ прежде, если они чего опасаются, то отнюдь не насилiя, а экономическаго ущерба. Крестьяне держатъ себя вжливе, чмъ даже можно было ожидать…’

Чувствуется, что въ этихъ наблюденiяхъ очень много сущей правды, но мы имемъ право сдлать скромное предположенiе, что нкоторые факты здсь немного слишкомъ обобщены. Напримръ, что тлесныя наказанiя перестали быть личною расправой, — это конечно должно быть такъ, но чтобъ и по суду они назначались ныншнимъ лтомъ очень рдко, въ этомъ если не возразить, то усомниться можно. Ныншнимъ лтомъ было много поводовъ къ этой печальной мр: сколько мы читали свднiй о такъ называемыхъ недоразумнiяхъ, а сколько еще осталось ненапечатанныхъ и слдовательно непрочтенныхъ частныхъ случаевъ личнаго уклоненiя отъ исполненiя предписанныхъ обязанностей!.. Кром того, еще одинъ наблюдатель замчаетъ, что ‘чаще всего предаются на судъ общественнаго мннiя требованiя иныхъ землевладльцевъ, добивающихся примрнаго наказанiя, безъ суда, крестьянъ, особенно женщинъ, изъ какихъ-нибудь пустыхъ причинъ. Между тмъ по высочайшему повленiю уже объявлено, что нынче нельзя потшаться розгами по произволу…’ Это говорится о циркулярномъ предложенiи управляющаго министерствомъ внутреннихъ длъ начальникамъ губернiй отъ 11 августа, гд сказано, что ‘изъ числа крестьянокъ и дворовыхъ женскаго пола, вышедшихъ изъ крпостной зависимости, не могутъ быть приговариваемы къ тлесному наказанiю:

а) достигшiя пятидесятилтняго возраста,

б) получившiя образованiе въ учебныхъ заведенiяхъ,

в) занимающiя должности повивальныхъ бабокъ, смотрительницъ больницъ, сельскихъ училищъ и школъ,

г) принадлежащiя къ семействамъ изъятыхъ отъ тлеснаго наказанiя должностныхъ лицъ волостнаго и сельскаго управленiя’.

Въ то же время обнародовано, что во II отдленiи собственной его императорскаго величества канцелярiи находится на разсмотрнiи вопросъ объ отмн вообще тлесныхъ наказанiй для лицъ женскаго пола.

Такимъ образомъ уменьшенiе, а потомъ можетъ-быть и совершенное исчезновенiе тлесныхъ наказанiй относится еще къ свтлому будущему и составляетъ только предметъ сладкой надежды. Чт касается до замчаемой со стороны крестьянъ вжливости, то вдь это понятiе крайне относительно, и вс условiя его ни въ какомъ закон не исчислены, между тмъ крестьяне, какъ выше сказано, крпко держатся только за свою хартiю. Мы напримръ слышали много частныхъ случаевъ, въ которыхъ нкоторые помщики, находя обращенiе крестьянъ не вполн удовлетворяющимъ всмъ условiямъ вжливости, благоразумно притворяются незамчающими этого, и скоро побждаютъ своей великодушной терпимостью временную заносчивость людей упоенныхъ быстрой перемной положенiя. Другiе помщики напротивъ входятъ въ амбицiю и предъявляютъ претензiю, что крестьяне не ломаютъ предъ ними шапки. Конечно эти претензiи, какъ смшныя по своей мелочности, и кончаются большею частью смшнымъ, но все-таки фактъ крестьянской вжливости намъ кажется немножко слишкомъ обобщеннымъ.

Продолжаемъ наблюденiе надъ проявленiями народа.

‘На мировыхъ създахъ (сказано въ одной кореспонденцiи) всегда присутствуетъ множество внимательныхъ зрителей новаго и непривычнаго для насъ публичнаго разсмотрнiя жалобъ на посредниковъ и обсуживанiя экономическихъ вопросовъ’.

Г. Мельгуновъ пишетъ изъ другой мстности: ‘Мн было во многихъ отношенiяхъ прiятно видть, въ послднюю мою поздку въ Рязань, что крестьяне ближайшихъ мстъ, ихъ старшины и другiе выборные люди сидли въ большой зал дворянскаго собранiя и слушали, какъ члены мироваго създа разсуждали между собой объ ихъ длахъ. Конечно мужички многаго не уяснили себ, но по ихъ сосредоточенному вниманiю видно было, что предметъ совщанiй очень ихъ занималъ, даромъ что дла, бывшiя на очереди, не касались присутствовавшихъ. Это были простые зрители, наравн со всми другими гражданами. Т изъ поселянъ, о которыхъ заходила рчь, призывались особенно: ихъ распрашивали, съ ними совщались. Но зрители, какъ и слдуетъ, должны были молчать да слушать, или уйдти. Вотъ для крестьянъ новая школа, гражданская и отчасти юридическая!’

Если при этомъ вспомнимъ общее замчанiе, что мировыя учрежденiя видимо скоро привились у насъ, то можно получить твердую увренность въ ихъ живучести и въ великихъ послдствiяхъ ихъ полнаго укорененiя. ‘Мировые посредники (говоритъ одинъ мстный наблюдаель) подаютъ добрый примръ безкорыстiя и уваженiя къ правд, а это, вмст съ распространенiемъ грамотности и развитiемъ частнаго самоуправленiя, скоро уничтожитъ взяточничество въ самомъ его основанiи, т. е. въ измнившихся взглядахъ народа на судъ и судей: будутъ бояться праваго суда, но не произвола судей. Нечестнымъ мужику противъ мужика въ настоящее время, при возбужденномъ состоянiи умовъ, ршительно быть нельзя: его просто зали бы всмъ мiромъ, еслибы онъ только попробовалъ покривить душой… Чиновнику тоже нельзя быть нечестнымъ противъ мужика, потомучто у него подъ бокомъ честный мировой посредникъ, за нимъ мировой създъ и губернское присутствiе… Мужикъ это очень хорошо сознаетъ, а потому не пресмыкается предъ тмъ, кого прежде трепеталъ’.

Таково должно быть будущее значенiе нашихъ мировыхъ учрежденiй! Дйствительно, если подъ бокомъ у мужика честный мировой посредникъ, а за нимъ мировой създъ и губернское присутствiе, то онъ можетъ не пресмыкаться. Въ примръ того, какую защиту и теперь находитъ мужикъ въ своихъ мировыхъ учрежденiяхъ, можно привести нсколько постановленiй орловскаго губернскаго присутствiя, которыя вмст съ тмъ напомнятъ, что обширная земля наша и что понятiя и нравы въ ней все еще такъ же разнообразны, какъ климаты. Вотъ что узнаемъ мы напримръ изъ этихъ постановленiй:

1) Помщикъ орловскаго узда Ефимовъ жаловался мировому посреднику Нарышкину и (кажется) губернскому присутствiю на неповиновенiе крестьянъ. По этимъ жалобамъ сдлано дознанiе, и он оказались совершенно неосновательными: г. Ефимовъ (и съ нимъ вмст г. Бурнашевъ) требовалъ какъ прежде, такъ и на предстоящую уборку, чтобы крестьяне поднимали паръ на сороковой десятин въ дв сохи, чт, по свидтельству всхъ окрестныхъ помщиковъ и управляющихъ, совершенно невозможно. Въ тхъ окрестныхъ имнiяхъ, гд десятины тридцатыя, требуется дв сохи на десятину и по дв косы для косьбы хлба, на сороковыя же десятины всегда требовались три сохи для пахоты, три косы для косьбы ржи и пять косъ на дв десятины для косьбы овса и гречихи. На этомъ основанiи мировой посредникъ ршилъ, ‘что требованiя гг. Бурнашева и Ефимова неосновательны и чрезмрно обременительны для крестьянъ, и утвердилъ въ ихъ имнiяхъ размръ работы, существовавшiй досел во всхъ окрестныхъ имнiяхъ’. Губернское присутствiе постановило: увдомленiе его объ этомъ принять къ свднiю.

2) Малоархангельскiй мировой посредникъ Чиркинъ увдомилъ присутствiе, что временно-обязанный дворовый человкъ Козьма Прохоровъ приходилъ къ нему нсколько разъ съ жалобами на притсненiя отъ помщика Владимiра Мацнева и на дурное содержанiе. Посредникъ два раза просилъ письменно г. Мацнева выдать Прохорову увольнительный актъ, но г. Мацневъ, вмсто того, пригласилъ къ себ непремннаго члена малоархангельскаго земскаго суда Нелюбова, чтобы привесть въ повиновенiе Козьму Прохорова, который, по словамъ г. Мацнева, отказывается ходить на работу, ссылаясь на приказанiе мирового посредника. Нелюбовъ прибылъ въ имнiе Мацнева, призвалъ Козьму Прохорова для внушенiя повиновенiя, наказалъ его розгами и, по показанiю Прохорова, подбилъ ему кулакомъ глазъ. Трое свидтелей удостовряли, что г. Нелюбовъ билъ Прохорова, и глазъ оказался дйствительно подбитымъ жестоко. Прохоровъ положительно отрицаетъ показанiе г. Мацнева, что будто бы онъ ссылался на приказанiе посредника — не ходить на работу. При слушанiи этого увдомленiя въ губернскомъ присутствiи, начальникъ губернiи заявилъ, что по полученному имъ отъ г. Чиркина донесенiю, уже сдлано распоряженiе о производств по этому длу слдствiя. Присутствiе постановило: просить мирового посредника Чиркина выдать дворовому человку Козьм Прохорову, на основанiи 18 статьи положенiя о дворовыхъ людяхъ, если онъ того пожелаетъ, увольнительный актъ.

3) Здсь мы хотимъ разсказать дло, объ окончальной развязк котораго еще не знаемъ, но разскажемъ его, потомучто оно очень любопытно, и разскажемъ словами обнародованнаго постановленiя губернскаго присутствiя. ‘Ботоговской волости, Брянскаго узда, деревни Полтинки, въ имнiи г. Жаковскаго, крестьяне въ 1841 году начали дло о свобод, доказывая, что они принадлежатъ Блобережскому монастырю. Дло это боле пятнадцати лтъ было на разсмотрнiи разныхъ судебныхъ мстъ и ршилось въ пользу помщика, но крестьяне отказались ему работать, и за противозаконныя ихъ дйствiя, вс домохозяева, числомъ боле сорока-пяти человкъ, были заключены въ тюрьму и содержались тамъ около четырехъ лтъ. Въ это время помщикъ отрзалъ всю ихъ землю къ господской запашк, такъ что когда крестьяне были освобождены изъ тюремнаго заключенiя, то остались совершенно безъ земли. Дло объ этихъ крестьянахъ еще неокончено, и вс они состоятъ подъ судомъ, поэтому никто изъ нихъ не можетъ быть, на основанiи 144 ст. общаго положенiя, избранъ въ должности. Брянскiй мировой посредникъ Головинъ, не стсняясь этою статьей, учредилъ тамъ сельское общество, а что касается до работъ на помщика, то такъ какъ крестьяне не пользуются никакими земельными угодьями, исключая очень маленькаго огорода, то г. Головинъ не считалъ себя вправ заставлять крестьянъ работать на помщика три дня въ недлю, тмъ боле, что состоянiе крестьянъ, живущихъ христовымъ именемъ, вполн несправедливо. По собранiи сельскаго схода, г. Головинъ убдился, что крестьяне не такъ испорчены, какъ объяснилъ ему о нихъ помщикъ, они съ готовностью объявили желанiе отбывать какъ казенныя, такъ и на помщика повинности, если только имъ будетъ выдлена та самая земля, которою они владли до своего заключенiя въ тюрьму, но вмст съ тмъ объявили, что предпочитаютъ лучше платить оброкъ, нежели отправлять издльную повинность, потомучто послдняя можетъ служить поводомъ къ новымъ на нихъ жалобамъ. Г. Жаковскiй изъявилъ желанiе отдлить имъ землю, но только не ту, которую они владли, но запольную, требуя при томъ, на основанiи положенiя, уплаты половины оброка впередъ. Посредникъ нашолъ, что какъ надлъ запольной земли, такъ и требованiе полнаго оброка несправедливо: крестьяне въ такомъ бдственномъ положенiи, что нельзя и думать о переселенiи ихъ на другую землю, которая безъ удобренiя не будетъ въ состоянiи вознаградить за уплаченный оброкъ, требованiе же за ныншнiй годъ оброка потому неправильно, что крестьяне не могутъ воспользоваться всми доходами съ земли, не посявъ въ яровомъ и пропустивъ время пахоты подъ озимь, слдовательно у нихъ останутся только одни луга, за которые будетъ несправедливо взыскивать полный оброкъ, положенный за вс полевыя угодья. Губернское присутствiе, принимая во вниманiе, что въ отношенiи мироваго посредника не объяснено, какимъ количествомъ земли пользовались крестьяне, какое имъ предлагаетъ помщикъ въ настоящее время, и что вопросъ этотъ, по своей важности, требуетъ обстоятельнаго и тщательнаго разсмотрнiя на мст, постановило: просить посредника, по открытiи мироваго създа, внесть это дло на его разсмотрнiе, въ одно изъ первыхъ засданiй, и затмъ просить създъ, не приводя въ исполненiе своего постановленiя по сему предмету, представить его на разсмотрнiе губернскаго присутствiя’.

Мы не можемъ вести подробную лтопись примненiя новаго положенiя, но позволили себ выписать эти три, въ одно и тоже время обнародованныя случаи, какъ характеристику нравовъ и той обстановки, въ которой застали народъ мировыя учрежденiя, долженствующiя поэтому взять на себя часть подвига очищенiя нашихъ нравовъ. Здсь нтъ особенно громкихъ словъ, особенно рзкихъ и исключительныхъ событiй, говорится о вещахъ боле или мене обыкновенныхъ, домашнихъ, въ которыхъ однако оказалась необходимою и спасительною защита со стороны мировыхъ посредниковъ и губернскаго присутствiя… Если съ одной стороны справедливо, что ‘съ распространенiемъ грамотности и развитiемъ частнаго самоуправленiя измнятся взгляды народа’, то съ другой — отъ чего будетъ зависть измненiе взглядовъ гг. Мацнева и Жаковскаго на себя и другихъ людей? Грамотность между ними вроятно уже распространена, стало быть остается въ виду развитiе частнаго самоуправленiя, влiянiе котораго будетъ безъ сомннiя всеобщее, а не ограничивающееся однимъ сословiемъ крестьянъ. Впрочемъ и грамотность принимается здсь конечно не въ буквальномъ и тсномъ ея значенiи, а въ смысл истиннаго образованiя, которое должно способствовать устраненiю и такихъ явленiй, какое по словамъ одной офицiальной статьи, представила помщица Кочетурова, требовавшая отъ священника, чтобъ онъ не внчалъ ея двки, на томъ будто бы основанiи, что вышелъ новый указъ, чтобъ вс выходящiя замужъ платили барын оброкъ. Чтобъ растолковать помщиц значенiе закона, превратно ею понимаемаго, необходимо, говорятъ, было нравственное вмшательство и главнаго начальника края, и мстнаго преосвященнаго.

Вроятно этотъ, а можетъ-быть другiе подобные случаи вызвали слдующее правительственное распоряженiе: святйшiй синодъ опредлилъ предписать по духовному вдомству циркулярными указами, чтобы крестьяне и дворовые люди, вышедшiе изъ крпостной зависимости, были внчаны безъ требованiя на то дозволенiя бывшихъ ихъ владльцевъ.

Чт такое собственно для народа грамотность и идущее за нимъ просвтлнiе понятiй — объ этомъ же нечего говорить, особенно нечего говорить о значенiи этого блага въ устройств и развитiи политическаго и общественнаго быта народа, но еще остается его внутреннiй индивидуальный и домашнiй мiръ, въ который ни мировыя и никакiя учрежденiя не имютъ ни возможности, ни права вторгаться, который между тмъ еще полонъ для насъ такой глубокой тьмы, а черты, прорывающiяся повременамъ изъ этой тьмы, возбуждаютъ такое живое участiе, а иногда и состраданiе!.. Вотъ хоть бы напримръ возбужденный въ той же орловской губернiи, малоархангельскимъ мировымъ посредникомъ Мейеромъ вопросъ о семейныхъ раздлахъ. Г. Мейеръ противъ раздловъ, онъ пришолъ къ убжденiю, что жалобы крестьянъ на неудобства совмстной жизни и просьбы о дозволенiи раздловъ большею частью происходятъ черезъ ссоры женщинъ или во избжанiе рекрутства, ибо крестьяне врятъ, что три брата, разошедшiеся въ разные дворы, уже не будутъ подлежать рекрутству. Посредникъ внушалъ крестьянамъ, что раздлы ведутъ къ неминуемой неисправности раздлившихся въ отбыванiи казенныхъ и помщичьихъ повинностей, но общества, несмотря на эти внушенiя, продолжаютъ весьма легко дозволять раздлы. Находя въ этомъ вредъ и источникъ разоренiя для крестьянскихъ семействъ, г. Мейеръ просилъ губернское присутствiе указать правила: въ какихъ случаяхъ сельскiя сходки могутъ дозволять семейные раздлы. Но губернское присутствiе, какъ видно, иначе смотритъ на предметъ: оно нашло, что ограничивать предоставленное сельскимъ сходкамъ право разршать семейный раздлъ нтъ никакой необходимости, потомучто если на семейные раздлы согласны общество и желающiе раздла члены семьи, — стороны прямо заинтересованныя въ этомъ, — то необходимо предоставить все это ихъ собственному усмотрнiю. ‘Русская рчь’ говоритъ по этому поводу: ‘О несправедливости вмшательства какой бы ни было сторонней власти во внутреннюю жизнь семьи, хотя бы съ самыми гуманными цлями — въ наше время говорить неумстно, потомучто въ несправедливости этого вмшательства никто не сомнвается. Въ ней не сомнвается и весь народъ, на здравый смыслъ котораго нельзя не полагаться. Но здсь можетъ-быть мсто напомнить, что ратующая за принципъ невмшательства экономическая наука разсматриваетъ выгоды моральнаго положенiя народа, какъ самый прочный залогъ народнаго благоденствiя. Съ научной, да и опытной точки зрнiя, цль возвышенiя благоденствiя и искусственными мрами соединенiя людей, не имющихъ духовной связи, обусловливающей дружное взаимодйствiе ихъ къ достиженiю общихъ интересовъ, — невозможна. Люди, которыхъ духовный мiръ разорванъ чмъ бы то ни было — враждою ли бабъ, или дiаметральною противоположностью побужденiй — не могутъ согласно идти рука объ руку къ одной цли’.

Мысль о противодйствiи раздламъ г. Мейеръ вынесъ конечно изъ практики, изъ дйствительнаго сельскаго быта. Вс сколько нибудь знакомые съ этимъ бытомъ очень хорошо знаютъ, что одиночныя семьи рдко благоденствуютъ, что раздлившаяся семья непремнно бднетъ. Между тмъ несправедливость посторонняго вмшательства въ дла семьи также не подлежитъ сомннiю. Чмъ же можно помочь горю? Чмъ можетъ быть устранено зло, кром единственнаго средства — просвтлнiя народныхъ понятiй? Мы недавно слышали разговоръ бывалыхъ людей по этой части. ‘Вс бросились въ раздлъ, говорилъ бывалый человкъ: — отбоя нтъ отъ желающихъ раздла, дошло до того, что ужь мужъ съ женой длятся…

— Это какъ? спрашиваютъ разсказчика: — чт за небывальщина?

— Такъ! У старика съ старухой два сына женатыхъ. Одинъ-то сынъ иногда поколачивалъ отца, а другой — мать. Братья не ладили и пошли въ раздлъ, и старики туда же: отецъ пошолъ къ тому сыну, который колотилъ мать, а мать къ тому, который колотилъ отца.

Можно желать уменьшенiя семейныхъ раздловъ, но къ исполненiю этого желанiя ведетъ ужь никакъ не посторонное вторженiе въ семейныя дла, а только нравственное просвтлнiе и возвышенiе понятiй народа. И сколько еще вообще лежитъ на народ тьмы, которую предстоитъ разогнать будущему свту! Сколько предразсудковъ, странныхъ, совсмъ дтскихъ!.. Не угодно ли напримръ, мы напомнимъ нкоторые случаи, недавно напечатанные въ газетахъ?

Вотъ одинъ ‘интересный сельско-хозяйственный случай’, какъ озаглавила его ‘Сверная Пчела’. Крестьянинъ волоколамскаго узда Иванъ едуловъ развелъ на своей земл питомникъ туземныхъ и иностранныхъ растенiй, именно: тополя серебристаго, яблони, крыжовника, малины, сибирской сирени, воздушнаго жасмина, ramnus grat gus, — съ цлью торговать ими. Крестьяне, его односельцы, по случаю повторяющихся неурожаевъ и болзней на хлбъ, возстали на едулова, приписывая эти несчастiя влiянiю питомника, особенно заморскихъ растенiй, и стали грозить уничтожить этотъ питомникъ. едуловъ, для опыта, посялъ хлбъ въ десяти саженяхъ отъ питомника, и хлбъ уродился, и никакой болзни не подвергся. Это однако его не успокоило, и вотъ — приходитъ онъ въ вольное экономическое общество и проситъ разршить вопросъ: не можетъ ли въ самомъ дл имть такое вредное влiянiе питомникъ, а если нтъ, то выдать ему въ этомъ удостовренiе, для успокоенiя односельцевъ и огражденiя питомника отъ ихъ нападенiй.

А крестьяне вятской губернiи, истребляющiе наряды изъ краснаго, такъ-называемаго французскаго ситца, считая ихъ причиною гнва божiя — неурожая, потомучто они, видите ли, крашены собачьей кровью, такъ что въ нихъ и въ церковь ходить нельзя. И это ужь врно, потомучто одному мужичку на пол являлись два чудные старца, которые мряли поле лапотной веревочкой, приговаривая: ‘это выпалить жаромъ, а это огнемъ сжечь’. Они-то, эти старцы, и велли истребить красные наряды.

Эти явленiя по крайней мр способны вызвать улыбку и имютъ такое свойство, что можно спокойно ждать постепеннаго ихъ исчезновенiя. Но есть, именно въ домашней жизни народа, такiя стороны, надъ которыми уже никакъ не улыбнешься, и для которыхъ потребность въ образованiи самая неотложная. Напримръ въ той же ‘Русской Рчи’ все заговариваютъ о мрахъ къ сохраненiю народнаго здоровья, и подъ влiянiемъ этой мысли недавно разсуждали о недостатк врачебныхъ пособiй въ деревняхъ и о печальномъ, безотрадно-печальномъ состоянiи деревенскихъ жилищъ.

Разсматривалась высказанная гд-то, кажется въ ‘С. петербургскихъ вдомостяхъ’, мысль ‘о необходимости обязательнаго содержанiя врачей крестьянскими обществами’, говорилось о томъ, что крестьяне, содержа поневол врача, сами все-таки пойдутъ къ знахарямъ и ворожеямъ, которымъ больше врятъ, нежели врачамъ. Что касается до обязательности содержанiя врачей, то пусть каждый на себ примритъ, въ какой степени полезно и прiятно обязательное содержанiе кого бы то ни было. Напримръ въ Петербург прислуга обязана жить по адреснымъ билетамъ, дающимъ право на безплатное поступленiе въ больницу для чернорабочихъ. Но можно почти съ увренностью сказать, что изъ ста человкъ, живущихъ по адреснымъ билетамъ, найдется одинъ или два, которые признаютъ для себя пользу отъ билета и расчитываютъ, въ случа болзни, на больницу, а остальные девяносто восемь только покоряются заведенному порядку, не думая о больниц, и… отмаливаются отъ нея. Недоврiе же крестьянъ вообще къ врачамъ — дло нершоное. Мы напримръ знаемъ одного отставного врача, оставившаго практику и занимающагося въ небольшой деревеньк сельскимъ хозяйствомъ. Онъ хотя говоритъ, что уже не практикуетъ, но въ сущности его практика не прекратилась, потомучто со всего околодка къ нему безпрестанно являются больные, привозятъ больныхъ взрослыхъ, приносятъ больныхъ дтей, совты его крестьяне исполняютъ, врятъ въ нихъ и благословляютъ его. Знаемъ еще одну вдову врача, которая при жизни мужа набралась отъ него кой-какихъ простыхъ медицинскихъ свднiй, — у ней также постоянныя консультацiи съ больными крестьянами. Изъ этихъ фактовъ пожалуй можно заключить, что если есть недоврiе, то къ не знанiямъ врача и не къ дйствительности его средствъ, а къ извстному офицiальному или офицiально поставившему себя лицу. Къ надлежащимъ врачебнымъ средствамъ не можетъ быть недоврiя со стороны крестьянъ, потомучто вдь они не идiоты, но врачу, такъ же какъ священнику, надо умть жить съ народомъ, чтобы дйствовать спасительно на его тло и душу…

Настоятельная потребность въ нравственномъ просвтлнiи народа не только давно провозглашена литературой, но и давно чувствуется даже въ глубин нашего отечества. Въ ней кажется уже никто не сомнвается, и теперь намъ дороги т факты, гд сознанiе этой потребности переходитъ въ чистую и искреннюю частную дятельность. Къ такимъ фактамъ надо отнести извстiе, сообщенное редакцiи ‘Сверной Пчелы’ г. В. Половцовымъ изъ села Воскресенскаго, лежащаго во ста верстахъ отъ Казани.

‘Богъ помогъ (пишетъ г. Половцовъ) учредить въ здшнемъ имнiи женскiй крестьянскiй комитетъ, которымъ стращаютъ (?) не только бабъ, но и мужиковъ. А всего только двухъ женщинъ и призывали для наставленiя, да и тхъ отпусили съ миромъ. Цль комитета — водворенiе доброй нравственности и вспомоществованiе истинно-нуждающимся, а на первый разъ — изученiе молитвъ. Это такой рычагъ, что имъ всего удобне было тронуть возъ съ мста, чтобъ привести въ движенiе и дать надлежащее религiозно-нравственное направленiе. Достиженiе этой цли разумется не легко, но фундаментъ этому положенъ здсь уже восемь лтъ тому назадъ. Двигателемъ была во все время одна и таже особа: двица Пелагея Алексвна Бахарева, выдавшая около полусотни прiютокъ замужъ, все тутъ же, въ одномъ мст. Разумется, что торжество ея было немалое, когда теперь и старухи одинадцати участковъ выбрали ея питомицъ въ старшiя. Эти-то старшiя и состоятъ членами женскаго крестьянскаго комитета. Теперь я взялся за мужчинъ и выспрашиваю, кто какiя молитвы знаетъ.’

Въ этой мысли есть много хорошаго, но есть также и нчто ближе какъ-будто неясное или недосказанное. Чт значитъ, что комитетомъ стращаютъ? Чт значитъ: ‘да и тхъ отпустили съ миромъ?’ А разв предполагается отпускать иныхъ и съ враждой? Вдь въ такомъ добровольномъ и сердечномъ дл только и могутъ быть дйствительны — миръ да любовь. Недосказанность почуялась намъ вроятно оттого, что мы вопервыхъ не совсмъ поняли составъ комитета, т. е. кто эти старшiя, выданныя замужъ прiютки: вышедшiя ли изъ народа, или изъ среды чуждой народу, а вовторыхъ не знаемъ, какiе именно прiемы употребятъ члены комитета для достиженiя предположенной цли, а отъ прiемовъ-то и зависитъ весь успхъ дла… Можетъ-быть г. Половцовъ будетъ продолжать печатныя свднiя о дальнйшемъ ход этого дла. Тогда увидимъ.

Въ заключенiе свднiй о народномъ дл приведемъ слухъ о прекрасномъ предпрiятiи Е. П. Карновича: онъ, говорятъ, предполагаетъ съ начала будущаго года издавать газету подъ названiемъ: ‘Мировой Посредникъ.’ Газета будетъ служить органомъ для обмна мыслей между лицами, принявшими на себя званiе мировыхъ посредниковъ, для выраженiя ихъ недоразумнiй и вообще для передачи всего, чт будетъ выработываться на мировыхъ създахъ. Кром того, газета будетъ представлять статьи юридическаго и историческаго содержанiя, относящiяся къ развитiю общихъ началъ мирового посредничества.

Переходя собственно къ длу образованiя, мы прежде всего упомянемъ о нкоторыхъ частныхъ начинанiяхъ, которыя обыкновенно дйствуютъ прямо и просто, а потому и воспринимаются легко и скоро.

Въ бузулукскомъ узд (самарской губ.) въ сел Коноваловк священникъ Фальковъ открылъ воскресную школу для толкованiя закона божiя. Въ извстiи говорится, что слушатели у него преимущественно мордва и что число ихъ постоянно увеличивается. Можно догадаться, что это — воскресная школа для взрослыхъ, и дятельность священника Фалькова также представляетъ, по выраженiю г. Половцова, рычагъ, которымъ можно двинуть возъ, а мордва, кто ихъ знаетъ, возъ довольно тяжолый.

О томъ, какъ крестьяне желаютъ учить дтей грамот, свидтельствуетъ г. М. Турскiй, которому пришлось жить ныншнее лто въ сельц Пажин гдовскаго узда, — въ мстности глухой, лсной и болотистой.’ Деревня (разсказываетъ г. Турскiй) изобилуетъ дтьми, вчно играющими на улиц. Нельзя было не пожелать научить ихъ чему-нибудь, хотя читать да писать на первый случай. Выбравъ удобное время, мы отправились по крестьянскимъ избамъ приглашать желающихъ учиться грамот. Намъ казалось почему-то, что мы встртимъ опозицiю со стороны крестьянъ. Не тутъ-то было. Хозяинъ первой избы прямо объявилъ намъ, что онъ бы радъ учить свою дочь, да это дорого стоитъ, не по его карману, и много благодарилъ насъ, когда его дочь каждый день начала ходить къ намъ въ классъ. Въ другой изб мы узнали, что крестьянинъ давно уже подумывалъ отдать своего сынишку въ ученье, да не зналъ куда. Мы предложили услуги. Мальчикъ, о которомъ мы хлопотали, былъ тутъ же въ изб. — ‘Хочешь учиться?’ спросилъ его одинъ изъ насъ. — ‘Не гораздо’, отвчало дитя. — ‘Дурачина ты! замтилъ отецъ: выучишься — хорошо будетъ, будешь писарь, выучишься считать, лавочникомъ можешь быть.’ Одинъ крестьянинъ до того былъ взволнованъ нашимъ предложенiемъ, что не желая упустить случая, сталъ навязывать намъ своего пятилтняго сына. Мы отказывались, но мужикъ настаивалъ. ‘Возьмите, говорилъ онъ: маленькiй-то еще лучше въ толкъ возьметъ, вотъ разв только бояться будетъ, если пристрастишь когда, а то можно, ничего.’

Короче сказать: по словамъ г. Турскаго, во всей деревн нашолся только одинъ мужикъ, отказавшiйся посылать въ ученье четырнадцатилтняго мальчика, который былъ нуженъ ему для работъ: но зато самъ мальчикъ почувствовалъ сильную охоту учиться и урывками прибгалъ въ классъ. Женщины, въ особенности старухи, были какъ-будто не совсмъ довольны, вроятно боясь, что дтей будутъ бить, мужики же напротивъ сами просили поколачивать ребятъ, разсуждая такъ: ‘Нельзя чтобъ не побить: дло божье, нелегкое, сразу не поймешь, побьютъ, такъ оно лучше пойдетъ.’

Еще разъ: пора окончательно признать, что неохота простыхъ людей отдавать дтей въ книжное ученье, — неохота, о которой прежде бывало обыкновенно говорили, составляетъ уже прошедшее. Она прошла, и прошла какъ-то вдругъ, какъ-будто рукой ее сняло. Откуда же взялось вдругъ это разумное стремленiе? Если изъ новаго положенiя, то могло ли оно такъ широко развиться въ нсколько мсяцевъ, съ 19 февраля? ‘Это — магическое дйствiе свободы!’ скажете вы съ умиленiемъ. Да! но если говорить проще, то не всегда ли оно существовало и сознавалось, только сознанiе лежало въ душ и не выходило наружу? На народъ чуть ли не наговорили напраслину: вдь зналъ же онъ всегда, что ученье свтъ, а неученье тьма, только не примнялъ этой мысли къ длу, не примнялъ ея къ себ, полагая, что она къ нему не относится, что онъ обреченъ на тьму, изъ которой выходить ему судьба не велла. Теперь стоило только намекнуть ему о противномъ — и человческое стремленiе разомъ вспыхнуло, и уже нельзя удержать его естественнаго хода! Теперь пока еще отецъ рисуетъ сыну блестящую будущность, представляя его писаремъ или лавочникомъ, а скоро и эти образы исчезнутъ изъ народнаго воображенiя и замнятся другими, боле чистыми идеалами.

И такъ — грамотность сдлалась народной потребностью, требующею удовлетворенiя. Слава-богу, что эта потребность, этотъ крикъ голодныхъ душъ не остался неуслышаннымъ, потомучто… мы ужасно много говоримъ объ этомъ, и даже длаемъ, — хотя не очень быстро и съ нкоторыми запинками, но все-таки длаемъ. У насъ даже являются иногда новыя формы предпрiятiй поэтому длу, такъ напримръ читаемъ: ‘Въ г. Якобштадт высочайше утверждено акцiонерное общество для постройки зданiя для частнаго училища съ пансiономъ’. Такого общества съ такою цлью у насъ еще не бывало.

Но главное — не промышленыя, а безкорыстныя общества распространенiя грамотности, — они-то нужны, отъ нихъ-то многаго слдовало бы ждать. Мы знаемъ, что кром комитета грамотности при вольномъ экономическомъ обществ, возникаютъ подобныя же общества и въ разныхъ другихъ пунктахъ, но многiя ли изъ нихъ уже дожили до открытiя своихъ дйствiй, — этого не знаемъ. Слышали напримръ давно, что въ Полтав зародилась мысль объ учрежденiи ‘общества для распространенiя грамотности и элементарныхъ знанiй въ народ’. Теперь разсказываютъ, что уже составленъ проектъ устава общества, что изъявили желанiе около шестидесяти лицъ быть дйствительными членами и двнадцать лицъ — почетными членами, и что остается только обществу получить утвержденiе отъ правительства.

Изъ Кiева также несется всть о ‘прекрасной мысли учредить общество распространенiя грамотности и православнаго образованiя въ югозападныхъ губернiяхъ’. Здсь также говорится, что нкоторые изъ извстнйшихъ жителей Кiева уже составили проектъ устава и вошли съ прошенiемъ о дозволенiи приступить къ учрежденiю самаго общества, выставивъ въ прошенiи убдительнйшiя причины, почему образованiе такого общества въ томъ краю даже можетъ-быть необходиме, чмъ въ какихъ-нибудь другихъ частяхъ Россiи. Дале излагаются вкратц эти убдительнйшiя причины, а оканчивается извстiе молитвою о томъ, ‘чтобы все это не осталось однимъ проектомъ’.

Мы не дерзнули бы сравнивать степени необходимости обществъ грамотности для разныхъ частей Россiи, а просто желаемъ, чтобъ они были везд. Еслибы не осталось ни одного уголка, гд бы не дйствовало подобное общество, то это было бы самое лучшее.

Ярославской губернiи въ г. Романов открыто 30 августа женское приходское училище. Ученицъ поступило двадцать дв, большею частью изъ торговаго сословiя, основной капиталъ училища — триста рублей, преподавателями вызвались быть безмездно штатный смотритель и учителя узднаго училища и священникъ Покровскiй.

Въ недавнее время женскихъ народныхъ училищъ было у насъ такъ мало… такъ мало, что почти совсмъ не было, теперь они множатся чуть не съ каждымъ днемъ.

Въ одной изъ передовыхъ статей ‘Сверной Пчелы’, недавно, недале какъ 22 сентября, опять читаемъ слдующiе не въ первый разъ задаваемые вопросы: ‘отчего женщина, занятая тмъ же дломъ, какъ и мужчина, работаетъ больше, а выработываетъ меньше его? Отчего кухарка беретъ меньше жалованья, нежели поваръ? наставница меньше, нежели наставникъ? повивальная бабка беретъ меньше за визитъ, нежели акушоръ?’ и т. д. Отвтъ на эти вопросы очень простой: оттого что въ большей части случаевъ женщина меньше знаетъ нежели мужчина, а меньше знаетъ она оттого, что ее не всему тому учатъ, чему учатъ мужчину. Все это авторъ знаетъ конечно и безъ насъ, и потому идетъ дальше…

‘Мы того мннiя (говоритъ онъ), что женщины лучше мужчинъ, что он могли бы исправлять виновныхъ лучше нежели мужчины, точно также какъ лучше уходъ ихъ за больными, а большею частью чт такое виноватый? — тотъ же больной. Почему же не участвуютъ женщины въ разбирательствахъ права и правды? Почему ихъ не учатъ основательно медицин?’ и т. д. Въ заключенiи ставится слдующее положенiе: ‘до той поры мало будетъ и толку и добра на свт, пока надъ женщиной будетъ преобладать чувственность и легкомыслiе мужчины’.

Появленiе теперь этихъ вопросовъ и этого положенiя, въ передовой стать ‘Сверной Пчелы’, отчасти удивило насъ. Нсколько времени тому назадъ они поднялись-было въ нашей литератур съ особенной силой, и мы еще тогда (если припомнитъ благосклонный читатель) замтили какъ-то, что дурно длаютъ т люди, которые слишкомъ покавалерски глумятся надъ такимъ дломъ, неразобравши и непонявши какъ слдуетъ его смысла, какъ будто умышленно стараясь всми силами опошлить его въ глазахъ читающей публики. Тогда (сказать по правд, это было недавно) нашолся даже человкъ, или журналъ, который не знаю для чего притворился простачкомъ, и очень наивно, съ видомъ какого-то зазжаго степняка, спросилъ во всеуслышанiе: ‘да о чемъ тутъ хлопочутъ? Какихъ еще правъ нужно женщинамъ? Вдь он же пользуются всми гражданскими правами.’ Но когда раздался громкiй голосъ сего вопрошателя, вдругъ все глумящееся смолкло, веселые поэты перестроили свои лиры и запли о чемъ-то другомъ, кажется о мыльныхъ столахъ и стеариновыхъ колонахъ. Надо полагать, что посл этого вопроса всмъ стало совстно продолжать и идти дальше… Мы начинали-было думать, что вопросъ, сбитый такимъ образомъ съ толку, западетъ надолго, и онъ можетъ-быть въ самомъ дл запалъ бы, еслибы не вступились т, до которыхъ онъ непосредственно касается, т. е. сами женщины. Перемолчавъ время, кипвшее глумленiемъ, он вышли съ твердою рчью на защиту своихъ правъ, и въ ихъ устахъ вопросъ начинаетъ входить въ свои законныя границы, длается вопросомъ о воспитанiи и образованiи женщинъ… Можетъ-быть и авторъ статьи въ ‘Сверной Пчел’ задавалъ свои вопросы въ минуту одушевленiя голосами женщинъ? — Гд же слышны эти голоса? спросите вы. Указываемъ на г-жу Софью Андрееву, явившуюся въ августовскомъ нумер ‘Отеч. Записокъ’ съ критической статьей по своему предмету, указываемъ на г-жу Е. С-ину… Послдняя-то и заставила насъ заговорить объ этой женской исторiи, попавшейся-было въ мужскiя руки, собственно мы хотли говорить о ней, т. е. о ея стать въ 35 No Современной Лтописи: ‘по поводу учрежденiя екатеринославской женской гимназiи’. Вотъ чт г-жа Е. С-ина говоритъ въ начал своей статьи:

‘Съ тхъ поръ какъ издано положенiе объ учрежденiи женскихъ училищъ перваго и второго разряда, въ короткое время въ Россiи успло возникнуть множество новыхъ женскихъ учебныхъ заведенiй. Желательно было бы знать вс подробности объ открытiи этихъ заведенiй и о ход въ нихъ образованiй. Но къ сожалнiю и то и другое, особенно для насъ, жителей отдаленныхъ провинцiй, покрыто совершеннымъ мракомъ неизвстности. Мы читаемъ только, что тамъ-то и тамъ-то женскiя гимназiи открыты, что въ нкоторыхъ изъ нихъ учителя предложили безвозмездное преподаванiе. Но на какихъ началахъ основаны эти новыя женскiя учебныя заведенiя, какiя начала приняты въ нихъ для умственнаго и религiозно-нравственнаго образованiя, какими матерьяльными средствами располагало общество при ихъ учрежденiи, какiя сословiя преимущественно жертвовали, какихъ сословiй двицы по преимуществу пользуются въ нихъ образованiемъ, кмъ и на основанiи какихъ данныхъ избраны попечительницы и наставницы женскихъ гимназiй и училищъ, — ни о чемъ этомъ мы не встрчаемъ свднiй ни въ литературныхъ, наиболе распространенныхъ журналахъ, ни въ газетахъ, вообще нельзя себ составить ясное понятiе о вновь открываемыхъ женскихъ гимназiяхъ. И признаемся, несмотря на это молчанiе, мы не можемъ не удивляться равнодушiю общества къ одному изъ главныхъ его интересовъ. Въ самомъ дл, общество кажется сознало уже и высказало, что причина нравственнаго безсилiя, которое замчается во всхъ образованныхъ классахъ нашего общества, — безсилiе, на которое вс такъ жалуются, — кроется отчасти въ ничтожномъ, ложно направленномъ воспитанiи женщинъ, въ воспитанiи, которое преимущественно развиваетъ въ женщинахъ съ дтства мелочную суетность и пустое, унизительное тщеславiе. Общество сознало уже и высказало, что средства къ исправленiю этого зла, и слдовательно къ улучшенiю нравовъ вообще, должно искать между прочимъ въ возстановленiи достоинства женщины. Какъ же посл этого не считать женскаго воспитанiя однимъ изъ главныхъ интересовъ общественныхъ, и какъ не удивляться замчаемому равнодушiю къ этому вопросу?..’

Этотъ голосъ, поданный русскою женщиною, этотъ взглядъ ясный и искреннiй — мы не заносимъ въ лтопись, какъ ручательство за то, что среда русскихъ женщинъ скоро озарится полнымъ сознанiемъ своего нравственнаго и общественнаго положенiя, и поднятые о нихъ вопросы не заглохнутъ… Предметъ и цль статьи г-жи С-иной составляютъ слдующiя мысли:

1) Независимо отъ женскихъ гимназiй, и даже прежде нихъ, необходимо заботиться объ учрежденiи женскихъ училищъ второго разряда, чтобы обезпечить элементарное образованiе всхъ классовъ общества.

2) Женскiя гимназiи назначаются преимущественно для высшихъ классовъ, т. е. дворянства, а такъ какъ большая часть дворянскихъ семействъ живетъ вн городовъ, то при гимназiяхъ необходимы пансiоны, безъ которыхъ он для дочерей помщиковъ были бы недоступны.

3) Такъ какъ дворянству даровано нын право устроивать женскiя учебныя заведенiя посредствомъ частныхъ ассоцiацiй, то оно, дворянство, и должно воспользоваться этимъ правомъ съ полнымъ единодушiемъ и энергiею, оно должно — изыскать у себя матерьяльныя средства, принять на себя опредленiе наилучшей системы воспитанiя и наблюденiя за примненiемъ и развитiемъ этой системы (снявъ эту тяжолую заботу съ центральной административной власти). Жертвуя своими матерьяльными средствами, оно само должно и распорядиться ими: вврить попечительство предводителю дворянства (чтобы такимъ образомъ новое учрежденiе примкнуло къ учрежденiю уже существующему), избрать изъ среды себя комитетъ для обсужденiя проекта организацiи женскаго воспитанiя, и при этомъ (необходимйшее условiе) вызвать дятельное участiе образованнйшихъ матерей-воспитательницъ, которыя бы высказали свое мннiе о боле правильной систем нравственнаго и умственнаго образованiя двушекъ.

Хотя г-жа С-ина въ одномъ мст своей статьи говоритъ: ‘чтобъ не вводить въ новое учрежденiе сословныхъ предразсудковъ, мы должны были бы допустить въ него воспитанницъ и изъ другихъ сословiй’, — но другiя мста статьи и все ея направленiя какъ-будто и не исключаютъ вполн сословнаго духа. Мы напримръ читаемъ въ ней такiя строки: ‘Для дочерей бдныхъ родителей, нисшаго сословiя, необходимы собственно училища второго разряда, съ необширною програмой. Боле образованныя и достаточныя семейства городскихъ жителей могутъ давать дочерямъ образованiе боле обширное… Вообще намъ кажется утопiей мысль объ учрежденiи одного общественнаго учебнаго заведенiя для образованiя женщинъ всхъ сословiй. Сближенiе сословiй, нтъ сомннiя, цль прекрасная, но конечно странно полагать, чтобъ этой цли можно было достигнуть именно одинаковою програмой наукъ для двицъ высшаго и нисшаго классовъ общества.’

Все это повидимому очень благоразумно, но кажется не оказали бы мы противодйствiя прекрасной цли сближенiя сословiй, еслибы не стали учреждать ни одного такого заведенiя, которое бы предназначалось исключительно или преимущественно для одного какого-либо сословiя, будетъ ли то заведенiе мужское или женское. На знанiя не должно бы кажется быть ценса, шолковыя и бумажныя издлiя могутъ предназначаться — одни для богатыхъ, другiя для бдныхъ, но знанiя и этому раздленiю подчинить нельзя. Надо быть нисшимъ заведенiемъ, съ ограниченной програмой, надо быть и высшимъ, съ програмой боле обширной. Но почему жъ бы иной дворянк не остановиться въ конц нисшаго курса, еслибы случилось такое устройство ея головки, что больше ничего въ нее не вмстится? Почему съ другой стороны не пройти и мщанской дочери высшаго курса, еслибы понудилъ ее къ тому внутреннiй голосъ? Конечно большая часть мщанскихъ дочекъ ограничится нисшимъ курсомъ, находя его для себя совершенно достаточнымъ, но зачмъ же говорить имъ, что дескать высшее-то не про васъ?.. Почему не учреждаться зеведенiю для всхъ желающихъ образованiя, и почему бы не поставить при этомъ главною заботою — чтобы заведенiе было доступно по возможности всмъ и привлекало бы всхъ, а потомъ — вс ли пойдутъ въ него и какого званiя воспитанницы будутъ въ немъ преобладать — это уже дло не вполн отъ самого заведенiя зависящее.

Можетъ-быть многiе найдутъ наши рчи сильно непрактичными, впадающими въ утопiю, но чтоже длать, если практика-то наша все еще идетъ врозь съ безусловной правдой. А вотъ, ккъ вы найдете слдующую мысль г-жи С-иной, которою она хочетъ подтвердить неудобство слитiя сословiй въ учебныхъ заведенiяхъ:

‘Воспитанiе женщинъ нашего высшаго сословiя (говоритъ она) далеко не можетъ похвалиться направленiемъ, которое бы прямо вело общество къ лучшему, къ прогрессу. — Не передадимъ ли мы женщинамъ другихъ сословiй суетность, роскошь и тщеславiе, которыми заражены сами?’

Чтоже такое? мы какъ-то не можемъ въ толкъ взять, вдь это кажется значитъ: отдлять нисшихъ отъ высшихъ, изъ опасенiя, чтобы высшiе не заразили нисшихъ? Да искренно ли вы это сказали? Такъ-таки и оцнить по карантиновымъ правиламъ, какъ зачумленныхъ?.. Положимъ, что опасенiя ваши и имютъ основанiе, но вдь вы думаете о радикальномъ преобразованiи системы воспитанiя, о созданiи такой системы, которая бы искоренила тщеславiе и суетность. Такъ не лучше ли, составивъ проектъ преобразованiя, т. е. придумавъ систему, вмст съ введенiемъ ея допустить, какъ вспомогательное средство противъ сказанныхъ недуговъ, дйствiе примра нисшихъ, недугами не заражонныхъ?.. Мы не стоимъ за дйствительность средства, а только длаемъ выводъ изъ вашихъ посылокъ: если можно опасаться, что въ общемъ учебномъ заведенiи недостатки высшаго сословiя передадутся нисшимъ, и если поэтому нисшiя признаются свободными отъ этихъ недостатковъ, то при радикальной систем воспитанiя не вроятне ли предположить обратное дйствiе, отъ нисшихъ къ высшимъ?

Какъ бы то ни было, вопросъ очень важенъ, а мы только набрасываемъ бглыя замтки, къ общему соображенiю. Во всякомъ же случа торжествуемъ тотъ фактъ, что русскiя женщины вступились за свое дло. ‘Женщины лучше мужчинъ’, говоритъ ‘Сверная Пчела’. Можетъ-быть женщины и докажутъ это на дл, чт въ настоящемъ случа имъ и не слишкомъ трудно будетъ сдлать, посл того, ккъ нкоторые гг. мужчины стали было поступать съ женскимъ вопросомъ.

А что касается до сословнаго характера учебныхъ заведенiй, то мы имемъ офицiяльный фактъ, относящiйся къ этому предмету. У насъ существовали училища для дтей канцелярскихъ служителей, бывшiя подъ вднiемъ приказовъ общественнаго призрнiя. По общему отзыву, училища эти не отличались особеннымъ процвтаньемъ и пользы обществу приносили мало. Теперь послдовало высочайше утвержденное мннiе государственнаго совта, которымъ положено:

‘1) Дальнйшiй прiемъ воспитанниковъ въ училища дтей канцелярскихъ служителей, въ томъ числ и въ особый для нихъ пансiонъ при олонецкой гимназiи, нын же прекратить.

‘2) Взамнъ того, предоставить приказамъ общественнаго призрнiя употреблять соразмрную со средствами ихъ сумму на помщенiе дтей канцелярскихъ служителей и бдныхъ чиновниковъ стипендiатами въ другiя учебныя заведенiя, какъ общiя, такъ и спецiяльныя, съ необходимымъ пособiемъ на одежду и учебныя принадлежности, оставляя впрочемъ сихъ дтей на попеченiи родителей, родственниковъ, опекуновъ и даже постороннихъ, но вполн благонадежныхъ семействъ, съ тмъ чтобы лишь при совершенной къ тому невозможности, приказы содержали таковыхъ дтей въ сиротскихъ домахъ или другихъ воспитательныхъ заведенiяхъ, либо своими пансiонерами въ учебныхъ заведенiяхъ.

‘3) На изложенныхъ основанiяхъ (п. 2) должны быть размщены и воспитанники, находящiеся нын въ училищахъ дтей канцелярскихъ служителей, по мр же распредленiя ихъ, самыя училища имютъ быть закрыты, съ присоединенiемъ экономическихъ капиталовъ ихъ къ суммамъ приказовъ, въ распоряженiе коихъ поступятъ и зданiя, принадлежащiя симъ училищамъ.

‘4) Министерству внутреннихъ длъ предоставить т зданiя упраздняемыхъ канецелярскихъ училищъ, въ коихъ не будетъ предстоять надобности для приказовъ, передать въ вднiе министерства народнаго просвщенiя, для помщенiя въ нихъ заведенiй для образованiя сельскихъ учителей’ и пр.

Такимъ образомъ это постановленiе касается двухъ современныхъ потребностей: съ одной стороны полагаетъ конецъ несвоевременному, обветшалому учрежденiю, а съ другой — оказываетъ содйствiе къ открытiю новыхъ, необходимо нужныхъ заведенiй.

Говоря о народномъ образованiи, мы не можемъ умолчать объ одномъ правительственномъ начинанiи, которое можетъ считаться событiемъ ныншняго года. Это — высочайше утвержденное предположенiе объ основанiи петровской земледльческой академiи. Въ журнал министерства государственныхъ имуществъ помщена подробная статья, въ которой изложены историческiй ходъ этого предположенiя, и начала, на которыхъ учреждается академiя. Мы остановимся нсколько на послднихъ, чтобы дать хотя общее понятiе о дух и характер будущаго учрежденiя.

Академiя учреждается въ купленомъ для этой цли министерствомъ государственныхъ имуществъ у частнаго владльца имнiи — сел Петровскомъ-Разумовскомъ, находящемся близъ Москвы, въ десяти верстахъ отъ кремля, по дорог въ Петровскiй паркъ, и въ восьми верстахъ отъ станцiи желзной дороги.

Полный академическiй курсъ будутъ составлять слдующiе предметы: 1) математика (геометрiя, тригонометрiя, алгебра, упражненiя въ комерческихъ исчисленiяхъ, практика съемки, нивелировки, разбивки плановъ въ натур), 2) физика, 3) химiя, 4) механика, 5) ботаника, 6) зоологiя, 7) строительная наука,

лсоводство, 9) агрономiя, 10) сельская экономiя, 11) скотоводство и 12) технологiя.

При академiи будутъ слдующiя заведенiя:

1) Библiотека, физическiй кабинетъ и химическая лабораторiя.

2) Консерваторiя, въ которой можно было бы изучать: производительныя силы Россiи, положенiе ея сельской промышленности и современное состоянiе сельско-хозяйственной техники.

3) Опытное поле.

4) Ботаническiй садъ.

5) Особое отдленiе въ оранжереяхъ для физическихъ изслдованiй надъ растенiями.

6) Фруктовый садъ и огородъ.

7) Заведенiе искусственнаго рыбоводства.

Птичiй дворъ.

Сверхъ этого предположено тутъ же основать ферму.

Академiя будетъ открыта, за извстную плату, для всхъ, безъ различiя званiй и лтъ.

Въ ней будутъ только вольнослушатели. Начальство будетъ заботиться только объ устройств для нихъ помщенiй при академiи и удобнаго сообщенiя съ Москвою.

Вступительныхъ и переводныхъ экзаменовъ совсмъ не будетъ.

Постителямъ предоставляется по произволу — слушать полный курсъ, или только нкоторые предметы, или даже одинъ извстный предметъ.

Кто пожелаетъ имть удостовренiе въ прiобретенныхъ познанiяхъ, тотъ можетъ добровольно подвергнуть себя выпускному экзамену, и выдержавъ его, получаетъ — за полный курсъ дипломъ, за одинъ или нкоторые только предметы — свидтельство. Свидтельство не даетъ никакихъ правъ, кром удостовренiя въ знанiяхъ, а дипломъ даетъ права наравн съ высшими учебными заведенiями.

Управленiе заведенiями ввряется директору (въ эту должность уже избранъ и назначенъ академикъ Желзновъ), учебною частью завдуетъ коллегiя профессоровъ.

Выборъ профессоровъ предоставляется самой ихъ коллегiи.

Вс профессора академiи пользуются одинаковыми правами, безъ раздленiя ихъ на степени, какъ это введено въ университетахъ.

Такимъ образомъ (какъ сказано въ самой стать) ‘доступъ въ академiю открытъ для всхъ, выборъ предметовъ предоставленъ каждому, пособiя для науки положено имть возможно полныя, избранiе профессоровъ обезпечено судомъ ихъ самихъ: таковы принципы, которые положены фундаментомъ заведенiя и на которыхъ долженъ рости его успхъ. Отсутствiе всякихъ формальностей для слушателей должно обратить вс усилiя ихъ на самое дло… Съ одной стороны устранены вс преграды къ доступу въ заведенiе, а съ другой — въ самомъ заведенiи устранено все, чт можетъ мшать длу.’

Это напоминаетъ намъ о ‘настежъ-раствореныхъ дверяхъ академiи и университетовъ’, о которыхъ мы говорили нсколько мсяцевъ назадъ. Здсь дйствительно общаются настежъ-раствореныя двери, въ которыя вроятно и пойдутъ охотно т, которые при прежнихъ средствахъ колотились вкъ самоучками… Насчетъ самоучекъ недавно встртили мы въ газетахъ еще одно замчательное явленiе: это — разсказъ г. А. Ломовскаго о знакомств его съ Васильемъ Михайловичемъ Кочькинымъ, бывшимъ крпостнымъ, а теперь временно-обязаннымъ крестьяниномъ г-жи Орловой, — родомъ изъ владимiрской губернiи, ковровскаго узда, деревни Аргуновой, — живущимъ въ Москв и занимающимся ‘боле по лсной части’.

‘В. М. Кочькинъ (разсказываетъ г. Ломовскiй) пришолъ ко мн съ просьбой одолжить ему численныхъ таблицъ Адлерскрона и Клика. Меня удивила правильность, съ которою онъ произноситъ иностранныя имена. На вопросъ, зачмъ понадобились ему эти таблицы, Кочькинъ отвчалъ, и совершенно толковито, что первыя, т. е. адлерскроновы, заключаютъ въ себ объемы усченныхъ конусовъ разныхъ размровъ, а вторыя — квадраты, кубы и корни чиселъ отъ 1 до 100,000, и что он ему нужны по лсному длу. Это повело къ разговору, продолжавшемуся нсколько часовъ, и тутъ-то я имлъ случай разсмотрть ближе эту выдающуюся изъ ряда личность. Оказалось, что В. М. Кочькинъ обстоятельно знаетъ арифметику, геометрiю, тригонометрiю и употребляетъ въ вычисленiяхъ таблицы логарифмовъ Каллета, онъ уметъ производить топографическую съемку и составилъ свои таблицы натуральныхъ синусовъ и косинусовъ, находя ихъ выгодными для большей точности… Математическiя знанiя прiобрлъ онъ самоучкою, по курсу штыкъ-юнкера Войтяховскаго’… ‘Разговоръ его вообще спокоенъ, ясенъ и толковитъ, но говоря о лс, онъ приходитъ въ особое одушевленiе’… ‘Когда слушаешь его толковитый разговоръ, когда смотришь на его мыслящее лицо и видишь наполненные умомъ глаза его, длается какъ-то легко на душ. Вроятно не одинъ подобный Кочькинъ выглянетъ еще на свтъ божiй!..’

Конечно не одинъ! Вотъ хоть бы и Иванъ Терентьичъ Сычовъ, поселенецъ енисейской губернiи, минусинскаго округа, изобрвшiй какой-то новый механическiй двигатель и не имющiй средствъ сдлать модель, о чемъ съ большимъ участiемъ говоритъ ‘Вкъ’ въ No 39.

Мы говоримъ о народномъ образованiи, но сами-то мы (какъ уже сказано было въ одной стать нашего журнала), мы люди боле или мене грамотные, разв не народъ? И мы-то разв не чувствуемъ потребности въ средствахъ къ дальнйшему развитiю образованiя? Въ этомъ отношенiи, для грамотныхъ людей должно упомянуть про одну прiятную новость, которую въ особенности оцнятъ т, которые сидли на университетскихъ скамьяхъ, но давно, лтъ десять или больше назадъ, когда еще существовала въ нашихъ университетахъ кафедра исторiи философiи. Потомъ эта кафедра исчезла, и вотъ теперь только возстановляется при петербургскомъ университет. Лица, желающiя занять эту кафедру, приглашаются представить на конкурсъ, къ 1 декабря ныншняго года, свои сочиненiя и дать три пробныя лекцiи въ присутствiи ректора и факультета. При этомъ объявляютъ, что ‘въ видахъ непремннаго замщенiя кафедры, не будутъ стсняться ученой степенью конкурента.’

???

Новая редакцiя ‘Русскаго Инвалида’ обращается къ общественной благотворительности, вызываясь быть посредницею между ею и нуждающимися юношами, ‘Русская Рчь’ слдуетъ ея примру, ‘Русское Слово’ предлагаетъ въ пользу поступающихъ въ студенты молодыхъ людей жертвовать съ литературнаго гонорарiя по 1%… Редакцiя нашего журнала, съ общаго согласiя своихъ сотрудниковъ, длаетъ такое же предложенiе…

Дале. Изъ Рязани доставлено въ пользу московскихъ студентовъ боле трехсотъ рублей, изъ Твери получено редакцiею ‘Московскихъ вдомостей’ на тотъ же предметъ пятьсотъ рублей, въ редакцiю ‘Русской Рчи’ поступило нсколько мелкихъ приношенiй… Изъ нихъ составилась небольшая сумма, всего тридцать четыре руб., но въ этой сумм заключаются пятьдесятъ коп., полученныя отъ временно-обязаннаго крестьянина Ивана Тимофева Новаго. Это — лента евангельской вдовицы, и она примется точно также, какъ была принята та лента. Дйствительно, эта полтина временно-обязаннаго крестьянина иметъ для насъ большее нравственное значенiе, нежели полсотня рублей, пожертвованная богатымъ человкомъ. Мы ищемъ общаго теплаго сочувствiя, съ которымъ можно всякую нужду обойти, всякую бду поправить. На сочувствiе просвщенныхъ и боле или мене достаточныхъ людей можно расчитывать, сочувствiе же простого человка къ длу просвщенiя у насъ еще ново и дорого. Въ искренности сочувствiя Ивана Тимофича Новаго нельзя сомнваться, потомучто не можетъ быть другого источника, другого побужденiя къ его жертв, но — еслибы онъ былъ въ этомъ случа представителемъ всего своего сословiя!.. Еслибы вс временно-обязанные пожертвовали хоть по одной копйк, понимая, на чт они жертвуютъ, сознавая добро, которое они длаютъ всему обществу, слдовательно и себ также, — Господи, чт бы это было!

???

Мы говорили, что народъ весь живетъ теперь разработкою своего новаго положенiя. Это — сельскiе обыватели, но почти тоже самое можно сказать и о городскихъ обывателяхъ въ собственномъ смысл, которыхъ сильно занимаютъ отданные на общее обсужденiе проекты преобразованiй торговыхъ пошлинъ и мщанскихъ повинностей. У русскихъ людей начинаетъ развязываться языкъ: купцы и мщане, отдльными лицами и цлыми обществами, подаютъ голоса, представляютъ замчанiя на проекты, отстаивая боле или мене свои права и выгоды. Какiя изъ этихъ замчанiй будутъ приняты и какiя нтъ — мы конечно не знаемъ, а разбирать ихъ въ лтописи — не мсто.

Нкоторые города, напримръ Кiевъ, Ростовъ на Дону и, какъ слышно, Тверь, думаютъ и выражаютъ желанiе о введенiи у нихъ городского управленiя, т. е. состава думы по примру петербургской…

12 сентября открыта рижско-динабургская желзная дорога, и, какъ мы слышали стороной (не выдаемъ впрочемъ за несомннную правду), общество дороги предполагаетъ взять на себя продолженiе этой линiи на соединенiе съ будущею, пока еще воображаемою, — московско-еодосiйскою дорогой.

По части частной промышлености, ‘Эконом. Указатель’ сообщаетъ, что въ костромской губернiи готовится большой льнопрядильный заводъ. Мы поздравляемъ себя съ этимъ предпрiятiемъ, если ему суждено осуществиться и получить полное и правильное развитiе.

По части литературной есть слухи объ одной находк, о которой мы не можемъ не упомянуть, по собственному неодолимому влеченiю, хотя ею еще не живетъ наше общество. Извщаютъ, что открыто нсколько сочиненiй Н. В. Гоголя, совершенно-неизвстныхъ публик, что они были переданы авторомъ покойнику А. И. Иванову, по смерти котораго перешли къ брату его, что вс эти сочиненiя принадлежатъ къ лучшей пор дятельности Гоголя, и что теперь ждутъ только прибытiя въ Москву его родственниковъ, чтобы приступить къ изданiю драгоцнной находки.

???

Въ настоящее время, когда… и проч.

(Изгнанный изъ употребленiя приступъ)

Насъ заинтересовало заглавiе фельетонной статьи въ ‘Сверной Пчел’: Провинцiальные кореспонденты и г. Щедринъ, подписанной г. Ал. Пятковскимъ. Прочли мы эту статью и узнали вотъ чт. Г. Щедринъ, какъ извстно, въ одномъ изъ нумеровъ ‘Современника’ за ныншнiй годъ помстилъ разсказъ: Литераторы-обыватели, въ немъ онъ распекъ провинцiяльныхъ кореспондентовъ, т. е. литераторовъ-обывателей, и распекъ очень хорошо, съ достоинствомъ… Говоря нешутя, г. Щедринъ замтилъ за нкоторыми кореспондентами-обличителями значительную долю безтактности, замтилъ въ ихъ кореспонденцiяхъ смшную сторону и, желая безъ сомннiя оградить нашу формирующуюся гласность отъ опошленiя, поразилъ эту смшную сторону кореспондентовъ своимъ мощнымъ словомъ, но въ тоже время далъ имъ такъ-сказать превосходую програму, ккъ слдуетъ подвизаться на поприщ гласности. Г. Пятковскому чрезвычайно понравился этотъ разсказъ, онъ увидлъ въ немъ ‘боле глубокую мысль, чмъ сколько можно бы предполагать по его игривой, юмористической форм’. Увидвъ эту мысль, г. Пятковскiй долго молчалъ и вдругъ 25 августа сего 1861 года накинулся на гг. провинцiальныхъ кореспондентовъ-обличителей со всею силою своего негодованiя. Зачто же это? Разв еще мало щедринскихъ ударовъ? — Разсказъ: Литераторы-обыватели вроятно уже произвелъ свое дйствiе: если между кореспондентами были дйствительно непризнанные, то они безъ сомннiя смутились и смолкли, а сознавшiе въ себ силы и понявшiе существенный смыслъ разсказа, приняли его къ свднiю и еще одушевились имъ. Въ самомъ дл, если прослдить хорошенько за провинцiяльными кореспонденцiями, то нельзя сказать, чтобъ он остановились на одной точк и не шли впередъ. Притомъ вся до сихъ поръ ведшаяся кореспонденцiя, дльная и мелочная, разв осталась совсмъ безплодною? Разв не вызвала она многихъ именъ, скрывавшихся въ мути съ своими гршками? Разв не ввела она въ обычай, чтобы обвиняемый оправдывался предъ обществомъ? Наконецъ — разв безполезно было намъ знакомство съ самими кореспондентами, съ ихъ силами и средствами, съ ихъ положенiемъ, съ ихъ достоинствами и недостатками?.. По какому же поводу г. Пятковскiй теперь-то именно напалъ на нихъ? И чмъ онъ окончилъ свою статью? Онъ перифразировалъ слова г. Щедрина, вложенныя имъ въ уста обличителя: ‘чмъ икру-то пожирать, не лучше ли было бы пожертвовать эти деньги на воскресную школу?’ и говоритъ, обращаясь къ обличителю: ‘чмъ бумагу-то марать и толковать о ляказинскихъ птицахъ, не лучше ли употребить свое время и туже самую бумагу на пользу обучающагося народа?’

Ну, слушайте же добрые люди: мы уже года два-три пообличали всмъ мiромъ, — довольно! Теперь бросайте обличительныя перья, вс берите указки, собирайтесь въ кругъ и давайте также всмъ мiромъ учить народъ и сочинять для него книжки! Да чуръ приниматься всмъ! Неумньемъ никто не смй отговариваться!.. Такъ-таки и огласить окружнымъ посланiемъ, или лучше — циркулярнымъ предписанiемъ: длай то чт велятъ, а не то, чт ты тамъ у себя въ углу нашолъ себ сподручнымъ… Вдь это ужь въ самомъ дл совершенное подобiе той икр, на которую негодуетъ щедринскiй обличитель! И ккъ, подумаешь, гонимъ мы нашу жизнь! Точно на курьерскихъ!.. Теперь-то газета ‘Амуръ’ почувствуетъ неудобство отдаленнаго мстожительства: она думаетъ, что мы все еще живемъ въ перiод обличенiй, и не знаетъ, что этотъ переходъ мы уже пережили и вступаемъ въ перiодъ учительства, она все еще толкуетъ ‘о необходимости карать зло, насилiе и неправосудiе выставленiемъ его къ позорному столбу и бичевать его ядовитою насмшкою, а также о тхъ мелкихъ язвахъ, которыя причиняютъ самыя большiя боли общественному тлу’, она все еще толкуетъ о томъ, что изъ агентовъ администрацiи, для народа самые важные т, которые стоятъ къ нему ближе, — агенты нисшiе, третьестепенные, что ими-то и должны быть лучшiе люди, и что стало-быть изъ ихъ-то среды и надлежитъ всячески вытснять зло… Чт вы будете длать съ этой запоздалой газетой?..

Между тмъ кто же эти провинцiяльные кореспонденты? Неужели все праздные зрители, занимающiеся подглядываньемъ и производящiе всеобщее рылокошенiе, какъ выразился г. Щедринъ? Нтъ, не вс такiе! Въ кореспонденцiяхъ мы часто слышимъ голоса изъ среды сыновъ народа, которымъ приходится сталкиваться съ нисшими агентами администрацiи, ближайшими къ народу представителями ея, и намъ передаютъ ощущенiя, производимыя этимъ столкновенiемъ… Г. Пятковскiй длаетъ оговорку, что онъ не противъ гражданской гласности. — Да противъ чего же онъ? Противъ стереотипныхъ фразъ: ‘въ настоящее время, когда…’ и проч., или ‘въ нашъ вкъ прогресса…’ и проч.? Но вдь это такой маленькiй предметъ, что о немъ теперь, посл статьи г. Щедрина, ужь и заговаривать не стоитъ. Или онъ противъ тхъ, которые сообщаютъ ничтожные по его мннiю факты? А гд же мрка ничтожности? И можно бы кажется послужить длу терпимости и не карать слабыхъ силъ за ихъ слабость.

Приведемъ, въ вид примровъ, небольшую групу фактовъ, взятыхъ изъ разныхъ кореспонденцiй, отдавая на судъ читателямъ степень ихъ важности или ничтожности.

Вопервыхъ — проводы экспедитора. Г. Василiй Бловъ разсказываетъ, что онъ отъзжалъ изъ Нижняго въ Петербургъ и взялъ билетъ въ почтовой карет до Владимiра на 6 iюля. Что отправились вмсто назначенныхъ шести часовъ утра, въ шесть часовъ вечера, это еще ничего, — почта опоздала, но вотъ двинулись. Въ числ пасажировъ былъ чиновникъ нижегородской почтовой конторы, экспедиторъ, его провожали нсколько молодыхъ людей, въ томъ числ и почтовые чиновники. Дохали до гостинницы Ермолаева (вроятно всмъ извстной въ Нижнемъ), послдовала остановка: гг. чиновники пошли къ Ермолаеву проводить экспедитора, пасажиры съ должнымъ смиренiемъ пождали въ карет съ полчаса и побольше. Совершивъ проводы, чиновники вышли и за ними появился неизвстный кулекъ, скромно помстившiйся въ ногахъ кондуктора. Тронулись дальше, а противъ станцiи желзной дороги опять послдовала остановка: гг. чиновники вышли на шоссе, кулекъ раскрылъ свою внутренность и была совершена вторая часть проводовъ съ излiянiемъ. Пасажиры еще разъ смиренно пождали. На первой станцiи г. Бловъ хотлъ было насчетъ самовара, но оказалось, что нельзя: станцiонная комната была занята, — въ ней пили чиновники. Г. Бловъ предложилъ было другому пасажиру, г. Раушенбаху, принять общими силами какiя-нибудь мры, чтобы предупредить могущiй быть со стороны охмелвшихъ скандалъ, но одинъ изъ пившихъ, чиновникъ казенной палаты Николай Иванычъ, оказался предупредительне ихъ: онъ сдлалъ скандалъ, назвать который въ печати г. Бловъ не считаетъ себя вправ, но говоритъ, что скандалъ былъ ужасно крупный…

Тутъ мы хотимъ только указать на смиренiе и благонравiе русской публики. Ужь такого смиренiя, какое явили ждущiе пасажиры, не найдете вы въ другихъ странахъ! Гг. чиновники, зная это, такъ и поступали, сообразно съ обстоятельствами.

У г. В. Пелевкова не оказалось такого смиренiя. Отъзжая изъ Москвы по подорожной, онъ хотлъ послать на почтовую станцiю за лошадьми, но услышалъ, что ‘на станцiи лошадей не даютъ никому‘, и что ‘кто желаетъ выхать изъ Москвы, тотъ долженъ взять вольныхъ до первой станцiи, за четверные или тройные прогоны’. Слдовало бы тотчасъ же смиренно покориться обычаю, но г. Пелевковъ не покорился: онъ отправился самъ, несмотря на ршительные отзывы г. Губинова или Губанова, что лошадей нтъ, добрался по книгамъ, что лошади есть, и нетолько самъ получилъ лошадей, но и помогъ получить таковыхъ же другому, боле терпливому отъзжающему г. Махову, да еще тутъ же имлъ случай пособолзновать о двушк, пришедшей за лошадьми отъ штабсъ-капитана Коха и съ горькими слезами просившей записочки, въ удостовренiе того, что ее задержали на станцiи по неимнiю будто бы лошадей.

Должно-быть г. Пелевковъ принадлежитъ къ исключенiямъ, потомучто больше встрчается примровъ терпнiя, нежели настойчивости. Таковъ и эпизодъ изъ нижегородской ярмарки, который можно было бы озаглавить словами: Хлопокъ лзетъ въ гору. Его разсказываетъ приказчикъ И. . Б. слдующимъ образомъ:

‘Три дня сряду хожу и зжу въ Кунавино на телеграфъ, и каждый разъ только длаю, что поклонюсь два раза посаженному господину, а онъ никогда и не кланяется.

‘Третьяго дня онъ сказалъ мн: ‘Сегодня депеша ваша идти не можетъ, приходите завтра.’ Вотъ я прiзжаю вчера, а онъ и говоритъ: ‘Теперь телеграфъ не въ дйствiи — поврежденъ, приходите завтра.’ Ну чт будешь длать? Поврежденъ, значитъ не дйствуетъ, а депешу-то отправить хочется. Вотъ я стою и переминаюсь съ ноги на ногу, а онъ все что-то пишетъ да исподлобья посматриваетъ на меня. Я постоялъ-постоялъ, вижу, что толку не будетъ — и вышелъ. Сегодня въ восемь часовъ утра посылаю въ Кунавино съ депешей молодца (самому-то было некогда), а тамъ ему опять говорятъ: ‘Скажи твоему хозяину, что депеша его не можетъ идти сегодня, а пойдетъ завтра къ вечеру, лежать же депеш все равно, что здсь, что у хозяина.’ Вижу: дло худо! Хлопокъ все ‘лзетъ выше’, а купить приказано — цной. Надо спросить хозяина, велитъ ли прибавить, коли хочетъ купить. Длать нечего, бросилъ дло и ду самъ, а дождь какъ изъ ведра, такъ и окатилъ съ головы до ногъ. Вотъ я этакимъ сусликомъ, только-что вылитымъ изъ норы, и являюсь на телеграфъ…’

Тутъ опять слдуетъ сцена, кончившаяся тмъ, что депешу не приняли. Побрелъ сусликъ по грязи обратно, а навстрчу ему тащится на извозчик Филипъ Петровичъ…

‘— Куда это вы, Филипъ Петровичъ?

‘— Да депешу отправить въ Рыбинскъ.

‘— Ну, не совтую вамъ и ходить, толку не будетъ: не примутъ.

‘— Почему?

‘— Да кто знаетъ почему. Просто не примутъ депешу, да и длу конецъ.

‘— Нтъ, извините — не конецъ! Я поду къ начальству…’

Слдуетъ: Путешествiе Яна Черешонка по этапу. Въ прошломъ году въ кiевской губернiи, въ радомысльскомъ узд нашли на дорог убитаго солдата, прозывавшагося Алялинымъ. За три дня видли, что онъ шолъ по дорог съ другимъ молодымъ солдатомъ. Алялинъ былъ отправленъ изъ Петербурга по этапу, въ отставку, на родину, шолъ такъ до Кiева, а оттуда пошолъ свободно, на своемъ содержанiи. Вытребованы были списки всхъ шедшихъ съ нимъ по этапу, а такъ какъ въ спискахъ не было примтъ, то описали примты подозрваемаго и разослали къ тмъ начальствамъ, къ которымъ поступили шедшiе по этапу, съ тмъ чтобы они сличили ихъ съ примтами, и если найдется сходный, то сдлали бы у него обыскъ и выслали его въ радомысльскiй уздъ. Въ спискахъ былъ между прочими Янъ Черешонокъ, бумага о сличенiи его съ примтами поступила къ командиру ковенскаго батальона внутренней стражи, который, справившись, что Черешонокъ ушолъ на родину въ вилькомирскiй уздъ, написалъ къ тамошнему исправнику, чтобъ найти его, и отправить въ радомысльскiй уздъ. Исправникъ поручилъ исполненiе этого становому приставу Орловскому. Нашли Черешонка, Черешонокъ старъ (шестидесяти лтъ), боленъ, работать не можетъ — задыхается, живетъ на пропитанiи помщика Поморницкаго… Сдлали обыскъ, ничего не нашли, а все-таки его взяли, посадили въ острогъ, потомъ приковали къ пруту и повели за 1250 верстъ. И шолъ смиренно Черешонокъ три мсяца и пришолъ на мсто убiйства и слдствiя. Посмотрлъ на него слдователь, посмотрли видвшiе подозрваемаго убiйцу, сказали, что это не тотъ, и — Черешонка повели съ миромъ обратно въ велькомирскiй уздъ, только уже къ пруту на этотъ разъ не приковали… Вотъ и все.

Можно еще много набрать другихъ, мене крупныхъ фактовъ, но — всего не перечтешь, мы напримръ слышимъ много жалобъ на безцеремонность и жестокость представителей разныхъ частныхъ администрацiй, но тамъ все дйствуютъ больше оскорбленныя личныя самолюбiя и недостатокъ смиренiя, такъ что эти факты и не гармонировали бы съ приведенными нами. Впрочемъ мы можемъ, не нарушая гармонiи, выписать маленькую сценку изъ путешествiя профессора Киттары, отправившагося ныншнимъ лтомъ въ петровскiй уздъ саратовской губернiи, по приглашенiю тамошнихъ землевладльцевъ, для разсмотрнiя и обсужденiя условiй ихъ хозяйства. Отправляясь изъ Москвы, профессоръ заглянулъ въ третьеклассную залу московской станцiи нижегородской желзной дороги…

‘Въ этой зал (говоритъ онъ) тснота доходитъ до размровъ духоты и давки. Здсь уже мало стоящихъ вдоль стнъ лавокъ: здсь весь полъ устланъ лежащими путниками. Насъ поразило въ особенности множество выбитыхъ стеколъ въ дверяхъ и окнахъ. ‘Отчего это?’ спросили мы одного изъ охранявшихъ выходъ.

‘— Да видите, что за народъ — жарко стало, ну и давай бить стекла!

‘— Ну, окна бы отворить, замтили мы.

‘— Порядокъ нарушать — выскочатъ прежде времени.

‘— Ну, фортокъ бы побольше подлать.

‘— Фортокъ? Фортокъ больше нтъ, врно не положено.

‘Въ залахъ перваго и втораго классовъ стекла были цлы, тамъ были и диванчики, и кресла, и стулья, тамъ меньше, далеко меньше было и путниковъ и зато видимо несравненно больше къ нимъ вниманiя. Дло значитъ не въ количеств, а въ качеств, чт безспорно весьма резонно, да отчего жъ бы не дать зал третьяго класса свжаго воздуха? Воздухъ, благодаренiе Богу, ничего пока не ститъ.’

Этимъ словомъ намъ хочется окончить нашу статью, чтобы не нарушать впечатлнiя, которое производитъ его благодушный, теплый, сердечный тонъ.

??????

‘Время’, No 11, 1861

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1861/NOVEMBER/dodelan.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

Отчеты: по министерству внутреннихъ длъ и по комиссiи для разбора длъ между рядчиками и рабочими. — Предположенiя объ устройств земскихъ повинностей. — По устройству общественныхъ пожарныхъ командъ. — Размышленiе о будущей общности сельскихъ интересовъ. — Два случая изъ сельскихъ выборовъ. — Два слова, мшающiя введенiю уставныхъ грамотъ. — Разсказъ о московскомъ създ. — По части образованiя: вопросъ изъ Розбишевки, волостныя школы въ порховскомъ участк, сельскiя школы въ новоградволынскомъ узд, награда двиц Вырской. — Нчто о прочности и годности воскресныхъ школъ. — Измненiя въ положенiяхъ о строительномъ училищ и институт путей сообщенiя. — Кончина И. С. Никитина.

_____

Возвращаясь попрежнему въ сжатый кругъ нашихъ домашнихъ длъ, считаемъ долгомъ остановиться на извлеченiи изъ отчета министра внутреннихъ длъ за 1859 годъ… 1859 годъ — время прошлое, но мы возьмемъ изъ отчета нсколько мстъ, такихъ, которыя или знаменуютъ въ какомъ-нибудь отношенiи отчетный годъ, или служатъ конечнымъ разъясненiемъ того, о чемъ въ свое время было много разнообразныхъ толковъ, или наконецъ которыя могутъ повести къ новымъ соображенiямъ при изученiи внутренняго быта нашего отечества, который такъ жарко изучается теперь всми кто только мыслитъ.

О полицейской части въ отчет сказано, что потребность въ пересмотр уставовъ городской и земской полицiи ощущались съ давняго времени, что начальники губернiй не переставали представлять о неудовлетворительности устройства полицейскаго управленiя, и что поэтому съ давняго же времени (съ 1844 г.) длались въ министерств предположенiя. Въ 1859 году, 25 марта, по журналу главнаго комитета по крестьянскому длу, состоялось высочайшее повелнiе, опредлившее начало будущаго устройства уздной полицiи и учрежденiй для разбора недоумнiй и споровъ между помщиками и крестьянами.

Въ 1859 году были необыкновенно успшны торги на содержанiе питейныхъ откуповъ. Министерство финансовъ дало знать начальникамъ губернiй, что такъ какъ наддачи на торгахъ основаны главнымъ образомъ на надежд сбыть въ большемъ количеств улучшеннаго вина, то неслдуетъ считать злоупотребленiемъ со стороны откупщиковъ, если улучшенныя питья будутъ продаваться по возвышеннымъ противъ обыкновеннаго полугара цнамъ. Откупщики воспользовались этимъ распоряженiемъ и истолковали его какъ полное разршенiе продавать по вольнымъ цнамъ вс вообще питья. Цны на вино начали подниматься въ чрезвычайной прогрессiи, такъ что въ нкоторыхъ мстахъ он дошли до десяти рублей за ведро, простого же полугара, который откупщики обязались отпускать по три руб. за ведро, въ продаж совсмъ не оказывалось. Слдствiемъ этого было недовольство народа, которое сначала выразилось ршимостью вовсе не пить вина, но скоро потомъ приняло весьма значительные размры. Безпорядки начались въ пензенской губернiи потомъ распространились въ губернiяхъ: московской, тамбовской, саратовской, воронежской, симбирской, оренбургской, тверской, вятской, владимiрской, новгородской и самарской. Въ губернiяхъ оренбургской, самарской и московской потребовалось содйствiе войскъ.

Лица, командированныя по этому случаю въ пензенскую губернiю, удостоврили, что безпорядки дйствительно имли источникомъ злоупотребленiя откупщиковъ, и ни въ какомъ случа не могутъ быть отнесены къ разряду возмущенiй или неповиновенiй правительству.

Замчено, что многiе изъ участвовавшихъ въ безпорядкахъ не хотли брать вино даромъ, но взявши въ питейномъ дом такъ называемое спецiальное вино, тутъ же оставляли за него деньги какъ за полугаръ.

Упомянутые обты не пить вино, или такъ называемыя общества трезвости (какъ извстно и какъ сказано въ отчет) начались въ западныхъ губернiяхъ. Изъ великорусскихъ, первая подала примръ саратовская губернiя, почти въ тоже время тульская, и затмъ послдовали: калужская, костромская, могилевская, пензенская, рязанская и смоленская.

Теперь мы уже не знаемъ, что сталось съ этими обтами. Отчетъ, напомнившiй намъ о нихъ, говоритъ только, что обыкновенная форма ихъ заключалась въ приговорахъ, опредлявшихъ штрафы съ нарушителей, и что министерствомъ было предложено начальникамъ губернiй: ‘не препятствуя добровольно изъявленнымъ частными лицами стремленiямъ воздерживаться отъ употребленiя вина, — наблюдать, чтобы не было при этомъ употребляемо ни съ чьей стороны принудительныхъ мръ’.

Число другого рода безпорядковъ, именно — въ помщичьихъ имнiяхъ, въ 1859 году было гораздо меньше, нежели въ 1858 году (въ 1858 году 170, а въ 1859 — 78). Но (сказано въ отчет) ‘формы, въ которыхъ въ 1859 году проявлялись безпорядки, были несравнено рзче и прискорбне…’

Число преступленiй и проступковъ было 31.893 (боле 1858 г. на 1.619). Изъ нихъ 23.607 преступленiй противъ имуществъ, т. е. разнаго рода кражи, въ томъ числ 8.406 конокрадствъ. Затмъ преступленiй противъ чести 5.715 и между ними больше половины — преступленiй противъ нравственности.

Самое большое число преступленiй было въ оренбургской губернiи: за ней слдуютъ съ постепеннымъ уменьшенiемъ губернiи: харьковская, московская, бессарабская область, пермская, орловская, казанская, каменецъ-подольская, вятская и саратовская. Перевсъ числа преступленiй въ этихъ мстностяхъ отчетъ объясняетъ двумя причинами: въ однихъ — густотой населенiя, въ другихъ — разноплеменностью жителей.

Разбоевъ и грабежей въ 1859 г. произведено 817.

Бродягъ и бглыхъ поймано 21.307 человкъ.

Обращено вниманiе на образъ содержанiя арестантовъ въ тюрьмахъ. Въ отчет сказано, что хотя 1859 годъ представляетъ нкоторыя улучшенiя противъ прежняго времени, но во всякомъ случа общее впечатлнiе, производимое нашими тюрьмами, далеко не удовлетворительно. Главными недостатками ихъ признаются неудобство помщенiя и скудость суточнаго продовольствiя — 5 коп. на арестанта. Прежде недостаточность суммы, отпускаемой на продовольствiе, восполнялась отчасти благотворенiями, но замчено, что въ послднiя пятнадцать лтъ подаянiя въ тюрьмы, при повсемстномъ распространенiи другихъ благотворительныхъ заведенiй (прiютовъ, богадлень и проч.), сдлались весьма незначительны. Могъ бы этотъ недостатокъ пополняться выручкою отъ работъ арестантовъ, но работы не могутъ быть надлежащимъ образомъ организованы по тснот тюремъ. Есть еще экономическiе капиталы тюремныхъ комитетовъ, но они идутъ на другiя потребности: жалованье священно-церковнослужителямъ, покупку духовно-нравственныхъ книгъ, содержанiе церквей, больницъ, аптекъ при тюрьмахъ и пр. Все это заставило министерство признать необходимымъ — къ отпускаемой на продовольствiе сумм прибавить еще по три коп. въ сутки на арестанта.

О пожарахъ выставлены слдующiя болзненныя цыфры:

Ихъ во всей Россiи (кром столицъ) было 10.915, больше противъ 1858 г. на 915. Въ томъ числ:

отъ молнiи 518

отъ поджога 460

отъ дурного устройства трубъ и печей 1.173

отъ неосторожнаго обращенiя съ огнемъ 2.343

отъ неизвстныхъ причинъ 6.421

Сгорло: 56 церквей, 131 казенное зданiе и 55.037 частныхъ домовъ, всего слишкомъ на двадцать четыре мильона руб.

‘1859 годъ (говорится въ отчет) составитъ эпоху въ исторiи приказовъ общественнаго призрнiя, которые, вслдствiе общаго преобразованiя кредитныхъ учрежденiй въ имперiи, должны постепенно возвратиться къ первоначальному своему характеру учрежденiй чисто-благотворительныхъ.’

О заведенiяхъ, состоящихъ въ вднiи приказовъ, между прочимъ сказано:

‘Въ видахъ лучшаго устройства призрнiя умалишонныхъ, въ 1859 году высочайше разршено, существующiя для нихъ заведенiя замнить постепенно нсколькими центральными или окружными домами умалишонныхъ, начавъ открытiе ихъ съ Казани, такъ какъ приказы общественнаго призрнiя казанской и сосднихъ съ нею губернiй имютъ, сравнительно съ другими, больше денежныхъ способовъ.

‘Въ 68 учебно-воспитательныхъ заведенiяхъ было дтей 5.810, меньше противъ 1858 года на 64. На содержанiе этихъ заведенiй употреблено 256.914 р., боле противъ предшествовавшаго года на 28.515 р. (по случаю нкоторыхъ единовременныхъ издержекъ). Кром того приказы содержали до 400 пансiонеровъ въ разныхъ учебныхъ заведенiяхъ — университетахъ, медико-хирургической академiи, гимназiяхъ, комерческомъ училищ и др. На это употреблено 80.803 руб.’

Есть въ отчет статья о земскихъ повинностяхъ, но на ней мы не будемъ останавливаться, потомучто земскiя повинности составляютъ предметъ готовящегося важнаго преобразованiя, о которомъ скажемъ ниже.

Дале — объ акцiонерныхъ компанiяхъ. Въ 1859 году (говоритъ отчетъ), несмотря на возникшее недоврiе публики къ акцiонернымъ предпрiятiямъ и на низкiй курсъ акцiй, въ разсмотрнiи министерства было 22 проекта уставовъ новыхъ компанiй на участкахъ, общiй капиталъ которыхъ простирался свыше 30 мильоновъ рублей. Изъ нихъ утверждено семь уставовъ, именно:

1) общество разработки строительныхъ матерьяловъ порчской вотчины (съ капиталомъ въ 400.000 р.)

2) общество разработки лсныхъ матерьяловъ и торговли оными (капит. 1.000.000 р.)

3) общество московскихъ общественныхъ экипажей (капит. 500.000 р.)

4) общество публичныхъ прачешныхъ заведенiй въ Москв (капит. 250.000 р.)

5) московскаго товарищества сжатаго переноснаго газа (капит. 500.000 р.)

6) общества ростовскаго (на Дону) водопровода (капиталъ 200.000 р.)

7) общество для устройства помщенiй нуждающагося населенiя въ Риг (капит. 200.000 р.)

Такимъ образомъ, если вс эти семь компанiй осуществились, то 1859 годъ взялъ на акцiонерныя предпрiятiя три мильона руб. Между тмъ въ томъ же году изъ прежде-учрежденныхъ компанiй дв закрылись, именно: ‘Компанiя с. петербургскихъ общественныхъ каретъ’ и ‘Общество для шитья мужского платья’. Закрылись он — ‘по неуспшной раздач акцiй’.

Послднее мсто приведемъ изъ статьи отчета о длахъ сословiй. Въ этой стать, въ числ состоявшихся въ 1859 году дворянскихъ постановленiй, упоминаются между прочимъ слдующiя: 1) дворянство херсонской губернiи изъявило желанiе производить добавочное содержанiе всмъ лицамъ, служащимъ по выборамъ дворянства, 2) дворянство губернiй ковенской, виленской, волынской и минской положило учредить сборъ изъ собственныхъ доходовъ помщиковъ, для оказанiя пособiя лицамъ, возвращеннымъ, по всемилостивйшему манифесту, на родину, а также недостаточнымъ студентамъ университета св. Владимiра.

Передъ нами еще одинъ отчетъ, обнимающiй пространство времени почти до настоящей минуты и говорящiй о такомъ учрежденiи, которое у насъ ново и котораго дятельность хотя замкнута въ довольно тсномъ круг, но результаты этой дятельности представляютъ огромный интересъ, въ виду будущихъ преобразованiй, стоящихъ теперь едвали не на первой очереди. Это — отчетъ о дйствiяхъ здшней временной комиссiи для разбора длъ между рядчиками и рабочими, съ 31 iюля 1858 г. по 31 iюля настоящаго 1861 года.

Извстно, что комиссiя эта служитъ опытомъ и образчикомъ устнаго судоразбирательства и что она, на основанiи своего положенiя, обязана прежде всего стремиться къ примиренiю спорящихъ сторонъ, ршенiя же постановляетъ только въ случа безуспшности примиренiя. Вотъ цыфры ея отчета:

Втеченiи трехъ лтъ въ комиссiю поступило 2.738 длъ или исковъ отъ разнаго рода рабочихъ, отдльныхъ лицъ и артелей, — такъ что по этимъ дламъ было истцовъ до 16.000, отвтчиковъ до 3.000 человкъ, между которыми были представители всхъ классовъ, какъ низшихъ, такъ и высшихъ.

По 31 iюля 1861 г. осталось неразсмотрнныхъ длъ 177, а по 432 дламъ отказано въ разбирательств по неподсудности, стало-быть въ три года разсмотрно и разршено 2.129 исковъ.

Комиссiя иметъ четыре засданiя въ недлю, или около двухсотъ въ годъ, а въ три года — шестьсотъ, за исключенiемъ же праздниковъ, вроятно было ихъ неболе пятисотъ. Слдовательно приходится по четыре разобранные иска на каждое засданiе.

Изъ общаго числа длъ, по 1.517 искамъ комиссiя примирила тяжущiяся стороны, совершая это примиренiе въ одно, два или три засданiя. Замчается, что многiя изъ этихъ примиренныхъ сторонъ передъ тмъ тянулись въ разныхъ присутственныхъ мстахъ по нскольку лтъ. Были такiе, которые начались въ 1847 году.

На удовлетворенiе истцовъ въ комиссiю поступило денегъ 290.031 р. 40¹/₂ к., въ томъ числ только 47.234 р. 14¹/₂ к. взысканы полицiей, а остальные 242.797 р. 26 коп. внесены отвтчиками добровольно и получены истцами безъ проволочки времени.

Отчетъ утверждаетъ, что число лицъ, обращающихся въ комиссiю съ неподсудными ей исками, не уменьшается. Изъ этого можно заключить, что образъ дйствiй комиссiи — въ нравахъ и дух народа: оттого и желающихъ разбираться въ ней много.

По положенiю, жалобы на комиссiю въ правительствующiй сенатъ допускаются на простой бумаг и не влекутъ за собой никакого штрафа. Несмотря на такую легкость, подано было въ сенатъ только 72 жалобы, и изъ нихъ по двумъ онъ отмнилъ ршенiя комиссiи, а остальныя призналъ неуважительными.

Эти цыфры отчета такъ же ясны и просты, какъ ясно и просто судопроизводство комиссiи. Частные слухи о ней, сколько мы знаемъ, совершенно согласуются съ тми выводами, какiе можно сдлать изъ этихъ цыфръ отчета. Мы прибавимъ еще одно слышанное наблюденiе: говорятъ, что масса истцовъ, большею частью рабочихъ, людей зазжихъ, являются въ комиссiю въ положенiи какой-то беззащитности, почти безгласности предъ судомъ, такъ что трудно бываетъ иногда добиться сущности жалобы, нетолько юридическихъ доказательствъ ея справедливости. Слдовательно сколько тутъ нужно терпнiя и человчности, чтобы помочь просителю, уяснить его собственное дло и раскрыть свою правоту!.. Кром ближайшей цли — разбора денежныхъ претензiй, кром защиты обиженныхъ или обсчитаныхъ, комиссiя иметъ другое важное значенiе: она все-таки должна понемногу воспитывать массу, подготовляя ее къ воспрiятiю будущихъ рацiонально устроеныхъ судовъ. Говорятъ, что на отвтчикахъ уже замчается влiянiе этого воспитанiя: они начинаютъ дйствовать пряме, хитрые извороты, въ случа неправости, употребляются рже, люди не простыхъ званiй перестаютъ, или даже совсмъ перестали обижаться тмъ, что ихъ ставятъ на одну доску и лицомъ къ лицу съ простымъ человкомъ, чт бывало часто въ первые мсяцы существованiя комиссiи. Но въ чернорабочей масс, какъ слышно, еще мало замчается юридическаго прогреса: она все еще остается такою же темною и почти безгласною массой. И какъ же иначе? на воспитанiе ея конечно нужно гораздо больше времени…

_____

Мы говорили о прошедшемъ, а теперь видимъ прямой переходъ къ будущему. Это будущее представляется намъ въ недавно обнародованномъ доклад перваго отдленiя комиссiи, учрежденной для пересмотра системы податей и сборовъ. Предметъ доклада — устройство земскихъ повинностей. Предметъ чрезвычайно нужный, касающiйся интересовъ земства, т. е. всего народонаселенiя, и настоятельно требующiй, какъ видно изъ самаго доклада, весьма существеннаго преобразованiя. Потребность этого преобразованiя конечно извстна земству, и для него мы передаемъ сущность изложенныхъ въ доклад предположенiй.

Прежде всего приведемъ заключительныя слова доклада. Тамъ сказано: ‘Успха всего этого дла (т. е. новаго устройства земскихъ повинностей) можно ожидать въ такомъ только случа, когда съ настоящими предположенiями будутъ соединены предположенiя комиссiи о губернскихъ и уздныхъ учрежденiяхъ (учрежденной при министерств внутреннихъ длъ) — объ устройств земскихъ хозяйственныхъ учрежденiй‘. Эти слова приводимъ мы здсь потому, что, по неизвстности предположенiй о земскихъ учрежденiяхъ, и на настоящiя предположенiя о земскихъ повинностяхъ слдуетъ смотрть условно, такъ какъ степень примнимости и полезности ихъ должна обусловиться устройствомъ будущихъ земскихъ хозяйственныхъ учрежденiй.

Въ настоящемъ доклад предметъ разработанъ во всей подробности. Здсь сдланъ историческiй обзоръ развитiя земскихъ повинностей, указаны недостатки прежняго законодательства, разсмотрнъ нын дйствующiй уставъ о земскихъ повинностяхъ, наконецъ — изложены начала будущаго устройства ихъ.

Историческiй обзоръ и разсмотрнiе дйствующаго устава приводитъ къ тому, что главнйшiй недостатокъ прежняго и ныншняго устройства земскихъ повинностей заключается въ неточномъ опредленiи ихъ предметовъ: въ составъ ихъ, кром собственно потребностей земства (повинности губернскiя), входятъ — съ одной стороны многiя потребности обще-государственныя (почтовая повинность, дорожная, этапная и пр.), съ другой — потребности частныя, т. е. сословныя. Затмъ слдуетъ неуравнительность раскладки по сословiямъ, и наконецъ самый порядокъ исполненiя повинностей, расходованiя суммъ и контроль по нимъ, несоотвтствующiе значенiю земскихъ повинностей.

Обозрвая послднiя фазы предшествовавшаго развитiя земскихъ повинностей, докладъ между прочимъ говоритъ:

‘Съ изданiемъ, въ начал ХIХ вка, временныхъ правилъ о земскихъ повинностяхъ, казалось, что правительство само сознало необходимость участiя сословiй въ исполненiи земскихъ повинностей, такъ какъ въ составъ учрежденiй о сихъ повинностяхъ назначены были и представители или депутаты отъ земства, но дальнйшiй опытъ показалъ незрлость и потому несостоятельность этого сознанiя. Переводы многихъ издержекъ казны на земство, произволъ въ составленiи смтъ и раскладокъ втеченiи ХIХ столтiя осязательно доказываютъ преобладанiе правительственныхъ властей надъ земствомъ, и это преобладанiе, хотя въ меньшей уже мр, развито въ послднемъ устав (1851 года), по которому распоряженiе и контроль по земскимъ повинностямъ оставлены существенно подъ влiянiемъ высшихъ правительственныхъ властей. Такимъ образомъ потерялся на практик всякiй дйствительный характеръ земства, повинности коего, смшанныя съ государственными и частными потребностями, не имютъ еще донын законодательства, вполн соотвтствующаго ихъ значенiю.’

Разобравъ ныншнее устройство земскихъ повинностей, отдленiе комиссiи поставило къ разршенiю слдующiе вопросы:

1) Правильно ли къ денежнымъ земскимъ повинностямъ отнесены потребности: 1) государственныя и 2) частныя (сословныя), или же первыя слдуетъ отнести къ общимъ государственнымъ налогамъ, а вторыя къ завдыванiю сословныхъ учрежденiй?

2) На какомъ начал надлежитъ основать дйствительный составъ денежныхъ земскихъ повинностей?

3) Какое значенiе должны имть натуральныя повинности въ общемъ состав земскихъ повинностей?

4) Какимъ образомъ должно быть устроено управленiе земскими повинностями, для распредленiя ихъ на мстахъ по смтамъ и раскладкамъ, и засимъ — въ чемъ можетъ состоять влiянiе высшей правительственной власти на дла о потребностяхъ земства?

5) Какому порядку должны подлежать исполненiе и контроль по земскимъ повинностямъ?

6) Съ отнесенiемъ государственныхъ земскихъ повинностей въ общую сумму государственныхъ налоговъ, можетъ ли быть допущено и въ какой именно мр, участiе мстныхъ земскихъ учрежденiй въ смтахъ и раскладкахъ общихъ государственныхъ податей и налоговъ?

Для разршенiя этихъ вопросовъ сдланы отдленiемъ весьма подробныя соображенiя. Изъ нихъ мы приведемъ нкоторыя мста, боле наглядныя и убдительныя.

Замчается напримръ, что теперь выполненiе расходовъ, покрываемыхъ государственнымъ земскимъ сборомъ, длается тми вдомствами, потребности которыхъ удовлетворяются этимъ сборомъ: военнымъ, почтовымъ, путей сообщенiя, — почти безъ участiя мстной власти, надзоръ за исполненiемъ и контролированiе издержекъ принадлежатъ тмъ же вдомствамъ. Мстные представители земства участвуютъ въ контрол весьма немного, повркою годовыхъ и трехлтнихъ отчетовъ, — повркою, какъ опытъ доказалъ, составляющею одну только безполезную формальность, ибо замчанiя мстнаго земскаго управленiя представляются лишь для соображенiй центральной власти, и едва ли былъ случай, чтобы хотя одно серьозное замчанiе получило надлежащiй ходъ.

Съ другой стороны — частныя потребности разныхъ сословiй и прежде не вс входили въ составъ земскихъ повинностей. Невсегда входили напримръ отдльныя повинности городского сословiя, съ 1838 года не входятъ потребности государственныхъ крестьянъ, такъ что остаются собственно въ состав земскихъ повинностей частныя потребности дворянскихъ имнiй, идущiя на дворянскiя учрежденiя. Но ‘въ настоящее время (сказано въ доклад), при уничтоженiи крпостного права и при отнесенiи затмъ дворянскихъ потребностей уже не на крестьянъ, а на само дворянское сословiе, исчезаетъ послднее основанiе къ оставленiю частныхъ повинностей какого-либо одного сословiя въ составъ земскаго сбора’.

Изъ этихъ двухъ отрывковъ уже видно, какъ долженъ разршиться первый вопросъ: потребности какъ обще-государственныя, такъ и сословныя не должны конечно входить въ составъ земскаго сбора.

Отсюда же вытекаетъ и ршенiе второго вопроса: въ состав земскихъ повинностей должны оставаться денежные сборы, лежащiе отдльно на каждой губернiи, во всемъ ея состав, или на цломъ узд, и удовлетворяющiе общей потребности всего земства, т. е. всего населенiя губернiи или узда. ‘Эти повинности (сказано въ доклад), некасаясь средствъ и потребностей государственныхъ, основываясь на интересахъ и соображенiяхъ чисто мстныхъ, не должны ни входить въ общую государственную систему финансовъ, ни быть подчиняемы общему финансовому управленiю’.

По третьему вопросу — о значенiи повинностей натуральныхъ, неудобныхъ по трудности уравненiя — въ доклад между прочимъ излагаются затрудненiя, встрчавшiяся къ переложенiю этихъ повинностей на деньги. Говорится напримръ, что иногда представленiя о обращенiи на деньги натуральныхъ повинностей основывались не на дйствительномъ желанiи жителей, а на своекорыстныхъ видахъ мстныхъ начальствъ. ‘Повидимому (замчаетъ докладъ) централизацiя въ этомъ случа весьма мало вла къ цли: ближайшимъ средствомъ было бы наоборотъ — доставленiе мстнымъ жителямъ возможности выражать правильнымъ образомъ свои желанiя и нужды’. Предполагается, что подобныя опасенiя, съ устройствомъ мстнаго хозяйственнаго управленiя на новыхъ началахъ, не будетъ имть мста. Но съ другой стороны замчаютъ, что и обратное стсненiе, т. е. переложенiе на деньги натуральныхъ повинностей противъ воли и желанiя мстныхъ жителей не должно быть допущено, потомучто въ нкоторыхъ мстахъ, гд трудно добываются деньги, натуральная повинность удобне.

Затмъ отдленiе останавливается на заключенiи, что ‘для соблюденiя всевозможной осторожности и постепенности въ разршенiи этого вопроса, можно ограничиться установленiемъ общаго начала, что натуральныя повинности должны быть постепенно обращаемы въ денежныя по усмотрнiю или ходатайству мстныхъ хозяйственныхъ учрежденiй, какъ органовъ земства’.

Разршенiе четвертаго вопроса, въ общихъ чертахъ вытекающее само собою изъ предыдущихъ разршенiй, заключается потомъ въ изложенiи подробностей устройства управленiя повинностями, на которыхъ мы останавливаться не будемъ.

По поводу пятаго вопроса говорится объ излишней сложности правилъ и множеств формальностей нын дйствующаго порядка, и выражается мннiе, что ‘лучшимъ и дйствительнйшимъ контролемъ для земской повинности будетъ всегда контроль общественнаго мннiя подъ тою или другою формою. Въ этомъ соображенiи представляется полезнымъ, съ одной стороны подчинить вс распоряженiя по земскимъ повинностямъ хозяйственному надзору и поврк представителей той мстности, интересовъ которой касаются эти распоряженiя, съ другой — гласному и публичному обсужденiю общества чрезъ печать’.

‘Подобная гласность (говорится дальше) вызывается въ настоящее время единодушнымъ отзывомъ общественнаго мннiя и неоднократно выраженными желанiями дворянскихъ собранiй, она признавалась полезною уже издавна, еще въ 1811 году правительство выражало свое сочувствiе къ этой мысли, постановивъ, что свднiя о земскихъ сборахъ должны быть ‘предаваемы тисненiю и публикуемы во всеобщее свднiе’ (учр. мин. фин. ст. 285).

Остается шестой вопросъ. Здсь мннiе отдленiя комиссiи можно выразить въ весьма немногихъ словахъ: оно допускаетъ нкоторое участiе земскихъ хозяйственныхъ учрежденiй какъ въ составленiи смтъ, такъ и въ надзор за исполненiемъ и въ разсмотрнiи отчетности по государственнымъ повинностямъ. Но недлая конечно изъ этихъ учрежденiй какихъ-нибудь ревизiонныхъ или иныхъ инстанцiй, отдленiе придаетъ имъ только значенiе ‘органовъ мстнаго общества, могущихъ правильно и сознательно выразить общественное мннiе о томъ или другомъ хозяйственномъ вопрос’. И здсь также отдленiе полагаетъ необходимымъ ‘приданiе этого рода дламъ печатной гласности’.

Въ заключенiи доклада изложены, въ двадцати пунктахъ, предположенiя объ устройств земскихъ повинностей. Объ этихъ пунктахъ читатели совершенно безошибочно могутъ судить по тмъ соображенiямъ и мыслямъ, которыя привели мы. Намъ остается повторить слова доклада, что успхъ этихъ предположенiй будетъ конечно зависть отъ будущаго устройства земскихъ хозяйственныхъ учрежденiй. Если оно сойдется въ дух и направленiи съ настоящими предположенiямъ, то благiя послдствiя преобразованiя кажется не могутъ подлежать сомннiю.

Нын дйствующiй уставъ о земскихъ повинностяхъ составленъ назадъ тому только десять лтъ, и тогда онъ нетолько самимъ составителямъ, но и многимъ исполнителямъ безъ сомннiя казался созданiемъ стройнымъ, прямо ведущимъ къ цли и общему, земскому благу… Нкоторымъ должно было такъ казаться, но иные видли можетъ-быть и не общее, а только частное благо… Это напоминаетъ намъ одинъ анекдотическiй разговоръ, происходившiй гд-то между какимъ-то техническимъ чиновникомъ и мстнымъ обывателемъ, купцомъ или кмъ-то въ этомъ род.

Купецъ. Вотъ деньги-то сбираютъ, а заставляютъ тонуть по колно въ грязи. Гд он, мостовыя-то? А вдь деньги собраны давно.

Чиновникъ. А теб что за дло?

Купецъ. Какъ что за дло? Деньги-то чай наши?

Чиновникъ. Кто теб сказалъ, что ваши?

Купецъ. Да чьи же? ваши чтоль?

Чиновникъ. Он были ваши, когда были у васъ въ карман, а когда поступили въ руки казны, то уже стали не ваши…

На этомъ разговоръ и остановился. При послднихъ словахъ купецъ, говорятъ, снялъ шапку какъ-будто съ цлiю почесать въ затылк, въ сущности же потому только, что почувствовалъ въ душ почтительную робость.

Вотъ еще: были у насъ такъ называемыя аракчеевскiя военныя поселенiя… Въ первое время по учрежденiи они также можетъ-быть изумляли кого-нибудь своею стройностью и невообразимо-хорошимъ порядкомъ, а теперь… встрчается напримръ въ ‘Одесскомъ Встник’ кореспонденцiя изъ Украины, гд говорится, что ‘съ уничтоженiемъ аракчеевскихъ военныхъ поселенiй, селенiя харьковской губернiи совершенно преобразились. Прежнiй солдатъ сталъ домовитымъ сельскимъ хозяиномъ, промыслы процвли. Военные поселенцы запустили бороды и стали здить за солью и рыбой въ Крымъ и на Донъ. Во многихъ слободахъ завелись между крестьянами ссыпки хлба. Ссыпаный не зиму хлбъ весною идетъ съ чумаками къ южнымъ морямъ, везд явилась домовитость, зажиточность, и это въ какихъ-нибудь четыре года!’

‘Чугуевъ (сказано дальше), этотъ недавно еще мертвенный, чисто прилизанный и однолинейно и одномастно выстроенный городишко, пересталъ напоминать собою сиротствующiй безъ настоящаго хозяина номеръ гостинницы, гд каждый входящiй на день постоялецъ могъ свободно стекла исписывать смлыми надписями и стны пачкать своимъ юморомъ. Теперь въ Чугуев уже образовалась хозяйственная дума, явилось десятка два новенькой, обычной архитектуры домиковъ, а городничiй, малороссъ въ душ, сталъ обращать это сиротющее гнздо былого чугуевскаго казачества въ подобiе прочихъ старыхъ украинскихъ городовъ.’

Мы приводимъ этотъ скромный, но теплый разсказъ, потомучто подобныя рчи такъ весело слушать, какъ-будто весна на двор: и солнышко свтитъ, и птички чирикаютъ… ну, а мужичокъ детъ н Донъ за рыбой…

Кчему же (опять впадаемъ мы въ размышленiе), кчему было столько ломки, и тратъ, и горя?.. Sic transit… ect.

_____

Насчетъ учрежденiя общественныхъ пожарныхъ командъ есть любопытное извстiе изъ калужской губернiи. Городскiя общества обсуждали предложенiе правительства объ этомъ нововведенiи и постановили приговоры, въ которыхъ вс выразили свое сочувствiе къ нему и признали его полезность, но воспользовались этимъ предложенiемъ и ршились исполнить его только общества трехъ городовъ: Медыни, Месуевска и Воротынска, прочiя же городскiя общества, именно: серпейское, боровское, козельское, мосальское, тарусское, перемышльское и малоярославецкое, при всемъ своемъ сочувствiи, не согласились образовать изъ среды себя общественныя пожарныя команды… Почему же? А потомучто граждане этихъ городовъ, въ особенности молодой народъ, не находятъ дома довольно заработковъ и промысловъ и уходятъ на-сторону, въ городахъ же остается затмъ очень мало гражданъ, да и т вс заняты хозяйствомъ и промыслами, такъ что не могутъ быть всегда готовыми на случай пожара.

Можетъ-быть оно и такъ, но все-таки ужасно странно слышать это. Неужели же въ другихъ городахъ — Осташков или Воротынск, есть граждан, которые незаняты ни хозяйствомъ, ни промыслами, и сидятъ сложа руки на случай пожара? А если представить себ ясне, что цлое городское общество признаетъ себя не въ силахъ распорядиться и устроиться собственными средствами для защиты своего достоянiя отъ огня, считаетъ необходимымъ, чтобы для спасенiя ихъ, какъ малыхъ дтей, стоялъ наготов десятокъ старыхъ солдатиковъ, и боится остаться безъ нихъ какъ истый ребенокъ безъ няньки, и если допустить при этомъ, что городское общество говоритъ искренно, непритворно, — то страшно можетъ поразить это безсилiе, — матерьяльное или нравственное, но полное безсилiе, возбуждающее жалость, и какую-то непрiятную жалость. Между тмъ осуждать это безсилiе, негодовать на него или глумиться надъ нимъ тому, кто не живалъ ни въ Тарус, ни въ Малоярославц, нельзя. Кт знаетъ, — подумаетъ небывалый человкъ — чт тамъ длается, какъ тамъ живутъ и пробавляются граждане!

Посл этого какъ небывалому, такъ и бывалому можетъ придти на мысль, что вообще жизнь нашихъ городовъ и городскихъ обществъ, настоящая гражданская и общественная жизнь, еще впереди, дотого впереди, что прежде ея надлежащаго развитiя можетъ еще возникнуть вопросъ: кому быть городомъ, кому селомъ, а кому деревней. Еслибы этому вопросу пришлось разршаться по сил и широт дятельности, по степени жизненности мстныхъ элементовъ, то можетъ-быть иной городъ и устыдился бы своего названiя, особенно если принять въ расчетъ жизнь, начинающую кипть теперь въ селахъ и деревняхъ, полнота развитiя которой также еще въ будущемъ…

Въ журнал ‘Вкъ’ печатались письма изъ деревни г. В. Безобразова, присылаемыя изъ дмитровскаго узда московской губернiи. Въ письм восьмомъ (‘Вкъ’ No 41) изображаются слдущiя деревенскiя черты.

Помщикъ, деревенскiй житель, съ приближенiемъ осени начинаетъ скучать и предвидитъ, что съ окончательнымъ наступленiемъ распутицы настанетъ для него скука горшая, неисходная. Сосдъ, житель столичный, сбирающiйся скоро оставить деревню и потому непонимающiй этой деревенской тоски, утшаетъ помщика, проводя разныя питательныя идеи, но помщикъ не внемлетъ утшенiямъ, замчая, что все это только идеи. ‘А вотъ (говоритъ онъ) какъ прозда не будетъ и поговорить будетъ даже не съ кмъ, такъ настанетъ скука смертная. Теперь только бы хлбъ убрать съ грхомъ пополамъ: уже ныньче какое въ деревн веселье! На мiрской сходк и не волостномъ сход мн нечего длать, на мировой създъ не поду, — изъ чего я поду на непрiятности? Филипъ Васильичъ и безъ меня справитъ свою должность, волостные судьи также безъ меня разсудятъ, — да вдь насъ ныньче и не спрашиваютъ!..’

Эти слова скучающаго сосда навели г. Безобразова на такiя размышленiя: для всякаго образованнаго и сколько-нибудь мыслящаго человка необходимы какiе-нибудь умственные интересы жизни. Эти интересы, замкнутые въ чисто-умственныхъ занятiяхъ, въ созерцанiяхъ, доступны немногимъ, для большинства же они должны совпадать съ интересами общественными, съ участiемъ въ публичной жизни.

Сдлавъ такое положенiе, г. Безобразовъ говоритъ:

‘Въ деревн общественная жизнь сосредоточивается пока исключительно въ крестьянств, въ мiр, и только-что возникла въ мировыхъ учрежденiяхъ, гд она также ближе къ крестьянству, нежели къ помщикамъ. Въ публичныхъ интересахъ крестьянства помщики непринимаютъ пока никакого участiя, съ мировыми учрежденiями они соприкасаются почти исключительно по вопросамъ личнымъ и частнымъ. Вникните въ характеръ всей группы мировыхъ учрежденiй, и вы скоро убдитесь, что они держатся на почв крестьянскаго быта, ихъ корни, какъ ихъ низшiя инстанцiи, въ крестьянств. Иначе и быть не могло: потому только они могутъ держаться крпко, потому только ихъ корни здоровы. Мировыя учрежденiя — чисто публичныя учрежденiя, не вотчинныя, не сословныя, не бюрократическiя, они должны отыскать для себя основы въ той публичной жизни, въ томъ земств, какiя есть на-лицо. Публичная жизнь, безъ всякой примси сословныхъ и бюрократическихъ интересовъ, наиболе ей враждебныхъ, оказалась въ крестьянств, и на него пока оперлись новыя учрежденiя. Остается и другой груп народонаселенiя, если только дйствительно жизнь сдлалась ей постылою, примкнуть къ этой единственной сельской публичной жизни. Созданiе другой публичной жизни, другого земства, поверхъ, или помимо, или подл существующаго — невозможно. Два разнородныхъ публичныхъ быта, два замкнутыхъ круга земства не могутъ жить другъ подл друга: можетъ быть въ государств только одна публичная жизнь, одно земство и одна въ немъ система общественнаго управленiя… Остается примкнуть намъ къ существующему публичному кругу, и тогда надо идти на крестьянскую сходку, въ волостной судъ, надо приглашать волостныхъ старшинъ на мировой създъ! Тогда уже нельзя говорить, что намъ нтъ дла до мировыхъ учрежденiй: въ нихъ пробудились общественные интересы, безъ которыхъ жить невыносимо скучно. И нтъ ничего обиднаго идти на крестьянскую сходку… Ничего не можетъ быть обиднаго выиграть самому и помочь выиграть другому. Выигрышъ на сторон помщиковъ очевидный: исчезаютъ крпостное право, господская власть, помщичье влiянiе, взамнъ ихъ прiобртаются общественное влiянiе, публичная власть, публичное право. Крпостное право было гранью между двумя необходимыми членами одной стихiи земства, — слово, которое было позабыто и которое исторiя помнитъ.’

Мы привели это размышленiе съ нкоторымъ сокращенiемъ, удерживая только главную мысль о будущей общности интересовъ всхъ сельскихъ обывателей, привели его съ желанiемъ, чтобы просвщенные сельскiе обыватели-собственники прочли его и приняли въ соображенье, ккъ мыслящiе люди смотрятъ на будущность ихъ сельской жизни и ккъ они вруютъ въ эту будущность. Изъ дальнйшихъ словъ скучающаго помщика видно, что имъ во многомъ мшаютъ ихъ привычки или врне — непривычки. Но это уже ихъ дло — сладить съ своими привычками. Сознанная цль одушевляетъ человка, и тутъ уже нетрудно овладть привычкой.

Г. М. Салтыковъ, въ статейк объ интересахъ дворянства (Совр. Лтоп. No 42), говоритъ также, что сближенiе дворянства съ народомъ, составляющее теперь предметъ размышленiя всхъ мыслящихъ людей, должно быть сближенiемъ дятельнымъ, дйствительнымъ, и средство къ этому единственно въ томъ, чтобы помщикъ сталъ самъ членомъ сельскаго общества и волости, а чтобы участiе помщика въ длахъ сельскаго общества и волости было искреннее и не имло характера случайности, для этого г. Салтыковъ полагаетъ два условiя: 1) участiе помщика, наравн съ прочими членами общества, въ платеж государственныхъ податей и земскихъ повинностей (чт по переложенiи податей и повинностей съ душъ на землю — будетъ весьма естественно), 2) совершенное, при посредств выкупной сдлки, окончанiе всхъ расчетовъ, возникшихъ по Положенiю 19 февраля.

Обращаясь къ настоящему, мы на этотъ разъ запишемъ два постановленiя губернскихъ по крестьянскимъ дламъ присутствiй. Просматривая повозможности публикуемыя свднiя о ход крестьянскаго дла, мы большею частью встрчались съ свтлымъ пониманьемъ и разумными дйствiями мировыхъ посредниковъ, тмъ боле исключенiя изъ этого, хотя бы весьма незначительныя, весьма выдаются какъ-то рзко и невольно обращаютъ на себя вниманiе. Вотъ два случая, относящiеся къ одному предмету — свобод сельскихъ выборовъ.

Одинъ мировой посредникъ черкаскаго узда, кiевской губернiи, представилъ губернскому присутствiю, что по ненавыку крестьянъ къ выборамъ и по непонятiю ими важности сего права, крестьяне избрали себ добросовстныхъ и судей не изъ лучшихъ хозяевъ и несоотвтствующихъ своему призванiю, поэтому онъ спрашиваетъ разршенiя: считать ли ему такой выборъ окончательнымъ, или произвесть новый? Губернское присутствiе постановило: ‘До обнаруженiя положительныхъ данныхъ о томъ, что неодобряемые посредникомъ нкоторые добросовстные и судьи, въ его участк избранные, не будутъ соотвтствовать своему призванiю, сдланный выборъ считать окончательнымъ. Еслиже кто впослдствiи окажется неспособнымъ или неблагонадежнымъ къ отправленiю своей должности, въ такомъ случа, по сил ст. 50 общ. полож., надлежитъ собрать сельскiй сходъ и предложить ему неспособныхъ уволить, а намсто ихъ избрать изъ среды себя другихъ лицъ.’

Другой случай, въ рязанской губернiи, былъ немного рзче. Исправляющiй должность мирового посредника ряжскаго узда Кисловскiй по эстафет увдомилъ начальника губернiи, что въ имнiи кн. Мингрельской, сельц Парышенкахъ, произошли безпорядки и обнаружилось ослушанiе крестьянъ, и что онъ, по прибытiи въ Парышенки, тотчасъ же открылъ въ этомъ сельц волость, сельскаго старосту переименовалъ въ волостного старшину, а помощника его въ старосту, прежде избранныхъ судей оставилъ и затмъ избралъ вновь недостающихъ лицъ волостного суда и правленiя. Къ этому г. Кисловскiй прибавилъ, что ‘дальнйшее снисхожденiе и безнаказанность поведетъ только къ усиленiю неповиновенiя, дерзости и самоволiя крестьянъ, къ ущербу владльцевъ, и непремнно будетъ имть влiянiе на окрестныя имнiя, и что поэтому необходимо ввести въ имнiе войска.’ Начальникъ губернiи послалъ чиновника особыхъ порученiй Хросцицкаго дознать, отчего произошли безпорядки, и принять мры къ прекращенiю ихъ. По дознанiю Хросцицкаго оказалось: ‘Главная причина неудовольствiя со стороны крестьянъ состояла въ томъ,что при обращенiи парышескаго сельскаго общества въ волость, г. Кисловскiй, вмсто предоставленiя самимъ крестьянамъ права выбрать волостного старшину, переименовалъ самъ старшиною бывшаго сельскаго старосту, отчего между крестьянами на сход произошелъ ропотъ, и они просили дозволенiя выбрать старшину самому обществу, но просьба эта г. Кисловскимъ, неизвстно по какой причин, уважена не была, когда же крестьяне, бывшiе на сход, говорили вс вдругъ, какъ это обыкновенно бываетъ, и непереставали заявлять своего желанiя выбрать старшину, то г. Кисловскiй приказалъ имъ молчать, а говорить кому-нибудь одному. Тогда вышелъ изъ толпы крестьянинъ Муслиновъ и на спросъ г. Кисловскаго, чего онъ хочетъ, сказалъ: что онъ отъ всего мiра объявляетъ о желанiи выбрать самимъ старшину, и что мiръ на оставленiе старшиною прежняго старосты несогласенъ. Вмсто удовлетворенiя этой просьбы, г. Кисловскiй приказалъ арестовать Муслинова, какъ нарушителя порядка на сход.’ Когда начальникъ губернiи сообщилъ обо всемъ этомъ губернскому присутствiю, оно постановило: ‘Въ общемъ положенiи, ст. 78, пунктъ 1, ясно и положительно указано, что выборъ волостного старшины предоставляется мiрскому сходу, а не длается по назначенiю мирового посредника, какъ поступлено въ настоящемъ случа, и потому сообщить мировому посреднику 4-го участка ряжскаго узда кн. Кропоткину, чтобы онъ немедленно отправился въ с. Парышенки, созвалъ волостной сходъ или, если волость состоитъ изъ одного общества, то, согласно 74 ст. общ. пол., сельскiй сходъ, и предоставилъ бы крестьянамъ воспользоваться высочайше-дарованнымъ имъ правомъ самимъ избрать волостного старшину, безъ посторонняго вмшательства.’

Такимъ образомъ вводъ войскъ въ сельцо Парышенки оказался не необходимымъ, и скромное желанье г. Кисловскаго не исполнилось!.. Мы благодаримъ судьбу, что постановленiя губернскихъ присутствiй публикуются и что мы узнаемъ имена дйствующихъ лицъ въ подобныхъ длахъ.

Насчетъ высказаннаго выше желанiя, чтобы расчеты между помщиками и крестьянами были совершенно окончены, есть нсколько словъ въ ‘Самарскихъ губ. вдомостяхъ’, гд сказано, что судя по отзывамъ помщикомъ, въ землевладльческомъ сословiи боле и боле мннiя склоняются къ развязк обязательныхъ отношенiй чрезъ предоставленiе крестьянамъ выкупа поземельнаго надла, что землевладльцы нуджаются въ оборотномъ капитал для веденiя хозяйствъ вольнонаемнымъ трудомъ, что по ихъ мннiю, для удовлетворенiя этихъ нуждъ достаточно выкупныхъ пособiй, и что ожиданiе этихъ пособiй ставитъ серьознымъ образомъ вопросъ о реализацiи банковыхъ кредитныхъ бумагъ, которыми помщики получатъ платежи за землю.

_____

Извстно, что въ настоящую минуту главнйшiй предметъ всхъ думъ, заботъ и хлопотъ въ селахъ и деревняхъ — составленiе и утвержденiе уставныхъ грамотъ. Въ прошедшемъ мсяц мы приводили нкоторые слухи о томъ, какъ осторожно и недоврчиво дйствуютъ въ этомъ случа крестьяне, ясно обнаруживая нкоторую заднюю мысль, мшающую имъ подписывать грамоты. Пополнимъ теперь эти слухи очень характерной кореспонденцiей съ юга, попавшейся намъ въ ‘Сверной Пчел’.

Мировой посредникъ прiзжаетъ на хуторъ для утвержденiя уставной грамоты, сзываетъ громаду и говоритъ:

‘— Ну, хлопцы! вотъ же теперь надо узнать, такъ ли все тутъ въ грамот написано, какъ оно было у васъ на дл.

‘— Слушаемъ, пане…

‘Начинается спросъ о томъ, какимъ количествомъ земли они владли или пользовались. Оказывается, что громада этого не знаетъ. Однако посл многихъ распросовъ и отвтовъ боле толковыхъ людей, добираются положительно, что въ пользованiи ихъ было пять десятинъ на душу, т. е. одной десятиной больше полнаго надла по Положенiю.

‘— Желаете ли (спрашиваетъ посредникъ) это количество оставить за собой и въ грамот?

‘— А сколько это всего будетъ земли на хутор?

‘— У барина вашего тысяча десятинъ, на васъ онъ отрзываетъ триста-пятьдесятъ.

‘— Сколько?..

‘— Триста-пятьдесятъ.

‘Въ громад волненiя. Лица всхъ изумлены.

‘— Гд же намъ тутъ повернуться со скотиною?

‘Начинаются новые толки, посл которыхъ крестьяне соглашаются, что пять десятинъ имъ даже слишкомъ много.

‘— Не управимся (говорятъ они): пусть же мы возьмемъ четыре. А то и оброку пропасть приходится.

‘— Ну, четыре такъ четыре.

‘Указываютъ мсто надла. Громада имъ довольна. Приступаютъ къ послднему обряду — подписанiю уставной грамоты.

‘— Нтъ, не подпишемъ! говоритъ неожиданно громада.

‘— Отчего же?

‘— Да лучше уже мы такъ останемся…

‘— Почему же? Вдь съ грамотой будетъ легче: теперь вы работаете по три дня въ недлю, да бабы по два, а тогда — вы по одному дню въ недлю, а бабы въ три недли по два дня всего…

‘— Нтъ, уже лучше пусть будетъ попрежнему. Такъ работали наши отцы и дды, и мы отъ того не отступимъ, коли уже работать на пана…

‘— Вамъ значитъ работать на пана нехочется?

‘— Да уже чт скрывать? поправд лучше бы уже такъ, что, полагаемъ, не работать.

‘— Такъ становитесь на оброкъ. Оброка всего на васъ приходится по девяти цлковыхъ на душу… и круглый годъ свободенъ.

‘— Да чт и говорить! Такъ, такъ, мы сами видимъ!..

‘— Такъ какъ же? Хотите на оброкъ?

‘— Нтъ, просто мы и не слыхали про него вовки-вковъ, и не видали его, какое оно есть! Лучше ужь пусть будетъ какъ было!..

‘— Слушайте! Съ барщиной, по грамот, и ты будешь все-таки работать, и баба твоя…

‘— Такъ!

‘— Ты сорокъ дней, а баба тамъ тридцать чтоли въ году?

‘— Такъ!

‘— Ну, а съ оброкомъ одинъ только ты внесъ девять цлковыхъ, и баста!

‘— За землю-то девять?

‘— Да безъ этого уже нельзя: земля панская, а вы теперь вольные будете.

‘Громада молчитъ.

‘— Ршайте же!

‘— Не присоглашаемся… Пусть будетъ какъ будетъ!

‘— Чтоже вы будете длать?

‘— Будемъ ждать жданнаго…

‘— Какого жданнаго?

‘— А жданнаго, пане! такъ у насъ уже положено.

‘— Кто же это положилъ?

‘— Мiръ положилъ, обществ положили.

‘— До какихъ же поръ это будетъ у васъ, хлопцы?

‘— До слушного часу…

‘— Какъ до слушнго?

‘— Пока прослышимъ про то, каъ уже намъ быть понастоящему, а теперь уже пусть такъ попрежнему, а мы будемъ врою и правдою служить панамъ, до слушнго часу, какъ служили.’

‘Это жданное и слушной часъ (прибавляетъ затмъ кореспондентъ) появлялись у насъ на юг Россiи, на всемъ пространств Украины, около конца iюля мсяца, и уже въ август этими дружными паролемъ и лозунгомъ крестьянъ пресклись вс пути къ соглашенiямъ всякаго рода по введенiю уставныхъ грамотъ.’

Мы могли бы этой характерной кореспонденцiей окончить на сей разъ нашу бглую рчь о сельскихъ длахъ, но не можемъ отказать себ въ удовольствiи привести еще отрывокъ изъ разсказа г. П. Якушкина (‘Иллюстр.’ No 190) о первомъ мировомъ създ въ Малоархангельск, на которомъ ему удалось быть, такъ какъ мировые създы открыты для всхъ.

‘Посл нсколькихъ словъ, сказанныхъ предводителемъ дворянства (говоритъ г. Якушкинъ), чиновникъ отъ правительства предложилъ формулировать засданiя, формулировать занятiя, формулировать жалобы просителей и еще что-то такое формулировать. Вс посредники съ этимъ мннiемъ согласились.

‘— Такъ какъ многiя дла намъ придется ршать на основанiи вышедшихъ циркуляровъ министерства и губернскаго по крестьянскимъ дламъ присутствiя, — продолжалъ тотъ же чиновникъ, — то я и предлагаю прежде всего заняться чтенiемъ этихъ циркуляровъ.

‘Съ этимъ мннiемъ тоже вс согласились, секретарь сталъ читать циркуляры, чтенiе продолжалось долго и продолжалось бы еще, еслибъ не вмшался одинъ изъ мировыхъ посредниковъ.

‘— Мы, господа, вс эти циркуляры читали, сказалъ онъ: — большой нужды нтъ повторять эти циркуляры. Не лучше ли ихъ почитать посл, а теперь позвать просителей: теперь пора работать (это было 25 августа), мужику каждый часъ дорогъ, за нашимъ чтенiемъ этихъ циркуляровъ, мужикамъ-просителямъ придется ждать пожалуй нсколько дней.

‘И съ этимъ мннiемъ тоже вс согласились.

‘— Только на слдующiй разъ, прибавилъ чиновникъ, — должно будетъ читать циркуляры прежде, а посл уже принимать просителей.

‘— Тогда нужно намъ собираться ране двадцать пятаго числа, отвчали ему, — положимъ двадцать четвертаго, а крестьянамъ объявить, чтобъ они являлись къ двадцать пятому.

‘— Въ губернскихъ вдомостяхъ можно объявить…

‘— Нетолько въ губернскихъ, я полагаю въ столичныхъ… въ ‘Московскихъ вдомостяхъ’ тоже можно…

‘— Можно и въ ‘Московсихъ вдомостяхъ’, одобрилъ секретарь.

‘— Я думаю, сказалъ предводитель, по церквамъ должно объявить тоже.

‘— Да, и по церквамъ можно…

‘— Теперь можно просителей впустить? спросилъ одинъ мировой посредникъ.

‘Съ этими словами онъ вышелъ и вернулся съ крестьянами-просителями. Просьба ихъ оказалась недльною, и имъ отказали, т. е. сказали, что ничего нельзя для нихъ сдлать.

‘Мужики поклонились и хотли идти.

‘— Этого такъ сдлать нельзя, заговорилъ чиновникъ отъ правительства.

‘Мужики остановились, надежда блеснула въ ихъ глазахъ, и они отвсили по низкому поклону чиновнику: въ одномъ лиц они видли свое спасенiе.

‘— Этого сдлать нельзя.

‘— Какъ нельзя? Какъ же?

‘— Эту просьбу надо формулировать. Вы, — сказалъ онъ посреднику, который разсказывалъ сущность длъ, — вы это дло такъ прекрасно знаете, вы его и формулируйте.

‘— Для чего же здсь формулировать?

‘— Какъ для чего! Насъ можетъ спросить объ этомъ вотъ и губернское присутствiе, какъ мы будемъ отвчать?

‘— Для этого довольно записать ихъ просьбу.

‘— Надо формулировать…

‘Чмъ кончился споръ, я понять не могъ’, прибавляетъ г. Якушкинъ, и потомъ, разсказавъ о прiем еще нсколькихъ просителей, заключаетъ: ‘Крестьянъ выслушивали терпливо, объявляли имъ ршенiе, разсказавъ прежде, почему такъ ршено. Вообще глядя на человческое обращенiе мировыхъ посредниковъ съ крестьянами, отъ этого учрежденiя должно ожидать многаго.’

Нтъ конечно никакой причины сомнваться напримръ въ благонамренности или добрыхъ побужденiяхъ г. чиновника, по которымъ онъ желаетъ все на свт формулировать, а если его формулированiе и отодвинетъ иногда нмножко назадъ настоящее дло, то самъ-то онъ можетъ-быть нисколько невиноватъ въ этомъ, можетъ-быть жизнь или служба самого его превратила въ такую чистую формулу, въ которомъ никакая перестановка или перемна членовъ, т. е. мыслей и понятiй, уже невозможна. А что можетъ въ самомъ дл служба превратить человка въ формулу, и чт вообще она можетъ сдлать съ человкомъ, на это мы могли бы привести стоющiе сочувствiя примры, и приведемъ ихъ когда-нибудь при случа.

Теперь мы съ своей стороны предлагаемъ желающимъ кое-что формулировать.

Г. Ставицкiй, изъ с. Розбишевки (а гд это село или сельцо Розбишевка — мы не знаемъ) поднимаетъ вопросъ: ‘могутъ ли поступать въ гимназiю дти временно-обязанныхъ крестьянъ?’ На это конечно всякiй знающiй человкъ прямо отвтилъ бы: могутъ. Но вопросъ собственно не въ этомъ, а вотъ въ чемъ: нужно ли, для поступленiя въ гимназiю сына временно-обязаннаго крестьянина, увольнительное свидтельство отъ общества? Извольте же формулировать ршенiе этого вопроса. Г. Ставицкiй приводитъ статьи Положенiя 19 февраля, и по нимъ заключаетъ, что увольнительнаго свидтельства ненужно, между тмъ на практик это обстоятельство поставило ему затрудненiе къ помщенiю въ гимназiю приготовленнаго имъ временно-обязаннаго мальчика. Неприводя статей и невдаваясь въ ихъ толкованiе, мы просто сошлемся на всхъ: возможно ли и натурально ли — ограничивать чмъ бы то ни было право отца учить своего сына, въ гимназiи или другомъ учебномъ заведенiи? Правда, что съ окончанiемъ курса въ гимназiи бываютъ соединены нкоторыя привилегiи, можетъ послдовать выходъ изъ податного состоянiя, и тогда плата за вышедшаго изъ податей впредь до новой ревизiи, останется на отвтственности общества, навязывать же такую отвтственность обществу, неспросясь его, было бы неделикатно. Ну, такъ тутъ-то, предъ дарованiемъ привилегiи, и требуй увольнительнаго свидтельства. Не уволили — иди въ общество съ прiобртенными познанiями… А если послдуетъ переложенiе податей съ душъ на землю и въ платеж ихъ будутъ участвовать вс землевладльцы, тогда выходъ изъ податного состоянiя, для того общества, къ которому принадлежитъ выходящiй, кажется уже не будетъ имть значенiя, и увольнительныхъ свидтельствъ для поступленiя въ учебныя заведенiя вроятно не будетъ требоваться… но это еще будущее!

Теперь же, какъ мы знаемъ по частнымъ примрамъ, эти увольнительные акты въ подобныхъ случаяхъ представляются, только полученiе ихъ вроятно съ каждымъ… если не днемъ, такъ годомъ, будетъ мене затруднительно. Говорятъ напримръ, что одно сельское общество (впрочемъ не временно-обязанныхъ), узнавъ, что мальчикъ-сирота изъ ихъ селенья, бывшiй гд-то въ учень, обнаружилъ большiя способности, и что нашлись люди, пожелавшiе помстить его въ гимназiю, — дотого обрадовалось, что нетолько охотно согласилось дать просимое отъ него увольнительное свидтельство, но тутъ же единодушно изъявило желанiе вносить мiромъ на воспитанiе мальчика по шестидесяти руб. въ годъ.

Мировой посредникъ порховскаго узда, псковской губернiи, довелъ до свднiя губернскаго присутствiя, что во всхъ волостяхъ его участка, временно-обязанные крестьяне на его предложенiе объ учрежденiи школъ отозвались искреннею готовностью завести волостныя школы для двочекъ и мальчиковъ, причемъ, начиная съ первой по открытiю, страниковской волости, положили мiрскими приговорами: жертвовать на этотъ предметъ по пятидесяти коп. съ души ежегодно, съ тмъ чтобы дти ихъ учились и содержались въ школахъ на этотъ общественный сборъ втеченiи шести зимнихъ мсяцевъ. — Посредникъ просилъ разршенiя и руководства для устройства школъ. Губернское присутствiе, ‘отдавая полную справедливость полезной дятельности мирового посредника, сочло нужнымъ, съ своей стороны, выразить, что въ настоящее время дальнйшее содйствiе его сельскимъ начальствамъ въ найм учителей и прiобртенiи учебныхъ пособiй совершенно необходимо для успха дла, и что вмст съ тмъ весьма полезно было бы просить сосднихъ помщиковъ и ихъ семейства, по мр возможности, оказать просвщенное участiе какъ въ устройств сельскихъ училищъ, такъ и въ самомъ преподаванiи.’

Такимъ образомъ все прибываютъ новые факты, свидтельствующiе о томъ, что русскiе люди отъ души желаютъ учиться грамот… Но вотъ чт еще бываетъ: превратить человка въ формулу можетъ не одна служба, поглощающая все его время, но и другiя бытовыя, сословныя, воспитательныя и т. п. условiя, а формула, вторгаясь въ сферу живыхъ стремленiй и желанiй, большею частью производитъ на нихъ мертвящее дйствiе. Какъ иначе растолкуете слдующее извстiе:

‘Въ новоградволынскомъ узд, ковенской губернiи, сельскiя школы во всхъ приходахъ открыты, число учащихся понемногу увеличивается, школы снабжены букварями, но — успха еще невидно, это будетъ продолжаться до тхъ поръ, пока не измнится метода обученiя и пока не уничтожится принужденiе посылать дтей въ школы. Нкоторые священники разными мрами принуждаютъ своихъ прихожанъ отдавать дтей въ школу, а одинъ благочинный даже обратился къ исправнику съ формальнымъ требованiемъ, чтобы онъ полицейскими мрами заставилъ крестьянъ такого-то селенiя посылать своихъ дтей въ школу’.

Дале поясняется, отчего употребляютъ эти принудительныя мры: ‘бльшая половина приходскихъ священниковъ того убжденiя, что только розгой да крикомъ можно заставить мальчика учиться, отсюда въ крестьянскихъ дтяхъ распространяется боязнь и отвращенiе отъ школы. Еще извстно, что во время полевыхъ работъ мальчикъ десяти или двнадцати лтъ уже помогаетъ своей семь въ работахъ, между тмъ многiе священники требуютъ, чтобы мальчики непремнно каждый день являлись въ школу, на томъ основанiи, что онъ за лто все можетъ забыть, чт выучилъ зимой. Крестьянамъ это ненравится и они всми мрами стараются какъ-нибудь освободить своихъ дтей отъ необходимости ходить въ школу’.

Тамъ же, гд дло длается не по формул, а по внушенiямъ сердца, выходитъ совсмъ не то: выходитъ напримръ подобное постановленiе: ‘Святйшiй синодъ, усмотрвъ изъ донесенiя преосвященнаго епископа калужскаго Григорiя, что дочь дiакона благовщенской церкви г. Козельска, еодора Вырскаго, Александра, съ 1850 года дятельно помогаетъ отцу своему въ обученiи мщанскихъ и крестьянскихъ дтей въ открытой имъ, Вырскимъ, при дом своемъ школ, въ которой обучается въ настоящее время восемьдесятъ мальчиковъ и девяносто-пять двочекъ, и что означенная двица обладаетъ особенною способностью заниматься съ дтьми — опредленiемъ 21 августа 1861 г. положилъ: въ видахъ поощренiя упомянутой двицы Вырской къ дальнйшимъ трудамъ по принятой ею на себя обязанности, выдать ей подарокъ въ сто-пятьдесятъ руб. сер., насчетъ духовно-учебныхъ капиталовъ’.

По случаю упадка многихъ воскресныхъ школъ появились теперь мыслители, утверждающiе, что иначе и быть не могло, что воскресныя школы въ самомъ основанiи носятъ зародышъ близкаго паденiя. Къ числу такихъ мыслителей принадлежитъ г. В. Лствицынъ (изъ Ярославля), который въ No 223 ‘Моск. Вд.’ положительно говоритъ, что воскресныя школы по самому свойству своему непрочны и не достигаютъ никакой цли, т. е. негодны, ибо: 1) надо учиться ежедневно, а воскресныя школы учатъ только разъ въ недлю, 2) надо учиться наукамъ, а воскресныя школы учатъ только грамот… Потомъ слдуетъ третье, четвертое и т. д., всего мы конечно выписывать не будемъ, но есть тамъ одно драгоцнное мсто, которое пропустить никакъ нельзя, его нужно привести слово въ слово:

‘Воскресныя школы (говоритъ г. Лствицынъ) устроиваются для желающихъ. По нашему мннiю, если образованiе предоставить на волю каждаго, то оно всегда останется лишь принадлежностью нкоторыхъ, цлое же общество ни въ какой срокъ времени не согласится идти въ школы. Между тмъ доказано и передоказано, что образованiе есть источникъ всякаго благосостоянiя, частнаго и общественнаго. Поэтому думаемъ, что ршительно все населенiе государства должно получить образованiе. А чтобы никто не могъ быть необразованнымъ, образованiе должно быть предписано закономъ, сдлано обязательнымъ и предоставлено вднiю государственной власти’.

Удивительное мсто! удивительная мысль! Знаете ли: эти строки читаешь съ какимъ-то невольнымъ трепетомъ и все ждешь, какое-то г. Лствицынъ положитъ наказанiе нарушителямъ предполагаемаго имъ закона, каковыми должны будутъ признаваться вс необразованные, а вдь необразованными конечно считаются даже люди и грамотные, но мало понимающiе, имющiе кривые взгляды на вещи. Боже мой! если установится такой законъ, сколько въ первое время будетъ этихъ несчастненькихъ!

Съ мннiемъ г. Лствицына насчетъ непрочности, недолговчности воскресныхъ школъ сошолся ‘Русскiй Инвалидъ’. Въ 26 день прошедшаго октября высказалъ онъ слдующее: ‘Изъ разныхъ концовъ Россiи получаются несовсмъ благопрiятныя всти о ход воскресныхъ школъ… Мы съ самаго начала смотрли недоврчиво на это дло и были того мннiя, то будущему развитiю этого способа распространенiя образованiя въ народ не предстояло большихъ гарантiй, — для насъ было ясно, что при томъ взгляд, какой иметъ общество на задуманное дло, поддержка его не могла быть продолжительна. Общество дйствовало въ этомъ случа не по сознательному побужденiю, а по увлеченiю съ чужого голоса, по внушенiю журналистики, и слдовательно движенiе должно было прекратиться, какъ скоро остынетъ первый пылъ.’

Мы не знали, что ныншняя редакцiя ‘Инвалида’ съ самаго начала воскресныхъ школъ имла на нихъ такой взглядъ. Стало быть вс жертвовавшiе и учившiе дйствовали только по наущенiю журналистики, несознавая сами значенiя своего дла, неубжденные въ важности и польз его?.. Такъ ли?

Въ виду задуманнаго г. Лствицынымъ грознаго закона, все относящееся къ образованiю, къ средствамъ образованiя — получаетъ для насъ еще большее значенiе. Слдовало бы говорить обо всемъ. Былъ вопросъ о нуждающихся въ средствахъ къ жизни и образованiю студентахъ, но теперь этотъ вопросъ немного заслоненъ другимъ, необыкновенно важнымъ вопросомъ, только-что послышавшимся въ нашей литератур: это вопросъ вообще объ устройств университетовъ. Его мы не тронемъ въ нашей статейк, ему должно быть дано другое мсто.

30 августа и 8 сентября послдовали два высочайшiя повелнiя о нкоторомъ измненiи въ положенiяхъ строительнаго училища и института путей сообщенiя. Вслдствiе этихъ измненiй, оба заведенiя, бывшiя закрытыми, длаются теперь полуоткрытыми, потомучто въ строительномъ училищ полагаются экстерны — своекоштные, губернскiе и казенные стипендiаты, живущiе вн заведенiя, а въ институт предоставлено начальству ‘дозволить жить на собственныхъ квартирахъ, у родителей или попечителей, тмъ изъ воспитанниковъ старшихъ четырехъ классовъ, которые пробывъ въ институт немене одного года, изъявятъ желанiе и предъявятъ согласiе своихъ родителей или попечителей, принимающихъ ихъ къ себ на жительство’. Этимъ воспитанникамъ предоставляется, если пожелаютъ, довольствоваться отъ института одеждою, бльемъ, обденнымъ столомъ и учебными пособiями.

Мысль объ открытiи этихъ заведенiй, говорятъ, давно возникла и выражена она была въ первый разъ, судя по носившимся слухамъ, самими воспитанниками строительнаго училища.

Если вы, читатель, живете въ Петербург, то можетъ-быть вамъ попадалось разосланое на этихъ дняхъ при афишкахъ объявленiе подъ заглавiемъ: Столярная артель въ С.-Петербург, и вы безъ сомннiя обратили на это вниманiе. Еслиже вы не въ Петербург, то конечно не знаете о немъ, въ такомъ случа мы выписываемъ его для васъ слово въ слово:

‘Мебельные мастера въ С. Петерберг составили между собою артель.

‘Цль устройства такой артели состоитъ въ томъ, что мебельные мастера желаютъ представлять прямо отъ себя на судъ публики свои работы и оцнку оныхъ, безъ всякаго посредства, а публик дать возможность прiобртать вс столярныя работы изъ первыхъ рукъ и по возможно-дешовымъ цнамъ.

‘Артель состоитъ изъ честныхъ и знающихъ въ совершенств свое дло лицъ, но съ малыми достатками, и потому на первое время не можетъ предложить большого выбора готовыхъ вещей, а проситъ публику почтить артель заказами всякаго рода столярныхъ работъ съ полною отвтственностiю за добросовстное исполненiе.

‘Продажу готовыхъ вещей артель предоставила, въ русскомъ магазин (у Казанскаго моста д. Ольхиной), купцу А. И. Мельникову, у него же въ контор принимаются вс заказы и справки, адресуясь къ А. И. Мельникову.

‘Членъ артели, заявляя предъ публикою о своемъ добросовстномъ, честномъ и новомъ у насъ предпрiятiи, надются, что оно будетъ поддержано’.

По нкоторымъ выраженiямъ этого объявленiя, напечатанымъ у насъ курсивомъ, ы конечно догадаетесь, что поводомъ къ устройству артели послужило какое-нибудь особенное нудящее обстоятельство. Дйствительно, оно (т. е. устройство артели) вызвано, говорятъ, монополiей, уже давно тяготвшей надъ здшними небогатыми мебельными мастерами, и первую мысль объ артели приписываютъ одному изъ русскихъ купцовъ, торгующихъ въ русскомъ магазин (можетъ-быть это тотъ же А. И. Мельниковъ, о которомъ упоминается въ объявленiи), онъ, говорятъ, соединилъ разрозненныя и слабыя поодиночк силы мебельныхъ мастеровъ-хозяевъ, которые, въ числ двадцати пяти или около того, и сдлались членами вновь устроенной ‘Артели’. Мы просимъ читателей обратить вниманiе на это явленiе, потомучто въ немъ заключается:

для петербургскихъ мебельныхъ мастеровъ — вожделнное избавленiе отъ гнетущей монополiи,

для потребляющей публики — пониженiе цнъ на столярныя издлiя, которыя монополiя возвышала иногда до неприличныхъ размровъ,

для всего мыслящаго люда — новое примненiе артельнаго начала, составляющаго одну изъ надеждъ въ нашемъ будущемъ, и первый образчикъ ремесленной ассоцiацiи, развитiе которой также давно составляетъ у насъ предметъ ожиданiй.

Ремесленная ассоцiацiя, принявшая форму артели, всего легче можетъ уничтожить монополiю и предать забвенiю эту фразу: ‘все нмцы мшаютъ!’, которою такъ презрительно, съ мткаго слова Гоголя, колятъ глаза бдному и опустившемуся русскому ремесленнику. Артели, если она будетъ сильна тою врностью и той честностью, какими въ самомъ дл отличаются нкоторыя русскiя артели, — не помшаетъ никакой иностранный мастеръ и не ототретъ ея на заднiй планъ. Артель можетъ-быть будетъ нуждаться въ немъ и приметъ его къ себ, — но хозяиномъ будетъ она, а не онъ…

Мы желаемъ полнаго благоденствiя и долгоденствiя столярной артели! Желаемъ также, чтобы съ ея легкой руки явились и другiя артели — портная, сапожная, слесарная и пр. и пр.

______

Не помнимъ, случалось ли намъ хоть разъ заключить наше сказанiе грустной встью, какъ приходится сдлать это теперь. Въ прошломъ мсяц, именно 16 октября, въ Воронеж умеръ Иванъ Савичъ Никитинъ. Не долго было его литературное поприще, да и вся жизнь его была не долга: ему было всего тридцать шесть лтъ. Не здсь и не теперь опредлять его литературное значенiе, и это значенiе, и жизнь его запишутся впослдствiи, а теперь мы хотимъ только раздлить съ читателями нашу скорбь о человк, загубленномъ и убитомъ мелкой житейской суетой и нечистой средой, съ которой онъ былъ такъ крпко связанъ, что разорвать эту связь было выше его человческихъ силъ. Воронежскiй житель, г. М. де-Пуле, поминая теплымъ словомъ И. С. Никитина (въ ‘Моск. Вд.’ No 241), приводитъ одно изъ его послднихъ стихотворенiй, которое говоритъ больше, нежели сколько мы можемъ сказать въ настоящую минуту. Оно говоритъ о чувств, съ которымъ поэтъ покидалъ жизнь, оно говоритъ объ этой жизни и о всемъ, что она дала поэту, оно говоритъ о смерти… Вотъ эта предсмертная псня:

Вырыта заступомъ яма глубокая.

Жизнь невеселая, жизнь одинокая,

Жизнь безпрiютная, жизнь терпливая,

Жизнь, какъ осенняя ночь молчаливая, —

Горько она, моя бдная, шла

И какъ степной огонекъ замерла

Чтоже? усни моя доля суровая!

Крпко закроется крышка сосновая,

Плотно сырою землею придавится,

Только однимъ человкомъ убавится…

Убыль его никому не больна,

Память о немъ никому не нужна!..

Вотъ она слышится, пснь беззаботная:

Гостья погоста, пвунья залетная,

Въ воздух синемъ на вол купается,

Звонкая пснь серебромъ разсыпается…

Тише!.. о жизни поконченъ вопросъ:

Больше ненужно ни псенъ, ни слезъ!

Посл этихъ, какъ-будто изъ-за могилы прилетающихъ къ намъ звуковъ, какъ-то уже и не произносятся собственныя слова, да и ненужны они: они ничего не прибавятъ къ этимъ выразительнымъ звукамъ.

И. С. Никитинъ умеръ отъ чахотки, похороненъ рядомъ съ А. В. Кольцовымъ.

‘Время’, No 12, 1861

Оригинад здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1861/DECEMBR/ddeladr.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

Нчто по предмету вдомостей о нершоныхъ длахъ. — Женское промышленое движенiе. — Одна черта, относящаяся къ безденежью. — Торговое движенiе въ Одесс. — Переселенцы. — Японская шхуна въ Николаевск и русская азбука въ Хакодате. — Продолжающiяся внушенiя о воспитанiи народа. — ‘Опять объ уставныхъ грамотахъ!’ — Кирсановскiя прижимки. — Мстныя и личныя черты: отршенiе старшины, предложенiе о розг, жестокiй помщикъ и жестокiй волостной судъ. — Ккъ въ чигиринскомъ узд читали Положенiе. — Взаимное страхованiе. — О балотировк. — Предположенiя о московскомъ ремесленномъ заведенiи. — Что городъ, то норовъ. — Пироговская премiя. — Нчто о раскольникахъ и нчто о чиновникахъ. — Новыя, возобновленныя и преобразованныя газеты и одинъ журналъ прекращающiйся.

____

Годъ истекаетъ. Въ присутственныхъ мстахъ господа чиновники всми силами и способами стараются заршить наибольшее число длъ, а въ случа невозможности заршенiя, по крайней мр отписаться, чтобы такимъ образомъ въ годовыхъ отчетныхъ вдомостяхъ показать за собой наименьшее число длъ нершоныхъ и тмъ заслужить благосклонное вниманiе начальства, нердко сопряжонное съ нкоторыми существенными благами, именуемыми ‘остаточными’ и т. п.

Чт, еслибы мы и многiе другiе изъ числа пишущей братiи состояли подъ начальствомъ читающей публики на правахъ государственной службы, въ должности производителей ‘нашихъ домашнихъ длъ’? Вдь едвали могли бы мы, съ окончанiемъ настоящаго года, расчитывать на ея благосклонное вниманiе, на ‘остаточныя’ и иныя подобныя блага, потомучто длъ окончательно ршоныхъ у насъ почти нтъ и къ новому году не предвидится… Положимъ, что въ такомъ случа мы могли бы представить въ свое оправданiе то обсоятельство, что мы принимали вс зависящiя отъ насъ мры, ‘отписывались‘ сколько могли, употребляя при этомъ, кром требуемаго по служб усердiя, еще самыя теплыя сердечныя желанiя, но эти оправданiя конечно признались бы ‘неумстными’ и были бы ‘оставлены безъ послдствiй’, хотя мы, какъ люди отписавшiеся и стало-быть чистые, не подверглись бы преслдованiю. А отписывались мы въ самомъ дл съ полнымъ усердiемъ: сколько выпущено нами замчанiй, внушенiй, повторенiй!.. Надо замтить, что мы, состоящiе въ вдомств читающей публики, ея служители и докладчики, въ дл отписокъ несовсмъ слдуемъ обыкновенноу служебному порядку: тамъ длаются сначала повторенiя, потомъ внушенiя и наконецъ замчанiя, простыя и строгiя, у насъ наоборотъ: прежде всего замчанiя, потомъ внушенiя, а наконецъ уже повторенiя. Вамъ, читатель, — вамъ, можетъ-быть непосвященному въ тайны механизма отписокъ, мы должны нсколько пояснить эти термины. Подъ замчанiями разумемъ мы ловлю безобразныхъ общественныхъ явленiй и всенародное обличенiе ихъ, съ этого именно мы и начали въ ныншнемъ году. Затмъ, какъ выводъ изъ достаточно-накопившагося числа такихъ явленiй, слдуетъ внушенiе современныхъ человческихъ понятiй, въ силу которыхъ замченныя явленiя необходимо должны быть признаны безобразными, а противоположныя имъ — ‘отрадными’. И уже посл того мы начинаемъ повторенiя, т. е. начинаемъ повторять одно и тоже дважды, трижды и боле, для сильнйшаго вразумленiя и назиданiя. Если вы возьмете на себя трудъ послдить за нашей дятельностью, то непремнно замтите, что нкоторыя дла, относительно общихъ взглядовъ и мыслей, именно достигли теперь перiода повторенiй. Ниже можетъ-быть намъ случится привести на это какiе-нибудь примры…

Дла, о которыхъ мы обязаны докладывать вамъ, читатель, обыкновенно начинаются общими вопросами, и пока они остаются въ вид вопросовъ, наша дятельность и наше усердiе выражаются одними восклицанiями и лирическими излiянiями, дятельность самая прiятная и самая легкая, которой мы, окрыленные надеждами, предаемся съ неудержимымъ жаромъ. Но потомъ, когда вопросамъ надлежитъ перейти въ дло, и дло дойдетъ до практическаго примненiя, до дйствительности, — она, эта суровая дйствительность, тотчасъ разбиваетъ ихъ на мелкiя части, которыя нескоро соберешь въ общiе выводы. Суровая дйствительность неумолимо начинаетъ усложнять и путать вопросы, прежде столь ясные, мутить наши надежды, прежде такiя чистыя, какъ прозрачная струя ключевой воды, концы вопросовъ, прежде столь видимые, почти руками осязаемые, туманятся и теряются изъ вида, одинъ вопросъ сцпляется съ другимъ, другой съ третьимъ, и оторопвшiе наблюдатели останавливаются въ раздумь предъ этой неподдающейся ихъ надеждамъ дйствительностью… Вотъ отчего у насъ нтъ ршонныхъ длъ, и вотъ гд начинаются наши повторенiя, — поприще самое опасное, потомучто васъ ничто такъ не раздражаетъ какъ повторенiя, а между тмъ по поводу движущихся частей раздробленнаго и усложненнаго вопроса нердко является у насъ поползновенiе повторить тже мысли, съ примсью лирическихъ излiянiй, которыя уже были неразъ высказаны при разработк вопроса въ его цлости и чистомъ отвлеченiи. Чтобъ избжать опасности подобныхъ повторенiй, опасности притупить ими вашу впечатлительность, довести васъ до равнодушiя къ нашимъ восклицанiямъ, до сомннiя въ неподдльности нашихъ лирическихъ излiянiй, — намъ остается одно средство: представлять одни частные факты, предоставляя вамъ самимъ длать восклицанiя, какiя эти факты въ состоянiи будутъ внушить вамъ. Мы позволимъ себ общiя мысли и излiянiя только по поводу новыхъ вопросовъ, гд нтъ опасности повториться, и то въ такомъ только случа, если окажутся въ наличности вопросы близкiе, удоборазршимые, осуществленiе которыхъ, по нашему скромному соображенiю, не застрянетъ среди суровой дйствительности.

Но вотъ — при первомъ подмченномъ нами въ обществ факт, о которомъ мы хотимъ сейчасъ довести до вашего свднiя, намъ приходится сдлать оговорку въ свою пользу. Мы имемъ случай сказать, что нашу отписку, наши восклицанiя нельзя (и вамъ не совтуемъ) считать одними безплоднымъ ‘словоизверженiемъ’ (слово недавно изобртенное и введенное въ употребленiе не нами, а людьми, попреимуществу мрачнаго характера). Видите ли: передъ кончиною обязательнаго, дарового труда было много восклицанiй — если уже вамъ угодно будетъ называть ихъ таковыми — о труд вообще, о великомъ значенiи труда, искони предписаннаго законамъ природы всякому человку, о томъ, что всякiй человкъ, живущiй въ обществ, право на пользованiе его благами долженъ заслужить собственнымъ трудомъ, о томъ наконецъ, что никакому званiю, ни при какомъ общественномъ положенiи честный трудъ въ хулу и осужденiе поставленъ быть не можетъ. Потомъ, по поводу шевельнувшагося у насъ вопроса о женщинахъ, было говорено о томъ, что имъ слдуетъ выработать независимость положенiя, обезпечить себ средства независимаго существованiя. И видимъ мы теперь, что эти восклицанiя раздались не гласомъ вопiющаго въ пустын, что нашли они себ отголосокъ, и можетъ-быть при содйствiи настоящихъ финансовыхъ обстоятельствъ, въ виду растущаго безденежья и ратущей дороговизны, произвели въ большей или меньшей мр требуемое дйствiе. Вамъ безъ сомннiя уже извстно, что съ нкотораго времени стали выходить изъ среды нашего общества женщины, ршившiяся серьозно приняться за науку, не поженски, а помужски, съ цлью практическаго примненiя знанiй къ нуждамъ своей трудовой жизни. Теперь же слышимъ мы непосредственно, собственнымъ органомъ слуха, въ разныхъ углахъ толки тхъ женщинъ, которымъ или уже прошло время учиться, или жизненная обстановка мшаетъ не правиться по пути науки. Он толкуютъ о предпрiятiяхъ, клонящихся къ обезпеченiю ихъ жизни. И эти толки не остаются одними излiянiями, а имютъ видъ дятельныхъ начинанiй. Слышимъ, что одн составили товарищество и сняли булочную, другiя организуютъ изъ себя компанiю женскихъ работъ, третьи… врне третья готовится вступить въ книжный магазинъ или библiотеку для чтенiя въ качеств главнаго приказчика или библiотекаря, съ обязанностью вести кореспонденцiю по дламъ магазина. И въ этомъ движенiи замчательно то, что званiе дйствующихъ лицъ оставляется въ сторон, при выбор предпрiятiя оно нейдетъ ни въ какое соображенiе. Вс ли эти предположенiя приведутся въ исполненiе и будутъ имть успхъ — не знаемъ, но мы слышимъ о нихъ, и этого довольно. Мы заявляемъ фактъ, причисляя его къ разряду ‘отрадныхъ’, мы длаемъ усилiе, возвращаемся къ перiоду внушенiй и громко выражаемъ желанiе, чтобы это движенiе шло дальше, разливаясь за предлы столицы, потомучто до сихъ поръ мы знаемъ о существованiи его только въ этихъ предлахъ. Мы желаемъ, чтобы новыя дятельницы устояли въ своемъ движенiи, запаслись твердою волею, не ослабли духомъ. Мы желаемъ, чтобы это движенiе не осталось зародышемъ, а развилось съ надлежащей широтой, потомучто оно общаетъ… Но чтобы не впасть въ лиризмъ, въ излiянiя, не будемъ говорить о томъ, чт оно общаетъ.

Мы упомянули о безденежь. Предметъ извстный, но въ этомъ явленiи недавно случилось намъ замтить одну странную черту. Входитъ покупатель въ одинъ знакомый магазинъ, въ которомъ онъ давно не былъ, и видитъ, что въ магазин произведены передлки, онъ обновленъ и расширенъ. Поститель замчаетъ объ этомъ хозяину. ‘Да! отвчаетъ тотъ: — что длать! денегъ ни у кого нтъ, вс толкуютъ о безденежь и засто, и въ тоже время вс повидимому идутъ впередъ, обязанностью считаютъ идти впередъ и ширитья. Ну, вотъ и мы — придрались къ тому, что въ магазинивъ самомъ дл было немного тсно, и расширились, впередъ пошли.’ Чтоже это такое въ самомъ дл — кажущаяся ли несообразность, или дйствительная? явленiе ли, имющее разумное значенiе, или безсмыслица? сила ли промышленаго духа, или лихорадочный жаръ? И къ чему ведетъ оно: къ ршительному ли исходу, или къ экономической кутерьм? — это все вопросы, предлагаемые на ваше усмотрнiе.

Давно слышали мы, и вамъ передавали, мннiе знающихъ людей, что спасенiе отъ безденежья можетъ заключаться только въ усиленiи нашей отпускной торговли. Если вы убдились въ этой истин, то вотъ капелька успокоивающаго средства, присланная изъ Одессы въ октябр мсяц. ‘Торговое оживленiе (сказано въ ‘Одесскомъ Встник’), которое господствовало на хлбномъ нашемъ рынк втеченiи минувшаго сентября, было такъ значительно, что отпускъ изъ Одессы за сентябрь мсяцъ составилъ, по цнности, почти половину всего отпуска предыдущихъ восьми мсяцевъ. Такъ, съ 1 января числилось въ отпуск товаровъ на 19,765, 261 руб., за одинъ же сентябрь отпущено на 9,028,674 руб., въ томъ числ одного хлба на 4,534,586 руб. и шерсти на 4,107,598 руб.’ Черезъ три дня оттуда же слышатся слдующiя соображенiя: ‘Виды на будущiй исходъ хлбной торговли начинаютъ нсколько проясняться. Францiя, привлекшая къ себ текущей осенью огромные запасы хлба и истощившая въ этихъ закупкахъ большiе капиталы, перестаетъ привлекать къ себ главныя усилiя частной спекуляцiи. Конечно трудно ршить вопросъ, достаточно ли подвезенное количество хлба для восьми-мсячнаго продовольствiя Францiи. Самъ по себ этотъ вопросъ уже въ состоянiи поддержать хлбныя цны, но къ тому присоединились еще слдующiя обстоятельства: болзнь картофеля поддерживаетъ сильное требованiе на хлбъ, особенно на рожь и пшеницу, въ балтiйскихъ портахъ Пруссiи и во всхъ портахъ свернаго моря. Сверхъ того, неожиданно слабый привозъ хлба въ Англiю, оставшуюся позабытою среди безпокойствъ отъ неурожая во Францiи, слабый подвозъ изъ Америки и истощенiе наличныхъ запасовъ, вынуждаютъ предполагать, что Англiя займетъ теперь главное мсто въ ряду рынковъ для сбыта хлба’ и пр.

Только вы, читатель, пожалуста не поспшите воскликнуть: ну, вотъ наша торговля и поправилась! — Предупреждаемъ васъ вторично, что это неболе какъ капелька успокоивающаго средства, нчто врод опiума, обманчивое дйствiе котораго вамъ безъ сомннiя извстно. Одна чужая бда насъ окончательно не вывезетъ, вдь для усиленiя отпускной торговли нужно усиленiе внутренняго производства, а на этотъ счетъ ужь неугодно ли вамъ будетъ сдлать свои соображенiя.

Чтобы однако этимъ вызовомъ на трудныя соображенiя не разстроить расположенiя нашего духа, мы готовы предложить вамъ еще другую капельку утоляющаго свойства. Мы не затрудняемся подливать эти капельки изъ участiя къ вамъ, читатель, предполагая, что и безъ насъ вы имете довольно случаевъ подвергаться дйствiю прiемовъ раздражающихъ, запинаясь о разныя неровности, представляемыя суровой дйствительностью. Эту вторую капельку доставилъ намъ тотъ же южный край Россiи. Въ Крыму совершается прекрасное движенiе: взамнъ ушедшихъ оттуда татаръ, къ намъ идутъ, партiя за партiей, изъ Турцiи и той части Бессарабiи, которая принадлежитъ теперь Молдавiи, болгары и другiе единоплеменные и единоврные переселенцы и начинаютъ понемногу занимать опуствшiя крымскiя поля. Въ этомъ движенiи конечно нтъ ничего удивительнаго, скорй можно было удивляться тому, что его не было до сихъ поръ. Мы слышали, что со стороны нашего правительства принимаются дятельныя мры и оказывается всякая помощь къ водворенiю этихъ переселенцевъ, и нельзя не желать, что бы они встртили на новосель всякое радушiе и гостепрiимство. Они стоютъ его за все, чт суждено было имъ вынести и выстрадать. Стоитъ только показать одинъ уголокъ картины совершающагося переселенiя, чтобы понять, отчего, отъ какихъ бдъ бгутъ къ намъ эти люди, понять всю вопiющую потребность сдлать имъ самый радушный прiемъ. ‘Вчера (пишутъ напримръ изъ Одессы отъ 3 октября) на англiйскомъ пароход Уампiонъ прибыли къ намъ изъ Судино 1200 человкъ болгаръ-переселенцевъ. Трудно представить себ все бдственное положенiе этихъ несчастныхъ, нищета ихъ превосходитъ всякое вроятiе: рубища составляютъ роскошь, дти едва прикрыты лохмотьями, и то не вс. Къ несчастiю, въ то время, когда они высаживались на пристань, дулъ пронзительный сверо-восточный втеръ. Коченя отъ холода, они кое-какъ прiютились между грудами багажа, грызя какiя-то заплеснвшiя корки… На одной изъ лодокъ привезли трупы старика и восьми дтей, нагихъ, обезображенныхъ, ихъ обступила полунагая толпа съ тоскливыми, изстрадавшимися лицами. Число больныхъ очень значительно, между ними есть и тифозные. Трудность морского путешествiя, тснота помщенiя на пароход — довершили то, чт подготовили нищета и вковое угнетенiе. Нтъ ни одного здороваго лица: блдность, худоба, ввалившiеся глаза, съ какимъ-то апатичнымъ, безотраднымъ выраженiемъ — ясно говорятъ о физическомъ и нравственномъ истощенiи переселенцевъ… Положенiе несчастныхъ возбудило общее состраданiе въ жителяхъ: купцы снабдили ихъ мясомъ, хлбомъ, помщенiемъ и топливомъ, предводитель дворянства кн. М. Балатуковъ обратился къ дворянамъ съ предложенiемъ составить общiй сборъ на устройство больницы для первоначальнаго пособiя больнымъ и заболвающимъ, дамы заготовляютъ рубашки, чулки и теплую одежду для дтей…’

Если вспомнить все чт мы знаемъ о прежней жизни этихъ ‘изстрадавшихся’, то можно ли не произнести: пусть это движенiе продолжается долго, до тхъ поръ, пока тамъ, за Дунаемъ, не останется ни одного гонимаго и забитаго!.. Одна эта сторона дла, сторона состраданiя и христiанскаго милосердiя, независимо отъ огромной пользы, которую общаетъ краю приливъ новаго народонаселенiя, даетъ великое значенiе начавшемуся движенiю. Мы заране рукоплещемъ всмъ мстнымъ жителямъ, хозяевамъ края, которые прiютятъ и приласкаютъ измученныхъ пришельцевъ.

Успокоивши васъ этою ‘отрадною’ встью, просимъ перенестись совсмъ на противоположный конецъ… нашего отечества. — Это такъ далеко, что даже невдругъ назовешь отечествомъ такую страну, какъ приамурскiй край, а мы именно приглашаемъ васъ туда, въ Николаевскъ, чтобы раздлить съ туземцами ихъ прiятное изумленiе при вид впервые появившагося тамъ благо флага съ краснымъ кругомъ въ середин: это японская шхуна, по имени ‘Камита-Мара’, капитанъ Мизунъ-Сiедай. Она пришла съ цлью ‘познакомиться съ нашей страной, узнать положенiе торговыхъ длъ и вообще собрать вс свднiя, которыя могутъ быть полезны для ихъ государства’.

Въ письм, присланномъ изъ Николаевска въ газету ‘Амуръ’ и переданномъ уже въ нкоторыхъ петербургскихъ газетахъ, подробно описано, изъ кого состоялъ экипажъ шхуны, какiе привезены на ней товары, для образца, и по какимъ дорогимъ цнамъ они продавались. Все это, если угодно, вы можете прочесть въ нсколькихъ газетахъ, а для насъ важно только то, что японцы прiхали къ намъ въ Николаевскъ, сдлали намъ визитъ, выражая этимъ желанiе быть нашими знакомыми, и даже заговорили о торговыхъ длахъ. Это, какъ видите, тоже отрадная новость, а съ нею доволно тсно связана и другая, немене отрадная, хотя по времени не очень новая, именно: подвигъ г. Махова… можетъ быть изволите знать. Не знаете? — хорошо! Г. Иванъ Маховъ, состоящiй при нашемъ консульств въ Хакодате (что въ Японiи), составилъ и на собственный счетъ отпечаталъ русскую азбуку для японцевъ, подъ заглавiемъ на японскомъ язык, означающемъ, говоря японской конструкцiей: ‘Русскаго чиновника подарокъ японскимъ дтямъ’. Какъ г. Маховъ, въ новый японскiй годъ (29 января), представлялъ экземпляръ азбуки губернатору Хакодате и просилъ его другой наикрасивйшiй экземпляръ поднесть самому Сiогуну, въ какомъ восхищенiи были губернаторъ и другiе сановники — все это вы можете прочесть (а можетъ-быть уже и прочли) въ письм жителя Хакодате, напечатанномъ въ ‘Сверной Пчел’. Для насъ же опять-таки важенъ только фактъ существованiя азбуки, да важна еще грустная замтка, вырвавшаяся у самого г. Ив. Махова въ письм его отъ 24 iюня, напечатанномъ въ No 11 ‘Морского Сборника’. Говоря о томъ, какъ быстро проникаетъ къ японцамъ европейкая жизнь, и о томъ, что они учатся съ успхомъ европейскимъ языкамъ, г. Маховъ прибавляетъ: ‘русскому… ну, тутъ приходится или молчать, или длать замтки изъ своего дневника: тотъ, которому еще въ начал прошлаго года изъявлялась услуга — учить японцевъ порусски безвозмездно, тотъ, къ которому нын сами японцы пристаютъ съ словами: ‘мы ближайшiе сосди съ Россiею, а у насъ по сiе время нтъ своего переводчика русскаго языка, дайте намъ учителя, а ученики и комнаты уже готовы!’ тотъ, который, соревнуя англичанамъ и французамъ, самъ долженъ бы позаботиться объ этомъ дл, медлитъ въ распоряженiи и отзывается лично изъявлявшему нкогда желанiе учить японцевъ порусски: ‘и, полноте! кто будетъ учиться русскому языку!’ тотъ… На этомъ г. Маховъ прерываетъ свою рчь.

Неправда ли, читатель, что въ этой фраз: ‘и, полноте!’ уже пахнуло на васъ чмъ-то знакомымъ? Какъ она слышна, наша Русь православная, наше неколебимо-бюрократическое отечество! Ктоже онъ, этотъ ‘тотъ, который’? Дайте намъ его имя, достойное стоять въ ряду другихъ новйшихъ героевъ, представителей невозмутимо стоящей на мст части Россiи! Записать бы на память, чтобы не забыли потомки помянуть его сострадательной улыбкой!.. Какова однако сила бюрократическаго духа: даже примръ японцевъ, быстро сдвигающихся съ мста, не броситъ краски въ лицо нашего героя!

Воздавъ должную хвалу герою, мы оставляемъ японскiй мiръ и съ особеннымъ удовольствiемъ возвращаемся на наши родныя поля, теперь занесенныя снгомъ, и по нимъ, проселками, по чуть-видному слду однажды прохавшихъ саней, а мстами и просто цликомъ, пробираемся въ наши села и деревни, послушать думъ и говора ихъ обитателей… (‘опять объ уставныхъ грамотахъ’! восклицаете вы при этомъ, но мы продолжаемъ, какъ-будто не слыхали) обитателей, о которыхъ заботы наши неистощаются, о судьб и благоденствiи которыхъ все продолжаются усердные толки и сопровождаютъ насъ въ нашемъ воображаемомъ путешествiи по снжнымъ полямъ. ‘Повсемстный опытъ показалъ (слышится за нами), что самыя благопрiятныя условiя для улучшенiя быта низшихъ классовъ не ведутъ къ народному благосостоянiю, если увеличенiе заработковъ не сопровождается улучшенiемъ народной нравственности… ‘Теперь особенно (кричитъ черезъ минуту тотъ же голосъ) важно для Россiи, чтобы лучшiе инстинкты нашего простого народа находили себ поддержку въ образованномъ обществ…’ ‘Мировые посредники (продолжаетъ голосъ съ усиленной звучностью) безъ сомннiя воспользуются своимъ влiянiемъ на крестьянъ и своими близкими и частыми сношенiями съ ними, для того чтобы распространять между ними здравыя понятiя, от которыхъ зависитъ нравственное усовершенствованiе. Многiе, какъ извстно, содйствуютъ къ убжденiю крестьянъ въ польз грамотности и трезвости: почему бы не быть имъ также распространителями въ сельскомъ населенiи немене полезныхъ понятiй о бережливости?..’ (‘Соврем. лтоп.’ No 41).

Вотъ т письменныя внушенiя, которыя мы читали давно и теперь снова читаемъ. Чтоже длать? По предмету внушенiй о воспитанiи народа дальше этого идти пока некуда, и вотъ, какъ видите, люди находятся вынужденными длать повторенiя. Мы уже сказали, что будемъ съ своей стороны избгать повторенiй, и недаромъ: въ дл народнаго воспитанiя они кажутся намъ особенно опасными, особенно способными притупить вашу воспрiимчивость, навести васъ на разныя сомннiя. Скажите, знаете ли вы тхъ воспитателей, которые втолковали народу убжденiе въ неоходимости грамотности? А вдь оно разлилось, сторонниковъ обскурантизма между народомъ едвали осталось много. Мы думаемъ и вримъ, что скоро ихъ совсмъ не будетъ, и тогда… Видите ли? Естественно ждать и желать, чтобы окончательно опредлились и уяснились для народа условiя его экономическаго быта. Уяснятся они, эти условiя, будетъ онъ знать и понимать свое настоящее положенiе, — тогда сознаются потребности, для удовлетворенiя которыхъ нужна будетъ бережливость. А то вотъ теперь уставныя грамоты…

‘Опять объ уставныхъ грамотахъ!..’

Не безпокойтесь! О нихъ на этотъ разъ не распространимся, потомучто новаго немного. По свднiямъ, полученнымъ къ ноябрю, число представленныхъ грамотъ въ тридцати-пяти губернiяхъ только перешло за тысячу, и изъ нихъ введено въ дйствiе 831. — Это конечно не очень много. Замедляющiя причины тже, между ними упоминаются неразмежованныя дачи, неимнiе плановъ, недоразумнiя въ нкоторыхъ статьях Положенiй, но главною и всеобщею причиною остаются попрежнему — недоврчивость, предразсудки и ‘ложныя надежды’ крестьянъ. Одинъ господинъ замчаетъ, что это дло ‘идетъ’, какъ и разныя другiя русскiя дла, ни шатко, ни валко’.

Кстати: этотъ господинъ недавно возвратился изъ-заграницы въ деревню и сообщаетъ первыя впечатлнiя, которыя она произвела на него. ‘Сначала — говоритъ онъ — я не замтилъ никакой перемны въ отношенiяхъ крестьянъ къ помщикамъ. Казалось, какъ-будто ничего и не произошло: все тже господа и тже мужики… Но это поверхность озера, внутри, въ глубин, успли произойти значительныя измненiя’. Главное, чт замтилъ вовзратившiйся господинъ въ глубин озера, это — ‘обязательный трудъ становится тошне и тошне тмъ и другимъ, онъ — неправильное явленiе посл дарованiя свободы, барщина и воля вмст не живутъ, не дышутъ’.

Насчетъ отношенiй крестьянъ къ помщикамъ встртили мы одну немножко наивную кореспонденцiю изъ кирсановскаго узда тамбовской губернiи. Авторъ разсказываетъ о трудности найма вольныхъ работниковъ въ ихъ краю, трудности, которая до 8 октября, когда онъ писалъ свою статью, увеличивалась съ каждымъ часомъ, и ему кажется, что тутъ есть какая-нибудь стачка. ‘Я слышалъ недавно (говоритъ онъ), что крестьяне будтобы согласились поприжать помщиковъ: не наниматься, ни въ какую силу, чтобы т отдали имъ внаймы всю землю, какая есть. Иначе трудно объяснить такое положенiе длъ: случись перевезти избу или что бы то нибыло своему брату мужичку, — сейчасъ является десятокъ-другой подводъ, а помщикъ бьется-бьется, посылаетъ туда-сюда, даетъ цну, какую назначаютъ сами крестьяне, а толку нтъ… Вообще видится во всхъ нашихъ условiяхъ съ крестьянами какая-то вялость и неохота послднихъ съ нами объяснится. Можетъ быть этому отчасти содйствуетъ то несчастное обстоятельство, что мысли крестьянъ находятся все еще въ необычайномъ броженiи… (будто это такъ!). Однако въ результат всхъ этихъ броженiй, невроятныхъ и дикихъ надеждъ, стачекъ — или не стачекъ, а такъ чего-то непонятнаго, — выходятъ самыя безотрадныя и вредныя явленiя: напримръ въ одномъ имнiи, въ пяти верстахъ отъ меня, стоитъ до сихъ поръ (до 8-то октября!) на корню рожь въ значительномъ количеств десятинъ, а неубраной гречихи и овса не оберешься. О нихъ ужь и не говорятъ’.

Скажите пожалуста! какое явленiе! отзываемся мы автору съ полнымъ сочувствiемъ. Въ самомъ дл мы ему вполн сочувствуемъ, но удивляемся, что онъ говоритъ такимъ тономъ, какъ-будто это какая-то особенность, мстная черта, только имъ однимъ подмченная, и какъ-будто тутъ въ самомъ дл есть что-нибудь ‘непонятное’.

Между тмъ въ ход крестьянскаго дла встрчаютмя факты, которые дйствительно можно считать особенностями, частью мстными, частью личными. Мы приведемъ нсколько такого рода фактовъ, кажущихся намъ любопытными.

Въ калужскомъ губернскомъ присутствiи разсматривалось представленiе одного изъ уздныхъ мировыхъ създовъ объ удаленiи отъ должности волостного старшины. Вина старшины состояла въ томъ, что онъ ‘дозволилъ себ, во время разбора мировымъ посредникомъ дла, ссть на стулъ и вести постороннiй разговоръ съ присутствующими крестьянами’, а потомъ ‘дерзко и непочтительно отвчалъ на замчанiе посредника и на приказанiе его удалиться‘. Замчательно разсужденiе объ этомъ губернскаго присутствiя. Оно нашло, что ‘хотя съ одной стороны нельзя оставить безнаказанно выраженiя явнаго неуваженiя къ лицу и званiю мирового посредника, допущенныхъ при исполненiи имъ своихъ обязанностей, но съ другой стороны нельзя не признать, что для поддержанiя значенiя права выборовъ, дарованнаго кретьянамъ, въ длахъ объ увольненiи отъ должностей лицъ, избранныхъ по собственному ихъ управленiю, должна быть соблюдаема особенная осмотрительность и осторожность. Слишкомъ поспшная смна такихъ лицъ уронитъ значенiе общественныхъ крестьянскихъ должнлстей въ глазахъ крестьянъ и избираемыхъ лицъ, а для успшнаго развитiя общественнаго управленiя необходимо, чтобы должности эти пользовались извстнымъ уваженiемъ’. Затмъ, сообразивъ статьи Положенiя, по которымъ старшины за проступки подвергаются, по распоряженiю посредника, замчанiямъ, выговорамъ и штрафамъ, и только за важныя проступки и преступленiя предаются суду, присутствiе ‘не нашло достаточныхъ основанiй для утвержденiя представленiя мирового създа объ отршенiи волостного старшины отъ должности‘.

Кiевскому присутствiю пришлось обсуждать представленiе сквирскаго предводителя дворянства, просившаго разршенiя подвергать малолтнихъ крестьянъ до семнадцатилтняго возраста за маловажные проступки тлесному наказанiю до пятнадцати ударовъ розгою… Чмъ, кром мстной или личной особенности, объяснить это представленiе? Зачмъ бы могли понадобиться начальству еще эти пятнадцать ударовъ розгою по спин малолтнаго?.. И вотъ — губернское присутствiе, сообразивъ вс относящiяся къ этому предмету статьи закона, вывело заключенiе, что волостные старшины, сельскiе старосты и волостные суды не вправ подвергать малолтныхъ крестьянъ тлесному наказанiю, чт предоставляется ихъ родителямъ и опекунамъ, которымъ старосты и старшины и должны внушать, чтобы они взыскивали съ дтей за непозволительные поступки, могущiе причинить кому-нибудь вредъ, а въ случа замченнаго послабленiя, подвергать ихъ самихъ штрафу за причиненные ихъ дтьми убытки.

Въ черниговской губернiи выдалась ужь очень крупная черта нравовъ, явленiе, какого теперь казалось бы и ожидать нельзя. Одинъ изъ посредниковъ конотопскаго узда представилъ въ губернское присутствiе свой приговоръ объ увольненiи отъ обязательныхъ отношенiй къ помщику штабсъ-капитану Аристарху Давыдову, за жестокое обращенiе, нсколькихъ человкъ дворовыхъ людей. Присутствiе нашло, что ‘дйствiя помщика Давыдова представляютъ случай весьма значительнаго злоупотребленiя помщичьей власти, злоупотребленiя, которое и при существованiи крпостного права подлежало строгому преслдованiю‘, а потому опредлило: ‘приговоръ посредника утвердить, злоупотребленiя же со стороны г. Давыдова помщичьей власти предоставить усмотрнiю предсдателя, какъ начальника губернiи.’

Если уже говорить о чертахъ нравовъ, то вотъ кстати: въ ‘Москов. Вд.’ помщенъ отрывокъ изъ письма нкоего г. П. Буракова, подъ заглавiемъ: ‘Черта нравовъ’. Въ этомъ отрывк всего замчательне то, что г. Бураковъ явилъ невроятную степень скромности и облекъ свое извстiе не знаю зачмъ понадобившеюся тутъ тайною. Пишетъ онъ изъ губернiи Т., изъ узда З., о крестьянин помщика Н. и о волостномъ правленiи Д. Въ чемъ же дло? Въ томъ, что крестьянинъ пожаловался, что отъ него самовольно ушла жена, а волостной судъ присудилъ: жену наказать розгами, потомъ сковать ей руки и ноги, и такъ провести ее по селу. При этомъ односелкамъ ея приказано было пть псни, а когда т стали-было отговариваться отъ такого невиданнаго поруганiя женщины, то имъ пригрозили, что ‘шкуры сдерутъ’. Ну он и запли, и шествiе совершилось. Такъ чтже тутъ секретничать-то? Вдь оглашаются же жестокости г. Аристарха Давыдова, почему же не огласить и жестокости одного изъ волостныхъ судовъ… положимъ зубцовскаго узда? Да еще поступокъ г. Давыдова клеймитъ его позоромъ, а волостному суду и въ вину-то нельзя ставить свойственную ему грубость нравовъ, которая должна подлежать постепенному смягченiю. Еще много можетъ-быть явится подобныхъ фактовъ, — пусть же слухъ о нихъ будетъ носиться въ обществ, доходить до сельскаго мiра, пусть будуть они обсуждаться, измняться и исчезать постепенно…

Все это такiя мрачныя и или жостокiя черты, что наслушавшись ихъ, какъ-то невольно почувствуешь желанiе отдохнуть на чемъ-нибудь, улыбнуться чему-нибудь, засмяться добрымъ смхомъ. А ужь по части добраго смха всего врне обратиться къ типу малороссiйкаго крестьянина, въ этомъ отношенiи куда до него нашему москалю! Удивительный источникъ юмора лежитъ въ природ этого народа! Послушайте напримръ разсказъ о томъ, какъ въ чигиринскомъ узд, въ с. Трилсахъ, читали Положенiе. Созвалъ помщикъ нсколько человкъ крестьянъ, и показывая имъ книгу ‘Положенiй’, сказалъ, что она прислана для нихъ, что въ ней написано все — какъ выкупать усадьбы и землю, какъ выходить на оброкъ и пр., потомъ подходитъ къ первому крестьянину и подавая книгу, говоритъ: ‘возьми’, но тотъ пятится назадъ и отвчаетъ: ‘ненадо, я неграмотный’, такъ же поступаютъ другой, третiй и т. д. Наконецъ послднiй осмлился, храбро взялъ книгу, произнесъ: ходiмъ, и вс пошли за нимъ.

‘Пришедши домой (продолжаетъ разсказчикъ), онъ позвалъ двухъ ближайшихъ сосдей, показалъ имъ книгу, разсказалъ, чт помщикъ о ней говорилъ, и прибавилъ: ‘треба прочитать ii, наймымъ въ Чигрынi писаря?’ Т согласились нанять на общiй счетъ, съ тмъ чтобъ никому объ этомъ не говорить. На другой день рано утромъ похалъ мужикъ въ Чигиринъ и нашолъ чтеца. Это былъ исключенный изъ духовнаго званiя дьячекъ, его наняли читать по пяти коп. за листъ и обязались по окончанiи чтенiя дать дв кварты горилки. Для такой важной оказiи мужикъ купилъ тамъ и свчу. Какъ только стемнло, собралось товарищество, зажгли огонь и началось чтенiе, не прошло минуты, отворилась дверь, вошолъ односелецъ Семенъ Романенко, нечего длать, — его пригласили ссть и слушать, только-что тотъ слъ, вошолъ Яковъ Диденко, и того пригласили ссть, посл начали являться гости по два и по три разомъ, вскор набилась цлая хата, отворили дверь, а ночь была холодная, — настудили хату, началась давка, между тмъ понемногу вокругъ хаты собралась вся деревня, хозяинъ растерялся, пришолъ въ азартъ, незная что длать, просилъ, чтобъ разошлись, но ему кричали: ‘нихай читае!’ Въ такомъ затруднительномъ положенiи онъ съ досады затушилъ свчу и закричалъ старшему сыну: ‘Бери табулу (т. е. табель, — такъ называютъ они Положенiя), замкни въ скриню и заразъ закопай на огородi!’ Громада пошумла и разошлась, а сынъ буквально исполнилъ волю отца, и только недавно откопаны ‘Положенiя’ волостнымъ старшиною.’

Вспомните, читатель, что это истинное происшествiе, вспомните типы, созданные Гоголемъ, — и васъ поразитъ ихъ врность. Вдь никто не сдлаетъ такой штуки кром малоросса, есть у него какая-то особенность въ умственныхъ прiемахъ: и этотъ хитренькiй замыселъ — нанять украдкой чтеца и втихомолку прочесть ‘Положенiя’, и противопоставленная этой хитрости — хитрость односельцевъ, провдавшихъ замыселъ и начинающихъ сходиться съ простодушнымъ видомъ, какъ-будто случайно, и наконецъ этотъ азартъ и ршительная мра — закопать въ землю ‘Положенiя’, — все это такъ знакомо намъ по гоголевскимъ бразамъ и непереносимо ни на какой другой народъ.

Вотъ что еще должны мы замтить: рядомъ съ уставными грамотами и вообще длами, относящимися до устройства экономическихъ отношенiй между крестьянами и помщиками, начинаются въ мировыхъ учрежденiяхъ общественныя дла собственно крестьянскiя, исключительно до общественныхъ крестьянскихъ интересовъ относящiяся. Такъ въ калужскомъ губернскомъ присутствiи разсуждали о польз введенiя между крестьянами взаимнаго страхованiя ихъ строенiй отъ пожаровъ. Между тмъ пока тамъ шли разсужденiя, въ ярославской губернiи ростовскiй мировой създъ уже поршилъ это дло для своей мстности. Одинъ изъ посредниковъ, г. Ошанинъ, сообщилъ създу, что желающихъ участвовать во взаимномъ страхованiи строенiй нашлось: въ первомъ участк 3130 домохозяевъ, во второмъ 2542, въ третьемъ 1669, всего 7341. Създъ опредлилъ: число домохозяевъ, желающихъ участвовать во взаимномъ страхованiи, весьма значительно, такъ что по средней оцнк кретьянскаго двора въ 200 руб., составится капиталъ въ 1,468,200 р., и полагая страховую сумму въ ²/₃ цнности строенiя, составится капиталъ въ 978,800 р., премiи по среднему расчету 1% въ годъ, придется 9,788 р. По свднiямъ земскаго суда, сгорвшихъ крестьянскихъ домовъ втеченiе 8 лтъ было 418, среднимъ числомъ въ годъ 52¹/₄, а считая сумму вознагражденiя въ 133¹/₄ руб., придется всего уплатить 6,759 руб. Принимая въ соображенiе эти данныя, легко убдиться, что взаимное страхованiе можетъ осуществиться безъ всякаго посторонняго пособiя, а изъ остающихся денегъ можно будетъ образовать капиталъ, достаточный для пополненiя случайныхъ недочетовъ. Поэтому мировой създъ счелъ обязанностью просить губернское присутствiе ходатайствовать о дозволенiи образовать общество взаимнаго страхованiя въ ростовскомъ узд.

Видите ли: мы говорили какъ-то о деревенскихъ пожарахъ и о томъ, до какой непостижимой степени доходитъ безпечность крестьянъ въ охраненiи своихъ строенiй отъ огня. Откуда же взялась въ ростовскомъ узд такая ходкая готовность участвовать въ обществ взаимнаго страхованiя и платить премiю? А вдь это тоже согласно съ принципомъ ‘бережливости’. Ктоже усплъ воспитать крестьянъ ростовскаго узда до этого принципа, до степени сознанiя пользы платить страховую премiю? Кто — г. Ошанинъ, или само теченiе событiй, сама жизнь?

Вотъ еще насчетъ бережливости. Изъ тульскихъ губернскихъ вдомостей узнаемъ, что крестьяне нкоторыхъ имнiй обращались къ чернскому мировому посреднику Зыбину съ просьбами содйствовать имъ въ выкуп ихъ усадебной осдлости, они желали, чтобы деньги, слдующiя съ нихъ въ уплату помщиками, были теперь же приняты отъ нихъ. Полагая, что до введенiя уставныхъ грамотъ, въ случа несогласiя помщика, нельзя произвесть выкупъ, но что просимый крестьянами прiемъ отъ нихъ денегъ много облегчитъ ихъ, обезпечитъ ихъ со стороны храненiя денегъ, что деньги такимъ образомъ не затратятся для другихъ длъ, а пойдутъ по назначенiю, для упроченiя ихъ благосостоянiя, — г. Зыбинъ представлялъ объ этомъ начальнику губернiи, отъ него передавался вопросъ въ губернское присутствiе, которое признало мру полезною, и потому разршено принимать отъ крестьянъ деньги въ казначейства, для храненiя, въ приблизительномъ или произвольномъ размр, съ тмъ, что посл будетъ или доплата недостающаго, или возвратъ излишка.

Конечно деньги въ казначействахъ будудъ лежать безъ процентовъ, выгодне было бы положить ихъ въ сберегательныя кассы, но вдь потребность въ храненiи явилось, а отъ нея недалеко и до мысли о кассахъ. Ктоже породилъ эту потребность — г. Зыбинъ или сама жизнь? Полагаемъ, что не г. Зыбинъ, потомучто къ нему сами крестьяне ‘обращались съ просьбами’. Его же надо только благодарить за то, что онъ принялъ участiе и хлопоталъ по этимъ просьбамъ. Нтъ сомннiя, что онъ приметъ такое же дятельное участiе и явится такимъ же доброхотнымъ человкомъ, когда к нему обратятся съ просьбами о содйствiи къ учрежденiю сберегательной кассы.

Не слдуетъ ли той же жизни предоставить и разршенiе вопроса, надъ которымъ недавно въ костромской губернiи, въ ветлужскомъ узд задумался г. В. Лугининъ? Вопросъ относится къ крестьянскому общественному управленiю и состоитъ въ томъ: какая въ крестьянскихъ выборахъ и ршенiи подлежащихъ имъ длъ должна быть балотировка — открытая или тайная? Мужички наши наклонны больше къ открытой балотировк, она оказывается согласною съ ихъ нравами и обычаями, но г. Лугининъ, неосуждая этого порядка балотировки, много говорящаго въ пользу прямизны народнаго нрава, находятъ однако, что въ извстныхъ случаяхъ и извстнаго рода длахъ была бы полезне балотировка тайная. Мы не будемъ разбирать этотъ вопросъ, предоставляя разршенiе его, какъ сказали выше, уже зародившейся въ народ общественной жизни, но еслибы что-нибудь заставило насъ войти въ такой разборъ, то поддерживать мысль г. Лугинина кажется недостало бы у насъ духу… Если уже начала выработываться открытая балотировка, то она и должна выработаться, и нкоторыя неудобства ея, какъ временныя, должны, съ дальнйшимъ развитiемъ общественнаго управленiя, устраниться. Вдь и въ независимости волостного суда, какъ мы сейчасъ видли, встртилось неудобство, однако изъ этого не слдуетъ, что нужно ограничить эту независимость, подчинивъ напримръ судъ надзору мирового посредника или кого другого, кто бы смягчалъ его жосткiе приговоры.

Чтобы кончить на этотъ разъ съ крестьянскими длами, упомянемъ, что 27 октября открылись засданiя главнаго выкупного учрежденiя для производства ссудъ подъ залогъ прiобртаемыхъ крестьянами у помщиковъ въ собственность земель, вмст съ усадебной осдлостью.

______

Есть нсколько новостей по предмету народнаго образованiя, которыя заслуживаютъ полнаго вашего сочувствiя, читатель. Извстны ли уже он вамъ, или нтъ, но мы во всякомъ случа обязаны упомянуть о нихъ.

Первая и важнйшая — это предположенiе о преобразованiи московскаго ремесленнаго учебнаго заведенiя, составляющее предметъ сужденiй учебнаго комитета при IV отдленiя собственной его императорскаго величества канцелярiи. Это заведенiе прежде назначено было для приготовленiя ремесленниковъ изъ мало-способныхъ питомцевъ воспитательнаго дома, а теперь приготовляетъ ученыхъ техниковъ и принимаетъ воспитанниковъ и изъ разныхъ званiй, оно — закрытое. На него издерживается больше ста тысячъ руб., а пользы, соотвтсвующей этимъ издержкамъ, какъ оказывается, оно не приноситъ. Туда поступаютъ воспитанники безъ всякой подготовки, большею частью прямо изъ деревень, и стало-быть научная сторона идетъ худо, а закрытый характеръ заведенiя невыгодно дйствуетъ на здоровье и развитiе воспитанниковъ. Все это изложено въ отчет самимъ директоромъ заведенiя. Теперь учебный комитетъ полагаетъ учредить, взамнъ этого обветшалаго заведенiя, два: реальную гимназiю, какъ заведенiе подготовительное, и высшее техническое училище, какъ спецiальное заведенiе, назначенное для боле взрослыхъ и подготовленныхъ молодыхъ людей. Заведенiя эти будутъ открытыми, въ высшемъ техническомъ училищ казеннокоштные воспитанники будутъ получать стипендiи, въ реальной гимназiи — содержаться групами въ 10-15 человкъ у наставниковъ заведенiя. Кром этого, для первоначальнаго образованiя питомцевъ воспитательныхъ домовъ предполагается основать по деревнямъ, гд есть эти питомцы, начальныя училища, которыя дозволено будетъ посщать и вообще дтямъ сельскихъ обывателей. Чтобы имть хорошихъ наставниковъ въ этихъ училищахъ, предполагается плата учителю до 400 р., а его помощнику до 200 руб. Наконецъ комитетъ находитъ полезнымъ учредить учительскую семинарiю, въ которую, по его мннiю, могъ бы быть обращенъ гатчинскiй сиротскiй институтъ.

Нисколько некасаясь сущности этихъ разумныхъ предположенiй, мы хотли бы сказать два слова по поводу гатчинскаго института. Это заведенiе имло нкогда исключительное назначенiе и только съ нкотораго времени, сколько извстно, стало освобождаться отъ него. Кто имлъ случай сталкиваться съ воспитанниками института за прежнее и за послднее время, тотъ не могъ не замтить происшедшей перемны: бдные сироты ожили, какъ будто отъ свжаго воздуха, физiономiи одешевились, развилось во многихъ прекрасное стремленiе къ дальнйшему самоусовершенствованiю, университетскiй курсъ сдлался ихъ любимою мечтою, къ осуществленiю которой теперь кажется имъ открыта дорога. Мы не знаемъ коротко внутренней жизни института, не знаемъ въ подробности хода перемнъ, произведшихъ т результаты, о которыхъ говоримъ мы, но — вотъ общее замчанiе: если прiемъ въ заведенiе ограниченъ извстнымъ классомъ и извстными условiями (въ гатчинскiй институтъ принимаются сироты, преимущественно круглые, изъ дтей чиновниковъ), то ограниченiе воспитанiя въ немъ извстнымъ исключительнымъ назначенiемъ — длается уже какбы двойною исключительностью, которая должна производить несовсмъ благотворное влiянiе на духъ учащагося сословiя. Особенно если еще при этомъ замшается съ одной стороны сознанiе сиротства, а съ другой — неприглядность предназначеннаго поприща, каково напримръ поприще канцелярскаго служителя, — то чмъ же тутъ согрться юношеской фантазiи и чмъ оживиться молодому духу?.. Конечно, поприще сельскаго учителя привлекатльне поприща канцелярскаго служителя, и… дай-богъ, чтобы предполагаемая перемна въ назначенiи гатчинскаго института пошла ему во благо, котораго онъ стоитъ, судя по результатамъ его ныншняго состоянiя.

Женскiя народныя училища продолжаютъ понемногу открываться. На этотъ разъ мы встртили извстiя объ открытiи женскихъ безплатныхъ школъ въ городахъ: Бобров (воронежской губернiи) и Ядрин (казанской губернiи). Въ томъ и другомъ школы образовались преимущественно старанiемъ и средствами частныхъ лицъ. Въ Бобров купецъ П. И. Гарденинъ пожертвовалъ подъ школу свой домъ съ отопленiемъ, въ Ядрин художникъ Шлецовъ обязался вносить въ пользу школы ежегодно по двадцати пяти руб., впродолженiе десяти лтъ.

Но… пословица говоритъ: чт городъ, т норовъ. Вотъ что разсказываютъ о норов города Старой-Русы (новгородской губернiи). Ремесленный голова Овсянкинъ вздумалъ открыть тамъ воскресную ремесленную школу, на свой счетъ, а помстилъ ее въ свободныхъ комнатахъ ремесленной управы. Началось преподаванiе, но — ненадолго. Голова Овсянкинъ смщенъ, на мсто его избранъ Балохонцевъ. Съ этой перемной начались гоненiя со стороны городского общества на школу, — гоненiя, вызвавшiя со стороны мстнаго губернатора и директора училищъ распоряженiя о разбор дла чрезъ особаго чиновника. Чиновникъ открылъ, что поводомъ къ противодйствiю школ была вражда и недоброжелательство гражданъ къ Овсянкину, потомучто они видли въ его заботахъ объ этой школ опасное намренiе прiобрсть влiянiе надъ ремеслениками, которые весьма плохо содержатъ и одваютъ своихъ учениковъ и въ праздничные дни употребляютъ ихъ на работы‘. Таковъ норовъ старо-русскiй!

Въ ныншнiй разъ намъ какъ-то особенно часто приходится переходить отъ ‘дикихъ’ явленiй къ ‘отраднымъ’, и обратно. Вотъ какое извстiе изъ Бердичева помщено въ ‘Кiевскомъ Телеграф’. Бердичевскiй уздный стряпчiй Яниковскiй устроилъ при городской тюрьм школу для молодыхъ арестантовъ. Отдлены три довольно чистыя комнаты, изъ нихъ дв — молитвенныя, для христiянъ и для евреевъ особо, въ третьей — скамьи, доски, кафедра, маленькая библiотека. Нкоторые изъ арестантовъ, боле приготовленные, т. е. боле образованные, вызвались быть преподавателями. Учиться по собственному желанiю вызвалось до сорока человкъ, въ школу приглашены священникъ и раввинъ. Дальше говорится, что ‘все это сдлано исключительно трудами и издержками стряпчаго, который каждый день прiзжаетъ въ школу, и ученiе идетъ подъ его присмотромъ’.

Все чт говорили мы до сихъ поръ, касается заботъ о меньшей братiи, теперь просимъ подняться выше. Когда узжалъ изъ Кiева бывшiй попечитель тамошняго округа Пироговъ, — на обд, данномъ ему учебнымъ сословiемъ, положено было составить подписку на пожертвованiя для ученой цли, которую укажетъ самъ Пироговъ. Подписка состоялась, собралась сумма до тысячи рублей и продолжаетъ увеличиваться. Пирогов назначилъ употребить эту сумму въ вид премiи за сочиненiе на слдующую тему: Изложить сравнительно-историческiй ходъ университетскаго образованiя въ западной Европ и въ Россiи, и въ особенности составить подробную документальную исторiю трехъ высшихъ учебныхъ заведенiй кiевскаго и одесскаго учебныхъ округовъ, т. е. университета св. Владимiра и лицеевъ князя Безбородко и ришельевскаго.

На объявленiе этой темы для соисканiя премiи испрашивается разршенiе. Тема, какъ видитъ читатель, въ высшей степени современна, или лучше — является какъ нельзя боле вовремя. Неизлагая всей програмы, разъясняющей тему, мы приведемъ изъ нея только нсколько словъ. Ею между прочимъ требуется въ первой части сочиненiя ‘изобразить влiянiе на университеты окружающаго ихъ общества и наоборотъ, — влiянiя университетовъ на общество, и въ особенности опредлить различiе въ ход и значенiи университетскаго образованiя и во влiянiи гуманизма и реализма на просвщенiе въ Европ и у насъ’. Нтъ сомннiя, что найдутся люди, которые предадутся разработк этой темы съ полнымъ одушевленiемъ.

Тема эта заставила насъ прикоснуться къ одному изъ новйшихъ вопросовъ, который съ такимъ жаромъ поднялся въ нашей литератур и ходъ котораго уже обозрнъ у насъ въ особомъ отдл. Поэтому, обходя его, мы остановимся на нкоторыхъ другихъ, также новйшихъ вопросахъ, т. е. такихъ, по которымъ еще мало было внушенiй и еще мене повторенiй. Они не возбудили еще надлежащаго литературнаго одушевленiя, — потому ли, что не представляютъ поводовъ къ сильнымъ разнорчiямъ, или потому, что касаются отдльныхъ мiровъ, не для каждаго изъ насъ близкихъ. Мы подслушали въ литератур два такихъ вопроса: въ одномъ изъ нихъ являются героями раскольники, въ другомъ — чиновники… Странное сближенiе двухъ мiровъ, совершенно противоположныхъ одинъ другому.

О раскольникахъ только-что заговорили… Мы здсь разумемъ не сущность ихъ ученiй и религiозныхъ врованiй: объ этомъ есть обширныя сочиненiя, восходящiя къ отдаленной старин, мы разумемъ ихъ общественное и политическое положенiе, которое только теперь внезапно удостоилось нкотораго вниманiя со стороны литературы… Отчего это случилось?

Можетъ-быть вы замтили въ газетахъ небольшой циркуляръ управляющаго министерствомъ внутреннихъ длъ къ начальникамъ губернiй, въ которомъ сказано, что ‘начальникъ саратовской губернiи, во всеподданнйшемъ отчет о состоянiи ввренной ему губернiи за 1860 годъ, изложилъ: ‘съ распространенiемъ народнаго образованiя можно ожидать, что ложныя врованiя должны пасть безъ всякаго преслдованiя, а въ настоящее время остается желать, чтобы молодые раскольники получали воспитанiе, вмст съ православными, въ однихъ учебныхъ заведенiяхъ’, и что ‘государь императоръ высочайше соизволилъ одобрить это предположенiе и повеллъ принять оное къ исполненiю.’

Затмъ въ ‘Харьковскихъ губернскихъ вдомостяхъ’ явилась статья объ украинскихъ сектахъ, она перепечатана въ ‘Сверной Пчел’ 20 ноября, гд вы, если угодно, и можете прочесть ее. Въ 43 No Современной Лтописи г. Ф. Воропановъ, на четырехъ столбцахъ плотнйшей печати, доказываетъ, что преслдованiе раскольниковъ не достигаетъ цли, что и вообще религiозныя преслдованiя никогда не имли успха, что преслдованiе убжденiй только усиливаетъ ихъ и возбуждаетъ фанатизмъ и пр. и пр.

Вы видите, читатель, что тутъ нетолько не о чемъ спорить, но и сомнваться ни въ одномъ слов нельзя: все это истина, несомннная и давно уже извстная. Однако могутъ сказать, что есть раскольническiя секты вредныя, которымъ нельзя давать свободно распространяться. Такъ, но вредная секта есть ложное ученiе, ложь, и если она дйствительно ложь логическая, то жить ей возможно только въ мрак тайны, куда именно и загоняетъ ее преслдованiе. Дайте же ей открыться, обнаружить себя, — свтъ правды очень скоро зальетъ ее и уничтожитъ. Если раскольническiя секты прiобртаютъ себ новыхъ послдователей, то этихъ послднихъ привлекаетъ частiю таинственность, вообще привлекательная, частiю то обстоятельство, что въ быт и нравахъ нкоторыхъ сектъ есть въ самомъ дл довольно сильныя черты, можетъ-быть именно развившiяся подъ влiянiемъ исключительнаго положенiя ихъ, какъ гонимыхъ.

Говоря о толкахъ про раскольниковъ, мы почли бы пропускомъ съ своей стороны, еслибы не упомянули еще объ одномъ маленькомъ разсказ, помщенномъ въ No 194 ‘Иллюстрацiи’. Авторъ халъ изъ Баку въ Шемаху, станцiя была длинная и скучная, да ямщикъ ему попался молоканъ. Зашолъ разговоръ, на вопросъ объ ихъ вр ямщикъ сказалъ: ‘Вруемъ, все равно какъ и православные въ Бога, вруемъ и въ Господа Iисуса Христа, и въ святого Духа вруемъ, образовъ не имемъ, святыхъ не знаемъ, крестовъ не кладемъ и на груди не носимъ, а вруемъ въ Бога-Духа и ему поклоняемся’.

‘— А церкви есть у васъ?

‘— Церквей и поповъ у насъ нтъ, а всякiй грамотный у насъ учителемъ прозывается и можетъ обдню служить гд хочетъ.

‘— Отчего вы оружiе при себ не носите? кругомъ живутъ татары, вс ходятъ вооружонные, часто бываютъ разбои… или васъ не трогаютъ?

‘— Нехристу-татарину все равно кого убить, такъ и нашему брату отъ нихъ достается, убьютъ, такъ на то воля божья. Оружiя не носимъ по закону, потомучто мы вс братья и предъ Богомъ вс равны: такъ Богъ веллъ.

‘— Обращаютъ ли васъ здсь въ православiе?

‘- Какже, обращаютъ. Кто разъ окрестился, тотъ нами наказанъ быть не можетъ. А ты, баринъ, изъ какихъ? не изъ молоканъ ли?

‘— А почему ты думаешь, что я изъ молоканъ?

‘— Да такъ, вотъ мы съ тобой часа три демъ, а ты не бранишься, да и на станцiю прiехалъ, хоть и съ курьерской подорожной, но насъ не ругалъ, а по-нашему ругаться большой грхъ: такъ и вздумалось, что не молоканъ ли ты… Я давно живу на станцiи, много видлъ прозжающихъ, а вотъ впервой везу барина, который бы нашего брата не обругалъ, а то кажинной день, нетолько православные обругаютъ, но и татаръ выучили ругаться порусски.

‘— Ну чт толковать!.. разскажи лучше, какъ справляютъ у васъ свадьбы, похороны, крестины…

‘— Придетъ невста въ домъ жениха, станутъ лицомъ къ лицу у стола, старшой прочтетъ чт надо изъ евангелiя, — вотъ и вся недолга, и повнчали. Хоронятъ такъ же: умретъ кто, — положатъ во гробъ да и снесутъ на кладбище.

‘— Какъ! даже и не отпваютъ?

‘— Такъ чтожъ? все едино — отпвать, либо нтъ, Богъ лучше знаетъ, чего человкъ достоинъ, тамъ будетъ ему по жизни его на земл…

……………………………………….

‘Лошади у содержателей станцiй молоканъ (прибавляетъ потомъ авторъ) рослыя, сытыя, въ домахъ чистота, неслышно ни ссоръ, ни брани, да и грамотность развита больше чмъ въ Россiи… Нердко мн случалось заходить въ избы молоканъ: везд я находилъ церковныя книги, старики читали вслухъ, молодые слушали, дтей находилъ за азбуками.’

О раскольникахъ все, читатель, больше ничего нтъ. Теперь позвольте… о чиновникахъ. Надо сказать, что большая часть нашихъ вопросовъ (невключая раскольничiй) можетъ начинаться одними и тми же словами: ‘устройство быта’… Устройство быта крестьянъ, мщанъ, купцовъ… ну, и чиновниковъ тоже. А въ самомъ дл, бытъ чиновниковъ нельзя-таки назвать хорошо и прочно устроеннымъ. Вотъ хоть бы теперь: дороговизна, увеличивающая количество необходимыхъ расходовъ, при неизмнной цыфр прихода, и зловщiе для героевъ нашего вопроса слухи о сокращенiи штатовъ и цлыхъ административныхъ учрежденiй, — эти обстоятельства ставятъ ихъ въ такое положенiе, которое способно вызвать человка на размышленiе. Нсколько времени тому назадъ заговорили было господа писатели о томъ, куда бы лучше двать заштатныхъ, поговорили да и замолчали, поршивши кажется, что ‘не знаемъ дескать куда двать ихъ’. Между тмъ и сами чиновники зашевелились съ своими ‘обществами вспомоществованiя’, ‘сберегательными кассами’ и пр. Началось конечно съ Петербурга, а потомъ пошло дальше, и движенiе это продолжается до сего дня. Послднее проявленiе его совершилось въ Орл, гд составился проектъ устава ‘общества взаимнаго вспомоществованiя чиновниковъ’. По поводу этого проекта нкто сказалъ (въ 42 No ‘Современной Лтописи’) нсколько словъ. Въ этихъ нсколькихъ словахъ мы услышали нсколько жалобъ — на апатiю, на умственный сонъ вообще чиновнаго люда, на равнодушiе и даже недоброжелательство нкоторыхъ къ начинанiямъ и начинателямъ, составителямъ проектовъ, обществъ и пр. Услышали мы нсколько вопросовъ, о томъ напримръ, ‘откуда распространилось убжденiе, что сынъ чиновника долженъ непремнно длаться чиновникомъ? откуда невыгодный взглядъ на честный трудъ ремесленника, купца, земледльца?’ Услышали мы нсколько здравыхъ мыслей, какъ напримръ, что чиновникамъ надобно расширить свою дятельность.

Мы съ своей стороны хотли сказать: общества вспомоществованiя, кассы и пр. — хороши, но одни они не устроютъ быта чиновниковъ и не обезпечатъ вполн ихъ будущности. Стало-быть хорошо было бы запастись имъ на всякiй случай подготовкою къ другому поприщу, т. е. тоже что ‘расширить свою дятелность’. Но этого нельзя ожидать при существованiи апатiи, умственнаго сна и невыгодныхъ взглядовъ на честный трудъ ремеслинника, купца и пр. Значитъ нужно дознаться, откуда взялись этотъ сонъ и эти взгляды? Боже мой! да вдь тутъ ничего удивительнаго. Въ прошедшiй разъ какъ-то сорвалось у насъ съ языка восклицанье о томъ, чт можетъ сдлать изъ человка исключительно служебное поприще, потомъ въ журнал ‘Вкъ’ встртилось намъ размышленiе о вечернихъ занятiяхъ чиновниковъ въ присутственныхъ мстахъ. Авторъ размышляетъ, что эти вечернiя занятiя пользы существенной не приносятъ, потомучто чиновники дла почти не длаютъ въ вечернiя засданiя, а проводятъ ихъ большею частью въ пустйшей болтовн, между тмъ обязательное посщенiе должности вечеромъ отбиваетъ ихъ отъ дома, отъ семьи, отъ частной жизни, не даетъ имъ ни на чемъ остановиться и отдохнуть вн служебной сферы, не даетъ ни къ чему приспособить себя, превращаетъ ихъ въ ходячiя дловыя бумаги…

Все это авторъ говоритъ собственно о провинцiальныхъ порядкахъ и тамошнихъ чиновникахъ, прибавляя, что въ Петребург этого уже нтъ. Съ провинцiальнымъ чиновничьимъ бытомъ мы знакомы издали, по воспоминанiямъ и слухамъ, но вотъ — неугодно ли взглянуть на особенный образчикъ петербургскаго чиновника.

Жилъ-былъ чиновникъ, уже немолодыхъ лтъ и немалыхъ чиновъ. Смолоду началъ онъ служить при особ однаго сторогаго, крутого начальника, неотличавшагося особенной ровностью характера, начальникъ не стснялся въ муштрованiи чиновника, но и награждалъ его щедро, муштрованье заставляло чиновника усилинно суетиться, награды окрыляли его надеждами, онъ завелся семействомъ и размыслилъ, что начальникъ его — лицо немаловажное, сильное, что служа при немъ усердно, можно достигнуть и выиграть, — и размысливъ такимъ образомъ, предался со всмъ жаромъ усердiя своимъ обязанностямъ, точное исполненiе которыхъ требовало всегдашней готовности и служебнаго бодрствованiя во всякiй часъ дня и ночи. Вечернiя занятiя были тутъ непремннымъ условiемъ. Много лтъ усердствовалъ чиновникъ и — вотъ что вышло изъ него чрезъ эти много лтъ. Станъ его наклонился впередъ и немного сгорбился, образовалась постоянная хлопотливо-ускоренная походка, лицо получило способность только къ двумъ выраженiямъ: выраженiю озабоченности, смшанной съ нкоторымъ испугомъ, и — къ кроткой улыбк, съ примсью сердечнаго умиленiя. Онъ семьянинъ и чадолюбивый отецъ, онъ уже при особ другого начальника, мене строгаго и отличающагося большей ровностью характера, но страшная, непостижимо-сильная привычка сдлала для него необходимымъ какъ воздухъ, пища и всякая жизненная потребность, слдующiй ежедневный образъ жизни. Утромъ въ десятомъ часу торопливо шолъ онъ въ свою канцелярiю и оставался тамъ до пяти часовъ, потомъ торопливо возвращался домой, торопливо обдалъ и торопливо предавался подкрпляющему силы сну. Въ десятомъ часу торопливо выхлебывалъ чашечку чаю и такъ же торопливо шолъ въ канцелярiю, гд оставался до перваго часа ночи. Случалось, что въ эти часы вечерняго бднiя не было совсмъ длъ, на которыхъ бы онъ могъ утолить жажду служебной дятельности, тогда онъ открывалъ особый картонъ, наполненный черновыми и другими бумагами, съ помтками: ‘выждать’, ‘къ храненiю’, ‘для памяти’. Онъ перебиралъ эти бумаги съ умышленной медленностью, нкоторыя освжалъ новыми отмтками, другiя, которыя ‘по измнившимся обстоятельствамъ’ оказывались уже не нужными, тщательно рвалъ и бросалъ въ стоявшiй у него подъ столомъ деревянный ящикъ. Иногда заходилъ къ нему, въ его уединенную лабораторiю, сверстникъ, онъ встрчалъ его съ своей кроткой улыбкой и бесдовалъ съ нимъ… Надо замтить при этомъ, что вообще когда кто-нибудь заговаривалъ съ нимъ о предметахъ до государственной службы неотносящихся, то онъ слушалъ собесдника точно такъ, какъ еслибы ему разсказывали о вчера открытыхъ невдомыхъ странахъ, наполненныхъ всякими чудесами природы: одно наивное, дтское любопытство — и никакого сочувствiя!.. Поэтому бесда съ сверстникомъ обыкновенно шла о служб и о служащихъ, по ихъ отношенiямъ къ служб. Иногда нашъ герой предавался воспоминанiямъ, но и воспоминанiя его были исключительно служебныя: онъ воспоминалъ о прежнемъ начальник, о бывшихъ сослуживцахъ, изъ которыхъ

Однихъ ужь нтъ, а т далече,

Какъ Сади нкогда сказалъ,

вспоминалъ о минувшихъ служебныхъ треволненiяхъ, передрягахъ и буряхъ, — тутъ его кроткая улыбка выражала наибольшее сердечное умиленiе. ‘Боже мой! какое время было! какъ все это измнилось!’ говорилъ онъ съ грустнымъ качаньемъ головой.

Бывали такiе дни въ году, когда къ нему, — не въ канцелярiю, а въ квартиру, — собирались гости. Соберутся и въ карты играютъ, дамы въ гостиной засдаютъ или парами по зал ходятъ, а онъ хозяинъ, какъ-будто ошибкой, некстати забжавшiй незваный гость, переходитъ съ мста на мсто, незная гд прiютиться и куда приткнуться, пытается заговорить и конфузится, и вдругъ — исчезаетъ. — Гд онъ? спросили бы вы. — ‘Его потребовали’, отвтилъ бы вамъ шопотомъ кто-нибудь изъ домашнихъ, но его никто не требовалъ: онъ самъ убжалъ въ канцелярiю. Потомъ онъ возвращается… въ первомъ часу, къ ужину.

Такъ бгалъ онъ отъ жизни, и жизнь сама отъ него убжала вдаль, невозвратно, оставивъ его съ одними мертвыми бумажными грудами. И кончилъ, чуть не въ самой канцелярiи, свою рабочую жизнь усерный, дятельный, неглупый и отъ природы одаренный теплымъ сердцемъ человкъ, и не осталось никакихъ живучихъ слдовъ его дятельности, кром мертвой груды бумагъ, оказавшихся ненужными ‘по измнившимся обстоятельствамъ’…

Такъ вотъ видите ли, какъ иногда можетъ быть удобоисполнимо требованiе, чтобы чиновникъ расширилъ свою дятельность или приспособилъ себя къ другому поприщу! Видите ли, какую неизмнную формулу (какъ сказали мы въ прошедшемъ мсяц) можетъ сдлать изъ человка исключительно-бумажное поприще, если оно, по сил обстоятельствъ и вол судебъ, поглотитъ его всецло!

_____

‘Годъ истекаетъ!’ говоримъ мы, читатель. Нельзя, чтобъ съ истеченiемъ года не готовилось новостей по части перiодическихъ изданiй. Было время сильныхъ неурожаевъ на новости этого рода, но оно давно прошло, теперь мы уже привыкли въ послднихъ мсяцахъ года ожидать интересныхъ объявленiй. Есть они и на этотъ разъ, и немало, и въ нихъ всего замчательне, всего знаменательне то, что у насъ наконецъ возрастаетъ число ежедневныхъ газетъ. Кром существующихъ и продолжающихся изданiй этого рода, кром ‘Сына Отечества’, уже давно заявившаго о своемъ превращенiи изъ еженедльной газеты въ ежедневную, передъ нами еще два замчательныя объявленiя: одно — объ изданiи ‘Сверной Почты’, ежедневной газеты министерства внутреннихъ длъ, имющей замнить ныншнiй ежемсячный журналъ этого министерства, другое — о превращенiи московской недльной газеты ‘Наше Время’ въ ежедневную.

Въ объявленiи о ‘Сверной Почт’ сказано: ‘Въ настоящее время, при быстромъ развитiи общественной дятельности во всхъ ея отрасляхъ и при вниманiи, обращаемомъ всми образованными людьми на разнообразныя явленiя нашего общественнаго и государственнаго быта, обнаруживается потребность въ усиленiи тхъ источниковъ, изъ которыхъ могутъ быть почерпаемы врныя данныя. Министерство внутреннихъ длъ, находя нын издаваемый имъ ежемсячный журналъ неудобнымъ для удовлетворенiя этой потребности, ршилось замнить его газетою, которая будетъ выходить въ свтъ ежедневно’ и пр. Програма газеты полна: она состоитъ, кром перваго, офицiальнаго, изъ пяти другихъ отдловъ, изъ которыхъ одинъ назначается для ‘части учено-литературной’ и критической, потому что въ него между прочимъ будутъ входить ‘критическiе разборы замчательнйшихъ книгъ и обозрнiе статей, помщенныхъ въ другихъ журналахъ‘. Основываясь на этомъ, мы ршаемся сдлать заключенiе, что ‘Сверная Почта’, стараясь жить своею офицiальною жизнью, въ тоже время не хочетъ отказываться и отъ участiя въ общей жизни нашей перiодической литературы, и откликнется на раздающiеся въ ней голоса.

Что касается до объявленiя объ изданiи въ 1862 году газеты ‘Наше Время’, то мы къ сожалнiю ничего не можемъ сказать о немъ. Нашъ странный прiятель, котораго мы однажды рекомендовали вамъ, читатель, — тотъ, если помните, оригинальный любитель знатокъ и цнитель журнальныхъ объявленiй, — молчитъ, и о впечатлнiи, произведенномъ на него этимъ объявленiемъ, мы не могли ничего добиться, кром безмолвнаго качанья головой. Вообще онъ, бдный, съ нкотораго времени сталъ какъ-то мене сообщителенъ и… чуть ли не сбитъ чмъ-то съ толку. Между тмъ, въ экземпляр объявленiя ‘Нашего Времени’, назначенномъ для его колекцiи (вы можетъ-быть помните, что онъ ежегодно собираетъ колекцiи журнальныхъ объявленiй), намъ удалось подсмотрть нсколько словъ, подчеркнутыхъ краснымъ карандашомъ, мы едва успли прочесть надъ красными чертами слова: ‘безплодная фантазiя’, ‘ребяческое легкомыслiе’, ‘роковая сила вещей’. Чт онъ заключаетъ по этимъ словамъ, мы право не знаемъ, а сами ужь и подавно не хотимъ ничего заключать.

Съ превращенiемъ недльныхъ газетъ въ ежедневныя не уменьшается однако количество первыхъ: на вакансiю выбывающихъ поступаютъ новыя, такъ напримръ будетъ издаваться ‘Русскiй Листокъ’, подъ редакцiею г. Ю. Волкова (онъ же Печерскiй подписчикъ, онъ же Гымалэ и пр.), газета еженедльная, имющая цлiю ‘доставить за дешовую цну такого рода чтенiе, которое знакомило бы читателей одного края Россiи съ тмъ, чт длается на другомъ ея конц’. Цна дйствительно дешовая: два съ полтиной, съ пересылкой 4 рубля.

Съ особеннымъ радушiемъ ожидаемъ встртить газету, слухъ о которой уже заявляли нсколько времени назадъ, — слухъ, теперь подтвердившiйся объявленiемъ. Это ‘Мировой Посредникъ’, газета двухнедльная, издаваемая съ 15 января 1862 г. подъ редакцiею г. Е. Карновича. Объявленiе говоритъ: ‘У лицъ, принявшихъ на себя званiе мировыхъ посредниковъ, нтъ органа, исключительно посвященнаго для обмна ихъ мыслей, для выраженiя ими своихъ недоумнiй и для передачи того, чт выработывается на мировыхъ създахъ въ цлой Россiи. Сосредоточить въ одномъ изданiи свднiя о трудахъ мировыхъ създовъ и мннiя по разнымъ неизбжнымъ вопросамъ со стороны лицъ, занимающихъ должности мировыхъ посредниковъ — будутъ задачею нашей газеты.’ Вотъ этихъ словъ кажется уже и довольно для того, чтобы понять то любопытство и радушiе, съ которыми мы ожидаемъ встрчи съ газетою ‘Мировой Посредникъ’: это пойметъ всякiй, кто уважаетъ дло, которому она намрена служить.

Затмъ помянемъ добрымъ словомъ журналъ, оканчивающiй свое существованiе. Это ‘Встникъ Промышлености’, издаваемый гг. Чижовымъ и Бабстомъ, журналъ полезный, достойный всякаго уваженiя. Но вдь не всмъ достойнымъ уваженiя удается въ жизни. Говорятъ, что онъ не нашолъ достаточной поддержки въ читающей публик, — чт должно относиться къ нашему промышленому классу, для котораго журналъ этотъ преимущественно былъ назначенъ.

________

Список опечаток

Стр. 88. ‘мы обязаны’ вместо: ‘мы обазаны’

Стр. 97. ‘объ удаленiи’ вместо: ‘объ удалелiи’

‘Время’, No 1, 1862

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1862/Jan/ddelajan.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

Наслдство стараго года: задачи и ‘День’. — Образчики его рчи и размышленiй. — Офицiальное заявленiе. — Вопросъ о гласности сужденiй мирового създа и слухъ объ одномъ случайномъ послдствiи подобнаго вопроса. — Открытый мировой създъ и его влiянiе. — Еще образчикъ недоврiя. — Вопросъ о томъ, говоритъ ли правду. — Живописная группа. — Желанiя, и надежды на ихъ исполнимость, основанныя на нашей измняемости. — Метаморфозы и смотръ знаменъ. — Извщенiе о предстоящихъ преобразованiй. — Вкладчики въ пользу народнаго образованiя. — Жалобы изъ Орла и утшенiе негодующимъ. — Проектъ ‘общаго поземельнаго банка’. — Общества вспомоществованiя: новгородскихъ чиновниковъ и московскихъ приказчиковъ. — Пушкинская стипендiя. — Закрытiе петербургскаго университета. — Кончина Остроградскаго. — Подписка на памятникъ Никитину.

Много нершоныхъ длъ и вопросовъ оставилъ своему наслднику старый годъ. Чего стоитъ уже одно начало избавленiя насъ отъ крепостного права! Говоримъ: начало, потомучто длъ окончательно ршоныхъ у насъ нтъ, — вс они въ производств, но подвигъ прошлаго года состоитъ въ томъ, что актъ полнаго освобожденiя онъ сдлалъ несомнннымъ, онъ сдалъ это дло новому году въ такомъ вид, что залежаться гд-нибудь подъ сукномъ оно уже никоимъ образомъ не можетъ, онъ, положенiями 19 февраля, положилъ фундаментъ новому зданiю, заготовилъ для него матерьялы, собралъ рабочiя силы, и сооруженiе началось, въ старой стройк, мшающей производству работъ, онъ расшаталъ связи и отмтилъ ее къ сносу, для новаго зданiя начертилъ общiй планъ, но нкоторыхъ деталей опредлить не усплъ, передавъ эту обязанность преемнику, въ вид нсколькихъ задачъ, надъ которыми надо подумать. Эти задачи уже доказываютъ, что его триста шестьдесятъ пять дней прошли не праздно и что не оставилъ онъ преемника безъ наслдства. Одно только дло можно бы пожалуй почесть окончательно ршонымъ за 1861 годъ: это — вопросъ о гласности, да и то вотъ макарьевскiй мировой създъ… Впрочемъ о макарьевскомъ мировомъ създ скажемъ посл какъ-нибудь: не объ немъ же говорить въ прощальной рчи 1861 году!…

Поговоримъ лучше о газет ‘День’. Наша скорая, горячая, гордая своимъ внутреннимъ жаромъ, но необдуманная критика встртила это изданiе площадною бранью, чуть не похоронила его въ самый день рожденiя, даже придумала для него извстныя отдленiя… и ошиблась. ‘День’ съ каждымъ нумеромъ своимъ обращаетъ на себя все боле и боле вниманiя. Мы намрены поговорить и поспорить съ нимъ в особой стать въ отдл ‘критики’, а теперь приведемъ нсколько образчиковъ его мннiй, которыя вмст съ тмъ и очень кстати представятъ т задачи, которыя прошедшiй годъ оставилъ для будущаго разршенiя, а также представятъ то положенiе, въ которомъ нкоторыя дла сданы старымъ годомъ новому, т. е. до чего мы по этимъ дламъ додумались… Начнемъ съ того мста, гд духъ нетерпимости, о чемъ мы уже говорили въ одной изъ статей нашихъ еще слышится въ этой газет, но изъ-за него уже поднимается твердый голосъ, одушевленный здоровой мыслью. Это-то мсто, гд говорится о нкоторыхъ доктринахъ, выработанныхъ и ‘отшлифованыхъ’ по европейскимъ началамъ, доктринахъ, которыя, замкнувшись въ данной теорiи, не хотятъ признавать требованiя жизни и духа, тхъ требованiй, которыхъ не вмщаетъ въ себ ихъ отшлифованая теорiя. Рчь такимъ образомъ идетъ въ защиту жизни, въ защиту живого народнаго духа.

‘Какъ бы ни продолжали — заключаетъ одну изъ статей своихъ ‘День’ — закупориваться отъ свжаго воздуха, вющаго отъ жизни, пробудившейся въ русскомъ народ, свжiй воздухъ возьметъ свое и вывтритъ залежалыя, затхлыя, отвлеченныя доктрины. Остается надяться, что т изъ нашихъ ‘жрецовъ науки’, которые уже умиротворились и успокоились въ своемъ жреческомъ званiи, высвободятъ наконецъ сами науку на вольный божiй свтъ, пустятъ свжiй, вольный воздухъ въ свой душный и тсный храмъ, растворятъ настежъ окна и двери, раздвинутъ, если нужно, и самыя стны храма, и поймутъ, что только освободясь от всякаго духовнаго и умственнаго рабства предъ послднимъ словомъ науки вообще и западной науки въ особенности, только признавъ за русской народностью право на самостоятельную духовную и умственную дятельность, только проповдью духовной свободы, живого знанiя и любвеобильной мысли — будутъ они въ состоянiи направить къ плодотворной работ молодыя русскiя силы.’ (‘День’ No 5)

Нельзя не согласиться, что въ этихъ словахъ больше фразъ, чмъ дла, но и въ этихъ фразахъ видно какое-то раздражонное, непрiятное и непрямое отношенiе къ дйствительности. Все здсь, если хотите, правда. Кто не сочувствуетъ желанiю дышать свжимъ воздухомъ, желанiю освободиться отъ рабства даже предъ послднимъ словомъ науки? — потомучто послднее слово науки невсегда будетъ послднимъ словомъ… Впрочемъ рабство предъ послднимъ словомъ гораздо ясне можетъ быть въ примненiи къ той или другой доктрин, но свежiй воздухъ!.. Люди просятъ и желаютъ свжаго воздуха, и чт можетъ быть скромне и законне этого желанiя? Они желаютъ его и ждутъ отъ будущаго, отъ расчистки почвы, еще запятой кой-какимъ старымъ хламомъ и нужной для безпрепятственнаго возведенiя новаго зданiя.

Все это прекрасно, и мы первые сочувствуемъ этому, но вдь нельзя же одной строкой похерить то, чт созидала жизнь втеченiе полутора вка? Но переходимъ къ исчисленiю задачъ, которыя прошедшiй годъ, устами ‘Дня’, передаетъ къ будущему разршенiю:

‘Вопервыхъ вопросъ крестьянскiй… О необходимости его развязки настоятельно свидтельствуетъ современное положенiе длъ въ Россiи.

‘Вовторыхъ вопросъ дворянскiй… (разумется тсно связанный съ первымъ).

‘Втретьихъ вопросъ объ отношенiяхъ государства къ правиламъ самой жизни общественной, и дятельности государственной — къ самодятельности общественной…

‘Вчетвертыхъ вопросъ о свобод совсти и ея выраженiи въ слов…

‘Впятыхъ вопросъ о народномъ образованiи. Народъ жаждетъ знанiя, потребность грамоты проснулась въ немъ съ необъятною силою. Чт въ состоянiи предложить мы ему изъ нашего темнаго хаоса противорчивыхъ, невыработанныхъ доктринъ, теорiй и отрывочныхъ понятiй? Какихъ учителей дастъ ему среда, давно отъ него оторвавшаяся, чуждая ему по новымъ преданiямъ и по развитiю? Этотъ вопросъ тсно связанъ съ вопросомъ:

‘объ отношенiи нашего образованнаго общества и нашей положтельной дятельности къ нашей народности и къ пробуждающейся дятельности самого народа. Здсь намъ грозитъ новое, страшное зло: лженародности…‘ (‘День’ No 12).

О лженародности ‘День’ общаетъ поговорить особо. Значитъ — чт ни говорилось у насъ о ложно-понятой или совсмъ не понятой народности, — все это не то, чт думаетъ ‘День’. Вообще замтно, что порыванье его къ свжему воздуху такъ сильно, что все кажется ему душащимъ, заслоняющимъ этотъ воздухъ, — въ томъ числ и наша литература: въ ней онъ слышитъ одн доктрины и теорiи, и изъ-за нихъ нисколько не слышитъ вянiя свжаго воздуха. Вс литературные дятели, массою, рисуются предъ нимъ въ вид существъ, оторвавшихся отъ народа, непонимающихъ народа, неимющихъ понятiя какъ приступить къ народу, и для него во всей этой масс уже нтъ никакого различiя… Это немножко слишкомъ, это немножко смшно, но ‘День’ въ самомъ дл такъ думаетъ, чт сейчасъ увидимъ, когда заговоритъ онъ о первомъ изъ предложенныхъ къ разршенiю вопросовъ.

‘Совершаясь въ дйствительной, а не въ отвлеченной сред — начинаетъ ‘День’ — охватывая стью своихъ могучихъ корней вс слои нашей исторической почвы, проинкая во вс изгибы нашего общественнаго бытья, — онъ (крестьянскiй вопросъ) тмъ немене въ области тхъ отвлеченныхъ, досужихъ, призрачныхъ интересовъ, которыми по большей части живетъ и пробавляется наше столичное общество, а съ нимъ и наша литература, — представляется какимъ-то жестокимъ постороннимъ тломъ, упорно неразлагающимся, неуступающимъ никакимъ усилiямъ химиковъ-теоретиковъ, неподающимъ даже и надежды составить съ прочими химическими ингредiентами какое-нибудь искуственное химическое третье. Въ немъ, въ этомъ крестьянскомъ вопрос, есть та грубость дйствительности, та дикость и сырость самородка, полнаго внутренней органической силы, которыя ставятъ въ неловкое къ нему отношенiе нашихъ прогресистовъ, доктринеровъ и либераловъ’…

‘… нетолько въ крестьянскомъ, — во всякомъ дл, касающемся нашего общественнаго бытiя, являются и сталкиваются два начала, два созерцанiя, дв точки отправленiя и дйствованiя: начало бытовое и начало, которое въ большей части случаевъ можетъ быть названо юридическимъ, начало вншняго, формальнаго права, оба разнаго происхожденiя.

‘Но нигд, ни въ какомъ другомъ государственномъ вопрос эта противоположность двухъ точекъ зрнiя — бытовой и юридической — не иметъ такой важности, какъ въ крестьянскомъ дл, по его бытовому, земскому значенiю. Здсь она немедленно отражается въ самой жизни, въ крестьянскомъ и дворянскомъ быту, здсь теорiя сталкивается непосредственно съ упорнымъ бытомъ народа…

‘Прежде всего представляется вопросъ: можетъ ли быть и могутъ ил требованiя, органически изъ него вытекшiя, нераздльно съ нимъ связанныя, — быть подчинены началу юридическому, на которомъ основываются и держатся интересы помщичьяго сословiя? Очевидно нтъ: вопервыхъ потому, что задачею всего совершающагося переворота есть улучшенiе, а не искаженiе быта, вовторыхъ потому, что положенiе 19 февраля 1861 года признало, вопреки ученiю иностранныхъ экономистовъ и юристовъ, законность бытового народнаго воззрнiя, ограничивъ безусловное право собственности правомъ крестьянъ на вчное пользованiе, втретьихъ потому, что при всей, достойной истинной похвалы, покорности нашего народа вншнему закону, все противорчащее требованiямъ его быта — неминуемо породитъ безобразiе…

‘Затмъ представляется другой вопросъ: можетъ ли быть принесено въ жертву воззрнiямъ народнымъ, можетъ ли быть отвергнуто то право, которое основывается на начал юридическомъ? Мы отвчаемъ положительно, что отвергнуть его нельзя безъ нарушенiя справедливости, потомучто оно уже само жило жизнью историческою, было признано законодательствомъ, выразилось законно во вншнихъ явленiяхъ… Мы говоримъ не о самомъ начал, но о прав, возникшемъ изъ начала, однажды допущеннаго нашею общественною жизнью. Нарушенiе этого права привело бы къ разоренiю цлаго сословiя и пало бы всею своею тяжестью на невинныхъ, на тхъ, которые были вовсе непричастны первоначальному допущенiю неправды и только унаслдовали положенiе, измнить которое сами были невластны. Слдовательно необходимо соблюсти вс требованiя справедливости относительно матерьяльныхъ интересовъ помщичьяго сословiя.

‘Разршается ли эта трудная задача современною дйствительностью? Едвали. Съ одной стороны крестьяне отказываются входить въ добровольныя соглашенiя и продолжаютъ пребывать въ какомъ-то смутномъ ожиданiи, весьма невыгодномъ для нихъ самихъ и для всего государства въ отношенiи экономическомъ. Съ другой стороны помщики… Если многiе, предпочитая скорйшую развязку дла, охотно жертвуютъ и въ состоянiи жертвовать значительною частью своихъ настоящихъ матерьяльныхъ выгодъ, то такого рода образъ дйствiя для мене богатыхъ большею частью невозможенъ, да и нежелателенъ, потомучто клонился бы къ ихъ разоренiю.

‘Итакъ, какимъ же образомъ выдти изъ этой дилеммы?..’ (‘День’ No 7).

Выходъ изъ этой дилеммы предлагается въ стать г. Д. Самарина: Уставная грамота, помщенной всдъ за вышеприведенными словами. Г. Самаринъ, для примиренiя помщичьихъ интересовъ, основанныхъ на юридическомъ прав, съ бытовыми воззренiями народа, полагаетъ достаточнымъ, чтобы повинности или оброкъ за пользованiе землею, оставаясь въ томъ же размр, перестали быть повинностями за пользованiе землею и вносились бы не помщику, а в казну, какъ подать и вмст съ податью, а помщики были бы вознаграждаемы изъ казны ежегодною рентою. Такимъ образомъ оброкъ, платимый крестьянами, проходя чрезъ казну, такъ-сказать измнился бы въ самомъ принцип.

Редакцiя ‘Дня’, невдаваясь сама въ обсужденiе мысли г. Самарина, изъявляетъ желанiе, чтобы приняли это на себя другiе, разумется хорошо знакомые съ дломъ.

Слдуетъ потомъ размышленiя по второму вопросу, тсно связанному съ первымъ, или лучше — неизбжно вытекающему изъ него:

‘… Крестьянское дло есть въ тоже время и дворянское дло: оно въ ровной степени затронуло интересы крестьянъ и помщиковъ, оно сдвинуло оба сословiя съ ихъ вкового подножiя… Дворянство на запад, въ обстоятельствахъ подобныхъ нашимъ, во все не задавало себ тхъ тревожныхъ вопросовъ о своей судьб, какими смущается теперь дворянство у насъ въ Россiи. Почему же это такъ?.. Отчего могъ родиться вопросъ: что такое русское дворянство въ настоящее время? И чт же такое въ самомъ дл теперь — русское дворянство?’

Для разъясненiя этого вопроса надо было заглянуть въ исторiю, и исторiя показала, что ‘люди въ Россiи длились нестолько по происхожденiю, сколько по наслдственному роду занятiй,‘ что народъ и дружина, служилое и земское сословiе — составляли главное дленiе населенiя въ древней Руси, и въ основанiи этого дленiя лежало то же начало, т. е. родъ занятiй, а также и отношенiе ихъ къ государству, что земля жила обычаемъ, подъ закономъ общиннаго быта и общиннаго владнiя: дятельность ихъ была личная, равно какъ и отношенiя къ власти, землю получали они отъ государя, за службу и вмсто жалованья, въ личное пользованiе и владнiе, въ пожизненное или потомственное. Дале исторiя указала на два событiя, недавшiя возрасти и укорениться сословному значенiю служилыхъ людей: табель о рангахъ отняла у нихъ генеологическiй или аристократическiй характеръ, открывъ къ нимъ доступъ лицамъ другихъ непривилегированныхъ сословiй, а указъ Петра III о вольности дворянства, предоставившiй дворянамъ право не служить, отнялъ у сословiя одинъ изъ его сщественнйшихъ признаковъ. Другой (и послднiй) существенный признакъ оставался въ своей сил до нашихъ временъ. Наконецъ ’19-ое февраля 1861 года уничтожило на вки вковъ крпостное право, а съ нимъ и существеннйшiй признакъ дворянскаго достоинства, т. е. привилегiю…’

‘Распущенная дружина обращается домой, въ земство, и вноситъ въ него новые элементы. Въ земств мы видимъ или скоро увидимъ два начала, дв бытовыя стихiи: начало общины и начало личности, начало общиннаго поземельнаго владнiя и начало личнаго поземельнаго владнiя, общинниковъ-крестьянъ и личныхъ землевладльцевъ, большинство которыхъ едвали не исключительно составляютъ ныншнiе дворяне. Другихъ дленiй намъ не предвидится.’ (‘День’ No

‘Дворянамъ необходимо (продолжаетъ ‘День’ въ слдующемъ 9 No) опрделить себ самимъ, чт они такое и чмъ могутъ быть, пристроить себя, отыскать себ почву и фундаментъ общественный.’ Вн этой главной задачи, по мненiю ‘Дня’, вс вопросы, разсужденi и соображенiя преждевременны и не могутъ быть, даже въ теорiи, ни правильно постановлены, ни правильно разршены… ‘приписка дворянина, какъ дворянина, къ волости невозможна, или по крайней мр будетъ явленiемъ насильственнымъ, искуственнымъ и нисколько не плодотворнымъ. Точно также безполезно было бы теперь соединенiе выборныхъ отъ всхъ сословiй для контроля земскихъ повинностей, пока еще не ршонъ самый вопросъ о соловiяхъ, пока крестьяне и помщики не развяжутся между собою, пока раздляютъ ихъ преданiя о полноправности одного и безправiи другого соловiя.’

‘Русскимъ дворянамъ (говорится дале) необходимо было бы вопервыхъ вникнуть въ историческiй ходъ дворянскаго учрежденiя и проникнуться сознанiемъ, что дальнйшее существованiе дворянскаго сословiя, на прежнихъ основанiяхъ, посл великаго дла 19 февраля 1861 года, невозможно, вовторыхъ отршиться отъ прежнихъ воспоминанiй, безплодныхъ сожалнiй и отъ великаго духа сословной гордости и исключительности, втретьихъ устранить вс перегородки, которыя отдляютъ его отъ народа какъ въ политическомъ, такъ и въ нравственномъ смысл, вчетвертыхъ опредлить свои отношенiя къ прочимъ сословiямъ… Таковы общiя начала, ближайшею же заботою дворянства должно быть примненiе къ положенiю 19 февраля устава о выборахъ и дворянской грамоты, т. е. III и IX т. Св. Зак. Необходимость такого примненiя очевидна даже и при сохраненiи начала сословности: прежнее осноавнiе права голоса на дворянскихъ выборахъ лежало въ привилегiи крпостного права, въ извстномъ числ душъ, которыми владлъ помщикъ, но теперь это основанiе уже не можетъ имть никакой силы.’

Это послднее замчанiе повело къ вопросу о ценз, развитому въ 11 No ‘Дня’. Вопросъ этотъ въ примненiи къ намъ совсмъ новый, и потому мы прослдимъ и высказанныя о немъ мысли.

Начинается съ того, что ‘День’ не видитъ вообще никакого нравственнаго основанiя для идеи ценза. ‘Трудно понять, — говортиъ онъ, — почему человгкъ, владющiй сотнею десятинъ земли, признается боле способнымъ, боле разумнымъ, боле надленнымъ тми условiями, какiя необходимы для полезнаго участiя въ общественномъ дл, чмъ человгкъ, обладающiй девяносто-девятью и девятью-десятыхъ десятинами? Почему меньшинство ‘имущихъ’ иметъ право ршать участь громаднаго большинства ‘неимущихъ’? Почему это громадное большинство, составляющее то органическое ядро, которое хранитъ въ себ всемiрно-историческую идею извстнаго народа, должно быть лишено голоса въ вопросахъ, непосредственно до него касающихся?..’

Затмъ разсматриваются два возраженiя защитниковъ ценза. Первое то, что ‘имущiе’ боле заинтересованы въ сохраненiи твердаго порядка вещей, въ усовершенствованiи законодательства и вообще въправильномъ развитiи гражданственности. Второе возраженiе состоитъ въ томъ, что считаютъ необходимымъ создать сильное замкнутое сословiе или увеличить силу существующаго, учрежденiемъ поземельнаго ценза, дающаго право вступить въ сословiе и исключающаго изъ него всхъ владющихъ землею въ меньшемъ размр.

Въ первомъ возраженiи ‘День’ видитъ ту мысль, что эгоизмъ, матерьяльный интересъ служитъ порукою въ томъ, что ничего противнаго видамъ этого эгоизма не будетъ предпринято, и весьма справдливо находитъ, что начало, лежащее въ основ этой мысли, кром его безнравственности, непримнимо къ Россiи, потомучто ‘у насъ (нетакъ какъ въ англiи или Францiи) нтъ ‘неимущихъ’, за исключенiемъ самаго ничтожнаго числа, у насъ вс собственники или землевладльцы, у насъ крестьянская община, какъ юридическое лицо, такой же землевладлецъ, какъ и любой помщикъ, и часто боле крупный, чмъ иной дворянинъ.’

Вмсто отвта на второе возраженiе предлагается вопросъ: какой же для созданiя сильнаго сословiя вы назначите цензъ — высокiй или низкiй? Если высокiй, то, оказавъ нравственную несправедливость, ‘вы создадите меньшинство, сильное матерьяльнымъ богатствомъ только относительно, и совершенно безсильное предъ большинствомъ, у котораго остается громаднйшая масса богатства, и большинство, поставленное къ меньшинству въ непрiязненное отношенiе, какъ непривилегированное къ привилегированному, будетъ своимъ центромъ тягости служить опорою всякому враждебному для меньшинства дйствiю. Если же назначите низкiй цензъ, то сдлаете приманку, которая будетъ только извлекать лучшiя силы изъ большинства, а силы эти не пойдутъ въ прокъ меньшинству: сильнаго-то сословiя оно съ нимъ не образуетъ. Произойдетъ явленiе, подобное тому, которое представляетъ теперь низкая пошлина по третьей гильдiи для нашихъ мщанъ. Или — ‘такого рода цензъ могъ бы создать нчто врод польской шляхты, — вредной общественной стихiи, неимющей ни той силы, какую даетъ аристократическое начало, ни силы, сознаваемой въ себ массою простого народа.’

Вс вышеприведенныя мысли служили какбы предисловiемъ, предварительными соображенiями къ тому, чт выражено положительно въ No 13 ‘Дня’ (6 ноября). Здсь, по поводу открывшихся въ Москв дворянскихъ выборовъ и по поводу напечатанной въ газетахъ рчь, произнесенной предъ открытiемъ такихъ же выборовъ въ Тул, — рчи, гд приглашается дворянство къ соображенiямъ и предположенiямъ по пересмотру нын дйствующаго уства о служб по выборамъ, а также по предмету устройства губернскихъ земскихъ повинностей, — редакцiя ‘Дня’ проектируетъ отвтъ, содержанiе котораго приводить здсь считаемъ излишнимъ, потомучто въ No 10 ‘Сверной Почты’, въ отдл офицiальномъ, читаемъ слдующее:

‘По поводу происходящихъ въ разныхъ губернiяхъ дворянскихъ губернскихъ выборовъ, въ нкоторыхъ газетахъ напечатаны статьи, въ которыхъ обсуживаются вопросы о значенiи дворянства посл изданiя положенiя 19 февраля, и о тхъ предположенiяхъ, которыя по сему поводу могли бы быть представлены губернскими дворянскими собранiями на усмотрнiе правительства. Въ нкторыхъ статьяхъ развивается мысль, что съ отмною крпостного права русское дворянство утратило отдльное значенiе въ ряду государственныхъ сословiй и само должно заявить объ этой утрат. Подобныя статьи не выражаютъ мысли правительства, несогласны съ точнымъ смысломъ новыхъ узаконенiй, и не соотвтствуютъ правильноиу развитiю проистекающихъ отъ нихъ послдствiй. Высочайше-утвержденными положенiями 19 февраля только отмнено, согласно съ желанiемъ самого дворянства и при его содйствiи, крпостное право на дворовыхъ людей и на крестьянъ, водворенныхъ въ помщицьихъ имнiяхъ. Русское дворянство, сохраняя преемственную память о своихъ подвигахъ на пол войны и на поприщ гражданскихъ заслугъ , не могло и не можетъ признавать крпостного права кореннымъ условiемъ своего существованiя. Оно приняло, согласно съ указанiями высочайшей воли государя императора, ревностоное участiе въ дл отмны этого права, и нын конечно не забудетъ, что оно призвано не къ самоуничтоженiю, но къ дальнейшему непосредственному участiю, при введенiи въ дйствiе тхъ законоположенiй, которыми означенное право навсегда отмнено.‘

Итакъ, поэтому всякое дальнйшее сужденiе о такъ названномъ выше ‘дворянскомъ волпрос’, впредь до окончанiя введенiя въ дйствiе законоположенiй 19 февраля, конечно не можетъ имть мста. намъ остается только съ искреннимъ участiемъ слдить за дйствiями нашего дворянства по введенiи этихъ законоположенiй.

Кстати: въ начал статьи мы упомянули о макарьевскомъ (нижегородской губернiи) мировомъ създ. Чтобъ не забыть, раскажемъ это дло теперь же, извлекая расказъ изъ журнала нижегородскаго губернскаго присутствiя 13 сентября 1861 г.

На макарьевскомъ мировомъ съ зд, въ сел Лысков, двое изъ гг. членовъ създа выразили мннiе, что въ присутствiи създа бываютъ постороннiя лица на основанiи 119 ст. Положенiя о губ. и уздн. по крестьян. дл. учрежд., но въ стать этой говорится только, что имъ дозволяется быть въ присутствiи създа при объявленiи ршенiя, о томъ же, чтобъ они могли находиться при сужденiи и постановленiи ршенiй — указанiя въ стать нтъ. Мировой създъ представилъ это обстоятельство на разршенiе губернскаго присутсвiя и при этомъ присовокупилъ, что ‘руководствуясь существующими въ отношенiи разсмотрнiя и ршенiя длъ въ другихъ присутсвенныхъ мстахъ узаконенiями, допускать постороннiя лица находиться въ присутствiи създа при сужденiи и ршенiи длъ не слдовало бы, а тмъ боле при ршенiи длъ помщичьихъ, потомучто присутствiе постороннихъ лицъ въ этомъ случа можетъ быть для гг. членовъ стснительнымъ.’

Губернское присутствiе, посл производившагося диспута, большинствомъ голосовъ постановило: такъ какъ на основанiи ст. 117 Положенiя о губерн. и уздн. по крест. дл. учрежд., разборъ длъ въ уздныхъ мировыхъ създахъ долженъ производиться примняясь къ порядку, установленному въ ст. 54-72, изъ которыхъ въ ст. 57 выражено, что при разбор длъ, кром истца, отвтчика и свидтеля, могутъ присутствовать и постороннiе, съ обязанностью сохранять тишину и порядокъ, — то увдомить макарьевскаго узднаго предводителя дворянства, въ разъясненiе возбужденнаго имъ вопроса, что на уздныхъ мировыхъ създахъ могутъ присутствовать и постороннiе, съ обязанностью сохранять тишину и порядокъ.

Съ этимъ мннiемъ предсдателяи членовъ пристутсвiя: гг. Арцыбашева, Драницына, Болтина и Жаловскаго не согласились члены: за губернскаго предводителя, нижегородскiй уздный предводитель Остафьевъ, и по выбору отъ дворянъ Демидовъ, заявивъ, что ими будетъ доставлено особое по этому предмету мннiе.

Этотъ журналъ напечатанъ между прочимъ въ ‘Русскомъ Инвалид’ (10 декабря No 275), съ нкоторыми размышленiями редакцiи, удивляющейся, что предводитель дворянства не знаетъ положенiй и пишетъ, что нтъ положительнаго закона, дозволяющаго постороннимъ лицамъ присутстовать на мировыхъ създахъ, тогда какъ этотъ законъ есть. Насъ напротивъ не удивляетъ нетолько одна изъ статей положенiя, недосмотрнная предводителемъ, но даже и то, что гг. члены създа находятъ присутствiе при ихъ сужденiяхъ постороннихъ лицъ для себя стснительнымъ, потомучто даже и это можно объяснить — застнчивостью гг. членовъ: извстно, что произносить свое сужденiе вслухъ, какъ-говорится на весь народъ, не всякому легко. Впрочемъ тутъ есть одно обстоятельство, которое несовсмъ подходитъ помъ наше объясненiе: отчего присутствiе постороннихъ считается особенно стснительнымъ при ршенiи длъ помщичьихъ? Этого мы совсмъ не понимаемъ, тутъ должно быть что-нибудь или недоговорено, или переговорено.

Надо признаться, что мы забыли-было и No 275 ‘Инвалида’, и напечатанный въ немъ журналъ съ размышленiями, но какъ-то подулъ втеръ съ той стороны, съ Волги, и на насъ пахнуло… не тмъ свжимъ воздухомъ, котораго проситъ ‘День’, а затхлымъ запахомъ стараго строенiя, остающагося еще въ вид неубраннаго хлама на нашей общественной почв. Молва, принесенная этимъ втромъ, вщаетъ, что жило-было одно служащее лицо, мировому създу по служб непричастное, но постоянно посщавшее създъ въ качеств посторонняго зрителя, единственно изъ любознательности. Кому-то показалось, что лицо посщаетъ създъ недаромъ, а съ цлью выносить соръ изъ избы, на бду явилось въ газетахъ что-то врод размышленiй ‘Инвалида’, и вотъ — приводятся въ движенiе особыя хитрыя пружины, которыя были весьма тщательно устроены въ нашемъ старомъ строенiи, отъ дйствiя ихъ лицо, въ сущности и по увренiю его непосредственнаго начальства, невиннйшее, является повиннымъ въ какомъ-то вредномъ влiянiи, и пружины приходятъ въ такое положенiе, что готовы взять заподозрнное лицо да и перенести его съ береговъ Волги на берега… Урала или другой какой-то рки.

Въ новомъ, только-что начатомъ зданiи такихъ пружинъ, которая-бы могли всякое лицо, по одному безотчетному подозрнiю, взять да и перенести, независимо отъ его желанiя, съ береговъ одной рки на берега другой, — такихъ пружинъ въ новомъ зданiи по проекту неположено. Мировые създы — учрежденiя новыя, долженствующiя лечь, въ числ краеугольныхъ камней, въ основанiе новаго зданiя, и потому странно, что нашолся мировой създъ, который тащитъ изъ стараго строенiя ржавыя пружины, точно также какъ странно, что макарьевскiй мировой създъ желаетъ руководствоваться узаконенiями, ‘существующими для разсмотрнiя и ршенiя длъ въ другихъ присутственныхъ мстахъ’, старыхъ, т. е. давнымъ-давно учрежденныхъ, — тогда какъ для его руководства есть особыя, новыя, изданныя 19 февраля 1861 года узаконенiя, соотвтствующiя его назначенiю!

Странно наконецъ: неужели мудрено понять, что все живое у насъ того только и желаетъ, того только и добивается, чтобы труды нашихъ общественныхъ дятелей, работающихъ какъ дломъ, такъ и словомъ, не крылись ни подъ какими пружинами, ни за какими закрытыми дверями, чтобы массы, на которыя устремлены эти труды, не бродили въ потемкахъ, въ невднiи собственнаго положенiя, чтобы напротивъ, понявъ цли и направленiя общей работы, он постепенно уняли и затушили въ себ то крайнее недоврiе, которое такъ явно, такъ несомннно обнаружили въ прошедшемъ году вновь-освобожденныя массы и которымъ, сказать по правд, одержимы не одн он: мы вс недовряемъ, и намъ недовряютъ. Долго находясь подъ невидимымъ и неслышимымъ движенiемъ сложныхъ пружинъ, концы которыхъ терялись въ глубин канцелярскихъ длъ, мы вс какъ-будто потеряли способность къ откровенности, къ открытымъ дламъ и рчамъ, утратили тактъ, указующiй чт и въ какой степени откровенно можно сказать или сдлать. Оттого и такъ-называемая гласность, вновь провозглашонная и введенная въ употребленiе, долго не могла отыскать этого такта: она то являлась въ форм загадокъ, въ форм притчи о раб лукавомъ, въ форм расказовъ объ икс, игреке и зет, то, бросаясь въ другую крайность, при всемъ честномъ народ выворачивала наизнанку чью-нибудь душу, тыкая въ нее пальцемъ и громко произнося чинъ, имя и фамилiю пойманной жертвы. Всякiй могъ замтить, что она постепенно приближалась къ этому такту и постепенно кругъ ея дятельности расширялся, по мр того какъ недоврiе въ нкоторыхъ сферахъ слабло. Конечно, оно и теперь еще не ослабло окончательно, а потому и есть причины упрекать насъ въ недомолвкахъ, порождающихъ нердко недоразумнiя, въ невыработк разумно и честно-откровенной рчи, но уже изъ многаго того, чт говорили мы выше, можно понять, что разумная гласность все больше становится на твердую ногу, и въ этомъ отношенiи прошедшiй годъ небылъ совершенно безплоденъ.

Если напримръ обратиться еще разъ къ мировымъ създамъ, то не вс они окажутся хватающимися за старыя пружины и желающими покрпче притворять за собой двери, даже можно сказать, что такiе застнчивые съезды выйдутъ довольно рдкими исключенiями. Вотъ расказъ г. Дм. Телепнева (‘Св. Пч.’ No 286):

‘Костромской губернiи, кинешемскiй мировой създъ напечаталъ извщенiе, что засданiя его впродолженiе 1862 г. имютъ быть каждаго мсяца 17 числа, въ 12 часовъ пополудни, въ г. Кинешм, въ зал дворянскаго собранiя, при этомъ мировой създъ объявилъ, что засданiя его публичны и открыты для всхъ сословiй, а потому вс желающiе могутъ присутствовать.

‘Декабря 10 дня 1861 г. было у насъ первое открытое засданiе. Мировой създъ предварительно, чрезъ волостныя правленiя, повстилъ всмъ желающимъ, что они могутъ присутствовать. Зала кинешемскаго дворянскаго собранiя обширна и роскошно отдлана, на конц ея, у портрета государя императора, поставленъ столъ для присутствiя. Въ разстояни шаговъ пяти отъ присутственнаго стола, поставлены стулья рядами, они были заняты публикою. Сидли рядомъ и дворяне, и крестьяне.

‘Это былъ первый опытъ гласнаго длопроизводства у насъ въ г. Кинешм. Одинъ изъ мировыхъ посредниковъ представилъ уставныя грамоты по имнiю г-жи Кондратьевой, имъ повренныя и найденныя правильными, но крестьяне подписью не утвердили ихъ. Призваны были къ столу крестьяне этого имнiя и повренный владлицы. Въ присутствiи ихъ и публики громко и внятну прочтены посредникомъ Куломзинымъ уставная грамота и сдланное изысканiе имъ. Присутствующiе поврили уставную грамото по планамъ, трубуя въ то же время разъясненiя отъ обихъ сторонъ, распрашивали крестьянъ, въ чемъ они находятъ неправильность и невыгоду свою, спрашиваемые не имли никакихъ причинъ къ протесту. Гласное разъяненiе дла вразумило ихъ: они объявили свое удовольствiе и согласiе подписать и утвердить уставную грамоту, тогда мировой създъ объявилъ имъ, чтобъ они вышли, обдумали и обсудили дло на свобод и потомъ объявили създу, свободно и безъ стсненiй, находятъ ли они уставную грамоту безобидною, и правильно. Черезъ часъ крестьяне объявили мировому създу полное удовольствiе и согласiе утвердить уставную грамоту, чт и было исполнено.’

Потомъ говорится о разсмотрнiи другой уставной грамоты, имвшемъ такой же результатъ, и о разбирательств нсколькихъ жалобъ.

‘Засданiе продолжалось до 7 часовъ пополудни (продолжаетъ потомъ г. Телепневъ). Обсуждались и ршались гласно многiе возникшiе вопросы. Кресмтьянъ разныхъ имнiй было боле семидесяти человкъ. Глубокая тишина не прерывалась во все время… Я слышалъ разсужденiя крестьянъ посл мирового създа. ‘А что, православные, вишь ты — какой законъ вышелъ! Бывало призовутъ нашего брата одинъ на одинъ, порядкомъ не распросятъ, а подчасъ и запугнутъ, напишутъ чт знаютъ, прочтутъ такъ что не поймешь, велятъ руку приложить и отошлютъ, а чт писали — про то Богъ ихъ вдаетъ! А теперь, вишь ты, судятъ при всхъ, одинъ такъ скажетъ, другой законъ увкажетъ, правило отыскиваетъ, не таяться, все видно по правд будетъ. Дай-богъ здоровья, видно дла-то у насъ станутъ длать не попрежнему!’

‘Гласное разбирательство и разсужденiе приняты всмъ безъ исключенiя съ умиленiемъ, многiе крестьяне, выходя изъ присутствiя, перекрестились…’

Еслибы крестьяне слдили за нашей журналистикой, они вроятно точно также выразились бы по поводу размышленiй ‘Дня’ и офицiальнаго заявленiя ‘Сверной Почты’, они сказали бы: ‘Вишь ты — одинъ такъ скажетъ, другой законъ укажетъ, правило отыскиваютъ, не таятся, все видно по правд будетъ’.

Слдуетъ дорожить этимъ проблескомъ надежды на близкую правду. Примръ — еще не докахательство, кинешемскiй уздъ не составляетъ всей русской земли. Какъ правда не водворяется по щучьему велнью, такъ и вра въ нее не вселяется въ души разомъ, по данному предписанiю. Примровъ недоврiя, о которомъ мы упомянули выше, множество всюду, одинъ изъ нихъ очень наглядно расказываетъ въ ‘Москов. Вдомостяхъ’ мировой посредникъ курской губернiи, дмитрiевскаго на Свап узда, г. Ратищевъ, онъ расказываетъ, какъ крестьяне одного имнiя въ его участк отказались принять въ свое пользованiе землю, оставшуюся сверхъ высшаго душевого надла, которую имъ отдавали за ничтожную плату, — отказались для того только, чтобъ не подписать условiя и тмъ не закабалить себя на пять лтъ. Когда, посл долгихъ убжденiй и успокоительныхъ рчей, крестьяне все-таки стояли на своемъ, г. Ратищевъ составилъ объ этомъ протоколъ и прочиталъ его имъ, надясь, что по выслушанiи они одумаются и поймутъ свою пользу, но это нисколько не помогло. ‘Въ протокол (говоритъ онъ) я между прочимъ объяснялъ ихъ отказъ отъ земли опасенiемъ, что они закабалятъ себя на пять лтъ, тогда какъ черезъ два года они ожидаютъ какой-то новой воли. При чтенiи этого мста вырвалось у крестьянъ одобрительное слово. Тогда я предложилъ имъ оставить землю въ своемъ пользованiи хотя на два года, но они и отъ этого предложенiя отказались…’

Недоврiе полное, нелдоврiе безграничное ко всему писанному, форменному, идущему отъ господъ и грамотниковъ! А тутъ еще ‘застнчивость’ заставляетъ возбуждать такого рода вопросы: слдуетъ ли объяснять крестьянамъ статью положенiя, который они не знаютъ и потому не пользуются предоставляемымъ ею правомъ? Такой именно вопросъ случился въ калужской губернiи. Одинъ помщикъ пригласилъ мирового посредника помочь ему въ въ соглашенiи крестьянъ для составленiя уставной грамоты, имнiе его состоитъ изъ нсколькихъ деревень и нкоторыя изъ нихъ платили до сихъ поръ оброка меньше, нежели сколько слдуетъ по положенiю. Начинается соглашенiе, и ‘въ разговор посредника съ крестьянами обнаружилось, что они не знаютъ о существованiи 170 ст. мсти. полож. и не подозрваютъ, что существующiй оброкъ не можетъ быть увеличенъ. Какъ только посредникъ коснулся этого предмета, то помщикъ поспшилъ преврать разговоръ, а потомъ, отпустивши крестьянъ, выразилъ посреднику неудовольствiе, заключающееся въ томъ, что объясняя крестьянамъ смыслъ 170 статьи, посредникъ длаетъ невозможнымъ соглашенiе со всми вообще крестьянами’. Вотъ тутъ-то и произошло нчто врод ‘застнчивости’, да и какъ ей было не произойти: помщикъ видимо добрый, потомучто до изданiя положенiя бралъ съ крестьнъ малый, легкiй оброкъ. Посредникъ не возразилъ ему и самъ впалъ въ сомннiе, вслдствiе чего и вошолъ въ губернское присутствiе съ представленiемъ, прося разршить: ‘должно ли, при поврк уставной грамоты, объяснять крестьянамъ смыслъ всхъ подлежащихъ статей закона, хотя бы они и не длали такихъ возраженiй, на которыя по закону имютъ право?’

Читая это, чувствуешь, что и помщикъ и посредникъ — люди въ сущности недурные, а между тмъ вопросъ вышелъ странный, даже больше нежели странный: вдь онъ могъ родиться только въ такомъ обществ, гд находятся люди, сомнвающiеся въ польз распространенiя между народомъ юридическихъ свднiй, въ такомъ обществ, гд самая правда, даже обнародованная правда — можетъ еще находиться подъ какимъ-то надзоромъ… Мы говоримъ о понятiяхъ, объ образовавшейся съ теченiемъ времени привычк… или лучше-сказать — отвычк говоритъ чистую правду громко и полными словами, говоримъ о тхъ понятiяхъ, по которымъ допускается возможность не говорить правды, прятать ее.

Нтъ кажется надобности говорить, что губернское присутствiе разршило вопросъ утвердительно, т. е. освободило правду изъ-подъ надзора. Правда стало-быть торжествуетъ!.. И это — истинное торжество, потомучто если оглянешься назадъ, — ужасъ беретъ, чрезъ какiя дебри должна пробираться на свтъ наша правда! Посмотрите напримръ на эту собранную одной газетой, какбы наскоро, небольшую групу длъ, еще возможныхъ даже въ настоящее время: ‘Тамъ попадья-дворянка терзаетъ единственную дворовую свою бабу, тутъ столбовая мало архангельская помщица Леонтьева кормитъ гнилымъ картофелемъ и бьетъ горничную, и вмст съ роднымъ братомъ безъ милосердiя колотитъ пятнадцатилтнюю двочку, зато что та съ голоду осмлилась пожаловаться мировому посреднику. Тамъ какой-то господинъ запрещаетъ своему мальчику-казачку учиться грамот и таскаетъ его за волосы, оправдываясь, что безъ нег некому будетъ и трубки набить барину, тутъ какаято нижегородская дворянка Юрагипа переступаетъ вс границы азiатскаго безправiя и заставляетъ губернатора публично заявить, что онъ самъ лично убдился въ важномъ злоупотребленiи касательно жестокаго обращенiя ея съ дворовою двушкой, а въ самомъ Нижнемъ-Новгород батюшка съ сынкомъ Тавровскiе въ бан дерутъ розгами 16-лтнюю двицу и доводятъ ее до того, что оказалось необходимымъ сдлать медицинское освидтельствованiе и чрезъ него уже удостовриться въ жестокосердiи помщиковъ тавровскихъ. Вс эти и множество другихъ подобныхъ случаевъ притсненiя крестьянъ и обидъ, причиняемыхъ имъ помщиками, оглашаются, по вол высшаго начальства, во всхъ вдомостяхъ и ведутъ за собою должную и строгую кару и общественнаго мннiя, и законнаго суда.’

Какова група! каковы дебри!.. Не поминать бы ужь намъ ихъ! Не поминать бы намъ лихомъ достойный лучшей памяти 1861 годъ, который мы хотли проводить съ миромъ и привтомъ!..

Да будетъ же миръ и привтъ надъ памятью этого года, унесшаго съ собою совершившiяся злыя дла! Да не повторятся они вновь, да не затемнятъ они молодого чела его преемника, которому и безъ нихъ найдется много предметовъ для уборки и расчистки, и притомъ ему, первенцу новаго тысячелтiя нашей родины, слишкомъ стыдно было бы нести на себ такiя грязныя и безобразныя пятна…

Исполнятся ли эти смлыя желанiя? — Что мудренаго! У насъ ужасно много надеждъ, ихъ часто нещадно разбиваетъ и пепелитъ суровая дйствительность, но изъ пепла рождаются другiя, обновленныя какъ фениксы, и сами мы, влекомые ими, превращаемся… Какъ бы ни глумился г. Щедринъ, чт бы ни говорилъ онъ о новоглуповцахъ и о торжественности ихъ мiросозерцанiя съ мiросозерцанiемъ старыхъ глуповцевъ, но право мы измняемся, даже мало сказать — измняемся: съ нами совершаются полныя метаморфозы. Вслушайтесь напримръ въ слдующiя слова:

‘Если купецъ нашъ никогда не отходилъ далеко отъ крестьянина, если помщикъ сообразовалъ (?) всегда свою жизнь съ жизнью земледльца, и пользуясь его трудами, никогда однако не ршался нарушать его исконныхъ преданiй и обычаевъ, то ясно кажется, что никакая попытка къ улучшенiю нашего быта не должна происходить безъ строгаго соображенiя преданiй и нуждъ земледльца, этого перваго камня нашего государственнаго зданiя…

‘Раскинувшись слишкомъ на четыреста тысячъ квадратныхъ миль, народъ русскiй везд пронесъ съ собою и свое общественное устройство, и знакомитъ съ нимъ одинаково вс племена, вошедшiя въ составъ громадной имперiи.

‘Пути провиднiя неисповдимы. Почемъ знать, не лежитъ ли въ этомъ почти неестественномъ рост какого-нибудь предназначенiя для слiянiя востока съ западомъ и для переформированiя какъ того, такъ и другого?’

………………………………………………………………………..

‘Теперь настала вожделнная минута пробужденiя…

‘Достаточно ли будетъ разгадана нами настоящая эпоха?

‘Хорошо ли мы сообразимъ значенiе нашей домашней жизни въ прошломъ и силы народа, которымъ уступаетъ даже вншняя сила?

‘Сдлается ли для насъ ясне собственная жизнь, или мы будемъ продолжать послднiя полтораста лтъ и бжать за больною Европою, и налпливать на свое здоровое тло пластыри, которыми она замазываетъ свои раны?

‘Не можетъ быть!..’

Вслушались? Все это конечно вы уже слышали неразъ, сказанное другими словами, но отгадайте откуда мы взяли эти слова, гд это напечатано? Низачто не отгадаете, если только вы не подсмотрли заране. Вы врно подумаете,что къ новому году возобновилась ‘Русская Бесда’? Совсмъ нтъ: это напечатано въ No 1 газеты ‘С. Петербургскiя Вдомости’, этими мыслями она провожаетъ старый и встрчаетъ новый годъ… Ты ли это, наша маститая газета, отчаянная западница когда-то, въ минуту вдохновенiя, принявшая форматъ ‘Journal des Dbats’? Ты ли это? Какими тайными, ‘неисповдимыми путями’ домыслилась ты до слiянiя востока и запада, съ переформированiемъ того и другого посредствомъ нашего почти неестественнаго роста и общиннаго начала? Какимъ наконецъ чудомъ налтела ты на мысль о болзненномъ состоянiи Европы и о употребляемыхъ ею пластыряхъ, а также о совершенно здоровомъ состоянiи нашего тла, для которогоэти пластыри совсмъ невыгодны? Давно ли (не говоримъ о давнишнемъ), давно ли, — нсколько мсяцевъ назадъ, — эта самая газета, по поводу нашихъ народныхъ былинъ и пгсенъ, увряла, что во всей нашей поэзiи, и древней и новой, — въ этомъ беззавтнйшемъ проявленiи народнаго духа, нтъ и призраковъ сожержанiя: ‘не было его прежде, нтъ и теперь’, говорила она. Давно ли отрицала она значенiе Пушкина, сомнвалась въ народности Онгина, и Татьяну не ршалась назвать русской женщиной? Откуда же взялось теперь значенiе нашей домашней жизни, если мы ничмъ не жили и ничего не пережили? Чтоже это значитъ? Зачмъ ультра-западная газета такъ быстро перекрасила свое знамя?.. Нтъ ли чего объ этомъ въ ‘Отечественныхъ Запискахъ’?.. Есть!

‘Отечественные Записки’ (въ современной хроник, за декабрь) произнесли смотръ всмъ знаменамъ, разобрали ихъ по сортамъ и объявили, что ‘Отечественныя Записки’ держатся общанiя быть отечественными и желаютъ стоять на родной, т. е. тоже отечественной почв. Но вдь это тоже метаморфоза, по крайней мр мы какъ сейчасъ помнимъ, как бывало острила публика, спрашивая: отчего он ‘Отечественныя Записки’, когда въ нСхъ нтъ ничего отечественнаго? А вотъ он говорятъ, что ихъ ‘скромное’ знамя стоитъ на родной почв, и притомъ въ центр литературной колоны, тогда какъ другiя знамена развваются поодаль, на флангахъ, и выражаютъ богъ-знаетъ что: одно — жизнь безъпорядка, другое — порядокъ безъ жизни, а дале слдуютъ уже значки безъ надписей, или съ надписями, которыхъ не разберешь. Все это, т. е. собственно свою центральность и родную почву, ‘Отечественныя Записки’ тутъ же доказываютъ, блистательно раскрывая на своихъ страницахъ богатйшее содержанiе нашей исторической народной жизни, да еще допетровской жизни, гд прежде, до метаморфозъ, была такая страшнйшая пустота.

Вотъ каково всепревращающее и всепретворяющее дйствiе духа времени! ‘Отечественныя Записки’ тутъ же говорятъ о томъ, что направленiе ихъ остается неизмннымъ, но это, надо полагать, сказано для красоты слога, а можетъ-быть и искренно: можетъ-быть ‘Отечественныя Записки’ въ самомъ дл считаютъ себя, какъ одинъ китаецъ, утвердившимися на средин и не чувствуютъ, что теченiе времени сноситъ ихъ, какъ утлую ладью, въ сторону отъ этой воображаемой средины, по направленiю отъ порядка безъ жизни къ жизни безъ порядка. Он можетъ-быть не ощущаютъ этого, а между тмъ таково направленiе теченiя, и въ цвта едвали не всхъ знаменъ, за очень немногими исключенiями, начинаетъ входить эта общая краска, съ разными примсями, производящими оттнки. Жизнь, еще неуспвшая овладть порядкомъ, съ каждымъ днемъ приливаетъ новыми волнами, ряды полчища, несущаго знамя порядка безъ жизни, рдютъ, крыльца и створы разбираемаго строенiя понемногу снимаются и сносятся въ сторону, и — кто знаетъ? можетъ-быть въ самомъ дл суждено намъ узрть исполненiе самыхъ смлыхъ желанiй!..

‘Сверная Почта’ заявлять о предстоящихъ преобразованiяхъ. ‘Намъ достоврно извстно (сказано въ этой газет), что въ настоящее время находится въ окончательномъ разсмотренiи высшихъ государственныхъ учрежденiй слдующiя работы:

‘1) О главныхъ началахъ преобразованiя всей вообще судебной части. Предположенiя по сему важному предмету обнимаютъ: а) судоустройство, б) судопроизводство гражданское, в) судопроизводство по преступленiямъ и проступкамъ, и г) переходныя мры отъ порядка существующаго къ порядку новому.

‘2) О полномъ преобразованiи всей городской и земской полицiи вообще.

‘3) О порядк составленiя, разсмотрнiя, утвержденiя и исполненiя государственнаго бюджета, а также частныхъ смтъ доходовъ и расходовъ всхъ министерствъ и главныхъ управленiй.

‘4) О преобразованiи всего вообще управленiя государственныхъ имуществъ и о примненiи къ государственнымъ крестьянамъ тхъ положенiй 19 февраля 1861 г., кои касаются сельскаго общественнаго управленiя.

‘5) О примненiи сихъ положенiй къ крестьянамъ государственныхъ, дворцовыхъ и удльныхъ имнiй.

‘6) Объ устройств народныхъ школъ и вообще о систем народнаго образованiя.’

Эти огромныя правительственныя задачи, составляющiя разумется важнйшую часть наслдства, доставшагося новому году отъ его предшественника, могутъ быть только предметомъ ожиданiй для общества, хронику жизни котораго мы пытаемся смиренно вести на этихъ страницахъ. Но по предмету послдняго, шестого пункта, независимо отъ разршаемаго правительствомъ общаго вопроса, въ обществ продолжается и растетъ движенiе, оно растетъ въ низшемъ сло общества, въ самомъ корн его: въ селенiяхъ крестьнъ, вышедшихъ изъ крепостной зависимости, открываются школы, о нихъ начинаютъ говорить на сельскихъ и волостныхъ сходахъ, крестьяне серьозно подумываютъ объ устройств училищъ для своихъ дтей. Таковы приходящiя съ разныхъ сторонъ извстiя. Конечно, мы бы черезчуръ увлеклись, еслибъ вообразили, что это движенiе уже разлилось по всмъ волостямъ и селенiямъ, довольно и того, что оно началось мстами.

Государственный крестьянинъ котельническаго узда (вятской губернiи) Д. Л. Снниковъ пишетъ въ редакцiю ‘Газеты для сельскихъ хозяевъ’, что онъ, въ виду распространяющейся грамотности, ‘при помощи божiей приступилъ къ основанiю и открылъ уже безплатную библiотеку для чтенiя крестьянамъ’. ‘Библиотека (продолжаетъ онъ) будетъ имть: журналы и книги нравственнаго содержанiя, повременныя политическiя изданiя, съ выборомъ недорогихъ и доступныхъ, также книги изъ быта народа, романовъ не думаю имть. При этомъ статьи изъ хозяйственныхъ журналовъ, близко подходящiя къ условiямъ здшняго хозяйства, буду читать самъ съ разъясненiемъ, въ кабинет библiотеки, при ране-приглашонныхъ желающихъ читателяхъ и особенно неграмотныхъ крестьнъ, также въ извстные часы и въ сельской школ.’

Нельзя было не привести этого отрывка, потомучто у насъ еще многiе воображаютъ крестьнина совсмъ не съ тою физiономiею, съ какою рисуется въ этомъ отрывк Д. Л. Снниковъ. Притомъ очень прiятно поставить его рядомъ съ другими дятелями на поприщ народнаго образованiя. Таковыми являются въ письмахъ, полученныхъ редакцiею ‘Московскихъ Вдомостей’:

Помщикъ змiевскаго узда (харьк. губ.) г. Данилевскiй, и литераторъ, прибавимъ мы отъ себя, — который жалованье свое, по званiю депутата въ бывшемъ комитет объ улучшенiи быта помщичьихъ крестьнъ, всего 680 руб., пожертвовалъ на общую пользу своего околотка, именно: 280 руб., на учрежденiе сельской школы при волости села Пршиба, а 400 руб. на покупку книгъ для бднйшаго въ харьковской губернiи змiевскаго узднаго училища, съ тмъ чтобы этими книгами положено было въ бднйшемъ, заброшенномъ городк Змiев основанiе публичной библiотек. При этомъ кореспондентъ съ искреннимъ состраданiемъ говоритъ о Змiев, заглохшемъ съ тхъ поръ какъ графу Аракчееву вздумалось кавказско-харьковскiй трактъ своротить съ него на Чугуевъ.

Другой подобный дятель и начинатель — въ бугурусланскомъ узд, священникъ Введенскiй, старанiями котораго открыто въ ноябр мсяц волостное училище въ имнiи Н. П. Шелашникова, сел Исаклахъ.

Въ газет ‘День’ (6 января No 13) есть письмо изъ Орла, въ которомъ между прочимъ говорится: ‘если можно на чемъ-нибудь у насъ остановиться съ радостью и удовольствiемъ, такъ это только на однхъ воскресныхъ школахъ, дятельность которыхъ безспорно вполн успшна, благодаря заботамъ гимназическаго начальства, а также проявившемуся въ низшихъ слояхъ общества постоянному и занчительному стремленiю къ образованiю. Стыдно сознаться, что въ этомъ случа простой народъ опередилъ наши благородныя и образованныя сословiя — дворянское и чинвничье… Въ женскомъ училищ считается около 150 ученицъ, дочерей купцовъ, мщанъ и крестьнъ, а потомственной дворянки, если не ошибаемся, нтъ ни одной, дочерей же личныхъ дворянъ неболе десяти. — Какая-же причина этому? Глупая и безразсудная гордость, а также странная и непонятная приверженность ко всевозможнымъ сословнымъ различiямъ…’

Подобные крики горячаго негодованiя слышатся уже не въ первый разъ, въ нСхъ нтъ ничего понятнаго, и… пусть идутъ событiя своимъ естественнымъ ходомъ: пусть учатся эти сто пятьдесятъ двицъ, — дочери купцовъ, мщанъ и крестьянъ, пусть учится народъ, пожелавшiй учиться, пусть поднимается онъ до надлежащаго нравственнаго уровня, и когда придетъ время, что уже н передъ кмъ будетъ гордиться преимуществами развитiя, когда этихъ преимуществъ въ наличности не окажется, тогда гордость уляжется сама собою. Одного только надо желать: — чтобъ училища не измнили того характера и тона, которые они считали бы можетъ быть, въ присутствiи потомственныхъ дворянокъ, для себя обязательными. Надо желать, чтобъ они не забыли объ отсутствiи дворянокъ и длали бы свое дло, недумая о томъ, откуда пришли сидящiя на ихъ скамьяхъ ученицы.

Чмъ же еще помянуть намъ прошедшiй годъ? Можно помянуть его попытками создать у насъ общественный кредитъ, попытками, также переданными къ дальнйшему исполненiю ныншнему году. Послднимъ фактомъ этого рода является проектъ учрежденiя общаго поземельнаго банка. Вотъ исторiя этого предпрiятiя. Вслдъ за изданiемъ въ свтъ ‘Трудовъ комиссiи высочайше учрежденной для усторойства земскихъ банковъ’, нсколько капиталистовъ, совмстно съ значительнымъ числомъ землевладльцевъ разныхъ губернiй, приступили къ составленiю проекта общаго поземельнаго банка. Составленный проектъ былъ тогда же въ главнйшихъ основанiяхъ опубликованъ, а нын онъ представленъ на утвержденiе правительства. Участвующiе въ предпрiятiи землевладльцы и капиталисты уполномочили нсколько лицъ для предварительныхъ дйствiй и полученiя дозволенiя на учрежденiе банка. Уполномоченные суть: тайный совтникъ Потемкинъ, генералъ-адъютантъ Паткуль, статсъ-секретарь тайн. сов. Комовскiй, свиты е. и. в. генералъ-майоръ Кулешовъ, потомственные почетные граждане братья Мельниковы, почетный гражданинъ Галовъ, купецъ Сидоровъ, помщикъ Конiаръ, банкиръ Вертгеймъ, камеръ-юнкеръ Марченко, штабсъ-ротмистръ графъ Стейнбокъ-Ферморъ, поручикъ кн. Голицынъ и статск. совт. Тарасенко-Отршковъ. Они объявляютъ, что въ настоящее время цнность недвижимыхъ имуществъ владльцевъ, изъявившихъ желанiе заложить ихъ въ общемъ поземельномъ банк, составляетъ уже 29.172.550 руб., а сумма цнностей, заявленная капиталистами для составленiя основного капитала банка, достигла 1.210.000 руб., наконецъ — по предварительнымъ увдомленiямъ, цнность имуществъ, предназначенныхъ къ залогу въ банк, но именные списки владльцевъ которыхъ еще находятся въ губернiяхъ, доходитъ до 120 мильоновъ руб. Желаемъ полнаго успха предпрiятiю, развивающемуся въ такихъ большихъ размрахъ!

Еще можно помянуть старый годъ добрыми начатками такъ-называемыхъ обществъ взаимнаго вспомоществованiя. Читатели знаютъ, что эти начатки давно начались, на кажется еще не одно предпрiятiе вполн не осуществилось, а между тмъ потребность въ нихъ несомннно большая: не отъ избытка же благъ затваются они! Послдними по времени являются: въ Новгород общество чиновниковъ, въ которомъ изъ всхъ губернскихъ учрежденiй одна строительная комиссiя не пожелала принять участiе, ибо чиновники ея нашли таковое участiе для себя обременительнымъ… Почему обременительнымъ — богъ-знаетъ! Разв ненужнымъ?.. Такъ гг. чиновники комиссiи и стали какимъ-то страннымъ особнякомъ. Другое общество предполагается въ Москв между купеческими приказчиками. Въ ‘Акцiонер’ напечатанъ вызовъ къ образованiю этого общества, подписанный гг. Ушаковымъ, Дуфнеромъ, Бобылевымъ и Переплетчиковымъ. Они представляютъ вопiющую потребность въ образованiи общества, характеризуя довольно мрачными чертами условiя быта московскихъ приказчиковъ, ихъ отношенiя къ хозяевамъ и пр. Это мiръ, еще не со всхъ сторонъ подробно разсмотрнный, это, по словамъ составителей вызова, классъ, ‘который сегодня грется чужимъ тепломъ, поддерживая его своимъ собственнымъ трудомъ, а завтра, по прихоти и капризу, можетъ стать въ ряды страшно-бдныхъ нашихъ пролетарiевъ.’ Въ вызов проводится прекрасная мысль, что цлью предполагаемаго общества должна быть не одна матерьяльная, но и нравственная взаимная поддержка, что тутъ должна быть ‘связь товарищей, подающихъ другъ другу руку, помогающихъ другъ другу и удерживающихъ отъ разныхъ поступковъ, подъ страхомъ исключенiя изъ своего общества.’

Приведемъ еще два извстiя, относящiяся къ послднему времени прошедшаго года:

Въ ознаменованiи 50-им лтняго юбилея александровскаго лицея, на проценты съ пожертвованнаго бывшими его воспитанниками капитала въ шесть тысячъ руб., учреждена при петербургскомъ университет стипендiя ‘Александра Пушкина’.

Между тмъ петербургскiй университетъ 20 декабря закрытъ впредъ до пересмотра университетскаго уства на новыхъ основанiяхъ. При этомъ положено: всхъ ныншнихъ студентовъ считать уволенными, предоставить имъ обращаться къ попечителямъ округовъ съ просьбами о прiем въ другiе университеты: професоровъ и другихъ должностныхъ университетскихъ лицъ считать за штатомъ, впредь до открытiя его предоставить какъ професорамъ и другимъ лицамъ, такъ и студентамъ поступать въ университетъ, съ разршенiя начальства, на новыхъ основанiяхъ. Комиссiя, занимающейся пересмотромъ университетскаго устава, вмнено въ обязанность опредлить порядокъ поступленiя вновь въ петербургскiй университетъ всхъ упомянутыхъ лицъ, имя въ виду сохраненiе имъ правъ и преимуществъ, прiобретенныхъ професорами и должностными лицами на служб, а студентами — при прохожденiи ими курса.

________

Поминая прошедшiй годъ, мы приходимъ наконецъ къ настоящимъ поминкамъ. Этотъ годъ, уходя въ вчность, унесъ съ собою замчательнаго дятеля науки: 20 декабря скончался въ Полтав академикъ М. В. Остроградскiй. Имя это, которымъ земляки его гордились, ‘цня въ немъ собственную славу’ (какъ сказано въ одномъ письм изъ Полтавы), — это имя внесется въ исторiю науки, которая и опредлитъ ему должное мсто въ руду ея талантливыхъ подвижниковъ.

Эта печальная всть напомнила намъ краткое свднiе, относящееся къ другой недавно понесенной нами утрат. Говоритъ, что въ Воронеж составляется подписка на памятникъ И. С. Никитину, что собрано до сихъ поръ 132 руб., и что въ числ жертвователей есть нсколько двицъ, обучающихся въ мстномъ частномъ пансiон.

___________

‘Время’, No 2, 1862

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1862/Febrar/ddelaf.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

Указъ объ увеличенiи податей и сборовъ. — Обнародованiе бюджета. — Новый предметъ литературной полемики. — Московскiя мысли: объ образованномъ человк, либералахъ и дворянств. — Несостоявшiйся союзъ и нчто о среднемъ сословiи. — Остроумiе ‘Зрителя’. — ‘Мировой Посредникъ’: его взглядъ, крестьянскiя замтки. — Толки въ Твери, замченные г. Павловымъ, и толки въ Калуг, имъ незамченные. — Исторiя съ г. фонъ-Ренне. — Печатный бланокъ. — Еще немножко о розгахъ, которыми усиленно интересуются въ Уф. — Скорбь неизвстнаго кореспондента. — Удачное ршенiе одного волостного суда. — Фальки. — Скоро ли грамотность? — Шестая петербургская гимназiя. — Преобразованiе технологическаго института. — Два засданiя кiевскаго университетскаго совта. — Общество психiятровъ. — Еще дв новыя ассоцiацiи. — Преобразованiе въ Смольномъ монастыр.

_____

За прошлый мсяцъ есть очень важныя новости, которыя мы прежде всего должны занести въ нашу скромную лтопись.

Въ 30 день декабря данъ высочайшiй указъ правительствующему сенату о возвышенiи: податей и налоговъ со всхъ лицъ податныхъ званiй, цны на гербовую бумагу, пошлинъ съ привозныхъ товаровъ и почтовой таксы съ посылокъ и страховыхъ писемъ. Въ начал указа изображено:

‘Возвышенiе цнъ на вс вообще потребности жизни имло послдствiемъ и увеличенiе государственныхъ расходовъ на прiобртенiе предметовъ, нужныхъ по разнымъ частямъ управленiя. Оно вмст съ тмъ и усилило вообще, особенно же въ производительныхъ классахъ народа, способы къ выгоднйшимъ заработкамъ и къ полученiю вознагражденiя за труды въ большемъ противъ прежняго размр. Сiе положенiе длъ, доказывая съ одной стороны необходимость нсколько увеличить подати и прочiе поступающiе въ доходъ казны сборы, съ другой же служитъ ручательствомъ, что сiи сборы не обратятся въ обремененiе любезныхъ намъ врныхъ нашихъ подданныхъ.’

4 января послдовало высочайшее повелнiе: роспись государственныхъ доходовъ и расходовъ обнародовать для всеобщаго свднiя. ‘Сверная Почта’ объявила объ этомъ повелнiи 19 января, прибавивъ, что роспись скоро явится въ печати, и на другой же день въ разныхъ органахъ послышались сочувственные отголоски на давно ожиданное и желанное извстiе. ‘Россiя иметъ матерьяльныя средства, и средства громадныя (говорила по этому поводу одна газета). Съ такими средствами нельзя опасаться совершеннаго разстройства финансовъ, до какого бы состоянiя они ни были доведены. Но тайна все мертвитъ, къ чему ни прикасается ея парализующiй перстъ, тогда какъ гласность все животворитъ… При всякой тайн неизбжно общественное недоврiе и недовольство дйствiями правительства, какъ бы чисты и безкорыстны они ни были, гласность же напротивъ, доказывая чистоту намренiй правительства, боле чмъ что-либо другое содйствуетъ благостоянiю страны, утверждая въ ней взаимную довренность правительства и народа. Вотъ почему на опубликованiе государственнаго бюджета мы смотримъ какъ на великое земское дло.’

Другой журналъ замтилъ, что кром нравственнаго доврiя къ правительству, которое вслдствiе этой мры несомннно возрастетъ, — Россiя выиграетъ еще отъ измненiя, которое произойдетъ во взгляд русскаго общества на то, чт у насъ называется казной. ‘Кому знакомы (говоритъ журналъ) ходячiя понятiя даже нашихъ образованныхъ классовъ о казн, тотъ знаетъ, какой практическiй вредъ они причиняли. Казна представлялась воображенiю чмъ-то отдаленнымъ, колосальнымъ и неисчерпаемымъ, на казну смотрли такими глазами, что незнающiй Россiи могъ бы сдлать заключенiе о совершенномъ недостатк патрiотизма въ нашемъ обществ. Этому равнодушiю общества къ интересамъ казны долженъ быть конецъ. Но чтобы не было равнодушiя, для этого первое средство — знакомство. Когда вы незнакомы съ вещью, то поневол равнодушны къ ней, она совершенно для васъ чужая…’ (‘Совр. Лт.’ No 4).

Нельзя не признать мткости этого замчанiя. Дйствительно, казна представлялась воображенiю русскихъ людей какимъ-то темнымъ, бездоннымъ колодцемъ, изъ котораго льются вчныя рки, слдовательно черпанье оттуда какими-нибудь ведерочками нисколько не можетъ быть ощутительно и убыли замтной не произведетъ. Это безсознательно-сложившееся понятiе постоянно поддерживалось видимыми для общества огромными расходами, преимущественно на государственныя сооруженiя, и еще боле — носившимися, во многихъ случаяхъ преувеличенными слухами о расходахъ, для общества невидимыхъ. Преувеличенiе же слуховъ было неизбжно, какъ естественный продуктъ тайны, и оно-то составляло одну изъ самыхъ невыгодныхъ для правительства сторонъ этой тайны.

Въ No 19 ‘Сверной Почты’ (24 января) явилась эта Табель доходовъ и расходовъ государственнаго казначейства на 1862 годъ, составленная по государственной росписи, высочайше утвержденной 22 января. Изъ нея узнаемъ, что весь вообще государственный доходъ составляетъ сумму 310.619.739 руб.

Въ томъ числ:

1) Податей: подушной и оброчной и

разныхъ сборовъ съ податныхъ сословiй……55.255.928 р. 68 к.

2) Доходовъ экономическихъ, т. е. съ

разныхъ имнiй и горныхъ заводовъ………..11.798.031 р. 69 к.

3) Разныхъ пошлинъ………………………..198.481.075 р. 3 к.

(Въ этомъ числ однхъ питейныхъ……..123.022.580 р. 73 к.)

4) Разныхъ суммъ, какъ-то: съ

николаевской желзной дороги, съ бывшихъ

военныхъ южныхъ поселенiй и пр., а также

долговыхъ платежей……………………………..13.817.774 р. 38 к.

Такимъ образомъ итогъ обыкновенныхъ

доходовъ составляетъ………………………………………. 279.352.809 р. 79 к.

Къ этому присоединяются:

Доходы, поступающiе изъ разныхъ

источниковъ на опредленные предметы………..16.509.902 р. 48¹/₄ к.

Чрезвычайныя суммы, изъ поступившихъ

по послднему 4¹/₂% займу…………………………….14.757.899 р. 72³/₄ к.

Итогъ обыкновенныхъ доходовъ, съ присоединенiемъ чрезвычайныхъ суммъ, составляющихъ 294.110.709 р. 51³/₄ к., распредляется къ расходу слдующимъ образомъ:

На платежи по внутреннимъ и вншнимъ

займамъ………………………………………………………….. …54.296.187 р. 91 к.

По министерству императорскаго двора……..7.957.905 р. 42 к.

По военному министерству ( съ военно-

учебными заведенiями и эмеритальной

кассой)……………………………………………………….. ……..111.639.581 р. 65³/₄ к.

По морскому министерству…………………………..20.589.830 р. 74¹/₄ к.

По вдомству православнаго

духовенства………………………………………. ……………4.661.097 р. 96 к.

На гражданское вдомство (въ томъ

числ на министерство финансовъ,

со включенiемъ операцiонныхъ расходовъ,

и на вдомство путей сообщенiя, со

включенiемъ строительныхъ расходовъ)

всего……………………………………………………….. ……..89.226.443 р. 76 3/4 к.

Помильной платы параходнымъ обществамъ

и гарантiи обществъ жел. дорогъ,

на непредвидимые расходы и на недоборъ

въ доходахъ, всего………………………………………….15.739.662 р. 6 к.

Обнародывая эту табель, ‘Сверная Почта’ заявляетъ, что по преобразованному порядку отчетности по государственному контролю, между прочими предположенiями находится и измненiе образа составленiя смты министерствъ и главныхъ управленiй, съ боле подробнымъ и яснымъ изложенiемъ всхъ статей расходовъ, и что порядокъ этотъ будетъ введенъ съ будущаго 1863 года.

_________

Если не самымъ близкимъ предметомъ, то самымъ выпуклымъ, т. е. представляющимъ наибольшую неровность на шероховатомъ пол нашей общественной дятельности кажутся намъ въ настоящую минуту нкоторыя части московскаго журнальнаго книгопечатанiя. Недаромъ когда-то московскiй старожилъ и коренной представитель тамошняго общества, г. Фамусовъ сказалъ, что

……. отъ головы до пятокъ

На всхъ московскихъ есть особый отпечатокъ.

Чт ни говорите, а этотъ замченный Фамусовымъ отпечатокъ, видоизмняясь постепенно и медленно, до сихъ поръ все еще остается особымъ отпечаткомъ, — по крайней мр такъ можно заключать по нкоторымъ новйшимъ проявленiямъ московской журналистики… Вообще чрезвычайно поучительная вещь — эта портретная галерея московскихъ людей, извстная подъ заглавiемъ: Горе отъ ума. Мы сейчасъ привели оттуда нсколько стиховъ, которые произноситъ Фамусовъ о своихъ современникахъ, а между тмъ и теперь кажется, какъ-будто онъ пророчески предвидлъ умственную жизнь послдующаго московскаго поколнiя. Неразъ уже говорилось и во ‘Времени’ и въ другихъ журналахъ о различiи, существующемъ между петербургскою и московскою журналистикою, но едвали когда-нибудь это различiе доходило до такихъ предловъ, какъ въ послднiе мсяцы. Съ началомъ ныншняго года оно дошло до того, что тамъ совершенно спокойно и съ полной увренностью высказываются такiя вещи, о которыхъ здсь нетолько заговорить, но и подумать почли бы нравственной и физической невозможностью. Прислушайте пожалуста. Московскiй житель Фамусовъ говоритъ напримръ:

‘Вдь только здсь еще и дорожатъ дворянствомъ!’

‘Наше Время’, московская ежедневная съ ныншняго года газета, самое начало своего преобразованнаго бытiя ознаменовала также своеобразною мыслью о дворянств. Въ 1 No, на первомъ столбц, она дебютировала слдующими словами:

‘Образованнаго человка, въ точномъ значенiи этого слова, можно встртить только между дворянами. Образованный человкъ или родится дворяниномъ, или длается имъ. Это фактъ, противъ котораго, какъ намъ кажется, спорить до сихъ поръ было невозможно.’

Почему такъ кажется редакцiи ‘Нашего Времени’, мы не знаемъ, но знаемъ и видимъ, что редакцiя нетолько пошла дальше Фамусова, но и дошла до конца, т. е. до совершенно-невроятной идеи. Это фактъ, противъ котораго, (согласитесь, читатель) спорить невозможно. Невозможно даже и возражать редакцiи, потомучто мысль ея совсмъ невозможная. Мы прочитали статью, въ которой красуются приведенныя нами слова, пытаясь отыскать, нтъ ли тутъ какого-нибудь сокровеннаго смысла, иносказанiя: — нтъ! Статья говоритъ о предстоящихъ дворянскихъ выборахъ и никакого сокровеннаго смысла, никакого иносказанiя въ ней и слдовъ нтъ, и приведенныя слова остаются какъ они есть во всемъ ихъ буквальномъ безобразiи. Теперь допустимъ предположенiе, что какъ пищущiй эти строки, такъ и вы, читатель, — мы оба не дворяне, а между тмъ считали себя людьми образованными ‘въ точномъ значенiи этого слова’, потомучто мы не на словахъ, а въ глубин души, сроднившимся съ нами чувствомъ, всегда и во всякомъ уважали не дворянское, а человческое достоинство, потомучто истинно-прекрасное намъ казалось прекраснымъ и истинно-безобразное — безобразнымъ, потомучто мы носили въ себ ясный идеалъ человческой и гражданской доблести, потому наконецъ, что всегда находили мы въ самихъ себ свободное сочувствiе всему истинно-высокому и разумному и проникались невольнымъ негодованiемъ при вид всякой низости, фальши, корыстной двуличности и тому подобныхъ темныхъ явленiй. Допустимъ въ себ это законное самосознанiе, — чтже должны мы сказать редактору ‘Нашего Времени’? Вдь поврить мы ему не повримъ, мннiя о себ не измнимъ, чтоже подумаемъ о немъ и что отвтимъ на его невозможную мысль о возможности встртить образованнаго человка только между дворянами?.. Вотъ упрекаютъ свистуновъ въ употребленiи нелитературныхъ выраженiй врод вздора, нелпости и ерунды! Да чтоже длать, если бываютъ на свт вещи, для которыхъ нтъ другихъ выраженiй?…

Не припомните ли, мсяца два или три тому назадъ, мы говорили о появившемся тогда объявленiи г. Павлова насчетъ превращенiя редактируемой имъ газеты ‘Наше Время’ изъ еженедльной въ ежедневную. Тогда, если припомните, закралось въ насъ какое-то неясное предчувствiе относительно зародившагося духа и характера этого изданiя…

‘Увы, предчувствiе сбылось!’

Въ ‘Нашемъ Времени’ мужественно подвизается г. Чичеринъ, который иногда, и даже часто, высказываетъ также невроятныя и невозможныя мысли и также напоминаетъ намъ нкоторыя изъ лучшихъ мыслей старика-Фамусова. Почтенный московскiй старожилъ говоритъ напримръ:

‘А наши старички? Какъ ихъ возьметъ задоръ,

Засудятъ о длахъ, чт слово — приговоръ.

Вдь столбовые все, въ усъ никому не дуютъ

И о правительств такъ иногда толкуютъ,

Что еслибъ кто подслушалъ ихъ — бда!

Нето-чтобъ новизны вводили, — никогда,

Спаси ихъ Боже! Нтъ! А придерутся

Къ тому, къ сему, а чаще ни къ чему,

Поспорятъ, пошумятъ и…’

Г. Чичеринъ либеральничаетъ совершенно въ дух фамусовскихъ старичковъ: онъ также иногда придерется къ тому, къ сему… Такихъ же либераловъ, ‘чтобъ новизны вводили’, онъ не терпитъ… Мало этого, онъ даже создаетъ въ своемъ тревожномъ воображенiи такихъ либераловъ, какихъ у насъ вовсе нтъ, да и быть не можетъ, какъ вы сейчасъ сами увидите… Г. Чичеринъ, также какъ г. Павловъ, ратуетъ за дворянство и также вроятно убжденъ въ невозможности встртить истинно-образованнаго человка иначе, какъ только между дворянами. Онъ даже ясне, нежели г. Павловъ, подтверждаетъ ту мысль, что

‘Вдь только здсь еще и дорожатъ дворянствомъ’,

т. е. въ Москв златоглавой, кладущей на все живущее и мыслящее въ ней ‘особый отпечатокъ’… Мы непремнно приведемъ нсколько мыслей г. Чичерина о дворянств и даже упомянемъ о судьб, постигшей эти мысли, но прежде послушаемъ о либералахъ… О либералахъ очень любопытно, тутъ, во взгляд на нашихъ либераловъ, въ понятiи о нихъ и въ выраженiи питаемыхъ къ нимъ чувствъ, особенно хорошъ г. Чичеринъ.

Въ No 1 ‘Нашего Времени’ есть его статья: Мра и границы. Она начинается словами: ‘Отличительное свойство русскаго ума состаитъ въ отсутствiи понятiя о границахъ. Можно подумать, что все необъятное пространство нашего отечества отпечаталось у насъ въ мозгу…’ Дале эта не новая, но по новому поставленная мысль освщается такимъ образомъ:

‘Возьмемъ напримръ понятiе о власти. Оно содержитъ въ себ множество видоизмненiй, изъ которыхъ каждое иметъ значенiе на своемъ мст. Одна власть есть верховная въ государств, другая, подчиненная, иметъ ограниченныя права и юридически опредляемый кругъ дйствiя… Несовмстно съ разумнымъ понятiемъ объ обществ представлять себ всякую власть, сверху до низу, безграничною и безусловною. Между тмъ у насъ всякiй начальникъ склоненъ считать свою власть таковою. На самый законный отпоръ подчиненныхъ онъ смотритъ какъ на своеволiе и бунтъ. Съ своей стороны подчиненные врятъ въ полновластiе начальника, одни покоряются ему безусловно, другiе безусловно его ненавидятъ…’

Вы видите, что г. Чичеринъ либеральничаетъ, какъ вроятно либеральничали и т московскiе старички, о которыхъ говоритъ Фамусовъ. Онъ взглядъ всякаго начальника на свою власть, какъ на безусловную, приписываетъ единственно безмрно-широкому размаху русскаго ума, и знать не хочетъ, что точно такой же размахъ можно отыскать въ ум очень многихъ другихъ нацiй, что всякiй начальникъ естественно привыкаетъ относиться къ своимъ подчиненнымъ въ такой же степени безусловно, въ какой самъ подчиненъ стоящему надъ нимъ высшему начальнику. Да иначе и нельзя: если напримръ начальникъ требуетъ отъ непосредственно-подчиненнаго ему лица безпрекословнаго исполненiя приказанiй, которыя послднiй можетъ выполнить только при помощи ему подчиненныхъ лицъ, то и онъ долженъ требовать отъ нихъ такого же безпрекословнаго исполненiя. Въ чемъ же тутъ особенно-широкiй размахъ ума? Дло очень простое и для всякаго, хоть-бы иностраннаго ума понятное…. Но это еще ничего, а вотъ послушайте дальше.

‘Съ другой стороны (продолжаетъ г. Чичеринъ) возьмемъ понятiе о свобод. Оно еще боле представляется намъ условнымъ… Понятiе о свобод въ общественной жизни немыслимо иначе, какъ въ предлахъ, постановленныхъ закономъ или обычаемъ. Между тмъ русскому человку и это понятiе представляется безграничнымъ. Русскiй либералъ теоретически непризнаетъ никакой власти. Онъ хочетъ повиноваться только тому закону, который ему нравится. Самая необходимая дятельность государства кажется ему притсненiемъ. Русскiй либералъ вызжаетъ на нсколькихъ громкихъ словахъ: свобода, гласность, общественное мннiе, слiянiе съ народомъ и т. п., которымъ онъ не знаетъ границъ и которыя поэтому остаются общими мстами, лишонными всякаго существеннаго содержанiя. Оттого самыя элементарныя понятiя: повиноваться закону, потребность полицiи, необходимость чиновниковъ кажутся ему порожденiемъ возмутительнаго деспотизма.’

Дале г. Чичеринъ жалуется, что хоть бы напримръ онъ, ‘въ невинности сердца, не строилъ никакихъ теорiй и никогда не предлагалъ держать лишнее количество чиновниковъ,’ — но русскiе либералы все это могутъ ему приписать.

‘Откуда же (вопрошаетъ онъ засимъ) все это происходитъ? отчего противъ васъ поднимается вопль въ извстномъ разряд журналистики? Оттого что вы имли неосторожность или дерзость произнести нкоторыя слова, которыя возбуждаютъ колеръ въ либеральныхъ дтяхъ: государство, законъ, чиновникъ. централизацiя…’

Незнаю, что могло возбудить въ г. Чичерин такой невыразимый ‘колеръ’, который разумется въ этой тирад, полной явной, вопiющей неправды. Что писалъ онъ ее въ видимомъ раздраженiи — это еще ничего: кому не случалось въ жизни раздражаться? Но раздраженiе въ г. Чичерин произошло такого свойства, какого мы и не предполагали въ современномъ намъ мыслител. Раздражился же онъ дотого, что незамтилъ очень крупно несообразности въ самомъ сильномъ мст своей тирады: у него русскiе либералы ‘не признаютъ никакой власти’ и въ тоже время ‘хотятъ повиноваться закону’ (хоть бы и такому, который имъ нравится). Но кто хочетъ повиноваться закону, тотъ уже не можетъ не признавать надъ собою власти. Чтоже касается до закона, который нравится, то пусть г. Чичеринъ скажетъ по чистой совсти, желаетъ ли онъ повиноваться закону, который ему не нравится? Здсь само собою разумется, что никакой разумный законъ не можетъ не нравиться никому, кром помшаннаго, — если незабывать, что законъ пишется не для каждаго лица въ отдльности, а для всхъ подданныхъ государства.

Но г. Чичеринъ и на этой сильной фраз не успокоился: чрезъ нсколько строкъ онъ говоритъ, что и повиновенiе закону русскому кажется либералу порожденiемъ возмутительнаго деспотизма… Такая вещь могла быть написана человкомъ ужь не въ раздраженiи, а разв только въ какой-нибудь манiи… Неужели найдется на святой Руси такой человкъ, который повритъ г. Чичерину хоть въ одномъ слов изъ всей этой тирады? Не можетъ быть! Да онъ и самъ теперь я думаю не вритъ себ: его можетъ-быть что-нибудь напугало, разстроенному воображенiю представились призраки въ вид либераловъ, которыхъ онъ принялъ за дйствительныхъ людей, да и описалъ. Въ такомъ случа — да ниспошлетъ небо благодатный миръ въ его возмущенную душу!

Но если не такъ было дло, если г. Чичеринъ сознавалъ и теперь сознаетъ чт онъ написалъ, то… нехорошо! очень нехорошо и несправедливо! Нтъ, г. Чичеринъ, если правду говорить, большинство русскихъ либераловъ до сихъ поръ таково, что

….. придерутся

Къ тому, къ сему, а часто ни къ чему,

Поспорятъ, пошумятъ и… разойдутся.

Объ этомъ большинств не стоило и писать, не стоило и повторять сказаное Грибодовымъ. Если же разумть либерализмъ въ лучшемъ смысл, какъ разумное, честное и свободное, нестсненное никакими предвзятыми расчетами и цлями, никакимъ нравственнымъ мундиромъ стремленiе къ лучшему, — то между русскими либералами нтъ такого нелпаго образа, какой вамъ угодно было начертать, неоткуда было ему взяться, и характеризовать русскихъ либераловъ такимъ образомъ значитъ забывать извстное изрченiе, что съ словомъ должно обходиться честно.

Однако мы общались показать образчики размышленiй г. Чичерина о дворянств и считаемъ себя невправ нарушить это общанiе. Правду сказать, мы думали, что посл офицiальныхъ заявленiй ‘Сверной Почты’ вопросъ этотъ будетъ считаться до времени поршоннымъ, но оказывается, что въ Москв онъ продолжаетъ кипть. Эта рзкая мысль о самоуничтоженiи, которую сама редакцiя ‘Дня’, выразившая ее, вроятно понимала не въ такомъ рзкомъ смысл, какъ у нея вышло, — эта мысль, говоримъ, вызвала сильнйшiй отпоръ со стороны г-на Чичерина, который отпоръ вызвалъ немене сильныя возраженiя со стороны ‘Русскаго Встника’, — вотъ и завязался бой… Но намъ прежде всего хочется привести нсколько отрывковъ изъ г. Чичерина. Вотъ они:

‘…чмъ мене распространенъ въ обществ политическiй смыслъ, чмъ мене людей, способныхъ къ общественной дятельности, тмъ необходиме, чтобы они соединялись въ одно организованное тло, проникнутое общимъ духомъ, носящее въ себ преданiя и сознающее свою честь и свои права.’

Почему же это такъ необходимо? — Г. Чичеринъ не отвчаетъ, а только длаетъ оговорку:

‘Правда (говоритъ онъ), можно опасаться, чтобы такое тло, пользуясь своимъ положенiемъ, не стало употреблять предоставленныя ему права въ пользу частныхъ своихъ интересовъ, въ ущербъ другимъ. Особенно въ настоящую минуту дворянство раздражено, оно находится въ переходномъ состоянiи и не успло еще освоиться съ своимъ новымъ положенiемъ. Естественно, что въ такое время у него на первомъ план долженъ стоять вопросъ сословный, а не общiй государственный интересъ. Но дло высшей власти удержать каждое сословiе на своемъ мст, не допускать…’ и пр.

‘…Нтъ ничего легче, какъ слiянiе съ народомъ, но это значитъ замнять естественное теченiе жизни и правильное развитiе гражданскихъ отношенiй либеральными общими фразами’. (‘Наше Время’ No 4)

Ужь если искать отсутствiя границъ и мры, то можно (какъ мы выше видли и какъ увидимъ сейчасъ) найти его и у г. Чичерина. Если кто говоритъ у насъ о слiянiи съ народомъ, разумя слiянiе нравственное, т. е. знакомство и взаимное пониманье другъ друга между двумя расторгнутыми половинами общества, то конечно говоритъ о цли, къ которой должно идти общество, тяготя къ ней силою ‘естественнаго теченiя жизни’ (попробуйте доказать, что эта цль не врна и недостижима!), а г. Чичерину вроятно кажется, что кто-то хочетъ вопреки естественому теченью, немедленно, завтра же все общество, въ томъ числ и самаго его, г. Чичерина, слить съ народомъ? Да вдь это ужь такая степень страха, которая выходитъ изъ всхъ границъ и мры! И вотъ — мысль о слiянiи съ народомъ называетъ онъ либеральною фразою, противорчащею естественному теченiю жизни. Въ чемъ же по его разумнiю должно состоять это естественное теченiе? Въ томъ, изволите видть, чтобы было тло, плотно организованное особнякомъ отъ массы общества, еще неимющей политическаго смысла, тло, напитанное своимъ особымъ духомъ, преданiями, честью и правами. И пусть это тло будетъ раздражено, пусть у него на первомъ план будетъ вопросъ сословный, а не общiй государственный интересъ, зато высшая власть должна держать его въ узд, недопуская сорваться, въ припадк раздраженiя, съ своего мста, и тогда… тогда будетъ совершенно естественное теченiе жизни… Удивительно какъ это естественно, разумно и главное — нравственно!

Нтъ, г. Чичеринъ, поусердствовали вы черезчуръ и невпопадъ! Гд сословiя стали въ такое положенiе, что высшая власть должна удерживать каждое на своемъ мст, чтобы одно не задавило и не затоптало въ грязь другого, — тамъ не видимъ мы и вроятно никто не видитъ естественнаго теченiя жизни, а еще мене — ‘правильнаго развитiя гражданскихъ отношенiй’, потомучто ихъ не можетъ быть тамъ, гд нтъ правильныхъ человческихъ отношенiй… А вдь можетъ-быть г. Чичеринъ, высказывая свои невозможныя идеи, еще расчитывалъ на чье-нибудь сочувствiе. Чт мудренаго! все живущее въ мiр ищетъ сочувствiя, объ этомъ даже Павелъ Иванычъ Чичиковъ какъ-то разъ прекрасно выразился.

Любопытенъ былъ споръ г. Чичерина съ ‘Русскимъ Встникомъ’ о среднихъ людяхъ въ древности и будущемъ среднемъ сословiи въ Россiи. Но намъ прискорбно вспоминать о немъ, намъ прискорбно не то, что заспорили два великiе мыслителя, а то, что споръ довелъ ихъ до взаимнаго нерасположенiя. Сначала ‘Русскiй Встникъ’ обнаружилъ было дружелюбныя наклонности. ‘Очень жаль, говоритъ, что г. Чичеринъ вызываетъ насъ на полемику. Намъ было бы гораздно прiятне имть его своимъ союзникомъ, въ виду того смутнаго зрлища, которое представляетъ наша литература’. Какое величiе и какой тактъ въ отысканiи достойныхъ союзниковъ! Въ смутной литературной толп прозорливымъ окомъ отличилъ ‘Русскiй Встникъ’ г. Чичерина и протягиваетъ ему руку на союзъ! Чтожъ г. Чичеринъ? Увы! онъ только холодно поблагодарилъ и — не принялъ руки, потомучто ему не понравились статьи ‘Русскаго Встника’ о дворянств. Ну, зато и проплъ же ему ‘Русскiй Встникъ’ псню о кружк, такую псню, посл которой кажется уже нечего и думать о союз! А жаль, очень жаль. Еслибы удался союзъ, еслибы редакторъ ‘Русскаго Встника’, г. Чичеринъ и г. Павловъ соединились въ групу, — какая бы вышла античная група, достойная рзца и кисти! Какихъ бы невозможныхъ для простого смертнаго идей наговорили намъ они! Сколько наготовили бы они намъ сословiй — и высшихъ (первенствующихъ), и низшихъ (лишонныхъ политическаго смысла), и среднихъ (связующихъ два первыя)! Какой бы они придумали чудный механизмъ для удержанiя каждаго сословiя на своемъ мст!.. Ахъ, зачмъ г. Чичеринъ не принялъ руки ‘Русскаго Встника’?..

Вотъ сцпленiе идей! ‘Русскiй Встникъ’ сказалъ, что у насъ нтъ средняго сословiя, т. е. того, чт у французовъ tiers-tat. Мы и поврили было ему, да г. М. З., въ 7 No ‘С. Петербургскихъ Вдомостей’, ввелъ насъ въ сомннiе. Принимая горячее участiе въ судьб Читальника г-на Щербины, г. М. З. говоритъ: ‘Неужели не отыщутся безкорыстные издатели для этого безкорыстнаго труда? Вдь находятся же издатели для журналовъ всякаго рода, распространенныхъ въ среднемъ сословiи, неужели же не случится этого, когда дло идетъ о народ?’

Благодтель! какъ вы хорошо сказали! Только жаль, что мы тутъ не все понимаемъ. Если трудъ г-на Щербины безкорыстный и издатель для него нуженъ тоже непремнно безкорыстный, то значитъ вы расчитываете, что Читальникъ не пойдетъ и останется у издателя на рукахъ? Въ такомъ случа зачмъ же издавать его? А вдь мы думали, что онъ предназначается къ повсемстному распространенiю, невпримръ обширнйшему сравнительно съ ‘журналами всякаго рода, распространенными въ среднемъ сословiи’… Тутъ однако опять есть нчто несовсмъ понятное. О чемъ это говорится — о всхъ ли русскихъ журналахъ, или о нкоторыхъ? Намъ казалось, что вс наши журналы распространены преимущественно въ одномъ и томъ же сословiи, которое мы съ вами, невнимая ‘Русскому Встнику’, будемъ пожалуй называть среднимъ. Но вы можетъ-быть знаете, что какiе-нибудь журналы преимущественно распространены въ сословiи высшемъ? Если знаете, — укажите, благодтель, намъ на нихъ, мы бы поклонились имъ какъ-нибудь попочтительне, а вамъ за эту услугу указали бы съ своей стороны на такiе журналы, которые хотя не пользуются названiемъ безкорыстныхъ, но, распространяясь въ среднемъ сословiи, подаютъ надежду спуститься ниже и — чт мудренаго? — пробраться въ села и деревни. И подумайте, если это въ самомъ дл случится, если какой-нибудь журнальчикъ, безъ вашего вдома, бочкомъ да стороночкой расползется по деревенскимъ избамъ прежде нежели вы отыщете безкорыстнаго издателя для Читальника, — вдь это будетъ немножко неожиданно, неправда ли?

Говоримъ мы, что вс наши журналы распространены преимущественно въ одномъ и томъ же круг, а между тмъ чувствуемъ, что должны же быть и исключенiя. Вотъ напримръ въ Москв завелся журналъ, выходящiй по субботамъ, имя ему Зритель. Мы покажемъ образчикъ его духа и силы остроумiя, это же кстати можетъ-быть пополнитъ сколько-нибудь картину московскаго книгопечатанiя… Въ третьей тетрадк ‘Зрителя’, на страниц 108, плохой политипажъ представляетъ мальчика, сидящаго на окн или на чемъ-то въ этомъ род, мальчикъ держитъ на колн листъ бумаги и пишетъ. Вверху надпись: ‘С. Петербургскiе журнальные люди’, а внизу:

‘Мы лишились Ванички Сладкопвова. Онъ умеръ тринадцати лтъ. Онъ умеръ слишкомъ рано для человчества. Онъ умеръ такъ рано потому, что онъ былъ слишкомъ честенъ. Онъ ужасно любилъ конфекты, но никогда не просилъ ихъ у маменьки, онъ могъ украсть конфекты у тетеньки: онъ этого не длалъ и предпочелъ умереть. Ваничка Сладкопвовъ написалъ три статейки въ проз и нсколько стихотворныхъ пародiй, особенно на отрывки изъ Душеньки, сверхъ того ему принадлежатъ подписи: ъ, — въ, — овъ, — вовъ, ***…., вовъ и н. др. Мы долго думали, возл кого положить прахъ Ванички Сладкопвова: возл Ньютона, или возл Колумба?..

Maison de confiance

AU DLICES DU JOBARD

chef d’atelier

M-R CZERNYCHEFSKY.’

Скажите, знаете ли вы что-нибудь пошле этой цинически-неприличной штуки? Теперь любопытно было бы знать, смшитъ ли ‘Зритель’ подобными штуками ту часть московской публики, которая способна интересоваться другими, на что-нибудь похожими журналами? Ну чт, если смшитъ! А вроятне, что этотъ выходящiй по субботамъ журналъ тамъ, гд-нибудь по харчевенкамъ, тшитъ людъ честной. Да жаль и этого люда, если ему будутъ внушать безсмысленная насмшки надъ такими предметами, какъ умъ, талантъ, преждевременная смерть честнаго человка и пр.

________

Пока московское книгопечатанiе упражняется въ невозможныхъ идеяхъ и невозможныхъ остротахъ, пока наимудрйшiе изъ тамошнихъ мыслителей возятся въ вопросомъ о будущемъ общественномъ положенiи ‘первенствующаго’ сословiя, люди, непосредственно соприкасающiеся съ настоящей дйствительностью, съ нын устроивающимся сословiемъ нисшимъ, длаютъ свое дло и разъясняютъ его успшне. Новое, двухнедльное изданiе: ‘Мировой Посредникъ’ открыло свое служенiе этому длу, и взглянувъ почеловчески на положенiе того сословiя, которому г. Чичеринъ такъ ловко услужилъ, приписавъ всему ему раздраженiе и преобладающую преданность сословнымъ интересамъ, — взглянувъ, говоримъ, почеловчески на положенiе этихъ людей, редакторъ ‘Мирового Посредника’ г. Е. Карновичъ едвали не въ первый разъ указалъ на смшенiе въ головахъ мыслителей двухъ различныхъ понятiй: интереса сословнаго и интереса экономическаго. Онъ замтилъ, что русское дворянство не состоитъ исключительно изъ однихъ поземельныхъ собственниковъ, владющихъ помстьями на крпостномъ прав, что послднiе, въ общей сумм дворянъ, составляютъ небольше одной трети, что дворяне безпомстные, составляющiе большинство членовъ сословiя, уничтоженiемъ крпостного права нисколько не затронуты, и потому ‘напрасно придается сословный характеръ нкоторымъ стремленiямъ, обнаруживающимся въ этомъ дл со стороны помщиковъ’. Въ самомъ дл жалть о крпостномъ прав въ его принцип, какъ о прав, теперь уже никому на умъ не придетъ, внутреннiй голосъ каждаго уже давно поршилъ съ этой стороной дла. Стало-быть, если есть еще какiя-нибудь сожалнiя или желанiя со стороны помщиковъ, то конечно только хозяйственныя.

‘Придавая такимъ образомъ помщичье-крестьянскому длу хозяйственное значенiе (говоритъ г. Карновичъ), мы легко объяснимъ себ существующiй нын разладъ между помщиками и крестьянами. Подобный разладъ въ кругу хозяйственныхъ вопросовъ вполн понятенъ, такъ какъ весьма естественно и даже позволительно стоять каждому за свои хозяйственныя выгоды. Мы уврены, что самые либеральные англiйскiе фермеры призадумались и поупрямились бы насчетъ многихъ гуманныхъ вопросовъ, еслибы вопросы эти слишкомъ сильно затронули ихъ хозяйственные интересы.

‘Смотря съ хозяйственной, а не съ сословной точки зрнiя на ходъ помщичье-крестьянскаго дла, мы никакъ не можемъ винить безусловно помстную часть нашего дворянства за стремленiя поддержать свои выгоды въ помстныхъ распорядкахъ, такъ какъ по самой человческой природ никакъ нельзя требовать отъ всхъ одинаковой степени равнодушiя къ своимъ домашнимъ интересамъ.

‘… Помстное дворянство еще не кончило своего дла, потомучто при улаживанiи частныхъ помщичьихъ хозяйствъ посредствомъ мирового разбирательства, большинству помщиковъ, каждому изъ нихъ въ отдльности, приходится длать особыя, уже не сословныя, но хозяйственныя уступки. Принуждать ихъ къ этимъ уступкамъ былобы крайне-несправедливо, но склонять къ нимъ необходимо, и въ этомъ-то заключается въ настоящее время главная и самая трудная обязанность мировыхъ посредниковъ…’

Таковъ прямой, естественный и примиряющiй взглядъ новаго журнала на ту общественную дятельность, которой онъ предположилъ быть органомъ. На этомъ взгляд какъ-то невольно отдыхаешь, посл разныхъ хитро-закрученныхъ политическихъ идей, — отдыхаешь потомучто слышишь человческiй голосъ… Не человчность ли этого голоса вызываетъ отклики и другихъ человческихъ голосовъ, внушая къ себ справедливое доврiе? Въ ‘Мировомъ Посредник’ есть замчательная новизна: это — кореспонденцiя отъ временно-обязанныхъ крестьянъ. Мы видли два вышедшiе нумера, и въ нихъ обоихъ есть крестьянскiя замтки. Въ 1 No напечатаны отрывки изъ письма ‘ярославскаго земледльца’, съ сохраненiемъ выраженiй и правописанiя подлинника. Вотъ что говоритъ о своихъ побужденiяхъ ярославскiй земледлецъ:

‘Хотелъ бы вамъ сопшить и указать прямымъ путемъ по земледльческимъ понятiямъ и по нашему мужицкому смыслу, но нсколько подумавши во всемъ остановился, потому можетъ ли какой бы то небылъ земледлецъ указать на неправды’.

Дале:

‘Конечно нужнобы вамъ имть и земледльчскiе указанiя и возражнiя i я ратъ бы очень указать и возразить да боюсь меня съ ногъ съвалитъ, какъ есть у насъ пословица не говори правды и не теряй дружбы, а я о этомъ дл бесъ правды писать не желаю’.

Дале земледлецъ между прочимъ замчаетъ, что при мировомъ създ нужнобы ‘быть не однимъ природнымъ дворянамъ, но и тмъ крестьянамъ, до кого дло касается, хотя по одному въ узд земледльцу съ природнымъ умомъ’.

Во 2-мъ No дв замтки временно-обязаннаго крестьянина И. М. Попеляева. Первая разсуждаетъ о крестьянской общественной служб и выражаетъ между прочимъ то мннiе, что нужно бы къ смотрителю общественнаго магазина, ‘на случай храненiя, прiема и отпуска хлба’, избрать двухъ посредниковъ изъ добросовстныхъ крестьянъ, и одного изъ нихъ непремнно грамотнаго. ‘Крестьяне (продолжаетъ Попеляевъ) на мои предложенiя по этому предмету отзываются, что смотритель несъстъ хлба, я говорю, онъ его дйствительно не будетъ сть, но утратитъ и скажетъ — мыши съли, да въ щели утекло или писарь ложно записывалъ хлбъ, вотъ тогда правъ смотритель и невиноватъ писарь, вся вина упадаетъ на мышей, но съ мышей взять нечего, такъ все и пропало’. Во второй замтк высказывается желанiе, чтобы мировые посредники ревизовали волостныя правленiя строго и подробно, потомучто ‘въ противномъ случа неминуемо подвергнутся растрат нкоторыя суммы, принадлежащiя обществамъ, тмъ боле, гд бываютъ малограмотные волостные старшины, а волостнымъ писарямъ доврять всмъ нельзя, сами же общества по неопытности своей въ счетоводств подробное обревизованiе производить еще не въ состоянiи’.

Нтъ сомннiя, что найдутся люди, которые взглянутъ совершенно равнодушно на эту крестьянскую кореспонденцiю, какъ на что-то очень неважное, но мы чрезвычайно рады новымъ ‘литераторамъ-обывателямъ’, рады, что редакцiи ‘Мирового Посредника’ удалось вызвать на свтъ ихъ голос. Кто знаетъ, чт еще придется намъ услышать отъ нихъ!…

Теперь послушайте, что происходило въ собранiи членовъ мировыхъ учрежденiй тверской губернiи. Въ засданiяхъ этого собранiя 12 и 13 декабря разсматривались между прочимъ два вопроса, поставленные посредникомъ новоторжскаго узда Кудрявцевымъ.

Первый вопросъ: ‘Не найдетъ ли собранiе нужнымъ, неожидая истеченiя трехлтняго срока, ходатайствовать о немедленномъ призванiи крестьянъ къ участiю въ выбор мировыхъ посредниковъ?’ Предложенiю своему г. Кудрявцевъ привелъ три основанiя: 1) въ настоящее время крестьяне уже достаточно ознакомились съ своимъ новымъ положенiемъ и значенiемъ мировыхъ должностей, чтобы сдлать безошибочный выборъ, 2) участiе крестьянъ въ выбор посредниковъ увеличитъ благодтельное влiянiе послднихъ на успшный и мирный ходъ общаго дла, 3) выборное начало, общее обоимъ сословiямъ, наиболе послужитъ къ ихъ сближенiю. Противъ этого предложенiя сдлано было нсколько возраженiй, между прочимъ то, что крестьяне еще не созрли. Происходили пренiя, за которыми послдовало ршенiе вопроса, письменною подачею голосовъ, большинствомъ 33 противъ 27, въ томъ смысл, что ‘собранiе находитъ полезнымъ немедленное допущенiе крестьянъ къ участiю въ выбор мировыхъ посредниковъ’.

Другой вопросъ: можетъ ли быть допущенъ выборъ крестьянами въ должность сельскаго управленiя и суда, лицъ всхъ сословiй, владющихъ землею? При этомъ весьегонскiй посредникъ Пыжовъ представилъ на обсужденiе собранiя поступившую къ нему отъ одного помщика просьбу о зачисленiи его во временно-обязанные крестьяне къ другому помщику, которому онъ обязывается отбывать вс повинности, наравн съ прочими крестьянами, съ тмъ чтобы распространены были на него и права временно-обязанныхъ крестьянъ, именно: право участвовать на сельскихъ и волостныхъ сходахъ, право выбора въ сельскiя и волостныя должности и пр. Опять происходили пренiя, опять вопросъ ршался письменною подачею голосовъ, и большинствомъ 45 голосовъ противъ двухъ безусловно отрицательныхъ и трехъ отрицательныхъ въ отношенiи къ занятiю судебныхъ должностей, ‘собранiе признало полезнымъ допущенiе лицъ всхъ сословiй, владющихъ землею, въ должности сельскаго управленiя и суда’.

Г. Павловъ не могъ конечно не обратить вниманiя на эти два ршоные тверскимъ собранiемъ вопроса. Онъ счелъ долгомъ отозваться объ нихъ очень неблагопрiятно, особенно неумстнымъ и несвоевременнымъ показалось ему разсужденiе о зрлости крестьянъ для участiя въ выбор мировыхъ посредниковъ. ‘Ну чт право (говоритъ онъ) имъ за необходимость мучить себя разршенiемъ такихъ мудреныхъ формулъ, когда и безъ того довольно головоломной работы?’ (въ самомъ дл, чт бы имъ лучше помочь г. Чичерину, ломающему голову надъ отысканiемъ русла, въ которомъ совершается естественное теченiе жизни!). ‘Можетъ-быть крестьяне созрли, а можетъ-быть и нтъ. Наднетъ крестьянинъ синiй кафтанъ, явится артельщикомъ на петербургской бирж, — ну какъ-будто и созрлъ. Увидишь его въ курной изб, вмст съ телятами, — покажется, что надо ему еще зрть’. (Ну, вотъ видите ли! а мы и не знали, что есть только два существенные признака для опредленiя степени зрлости народа: синiй кафтанъ да телята!). ‘Разумное, дятельное и скорое примненiе новаго закона — право гораздо полезне будетъ и дворянамъ, и крестьянамъ, и всей Россiи, чмъ эти напрасные толки’. (‘Наше Время’ No 18) Такъ, такъ! примняй написаный законъ, а не разсуждай и не толкуй! Вотъ одинъ изъ гоголевскихъ героевъ тоже совтовалъ запретить всмъ сочинителямъ писать. ‘Книгъ уже и такъ много написано (говорилъ онъ), читай, просвщенiемъ пользуйся, а не пиши!…’ Такъ какъ же, г. Павловъ? Не писать, не толковать, не разсуждать, а только примнять? Хорошо-съ!

Оно бы пожалуй ничего, можетъ-быть и полезно былобы для здоровья послдовать благому совту, да чтоже длать, если при самомъ-то примненiи подступаютъ безпрестанно вопросы, отъ которыхъ никакъ не отдлаешься безъ того, чтобы не потолковать да не поразсудить? Правда, что происходитъ указываемое вами примненiе закона къ жизни людей, еще обитающихъ вмст съ телятами, но изъ этого не слдуетъ, что на нихъ можно и смотрть какъ на телятъ, что и устроить ихъ также легко, какъ телятъ: велно загнать въ хлвъ — загналъ, и длу конецъ, выпустить, такъ выпустилъ.

Вотъ не припомните ли мннiе г. Д. Самарина о возможности примирить помщичьи интересы съ бытовымъ понятiемъ этого незрлаго народа тмъ, что оброку за пользованiе землею дать видъ подати, предоставивъ крестьянамъ вносить его въ казну, а не помщикамъ? Можетъ-быть разсужденiе г. Самарина тоже казалось вамъ напрасными толками, неумстными въ виду даннаго уже закона, который стоитъ только примнять и больше ничего? А между тмъ въ одинъ голосъ съ г. Самаринымъ заговорили въ одномъ мст недозрлые люди, о которыхъ вы не совтуете толковать. Потрудитесь заглянуть въ 14 No ‘Дня’, тамъ нкто М. А. Г-нъ, изъ Ливенъ (орловской губ.), расказываетъ, какъ мировой посредникъ, по просьб одного помщика, спрашивалъ собравшихся крестьянъ, какую они желаютъ уставную грамоту — издльную или оброчную. Въ отвтъ на этотъ вопросъ общество отъ перехода на оброкъ единогласно отказалось. Тогда посредникъ пожелалъ узнать причину ихъ отказа и спросилъ, знаютъ ли они какъ должны работать по новому урочному положенiю? Причемъ сталъ имъ читать его и растолковывать. Крестьяне слушали съ напряжоннымъ вниманiемъ, и когда онъ кончилъ, объявили, что ‘такъ работать невмоготу, а лучше безъ грха сядемъ на оброкъ, только чтобъ ужь деньги шли не помщику, а прямо въ кзну.’ — Какъ такъ въ казну? спросилъ посредникъ. — ‘Да такъ-ста, въ кзну, а помщику вносить не будемъ.’ — А какъ же онъ-то будетъ? — ‘А онъ-то какъ тамъ зная съ козны получаетъ, а намъ чтобъ ужь не возжаться съ нимъ и не быть отъ него обвязанными‘. ‘Сколько посредникъ ни толковалъ имъ о невозможности такого желанiя (прибавляетъ г. Г-нъ), они все стояли на одномъ, а въ противномъ случа лучше соглашались быть ‘какъ отцы наши и дды были… будемъ тянуть барщину’.

Почему жъ бы надъ такимъ требованiемъ и не задуматься? Да и какъ надъ нимъ не задуматься, если оно мшаетъ буквальному примненiю даннаго закона?

Но вотъ что еще: почему, скажите, не поразили вы громами вашего краснорчiя предводителей дворянства калужской губернiи, которые почти всмъ соборомъ предались жаркому толкованiю закона, по которому будтобы можетъ быть предоставлено имъ, предводителямъ, быть защитниками личныхъ интересовъ каждаго дворянина предъ мировыми учрежденiями? А вдь изъ этого вышла цлая исторiя, вроятно занявшая немало времени, нужнаго для занятiй по примненiю новаго положенiя. И гг. предводители были разбиты на всхъ пунктахъ губернскимъ присутствiемъ, стало-быть и вашему краснорчiю могла быть обильная пища, еслибы вы по этому случаю заговорили на тему: не разсуждать! Однако вы смолчали.

Но мы никакъ не можемъ смолчать о томъ, чт между прочимъ было поводомъ къ началу означенной исторiи. Въ числ поводовъ къ этому была тоже исторiя съ помщикомъ лихвицкаго узда фонъ-Ренне. Вотъ ея сущность:

Къ мировому посреднику Щепкину поступили жалобы на г. фонъ-Ренне отъ его дворовой двушки, и отъ самого г. фонъ-Ренне на двухъ мужиковъ. Г. Щепкинъ хотлъ-было отстраниться отъ разбирательства этихъ жалобъ, основываясь на своемъ родств съ фонъ-Ренне, но мировой създъ разобралъ, что Щепкинъ съ фонъ-Ренне только въ свойств третьей степени, и потому отвода не призналъ. Тогда г. Щепкинъ пригласилъ г. фонъ-Ренне явиться для разбора жалобъ, тотъ не явился, Щепкинъ оштрафовалъ его рублемъ, фонъ-Ренне подалъ въ волостное правленiе бумагу. Вотъ этотъ замчательный документъ:

‘Отъ 22 сентября сего года, за No 85, мировой посредникъ Щепкинъ увдомляетъ меня письмомъ, что онъ, по жалоб моей, не иметъ никакихъ правъ длать разбирательство о дворовыхъ людяхъ, сего же октября мсяца 3 дня за No 110, онъ же, посредникъ, заблагоразсудилъ тхъ же дворовыхъ людей и меня вызвать въ мою деревню Кленовку для разбора ихъ со мной. Первое письмо противорчитъ другому и доказываетъ, что посредникъ дйствуетъ самовластно лишь только по своимъ соцiалистскимъ убжденiямъ и той книг, по которой онъ возмутилъ моихъ дворовыхъ людей, но никакъ не по законамъ, ни по положенiямъ. Вслдствiе этого и того, что онъ самъ своимъ протоколомъ отказался быть у меня посредникомъ, я не считаю себя обязаннымъ давать ему отвты и являться туда, куда онъ осмливается меня требовать, объявя мн прежде свою вражду. Таковой посредникъ не можетъ быть у меня посредникомъ, который не хотлъ быть примирителемъ двухъ сословiй, а напротивъ дйствовалъ къ раздраженiю обоего сословiя. А потому объявляю я чрезъ оное правленiе посреднику Щепкину, что я, впредь до разсмотрнiя высшимъ начальствомъ всхъ моихъ жалобъ на него и распоряженiй онаго, можетъ ли онъ, посредникъ Щепкинъ, оставаться у меня, — его предложенiя не считаю себя обязаннымъ выполнить.’

Этотъ любопытный документъ дошолъ до губернскаго присутствiя, которое передало его на распоряженiе губернскаго правленiя, а губернское правленiе… предало г. фонъ-Ренне уголовному суду.

Вотъ эта-то исторiя, какъ сообщаютъ, была одною изъ причинъ, побудившихъ предводителей дворянства калужской губернiи искать права стать защитниками личныхъ интересовъ дворянъ противъ мировыхъ учрежденiй. Въ какой степени сильна эта причина, читатели легко могутъ судить сами: здсь, въ этой исторiи, дйствующiя лица обозначаются такъ ясно, что угадывать нечего… Прибавимъ съ своей стороны, что сколько ни знаемъ мы обнародованныхъ фактовъ изъ исторiи введенiя въ дйствiе положенiй 19 февраля, — не помнимъ, чтобъ было между ними много такихъ, по которымъ можно было бы заключить о необходимости кому-нибудь имть особыхъ уполномоченныхъ защитниковъ предъ мировыми учрежденiями.

Въ расказанной исторiи особенно рельефенъ землевладлецъ фонъ-Ренне, а встртили мы другой расказъ, гд преимущественно характеризуется мировой посредникъ. Кореспондентъ ‘Дня’, изъ рязанской губернiи, пишетъ о томъ, какъ одинъ помщикъ четыре мсяца возился съ уставной грамотой и все не могъ рязвязаться, хотя дло происходило только между имъ и мировымъ посредникомъ. Послалъ онъ грамоту къ посреднику на утвержденiе, тотъ принялъ и черезъ мсяцъ возвратилъ, прося переписать верхнiй листъ, написанный не по форм, т. е. не на печатномъ бланк. Помщикъ исполнилъ требованiе и думалъ, что уже все съ его стороны кончено, но — грамота опять явилась къ нему для исправленiя: втеченiе перваго мсяца, до переписки верхняго листа, посредникъ не читалъ ея и не зналъ, что въ ней есть мста, требующiя исправленiя. Началось исправленiе, переписка на-бло и… ужь не знаемъ, чмъ дло кончилось.

Здсь замчательно только одно: требованiе печатнаго бланка, какъ чего-то освящающаго. Чт на это сказать? сказать вмст съ поэтомъ:

Сильна къ преданьямъ въ людяхъ вра!

Она такъ сильна, что противится, и долго противится всесокрушающему влiянiю духа времени. Духъ времени отвергаетъ одинъ утвержденный закономъ обычай, законодательная власть давно расположена послдовать внушенiю духа времени и клонитъ къ постепенному искорененiю осуждаемаго нравственнымъ чувствомъ обычая, но люди, сильные врою въ преданiе, все держатся за него, за этотъ обычай, не хотятъ выпустить изъ рукъ орудiе, съ которымъ имъ казалось очень удобно жить, и какъ животолюбецъ предъ смертью, кричитъ:

‘Помедли!.. день одинъ!..’

‘Инвалиду’ (въ No 5) вздумалось свести и сличить постановленiя губернскихъ присутствiй двухъ смежныхъ губернiй — кiевской и подольской, по одному и тому же вопросу, именно: могутъ ли быть крестьяне подвергаемы тлесному наказанiю за неисправное отбыванiе издльной повинности? Подольское присутствiе ршило вопросъ отрицательно, т. е. что ‘за неисправное отбыванiе крестьянами издльной повинности, ни тлесное наказанiе и никакiя другiя мры, сверхъ указанныхъ въ подлежащихъ статьяхъ мстн. полож., не могутъ быть предоставлены, а потому и предложенiе мирового посредника Ярошинскаго (предлагавшаго усилить мры взысканiя за неисправное отбыванiе повинностей) не можетъ быть принято.’ Кiевское же присутствiе разсудило совершенно иначе: оно постановило, что въ случа жалобы помщиковъ (на неисправное отбыванiе повинностей), мировые посредники имютъ право подвергать сельскихъ начальниковъ за послабленiе взысканiю, а ослушниковъ изъ крестьянъ, кром вознагражденiя помщику, наказанiю, въ размр изъясненномъ въ 32 стать, въ томъ числ и тлесному наказанiю.’

Странно, какъ это одинъ и тотъ же предметъ въ различныхъ умахъ отражается совершенно подъ разными углами и принимаетъ различные, даже противоположные цвта, а вдь кажется законы-то отраженiя (т. е. законы мышленiя) для всхъ одни и тже. Вотъ въ город Уф тотъ же предметъ отразился опять иначе и принялъ особый, очень яркiй оттнокъ: тамъ рчь пошла уже не просто о тлесномъ наказанiи, а о наказанiи тлесномъ усиленномъ, двойномъ. Объ этомъ мы прочли во 2 No ‘Мирового Посредника’ весьма подробное изложенiе дла, оно состояло вотъ въ чемъ. Въ виду уфимскаго мирового създа было нсколько случаевъ, что дворовые люди и крестьяне обращались съ жалобами на помщиковъ, часто взводя на нихъ оскорбительныя клеветы. Мировой създъ, ‘принимая во вниманiе, что наше законодательство строго преслдуетъ клевету, особенно оскорбительную для лица оклеветаннаго, и находя необходимымъ пресчь зло въ начал, призналъ нужнымъ подвергать виновныхъ въ ложныхъ извтахъ, происходящихъ не отъ непониманья новыхъ законовъ, а состоящихъ въ умышленномъ искаженiи истины, въ примръ прочимъ и въ усиленной степени наказанiю тлесному, крестьянъ на сходахъ, а дворовыхъ людей въ полицiи.’

Эта человколюбивая мысль пошла на разсмотрнiе губернскаго присутствiя, и оно ее отвергло. Но вдь могло и не отвергнуть, еслибы предметъ отразился подъ тмъ же угломъ, какъ въ Кiев. Предметъ этотъ мы считаемъ очень важнымъ и потому хотимъ содйствовать возможно большей извстности тхъ основанiй, по которымъ оренбургское губернское присутствiе отвергло мысль уфимскаго мирового създа. Они могутъ быть не безполезны въ случа возникновенiя той же мысли въ другихъ мстахъ. Вотъ эти основанiя:

‘Губернское присутствiе нашло необходимымъ объяснить мировому учрежденiй въ особенности посредниковъ създу: 1) что безпрестанные разборы жалобъ, хотя бы и неосновательныхъ, составляютъ непремнную обязанность всхъ мировыхъ посредниковъ (ст. 23 и 24 пол. объ учр. по крестьян. дл.) и что неосновательность жалобъ происходитъ большею частiю отъ новости правъ, дарованныхъ крестьянамъ, ими съ должной ясностью еще не сознанныхъ, 2) что разъясненiе этихъ правъ съ должнымъ снисхожденiемъ къ неразвитости и неграмотности бывшихъ крпостныхъ, къ непониманiю ими и незнанiю принятыхъ границъ приличiя, всего скоре можетъ вразумить жалующихся, изъ коихъ, какъ гг. посредники должны были удостовриться на опыт, большая часть руководится промышляющими писаньемъ просьбъ и жалобъ, 3) что по сил 323 ст. улож. о наказ., за неосновательность жалобы взысканiя не полагается, 4) что въ тхъ случаяхъ, когда въ просьбахъ или жалобахъ содержится клевета на помщика, гг. посредники должны внушать просителямъ, что они подвергаются наказанiю по 2095 ст. улож., но въ тоже время гг. посредники должны имть въ виду, что подобныя дла, согласно примч. къ 2102 ст. улож. о наказ., начинаются неиначе какъ по жалобамъ самихъ оскорбленныхъ или ихъ супруговъ, родителей и опекуновъ, что наказанiе за клевету опредляется судебнымъ мстомъ, а не административною властью, 5) что если принесенiя жалобы служатъ предлогами для уклоненiя отъ работъ, то гг. посредники имютъ возможность уклоняющагося подвергнуть взысканiю по 29 ст. полож. объ учр. по кр. дл., когда же обнаруживается подстрекательство къ неповиновенiю и безпорядкамъ, тогда они должны сообщать судебнымъ слдователямъ или полицiямъ о производств слдствiя и преданiи виновныхъ суду на основанiи общихъ узаконенiй, 6) что наконецъ признанiе мировымъ създомъ необходимости усиленнаго тлеснаго наказанiя за ложный извтъ противно современному духу учрежденiй, которыхъ гг. посредники служатъ представителями, и что такая мра можетъ скоре служить къ сокрытiю справедливыхъ жалобъ и уничтоженiю доврiя къ посредникамъ, чмъ принести пользу ожидаемую мировымъ създомъ.’

Кажется и ясно, и законно, и разумно? Но представьте, что мировой създъ на эти доводы прислалъ длиннйшее отверженiе, говоря, что онъ преслдуетъ не непониманье, а злоумышленную ложь, клевету, и затмъ рисуетъ страшную картину зла, происходящаго отъ безнаказанности этой клеветы… Хорошо, да вдь сказано, что на клевету есть законный судъ. Такъ нтъ! хочется непремнно самимъ посчь, и посчь усиленно. Чтожъ длать? страсть!

Губернское присутствiе, выслушавъ объясненiе създа, нашлось. Оно постановило: ‘объясненiе это… прiобщить къ длу.’ Покойся, милый прахъ!..

При этомъ случа намъ хотлось бы исполнить хотя отчасти желанiе одного иногороднаго кореспондента, анонимное письмо котораго передано въ редакцiю нашего журнала. Кореспондентъ выражаетъ искреннйшую скорбь о существованiи у насъ тлесныхъ наказанiй и о томъ, что наша литература до сихъ поръ не обратила на этотъ предметъ достаточнаго вниманiя. ‘Я вполн увренъ, м. г. (говоритъ онъ, обращаясь къ одному изъ сотрудниковъ ‘Времени’), что вы, какъ человкъ образованный и вполн сочувствующiй всему разумному и доброму, въ теплыхъ и краснорчивыхъ словахъ выскажете всю несообразность, чтобъ не сказать дикость тлесныхъ наказанiй… Прошу васъ приступить къ длу какъ можно скоре, вы поймете мою просьбу, если я вамъ скажу, что поводомъ къ этому письму послужило именно то, что многiе, которыхъ съ психологической точки зрнiя нельзя даже назвать преступниками, подвергаются именно теперь этому роду наказанiя.’

Вполн раздляемъ скорбь нашего добраго кореспондента, но спшимъ напомнить ему, что на предметъ, о которомъ онъ говоритъ, давно обращено вниманiе нетолько литературою, но и самимъ правительствомъ, какъ это извстно изъ нкоторыхъ недавнихъ постановленiй, постепенно тлесныя наказанiя ограничивающихъ. Затмъ — для извстно-просвщенныхъ нашихъ современниковъ никакихъ теплыхъ и краснорчивыхъ словъ по этому предмету уже ненужно, чтоже касается до лицъ, еще готовыхъ раздлить мннiе гг. членовъ уфимскаго мирового създа, то… хотя Плюшкинъ и утверждалъ, что ‘душеспасительнымъ словомъ хоть кого проймешь’, но Чичиковъ тутъ же подумалъ: ‘ну, тебя я думаю не проймешь!..’ Будемте ждать, когда духъ времени воздйствуетъ и на сердца, наимене покорныя его влiянiю.

Но — довольно объ этомъ. Мы должны еще воротиться на минуту къ вопросу о зрлости народа, по поводу одного извстiя, найденнаго нами въ 16 No ‘Дня’, — извстiя, которое неожиданно навело насъ на мысль, что кром кафтана и телятъ, могутъ существовать еще другiе признаки, дающiе возможность хотя приблизительно опредлять степень народной зрлости. Вотъ это извстiе, присланное изъ зарайскаго узда (рязанск. губ.). Одинъ крестьянинъ струпенской волости дер. Якшиной просваталъ дочь за сосдняго крестьянина. Невсту запили, ударили по рукамъ и дло приближалось уже къ свадьб, но за нсколько дней до нея женихъ сталъ отказываться, прося къ приданому прибавки пятьдесятъ рублей. Свадьба разстроилась, отецъ невсты обратился съ жалобой къ мировому посреднику, а тотъ передалъ дло въ волостной судъ. Судъ призвалъ истца, отвтчика и свидтелей, распросилъ всхъ и каждаго, и въ тоже присутствiе постановилъ ршенiе:

‘Жениху, какъ нарушившему свое слово, заплатить отцу невсты за угощенье и приготовленiя къ свадьб (до 15 руб.) и штрафныхъ въ волостной судъ 2 руб.,

‘такъ какъ женихъ своимъ отказомъ ославилъ двушку, то не позволять ему жениться, пока невста не выйдетъ замужъ.’

Слдствiемъ этого ршенiя было то, что женихъ принесъ повинную и черезъ три дня женился на своей прежней невст.

Ршенiе, по нашему мннiю, мткое и оригинальное. Жаловаться стало-быть нечего. Нечего терять надежду на то, что народъ въ состоянiи будетъ обойтись безъ особаго попечительства въ своихъ домашнихъ распорядкахъ и даже можетъ-быть въ дл своего нравственнаго усовершенствованiя. Нечего стало-быть и горевать о такихъ напримръ явленiяхъ, о какомъ въ томъ же журнал ‘День’ пишетъ кто-то изъ ливенскаго узда. А пишетъ онъ вотъ что:

‘Въ нашемъ узд сильно начинаетъ развиваться между простымъ народомъ игра въ карты, ощущается только большой недостатокъ въ игральныхъ картахъ: за скверную, замасляную колоду охотно даютъ курицу, гуся и т. д… Играютъ въ игру, называемую фальки, и всегда — въ деньги и зачастую немаленькiя. По долгимъ зимнимъ вечерамъ, непремнно во всякой деревушк, неговоря уже о селахъ, домахъ въ трехъ-четырехъ собираются игроки, и начинается рзня и продолжается далеко за полночь. Отговариваются скукой, бездльемъ. Эхъ, кабы поскорй подоспла грамотность!..’

Какъ-бы это въ самомъ дл сдлать такъ, чтобы она подоспла скоре, прежде нежели обитатели ливенскаго узда успютъ окончательно проиграться въ фальки?.. Нетерпливы мы! Въ насъ кипятъ желанiя, жажда встрчи. Мы очарованы свжимъ воздухомъ, какъ выздороввшiй, которому посл долгаго лежанья хочется какъ можно скоре очутиться въ пол, среди полнаго расцвта природы. Мы очень похожи на этого выздороввшаго, которому мало воздуха, дующаго въ открытую форточку, онъ ждетъ-недождется, когда исчезнутъ передъ нимъ четыре стны и откроется вся ширь и даль, кипящая жизнью и здоровьемъ: не чаетъ онъ дождаться такого счастья, и всякая остановка и отсрочка бросаетъ его въ жаръ, приводитъ въ отчаянiе. За то-то и зовутъ насъ ‘мальчиками’, ‘наздниками’ и всякими именами, которыя никакъ нейдутъ къ старчеству, къ холодному резонерству и доктринерству, а только означаютъ юношескiя горячiя стремленiя, всегда честныя, всегда согртыя добротой и любовью. Оттого же и долбимъ мы любимыя слова съ утра до вечера и съ вечера до утра, и носимся съ ними какъ съ ненагляднымъ дтищемъ, нещадя терпливаго вниманiя ближняго, до тхъ поръ пока не найдутся другiя слова, которыя покажутся намъ еще боле симпатичными, еще боле нужными…

Вотъ ткъ и слово ‘грамотность’, за которымъ стоитъ другое великолпное слово: ‘воспитанiе народа.’ Намъ однако говорятъ: сближенiе съ народомъ — либеральная фраза. Поврить этому, такъ руки сложить, потомучто издали воспитывать нельзя. Да позвольте хоть грамот-то поучить, хоть послать учителей! Мы знаемъ, что народъ уже почувствовалъ надобность въ грамотности, слдовательно онъ непремнно выучится грамот, а потомъ проснувшаяся жизнь и воспитаетъ его. Чтобы ускорить это дло, нужно только достать какъ можно больше учителей. Но если и достанемъ учителей, все-таки нельзя неграмотный народъ выучить такъ скоро, чтобы съ будущей же зимы онъ пересталъ играть въ фальки, занявшись вмсто того чтенiемъ газетъ.

Впрочемъ восклицанiе о грамотности по поводу карточной игры объясняется мстнымъ положенiемъ длъ, потомучто тотъ же кореспондентъ, который сдлалъ это восклицанiе, пишетъ о своемъ ливенскомъ узд еще слдующее:

‘Народное образованiе у насъ оказываетъ успхи плачевные. Сельскiя школы идутъ плохо, т. е. врне-сказать ихъ еще совсмъ нтъ, если не считать дв-три школы, основанныя самими помщиками, въ которыхъ они сами учатъ… Вотъ еще въ август предписано сельскому духовенству открыть школы въ приходахъ, но по разнымъ обстоятельствамъ, а боле отъ совершеннаго недостатка матерьяльныхъ средствъ, исполненiе этого предписанiя въ нашемъ узд не осуществляется. Нтъ, виноватъ: исполненiе этого предписанiя нкоторымъ образомъ выразилось въ томъ, что волостные старшины объхали свои волости и переписали мальчиковъ, но тмъ дло и кончилось. Впрочемъ и крестьяне какъ то не очень охотно изъявляютъ желанiе отпускать своихъ сыновей для выучки къ духовенству, и какъ-то недоврчиво на это смотрятъ, по крайней мр нсколько селенiй нашей волости на волостномъ сход заявили, что отпускать къ попамъ въ село дтей не хотятъ… лучше сложимся, да наймемъ себ учителя.’

Такъ вотъ теперь нужно, чтобъ было имъ кого нанять.

Подобныя же всти изъ рязанской губернiи есть въ No 1 Совр. Лтоп. Тамъ говорится: ‘Иницiатива въ этомъ дл (т. е. въ дл распространенiя грамотности) принадлежитъ епархiальному начальству, сдлавшему сельскимъ священникамъ предложенiе заводить повозможности въ приходахъ школы для обученiя грамот крестьянскихъ дтей безвозмездно. Если до сего времени эта мысль осуществляется туго, и въ малыхъ размрахъ, то этому нтъ иной причины, кром недостатка въ матерьяльныхъ средствахъ. Однакоже несмотря на неблагопрiятныя условiя, усердiемъ нкоторыхъ лицъ положено и у насъ основанiе школамъ грамотности’. Это основанiе заключается только въ двухъ школахъ, изъ которыхъ одна устроена въ сел Позднемъ священникомъ Дм. Андр. Городцовымъ, а другая въ сельц Ольховцахъ временно-обязаннымъ дворовымъ человкомъ Александ. Петр. Пушкинымъ. Немного! Зато видне выставляются имена основателей. Кром этого, другой кореспондентъ, купецъ Ермаковъ, изъ Данкова, извщаетъ редакцiю ‘Московскихъ Вдомостей’, что 2 декабря открыта школа въ сел Влейков старанiями мирового посредника Бернарда. ‘Еще при постройк (пишетъ г. Ермаковъ) временно обязанными крестьянами, по добровольной раскладк, дома для волостного правленiя, онъ (г. Бернардъ) предложилъ, независимо отъ помщенiя для правленiя, устроить дв-три комнаты и для училища. Крестьяне, исполняя благой совтъ, не могли однако надяться, по неимнiю матерьяльныхъ средствъ, на скорое ея открытiе, но г. Бернардъ и тутъ не задумался: онъ предложилъ штрафную сумму, взимаемую съ нихъ за проступки, употреблять на этотъ предметъ, крестьяне съ радостью приняли это предложенiе и немедленно составили о томъ приговоръ. Нын въ этой школ учится около пяти десяти мальчиковъ и двочекъ, первые учатся у священника Хитрова и волостного писаря Сударинова, а послднiя у дочери священника, двицы А. Хитровой’.

Относительно сельскихъ школъ у насъ нтъ больше текущихъ новостей, но есть другiя новости, относящiяся къ длу образованiя.

Въ Петербург существуютъ пять гимназiй, и вс он дотого переполнены учениками, что начальство ихъ принуждено многимъ отказывать въ прiем. Теперь высочайше повелно учредить шестую с. петербургскую гимназiю на двсти пятьдесятъ приходящихъ воспитанниковъ. Для этой гимназiи назначено то помщенiе (у Чернышова моста), которое было квартирою министровъ народнаго просвщенiя и въ которомъ, кром гимназiи, предположено помстить безвозмездно русское географическое общество. Гимназiю предназначено открыть 17 апрля ныншняго года. Эта новость, сколько мы слышали, встрчена петербургскими жителями съ особеннымъ сочувствiемъ.

Начальство технологическаго института объявило, что съ будущаго учебнаго года приводится въ исполненiе преобразованiе этого заведенiя, заключающееся по постепенномъ упраздненiи общихъ (приготовительныхъ) классовъ, такъ что потомъ въ институт будутъ одни высшiе спецiальные классы.

Университетскiй вопросъ, какъ извстно, находится въ разсмотрнiи правительства, и чмъ онъ разршится — мы еще не знаемъ. Но вотъ изъ кiевскихъ университетскихъ извстiй узнаемъ, что тамъ въ одно изъ засданiй совта въ конц ноября было разсужденiе о томъ, на какихъ основанiяхъ долженъ быть допускаемъ прiемъ слушателей въ университетъ. Результатъ разсужденiй были слдующiя три положенiя:

‘1) Доступъ въ университетъ можетъ быть открытъ для всхъ желающихъ.

‘2) Т слушатели университетскихъ лекцiй, которые желаютъ слушать полный систематическiй курсъ съ цлiю подвергаться потомъ испытанiю на ученую степень, должны при поступленiи въ университетъ 1) предъявить свидтельство о рожденiи, происхожденiи, объ удовлетворительномъ усвоенiи гимназическаго курса (т. е. свидтельство о зрлости къ слушанiю университетскихъ лекцiй), 2) внести извстную сумму, отъ которой нкоторые могутъ быть освобождены совтомъ по особенно уважительнымъ причинамъ.

‘3) Дисциплинарныя отношенiя слушателей къ университету должны быть вовсе уничтожены.’

Въ другомъ засданiи (8 декабря) обсуждались вопросы: а) могутъ ли лица женскаго пола быть допускаемы къ слушанiю университетскихъ лекцiй совмстно съ студентами, и по всмъ ли факультетамъ? б) какiя условiя должны быть постановлены при такомъ допущенiи? и в) могутъ ли такiя лица быть допускаемы къ испытанiю на ученыя степени и какими правами, въ случа выдержанiя испытанiя, они должны пользоваться?

По этимъ тремъ пунктамъ вопроса о слушательницахъ мннiя были высказаны каждымъ факультетомъ особо. По первому пункту вс факультеты единогласно положили, что лица женскаго пола могутъ быть допускаемы къ слушанiю лекцiй совмстно съ студентами. По второму пункту также вс выразили въ сущности одно и тоже мннiе, хотя въ разныхъ выраженiяхъ, что условiя допущенiя могутъ быть тже, что и для слушателей мужескаго пола. По третьему пункту вс, кром юридическаго факультета, заключили, что лица женскаго пола могутъ быть допускаемы къ испытанiю на ученыя степени и пользоваться правами наравн съ студентами, юридическiй же факультетъ замтилъ, что допускать слушательницъ къ испытанiю считаетъ излишнимъ, такъ какъ вс почти права, которыя можетъ дать ученая юридическая степень, при настоящемъ порядк, недоступны для женщины. Въ числ факультетовъ, обсудившихъ этотъ вопросъ, былъ конечно и факультетъ медицинскiй, который особенно ясно поставилъ условiемъ допущенiя женщинъ къ слушанiю курса медицины — удовлетворительное выдержанiе вступительнаго экзамена, и затмъ согласился, что он могутъ испытывать на ученыя медицинскiя степени и пользоваться всми правами, присвоенными этимъ степенямъ. Между тмъ — странно! — мы слышали толки нкоторыхъ вречей, которые просто вопiютъ противъ вторженiя женщинъ въ ихъ професiю, доказывая ршительную неспособность прекрасной половины человчества постигать ихъ цлящую премудрость и быть такими же хорошими врачами, каковы суть они, врачи-мужчины. Доказательства ихъ конечно берутся изъ строенiя тла, особенностей мозга, физiологическихъ отправленiй и пр. Не сильны мы въ такихъ наукахъ, какъ анатомiя, физiологiя, а тмъ паче — органическая химiя, и потому не можемъ стать на ихъ точку зрнiя, но право думается: не ошибаются ли они, цлители тлесъ нашихъ, въ этомъ такъ же, какъ случается имъ ошибаться въ опредленiи сущности нашихъ недуговъ, чему мы, при всей глубин ихъ премудрости, видимъ безпрестанно поразительные примры? Женщины слушаютъ ихъ доказательства и только улыбаются, а могли бы кажется сказать: зачмъ вы, господа, такъ много о себ думаете? И дйствительно господа мног о себ думаютъ. Въ гордомъ сознанiи преимуществъ своей мужской породы, они уже ни вочто ставятъ и то обстоятельство, что если женщина предается какому-нибудь длу, то почти всегда вноситъ въ него сердечный элементъ, вслдствiе чего и изученiе предмета, и примненiе его на практик бываетъ тепло и добросовстно, а гд же и пригодно, и нужно боле всего это свойство, какъ не на поприщ врача? А т случаи, когда женщина гибнетъ оттого только, что не можетъ ршиться дозволить врачу осмотрть себя?.. Хоть для избжанiя этихъ печальныхъ случаевъ признали бы пользу изученiя женщинами медицины, и порадовались бы, что находятся между ними такiя, которыя ршаются пройти тяжолый курсъ вашихъ наукъ.

Въ Петербург учреждается Общество психiятровъ, для котораго уже утвержденъ уставъ. Цль его конечно научная и вмст соцiальная: общество предполагаетъ знакомить съ одной стороны врачей-неспецiалистовъ, а съ другой — публику съ научными понятiями лучшихъ современныхъ психiятровъ и ихъ практическими убжденiями относительно способовъ призрнiя помшанныхъ, ухода за ними и леченiя ихъ, оно намрено стремиться къ уничтоженiю предразсудковъ, существующихъ въ публик, относительно помщенiя помшанныхъ въ спецiальныя заведенiя и къ возбужденiю общаго интереса къ избранной имъ отрасли науки, оно намрено наконецъ слдить за развитiемъ юридическихъ постановленiй относительно помшанныхъ… Появленiе этого общества для насъ особенно дорого, потомучто предметъ его стоитъ безпрестанно у всхъ предъ глазами, и мы забываемъ его, забываемъ скорбть объ участи тхъ, которые подвергаются величайшему изъ несчастiй, какiя только могутъ поражать человка — потер ума…

Не дай мн Богъ сойти съума!

Нтъ! легче посохъ и сума,

Нтъ! легче трудъ и гладъ!..

Независимо отъ научныхъ стремленiй, начало асоцiацiи видимо больше и больше входитъ во вкусъ русскихъ людей, спасающихся подъ его защитою отъ бдъ, которыми грозитъ безденежье. Такъ отъ ‘Инвалида’ узнаемъ, что формируется Русское купеческое общество для взаимнаго вспоможенiя, къ учрежденiю котораго привело то соображенiе, что прочность купеческаго благосостоянiя и капитала подвержена множеству случайностей, такъ что часто купеческое семейство, привыкшее къ довольству и обилiю, вдругъ въ одно прекрасное утро, отъ одного неловкаго поворота комерческихъ обстоятельствъ, остается безъ ничего, лицомъ къ лицу съ полнйшей нищетой и всми ея нравственными послдствiями, неизбжными для людей, къ ней не привыкшихъ. Вотъ и учреждается общество, которое, чтобъ оказываемая имъ помощь не имла вида милостыни, принимаетъ форму клуба, съ тмъ что часть денегъ, вносимыхъ членами, будетъ отдляться на составленiе благотворительнаго капитала.

Въ Кiев, говорятъ, недавно составилась новая асоцiацiя арсенальныхъ офицеровъ и чиновниковъ. О ней пишутъ вотъ что: ‘Цль образовавшей асоцiацiи — облегченiе средствъ къ займу денегъ. Чтобы понять всю своевременность и настоятельную потребность въ составленiи подобнаго общества именно въ Кiев, нужно быть знакомымъ съ кiевскимъ безденежьемъ. Такого безденежья, какое вы теперь здсь встртите, ршительно никто не запомнитъ, да и не существовало… Объ немъ (обществ) года два говорили-говорили, да такъ бы и покончили, еслибы за эту мысль не взялся дятельно казначей арсенала Евреиновъ. Онъ предложилъ проектъ такъ-называемаго ‘офицерскаго капитала’, назначеннаго для ссудъ. (‘Инв. No 8). — Дале слдуетъ самый проектъ и критика на него, но мы уже не войдемъ въ эти подробности, довольствуясь однимъ фактомъ существованiя асоцiацiи, какъ спасительнаго средства отъ грозящаго безденежья.

_______

Намъ очень хотлось бы сообщить вамъ, читатель, еще что-нибудь поважне, и безъ сомннiя нашлось бы что-нибудь, — потомучто мало ли у насъ важныхъ предметовъ, но, признаемся откровенно, времени у насъ осталось только на то, чтобы сдлать слдующiя два извщенiя:

1) Вышелъ въ свтъ третiй выпускъ ‘Списковъ населенныхъ мстъ россiйской имперiи’, составленныхъ и издаваемыхъ центральнымъ статистическимъ комитетомъ министерства внутреннихъ длъ. Этотъ выпускъ содержитъ въ себ списокъ населенныхъ мстъ Бессарабской области (цна ему въ Петербург 1 руб).

5) Совтъ императорскаго воспитательнаго общества благородныхъ двицъ, — заведенiе, общеизвстное подъ названiемъ ‘дворянской половины Смольнаго монастыря’, объявляетъ, что заведенiе это въ настоящее время преобразовано, а именно:

Бывшiе девятилтнiе курсы, съ выпусками, чрезъ каждые три года, до 150 двицъ въ феврал, и равночисленными прiемами въ август, замнены курсами семилтними, съ ежегодными выпусками въ декабр и прiемами въ январ.

Вмсто прежнихъ трехъ классовъ — младшаго или кофейнаго, средняго или голубого и высшаго или благо, въ которыхъ воспитанницы находились по три года, учреждены семь годовыхъ классовъ, въ которыхъ будетъ всего 420 воспитанницъ, въ томъ числ 210 на казенномъ содержанiи и 210 пансiонерокъ.

По званiю родителей, прежде допускался прiемъ дочерей только тхъ дворянъ, которые записаны въ пятую или шестую часть дворянской родословной книги, а по чинамъ — не ниже полковника и статскаго совтника. Нын это измнено относительно своекоштныхъ. Такими принимаются дочери всхъ потомственныхъ дворянъ, въ какую бы часть книги они ни были записаны, а также дочери лицъ не ниже штабсъ-капитана и штабсъ-ротмистра гвардiи, майора армiи и надворнаго совтника.

Такъ всюду проникаетъ духъ преобразованiй!

‘Время’, No 3, 1862

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1862/MARCH/ddelam.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

Трудно ли наблюдать и легко ли отдавать отчетъ въ наблюденiяхъ. — Духъ мудрствованiя или игры молодого ума. — Первый взглядъ. — Газета веселаго нрава и ея игра въ слiянiе. — Новооткрытыя основныя черты русскаго народнаго характера. — Чт думаетъ первенствующее сословiе. — Мысли объ обязательныхъ отношенiяхъ и оброк. — Фактъ, разбивающiй теорiю. — Чт думаетъ сословiе низшее. — Мстная причина несговорчивости. — Мечты и дйствительность. — Крестьянскiе суды и наблюденiя г. Сабанева. — Неожиданное замчанiе волостного судьи. — Записка г. Ращаковскаго объ одномъ непрiятномъ предмет. — Посредникъ, которому этотъ предметъ прiятенъ. — Взглядъ кавалериста на этотъ предметъ. — Благотворительность въ пользу образованiя. — Отвергнутая еврейка. — Мысль о средствахъ народнаго образованiя. — Университетъ въ Николаев. — Неврный слухъ. — Появленiе свистуновъ въ необычномъ мст. — Курьозы. — Чехи въ Диканьк.

____

Если кто скажетъ, что трудно наблюдать общественныя явленiя, — не врьте! попробуйте, и узнаете, что нетрудно. Стоитъ раскрыть какъ можно пошире глаза да навострить уши, и непремнно наблюдете многое. Только вы уже и оставляйте ваши наблюденiя при себ, спрячьте ихъ въ собственное сердце, потомучто иначе, т. е. если потребуется отдавать въ нихъ публично отчетъ, то это уже будетъ совсмъ другое и очень нелегкое дло. Скажу боле: въ виду предстоящаго отчета самый процесъ наблюденiя теряетъ характеръ спокойнаго созерцанiя и не доставляетъ наблюдателю полнаго наслажденiя, процесъ выходитъ неровный, съ частыми переходами отъ яснаго и свтлаго настроенiя духа, производимаго какою-нибудь рзко выразившеюся знакомою чертою, къ тоскливому порыванью выбраться изъ хаоса налетающихъ со всхъ сторонъ явленiй, приподняться какъ-нибудь да овладть ими, связать ихъ во что-нибудь цлое и стройное, чтобы дать возможность вамъ, читатель, уразумть смыслъ этихъ явленiй. Надо стало-быть обобщать ихъ, а знаете ли каково это обобщенiе явленiй жизни? Сбирая крупицы дйствительности изъ газетъ и журналовъ, отбирая между ними наиболе знаменательныя и строя на нихъ общiе выводы, мы на каждомъ шагу рискуемъ или попасть на общiя мста, или возбудить улыбку практическаго человка. Во избжанiе такихъ непрiятностей, мы неразъ намревались стать какъ можно ближе къ факту и обойтись съ нимъ совершенно безхитростно, ‘немудрствуя лукаво’, причемъ рождалось такое стремленiе къ непосредственности, такое желанiе упроститься, ощущалась такая усталость отъ крученiя мозгами, что мы готовы были запть подобно г. Плещееву:

Природа-мать! къ теб иду

Съ своей глубокою тоскою,

Къ теб усталой головою

На лоно съ плачемъ припаду!

Однако до плача не дошло, и мы не исполнили нашего немренiя, обуреваемые господствующимъ духомъ… Да! изъ наблюденiй надъ собой и другими мы заключаемъ, что духъ мудрствованiя у насъ господствующiй и въ полномъ разгар: мы все обобщаемъ, все возводимъ въ принципы, философствуемъ попреимуществу. И это хорошо, это добрый знакъ, это здорово уму человческому, и наблюдателю весело слдить за его молодыми движенiями, за его грацiозной игрой. Однако не всегда же весело, — бываетъ иногда и грустно: грустно бываетъ видть, какъ иногда умъ возится съ дйствительностью, стараясь поймать ее и уложить въ готовый выводъ, какъ въ правильно-построенной ковчежецъ, а она, своенравная, недается ему, ускользаетъ и расплывается изъ формулы… Вотъ хоть бы и это, многимъ колющее глаза, наше безконечное полемизированье, — въ большей части случаевъ оно проистекаетъ изъ того же духа. Намъ случалось слышать диспуты, устные и письменные, при которыхъ обыкновенный, практическiй человкъ только руками разводитъ и недоумваетъ, изъ-за чего это? Вначал два человка смотрятъ на предметъ совершенно одинаково, но захочется имъ частную практическую истину возвести въ общiй принципъ, — ну и разойдутся, и начнутъ упражняться въ дiалектик. Одинъ построилъ теорiю, повидимому совершенно правильную, а другой неожиданно сунетъ ему фактъ изъ дйствительности, отъ котораго теорiя летитъ какъ карточный домикъ, потомъ бойцы помняются ролями и окончатъ тмъ же. Дло понятное: физiологiя общества, какъ наука еще далеко не законченная и имющая закончиться едвали не вмст съ симъ бреннымъ мiромъ, не успла приготовить принципа для извстнаго ряда явленiй, — гджъ его взять? Можно было бы привести любопытные примры подобныхъ диспутовъ, но мы не приведемъ ихъ, потомучто нтъ въ этомъ надобности: вдь не осуждать же стать эти игры молодого ума, не мшать же его движенiямъ, не идти противъ господствующаго духа. Пусть его упражняется умъ! Повторяемъ — это ему здорово, онъ знаетъ свое время — когда упражняться въ дiалектик и когда прилагать мысли къ длу. Теперь слышатся жалобы: зачмъ все слова да слова, а дла нтъ, но вопервыхъ сами жалующiеся большею частiю упражняются въ однихъ словахъ, а вовторыхъ иныя слова сами по себ составляютъ дло… Найдутся можетъ-быть эксцентрики, которые желали бы и попридержать разыгравшiйся умъ, не въ силу какой-нибудь разумной необходимости, а такъ… но не намъ приставать къ ихъ мрачному сонму… Впрочемъ мы коснулись того, о чемъ совсмъ не хотли говорить и о чемъ говорить много нестоитъ, мы думали только указать на трудность обобщенiя явленiй жизни, особенно теперь, когда жизнь входитъ въ такую силу, что не успваешь ловить вс ея проявленiя, когда, собравшись напримръ говорить о событiяхъ прошлой недли, вдругъ съ изумленiемъ замчаешь, что они уже покрыты слоемъ другихъ событiй, боле свжихъ и боле видныхъ, и когда наконецъ чувствуешь, что въ числ этихъ событiй есть такiя, смыслъ и результатъ которыхъ разъяснитъ только будущее. Но какъ бы то нибыло — не отступиться же отъ труднаго дла, предавшись страху и смущенiю! Зачмъ смущенiе? Пусть насдаютъ явленiя: мы соберемъ и нанижемъ ихъ столько, насколько мочи станетъ, а вдь богатырской мочи вы конечно отъ насъ не ждете, потомучто ныньче ршительно нтъ богатырей. Итакъ — за дло!

Если взглянуть разомъ на все, что занимаетъ и заботитъ насъ въ настоящую минуту, то нельзя не увидть, что наибольшая сумма нашихъ нравственныхъ силъ сосредоточена все на томъ же дл, производящемся между землевладльцами и земледльцами, на томъ народномъ дл, которое съ каждымъ часомъ все больше обнаруживаетъ свои послдствiя, собственнымъ ходомъ указывая путь къ дальнйшему развитiю общественнаго устройства, и постепенно втягиваетъ въ себя мыслительную дятельность лучшихъ людей. Эти люди начинаютъ сживаться съ интересами народа, которые все больше раскрываются и яснютъ передъ ними…

Позвольте однако намъ перервать на минуту эту рчь для небольшого эпизодическаго отступленiя. Въ прошломъ мсяц мы имли слабость серьозно остановиться на нкоторыхъ невозможныхъ для свжаго и прямого человка идеяхъ, которыми изобилуетъ московская газета ‘Наше Время’. Но какъ же мы ошиблись! потому и говоримъ, что имли слабость. Да и

мудрено было не ошибиться: разсужденiя гг. Павлова и Чичерина казались такими серьозными, что никакъ нельзя было замтить, что они шутятъ. Мы объ этомъ догадались только по дальнйшимъ нумерамъ газеты, въ которыхъ обнаружилась какая-то особенная игривость, несовмстимая съ серьознымъ дломъ и серьознымъ взглядомъ. Такъ напримръ въ No 26 передовая статья начинается слдующими необыкновенно-игривыми восклицанiями:

‘Пора сливаться съ народомъ! Въ самомъ дл пора. Разрозненность надола. Петръ-великiй натворилъ чудесъ, истинно непостижимыхъ, но какъ же можно было разорвать цльный народъ на дв половины, изъ которыхъ, по увренiю знающихъ людей, одна не понимаетъ вовсе другой? Намъ иногда приходило въ голову, что основныя черты нашего народнаго характера проходятъ отъ крестьянской избы до боле удобныхъ жилищъ въ совершенной неприкосновенности, неизмненныя нисколько заносной цивилизацiей, что таже наклонность къ лни, тоже неуваженiе къ духовнымъ силамъ, тоже равнодушiе къ общественнымъ вопросамъ, таже изворотливость ума, тоже отсутствiе идей и тотъ же недостатокъ наивности въ самыхъ ничтожныхъ мелочахъ распространяютъ между нами духъ братства сверху до низу и сплачиваютъ всхъ въ одну крпкую массу.’

Какова шутка! каково остроумiе! Ни ‘Искра’, ни ‘Гудокъ’… да чт ‘Искра’ и ‘Гудокъ’! они тутъ нейдутъ ни въ какое сравненiе. ‘Развлеченiе’, ‘Зритель’… все не то! Былъ у насъ когда-то… Бардадымъ, Брандахлыстъ, или что-то похожее, вотъ тотъ разв потягался бы съ ‘Нашимъ Временемъ’ по части шутки и остроумiя. Полюбуемтесь же еще на нее, на эту игривйшую шутку.

‘Неуваженiе къ духовнымъ силамъ’, ‘равнодушiе къ общественнымъ вопросамъ’, ‘отсутствiе идей’ — знаете, чт это такое? Это все ‘основныя черты нашего (т. е. русскаго) народнаго характера’, уцлвшiя нетлнными въ продолженiе тысячи лтъ со временъ Гостомысла, — черты, на которыхъ держится единство нашей нацiи, которыя сплачиваютъ ее въ одну крпкую массу. И чт чудно — что черты-то все отрицательныя!..’ Неужели же вы сметесь, читатель? Право это преуморительно! Подарите г. Павлова хоть улыбкой за его старанье разсмшить васъ, похлопайте немножко для поощренiя. За то онъ сейчасъ же отпуститъ вамъ другую немене игривую остроту. Да вотъ: въ No 33, ршившись будтобы ‘окончательно слиться съ народомъ’, онъ остритъ такимъ образомъ:

‘Намъ говорятъ, что это хорошо, что это лучше, что тотчасъ, какъ только сольемся, то уже никто боле не охнетъ и не будетъ даже такихъ морозовъ, какъ въ ныншнюю зиму. Точно, должно-быть прiятно видть себя въ кругу единомышленниковъ. Взглянешь въ окно, увидишь на улиц несчастнаго пшехода съ заиндввшей бородой, съ отмороженнымъ носомъ. Кажется есть разница: тотъ дрогнетъ отъ стужи, а ты сидишь въ теплой комнат. Разница страшная, разрывъ ужасный. Горько становится, приходишь въ отчаянiе, но какъ получишь убжденiе, что душа прохожаго и ваша душа находятся въ самыхъ близкихъ родственныхъ отношенiяхъ, то конечно и вамъ и ему сдлается непремнно легче: тотъ перестанетъ зябнуть, а вы горевать. Усладительно сближенiе человка съ кмъ-нибудь, даже съ однимъ изъ себ подобныхъ. Чтже, какое чувство должно постить его сердце, какiя мысли забраться въ его мозгъ, если онъ живетъ запанибрата съ массами, съ мильонами, понимаетъ ихъ, а они понимаютъ его, если какой бы вздоръ ни ползъ ему въ голову, то этотъ же самый вздоръ въ туже минуту займетъ умы безчисленнаго, нескончаемаго народа?’

Не правда ли, оно очень остроумно и очень игриво? Только этаже самая остроумная тирада ясно указуетъ намъ, что можетъ иной редакцiи придти въ голову и такая мысль, которая уже никогда и никакъ не займетъ умовъ безчисленнаго, нескончаемаго народа, а слдовательно и сближенiя не произойдетъ. Не будь же подобныхъ мыслей и произойди сближенiе, — тогда можетъ-быть и въ самомъ дл оханья было бы немного меньше, потомучто народъ, научившись понимать насъ, сумлъ бы можетъ-быть различить, кому изъ насъ дйствительно горько при вид продрогшаго человка, и кому сладко сидть въ тепломъ кабинет, глядя въ окно на отмороженные носы, и эти прiобртенныя свднiя онъ можетъ-быть употребилъ бы на что-нибудь, обратилъ бы ихъ какъ-нибудь себ въ утшенiе въ горькую минуту, когда придется охнуть…

А знаете, какая въ русскомъ народ есть поговорка: ‘Коли богъ захочетъ кого покарать, то прежде всего умъ отниметъ’. Глубокiй смыслъ въ этой поговорк!

Полагайте, читатели, что это мы отвчаемъ ‘Нашему Времени’ шуткой на шутку. Говоря серьозно, нельзя чтобы почтенная газета не понимала мысли о сближенiи, а ужь если не понимаетъ, то не разъяснять же ей одного и того въ двадцатый разъ. Пусть подождетъ, современемъ разъяснится вопросъ самъ собою: это дло будущаго.

Обратимся къ прерванной рчи. Недавно происходили, а въ нкоторыхъ губернiяхъ и теперь еще можетъ-быть происходятъ дворянскiе създы по случаю выборовъ. Конечно създы ныншняго года не могли быть похожи на прежнiе: люди съхались подъ влiянiемъ новыхъ условiй своего быта и, какъ видно изъ отрывочныхъ свднiй и слуховъ, влiянiе это отразилось на създахъ. Прежде дворяне имли за собой крпостную массу и покоились на ней, какъ на широкомъ и устойчивомъ базис. Теперь, неощущая за собой этой массы, чувствуя непривычный просторъ и даже нкоторую пустоту вокругъ, они естественно должны были получить бльшую развязность и въ тоже время потребность замнить исчезнувшiй базисъ какой-нибудь другой опорной точкой. Замтно, что они какбы протягиваютъ руку, ища этой опорной точки въ другихъ сословiяхъ. Такое состоянiе, по самому свойству своему, не можетъ быть состоянiемъ покоя, а между тмъ дла имущественныя, неоконченныя и неустроенныя, еще вяжутъ руки и мшаютъ свобод дйствiй въ другихъ отношенiяхъ. Оттого слышится другое желанiе, другая потребность — скорйшаго прекращенiя обязательныхъ отношенiй съ крестьянами. Можно полагать, что этими двумя желанiями характеризуется настоящее настроенiе большинства нашихъ дворянъ-помщиковъ.

Перiодъ ныншнихъ дворянскихъ създовъ ознаменовался однимъ грустнымъ эпизодомъ, совершившимся въ Твери. ‘Сверная почта’ (въ No 39) объявила объ арестованiи и преданiи суду I отдленiя 5 департамента правительствующаго сената тринадцати лицъ, принадлежавшихъ къ составу мировыхъ учрежденiй тверской губернiи, зато, что они ‘позволили себ письменно заявить мстному губернскому по крестьянскимъ дламъ присутствiю, что они впредь намрены руководствоваться въ своихъ дйствiяхъ воззрнiями и убжденiями, несогласными съ положенiями 19 февраля 1861 года, и что всякiй другой образъ дйствiй они признаютъ враждебнымъ обществу.’ Лица эти суть: членъ губернскаго присутствiя Бакунинъ, предсдатели мировыхъ създовъ, уздные предводители дворянства Бакунинъ и Балкашинъ, мировые посредники: Кудрявцевъ, Полторацкiй, Глазенапъ, Харламовъ, Лазаревъ, Кислинскiй, Невдомскiй и Лихачевъ, и кандидаты мировыхъ посредниковъ: Широбоковъ и Демьяновъ.

Вопросъ объ обязательныхъ отношенiяхъ крестьянъ къ землевладльцамъ видимо заботитъ многихъ, какъ по настоятельной потребности въ скоромъ разршенiи его, такъ и по трудности этого разршенiя съ полнымъ удовлетворенiемъ обихъ заинтересованныхъ сторонъ. Мы говорили о предлагаемомъ г. Д. Самаринымъ способ примирить бытовыя воззрнiя народа съ юридической необходимостью, способ, состоящемъ въ томъ, чтобы оброкъ за пользованiе землею не платился помщикамъ, а вносился въ казну подъ наименованiемъ подати, и изъ казны уже получали бы его помщики. Эта мысль, повидимому такъ легко разршающая трудную задачу и нашедшая даже себ одинъ мстный отголосокъ, встртила однако сильныя возраженiя. ‘Будьте осторожны въ обобщенiи вашихъ наблюденiй!’ говоритъ г. Рычковъ (членъ самарскаго губернскаго присутствiя) въ своемъ отвт на статьи г. Самарина (‘День’ NoNo 17 и 18), и мы совершенно готовы принять мудрый совтъ, признавая (какъ уже говорили) всю трудность обобщенiя явленiй жизни, а тмъ боле жизни общественной. Г. Рычковъ поражаетъ г. Самарина очень живописно: какъ г. Самаринъ доказывалъ свое положенiе въ форм дiалога между двумя помщиками, такъ г. Рычковъ рисуетъ воображаемую сцену между помщикомъ, слдующимъ мысли г. Самарина, и крестьянами. Предполагается, что мысль эта принята и утверждена правительствомъ, и помщикъ выходитъ къ крестьянамъ съ объявленiемъ этой новости, въ полной надежд привести ихъ въ восторгъ тмъ, что они будутъ платить не помщику, а въ казну, не оброкъ, а подать, и не девять рублей (какъ бы слдовало за полный надлъ), а только восемь съ полтиной. Но крестьяне разбиваютъ въ прахъ его надежды, сразу уразумвъ, что перемна тутъ только номинальная. Эта сцена у г. Рычкова, несмотря на ея спецiальную и дидактическую цль, ведена даже художественно.

‘— Т-а-к-ъ, т-а-к-ъ! говоритъ уже подъ конецъ сцены въ большомъ раздумьи старикъ-крестьянинъ. — Вотъ оно братцы что! А вдь мы думали такъ, что и совсмъ оброку не будетъ, анъ выходитъ плати въ казну.

‘— Это значитъ противъ прежняго ничего не легче, все одно! замчаетъ другой. — Памятно, ваша милость еще съ весны говорили: коли молъ цлымъ обществомъ перейдете на оброкъ за круговою порукою, такъ вы отъ себя полтинникъ простите, да еще изволили вы говорить, коли мы цлымъ обществомъ на выкупъ пойдемъ, такъ значитъ намъ сорокъ девять лтъ платить въ казну придется семь рублей двадцать съ души, да вамъ въ три года тридцать рублей заплатить, а это значитъ восемь рублей съ полтиной вки вчные платить… ничего не легче!

‘— Семенъ, а Семенъ! вмшивается третiй крестьянинъ: — еще какъ бы не тяжеле вышло, потому — въ казну! Ты разсуди. Баринъ пожалуй еще въ другой разъ и не взыщетъ, такъ бда какая случится, проболлъ который, такъ отсрочку сдлаетъ, аль и совсмъ проститъ, а тутъ нтъ молъ — шалишь, вынь да положь, все равно какъ рекрутчину.

‘— Нтъ, неладно дло! слышатся голоса. — Этотъ оброкъ намъ не въ моготу.

‘— Да говорятъ вамъ — не оброкъ, а подать въ казну! кричитъ теряющiй терпнье помщикъ: — слышишь, подать!

‘— Слышимъ, батюшка, слышимъ, да въ толкъ-то мы не возьмемъ. Мы, батюшка — не прогнватесь — люди темные, грамоты не знаемъ, по-нашему чт оброкъ, чт подать, — все восемь рублей съ полтинникомъ.’

Таково заключенiе сцены. Но намъ непремнно хочется привести еще одно мсто изъ статьи г. Рычкова, гд онъ идетъ противъ самаго принципа мысли г. Самарина. Вотъ это любопытное мсто:

‘Была въ нашей исторiи страдная пора, когда по призыву Москвы вс силы земли потребовались на строенiе государства. Это былъ своего рода сгонъ или усиленный нарядъ. Все остальное было отложено въ сторону, приостановлено, задержано въ естественномъ своемъ развитiи. И выросло изъ земли могучее, первостепенное государство, на которое потраченъ былъ весь народный капиталъ и на содержанiе котораго забиралась вся ежегодная народная выработка. У новосозданнаго государства явились свои разнообразныя потребности, частью дйствительныя, частью искуственныя, вызванныя желанiемъ поддержать свою роль въ свт и не удариться лицомъ въ грязь передъ сосдними государствами. Чмъ тсне оно съ ними сближалось, отршаясь постепенно отъ земской почвы, тмъ боле росли эти потребности, и наконецъ государственный штатъ далеко переросъ размръ земскаго организма, который онъ долженъ былъ облекать. При этомъ ход понятно, что съ каждымъ днемъ должна была усиливаться централизацiя, что вс силы и соки земли притягивались къ одному средоточiю, что виды частной дятельности, какъ тонкiя нити, вплетались въ одинъ громадный узелъ въ рукахъ правительства, что отношенiя имущественныя и гражданскiя, организацiя сословiй, права состоянiй и т. д. безусловно подчинялись интересамъ казенной службы.

‘Съ какимъ бы благоговнiемъ мы ни относились къ этому перiоду нашего историческаго развитiя, нельзя кажется не признать лежащаго на немъ отпечатка односторонности. Долженъ былъ наступить ему и конецъ, а приближенiе конца должно было ознаменоваться обнаруженiемъ послдствiй этой односторонности. Исторiя обличила ее не вызовомъ насильственнаго воздйствiя другой крайности, а тмъ, что высасывающая сила сама истощила свой матерьялъ и лишилась жизненныхъ соковъ. Оскуднiе жизни въ отдаленной окружности, недостатокъ личной иницiативы, мысли, воли, капиталовъ — наконецъ осязательно обнаружились въ самомъ средоточiи. Съ этой минуты начался поворотъ къ иному порядку вещей, начался отливъ. Мы видимъ ясное желанiе ослабить узелъ, распустить нити, пробудить дремлющую личную и сословную иницiативу, приучить къ самоотвтственности, упразднить опеканье сверху и ограничить предлы казенной отвтственности. Признаки этого новаго направленiя нетолько въ положенiяхъ о крестьянахъ, но и въ другихъ новйшихъ законахъ такъ очевидны и всмъ памятны, что нтъ надобности на нихъ указывать. И теперь-то намъ предлагаютъ просить казенной поруки за всхъ крестьянъ, обратить поземельную повинность, установленную въ пользу помщиковъ, въ казенную подать, а землевладльцевъ посадить на казенное жалованье или сдлать ихъ пенсiонерами казны? Не идетъ ли эта мысль въ разрзъ съ ныншнимъ направленiемъ всего законодательства, вызваннымъ настоящими потребностями цлаго края? Вдь это значитъ съ одной стороны, довести централизацiю и административное опеканье до послдней крайности, ибо чмъ выше пдать, чмъ больше требуется, тмъ бдительне долженъ быть надзоръ для предупрежденiя недоимокъ, тмъ строже мры взысканiя, тмъ сложне вообще весь административный механизмъ, съ другой стороны, это значитъ — состоянiе всхъ помщиковъ отдать въ руки казны, и это въ то время, когда мы понемногу выходимъ въ отставку и начинаемъ обратный путь отъ средоточiя къ окружности, не только въ переносномъ, но и въ прямомъ смысл, покидая столицы и перебираясь изъ барскихъ отелей въ наши сренькiе деревенскiе дома съ деревянными службами и покосившимися крылечками!’

Но въ конц статьи г. Рычкова есть нсколько словъ, въ которыхъ можно предполагать или недомолвку, или увлеченiе предвзятой мыслью, иначе — непонятно.

‘Онъ — говоритъ авторъ о мировомъ посредник — въ полномъ смысл слова посредникъ, нетолько между собственникомъ земли и пользующимся землею, а вообще между народомъ, отлученнымъ отъ внутренняго общенiя съ образованными сословiями, и этимъ обществомъ, которое идетъ теперь навстрчу къ народу. Мировой посредникъ — это живое звено, чрезъ которое современемъ возстановится цльность нашего общественнаго организма, чрезъ него народъ мало-помалу войдетъ опять въ жизнь общественную. Слова мои многимъ покажутся увлеченiемъ, пусть такъ, но я заявляю съ полнымъ убжденiемъ, что благодаря всмъ этимъ счастливымъ условiямъ, вчерашнiе крпостные крестьяне нравственно переродились и теперь уже, какъ свободные граждане, стоятъ не ниже, можетъ-быть даже выше крестьянъ казенныхъ. Между тмъ не очевидно ли, что вся эта завязка новыхъ отношенiй и новой жизни, вся эта счастливая и единственная въ своемъ род обстановка основана на тсномъ соприкосновенiи двухъ частныхъ интересовъ — помщичьяго и крестьянскаго, разведите ихъ искуственно и преждевременно, устраните помщичiй интересъ, поставьте крестьянъ въ непосредственныя отношенiя къ казн, и все измнится въ одинъ мигъ.’

Оно такъ, если имть въ виду, что это возраженiе противъ мысли г. Самарина. Но какъ же выкупъ? Въ случа выкупа по положенiю, также разрушается эта счастливая обстановка, уничтожается соприкосновенiе двухъ частныхъ интересовъ, и крестьяне становятся въ непосредственныя отношенiя къ казн на сорокъ девять лтъ… Это немного неясно, и хочется знать, чт сказалъ бы г. Рычковъ въ этомъ отношенiи о выкуп.

‘Мы, помщики — заключаетъ онъ — принесли жертву на улучшенiе матерьяльнаго быта крестьянъ, но дло этимъ не кончилось. Теперь совершается на нашъ счетъ гражданское воспитанiе народа. Объ насъ онъ такъ-сказать шлифуется и полируется, мы служимъ ему оселкомъ. Кчему таить — подчасъ бываетъ тяжело! Но это наше историческое призванiе, отъ котораго мы не должны уклоняться. Это своего рода служба, невидная, неблагодарная, можетъ-быть наша послдняя служба, и мы должны отбыть ее съ честью.’

Мы должны были привести эти мста изъ статьи г. Рычкова, какъ одинъ изъ существующихъ взглядовъ на предметъ чрезвычайной важности, какъ голосъ изъ среды дворянства, вроятно неостающiйся въ этой сред одинокимъ, наконецъ какъ подтвержденiе высказаннаго нами вначал о нкоторыхъ прiемахъ нашей полемики. Г. Рычковъ указалъ образчикъ дйствительности, подрывающiй основанiе мысли Д. Самарина, но самъ взамнъ этой мысли ничего недалъ… Впрочемъ нтъ! онъ кажется остается за сохраненiе обязательныхъ отношенiй. Да такъ ли это? Вдь кром имущественныхъ обязательныхъ отношенiй, могутъ быть другiя точки соприкосновенiя сословiй, на которыхъ можетъ шлифоваться и полироваться народъ… Однимъ словомъ, мы послдуемъ совту г. Рычкова: будемъ осторожны въ обобщенiи нашихъ наблюденiй и не скажемъ, что вотъ каковъ въ настоящую минуту вообще взглядъ помщиковъ на ихъ гражданскiй долгъ. Мы слышимъ желанiя скорйшаго прекращенiя обязательныхъ отношенiй между крестьянами и помщиками, скорйшаго выкупа, мы слышали даже желанiе, чтобы выкупъ былъ обязателенъ, слышали, что указываютъ, какъ на мру, поощряющую къ выкупнымъ сдлкамъ, — на отмненiе того постановленiя, по которому помщикъ, просящiй о ссуд, теряетъ двадцать процентовъ выкупной суммы, — постановленiе, которое въ самомъ дл должно приостанавливать выкупныя сдлки: помщикамъ нехочется терять эти двадцать процентовъ, а крестьянамъ тяжело вносить такую же часть выкупа при самомъ заключенiи сдлки, и вотъ — ни т, ни другiе не спшатъ предъявлять просьбы о ссуд.

Мы говоримъ о движенiи, совершающемся въ сословiи землевладльцевъ, объ ихъ стремленiи отыскать себ новую точку опоры, о преобладающихъ въ ихъ сред желанiяхъ. Чтоже земледльцы? Попрежнему носятся слухи о проявленiяхъ ихъ недоврчивости, ихъ неподатливости къ полюбовнымъ соглашенiямъ, къ заключенiю уставныхъ грамотъ и пр. Находятся люди, которые не останавливаются и не успокоиваются на указанныхъ уже причинахъ этой неподатливости, но стараются проникнуть глубже въ смыслъ факта и поискать, нтъ ли другихъ, еще не замченныхъ причинъ. Одинъ кореспондентъ изъ казанской губернiи, приводя такой примръ, что крестьяне, выслушавъ предложенiя самыя законныя, совершенно согласныя съ положенiемъ, ршительно объявили, что не принимаютъ ничего и хотятъ остаться при прежнемъ порядк, — задумывается надъ этимъ явленiемъ и спрашиваетъ: чт оно такое? ‘Объяснять все это невжествомъ народа (говоритъ онъ) конечно всего легче, но вопервыхъ такое объясненiе будетъ неврно, а вовторыхъ — совстно и гршно безпрестанно упрекать этихъ добродушныхъ людей въ невжеств. Непремнно должны существовать какiя-нибудь чисто-экономическiя причины, которыя побуждаютъ ихъ такъ упорно отстаивать старый порядокъ…’ Задумавшись такимъ образомъ, кореспондентъ (г. Деммертъ, см. ‘Моск. Вд.’ No 27) остановился на слдующихъ цифрахъ:

Имнiе А: 73 души. До уставной грамоты эти души пользовались надломъ въ 375¹/₂ десят., по уставной грамот, при полномъ надл для той мстности, они получили 275¹/₂ дес.: слдовательно 120 дес., т. е. почти третья часть прежняго недла, отошли къ помщику.

Б: 175 душъ. До грамоты въ пользованiи было 750 десят., изъ нихъ отрзано 137.

В. На 64 души было 274, осталось 221.

Г. На 75 душъ было 367 дес., отрзано 105.

Д. На 350 душъ было 1716 дес., отрзано 456.

Еще нсколько цифръ. При прежнемъ надл оброкъ никогда не превышалъ 25 руб. съ тягла, а большею частью былъ 23 и 20 руб. Теперь съ отрзной четверти или трети земли берется 9 руб. съ души, т. е. 22 р. 50 к. съ тягла, несчитая сборовъ на мировыя учрежденiя, повинностей земскихъ и государственныхъ, и повинности рекрутской, которая всею тяжестью падаетъ теперь на крестьянъ. ‘Посл этого расчета (говоритъ г. Деммертъ) не понятно ли отчасти длается повидимому странное стремленiе крестьянъ сохранить statu quo?..’ Говоря прямо: старый порядокъ для крестьянъ кажется выгодне.

Эта причина видимо мстная, далеко не вс мстности подойдутъ подъ нее. Но потому-то и нужна осторожность въ обобщенiи явленiй, бытовыхъ условiй и пр. Таже осторожность конечно соблюдалась и при составленiи положенiй, выдержать ее вполн для каждой мстности было страшною трудностью, и невыдержки должны были оказаться только при практическомъ примненiи.

Что касается до боле общихъ, прежде указанныхъ причинъ народной несговорчивости, то неслышно, чтобы он уже утратили свою силу. Объ нихъ, объ этомъ ‘выжидательномъ положенiи крестьянъ и ихъ упорств вслдствiе надеждъ на лучшую будущность’, газета ‘Мировой Посредникъ’, оставаясь врною своему человческому взгляду на людскiя дла, замчаетъ: ‘Разв въ самомъ начал помщичье-крестьянскаго дла нельзя было предвидть надеждъ и ожиданiй со стороны крестьянства, переходящаго въ новое положенiе? Вдь дло это должно было затронуть такихъ людей, у которыхъ не было отнято заране право надяться и, подобно всмъ смертнымъ, несмотря на улучшенiе ихъ доли, ожидать впереди еще чего-то. Все это очень просто и понятно. Разв въ нашихъ образованныхъ слояхъ вс мы не ожидаемъ въ будущемъ лучшихъ дней, разв мы порою не шепчемъ сами про себя о нашихъ завтныхъ надеждахъ или не передаемъ ихъ другимъ? Тоже самое, въ кругу своихъ понятiй и своихъ хозяйственныхъ потребностей, длаютъ теперь и крестьяне, но только вслдствiе ихъ необразованности, а отчасти и простодушiя, выраженiе ими ихъ надеждъ и ожиданiй принимаетъ бльшую рзкость, и весьма понятно, что говоръ о тхъ предметахъ, которые занимаютъ двадцать мильоновъ людей, не можетъ не слиться въ одинъ общiй, тревожный и безпокоющiй гулъ.’

Этотъ гулъ, разносясь по разнымъ мстамъ, какъ-будто отъ дйствiя эха, переходитъ въ разные тоны и переливы звука: то замираетъ, то раздается рзче. Такъ напримръ въ Земл войска донского, сообразно съ мстными нравами, составилось особенное понятiе о такъ-называемой чистой вол: она, говорятъ, по мннiю тамошнихъ жителей, будетъ состоять въ томъ, что ‘помщиковъ царь сошлетъ на Амуръ, земля ихъ будетъ отдана крестьянамъ, у которыхъ, кром властей ими самими выбранныхъ, никакого начальства не будетъ.’ Почему помщиковъ непремнно на Амуръ — ужь это богъ-знаетъ!

При такомъ направленiи мыслей конечно нескоро дойдешь до полной доврчивости и наклонности къ полюбовнымъ соглашенiямъ: это значило бы отказаться отъ свтлой мечты, разочароваться и помириться съ боле скромной долей.

Но мечтая о лучшихъ дняхъ относительно экономическихъ условiй своего быта, крестьяне, судя по нкоторымъ свднiямъ, не остаются безплодными мечтателями въ отношенiи другихъ полученныхъ ими гражданскихъ правъ. Предоставленное имъ внутреннее самоуправленiе постепенно строится, получаетъ силу дйствительности, и въ этомъ отношенiи стоютъ особеннаго вниманiя крестьянскiе суды. О нихъ очень хорошую записку читалъ на одномъ изъ мировыхъ създовъ тарусскiй (калужск. губ.) мировой посредникъ . П. Сабаневъ. Существенная мысль записки состоитъ въ томъ, что надъ судами необходимо длать тщательныя наблюденiя, конечно не въ смысл надзора, а въ смысл изученiя дйствiй этихъ учрежденiй. Г. Сабаневъ совтуетъ поставить въ обязанность волостнымъ писарямъ записывать вс ршенiя волостныхъ судовъ, какъ бы ни были маловажны эти ршенiя, прописывая не одни имена тяжущихся, но и степень ихъ родства, если оно существуетъ, доказательства приводимыя тяжущимися, и соображенiя судей или мстные обычаи, которыми они руководствовались. Г. Сабаневъ подкрпляетъ свою мысль тмъ, что впродолженiи крпостного права, для крестьянства, жившаго почти вн законовъ, нетолько не создалось ни положительнаго законодательства, ни обычнаго права, но едвали не утратилась и память о тхъ обычаяхъ, которыми крестьянство когда-то руководствовалось, что теперь, когда крестьянамъ предоставленъ собственный судъ, они стали доврчиво обращаться къ этому суду, но судьи не знаютъ, чмъ имъ руководствоваться въ сужденiяхъ: законовъ положительныхъ нтъ, обычаи забыты, остается руководствоваться совстью, но именно совстливый судья и боится основаться на одномъ своемъ убжденiи. Поэтому-то, говоритъ г. Сабаневъ, и надо внимательно прислушиваться къ ршенiямъ судовъ, обобщать случаи и стараться изъ народной жизни почерпнуть основанiя къ положительному законодательству. ‘Пусть не обманываются т — заключаетъ потомъ г. Сабаневъ — которые думаютъ, что съ выраженiемъ: крпостное право отмняется — все кончено. Нтъ, крпостное право еще живетъ, еще живы люди, бывшiе крпостными, и живы т, которые ими владли. Нравы, обычаи, преданiя до мельчайшихъ подробностей жизни — все еще напоминаютъ крпостное право, и правосудiе носитъ на себ его глубокую печать… Будемъ же съ терпнiемъ и сдержанностью слдить за развитiемъ крестьянскихъ судовъ, устраняя только отъ этого учрежденiя всякiя вредоносныя влiянiя, и доврчиво положимся на смыслъ народный и присущее каждому чувство законности и справедливости.’ Г. Сабаневъ наблюдалъ суды въ своемъ участк и вотъ какiе случаи замтилъ онъ между прочимъ.

Замтилъ онъ напримръ, что при семейныхъ раздлахъ одинъ разъ присудили выселиться на новое мсто старшему сыну, а другой разъ — меньшому. Изъ распросовъ оказалось, что въ первомъ случа судьи держались обычая, во второмъ — ршили дло жребiемъ. Обычай выселяться старшему сыну обратилъ на себя вниманiе наблюдателя, и крестьяне объяснили это такъ: старшiй сынъ, думая выселяться, имлъ больше времени приготовиться къ устройству себ новаго жилища, а меньшой напротивъ, можетъ-быть малолтнимъ и еще неспособнымъ къ хозяйству, а потому пользуется преимуществомъ остаться на старомъ кореню, какъ говорятъ крестьяне. ‘Такой обычай — замчаетъ при этомъ г. Сабаневъ — указываетъ на существованiе минората, который былъ и въ западной Европ, хотя тамъ происхожденiе его объясняютъ иначе, именно — правомъ primae noctis, вслдствiе котораго старшiй сынъ почитался незаконнымъ. У насъ, благодаря-бога, права этого не существовало, и миноратъ повидимому иметъ другое основанiе.’

Другой случай: два сосда спорили о переулк между ихъ домами, и одинъ изъ тяжущихся утверждалъ, что переулокъ общiй, доказывая это тмъ, что когда подати платились не съ душъ, а съ дворовъ, тогда дворы строились одинъ возл другого и ворота были общiе, такъ-что два дома считались за одинъ дворъ, а потому и подати платилось вдвое меньше. ‘Не докажетъ ли это историку — прибавляетъ авторъ — что подворная подать была на столько тягостна, что для избавленiя отъ нея жертвовали удобствами жизни? Не служитъ ли это урокомъ государственному человку, что неудачная податная система оставляетъ слды свои даже въ отдаленномъ будущемъ?’

Наконецъ еще одно весьма любопытное судейское замчанiе. Мы просимъ читателей не оставить его безъ вниманiя. При объявленiи судьямъ новаго закона объ изъятiи отъ тлеснаго наказанiя нкоторыхъ женщинъ, одинъ судья замтилъ, что вообще неприлично, срамно мужикамъ счь бабъ, а потому предложилъ избрать для этого особую старостиху. Г. Сабаневъ вынужденъ былъ отвтить, что подобной должности въ ‘Положенiи’ не назначено…

Опять наткнулись мы на этотъ непрiятный предметъ: тлесныя наказанiя! Ихъ вообще, а въ особенности относительно женщинъ, мы, врующiе въ дальнйшее развитiе рацiональнаго законодательства, считаемъ конечно институтомъ невчнымъ, на чт указываетъ уже, какъ можно предполагать, и этотъ новый законъ, о которомъ сейчасъ упомянуто. Вотъ г. Константинъ Ращаковскiй объявилъ въ ‘Одесскомъ Встник’, что онъ посылалъ къ бывшему начальнику херсонской губернiи записку, въ которой ходатайствовалъ объ освобожденiи вообще женщинъ-крестьянокъ отъ тлеснаго наказанiя. Самая записка тутъ же напечатана. Г. Ращаковскiй беретъ изъ Положенiй 19 февраля три статьи, которыми допускаются тлесныя наказанiя (ст. 102 Общ. Пол., 32 Пол. о губ. и уздн. учр. и 16 Пол. объ устр. двор. людей), и возбуждаетъ вопросъ: относятся ли эти статьи къ крестьянамъ обоего пола, или только къ однимъ мужчинамъ, такъ какъ въ самыхъ статьяхъ это положительно не объяснено? Онъ доказываетъ тми же положенiями, что статьи относятся къ однимъ мужчинамъ, и основываетъ это на томъ, что въ изъятiяхъ изъ статей поименованы только лица мужескаго пола, и что ужь если признавались изъятыми отъ тлесныхъ наказанiй нкоторые мужчины, каковы напримръ старики, имющiе боле шестидесяти лтъ, то невроятно, чтобы тоже изъятiе не было распространено и на женщинъ старе пятидесяти лтъ. Такимъ образомъ, если женщины не поименованы въ изъятiяхъ, то значитъ и при изложенiи самыхъ статей закона он не имлись въ виду. Къ этому г. Ращаковскiй прибавляетъ еще доводы нравственные и заключаетъ такими словами: ‘Итакъ — наказывать розгами женщинъ, предавать ихъ въ руки исполнителей мужчинъ — это двойная казнь, это поруганiе надъ чувствомъ стыдливости, лучшимъ украшенiемъ женщины, это — пренебреженiе самыхъ дорогихъ для человчества законовъ нравственности и приличiя. Довольно и такъ уже ослабляется въ мiр цломудрiе и стыдливость. Необходимо поддержать ихъ.’

Что въ словахъ г. Ращаковскаго нтъ излишка чувствительности, что въ мысли его нтъ высоты, несоразмрной съ понятiями народа, — это мы видимъ изъ замчанiя того волостного судьи, который также думаетъ, что ‘мужикамъ счь бабъ срамно‘. Мы не знаемъ, какая участь постигла записку г. Ращаковскаго, не знаемъ и вообще, скоро ли придется намъ перестать говорить о нашемъ непрiятномъ предмет. Хотя мы и сдлали сейчасъ предположенiе, что дни упомянутаго института не долги, но если и такъ, то намъ сосчитать ихъ очень мудрено, потомучто у насъ въ виду роковая сила преданiя, въвшаяся во многiе организмы невозвратно, до самаго мозга костей ихъ. Послушайте напримръ слдующiй расказъ. Мы прочли его въ 24 No газеты ‘Наше Время’, которая, приступая къ нему, почла долгомъ отплюнуться, упомянувъ, что въ нижеизложенномъ дл ‘об стороны оказались неправы’. Вотъ въ чемъ дло.

Спасскiй (рязанск. губ.) помщикъ Плюсковъ просилъ мирового посредника Головнина предложить его крестьянамъ перейти со смшанной повинности на чистый оброкъ, съ нкоторымъ увеличенiемъ прежняго оброка. Посредникъ прибылъ въ имнье и встртилъ со стороны крестьянъ ослушанiе, для прекращенiя котораго и для наказанiя нкоторыхъ ослушниковъ требовалъ содйствiя земскаго исправника. Исправникъ не исполнилъ требованiя о наказанiи, посредникъ пожаловался начальнику губернiи, и дло поступило на разсмотрнiе губернскаго присутствiя. Присутствiю представлены были два расказа о ход дла: расказъ посредника и расказъ исправника.

Первый говоритъ: Прибывъ въ имнiе Плюскова, онъ потребовалъ сначала старосту, а когда тотъ объявилъ, что крестьяне его не слушаются, то потребовалъ ослушниковъ. Явились нсколько крестьянъ и на вопросъ, отчего не хотятъ исполнять повинностей? отвтили, что вышло новое положенiе, по которому они ничего не должны длать. Посредникъ спросилъ: чт это за положенiе и кто объяснялъ его? Изъ толпы выскочилъ крестьянинъ Илья Никифоровъ и объявилъ, что точно есть такое положенiе. Посредникъ, зная прежде неспокойный характеръ Никифорова, приказалъ ему замолчать, но тотъ, подойдя еще ближе, отвтилъ съ дерзостью, что нын все позволено говорить. Посредникъ вынужденъ былъ оттолкнуть его отъ себя. Тутъ крестьяне закричали, что они приказанiй посредника слушать не будутъ, и ушли, а на другой день отказались идти на сходъ. Вслдствiе этого-то ослушанiя посредникъ и просилъ исправника наказать нкоторыхъ крестьянъ.

Исправникъ расказываетъ: Онъ не могъ прiхать въ имнiе г. Плюскова въ назначенное посредникомъ время, и прiхалъ туда уже одинъ. Помщикъ объяснилъ ему, что въ имньи никакихъ безпорядковъ, относящихся до него какъ владльца, не было. Крестьяне объяснили, что помщикъ предлагалъ имъ перейти со смшанной повинности на чистый оброкъ, они общались потолковать съ нимъ объ этомъ, но когда собрались къ дому помщика, вмсто него вышелъ къ нимъ посредникъ и спросилъ: зачмъ не слушаются старосты? Они отвчали, что старосты въ чемъ слдуетъ слушаются. Посредникъ задалъ другой вопросъ: отчего не хотятъ идти со смшанной повинности на чистый оброкъ? На это крестьянинъ Никифоровъ отвтилъ, что у сосдей крестьяне по новому положенiю платятъ одинъ оброкъ, какой платили прежде, но неисполняютъ никакихъ работъ. За этотъ отвтъ посредникъ толкнулъ Никифорова, и крестьяне, опасаясь дальнйшихъ послдствiй, ушли со схода, а на другой день схода не было, потомучто большая часть домохозяевъ были въ отлучк. Исправникъ внушилъ крестьянамъ, что они не имли права сами уходить со схода и потомъ не являться на сходъ, при дальнйшихъ же его убжденiяхъ крестьяне согласились съ удовольствiемъ перейти на чистый оброкъ и изъявили готовность просить прощенья у посредника. Но посредникъ не пожелалъ простить крестьянъ г. Плюскова и просилъ исправника наказать шестерыхъ изъ нихъ розгами. Затрудняясь безусловно исполнить требованiе посредника о наказанiи крестьянъ, исправникъ обо всемъ донесъ начальнику губернiи.

Губернское присутствiе ршило: приказать исправнику исполнить требованiе посредника, но вмст съ тмъ оно не одобрило и дйствiй послдняго, позволившаго себ толкнуть на сход крестьянина и обратившагося къ содйствiю полицiи, неиспытавъ напередъ мръ убжденiя.

Некасаясь этого ршенiя, мы сдлаемъ только сами про себя одинъ вопросъ: почему г. Головнину нетолько пожелались розги въ минуту самаго происшествiя, въ минуту можетъ-быть горячности, но и посл, по здравомъ размышленiи и несмотря на принесенiе ему повинной, желанiе это нисколько не охладло? Это уже значитъ — желать по принципу!

Здсь мы должны еще разъ сдлать нчто врод отступленiя и излить предъ читателемъ нашу скорбь. Она произошла почти сейчасъ, вслдствiе того, что нашимъ надеждамъ на скорую возможность разстаться навсегда съ непрiятнымъ предметомъ былъ нанесенъ мгновенный, но сильный ударъ напечатаннымъ во 2 No ‘Военнаго Сборника’ переводомъ нмецкой статьи князя Эмилiя Витгенштейна, подъ заглавiемъ: ‘Кавалерiйскiе очерки’… И чт натолкнуло насъ на эту статью? чт побудило заглянуть въ нее? Сами не понимаемъ! Статья чисто-кавалерiйская, по спецiальности своей мало до насъ касающаяся… такъ нтъ же! увидли и заглянули, какъ-будто роковая сила привлекла, а заглянувши, нашли тамъ одно мсто, гд принципъ г. Головнина развитъ великолпно, подкрпленъ энергически, всею силою краснорчiя. Мы крпко прiуныли. И послушайте, какъ пишетъ авторъ:

‘…Мы нисколько не оправдываемъ филантропо-демократическiя тенденцiи новйшаго времени, вслдствiе которыхъ, напримръ въ Германiи, обычное ты замнено вжливымъ вы. Такая замна затемнила, спутала взглядъ солдата на относительное его положенiе, по счастiю, здравый германскiй смыслъ скоро умлъ оцнить по достоинству утонченности неумстнаго равенства, и истинный солдатъ, а не глупецъ, надутый неудобоваримыми теорiями, видитъ въ сухомъ вы, съ которымъ обращается къ нему начальникъ, скоре знакъ неудовольствiя, чмъ уваженiя, въ устахъ же разгнваннаго капрала выраженiе оселъ, обращенное къ оторопвшему рекруту, не получаетъ ни наволосъ боле вжливаго оттнка, будетъ ли оно сопровождаемо чопорнымъ вы, или простымъ и откровеннымъ ты.’

Да! вкъ живи, вкъ учись! Мы вотъ до сихъ поръ не знали, что это злокачественное мстоименiе вы можетъ имть такое губительное влiянiе на взглядъ солдата. Хорошо еще, что есть на свт здравый германскiй смыслъ!.. Его-то впрочемъ мы знаемъ, а вотъ чего еще не знали: не знали мы, что люди съ филантропо-демократическими тенденцiями новйшаго времени, недопуская выраженiя: ты — оселъ, предписываютъ говорить солдату: вы — оселъ! Какiе странные эти филантропо-демократы! И какъ тонко понимаетъ ихъ авторъ! И какъ выразителенъ выходитъ здсь этотъ оселъ, съ примряемыми на него мстоименiями ты и вы!.. Однако главный-то предметъ впереди. Слушайте дальше.

‘Прямодушный человкъ дйствуетъ всегда подъ влiянiемъ понятiй о чести врожденныхъ и нравственныхъ, а никакъ не условныхъ. Получивъ ударъ кулакомъ, онъ чувствуетъ одно только желанiе отплатить обидчику тою же монетою (по закону моисееву: око за око и зубъ за зубъ), и нимало не считаетъ себя обезчещеннымъ.’

Такъ вотъ они, истинныя-то, врожденныя понятiя о чести! А мы куда отъ нихъ ушли! Считаемъ безчестьемъ, если намъ надаютъ какихъ-нибудь тузановъ! Ну, чтожь тутъ въ самомъ дл безчестнаго, особенно для ‘прямодушнаго’ человка? Но дале:

‘Наказанiе всегда должно идти въ уровень съ понятiями о чести солдата (курсивъ подлинника), но никогда не должно быть смшнымъ или отвратительнымъ. Открытое и непреложное исполненiе наказанiй должно сопровождаться нкоторою торжественностью, которая дйствовала бы и на присутствующихъ, но не зависла бы отъ соцiальныхъ понятiй образованнаго общества (этого мы что-то не понимаемъ: зачмъ нужно, чтобы торжественность независла отъ понятiй образованнаго общества? Немножко темно!).

‘Все сказанное примняется вполн къ тлеснымъ наказанiямъ, отвергаемымъ и клеймимымъ, благодаря новйшимъ идеямъ. Если такого рода наказанiя назначаются съ соблюденiемъ уваженiя къ закону, то они такъ же мало наносятъ безчестья простолюдину, какъ и ударъ кулакомъ или оплеуха, которою онъ обмняется съ человкомъ себ равнымъ (Вы бы ужь лучше не изволили безпокоиться о простолюдин вообще и о томъ, чт ему наноситъ или не наноситъ безчестье, ужь лучше что-нибудь собственно о нмецкихъ солдатахъ, а то легко можно ошибиться). Пусть мннiе, нами высказанное, вызоветъ вопли всей массы современныхъ филантроповъ, но мы не откажемся отъ него и останемся при своемъ убжденiи.

‘Соглашаясь съ тмъ, что трудно, едвали возможно, ввести тлесныя наказанiя тамъ, гд они уже отмнены, мы одобряемъ вполн т государства, въ которыхъ они сохранены.’

Позвольте! отчего же трудно или невозможно ввести тлесныя наказанiя тамъ, гд они отмнены? Нтъ! хорошую вещь надо распространять, для блага человчества… Но если вы полагаете, что это ршительно невозможно, то лучше бы о невозможности-то совсмъ умолчать.

Еще одно, послднее сказанье!

‘Во время войны, многiя изъ незначительныхъ наказанiй, употребляемыхъ въ мирное время, какъ напримръ аресты, нарядъ на часы не въ очередь и т. п., совершенно непримнимы, и было бы безразсудно вврять охрану общей безопасности патрулямъ и ведетамъ, составленнымъ изъ людей, подвергшихся взысканiямъ. Въ этомъ случа тлесныя наказанiя, по своей непродолжительности и удобству исполненiя, представляютъ неисчислимыя выгоды, противъ упрямства, злобы и умышленнаго (не)исполненiя обязанностей он вполн радикальное средство. Ихъ можно назначать и на бивуакахъ, при кратковременной остановк, и подъ самымъ непрiятельскимъ огнемъ, избгая слишкомъ медленной процедуры и проволочекъ…’

Мы дошли до пафоса! Сердечный трепетъ чувствуемъ мы, внимая вдохновеннымъ рчамъ автора! Скажите, читатель, — если вы не закаленный въ бояхъ воинъ, а подобно пишущему эти строки, мирный гражданинъ просвщенной страны, — скажите, какъ привыкли вы представлять себ психическое настроенiе войска, стоящаго подъ непрiятельскимъ огнемъ? Мы съ своей стороны признаемся: когда предъ нашимъ воображенiемъ проходила трагическая картина сраженiя, мы всегда какбы чуяли предъ собою дыханiе смерти и проникались какимъ-то мрачно торжественнымъ чувствомъ, которое переносили на всхъ дйствующихъ лицъ трагедiи отъ генерала до солдата включительно. Намъ было бы страшно оскорбить въ эту минуту кого-нибудь изъ нихъ какою-нибудь недостойною мыслью: это — чувство уваженiя, подобное тому, какое естественно питаешь при вид испускающаго духъ или лежащаго въ гробу. И въ такую минуту… розги! Едвали оно такъ бываетъ, но чтобы такъ тому и слдовало быть, — этого разсудокъ нашъ никакъ не перевариваетъ, можетъ-быть оттого, что намъ чего-нибудь недостаетъ. Ужь не германскаго ли здраваго смысла? Да гджъ намъ взять этого товара?.. Да! попали мы на неудобоваримую вещь! Закроемъ скоре статью и — въ другой разъ не поддадимся соблазну: гд заслышимъ всадника, — въ сторону, чтобъ окончательно не растопталъ конемъ своимъ нашихъ мирныхъ надеждъ!

Возвращаемся въ область мира, въ область мирныхъ соглашенiй, въ кругъ дйствiй мировыхъ посредниковъ. Впрочемъ возвращаемся ненадолго, потому только, что умчались оттуда на кон князя Витгенштейна, немного некончивъ рчи.

Нашолся такой уголъ, изъ котораго про мировыхъ посредниковъ несется худая слава. Кто-то пишетъ изъ Устюжны (новгородской губернiи), что будто бы въ той сторон ‘зазвать къ себ посредника — дло нелегкое, что оно стоитъ многихъ хлопотъ какой-нибудь мелкой барын-помщиц, и случается часто, что посредникъ гоститъ дня три въ десяти верстахъ отъ нея, у богатаго барича, а к ней не заглянетъ, несмотря на ея просьбы и дйствительную нужду’, что на мировыхъ създахъ преимущественно ршаются такiе важные вопросы, какъ напримръ вопросъ о томъ, какою краскою крыть доску, на которой напишется: ‘Волостное правленiе’, что създами бываютъ довольны въ особенности купцы, по количеству отпускаемаго ими шампанскаго, и что наконецъ ‘сами посредники часто сбиваютъ народъ съ толку’… Авторъ этихъ извстiй не назвалъ себя по имени, и потому нтъ у насъ твердой поруки за ихъ справедливость, но все же это первый случай, что о посредникахъ цлаго узда идетъ такой невыгодный слухъ. Если онъ невренъ, то полагаемъ, что эта неврность не можетъ долго укрываться отъ публики.

Совсмъ въ другомъ свт представляется посредникъ 1-го участка краснинскаго узда (смоленской губернiи) Танцевъ, хотя онъ также возбудилъ противъ себя неудовольствiе. Онъ подалъ начальнику губернiи прошенiе, въ которомъ объяснилъ, что большинство дворянъ краснинскаго узда, въ числ 29 лицъ, выразивъ мннiе, что дйствiя его, г. Танцева, пристрастны и направлены въ пользу одного только сословiя крестьянъ, а потому вредны для обоихъ сословiй, — просили его оставить службу, что желанiе краснинскихъ дворянъ, выраженное на губернскомъ създ, нашло сочувствiе дворянъ губернiи, а потому г. Танцевъ проситъ уволить его отъ должности посредника, а такъ какъ въ мннiи дворянъ есть слишкомъ тяжкiя для него обвиненiя, то о дйствiяхъ его произвесть строгое изслдованiе и предать его, какъ посредника, суду, а о результатахъ слдствiя объявить гласно.

Губернское присутствiе, въ которое передано прошенiе г. Танцева, постановило: объ увольненiи его представить въ прав. сенатъ, а о дйствiяхъ его поручить сдлать изслдованiе губернскому предводителю дворянства, какъ члену присутствiя. Это, сколько можемъ припомнить, второй или третiй случай многогласнаго протеста дворянъ противъ дйствiй мирового посредника. Любопытно узнать результатъ слдствiя!

Въ заключенiе рчи о помщичье-крестьянскомъ дл, упомянемъ о примкнувшемъ къ этому длу элемент благотворительности. Въ ‘Моск. Вд.’ обнародованъ высочайше утвержденный уставъ московскаго попечительнаго общества о семействахъ дворовыхъ людей, а вслдъ затмъ обнародованъ списокъ лицъ, принявшихъ участiе въ составленiи основного капитала общества. Изъ списка узнаемъ, что основной капиталъ образовался въ 10,217 р. 33 к. Желающiе участвовать въ этомъ благотворительномъ дл приглашаются присылать свои пожертвованiя въ редакцiю ‘Московскихъ Вдомостей’.

Но ни на что въ послднее время не направлена благотворительность такъ свободно и съ такимъ общимъ, повсемстнымъ одушевленiемъ, какъ на дло образованiя. Положенiе бдныхъ учащихся видимо трогаетъ всхъ, до кого доходятъ о немъ слухи, и видимо вс сознаютъ важность и необходимость облегчить это положенiе съ помощью общаго, мирского участiя. Что обды, данные 12 января, въ день годовщины основанiя московскаго университета, въ самой Москв и въ другихъ городахъ, напримръ: Рязани, Костром, Калуг, Тамбов, Астрахани и др., сопровождались сборами и доставили въ кассу студентовъ каждый по нскольку сотъ рублей, — это неудивительно и неново, но вотъ приношенiя, которыя особенно знаменательны:

Брянскiе жители сдлали складчину въ пользу кассы московскихъ студентовъ и прислали въ редакцiю ‘Московскихъ Вдомостей’ 205 рублей при очень хорошемъ письм, въ которомъ между прочимъ говорится: ‘пусть будетъ каждый грошъ хорошъ по цли, по сочувствiю дающаго! Пусть только вс города и селенiя отзовутся посильной жертвой, и тогда двери университетовъ откроются для всякаго, кто созналъ потребность учиться’ и проч.

Офицеры смоленскаго пхотнаго генералъ-адъютанта Адлерберга 1-го полка прислали для той же цли 100 руб., при письм, въ которомъ сказано, что при настоящемъ расквартированiи полка общая подписка встртила нкоторое затрудненiе, вслдствiе чего и собрано такъ немного, но что на будущее время гг. офицеры надются устранить препятствiе къ общей подписк и охотно готовы служить этому длу.

Общество офицеровъ 15-й артилерiйской бригады доставило 160 руб., жертвуемые въ пользу одного студента московскаго университета, на уплату за слушанiе лекцiй втеченiе полнаго курса, съ тмъ, что недостающiя до полной стипендiи деньги будутъ досланы къ этому же времени будущаго 1863 года. При этомъ просятъ имя избраннаго стипендiата сдлать извстнымъ обществу жертвователей.

Между тмъ воспитанники университетовъ съ своей стороны дятельно стремятся къ цли взаимной помощи. Въ ‘Спб. Вд.’ опубликовано предположенiе объ основанiи въ С. Петербург общества взаимнаго вспомоществованiя воспитанникамъ московскаго университета. Составленный однимъ изъ живущихъ въ С. Петербург воспитанниковъ этого университета планъ общества состоитъ въ слдующемъ:

1) Общество дйствуетъ: а) какъ ссудная касса и б) какъ справочная контора. Она выдаетъ денежныя ссуды тмъ изъ воспитанниковъ московскаго университета, которые находятся во временно-затруднительномъ положенiи. Ссуды выдаются заимообразно, но опредленнаго срока уплаты не полагается, получившiй ссуду самъ назначаетъ его или и вовсе не назначаетъ, обязываясь честнымъ словомъ возвратить деньги при возможности. Для достиженiя второй цли общество принимаетъ на себя: сообщать всмъ воспитанникамъ московскаго университета, по личной или письменной ихъ просьб, справки и свднiя относительно тхъ мстъ и занятiй, которыя они желаютъ получить, принимаетъ отъ нихъ заявленiе желанiй получить извстнаго рода занятiе, свойственное человку, приобрвшему высшее образованiе, какъ-то: домашняго наставника, переводчика, трудъ литературный, занятiе въ промышленыхъ компанiяхъ и проч., увдомляетъ ихъ о поступившихъ къ нему запросахъ и принимаетъ первоначальное посредничество по этому предмету.

2) Общество состоитъ только изъ воспитанниковъ московскаго университета и бывшаго университетскаго пансiона. Всякiй воспитанникъ можетъ быть членомъ общества безъ балотировки, по одному письменно изъявленному желанiю, съ принятiемъ обязательства содйствовать цли общества ежегоднымъ денежнымъ взносомъ немене пяти руб. и другими зависящими отъ него средствами. Отъ лицъ, непринадлежащихъ къ числу воспитанниковъ университета, общество не принимаетъ никакихъ пожертвованiй, желая вполн сохранить свой товарищескiй характеръ. Равнымъ образомъ общество не прибгаетъ къ концертамъ, лотереямъ и другимъ подобнымъ средствамъ, употребляемымъ благотворительными обществами.

3) Общество состоитъ: 1) изъ общаго собранiя всхъ членовъ, собираемаго непремнно одинъ разъ въ годъ, именно 12 января, для выборовъ, выслушанiя отчета комитета и сообщенiя предположенiй членовъ, и кром того по мр надобности, усмотрнной комитетомъ или двадцатью четырьмя членами, 2) изъ распорядительнаго комитета изъ двнадцати членовъ, избираемыхъ ежегодно по балотировк общимъ собранiемъ. Денежныя ссуды выдаются комитетомъ, который можетъ уполномочить и каждаго изъ своихъ членовъ на выдачу небольшихъ суммъ въ случаяхъ нетерпящихъ отлагательства.

Воспитанники московскаго университета, публикующiе этотъ проектъ, вопервыхъ обращаются ко всмъ своимъ товарищамъ по университету съ просьбою сообщить втеченiе двухъ мсяцевъ отзывы: желаютъ ли они поступить въ члены общества и какiя измненiя и дополненiя считаютъ полезнымъ ввести въ проектъ, адресуя эти отзывы въ редакцiю ‘Отеч. Зап.’, вовторыхъ просятъ вс газеты и журналы перепечатать ихъ объявленiе и сообщить свое мннiе о проект.

Просьбу о перепечатк мы исполнили, что касается до второй просьбы, то… если составители предположенiя не хотятъ принимать въ свое общество ни лицъ непринадлежащихъ къ числу воспитанниковъ московскаго университета, ни ихъ пожертвованiй, какъ бы считая и воспитанниковъ другихъ русскихъ университетовъ людьми не ихъ прихода, то нужно ли ему общее мннiе о проект? не довольно ли было бы мннiя всхъ тхъ, кто можетъ теперь или впослдствiи принять участiе въ обществ, т. е. всхъ воспитанниковъ московскаго университета? Впрочемъ мы ничего не имемъ сказать противъ проекта и желаемъ полнаго успха обществу, даже съ сохраненiемъ имъ товарищескаго характера, который можетъ способствовать прочности общества.

Между студентами кiевскаго университета, говорятъ, образовалось въ конц прошлаго года общество, твердо ршившееся основать свой банкъ, съ тою же цлью взаимной помощи. Начало капиталу положено подпискою, потомъ были спектакли… Не знаю, успшно ли пойдетъ это дло. Расказываютъ, что оно было задумано давно, но его задерживало столкновенiе народностей въ сред студентовъ…

Охъ, это столкновенiе народностей! Когда-то перестанемъ мы щетиниться на иноплеменниковъ и иноврцевъ? Газету ‘Сiонъ’ вынудила еще разъ къ протесту наша нетерпимость. Въ Пинск открыта женская гимназiя, въ которую одну желавшую поступить двушку не приняли зато, что она еврейка. Но это уже относится къ области курьозовъ, на недостатокъ которыхъ у насъ нельзя жаловаться и которыми мы намрены заключить нашу статью, сказавши только напередъ кое о чемъ посерьозне.

Говоря о матерьяльной помощи, оказываемой обществомъ длу образованiя, мы задумались вообще о средствахъ народнаго образованiя, о судьб нашихъ учащихся, и вспомнили одно мсто изъ брошюры г. I. Шилля, трактующей собственно о другомъ предмет, именно о продаж государственныхъ имуществъ, вопрос очень важномъ, который однако въ послднее время какъ-то затихъ у насъ, и мы его здсь разумется не поднимемъ, но авторъ, доказывая возможность удовлетворить разнымъ финансовымъ потребностямъ правительства, неприбгая къ такой крайней мр, какъ продажа государственныхъ имуществъ, высказываетъ между прочимъ такiя мысли:

‘Говорятъ, что необходимо у насъ умноженiе и усовершенствованiе средствъ народнаго образованiя. Справедливо, но справедливо и то, что здсь главное дло, или лучше сказать — главная сила не въ финансовыхъ средствахъ, какъ ихъ обыкновенно понимаютъ, т. е. не въ деньгахъ, а въ умственныхъ и нравственныхъ способностяхъ людей, которые располагаютъ средствами народнаго образованiя и даютъ ему направленiе. Чмъ выше эти способности, тмъ меньше нужно матерьяльныхъ средствъ въ помощь имъ… Умственныя силы нацiи суть именно такiя силы, развитiе которыхъ нестолько нуждается въ матерьяльныхъ средствахъ, сколько содйствуетъ развитiю этихъ послднихъ, и вызываются, а также и развиваются он преимущественно умственными же силами. Нетолько удвоить, но и удесятерить количество учебныхъ заведенiй и оклады жалованья преподавателей еще не значитъ увеличить средства народнаго образованiя. Устройство учебныхъ заведенiй и способности преподавателей важне количества первыхъ и окладовъ жалованья вторыхъ. Какъ ни важно количество учебныхъ заведенiй, но оно не замняетъ качества ихъ, какъ ни необходимо увеличенiе содержанiя преподавателей, жалованье которыхъ недостаточно, но одно увеличенiе содержанiя еще немного значитъ, если личность преподавателя не ограждена отъ произвола и т. п…’

Прочитавъ это мсто, въ которомъ все конечно правда, остается снова задуматься о судьб нашихъ учащихся и учащихъ, но сказать что-нибудь положительное въ настоящую минуту не найдешься. Можно только цнить всю важность общественнаго стремленiя жертвовать въ пользу учащихся, пусть общество дастъ возможность войти въ университетъ (какъ говорятъ брянскiе жители) всякому имющему призванiе учиться, чрезъ это покрайней-мр образуется больше способныхъ учащихъ.

Можетъ-быть читателямъ уже извстно изъ газетъ, что предполагается основать университетъ въ Николаев, куда и командированъ помощникъ попечителя харьковскаго университета Фойхтъ, для осмотра уступаемыхъ морскимъ вдомствомъ для будущаго университета зданiй и для составленiя подробныхъ предположенiй объ устройств какъ университета, такъ и гимназiи.

Не этотъ ли фактъ или недавнiя событiя въ петербургскомъ университет, породили молву, долетвшую до газеты ‘Le Nord’, будто бы наши университеты предполагается перевести изъ столицъ въ небольшiе города? ‘Сверная Почта’ объявила, что такого предположенiя въ министерств народнаго просвщенiя не существуетъ, но ‘имется въ виду, при учрежденiи новыхъ университетовъ избирать преимущественно такiя мстности, которыя кром другихъ условiй представляли бы также боле удобствъ для тихой и спокойной жизни, необходимой при настоящихъ занятiяхъ’.

Да! вдь извстно чт такое молва: стоитъ дать поводъ, бросить зерно — и на него наростетъ такой комъ, что проглотить будетъ очень неудобно.

____

Собрано было у насъ нсколько курьозныхъ фактовъ изъ литературнаго и другихъ мiровъ, которыми мы хотли, какъ бубенчиками, украсить хвостъ нашей статьи и думали только, какое бы дать имъ всмъ общее заглавiе, пооригинальне и понове, чтобы они видне отдлились отъ предыдущаго. Чт тутъ придумаешь? Скандалы, безобразiя, невзрачности, раны, болячки?.. Все это неоригинально, неново и некрасиво. Въ минуту этого раздумья получили мы февральскую книгу ‘Отеч. Зап.’, которая такъ поразила и развлекла насъ, что искомое заглавiе осталось попрежнему искомымъ, непридуманнымъ: какъ-то не стало и охоты придумывать. Представьте: ‘Отеч. Зап.’, журналъ солидный и пожилой, давно выслужившiй (по старому положенiю) законный срокъ на полученiе знака отличiя безпорочной службы двадцатилтняго достоинства, негодовавшiй на свистуновъ и гнушавшiйся ими, — этотъ журналъ, забывъ лта и санъ… свиститъ!! ‘Сдина въ бороду, а бсъ въ ребро!’ проговорилъ случившiйся тутъ одинъ нашъ прiятель, острящiй очень рдко, но большею частью удачно. Да! свиститъ пожилой журналъ на подобiе другихъ молодыхъ и вертопрашныхъ журналовъ! Свиститъ на тысячу ладовъ, подъ тремя заглавiями, прозой и стихами, даже такими стихами, какъ:

‘Громъ гремитъ, молнiя блистаетъ,

Двица въ обморокъ упадаетъ’ и пр.

Свиститъ противъ свистуновъ — око за око и свистъ за свистъ! Слушайте:

‘Гордыя вершины

Нашихъ свистуновъ

Стали ужь и нын

Выше облаковъ…

Мощны силы вка,

Сила ерунды!

Подожди, Громека:

Свиснешь, братъ, и ты!..’

А! силы вка? Ну, мы такъ и думали. Долго крпились ‘Отечественныя Записки’, выдерживая свою солидную поступь, долго старались он не поддаваться коварнымъ нашоптываньямъ духа-вка, духа-соблазнителя, и вотъ — не выдержали, поддались!.. Но боже мой! Неужели въ самомъ дл таковъ духъ нашего вка? Положимъ, что онъ позволяетъ свистть, но неужели онъ даже не позволяетъ не свистть? Успхъ дла, предпрiятiя, журнала — долженъ конечно зависть отъ степени согласiя его съ духомъ вка, съ господствующими вкусами общества, ‘Современникъ’, прiютъ ‘Свистка’, публикуетъ статистическiя свднiя о своем успх, и въ этомъ случа можно пожалуй почесть его воплощенiемъ духа-соблазнителя. Но неужели же на одномъ свист сосредоточились вс вкусы нашего общества? Неужели вн его нтъ ничего, способнаго увлечь общее вниманiе, возбудить общую симпатiю?.. Г. Прогресистовъ, авторъ ‘Писемъ объ изученiи безобразiя’, которыми ‘Отечественныя Записки’ украсили (тоже какъ бубенчикомъ) хвостъ своей февральской книги, положительно и съ величайшей откровенностью говоритъ въ вид назиданiя ‘Отечественнымъ Запискамъ’, что ‘балаганный тонъ и кривлянья въ настоящее время единственный врный путь къ литературной слав и журнальному благополучiю.’ Поврили ли этому ‘Отечественныя Записки’? Не знаемъ, но покрайней-мр он не возразили г. Прогресистову, а приняли на свои страницы его мннiе, вмст съ ‘Думами’ новйшаго свистуна Синеуса. Можетъ-быть он имли какiя-нибудь причины согласиться съ этимъ мннiемъ, но… не вышло ли тутъ ошибки? Можетъ-быть въ ‘балаганномъ тон и кривляньяхъ’ нравится нашей читающей публик не самый тонъ и кривлянья, а что-нибудь другое, подъ ними кроющееся, и можетъ-быть можно добыть вниманiе и симпатiю публики этимъ чмъ-нибудь другимъ, безъ кривлянiй и балаганнаго тона?.. Еслибы читающая публика могла вдругъ, всмъ мiромъ, отвтить на этотъ вопросъ, — мы уврены, что она дала бы очень умный отвтъ, уврены также, что въ этомъ отвт было бы гораздо больше жизненной теплоты и силы, нежели въ мннiи г. Прогресистова, раздленномъ и ‘Отечественными Записками’, въ немъ непремнно послышалась бы жажда встрчи съ этою теплотою и съ свжими силами молодой жизни… Какбы то нибыло, но чтобы угадать врно господствующiе вкусы всей массы читающей публики, нужно поглубже заглянуть въ ея душу, потомучто — положимъ одни кривлянья и могутъ увлечь на минуту массу, но вдь это только на минуту…

Мы однако заговорились, а насъ ждетъ одинъ курьозъ. Вотъ онъ:

Гг. ПИСАРЕВСКIЙ И ВОЛЬФЪ. Самый крупный курьозъ, взятый изъ мiра… не то литературнаго, не то торговаго, не то судебнаго: вс мiры кажется слились тутъ. Сущность дла въ томъ: г. Писаревскiй доказываетъ публично, что онъ честне г. Вольфа, а г. Вольфъ доказываетъ, что онъ честне г. Писаревскаго. Ну, этотъ вопросъ конечно трудно разршить тому, кто лично не иметъ удовольствiя знать коротко ни того, ни другого, тмъ боле, что публичный диспутъ ихъ, какъ предчувствуется намъ, еще не конченъ. Зачинщикомъ въ диспут былъ г. Писаревскiй. Въ ‘Инвалид’, въ конц прошлаго года, онъ помстилъ нсколько статей по видимому критическихъ, въ которыхъ разсмотрны огуломъ вс изданныя г. Вольфомъ дтскiя книги, вс он также огуломъ признаны плохими, и вслдствiе того вся издательская дятельность г. Вольфа признана недобросовстною. Г. Вольфъ издалъ особую брошюру, подъ заглавiемъ: ‘На судъ общественнаго мннiя’, въ которой замтилъ, что статьи ‘Инвалида’ явились въ такое время года, когда бываетъ самая бойкая торговля дтскими книгами, что осужденiе всхъ его изданiй сдлано голословно, а потому призналъ статьи недобросовстными, явившимися съ цлью не литературною, а комерческою, съ цлью уронить издательскую дятельность его, г. Вольфа, чтобы она не мшала дятельности другого издателя, г. Водова. Къ этому г. Вольфъ еще прибавилъ, что суд г. Писаревскаго надъ нимъ не можетъ быть безпристрастенъ, потомучто между ними есть кой-какiя длишки, что-то въ род тяжбы изъ-за какихъ-то векселей… Г. Писаревскiй издалъ также отдльною брошюрою ‘Объясненiе’ по поводу статьи: ‘На судъ общественнаго мннiя’, гд дтскiя книжки, а съ ними и литературный элементъ, ушли въ сторону, такъ что ихъ и не видно, а выступили на сцену именно эти длишки — векселя, перепродажа книгъ, брауншвейгскiй судъ, здшняя управа благочинiя, казенные подряды, однимъ словомъ — трущоба, изъ которой обыкновенно трудно бываетъ человку, предъ лицомъ общественнаго мннiя, выйдти совершенно сухимъ и чистымъ… Говоримъ: трудно, но не невозможно: можетъ-быть общественное мннiе, выслушавъ диспутъ до конца, и признаетъ г. Писаревскаго или г. Вольфа — безукоризненно-чистымъ, но во всякомъ случа оно вдь не прокричитъ своего ршенiя, а только подумаетъ.

Мы намрены были помстить здсь еще нсколько легкихъ, но курьозныхъ перебраночекъ, только… извините, не помстимъ: не потому чтобы он были совсмъ недостойны вашего вниманiя, а потомучто къ намъ приближается такой фактъ передъ которымъ нельзя смяться, предъ которымъ улыбка сбгаетъ съ лица и въ душу крадется негодованiе. Считая обязанностью содйствовать его оглашенiю, мы не подводимъ его подъ нашу нумерацiю и помщаемъ вн ея, подъ особымъ, ему принадлежащимъ заглавiемъ:

ЧЕХИ ВЪ ДИКАНЬК

Въ 19 No газеты ‘День’ напечатано письмо харьковскаго кореспондента, изъ котораго приводимъ самую сущность дла. Вотъ что тамъ написано:

‘Въ август прошлаго года появились въ Чехiи приглашенiя на переселенiе въ Россiю, съ печатными на нмецкомъ язык контрактами. Одинъ экземпляръ такого контракта лежитъ у меня передъ глазами. Выданъ онъ берлинскимъ купцомъ Левинсономъ, какъ главнымъ уполномоченнымъ тайнаго совтника князя Людвига (Льва) Кочубея, живущаго въ Диканьк, полтавской губернiи. Переводить весь контрактъ, состоящiй изъ 22 параграфовъ, нахожу излишнимъ, упомяну только о главнйшихъ условiяхъ: въ 5 говорится, это вс путевыя издержки до мста назначенiя принимаетъ на себя, отъ имени князя Кочубея, самъ Левинсонъ, мсячная плата — въ пять лтнихъ мсяцевъ по 7 р., въ семь зимнихъ мсяцевъ — по 4 р. Продовольствiе, которое должно быть вообще здоровое и вполн удовлетворительное, опредлено въ частности въ томъ же параграф такимъ образомъ: ежемсячно каждое лицо получаетъ семьдесятъ фунтовъ ржаной муки, двадцать пшеничной, шесть крупъ, двнадцать мяса, два соли, два масла. Относительно помщенiя находится такое выраженiе: здоровое жилище, съ освщенiемъ, отопленiемъ и съ поваренною посудою, для двицъ отдльное помщенiе.

‘Охотниковъ на переселенiе нашлось немало. Около кажется 60 семействъ выхало въ конц лта въ Одессу, съ увренностью, что оттуда отправятъ ихъ, по словесному условiю, въ Крымъ. За дорогу до Одессы заплатили деньги переселенцы сами, бывши обнадежены, что имъ выдадутъ ихъ тотчасъ же, въ силу контракта, въ Одесс. Но едва только прибыли они сюда, какъ явившiйся новый комиссiонеръ забралъ у нихъ паспорты и визировалъ ихъ уже не въ Крымъ, а въ полтавскую губернiю. Выразившееся несогласiе чеховъ хать туда, куда они не расчитывали, было устранено самыми разнообразными и заманчивыми общанiями. Въ три дня общали имъ свезти ихъ въ Диканьку. Поддались неопытные чехи, незнавшiе ни порусски, ни понмецки. Вмсто трехъ дней провели они однакоже въ дорог двадцать три дня. Наконецъ добрались и до мста, хотя и не до того, куда первоначально стремились. Здсь-то и начинается для нихъ рядъ испытанiй. Въ просьб возвратить имъ деньги, издержанныя въ дорог отъ родины до Одессы, имъ ршительно было отказано, этого мало: начали вычитать и то, чт было издержано на нихъ отъ Одессы до Диканьки.

‘Находящееся въ моихъ рукахъ прошенiе за подписью пятнадцати представителей семействъ, присланное къ одному изъ здшнихъ чеховъ, какъ къ единоземцу, на которомъ остановились послднiя ихъ надежды, служитъ яснымъ свидтельствомъ, какъ добросовстно выполняются и остальныя условiя, и до чего наконецъ доведены переселенцы! Въ этомъ прошенiи говорится между прочимъ о помщенiи, что оно, будучи вообще крайне-тсно, произвело всеобщую болзнь между дтьми. Вопреки контракту, чехи не получаютъ топлива и съ каждымъ днемъ должны видть умноженiе жертвъ отъ простуды. Мясо выдается обыкновенно вонючее, еслиже выдаютъ свжее, то ограничиваютъ порцiи одними костями. На всякое возраженiе слышится одинъ отвтъ: не хотите брать того, чт вамъ даютъ, то не получите ничего. Маленькихъ дтей выгоняютъ на работу, и не даютъ имъ никакого вознагражденiя. Все что вывезли они изъ Чехiи, уже истрачено, частью въ дорог, частью уже на мст.

Нтъ надобности и говорить, что чеховъ тяжело давятъ и духовные недостатки: отсутствiе школы и невозможность обучать грамот дтей вызвали также въ прошенiи сильное соболзнованiе.

‘Такое положенiе чеховъ въ имнiи князя Кочубея не могло не вызвать естественнаго состраданiя въ владльцахъ сосднихъ имнiй, и нкоторые изъ послднихъ, успвши подмтить и трудолюбiе и знанiе въ переселенцахъ, съ охотою предлагаютъ имъ самыя выгодныя условiя, но и тутъ встртилось такое затрудненiе, о какомъ едвали кому-нибудь и снилося изъ жителей другихъ странъ: ни съ того, ни съ сего, невзирая на положительное невыполненiе условiй контракта, несмотря на полнйшую недйствительность послдняго, какъ скрпленнаго единственною подписью неизвстнаго Левинсона, управительство диканьское требуетъ съ свободныхъ людей выкупа, если не ошибаюсь, въ полтораста рублей, и это за то, что они, вслдствiе патрiархальной доврчивости, поддались изумительному обману и растратили черезъ него вс свои сбереженiя, добытыя на родин тяжолымъ трудомъ. Замчательный способъ вознагражденiя утраченнаго крпостного права! Два семейства уже выкуплены. Невольно спрашиваемъ: почему свободнымъ людямъ, съ первыхъ почти дней своего прiзда въ чужую землю, прiзда по вызову, обстановленному заманчивыми и неисполненными общанiями, приходится теперь работать за выкупъ?’

Въ этомъ же письм кореспондента говорится, что свднiя о приключенiяхъ съ переселенцами дошли въ редакцiю чешской газеты ‘Часъ’, и тамъ уже совтуютъ вообще ‘не довряться ни въ какомъ случа русскимъ и не прельщаться на ихъ обманчивыя, лживыя увренiя.’

________

‘Время’, No 4, 1862

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1862/APRIL/ddelaap.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

Лицо и изнанка души. — Журнальная бражка. — Обличители и ихъ безвозвратныя опалы. — Голосъ опальной газеты объ обществ и его орудiи. — Начало цензурныхъ преобразованiй. — Злостный ударъ протестантамъ. — Новое философское положенiе и эфектный финалъ. — Еще о либералахъ. — Еще о народ. — Крестьянское оправданiе. — Итогъ уставныхъ грамотъ. — Предложенiе В. Кочубея. — Замтка о судахъ. — Мiрская корысть. — Примры жестокихъ и кроткихъ нравовъ. — О проект устройства народныхъ школъ. — Пастырскiя попеченiя. — Проблески общественной иницiативы. — Сладкiя надежды, умряющiя горечь мыслей и фактовъ. — Другiя сладкiя крупицы. — Артель съ девизомъ. — Остатки отцовскаго наслдiя. — Объясненiе.

______

Некрасива подкладка души человческой, если вывернуть ее наружу всю, безъ утайки! Знаете вы положимъ хорошаго человка и ведете съ нимъ хорошiя, человческiя отношенiя, видите его мыслящимъ и дйствующимъ въ кругу другихъ хорошихъ людей и говорите сами себ:

‘NN прекрасный человкъ!’

Случается вамъ сходиться съ нимъ съ глазу на глазъ и слушать его… Много свтлыхъ мыслей уронилъ онъ предъ вами, много разъ повяло на васъ тепломъ отъ его сердца, и вы повторяете съ несомннной увренностью:

‘NN прекрасный человкъ!’

Но вотъ случай веллъ вамъ стать съ нимъ рядомъ, плечо съ плечомъ, и идти въ ногу по узкой жизненной тропинк, прiютиться подъ одну и туже кровлю, оградиться однми и тми же четырьма стнами… Вы дома и онъ дома. Какъ физическому человку невозможно у себя дома оставаться постоянно въ тхъ же одеждахъ, въ которыхъ онъ является въ люди, такъ и нравственному человку въ своемъ углу нельзя иногда не разоблачиться, не снять верхнихъ покрововъ и не показать душевной подкладки. Распахнетъ онъ сначала одну полу, потомъ другую, потомъ, привыкнувъ къ вашему неотступному взгляду, въ злую минуту домашняго увлеченiя распахнется окончательно и раскинетъ передъ вами всю подкладку. При первомъ его движенiи начинаютъ поражать васъ и колоть вамъ глазъ небольшiя, но невзрачныя пятнышки, разбросанныя на этой подкладк, пятнышки, которыхъ вы прежде не подозрвали, потомучто они не просвчиваютъ на лицевую сторону и не нарушаютъ ея безукоризненнаго блеска. Если вы человкъ ‘добродушнаго свойства’, то при вид окончательно раскинувшейся подкладки, вовсей ея невзрачности, вами можетъ овладть скорбь о томъ, что хорошiй человкъ раздвоился передъ вами такъ, что вы и не знаете, какъ сложить дв его половинки. Если случиться вамъ, читатель, быть въ такомъ положенiи, — не скорбите: я, пишущiй эти строки, имющiй несчастiе принадлежать къ типу людей ‘добродушнаго свойства’, въ чемъ нердко даже слышу дружескiе упреки, — я имлъ на своемъ вку поводы предаваться подобной скорби, а потомъ созналъ всю неосновательность ея. Одинъ прiятель, — хорошiй человкъ и даже задуманный природою въ большихъ размрахъ физически и нравственно, — особенно навелъ меня на это сознанiе, именно въ то время, когда я подслушалъ въ немъ потребность — въ извстныя минуты жизни уходить къ себ, укрываться отъ взоровъ самыхъ близкихъ людей, для того, какъ узналъ я посл, чтобъ имть время и возможность подвернуть выбивающуюся наружу подкладку своей широкой души… Потому неосновательна скорбь о существованiи испятнанной душевной подкладки, что безъ нея не живутъ люди въ нашемъ несовершенномъ мiр, безъ нея хорошiй человкъ сталъ бы на такую страшную высоту, что никогда не дотянулась бы до него ваша дружеская рука. Былъ у насъ одинъ человкъ, который ‘въ гордомъ смиренiи’ задумалъ было вывести изъ своей душевной одежды вс пятна, какiя только были въ ней, задумалъ было стать на высоту совершеннйшей нравственной чистоты, и — чтоже вышло? Вышло то, что у него закружилась голова до смерти, и онъ погибъ!.. Перечтите ‘Авторскую исповдь’ Гоголя, если не врите…

Однако колятъ глазъ пятна, чтоже длать съ ними? — Оставляйте ихъ при себ, не основывайте на нихъ вашихъ отношенiй къ ближнимъ, не подчивайте друга ‘всякой дрянью, какая ни есть у васъ на душ’, какъ выразился гд-то тотъ же Гоголь. Какое дло другу и всему честному народу до того, чт иногда, вопреки вашей вол, шевельнется у васъ на душ? Выходя въ люди, ‘помажьте голову и умойте лицо’, да ужь и одежду надньте лицевой стороной, а не изнанкой… Такъ поступаютъ и не могутъ поступать иначе люди, искренно желающiе стать въ правильныя отношенiя къ другимъ людямъ, такъ поступаютъ и не могутъ поступать иначе общественные дятели, глубоко и врно понимающiе святость своей дятельности.

Давайте же поступать такъ, читатель, и не будемъ скорбть о существованiи мелкихъ пятнышекъ на домашней одежд души человческой, еслибы даже они какъ-нибудь, по неосторожности друга, и мелькнули у насъ передъ глазами, умримте даже скорбь и о томъ, что наша юная словесность, наша журнальная литература, въ порыв домашняго увлеченiя, забыла въ послднее время мудрое правило человческихъ отношенiй, святое правило о зминой мудрости и голубиной чистот, второпяхъ и въ сует накинула на плечи домашнюю одежду наизнанку, подкладкой вверхъ, побжала въ люди съ немазаной головой и неумытымъ лицомъ и принялась подносить всякую дрянь, какая ни была на душ, нетолько своему собрату, но всему вашему, читатель, достолюбезному обществу, жаждущему

мысли плодовитой

И генiемъ начатаго труда, —

и принужденному вмсто того созерцать невзрачныя подкладки, мелькающiя въ разгар рукопашныхъ битвъ раздражонныхъ дятелей общественнаго слова… Мы не будемъ скорбть объ этомъ явленiи, потомучто и сквозь него можно высмотрть свтлую точку надежды: чмъ больше выйдетъ наружу всякой дряни, тмъ чище будетъ потомъ внутренность, — вдь долженъ же быть когда-нибудь конецъ этому изверженiю! Въ процесъ выдлки хлбнаго вина входитъ такъ-называемая кажется бражка — нчто мутное, некрасивое и невкусное, изъ чего потомъ выходитъ очень чистый и очень крпкiй спиртъ. Правда, винную бражку никто не пьетъ, ею никого не подчуютъ, а журнальную бражку подносятъ намъ съ вами въ вид непрошенаго угощенiя. Это нехорошо со стороны хозяевъ, бражка невкусна, душа не принимаетъ, — да чтоже длать? потерпимъ, подождемъ: можетъ-быть и изъ этой словесной бражки выйдетъ потомъ что-нибудь подобное спирту по чистот и крпости.

Это такъ, и мы не будемъ указывать въ отдльности ни на одну домашнюю журнальную схватку, потомучто ихъ очень много и он очень замтны. Но въ нкоторыхъ изъ нихъ есть одно немного смущающее обстоятельство: есть у насъ обличители, — люди нужные, даже необходимые въ данную минуту, они стоятъ на томъ, чтобъ смотрть за собратами, и какъ только кто проговорился неловко, обнаружилъ ржущую слухъ, несвоевременную черту, — обличители крикнутъ на него, и крикнувши, тотчасъ одушевляются звукомъ собственнаго голоса и накидываются на проговрившагося собрата всей силой энергическаго обличенiя, крикъ поднимаютъ они страшный, за которымъ не слышатъ, чт говоритъ жертва ихъ гнва, не слышатъ, что она можетъ-быть давно говорить о другомъ, достойномъ полнаго вниманiя, они уже вписали имя собрата на черную достку, не чаютъ отъ него ничего добраго, и нтъ ему отъ нихъ прощенiя. Такъ случилось напримръ съ однимъ журналомъ, который неловко отнесся къ смлому движенiю учащагося юношества, а потомъ еще боле неловко высказался по поводу новаго расширенiя гражданскихъ правъ для нкогда-гонимыхъ иноплеменниковъ. Обличители записали его на черную доску, и уже врно не слушаютъ его, не слушаютъ, даже когда онъ опредляетъ общество, пытаясь выяснить его великое значенiе, которое у насъ еще такъ смутно сознается самимъ обществомъ, не слушаютъ голоса, который говоритъ:

‘Частныя лица, какъ физическiе атомы, какъ шарики крови, раждаясь въ обществ, — въ этомъ средоточiи организма (государственнаго), убгая отъ него и возвращаясь къ нему, сообщаютъ всему тлу и его частямъ ростъ, размры и пропорцiональность, а государство, какъ отвлеченный умъ или разсудочная способность организма, служитъ регуляторомъ для дйствiя общества, — этого сердца, полнаго крови и жизни, — то ускоряя, то замедляя, то направляя его бiенiе. Этотъ-то организмъ называютъ государственнымъ, и разсматривая его только снаружи, только со стороны, да сверху внизъ, — даже просто государствомъ. Но очевидно, что собственно живетъ, сообщаетъ всему жизнь и распространяетъ ее повсюду — общество, сердце организма, которое одно живетъ всею полнотою жизни физческой — въ лиц своихъ атомовъ, частныхъ лицъ, и полнотою жизни духовной — при посредств своей способности рождать изъ себя или создавать начала и принципы, которые потомъ уже, дйствiемъ государства, обращаются въ законы. Частныя лица также живутъ, мыслятъ, чувствуютъ, страдаютъ, — но, какъ шарики крови, какъ атомы, родясь, скоро умираютъ, замняясь новыми, а государство погружено въ одну отвлеченную работу — сознать начала общественной жизни, возвести ихъ въ ясную формулу общихъ законовъ и обезпечить ихъ ненарушимость. Только обществу суждено жить какъ живутъ частныя лица, но жить вчно, и въ этой вчной жизни мняться, волноваться, увлекаться, чаять, вровать, любить, ненавидть.’

Въ другомъ мст, въ другой стать на туже тему говорится, что общество есть часть народа, выдлившаяся изъ него и образовавшая ‘ту среду, въ которой совершается сознательная, умственная дятельность всего народа, которая создается всми духовными силами народными, разработывающими народное самосознанiе’, что ‘общество (говоря другими словами) есть народъ во второмъ момент, народъ самосознающiй’ (тогда какъ въ первомъ момент народъ живетъ непосредственной жизнью и не составляетъ еще общества въ томъ смысл, какъ оно здсь опредляется). Дале — что ‘общество не есть явленiе политическое, что сила его есть сила нравственная, сила общественнаго мннiя, и что орудiе дятельности общества есть слово, попреимуществу печатное и разумется свободное’. Наконецъ — что ‘стсненiе печатнаго слова, когда явилась въ немъ потребность, когда стало-быть въ народ возникло общество, — есть нарушенiе правильныхъ отправленiй общественнаго организма, есть умерщвленiе жизни общества, и слдовательно опасно для самаго государства, допускающаго такое стсненiе. Какъ дерево можетъ существовать только до тхъ поръ, пока въ немъ есть жизнь сердцевины, какъ съ прекращенiемъ этой жизни сохнетъ и каменетъ кора, такъ и государство, — когда уже разъ совершилось это новое движенiе въ бытiи народномъ, — можетъ существовать только до тхъ поръ, пока живетъ общество. Зерно способно долго сохраняться какъ зерно, но если оно разъ начало жить какъ дерево, въ корняхъ, ствол и листьяхъ, — дерево уже не можетъ быть остановлено въ своемъ развитiи, въ своей дятельности, не можетъ быть лишено воздуха, свта, тепла: иначе оно погибнетъ. Никакiя въ мiр либеральныя учрежденiя не замнятъ свободы общественнаго слова, никакiя консервативныя охраны не замнятъ охранительной силы свободнаго слова, — если только есть что достойное охраненiя, — никакiе законы неимютъ прочности и живительнаго дйствiя безъ помощи общественнаго сознанiя, слдовательно безъ его дятельности и жизни въ свободномъ слов.’

Такъ говоритъ журналъ, подпавшiй подъ опалу обличителей, и они вроятно не захотятъ прислушаться къ этому голосу, думая пофарисейски: ‘можетъ ли быть что доброе отъ Назарета!’ Но мы все-таки выслушали его и полагаемъ, что некстати было бы намъ указывать вамъ, читатель, на достоинства или на степень справедливости высказаннаго имъ. Все это относится къ вамъ и къ той сред, въ числ членовъ которой вы состоите, стало быть все это вы можете сами проврить вашимъ внутреннимъ чувствомъ, которое, будучи возбуждено голосомъ опальнаго журнала, поможетъ вамъ опредлить значенiе вашей среды и ваше собственное значенiе, какъ входящаго въ ея составъ атома. Признайтесь только, не ново ли для васъ приводить въ сознанiе это значенiе? Если такъ, то вникните въ мысль и не полнитесь привести ее въ сознанiе полное и ясное: оно подниметъ васъ въ собственныхъ глазахъ и дастъ новыя силы вашему духу. При этомъ нелишнимъ было бы и поразмыслить о томъ, въ какой степени дятельны и правильны въ настоящее время жизненныя отправленiя нашего ‘сердца’, чмъ оно питается и что выработываетъ…

Продолжая уподобленiе собирательнаго государственнаго организма организму существа недлимаго, мы можемъ сказать, что ‘разсудочная способность’ нашего организма уже формулировала мысль о возникшей жизненной дятельности ‘сердца’ и вслдствiе того задумалась надъ судьбами общественнаго слова. Мы имемъ право это сказать въ виду высочайшего повелнiя 8 марта, которымъ упразднено главное управленiе цензуры, изъяты отъ разсмотрнiя общей цензуры вс изданiя правительственыхъ учрежденiй и губернскiя вдомости, отмнены назначенные отъ разныхъ вдомствъ чиновники для просмотра статей, касающихся этихъ вдомствъ, наконецъ — предоставлено управляющему министерствомъ народнаго просвщенiя ‘составить неотлагательно комиссiю для пересмотра, измненiя и дополненiя постановленiй по дламъ книгопечатанiя’.

Мы знаемъ, — знаютъ вроятно и читатели, просматривающiе наши ежедневныя газеты, — что эта комиссiя уже составлена, подъ предсдательствомъ статсъ-секретаря князя Оболенскаго, изъ членовъ: тайнаго совтника В. А. Цэе, академика Веселовскаго, дйствительнаго статскаго совтника Воронова и професора Андреевскаго. Знаемъ также, что 19 марта было первое засданiе комиссiи, въ которомъ начертана програма предстоящихъ ей работъ. Вотъ что предстоить ей сдлать:

‘1) Составить проектъ новаго законоположенiя о книгопечатанiи для тхъ произведенiй наукъ, словесности и искуства, которыя изъяты будутъ отъ предварительнаго разсмотрнiя цензурою (законодательство карательное) и

‘2) Пересмотръ, дополненiе и измненiе нын дйствущаго цензурнаго устава, для тхъ произведенiй, которыя останутся подъ дйствiемъ предварительной цензуры.

‘Въ составъ первой части труда комиссiи войдутъ:

‘1) Постановленiя объ административныхъ, полицейскихъ и судебныхъ учрежденiяхъ, завдывающихъ длами книгопечатанiя.

‘2) Постановленiя полицейскiя о типографiяхъ и литографiяхъ, и о книжной торговл во всхъ ея видахъ.

‘3) Постановленiя о перiодическихъ изданiяхъ, о редакторахъ, издателяхъ, залогахъ, штемпелевыхъ сборахъ и пр.

‘4) Законы о преступленiяхъ и проступкахъ, совершаемыхъ словомъ, письмомъ и печатью, и о наказанiяхъ за оные.

‘5) Законы о судопроизводств.

‘Вторая часть труда будетъ заключаться въ составленiи устава цензурнаго.’

Въ извщенiе о засданiи 19 марта сказано, что ‘непредршая нын вопроса о томъ, какiя именно произведенiя словесности, наукъ и искуства могутъ быть изъяты отъ дйствiя предварительной цензуры, комиссiя будетъ имть въ виду разработку законодательства карательнаго, независимо отъ постановленiй цензурныхъ, въ томъ предположенiи, что при существованiи полнаго законодательства о книгопечатанiи и при устройств судебныхъ органовъ преслдованiя, кругъ вднiя цензурныхъ постановленiй можетъ быть сокращаемъ постепенно, по указанiямъ опыта и по мр того, какъ новое законодательство утвердится практикою и перейдетъ въ сознанiе самой литературы’.

При этомъ выражено желанiе: 1) чтобы литераторы и редакторы перiодическихъ изданiй сообщали комиссiи свои мысли и соображенiя по вышеозначеннымъ предметамъ ея занятiй, 2) чтобы литература наша нсколько ближе ознакомила публику съ вопросами до законодательства о печати относящимися, такъ какъ сравнительное изложенiе законодательствъ другихъ образованныхъ государствъ и теоретическая оцнка ихъ могли бы приготовить общественное мннiе къ правильному разумнiю силы и значенiя новой системы законодательства о книгопечатанiи.

Возвращаясь еще разъ къ обличителямъ, мы должны сказать: жаль, что они налагаютъ свои опалы безвозвратно, а еще боле жаль намъ бываетъ обличителей и всякаго рода протестантовъ въ тхъ случаяхъ, когда злорадостные люди улучатъ возможность самимъ имъ нанести ударъ, употребляя при этомъ извстный, очень ловкiй прiемъ, состоящiй въ томъ, чтобъ бросить въ глаза фактъ, освтивъ его такимъ образомъ, что онъ начинаетъ казаться неотразимымъ доказательствомъ неразумiя разныхъ молодыхъ увлеченiй. ‘Вотъ, говорятъ, вы хотли того-то, дло было вотъ какъ, и вотъ что вышло. Чего жъ вы хотли и что взяли?’ Тутъ разумется приводятся только т обстоятельства дла, которыя нужны для цли, и опускаются вс т, которыя могутъ ослабить эфектъ нагляднаго доказательства. Прекратились напримръ публичныя лекцiи, которыми пытались было повозможности вознаградить временное небытiе петербургскаго университета, — и тотчасъ появились люди съ язвительной улыбкой на устахъ и съ такими рчами: ‘Вы говорили, что университетъ не достигалъ возможной степени совершенства, потомучто мшала регламентацiя. Но вотъ онъ прекратилъ свое существованiе, вн его стнъ образовался новый, на другихъ, желанныхъ началахъ, безъ вмшательства регламентацiи, у новаго университета не было никакихъ предписанныхъ правилъ, ему не мшали, онъ возникъ на чувств свободы, на началахъ самоуправленiя… Чтоже? чмъ дло кончилось? Новаго университета нтъ, но не по милости регламентацiи: комитетъ закрылъ его. А отчего закрылъ? оттого что на одномъ литературномъ вечер случилось какое-то побочное обстоятельство которое собственно не должно бы останавливать хода отечественнаго просвщенiя’… и пр. (‘Наше Время’ No 63).

Слушая такiя рчи, такъ и видишь, какъ человкъ улыбается и потираетъ руки.

Кстати объ эфектахъ. Господинъ А. Пономаревъ адресовался къ г. редактору газеты ‘Наше Время’ съ посланiемъ, въ которомъ излилъ свою скорбь о томъ, что заспорили два достойные уваженiя писателя, именно гг. Чичеринъ и Катковъ, о такомъ предмет, въ которомъ они, по мннiю г. Пономарева, непремнно должны быть согласны между собою. Мннiе свое г. Пономаревъ основалъ на общемъ положенiи, имъ самимъ изобртенномъ и составлющемъ справедливую гордость изобртателя, вотъ оно, это новоизобртенное положенiе: ‘когда двое спорятъ, то они врно согласны другъ съ другомъ…‘ Новый свтъ!.. Колумбъ!.. шепчемъ мы, поражонные силою человческой изобртательности, и тотчасъ же идемъ къ слдующему заключенiю отъ противнаго: ‘когда двое поддакиваютъ одинъ другому, то они совершенно несогласны другъ съ другомъ’… Вдь кажется такъ выходитъ? Ну да! теперь мы будемъ знать: если двое заспорили, значитъ готовиться миръ, любовь и согласiе, а какъ только двое становятся въ положенiе крыловскихъ кукушки и птуха и начинаютъ взаимно восторгаться мыслями другъ друга, значитъ быть худу, быть великой войн и потасовк. Г. Пономаревъ находитъ подтвержденiе своему положенiю въ гг. Чичерин и Катков, онъ именно приводитъ одно мсто изъ г. Каткова, утверждая, что подъ этимъ мстомъ съ удовольствiемъ подписалъ бы свое имя г. Чичеринъ. Чтожъ? очень можетъ быть! Можетъ-быть дйствительно гг. Катковъ и Чичеринъ послужатъ блистательнымъ и единственнымъ подтвержденiемъ положенiя г. Пономарева. Но дло не въ томъ: мы говорили объ эфект. Нужно поэтому привести заключительныя слова статьи г. Пономарева, написанныя въ разчет на сильнйшiй эфектъ. Слушайте:

‘Онъ (г. Чичеринъ) первый заговорилъ у насъ въ журналахъ о государств, о централизацiи, объ охранительныхъ началахъ. Это вопросы серьозные, они разработывались въ Европ лучшими умами, замчательнйшими учеными и политическими дятелями, но у насъ, по нашему малолтству, эти слова показались многимъ, неслыхавшимъ объ нихъ, какими-то пугалами, изобртенiя г. Чичерина. Многiе убждены въ душ и очень искренно, очень почтенно, что государство значитъ шарманщикъ съ плетью въ рук, предъ которымъ пляшетъ обезьяна въ чепчик, централизацiя — такая штука, что съ нею опостылетъ божiй свтъ, а охранительныя начала — мертвечина, отсталость, ветошь, которую непокраснвъ до ушей нельзя показывать въ люди.’

Эфектъ произведенъ, и читатель безъ сомннiя хохочетъ надъ собственнымъ малолтствомъ и начинаетъ благоговть предъ г. Чичеринымъ, который великодушно помогъ дтскому неразумнiю, растолковавъ дтямъ слова, имъ дотол неизвстныя, неслыханныя. Жаль только, что въ воображенiи г. Пономарева достало образовъ для одного ложнаго понятiя о государств (шарманщикъ съ обезьяной), а таковыя же понятiя о централизацiи и охранительныхъ началахъ остались неолицетворенными. Очень жаль! Теперь мы знаемъ, какъ у насъ понималось государство до г. Чичерина: шарманщикъ съ плетью! А вотъ централизацiя — ккъ мы въ дочичеринскiя времена относились къ ней? Штука? Да чтоже штука? это не довольно наглядно. Вдь понятiе это разработывалось за моремъ, мы съ централизацiей непосредственно не знакомы (не правда ли?), не можемъ поврить на себ, точно ли можетъ съ ней опостылть божiй свтъ, конечно безъ г. Чичерина и она должна была представиться намъ также въ какомъ-нибудь страннйшемъ и невроятномъ образ… Раскажите же поясне, г. Пономаревъ, ккъ именно, въ вид какой ‘штуки’ представляли мы централизацiю до г. Чичерина!

Имя сего ученаго возвращаетъ насъ опять къ обличителямъ и протестантамъ. Ихъ нещадныя и невозвратныя опалы, выражаемыя съ мягкостью рчи Собакевича, кром выше указанной нами стороны, имютъ и другую, несовсмъ безполезную. Он имютъ такъ-сказать разъдающее свойство, которое иногда помогаетъ намъ длать психологическiя наблюденiя. Подъ ихъ дйствiемъ лопается всякая сдержанность, и раскрывается страшное состоянiе духа людей, которыхъ безъ того можно было бы считать очень хладнокровными. Говоря попросту, он выводятъ изъ терпнья, заставляютъ нкоторыхъ людей выходить изъ себя. Такимъ образомъ мы имъ обязаны между прочимъ тмъ, что знаемъ имя кошемара, давящаго г-на Чичерина. Имя это — либералъ, либералъ уличный и опозицiонный, въ отличiе отъ либерала охранительнаго, каковымъ разуметъ и самого себя г. Чичеринъ. Разумя себя охранительнымъ либераломъ, г. Чичеринъ какъ-видно страдаетъ отвращенiемъ отъ либераловъ всхъ другихъ сектъ, подобно правоврному мусульманину-суниту, считающему неврныхъ шаги (шiитовъ) и вс другiя мухамеданскiя секты погаными еретиками.

‘Уличный либералъ — вырывается у г. Чичерина въ 62 No газеты ‘Наше Время’ — питаетъ непримиримую ненависть ко всему, что возвышается надъ толпою, ко всякому авторитету… Уличному либералу наука кажется насилiемъ, искуство — плодомъ аристократической праздности. Чуть кто отдлился от толпы, направляя свой полетъ въ верхнiя области мысли, познанiя и дятельности, какъ уже въ либеральныхъ болотахъ слышится шипнiе пресмыкающихся. Презрнныя гады вздымаютъ свои зминыя головы, вертятъ языкомъ и въ безсильной ярости стараются излить свой ядъ на все, что не принадлежитъ къ ихъ завистливой семь.‘

Кто это такъ смертельно уязвилъ душу г-на Чичерина? Вдь въ послднихъ словахъ (если не забывать, что они относятся къ либераламъ) слышится затаенная мука отчаянiя, это какъ-будто тотъ послднiй крикъ, посл котораго актеръ падаетъ и его уносятъ со сцены… Вотъ до чего можетъ довести человка уличная и всякая другая опозицiя! Кто же, кто такъ смертельно уязвилъ душу г. Чичерина?..

Успокоившись на радостномъ извстiи, что г. Чичеринъ просвтилъ насъ, малолтныхъ, относительно понятiя о государств, мы уже почтемъ этотъ предметъ ршонымъ и займемся особенно тмъ, что нашему малолтству приспла пора просвтиться и относительно пониманья истиннаго значенiя общества, разумя его въ смысл продукта народнаго самосознанiя. Обязанные слдить за возникающими у насъ мысями, мы останавлимаемся на этой мысли, какъ на совершенно своевременной и особенно нужной для насъ теперь, на этой мысли, которой мы готовы ршиться предсказать широкую и близкую будущность, если только не приостановится она по какой-нибудь неожиданности… Она нужна и важна для насъ именно потому, что въ дл нашего народнаго самосознанiя мало могутъ помочь европейскiе умы, разработавшiе идею о государств, и нашему возникающему обществу остается, ненадясь ни на европейскихъ ученыхъ, ни даже на самого г. Чичерина, самому, собственной головой уяснить предстоящую ему дятельность. Ему, какъ продукту народа, не за море же идти искать матерьяла для своей дятельности: его естественная задача — воздлыванiе почвы, на которой оно взросло. И вотъ опять приходимъ мы къ народу…

‘Щедро надлена земля наша отъ природы естественными источниками и матерьялами народнаго богатства и благосостоянiя’, говоритъ г. Щаповъ (‘Вкъ’ No 9-10). ‘Обильна умственная почва русскаго народа разнообразными богатствами, силами, талантами ума и дла, мысли и практики’. Дале говоритъ онъ еще, что ‘въ настоящее время пробуждающагося народнаго самосознанiя намъ особенно нужны самородные умы’, что ‘эти самородные таланты могли бы вливать, вносить въ жизнь новые богатые элементы свжей, самобытной мысли, народнаго опыта’ и пр. ‘Гибнутъ бдняги самородки наши въ глуши, въ захолустьяхъ!’ восклицаетъ потомъ авторъ, пересчитавъ малое число выбившихся на свтъ нашихъ самородковъ, начиная съ Посошкова и Ломоносова и оканчивая Кольцовымъ и Бередниковымъ. ‘Такова ужь ихъ вковая горькая доля!.. Чтобъ чаще и полне, и мощне и шире проявляться самороднымъ силамъ народа, сначала нужно было выбиться изъ неволи, добиться свободныхъ правъ.’

Когда-то хвастались мы способностью къ самоосужденiю, теперь боимся, не стали бы упрекать насъ въ самовосхваленiи: ткъ много говоримъ мы о народ, относясь къ нему симпатически и останавливаясь на его хорошихъ сторонахъ. Но несправедливъ будетъ этотъ упрекъ, если его намъ сдлаютъ. Вопервыхъ мы хвалимъ собственно не себя, дйствуемъ объективно, вовторыхъ народъ нашъ столько терплъ осужденiй и укоровъ въ его недостаткахъ — невжеств, лни и пр., что и доброе слово сказать о немъ лишнiй разъ уже не грхъ, втретьихъ, когда мы, принимаясь за самоосужденiе, раскрыли подлещащiе источники, то нашли въ нихъ такую обильную пищу, которая удовлетворила насъ до пресыщенiя. Объвшись этимъ кушаньемъ, невидя близкаго изсякновенiя источниковъ, изъ которыхъ льется это бражно, и чувствуя, что уже претитъ, мы конечно должны были ощутить потребность освжить вкусъ, а говоря проще — отыскать надежду на выходъ изъ удушающей среды. Подняли голову, оглянулись кругомъ, — все какъ-то полиняло, все потертыя шолковыя одежды съ почернвшими галунами и расползающимися прорхами, происходитъ ломка и пересторойка, пыль столбомъ, за ней не различишь хорошенько лицъ и физiономiй, надежда обрывается: плывучiй грунтъ не держитъ ея якоря. Обратились внизъ — якорь упалъ на плотный грунтъ, забралъ и — послышались симпатическiя рчи о народ. Стало-быть тутъ дло простое и понятное, понятна кажется и мысль о самородкахъ.

Да и то сказать, вдь не все же одн хвалебныя рчи слышатся о народ: корятъ же его за упрямство, закоренлую недоврчивость и въ тоже время за тупое легковрiе ко всякимъ нелпымъ слухамъ. Народъ долго молчалъ, ни въ чемъ неоправдываясь, молчалъ вки-вчные и можетъ-быть еще долго будетъ, въ масс, думать и дйствовать по-своему, молча, но со стороны отдльныхъ лицъ неожиданно начинаютъ слышаться оправданiя, рчи въ защиту сословiя. Читатели знаютъ, что въ газет ‘Мировой Посредникъ’ завелась крестьянская кореспонденцiя, въ 4 No этой газеты встрчаемъ статью: ‘Въ защиту нашего брата-крестьнина отъ разныхъ нападокъ’, подписанную крестьниномъ Иваномъ Ивановымъ (проживающимъ въ Петербург, въ Александровскомъ трактир).

‘Винятъ мужиковъ — говоритъ Иванъ Иванычъ — въ томъ, что они не подписываютъ охотно уставныхъ грамотъ и ожидаютъ посл двухъ лтъ какихъ-то льготъ. Дйствительно, это неоспоримая правда, но почему крестьяне такъ думаютъ? вотъ вопросъ. Они думаютъ потому, что получили таковое свднiе отъ самихъ гг. помщиковъ, ихъ управляющихъ и старостъ, въ то время, когда означенныя лица выдавали книгу о крестьянскомъ устройств, они увряли крестьянъ, что два года должно повиноваться постарому, оброкъ платить постарому, отбывать барщину три дня въ недлю, значитъ тоже постарому: слдовательно новые порядки должны были начаться черезъ два года. Эта-то молва и пробжала повсюду.

‘Какъ ни больно было нашему брату крестьянину слышать такового рода приказанiя старостъ посл утшительнаго манифеста, читаннаго священникомъ въ церкви, и проповдей священниковъ о личной свобод, о вольнонаемномъ труд, но длать было нечего, ршились повиноваться. Нкоторые впрочемъ стали разсуждать, почему книга вышла посл манифеста, и почему выдаетъ ее староста, а не священникъ изъ церкви, и можно ли поврить старост, защитнику господской пользы? Думали, думали, да и по сейчасъ многiе такъ думаютъ, однако большая часть ршила — прочитать книгу, изучить книгу, въ которой такъ много представилось глазамъ нашимъ статей и вопросовъ, которыхъ разршить мы вскорости не могли. ‘Подождемъ, говоримъ, мировыхъ посредственниковъ, они намъ растолкуютъ, а помщикамъ и ихъ старостамъ какъ-то г не врится: кажись, что они толкуютъ большею частью раздражительно, съ угрозами и всегда въ свою пользу.’ Наконецъ дождались мы мировыхъ посредственниковъ, пошли за совтами и говоримъ: ‘растолкуйте, ваше благородiе Василiй Сергичъ, какое получимъ мы улучшенiе въ хозяйств, т. е. въ земл, и когда уменьшится плата оброка?’ Мировой посредственникъ пояснилъ, что помщикъ, если онъ пожелаетъ, можетъ взять отъ насъ третью часть земли. Мы говоримъ, у насъ и в настоящее время хлба не хватаетъ на полгода, на одну лошадь и корову не достанетъ корму, а без скота невозможно убобренiе полей. Мировой посредственникъ замолчалъ, и мы остались въ недоумнiи о хозяйственной нашей участи. Повели мы рчь о платеж оброка за землю, мировой посредственникъ объясняетъ, что платитъ съ ревизской души должно по десяти рублевъ. ‘Позвольте же, мы говоримъ: теперь мы платимъ оброкъ съ тягла пятнадцать руб., а въ тягл числится дв души съ четвертью, и выходитъ значитъ на ревизскую душу по шести руб. семнадцати коп., а по вашему разсужденiю выходитъ на тягло двадцать два руб. и пятьдесятъ коп. вмсто настоящихъ пятнадцати рублевъ, и ктому же убавится у насъ третья часть земли, и мра въ десятин тоже убавится: вмсто сороковки намриваютъ намъ тридцатку, въ 2400 квадратныхъ саженъ.’ — Въ такомъ случа чего же вы хотите? сказалъ посредственникъ. Мы говоримъ: ‘у насъ земли мало, отрзать третью часть не изъ чего.’ — Въ такомъ случа, говоритъ посредственникъ, — вы можете выписываться въ городскiя сословiя, вы не степные олухи. — Мы стали возражать, что городская жизнь страшитъ: въ ней молъ мы видимъ умственное упражненiе, тонкiе извороты, плутни, жизнь городская намъ не по сердцу, мы привыкли къ черному хлбу, желаемъ трудиться, воздлывать землю, и при всемъ томъ съ родиной и съ кладбищемъ, гд лежатъ наши родные, невозможно разставаться, тяжело. — Такъ воздлывайте землю, говоритъ посредственникъ: — кто вамъ воспрещаетъ? Встимо законъ не воспрещаетъ, да расчету никакого не выходитъ: земли мало, всего придется по одной десятин на ревизскую душу, чт можно сдлать на десятин, разбитой на три поля? ни хлба запасти, ни корму для скота, ршительно нтъ никакой возможности. — Да много ли нужно земли по-вашему? спросилъ посредственникъ. — Мы говоримъ: ‘ежели жить честно, платить повинности исправно, имть настоящiй кусокъ хлба, здоровый скотъ, удобренныя поля, при вид которыхъ сердце раздуется, — то на таковое хозяйство потребно восемь съ половиною десятинъ, т. е. шесть десятинъ пахатной, дв луговой, и полдесятины подъ строенiе и огородъ для капусты и разныхъ овощей, въ такомъ случа мы постарались бы стать выше колонистовъ, у насъ же теперь ктому, какъ и у нихъ, свои выборы и своя расправа’. Мировой посредственникъ замолчалъ, и мы остались въ томъ же недоумнiи.

‘Разговоръ перешолъ къ другому предмету: заговорили о выкуп усадьбы и осдлости. Мировой посредственникъ сказалъ: подлежите выкупу, 2 руб. 50 коп., т. е. 41 руб. 50 коп. за ревизскую душу, а съ полевымъ надломъ по расчету въ шесть процентовъ съ десятирублеваго оброка, выйдетъ 166 руб. 67 коп. Мы говоримъ: ‘у насъ нтъ никакихъ привольевъ, ркъ, поемныхъ луговъ и торговыхъ площадей, и городъ кажется иметъ жителей мене двадцати тысячъ, слдовательно подлежимъ выкупу 1 руб. 50 коп., т. е. 25 руб. за ревизскую душу, а полевой земли цна въ частныхъ рукахъ отъ 10 руб. 50 коп. и до 15 руб.’ — Неправда, говоритъ мировой посредственникъ: — вы живете въ московской губернiи, коломенскаго узда, значитъ въ промышленомъ пункт, по пачпортамъ ходите, съ кого же и взять, какъ не съ васъ? вы нехуже ярославцевъ. — Мы стали возражать, указали на барщинскихъ, у которыхъ нтъ промысла. Они, сказалъ посредственникъ, — заплатятъ столько же, сколько и вы, иначе выйдетъ ералашъ. — И такъ пять разъ мы были у посредственника и всегда уходили съ тмъ же, съ чмъ приходили. Пусть добрые люди ршатъ, правы ли мы или виноваты? а до той поры подписывать уставную грамоту какъ-то нтъ охоты.’

Мы привели здсь все, что сказалъ Иванъ Иванычъ въ защиту своихъ коломенскихъ земляковъ, подъ которую безъ сомннiя могутъ подойти и многiе другiе, вн коломенскаго узда. Ясно, что ‘посредственникъ’ говорилъ имъ какъ слдуетъ по положенiю, а они говорили какъ выходитъ по ихъ разумнiю. Предоставляемъ ‘добрымъ людямъ’ разсудить, правы ли они или виноваты.

Нтъ, видите ли, имъ охоты подписывать уставную грамоту, нтъ этой охоты и очень многимъ обитателямъ другихъ мстъ, кром коломенскаго узда, какъ можно заключить по офицiально сообщаемымъ свднiямъ о числ уставныхъ грамотъ. Отъ ‘Сверной Почты’ узнаемъ, что къ марту ныншняго года, т. е. за весь первый годъ существованiя Положенiй 19 февраля, ихъ было: введенныхъ в дйствiе 4.475, представленныхъ на утвержденiе 759, всего 5.234. Самая большая доля изъ этого числа приходится на губернiи внутреннiя, самая меньшая — на западныя, потомъ южныя и восточныя, т. е. боле отдаленныя отъ центра. Не знаемъ какую именно долю общаго числа всхъ сельскихъ обществъ временно-обязанныхъ крестьянъ въ Россiи составляютъ эти 5.234 общества, съ которыми составлены уставныя грамоты, но едва ли можно считать эту долю больше какъ въ ¹/₅, а можетъ-быть и меньше. Не знаемъ также, сколько изъ этихъ пяти тысячъ грамотъ подписано крестьянами и сколько представлено безъ ихъ подписи. Если все это сообразить, то окажется, что дйствительно еще очень много такихъ, которымъ нтъ охоты подписывать грамоты.

Окончательная развязка крестьянскаго дла, въ глазахъ людей, глубоко вникающихъ въ его сущность, все еще остается вопросомъ требующимъ разршенiя, и они все добиваются наилегчайшей формулы для этого разршенiя. Г. В. Кочубей, въ измненiе или лучше въ дополненiе извстнаго предположенiя г. Д. Самарина, предлагаетъ: вмсто желаемыхъ теперь выкупныхъ сдлокъ, въ избжанiе сопряжоннаго съ ними огромнаго выпуска бумажныхъ денегъ, ввести погасительный процентъ въ обязательный оброкъ, который бы крестьяне уплачивали помщикамъ чрезъ посредство правительства, изъ казначействъ, съ такимъ расчетомъ, чтобы въ тридцать семь лтъ окончились обязательныя отношенiя, безъ риска и затратъ со стороны правительства, безъ столкновенiй между крестьянами и помщиками и съ конечнымъ результатомъ — приобртенiемъ крестьянскими обществами земельныхъ надловъ въ полную собственность. Обсуждать подробно этотъ проектъ, какъ и другiе ему подобные, здсь конечно не мсто, можетъ-быть онъ и признается удобоприложимымъ, если только крестьяне не заохаютъ отъ этого погасительнаго процента, прикинутаго къ оброку, который и безъ того въ нкоторыхъ мстностяхъ, какъ вотъ говоритъ Иванъ Иванычъ, не представляетъ имъ улучшенiя въ ихъ прежнемъ хозяйств.

Вообще мы готовы твердить много разъ, что хорошо, еслибы побольше высказывались Иваны Иванычи: безъ того, какъ бы умно нибыло придумано что-нибудь по крестьянскому длу, все-таки нельзя ручаться, что придумка совпадетъ съ потребностями и нравами народа. Въ подтвержденiе этого можно привести напримръ одно наблюденiе, сдланное мировымъ посредникомъ кажется сычевскаго узда, г. Геннади. Въ положенiи есть статья о томъ, что ‘волостной старшина и староста не должны вмшиваться въ производство волостного суда и не присутствуютъ при обсужденiи длъ’. Вдь кажется статья совершенно рацiональная, установляющая отдленiе судебной власти отъ исполнительной, а между тмъ вотъ что говоритъ г. Геннади:

‘Разграниченiе власти исполнительной отъ судебной, выраженное этою статьею, едвали доступно масс крестьянской, или покрайней-мр требуетъ для нихъ объясненiя, такъ какъ эта мысль, созрвшая въ сознанiи образованной среды, еще довольно чужда нашему быту вообще. Крестьяне при ссорахъ и тяжбахъ прежде всего обращаются къ своимъ начальникамъ, какъ лицамъ избраннымъ, достойнымъ, или просто какъ власть имющимъ. Они не понимаютъ, чтобы старшина, имющiй право арестовать и штрафовать, не смлъ бы взять на свой судъ спорное дло и не могъ бы тотчасъ распорядиться съ обидчикомъ или отвтчикомъ безъ апеляцiи. ‘Правосуды когда еще соберутся, а къ старост да голов всегда дойдешь!’ Случается, что когда они жалуются на обиды мировому посреднику, то съ неудовольствiемъ указываютъ на старостъ или старшинъ, отказавшихся разсудить ихъ дло, подъ предлогомъ, что это надо предоставить волостному суду или сходу. ‘Какой-же онъ нашъ начальникъ, коли не хочетъ суда дать да защитить?’ Въ большей части случаевъ, по ихъ мннiю, судъ и расправа должны быть въ однхъ рукахъ и притомъ немедленныя, безъ проволочекъ. Вотъ почему на мiру, по ихъ понятiямъ, лучше всего судиться: тутъ и гласность, и общественное мннiе, и приговоръ всего мiра, противъ котораго возставать трудно, каково бы ршенiе ни было’.

Судъ на мiру приводитъ намъ на мысль одинъ фактъ по части мiрскихъ приговоровъ, и фактъ очень тяжолый. Мы хотимъ на этотъ разъ быть обличителями, обличителями сельскаго мiра, который въ данномъ случа дйствуетъ не почеловчески. Мiръ вроятно не прочтетъ нашего обличенiя, но можетъ-быть какъ-нибудь оно дойдетъ до него по слухамъ и хоть немножко, слегка пристыдить его. Вотъ какое обстоятельство расказываетъ одинъ изъ столичныхъ мировыхъ посредниковъ, г. П. Жуковскiй. Семнадцатилтнiй сынъ крестьянина Яишникова, проживающаго въ Петербург, выдержалъ экзаменъ для поступленiя въ академiю художествъ по архитектурной части, обнаруживъ замчательныя способности. Чтобъ поступить въ академiю, нужно было получить увольнительное свидтельство отъ общества, отецъ хлопоталъ объ этомъ нсколько мсяцевъ, и недобившись ничего, обратился за содйствiемъ къ г. Жуковскому, приняло участiе и начальство академiи. Началась переписка съ помщикомъ (г. Азанчевскимъ) и мстнымъ мировымъ посредникомъ, но свидтельства все-таки не получилъ Яишниковъ, хотя онъ обязывался: принять на себя участокъ земли, надляемый его сыну, внести немедленно все что слдуетъ по положенiю, и кром того рекрутскою квитанцiею снять съ общества отвтственность за эту повинность. Ничто не помогло, но переписка разъяснила покрайней-мр причину этой неудачи. Благодушный мiръ пожелалъ получить съ Яишникова за увольненiе его сына три тысячи пятьсотъ рублей, но потомъ сдлалъ уступку, согласившись взять только дв тысячи рублей. А такъ какъ и эта уменьшонная сумма мстному мировому посреднику показалась неумренною, то дло и остановилось. Молодой Яишниковъ въ академiю не поступилъ.

Какъ-же это, господа мiръ? Зачто дв тысячи? За то только, что Яишникову нужно свидтельство? Вдь это уже очень нехорошо! Вотъ, говорятъ, въ одномъ мст государственные крестьяне, прознавши, что мальчикъ изъ ихъ общества охочъ до науки, нетолько уволили его даромъ, но еще сами, сложившись, обязались платить за него въ училище, и за это получили печатную благодарность отъ министра, а вы-то!.. Не полюдски, господа мiръ, и не похристiански! Если будете такъ поступать, то — чего добраго — заставите иного поврить такимъ встямъ, какiя мы прочли въ одной газет про крестьянъ самарской губернiи, а въ газет этой сказано, что будтобы ‘для безграмотной массы, глубоко-проникнутой недоврiемъ къ лицамъ, съ которыми она находится въ ежечасныхъ сношенiяхъ, мры принужденiя и сторогости представляютъ почти единственное доказательство подлинности и законности требованiя’. (Спб. Вд. No 63.)

Въ другой газет пишутъ еще, что гд-то въ полуденномъ краю нашей Россiи ‘нкоторые посредники пользуются ‘con amore’ (т. е. съ великимъ удовольствiемъ) правомъ тлеснаго наказанiя. Такъ напримръ одинъ посредникъ, прiхавъ во владльческое имнiе своего участка для разбора жалобы на уклоненiе крестьянъ отъ работы, приказалъ сотскому подвергнуть двухъ изъ нихъ тлесному наказанiю. Сотскiй уклонился отъ исполненiя этого приказанiя, утверждая, что подобное занятiе не входитъ въ кругъ его обязанностей. Тогда посредникъ, опасаясь, чтобы такое явное ослушанiе со стороны подчиненнаго не произвело вреднаго влiянiя на умы крестьянъ, приказалъ арестовать сотскаго и затмъ вооружился нужными инструментами и собственноручно привелъ въ исполненiе свой приговоръ надъ виновными крестьянами’. (Соврем. Лтоп. No 9).

Наконецъ въ третьей газет есть и такая диковина. Въ пензенской губернiи одинъ крестьянинъ жаловался, что мировой посредникъ, вызвавъ его въ волость, требовалъ у него уплаты 41 руб. за украденную будтобы имъ гречиху у другого крестьянина, и когда тотъ сталъ оправдываться тмъ, что ‘никогда не слыхалъ объ этомъ взысканiи, то посредникъ, невыслушавъ его оправданiя, началъ бить плюхами до тхъ поръ, пока изъ него пошла кровь и онъ упалъ на землю, тогда посредникъ приказалъ подать розогъ и наказывалъ до тхъ поръ, пока онъ изъ памяти вышелъ, наконецъ приказалъ перестать наказывать и веллъ ему заплатить взыскиваемыя съ него деньги.’ У крестьянина за это взысканiе отобрали лошадь. Мировой посредникъ далъ такое объясненiе: при спрос по подозрнiю въ краж, вмсто вжливаго оправданiя, крестьянинъ этотъ произнесъ разныя неблагопристойности, говоря, что какъ онъ правъ, то денегъ не уплатитъ никогда. Посредникъ толкнулъ его отъ себя и непроизводя никакихъ побоевъ, дйствительно приказалъ наказать его розгами, девятнадцатью ударами, ‘въ видахъ примра другимъ крестьянамъ и внушенiя имъ повиновенiя и послушанiя властьямъ, нын надъ ними поставленнымъ.’ (Моск. Вд. No 56). Еслибы губернское присутствiе, разсматривавшее эту жалобу, и не постановило такого ршенiя, какъ ‘просьбу крестьянина Кошалева оставить безъ послдствiй’, то все-таки уничтожить дйствiе совершившейся уже, въ видахъ внушенiя повиновенiя и послушанiя, расправы розголюбиваго посредника — было не въ его власти…

Такъ вотъ, если вс эти всти прочитаетъ проживающiй въ Петербург крестьянинъ Яишниковъ, то пожалуй и скажетъ, или подумаетъ: ‘нчто имъ!’ И подумаетъ конечно нехорошо, подумаетъ потому только, что самъ раздосадованъ, а не причини ему скаредный мiръ горькой досады, онъ подумалъ бы совсмъ иначе: онъ пожаллъ бы своихъ далекихъ земляковъ и подивился бы, что до сихъ поръ ихъ личныя права практикуются такимъ татарскимъ способомъ, что до сихъ поръ существуютъ татарскiя мннiя, врод того, что ‘мры строгости могутъ служить доказательствомъ законности требованiя’, — тогда какъ по человческому смыслу слдовало бы думать, что мры строгости, служащiя выраженiемъ власти и матерьяльной силы, только внушаютъ необходимость покориться этой сил, неразсуждая о степени законности требованiя… Въ самомъ дл, достаетъ же у людей духу говорить приличныя съ виду фразы, заключающiя безобразнйшiй смыслъ! Лучшiй дескать и единственный способъ доказывать безграмотнымъ людямъ законность чего-либо есть кулакъ и палка… Слава кулаку!

Если вы, читатель, человкъ съ мягкимъ сердцемъ и притомъ любитель рдкостей, то мы, для услажденiя души вашей, безъ сомннiя огорченной предыдущими сказанiями, рекомендуемъ обратиться въ 63 No ‘Московскихъ Вдомостей’, на среднiй столбецъ 503 страницы, гд вы найдете статейку подъ заглавiемъ: ‘патрiархальныя отношенiя’ и узнаете, что таковыя отношенiя существуютъ между крестьянами касимовскаго узда деревни Новлянъ и владлицею земли, на которой поселены крестьяне, г-жою Е. П. Ястребцовою, узнаете, что въ Новлянахъ есть прекраснйшiй человкъ — староста Платонъ Алимпiевичъ, узнаете наконецъ, что русскiе мужички способны быть истинно великодушными, а въ случа еслибы вамъ вздумалось въ чемъ-нибудь усомниться, то тутъ же увидите, что въ подлинности патрiархальныхъ отношенiй и всего сказаннаго свидтельствуетъ, по офицiальнымъ свднiямъ, мстный предводитель дворянства. А какъ вы напримръ назовете слдующее происшествiе, какъ не борьбою великодушiй? Г-жа Ястребцова, имвшая, сверхъ небольшого оброка (12 руб. съ тягла), небольшую запашку, въ прошедшемъ году, за уничтоженiемъ крпостного права, хотла уничтожить и запашку и не выдала смянъ для посва, но крестьяне, сказавъ: ‘Зачемъ, барыня, гулять твоей земл’, — спахали эту землю, засяли ее своими сменами, убрали уродившiйся хлбъ, смололи даже его и привезли помщиц. О старост Платон Алимпiевич сказано, что онъ человкъ со средствами, знаетъ грамот, иметъ большое влiянiе на свое сельское общество, и что ‘въ его большомъ семейств давно положенъ зарокъ не упиваться виномъ’. Патрiархальныя отношенiя или проявленiя великодушiя объясняются тмъ, что издавна, еще при жизни мужа г-жи Ястребцовой, установился между помщикомъ и крестьянами обычай взаимныхъ пособiй, и что крестьянамъ никогда не было отказа въ помощи лсомъ, хлбомъ и деньгами. Зато и запашка существовала не столько въ вид обязательной повинности, сколько въ вид свободнаго приношенiя за добро. Такимъ образомъ узнаемъ, что существуетъ на Руси уголокъ, гд сама благость обитаетъ. Слава новлянцамъ!

Есть однако еще одинъ уголокъ, на которомъ, судя по нкоторымъ даннымъ, также почiетъ благодать. Этотъ уголокъ — Ефремовъ-городъ, тульской губернiи. Одинъ кореспондентъ расказываетъ, что тамошнему предводителю дворянства Я. П. Бахтеярову, пользующемуся какъ-видно всеобщей и заслужонной симатiей, по возвращенiи его съ выборовъ вс сословiя города давали обдъ, на которомъ онъ произнесъ рчь, начинающуюся такими словами: ‘Господа! Благодарю васъ за честь, которую вы мн оказали и которую я цню выше всякихъ наградъ, благодарю тмъ боле, что хлбъ-соль предложена мн всми сословiями нашего города: это именно въ дух моихъ убжденiй. Да, господа, я убжденъ, что только при тсномъ союз всхъ сословiй, основанномъ на взаимномъ уваженiи, мы достигнемъ прочной самостоятельности, а иначе положенiе наше всегда будетъ въ зависимости отъ случайности’. Лучше и истинне этого ничего не могъ бы сказать г. Бахтеяровъ, и вся его рчь служитъ развитiемъ выраженной въ этихъ начальныхъ словахъ мысли, потому мы и не приводимъ всей рчи, ограничиваясь однимъ ея началомъ. Кореспондентъ расказываетъ дале, что г. Бахтеяровъ и на выборахъ былъ вполн вренъ себ и своей мысли. Тамъ между прочимъ обсуждался вопросъ объ измненiи устава о служб по выборамъ, составлено было два проекта, изъ которыхъ одинъ, получившiй 292 одобрительныхъ голоса, имлъ въ основанiи прежнюю замкнутость дворянскихъ выборовъ, недопускающую другiя сословiя, другой, одобренный 212 голосами, допускалъ въ дворянскiе выборы купцовъ-землевладльцевъ лично, а сословiе крестьянъ чрезъ уполномоченныхъ. Предполагали представить правительству только первый проектъ, какъ получившiй большее число голосовъ, но г. Бахтеяровъ настаивалъ, чтобы были представлены оба проекта, съ означенiемъ, сколько каждый изъ нихъ получилъ голосовъ, онъ говорилъ, что соображенiя о выборахъ требуются не для одной тульской губернiи, а для всей Россiи, что нетолько мннiе 212 лицъ по столь важному вопросу, но и одиночная здравая мысль не должна быть скрыта. А когда г. Бахтеяровъ увидлъ, что его словесныя настоянiя остаются безъ успха, то онъ составилъ письменный протестъ за подписанiемъ многихъ дворянъ, требуя, чтобъ этому протесту былъ данъ законный ходъ. (‘Моск. Вд.’ No 39).

По времени появленiя этого извстiя въ газетахъ, мы могли бы упомянуть о немъ еще въ прошломъ мсяц, но не упомянули, и… можетъ-быть къ лучшему: тамъ оно не пришлось бы такъ кстати, какъ здсь, потомучто мысль о самостоятельности общества, которой г. Бахтеяровъ надется добиться чрезъ взаимное сближенiе сословiй, очень близко подходитъ къ замченной выше потребности настоящей минуты — уяснить и привести въ сознанiе обществу его собственное значенiе, какъ сердца, средоточiя государственнаго организма, средоточiя, долженствующаго жить ‘всею полнотою жизни’, самостоятельной.

Вы знаете, что у насъ есть еще одна потребность, образующая могучую вспомогательную силу для первой, — потребность вопiющая, уже всми сознанная и при всякомъ удобномъ случа провозглашаемая. Она безпрестанно провозглашается, потомучто удобныхъ случаевъ чрезвычайно много, а бываютъ и такiе случаи, при которыхъ невозможно удержаться, чтобъ не провозгласить ее лишнiй разъ. Мы говоримъ о потребности распространенiя образованiя. Можно ли напримръ не подумать и не заговорить объ этой потребности по поводу слдующаго уголовнаго случая. Нижегородской губернiи, лукояновскаго узда, крестьянка села Мадаева, Василиса Багачева, шестидесяти лтъ отъ роду, по жалоб другой крестьянки того же села на то, что будтобы Богачева самовольно взяла у ней изъ стога охапку сна, была жестоко наказана розгами в мадаевскомъ волостномъ правленiи засдателемъ этого правленiя, крестьяниномъ Иваномъ Бердышковымъ, и отъ того на другой день умерла. Это — убiйство, за которое конечно Бердышковъ судится, но убiйство совершено не разбойникомъ, не въ лсу, а всенародно, въ вид отправленiя общественной должности, только отправленiя беззаконнаго, потомучто шестидесятилтняя старуха даже изъята отъ тлеснаго наказанiя, стало-быть если Бердышковъ не былъ пьянъ до безумiя, то надо предполагать въ немъ свирпость дикаго звря, жестокiе нравы, подлежащiе смягченiю единственнымъ путемъ — образованiемъ.

По вопросу, въ чьемъ вднiи должны находиться народныя училища, 18 января послдовало высочайшее повленiе: ‘1) Учрежденныя нын и впредь учреждаемыя училища оставить въ завдыванiи духовенства, съ тмъ, чтобы министерство народнаго просвщенiя оказывало содйствiе преуспянiю оныхъ по мр возможности, и 2) Оставить на обязанности министерства народнаго просвщенiя учреждать во всей имперiи, по сношенiи съ подлежащими вдомствами, народныя училища, которыя и должны оставаться въ вднiи сего министерства, причемъ министерству слдуетъ пользоваться содйствiемъ духовенства во всхъ случаяхъ, когда министерство народнаго просвщенiя признаетъ сiе нужнымъ и когда духовенство найдетъ возможнымъ оказать ему содйствiе.’

Министерство народнаго просвщенiя обнародовало проектъ устройства народныхъ училищъ, для общаго обсужденiя, которое уже и появилось въ журналахъ. По этому проекту на каждое сельское общество закономъ возлагается обязанность учредить училище, въ которомъ преподаванiе должно быть даровое. Но вмст съ тмъ допускается и учрежденiе частныхъ училищъ на основанiяхъ, устанавливаемыхъ по усмотрнiю учредителей. Предполагается по одному обязательному училищу на каждыя 1000 душъ, на содержанiе его должен производиться сборъ по 27¹/₂ коп. съ души. Учители назначаются мстнымъ директоромъ училищъ, отъ котораго зависитъ и увольненiе ихъ. Учитель получаетъ опредленное жалованье, общество иметъ право увеличить это жалованье, но сбора за ученье не допускаетъ.

На этотъ проектъ длаютъ много замчанiй. Говорятъ напримръ, что при даровомъ преподаванiи въ общественномъ училищ невозможно соперничество съ нимъ частныхъ заведенiй, тмъ боле что при поголовномъ обязательномъ сбор по 27¹/₂ коп. съ души, никому не захочется платить вдвойн — и на общественное училище, и въ частное заведенiе. Съ другой стороны этотъ поголовный сборъ можетъ показаться крестьянамъ обременительнымъ, особенно если общественное училище, при своемъ монопольномъ положенiи и при невозможности бдительнаго надзора со стороны директора училищъ, не представитъ преподаванiя удовлетворительнаго, а если вслдствiе этого кто-нибудь ршится предпочесть частнаго учителя, то обязательный сборъ сдлается уже предметомъ ропота и негодованiя.

Вс эти замчанiя сводятся разумется на то, что въ дл народнаго образованiя обязательность и административныя мры, несмотря на кажущуюся приманку — даровое обученiе, не приведутъ къ важнымъ результатамъ: училища конечно будутъ, и дти будутъ въ нихъ ходить, по отчетамъ даже будетъ значиться ихъ немало, но мало подвинется дло истиннаго образованiя, по причин чиновничей безучастности преподаванiя и нерасположенiя народа къ казеннымъ, т. е. предписаннымъ, училищамъ, — нерасположенiя, неизбжно долженствующаго сообщиться отъ отцовъ дтямъ.

Духовное начальство съ своей стороны принимаетъ дятельныя мры къ умноженiю приходскихъ школъ, особенно замтна эта дятельность въ западномъ кра. Недавно напечатаны въ газетахъ два слдующiя распоряженiя кiевскаго епархiальнаго начальства, пастырски пекущагося о духовной польз учащихся:

‘1) Высокопреосвященнйшiй митрополитъ кiевскiй и галицкiй, резолюцiею на рапорт одного изъ благочинныхъ, приказалъ объявить благочиннымъ и наблюдателямъ церковно-приходскихъ школъ, что лишь изданные съ одобренiя св. синода и въ кiево-печерской лавр буквари могутъ быть принимаемы въ употребленiе в церковно-приходскихъ школахъ, а вс прочiе, отъ кого бы они ни поступили, должны быть высланы и впредь высылаемы къ высокопреосвященнйшему митрополиту.

‘2) Вслдствiе представленiя одного изъ наблюдателей церковно-приходскихъ школъ, резолюцiею кiевскаго и галицкаго митрополита приказано: ‘выдачу похвальныхъ листовъ наиболе успвшимъ ученикамъ и ученицамъ предоставить наблюдателямъ школъ, вмст съ благочинными и приходскими священниками тхъ школъ, въ коихъ состоятъ награждаемые ученики или ученицы, за ихъ общей подписью и съ приложенiемъ печати церковной или благочиннаго, но неиначе какъ всякiй разъ по особому журналу, который въ тоже время высылать въ консисторiю, а у себя при длахъ оставить копiю съ онаго.’

Безъ сомннiя об эти мры имютъ благую цль и послужатъ къ духовному усовершенствованiю дтей, хотя, незная всхъ сопровождавшихъ ихъ обстоятельствъ, мы цли этой ясно не понимаемъ. Мра о букваряхъ, по невольному сочетанiю идей, напомнила намъ любопытнйшiй образчикъ пастырскихъ попеченiй католическаго духовенства о дтяхъ его паствы. Кто-то прислалъ изъ Вильно въ редакцiю ‘Дня’ переводъ польскихъ стишковъ, помщенныхъ въ конц букваря, изданнаго католическимъ духовенствомъ въ Вильн въ 1860 г. Вотъ эти переводные стишки, подъ заглавiемъ: ‘Подарокъ для малыхъ дтей’.

Счь розочкой, дтки, Господь васъ велитъ,

И розочка здравью ничуть не вредитъ,

Умъ-разумъ въ головку вамъ розга сгоняетъ,

Молиться васъ учить, браниться мшаетъ,

Хоть больно, хоть жжотся — цлехоньки кости,

Лекарство отъ лни, лекарство отъ злости.

Вамъ розочекъ, дтки, побольше лишь надо,

А душу ужь врно спасете отъ ада,

Васъ розга научитъ жить честнымъ трудомъ,

И въ рай вамъ дорогу укажетъ потомъ.

…………………………

Да благость господня къ тому низойдетъ,

Кто дтокъ порядкомъ за дло счетъ,

И благостью вчной т рощи, лса,

Гд розга растетъ, — да хранятъ небеса!..

Вообразите только, съ какой наипрiятнйшей улыбкой ксензъ-поэтъ, авторъ этого стихотворенiя, прочтетъ его толп школьниковъ, а главное — съ какимъ чувствомъ умиленiя будутъ слушать его школьники! Какъ они полюбятъ его и восптую имъ розочку! какъ безусловно поврятъ въ необходимость — счь ихъ! Съ какимъ удовольствiемъ будутъ ложиться подъ эту милую розочку, въ надежд избавить душу отъ ада и узнаетъ дорогу въ рай!.. Вообразите наконецъ, что такая прелесть издается въ наше время!

Намъ хотлось бы больше знать и больше говорить объ общественной иницiатив въ дл народнаго образованiя. Она есть, эта иницiатива, но такая отрывочная, такъ еще рдко мстами попадающаяся, что результаты ея пока теряются въ огромныхъ пространствахъ русской земли. Вотъ образуется ‘общество для распространенiя грамотности въ калужской губернiи’. Мысль объ этомъ обществ зародилась на общемъ създ мировыхъ посредниковъ, теперь составленъ проектъ устава общества и представленъ на утвержденiе. Говорятъ, что при составленiи проекта долго шли сужденiя о томъ, какъ опредлить цль и кругъ дйствiй проектируемаго общества, наконецъ опредлили такъ: ‘помогать школамъ и лицамъ, обучающимъ въ селенiяхъ временно-обязанныхъ крестьянъ, матерьяльными средствами въ тхъ случаяхъ, когда эти школы и лица въ дл обученiя грамот будутъ нуждаться въ посторонней помощи и обратятся за нею къ обществу.’

Расказываютъ, что многiе были недовольны этимъ опредленiемъ, утверждая, что общество предназначаетъ себ слишкомъ узкую дятельность и маловажную цль, что изъ-за этого хлопотать не стоитъ, что общество должно бы взять на себя непосредственное распространенiе грамотности, открывать школы, вызывать къ тому крестьянъ, прiискивать хорошихъ учителей, устранять неспособныхъ и проч.

‘Ну, занеслись!’ — могли бы отвтить учредители общества критикамъ-хлопотунамъ на эти замчанiя объ узкости дятельности и маловажности цли, да такъ они вроятно и отвтили или покрайней мр подумали. А намъ эта благодтельная узкость и эта спасительная маловажность только и нравятся. Вдь хлопотуны никогда не могутъ понять, что задаться лишними цлями значитъ сгубить дло въ самомъ начал, а навязывать насильно свои благодянiя, не зная наврное, желаютъ ли принять ихъ, — это самое врное средство надость и опротивть тмъ, кому хотите благодтельствовать.

Вотъ другая замтная искорка общественной иницiативы, взятая изъ харьковскихъ губернскихъ вдомостей. На нкоторыхъ мировыхъ създахъ (говорится тамъ) и даже волостныхъ сходкахъ было положено открыть сельскiя школы. Польза такихъ школъ будетъ преимущественно зависть отъ хорошаго въ нихъ преподаванiя, поэтому, находя естественнымъ прежде всего обратить вниманiе на самихъ учителей, нсколько частныхъ лицъ, при содйствiи начальства учебнаго округа, ршились открыть въ Харьков школу народныхъ учителей, на слдующихъ началахъ:

Преподаванiе и учебныя пособiя будутъ безплатныя, поэтому волость или общество, желающее приготовить себ учителя, беретъ на себя только содержанiе молодого человка, котораго оно высылаетъ въ Харьковъ, назначая ему немене шести рублей въ мсяцъ. Обученiе продолжается два года, считая по десяти учебныхъ мсяцевъ въ году. Такимъ образомъ приготовленiе каждаго учителя будетъ стоить всего 120 руб.

При этомъ желаютъ, чтобы поступающiй въ школу былъ грамотный и немоложе пятнадцати лтъ. Преподаванiе будетъ повозможности самое популярное. Его приняли на себя безплатно:

1) Законъ божiй — священникъ Тимофей Павловъ.

2) Русскiй языкъ, т. е. обученiе правильному письму и оборотамъ рчи, и краткое знакомство съ отечественной литературой — учитель второй гимназiи Парфеновъ.

3) Арифметику и краткiя свднiя изъ геометрiи, съ указанiемъ практическаго примненiя ихъ, — учитель первой гимназiи Ладовскiй.

4) Понятiе объ общихъ явленiяхъ природы и о жизни животныхъ и растенiй — професоръ Бекетовъ.

5) Географiи и исторiи — учитель Спасскiй.

Для навыка въ преподавнiи, будущiе учителя будутъ практиковаться въ воскресныхъ школахъ или въ школахъ постоянныхъ. Надзоръ за этими педагогическими упражненiями принялъ на себя професоръ Потебня.

Наконецъ желали бы мы съ особеннымъ участiемъ остановиться на такъ называемыхъ народныхъ читальняхъ, которымъ недавно положено начало въ Петербург (въ гальванической рот). Но это мы исполнимъ тогда, когда получимъ о нихъ боле подробныя свднiя и боле врную надежду на прочность ихъ существованiя.

______

Есть у человка разныя сладкiя слова на язык и сладкiя чувства въ сердц, которыми онъ задаетъ горечь жизни, — и ничего! А безъ нихъ затерзала бы его эта горечь. Вотъ хоть это слово надежда, которое мы сейчасъ произнесли: превкусное и преудобное слово! Какой бы дряни ни хватилъ человкъ изъ жизненной лабораторiи, оно тотчасъ попадаетъ ему на языкъ и успокоиваетъ вкусъ, отбиваетъ всякую остроту и горечь. Есть правда люди, которые не употребляютъ этой закуски, но зато на нихъ и горечь совсмъ иначе дйствуетъ, потомучто они привыкли питаться собственной жолчью, и горечь вошла имъ во вкусъ. Но людямъ, неслишкомъ богатымъ жолчью и не выносящимъ горечи, вся надежда на… надежду, которая употребляется въ разнообразнйшихъ видахъ. Напримръ:

‘Мы слышали, что комиссiя, высочайше утвержденная для устройства земскихъ банковъ, на дняхъ окончила свои работы и представляетъ ихъ министру финансовъ. Комиссiя, сколько извстно, начертала проектъ закона для частныхъ кредитныхъ учрежденiй, открывающихся съ цлью производства операцiй по залогу недвижимыхъ имуществъ, и изложила свое мннiе о мрахъ, могущихъ способствовать успху этихъ учрежденiй и вообще упроченiю поземельнаго кредита въ имперiи. Проектированный комиссiею законъ обнимаетъ всякаго рода банки, занимающiеся поземельнымъ кредитомъ, не связываютъ ихъ устройства никакою напередъ опредленною нормою и не стсняетъ никакими ограниченiями свободы кредитныхъ операцiй банковъ. Правительственныя мры, указываемыя комиссiею, должны заключаться въ устраненiи разныхъ существующихъ препятствiй къ устройству и дятельности частныхъ банковъ, къ которымъ, по мннiю комиссiи, необходимо окончательно перейти отъ прежней системы казенныхъ банковъ.’

Эта сладкая всть приходится какъ-разъ кстати, для умренiя горечи такихъ мыслей, какъ: мы страдаемъ отъ недостатка кредита, частнаго кредита у насъ нтъ и не скоро будетъ, потомучто онъ создается десятками лтъ, а не приводится въ исполненiе ‘вслдствiе состоявшагося опредленiя’, стало-быть и частные банки скоро развиться не могутъ. Отдайте же намъ, хоть на время, отнятое наслдiе отцовъ нашихъ — кредитъ правительственный! Не сдлать этого, значитъ ‘упорствовать въ слдованiи по пути къ обнищанiю и сопровождающимъ его разнаго рода бдствiямъ…’ (См. ‘Моск. Вд.’ No 56). Горечь этихъ мыслей приправляется еще горечью фактовъ. Смотрите, говорятъ эти факты: — втеченiи двухъ первыхъ мсяцевъ года было въ Москв банкротствъ: въ 1856 году — одно на 7,420 р., въ 1857 году восемь на 97,370 р., а въ 1862 году девятнадцать на 618,000 р. Въ Кiев на контрактахъ важнйшею новостью оказалось плохое положенiе длъ свеклосахарныхъ заводчиковъ, а это, говорятъ, ‘почти тоже что плохое положенiе длъ едвали не большей части зажиточныхъ жителей края.’ Заводчики лопаются и гибнутъ, даже казавшаяся непоколебимою фирма братьевъ Яхненко и Симиренко вдругъ упала, объявивъ прекращенiе платежей… ‘Безденежье одолло край!’ кричатъ кiевляне. А тутъ еще статистика суётъ свои неумолимыя замчанiя: наша пшеница, говоритъ она, въ Англiи составляла: въ 1859 году 22% всего ввезеннаго количества, въ 1860 году тоже 22%, въ 1861 году 15%, а сверо-американская — въ 1859 году 1%, въ 1860 году 25%, въ 1861 году 36%. — Бой неравный, очень неравный!

Такъ какъ сладость надежды, возбуждаемой окончанiемъ работъ банковой комиссiи, сама по себ еще слишкомъ слаба для того, чтобъ заглушить всю горечь упомянутыхъ мыслей и фактовъ, то вкусившiй этой горечи, тоскливо отплевываясь, пойдетъ разумется искать другихъ сладкихъ крупицъ, и — трудны будутъ его поиски! Гд-то, гд попадется ему такая крупица! Пожалуй попавшееся случайно что-нибудь врод описанiя благоустроенной костромской льнопрядильной мануфактуры почетнаго гражданина А. А. Зотова и произведетъ нкоторое дйствiе, потому особенно, что это не бумага, а льно-прядильня, которой нельзя не пожелать полнаго преуспянiя въ ея огромномъ, недавно выстроенномъ зданiи, съ тысячью человкъ рабочихъ, съ двумя паровыми, каждая въ 60 силъ, машинами, наконецъ — съ ея вновь-устроеннымъ газовымъ освщенiемъ. Нельзя не пожелать ей полнаго благоденствiя и безконечно-далекаго усовершенствованiя въ обработк избраннаго ею русскаго продукта — льна, тмъ боле что ‘развивающаяся промышленость въ Костром (такъ расказываетъ Г. Н. Колычевъ въ ‘Моск. Вд.’) сильно содйствуетъ улучшенiю быта бднаго населенiя, на улицахъ и около церквей почти не встретишь оборванаго мальчугана или двочки, просящихъ милостыни, все молодое поколнiе старается попасть на фабрики или заводы, и втеченiи весьма короткаго времени часть города, прилегающая къ фабрикамъ, значительно поправилась.’ Кром того фабрикантами и заводчиками устроены тамъ на свой счетъ воскресныя школы, а для заболвающихъ рабочихъ — больницы, за леченiе въ которыхъ не длается никакого вычета изъ заработной платы.

Намъ попалась еще одна вкусная крупица, но то уже и не крупица, а гомеопатическая крупинка, атомъ, безконечно-малая величина, математическая точка, въ сравненiи съ массою всюду разливающейся застойно-промышленой горечи. Этотъ атомъ, эта точка — карандаши!.. карандаши, приготовляемые временно-обязанными крестьянами деревни Норки, петровскаго узда саратовской губернiи. ‘Сарат. Губ. Вдомости’ утверждаютъ, что эти карандаши отличаются хорошимъ качествомъ и необыкновенною дешевизною: восемь коп. дрожина. Основатель этого производства — крестьянинъ Черновъ, который развилъ его до большихъ размровъ, такъ что карандаши его идутъ въ большомъ количеств на нижегородскую ярманку. Таже мстная газета расказываетъ, что кром этого Черновъ — какъ-видно человкъ необыкновенно предпрiимчивый — открылъ въ петровскомъ узд отличнаго качества жолтую охру и выдлываетъ превосходную красную мумiю, которыя уже сюставляютъ значительную отрасль мстной промышленности и торговли.

Крутыя обстоятельства, называемыя безденежьемъ и дороговизной, имютъ нчто общее съ крещенскимъ морозомъ: и то и другое побуждаетъ людей тснй сжиматься въ кучку, чтобы потепле было. ‘Concordia res parvae crescunt’, произносятъ они, подъ влiянiемъ крутыхъ обстоятельствъ вспоминая древнюю поговорку. Эту поговорку избрали девизомъ люди, задумавшiе основать въ Петербург Артель взаимнаго вспомоществованiя. Мы давно слышали объ этомъ предположенiи, а положительно узнали о немъ изъ 78 No ‘Сверной Пчелы’, гд сказано, что на дняхъ ожидается разршенiе правительства на открытiе дйствiй артели. Вотъ имена ея учредителей: отставной штабсъ-капитанъ Волховской, надворный совтникъ Ешевскiй, колежскiе ассесоры Китайцевъ и Милковъ, отставные колежскiе секретари Зауеръ и Козлининъ, служащiй въ гл. общ. жел. дор. Никольскiй, домашнiй учитель Циммеръ и титулярный совтникъ Щуровскiй. Артель предполагаетъ состоять изъ служащихъ и отставныхъ чиновниковъ, ихъ жонъ и вдовъ. Лица другихъ званiй принимаются въ качеств почетныхъ членовъ. Цль артели или ея членовъ — взаимное облегченiе собственнаго положенiя посредствомъ дйствiй сообща, по мудрому правилу: concordia res parvae crescunt. Капиталы артели составляются изъ взносовъ самыхъ легкихъ, нестснительныхъ, дйствiя ея преимущественно состоятъ въ наивыгоднйшемъ приобртенiи оптомъ жизненныхъ потребностей для членовъ, также въ найм большихъ помщенiй, для отдачи ихъ желающимъ членамъ по частямъ, за возможно-дешовые цны. Вообще замтно, что учредители, хорошо знакомые съ условiями быта и потребностями людей, для которыхъ артель предназначена, умли принаровить ее къ этимъ условiямъ и потребностямъ. Размръ предпрiятiя и девизъ артели еще разъ напоминаютъ ту истину, что излишне захватываемыя цли губятъ дло въ начал, а чмъ проще замыселъ, тмъ онъ врне осуществляется, и малыя дла разростаются въ большiя. Но… мы давно мечтаемъ о развитiи асоцiацiи, только кажется она до сихъ поръ все оставалась почти въ однихъ проектахъ. Отчего? Не оттого ли, что недоставало этого прекраснаго слова ‘concordia’, вошедшаго въ девизъ артели, этого талисмана, отъ котораго разростаются малыя дла? Еслибы скромная артель, которой мы такъ рады сочувствовать, овладла накрпко этимъ талисманомъ и осуществила мечты о развитiи асоцiацiи!

_____

Говорятъ, что наше отцовское наслдiе — правительственный кредитъ, о возстановленiи котораго хлопочутъ нкоторые нетерпливые ко всякой горечи люди, былъ въ свое время построенъ очень прочно, такъ что и ломать его надо было съ большой осторожностью. Недавно, просматривая кой-какiя газеты, мы подумали, что наши отцы и дды вообще, если чт строили, то строили все непремнно прочно, оттого и всякая перестройка, которой должна предшествовать ломка, совершается у насъ крайне медленно: стны старыхъ зданiй туго подаются. Ужь на что живой и нравственно свженькiй городъ — Тверь, но и тамъ въ нравахъ обитателей встрчаются еще древнiя руины, выдерживающiя напоръ стихiй вка и противящiяся вторженiю либеральныхъ затй врод соединенiя сословiй и т. п. Мы это говоримъ о ‘странномъ происшествiи въ Твери’, о которомъ читатели можетъ-быть уже слышали, а если не слышали, то мы припомнимъ его въ двухъ-трехъ словахъ. Воспитанники гимназическаго пансiона въ одной изъ залъ гимназiи давали спектакль, конечно безплатный, а посл спектакля — балъ, на который приглашены были избранные постители, по особымъ билетамъ. На бал вдругъ оказались особы неподлежащiя: жена капельмейстера, управлявшаго въ этотъ вечеръ оркестромъ, и ея сестра. Дамы, бывшiя на бал по праву, т. е. избранныя, и хозяева бала нашли присутствiе неподлежащихъ особъ неприличнымъ, и ихъ ‘попросили удалиться’. Чтожъ? это у насъ не новость, дивиться тутъ нчему, и мы можетъ-быть не узнали бы даже объ этомъ, еслибы не либеральная затя г. М. Тетяева (студента, какъ оказалось потомъ) написать о событiи въ ‘Московскихъ Вдомостяхъ’. Въ 51 No появился его коротенькiй протестъ, а въ No 63 исправляющiй должность инспектора тверской гимназiи Эльмановичъ отвтилъ г-ну Тетяеву. Г. Эльмановичъ совсмъ опровергъ г-на Тетяева слдующими поясненiями: 1) Неподлежащимъ особамъ объявленъ былъ остракизмъ не въ зал, изъ которой сначала ихъ вжливенько вызвали, и уже въ коридор, гд никого не было, попросили удалиться. (Видите ли? это уже совсмъ не то: экзекуцiя произведена не публично, а скромненько, въ коридор, тамъ особа можетъ и покраснть отъ стыда, и заплакать пожалуй отъ оскорбленiя — никто не увидитъ.) 2) ‘Вечеръ не имлъ вовсе цли соединять различныя сословiя’. (Еще бы! вечеръ безъ сомннiя имлъ другiя, боле гуманныя и боле возвышенныя цли, и намъ, признаемся, очень любопытно было бы знать ихъ!) 3) Самъ г. Тетяевъ явился на вечеръ въ форменномъ плать, которое необязательно для студентовъ, и тмъ обнаружилъ противорчiе собственному ‘притязанiю на равенство и либеральность’. (Конечно такъ! форменное платье студента и черный фракъ частнаго человка должны какъ-видно считаться нарушенiемъ равенства общественныхъ правъ. Это впрочемъ новая мысль, которую надо принять къ свднiю). Такимъ образомъ г-ну Тетяеву неудалось поколебать основанiе драгоцннаго остатка древности, прочность ддовской постройки торжествуетъ! Да! мы забыли еще сказать, что г. Эльмановичъ въ заключенiе совтуетъ всмъ желающимъ проводить идеи на свой (а не на чужой) счетъ. Это и законно, и въ дух времени! Можно посовтовать также никому въ чужой монастырь со своимъ уставомъ не ходить, а то г. Тетяевъ — сунулся съ своимъ уставомъ!..

Ужь эти студенты!.. Вотъ еще — студентъ Ольшевскiй, сидя въ Вилькомiр, ковенской губернiи, вздумалъ задавать вопросы по слдующему длу: ‘Одинъ бдный однодворецъ завелъ дло съ сосднимъ помщикомъ о нанесенныхъ ему побояхъ въ количеств двухсотъ розогъ. Помщикъ въ свое оправданiе сказалъ, что бывъ обруганъ заочно однодворцемъ и приказавъ привести его связаннымъ, наказалъ его розгами. Мстный уздный врачь, освидтельствовавъ побои, нашолъ ихъ дйствительными. Судъ, въ которомъ производилось это дло, ршилъ слдующимъ образомъ: ‘Сообразивъ обстоятельства сего дла съ законами, судъ находитъ: по точному смыслу примчанiя къ 2,094 ст., кн. I, т. XV Уложенiя о наказанiяхъ исправительныхъ и уголовныхъ, изд. 1857 года, кто за обиду, ему нанесенную, нанесетъ оскорбившему его такую же или мене тяжкую, тотъ лишается права приносить на него за сiе жалобу, слдовательно жалоба однодворца, на основанiи вышеприведеннаго закона, должна быть оставлена безъ послдствiй.’ (Моск. Вд. No 41).

Увряя, что это — слово-въ-слово выписка изъ постановленiя суда, г. Ольшевскiй спрашиваетъ: можно ли дла ршать подобнымъ образомъ? — Странно! вдь самъ же говоритъ, что дло было такъ ршено, стало-быть можно. Еслибы спросить: согласно ли такое ршенiе и такое толкованiе закона съ понятiемъ о настоящемъ, благоустроенномъ суд, съ юридическимъ и человческимъ смысломъ, — это былъ бы вопросъ другого рода, да ктожъ его сдлаетъ? И будто самъ судъ не понимаетъ, что онъ перевернулъ законъ вверхъ ногами? Нашли младенцевъ!.. Понимаетъ, но можно было перевернуть, — онъ и перевернулъ.

_____

Въ редакцiю нашего журнала поступило письмо отъ г. Льва Кисловскаго (полковника генеральнаго штаба и мирового посредника ряжскаго узда рязанской губернiи), съ требованiемъ, чтобы непримнно и немедленно была напечатана приложенная при его письм ‘отвтная статья’, опровергающая ‘оскорбительную для него клевету’, помщенную въ No 37 ‘Рязанскихъ губернскихъ вдомостей’ за прошлый годъ и нами перепечатанную въ ноябрьской книг того года (Смсь, стр. 16 и 17). Г. Кисловскiй тутъ же прибавляетъ, что эта клевета ‘вынудила его жаловаться г. министру внутреннихъ длъ на начальника рязанской губернiи, и теперь министерство офицiально оправдало его дйствiя.’

Просимъ извиненiя у г. Кисловскаго, если мы всей его статьи не напечатаемъ, потому вопервыхъ, что она немножко длинна, а вовторыхъ, потомучто обязанность помстить ее можетъ относиться только къ ‘Рязанскимъ губернскимъ вдомостямъ’, изъ которыхъ, какъ изъ офицiальнаго мстнаго органа, взяли мы то, чт онъ называетъ ‘оскорбительною клеветою’. Но такъ какъ мы, наравн съ г. Кисловскимъ, желаемъ, чтобы наши общественныя дла и общественные дятели являлись въ ихъ настоящемъ вид, — то сущность его опроверженiя раскажемъ.

Извстiе, взятое нами изъ ‘Рязанскихъ губернскихъ вдомостей’ заключалось въ томъ, что г. Кисловскiй по эстафет увдомилъ начальника губернiи о необходимости ввести войска въ сельцо Парышенки, имнiе кн. Мингрельской, гд произошли безпорядки и обнаружилось ослушанiе крестьянъ, что начальникъ губернiи послалъ чиновника особыхъ порученiй Хросцицкаго узнать причины безпорядковъ, и г. Хросцицкiй донесъ, что они произошли оттого, что г. Кисловскiй, при образованiи волости изъ парышенскаго сельскаго общества, переименовалъ сельскаго старосту въ волостного старшину, крестьяне же хотли сами избрать другого, что на сход, когда крестьяне кричали, требуя смны старшины, г. Кисловскiй приказалъ имъ замолчать и говорить кому-нибудь одному, а когда крестьянъ Муслиновъ заговорилъ одинъ, отъ имени мiра, о желанiи выбрать другого старшину, то г. Кисловскiй приказалъ его арестовать. Губернское присутствiе, куда передано было донесенiе г. Хросцицкаго, предоставило крестьянамъ выборъ старшины, а необходимости ввода войскъ въ Парышенки не признало.

По объясненiю г. Кисловскаго теперь оказывается:

1) Сельскiй староста былъ переименованъ въ волостнаго старшину на основанiи 10 высочайшаго указа правительствующему сенату 19 февраля 1861 г., въ которомъ сказано: ‘Тамъ, гд волость будетъ состоять изъ одного сельскаго общества, сельскiй староста того общества переименовывается мировымъ посредникомъ въ волостнаго старшину.’ ‘Слдовательно — прибавляетъ г. Кисловскiй — отступленiя отъ закона и моего произвола тутъ не было.’

2) Когда г. Кисловскiй переименовывалъ сельскаго старосту въ волостнаго страшину, тогда крестьяне стали требовать, а не просить, смны его за то, что онъ побуждалъ ихъ къ исполненiю господскихъ работъ, — въ чемъ имъ было отказано, ‘ибо думаю — прибавляетъ г. Кисловскiй — что мировой посредникъ, который потворствуетъ буйству крестьянъ и неисполненiю ими обязанностей, возложенныхъ на нихъ высочайше утвержденнымъ положенiемъ, есть нарушитель порядка, анархистъ, а не добросовстный исполнитель своей должности.’

3) Крестьянинъ Муслиновъ былъ арестованъ за то, что небудучи уполномоченъ никмъ, назвалъ себя уполномоченнымъ отъ общества. Ложь его была обнаружена тутъ же спросомъ порознь каждаго изъ бывшихъ на сход крестьянъ. Этотъ спросъ былъ произведенъ, по распоряженiю г. Кисловскаго, становымъ приставомъ Ураевымъ. Вс крестьяне единогласно показали, что уполномоченнымъ Муслинова не избирали.

Потомъ г. Кисловскiй говоритъ, что въ письм его къ начальнику губернiи были подробно изложены причины необходимости ввести войска въ с. Парышенки. Эти причины состояли въ томъ, что крестьяне почти совсмъ не исполняли повинностей, что на нихъ накопилось множество неотработанныхъ дней, и помщичiй хлбъ оставался неубраннымъ.

Вотъ все, что въ стать г. Кисловскаго говорится собственно о его дйствiяхъ. Остальное, какъ-то: мысль, что чиновникъ ‘особенныхъ’ порученiй губернатора не имлъ права поврять дйствiя мирового посредника, свднiе о томъ, что оказанное крестьянамъ потворство повело къ дальнйшимъ безпорядкамъ, наконецъ — намекъ на отношенiя начальника губернiи къ кн. Мингрельскому, — все это, какъ несоставляющее описанiя дйствiя г. Кисловскаго и слдовательно немогущее служить опроверженiемъ какой-либо клеветы на него, — мы опускаемъ съ совершенно-спокойною совстью.

________

‘Время’, No 5, 1862

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1862/MAY/ddelamay.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

Весна и ея влiянiе. — Весеннее движенiе. — Притча объ отрицателяхъ съ нравоученiемъ. — Анекдотъ о должник, также съ нравоученiемъ. — Нчто объ аттракцiи, кринолин, женственности и мужественности. — Замчанiя г. Пирогова на проектъ университетскаго устава. — Предположенiе о кафедр строительнаго искуства. — Въ какихъ городахъ лучше быть университетамъ. — Неожиданное появленiе русскаго народа на пьедестал. — Слухъ о сибирскомъ проект Рейтера. — Протестъ г. Сiяльскаго.

_______

Мы расчитывали начать и кончить эту статью подъ благодатнымъ влiянiемъ первыхъ теплыхъ дней поэтическаго мсяца мая, и признаемся — чрезвычайно многаго ожидали отъ этого влiянiя. Вотъ, мечталось намъ, пройдетъ ладожскiй ледъ, станетъ тепло, вдругъ распустится зелень, вс эти кое-гд мелькающiе голые и мертвые прутики оживутъ, обнаружатъ дыханiе, и мы… мы, зовомые подобiемъ божiимъ, — не пасынки-же мы у природы! И на насъ должна капнуть частица благодатнаго влiянiя, на все наше существо — и на воображенiе, и на мысли, и т мысли, которыми мы вознамрились украсить нашу статью, распустятся и расцвтутъ полнымъ цвтомъ, ясныя и свтлыя, на радость намъ и читателямъ… Очарованные этою мечтою, мы какъ-будто и въ самомъ дл почуяли близость тепла, тотчасъ вынули зимнiя рамы, и тщательно запрятавъ руки въ рукава, стали ожидать воскресенiя природы, со всми его счастливыми послдствiями. Сидимъ и ждемъ… Но что за чудо? лопнули почки на деревьяхъ, на улицахъ стало ужасно много пыли, — стало-быть весна, а у насъ въ воображенiи все какъ-будто идетъ ладожскiй ледъ, и непрiятно-рзкiй втеръ прохватываетъ до костей. Гд тутъ расцвтать мыслямъ! Холодно, милостивые государи, очень холодно! Пришлось начинать безъ благодатнаго влiянiя…

Не подумайте однако, что мы ршились угощать васъ разговоромъ о погод: какъ можно! Не о состоянiи погоды, а о состоянiи собственнаго духа хотли мы упомянуть, пояснивъ, что оно не весеннее, мало соотвтствующее издревле установленному понятiю объ этомъ времени года. Но вы скажите, что и это до васъ не касается, — какое-дескать намъ дло до состоянiя вашего духа! Оно было бы такъ, еслибы мы готовились предложить вамъ спокойно-медленный трудъ, избравъ предметомъ его что-либо давноминувшее, но говоря нскоро о текущихъ длахъ, трудно спрятать или отмахнуть отъ себя собственное состоянiе духа, которое можетъ-быть и порождено текущими длами, или можетъ какъ-нибудь отозваться въ нашемъ взгляд на нихъ, поэтому и пытаться спрятать его намъ кажется совершенно лишнимъ… Да! такъ весна на насъ не подйствовала. Странно! Вступила она въ должность съ строгимъ соблюденiемъ порядка, выполнила вс требуемыя въ этомъ случа формальности, учинивъ надлежащiя распоряженiя по всмъ частямъ своего управленiя, — такъ что еслибы по жалоб какого-нибудь прозябшаго пролетарiя была наряжена надъ ней ревизiонная или даже слдственная комиссiя, то она, весна, вышла бы правою и по документамъ неукоризненно-чистою: нашлись бы и лопнувшiя почки, и узаконенное количество пыли, и солнечные лучи, падающiе подъ установленнымъ, а не какимъ другимъ другимъ угломъ. Между тмъ вы знаете сколь благотворны были въ дйствительности результаты ея распоряженiй, хоть напримръ къ половин мая, которымъ она преимущественно иметъ обыкновенiе гордиться и хвастаться: солнечные лучи грли вамъ одинъ бокъ, а подъ другой непрiязненно забирался рзкiй и холодный втеръ, лопнувшiя почки нехотя выпустили самую блдную, чахоточную зелень, пыль точно была, но она, какъ извстно, только и годна для показанiя въ весенней отчетности, больше же ршительно ни для чего…

Въ чемъ же заключалось или еще заключается наше наибольшее весеннее движенiе? Если не наибольшее, то весьма значительное движенiе явилось намъ въ сборахъ заграницу. Очень много слышали мы именъ отъзжающихъ, дутъ разные люди: мнимо-больные и истинно-страждущiе, ученые и учащiеся, любознательные и любопытные, свта жаждущiе и отъ скуки звающiе, дло пытающiе и отъ дла литающiе… Исчислить вс роды отъзжающихъ людей, вс добрыя, благородныя или ничего незначущiя побужденiя ихъ — трудно, да и не въ томъ дло, насъ занимаетъ тутъ другой вопросъ: что привезутъ въ себ эти путешественники намъ, домосдамъ? какiе образуются въ нихъ взгляды и мысли въ отношенiи къ намъ и къ нашимъ дламъ? Какъ отразятся на нихъ путевыя впечатлнiя — все такъ же ли, какъ отражались на здившихъ подобно имъ назадъ тому пять, десять или пятнадцать лтъ, или какъ иначе? Надо ожидать, что иначе: отъзжая подъ иными впчатленiями, они должны и воротиться также подъ иными. На основанiи этого предположенiя, желая имъ благополучнаго пути и благопрiятнаго возвращенiя, мы будемъ съ нетерпнiемъ ожидать этого возвращенiя, въ надежд услышать что-нибудь свжее и искреннее…

Другое движенiе было у насъ… исключительно словесное, литературное. Это — шумный говоръ объ отрицателяхъ. Онъ долженъ быть записанъ въ хронику по органической связи его съ ‘нашими домашними длами’. Поводомъ къ нему, какъ безъ сомннiя вамъ извстно, былъ романъ г. Тургенева, въ которомъ очень сильно описанъ отрицатель. По значительности, по важности повода, говоръ былъ конечно неизбженъ, но мы замтили одну странность: нкоторые люди, видимо обрадовавшись поводу, накинулись на отрицателей съ такимъ жаромъ, который только и свойственъ неожиданной радости. И вотъ какiя внушительныя рчи между прочимъ случилось намъ услышать среди излiянiй этой радости:

‘Потребовалось одному хозяину каменнаго дома сдлать перестройку. Вотъ онъ созвалъ своихъ сосдей да прiятелей, и пообщавъ имъ хорошее угощенiе, просилъ помочь сначала сломать старое зданiе, а потомъ выстроить на его мст новое.

‘Прiятели собрались и принялись за дло. Работа закипла живо. Только ломая, многiе замтили хозяину, что неслдуетъ разрушать домъ окончательно, что фундаментъ и нкоторыя капитальныя стны очень крпки, могутъ войти въ составъ новаго дома, а потому и неслдуетъ ихъ ломать. Хозяинъ посмотрлъ, видитъ, что прiятели правы, и поблагодарилъ ихъ за добрый совтъ.

‘Окончивъ ломку всего, что можно было ломать, работники принялись за постройку новаго дома и уже начали выводить стны… какъ прибжалъ еще одинъ изъ приглашонныхъ прiятелей и видя, что не вс стны доломаны, началъ разбивать ломомъ первую, которая попалась ему.

‘— Эй! крикнулъ хозяинъ: — что ты, братецъ, тамъ длаешь? Зачмъ ломаешь стну?

‘— Да вдь ты же просилъ меня помочь разломать старый домъ?

‘— Просить-то просилъ, кт говоритъ что нтъ, только просилъ-то я пораньше, а теперь, братецъ, ужь нечего ломать: нужно строить. Если не умешь камни класть, такъ лучше уходи вонъ, а добра моего напрасно не порти.’

Это видите ли присказка, или врне — мудрая притча, за которой слдуетъ нравоученiе:

‘Въ жизни всякаго народа случаются иногда минуты, когда онъ вдругъ находитъ неудобную дорогу, по которой шолъ прежде, и сворачиваетъ на другую… Народъ чувствуетъ необходимость начать новую жизнь… Чтобъ начать ее, нужно уничтожить многое старое.

‘Являются люди, которые берутъ это на себя и начинаютъ рубить все что кажется имъ помхою на новомъ пути. Они гремятъ своими проповдями противъ застарлыхъ привычекъ, мннiй, убжденiй, обычаевъ… они ломаютъ, т. е. отвергаютъ многое старое, иные и все старое, и ничего не хотятъ признавать. Они все уничтожаютъ, бросаютъ, коверкаютъ, неоставляя ничего живымъ и здоровымъ. Это — отрицатели или… нигилисты. Это своего рода чернорабочiе, которые бываютъ способны только на ломку чего-нибудь стараго, но предъ созданiемъ новаго — они отступаютъ, благоразумно оставляя мсто дятельности другимъ.

‘Когда нигилисты поступаютъ такимъ образомъ, то они честные и умные люди… Но не вс нигилисты таковы. Между нигилистами бываютъ люди, которые не умютъ понять предла своей дятельности, или не хотятъ отступить отъ нея, потомучто самолюбiе мшаетъ. Начавъ отрицать, они продолжаютъ отрицать безъ конца… Эти упорные нигилисты, бывши въ свое время передовыми людьми, подъ конецъ длаются отсталыми, потомучто продолжаютъ свое отрицанiе въ то время какъ общество, отринувъ что нужно было, начинаетъ уже постройку новаго…

‘Мы вс въ свое время бываемъ нигилистами, какъ недавно еще все образованное Россiи выразило свое отрицательное направленiе во многихъ фактахъ общественной жизни. Было отринуто крпостное право, сословныя различiя и многое множество другихъ застарлыхъ болзней, и многое изъ этого было отринуто нетолько на словахъ, но и на дл. Эти первыя и капитальныя отрицанiя повели за собой другiя, которыя потянули третьи, и такъ дале. Но дло въ томъ, что общество, удовлетворивъ главнйшимъ своимъ отрицательнымъ потребностямъ, сейчасъ же осмотрлось, и не продолжало безсмысленную ломку всего стараго, а ршилось кое-что и оставить, чт нашло крпкимъ и здоровымъ въ народ… Не отказываясь еще совершенно отъ поломокъ, которыя можетъ-быть придется сдлать, оно однако почувствовало необходимость работать, строить, созидать новое… Нигилисты этого не замтили…’

Строго, нравственно и внушительно!.. Такъ внушительно, что вы уже догадываетесь изъ какого журнала мы длаемъ эту выписку. Но вотъ — поворотъ къ тургеневскому Базарову, какъ къ художественному образу, въ которомъ воплощена вся порода отрицателей. Тутъ оказывается, что Базаровъ — самый ‘отсталой’, самый ‘запоздалый’ нигилистъ.

‘Сработать что-нибудь, создать самому, онъ не могъ, отвергать больше не приходилось ничего, потомучто онъ уже все отвергнулъ, чтоже оставалось ему длать?

‘Умереть.

‘И слава-богу, скажемъ мы по смерти Базарова. Правда, авторъ заставилъ его умереть случайно, но все-таки если Базаровъ померъ, то благодаренiе Господу за это.’ (‘От. Зап.’ No 4)

Съ нами крестная сила! да ужь не слдовало ли догадаться употребить при его погребенiи осиновый колъ? Какъ вы думаете?…

Не врилъ онъ любви, свобод,

На жизнь насмшливо глядлъ,

И ничего во всей природ

Благословить онъ не хотлъ!

‘Благодаренiе Господу, что онъ померъ!’

Тяжело быть помхой на земл! И жаль намъ нигилистовъ, заслужившихъ въ глазахъ нкоторыхъ благоразумныхъ людей эту тяжолую участь! Странно однако и непонятно: не отказываются еще благоразумные люди ‘отъ полмокъ, которыя можетъ-быть придется сдлать’, а въ то-же время какъ-будто желаютъ со свта сжить людей, спецiально призванныхъ къ ломк! Если сами не отказываются отъ поломокъ, то почему жъ бы кажется не позволить и Базаровымъ пожить еще на свт и поломать?.. Мы, говорятъ, уже сломали все что нужно было сломать изъ стараго, и многое сломали нетолько на словахъ, но и на дл, теперь уже не нужны ломщики, а нужны строители… Вотъ и любопытно было бы разузнать хорошенько, чт именно сломано на словахъ и что на дл. Крпостное право — на дл? Сословныя различiя… на дл или только на словахъ? А еще что? — ‘Многое другое’. Нужно бы однако поименовать это ‘многое’, указать бы хоть на осколки разрушеннаго старья. Вроятно въ этомъ хлам оказались бы поломанными вс ‘застарлыя привычки, мннiя, убжденiя, обычаи’ и пр. Все это, если врить благоразумнымъ людямъ, должно быть уже поломано, исковеркано, уничтожено, потомучто иначе придется сказать, что не было бы большой бды, еслибы Базаровъ и пожилъ еще на свт нсколько годковъ…

Въ какомъ-то столичномъ учрежденiи два юные чиновника блой кости, окончившiе курсъ въ высшихъ учебныхъ заведенiяхъ, а одинъ даже выпущенный чуть не съ штабъ-офицерскимъ чиномъ, выходили однажды изъ директорскаго кабинета. Ихъ благородныя лица были омрачены выраженiемъ горькаго негодованiя, они казалось были возмущены до глубины сердецъ.

— Эдакая дерзость! воскликнулъ одинъ, вскинувъ плечами.

— Какая безстыдная наглость! подтвердилъ другой, вперяя изумленный взоръ на перваго.

— Кто? чт? вопросилъ ихъ собратъ изъ рода ‘кроткихъ’, къ столу котораго подошли негодующiе. Они объяснили ему въ чемъ дло. Канцелярскiй чиновникъ пожилыхъ лтъ, которому было на роду написано жить и умереть канцелярскимъ чиновникомъ, получая десять или двнадцать рублей въ мсяцъ, какъ-то задолжалъ въ мелочную лавочку десятка два рублей. Лавочникъ, утомясь долгимъ ожиданiемъ уплаты, представилъ свой счетъ по начальству и просилъ о законномъ взысканiи. Директоръ потребовалъ должника къ себ въ кабинетъ для объясненiя. Объясненiе послдовало въ присутствiи двухъ чиновниковъ блой кости.

— На васъ искъ: вы должны? спросилъ директоръ.

— Долженъ.

— Отчего жь не платите?

— Нчмъ.

— Длая долги, надо знать чмъ платить.

Молчанiе.

— Говорите!

— Въ настоящее время не имю чмъ заплатить.

— Но вдь неплатящихъ долги сажаютъ въ долговое отдленiе.

— Чтожъ? помщенiе въ долговомъ отдленiи нехуже моей квартиры.

— Въ такомъ случа вы будете исключены изъ службы.

— Извольте исключить.

— Ступайте.

Кроткiй собратъ выслушалъ до конца повствованiе негодующихъ и уставилъ на нихъ вопросительный взглядъ.

— На кого же вы негодуете?

— Какъ на кого?

— Такъ… на кого?

— Да помилуйте! Разв можно такъ отвчать?

— А какъ же надо было отвчать?

— Мало ли какъ можно! Войдите дескать, ваше п-ство, въ мое положенiе… Ну, выставить причины… просить помочь… обратиться къ состраданiю… Мало ли чт можно сказать! А вдь этотъ человкъ какъ-будто заросъ какой-то грубйшей корой…

Кроткiй слушатель уткнулся въ лежавшiя передъ нимъ бумаги и… не возразилъ ничего.

Простой случай расказали мы вамъ, читатель, — самый простой и обыденный, но потому-то мы и позволили себ расказать его, что въ немъ нтъ ничего необыкновеннаго, исключительнаго. Юные чиновники безъ сомннiя держатся самыхъ новйшихъ понятiй о человческомъ достоинств, въ другой разъ, разсуждая теоретически, не передъ самымъ лицомъ дйствительнаго житейскаго событiя, они непремнно выскажутся въ пользу несостоятельнаго бдняка, неумвшаго погнуться ни впередъ, ни всторону, можетъ-быть именно по причин наросшей на него грубйшей коры. Вознегодовали же они забывшись, негодованiе нечаянно сорвалось у нихъ съ сердца, потому только, что они не успли въ ту минуту вспомнить принциповъ, стройно сложенныхъ у нихъ въ голов, независимо отъ сердца, отъ котораго еще не оторвались ‘застарлыя привычки’, прилпленныя сдтства, можетъ-быть безъ вдома ихъ самихъ. Эти наросты должны постепенно отболть и отвалиться, посл чего въ освободившееся отъ нихъ сердце немедленно перельются изъ головы наготовленные тамъ новйшiе принципы, и тогда они уже никоимъ образомъ не могутъ быть забываемы въ минуты практической житейской дятельности. Но на весь этотъ процесъ потребно извстное время, и пока оно длится… нельзя ли было бы позволить еще пожить Базарову? Хорошо владя хирургическимъ ножомъ, онъ можетъ-быть и ускорилъ бы исцленiе страждущихъ подобными наростами.

Такъ вотъ и думаемъ мы: да точно ли многое поломано у насъ на дл? Не на словахъ ли еще только посломали мы кой-какое старье, начиная съ огромнйшей и наиболе безобразившей нашу почву башни — крпостного состоянiя? Духъ-то нашъ безсмертный, та часть существа нашего, по которой мы зовемся подобiемъ божiимъ, сложила ли она съ себя крпостную зависимость отъ ‘застарлыхъ привычекъ, мннiй, убжденiй, обычаевъ’ и пр. и пр.?.. Загляните, благоразумные люди, въ собственное сердце: нтъ ли и тамъ чего-нибудь врод противорчiй между словомъ и дломъ, вообще чего-нибудь подлежащаго сломк, и если есть… не возсылайте преждевременныхъ благодаренiй за смерть вашего собрата: не примутся ваши благодаренiя. И поврьте, нехорошее это слово сорвалось у васъ: оно право ничуть не лучше негодованiя юныхъ чиновниковъ на задолжавшаго и непогнувшагося бдняка!.. Наконецъ — признайтесь, гг. благоразумные, что сами-то вы говорите все больше такое, чт еще не спустилось у васъ изъ головы въ сердце. ‘Общество дескать осмотрлось и не захотло ломать все, а ршилось кое-что оставить, чт нашло крпкимъ и здоровымъ въ народ’. Гд это вы подслушали? Какое, подумаешь, у васъ доброе и великодушное общество! Ужь такъ и быть, говоритъ, не буду ломать крпкаго и здороваго въ народ. Сказало оно это вашими устами, да и вышло вмст съ вами смшно,

Какъ разрумяненный трагическiй актеръ,

Махающiй мечемъ картоннымъ.

А ‘здоровое въ народ’, нисколько не нуждающееся въ милостивой пощад общества, нисколько не боящееся стнобитныхъ инструментовъ отрицателей и даже нисколько не угрожаемое ими, — очутилось у васъ кое-чмъ схваченнымъ въ воздух и употребленнымъ для красоты слога, чтобы только посильне выразиться насчетъ отрицателей.

Вмсто того чтобы возиться такъ долго съ отрицателями, которымъ и безъ вашихъ гршныхъ молитвъ придетъ своевременно пора преобразиться изъ ломщиковъ въ строителей, — лучше бы вы спустились на время съ высоты общихъ взглядовъ и проникли поглубже въ творящееся подъ шумокъ этихъ взглядовъ, въ происходящее на душ у тхъ, которые сами смло бросаютъ эти взгляды. Тогда, если вы наблюдатели и сердцевдцы, подслушали бы вы можетъ-быть трагическiй разладъ и колебанье тамъ, гд предполагаете одно величавое спокойствiе твердыхъ убжденiй. А нето — хотя бы съ голоса ‘Сверной Пчелы’, по старой памяти, пофилософствовали вы филантропически о той странной сред, изъ которой выходятъ вотъ эти убогiе должники подъ грубйшей корой, насвшей на нихъ изъ мглистой, безразсвтной жизни. ‘Пчела’ упрекаетъ васъ, благоразумныхъ дятелей отечественнаго слова, зато что вы, пошумвши какъ-то разъ объ участи этой усердствующей въ бумагописанiи братiи, потолковавши немножко о надленiи ея земельными участками, объ обращенiи ея въ сельскихъ учителей и пр., вдругъ замолчали, занялись исключительно ‘Здоровымъ въ народ’, а братiю съ рукъ сбросили. ‘Пчела’ конечно не думаетъ о томъ, что этотъ минутный шумокъ тоже былъ попыткою произвесть ломку на словахъ, которымъ не перейти въ дло до тхъ поръ, пока существуютъ въ наличности вс мста, питающiя братiю двнадцати и семнадцати-рублевыми мсячными порцiями. Братiя такъ принаровилась къ этимъ мстамъ, такъ сумла приспособить себя къ нимъ исключительно, что о крутомъ жизненномъ поворот, врод переселенiя на земельный участокъ или въ сельскую школу, и помысла пока не иметъ. Каждый членъ ея, усердствуя утромъ на служб, только и мечтаетъ что о добытiи частной переписки на вечернее время, и добывши работу, усердствуетъ надъ нею такъ, что и не почуетъ, какъ иногда проберется къ нему въ грудь непрошенная гостья подъ видомъ ничего незначащаго кашля, и какъ этотъ незначащiй кашель будетъ потомъ становиться все глуше и глуше. Вы, строители, а не ломщики, облагодтельствуйте насъ построенiемъ наилегчайшаго плана ликвидацiи всхъ копечныхъ долговъ этихъ людей въ мелочныя лавочки и ремесленныя заведенiя, и затмъ благополучнаго вывода ихъ куда-нибудь на боле чистый воздухъ, такъ чтобы все это сдлать, ничего не ломая, а только созидая.

Таже ‘Пчела’ можетъ указать вамъ и другое поприще, другую ожидающую вашихъ архитектурныхъ подвиговъ среду, которую она называетъ торговыми мальчиками. Только вы пожалуста и тутъ ничего существующаго не ломайте, потомучто если и были какiя-нибудь ‘застарлыя привычки и обычаи’, задавшiе эту среду, то вс они безъ сомннiя уже поломаны, и вамъ остается только созидать на готовомъ, расчищеномъ мст.

Кажется ни одинъ предметъ, ни одинъ вопросъ не представляетъ такъ наглядно существующаго въ насъ разлада, нашей головной неурядицы, какъ вопросъ о такъ-называемой эманципацiи женщинъ, который ведется у насъ какъ-то неровно, нескладно, порывами: то онъ западетъ, и нтъ о немъ ни слуху ни духу, то вдругъ опять послышится въ какомъ-нибудь углу. Видно что еще долго ему не уясниться и не придти въ общее сознанiе. И чрезъ какiе фазы, чрезъ какiе взгляды не перешолъ уже у насъ этотъ вопросъ! въ какой форм ни переминали его! и въ серьозныхъ трактатахъ, и въ легкихъ фельетонахъ, и въ проз, и въ стихахъ, — и въ какихъ стихахъ! Но какъ далеко ушолъ онъ впередъ и идетъ ли вообще впередъ — это вещь очень сомнительная. Въ послднее время онъ какъ-то попалъ въ самую серьозную и самую благоразумную газету — ‘Сверную Почту’, въ 86 No этой газеты напечатана ‘Замтка’ насчетъ допущенiя женщинъ слушать университетскiя лекцiи, съ примчанiемъ г. главнаго редактора газеты. Любопытно было прочесть замтку и примчанiе, замтка не длинна, примчанiе подлинне, но мы съ должнымъ вниманiемъ прочли и то и другое. Въ начал замтки говорится такъ:

‘— Женщинъ, двушекъ надо допустить до университетскаго образованiя, раздаются восклицанiя. — ‘Почему же нтъ. Разв он не люди? Какое различiе въ способностяхъ у мужчинъ и женщинъ? Не было ли примровъ ихъ генiальности?’ — И пошли, и пошли!

‘Милостивые государи! отвчаетъ авторъ на эти восклицанiя: — да подумали ли вы, что женщины не получаютъ у насъ еще порядочнаго гимназическаго образованiя? Въ чемъ состоитъ до сихъ поръ ихъ образованiе? — tenez-vous droit, parlez francais, ne faites pas de bruit, allez jouer au piano, faites bien la rvrence… Кому же вы хотите давать университетское образованiе?.. Сколько найдется у насъ женщинъ, для которыхъ нужно и возможно университетское образованiе?..’

Милостивый государь! позволимъ мы себ отвтить автору замтки: — да гд вы слышали, кто вамъ сказалъ, что хотятъ нашимъ женщинамъ навязывать университетское образованiе, хотятъ заставить ихъ слушать университетскiя лекцiи? Вдь добиваются только того, чтобы общественное мннiе не возмущалось такимъ явленiемъ, что женщина, почувствовавшая потребность высшаго образованiя, придетъ въ университетъ и сядетъ на студенческую скамью, чтобы не смотрли на нее какъ на диковинку, не сторонились бы отъ нея какъ отъ прокажонной. Не найдется ни одной подготовленной женщины? Ну, на нтъ и суда нтъ, а найдется хоть пять, десять, — не кивайте на нихъ головами, не смотрите на нихъ подозрительно. Неужели и этого нельзя? О чемъ же вы хлопочете?..

Но по мннiю автора замтки и этого нельзя, потомучто дальше онъ говоритъ о ‘собственной атмосфер’, объ ‘особенной аттракцiи’ женщинъ и объ опасности, вслдствiе этого, для молодого человка ‘сидть подл широкой кринолины, задвая ее локтемъ’. Ну, на этотъ пунктъ мы уже не дерзнемъ возражать, потомучто о немъ можно спорить съ ранняго вечера до птуховъ, очень весело провести время, а спора все-таки не кончить, вдь этому вопросу семь тысячъ лтъ отроду, и мы знаемъ еще только одинъ, столь же неразршимый и столь же занимательный вопросъ: это о томъ, чт прочне — любовь или дружба?

Въ примчанiи г. главнаго редактора не говорится ни слова ни объ аттракцiи, ни о широкой кринолин, но зато обращается особенное вниманiе на различiе между женской и мужской натурой, между женственностью и мужественностью, какъ двумя элементами человчества, и изъ этого различiя, посредствомъ множества краснорчивыхъ положенiй, выводится заключенiе, что ‘мужчин принадлежитъ вмст и духъ и техника науки, а женщин принадлежитъ преимущественно духъ ея’, и что слдовательно женщин ‘нужны не университеты, гд она расточила бы свое время безъ всякой пользы и во вредъ существеннымъ своимъ обязанностямъ и мшала бы другимъ (должно-быть широкою кринолиною), а публичные курсы особенные, устроенные, если угодно, въ тхъ же университетахъ, но въ иные часы и при соблюденiи иныхъ условiй.’ Непосредственно за этимъ выводомъ слдуетъ интереснйшее свднiе, именно: что ‘комиссiя изъ професоровъ, занимавшаяся въ прошедшемъ году, по порученiю правительства, начертанiемъ новаго устава университетовъ, имла это въ виду и полагала установить именно съ этою цлью особые курсы при университетахъ.’

Все это очень интересно, и женщины безъ сомннiя будутъ благодарны комиссiи за ея вниманiе къ нимъ. Если предположенiе комиссiи осуществится, то конечно програмы этихъ особенныхъ курсовъ будутъ принаровлены къ условiямъ женственности, такъ чтобы въ нихъ вошолъ только духъ науки, а никакъ не ея техника, вредящая, какъ мы сейчасъ видли, существеннымъ обязанностямъ женщины. Признаемся, мы очарованы этой мыслью: женщины такимъ образомъ будутъ оснены духомъ науки, который послужитъ имъ только украшенiемъ, вредная же техника науки, какъ сторона грубая, чисто утилитарная, до нихъ не коснется, и останется удломъ чернорабочей мужественности… Кажется мы такъ поняли мысль г. главнаго редактора, что подтверждаетъ и еще одно мсто въ его примчанiи, гд онъ вопрошаетъ:

‘Да ктожъ сомнвается въ прав женщины на высшее образованiе? Не въ дух ли сознанiя этого права у насъ устроены огромныя общественныя заведенiя, гд уму женщины предоставлены способы развиваться, совершенствоваться, удовлетворять стремленiямъ своимъ къ знанiю?’

Если въ предполагаемыхъ особенныхъ курсахъ будутъ предоставлены такiя же способы развиваться, то и кончено! Вс должны быть довольны и счастливы. Г. главный редакторъ, оканчивая свое примчанiе, предоставляетъ себ разсмотрть впослдствiи два относящiеся къ женщин вопроса, которые, по его выраженiю, ‘гораздо нужне пустыхъ умствованiй и разглагольствiй объ эманципацiи или о допущенiи ея (женщины) въ число студентовъ и къ экзаменамъ на званiе кандидатовъ, магистровъ и докторовъ всхъ наукъ’. Эти вопросы суть: 1) ‘вопросъ о приведенiи системы воспитанiя женщины въ тснйшее соотвтствiе съ ея назначенiемъ и будущностью‘ (для этого конечно нужно прежде опредлить назначенiе и будущность женщины, предметъ, о которомъ словоохотливый человкъ можетъ говорить до безконечности), 2) ‘вопросъ объ открытiи для безсемейныхъ и неимущихъ женщинъ источниковъ труда, изъ коихъ бы он могли почерпать средства безбднаго существованiя… Въ обществ — продолжаетъ авторъ — есть роды дятельности, которые по закоренлымъ обычаямъ принадлежатъ мужчин, между тмъ какъ ихъ легко и съ честью могла бы исполнять женщина. Эти роды дятельности удобно могутъ быть выдлены изъ общей массы общественнаго труда и общественныхъ обязанностей и вврены честности, уму и способностямъ женщины.’

Что эти вопросы гораздо нужне пустыхъ разглагольствiй, въ томъ никто не можетъ усомниться, и г. главный редакторъ, общающiй произнесть о нихъ ‘подробныя сужденiя’, безъ сомннiя возьмется самъ выдлить изъ общей массы общественнаго труда извстные роды дятельности и вврить ихъ честности, уму и способностямъ женщины. Ужь конечно онъ въ состоянiи будетъ немедленно привесть въ исполненiе эту административную мру, благiя послдствiя которой будутъ неисчислимы. Ну, разумется тутъ не обойдется безъ нкоторой ломки, — да чтожъ длать? въ виду благой цли позволительно дйствовать энергически. А мы, легкомысленные, думали-было, что таже благая цль достигнется гораздо естественне, если общественное мннiе позволитъ женщинамъ, по желанiю, расширить кругъ ихъ знанiй и даже прикоснуться слегка и къ самой техник науки, что тогда он сами, безъ подробныхъ сужденiй со стороны элемента мужественности, выдлили бы себ постепенно извстные роды дятельности, свойственные ихъ уму и способностямъ. Думая такъ, мы тоже конечно разумли безсемейныхъ и неимущихъ, да разв еще причисляли къ нимъ тхъ немногихъ избранныхъ, которыхъ внутреннiй голосъ увлечетъ на поприще умственной дятельности. Теперь ясно, мы все-таки заблуждались, упуская изъ вида, что техника науки вредитъ элементу женственности.

О существованiи новаго проекта общаго устава русскихъ университетовъ мы знаемъ изъ напечатанныхъ въ ‘Спб. Вдомостяхъ’ замчанiй Н. И. Пирогова на этотъ проектъ. Самый проектъ намъ неизвстенъ, замчанiя же обнародованы по желанiю автора ихъ, признающаго ‘для самаго дла полезнымъ узнать, путемъ гласности, вс возраженiя, которыя будутъ на нихъ сдланы’. Мы уже гд-то и встртили подобныя возраженiя, но они таковы, что самыхъ замчанiй въ сущности не опровергаютъ, а только требуютъ большаго развитiя и обработки нкоторыхъ изъ нихъ. Въ самомъ дл противъ существенныхъ мыслей и общаго духа замчанiй г. Пирогова возражать мудрено. Важне всего представляется намъ въ этихъ замчанiяхъ мысль о необходимости усилить и возвысить значенiе университетскаго совта. По поводу 51 проекта устава, въ которомъ сказано: ‘Попечитель употребляетъ все средства къ приведенiю университета въ цвтущее состоянiе‘, г. Пироговъ говоритъ:

‘Вмсто того чтобы возлагать на попечителя обязанность, едвали для него исполнимую, ‘привести университетъ въ цвтущее состоянiе’, мн кажется слдовало бы опредлить ясне и положительне его главное назначенiе, сказавъ въ устав, что попечитель есть ближайшiй и непосредственный контролеръ университета и всего учебнаго округа со стороны министерства народнаго просвщенiя, имющiй обязанностью наблюдать за точнымъ исполненiемъ всхъ постановленiй ввренными его контролю учебными учрежденiями. Боле этого попечитель не можетъ и не долженъ ничего длать. Обязывать его ‘къ употребленiю средствъ для приведенiя университета въ цвтущее состоянiе’ значитъ давать ему право вмшательства въ научныя дла университета, въ которыхъ онъ не можетъ быть компетентнымъ судьею. Поэтому и другое право попечителя — ‘предсдательствовать по своему усмотрнiю въ совт’, даруемое ему 54 проекта, не представляетъ никакой очевидной пользы для университета, въ этомъ случа попечитель принялъ бы на себя временныя обязанности ректора и пользовался бы еще бльшимъ правомъ вмшательства въ дла колегiи, чт не можетъ остаться безъ вреднаго влiянiя на автономiю совта. Между тмъ, чтобы поднять упавшее у насъ значенiе совта въ глазахъ учащихся и цлаго образованнаго общества, необходимо усилить его автономiю. Отъ ослабленiя власти и правъ совта, отъ его малой самостоятельности происходятъ у насъ и безпорядки между студентами, потерявшими доврiе и уваженiе къ совту. Безъ этой автономiи невозможно и процвтанiе университета, который процвтаетъ тамъ, гд сами правительства заботятся усилить его самостоятельность, а съ тмъ вмст и его научно-нравственное влiянiе на цлое общество.’

По поводу 81 и 83 проекта, по которымъ професоръ, по выслуг срока на полную пенсiю (двадцати-пяти лтъ), остается на служб неиначе какъ по избранiю и недале какъ на пять лтъ, посл которыхъ подвергается новому избранiю на такой же перiодъ, — г. Пироговъ указываетъ на настоятельную потребность вывесть изъ нашихъ университетовъ застой и отсталость въ наук, и для этого предлагаетъ на половин двадцати-пятилтняго поприща професора, т. е. чрезъ 12-13 лтъ по вступленiи на кафедру, длать переоцнку его научныхъ заслугъ, требуя ‘фактическихъ доказательствъ’ его научно-учебной дятельности, посредствомъ открытiя конкурса.

Плата за ученье (по 101) — по пятидесяти руб. въ столичныхъ университетахъ и по сорока руб. въ провинцiальныхъ университетахъ въ годъ, по мннiю г. Пирогова, слишкомъ высока. Онъ предлагаетъ значительно понизить ее, съ тмъ чтобы уже никого отъ нея не освобождать. Общiй сборъ чрезъ это не уменьшится, потомучто теперь университетъ принужденъ многихъ освобождать отъ платы, а тогда гораздо меньше будетъ студентовъ, немогущихъ внести малую сумму, да и за этихъ неимущихъ внесутъ богатые товарищи.

Въ 125, слова: ‘наблюденiе за студентами лежитъ на обязанности университета только въ зданiяхъ и учрежденiяхъ онаго’ — г. Пироговъ полагаетъ замнить словами: ‘университетское начальство судитъ студентовъ только за проступки, совершонные ими только въ зданiяхъ университета, и за несоблюденiе университетскихъ постановленiй’. Это измненiе онъ предлагаетъ для того, ‘чтобы избжать наблюденiя за студентами, на дл невозможнаго.’

Наконецъ еще одно мсто въ замчанiяхъ г. Пирогова кажется намъ столь важнымъ, по новости высказанной въ немъ мысли, что мы не можемъ не привесть его. На 17, гд сказано: ‘Для догматическаго и нравственнаго богословiя и церковной исторiи опредляется особая, непринадлежащая ни къ какому факультету кафедра для всхъ вообще студентовъ православнаго исповданiя’, — г. Пироговъ замчаетъ:

‘Судя по тому, что проектъ опредляетъ ‘особую кафедру для всхъ студентовъ православнаго исповданiя’, нужно заключить, что посщенiе лекцiй богословiя будетъ обязательно для студентовъ всхъ факультетовъ. Это заставляетъ меня выразить мое мннiе о мнимой польз и объ истинномъ вред, который происходитъ отъ обязательнаго посщенiя богословiя студентами факультетовъ, чт заслуживаетъ серьознаго вниманiя со стороны учебнаго начальства. Въ дл такой важности, каково религiозное образованiе юношества, соблюденiе одного только decorum можетъ отозваться самыми худыми послдствiями въ будущемъ. Страшно ошибаются т, которые думаютъ обязательнымъ преподаванiемъ богословiя сдлать учащихся нравственне и предохранить ихъ отъ матерьялизма и безврiя. Богословiе, какъ наука, преподаваемая всмъ, безъ связи съ предыдущимъ и будущимъ, не можетъ этого сдлать и даже не послужитъ къ распространенiю благочестiя между учащимися, это дло задушевныхъ и теплыхъ религiозныхъ убжденiй, внушонныхъ съ колыбели или вызванныхъ изъ души превратностями жизни, а не дло науки. И еще можно было бы допустить влiянiе богословiя на нравственность, еслибы къ изученiю богословской науки въ университет приступали люди, достаточно-приготовленные къ тому въ дтств, по внутреннему призванiю, или сдлавшiе себ серьозное изученiе этого предмета цлью жизни. Такимъ конечно неопасны сомннiя и недоумнiя — неизбжныя слдствiя всякаго научнаго анализа. Но если опытъ научаетъ, что и у такихъ посвященныхъ научные занятiя богословскими предметами развиваютъ иногда скептицизмъ и направленiе духа совершенно-противоположное чисто-религiозному, то чего должно ожидать отъ поверхностнаго изученiя богословiя студентами различныхъ факультетовъ? И вотъ мы видимъ, что именно молодые, развитые люди, посвятившiе себя изученiю исторiи, математики, медицины, естественныхъ наукъ, обязанные формально посщать лекцiи богословiя, вносятъ въ изученiе этого предмета то-же критическое направленiе и тотъ же скептицизмъ, которые необходимы при занятiи науками историческими, математическими и естественными. Прямое же слдствiе анализа и скептицизма, внесеннаго въ поверхностное занятiе богословiемъ, есть безврiе. Я это говорю изъ опыта: я зналъ многихъ молодыхъ людей университетскаго образованiя, которыми овладвало безврiе по мр того какъ они принимались за обязательное изученiе богословiя. Пусть богословiе преподается въ нашихъ университетахъ, неимющихъ богословскаго факультета, какъ вспомогательная наука, или еще лучше — пусть вмсто богословiя излагается: въ историко-филологическомъ факультет исторiя церкви, а въ юридическомъ каноническое право, пусть семинарiи и духовныя академiи замняютъ для насъ недостатокъ богословскихъ факультетовъ, пусть богословiе излагается въ нихъ для посвященныхъ въ полномъ его объем: sancta sanctis! Но обязательный, неполный курсъ этой науки въ университет, назначенный подъ видомъ отдльной и самостоятельной кафедры для всхъ учащихся, принесетъ, повторяю, не пользу, а вредъ благочестiю молодыхъ людей, образующихся въ университетахъ.’

Есть или бываютъ иногда въ университетахъ кафедры, почему-то непользующiяся никакимъ кредитомъ. Он существуютъ номинально, значатся въ росписанiи, и только: предметы ихъ считаются студентами нивочто. Въ такомъ положенiи была когда-то въ математическомъ факультет одного изъ нашихъ университетовъ кафедра архитектуры. Студенты ршительно не занимались этимъ предметомъ и подшучивали надъ записками старика-професора, составленными имъ когда-то въ молодости и ходившими съ тхъ поръ по рукамъ въ пожелтвшихъ и залоснившихся тетрадкахъ. Подобное ли процвтанье преподаванiя архитектуры, или что другое навело членовъ факультета кiевскаго университета на мысль, которая недавно обсуждалась въ засданiи университетскаго совта и которая, если осуществится, должна поднять кафедру архитектуры въ уровень съ другими. Это — мысль о введенiи въ университет преподаванiя строительнаго искуства и практической механики. Факультетъ соображалъ, что ‘строительная механика, какъ теорiя строительнаго искуства, въ настоящее время достигла до той степени развитiя, что сдлалась самостоятельною наукой, входящею въ рядъ наукъ прикладной математики, и представляетъ собою непосредственное приложенiе теоретической механики. Теорiя сопротивленiя матерьяловъ, теорiя арокъ, теорiя цпныхъ мостовъ и проч. суть непосредственныя приложенiя статики и имютъ важное значенiе какъ въ теоретическомъ, такъ и въ практическомъ отношенiяхъ.’ Поэтому факультетъ призналъ полезнымъ ‘кафедру архитектуры преобразовать въ кафедру строительнаго искуства и архитектуры’. При этомъ факультетъ просилъ, чтобы университету дозволено было, въ случа надобности, замщать означенную кафедру офицерами, кончившими курсъ въ инженерной академiи или въ институт корпуса путей сообщенiя съ чиномъ инженеръ-поручика, и которые сверхъ того заявили свою ученую дятельность печатными сочиненiями, или уже состояли преподавателями строительнаго искуства въ одномъ изъ сказанныхъ заведенiй… Если существованiе медико-хирургической академiи не мшаетъ процвтать медицинскимъ факультетамъ въ нашихъ университетахъ, то почему-жъ бы кажется не быть въ нихъ и строительному отдленiю математическаго факультета? Увеличилось бы число развитыхъ и пресвщенныхъ строителей, въ которыхъ у насъ излишка быть не можетъ: запросъ на строителей (принимая ихъ на этотъ разъ въ буквальномъ, а не въ переносномъ смысл) долженъ у насъ усиливаться съ каждымъ днемъ, ибо земля наша велика и обильна… всмъ, только не сооруженiями, знаменующими полное страны процвтанье…

Говоря объ университетахъ, не можемъ не указать на попавшуюся намъ въ ‘Одесскомъ Встник’ (No 34) статью г. И. Сокальскаго, по вопросу: въ какихъ городахъ лучше быть университетамъ — большихъ или небольшихъ? Авторъ ршительно становится на сторон большихъ городовъ и примняетъ эту мысль къ Одесс, которая по его мннiю соединяетъ въ себ вс условiя для процвтанiя университета. Читателямъ извстно, что давно уже были толки о преобразованiи одесскаго лицея въ университетъ, потомъ эти толки запали и послышалась всть о предположенiи правительства основать для новороссiйскаго края университетъ въ Николаев. Исполнится ли это послднее предположенiе, или возстановится мысль объ образованiи университета изъ одесскаго лицея — мы не знаемъ и предршать этого дла, такъ сильно интересующаго жителей нашего юга, не можемъ, но доводы г. Сокальскаго о преимуществахъ, представляемыхъ для жизни университетовъ большими и наиболе цивилизованными городами вообще, — неговоря объ Одесс или Николаев, Харьков или Ахтырк, Москв или Клин, — доводы эти кажутся намътакъ основательны, что противъ нихъ трудно придумать что-либо въ пользу посадки такого большого растенiя какъ университетъ, въ такую мелкую и тощую почву, какъ нравственно-общественная почва небольшого провинцiальнаго городка. Невдаваясь въ подробности вопроса, довольно только сказать, что многiе изъ нашихъ городовъ, едва прозябая, могутъ служить живымъ указанiемъ, чт значитъ произвольно взятая мстность, насильственная посадка и искуственная поддержка жизни въ какомъ бы то нибыло организм…

Въ газетахъ описанъ высочайше утвержденный проектъ памятника Пушкину, составленный Л. Бахманомъ. Описанiе скульптурнаго произведенiя, еще только проектированнаго, никогда не можетъ дать врнаго понятiя о томъ, чт это будетъ въ окончательномъ исполненiи, поэтому мы не повторимъ теперь всего описанiя, а только упомянемъ. Въ описанiи говорится, что памятникъ будетъ состоять изъ групы, помщенной на самородной глыб гранита. Пушкинъ, занимающiй главное мсто въ груп, правою рукою передаетъ перо отроку, въ лиц котораго представляется слдующее поколнiе русскихъ писателей, а лвою утшаетъ колнопреклоненную музу. Позади фигуры Пушкина помщается юноша, прижимающiй къ сердцу полученную отъ поэта книгу его творенiй. Въ этой-то фигур юноши олицетворенъ… русскiй народъ.

Это, въ строгомъ смысл, пророческое олицетворенiе, это будущiй народъ, еще имющiй прижать къ сердцу книгу творенiй Пушкина, — какъ и на гранитной глыб, служащей пьедесталомъ памятнику, будутъ начертаны пророческiе же стихи:

‘Я памятникъ себ воздвигъ нерукотворный,

Къ нему не заростетъ народная тропа.’

Русскiй народъ еще долженъ пробить эту тропу и потомъ уже не дать зарости ей.

Русскому народу все сулятъ будущность, отвсюду сулятъ, говорятъ даже, что въ Англiи какой-то професоръ, предлагая учить англичанъ русскому языку, выразился такъ, что ‘Россiя со дня на день приобртаетъ все большее значенiе’. Какъ это лестно въ самомъ дл! А узнали мы объ этомъ отъ кореспондента ‘Сверной Пчелы’, по поводу сообщаемаго имъ, съ большимъ одушевленiемъ, извстiя о проект Рейтера учредить телеграфное сообщенiе между Европой и Китаемъ чрезъ Россiю. Онъ хочетъ открыть свое телеграфическое отдленiе въ Омск, гд поселится кореспондентъ лондонскаго телеграфическаго агентства, и оттуда начнется правильная посылка курьеровъ чрезъ Красный-Яръ, Иркутскъ, Кяхту и Ургу въ Пекинъ, гд будетъ жить главный агентъ Рейтера. Расказывая довольно подробно объ этомъ проект, кореспондентъ между прочимъ прибавляетъ:

‘Какъ ни велико всемiрное значенiе этого предпрiятiя, но оно иметъ свое особенное, несравненно боле важное значенiе для Россiи. Посредствомъ его Англiя, отъ лица всего мiра, признаетъ Россiю посредницею между двумя частями земного шара, бывшими такъ мало знакомыми другъ другу и такъ много ждущими отъ боле короткаго взаимнаго знакомства. Я не вдаюсь въ преувеличенiе, назвавъ Англiю вмсто Рейтера: проектъ Рейтера одобренъ Англiею, ея торговымъ мiромъ и ея правительствомъ. Все лондонское купечество безъ исключенiя на сторон проекта, а дома Берингъ и К®, Матисонъ и К®, Дентъ, Пальмеръ и К® и многiе другiе львы биржи нетолько изъявили полную симпатiю, но и предложили съ своей стороны полную поддержку для приведенiя проекта въ исполненiе. Недавно у Рейтера собирался митингъ по этому длу — очень небольшая компанiя, всего человкъ двнадцать съ небольшимъ, но эта кучка людей представляла собою, по слухамъ, капиталъ въ 140,000,000 руб. наличными деньгами… Ршенiе митинга было вполн за проектъ. Итакъ, полагаю, я правъ, сказавъ что Англiя признала за Россiею право посредничества между Европою и Китаемъ.’

Все это возбуждаетъ въ насъ патрiотическiя чувства и сильное желанiе — не позволить никому наступать намъ на ногу, а между тмъ мы сейчасъ же слышимъ, что кто-то наступаетъ… Этого мы, при настоящемъ своемъ настроенiи, стерпть не можемъ, и потому исполняемъ желанiе г. Н. Сiяльскаго, который проситъ вс наши перiодическiя изданiя перепечатать его протестъ на французское консульство. Вотъ что пишетъ г. Сiяльскiй (въ 102 No ‘Св. Пч.’):

‘Въ 1860 году умеръ проживавшiй въ С. Петербург французскiй подданный Эдмондъ Луи Давелуи, оставшись должнымъ 6,000 руб. сер. по заемнымъ письмамъ, переданнымъ мн для взысканiя. Узнавъ объ этомъ чрезъ нсколько дней, я представилъ эти заемныя письма въ первый департаментъ управы благочинiя съ просьбою, дабы приняты были мры къ охраненiю оставшагося посл должника имущества отъ растраты, объ описи и продаж этого имущества, для удовлетворенiя меня по сказаннымъ заемнымъ письмамъ.

‘По этой просьб первый департаментъ управы благочинiя далъ мстной полицiи предписанiе описать оставшееся по смерти должника имущество, пригласивъ и меня къ описи, и затмъ опись эту представить въ тотъ департаментъ для разсмотрнiя и дальнйшихъ распоряженiй.

‘Секретарь французскаго консула, недопуская полицiи къ описи и устраняя мое присутствiе при описи, самъ описалъ имущество Давелуи и распорядился продажею имущества съ аукцiона, выручивъ чрезъ продажу всего 1,637 руб.

‘Хотя я еще до продажи вещей, по личному объясненiю съ предсдателемъ перваго департамента управы благочинiя, заявлялъ департаменту особымъ прошенiемъ о дйствiяхъ консульства и просилъ войти, чрезъ кого слдуетъ, съ представленiемъ въ министерство иностранныхъ длъ, о разъясненiи консулу его обязанностей и правъ, но первый департаментъ управы благочинiя, потребовавъ отъ полицiи по моей просьб объясненiя, хотя и убдился въ описанныхъ мною дйствiяхъ консульства, но тмъ немене не вошолъ ни съ какимъ по моей просьб представленiемъ, и несдлавъ по ней никакого заключенiя, передалъ дло въ надворный гражданскiй судъ.

‘Надворный судъ, распорядившись произвести публикацiю въ вдомостяхъ о вызов наслдниковъ, кредиторовъ и должниковъ Давелуи, отнесся въ консульство, прося прислать въ судъ: сумму, вырученную отъ продажи имущества Давелуи, деньги издержанныя на публикацiю, и переписку по означенному длу.

‘На это французскiй консулъ Ливiо, въ письм на имя судьи, выразилъ удивленiе свое о такомъ притязанiи суда и поставилъ на видъ, что вроятно г. судья не читалъ постановленной между Россiею и Францiею въ 1857 году декларацiи, по 20-му коей права, присвоиваемыя судомъ, принадлежатъ консульству, и что я долженъ предъявить искъ мой консульству, куда уже и обратились какiе-то кредиторы умершаго Давелуи.

‘ 20 декларацiи, на который французскiй консулъ ссылается, предоставляетъ консуламъ право: принимать вс надлжащiя мры для сохраненiя наслдства посл умершихъ французскихъ подданныхъ, совокупно съ мстнымъ начальствомъ, а также, предупредивъ мстное начальство, принять отъ имени наслдниковъ въ свое завдыванiе движимое и недвижимое имущество, составляющее наслдство, произвести оному ликвидацiю и управлять онымъ лично или посредствомъ своихъ повренныхъ, такъ какъ они, т. е. консулы, имютъ прямое право заступать мсто наслдниковъ отсутствующихъ, неспособныхъ или несовершеннолтнихъ, не предъявляя особенныхъ на то документовъ. Для каждаго ясенъ смыслъ этого параграфа: консулы въ этихъ случаяхъ суть назначенные своимъ правительствомъ повренные наслдниковъ, дйствующiе отъ имени наслдниковъ, заступающiе мсто наслдниковъ. Слдственно въ этомъ случа консулы обязаны и вправ дозволить себ только то, что въ отношенiи къ имуществу Давелуи вправ были бы сдлать законные наслдники его, еслибы таковые были на-лицо, никакъ не прикрываясь офицiализмомъ внземельности.

‘По международному праву, иностранцы, пребывающiе временно на територiи другого государства, подчиняются власти и законамъ сего послдняго. Законы же, дйствующiе въ Россiи, предоставляютъ наслдникамъ, по обозрнiи наслдства, принять оное, или отказаться отъ него по несоразмрному обремененiю его долгами, а затмъ въ первомъ случа платить сполна вс долги умершаго, а во второмъ предоставить самое наслдство на удовлетворенiе кредиторовъ. Поэтому консульство, избравъ для своихъ дйствiй первый способъ, должно подчиниться и послдствiямъ такого образа дйствiй, т. е. удовлетворить сполна долги Давелуи.

‘Другого исхода этому длу быть не должно, потомучто нельзя же согласиться съ требованiемъ консульства, дабы кредиторы Давелуи подчинились суду консульства, мы, русскiе, имемъ свои судебныя учрежденiя, которыми вправ пользоваться, неприбгая у себя дома къ импровизированному судилищу иноземному, не спецiальному въ обсужденiи законности актовъ, правильности формы ихъ и содержанiя, locus regit actum.

‘Объяснивъ образъ воззрнiя французскаго консула на свои обязанности и на право государственное и международное, а также указавъ на равнодушiе, съ какимъ первый департаментъ управы благочинiя отнесся къ этому длу, оставивъ мою просьбу безъ всякаго вниманiя, мн прiятно заявить, что надворный гражданскiй судъ не удовлетворился изъясненнымъ мною отвтомъ консула и вошолъ въ с. петербургское губернское правленiе въ ноябр мсяц 1860 года съ представленiемъ о сношенiи съ кмъ слдуетъ, для возстановленiя правильныхъ отношенiй консульства къ дламъ подобнаго рода. Къ сожаленiю губернское правленiе, сдлавъ на представленiи суда помту ‘къ длу’, оставило его втеченiе года безъ всякаго движенiя. Почитаю своимъ долгомъ не умалчивать о семъ, потомучто отъ подобнаго бездйствiя присутственныхъ мстъ (чиновники коихъ даютъ присягу — охранять государственные интересы), длается ущербъ самой чести государства въ его международныхъ сношенiяхъ, а иностранные консулы, невстрчая въ подобныхъ дйствiяхъ своихъ законнаго противодйствiя, могутъ принять ихъ за обычай, который возводятъ затмъ въ оскорбительный для чести государства и вредный законъ.’

Очень желательно было бы услышать по этому длу голосъ безпристрастныхъ юристовъ, къ которымъ обращался г. Сiяльскiй, а затмъ — узнать чмъ кончилось самое дло.

‘Время’, No 6, 1862

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1862/JUNE/ddelajun.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

Впечатлнiя, произведенныя на Петербургъ пожарами. — Погибшая сокровищница. — Мры противъ пожаровъ и другiя правительственныя распоряженiя. — Прекращенiе изданiя двухъ журналовъ. — Способы противъ вторженiя ложныхъ идей. — Новороссiйскiй университетъ. — Занимательность ‘донесенiя’ одной ревизiонной комиссiи и одинъ крупный недочетъ. — Другой занимательный предметъ по питейно-дорожной части. — Московское поощренiе отечественной промышлености. — Преобразованiе московскаго городского управленiя. — Сличенiе прошедшаго съ настоящимъ и настоящаго с будущимъ: отношенiе издателей къ подписчикамъ и обратно, отношенiя изобртателей мыслей къ современникамъ и потомству и обратно.

______

Вамъ, читатель иногородный, мы повдаемъ, что въ конц прошедшаго мая и начал текущаго iюня обывателямъ С. Петербурга было очень тяжело. Безъ сомннiя вы уже слышали о здшнихъ пожарахъ… Большiе пожары конечно бывали у насъ и прежде: лтъ восемь назадъ горлъ Измайловскiй полкъ, потомъ горли Пески, горла Ямская, но все это не то: ныншнiе пожары заключали въ себ нчто особенное, поэтому и произведенное ими впечатлнiе и вообще послдствiя ихъ имютъ свою особенность. Посл страшнаго 28 мая, испепелившаго между прочимъ то многообразное, невообразимо-плотно населенное торжище, которымъ пробавлялась въ своихъ мелкихъ житейскихъ потребностяхъ огромная масса нисшихъ и среднихъ слоевъ Петербурга, — посл этого страшнаго дня весь Петербургъ, за нкоторыми разв счастливыми исключенiями, вдругъ потерялъ сонъ. Ему ршительно не спалось: недремлющiя очи глядли по всмъ улицамъ отъ вечера до утра, и всю ночь слышался тревожный говоръ, каждый шумъ прохавшаго экипажа, каждый свистокъ хожалаго — заставлялъ мирнаго обывателя вскакивать съ постели и торопливо подбгать къ окну, тмъ, изъ чьихъ оконъ видна каланча ближайшей части, она не давала ничмъ спокойно заняться: они глаза проглядли на нее и совсмъ утомили зрнiе, тмъ, которыхъ природа надлила боле твердымъ духомъ и невозмутимою покорностью судьб, — если и удавалось засыпать, то восн видлись огненныя рки и озера, совершенно наподобiе пылающихъ лсныхъ дворовъ и сплошныхъ клтушекъ Апраксина двора, а инымъ, боле экзальтированнымъ, и на-яву мерещились огоньки: было ли то отраженiе заходящго солнца въ оконныхъ стеклахъ, или внезапно повалившiй черный дымъ изъ фабричной трубы или изъ затопленныхъ съ вечера общественныхъ бань, — все это бросало тревогу въ сердце и заставляло обращаться къ той же полицейской каланч, какъ къ спасительному маяку, и долго всматриваться, не поднимаютъ ли шары. Была даже минута такого настроенiя, что два встртившiеся на улиц незлобивые и никому зла нежелающiе пшехода взаимно мряли другъ друга внимательнымъ взоромъ и у обоихъ одновременно рождалась одна и таже мысль: ‘А кто его знаетъ? можетъ-быть и это поджигатель!..’ Да! былъ перiодъ такого народнаго настроенiя, когда мирному, во всхъ отношенiяхъ благонамренному человку приходилось испытать на себ дйствiе зоркихъ, недоврчивыхъ глазъ, встрчавшхъ и провожавшихъ его изъ-за каждаго угла. Ощущенiе, согласитесь, несовсмъ прiятное!..

А знаете ли чт между прочимъ погибло 28 мая вмст съ Апраксинымъ дворомъ? Объ этомъ надо послушать одного страстнаго библiофила. ‘Пришолъ я — говоритъ онъ — на другой день утромъ на пепелище толкучаго рынка и встртилъ тамъ толпу знакомыхъ мн погорвшихъ книжниковъ. Чт, спрашиваю, все пропало? — ‘Почти-что все’. — Укажите же, гд была лавка Матюшина. — ‘Вотъ гд была она, лавка Матюшина!’ отвтилъ одинъ и швырнулъ камушекъ въ груду пепла и тлющихъ угольевъ… А вдь въ лавк Матюшина были вещи, которыхъ и не найти нигд, у Матюшина въ лавк, — не въ этой, что сгорла, а въ прежней (прежде онъ торговалъ въ линiи по Садовой), — Карамзинъ занимался, Пушкинъ приходилъ къ нему за справками, московскiе знатоки и искатели древностей нарочно прiзжали порыться на чердачк Матюшина, къ нему обращались иногда за отдльными томами къ рдчайшимъ разрозненнымъ изданiямъ, даже за нсколькими недостающими страницами, и онъ подбиралъ эти томы и страницы, — вотъ что было дорого! Это была просто незамнимая сокровищница… Если не врите, спросите у М. Н. Лонгинова, онъ хорошо знаетъ чт такое былъ сгорвшiй теперь чердачокъ старика-Матюшина!.. Книжники толковали на пожарищ, что врядъ ли переживетъ такую бду старикъ-сверстникъ А. Ф. Смирдина, у него же въ послднее время, говорятъ, развилась какая-то страстная, родительская привязанность къ книгамъ, особенно къ рдкимъ экземплярамъ. Но онъ уже открылъ продажу книгъ въ палатк, на Семеновскомъ плац, только незнаю что тамъ у него за книги: кажется, что души-то, самого-то суть — завтнаго чердачка съ драгоцнными для насъ, гробокопателей, курьозами — больше не существуетъ!..’

Такъ вотъ — знали ли вы, читатель иногородный, да и многiе ли изъ петербургскихъ жителей знали о существованiи такого чуднаго книгохранилища на толкучемъ рынк?

Въ то время когда пишутся эти строки, прошло уже три недли со дня прекращенiя пожаровъ. Петербургъ начинаетъ спать спокойне, разговоры, кром пожаровъ и поджигателей, повременамъ обращаются уже и на другiе предметы, хотя боле или мене подходящiе по характеру къ недавнему тревожно-мрачному расположенiю общественнаго духа. Пространство, занимаемое Апраксинымъ и Щукинымъ дворами, временно опустошонное, начало оживляться, промышленная жизнь, прекращенная на минуту, снова стала пробиваться на пепелищ, какъ молодая зелень ранней весной. Если относить причину нашихъ пожаровъ къ злоумышленнымъ поджогамъ, то прекращенiе ихъ всего естественне объяснить тми энергическими мрами, которыя приняты противъ подобныхъ покушенiй. Вы конечно уже слышали и объ этихъ мрахъ: он состоятъ въ учрежденiи особой слдственной комиссiи, въ повелнiи — поджигателей и подстрекателей къ безпорядкамъ судить военнымъ судомъ по полевымъ законамъ, съ предоставленiемъ военному генералъ-губернатору права конфирмовать и приводить въ исполненiе приговоры суда, въ раздленiи Петербурга на три временныя военныя губернаторства, въ усиленiи городской стражи, въ распоряженiяхъ для возбужденiя бдительности дворниковъ, наконецъ въ приглашенiи всхъ жителей къ содйствiю наблюденiямъ полицiи и къ соблюденiю всхъ возможныхъ предосторожностей. Все это, вмст съ крайне-напряжонною внимательностью самого народа конечно должно было устранить и даже сдлать невозможными и злоумышленныя попытки и неосторожное обращенiе съ огнемъ самихъ жителей.

Съ описанными мрами, принятыми противъ пожаровъ, совпало много другихъ правительственныхъ распоряженiй, если не относящихся прямо къ пожарамъ, то имющихъ соотношенiе съ послдними событiями и съ общимъ направленiемъ мыслей. Вотъ эти распоряженiя:

Закрытъ существовавшiй въ Петербург Шахматный клубъ.

Закрыты — сначала дв воскресныя школы, въ которыхъ обнаружено распространенiе вредныхъ ученiй и идей, потомъ закрыты воскресныя школы, учрежденныя при войскахъ, — въ тхъ видахъ, что злоумышленные люди могутъ и въ этихъ школахъ проводить вредныя и ложныя ученiя, наконецъ ‘Сверная Почта’ объявила, что ‘государь императоръ, по обсужденiи въ совт министровъ представленныхъ его величеству свднiй о вредномъ направленiи, обнаруженномъ въ нкоторыхъ воскресныхъ школахъ и народныхъ читальняхъ, высочайше повелть соизволилъ: 1) немедленно приступить къ пересмотру правилъ объ учрежденiи воскресныхъ школъ, 2) впредь до преобразованiя воскресныхъ школъ на новыхъ основанiяхъ, закрыть вс нын существующiя школы и читальни.’

Упразднено только-что учрежденное при обществ для пособiя нуждающимся литераторамъ и ученымъ ‘отдленiе для пособiя учащимся молодымъ людямъ’.

Изданы временныя правила о надзор за типографiями, литографiями и другими подобными заведенiями (высочайше утвержденныя 14 мая). Для этого надзора, по правиламъ, установлены особые чиновники, снабжонные отъ министерства внутреннихъ длъ инструкцiею. Въ инструкцiи между прочимъ сказано, что ‘осмотры типографiй и другихъ заведенiй должны быть производимы сколь возможно чаще, причемъ чиновники удостовряются: имются ли въ нихъ шнуровыя книги и правильно ли он вдутся, повряя записанное въ книгахъ съ дйствительно-произведенными и производящимся работами или торговлею, а въ заведенiяхъ, торгующихъ принадлежностями тисненiя, обозрваютъ документы, на основанiи которыхъ товары отпущены’. Дале, что ‘чиновники обязаны имть постоянно врныя свднiя о наличномъ имуществ типографiй, литографiй и т. п., какъ-то: о количеств шрифтовъ, числ станковъ, разнаго рода машинъ, камней, досокъ и проч., а въ случа увеличенiя въ заведенiи принадлежностей тисненiя наблюдать какъ за тмъ, чтобы вновь приобртаемыя принадлежности подробно записаны были въ книгу, такъ и за тмъ, какое изъ нихъ длается употребленiе’. Дале, ‘чиновники бдительно наблюдаютъ, чтобы въ типографiяхъ, литографiяхъ и т. п. заведенiяхъ не производились недозволенныя закономъ работы, а на заводахъ, въ лавкахъ, магазинахъ и гд-бы то ни было — незаконная продажа принадлежностей тисненiя. При исполненiи этой обязанности необходимо короткое ознакомленiе съ всми личностями, занимающимися въ означенныхъ заведенiяхъ. За употребленiемъ принадлежностей тисненiя частными лицами наблюдаютъ или сами непосредственно, или чрезъ полицейскихъ агентовъ. По тсной связи типографскаго дла съ книжною торговлею, чиновники обязаны тщательно слдить за торговлею книгами въ лавкахъ и въ разнос.’

Изданы временныя правила по дламъ книгопечатанiя, высочайше утвержденныя 12 мая, для руководства по цензур, впредь до пересмотра всхъ цензурныхъ постановленiй. Изъ тринадцати пунктовъ этихъ правилъ мы приведемъ нкоторые, особенно т, противъ которыхъ нашъ братъ пишущiй можетъ иногда погршить безъ умысла, лишь по невднiю.

‘3) При разсмотрнiи сочиненiй и статей о несовершенств существующихъ у насъ постановленiй, дозволять къ печати только спецiальныя ученыя разсужденiя, написанныя тономъ приличнымъ предмету и притомъ касающiяся такихъ постановленiй, недостатки которыхъ обнаружились уже на опыт.

‘4) Въ разсужденiяхъ о недостаткахъ и злоупотребленiяхъ администрацiи не допускать печатанiя именъ лицъ и собственнаго названiя мстъ и учрежденiй.

‘5) Разсужденiя, указанныя въ двухъ предыдущихъ пунктахъ, дозволятъ только въ книгахъ, заключающихъ немене десяти печатныхъ листовъ, и въ тхъ перiодическихъ изданiяхъ, на которыя подписная цна съ пересылкою немене семи рублей въ годъ.

‘6) Министрамъ внутреннихъ длъ и народнаго просвщенiя предоставляется, по взаимному ихъ соглашенiю, въ случа вреднаго направленiя какого-либо перiодическаго изданiя причислять оное къ разряду тхъ, коимъ недозволяется печатать разсужденiя, показанныя въ пунктахъ 3 и 4, и прекращать каждое перiодическое изданiе, на срокъ неболе восьми мсяцевъ.

‘7) Не допускать къ печати статьи: а) въ которыхъ возбуждается непрiязнь и ненависть одного сословiя къ другому, и б) въ которыхъ заключаются оскорбительныя насмшки надъ цлыми сословiями или должностями государственной и общественной службы.

‘8) Не дозволять распубликованiя, по однимъ слухамъ, предполагаемыхъ будто бы правительственныхъ мръ, пока он не объявлены законнымъ образомъ.’

Одинъ изъ приведенныхъ пунктовъ, именно пунктъ шестой, уже получилъ практическое примненiе. Въ 132 No ‘Сверной Почты’ 19 iюня, объявлено, что министръ внутреннихъ длъ и управляющiй министерствомъ народнаго просвщенiя, по взаимному соглашенiю, признали нужнымъ прекратить на восемь мсяцевъ изданiе журналовъ ‘Современникъ‘ и ‘Русское Слово’.

Рядомъ съ этимъ читаемъ другое объявленiе о томъ, что вслдствiе высочайшаго повелнiя о лишенiи редактора газеты ‘День’, отставного надворнаго совтника Аксакова права на изданiе газеты, московскiй военный генералъ-губернаторъ сдлалъ распоряженiе о воспрещенiи г. Аксакову быть редакторомъ помянутаго изданiя.

Приведенныя нами правительственныя мры и распоряженiя приняты для обезпеченiя общественнаго спокойствiя и для огражденiя общества отъ вторженiя въ него ложныхъ и вредныхъ ученiй и идей. Противъ послдняго зла есть и другое очень дйствительное средство, съ которымъ мы впрочемъ невполн еще освоились, оно основано на томъ, что ложную и вредную идею ничто не можетъ такъ быстро и глубоко уронить и обезсилить, какъ всенародное обличенiе ея ложности и вредности. Зло ничего такъ не боится, какъ гласности и общеизвстности. Доказательнымъ примромъ этому можетъ служить послдняя жалкая прокламацiя, эта самозванная ‘Молодая Россiя’, въ которой, какъ толкуютъ теперь вс газеты, провозглашались убiйства во имя уничтоженiя всхъ нравственныхъ основъ, которыми живетъ наше общество: только-что показалась въ мiръ эта нелпость, какъ тотчасъ же и была освистана всмъ мiромъ, и оставаясь безобразно-ложною, совершенно перестала быть вредною, потомучто никто ея не принялъ и не приметъ. Такая же участь должна постигнуть и всякую дйствительно-ложную и вредную мысль, если она будетъ выведена, какъ говорится, на свжую воду.

Обнародовано высочайшее повелнiе объ учрежденiи новороссiйскаго университета въ Одесс, съ тмъ чтобы для этого тамошнiй ришельевскiй лицей былъ преобразованъ въ университетъ. Такимъ образомъ вопросъ о выбор мстности для нашего южнаго университета ршился, безъ сомннiя къ общему и полнйшему удовольствiю края.

Не такъ легко подвигается дло петербургскаго университета: объявлено, что въ ныншнемъ году, кром восточнаго, будетъ открытъ еще одинъ факультетъ — физико-математическiй, открытiе же прочихъ факультетовъ отлагается еще на годъ.

_____

Читатель, удостоившiй пробжать предыдущiя страницы, безъ сомннiя уразумлъ, что посл разныхъ тревогъ и опасенiй за несгораемость собственной головы, которымъ по человческой слабости трудно было на минуту не поддаться, мы уже успли возвратиться къ состоянiю внутренняго спокойствiя, къ надеждамъ и теплымъ ожиданiямъ лучшаго строя нашей жизни. Теперь позвольте же намъ пооткровенничать, расказавъ, чт первое развлекло насъ отъ тревогъ. Это — случайно попавшееся намъ въ руки ‘Донесенiе’ ревизiонной комиссiи, разсматривавшей счеты главнаго общества россiйскихъ желзныхъ дорогъ за 1860 годъ. Если вы не читали ‘Донесенiя’, то можетъ-быть и не поврите намъ, но прочтите, и узнаете, что въ немъ есть статьи и чрезвычайно занимательныя, занимательныя какъ романы Дюма, какъ сказки ‘Тысячи-одной ночи’ — конечно въ своемъ, совершенно оригинальномъ род. Всячески опасаясь, чтобъ не обременить вашего вниманiя, мы покажемъ вамъ только образчикъ этого занимательнаго ‘Донесенiя’, некасаясь другихъ частей, требующихъ анализа и соображенiй. Кчему намъ это? вдь мы съ вами не акцiонеры главнаго общества!.. Или вы можетъ-быть акцiонеръ? Въ такомъ случа совтуемъ вамъ вникнуть самимъ во вс части ‘Донесенiя’. Такъ вотъ — собственно насчетъ занимательности. Есть напримръ тамъ статья подъ заглавiемъ: ‘Врачебная часть’. Господа ревизовавшiе, разсмотрвъ эту часть, вывели между-прочимъ заключенiе, ‘что медицинскимъ пособiемъ пользовались преимущественно не рабочiе, а лица, составлявшiя мстныя начальства и семейства этихъ лицъ.’ Но мы непонимаемъ, для чего было высказывать это заключенiе. Вдь извстно, что русскiе рабочiе люди лечатся медикаментами, большею частью невещественными: если напримръ кому изъ нихъ занеможется, то первымъ средствомъ рекомендуютъ — не думать объ этомъ. И иногда, говорятъ, помогаетъ: перестанетъ думать, и полегчитъ. Еслиже не полегчитъ, то попробуютъ пошептать: средство также невещественное, и только уже въ случа недйствительности этихъ мръ прибгаютъ къ осязаемымъ и цннымъ лекарствамъ врод чистаго дегтя, бодяги, накидыванiя горшковъ и пр. Примняясь къ организму русскаго рабочаго, подобнымъ же образомъ дйствуютъ и врачи въ нкоторыхъ больницахъ: они принимаютъ методъ выжидательный, ожидая дйствiя натуры. И натура слушается и длаетъ свое дло: въ одномъ случа переломитъ болезнь, въ другомъ благоразумно покорится ей. Такимъ образомъ все совершается по естественнымъ, самою природою предписаннымъ законамъ. Но совсмъ иное дло — организмъ просвщенной администрацiи главнаго общества: чмъ она просвщенне, тмъ организмъ ея деликатне образованъ и тмъ боле требуетъ онъ за собой ухода и изысканнйшихъ врачебныхъ средствъ. Слдовательно чмъ сложне и дороже было леченiе, тмъ больше должны радоваться акцiонеры, заключая по этому о высокихъ качествахъ организма лицъ, служащихъ ихъ обществу. Вотъ напримръ занемогъ къ общему сожалнiю г. С. (остальныхъ буквъ, составляющихъ его имя, нтъ въ печатномъ ‘Донесенiи’: можетъ-быть въ набор выпали — это случается, а жаль: г. С. долженъ быть интереснйшiй для науки субъектъ). Чтожъ вы думаете? Организмъ этого субьекта оказался такого свойства, что потребовалось вдругъ, въ одинъ и тотъ же день, подвергать его дйствiю десяти и боле средствъ: такъ 22 iюня 1860 года употреблены имъ: порошки на 46 к., микстура 30 к., соль (guindre) 3 руб., капли 85 к., синапизмъ 1 р. 26 к., припарки 54 к., мазь 68 к., еще капли 29 к., минеральная вода 1 р. 80 к., еще какое-то ‘наружное’ средство 85 к., еще капли 30 к., итого на 10 р. 33 коп.!.. Но что десять рублей! не въ томъ дло, а въ томъ — какъ долженъ былъ страдать человкъ. Каково было испытать разомъ на себ и въ себ дйствiе столькихъ цлительныхъ снадобьевъ! Съ одной стороны мазь, синапизмъ и припарки, а съ другой — порошки, капли и микстура. Ужасно! Надемся также утшить и обрадовать акцiонеровъ главнаго общества, сказавъ, что въ состав администрацiи общества былъ г. Б., который лечился отпускаемымъ изъ аптеки ‘виномъ’, и когда онъ употребилъ его на 16 руб., то ему и полегчило, г. К. скушалъ пять бутылокъ ‘малиноваго сыропа’ на 10 руб., — тоже полегчило, а когда лечился г. Поле (десятникъ въ Соколк) отъ контузiи на рук, то при этомъ одной ваты было употреблено на 11 р. 60 к., да полотна на 5 р. 25 к.

Изъ такихъ-то избранныхъ и улучшенныхъ организмовъ состоитъ администрацiя главнаго общества, а ревизiонная комиссiя, непринимая этого во вниманiе, пристаетъ съ своими замчанiями и выводами. Она не хотла даже умолчать о слдующемъ, совершенно соотвтствующемъ свойствамъ означенныхъ организмовъ обстоятельств:

‘Аптек Штейнера въ Варшав — говоритъ комиссiя — заплачено по счетамъ съ 18 апрля по 12 iюля и 17 октября по 30 декабря, по такъ-называемымъ бонамъ (bon) доктора Гепнера, 299 р. 9 к., въ томъ числ за минеральныя воды и заграничнаго приготовленiя медикаменты 141 р. 3 к. Послдняя сумма состоитъ большею частью изъ крупныхъ цифръ (отъ 5 до 11 р.), но къ какимъ именно водамъ или заграничнымъ медикаментамъ эти крупныя цифры относятся, и для кого воды и медикаменты были прописаны, — изъ счетовъ не видно, а между тмъ счеты эти утверждены.‘ Чтожъ такое, что утверждены? Не сомнваться же въ полезномъ употребленiи медикаментовъ и въ сугубой выгод отъ того для акцiонеровъ главнаго общества!

Такой грубый взглядъ на утонченныя потребности администраторовъ общества ревизiонная комиссiя выдержала въ своемъ ‘Донесенiи’ съ начала до конца. Даже на самой послдней страниц у ней достало духу поднять вопросъ о технической отчетности, за которой, какъ вы легко можете догадаться, должны потянуться уже не сотенныя цифры, а мильонныя. Такъ скажите, умстно ли и деликатно ли было поднимать такую громаду?

‘Что касается до технической отчетности, — толкуетъ себ комиссiя, — т. е. до удостовренiя, что употребленныя обществомъ суммы на сооруженiя соотвтствуютъ потребностямъ, то намъ остается лишь повторить мннiе предшествующихъ ревизiонныхъ комиссiй, т. е. что тогда только годовой отчетъ по сооруженiю дорогъ получитъ характеръ совершенной правильности, когда инженерами будутъ представляемы предварительно производства работъ расчеты, а по окончанiи таковыхъ полная отчетность.

‘Въ объясненiи на донесенiе 3-й ревизiонной комиссiи совтъ излагаетъ, что для такого порядка въ центральномъ управленiи потребовалось бы учредить обширнйшую контрольную часть, польза отъ которой едвали бы окупила огромный расходъ, притомъ прибавлено, что совтомъ сдлано все что можно требовать, а именно: производители работъ ведутъ рабочiе журналы, которые повряются начальниками участковъ, и затмъ высшiй контроль производится главными инженерами. Ревизiонной комиссiи рабочихъ журналовъ представлено не было, да ихъ и нтъ въ главномъ счетоводств. На вопросы комиссiи о нкоторыхъ подробностяхъ по работамъ счетоводство объяснило, что для составленiя такихъ свднiй нужна огромная работа: значитъ при представляемой отчетности подробностей нтъ.

‘Совтъ молчанiемъ на отношенiя комиссiи по сему предмету подтвердилъ это. Между тмъ главные инженеры оставляютъ общество и получаютъ премiи…’

На этомъ мст мы остановились, потомучто намъ подъ ноги попался очень крупный камушекъ. Этотъ камушекъ — выноска отъ слова премiи, слдующаго содержанiя: ‘Общая сумма назначенныхъ къ выдач премiй составляетъ 645,000 руб., изъ которыхъ по настоящее время выдано 85,118 р. 75 к.’

А знаете ли, милостивые государи, какая хорошая вещь эти премiи? Он изобртены конечно въ видахъ особенныхъ выгодъ для акцiонеровъ, — выгодъ, долженствующихъ несомннно послдовать чрезъ приобртенiе улучшенныхъ заграничныхъ организмовъ. Мы приведемъ изъ донесенiя ревизiонной комиссiи одинъ занимательнйшiй расказъ, заключающiй въ себ исторiю приобртенiя одного изъ такихъ организмовъ. Этотъ расказъ вмст съ тмъ дастъ вамъ ясное понятiе и о томъ, чт такое премiи. Вотъ онъ:

‘Парижскiй комитетъ заключилъ съ г. Энгельманомъ договоръ, одобренный совтомъ управленiя въ засданiи 29 сентября 1860 года и состоящiй въ слдующемъ:

‘Г. Энгельманъ обязывается поступить на службу общества въ званiе главнаго инженера вещественнаго состава пути и движущей силы и продолжатъ службу десять лтъ, считая съ 1 октября 1860 г.

‘Окладъ постояннаго жалованья опредляется ему въ 6,000 рублей въ годъ.

‘Сверхъ того ему будутъ выданы ПРЕМIИ: по истеченiи трехъ лтъ 15,000 руб., по истеченiи шести лтъ 15,000 р., по истеченiи десяти лтъ 20,000 руб.

‘Онъ будетъ получать квартирныя, суточныя и разъздныя деньги въ размр, присвоенномъ главнымъ инженерамъ общества.

‘Если г. Энгельманъ, по болзни или другимъ независящимъ отъ него причинамъ (cause de force majeure) выбудетъ изъ службы общества до наступленiя котораго-либо изъ сроковъ для полученiя премiи, то ему или наслдникамъ его иметъ быть выдана изъ премiи по сему сроку часть соотвтственная времени выслуги его къ премiи.

‘Въ случа увольненiя его отъ службы по вол общества, ему выдано будетъ вознагражденiе 12,500 руб. независимо отъ вознагражденiй вышепоказанныхъ.

‘Въ случа добровольнаго оставленiя службы общества г. Энгельманъ лишается права требовать какую-либо часть незаслужоннаго платежа.’

Послднее условiе не слишкомъ ли строго? Отчего же бы кажется не требовать и незаслужоннаго?

Теперь скажите: неужели акцiонеры общества не заплакали отъ радости, когда узнали, что такой человкъ согласился служить ихъ обществу? Неужели они не пролили слезъ благодарности къ парижскому комитету и совту управленiя за приобртенiе такого необыкновеннаго организма, существа, заключающаго такiя великодушныя условiя? Не можетъ быть! Имъ вроятно доставило особенное удовольствiе и то, что г. Энгельманъ на ихъ же счетъ перебрался изъ Парижа въ Петербургъ и обзавелся здсь всми необходимыми удобствами, каковая благодтельная для нихъ операцiя обошлась имъ, независимо отъ вышеизложенныхъ условленныхъ платежей, всего только въ 2,000 руб. (См. донесенiе комиссiи, стр. 12 и 13.)

Итакъ теперь для васъ должно быть понятно, чт такое премiи. Премiи суть крупныхъ размровъ суммы, которыя избранные заграничные дятели, независимо отъ получаемаго ими жалованья, квартирныхъ, суточныхъ, разъздныхъ и иныхъ благъ, снисходительно и великодушно берутъ у акцiонеровъ главнаго общества собственно за честь, которую они длаютъ имъ своимъ пребыванiемъ въ обществ. Вотъ эта-то честь и будетъ стоить обществу, какъ мы сейчасъ видли, всего только 645,000 руб. Вообще при чтенiи донесенiя ревизiонной комиссiи ничто такъ сильно не бросается въ глаза, ничто такъ не ощутительно, какъ смлыя черты, характеризующiя эти избранные и усовершенствованные организмы, съ ихъ многосложными и утонченными потребностями, о которыхъ наши грубо-образованные организмы и не мечтаютъ. Вы видите изъ донесенiя, что избранные организмы относятся къ карманамъ акцiонеровъ самымъ дружескимъ, даже родственнымъ образомъ, удовлетворяя изъ нихъ самымъ интимнымъ своимъ нуждамъ: случится ли надобность купить чемоданъ, дорожный несессеръ, постель или другую домашнюю утварь, сдлать визиты роднымъ и знакомымъ, дать прислуг на водку, перевезти изъ одного мста въ другое кого-нибудь изъ домочадцевъ, — на все это берутъ безъ всякой церемонiи сколько слдуетъ, нетрогая своего, положеннаго за службу жалованья, и это длается такъ мило, непринужденно, съ такой любезной развязностью, на которую способна только одна великая нацiя, такъ что акцiонерамъ, повторяемъ, остается только благодарить за честь, и больше ничего…

Есть въ ‘Донесенiи’ еще одна весьма занимательная статейка, но ея занимательность иметъ силу не для всхъ, а преимущественно для тхъ, до кого дло касается. Это — вопросъ о плат газетамъ за печатанiе статей. Сущность дла въ томъ, что акцiонеры платили редакцiямъ какихъ-то газетъ деньги за то, чтобы при случа защищать администрацiю общества отъ нихъ, акцiонеровъ. Видите ли какое это щекотливое дло! ‘Сверная Пчела’, узнавъ о немъ, никакъ не можетъ успокоиться и все пристаетъ къ ревизорамъ, ‘чтобы они разъяснили кто именно получалъ помсячную плату за газетныя статьи безъ росписки, чрезъ посредство вполн достойнаго доврiя лица’. Она говоритъ: ‘Если ревизоры отнесли этотъ расходъ къ числу подлежащихъ утвержденiю акцiонеровъ, то они обязаны знать, кому именно платились эти деньги. Если же ревизоры знаютъ только, что расходы за напечатанiе статей были разршены совтомъ, то этого недостаточно для ихъ утвержденiя, и мы обращаемся съ тою же просьбою къ членамъ совта: пусть они сообщатъ печатно, кто получалъ жалованье за газетныя статьи, на томъ основанiи, что этого требуетъ справедливость, чтобы уничтожить всякое несправедливое подозрнiе и клевету.’

Любопытно знать, добьется ли ‘Сверная Пчела’ желаннаго разъясненiя, выдадутъ ли ревизоры или совтъ редакцiю, подкупленную на акцiонерскiя деньги? Вы какъ думаете, читатель? Намъ кажется, что не выдадутъ, отмолчатся, потомучто… деньги давались безъ росписки, чрезъ довренное лицо. Дло, повторяемъ, весьма щекотливое!.. Ну а если выдадутъ и докажутъ, — чт тогда? какими глазами выданная редакцiя будетъ смотрть на божiй свтъ?

Кстати запишемъ на память: въ ‘обществ разработки лсныхъ матерьяловъ’ при ревизiи не досчитались 112,000 руб. Правленiе отказалось разъяснить дло, ссылаясь на ошибки въ счетахъ. Ревизоры подали жалобу… Чмъ-то кончится!

Вслдъ за ‘Донесенiемъ’ ревизiонной комиссiи явился другой немене занимательный предметъ, который помогъ намъ окончательно освободиться изъ-подъ влiянiя недавнихъ тревогъ и повеселть такъ, какъ веселетъ человкъ, наслаждаясь игрой даровитаго комика. Мы говоримъ о получившемъ заслужонную извстность проектъ агентства по питейному сбору и товарищества для сооруженiя желзныхъ дорогъ. Хотя этотъ проектъ по высочайшему повленiю ршительно отвергнутъ, но такъ какъ въ тоже время повелно было распубликовать его, и повленiе это уже исполнено, то онъ и не умретъ въ потомств,

‘Докол родъ славянъ вселенна будетъ чтить’,

онъ внесется на страницы исторiи нашей винной промышлености и питейныхъ сборовъ вмст съ именами его творцовъ, и будущiй потомокъ врно оцнитъ ихъ таланты, ихъ любовь къ своему предмету, и разберетъ обстоятельства, развившiя и укрпившiя въ ихъ сердц эту любовь. Въ самомъ дл, проектъ этотъ не какая-нибудь бездарная чепуха, а художественное произведенiе людей даровитыхъ, каковыми нельзя же не признать нашихъ ‘главныхъ откупщиковъ’, поэтому проектъ занимателенъ: читая его чувствуешь, что имешь дло съ людьми умными, изучившими свой предметъ, знающими какъ взяться за дло и какимъ путемъ идти къ желанной цли, — людьми, владющими даромъ слова, даромъ убжденiя и даже краснорчiя. Эти несомннныя качаства ‘главныхъ откупщиковъ’ особенно ясно проявились въ прошенiи, при которомъ былъ представленъ проектъ, и въ ‘соображенiяхъ и объясненiяхъ’ его сопровождавшихъ…

‘Зачмъ же — спроситъ кто-нибудь — отвергнутъ такой достойный проектъ?’ — А зачмъ же было принимать его? Нельзя требовать, чтобы цли откупщиковъ непремнно совпадали съ цлями правительства, а ихъ сердечныя желанiя — съ желанiями русскаго народа, на этотъ разъ они не совпали, — проектъ и отвергнутъ. Но онъ распубликованъ: читайте его, наслаждайтесь краснорчiемъ, извлекайте назиданiя — и довольно. Потомъ онъ сдлается достоянiемъ потомства и ему также послужитъ въ назиданiе, даже можетъ-быть поможетъ характеризовать нашу эпоху… Чего же больше? Это наилучшая участь, какой достойно художественное произведенiе главныхъ откупщиковъ. Но цлямъ и желанiямъ ихъ въ самомъ дл мудрено было совпасть съ цлями и желанiями правительства и народа: въ самомъ существ проекта есть нчто, мшающее этому совпаденiю, и кром того тутъ есть помха нравственная, которую откупщикамъ нельзя было увидть ясно, такъ какъ никакому человку нельзя ясно видть то мсто, на которомъ онъ стоитъ. Съ одной стороны однако откупщики достойны участiя: они, видите ли, признались, что у нихъ есть деньжонки… небольшiя, но все же такiя, что съ ними можно кое-что сдлать: шестьдесятъ мильоновъ рублей, и деньжонки эти имъ некуда двать. ‘Въ ныншнее время (говорятъ они), въ перiодъ всеобщихъ преобразованiй, мнимыхъ опасенiй и дйствительнаго упадка промышлености, найти такой масс денежныхъ средствъ врное помщенiе — есть цль…’ и проч. И отъ этой цли ихъ теперь оттолкнули! Бдные!..

‘Вс лица (изъясняютъ они въ другомъ мст), занимающiяся внутреннею и вншнею торговлею, предвидятъ неизбжное разстройство въ всхъ длахъ, если Россiя не ускоритъ сооруженiе желзныхъ дорогъ. Вс русскiя произведенiя, привозимыя теперь къ портовымъ городамъ, обходятся, по отдаленности и неудобству путей сообщенiя, такъ дорого, что отпускать ихъ заграницу длается невозможнымъ. Дороги нужны чего бы то ни стоило, безъ нихъ русская отпускная торговля можетъ существовать только въ самые неурожайные годы въ Европ, а при среднемъ урожа она совершенно упадетъ, и это паденiе будетъ сопровождаться общимъ разоренiемъ.’

Страшная картина! Ужасное положенiе! Но къ чему же идетъ рчь? спрашиваетъ недогадливый и въ высшей степени заинтересованный читатель. Слушайте дальше.

‘Страшась такого тяжкаго бдствiя (продолжаютъ откупщики), мы обратились къ изысканiю средствъ для устройства желзныхъ дорогъ, и средства эти, съ употребленiемъ въ дло нашихъ собственныхъ капиталовъ, видимъ въ возвышенiи питейнаго налога противъ установленнаго ‘Положенiемъ 4 iюля 1861’.

При этомъ извстiи у насъ руки опускаются и какая-то слабость, — признакъ упадка силъ вслдствiе отчаянiя, — распространяется по всмъ членамъ. Чт за напасть! Желзныя дороги необходимы, ‘чего бы то ни стоило’, — безъ нихъ грозитъ ‘тяжкое бдствiе общаго разоренiя’, но построитъ ихъ нтъ иного средства, кром возвышенiя питейнаго налога! Страшная дилемма: или разоряйся государство вконецъ, или возвышай питейный налогъ, — другого выхода нтъ. Все наше благосостоянiе, вся жизнь наша зависитъ отъ питейнаго налога!.. Питейный налогъ — единственное спасенiе, послдняя надежда Россiи! Да гд же мы наконецъ? въ какомъ заколдованомъ круг? Куда мы зашли? до чего дожили?.. Возвышенiе питейнаго налога, ‘возвышенiе потребленiя вина свыше 45 мильоновъ ведеръ’ — вотъ прямой путь къ спасенiю, указываемый откупщиками! Пей, Русь православная! больше пей, — и у тебя будутъ желзныя дороги, и все закипитъ промышленой жизнью, и ты спасена!.. Пей же, милая родина! пей какъ можно больше, а не будешь пить, — не будетъ желзныхъ дорогъ, ничего не будетъ, и ты пропадешь.

Чт мшаетъ людямъ, у которыхъ съ окончанiемъ откуповъ остаются свободными 60 мильоновъ рублей, — что мшаетъ имъ обратить эти мильоны на сооруженiе желзныхъ дорогъ, недумая и незаботясь о возвышенiи питейнаго налога и объ увеличенiи потребленiя вина, — этого мы не понимаемъ, можетъ-быть по незнанiю всхъ тайнъ питейнаго дла. Еслибы капиталисты желали только найти помщенiе своимъ капиталамъ, съ врною надеждою на полученiе съ нихъ 5%, то кажется и думать бы долго нечего. Построена же частнымъ лицомъ петергофская желзная дорога, и вотъ недальше какъ на дняхъ объявлено данное ея учредителю разршенiе продолжать ее на свой счетъ до Оранiенбаума и тамъ устроить морскую пристань. Не можетъ быть, чтобъ эта дорога не приносила учредителю слдующаго на затраченный капиталъ процента, хотя онъ для своего предпрiятiя не полагалъ условiемъ ‘возвышенiе потребленiя вина’. Почему жъ бы капиталистамъ, незнающимъ куда двать свои свободные капиталы, не предпринять сооруженiя, такими же частными средствами, другихъ линiй, избирая наивыгоднйшiя для промышлености пункты и направленiя? Этого мы, — признаемся еще разъ, — не понимаемъ… Тутъ что-то не такъ, что-нибудь не досказано…

Но зато понятно душ нашей, почему желанiя откупщиковъ не сбылись, почему проектъ ихъ, несмотря на общанное имъ спасенiе отъ ‘тяжкаго бдствiя общаго разоренiя’, ршительно отвергнутъ, при общемъ клик какой-то безотчетной радости. Вотъ этотъ-то кликъ, если онъ дойдетъ до откупщиковъ, долженъ дать имъ уразумть ту нравственную помху, которую неизбжно долженъ былъ встртить ихъ отлично-сочиненный проектъ.

Никто положительно не отвергаетъ возможности будущихъ промышленыхъ затрудненiй, а можетъ-быть и разоренiй, но никто не хочетъ агентства, никто не хочетъ врить въ него и въ предлагаемое имъ средство спасенiя. ‘Пусть обднемъ, пусть разоримся, — говорятъ русскiе люди, — но не хотимъ вашихъ питейныхъ попеченiй, вашихъ великодушныхъ стремленiй къ ‘возвышенiю потребленiя вина’. Пить будемъ и безъ васъ, будемъ пить сколько пьется, только вы-то не заботьтесь подталкивать насъ на это дло. Мы не вримъ въ васъ и въ ваши мры, вы сами заставили насъ потерять эту вру, — оставьте же насъ!..’

Разоримся мы или нтъ безъ возвышенiя питейнаго налога, а только нельзя не замтить развивающейся въ настоящее время замашки запугивать публику всякими ужасами. Ужь не въ первый разъ, какъ это знаютъ читатели, мечется намъ въ глаза эта замашка, откуда же она берется? Впрочемъ тутъ, у гг. откупщиковъ, она еще понятна: у нихъ она объясняется обширностью плана съ блестящими надеждами, а въ другихъ случаяхъ не придумаешь и побужденiя къ запугиванiю, кром безкорыстной охоты, происходящей можетъ-быть отъ особенной юркости характера.

Московскiе купцы и фабриканты повидимому не раздляютъ безотраднаго взгляда откупщиковъ, и изыскивая иные пути къ устраненiю ‘тяжкаго бдствiя’, остановились кажется на давно-сознанной необходимости возвысить обработку нашихъ произведенiй. Чтобы подвинуться къ этой цли, они ршились прибгнуть къ поощренiямъ посредствомъ премiй, и установили премiи ‘въ ознаменованiе пятидесятилтiя службы бывшаго министра финансовъ дйств. ст. сов. А. М. Княжевича’. Составили они капиталъ, изъ процентовъ съ котораго будутъ выдавать премiи, и опубликовали задачи на соисканiе этихъ премiй — дв на 1863 годъ и по одной на 1864, 1865, 1866 и 1867 г. Послушаемъ, въ чемъ состоятъ эти задачи.

На 1863 годъ: 1) По торфяной промышленности — за устройство въ Россiи заведенiя для приготовленiя улучшоннаго, плотнаго, крпкаго и сухого торфа, какъ топлива.

2) По смологонному производству и обработк продуктовъ, получаемыхъ изъ дерева — за введенiе усовершенствованныхъ экономическихъ способовъ обугливанiя дерева, за полученiе и обработку продуктовъ, особенно же свтлой канифоли и очищенаго скипидара, которыми славятся нын сверная Америка и Швецiя, вытснившiя наши продукты сухой перегонки съ заграничныхъ рынковъ.

На 1864 годъ: за улучшенiя въ первоначальной обработк льна, какъ матерьяла прядильнаго.

На 1865 годъ: за улучшенiе и удешевленiе русскаго пивовареннаго дла (за выдлку изъ русскаго хмля хорошаго пива немене 50,000 ведеръ, при оптовой цн небольше 70 к. за ведро, безъ акциза).

На 1866 годъ: за разведенiе улучшенныхъ видовъ хлопчатника по рк Сыръ-Дарь и въ Кавказскомъ кра.

На 1867 годъ: за введенiе новйшихъ усовершенствованiй въ дл кожевеннаго производства, — за примненiе выгоднаго ускореннаго способа дубленiя, за примненiе дешовыхъ суррогатовъ дубли и т. д.

Чт еслибы вс названныя здсь отрасли промышлености, по мощному зову московскихъ купцовъ и фабрикантовъ, быстро двинулись впередъ и скоро, на нашихъ глазахъ, достигли бы той степени совершенства, какая только возможна при ныншнемъ состоянiи науки? Случись такое диво — и мы были бы можетъ-быть вн всякихъ бдствiй, вопреки запугиваньямъ откупщиковъ. Но достаточно ли мощенъ зовъ московскихъ промышлениковъ? О да!.. Объ этомъ уже замтили нкоторые журналы, замтимъ и мы, понизивъ сколько возможно голосъ: собрано капитала 15,870 рублей, съ которыхъ 5% составляютъ 793 р. 50 к. Сею послднею суммою предполагается поощрить и двинуть впередъ каждое изъ упомянутыхъ произодствъ… Не говорите пока никому объ этомъ, читатель. Мы и сами раскаиваемся, что выболтали вамъ такое можно-сказать громовое дло, — да ужь такъ тому и быть! нехочется зачеркивать написаннаго.

Между тмъ Москва, какъ вы можетъ-быть слышали, въ ныншнемъ году съ новостью, имющею для ея общественныхъ длъ огромную важность, вносящею въ эти дла новую жизнь. Это — высочайше утвержденное 20 марта новое положенiе объ общественномъ управленiи Москвы. Оно составлено по образцу дйствующаго съ 1847 г. петербургскаго положенiя, съ нкоторыми измненiями (въ тхъ частяхъ, которыя, по опыту въ Петербург, требовали измненiя). Сущность преобразованiя состоитъ въ томъ, что городское управленiе, состоявшее до сихъ поръ изъ однихъ податныхъ сословiй (купцовъ, мщанъ и цеховыхъ), составляется по новому Положенiю изъ лицъ, собираемыхъ по опредленному и равному числу из всхъ сословiй, на основанiи ценза. Стало-быть значенiе преобразованiя, расширяющаго вмст съ тмъ кругъ дйствiй городского управленiя, состоитъ въ томъ, что управленiю этому, прежде безсильному, неимвшему достаточнаго авторитета въ глазахъ всхъ обывателей, придается теперь новая жизненная сила, при этомъ и выборное начало, прежде существовавшее почти только по имени, принимаетъ правильную форму и должно впредь существовать во всей своей сил на дл. Вотъ главнйшiя черты новаго управленiя:

1) Вс совершеннолтнiе обыватели, владющiе въ Москв немене двухъ лтъ недвижимою собственностью, приносящею годового дохода немене 100 рублей, а торговые люди, имющiе денежные капиталы или товары, такой же доходъ приносящiе, пользуются правомъ голоса при избранiи выборныхъ городского общества (если они не лишены этого права по закону).

2) Выборные избираются на три года, по 100 человкъ отъ каждаго изъ слдующихъ пяти сословiй или отдленiй городского общества: къ первому сословiю принадлежитъ потомственные дворяне, ко второму личные дворяне, почетные граждане, въ гильдiю незаписанные, духовенство, иностранцы и другихъ званiй лица, непринадлежащiе къ купеческому и податнымъ сословiямъ, къ третьему купцы, къ четвертому мщане, къ пятому ремесленники.

3) Выборные избираютъ городского голову и лицъ во всггородскiя общественныя должности, безъ различiя сословiй. Избираемый въ головы долженъ имть недвижимую собственность въ 15,000 рублей, а въ сословные старшины и ихъ товарищи — въ 6,000 рублей.

4) Вс предметы общественнаго управленiя и городского хозяйства подлежатъ наблюденiю и свободному обсужденiю общей думы, составляемой изъ гласныхъ отъ каждаго изъ пяти сословiй по 35 человкъ, и изъ старшины и его товарища въ каждомъ сословiи, подъ предсдательствомъ городского головы. Общей дум, какъ главному городскому общественному учрежденiю, принадлежитъ вся иницiатива въ длахъ городского хозяйства и постановленiе общественныхъ о нихъ приговоровъ.

5) Приговоры общей думы, исполняетъ или даетъ имъ дальнйшiй ходъ распорядительная дума, въ которой, также подъ предсдательствомъ городского головы, присутствуютъ отъ каждаго изъ пяти сословiй по два гласныхъ. Въ распорядительной дум можетъ присутствовать гражданскiй губернаторъ и подписывать ея журналы. Жалобы на распорядительную думу приносятся первому департаменту правительствующаго сената. Мстамъ губернскимъ она не подчиняется.

Въ одной газет, по поводу этихъ основныхъ чертъ новаго положенiя, замчается важность права, даннаго каждому сословiю, избирать въ предоставленныя его выбору должности лицъ всхъ сословiй, такъ какъ слдствiемъ этой свободы избранiя должно быть сближенiе сословiй. ‘Въ послднее время (прибавлено тамъ же) много было говорено и писано съ одной стороны за замкнутость сословiй, съ другой — за ихъ слiянiе, но намъ кажется, что золотая середина въ этомъ случа есть именно сближенiе, которое должно ршить сословный вопросъ жизненнымъ путемъ.’

А какъ же иначе? Незнаю какiя мысли и соображенiя роились въ умудренныхъ наукою умахъ, доказывавшихъ великую пользу замкнутости, но т, которые стояли за ‘слiянiе’, конечно никакъ не расчитывали перескочить чрезъ ‘сближенiе’ и совершить ‘слiянiе’ вдругъ, съ помощью воинской команды или инымъ подобнымъ способомъ, помимо ‘жизненнаго пути’.

Итакъ новое положенiе есть великое благо для Москвы: оно открываетъ всмъ ея обывателямъ широкое поле общественной дятельности, и имъ остается только пользоваться данными правами и учиться разумной общественной дятельности. Но вотъ что недавно узнали мы изъ ‘Сверной Почты’. Въ Москв назначены были отдльные выборы оцнщиковъ въ комиссiю для переоцнки домовъ, отъ домовладльцевъ: 1) дворянъ и почетныхъ гражданъ, записанныхъ въ гильдiю, и купцовъ всхъ трехъ гильдiй. Въ выборахъ дтолжны участвовать вс домовладльцы. Въ назначенные дни явилось на выборы дворянъ и почетныхъ гражданъ 38, торгующихъ почетныхъ гражданъ и купцовъ 46… Какъ! во всей Москв — 84 домовладльца! ‘Эти цифры (прибавляетъ ‘Сверная Почта’) такъ краснорчиво говорятъ сами за себя, что мы не считаемъ нужнымъ прибавлять къ нимъ ни единаго слова. По незначительности числа избирателей, явившихся въ первый назначенный срокъ, выборы отложены до другого срока, конечно для пользы самихъ домовладльцевъ, которые, въ случа состоятельности выборовъ, безъ сомннiя неприминули бы стовать на оцночную комиссiю, еслибъ она дурно исполнила свое дло.’

‘Сверная Почта’ не считаетъ нужнымъ прибавлять ни единаго слова, но мы позволимъ себ прибавить нсколько словъ. Намъ просто не врится, чтобы московскiе домовладльцы не хотли придти выбирать людей, добросовстность и толковитость которыхъ для нихъ такъ нужна и важна, — людей, долженствующихъ цнить ихъ имущество. Вдь это была бы такая безпечность, такая повальная распущенность, что изъ рукъ вонъ… Да были ли они вс надлежащимъ образомъ и заблаговременно оповщены о дн выборовъ? Требовать, чтобъ явились вс безъ исключенiя — конечно невозможно, но — восемьдесятъ-четыре человка со всей Москвы! Нтъ, мы ршительно не хотимъ полагаться на одно краснорчiе цифръ, а скоре предположимъ, что неявка на выборы произошла отъ какой-нибудь случайной причины, напримръ неясной публикацiи, сдланной за слишкомъ короткiй срокъ передъ назначеннымъ днемъ. Но если мы ошибаемся въ нашемъ предположенiи, если не было другой причины, кром мстной беззаботности, то остается повторить, что московскимъ обывателямъ нужно учиться разумной общественной дятельности.

Новое положенiе, о которомъ мы сейчасъ говорили, какъ важное для Москвы событiе, должно было произвести и безъ сомннiя произвело тамъ общее одушевленiе. Причемъ, какъ часто бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, не обошлось безъ исторiйки, напоминающей о слабости человческой природы. Поднялся великiй споръ о томъ, кому рекомендоваться потомству въ качеств творца первоначальной мысли о преобразованiи московскаго городского управленiя. Г. Лонгиновъ совсмъ расположился-было исполнить это отъ своего имени, такъ нтъ! нашлись завистники, подняли гвалтъ, выдвинули впередъ столько старйшихъ кандидатовъ на то-же званiе творцовъ мысли, что оттерли г. Лонгинова далеко назадъ. Мы слушали-слушали этотъ споръ, да и рукой махнули: не понимаемъ, кому могъ помшать г. Лонгиновъ своими приготовленiями рекомендоваться потомству? Кому могло повредить его невинное удовольствiе? Потомству? — Пожалуста не безпокойтесь: потомство совсмъ не такъ просто, оно вовсе не такъ доврчиво и легковрно, какъ современники. Оно доберется до правды, его не увлечешь никакими увренiями…

Потомство!.. Ужасно мудрено угадать мысли и взгляды потомства! Кто знаетъ ккъ оно посмотритъ на г. Лонгинова, на его противниковъ, на весь этотъ великiй споръ, да и на всхъ насъ, гордыхъ своимъ временемъ, своею живою, безпокойно-дятельной эпохой? Намъ кажется, что оно остановится на этой эпох съ любовью и уваженiемъ, но вдь намъ и не можетъ казаться иначе. И г. Лонгинову вроятно кажется, что потомство изъявитъ ему свое совершенное почтенiе, а кто знаетъ? можетъ-быть у потомства образуется такой странный взглядъ, что оно найдетъ въ г. Лонгинов, по поводу означенной исторiйки, одно дтское желанiе покрасоваться передъ нимъ въ мундир начинателя преобразованiя, и только улыбнется. Все можетъ быть, недаромъ говорятъ, что времена переходчивы. Оглянитесь-ко на т времена, когда жили люди, потомство которыхъ мы составляемъ, вслушайтесь въ тогдашнiя дла. Какъ они непохожи на ныншнiя!.. Въ No 31 ‘Спб. вдомостей’ за 1740 годъ, подъ рубрикой: ‘Для извстiя’ было напечатано слдующее:

‘Понеже московская вдомостная экспедицiя за многiя чужестранныя и с. петербургскiя газеты нсколько сотъ рублевъ вдомостныхъ денегъ за многiе годы съ должниковъ понын не выбрала, которые сей долгъ отъ одного году до другого платить хотя и общали, только въ самомъ дл весьма немногiе сiе учинили, и какъ упомянутая вдомостная экспедицiя сего недобору дале ждать, а уже толь мене онаго долгу потерять не можетъ: того ради гг. брателямъ вдомостей съ дружебною просьбою черезъ сiе напоминается, дабы они вдомостные свои долги безъ замедленiя пожаловали заплатили, а къ принужденнымъ на себя жалобамъ причины не подавали.’

Чт, скажите: вроятно такое объявленiе въ наше время? Сличить бы его съ ныншними объявленiями! Сличаемъ:

‘ПРЕДОСТЕРЕЖЕНIЕ. Прочитавъ въ журнал ‘Развлеченiе’, 3 объявленiе объ изданiи въ 1862 году ноября 1861 года, дамскаго журнала ‘Заря’, я отправилъ 9 декабря девять рублей серебромъ въ контору редакцiи этого журнала у Мясницкихъ воротъ въ дом г-жи Арсеньевой, бывшемъ князя Дадiанъ. Деньги эти вроятно получены, потомучто обратно мн не высылались, но журнала ‘Заря’ я до сего времени не получаю. 24 февраля текущаго года я письменно напомнилъ редакцiи ‘Заря’ о высылк мн журнала, но она до сихъ поръ не разсудила удовлетворить меня и даже не удостоила отвтомъ. Да послужитъ это предостереженiемъ для другихъ охотниковъ до дамскихъ журналовъ! И. Постниковъ.’ (‘М. Вд.’ No 99).

Или — къ редактору:

‘Вотъ уже годъ, какъ я изъявилъ желанiе быть подписчикомъ на ‘Юридическiй журналъ’, издаваемый подъ вашею редакцiею. Основываясь на объявленномъ вами условiи о подписк, 13 марта прошлаго года я послалъ изъ Иркутска тринадцать руб. сер. въ редакцiю вашего журнала. Но до сихъ поръ нетолько не получилъ ни одной книжки журнала, но даже и отвта на мое письмо. По отсылк денегъ, прождавъ семь мсяцевъ, я ршился новымъ письмомъ отъ 5 октября напомнить вамъ объ удовлетворенiи моей просьбы. Но вотъ и еще пять мсяцевъ, а все такъ же упорно длится ваше молчанiе, и я по многимъ причинамъ начинаю думать, что ему и конца не будетъ.

‘Непозволяя себ входить въ разъясненiе причинъ, побудившихъ васъ отказаться отъ того обязательства, которое вы приняли на себя передъ публикою, какъ редакторъ журнала, я не желаю однако, чтобъ деньги мои пропали безъ всякой уважительной причины, и потому покорнйше прошу васъ, м. г., передать эти тринадцать руб. сер. въ общество для пособiя нуждающимся литераторамъ и ученымъ, которому и доставлена мною росписка иркутской почтовой конторы объ отправк къ вамъ этихъ денегъ, съ просьбою истребовать ихъ отъ васъ законнымъ путемъ. Если общество ршитъ подарить эти деньги вамъ, то мн останется только уврить васъ въ совершенной готовности бытъ вамъ полезнымъ.’ Подписалъ А. Усольцевъ. (Тамъ же, No 97.)

Сличили. Чт оказалось? Совершенно одинаковая деликатность и вжливость тогда и теперь. Вы можетъ-быть прибавите, что теперь слогъ сталъ замтно лучше? Такъ, но мы кром того находимъ, что съ тхъ поръ мiръ перевернулся на другой бокъ: прежде издатели плакались на ‘брателей вдомостей’, теперь братели плачутся на издателей. Слдуетъ заключить, что прежде братели, по-нынешнему подписчики, были крпки своею неподатливостью и господствовали надъ издателями, теперь издатели покорили своему господству подписчиковъ и тиранствуютъ надъ ними, прежде издатели врили подписчикамъ и высылали имъ ‘вдомости’ въ долгъ за ‘многiе годы’, такъ что потомъ вдомостная экспедицiя и выбрать этихъ долговъ не могла, нын подписчики врятъ издателямъ и высылаютъ имъ впередъ деньги, а потомъ теряютъ надежду нетолько получать ‘вдомости’, но и ‘выбрать’ назадъ свои рубли. Такимъ образомъ втеченiе ста-двадцати лтъ все перевернулось наизнанку. Чтоже мшаетъ намъ заключить отъ прошедшаго къ будущему? Теперь изобртатели новыхъ мыслей высоко цнятъ себя по достоинству и надются, что современники потомство сочтутъ долгомъ преклонить предъ ними колни, а можетъ-быть настанутъ такiя времена, что изобртатель будетъ стоять предъ современниками на колняхъ, прося прощенья за родившуюся у него въ голов мысль… Оно странно, читатель, даже дико, но почему мы знаемъ чт именно нашему потомству будетъ казаться страннымъ и дикимъ? Можетъ-быть когда-нибудь новыя мысли сдлаются такъ обыкновенны, что и настоящiе ихъ изобртатели весьма подешевютъ, а сколько-нибудь сомнительные претенденты на званiе изобртателей — просто надодятъ, опошлятся и опротивятъ.

Заключимъ же посильнымъ нравоученiемъ. Вс, имющiе у себя настоящiя новыя мысли, съ ясными на новость и на принадлежность ихъ доказательствами, должны всячески спшить (невнимая ни завистникамъ, ни охотникамъ запугивать ближнихъ) предъявлять свои мысли и права на нихъ мiру, чтобы успть воспользоваться уваженiемъ и любовью современниковъ и получить документъ на таковыя же уваженiе и любовь со стороны потомства. Тотъ же, кто замышляетъ предъявить претензiю на изобртенiе мысли, надлежащими доказательствами неподкрпленную, — удержись и раздумай: стоитъ ли поднимать дло въ виду могущаго современемъ послдовать измненiя взглядовъ, въ силу которыхъ подобныя претензiи будутъ всмъ честнымъ мiромъ осмиваемы и — чего добраго — презираемы?

________

‘Время’, No 7, 1862

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1862/JULY/ddelajy.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

Потребность отдыха. — Отличительныя черты ныншняго лта. — Противопожарная дятельность одесскаго городского общества. — Причина холода. — Холодныя всти съ юга: отсутствiе косовицы, возвращенiе переселенцевъ. — Всти съ востока: холод на Урал, ‘золотая лихорадка’. — Будущая желзная дорога чрезъ Уральскiя горы. — Дятельность обществъ саратовской и ярославской желзныхъ дорогъ. — Група весеннихъ извстiй. — Послднiя свднiя о числ уставныхъ грамотъ. — Черты, сопровождающiя ходъ крестьянскаго дла: шампанское и розги, возрожденiе мiра, ты и вы, посредникъ и дьяконъ. — Судьбы обличительной литературы. — Расказъ изъ скорбнаго быта.

_____

Чт бывает съ вами, когда вы очень долго несводя глазъ смотрите на одинъ и тотъ же предметъ? — Глаза остолбенютъ, безъ сомннiя отвтите вы. Дйствительно такъ. Тоже самое бываетъ и съ умственнымъ окомъ, неустанно долгое время слдящимъ за какимъ-либо мнимо-неподвижнымъ или незамтно движущимся предметомъ… ‘Наши домашнiя дла’ не представляютъ въ настоящую минуту ничего такого, съ чмъ мы могли бы поздравить васъ какъ съ замчательной новостью, принявъ приличный случаю торжествующiй видъ. Они конечно идутъ своимъ непремннымъ порядкомъ, движимыя силою собственнаго тяготнiя, но мы не можемъ опредлить степень быстроты ихъ поступательнаго движенiя. Иной разъ усталому глазу можетъ показаться, что все заколыхалось и стало отъ набжавшей встрчной волны, но это можетъ-быть оптическiй обман, слдствiе утомленiя глазного нерва. Въ такомъ случа нужно закрыть на минуту глаза, дать имъ отдохнуть и потомъ наблюдать снова.

Мы переживаемъ лтнiе мсяцы, а лтомъ и разговоръ приличенъ лтнiй. Какую же пищу для разговора можетъ дать ныншнее лто? Будущiй историкъ, остановясь на лт 1862 года, долженъ будетъ назвать его — вопервыхъ пожарнымъ, а вовторыхъ холоднымъ. Это дв до сихъ поръ обнаружившiяся рзкiя черты, характеризующiя ныншнее лто. Ограничится ли оно ими, или еще чмъ-нибудь отличится на прощаньи — ужь право не вдаемъ, но пожары и холодъ остануться за нимъ неотъемлемо. Пожары, начавшiеся съ Петербурга, перекинулись потомъ и въ разные углы Россiи, сколько ихъ было всего — мы, извините, не сосчитали, можетъ-быть и небольше или немногимъ больше предыдущихъ годовъ, но — у страха глаза велики: теперь каждое пожарное извстiе напечатлвается сильне и потому число пожаровъ кажется очень большимъ. Везд ли и гд какiя именно принимаются предупредительныя или карательныя мры противъ пожаровъ, мы сказать не можемъ, но можемъ въ назиданiе всему страдающему отъ этой бды или только страшащемуся ея человчеству указать на противопожарную дятельность одесскаго городского общества.

Оно, это общество, еще въ прошломъ году поручило особой комиссiи составить уставъ общественной пожарной команды. Комиссiя сдлала вотъ что: взявъ восьмилтнюю сложность содержанiя существующей пожарной команды, она сосчитала, что содержанiе это стоитъ 16.328 руб. въ годъ. Но въ настоящее время предстоитъ заготовка новыхъ пожарныхъ инструментовъ, потомучто старые выслужили срокъ. Заготовка будетъ стоить 13.144 руб. Разлагая эту сумму на восемь лтъ, придется на годъ по 1.643 руб., а съ высчитаной суммой на содержанiе команды, ежегодный расходъ на существующiя пожарныя средства выходитъ 17.971 руб. Эта сумма отпускается думой. Осмотрвшись такимъ образомъ, комиссiя взялась за свою прямую задачу: преобразованiе пожарной команды, состоящей изъ нижнихъ воинскихъ чиновъ, въ пожарную артель изъ вольнонаемныхъ людей, и сочла, что таковая артель, вполн удовлетворяющая своему назначенiю и потребностямъ города, со всеми расходами на заготовку и ремонтъ снарядовъ, будетъ стоить въ годъ 50.051 руб. Если въ эту смтную сумму зачесть отпускаемые Думою 17.971 руб., то будетъ недоставать, для выполненiя проекта преобразованiя, съ небольшимъ 32.000 руб. Комиссiя задумалась, ккъ бы достать 32.000 руб. съ тмъ: 1) чтобы источникъ на покрытiе расходовъ для содержанiя пожарной артели былъ постоянный и врный, и 2) чтобы источникъ этотъ, по мр возможности, не падалъ отяготительнымъ налогомъ на домовладльцевъ?

Вот тутъ-то собственно и начинается настоящая дятельность комиссiи, могущая служить достойнымъ назиданiемъ. Комиссiя (какъ расказываетъ ‘Одесскiй Встникъ’, а съ его словъ и ‘Московск. Вд.’) прежде всего обратилась къ находящимся въ Одесс страховымъ отъ огня обществамъ съ предложенiемъ — удлять ежегодно на содержанiе пожарной артели десять процентовъ съ получаемыхъ ими страховыхъ премiй на томъ основанiи, что отъ лучшаго устройства въ город пожарной части имъ придется меньше платить пожарныхъ убытковъ. Страховыя общества въ этомъ комиссiи отказали… Тогда она, непадая духомъ, остановилась на мысли учредить въ Одесс общественную контору взаимнаго страхованiя. Дума обязалась выдать въ основной фондъ этого учрежденiя заимообразно 400.000 руб., и комиссiя составила проектъ устава взаимнаго страхованiя отъ пожарныхъ убытковъ.

По проекту назначена страховая премiя умренне премiй, взимаемыхъ всми страховыми обществами. Домовладльцы, нежелающiе страховать свои дома и строенiя въ контор взаимнаго страхованiя, должны вносить въ думу, на содержанiе пожарной артели, въ годъ по четверти процента со стоимости ихъ домовъ по общей городской оцнк. За эту пожарную повинность они, наравн съ владльцами домовъ, застрахованныхъ въ контор, будутъ пользоваться въ случа пожара тми же людьми и инструментами, но не получаютъ конечно никакого вознагражденiя за пожарные убытки. Каждому домовладльцу предоставляется право страховать или не страховать свое недвижимое имущество въ контор, но застрахованiе этихъ имуществъ гд-бы то нибыло вн конторы не избавляетъ домовладльца отъ платежа въ думу ¹/₄ процентной пожарной повинности. Равнымъ образомъ и пожарная артель не освобождается отъ обязанности тушить пожары въ домахъ, владльцы которыхъ, взамнъ застрахованiя въ общественной контор, будутъ вносить въ думу пожарную повинность.

‘Одесскiй Встникъ’ выражаетъ желанiе, чтобы вс безъ исключенiя одесскiе домовладльцы застраховывали свои имущества въ общественной контор, потомучто назначаемая ею страховая премiя такъ мало разнится отъ ¹/₄ процента, что гораздо выгодне застраховать домъ въ контор и въ случа пожара получить вознагражденiе за убытки, нежели нести прямой налогъ на содержанiе артели и все-таки рисковать остаться ни съ чмъ. Въ самомъ дл странно было бы, еслибъ не исполнилось желанiе ‘Одесскаго Встника’. Мы сами желаемъ, чтобъ оно исполнилось, несмотря на то что оно безъ сомннiя прямо противоположно желанiямъ существующихъ въ Одесс страховыхъ отъ огня обществъ. Тутъ выходитъ даже двойное назиданiе: страховымъ обществамъ — не уклоняйся впредь отъ добраго предложенiя, расчитывая на человческую апатiю, городскимъ обществамъ — не предавайся унынiю и апатiи и учись общественной энергiи у жителей города Одессы.

Что касается до другой отличительной черты ныншняго лта — холод, то мы могли бы даже кое-что сказать объ этомъ слов въ его переносномъ смысл, но такая рчь была бы уже не по сезону. Въ буквальномъ же смысл холодъ существуетъ несомннно. Кто не вритъ своимъ чувствамъ и подиранью по собственной кож, тотъ пусть хоть повритъ тому ученому, который нашолъ и истинную причину этого холода въ бывшей гд-то за морями необыкновенно теплой весн, вслдствiе чего оторвались тамъ неизмримо громадныя горы льда и приплыли въ атлантическiй океанъ собственно затмъ, чтобъ поглотить весь отпущенный для Европы на ныншнее лто теплородъ. Прочитавъ это объясненiе, мы почувствовали какъ-то легче на душ: знаешь покрайней-мр, что это дло случайное, а не преднамренное распоряженiе природы, ршившейся мало-помалу заморозить насъ.

Облегчило ли такое извстiе души нашихъ земледльцевъ и сельскихъ хозяевъ — это уже другой вопросъ. Для сельскихъ хозяевъ въ ныншнемъ году состоялся законъ (высочайше утвержденное 28 февраля положенiе комитета министровъ), по которому имъ стоитъ только испросить разршенiя мстнаго губернатора, и получивъ таковое, съзжаться, мняться добытыми опытами и мыслями о наиврнйшихъ путяхъ къ дальнйшему преуспянiю ихъ хозяйствъ. Безъ сомннiя въ ныншнемъ же году сельскiе хозяева воспользуются давно желаннымъ закономъ, испросятъ разршенiе, соберутся на създы… Какiя-то чувства принесутъ они туда съ своихъ нивъ и пастбищъ? Чувства южныхъ хозяевъ уже можно предвидть по встямъ, котрыя шлютъ оттуда разные кореспонденты о весн и начал лта. Одинъ изъ нихъ говоритъ напримръ:

‘Зима наша была неимоврно жестока. Холодная, незапамятно-безжизненная весна убила вс надежды земледлiя. Едва листъ выкинулся на деревьяхъ, мы увидли окончательную гибель нашихъ садовъ.

‘Вс шелковичныя деревья, вс тутовыя плантацiи (особенно плантацiи бывшихъ военныхъ поселенiй въ восточной Украйн) вымерли до корня. Въ окрестностяхъ Новоборисоглбска, Новосерпухова и Осиновки громадные парки шелковичныхъ садовъ представляютъ теперь сплошную массу безлистнаго, изсохшаго хвороста. Труды десятковъ лтъ погибли. Вс персиковыя, абрикосовыя и другiя нжныя плодовыя деревья въ украинскихъ садахъ также окончательно погибли: молодыя черешни, яблони, груши, сливы, вишни бигар, множество родовъ винограда, даже простыя деревья — блыя акацiи, маслины, даже ясени и клены…

‘Украинскiй народъ говоритъ: ‘Плохо хлбамъ, если снгъ ляжетъ на сухую, безъ дождей замерзшую землю’, и еще — ‘если лтнiй зной придетъ на сухую, безъ дождей зазеленвшую весну.’ Съ нами случилось и то и другое разомъ. Глубокiе снга въ степяхъ легли на истрескавшiяся отъ сухихъ морозовъ поля, эти снга сошли незамтно. Они таяли быстро, почти недавая воды. Народъ въ март и апрл говорилъ: снгъ уходитъ въ осеннiя трещины земли. Днемъ жарило, съ вечера до утра морозило: вотъ какая была у насъ весна! Точно воздухомъ уносило и унесло наши неизмримые снга, отъ которыхъ вс ожидали небываемаго половодья.

‘И съ той поры какъ снгъ сошолъ, мы дождей вновъ не видли. Мы были въ март на сельской ярманк въ Новосерпухов. Скотъ продавался за безцнокъ. Восьмидесятилтнiй вольный поселянинъ, какой-то Архипъ Чмиль, говорилъ народу: ‘Не сйте много хлба, продавайте скотъ и берегите прошлогоднiе корм: въ этомъ году будетъ неурожай и падежъ.’ — Отчего? — ‘Въ март не было ни одного дождя, не будетъ ихъ ни въ апрл, ни въ ма.’ Эти предсказанiя сбылись…

‘И вотъ 6-ое iюня, а надежды наши окончательно погибли. На Донъ, въ Крымъ и въ Новороссiйскiя степи, весь апрль и первую половину мая, сильно шолъ народъ изъ сверныхъ губернiй.

‘— Куда идете?

‘— Въ степи.

‘— Зачмъ?

‘— Косить траву и хлбъ.

‘— Останьтесь, наймитесь у насъ.

‘— Э! тамъ всегда дороже!

‘— Помогай же вамъ Богъ!

‘— Спасибо!

‘Въ конц мая черезъ Полтаву, Бахмутъ и Екатеринославъ стали идти обратно огромныя артели устремившихся было на югъ косарей и гребцовъ. Они шли печально. У шинковъ ихъ окликали:

‘— А что, братцы?

‘— Да что! Идемъ назадъ…

‘— Плохо?

‘— Плохо такъ, что и званiя косовицы тамъ не будетъ.

‘— И травы и хлба не будетъ?

‘— Не будетъ ничего.

‘Въ конц мая прошли слухи, что огромныя стада саранчи показались въ полтавской губернiи.

‘Въ харьковской губернiи, отъ засухи, суслики или овражки, бывшiе смирными въ послднiе три дождливые года, теперь съ неимоврной злобой и алчностью стали подать молодые всходы пшеницы, овса и ячменя, ненаходя достаточной питательности въ изсохшихъ и пожелтвшихъ травахъ. Этотъ бичъ не побжденъ донын никакими премiями министерства государственныхъ имуществъ’ и пр. (Св. Пч. No 167.)

Таковы дары ныншняго южнаго лта! Для вящаго раздраженiя вашихъ нервовъ мы приглашаемъ васъ заглянуть еще южне, въ Крымъ, гд эта лтняя картина оживляется проходящими по ней интересными фигурами. ‘Вотъ уже другой годъ — пишетъ кто-то изъ Евпаторiи ‘Одесскому Встнику’ — какъ мы, жители Евпаторiи, видимъ передъ собою печальную картину переселенiя отъ насъ татаръ въ Турцiю и обратно оттуда къ намъ болгаръ. Первые, по дошедшимъ къ намъ извстiямъ, успли уже водвориться на отведенныхъ имъ мстахъ, а послднiе прибыли сюда изъ сверныхъ уздовъ губернiи въ числ боле 12,000 душъ и отправились обратно на родину чрезъ нашъ портъ, на счетъ турецкаго правительства. Для насъ, землевладльцевъ, эти переселенiя не общаютъ ничего хорошаго въ будущемъ…’

Чт тутъ хорошаго, если такiя двнадцатитысячныя полчища придутъ, понюхаютъ и уйдутъ прочь!.. Но чтоже это за странное явленiе? Толпа, сдвинувшаяся разъ съ мста вкового жительства, вытсненная изъ него вковыми страданiями, бгущая и спасающаяся отъ нихъ, вступаетъ въ единоврную, радушно зовущую ее страну — и вдругъ чмъ-то оттолкнутая или испуганная, стремится назадъ въ мсто своихъ страданiй! Конечно есть какая-нибудь причина этого явленiя, но неужели она была неотклонима? Или намъ не нужны эти переселенцы? Или намъ самимъ уже тсно въ Крыму и въ Новороссiи? А сколько было у насъ умныхъ рчей о колонизацiи!

Возвращаемся собственно къ лтнимъ или точне, весеннимъ извстiямъ, но такимъ, которымъ лто должно служить продолженiемъ. Вотъ извстiе, немного запоздавшее (от 5 мая) съ востока. На Урал — пишетъ нкто г. Пакулевъ — большое несчастiе: весна едва показалась на нсколько дней, и вновь наступила самая мрачная, самая суровая зима… Холодъ и голодъ для бднаго скота, (который былъ уже отпущенъ въ табуны)… Сна невозможно купить ни почемъ: сна нтъ, его недостаточно было запасено и въ минувшее лто, потомучто въ прошлую весну была большая засуха, а потомъ во время снокоса полились дожди — и подкошеная, и безъ того плохая трава сгнила… Въ настоящее время бдный народъ, преимущественно женщины, вырываютъ изъ-подъ снга болотныя кочки, которыя потомъ обливаютъ разсоломъ и даютъ сть скоту…

‘На Урал вообще бдные люди говорятъ о хлб, о сн, о холод. Богатые люди… золотая лихорадка очень безпокоитъ ихъ…’

Это уже пошла рчь о другомъ, не исключительно-лтнемъ предмет, но послушаемъ про ‘золотую лихорадку’.

‘Пароксизмы золотой лихорадки увеличиваются отъ различныхъ извстiй, и бдныхъ золотопромышлениковъ бросаетъ то въ ознобъ, то въ жаръ.

‘Въ ознобъ бросаютъ золотопромышлениковъ газетныя извстiя о томъ, что золотой промыселъ будетъ доступенъ въ скоромъ времени всмъ сословiямъ.

‘Настоящимъ монополистамъ-золотопромышленикамъ эти извстiя очень не по нраву… Какъ! они, которые до сихъ поръ наживали мильоны посредствомъ тяжолаго труда рабочихъ, убивая въ послднихъ физическiя и моральныя силы въ короткое время, они лишаются теперь этой возможности легко наживать мильоны!.. Это ужасно! Они, до сихъ поръ бывшiе больше чмъ плантаторы южныхъ Соединенныхъ-Штатовъ, они, которые кормили рабочихъ только въ то время, когда рабочiй нуженъ для работъ, когда рабочiй приноситъ имъ баснословные или жидовскiе дивиденды рубль на рубль — да и какъ кормятъ! какъ собакъ, съ позволенiя сказать. Но объ этомъ посл… (Отчего же посл? нельзя ли поскоре?) Въ другое же время, когда рабочiй не работаетъ, а стало-быть и не приноситъ пользы, они прогоняли рабочихъ отъ себя… Да! наши золотопромышленики до настоящаго времени находились въ лучшемъ положенiи, чмъ плантаторы: т обязаны рабовъ своихъ, черныхъ негровъ, поить и кормить, работаютъ они или нтъ, а наши золотопромышленики отстранили отъ себя эту обязанность въ отношенiи своихъ работниковъ, блыхъ негровъ…

‘Дай-богъ, чтобы извстiя о свободной золотопромышлености для всхъ сословiй осуществились! Тогда не одно уральское бдное народонаселенiе, а весь нашъ пролетарiатъ нашли бы на золотыхъ прiискахъ врный кусокъ хлба и прiютъ. Калифорнiя и Австрiя позавидовали бы намъ…

‘Въ жаръ бросаетъ золотопромышлениковъ частное приглашенiе нкоторыхъ изъ нихъ въ С. Петербургъ для обсужденiя составляющагося положенiя о золотопромышлености.

‘Чмъ эти золотопромышленыя лица, или лучше-сказать плантаторы могутъ быть полезны при обсужденiи вопроса объ упадающей золотопромышлености? Ничмъ совершенно. Отвтъ золотопромышлениковъ можно заране съ точностью опредлить. Они скажутъ: уменьшите подати, не обязывайте разработывать каждый прiискъ ежегодно, прикрпите рабочихъ, чтобы они не бгали съ прiисковъ…

‘Правительство наше нсколько лтъ сряду длало вс снисхожденiя для золотопромышлениковъ согласно ихъ представленiю: и уменьшало подати, и дозволяло вмсто разработки прiиска вносить деньги, и разршено было наказывать рабочихъ, но несмотря на вс эти послабленiя и снисхожденiя, золотопромышленость наша не развивалась, а падала.

‘Настоящее приглашенiе золотопромышлениковъ, для обсужденiя составляющагося о нихъ положенiя, будетъ имть тже послдствiя. Золотопромышленики только затормозятъ ходъ составляющагося горнаго положенiя, а съ тмъ вмст задержатъ и развитiе золотопромышлености нашей…’

Какой у г. Пакулева мрачный взглядъ на вещи! Его расказъ про золотую лихорадку и про одержимыхъ ею горно-уральскихъ ‘плантаторовъ’ производитъ тяжолое впечатлнiе, такъ что читая этотъ расказъ подъ влiянiемъ лтняго холода, можно даже самому подвергнуться лихорадочному ознобу. Не разгонитъ ли лежащiя на чел г. Пакулева морщины и не послужитъ ли утшенiемъ бдному уральскому народонаселенiю начинающееся предпрiятiе сооруженiя желзной дороги чрезъ Уральскiя горы? Послдовало разршенiе господамъ Рашету, Воронину, Власову, Бенардаки, Каншину и Кокореву — произвести на собственный ихъ счетъ изысканiя для устройства желзной дороги между Пермью и Тюменью по направленiю чрезъ сверные горнозаводскiе округи и Ирбить, а также осмотрть, с этою же цлью, мстность и по другимъ направленiямъ, между прочимъ чрезъ Екатеринбургъ.

Въ числ лицъ, получившихъ это разршенiе, мы съ умиленiемъ видимъ нкоторыя имена, подписанныя подъ славнымъ проектомъ ‘агентства питейныхъ сборовъ и товарищества желзныхъ дорогъ’. Значитъ составители этого проекта успли помириться съ судьбою, недопустившею ихъ спасать Россiю возвышенiемъ питейнаго налога, значитъ они нашли возможность содйствовать спасенiю нашего отечества посредствомъ сооруженiя желзныхъ дорогъ, безъ прямого содйствiя увеличенiю потребленiя вина. Воистину отрадная всть! На крыльяхъ радости летимъ мы въ будущность и видимъ въ Россiи ровно на шестьдесятъ мильоновъ новыхъ желзныхъ дорогъ, несчитая уже существующихъ и нын въ производств находящихся, каковы: николаевская, варшавская, рижско-динабургская, московско-нижегородская, московско-ярославская, московско-саратовская…

Да! и сiи дв послднiя ныншнимъ лтомъ пробудились съ свжими силами, какъ-будто для того, чтобы сколько-нибудь согрть прозябшiя сердца. Саратовская окончила участокъ до Коломны и тмъ доставила Москв великое удовольствiе. Ярославская объявила въ ‘Акцiонер’ о томъ, чт сдлано на ней съ половины апрля по iюня, и оказывается: что ‘земляныя работы оканчивались на всемъ протяженiи’, разсыпался нижнiй баластный слой, укладывались рельсы, выводились устои мостовъ и собирались ихъ желзныя части, поперечины выставлены въ полномъ количеств, рельсы также въ полномъ количеств доставлены и развезены по линiи, производились частiю возведенiе вчерн, а частiю отдлка станцiонныхъ зданiй, устанавливались телеграфные столбы вдоль всей линiи, и — ‘вообще работы подвинуты до такой степени, что не предвидится задержки къ открытiю движенiя въ август мсяц’… Легко сказать! Августъ не за горами, а въ немъ общается цлая новая линiя. Мы не забываемъ, что нижегородская дорога также должна вся открыться ныншнимъ лтомъ {Она уже и открылась.}. Вдь это будутъ два широкiе шага ко спасенiю. А еслибы и саратовская недолго оставалась въ Коломн, а пошла бы дальше и поскорй добралась хоть до тамбовскаго чернозема!..

Черноземъ напомнилъ намъ, что картина нашего лтняго положенiя у насъ еще очень неполна. Восполнимъ же ее краткими выдержками изъ майскихъ и iюньскихъ извстiй по разнымъ губернiямъ.

Виленская губ. ‘Озимые хлба съ начала весны по нкоторымъ уздамъ имли видъ довольно благонадежный, въ другихъ же отъ холодовъ и засухи были посредственны. Затмъ съ 9 мая проходили дожди, имвшiе довольно благопрiятное влiянiе на произрастанiе’ и проч.

Вятская губ. ‘Всходы озимаго хлба мстами довольно порядочны, большею же частью отъ холодовъ и ненастья только посредственны.’

Екатеринославская губ. ‘По случаю засухи и мстами холодовъ, озими большею частiю росли медленно. Всходы ярового хлба по той же причин были неудовлетворительны. Травы частiю были порядочны, а частiю также плохи.’

Костромская губ. ‘По вскрытiи полей отъ снга, всходы озимаго хлба въ большей части губернiи оказались неповрежденными. Но стоявшая втеченiе мая почти повсемстно сухая и холодная погода съ сверными втрами, приостановила растительность…’ и проч.

Нижегородская губ. ‘Погода была большею частiю холодная, пасмурная, съ сильными втрами, снгомъ и дождемъ. По этой причин озимые всходы во многихъ мстахъ произрастали неуспшно…’ и пр.

Псковская губ. ‘Погода стояла холодная и по ночамъ случались небольшiе морозы, отъ этого всходы озимаго хлба большею частiю были неудовлетворительны, въ нкоторыхъ же низменныхъ мстностяхъ озими съ открытiемъ весны оказались вымерзшими отъ бывшихъ во время зимы сильныхъ морозовъ…’

Саратовская губ. ‘Всходы озимаго хлба, отъ перепадавшихъ съ открытiя весны дождей были въ хорошемъ положенiи, посл съ наступленiемъ холодовъ не имли надлежащаго успха въ рост’ и проч.

Смоленская губ. ‘Холодная погода съ сверными втрами несовсмъ благопрiятствовала произрастенiемъ, почему озими въ нкоторыхъ уздахъ имли несовсмъ удовлетворительный видъ…’

Таврическая губ. ‘Сильные втры и засуха значительно вредили успху произрастенiй, отчего озимые и яровые хлба приостановились въ рост, а травы мстами начали засыхать…’

Тверская губ. ‘Холодная и дождливая, съ втрами, погода много препятствовала успшному росту всходовъ озимаго хлба, который по этой причин мстами былъ въ неудовлетворительномъ состоянiи. Ненастная погода препятствовала и обработк полей для посвовъ яроваго хлба…’

Харьковская губ. ‘Произрастанiе озимаго хлба мстами было довольно порядочное, мстами же отъ холодовъ, втровъ и бездождiя было неудовлетворительно. Всходы ярового также большею частью были посредственны…’

Ярославская губ. ‘По случаю холодовъ и засухи, озимые хлба и травы въ нкоторыхъ уздахъ произрастали неудовлетворительно…’ и пр.

Ну, довольно. Постараемся теперь уже не произносить больше этого слова холодъ, которое пришлось намъ повторить такое многое множество разъ. Чтобы врне избгнуть этого повторенiя, обращаемся къ самому жаркому длу, — длу, которое непремнно должно быть жаркимъ по его внутреннему свойству, какова бы ни была его температура въ настоящую минуту.

Объявлено въ газетахъ, что по 1 iюня ныншняго года во всей россiйской имперiи введено въ дйствiе 15,187 уставныхъ грамотъ, представлено на утвержденiе 23,849: стало-быть всего составлено 39,039 грамотъ.

Въ тхъ сельскихъ обществахъ, въ которыхъ введены въ дйствiе грамоты, заключается 1,583,458 душъ, чт составляетъ около 15 ¹/₂ процентовъ, т. е. почти ¹/₆ всей массы временно-обязанныхъ крестьянъ и крестьянъ-собственниковъ.

Конечно, въ iюн, iюл и август къ этому числу грамотъ не можетъ много прибавиться, потомучто некогда, затмъ останется ровно полгода до марта 1863 года, когда окончится двухлтнiй срокъ, назначенный для составленiя и введенiя уставныхъ грамотъ, — окончится первый фазъ приведенiя въ дйствiе Положенiй 19 февраля 1861 года. Введутся ли въ эти полгода уставныя грамоты у остальныхъ ⁵/₆ народонаселенiя? Только время можетъ ршить это, а ждать остается недолго.

Независимо отъ уставныхъ грамотъ, крестьянское дло продолжаетъ свой ходъ, выражаясь самыми разнохарактерными чертами. На дняхъ случилось намъ прочитать въ одномъ частномъ письм изъ юговосточнаго угла Россiи: ‘Мировые посредники здшняго узда ведутъ дло съ замчательной дятельностью и добросовстностью. Крестьяне тупо чего-то ожидаютъ, но въ этомъ ожиданiи нельзя не признать своей доли логики: общанъ конецъ ихъ прежнему экономическому положенiю, а они этого конца еще не видятъ. Надо однако сказать, что положенiе ихъ улучшилось очень замтно даже для невооружоннаго глаза. Теперь я почти не встрчаю здсь прежнихъ крестьянскихъ клячъ, которыя въ прежнее время развозили чиновниковъ по узду. Прежней безграничной барщины, парализовавшей въ крестьянин всякую охоту къ труду, не существуетъ. Крестьянинъ уже не молчитъ, когда его пощипываютъ, а возражаетъ, хотя возражаетъ часто съ свойственнымъ ему самодурствомъ. Помщики… Что сказать? Нкоторые изъ старыхъ помщиковъ не хотятъ заглянуть въ свои помстья, желая, какъ они говорятъ, ‘не видть тхъ гадостей, которыя пришли съ эманципацiей’. Одинъ почтенный старикъ, разсердившись на кого-нибудь изъ своей прислуги, всегда восклицаетъ: ‘Охъ, эта эманципацiя и эманципаторы! видть вдь гадко, какъ эти филантропы избаловали народъ!’

Дйствительно избаловали! Вы можетъ-быть помните, какъ волостной писарь Иванъ Петровъ расказывалъ въ ‘Могилевскихъ губернскихъ вдомостяхъ’ про жалобу одного быховскаго помщика на мирового посредника: просилъ онъ, видите ли, этого посредника арестовать на семь дней сельскаго старосту и оштрафовать его пятью рублями за то, что онъ, доставляя рабочихъ на пригонъ, не являлся самъ ежедневно для полученiя приказанiй и присмотра за работниками, а мировой посредникъ арестовалъ старосту только на трое сутокъ и штрафа не назначилъ, ‘чрезъ что повиновенiе крестьянъ и дворовыхъ ослабло до того, что у него (помщика) въ кладовой полопались бутылки съ шампанскимъ и банки съ вареньемъ. Мировой посредникъ и въ этомъ случа не выскъ розгами дворовыхъ людей за недосмотръ, а крестьянъ за то, что доставляютъ дрова не довольно сухiя.’ Да! дйствительно ‘видть гадко, какъ эти филантропы избаловали народъ!’

Конечно, ходъ всякаго новаго учрежденiя, пока духъ его не вошолъ въ плоть и кровь цлаго общества, не можетъ не сопровождаться самыми разнохарактерными чертами, зависящими отъ личныхъ свойствъ дятелей, образовавшихся подъ влiянiемъ иныхъ, прежнихъ учрежденiй. Мы прочитали напримръ два частные случая о мировыхъ посредникахъ, и — посмотрите, какъ не подходятъ они подъ то понятiе, которое мы уже успли составить вообще о мировыхъ посредникахъ.

Мировой посредникъ одоевскаго узда (тульской губ.) Мочалкинъ послалъ повстку управляющему имнiемъ г-жи Воейковой, московскому мщанину Гейтману, а Гейтманъ, вмсто исполненiя по повстк, позволилъ себ сдлать на ней собственноручную надпись: ‘Я никому не позволю обращаться со мною на ты, а потому прошу впредь быть повжливе.’ Объ этомъ поступк посредникъ выразился, что ‘такого рода дерзость лица податного состоянiя, неизъятаго отъ тлеснаго наказанiя, поставила его, посредника, въ необходимость обратить серьозное вниманiе начальника губернiи на этого человка и просить, чтобы положить ршительный предлъ беззаконному произволу Гейтмана, въ убжденiи собственно того, дабы не ослабить власть, предоставленную мировымъ учрежденiямъ и тмъ исполнить высочайшую волю…’ И это дло дошло до губернскаго присутствiя, которое разсудило такъ: ‘Настоящее представленiе возбуждаетъ вопросъ: точно ли составляетъ дерзость, какъ заключаетъ Мочалкинъ, отвтъ на его повстк управляющаго Гейтмана слдующаго содержанiя: ‘я никому не позволю обращаться со мною на ты, а потому прошу впредь быть повжливе’. Усматривая изъ упомянутой повстки, что посредникъ, относясь къ Гейтману, употребляетъ слова: ‘тобою, тебя’, губернское присутствiе находитъ, что Гейтманъ совершенно вправ былъ протестовать противъ такого способа выраженiй и что самый протестъ его, будучи написанъ въ приличной форм, не заключаетъ въ себ ни малйшей дерзости. О чемъ увдомить мирового посредника и указать на образецъ повстки, приложенный къ 32 ст. ‘Наказа судебнымъ слдователямъ’, гд безъ различiя званiй введено употреблять слово ‘вы’.

Здсь чрезвычайно замтно, что духъ новаго учрежденiя не проникъ въ сознанiе мирового посредника, не усвоенъ и даже не понятъ имъ… Мы боимся впрочемъ, не слишкомъ ли прямо выражаемъ такую смлую мысль, да чтоже длать, если это такъ бросается въ глаза! Замтно оно изъ того, что посредникъ такъ боится за власть, дарованную мировымъ учрежденiямъ, считая необходимымъ поддерживать эту власть еще другою властью. Какъ-то невольно думается, что г. Мочалкинъ ниразу не далъ себ отчета, ни даже вопроса: почему его должности дано названiе ‘мировой посредникъ’ и почему учрежденiя, къ составу которыхъ онъ принадлежитъ, названы ‘мировыми’…

А вотъ другой однородный случай. Въ калужской губернiи мировой посредникъ Арсеньевъ, прозжая изъ Боровска въ с. Уваровское, ‘былъ нкоторое время задержанъ въ дорог хавшимъ впереди его человкомъ’, — какъ открылось впослдствiи, дьякономъ села адуевскаго, медынскаго узда, Никитою Васильевымъ, ‘который сталъ посреди дороги, сдержавъ лошадь, и на вопросъ посредника не отвтилъ ему, кто онъ’. Посл такого ‘неприличiя и неизъявленiя должнаго уваженiя къ лицу мирового посредника’, г. Арсеньевъ приказалъ волостному старшин и сельскому старост представить къ себ Васильева для разбора. По представленiи къ посреднику дьякона, онъ (дьяконъ) былъ пьянъ, такъ что ‘съ дерзостью отвчалъ на вопросы посредника и лзъ близко къ столу’. Посредникъ присудилъ дьякона оштрафовать тремя рублями въ пользу собранныхъ для поврки грамотъ крестьянъ, которые, за происходившимъ разбирательствомъ поступка дьякона, оставались въ ожиданiи около пяти часовъ времени, а ‘за оскорбленiе лица мирового посредника и волостного старшины — предать суду’… Губернское присутствiе, до котораго къ счастью дошло и это дло, постановило: ‘прекратить возникшее по сему дло, какъ неправильно начатое, и увдомить объ этомъ г. Арсеньева’.

Редакцiя газеты ‘Мировой Посредникъ’, расказавъ этотъ случай, прибавляетъ: ‘Съ грустнымъ изумленiемъ останавливаемся мы на этомъ факт мирового самоуправства, — факт, въ которомъ не видимъ злоупотребленiя власти, потомучто въ настоящемъ случа мировой посредникъ вовсе не имлъ ея, — но видимъ только тупое непониманье той благотворной идеи, которой пожелалъ служить г. Арсеньевъ… Грустно думать, что въ мировой сред встрчаются такiе люди, которые какъ-видно добиваются того, чтобы при звон ихъ колокольчика и бубенчиковъ прозжiе съ боязливою торопливостью сворачивали съ дороги и чтобъ они, смотря вслдъ на промелькнувшаго мимо ихъ господина, не безъ должнаго къ нему уваженiя говорили: ‘вишь, мировой прохалъ!’

Но — позвольте! Пересказывая эти случаи, мы нкоторымъ образомъ вдаемся въ область обличительную… Кстати ли это и вовремя ли? Г. Булкинъ въ ‘Московскихъ Вдомостяхъ’ (No 133 и 136) и сама редакцiя ‘Вдомостей’, разсматривая послднiя произведенiя г. Щедрина, утверждаютъ, что тотъ родъ литературы, которому онъ продолжаетъ служить, нын утрачиваетъ свою прежнюю привлекательность — ‘и слава-богу!’ прибавляетъ редакцiя. Г. Булкинъ вспоминаетъ, что въ 1859 году ‘въ самый развалъ обличительной литературы’, покойный Хомяковъ, привтствуя ея появленiе, ‘указывалъ на ту границу ея правъ, переходъ за которую называлъ отвратительною клеветою и гнусною сплетнею’. Но г. Булкину кажется еще, что кром границы, указанной Хомяковымъ, для обличительной литературы ‘должна существовать другая граница — во времени, граница, переходъ за которую нетолько обезсиливаетъ ее, нетолько препятствуетъ ей къ достиженiю настоящихъ цлей, но длаетъ даже ее вредною’. Редакцiя ‘Вдомостей’ длаетъ правда оговорку, что она собственно вступается за искуство, которое страдаетъ отъ исключительно-обличительнаго направленiя, и не распространяетъ мысли о несвоевременности обличительнаго рода на журнальныхъ кореспондентовъ, которые ‘длаютъ свое доброе и полезное дло’.

Намъ съ своей стороны кажется, что искуство, подъ рукой истиннаго художника, не пострадаетъ ни отъ обличительнаго, ни отъ какого другого направленiя, оно страдаетъ только тогда, когда бездарность, набравши напримръ изъ неумытой дйствительности матерьяловъ для обличенiя, возьмется лпить изъ нихъ художественное произведенiе. Примровъ такого незаконнаго посягательства на искуство много, и много о нихъ было говорено. Но говорить то-же по поводу послднихъ произведенiй г. Щедрина — значитъ не признавать его художникомъ. Этого пункта касаться здсь не мсто, да едвали и имли его въ виду г. Булкинъ и редакцiя ‘Московскихъ Вдомостей’. Оно такъ только вышло у нихъ…

Но можно немного иначе смотрть на предполагаемую несвоевременность обличенiй. Когда-то, ‘въ самый развалъ обличительной литературы’, мы думали, что этотъ родъ, выработываясь постепенно, получитъ современемъ боле строгiя, даже боле грозныя свойства, получитъ силу удара, отъ котораго будетъ распадаться и исчезать зло… Теперь выходитъ какъ-будто наоборотъ: удары, наносимые обличенiями, начинаютъ терять свою силу, къ нимъ какъ-будто притерплись, псня эта прислушалась, напвъ ея пошлетъ. Произвела ли она хотя въ свое время надлежащее дйствiе? сослужила ли она истинную, существенную службу? принесла ли прочный, долговчный плодъ? Ужасно трудно ршить этотъ вопросъ. Но еслибы пришлось отвтить на него отрицательно, от мы стали бы объяснять такое печальное явленiе съ двухъ сторонъ. Съ одной тмъ, что общественное зло всегда бываетъ такъ устойчиво, что въ три-четыре года можно произвесть въ немъ только малую, едва примтную для глаза разшатку, а ужь никакъ не свалить его окончательно. Съ другой стороны — въ голос нашихъ обличителей, за немногими можетъ-быть исключенiями, едвали звучала сердечная струна. Невыходя изъ глубины души, эти звуки и не западали глубоко въ душу, они только раздражали любопытство, только забавляли насъ своею рзкостью. Рзкiя слова прибились и потеряли свою силу. Наконецъ наши журнальные кореспонденты… чт сказать о нихъ? Если одни длали и ‘длаютъ свое доброе и полезное дло’, то другiе, сказать по правд, нердко переходятъ за границу, указанную покойнымъ Хомяковымъ, впадая въ ‘гнусную сплетню’. Это выраженiе Хомякова, мы пожалуй сплетню и не назвали бы ‘гнусною’, но пошлою и недостойною общественнаго вниманiя — назовемъ. Кром того она вредна: она подрываетъ кредитъ обличителей, ослабляетъ вру въ нихъ, лишаетъ ихъ общаго уваженiя. Не потрудитесь ли напримръ заглянуть въ 24 No ‘Искры’ и пробжать тамъ статейку, подъ заглавiемъ: ‘Новое открытiе изъ мiра естественныхъ наукъ’. Чт вы узнаете изъ этой статейки? Узнаете, что въ Россiи есть кто-то — человкъ вертлявый, чрезвычайно подвижный, разсянный, неумющiй останавливаться долго ни на какомъ предмет, — человкъ, въ которомъ эти свойства доходятъ до странности, до чудачества. И только? Нтъ, позвольте: еще узнаете вы, что есть другой человкъ, которому вертлявый господинъ чмъ-то досадилъ, и ршился этотъ другой человкъ въ досужiй часъ написать про вертляваго статейку, въ которой назвалъ его за означенныя свойства не человкомъ, а ‘новооткрытымъ животнымъ’… Больше этого изъ статьи уже ршительно ничего не узнаете. И эту статейку, которую пожалуй можно было бы въ рукописи прочитать въ прiятельскомъ кружк, знающемъ вертляваго господина, и потомъ бросить въ печку, какъ ни на что больше негодную, — эту статейку досужiй авторъ послалъ въ ‘Искру’, въ качеств статьи обличительной, и ‘Искра’ обнародовала интересную новость о существованiи вертляваго господина, занявши ею почти три столбца! Такъ какъ побужденiе, съ которымъ написана статейка, проглядываетъ въ ней очень явно, то она, признаемся, возбуждаетъ въ насъ… одно негодованiе…

И вотъ холодемъ мы къ голосу обличителей, и говоримъ: пора намъ перестать глумиться!.. Ну, пора такъ пора, не будемъ глумиться. Нельзя же однако забыть, что за рзкими рчами обличителей стоятъ иногда факты, заключающiе въ себ человческiя страданiя, что ‘сквозь видный мiру смхъ’ чуются иногда ‘незримыя, невдомыя ему слезы’… Чт вы будете длать съ этими фактами, когда они поднимаются и поражаютъ васъ? Конечно не глумиться, — они и не вызываютъ глумленiя, а все же пройти мимо ихъ равнодушно невозможно… Чтобы помирить васъ сколько-нибудь съ дальнйшимъ существованiемъ обличенiй, мы намрены расказать небольшое приключенiе, расказанное намъ на дняхъ довольно драматично однимъ юнымъ господиномъ изъ породы петербургскихъ нахлбниковъ, т. е. нанимающихъ у хозяйки-вдовы квартиру со столомъ и прислугою. Это краткая, но выразительная исторiйка, случившаяся съ живущею у хозяйки кухаркою. Былъ у этой кухарки мужъ, нжно ею любимый… Мы общались не глумиться, и потому вы не улыбнитесь при этихъ послднихъ словахъ: они сказаны серьозно. Да и почему-жъ рабочему человку не быть нжно-любимымъ женою-кухаркой?..

‘Захворалъ мужъ (говорилъ нашъ расказчикъ-нахлбникъ), и очень захворалъ. Онъ видите ли съ весны все караулилъ какую-то хозяйскую лодку на Нев у Тучкова моста, недли дв ноги у него не просыхали…

‘— Чай ноги-то у тебя зябнутъ, Иванушка? спрашивала его жена.

‘— Зябнутъ, Агафьюшка, да чт за бда? Поноютъ, поноютъ, — да и перестанутъ.

‘Ныли, ныли его ноги, да и стали пухнуть, стали сильно болть, а онъ все караулитъ лодку, — и тогда только, когда уже моченьки его не стало, пошолъ скрпя сердце въ больницу. Болзнь приключилась ему не легкая: ноги вздулись и стали какъ стеклянныя, показались на нихъ подозрительныя пятна… Положили его въ скорбутную палату: болзнь, говорятъ, цынготнаго свойства. Жена ходила навщать его. Все примачиваютъ, говоритъ, ноги уксусомъ, да что-то нтъ легче, знать ужь онъ больно застудилъ ихъ. Потомъ говорила она, что и самъ больной какъ-будто сталъ пухнуть… Разъ какъ-то посл обда сижу я у себя въ углу, вдругъ слышу за перегородкой разговоръ, начавшiйся крикомъ:

‘— Охъ, батюшки! Охъ, родные мои!

‘— Что такое? Что такое?

‘— Умеръ, батюшки! мужъ-то мой умеръ!.. Охъ!

‘— Иди же, Агафьюшка, иди къ нему скоре.

‘— Иду, голубушка моя, иду… Охъ! послышалось уже за дверью, и все замолкло.

‘Часа черезъ два воротилась расплаканная Агафья.

‘— Ну что?

‘— Что? лежитъ какъ живой. Плакала-сь я… Тамъ, говоритъ, всхъ ржутъ, анатомируютъ то-есть. Просила фельшера… Можно, говоритъ, попросить главнаго доктора… Дала ему полтора цлковыхъ, общался попросить, чтобъ позволили не рзать… Завтра велли приходить, незнаю чт будетъ.

‘На другой день съ ранняго утра исчезла Агафья и часамъ къ одинадцати воротилась встревоженная.

‘— Что, Агафья?

‘— Ну, батюшка! Настрадалась я эти часы. Душу мою всю выломило! Пришла, а ужь его нтъ въ покойницкой-то: унесли туда, наверхъ, гд ржутъ. А фельшеръ тутъ такъ и юлитъ около меня, и глаза у него бгаютъ. Дай, говоритъ, еще, такъ упрошу, а то вотъ… Повелъ онъ меня наверхъ. — Твой, говоритъ, покойникъ? — Мой, говорю. — Узнала? — Еще бы не узнать! — Ну вотъ, говоритъ… А покойникъ лежитъ на стол такомъ особенномъ, — на чемъ ржутъ-то… Взялъ онъ, этотъ фельшеръ, ножи, и такъ-то вертитъ ими предо мной, — чтобы устрашить-то меня. Вижу я, что онъ меня обманываетъ, и говорю: Нтъ ужь, батюшка, чмъ могла, я благодарила васъ, а больше не могу. Если, говорю, у васъ точно такое положенiе, чтобы всякаго рзать, то мои деньги, я знаю, не помогутъ, а деньги наши трудовыя: бросать ихъ задаромъ не слдуетъ, да и брать ихъ задаромъ всякому человку гршно… А я вамъ вотъ что скажу: если вы, говорю, точно можете это дло мн сдлать, то… какъ богъ-святъ! какъ только вывезутъ покойника изъ больницы, дамъ вамъ еще полтора целковыхъ. А прежде того ничего не дамъ. — Ну, какъ хочешь, говоритъ. Тутъ его позвали куда-то, онъ убжалъ. Я ждала-ждала, — нейдетъ. Положила тамъ халатъ, рубашку и все, чтобы одть покойника, сказала солдатику, что вотъ тутъ все, гробъ у меня готовъ, и дроги… Пусть длаютъ какъ хотятъ.

‘— Какъ же ты такъ оставила?

‘— Да вотъ поуберусь тутъ, — опять побгу.

‘Поубралась Агафья и побжала. Скоро воротилась она, блдная, но съ сухими глазами, лицо у ней чуть-чуть подергивало.

‘— Чт, Агафьюшка?

‘— Чт, батюшка!.. Рзали!.. проговорила она какимъ-то упавшимъ голосомъ, и лицо ея задергало сильне.

‘Я невольно привскочилъ на мст.

‘— Какъ же это? да почему ты знаешь?

‘Она только развела руками.

‘— Кровь… и голова сшита… Солдатикъ говоритъ, что и внутренности вынимали…

‘— А чтоже фельдшеръ?

‘— Его ужь я не видала, онъ ужь мн не показывается… Охъ!..

‘И пошла Агафья хоронить мужа, и посл расказывала, что похоронила она его хорошо: и гробъ на ножкахъ, и дроги, и лошади въ траур, и мсто она ему выбрала хорошее, сухое, на горшк… Видно, что всмъ этимъ ей хотлось кое-какъ замазать рану, нанесенную фельдшеромъ ея любящему сердцу.’

Расказъ конченъ. Больше мы ничего не имемъ сказать.

‘Время’, No 8, 1862

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1862/AUGUST/ddelaa.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

Вступленiе. — Московское повтрiе. — Продолженiе лтнихъ встей: бессарабскiе виноградники. — Воинственное воззванiе. — Очистка служебной совсти, благопрiятная для саранчи. — Сборы на нижегородскую ярманку. — Отъ чего зависитъ уваженiе чужихъ привычекъ и обычаевъ? — Задача городскимъ обществамъ и приступъ къ ршенiю ея въ Твери. — Одесскiе квасники. — Проектъ устройства петербургскаго толкучаго рынка. — Смыковскiе поджигатели. — Торжковскiй пожаръ и г. Вавулинъ. — Послобденный сонъ въ Вольск. — Отчеты: казанскаго учебнаго округа и нижегородской общественной библiотеки. — Проектируемый университетскiй уставъ и размышленiя одного обозрвателя объ этомъ предмет. — Нчто о чтенiи для арестантовъ. — Кумушка Перепетуя. — Замчательная фраза въ письм нашего кореспондента. — Курьозы и безобразiя: слабые остатки сатрапскихъ нравовъ, въ двухъ формахъ, шутка пивоваровъ съ пивопiйцами, разные роды находчивости, столичныя дебри. — Новооткрытая область для обличенiя.

____

Прiятно бываетъ иногда сдлать наблюденiе надъ самимъ собою и замтить въ себ какую-нибудь характерную черту. Какъ бы ни былъ скроменъ самонаблюдшiй субъектъ, но при этомъ случа въ душ его непремнно шевельнется желанiе показать кому-нибудь подмченную черточку, хотя бы она была такихъ свойствъ и размровъ, что для разсмотрнiя ея требовался бы постороннему человку хорошiй микроскопъ. Такова уже природа человческая, таковы ея естественныя стремленiя, и удержаться отъ нихъ на всякiй часъ, удержаться отъ соблазна самопоказыванья можетъ только человкъ, задавившiй и заморившiй въ себ, силою разсудка и воли, многое множество дйствительныхъ, а вмст съ ними столько же и кажущихся слабостей, т. е. такихъ, которыя по первоначальной мысли природы предназначались быть необходимою приправою и прикрасою для составленiя полнаго человка. Послушные этому зову природы, находя въ немъ себ защиту и оправданiе, мы ршаемся признаться, что предавались и мы самонаблюденiю, и всмотрвшись внимательно въ наблюдаемый предметъ, простымъ глазомъ, безъ помощи микроскопа, увидли слдующее: у насъ какъ-будто выработалась своя манера, свой постоянный прiемъ въ изложенiи нашихъ домашнихъ длъ, состоящiй въ томъ, что начинаемъ мы обыкновенно такъ-сказать отыскиванiемъ тона, въ которомъ поетъ въ данную минуту общественный хоръ, мы прежде всего какбы прислушиваемся, орiентируемся, справляемся съ компасомъ, опредляемъ направленiе втра и потомъ уже пускаемъ ладью своего лтописанiя по мелкимъ волнамъ явленiй и фактовъ. Этого мало: вслушиваясь въ звуки хора и ощущая на себ вянiе втра, мы проникаемся влiянiемъ стихiй, чувства наши получаютъ соотвтствующее расположенiе — и плывемъ мы потомъ до конца съ тою сiяющею или кислою гримасою, которая образовалась при начал… Открытiе, согласитесь, не малое! можно предаться нкоторому самоуслажденiю, сознавъ въ себ такую характерность!..

На это открытiе мы напали въ ту самую минуту, когда уже взяли перо, чтобы начать настоящую статью, а сдлавши его, нсколько развязне можемъ послдовать выработанному прiему. Чтобы выполнить его, довольно сказать, что въ нашей общественной жизни почуялся новый элементъ, въ потокъ этой жизни влилась новая темная струйка, о которой давно-таки не было ни слуху ни духу. Эта струйка — скука, присутствiе ея открылъ и возвстилъ г. Пановскiй, одинъ изъ лтописцевъ ‘Современной Лтописи’, который почти еженумерно, т. е. еженедльно отвчаетъ на задаваемый имъ самому себ вопросъ: ‘чт длается въ Москв?’ И вотъ въ одномъ изъ iюльскихъ нумеровъ отвтилъ онъ на этотъ вопросъ такъ: ‘Москва скучаетъ’. Онъ изслдовалъ и дозналъ положительно, что въ настоящее время одержимо скукою все московское: молодые люди, артисты, литераторы, торговля, промышленость, книги, газеты… Особенно литераторы скучаютъ, приходя въ ршительное отчаянiе отъ того, что ‘не въ состоянiи ничего сказать новаго, ничего поразительнаго, эфектнаго, посл новыхъ ученiй, высказанныхъ въ послднее время нкоторыми петербургскими журналами’…

Прочитавъ это извстiе, въ первую минуту мы ужаснулись бдствiю первопрестольной столицы, поражонной такою страшною эпидемiею, потомъ нашло на насъ сомннiе: откуда, думаемъ, взяться эпидемической скук? Г. Пановскому должно-быть показалось… Однако нтъ! просматривая нкоторыя московскiя изданiя, мы замтили, что тамъ въ самомъ дл должна дйствовать зараза, потомучто иначе нельзя объяснить прорывающагося мстами особеннаго порядка и склада мыслей, которыя какъ-будто вертятся все вкругъ одного и того же пункта и сбиваются на него безпрестанно, кстати и некстати. Такъ напримръ въ той же ‘Современной Лтописи’ заговорили какъ-то объ открытiи участка саратовской желзной дороги до Коломны, съ прiятностью замтили, что ‘въ управленiи ея невидно бюрократическихъ замашекъ’, потомъ уже безъ всякой прiятности упомянули, что ‘и тутъ, на этой внутренней, чисто-русской желзной дорог видятся въ ея должностномъ персонал, между кондукторами и разными мастерами, несовсмъ русскiя лица и слышится нмецкiй говоръ’ — и вдругъ при семъ удобномъ случа прибавляютъ: ‘Жаль, что у насъ столько плодится людей, которые переливаютъ изъ пустого въ порожнее, лзутъ въ просвтители человчества, въ реформаторы общества, а такъ мало людей дльныхъ, не лучше ли было бы всмъ этимъ просвтителямъ заняться какимъ-нибудь боле скромнымъ, но боле серьознымъ дломъ? Право несравненно лучше служить исправными кондукторами или даже кочегарами на желзной дорог, чемъ празднословить о прогрес. Прогреса оказалось бы больше, еслибы у насъ убыло болтуновъ по части прогреса, а настолько бы прибыло людей дльныхъ, хотя бы то кондукторовъ по желзнымъ дорогамъ.’

Въ другой немене почтенной московской газет ‘Наше время’, какой-то г. Дивово расказываетъ, что его знакомый, молодой человкъ, должно-быть очень нелпый, предлагалъ ему участвовать въ обществ, которое бы называлось консервативно-прогресивнымъ или прогресивно-консервативнымъ, котораго цль касалась бы ‘благоденствiя Европы’, а дйствiя заключались бы главнйше въ выбор предсдателя и назначенiи дней засданiя. Расказавъ о такомъ проявленiи помшательства, г. Дивово заключаетъ, что лучше было бы, еслибы подобные (т. е. помшанные) господа, ‘оставивъ всторон благоденствiе Европы’, занялись… чмъ-нибудь эдакимъ полезнымъ, устройствомъ мостовой въ Сокольники или уничтоженiемъ зловонiя вокругъ Сухаревой башни.

Оба совта, данные молодымъ болтунамъ — идти въ кочегары и строить мостовыя — безъ сомннiя совты весьма мудрые, но господа совтодатели, видимо одержимые московскою эпидемiею, въ припадкахъ скуки и тоски забыли вроятно немене мудрое правило, что поученiя тогда только могутъ имть силу и дйствiе, когда они не впадаютъ въ пошлость и не тычутся въ глаза ни къ селу ни къ городу.

Итакъ изъ приведенныхъ фактовъ мы заключаемъ, что г. Пановскiй правъ: въ Москв точно должна дйствовать эпидемическая скука, и шутить этимъ нельзя: вы знаете какъ сообщительна звота — порожденiе скуки, а тутъ желзная дорога… долго ли до грха! Мы уже слышали одного петербургскаго господина, правда весьма расположоннаго къ ипохондрiи, выражавшаго взгляды, которые могли развиться только въ сильнйшихъ припадкахъ скуки… Мы съ своей стороны ршительно не хотимъ ей поддаваться, и чтобы прогнать всякую мысль о ней, будемъ говорить обо всемъ, поведемъ васъ всюду, — только вы уже на этотъ разъ не требуйте отъ насъ ничего, могущаго задержать насъ на пути, замедлить теченiе нашей рчи, какъ-то: ни системы, ни послдовательности.

Въ прошедшемъ мсяц насъ обдавали холодомъ весеннiя извстiя, теперь имемъ мы кое-что, нсколько умряющее этотъ холодъ. Вообще настоящая статья въ нкоторыхъ частяхъ своихъ можетъ-быть послужитъ дополненiемъ предыдущей. Въ прошлый разъ передавали мы напримръ извстiе, что на юг отъ весеннихъ холодовъ пострадали и частiю погибли сады, теперь слышимъ, что въ Бессарабiи въ ныншнемъ году виноградники въ такомъ отличномъ состоянiи, въ какомъ давно уже не бывали, а потому и выдлка вина предвидится тамъ чрезвычайно обильная.

Изъ славяносербскаго узда екатеринославской губернiи г. становой приставъ Карасевичъ прислалъ въ редакцiю ‘Одесскаго Встника’ любопытное письмецо объ овражкахъ. Онъ расказываетъ, какъ по прiзд въ славяносербскiй уздъ услышалъ онъ въ первый разъ однообразный свистъ этихъ зврковъ, какъ этотъ свистъ вмст съ мыслью о зловредности самихъ свистуновъ произвелъ на него такое непрiятное впечатлнiе, что онъ твердо ршился преслдовать ихъ всми зависящими отъ него средствами, и какъ наконецъ придумалъ онъ обратиться къ волостнымъ старшинамъ, не съ предписанiемъ по своей полицейской должности, а съ убдительнымъ и одушевленныхъ воззванiемъ, приглашающимъ къ возстанiю противъ овражковъ. ‘Старшина! — писалъ онъ между прочимъ въ своемъ посланiи: — ты избранъ доврiемъ общества, утвержденъ мировымъ посредникомъ и служишь до сихъ поръ: слдовательно ты достоинъ этого званiя. Обязанность твоя велика: ты долженъ заботиться, чтобы народъ былъ счастливъ, а для этого нужно много, много трудовъ, но зато тебя ждетъ благодарность начальства и общества. Неужели же ты допустишь, чтобы овражки уничтожили поля? Знаю, что нтъ, а потому принимай мры къ ихъ истребленiю. Въ прежнее время, въ случа бдствiя васъ кормили и помогали вамъ господа, а теперь вы сами должны позаботиться о себ. Примите же мры къ истребленiю овражковъ…’ Успхъ этой воинственной рчи, по словамъ г. Карасевича, превзошолъ его ожиданiя: по день отправленiя его письма, къ нему было принесено отъ разныхъ волостей восемьдесятъ дв тысячи овражьихъ или вражьихъ хвостиковъ, да кром того, по дошедшимъ до него свднiямъ, частныя экономiи (можетъ-быть подвигнутыя тмъ же посланiемъ) истребили до девяноста тысячъ овражковъ. При этомъ г. Карасевичъ съ особенною похвалою указываетъ на старшину успенской волости Павла Рдку, который одинъ доставилъ двадцать тысячъ хвостиковъ… Эти хвостики, эти драгоцнные трофеи доказываютъ, чт значитъ попасть въ тонъ, чт значитъ умть вызвать народную энергiю!

Съ дйствiями старшинъ славяносербскаго узда противъ овражковъ весьма поучительно сопоставить сущность слдующихъ строкъ, начертанныхъ 12 iюля г. Ник. Толкачевымъ (управляющимъ имнiемъ А. М. Мирковича), строкъ, гласящихъ о другомъ страшномъ враг южнаго народонаселенiя — саранч.

‘Нын учреждены особые чиновники для истребленiя саранчи, — говоритъ г. Толкачевъ: — имъ положено, въ отношенiи времени ихъ занятiя, хорошее жалованье. Но къ сожалнiю чиновники эти назначены изъ круга тхъ людей, которые согласны съ мннiемъ простого народа и духовенства, что никакiя мры не уничтожатъ зла, когда Богу угодно ниспослать наказанiе людямъ за ихъ грхи. Въ прошлую осень иной чиновникъ въ иное мсто и не прiзжалъ по объявленiи ему о заложенiи сменъ саранчи, но для очистки своей служебной совсти писалъ приказъ пахать и выбирать смена. Урядники доносили, что исполнено все какъ слдуетъ, преувеличивая добычу сменъ саранчи. А посл того, весною сего года, выплодилась саранча въ несмтныхъ тучахъ. Весною работали сотни людей надъ истребленiемъ саранчи безуспшно. Въ настоящее время саранча истребила хлба на тысячи десятинъ, цлыя селенiя остались безъ хлба въ лубенскомъ, золотоношскомъ, пирятинскомъ и другихъ уздахъ полтавской губернiи. Слышно, что и въ кiевской губернiи она истребила много хлба… Не видалъ я истребленiя молодой саранчи, потому не могу судить, возможно ли въ конецъ истребленiе ея, когда она уже ползаетъ и скачетъ. Но что возможно истребленiе ея осенью, когда она заложитъ смена въ землю, въ томъ крпко увренъ…’ Затмъ г. Толкачевъ расказываетъ собственный совершенно удачный способъ такого истребленiя саранчи въ сменахъ.

Нужно стало-быть какъ-нибудь подйствовать на чиновниковъ, учрежденныхъ для истребленiя саранчи, и возбудить въ нихъ энергiю, чтобы они не ограничивались очисткою служебной совсти. Чмъ же подйствовать на нихъ? Посланiемъ? Но возьмется ли г. Карасевичъ или кто другой написать такое посланiе, которое бы непремнно на нихъ подйствовало? Едвали! Мы полагаемъ, что на сочиненiе такого посланiя нужно объявить конкурсъ…

Есть въ Россiи одинъ пунктъ, гд въ настоящую минуту никакъ не можетъ быть мста скук. Это не значитъ, что тамъ всмъ непремнно прiятно и весело: нтъ, многимъ можетъ-быть жутко, горько, досадно, досадно до озлобленiя, но все-таки не скучно. Этотъ пунктъ — Нижнiй-Новгородъ, гд теперь происходитъ годичная проба и результатъ движенiя нашей промышлености и торговли. Чт покажетъ въ ныншнемъ году эта проба, мы еще незнаемъ и не слышали ничего, кром одной фразы, что ‘богатый, насколько можно судить теперь, во всей сверной полос урожай по обимъ сторонамъ Волги даетъ ныньче надежду на живую дятельность въ Нижнемъ’. Но слышали мы о характер сборовъ москвичей на нижегородскую ярманку: они въ ныншнемъ году были, говорятъ, подъ влiянiемъ нетерпливыхъ ожиданiй извстiя о желзной дорог отъ Владимiра до Нижняго, которая оставалась въ глубокомъ мрак неизвстности почти до самаго дня открытiя, послдовавшаго 31 iюля. ‘Изъ того, чт мы видли и слышали, — говоритъ ‘Акцiонеръ’ — замтно очень явное недоврiе къ обществу, ведущему такъ медленно и странно это дло. Слишкомъ мало замтно въ немъ вниманiя къ привычкамъ и обычаямъ страны, гд главное общество вело свое дло, такъ близко связанное съ его же собственными выгодами. Неужели же не было возможности ускорить работы и открыть дорогу за недлю, за дв до ярманки, захватить этимъ весь или почти весь отправляемый туда товаръ въ свои руки и доставить удобство отправителямъ, или объявить покрайней-мр заране, что открытiе дороги послдуетъ непремнно такого-то числа? Чтоже изъ этого вышло? Какiе имла результаты неизвстность, будетъ ли дорога открыта или нтъ? Цны на провозъ, особенно въ iюн, были довольно высоки. Многiе отправили все, многiе только часть, многiе колебались въ отправк. Слухи говорили, что дорога откроется и ныньче и завтра, посылали, спрашивали. Будетъ открыта, былъ отвтъ, а когда? — неизвстно. Многiе махнули рукою и отправили на подводахъ все, нкоторые ограничились необходимо нужнымъ въ начал ярманки, а остальные вручили подрядчикамъ, которые до послдняго времени принимаютъ товаръ и выдаютъ квитанцiи въ отправк по желзной дорог вплоть до Нижняго… Все это смяло, спутало дла и заставило многихъ платить 75 и 80 к. на одиночкахъ и 1 р. и 1 р. 10 к. на тройкахъ, чтобъ только быть покойнымъ. Но такъ какъ немало товара вслдствiе ожиданiй было отправлено поздне обыкновеннаго, то вроятно и доставка будетъ несовсмъ своевременная. Многiе пасажиры также не дождались открытiя и направились или на Тверь, или на Ярославль. ‘Дло-то врне, говорили они: — тамъ уже дорога протоптаная, а тутъ вроятно гонятъ и въ хвостъ и въ гриву, коли до сихъ поръ не открываютъ. Голова каждому нужна, они бы открыли хоть за недльку, да сами поздили, а мы бы поглядли, а потомъ и похали…’

Вс городскiя общества имютъ въ настоящую минуту достаточный поводъ замолвить слово за нкоторые изъ ихъ привычекъ и обычаевъ, потомучто имъ предоставлено самимъ составить новые проекты ихъ мстнаго городского управленiя. Подумаютъ ли они при этомъ случа о приданiи законности хоть одному изъ тхъ ихъ обычаевъ, которые оставались всторон отъ закона и не пользовались правомъ на всеобщее уваженiе? Любопытно было бы знать, какъ смотрятъ члены городскихъ обществъ на заданный имъ трудъ и въ какой степени они одушевлены имъ. Конечно мы ничего объ этомъ еще незнаемъ, мы пока только останавливаемся въ раздумь надъ такими предварительными извстiями, какое напримръ напечатано въ ‘Московскихъ Вдомостяхъ’ изъ Твери. Вотъ оно:

‘Вчера (т. е. 23 iюля) у насъ въ дум было первое собранiе владльцевъ недвижимой собственности въ город, изъ всхъ сословiй, для выбора депутатовъ въ предстоящую комиссiю для составленiя новаго городского управленiя, согласно предписанiю министра внутреннихъ длъ. Для такого важнаго дла явилось около ста-тридцати купцовъ и мщанъ и около двадцати человкъ чиновниковъ и дворянъ. Такимъ образомъ собранiе, по малочисленности избирателей, особенно изъ дворянъ и чиновниковъ, не состоялось, и будутъ опять разосланы по городу приглашенiя на новый сходъ, который вроятно будетъ не много успшне настоящаго… На настоящемъ, т. е. вчерашнемъ собранiи, какъ я слышалъ, нкоторые купцы и чиновники предложили въ депутаты одного чиновника, неимющаго въ город никакой недвижимой собственности, по тому соображенiю, что онъ, довольно много путешествуя, видлъ разные роды городского управленiя и можетъ быть полезенъ по редакцiи будущаго проекта тверского городского общества, но, говорятъ, одинъ бюрократъ яростно возсталъ противъ такого беззаконнаго предложенiя, потомучто въ предписанiи начальства прямо сказано, что депутаты избираются изъ владльцевъ недвижимой собственности въ город. Нкоторые возразили, что они владютъ въ город недвижимой собственностью и уступаютъ ему свое право быть избраннымъ въ депутаты, но законникъ стоялъ на своемъ. Ему предложили самому быть депутатомъ, онъ отказался. Чтожъ это такое?’

Такъ вопрошаетъ сообщившiй это извстiе тверитянинъ и общаетъ слдить за настоящимъ важнымъ дломъ шагъ за шагомъ и немедленно извщать о его ход редакцiю ‘Вдомостей’… Да не ослабетъ онъ въ исполненiи своего общанiя, и мы со стороны будемъ ему за это очень благодарны.

Въ прошедшiй разъ мы привели примръ энергической заботливости о самосохраненiи, взятый изъ жизни города Одессы. Это относилось къ страхованiю недвижимыхъ имуществъ отъ огня. Теперь таже Одесса представляетъ другой примръ подобной энергiи, вышедшiй… изъ среды ‘общества одесскихъ квасниковъ’. Штабсъ-ротмистръ Евстафiй Алексевъ, состоящiй членомъ этого общества, напечаталъ въ 70 No ‘Одесскаго Встника’ предложенiе слдующаго содержанiя. Ссылаясь на недавнее объявленiе отъ городской думы, въ которомъ было сказано, что домовладльцы не имютъ права запрещать продающимъ квасъ выставлять свои лари на тротуарахъ, прилежащихъ къ ихъ домамъ, на томъ основанiи, что это пространство земли принадлежитъ городу, а не имъ, г. Алексевъ говоритъ:

‘Поводомъ къ этому объявленiю послужили жалобы квасниковъ на притсненiя извстныхъ лицъ, по просьбамъ домовладльцевъ или ихъ повренныхъ, присвоившихъ себ право взыскивать съ квасниковъ извстную плату, боле или мене значительную, смотря по мсту.

‘Вступивъ въ общество квасниковъ (продолжаетъ затмъ г. Алексевъ), я имлъ возможность узнать вс ихъ заботы и нужды, а потому скажу теперь нсколько словъ о торговыхъ ихъ оборотахъ. Во сколько обходилась до сихъ поръ кваснику выставка квасу? Самая плохая выставка квасу обходилась предпринимателю въ 25 руб., самая лучшая — отъ 50 до 75 руб., хотя за мсто въ одну квадратную сажень квасникъ платитъ обыкновенно въ городскую думу всего 1 р. 75 к. Въ Одесс считается до семисотъ квасныхъ стоекъ, городъ получаетъ съ нихъ доходу 1,225 руб. Положимъ, что каждая квасная стоитъ промышленику среднимъ числомъ, со всми секретными расходами, 30 р., чт въ совокупности составитъ сумму въ 21,000 р. Если вычесть отсюда сумму, поступающую въ городской доходъ, то останется 19,775 руб. Имя въ виду, что эти деньги могли бы быть употреблены съ пользою для общества, квасники согласны уплачивать, кром опредленнаго взноса въ городской доходъ за мсто для торговли, еще въ пользу бдныхъ: по 5 руб. съ лучшей выставки и по 3 руб. съ мене хорошей. Это пожертвованiе они готовы сдлать на слдующихъ условiяхъ: чтобы ихъ избавили прежде всего отъ всякихъ неправыхъ поборовъ. Распоряженiе деньгами сообразно цли ихъ назначенiя, по всеобщему желанiю квасниковъ, должно зависть отъ двнадцати выборныхъ, извстныхъ всему обществу. Послднiе должны давать отчетъ всему обществу квасниковъ, а также печатать эти отчеты въ ‘Одесскомъ Встник’. Въ случа же утраты денегъ выборными, послднiе должны пополнить недостающее количество изъ собственныхъ средствъ… На эти же деньги предполагается устроить приходскую школу на прочныхъ основанiяхъ… Что касается до мста для ставки квасу, то желательно бы, чтобы было опредлено, сколько именно можетъ быть ихъ поставлено на извстной улиц. Предполагается, что эти мста должны быть перенумерованы и что нумера будутъ раздаваться по жребiю или съ торговъ. Лица, получившiя лучшiе нумера, будутъ платить по 5 руб., а за худшiе нумера по 3 руб. въ пользу бдныхъ. Лучшими нумерами считаются мста на многолюдныхъ улицахъ… Вотъ въ краткихъ чертахъ всеобщее желанiе квасниковъ, съ цлью улучшить собственное благосостоянiе и принести посильную дань обществу.’

Мы прописали слово въ слово предложенiе г. Алексева, потомучто иначе не была бы можетъ-быть такъ ясна его мысль и вызвавшее эту мысль положенiе одесскихъ квасниковъ. Одинъ въ пол не воинъ, говоритъ пословица. Не будь г. Алексева и не задумай онъ сплотить своихъ товарищей по промыслу въ дружную артель, влачили бы они поодиночк скорбное существованiе, претерпвая притсненiя отъ ‘извстныхъ лицъ’ и неся на себ ‘секретные расходы’, но артель, если только она осуществится, въ состоянiи будетъ выдти изъ этого положенiя. Странно же однако: неужели одинъ только квасной промыселъ на Руси поставленъ въ описанное г. Алексевымъ положенiе, а вс прочiе изъяты отъ него? Конечно нтъ, такъ чтоже мшаетъ другимъ промышленикамъ идти къ устройству своего благосостоянiя тмъ же путемъ? Вдь онъ несравненно врне и дйствительне всякихъ начальническихъ преслдованiй, направленныхъ противъ незаконныхъ поборовъ, секретныхъ доходовъ и т. п., — преслдованiй, имющихъ большею частью одно значенiе ‘очистки служебной совсти’, и больше ничего. Оно впрочемъ понятно: промышленики разнаго рода до сихъ поръ были убждены, что идти такимъ путемъ нельзя, а пусть-ко они, одушевившись примромъ г. Алексева, попробуютъ — и можетъ-быть увидятъ, что можно. Ршимость и предпрiимчивость — великiя добродтели!

Духъ предпрiимчивости неожиданно вылетлъ въ вид искорки изъ петербурскихъ пожаровъ. ‘Сверная Почта’ возвстила о составившемся проект учрежденiя акцiонерной компанiи для устройства толкучаго рынка. Проектъ принадлежитъ кажется г. Андрееву, и вотъ въ чемъ состоитъ онъ. Выпускается 22,000 акцiй, по 250 р. каждая, т. е. на 5 ¹/₂ мильоновъ, он приносятъ 6% постояннаго дохода, погашаются ежегоднымъ тиражемъ въ 25 лтъ, оплачиваются изъ доходовъ рынка, собираемыхъ за наемъ лавокъ и торговыхъ мстъ, за которыя наемная плата полагается отъ 25 р. и несвыше 400 р. въ годъ. Лавокъ разнаго размра предполагается въ рынк до 8,000. Акцiонеры получаютъ кром 6% постояннаго дохода, въ первый годъ по водворенiи торговли въ рынк, въ дивидендъ до 15%. Дивидендъ долженъ съ каждымъ годомъ увеличиваться на 200,000 р. потомучто ежегодно выбываетъ по тиражу 800 акцiй, т. е. на такую же сумму 200,000 р.

Теперь о самомъ рынк, который будетъ строить компанiя. Наружный видъ его, какъ объявлено, будетъ во всемъ сходенъ съ гостинымъ дворомъ, съ корпусами внутри двора. Рынокъ будетъ каменный, въ три этажа, съ обихъ сторонъ корпусовъ просторныя галереи, большiя лавки предполагаются въ 3 сажени по лицу и 4 ¹/₂ саж. въ глубину, высоты 8 арш. Лавки помстятся въ первомъ и второмъ этажахъ, а въ третьемъ и въ подвальномъ кладовыя. Другiя торговыя помщенiя будутъ размромъ въ половину и въ одну четверть противъ большихъ лавокъ. Этажи зданiя отдлятся одинъ отъ другого сводами и плитнымъ или чугуннымъ поломъ, лстницы и переходы изъ одного корпуса въ другой будутъ чугунные, вс двери и окна — желзныя. Между корпусами внутри рынка устроятся прозды шириною въ 7 или 8 саженъ, посреди нихъ помстятся для мелочной торговли подвижные желзные лари, а между простнками галерей — желзные шкафы. По всему рынку будутъ проведены газъ и вода, для воды въ удобномъ мст устроится резервуаръ. Въ средин рынка будетъ церковь съ просторной площадью и два дома для правленiя компанiи, трактиръ, залъ для совщанiй по комерческимъ дламъ, квартиры для служащихъ при рынк и правленiи общества, пожарное депо и пр. По угламъ рынка — часовни. Для вспомоществованiя торговцамъ, которые по разнымъ непредвидннымъ обстоятельствамъ придутъ въ упадокъ, учредится касса, изъ которой будутъ выдаваться имъ пособiя и семействамъ пенсiи. Посл двадцати-пяти лтъ вся недвижимая собственность рынка отдается въ пользу города, но торговому сословiю предоставляется выкупить ее, по расцнк двадцати-пятилтней сложности дохода, втеченiи двадцати шести лтъ.

Проектъ этотъ, говорятъ, представляется или уже представился въ думу. Если онъ будетъ принятъ, осуществится, и если компанiя поведетъ свои дла и самую операцiю устройства рынка надлежащимъ и честнымъ образомъ, то въ успх компанiи кажется не можетъ быть сомннiя, потомучто потребность дла, за которое она берется, — не гадательная, не по теорiи выведенная, а очевидная и всмъ совершенно извстная. Умренность предположенной платы за наемъ торговыхъ помщенiй окончательно устраняетъ подобное сомннiе.

Пожарность ныншняго лта, какъ мы уже говорили, иметъ странныя особенности. Въ 29 No ‘Московской медицинской газеты’ докторъ Иноземцевъ описалъ замчательный случай пироманiи и ея излеченiя. Этотъ случай ‘пожарнаго умопомшательства’ невольно пришолъ намъ на мысль по поводу расказаннаго въ ‘Ярославскихъ губернскихъ вдомостяхъ’ событiя страннаго, дикаго, рдкаго на Руси. Ростовскаго узда въ деревн Смыков съ 13 по 21 iюня, т. е. втеченiе восьми дней, было восемь пожаровъ, съ явными и несомннными признаками поджигательства. Въ семи первыхъ поджогахъ очевидно и повидимому неопровержимо заподозрны два крестьянина и три крестьянки той же деревни. Восьмой поджогъ, произведшiй самый значительный пожаръ, истребившiй девять домовъ съ дворами, послдовалъ тогда, когда заподозрнные были уже арестованы, а постороннихъ людей въ деревн не было. Виновнаго въ послднемъ поджог не открыто… Чт это такое? Крестьянинъ Иванъ Сергевъ и жена его Прасковья Якимова, крестьянинъ Кузьма Андреевъ, жена его Пелагея Прокофьева и сестра Анна Андреева — вотъ имена пяти смыковскихъ поджигателей. Чего они хотли? изъ-за чего пускались на такое большое преступленiе? Можетъ-быть слдствiе откроетъ тайну, и она окажется очень простою и обыденною, но фактъ все-таки остается дикимъ и мало-обычнымъ. Случается въ деревн одинъ гонимый и озлобленный, который съ отчаянiя подбрасываетъ огонь подъ уголъ своего лиходя, но чтобы составилась въ деревенскомъ быту цлая шайка или какое-то тайное общество поджигателей, это уже… если не пироманiя, то вещь неудобопонятная.

Съ одной стороны дикiе пожарные факты, съ другой — немене дикiя проявленiя народныхъ страстей, поднятыхъ пожарами. Читатели вроятно уже знаютъ изъ газетъ о страшномъ приключенiи съ г. Шишмаревымъ въ город Торжк на пожар, на который онъ попалъ случайно, проздомъ, и вина его состояла въ томъ, что онъ, будучи незнакомъ торжковскимъ жителямъ и неизвстенъ имъ въ лицо, попался имъ на глаза во время пожара. Вина кажется небольшая, однако по этому одному поводу въ г. Шишмарев предположили поджигателя, черезъ минуту предположенiе перешло въ убжденiе, и громадная толпа воспылала страстнымъ желанiемъ убить, растерзать, раздавить на мст г. Шишмарева. Мы незнаемъ его лично, но не думаемъ чтобы въ его наружности было что-нибудь подозрительное, потомучто иначе командиръ и офицеры стоящаго въ окрестностяхъ уланскаго полка, также вроятно незнавшiе лично г. Шишмарева, не оказали бы ему защиты съ тою энергiею, которая только и могла спасти его. Энергiя офицеровъ спасла г. Шишмарева отъ близкой мученической смерти. Мы не будемъ пересказывать всего хода происшествiя, но вотъ нсколько фразъ изъ его письма, напечатаннаго въ 49 No ‘Современнаго Слова’:

‘…Все шумло вокругъ насъ, а между тмъ изъ толпы кричатъ: ‘Ребята! не отдавать его городничему! при немъ деньги есть, откупится!’ Затмъ является какой-то господинъ съ золотыми на носу очками, и громко, съ азартомъ, размахивая руками, объявляетъ предъ народомъ, что будтобы я, стоя вмст съ двумя другими лицами на бульвар и смотря на пожаръ, говорилъ: ‘Дай-богъ побольше такихъ пожаровъ!’ И когда нкоторые изъ офицеровъ спросили его, кто можетъ подтвердить его слова, то онъ отвчалъ: ‘Клянусь своимъ именемъ и честью!’ Посл чего народъ, окончательно разсвирпвъ, сталъ кричать: ‘Отдать его намъ! въ огонь его! Намъ позволено разстрливать поджигателей, разорвать его, и суда намъ не будетъ!..’

Командиръ уланскаго полка полковникъ Баумгартенъ спасъ г. Шишмарева, объявивъ народу, что беретъ его на гаубвахту и не отпуститъ. Народъ поврилъ полковнику. Расказавъ объ этомъ, г. Шишмаревъ продолжаетъ:

‘…Немедленно по прибытiи нашемъ на гаубвахту опять является господинъ съ очками, начинаетъ уврять всхъ въ томъ, что онъ хорошо понимаетъ къ какому роду людей я принадлежу, беретъ изъ моего бумажника разныя мелочи, какъ-то: два билета ‘невскаго легкаго пароходства’, списокъ фамилiямъ моихъ знакомыхъ, въ коемъ завернуты были визитные билеты, во всемъ этомъ находитъ онъ явныя противъ меня улики и говоритъ офицерамъ: ‘Господа! я не понимаю, какъ можно еще сомнваться въ томъ, чт это за человкъ? Прочтите вотъ этотъ списокъ: все польскiя фамилiи (изъ тридцати фамилiй нкоторыя оканчивались на скiй и вичъ!). Наконецъ слогъ его — разв не слогъ Долгорукова?’ и не слушая моихъ объясненiй, продолжалъ ораторствовать въ этомъ же род, пока не пригласили его удалиться. Тутъ я узналъ, что этотъ безумный уличитель, произнесшiй назадъ тому часъ страшное противъ меня лжесвидтельство, вслдствiе коего я едва не былъ разорванъ на куски, этотъ господинъ, видимо жаждавшiй кроваваго зрлища, есть колежскiй секретарь Владимiръ Вавулинъ, служащiй секретаремъ при мировомъ създ и у предводителя дворянства новоторжскаго узда.’

Итакъ героемъ торжковской трагедiи 18 iюня является не г. Шишмаревъ, а г. Владимiръ Вавулинъ, потомучто онъ-то именно рисуется здсь, въ зарев пожара, настоящимъ трагическимъ образомъ. Посмотрите: должность секретаря при мировомъ създ и лжесвидтельство предъ разъяреннымъ народомъ, золотыя очки на носу и жажда крови въ душ!.. Какiя страшныя черты!.. Говоря серьозно: что испуганный и взволнованный пожаромъ народъ пришолъ въ ярость и изступленiе, заслышавъ роковое слово ‘поджигатель’, — тутъ еще нечему дивиться, но г. Вавулинъ, берущiйся опредлить свойства человка по слогу, и въ тоже время всми силами старающiйся отдать этого человка на растерзанiе, это… страшное помшательство, произведенное можетъ-быть дикою пожарною молвою, сорвавшеюся съ многорчивыхъ газетныхъ столбцовъ и разросшеюся въ мильонахъ устъ до чудовищныхъ размровъ!.. Другое названiе и другое значенiе дать этому явленiю мы не беремся.

А вотъ еще расказъ (см. ‘Совр. Слово’ No 45) на ту-же тему, не такой страшный, но зато немене, если не боле оригинальный. Г. М. Шемановскому вздумалось ныншнимъ лтомъ спуститься по Волг въ качеств любопытствующаго путешественника, съ цлью познакомиться съ бытомъ приволжскихъ жителей. Достигнувъ низовыхъ странъ, вышелъ онъ 1 iюля въ Вольск (саратовской губернiи), это было, какъ кажется, посл полудня, улицы были пусты, окна домовъ закрыты. ‘Жители спятъ таперича’, объяснили г. Шемановскому, и онъ сталъ ждать вечера. Вечеромъ публика показалась на улицахъ, вышелъ на улицу и г. Шемановскiй. Часовъ въ девять или десять подошолъ къ нему старикъ купецъ съ низкимъ поклономъ и привтствiемъ: ‘Здравствуйте, ваше превосходительство!’ Г. Шемановскому пришло въ голову, что отъ старика можно узнать много интересныхъ мстныхъ свднiй…

‘Я началъ разговоръ съ старикомъ — говоритъ онъ — и постарался удовлетворить его любопытству относительно моей личности, цли прiзда и пр. Но къ моему удивленiю, купецъ въ какой-то странной ажитацiи не давалъ вры ни одному моему слову, онъ разливался въ монологахъ по поводу петербургскихъ пожаровъ, сопоставлялъ дворянъ и крпостныхъ людей, высказывалъ съ экзальтацiей чувства патрiотизма и постоянно прибавлялъ, что онъ видитъ насквозь меня. Такое неожиданное сближенiе моей личности съ пожарами и въ такое время всеобщихъ тревогъ конечно озадачило меня. На вс мои увренiя, что его патрiотическiя чувства прекрасны, что они совершенно согласны съ чувствомъ всхъ русскихъ, купецъ продолжалъ твердить одно и тоже, прибавляя многозначительно, что мы-де газеты почитываемъ, что ужь слухи носятся, что и здсь начнутся пожары, но что если загорится Вольскъ, то ужь извини… Дале слдовали жесты съ поясненiями неудобными для печати…’

Г. Шемановскiй шолъ, шолъ съ нимъ и купецъ, разговоръ происходилъ громко, кучки народа слушали ихъ, услышалъ изъ окна дома, мимо котораго они проходили, и какой-то господинъ съ усами, оказавшiйся генераломъ. Послднiй, высунувшись, спросилъ, о чемъ говорятъ. Купецъ понесъ чепуху о пожарахъ, генералъ разсердился и веллъ разойтись, купецъ повернулся посолдатски и исчезъ. Минутъ черезъ десять г. Шемановскiй, идя своей дорогой, видитъ въ вечернемъ сумерк приближающуюся къ нему фигуру… Опять купецъ! Тже поклоны и тоже привтствiе, потомъ — тотъ же разговоръ о пожарахъ. Г. Шемановскiй теряетъ терпнiе и грозитъ купцу полицiей. Купецъ труситъ, извиняется и приглашаетъ г. Шемановскаго къ себ чайку выпить. Тотъ согласился, пошли. Дорогой купецъ повелъ рчь о томъ, какъ жена его наставитъ самоваръ и подастъ водки…

‘Я замтилъ, — говоритъ г. Шемановскiй, — что чайку пожалуй выпью, а водки пить не буду.

‘— Такъ прощайте, я далеко живу! отвтилъ купецъ неожиданно и повернулъ въ сторону. — О-охъ! застоналъ онъ на всю улицу: — чуетъ мое сердце — быть горю, быть великому горю! чуетъ оно, чуетъ, чуетъ — никогда не обманываетъ…’

Знаете ли какое впечатлнiе производитъ расказъ г. Шемановскаго? Читая его, невольно забгаешь впередъ съ темной догадкой, что подъ конецъ откроется, что г. Шемановскiй, по примру жителей Вольска, уснулъ въ ожиданiи вечера и все это видлъ восн. Этотъ старикъ такъ похожъ на т призраки, которые преслдуютъ иногда человка, уснувшаго подъ влiянiемъ сильныхъ впечатлнiй. Вы спите и видите какую-нибудь фантастическую фигуру, которая слдуетъ за вами всюду по пятамъ, подходитъ къ вамъ съ ужимками, кривляется, кланяется, называетъ васъ превосходительствомъ, говоритъ что-то о пожарахъ. Вы употребляете необыкновенныя усилiя, чтобы уйти отъ неотвязнаго спутника, и никакъ не можете: бжите въ лсъ — а онъ прошмыгнулъ впередъ и качается на втк, мимо которой лежитъ ваша тропинка, очутились у рки — онъ кувыркается по волнамъ, вы въ своемъ кабинет — онъ лзетъ изъ вашей чернильницы, кланяется и кричитъ: ‘ваше превосходительство’, вы бросаетесь наконецъ къ постели — а онъ ужь сидитъ на подушк, поджавъ ноги, киваетъ и лепечетъ про пожары. И продолжается мучительный сонъ до тхъ поръ, пока вы не броситесь въ ярости на воображаемаго врага и не проснетесь, взволнованные и потрясенные… Мы думали, что и съ г. Шемановскимъ случилось что-нибудь подобное, однако нтъ! Оказывается, что расказанное имъ было на яву… Чудныя право дла длаются въ наше время!

Почему-то вслдъ за этимъ, какъ-будто для избжанiя преслдованiй полуфантастическаго старичка, намъ хочется обратиться къ помщенному въ ‘Журнал министерства народнаго просвщенiя’ отчету казанскаго учебнаго округа за 1861 годъ. Тамъ между прочимъ сказано, что ‘приливъ учащихся въ нкоторыя гимназiи такъ силенъ, что вторая казанская и пензенская даже не могутъ принимать боле учащихся’. Жаль, что не сказано того же о саратовской гимназiи, въ которой, при осмотр ея попечителемъ округа, найдено одно неблагопрiятное обстоятельство: отчетъ говоритъ, что ‘въ саратовской гимназiи составъ преподавателей хорошъ, но нтъ согласiя между ими и директоромъ’. Зато самарская гимназiя, какъ оказалось по такому же осмотру, ‘имя въ своемъ штат дятелей на педагогическомъ поприщ, удовлетворяющихъ требованiямъ заведенiя, иметъ преимущество предъ прочими заведенiями. Этому преимуществу много способствуютъ: рацiональное преподаванiе, вполн приспособленное къ понятiямъ учениковъ каждаго класса, также полное согласiе между всми членами совта, начиная съ директора и инспектора, а увренность, что всякое мннiе будетъ выслушано съ сочувствiемъ и при случа не останется безъ примненiя, еще боле усиливаетъ дятельность преподавателей.’ Число учащихся во всхъ учебныхъ заведенiяхъ казанскаго округа (кром университета) въ 1861 году было 18,213, въ томъ числ 15,140 мужескаго и 3,073 женскаго пола. Заключенiе изъ этихъ цифръ могутъ выводить сами читатели.

Любопытенъ показался намъ другой отчетъ — нижегородской общественной библiотеки. Въ ней новыхъ книгъ по разнымъ отраслямъ знанiй шестьсотъ томовъ, да въ библiотек С. П. Меленина, соединенной съ общественной библiотекою, 8,777 книгъ прежнихъ изданiй. Кром того 113 сборниковъ и альманаховъ, 229 журналовъ, 9 газетъ, 12 еженедльныхъ изданiй. Въ 1862 году выписываетъ библiотека: мсячныхъ журналовъ 34, недльныхъ 14, газетъ 17. Въ первый годъ существованiя библiотеки, за который отдаетъ она теперь отчетъ, было въ ней постителей всего 20,134 человка, чт составляетъ среднимъ числомъ по 56 въ день. Это число постителей распредляется по званiямъ и состоянiямъ такъ: первое мсто занимаютъ воспитанники семинарiи: ихъ было 6,419, потомъ — чиновниковъ 3,313, воспитанниковъ гимназiи и института 2,851, дворянъ 2,298, купцовъ и мщанъ 2,220, офицеровъ 1,074, студентовъ 614, дамъ 523, духовенства 230, воинскихъ нижнихъ чиновъ 219, учениковъ военнаго училища 203, крестьянъ 170.

Дале необходимо поименовать авторовъ, наиболе требовавшихся, располагая по нисходящему числу требованiй. Вотъ они: Блинскiй, Дюма, Некрасовъ, Поль-де-Кокъ, Шиллеръ, Кольцовъ, Гончаровъ, Диккенсъ, Тургеневъ (особо ‘Дворянское гнздо’ и особо — вообще сочиненiя), Вальтеръ-Скоттъ, Пушкинъ, Теккерей, Гоголь.

Какого же званiя люди какихъ авторовъ преимущественно придерживались? Воспитанники семинарiи больше всего читали Блинскаго, потомъ Некрасова, Шиллера, Пушкина, Гоголя, Кольцова, Диккенса, Теккерея. Воспитанники гимназiи и института преимущественно требовали: Дюма, Поль-де-Кока, ‘Дворянское гнздо’ Тургенева, Вальтеръ-Скотта. Дворяне читали Гончарова и сочиненiя Тургенева.

На означенныхъ цифрахъ и именахъ читатели также сами могутъ строить соображенiя по собственному усмотрнiю. Между тмъ насъ они увлекаютъ къ мысли о судьбахъ нашего учащагося сословiя, о предстоящихъ у насъ измненiяхъ и улучшенiяхъ въ дл народнаго образованiя и просвщенiя. Задумываясь надъ этимъ предметомъ, предметомъ сердечныхъ заботъ каждаго современнаго русскаго человка, мы не можемъ на этотъ разъ не указать на… 232 No ‘Иллюстрацiи’. Обозрвая внутреннiя событiя, ‘Иллюстрацiя’ (или ея обозрватель) останавливается на томъ извстiи, что составленный въ начал ныншняго года проектъ новаго университетскаго устава, а также и вс замчанiя на него, полученныя отъ университетскихъ совтовъ и постороннихъ лицъ, переданы для разсмотрнiя ихъ и составленiя окончательной редакцiи проекта въ ученый комитетъ, которому предоставлено также право приглашать къ участiю въ настоящемъ труд и постороннихъ лицъ, что комитетъ, по сообщаемымъ въ газетахъ свднiямъ, приступилъ уже къ длу, принявъ для своихъ занятiй порядокъ нсколько сходный съ тмъ, который употреблялся редакцiонными комиссiями по крестьянскому длу, а именно: весь трудъ раздленъ на вопросы, обработка каждаго вопроса поручена отдльному лицу и должна состоять въ историческомъ обозрнiи вопроса, въ приведенiи и оцнк всхъ полученныхъ по тому предмету мннiй и наконецъ — въ общемъ вывод. Все это въ вид доклада должно быть представлено общему собранiю комитета, который присовокупляетъ сво мннiе и ршенiе. Затмъ, по обсужденiи отдльныхъ вопросовъ и на основанiи тхъ началъ, которыя выработаются этимъ путемъ, составлена будетъ и окончательная редакцiя проекта университетскаго устава.

Размышляя о ход этого важнаго дла, обозрватель ‘Иллюстрацiи’ высказываетъ между прочимъ такiя мысли. Вопервыхъ онъ говоритъ, что печальныя университетскiя событiя прошедшаго года были явленiемъ знаменательнымъ только для прошедшаго, а не для будущаго. Слдовательно, прибавимъ мы, въ будущей жизни университетовъ, обновленной проектируемымъ теперь уставомъ, не должно бы оставаться никакихъ непосредственныхъ слдовъ этихъ событiй, такъ какъ они могутъ служить только урокомъ для будущаго, а не основанiемъ соображенiй при составленiи новаго устава.

‘Обнаруживъ несостоятельность прежней организацiи нашихъ университетовъ, — поясняетъ дале обозрватель, — они (т. е. прошлогоднiя событiя) только ускорили паденiе того полушкольнаго, полуученаго строя, который уже и не могъ держаться доле въ сред людей, ясно понимающихъ высокое значенiе науки и всю несообразность притязанiй школьной рутины передъ людьми, которые вступаютъ въ университетъ съ благородной жаждой истины, съ надеждою выйти изъ него доблестными дятелями на пользу родины.’ Поэтому-то, какъ заключаетъ обозрватель, правительство и приступило къ составленiю новаго университетскаго устава, ‘сообразнаго съ ныншнимъ состоянiемъ науки и требованiями просвщенiя’.

Размышляя дале о труд, предстоящемъ ученому комитету, и о значенiи будущаго русскаго университета, ‘какъ храма науки, изъ котораго должны выйти доблестные дятели русской земли’, обозрватель говоритъ: ‘Какъ храмъ науки, университетъ долженъ быть чуждъ всякой рутины, всякаго предразсудка, всего мелочного, всего недостойнаго и несогласнаго съ строгими требованiями живой современной науки. Какъ разсадникъ доблестныхъ общественныхъ дятелей, университетъ долженъ, во имя доблести, требовать отъ своихъ професоровъ и студентовъ серьознаго труда, серьозной любви къ истин и яснаго сознанiя значенiя науки въ жизни, а не мертваго знанiя отвлеченной формулы науки, которая почти исключительно только въ этой формул и являлась прежде на нашихъ университетскихъ кафедрахъ.’

Въ числ подробностей будущаго университетскаго устава, которыя ученому комитету предстоитъ вывесть изъ современнаго значенiя русскихъ университетовъ, особеннаго вниманiя, по мннiю обозрвателя, заслуживаетъ вопросъ о томъ значенiи, какое получатъ въ систем нашего общественнаго образованiя науки юридическiя. ‘До сихъ поръ — говоритъ онъ — он постоянно были у насъ предметомъ только спецiальныхъ юридическихъ факультетовъ, а въ общемъ гимназическомъ курс являлись въ самой комической роли. Но при очевидно возрастающей потребности пониманья общественныхъ интересовъ, при той роли, къ которой правительство призываетъ вс классы народа посредствомъ дворянскихъ, городскихъ и сельскихъ собранiй и посредствомъ должностей по выборамъ, ‘преподаванiе науки правъ и обязанностей не можетъ оставаться въ прежнемъ положенiи’… Для ученаго комитета возникаетъ необходимость опредлить т формы, въ которыхъ государственный законъ долженъ стать въ курс общаго образованiя вслдъ за закономъ божiимъ, какъ разъясненiе смысла фактовъ историческихъ и статистическихъ’…

Прослдимъ нсколько за дальнйшимъ поясненiемъ этой чрезвычайно серьозной мысли.

Въ помщенной въ ‘Спб. Вдомостяхъ’ стать подъ заглавiемъ ‘Нужно ли приготовлять особыхъ учителей для народныхъ училищъ?’ авторъ ея, подписывающiйся псевдонимомъ Педагогъ, исчисляя, чт нужно для просвщенiя крестьянина, включилъ между прочимъ въ свою програму слдующiе два пункта:

Необходимо умъ его (крестьянина) очистить отъ предразсудковъ, тяготющихъ надъ нимъ и нердко затемняющихъ его здравый природный смыслъ, а для этого ознакомить съ значенiемъ естественныхъ явленiй, съ свойствами климата и мстности.

Ему (крестьянину) крайне нужно, для развитiя истиннаго патрiотическаго духа, для сознательнаго пониманiя величiя его родины, имть понятiе объ ея пространств, богатыхъ ея средствахъ, въ настоящихъ и главныхъ фазисахъ историческаго ея развитiя.

Остановясь на этихъ двухъ пунктахъ, взятыхъ изъ статьи Педагога, обозрватель ‘Иллюстрацiи’ разсуждаетъ такъ: ‘Почему именно, говоря о необходимости очистить неразвитый умъ отъ предразсудковъ, у насъ считаютъ исключительно целебнымъ средствомъ противъ этого недуга — науки естественныя? Эти науки разгоняютъ мракъ только въ пониманьи явленiй мiра физическаго. Между тмъ какъ въ быт человка необразованнаго самую важную, самую злокачественную роль играютъ предразсудки относительно явленiй жизни общественной, а противъ предразсудковъ такого рода естествовднiе такъ же безсильно, какъ безсильны ворожба и нашоптыванье противъ законовъ физической необходимости. Ложныя понятiя о сил и значенiи гражданскаго закона, о стро государственнаго организма, о прав личности и собственности, о податяхъ и налог, о требованiяхъ общественнаго благоустройства и благочинiя, объ условiяхъ вмняемости правонарушенiй и справедливости суда и расправы, — ложныя понятiя о такихъ предметахъ суть предразсудки, въ сравненiи съ которыми народныя поврья о домовыхъ, кикиморахъ и вдьмахъ, о колдунахъ, ворожеяхъ и нашоптываньяхъ получаютъ значенiе безвреднаго для здравой критики искаженiя историческихъ событiй въ народныхъ псняхъ и былинахъ.

‘То развитiе патрiотическаго духа, которое обыкновенно выставлялось цлью начальнаго преподаванiя исторiи и географiи, всегда ограничивалось напыщенностью преподаванiя и безполезнымъ щекотаньемъ молодыхъ мозговъ, а въ настоящее время такая цль преподаванiя становится въ разрзъ истинному смыслу науки, которая, непридавая голымъ фактамъ исторiи и географiи самостоятельнаго значенiя, смотритъ на нихъ только какъ на матерьялы для разъясненiя явленiй общественной жизни. Поэтому для человка, непонимающаго основныхъ условiй этой жизни, краткiе начатки исторiи и географiи не могутъ дать истиннаго свта, не могутъ не привести его къ предразсудкамъ, какъ необходимому послдствiю знакомства съ явленiемъ, оторваннымъ отъ цлой системы явленiй того же рода.’

Заключая изъ всего этого, что въ наук права должно находить свое оправданiе и основу преподаванiе исторiи, географiи и статистики, обозрватель ‘Иллюстрацiи’ прибавляетъ однако слдующую необходимую оговорку: ‘Такое притязанiе, въ отношенiи народныхъ школъ, въ настоящую минуту было бы притязанiемъ преждевременнымъ, невозможнымъ, но оно должно войти въ планъ общей системы народнаго образованiя, начиная съ университетовъ и оканчивая пока институтами, въ которыхъ предполагается приготовлять учителей для народныхъ училищъ.’

Что касается собственно до народныхъ училищъ и вообще способовъ первоначальнаго народнаго образованiя, то и по этому предмету въ предыдущемъ 231 No той же ‘Иллюстрацiи’ встртилась намъ немене свтлая мысль, высказанная по поводу помщенной въ прибавленiи ко второй книжк ‘Творенiй святыхъ отцовъ’ и перепечатанной потомъ въ 30 No ‘Соврем. Лтописи’ статьи, въ которой между прочимъ сказано: ‘Пускай право обучать народъ будетъ предоставлено желающему, но духовенству поставьте это въ непремнную обязанность и облегчите ему средства къ исполненiю этой обязанности.’ На эти слова обозрнiе ‘Иллюстрацiи’ замчаетъ:

‘Слова: ‘поставьте духовенству въ непремнную обязанность обучать народъ’ имютъ такое значенiе, какъ-будто этой обязанности до настоящаго времени не лежало на духовенств, а возложить ее надо особымъ закономъ или предписанiемъ. Между тмъ никогда ни одинъ пастырь церкви не отказывался отъ прямой и важнйшей своей обязанности — просвщать ввренную ему паству въ истинахъ вры, въ божественномъ ученiи Спасителя. И возможно ли быть истиннымъ пастыремъ церкви, незаботясь о томъ, умютъ ли его духовныя дти молиться, исповдывать догматы своей вры, искать свта и утшенiя въ божественномъ откровенiи? Можно оправдываться въ неисполненiи этой непремнной обязанности неохотою учениковъ, недостаткомъ времени и средствъ, но ожидать особаго предписанiя гражданскаго закона тамъ, гд есть высшiй божественный законъ, для учителей вры — невозможно.’

Нельзя не чувствовать уваженiя къ такому свтлому, младенчески-чистому взгляду автора, недопускающаго даже возможности, чтобы хоть одинъ пастырь отказался отъ обязанности просвщать ввренную ему паству. Но что безъ исполненiя этой обязанности нельзя быть истиннымъ пастыремъ церкви, и что странно и неумстно было бы пастырю ждать въ такомъ дл особаго предписанiя гражданскаго закона, — этого-то кажется уже никакъ нельзя оспаривать, а между тмъ люди, говорящiе о возложенiи на духовенство такихъ-то и такихъ то обязанностей, какъ-будто оставляютъ безъ вниманiя или совсмъ не сознаютъ этой простой и неоспоримой истины. Но мысль обозрвателя вполн заканчивается слдующими словами:

‘По нашему мннiю вопросъ о народномъ образованiи чрезъ духовенство, при несомннной его правильности, получитъ ложное направленiе, если духовенство, видя стремленiе народа къ образованiю, будетъ ожидать особаго гражданскаго закона, который бы вмнилъ ему въ обязанность исполненiе закона о просвщенiи народа чрезъ учителей вры.’

Если уже зашла рчь объ исполненiи пастырями церкви обязанности просвщать паству, то мы, имя въ виду, что исполненiе этой обязанности обусловливается между прочимъ истинно и христiански-просвщеннымъ взглядомъ самого пастыря, не можемъ не привесть, въ примръ такого взгляда, статейки священника Цвткова, помщенной въ ‘Спб. Вд.’ въ опроверженiе того мннiя, что въ тюрьмахъ слдуетъ давать арестантамъ читать книги только духовно-нравственнаго содержанiя.

‘Со дня поступленiя моего на службу въ исправительное заведенiе (пишетъ священникъ Цвтковъ) я замтилъ, что книги духовно-нравственнаго содержанiя нкоторыми арестантами вовсе не читаются, другими же читаются весьма мало и неохотно. Причина этого явленiя заключается отчасти въ томъ, что вообще въ нашемъ и образованномъ даже класс людей недостаточно развитъ вкусъ къ чтенiю духовно-литературныхъ произведенiй, частью же въ томъ обстоятельств, что при крайней ограниченности средствъ для приобртенiя книгъ въ арестантскую библiотеку не было и нтъ возможности правильно, соотвтственно разнымъ степенямъ умственнаго, нравственнаго и религiознаго развитiя арестантовъ, организовать эту библiотеку.’

Дале священникъ расказываетъ, что онъ докладывалъ попечителю заведенiя, не будетъ ли разршено давать покрайней-мр нкоторымъ арестантамъ и такъ-называемыя свтскiя книги, т. е. историческаго, литературно-ученаго содержанiя, особенно замчательныя журнальныя статьи и газеты. Попечитель отозвался съ сочувствiемъ на предложенiе и разршилъ. Тогда просвщенный пастырь сталъ давать изъ собственной библiотеки избранныя свтскiя книги тмъ арестантамъ, которые ведутъ себя прилично и по правиламъ заведенiя.

‘Съ того времени (продолжаетъ авторъ), какъ стали даваться для чтенiя арестантамъ книги и недуховнаго только содержанiя, число непрiятныхъ происшествiй замтно стало уменьшаться, потомучто чтенiе интересныхъ по содержанiю сочиненiй служитъ для заключенныхъ съ одной стороны побужденiемъ вести себя какъ предписываетъ уставъ исправительнаго заведенiя, а съ другой — средствомъ къ предохраненiю себя отъ празднословiя, отъ запрещенныхъ правилами заведенiя разговоровъ, отъ разныхъ поступковъ и проступковъ, которые отнюдь не дозволяются въ стнахъ заведенiя. Занятый чтенiемъ хорошихъ книгъ, арестантъ боле сосредоточивается въ сбе самомъ, живетъ боле внутренней жизнью, получаетъ изъ книгъ живой матерьялъ, надъ которымъ спокойно и свободно работаетъ его мысль… Въ тоже время заключенный, отдленный судьбою и судомъ общества и правительства отъ жизни и людей, чрезъ чтенiе книгъ хотя нсколько соприкасается съ жизнью и обществомъ и слдовательно мене можетъ чувствовать тяжесть своего изолированнаго положенiя.’

Мы не сомнваемся, что пастырь, мыслящiй о ввренной ему паств подобно автору приведеннаго письма, нетолько ‘не откажется отъ обязанности просвщать паству’, но и не ослабетъ ни на минуту въ заботливости о точномъ исполненiи этой ‘возложенной на него божественнымъ закономъ обязанности’, неожидая и несчитая нужнымъ ожидать предписанiя гражданскаго закона.

Въ начал мы какъ-то намекнули, что настоящая статья въ нкоторыхъ частяхъ своихъ можетъ-быть послужитъ дополненiемъ статьи предыдущей. Чтобы не измнить этому предсказанiю, мы пропускаемъ нсколько отрывочныхъ свднiй по разнымъ важнымъ предметамъ, въ надежд, что черезъ мсяцъ они сдлаются значительно полне, и переходимъ къ тому, чт можетъ сколько-нибудь подходить къ нашему предсказанiю.

Говорятъ, что обличительныя статьи читаютъ съ наслажденiемъ — одни обличаемые!

Если это дйствительно врно, то какая странная и смшная роль достается на долю бдной обличительной литературы! Подумайте: она смется и незнаетъ, что тмъ, надъ которыми она смется, кажется смшнымъ ея смхъ, и они смются надъ нею!.. Нтъ, лучше не думать объ этомъ явленiи, чтобы не нагнать на себя тучи непрiятныхъ и невеселыхъ мыслей, лучше повернуть дло такъ: мы льстимъ себя надеждою, что насъ читаютъ, хотя и безъ особаго наслажденiя, не одни обличаемые, а потому, имя въ виду этихъ необличаемыхъ, мы не находимъ для себя унизительнымъ и смшнымъ вставлять повременамъ въ свою лтопись разные курьозы и безобразiя. Вотъ на сей разъ небольшая кучка таковыхъ, раздленная на соотвтственныя рубрики:

1) Историческiе остатки сатрапскихъ и баскакскихъ нравовъ. халъ въ тарантас чиновникъ почтоваго департамента по дорог отъ Малоярославца къ Калуг, собирать справки о цнахъ на овесъ и сно. За тарантасомъ случилось слдовать одоевскому кореспонденту ‘Московскихъ Вдомостей’. Ямщикъ кореспондента не смлъ обогнать тарантасъ чиновника, вслдствiе запрещенiя станцiоннаго смотрителя, но кореспондентъ подошолъ къ тарантасу и просилъ разршенiя хать впередъ. Чиновникъ разршилъ.

2) Тже нравы, но въ грацiозной форм ухорства. Г. Погоскiй выразительно и съ чувствомъ описываетъ опасности, представляемыя петергофскимъ англiйскимъ паркомъ для гуляющихъ дтей. Опасности происходятъ оттого, что въ парк дорожки извилистыя, съ крутыми поворотами, идутъ они въ густыхъ аллеяхъ, и нтъ ни одной изъ нихъ, которая была бы предоставлена исключительно для пшеходовъ, такъ что безпрестанно нужно ждать нечаянно наткнуться на летящiй экипажъ. Дтей постоянно бываютъ тамъ цлыя толпы, а между тмъ по всмъ дорожкамъ парка съ утра до ночи летаютъ экипажи, гарцуютъ кавалькады, объзжаютъ фронтовыхъ лошадей…

‘Уваженiе къ дтямъ — говоритъ г. Погоскiй — есть свойство общества вполн развитаго, поэтому мы и не осуждаемъ т личности, которымъ удалось обзавестись колясками и скакунами раньше своего интелектуальнаго развитiя.

‘Крикъ кучеровъ на встрчныхъ и поперечныхъ: ‘эй, берегись!’ — плохая гарантiя безопасности, когда господа катающiеся позволяютъ себ гнать лошадей какъ на пожаръ.

‘Немене странны и нкоторые молодые люди, гарцующiе на своихъ жеребцахъ: чуть увидитъ такой молодецъ юпку да зонтикъ, сейчасъ коню шенкель — и пошолъ рисоваться въ курбетахъ своей скотины. Испугъ, крикъ дамъ для него забава: извстно, что хорошенькое личико въ испуг еще привлекательне своей экспресiей, настолько-то каждый сдокъ развитъ, что это ему извстно. Онъ и потшается, а о дтяхъ, перепуганныхъ и путающихся въ трав, досугъ ли тутъ думать, когда человкъ занятъ картиннымъ избочениваньемъ, передергиваньемъ трензеля да наглымъ прищуриваньемъ глазъ на суетящихся женщинъ?

‘Но всего странне амазонки наши, заразившiяся тоже такимъ безогляднымъ молодечествомъ. Въ женщин неуваженiе къ дтямъ еще презрительне, чмъ въ мужчин.’

Много говоритъ еще г. Погоскiй о здокахъ и скакунахъ петергофскихъ, а въ заключенiе прибавляетъ къ слову свднiе о другой достопримчательности тамошняго парка. Эта достопримчательность — тропинки въ гору къ Фелейзеновой дач, проторенныя идущими съ пароходовъ и на пароходы, для сокращенiя пути и во избжанiе горы съ ноголомной мостовой. Замчательны тропинки тмъ, что он, будучи очень коротенькими, образовали, по весьма основательному предположенiю г. Погоскаго, нсколько худосочiй, болзней печени, развитiя жолчи, а можетъ-быть и аневризмовъ сердца. Он, видите ли, незаконныя, не назначены по плану и нарушаютъ симетрiю. Поэтому при нихъ поставленъ сторожъ съ обязанностью не пускать никого ходить по нимъ и взыскивать. Вотъ онъ и стоитъ, бранясь съ утра до вечера съ мимоидущими и изнывая въ безсильной досад, что не можетъ удержать ихъ. Г. Погоскiй вступилъ какъ-то съ однимъ изъ нихъ въ разговоръ.

‘— Тяжеленька твоя обязанность, сказалъ онъ сторожу.

‘— Не говорите, сударь! отвтилъ тотъ мрачно: — налаямшись съ разными подлецами съ восьмого часу утра до вечера, такая возьметъ тебя тоска и такъ прогорькнетъ въ глотк, что и кусокъ хлба въ нее не лзетъ, — такъ нежрамши и сунешься ракомъ на койку.

‘— Да зачмъ же лаяться-то?

‘— Нельзя-съ, строжающе приказываютъ: не пущай, взыскивай! Вотъ и стоишь тутъ какъ идолъ облай!

Бдный сторожъ! ‘Фатальныя’ (какъ называетъ ихъ г. Погоскiй) тропинки! Злокачественная симетрiя!..

3) Игривая шутка пивоваровъ съ ихъ кормильцами — пивопiйцами. Помните, поднялся какъ-то великiй шумъ о кукольван? Тогда мы не трогали этого предмета, по пословиц: ‘не всякому слуху врь’ и изъ опасенiя обидть понапрасну ближняго, повторивъ клевету, — такъ какъ положительныхъ и авторитетныхъ доказательствъ въ подтвержденiе предполагаемой шалости пивоваровъ намъ не встрчалось. Но вотъ теперь 31 No ‘Медицинскаго Встника’ поражаетъ насъ слдующими строками:

‘Около полугода назадъ обращено было вниманiе петербургскихъ жителей на горечь здшняго пива и указаны вроятныя причины ея. Оставалось только убдиться, дйствительно ли эти вроятныя причины суть причины несомннныя, и для этого указаны были способы, рекомендованные Мульдеромъ, для обнаруженiя разныхъ поддлокъ и подмсей пива, и между прочимъ способъ Гераната для открытiя въ пив подмси кукольвана, чрезъ обнаруженiе въ немъ присутствiя пикротоксина. И дйствительно одинъ изъ петербургскихъ фармацевтовъ, г. Лешъ, воспользовался геранатовымъ способомъ анализа и въ двухъ сортахъ здшняго пива нашолъ пикротоксинъ (‘Военно-мед. журн.’ 1862 г. ч. LXXXIV, отд. III, стр. 56). Такимъ образомъ прежняя догадка оправдалась, и петербургская публика будетъ имть несчастiе сознательно отравлять себя кукольваномъ. Правда, средняя продолжительность жизни въ Петербург и безъ того очень невелика, и намъ безъ сомннiя очень нежелательно еще боле укорачивать ее, но чтоже длать, когда это выгодно для пивоваровъ, а г. Лешъ не нашолъ удобнымъ предостеречь насъ, обнародовавъ, въ чьемъ именно пив найденъ имъ кукольванъ? А впрочемъ и то сказать, чтожъ бы мы сдлали, еслибъ и узнали, которое именно пиво предназначено для отравленiя петербургскаго населенiя? Ровно ничего. Пять, десять, сто человкъ, прочитавъ газетное остереженiе, приняли бы мры и даже отказались бы отъ туземнаго пива, предпочтя ему какую-нибудь баварскую бурду, но какъ же защитятъ себя отъ отравленiя т, которые не читаютъ газетъ и ищутъ въ умренномъ употребленiи пива естественнаго дополненiя скудной пищ своей или даже прибгаютъ къ пиву съ спецiальною цлью подкрпленiя силъ и слабаго здоровья? Нтъ, противъ такого преступнаго посягательства на общественное здоровье и жизнь безплодны всякiя частныя мры.’

4) Разные роды находчивости. Расказываютъ, что одному нашему извстному минералогу понадобилось снять фотографическiй снимокъ съ кристаловъ мди. Обращался онъ въ разныя фотографическiя заведенiя, но ни одно изъ нихъ не взялось сдлать желаемый снимокъ. Заведенiе, бывшее Левицкаго, что нын Кучаева, отвтило такъ: ‘Мы этимъ дломъ не занимаемся и снимаемъ только портреты съ лицъ, а не съ кристаловъ, обратитесь къ кому-нибудь другому…’ Затмъ ученый обратился еще къ одному фотографу… къ кому именно — не сказано, и очень жаль, потомучто этотъ оказался самымъ замчательнымъ — по находчивости. Несоглашаясь длать отдльно снимокъ съ кристала, онъ далъ ученому такой совтъ: ‘Снимите съ себя дюжину карточекъ и держите кристалъ въ рукахъ: тогда вы разомъ получите и вашъ портретъ и желаемый снимокъ съ мди.’ Минералогъ, нежелая вроятно изъ скромности совмщать на одной карточк свой портретъ, и портретъ кристала, не принялъ просвщеннаго совта и — кристалъ остался неснятымъ… Мы прочитали эту исторiю въ газетахъ, но… право она намъ кажется анекдотомъ.

Докторъ Чеховичъ расказываетъ въ ‘Кронштатскомъ Встник’, что крестьянинъ-маляръ, работая въ одномъ дом въ Кронштат, упалъ съ высоты двухъ саженъ на мостовую. Г. Чеховичъ, живущiй въ томъ же дом, былъ позванъ на помощь. Осмотрвъ больного, онъ нашолъ между прочимъ нужнымъ приказать снести его въ домъ и положить на постель. Снесли, но вдругъ является квартальный надзиратель и начинаетъ кричать на хозяина дома, утверждая, что тотъ не имлъ права безъ разршенiя полицiи брать больного съ улицы. Сослались на приказанiе доктора. Надзирателю слдовало бы опшить, но — онъ нашолся, замтивъ тотчасъ доктору, что ‘военный врачъ не иметъ права подавать пособiе невоеннымъ людямъ’. Къ счастiю г. Чеховичъ не поврилъ существованiю такого человколюбиваго и мудраго постановленiя: онъ сдлалъ свое дло, и больной маляръ, отправленный потомъ въ морской гошпиталь, теперь, говорятъ, выздоравливаетъ.

Одно начальствующее лицо, ревизовавшее какой-то гошпиталь, заглянуло между прочимъ въ гошпитальную кухню и попробовало щи. Они показались ему невкусны и оказались свареными изъ баранины.

— Почему не изъ говядины? спрашиваетъ начальникъ.

— Контрактомъ дозволено, отвчаетъ смотритель, — въ случа неимнiя въ продаж говядины, готовить пищу изъ баранины.

— Но говядина въ продаж есть, возражаетъ начальникъ: — впрочемъ вы можетъ-быть кладете ее больше?

— Никакъ нтъ: также по фунту на человка.

— А какая разница въ цн?

— Баранина 3¹/₂к., говядина 5 к.

— Чтоже вы выводите по отчетности?

— Говядину.

— Почему?

— Для однообразiя, произноситъ съ изумительной находчивостью смотритель.

Говорятъ, что на лицахъ присутствовавшихъ тутъ же мстныхъ чиновъ мгновенно выразился восторгъ при этомъ артистическомъ отвт.

5) Дикiя дебри среди просвщенныхъ столицъ.

Въ ‘Московскихъ Вдомостяхъ’ напечатанъ слдующiй приказъ по отдльному гренадерскому корпусу, расположонному гарнизономъ въ Москв, отъ 9 iюля No 175:

‘Командиръ несвижскаго гренадерскаго князя Барклая-де-Толли полка, рапортомъ отъ 12 iюня за No 9,295 донесъ, что унтеръ-офицеръ ввреннаго ему полка Аполлонъ Корольковъ 9-го числа того мсяца въ шесть часовъ вечера, возвращаясь изъ Спасскихъ казармъ въ лагерь и проходя по Курбатовскому переулку, Прсненской части, увидлъ стоявшую посреди переулка карету, запряжонную парою лошадей, изъ которой былъ слышенъ крикъ женщины, призывавшей на помощь. Корольковъ тотчасъ подбжалъ къ карет, и отворивъ дверцы, увидлъ въ ней извозчика и женщину, умолявшую спасти ее… отъ насильства. Корольковъ, связавъ извозчику руки, представилъ его, вмст съ каретой и женщиной, въ контору 5-го квартала Прсненской части. Объ этомъ происшествiи подтверждено и московскимъ оберъ-полицмейстеромъ въ отзыв отъ 21 iюня за No 10,653.’

‘Случай этотъ весьма обыкновенный‘, прибавляютъ ‘Московскiя Вдомости’… Какъ обыкновенный? Въ шесть часовъ iюньскаго вечера, среди улицы? Такъ это не улица и не переулокъ, а дикая, непроходимая дебрь, населенная хищными зврями!

Полуевропейскiй Петербургъ также не чуждъ подобныхъ обыкновенностей, хотя въ нсколько боле обработанной форм. Г. Н. М-въ въ ‘С. Петербургскихъ Вдомостяхъ’ заявилъ, что дв извстныя ему дамы проходили 23 iюля, около семи часовъ вечера, по Средней Подъяческой улиц. Недоходя угла этой улицы и Екатерингофскаго проспекта, он были настигнуты неизвстнымъ господиномъ въ коричневомъ пальто, который обнялъ ихъ руками и схватилъ одну изъ нихъ за бурнусъ, а на движенiе послдней, старавшейся высвободить свое платье изъ его рукъ, разразился ругательствами, ‘едва терпимыми въ кабакахъ’… Ближайшiй городовой, стоявшiй у Харламова моста, къ которому обратились оскорбленныя, отозвался, что дло это до него не относится и что имъ слдуетъ обратиться къ другому городовому, стоящему на углу Екатерингофскаго проспекта и Большой Подъяческой. Послднему также была указана возможность задержать обидчика, проходившаго въ это время мимо его и въ виду его задвшаго еще одну даму, но и этотъ городовой отозвался, что ‘ничего не видлъ’.

Чрезъ нсколько дней посл прочтенiя этого заявленiя мы имли случай испытать чувство, нсколько похожее на то, какое производитъ развязка романа, гд торжествуетъ добродтель и карается порокъ. Это чувство доставилъ намъ 179 No ‘Полицейскихъ Вдомостей’, гд напечатанъ приказъ с. петербургскаго оберъ-полицмейстера отъ 14 августа No 170. Въ немъ между прочимъ сказано: ‘Неоднократно подтверждалось гг. приставамъ исполнительныхъ длъ постановить для нижнихъ полицейскихъ чиновъ правиломъ, чтобы они, находясь на улицахъ, площадяхъ, мостахъ, при исполненiи служебныхъ обязанностей, а равно на дежурств въ будкахъ, ни подъ какимъ предлогомъ не позволяли себ уклоняться отъ справедливаго содйствiя просьбамъ, съ которыми обращаются къ нимъ обыватели’ и пр. Дале: ‘Между тмъ изъ полученныхъ мною свднiй видно, что нижнiе полицейскiе чины, вмсто должнаго содйствiя, или остаются совершенно равнодушными къ законнымъ требованiямъ обывателей, или отказываются отъ содйствiя, ссылаясь одинъ на другого подъ неосновательнымъ предлогомъ, что исполненiе требованiя относится до другого участка или квартала, и тмъ вызываютъ справедливое негодованiе публики. Вслдствiе чего вынужденнымъ нахожусь подтвердить’ и пр.

6) Новооткрытая область для обличенiя. Эту область открылъ нкто г. П. С-скiй и свднiе о ней обнародовалъ въ 41 No ‘Современнаго Слова’. Онъ расказываетъ, что ныншнимъ лтомъ ему пришлось въ Новосаратовской колонiи (недалеко отъ Петербурга) прослдить положенiе воспитанниковъ, отдаваемыхъ воспитательнымъ домомъ къ колонистамъ для обученiя хозяйству. Изъ воспитательнаго дома, какъ извстно, дти сначала отдаются для кормленiя грудью въ чухонскiя деревни, а когда они подростутъ, то ихъ отдаютъ въ качеств воспитанниковъ къ колонистамъ. ‘Большая часть колонистовъ, — говоритъ г. С-скiй, — за исключенiемъ весьма немногихъ, содержитъ этихъ круглыхъ сиротъ гораздо хуже, чмъ другой хозяинъ свой рабочiй скотъ. Эти несчастные не видятъ ласкъ нетолько своихъ родныхъ, но и ничьихъ. Хозяева и ихъ дти смотрятъ на нихъ съ какимъ-то пренебреженiемъ и даже отвращенiемъ, какъ-будто эти дти сами причиною своей горькой участи… Встаютъ они въ четыре часа утра и цлый день до поздней ночи, до одинадцати часовъ, работаютъ безъ отдыха. Спрашивается, достаточно ли дтямъ пяти часовъ сна въ сутки? Ихъ заставляютъ во всякую погоду и не по силамъ браться за самую черную и тяжолую работу. Маленькую двушку заставляютъ тащить на спин два ведра воды. Двушка, правда уже девятнадцати лтъ, взваливала при насъ на себя и носила бревна, которыя едва можетъ поднять дюжiй парень. Работа не была бы еще такъ чувствительна, еслибы одежда и содержанiе дтей были удовлетворительны. А то невыносимо смотрть на лохмотья, которыми они прикрыты, ходятъ они часто безъ обуви въ самый страшный холодъ. О чистот и опрятности и говорить нечего, нетолько блье, но и они сами рдко бываютъ вымыты, а бани они никогда не видятъ. Обращенiе же съ ними превосходитъ всякое вроятiе. За малйшее упущенiе, происходящее чаще не отъ лности, а отъ безсилiя, отъ недоспанной ночи, наконецъ отъ непонятаго приказанiя хозяина, — слдуютъ толчки, пощечины, отъ которыхъ у дтей нердко показывается кровь изъ носу и изъ горла. Пища дается самая скудная и вовсе не питательная, преимущественно нсколько картофелей безъ масла, настой изъ кофейной гущи, конечно безъ сахару, и хлбъ безъ приварка. О постели, о сухой и теплой комнат они не имютъ понятiя…

‘Порусски они нетолько не выучиваются, но не знаютъ ровно никакого языка, потомучто сначала слышатъ постоянно чухонскую рчь, потомъ у колонистовъ забываютъ ее и не выучиваются понмецки…

‘Рождается вопросъ: достигаетъ ли цли помщенiе воспитанниковъ у колонистовъ?..’

‘Время’, No 9, 1862

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1862/Septem/ddelas.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

Благополучно совершившееся празднество. — Тишина и всплески, производимые редакторами и сотрудниками. — Воинственный эпизодъ. — Явленiя, которымъ не слдовало бы переходить черезъ границу двухъ тысячелтiй. — Проектъ г. Федора Орлова. — Каша съ деревяннымъ масломъ. — Взгляды полицейскихъ властей на учрежденiе судебныхъ слдователей. — Исковыя дла, ршоныя безъ взысканiй. — Система сборовъ за проздъ по коломенской желзной дорог. — Негодная зрительная трубка. — Оправданiя новоторовъ. — Новый Мортара. — Живой остатокъ древности. — Нашъ основной капиталъ. — Обзоръ распоряженiй по министерству народнаго просвщенiя. — Новыя гимназiи: дв частныя и три правительственныя. — Повелнiе объ открытiи морского академическаго курса. — Сельскiя школы въ одинадцати губернiяхъ. — Число уставныхъ грамотъ. — Христiанская благость. — Наборъ.

____

Начинаемъ статью, только-что проснувшись посл праздника, отдлившаго насъ отъ минувшаго тысячелтiя… Тихо вкругъ насъ! Тихо было и вчера! Торжественной поступью, расхаживая въ развалъ по Марсову полю и Невскому проспекту, перешли мы черезъ границу, и какъ-будто неслышно для насъ погрузилось въ вчность цлое тысячелтiе. ‘Видишь: точно такъ нарисовано, какъ оно тамъ сдлано’, говорили зрители, стоя передъ декорацiей у Казанскаго собора, изображавшею памятникъ тысячелтiю, пока еще было свтло и не зажглась илюминацiя. Кром этого тонкаго и совершенно врнаго замчанiя намъ неудалось послушать ничего относящагося къ памятнику и знаменуемой имъ эпох… Какiя чувства и воспоминанiя пробудили въ мильонахъ прожитыя тысячу лтъ, представленныя въ лицахъ на мрамор и бронз, — мы незнаемъ, незнаемъ даже, были ли тутъ какiя-либо чувства и воспоминанiя. Если не были, то это оттого, что мильоны нашей эпохи хотятъ и могутъ жить только настоящимъ и будущимъ, а о прошедшемъ вспомнятъ посл, когда немножко поживутъ.

‘Въ литератур господствуетъ полная тишина’, говоритъ намъ одинъ чудкiй фельетонистъ. Не хотлось бы съ нимъ соглашаться, да нельзя: въ литератур точно тишина. Конечно, замчаются по временамъ всплески, подобные всплескамъ, производимымъ во время полнйшаго безвтрiя на гладкой поверхности воды метнувшеюся рыбой, — всплескамъ, единственнымъ послдствiемъ которыхъ бываютъ красиво-расходящiеся концентрическiе круги, постепенно слабющiе и исчезающiе впродолженiе минуты. Такъ мирная гладь нашего словеснаго моря возмутилась на дняхъ оттого, что метнулись два крупные редактора, — редакторы ‘Спб. Вд.’ — новый или наступающiй, и старый или истекающiй. Новый, какъ и слдуетъ всегда ожидать отъ свжихъ силъ, ударилъ бойче и напалъ первый, старый уклонился отъ удара и сталъ въ оборонительное положенiе… Плеснули мирныя воды, концентрическiе круги понесли во вс стороны всть, что истекающая редакцiя ‘Спб. Вд.’ прекратила телеграфическiя депеши. ‘Въ самомъ дл! точно нтъ депешъ, а мы было и не замтили! Покорнйше благодаримъ, что сказали!’ воскликнутъ конечно подписчики ‘Спб. Вд.’, и затмъ все стихнетъ, круги улягутся и попрежнему сравняется поверхность словеснаго моря.

Вокругъ акулъ и другихъ чудищъ водяного мiра ходятъ малыя рыбки, суетясь и гоняясь за своей мелкой добычкой — мошками и крошечками, и рискуя сами сдлаться добычей крупнаго собрата, он ужасно безпокоятся о своихъ крошечкахъ, кажущихся имъ интересомъ первйшей важности, и недоумваютъ, отчего крупный собратъ не обращаетъ на нихъ никакого вниманiя. Вокругъ крупныхъ редакторовъ суетится мiръ маленькихъ сотрудниковъ, бгущихъ за маленькой добычкой и ужасно безпокоящихся о своихъ крошечкахъ: ненапечатанной въ общаный срокъ статейк, затерявшемся въ типографiи листк рукописи, вычеркнутой строчк, изуродованномъ наборщиками слов… Все это имъ кажется интересомъ первйшей важности, и они недоумваютъ, отчего редакторы слушаютъ ихъ безпокойства съ такимъ видимо искуственнымъ и исключительно наружнымъ участiемъ и вовсе не хлопочутъ о томъ, чтобы какъ-нибудь поправить дло, составляющее предметъ ихъ безпокойства. Рдко, очень рдко ршаются эти малютки шлепнуть по вод своимъ крошечнымъ хвостикомъ и произвесть на поверхности словеснаго моря миньятюрные концентрическiе круги. Это можетъ случиться напримръ въ такомъ случа, когда крупный редакторъ, какъ нкiй жрецъ, затворяется въ капищ и остается незримымъ для суетящихся малютокъ-профановъ, несчитая нужнымъ удостоивать ихъ даже искуственнымъ и наружнымъ участiемъ. Тогда они проникаются негодованiемъ, глубоко оскорбляясь невниманiемъ къ ихъ интересамъ-крошечкамъ, а не думаютъ того, что до крошечекъ ли редактору, когда онъ можетъ-быть самъ подъ гнетомъ мысли о своихъ, боле широкихъ интересахъ, можетъ-быть онъ въ своемъ капищ цлый день провелъ въ глубокихъ дипломатическихъ соображенiяхъ о томъ, какiе надлежитъ ему употребить контрфорсы и подпорки, чтобы удержать занятую позицiю предъ лицомъ читающей публики, предъ очами общественнаго мннiя, могущаго страшно наказать его своей холодностью за одну неловкую выходку, до крошечекъ ли, до объясненiй ли съ профанами, когда можетъ-быть въ то время какъ они взываютъ за дверями капища, онъ, утомленный дипломатическими соображенiями, уснулъ мучительнымъ сномъ и видитъ себя то несомымъ на рукахъ при громкихъ рукоплесканiяхъ, то летящимъ съ высоты, вмст съ томами своего журнала, при оглушительномъ и раздирающемъ свист!.. Не догадываются объ этомъ маленькiе сотрудники и шлепаютъ хвостиками по гладкой поверхности словеснаго моря…

Подобные всплески очень недавно произведены господами Якушкинымъ и Мстиславскимъ, и вызваны они были, какъ надо предполагать, незримостью редактора ‘Русскаго Встника’.

Г. Якушкинъ (какъ пишетъ онъ въ письм, напечатанномъ въ 187 No ‘Моск. Вд.’) въ начал ныншняго года отдалъ въ редакцiю ‘Встника’ свою статью (подъ заглавiемъ ‘Бывалое’), съ условiемъ, чтобы по напечатанiи была ему возвращена рукопись. Статья напечатана. Двадцать разъ приходилъ г. Якушкинъ за статьей къ секретарю редакцiи г. Васильеву, и двадцать разъ г. Васильевъ общалъ отыскать и возвратить рукопись, а въ двадцать первый разъ объявилъ ршительно, что она возвращена не будетъ. Возымлъ было г. Якушкинъ дерзновенную мысль проникнуть во внутренность храмины, обитаемой верховнымъ жрецомъ — г. Катковымъ, но двери капища предъ нимъ затворились, и былъ слышенъ гласъ:

‘Оставь надежду навсегда!..’

Или нтъ, не такъ!

‘Они не могутъ принять васъ, подождите г. Васильева.’

Г. Мстиславскiй расказываетъ (въ тхъ же ‘Моск. Вд.’) слдующiй казусъ. Редакцiя ‘Русскаго Встника’ заказала ему статью, онъ написалъ, редакцiя приняла. Потомъ явилась въ Современной Лтописи статья подъ тмъ самымъ заглавiемъ и съ подписью имени г. Мстиславскаго (съ подписью Мстиславскаго мы помнимъ въ Современной Лтописи статью: ‘Арсенiй Мацевичъ’). Но вотъ теперь г. Мстиславскiй эту напечатанную статью не признаетъ своею, говоритъ, что она съ его рукописью ни по содержанiю, ни по изложенiю ничего общаго не иметъ, что редакцiя всю ее измнила, ‘исказила’, безъ его согласiя. Вы можетъ-быть при этомъ подумаете: да чтожъ тутъ согласiе? я заказалъ вещь и могу длать съ ней что хочу. Оно конечно, редакцiя — ея дло хозяйское, но если я закажу столяру мебель, положимъ стулъ, потомъ обстругаю его собственноручно по своему, можетъ-быть немножко дикому вкусу, уничтоживъ сущность фасона, да и отдамъ стулъ на выставку мануфактурныхъ издлiй, привсивъ къ нему имя столяра, — полагаю, что столяръ мн за это спасиба не скажетъ, а скажетъ что-нибудь нехорошее. ‘Имя-то мое зачмъ тутъ? спроситъ онъ: — кто вамъ позволилъ вшать его на всякую дрянь?’ Чтоже я отвчу? Стыдно мн будетъ, и больше ничего. А какъ же было бы мн въ подобномъ случа стыдно передъ писателемъ, можетъ-быть въ посильный трудъ частичку души своей положившимъ!..

Поэтъ выразилъ удивленiе, что ккъ это отцы наши сумли

такъ дивно сочетать

Европы лоскъ и варварство татарства!

Но еще удивительне то, что это воспринятое нами по наслдству умнье успло такъ глубоко войти въ плоть и кровъ нашу, что мы вс, служители человческихъ идей, всюду, неисключая и капищъ, обитаемыхъ верховными жрецами, провозглашая эти идеи, не чувствуемъ и не видимъ въ себ проявленiй татарства въ новой, улучшенной форм. Мы иногда умемъ и даже любимъ мысленно ставить себя въ положенiе ближняго, но только въ такомъ случа, если это положенiе лучше нашего, а если хуже — никакъ, ни зачто не хотимъ и не умемъ: привычки не сдлали! ‘Г. Якушкинъ!’ докладываетъ слуга. — ‘Скажи, что занятъ, не могу принять, пусть ждетъ Васильева.’ — Это говорится такъ легко, съ такимъ внутреннимъ спокойствiемъ, какъ будто что-то должное, совершенно согласное съ законами общежитiя. Подумайте же, скоро ли мы можемъ ожидать такого златого вка, когда подобный отвтъ будетъ каждому казаться грубйшимъ нарушенiемъ правилъ здравыхъ человческихъ и общественныхъ отношенiй! Долго ждать, милостивые государи, очень долго!..

Спокойно и тихо совершилось празднованiе тысячелтiя. Торжественнымъ гуломъ принеслись отголоски изъ Новгорода. ‘Счастливый былъ день: все удалось’, говорятъ газеты. Воинственный эпизодъ, расказанный въ 243 No ‘Сверной Пчелы’, заключающiй въ себ геройскiй подвигъ г. Льва Камбека, взявшаго приступомъ пароходъ на Волховской пристани, принявшаго потомъ на себя его команду и благополучно совершившаго трiумфальное шествiе по Волхову, этотъ эпизодъ конечно нисколько не нарушаетъ мирнаго теченiя праздничныхъ событiй и только прибавилъ свжiй лавръ въ побдный внокъ г. Льва Камбека.

Итакъ — мы въ новомъ тысячелтiи! Зачмъ же, вступая въ него, потащили мы за собой вышеупомянутые всплески? Вдь они случились тамъ, въ тысячелтiи минувшемъ, тамъ бы ихъ и оставить! Да хорошо, еслибъ можно было это сдлать, но нтъ, они тянутся за нами неотвязнымъ хвостомъ!.. Еслибы можно-то было, многое бы мы оставили на томъ берегу, безъ грусти, безъ сожалнiя…

Вопервыхъ попросили бы мы г. Федора Орлова оставить на томъ берегу свою удивительную мысль о преобразованiи семинарiй и гимназiй, состоящую въ томъ, чтобы въ семинарiи ввести гимназическiй курсъ свтскихъ наукъ, а въ гимназiи семинарскую програму богословiя, и уравнявши такимъ образомъ курсъ тхъ и другихъ заведенiй, сдлать его совершенно неудобовмстимымъ ни для какой — ни для дтской, ни для юношеской головы. Эта мысль принадлежитъ прошлому тысячелтiю и должна бы оставаться въ немъ всецло, ибо новому она ненужна даже въ качеств исторической рдкости.

Вовторыхъ убдительно попросили бы мы г-жу Бидо, содержательницу пансiона благородныхъ двицъ въ Москв, въ случа если она желаетъ и въ наступившемъ тысячелтiи продолжать содержанiе пансiона, оставить на томъ берегу обычай кормить двочекъ деревяннымъ масломъ, а также и усвоенный ею взглядъ на ея обязанности въ отношенiи къ родителямъ этихъ двочекъ. Просьбу нашу мы подкрпили бы документомъ, подписаннымъ г. Папкевичемъ изъ Тобольска и напечатаннымъ въ 184 No ‘С. Петербургскихъ Вдомостей’. Тамъ говрится, что онъ, г. Папкевичъ, въ ма ныншняго года получилъ отъ своей дочери, воспитывавшейся въ пансiон г-жи Бидо, письмо такого содержанiя: ‘Вы хотите взять меня изъ пансiона посл рождества христова, но я прошу васъ оставить меня до того лта, когда я совсмъ кончу курсъ, хотя мн очень надоло въ пансiон и я желаю съ вами поскоре увидться. Пансiонъ нашъ совсмъ не такъ хорошъ, какъ былъ прежде, и еслибы я могла заниматься дома, то съ удовольствiемъ вышла бы изъ пансiона. M-me Бидо не занимается такъ, какъ занималась m-me Севенарь (прежняя содержательница), m-me Бидо занимается больше своимъ туалетомъ, нежели нашимъ ученьемъ. Пансiонъ надолъ мн хуже горькой рдьки, столъ у насъ самый нехорошiй, третьяго дня намъ подали кашу съ деревяннымъ масломъ и протухлую говядину, я постоянно голодна…’ Черезъ мсяцъ или черезъ полтора посл этого письма г. Папкевичъ получилъ уже не отъ дочери и не отъ г-жи Бидо, а отъ постороннихъ лицъ, своихъ московскихъ знакомыхъ, извстiе, что дочь его посл семидневной болзни умерла. Вмст съ извстiемъ присланъ счетъ издержкамъ на леченiе и погребенiе, въ счет, кром лекарствъ, значится между прочимъ: порцiи супу, фунтъ стеариновыхъ свчъ и фунтъ мыла, — ‘вроятно для вымытiя блья’, прибавляетъ г. Папкевичъ, и заключаетъ изъ этого счета, что дочь его во время предсмертной болзни оставалась у г-жи Бидо въ неосвщенной комнат, безъ супу и безъ чистаго блья.

Читая вышеприведенное письмецо двицы Папкевичъ, слушая этотъ замогильный, осуждающiй голосъ, мы чувствуемъ желанiе сдлать одинъ общiй вопросъ: намъ хотлось бы, чтобъ кто-нибудь объяснилъ одно странное явленiе изъ физiологiи нашего цивилизованнаго, живущаго на христiанскихъ началахъ общества. Скажите, какихъ сердечныхъ свойствъ должны быть т люди, которые по собственной вол, можетъ-быть по призванiю, избираютъ себ поприщемъ воспитанiе и образованiе дтей, посвящаютъ жизнь свою дтямъ, безсильнымъ, безоружнымъ, малымъ симъ, такъ крпко нуждающимся, чтобы пригрло ихъ теплое сердце? Неправда ли, что люди, избравшiе это поприще, должны быть по сердцу лучшiе люди, съ самой чистой душой, съ самыми свжими чувствами? Отчего же, откуда же берутся эти почти повсюдныя жалобы молоденькихъ пансiонерокъ на затхлую кашу, горькое масло и тухлую говядину? Откуда, какими общественными началами порождаются эти испитыя, золотушныя и худосочныя питомицы воспитательныхъ заведенiй? Вдь къ жалобамъ ихъ дотого привыкли, что всякiй отдающiй дочь свою въ пансiонъ напередъ расчитываетъ, что она часто будетъ полуголодная, и потому считаетъ необходимымъ снабжать ее кой-какими копйками на приобртенiе булокъ и другихъ прибавокъ къ пансiонской пищ. Этого страшнаго явленiя не объяснить даже и стихомъ, говорящимъ о свойствахъ общества,

Умвшаго такъ дивно сочетать

Европы лоскъ и варварство татарства, —

потомучто напримръ г-жа Бидо, судя по имени, иностранка, да еще дщерь de la grande nation!.. Фуй! какъ возмутительно!

Продолжаемъ начатое.

Попросили бы мы еще почтенныхъ иногородныхъ представителей судебной и полицейской власти оставить на той сторон и не брать въ новое тысячелтiе своихъ косыхъ и неблагосклонныхъ взглядовъ на учрежденiе слдователей и затмъ уже не становиться симъ послднимъ поперегъ горла, какъ изображено это въ любопытныхъ статьяхъ ‘Современнаго Слова’ (см. No 56, 58 и др.), гд между прочимъ говорится:

‘Если учрежденiе судебныхъ слдователей было встрчено единодушнымъ сочувствiемъ общества, то совершенно противоположное настроенiе духа возбудило оно въ представителяхъ городскихъ и земскихъ полицiй. Мы не говоримъ здсь о томъ исключенiи, которое можно встртить всегда и везд, но покрайней-мр большинство изъ представителей полицейской власти, взглянувъ на судебныхъ слдователей какъ на нчто враждебное, принадлежащее къ противоположному лагерю, имющему другую цль, какъ на нчто введенное въ старой нашей жизни только для того, чтобы отбить у порядочныхъ людей кусокъ хлба. Понятно, что такого рода воззрнiе не могло переработаться въ убжденiе, что назначенiе какъ судебныхъ слдователей, такъ и полицейской власти одинаково: служенiе обществу, и что представители ихъ, для боле успшнаго выполненiя своего назначенiя, должны подать другъ другу руки. Чтобы доказать, что полицейская власть еще не утратила своего значенiя и въ длахъ слдственныхъ, ея представители избрали два пути: 1) запрудить судебныхъ слдователей перепиской и производствомъ слдствiй, по дламъ до нихъ вовсе неотносящимся, и тмъ лишить ихъ возможности употребить все вниманiе на дла, настоятельно того требующiя, и 2) производить дознанiя (предписанныя 2 и 3 наказа полицiямъ) такимъ образомъ, что производство дальнйшаго, формальнаго слдствiя и раскрытiе чрезъ него истины длается несравненно трудне (а иногда и вовсе невозможно) посл полицейскаго дознанiя, чмъ оно было бы при его отсутствiи.’

Ккъ приводится въ исполненiе этотъ планъ полицейскими властями, можно хорошо понять изъ слдующаго, безъ сомннiя не фантастическаго примра:

‘Въ город NN проживаетъ всмъ извстный отставной чиновникъ, доведшiй страсть свою писать прошенiя и всякаго рода бумаги почти до сумашествiя. Сей мужъ, — назовемъ его хоть Д. — положительно неимющiй ничего кром носильнаго платья и прокармливающiйся собиранiемъ милостыни, проживалъ у матери своей покойной жены, женщины тоже очень бдной, квартировавшей въ дом мстнаго мщанина. Вслдствiе неспокойнаго характера Д. теща сгоняетъ его съ квартиры, чтобы насолить ей и доставить себ удовольствiе исписать страшное количество бумаги, Д. оставляетъ на квартир свои негодные къ употребленiю штанишки и кузовокъ, а на другой день идетъ въ полицiю, гд объявляетъ, что его обокрали на сумму ста рублей серебромъ, что въ краж этой онъ подозрваетъ тещу свою, г-жу М., и хозяина дома N съ женой, въ доказательство же справедливости обвиненiя указываетъ на поличное, которое можно найти въ квартир похитителей. Полицiя, непринимая въ расчетъ, что Д. вчера только былъ согнанъ съ квартиры, что еслибы похищенiе и было учинено, то откуда Д. знаетъ о поличномъ? что наконецъ у него и не было никогда, да и быть не могло имущества на сто рублей, — длаетъ обыскъ, находитъ точно штанишки и кузовокъ Д., и недлая другого дознанiя, сообщаетъ о совершенiи преступленiя для изслдованiя судебному слдователю. Напрасно судебный слдователь входитъ съ представленiемъ въ уздный судъ, напрасно прописываетъ онъ вс обстоятельства, положительно доказывающiя, что подобное дознанiе полицiи не можетъ еще считаться за дознанiе, что оно должно быть произведено гораздо тщательне: ему указываютъ на поличное и предписываютъ произвесть слдствiе.’

Это по первому пункту плана, а вотъ по второму примръ немене занимательный и поучительный:

‘У крестьянина А. уведена съ подножнаго корма лошадь, и онъ объявилъ подозрнiе на своего односельца Б. Представитель полицiи длаетъ дознанiе, и Б. сознается, что кража лошади — его работа, что онъ учинилъ ее вслдствiе подговора В. за десять рублей… Преступленiе стало-быть есть, характеръ факта уясненъ, и полицiя должна была тотчасъ передать дло къ судебному слдователю, но дло въ томъ, что В. связанъ тсными узами съ полицiей, а потому его предупреждаютъ о показанiи Б., на случай обыска даютъ спрятать все подозрительное, находящееся у него на квартир (чего надо полагать было много, потомучто спецiальность Б. — переводъ краденыхъ вещей). Наконецъ, такъ какъ Б. показываетъ, что украденая лошадь передана В., то В. пишетъ въ полицiю формальную росписку о покупк имъ лошади у Б., заносятъ росписку въ книгу, словомъ ограждаютъ В. формальностями такимъ образомъ, чтобъ слдователю никакъ нельзя было запутать В., и потомъ уже передаютъ свое дознанiе. Слдователь, получивши такого рода дло и понимая очень хорошо истину, пришолъ въ совершенное недоумнiе, какимъ образомъ сдлать истину настолько ясной, чтобы судъ могъ произнести свое сужденiе? Онъ вытребовалъ изъ полицiи книгу для занесенiя росписокъ, росписка В. значилась тамъ подъ тмъ самымъ числомъ, когда уведена у А. лошадь, конечно, книга была не прошнурована и не скрплена, стало-быть въ нсколько часовъ такихъ книгъ можно было написать десять, но за несоблюденiе формальностей отвтитъ только полицiя, а В. остается правымъ, слдователь даетъ Б. съ В. очную ставку, но Б. напрасно уличаетъ В., какъ своего сообщника: наученный полицiею, В. стоялъ на одномъ, что купилъ лошадь у Б. Слдователь спрашиваетъ В., при комъ же онъ купилъ ту лошадь? В. сначала говоритъ, что съ глазу на глазъ, но на другой день, будучи заарестованымъ при полицiи, показываетъ, что тутъ было два свидтеля, и называетъ ихъ по именамъ. Слдователь вызываетъ свидтелей, являются два какихъ-то господина, готовые за цлковый и полштофа водки принять присягу въ чемъ угодно… Слдователь, видя, что В. выгораживаетъ себя свидтелями такъ, что остается предъ судомъ даже и не въ подозрнiи, догадался употребить тотъ же способъ, которымъ была доказана невинность Сусанны: спрашиваетъ одного свидтеля, при немъ ли В. купилъ у Б. лошадь? Тотъ отвчаетъ: при немъ. — Гд? — На базар. — Можешь указать мсто покупки? — Свидтель сначала замшался, потомъ отвтилъ, что можетъ. Слдователь идетъ вмст съ свидтелемъ на базаръ, и тотъ указываетъ на мсто купли лошади. Слдователь, недавая ему возможности видться съ товарищемъ, вызываетъ другого свидтеля, и съ тмъ повторяетъ туже исторiю, но мсто, указаное этимъ свидтелемъ, находится отъ мста перваго свидтеля въ разстоянiи покрайней-мр саженъ на двсти. Посл того онъ даетъ имъ очной сводъ, на свод оба свидтеля сначала страшно смшались, но потомъ одинъ поправился и говоритъ, что забылъ гд видлъ, какъ В. покупалъ лошадь у Б., а теперь, припомнивши, онъ согласенъ съ показанiемъ своего товарища, слдователь потомъ даетъ имъ по одиночк своды съ В., который показалъ третье мсто купли. В., видя, что въ подговор забылъ одну статью, остается на своемъ показанiи, и несмотря на вс убжденiя своихъ свидтелей, утверждаетъ, что купилъ лошадь вовсе не на томъ мст, гд показываютъ свидтели, а на томъ, гд онъ показываетъ… Такимъ образомъ безпрерывными очными ставками слдователю удалось спутать противорчiями В., но тмъ немене, имя за собой въ резерв росписку, полученную въ полицiи, В. все-таки не сознался, что подговаривалъ Б. красть лошадь и служилъ прiемщикомъ и переводчикомъ ея.’

Читая такiе чудные примры, какъ не одушевиться на покорнйшую просьбу къ представителямъ полицейской власти, чтобы не становились они поперегъ горла судебнымъ слдователямъ? Но чт наши мольбы! Он не помогутъ, он не могутъ помочь, да и т, къ кому мы обращаемся, не въ силахъ исполнить нашу непрактичную просьбу. Тутъ уже не въ томъ дло… ‘Главной причиной того (сказано въ цитируемой нами стать), что наказъ судебнымъ слдователямъ не удовлетворилъ ни ту, ни другую сторону, — то-есть ни общество, ни тхъ, кто долженъ былъ проводить учрежденiе въ общество, была по нашему мннiю его одиночность. Входя въ жизнь и въ тоже время оставляя за собой и передъ собой городскiя и земскiя полицiи, уздные суды, городовые магистраты и уголовныя палаты, въ прежнемъ ихъ состав и съ прежними принципами, учрежденiе судебныхъ слдователей было уже парализовано въ самомъ зародыш’ и проч. Такъ вотъ какой хвостъ еще тянется за нами въ новое тысячелтiе, и скоро ли отрубятъ его у насъ — мы наврное незнаемъ.

Но если оказывается жестокимъ наше общее требованiе отъ всхъ представителей полицейской власти, если исполненiе его повлекло бы за собой для нихъ тяжкiя жертвы, самоотреченiе и вообще непосильный подвигъ, если наконецъ оно въ настоящее время еще непрактично по существующему общему строю длъ, — то покрайней-мр г. рязанскiй полицмейстеръ вроятно не отказалъ бы намъ въ просьб утшить г. Метелькова для начала тысячелтiя, покончивъ съ нимъ расчетъ на той сторон, т. е. уплативъ ему тамъ долги по документамъ. Посудите сами: г. Метельковъ еще въ 1850 и 1851 г. (вдь это очень давно!) представилъ ко взысканiю въ рязанскую полицiю долговые акты, и успокоился, надясь, что долги его рано ли, поздно ли будутъ взысканы. Но вотъ въ конц тысячелтiя узнаетъ онъ, что дла его давнымъ-давно ршены и сданы въ архивъ, документы возвращены должникамъ, а деньги… денегъ нтъ, и гд он — неизвстно. Г. полицмейстеръ объяснилъ очень резонно, что ‘о причинахъ зачисленiя длъ ршоными, безъ дйствительнаго по нимъ удовлетворенiя, за выбытiемъ производителей самыхъ длъ, объяснить невозможно‘. Видите ли какъ это ясно! Но чт вы будете длать съ г. Метельковымъ, если онъ и засимъ еще считаетъ себя неудовлетвореннымъ и все ждетъ какого-то отвта отъ полицiи, опираясь на то, что самъ-то г. полицмейстеръ остается изъ полицiи невыбывшимъ? (‘Моск. Вд.’ No 169.) Въ виду такого упрямства г. Метелькова можно предполагать, что онъ способенъ втеченiе всего наступившаго тысячелтiя не измнить своего горькаго убжденiя, что рязанская полицiя должна выдать ему деньги по его долговымъ актамъ, а потому и желательно было бы, чтобы г. полицмейстеръ расчитался съ нимъ какъ-нибудь, неперенося съ того берега длъ, уже тамъ ршоныхъ и въ архивъ сданныхъ.

Да внушитъ провиднiе распорядителямъ московско-коломенской желзной дороги благую мысль оставить въ достоянiе прошлому тысячелтiю ихъ небрежно-презрительные взгляды на публику вообще и на публику третьяго класса въ особенности и по преимуществу! Воззванiе это мы длаемъ на основанiи извстiй, сообщаемыхъ гг. А. Мансуровымъ (въ 169 No ‘Моск. Вд.’) и нкiимъ Философомъ Гороховымъ (въ 68 No ‘Совр. Слова’). Первый размышляетъ, что на коломенской дорог мста очень дороги: третiй классъ стоитъ 1 р. 36 к., что рабочему человку платить 1 р. 36 к. тяжело, даже очень тяжело. Вотъ какой представляется тутъ расчетъ:

Пшкомъ мужикъ дойдетъ до Коломны въ два дня, въ дорог истратитъ на харчи 30 к. Продетъ на облучк у ямщика одинъ день и простъ 15 к. Въ первомъ случа два рабочихъ дня стоятъ лтомъ 1 руб., стало-быть дорога обойдется въ 1 р. 30 к., а заплативъ ямщику полтинникъ и потерявъ одинъ день, рабочiй человкъ истратитъ 1 р. 15 к. Теперь на желзной дорог: употребитъ полсутокъ — 25 к., простъ 10 к., заплатитъ за мсто 1 р. 36 к., всего стало-быть потеряетъ 1 р. 71 к. При этомъ является еще слдующее соображенiе: пшкомъ рабочiй безъ крайней нужды не пойдетъ, — онъ измучается дорогой, а за 50 к. теперь ямщикъ не повезетъ, такъ какъ прежде онъ возилъ за эту цну мужиковъ, сажая внутрь тарантаса достаточныхъ людей по 3 руб., съ человка. Теперь никто не подетъ въ тарантас за 3 руб. а посадить однихъ мужиковъ по полтиннику — ямщику невыгодно.’

Зачто же, милостивые государи, такая немилость къ бдной третьеклассной публик, что нтъ ей ни малйшей льготы отъ существованiя коломенской желзной дороги? ‘Желательно — возглашаемъ мы словами возродившагося ‘Дня’, — чтобы господа учредители частныхъ компанiй, которыхъ предпрiимчивости желзныя дороги и пароходы обязаны своимъ существованiемъ, устроили, по примру николаевской желзной дороги, дешовые, хотя и не столь скорые позды, и вообще обратили бы вниманiе на удобства пасажировъ третьяго класса, съ которыми иногда обращаются слишкомъ нецеремонно и запросто.’

О нецеремонности и о самой крайней степени ея ститъ прочитать расказъ г. Философа Горохова…

’30 iюля въ 12 часовъ дня — говоритъ онъ — я обратился на московской станцiи саратовской желзной дороги къ кассиру съ просьбою выдать мн два билета до Либерцовъ (первой станцiи въ девятнадцати верстахъ отъ Москвы), куда мн нужно было по длу създить. Кассиръ, несоблюдая очереди въ выдач билетовъ, подалъ таковые четыремъ лицамъ, посл меня пришедшимъ, а я остался у окна кассы въ ожиданiи, что и моя просьба будетъ удовлетворена, потомъ онъ во второй разъ меня спросилъ, чт мн нужно? Я повторилъ мою просьбу о двухъ билетахъ до Либерцовъ. Тогда онъ мн сказалъ, что у нихъ въ контор нтъ билетовъ напечатаныхъ до Либерцовъ, а подалъ мн билеты на первый поздъ до станцiи Роменской, пространствомъ на 60 верстъ отъ Москвы, съ поясненiемъ именно такими словами, что я могу слзть въ Либерцахъ, а билеты долженъ взять до Роменскаго, ибо у нихъ нтъ билетовъ до другихъ станцiй. Я ему еще отвтилъ, что желаю сойти въ Либерцахъ, и что будетъ ли справедливо брать съ меня деньги за разстоянiе на 60 верстъ, когда я ду только на 19, и по крайней необходимости взялъ билеты. Когда вс другiе дущiе пасажиры услись въ вагоны, то оказалось, что многiе, которымъ слдовало хать до станцiи Фаустовой, на 75 верстъ, уступая также необходимости поздки и прiзда на московскую станцiю, получили билеты на 106 верстъ, до самаго Коломенскаго, что въ касс будто только и имются напечатаные билеты до пунктовъ Ромны и Коломны. При выход въ Либерцахъ я встртилъ мужичка, уже немолодого, утомившагося, прошедшаго пшкомъ изъ Москвы, неуспвшаго съ петербургской машины перессть в-время на коломенскую и посл желавшаго уже соблюсти экономiю проходомъ въ Либерцы, гд онъ намревался ссть на машину до Коломны. И надобно было видть его отчаянiе, когда съ него взяли тже деньги, чт заплачено и дущими изъ Москвы! Онъ горько жаловался всмъ на такую несправедливость… Пришолъ поздъ и коломенскiй, и съ насъ, хавшихъ изъ Либерцовъ обратно въ Москву, взяли деньги не за 19, а за 60 верстъ, какъ-будтобы мы хали отъ Роменскаго. Билетовъ на проздъ здсь не выдавали, а деньги сбиралъ одинъ кондукторъ прямо себ въ мшокъ, и весьма любопытно посл этого знать, какъ повряетъ его въ такомъ сбор доходовъ контора?.. Кто не платилъ за разстоянiе, на билетахъ напечатаное, того не садили.’

Такъ ккъ же, гг. распорядители: нтъ билетовъ до Либерцовъ? и достать ихъ стало-быть вы не имете возможности… даже въ текущемъ тысячелтiи? Достаньте, хоть ради его и вашего добраго имени, какъ-нибудь и гд-нибудь, а распоряженiе — брать за 60 вмсто 19 верстъ, распоряженiе, имющее такое разительное сходство съ маклачествомъ, оставьте на той сторон!

Затмъ посовтовали бы мы г. Зрителю-Колошину бросить на той сторон свою скверную зрительную трубку съ предательскими стеклами, показывающими ему бльшую часть предметовъ навыворотъ и вверхъ ногами, а нкоторыя очень серьозныя и нравственныя вещи — въ такомъ грязномъ и непристойномъ вид, что человку съ чистыми мыслями и чувствами совсмъ смотрть нельзя. Можете вообразить напримръ: слiянiе сословiй представляется въ этой трубк какимъ-то ‘скрещенiемъ породъ’. Г. Колошинъ, доврившись трубк, такъ и понялъ слiянiе сословiй, и потому на 277 страниц ‘Зрителя’ нарисовалъ неприличнйшую картинку, изображающую толстую крестьянку на колняхъ у франтовски-одтаго господина и элегантную барышню на колняхъ у кучера. Незадолго передъ тмъ было напечатано въ ‘Зрител’ письмо какого-то наивнаго подписчика, расказавшаго, что въ Петровскомъ-Разумовскомъ былъ дешовый концертъ любителей, а посл концерта танцы, причемъ произошла попытка сближенiя сословiй, состоявшая въ томъ, что кавалеры вздумали выбрать себ дамъ изъ бывшихъ въ концерт поселянокъ, а къ дамамъ распорядители праздника подвели поселянъ, и составившiяся такимъ образомъ пары ходили польскiй… Наивный авторъ отъ души восхищается этой увеселительной попыткой, а г. Зритель-Колошинъ, нагло обманутый тми же предательскими стеклами своей трубки, тиснулъ при этомъ слдующее подстрочное примчанiе:

‘Помщая письмо нашего почтеннаго подписчика, мы длаемъ это въ полной увренности, что онъ шутитъ. Можно ли допустить и въ одномъ благоразумномъ человк желанiе сближенiя кучеровъ съ благовоспитанными женщинами и крестьянскихъ двокъ съ приличными мужчинами?.. Чтобы могли когда-нибудь смшаться выростковые сапоги съ брюками и ситцевые сарафаны съ фраками, объ этомъ дозволено мечтать только дтямъ, да и то несовсмъ хорошо воспитаннымъ.’

Какъ хорошо воспитанъ Зритель, это показываетъ вамъ его затхлая мысль о ‘скрещенiи породъ’, дальше которой ужь онъ не пойдетъ.

Дале, совтовали бы мы господамъ Новотору и новоторжскому градскому голов Луковникову оставить на той сторон свои оправданiя противъ статьи г. Шишмарева о бывшемъ съ нимъ случа въ Торжк на пожар, потомучто оправданiя эти такъ слабы и такъ мало измняютъ сущность дла, что благородне было бы со стороны оправдывающихся принять совершившiйся фактъ безъ измненiй, тмъ боле что онъ на массу новоторжскихъ гражданъ никакого пятна и безчестья не кладетъ, ибо объясняется существовавшимъ общимъ настроенiемъ умовъ, имвшимъ свои источники, понятiя же о г. Вавулин, составившагося у читающей публики, уже ничто не измнитъ, если только онъ не докажетъ положительно, что все расказанное о немъ г. Шишмаревымъ — неправда, также и фразу, произнесенную толпой новоторжскихъ гражданъ, выразившихъ въ ней свое мннiе о г. мстномъ городничемъ, уже ничмъ не сотрешь съ газетныхъ столбцовъ. О чемъ же больше хлопотать?..

Но съ чмъ весьма надлежало бы разстаться навсегда при вступленiи въ новое тысячелтiе, это съ повторенiями исторiи Мортары, подобными тому, о которомъ повствуетъ г. И. Герцманъ въ ‘Одесскомъ Встник’. Вотъ сiе повствованiе:

‘Нкто еврей Кайфманъ, изъ Аннополя, избралъ себ супругу изъ извстнаго въ Острог семейства — Соскисъ. Посл семилтней супружеской жизни, во время которой Кайфманъ прижилъ двухъ дтей — дочь и сына, онъ влюбился въ какую-то двицу-христiанку, и какъ водится, возненавидлъ свою жену. Однажды онъ предложилъ своей супруг разводъ. Поражонная неожиданнымъ ударомъ, она не согласилась однако на разводъ, потомучто уважала Кайфмана какъ отца семейства и любила его какъ мужа. Тщетны были вс усилiя Кайфмана къ расторженiю брака. Но какъ ни горько было супруг видть явную измну мужа, она ршилась покориться своей участи, и живя одна въ своемъ дом, приобртала собственными трудами пропитанiе для себя и своихъ дтей. Наконецъ, видя, что нтъ никакого средства избавиться отъ жены, Кайфманъ принялъ христiанскую вру, въ полной надежд достигнуть своей цли. Посл этого прошло около двухъ лтъ, и слдъ его простылъ. Оставшаяся супруга, посл долгихъ страданiй, наконецъ утшилась, забыла о муж и поселилась съ своими дтьми въ Славит.

‘Нсколько недль тому назадъ въ г. Острогъ неожиданно привели въ оковахъ жену Кайфмана, державшую на рукахъ трехлтняго сына. Ихъ отправили въ тюрьму, а потомъ препроводили къ городничему, который съ угрозою потребовалъ отъ нея ребенка, чтобы обратить его въ христiанскую вру, согласно желанiю родителя. Со слезами на глазахъ бдная женщина объяснила при этомъ, что два года прошло уже съ тхъ поръ, какъ мужъ ея оставилъ семью, неизвстно гд поселился и предоставилъ участь ребенка материнскому ея попеченiю. ‘Почему же, прибавила она, хотите вы отнять у меня мою кровь, мое утшенiе?..’ Она крпко обняла своего ребенка, какбы недопуская насильственнаго захвата. Ее вторично отправили съ ребенкомъ въ тюрьму, куда не допустили ни одного изъ ея родственниковъ для поданiя ей пищи. Три дня провела она тамъ, невши, непивши. ‘Умру, говорила она, но не хочу видть моего младенца въ чужихъ рукахъ.’ Посл того ее опять привели съ ребенкомъ къ городничему. Но такъ какъ и посл настоятельныхъ требованiй она не согласилась отдать своего сына, то ее возвратили въ тюрьму и посадили на хлбъ и на воду. Въ такомъ положенiи она находилась съ сыномъ цлый мсяцъ. Однажды для осмотра тюремнаго замка прибылъ начальникъ, которому пришлось навстить и камеру, гд находилась эта женщина. На вопросъ его, по какому преступленiю она содержится, смотритель объяснилъ вс подробности дла. ‘Чтоже вамъ до этой женщины? Возьмите у ней ребенка, а ее освободите.’ Ршено — сдлано. 27 мая текущаго года городничiй привелъ въ тюрьму нсколько человкъ нижнихъ полицейскихъ чиновъ и началъ съ узницей самый мягкiй и прiятный разговоръ. Онъ уврялъ ее, будто мужъ ея желаетъ видть ребенка, поцловать его и возвратить потомъ къ матери. Она вышла на улицу, держа ребенка на рукахъ, но тутъ нсколько человкъ взяли у ней насильно младенца и вручили его какой-то служанк, чтобы отнести на мсто крещенiя. Между тмъ въ церкви собралось довольно прихожанъ, которыхъ пригласили избрать изъ среды своей воспрiемнаго отца. Вс въ одинъ голосъ поршили: отдать ребенка въ руки какого-то десятскаго, съ платежомъ ему по девяти рублей въ годъ!’

Странное происшествiе, даже очень странное! Намъ даже незнаю почему кажется, что тутъ должно-быть что-нибудь не такъ, а впрочемъ можетъ-быть это только такъ кажется. Во всякомъ случа разбирать это дло, впредь до объясненiя съ другой стороны, страшно. Мы можемъ только желать, чтобы ни этого, ни другихъ подобныхъ ему происшествiй не было на Руси.

Наконецъ, хорошо еслибъ не было впредь на Руси Владимiровъ Владимiровичей Трушинскихъ… Это что еще такое? спросите вы. Да вотъ что. Въ пронскомъ узд рязанской губернiи есть село Панкино, а въ томъ сел Панкин помщица Екатерина Павловна Трушинская, у ней супругъ Владимiръ Ивановичъ и сынокъ Владимiръ Владимiровичъ. Однажды временно-обязанная дворовая двица сихъ помщиковъ Евфимiя Савельева явилась къ мировому посреднику г. Федюкину и жалобилась, что Владимiръ Владимiровичъ избилъ ее безъ всякой причины. Пожаловавшись, она пояснила, что Владимiръ Владимiровичъ постоянно пребываетъ въ нетрезвомъ вид, бьетъ всхъ, кто попадаетъ ему на глаза, и часто гоняется съ ножомъ, угрожая зарзать. Поэтому — избавьте дескать меня, г. посредникъ, отъ столь мучительной жизни, а сама-де помщица Екатерина Павловна иметъ доброе сердце, и любя безъ мры сына, всегда ему потворствуетъ и не останавливаетъ его отъ неприличныхъ поступковъ. Надо же было случиться такъ, что при жалоб Савельевой лично присутствовалъ самъ помщикъ-родитель, Владимiръ Ивановичъ, и вообразите — онъ со всею искренностью подтверждаетъ справедливость всхъ словъ просительницы, прибавляя, что сынокъ его, отъ потворства маменьки, отбился отъ рукъ, что самъ онъ, родитель, ничего съ нимъ сдлать не можетъ, и что нетолько дворовымъ людямъ, но и ему скоро придется уйти изъ дома. Посл такого откровеннаго и нелицепрiятнаго заявленiя посредникъ написалъ письмо Екатерин Павловн, прося ее убдить сынка вести себя приличне и не драться. Получивъ и прочитавъ письмо, Екатерина Павловна позвала сотника и приказала ему выгнать Евфимью Савельеву съ двумя ея дочерьми — пяти и двухъ лть — изъ дома и изъ села. Приходитъ Евфимья опять къ посреднику и говоритъ, что незнаетъ теперь, гд ей съ двочками приклонить голову. Посредникъ выдаетъ ей увольнительный актъ, а съ г-жи Трушинской взыскиваетъ на двухъ малолтнихъ, за десять мсяцевъ, восемь рублей. Конечно это распоряженiе г. Федюкина утверждено губернскимъ присутствiемъ.

Итакъ Владимiръ Владимiровичъ Трушинскiй по всей справедливости долженъ былъ бы подлежать къ сдач въ архивъ прошлаго тысячелтiя, ибо онъ скоре можетъ служить любопытнымъ экземпляромъ въ какомъ-либо археологическомъ музе, нежели сноснымъ членомъ въ живомъ, современномъ намъ обществ.

Еслибы однако все вышеисчисленное въ самомъ дл осталось назади и не потянулось за нами, — чтоже бы мы взяли съ собою въ дальнйшiй путь? Найдется, милостивые государи, найдется кое-что и захватить, а въ случа чего недостанетъ — наживемъ! Мы не наслдники богачей, праздно пользующiеся накопленными прежде насъ сокровищами, мы не избалованы никакой нравственной и умственной роскошью, мы пока еще сыны нужды, живемъ крохами и жаждемъ приобртать собственнымъ трудомъ, у насъ очень много желанiй и надеждъ, въ воображенiи мы ворочаемъ горами и можетъ-быть будемъ ворочать ими на дл, если окажется у насъ столько же силы воли и доброкачественной сердечной закалки, сколько имется теплыхъ желанiй и надеждъ.

Мы живемъ пока крохами, но эти крохи относительныя: для насъ собственно он — сокровища, солидный фондъ, на которомъ мы основываемъ наши будущiя приобртенiя. Напримръ недавно напечатанъ въ газетахъ ‘Краткiй очеркъ главныхъ распоряженiй по министерству народнаго просвщенiя за послднiя семь лтъ’. Тутъ почти каждое распоряженiе — сумма, которая, будучи пущена въ оборотъ, принесетъ намъ большiе проценты… Припомнимте же эти главнйшiя распоряженiя:

Въ ноябр 1855 г. разршонъ неограниченный прiемъ студентовъ въ университеты, въ отмну постановленiя 1849 г., ограничивавшаго число студентовъ въ каждомъ университет (кром медицинскаго факультета) комплектомъ трехсотъ человкъ.

Возстановлены упраздненныя прежде кафедры: въ 1857 г. государственнаго права европейскихъ державъ, а въ 1860 году — исторiи философiи, съ логикой и психологiей.

Въ 1859 году возвращено университетамъ принадлежавшее имъ по уставу 1835 г. право выписывать изъ-заграницы книги и перiодическiя сочиненiя ученаго содержанiя — безъ цензурнаго разсмотрнiя.

Съ 1856 г. обращено вниманiе на недостатокъ способныхъ професоровъ. Въ томъ же году послдовало высочайшее повелнiе, чтобы университеты посылали отличнйшихъ изъ окончившихъ курсъ молодыхъ людей заграницу для усовершенствованiя и приготовленiя себя къ професорскому званiю. Съ той поры университеты посылали избранныхъ заграницу, но въ небольшомъ числ, по недостатку своихъ средствъ. Въ ныншнемъ 1862 г. эти мры повторились въ большихъ размрахъ, потомучто министерствомъ испрошено разршенiе отчислять на это сто тысячъ рублей изъ суммы, назначенной на усиленiе средствъ министерства. Теперь находятся заграницей двадцать три человка, готовящихся къ професорскимъ и учительскимъ должностямъ, да втеченiи наступившей осени предполагается отправить еще двадцать-семь человкъ.

Ришельевскiй (одесскiй) лицей, какъ уже извстно нашимъ читателямъ, преобразовывается въ университетъ. Кром того остальные два существующiе у насъ лицея: демидовскiй (въ Ярославл) и князя Безбородко (въ Нжин) министерство предполагаетъ преобразовать въ высшiя реальныя училища.

Мысль о пересмотр университетскаго устава возникла съ 1856 года. Читатели знаютъ настоящее положенiе этого дла: новый уставъ окончательно редактируется въ ученомъ комитет. Въ ‘Очерк распоряженiй’ говорится: ‘Непредршая вопроса о тхъ началахъ, которыя будутъ руководствовать при окончательной редакцiи новаго университетскаго устава, можно однако сказать, что онъ будетъ основанъ на большемъ развитiи автономiи университетовъ… Въ полученныхъ на проектъ устава замчанiяхъ бльшей автономiи университетовъ придается особенное значенiе, и полное принятiе этого начала признается всми спецiалистами за единственное условiе, при которомъ предоставляется въ будущемъ прочное обезпеченiе достоинства науки и спокойной, правильной дятельности университетовъ.’

Въ томъ же 1856 году было приступлено къ составленiю новаго проекта устава гимназiй и училищъ. Этотъ трудъ оконченъ въ 1860 году, напечатанъ подъ названiемъ: ‘Проектъ устава низшихъ и среднихъ учебныхъ заведенiй’ и подвергнутъ общему обсужденiю. По полученнымъ на этотъ проектъ замчанiямъ онъ передланъ, вновь напечатанъ подъ названiемъ ‘Устава общественныхъ учебныхъ заведенiй’ и въ начал ныншняго года препровожденъ къ попечителямъ учебныхъ округовъ. Замчанiя, сдланныя на этотъ послднiй проектъ, составили шесть объемистыхъ томовъ. Разработка этихъ обильныхъ матерьяловъ и затмъ окончательная редакцiя устава возложены также на ученый комитетъ. ‘Чмъ бы ни кончились труды комитета (говоритъ ‘Очеркъ’), матерьялы, собранные для работъ его вышеозначеннымъ путемъ, заключаютъ въ себ высокiй интересъ, какъ живое выраженiе современнаго взгляда нашихъ ученыхъ и педагоговъ на цль и устройство разныхъ учебныхъ заведенiй и на т воспитательныя начала, которыя по ихъ мннiю должны быть положены въ основанiе нашей педагогической дятельности. Главными началами при устройств гимназiй и училищъ здсь служатъ: сообщенiе этимъ учебнымъ заведенiямъ характера общеобразовательнаго, а не спецiальнаго, необходимость приготовлять для нихъ способныхъ преподавателей, бльшая самодятельность самихъ учебныхъ заведенiй и стремленiе къ сближенiю ихъ съ обществомъ введенiемъ большаго участiя его въ длахъ училищъ.’

Для послдней цли, т. е. для усиленiя участiя обществъ и частныхъ лицъ въ дл образованiя гимназическаго и элементарнаго, употреблялись частныя мры, къ которымъ принадлежатъ:

а) учрежденiе частныхъ гимназiй,

б) отмна ограниченiя числа частныхъ пансiоновъ и школъ въ С. Петербург и Москв,

в) предоставленiе права учреждать должности почетныхъ блюстителей при всхъ приходскихъ училищахъ,

г) учрежденiе воскресныхъ школъ,

д) устройство женскихъ училищъ, съ предоставленiемъ управленiя ими попечительнымъ совтамъ.

По первому пункту, т. е. относительно частныхъ гимназiй? недавно послдовали два высочайшiя разршенiя. Вопервыхъ надворному совтнику Келлеру разршено содержимое имъ учебное заведенiе въ С. Петербург переименовать въ частную гимназiю, вслдствiе чего заведенiе это, до сихъ поръ закрытое, длается открытымъ. Вовторыхъ учителю третьяго рода по русскому языку и словесности въ первомъ кадетскомъ корпус, колежскому совтнику Цынкаловскому дозволено учредить въ С. Петербург частную общеобразовательную и реальную гимназiю.

Насчетъ отмны ограниченiя числа частныхъ пансiоновъ въ ‘Очерк распоряженiй’ есть слдующiя замчательныя слова:

‘Ограниченiе числа частныхъ пансiоновъ въ С. Петербург и Москв сдлано было въ 1833 году въ тхъ видахъ, чтобы доставить существующимъ пансiонамъ возможность улучшаться. Между тмъ на дл вышло не то: какъ установленiе таксы на състные припасы не содйствуетъ нисколько къ удешевленiю ихъ, такъ и здсь постановленiе опредленнаго комплекта пансiоновъ и школъ, уничтоживъ свободную конкуренцiю, послужило напротивъ къ ихъ упадку, а потому высочайшимъ повелнiемъ 17 января 1857 года ограниченiе это было отмнено, и такимъ образомъ частнымъ содержателямъ пансiоновъ и школъ открыта широкая дорога прилагать свои знанiя и умнье къ учебному и воспитательному длу.’

Исторiю воскресныхъ школъ читатели наши безъ сомннiя знаютъ, также какъ и начало открытiя разныхъ женскихъ училищъ. Послднихъ, по словамъ ‘Очерка’, въ настоящее время считается всего 62, въ томъ числ 19 перваго и 43 второго разряда.

Въ заключенiе ‘Очеркъ’ упоминаетъ о существующей въ настоящее время особой комиссiи для пересмотра, дополненiя и измненiя постановленiй по дламъ книгопечатанiя, и о томъ, что комиссiя эта надется окончить возложенное на нее порученiе къ концу ныншняго года. О предмет занятiй комиссiи между прочимъ сказано:

‘Министерство народнаго просвщенiя не можетъ не желать возможно большаго простора къ печатному слову, но съ тмъ непремннымъ условiемъ, чтобы каждый случай злоупотребленiя свободой слова подвергалъ виновнаго законному взысканiю, по суду. Достигнуть этого разомъ, вдругъ — невозможно, и по этому предмету, какъ по другимъ отраслямъ законодательства и администрацiи, постепенность составляетъ такое же неизбжное условiе, какъ и при развитiи цлыхъ обществъ и отдльныхъ лицъ. По мр развитiя образованiя въ обществ и большаго участiя образованныхъ лицъ въ длахъ общественныхъ, предварительная цензура становится боле затруднительною и мене соотвтствующею цли своего первоначальнаго назначенiя. Система карательной цензуры, при которой мене стсняется свобода каждаго члена общества, но зато каждый случай злоупотребленiя этой свободой подвергаетъ виновнаго взысканiю, должна неминуемо, при большемъ развитiи общества, замнить предупредительную цензуру…

‘Комиссiи по дламъ книгопечатанiя поручено составить постановленiя, необходимыя для введенiя карательной цензуры, и въ тоже время упростить ныншнiй цензурный уставъ, дабы тмъ самымъ доставить правительству возможность мало-помалу, безъ потрясенiй, перейти отъ одной системы къ другой.’

11-го прошедшаго августа послдовало высочайшее повелнiе объ учрежденiи вновь трехъ гимназiй, на суммы министерствъ — морского и народнаго просвщенiя, съ тмъ чтобы он состояли въ вднiи послдняго и были помщены въ зданiяхъ уступаемыхъ ему морскимъ министерствомъ. Изъ этихъ гимназiй одна учреждается въ Николаев, другая въ Петербург (седьмая), съ пансiономъ для воспитанниковъ, которые будутъ переданы изъ морского вдомства, а третья въ Кронштат, для проходящихъ.

Это повелнiе безъ сомннiя иметъ связь съ другимъ, послдовавшимъ 6 августа, именно: въ вид временной мры, впредь до окончательнаго преобразованiя морскихъ учебныхъ заведенiй, повелно открыть въ С. Петербург академическiй курсъ морскихъ наукъ. Курсъ этотъ будетъ состоять изъ трехъ отдленiй: гидрографическаго, кораблестроительнаго и механическаго. Съ открытiемъ его упраздняется существующiй нын при морскомъ корпус офицерскiй классъ. Къ слушанiю лекцiй этого курса допускаются офицеры всхъ корпусовъ морского вдомства, если они находились немене двухъ лтъ на дйствительной служб, включая впрочемъ сюда гардемаринскую и кондукторскую. Права окончившихъ академическiй курсъ соотвтствуютъ общему положенiю для академiи военнаго вдомства.

Слдующiя статистическiя свднiя касаются самой прочной части нашего нравственнаго основного фонда, на которомъ покоятся наши лучшiя надежды. ‘Сверная Почта’ сообщаетъ о числ сельскихъ школъ для временно-обязанныхъ крестьянъ по одинадцати губернiямъ: вятской, оренбургской, казанской, пензенской, курской, ярославской, новгородской, псковской, смоленской, ковенской и екатеринославской. Въ этихъ губернiяхъ, до обнародованiя Положенiя 19 февраля 1861 г., было сельскихъ школъ 353, а посл обнародованiя открыто 1095. Во всхъ нихъ находится въ настоящее время учащихся: 23,179 мальчиковъ и 1,807 двочекъ. По числу школъ и учащихся первое мсто занимаетъ губернiя смоленская, затмъ слдуютъ: пензенская, новгородская, екатеринославская, псковская и пр. Меньше всего въ оренбургской.

Больше всего открыто школъ духовенствомъ (921), потомъ крестьянами (295) и помщиками (64), нсколько — совокупными силами посредниковъ, духовенства и крестьянъ, три школы — писарями, одна волостнымъ старшиной, одна солдатомъ.

Оставивъ въ прошломъ тысячелтiи крпостныхъ, мы вступаемъ въ новое съ временно-обязанными, унося съ собою великое дло устройства ихъ новаго быта. По этому длу ограничиваемся цифрами уставныхъ грамотъ, все еще составляющихъ главную часть дла. По 1-е августа все число представленныхъ грамотъ было 57,395 (но въ томъ числ въ одномъ iюл представлено 10,781), введено въ дйствiе всего 27,378 грамотъ. Введенныя въ дйствiе грамоты относятся къ имнiямъ, въ которыхъ водворено 27,97,550 душъ крестьянъ, чт составляетъ около 27,5% общаго населенiя. Изъ числа введенныхъ грамотъ подписано крестьянами 14,122, не подписано 13,256.

Если уже выбирать все лучшее, чт слдовало бы захватить намъ съ собою въ дальнйшiй жизненный путь, то нельзя пропустить слдующее проявленiе ‘христiанской любви’, извстiе о которомъ ‘Св. Пчела’ нашла въ газет ‘Гакармель’. 23 iюня (говорится въ извстiи) прiхалъ въ г. Ошмяны, виленской губернiи, епископъ виленскiй Станиславъ Красинскiй. Все мстное духовенство и много народа пошло ему навстрчу. На другой день пришли къ нему съ привтствiемъ и хлбомъ-солью мстный раввинъ и почетнйшiе члены еврейскаго общества. Епископъ принялъ ихъ съ сiяющимъ лицомъ, подалъ руку раввину и здоровался со всми весьма привтливо. ‘Одинъ Богъ сотворилъ насъ, мы дти одного отца’, повторилъ онъ нсколько разъ съ чувствомъ. Потомъ благословилъ онъ именемъ Бога Авраама, Исаака и Iакова своихъ гостей, ихъ согорожанъ и всего Израиля. При разставань онъ вручилъ раввину денежное пожертвованiе въ пользу нищихъ евреевъ. Кореспондентъ газеты ‘Гакармель’ заключаетъ свой разсказъ такъ: ‘Дай-богъ побольше такихъ примровъ, которые убдили бы насъ, что повялъ на земл духъ истиннаго человколюбiя, что уже нтъ больше между людьми непрiязни за различiе вроисповданiй, что для каждаго изъ насъ требуется преданность своей вр и теплое сердце, любящее и милующее ближняго, къ какому бы толку онъ ни принадлежалъ.’

Заключаемъ нашу статью новостью весьма важною въ быту нашего народа. Это — послдовавшiй 1-го сентября высочайшiй манифестъ о производств въ 1863 г. рекрутскаго набора съ обихъ полосъ имперiи, по пяти человкъ съ каждой тысячи душъ. Въ манифест есть между прочимъ дв статьи, составляющiя непривычное нововведенiе: параграфъ 4-й повелваетъ рекрутъ вводить въ рекрутское присутствiе не обнажонными, а въ сорочк, параграфъ 5-й отмняетъ прежде существовавшее воспрещенiе дворянамъ и лицамъ, достигшимъ офицерскихъ и классныхъ чиновъ, поступать въ рекруты по найму, оставляя въ своей сил это воспрещенiе только въ отношенiи лицъ, приобртшихъ военные офицерскiе чины.

‘Эпоха’, No 6, 1864

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/epokha/1864/ddelajun.htm

Наши домашнIя дла

_______

Уставъ земскихъ учрежденiй. — Привилегiи остзейскихъ губернiй. — Налогъ на соль. — Законъ о печати въ Финляндiи. — Положенiе 19 февраля 1864 года — Государственный бюджетъ 1864 года.

Въ первыхъ книжкахъ нашего журнала намъ не случилось побесдовать съ читателемъ о нашихъ внутреннихъ длахъ, и потому онъ вправ ожидать отъ насъ обозрнiя не только за послднiй мсяцъ, но сначала ныншняго года. Хотя мы и не отказываемся удовлетворить этому справедливому ожиданiю, но во всякомъ случа попросимъ читателя извинить насъ, если въ этомъ обозрнiи нашемъ онъ не встртитъ всхъ заслуживающихъ вниманiя событiй изъ нашей общественной жизни. Предлы статьи не позволяютъ этого. На этомъ основанiи мы остановимся теперь только на нкоторыхъ явленiяхъ нашей общественной жизни въ ныншнемъ году.

Самое первое, въ хронологическомъ порядк, явленiе такого рода — и едва ли не самое важное — составляетъ уставъ земскихъ учрежденiй — предметъ столькихъ ожиданiй, столькихъ толковъ въ прошедшемъ. Страннымъ показалось намъ, что, не смотря на весь интересъ, который былъ въ прежнее время возбужденъ толками о предстоящей реформ, не смотря на совершенную необходимость этой реформы, появленiе самаго устава вызвало очень мало въ литератур толковъ. Такое настроенiе литературы должно было невольно остановить вниманiе человка, который несовсмъ равнодушенъ къ тому что совершается вокругъ него. Намъ понятно то время, когда разршался крестьянскiй вопросъ и когда вводились мировыя учрежденiя: въ то время наша журналистика слдила съ какимъ-то напряжоннымъ вниманiемъ за всми вопросами подобнаго рода. Въ настоящее время, не смотря на важность закона о земскихъ учрежденiяхъ, которымъ вводится соединенiе сословiй въ одномъ общемъ собранiи, о немъ говорили очень мало. Конечно это можетъ быть отчасти объяснено громаднымъ значенiемъ экономическихъ интересовъ, затронутыхъ крестьянской реформой. Но неужели наша перiодическая литература совершенно равнодушна къ вопросамъ общественнаго управленiя? И разв правильное разршенiе этихъ вопросовъ не будетъ тоже имть прямого, непосредственнаго влiянiя на наши экономическiе, чисто матерiальные вопросы? Неужели наша размашистая натура, о которой столько кричали, изчерпала всю свою энергiю на крестьянскомъ вопрос и на нсколькихъ акцiонерныхъ компанiяхъ, которыя явно оказались несостоятельными? Нтъ, намъ кажется, что это не такъ. По видимому наше общество, въ которомъ такъ тихо и мирно совершилась такая громадная реформа какъ освобожденiе цлой трети народонаселенiя отъ крепостной зависимости, — общество, давшее столькихъ дятелей на этомъ поприщ, вполн доказываетъ, что оно иметъ ту долю самообладенiя, которая нужна чтобы вполн понять и оцнить какое важное значенiе иметъ вопросъ о земскихъ учрежденiяхъ. Это начало новой эпохи въ нашемъ экономическомъ управленiи, начало той самостоятельной дятельности народа, котрую желаетъ вызвать наше правительство. Чмъ боле будетъ развиваться такая дятельность въ нашемъ отечеств, тмъ большее значенiе будутъ имть эти учрежденiя. Стало быть этотъ вопросъ не есть временной, но постоянный. Не понимать этого наше общество не можетъ и мы утверждаемся въ этой мысли тмъ боле, что въ другихъ сферахъ общественной жизни мы не замчаемъ равнодушiя. Укажемъ напримръ на развитiе нашихъ средствъ къ образованiю. Почти нтъ ни одного номера газетъ, въ которомъ бы не было извстiя объ учрежденiи новыхъ народныхъ школъ или училищъ. Какъ общества такъ и частные люди жертвуютъ для этой цли и своими средствами и своими трудами, хоть и очень не помногу, но жертвуютъ. Можно утвердительно сказать, что образованiе у насъ становится не средствомъ для достиженiя какихъ нибудь служебныхъ выгодъ, какъ было прежде, но необходимой потребностiю. Нельзя отрицать, что жажда дйствительныхъ знанiй развивается въ нашемъ обществ. Огромное количество книгъ, въ сравненiи съ прежнимъ временемъ, и въ особенности по части наукъ естественныхъ, раскупается у насъ очень быстро, стало быть общество вполн понимаетъ чего ему недостаетъ въ настоящее время, а если оно сознаетъ значенiе этихъ свденiй и стремится къ ихъ прiобртенiю, то нельзя думать, что оно равнодушно къ формамъ общественнаго управленiя. Но отчего же мы не видимъ того напряжоннаго вниманiя, съ которымъ общество слдило прежде за всми законодательными вопросами? Такое явленiе не можетъ быть безъ причинъ и мы постараемся вникнуть въ эти причины на сколько это будетъ возможно.

Въ прежнее время насъ поражала самая новизна нашего положенiя. Мы наслаждались самою мыслiю о реформахъ и, высказывая слово о ихъ необходимости, мы увлекались иллюзiями, создаваемыми нашимъ воображенiемъ. Общество бывало много разъ сбито съ толку своими учителями литературными и нелитературными. Недавно только получалась возможность обществу выйти изъ прежней отвычки отъ дйствительности вслдствiе долгаго и совершеннаго неучастiя въ общихъ длахъ. Многiе досадовали, да и теперь досадуютъ, на чрезвычайный теоретизмъ, развившiйся въ эти годы въ литератур и въ обществ. Но что-же длать, и это должно было случиться и произошло опять таки отъ той-же первоначальной причины, т. е. отъ полнйшаго предварительнаго раззнакомленiя съ дйствительной жизнью и неучастiя въ собственныхъ длахъ. Посл такой долгой предварительной инерцiи, — естественное дло что, почти у всхъ способныхъ мыслить людей, должны были сложиться въ головахъ странные взгляды и выводы. Мы вынесли теперь опытомъ убжденiе, что ничто такъ не вредитъ обществу, какъ подобные, ненормальные, долгiе застои въ его жизни. И вотъ когда начались благодтельныя реформы правительства, когда по многимъ изъ нихъ само правительство, потребовало мннiй и участiя общества, — ясное дло, что должно было начаться прежде всего съ теорiй. Надо было сговориться, согласиться, такъ сказать друг съ другомъ познакомиться, высказаться другъ передъ другомъ во всхъ тхъ убжденiяхъ, которыя мы вычитали, или до которыхъ своимъ умомъ дошли въ своихъ углахъ. Но мало по малу этотъ необходимый и неминуемый теоретизмъ, сталъ переходить въ иныхъ случаяхъ въ крайность. Явились даже такiе публицисты, котрые проповдывали самое полное распаденiе съ дйствительностью и со всякой практической дятельностью, приняли это себ за принципъ, за ученiе, за нормальное положенiе. Мало по малу они дошли до отрицанiя всего насущнаго въ жизни общества, всего текущаго, на которомъ они застали его, всякой зависимости и послдовательности съ преданiями, съ почвой, съ исторiей, закоренли въ этихъ убжденiяхъ, и даже теперь, когда уже общество давно опередило и переросло ихъ, требуя дла, а не словъ, — даже теперь многiе изъ нихъ уврены, что никогда они не имли столько силы и влiянiя на общество, какъ именно въ настоящiй моментъ. Они даже забыли понять, что многiя изъ ихъ отвлеченiй и собственныхъ ихъ теорiй — въ сущности только результаты практическихъ выводовъ запада, — результаты, сами за себя свидтельствующiе, что всякое мировоззрнiе, всякая общественная идея, чтобъ быть нормальной, должна не иначе произойти на свтъ, какъ прямымъ, обыкновеннымъ путемъ исторической жизни того народа, въ которомъ сложилась она вслдствiе строгой, домашней, почвенной необходимости. Многiя выходки нашихъ теоретиковъ и ихъ литературныя заявленiя мало-по-малу стали приводить общество въ ршительное недоумнiе. И потому понятно, что вс почти оживились и переродились, когда всмъ пришлось заявить себя въ польскомъ вопрос. Тутъ мы вс неожиданно, вдругъ поставлены были лицомъ къ лицу уже не съ теорiями, а съ ясной, насущной дятельностью, вызвавшей наши основныя, народныя, непосредственныя, живительныя, вчноприсущiя намъ чувства. Вообще все это стремленiе было какъ-бы лекарствомъ нашему обществу. Непосредственное соприкосновенiе съ дйствительностью ободрило всхъ. И понятно, что теперь уже общество относится ко многимъ изъ такъ называемыхъ прежнихъ ‘новыхъ идей’ съ большою острожностью и даже скептически. Разумется и тутъ не безъ крайностей. Но вдь только долгимъ опытомъ въ практической, непосредственной жизни общество можетъ избавиться отъ увлеченiй и крайностей. Этотъ первый опытъ, это первый шагъ нашего общества къ самостоятельной жизни чрезвычайно замчателенъ, — онъ принадлежитъ нашей начинающейся новой исторiи. Мы сознали ясно, — и уже кажется безъ колебанiй и поворотовъ назадъ, — необходимость непосредственной общественной дятельности и хоть нкотораго участiя въ своихъ собственныхъ экономическихъ длахъ. Сознали мы тоже, что очень много не понимаемъ не только въ текущихъ длахъ своихъ, но даже въ самихъ себ, въ нашей почв и народности, — а потому ищемъ опыта и жаждемъ его. Теперь мы вглядываемся серьезне въ каждое нововведенiе и внимательне разсчитываемъ т послдствiя, которыхъ можно отъ него ожидать. Теперь мы очень хорошо сознаемъ, что послдствiя какого-либо нововведенiя зависятъ не только отъ тхъ началъ, которыя положены въ его основанiе, но и отъ тхъ общественныхъ элементовъ, которые еще остаются и въ сред которыхъ новое учрежденiе должно дйствовать.

Но есть еще другая, не мене важная причина равнодушiя нашей журналистики собственно къ вопросу о земскихъ учрежденiяхъ: это — непониманiе многими истиннаго значенiя и цли этихъ учрежденiй. Въ самомъ дл, можно ли предположить, что цль новыхъ учрежденiй такъ ничтожна и кругъ ихъ дятельности такъ тсенъ, какъ многiе предполагаютъ и какъ кажется съ перваго взгляда? На этотъ вопросъ мы смло отвчаемъ отрицательно. (Ужь одна мысль о соединенiй сословiй въ единое общее земство — громадна). Если изъ вденiя земства и выходитъ большая часть расходовъ, то это лишь по отношенiю къ составленiю смтъ, но нигд нтъ указанiя, чтобъ раскладка и исполненiе были также изъяты. Кром того, съ открытiемъ земскихъ учрежденiй имъ передается завдыванiе капиталами общественнаго призрнiя и народнаго продовольствiя. При этомъ должно замтить, что подобный результатъ можетъ быть достигнутъ только тогда, когда вновь избранныя лица будутъ пользоваться дйствительнмъ доврiемъ правительства и когда поводы къ столкновенiю съ мстными властями будутъ по возможности устраняемы. Мы не имемъ никакихъ причинъ думать, что это будетъ иначе, поомучто въ противномъ случа люди, заслуживающiе уваженiя, не пойдутъ на службу и должности, не смотря на выборное начало, и мста будутъ заняты лицами, отъ которыхъ не будетъ никакой пользы ни правительству, ни обществу, которые будутъ биться лишь изъ насущнаго хлба и потому станутъ подслуживать или своимъ избирателямъ или мстной администрацiи, смотря по обстоятельствамъ. Но разв можно представить себ, что правительство, которому принадлежитъ великолпная иницiатива настоящаго учрежденiя, сознательно допуститъ такое положенiе длъ? Нтъ, мы твердо убждены, что вс страхи, о которыхъ мы говорили выше, совершенно неосновательны.

Мы сказали, что въ завдыванiе земскихъ учрежденiй предоставляются капиталы общественнаго призрнiя и народнаго продовольствiя. Эти капиталы оборачиваются въ мстныхъ кредитныхъ учреджденiяхъ, а потому ясно, что вопросъ о развитiи мстнаго кредита относится прямо къ вденiю новыхъ учрежденiй. Такимъ образомъ, уже одно это обстоятельство придаетъ большое значенiе земскимъ учрежденiямъ. Потребность кредита становится ощутительне съ каждымъ днемъ и безъ удовлетворенiя этой потребности немыслимо ни какое усовершенствованiе нашей промышленности, а слдовательно немыслимо и поправленiе нашихъ денежныхъ обстоятельствъ. Настоящее положенiе нашихъ приказовъ общественнаго призрнiя вовсе не соотвтствуетъ какъ потребностямъ нашей промышленности, такъ и положенiю вопроса о кредит: — вс операцiи ихъ производятся чрезвычайно вяло. Придать этимъ учрежденiямъ боле энергическую дятельность необходимо. Правительство безъ опасенiя можетъ вврить управленiе этими капиталами выборнымъ лицамъ отъ земства, возложивъ отвтственность на имущества всхъ сословiй цлой губернiи. Мы не входимъ въ подробное разсмотрнiе тхъ послдствiй, которыя могутъ произойти отъ учрежденiя въ губернiи мстнаго банка, принаровленнаго къ мстнымъ потребностямъ и управляемаго выборными лицами, и подъ контролемъ цлаго общества. Всякiй можетъ хорошо оцнить ту пользу, которую можно извлечь изъ подобнаго учрежденiя.

Но главное значенiе имютъ въ нашихъ глазахъ земскiя учрежденiя не въ томъ, что он будутъ распоряжаться нкоторыми денежными длами губернiи, но въ томъ, что он должны будутъ давать отвты на вопросы правительства о нуждахъ и пользахъ ихъ края. Вотъ существенное и главное, по нашему мннiю, назначенiе земскихъ учрежденiй. Право дворянскихъ собранiй входить по этому предмету съ представленiями теперь не можетъ уже считаться вполн удовлетворительнымъ. Дворянскiя собранiя были собранiями сословными, а потому всегда могли увлекать и принимать нужды своего сословiя за нужды цлаго края. На этомъ основанiи ихъ представленiя не могли имть за себя сочувствiя остальныхъ сословiй. Въ настоящее время правительству необходимы свденiя о нуждахъ и пользахъ различныхъ мстностей Россiи и органами для доставленiя этихъ свденiй, оно считаетъ земскiя учрежденiя. Что можетъ быть правильне и благотворне подобной мысли? По крайней мр мы съ своей точки зрнiя ожидаемъ отъ подобной мры много хорошаго, если только общество будетъ вполн содйствовать цлямъ правительства.

Но грустно думать, что въ нашемъ обществ могутъ встртиться люди, и люди очень хорошiе, которые уклонятся отъ участiя въ собранiяхъ земства, единственно вслдствiе недоразумнiй, вслдствiе мысли о томъ, что кругъ дятельности земства ограниченъ. Намъ кажется, что такой взглядъ на вещи совершенно несостоятеленъ, что каждый добросовстный человкъ долженъ принять участiе въ собранiяхъ земства и содйствовать избранiю такихъ лицъ, которые могли бы вполн понять не только интересы своего края, но и цлой Россiи, и притомъ съумли бы подчинить первые — послднимъ.

Мы говоримъ это потому, что намъ часто случалось видть лицъ избранныхъ отъ какой либо мстности, которые не могли отршиться отъ той мысли, что они обязаны защищать интересы своихъ избирателей, хотя бы и во вредъ общему длу. Вмст избранныя лица должны вполн понимать какую важную отвтственность они на себя принимаютъ, и потому должны высказывать свои мысли съ полнымъ доврiемъ къ правительству и съ полной откровенностью. Только въ такомъ случа собранiя земства могутъ принести всю ожидаемую отъ нихъ пользу. Еслиже люди самостоятельные будутъ уклоняться отъ участiя въ собранiяхъ земства и уступятъ свои мста людямъ бездарнымъ, тогда новыя учрежденiя далеко не достигнутъ всего, что можно отъ нихъ ожидать.

Мы считали необходимымъ высказать это въ виду будущей дятельности земскихъ учрежденiй. Мы ожидаемъ отъ нихъ полезныхъ результатовъ, если только устранены будутъ вс поводы къ тмъ недоразумнiямъ, о которыхъ мы говорили выше. Вспомнимъ какъ благотворна была дятельность губернскихъ комитетовъ по крестьянскому длу, хотя кругъ ихъ дятельности и былъ ограниченъ. Большинство этихъ собранiй опасалось за свои интересы, и потому не могло вполн сочувствовать длу освобожденiя крестьянъ, но утвердительно можно сказать, что члены комитетовъ, окончивъ свои занятiя, были совершенно другими людьми. Шестимсячное занятiе такимъ важнымъ вопросомъ было для нихъ чистою школою. Но учась сами, они вмст съ тмъ учили и другихъ. Съ одной стороны выработанные здсь взгляды были перенесены въ массу дворянства, съ другой — губернскiй комитеты поставили на видъ слдовавшимъ за ними дятелямъ вс вопросы, требовавшiе дальнйшей разработки и ршенiя. Если ршенiе вопроса иметъ важность, то не меньшее значенiе принадлежитъ и правильной его постановк. Вотъ почему мы думаемъ, что въ земскихъ учрежденiяхъ необходимо принять участiе каждому человку, для котораго дорого будущее развитiе его отечества. Природа въ сфер органической жизни должна быть постепенность, необходимо производить мелкую работу, чтобъ изъ этого возникли благотворныя послдствiя. Правительство ясно говоритъ, что эти учрежденiя будутъ завдывать и тми длами, которыя впослдствiи могутъ быть на нихъ возложены.

Мы не имемъ никакого сомннiя, что дятельность общества на каждомъ шагу можетъ принести громадную пользу, и явный примръ этого находимъ въ дйствiяхъ Астраханскаго городскаго общества на отдачу въ арендное содержанiе тамошнихъ рыбныхъ ловель. Прежде эти рыбныя ловли отдавались въ содержанiе одному лицу, и цны на нихъ постоянно понижались, такъ что въ настоящемъ году он были отданы за 146 т. руб. серебромъ. Но на будущiй годъ предоставлено было этимъ дломъ распорядиться обществу. Оно раздлило ихъ на мелкiе учстки и цны на произведенныхъ торгахъ дошли до 388 т. рублей. Эти цифры говорятъ сами за себя безъ всякихъ поясненiй. Другой почти такой же примръ былъ при отдлк дома для Тверской гимназiи. Смты составлены были на основанiи урочнаго положенiя и доходили до 131 т. руб. Такъ какъ по существующимъ правиламъ общества могутъ производить постройки безъ особенныхъ формальностей и безъ участiя строительной и дорожной коммисiи, то при вызов къ торгамъ въ публикацiяхъ было заявлено объ этомъ и торги назначены безъ переторжки. Послдствiемъ такого распоряженiя было то, что на торги явилось до 17 оптовыхъ подрядчиковъ и цна на отдлку зданiя состоялась въ 60 т. руб. Такого огромнаго пониженiя противъ смтъ и урочнаго положнiя конечно не было въ лтописяхъ торговъ и этотъ результатъ былъ достигунтъ единственно уничтоженiемъ различныхъ формальностей, чрезвычайно стснительныхъ для торговцевъ, и дающихъ поводъ къ стачкамъ, натяжкамъ и различнаго рода вымогательствамъ. Изъ этихъ двухъ примровъ каждый можетъ убдиться, что при участiи къ длу со стороны общества и при выбор добросовстныхъ людей, наши земскiя учрежденiя могутъ принести громадную пользу не только хозяйству, потомучто примръ выгоднаго исполненiя различныхъ потребностей будетъ передъ глазами у всхъ и каждаго, и слдовательно сдлается невозможными безпечность и злоупотребленiя по всмъ другимъ управленiямъ.

Насъ можетъ назовутъ оптимистами и скажутъ, что мы изъ мухи слона длаемъ, пусть говорятъ: мы этимъ нисколько не смущаемся, хотя и знаемъ что ожидаемые результаты явятся не вдругъ. Ходъ крестьянской реформы въ нашемъ отечеств достаточно показалъ, что не только наше образованное общество, но и самый народъ обладаетъ достаточнымъ тактомъ и смысломъ, и что онъ въ состоянiи управлять своими длами. Чего намъ недостаетъ, такъ это привычки управлять общественными длами, но эта привычка не дается въ школ, а прiобртается одною практикою. Само собою разумется, что не спускаясь въ воду нельзя выучиться плавать. Быть можетъ, многiе убдятся, что для успха въ развитiи нашихъ матерiальныхъ и нравственныхъ силъ необходимо вызвать къ дятельности до сихъ поръ дремлющiя способности нашего народа. Мы уврены, что въ этихъ способностяхъ кроется огромный запасъ свжихъ силъ, пренебрегать которыми гршно. Западныя государства по возможности пользуются всми своими силами, тогда какъ мы хотимъ догнать ихъ на пути развитiя съ помощiю одного бюрократическаго механизма. Сила эта въ извстное время можетъ сдлать многое, но время идетъ, и потому необходимо вызывать другiя условiя народной жизни, если мы не хотимъ остаться далеко назади Европы. Московскiя вдомости чуть не въ каждомъ номер заявляютъ намъ факты очень и очень прискорбные для нашего самолюбiя. Полонизацiя западнаго края, сепаратистскiя стремленiя въ Финляндiи, германизацiя Эстовъ и Латышей въ остзейскихъ провинцiяхъ, — все это порожденiя одной и той же ошибки — дремлющаго состоянiя русской народности.

Вообще въ Остзейскихъ провинцiяхъ существуютъ еще нкоторыя привилегiи, которыя вредятъ не только интересамъ мстныхъ низшихъ классовъ, но и цлому краю, прилегающему къ остзейскимъ провинцiямъ. Такъ мы видимъ, что реформы по крестьянскому длу не коснулись только остзейскаго края, тогда какъ въ качеств русскихъ подданныхъ Эсты и Латыши могли бы ожидать, что начала, принятыя при освобожденiи крестьянъ во всей Россiи, должны также примниться и къ нимъ. Намъ скажутъ, что освобожденiе крестьянъ въ остзейскихъ провинцiяхъ произведено уже давно и что тамъ должны оставаться т правила, которыя приняты тогда. Но это будетъ неосновательно. Неизмнныхъ законовъ нтъ ни въ одномъ государств Европы, всякiй законъ есть только правило боле или мене временное, и съ измненiемъ обстоятельствъ не только можетъ, но и долженъ быть измненъ. Что было хорошо для начала ныншняго столтiя, то не годится теперь, когда во всей Россiи и даже въ царств польскомъ приняты другiя начала освобожденiя крестьянъ. Намъ говорятъ, что остзейскiе Эсты и Латыши гордятся именемъ нмцевъ. Совершенно соглашаемся съ Московскими вдомостями, что это печальный фактъ и можетъ быть онъ принесетъ очень грустныя послдствiя, если эти племена не будутъ пользоваться тми же правилами, которыя предоставлены другимъ подданнымъ государства.

Вообще остзейскiя провинцiи (мы говоримъ о высшихъ классахъ этихъ провинцiй) пользовались и пользуются многими правами, которыхъ не было предоставлено другимъ губернiямъ. Такъ въ Риг существовало и быть можетъ и до сихъ поръ существуетъ правило, что доставившiй въ Ригу свои товары не можетъ ихъ продать никому другому, кром рижскаго купца, и не иметъ права и купить товаръ иначе какъ у рижскаго купца. Что можетъ быть несправедливе этого правила, которое необходимо должно имть самое невыгодное влiянiе на развитiе торговли и промышленности. Это — монополiя, неимющая никакихъ оправданiй, ни даже выгоды самихъ монополистовъ, потомучто стсняетъ торговлю, а извстно что большiе барыши никогда не могли доставить столько выгодъ, сколько быстрота оборотовъ и количество ихъ.

Въ феврал мсяц ныншняго года было опубликовано росписанiе о количеств налога на соль. Что до насъ касается, то мы считаемъ налогъ на соль самымъ труднымъ изъ всхъ прочихъ налоговъ. Соль есть предметъ первой необходимости и ограниченiе ея потребленiя дйствуетъ чрезвычайно вредно на здоровье человка. А между тмъ всякiй налогъ на предметы потребленiя возвышаетъ ихъ цну и тмъ разумется ограничиваетъ самое потребленiе. Но безъ извстнаго количества соли затрудняются вс отправленiя нашего организма. Природа ничего не длаетъ даромъ, она одарила насъ особеннымъ инстинктомъ, вслдствiе котораго вс люди имютъ невольное отвращенiе отъ пищи приготовленной безъ соли. Такой законъ природы указываетъ прямо на необходимость соли для отправленiй нашего организма. Конечно для людей достаточныхъ и даже для такихъ, которые имютъ возможность заработать копйку, существующiй у насъ налогъ необременителенъ, но говоря о тягости налога на соль, мы имемъ въ виду не этихъ людей. Въ нашемъ отечеств существуетъ много такихъ мстностей, въ которыхъ деньги добываются очень трудно. Въ этихъ мстностяхъ крестьянинъ иметъ пищу и одежду приготовленную его руками, но соль надо купить, а денегъ достать часто негд и вотъ онъ по необходимости ограничиваетъ потребленiе соли, даже совершенно понимая, что это можетъ дйствовать гибельно на его здоровье. Не думаемъ, чтобъ факты подобнаго рода могли дйствовать производительно въ общей экономiи государства, а что такiе факты существуютъ, то мы могли въ этомъ убдиться во время пребыванiя нашего въ Малороссiи. Вся Малороссiя снабжается солью изъ крымскихъ озеръ развозкою сухимъ путемъ. Люди, занимающiеся этимъ промысломъ принадлежатъ къ крестьянскому сословiю и извстны подъ именемъ чумаковъ. Этотъ промыселъ до сихъ поръ не требовалъ значительныхъ денежныхъ затратъ и потому онъ былъ доступенъ для всякаго крестьянина, который могъ имть пару воловъ, прочный возъ и кожу для предохраненiя соли отъ подмочки. Съ ничтожными денежными средствами чумаки съ начала весны отправляются въ Крымъ, накладываютъ тамъ соль и везутъ ее на ближайшую отъ ихъ мста жительства ярмарку. Цна соли въ Крыму въ прежнее время была отъ 3-4 коп. за пудъ, стало быть такой товаръ приходился чумаку по деньгамъ, содержанiе въ пути воловъ ничего не стоитъ, потомучто они идутъ на подножномъ корму, за что въ степяхъ денегъ не платится, самому же ему нуженъ одинъ хлбъ: крупу и сало онъ беретъ изъ дому. Итакъ, расходы его не велики и чумакъ очень доволенъ если выручитъ порядочную цну за провозъ: здсь нтъ рчи о барышахъ. Въ продолженiи двухлтняго нашего пребыванiя въ Малороссiи мы не замтили, чтобы этимъ промысломъ занимались люди съ капиталами, кром разв розничнаго торга по городамъ. Цны, вслдствiе такого способа торговли, до того понижены, что люди съ деньгами не находятъ для себя выгоднымъ заниматься доставкой соли на свой счетъ. До сихъ поръ цны на соль колебались, смотря по количеству привоза, отъ 70 до 90 коп. Но съ введенiемъ новаго устава, по которому крымская соль при провоз ее черезъ Перекопъ облогается акцизной пошлиной въ 30 коп. серебромъ, цны должны значительно повыситься. Дло въ томъ, что при такихъ обстоятельствахъ чумацкiй промыселъ длается невозможнымъ для многихъ. Въ Перекоп надо будетъ заплатить акцизной пошлины отъ 18 до 21 руб. съ каждаго воза, тогда какъ прежде чумакъ отправлялся въ Крымъ съ какими нибудь 4 или 5 рублями. За невозможностiю заниматься этимъ промысломъ каждому бдняку за него возьмутся промышленники съ капиталами и преимущественно евреи, въ рукахъ которыхъ находится вся мелкая торговля края. Само собою разумется, что эти люди не могутъ довольствоваться тмъ же барышомъ, которымъ довольствовались чумаки, и слдовательно цна на соль увеличится не только всею суммою акциза, но также и цифрою барышей, которые пойдутъ на долю торговцевъ. Барыши эти будутъ тмъ значительне, чмъ боле будетъ ограниченъ кругъ людей, которые пойдутъ на долю торговцевъ. Барыши эти будутъ тмъ значительне, чмъ боле будетъ ограниченъ кругъ людей, которые въ состоянiи будутъ заниматься торговлею соли. Мы нисколько не удивимся, если вслдствiе введенiя новаго устава цна на соль въ Малороссiи удвоится. По бдности жителей потребленiе соли въ Малороссiи, даже при цнахъ прежнихъ, было ограничено, но теперь оно будетъ конечно еще мене. Намъ не рдко случалось слышать въ тхъ мстахъ, гд заработковъ мало, что соли нтъ въ хат. Очень часто про одинокаго, но бднаго крестьянина вамъ скажутъ, что онъ безъ соли стъ. Возвышенiе налога на соль, гд есть водяныя сообщенiя, не можетъ имть тхъ послдствiй какъ въ Малороссiи, гд дешевизна ея зависитъ отъ большой конкуренцiи мелкихъ промышленниковъ. Но ограничьте эту конкуренцiю и цна возрастетъ сильно. Быть можетъ многiе, имя въ виду незначительность расхода на соль, не поврятъ намъ, что есть бдняки, которые отказываютъ себ въ этой роскоши, но таковыхъ мы попросимъ поздить по проселочнымъ дорогамъ Малороссiи и посмотрть лично, если имъ наши слова покажутся невроятными. Но чтобъ понять всю необходимость поваренной соли для человческаго организма, мы замтимъ, что она составляетъ 1/200 часть нашей крови, слдовательно соли находится въ нашей крови въ 2 1/2 раза боле, нежели желза, отъ присутствiя котораго зависитъ цвтъ нашей крови. Уменьшенiе количества желза въ крови обнаруживается тотчасъ самыми ясными признаками, ощутительными даже для обыкновеннаго наблюдателя: блдность лица, упадокъ силъ и наконецъ смерть. Если недостатокъ одной составной части иметъ такiя послдствiя, то мы вправ заключить, что недостатокъ другой можетъ имть не мене вредныя послдствiя, хотя они и не обнаруживаются очень яркими признаками, тмъ боле что поваренная соль находится въ крови въ количеств въ 2¹/₂ раза большемъ нежели желзо. Уменьшенiе поваренной соли въ крови человка ослабляетъ дятельность пищеварительныхъ органовъ, а это ослабленiе влечетъ также за собою упадокъ силъ и преждевременную смерть. Теперь посмотримъ на сколько полезна соль въ отношенiи экономическомъ. Мы знаемъ, что скотъ очень любитъ кормъ, приправленный солью, что при этомъ онъ гораздо скоре тучнетъ и гораздо мене подверженъ эпидемическимъ заразамъ. Скотоводство же между прочимъ для всей Россiи есть единственное средство пользоваться поземельной собственностью, — на юг Россiи, вслдствiе дешевизны хлба, на свер же потому, что здсь безъ удобренiя немыслимо хозяйство. Но скотоводство не можетъ быть ведено съ успхомъ, если не употребляется при этомъ соль и въ довольно значительномъ количеств. А возможно ли ея употребленiе, когда цна ея постоянно возрастаетъ? Даже и при цн въ 80 или 90 копекъ это составитъ значительный расходъ, что же будетъ, если эта цна возвысится до 1 р. 50 коп. и притомъ въ Малороссiи, гд денегъ очень мало. Чтобъ поднять нашу сельскую промышленность, намъ необходимо удешевить соль, какъ одно изъ средствъ необходимыхъ для ея развитiя. Мы могли бы сказать еще много въ пользу мннiя о необходимости поваренной соли въ сельскомъ хозяйств, какъ составной части растенiй, но и этого достаточно, чтобъ судить о томъ вред, который является слдствiемъ дороговизны этого предмета. Намъ кажется, что налогъ на соль ни сколько не увеличиваетъ государственныхъ доходовъ а, напротивъ, уменьшаетъ ихъ. Мы того мннiя что это налогъ на источники государственныхъ доходовъ, или лучше сказать, — это есть средство уменьшить государственные доходы по другимъ статьямъ. Мы твердо убждены, что даже уничтоженiе его нисколько не понизитъ общей суммы доходовъ а, напротивъ, возвыситъ значительно, на томъ основанiи, что ближайшимъ послдствiемъ такой мры должно быть улучшенiе сельскаго хозяйства, а съ нимъ и развитiе матерiальнаго благосостоянiя, не говоря уже объ уменьшенiи смертности, объ улучшенiи народнаго здоровья и объ увеличенiи процента возрастанiя народонаселенiя. Въ пополненiе того убытка, который можетъ быть понесенъ при этомъ въ первое время, можно бы смло отнести вс правительственные расходы на улучшенiе сельскаго хозяйства и скотоводства, потомучто мы не можемъ себ представить боле полезной мры для развитiя сельскаго хозяйства, какъ уничтоженiе налога на соль. Если этотъ налогъ насъ не поражаетъ, то это потому только, что онъ существуетъ давно, къ нему привыкли, для насъ, людей достаточныхъ онъ не такъ ощутителенъ, а слдственно и не такъ намъ примтенъ, и наконецъ, потомучто естествознанiе въ обществ нашемъ слишкомъ мало развито: мы не можемъ еще вполн оцнить ту выгоду, которую можетъ извлечь хозяйство изъ дешевой соли. Будемъ ожидать, что министерство финансовъ обратитъ вниманiе на это обстоятельство и найдетъ возможнымъ приступить къ этой реформ. Изслдованiе вопроса въ гигiеническомъ и экономическомъ отношенiи конечно не оставило бы ни малйшаго сомннiя насчетъ невыгодности этого налога и возможности его уничтоженiя.

Отъ налога на соль перейдемъ къ вопросу о печати въ великомъ княжеств финляндскомъ. Въ январ мсяц правительство предложило финляндскому сейму законъ о печати, которымъ въ Финляндiи система предупрежденiя замнена карательными мрами. Подобная же мра ожидается и для всей Россiи. По этому поводу въ 27 No Московскихъ вдомостей была напечатана прекрасная статья, котрая какъ нельзя лучше выразила общественное мннiе по длу печати, и мы не можемъ сдлать ничего лучше, какъ просить нашихъ читателей обратить вниманiе на эту статью. Дйствительно, обстоятельства въ нашемъ отечеств сложились такъ, что подданные одного и того же государства пользуются, смотря по мсту своего жительства, не одинаковыми правами. Такъ было въ Финляндiи, въ остзейскихъ провинцiяхъ и въ Польш. Если какiя либо особыя привилегiи становятся возможны для какой либо мстности, то отсюда является, какъ прямое и необходимое послдствiе, желанiе обособить свой край, выхлопотать для него еще большiя льготы, которыхъ не существуетъ въ остальномъ государств, что переходитъ наконецъ въ явное сепаративное стремленiе. Много вредныхъ послдствiй имлъ подобный порядокъ вещей и мы надемся что правительство даруетъ длу другой исходъ. Россiя, освобожденiемъ крестьянъ съ правомъ на землю, создала у себя такой прочный консервативный элементъ, который можетъ устранить всякiя опасенiя насчетъ ея будущности. Въ особенности это замченiе врно по отношенiю къ большей самостоятельности слова. Противоположный порядокъ вещей съ одной стороны придаетъ какую то привлекательность не ясно высказанной мысли, какъ запрещенному плоду, съ другой — отнимаетъ у противной стороны возможность высказать свои убжденiя и ясно поставить спорные вопросы, а слдовательно воспользоваться тми выгодами, котрыя иметъ за себя истина. Вмсто добросовстнаго изслдованiя является какое то неловкое положенiе, какая то безцвтность и даже шаткость въ сужденiяхъ. Дйствительную опасность становится труднымъ отличить отъ призраковъ, которые пугаютъ только одно больное воображенiе. При новомъ порядк люди робкiе увидятъ, что опасенiя ихъ были напрасны и что если русская печать будетъ призвана къ боле самостоятельной дятельности, то непремнно доставитъ своему правительству новыя силы. Указать на эти силы есть задача литературы, а исполнить эту задачу послдняя можетъ только тогда, когда получитъ нсколько боле самостоятельности.

19 Февраля есть день особенно многозначительный въ исторiи народа Русскаго, съ этого дня начинается для него новая эпоха, въ этотъ день совершилось событiе безпримрное въ лтописяхъ исторiи: освобожденiе цлой трети народонаселенiя земли русской. Проходитъ три года, и новое великое дло совершается въ тотъ же день. 19 Февраля 1864 года полагаетъ конецъ тмъ смутамъ, которыя тревожили перiодически не только наше отечество, но и цлую Европу. Вс прежде бывшiе безпорядки въ Польш должны, необходимо, прекратиться, вслдствiе экономической реформы, въ силу которой низшiй классъ польскаго народа получаетъ экономическую независимость. Отнын польскiй холопъ, получивъ въ собственность землю, на которой онъ живетъ, прiобртаетъ не мнимую, но дйствительную свободу труда и образуетъ новый, не существовавшiй прежде элементъ польскаго народа, — элементъ вполн консервативный, обезпечивающiй обществу не смуты и безпорядки, но дйствительное развитiе и постепенный прогрессъ. Крестьянскiй вопросъ въ Польш ршонъ окончательно и въ этомъ способ его ршенiя, мы всегда видли единственное средство къ благополучному исходу.

Другое отрадное явленiе, замченное нами въ ршенiи польскаго крестьянскаго вопроса, есть общiе выборы для всхъ сословiй владющихъ землею и право выбирать войтовъ гмины также изъ всхъ сословiй. Что касается до нашего отечества, то случалось, что крестьяне выбирали въ старшины своихъ помщиковъ, но эти выборы не были утверждаемы, помщики также не имютъ у насъ голоса на волостныхъ и сельскихъ сходахъ, хотя часто вопросы обсуждаемые на этихъ сходахъ во многомъ касаются ихъ интересовъ. Намъ неизвстно на какихъ соображенiяхъ считается это невозможнымъ въ нашемъ отечеств, тогда какъ явленiе у насъ дворянства на сельскихъ сходахъ могло бы имть только одни благодтельныя послдствiя, во 1-хъ, какъ влiянiе образованнаго класса на необразованный, во 2-хъ, какъ ознакомленiе образованнаго класса съ народнымъ духомъ, съ его началами и упованiями, чего все боле и боле недостаетъ нашему образованному классу, и въ 3-хъ, какъ сближенiе обоихъ классовъ, до сихъ поръ разъединенныхъ, посредствомъ общности ихъ интересовъ. Соединенiе въ одн общiя волости всхъ сельскихъ обывателей также не мало бы способствовало единству управленiя и сокращенiю издержекъ на мстные расходы.

Что касается вопроса о вознагражденiи помщиковъ въ Польш, то ршенiе его предоставлено поврочнымъ коммисiямъ, разумется въ извстныхъ предлахъ. По незнакомству съ мстными условiями, мы не можемъ судить объ этомъ предмет, и сверхъ того для нашихъ русскихъ читателей этотъ вопросъ иметъ не такъ много значенiя.

И такъ борьба въ Польш кончилась, это можно сказать положительно. Польская аристократiя, стремившаяся ополячить малоруссовъ и блоруссовъ забыла одно: сдлать что нибудь для крестьянъ польскихъ. Правительство наше, обезпечивъ польскихъ крестьянъ землею, прiобрло симпатiи народа, и тмъ уничтожило всякое вредное для него влiянiе польской аристократiи. Но тмъ не мене въ Польш предстоитъ сдлать многое. До насъ доходятъ слухи, что надежды польскихъ крестьянъ очень преувеличены, что они думаютъ получить значительную часть помщичьихъ земель. Мы не знаемъ какъ могли возникнуть и распространиться эти надежды, но если справедливо, что он существуютъ, то удовлетворить ихъ невозможно. По этому коммисiямъ, которыя будутъ приводить въ исполненiе положенiе 19 февраля, предстоитъ трудная задача. Съ одной стороны, он должны будутъ исполнять положенiе во всей точности, съ другой, имъ необходимо прiобрсти доврiе крестьянъ, несбыточныя надежды которыхъ должны быть разрушены.

Переходимъ къ одному изъ самыхъ важныхъ фактовъ за послднее время, это опубликованiе Государственной росписи дохода и расхода на 1864-й годъ. Признаемся мы съ невольнымъ волненiемъ развернули номеръ газеты, замтивъ, что роспись опубликована. Первымъ дломъ нашимъ было взглянуть на цифру экстраординарныхъ ресурсовъ, потомучто дйствительно положенiе наше въ прошедшемъ году и вначал настоящаго года было затруднительно. Но мы были очень удивлены, что цифра дефицита нашего простирается только до 46¹/₂ мил. руб. серебромъ, мы предполагали что она будетъ гораздо выше. Причина такой небольшой, говоря сравнительно, цифры есть значительное увеличенiе обыкновенныхъ государственныхъ доходовъ: они возрасли въ сравненiи съ доходами 1863 года на 32 миллiона рублей, а въ сравненiи съ 1862 годомъ на 61 миллiонъ. Изъ этого видно, что сумма Государственныхъ доходовъ постоянно съ каждымъ годомъ увеличивается, хотя сумма расходовъ увеличивается еще въ большей степени, но это увеличенiе лишь временное, вслдствiе чрезвычайныхъ обстоятельствъ. Производимыя реформы въ управленiи, приведенiе армiи на военное положенiе и смуты въ западномъ кра требовали и будутъ требовать значительныхъ издержекъ, жалть о которыхъ невозможно. За исключенiемъ обратныхъ поступленiй, цыфры обыкновеннаго дохода и расхода за три послднiе года представляются въ слдующемъ вид:

1862. 1863. 1864.

Доходъ…..284 774 107 р. / 318 830 644 р. / 346 241 813 р.

Расходъ…299 532 007 р./ 334 538 413 р./ 393 327 941 р.

По различнымъ статьямъ эти цыфры распредляются слдующимъ образомъ.

Винный доходъ ………………………. 36,9%

Съ Государствен. имущ. …….. 15,3 (въ томъ числ съ

Подати ……………………………………… 10,4 Ник. желз. дор. 2,4%)

Таможенный доходъ ……………… 9,4

Пособiй Госуд. Казн. изъ

земск. сбор. и город. дох. …… 6,2

Правительственныя регалiи ………………. 4,2

Акцизъ съ соли …………………………………… 2,5

Остальные и случайные …………………. 15,1

___________________________

Всего ………………….. 100

Замчательно, что содержанiе почтъ обходится у насъ противъ назначенiя слишкомъ въ 3 мил. рублей. Отчасти причинъ такого явленiя слдуетъ искать въ географическомъ положенiи страны: наши пространства заставляютъ выдавать пособiе лицамъ принимающимъ на себя обязанности почтъ-содержателей, но нельзя полагать, что этотъ порядокъ длъ зависитъ совершенно отъ одного географическаго положенiя. Намъ кажется, что въ настоящее время можно было бы измнить у насъ условiя содержанiя почтъ, тмъ боле, что на нкоторыхъ трактахъ у насъ существуетъ уже порядокъ, который могъ бы совершенно замнить теперешнiй способъ почтовой гоньбы. Мы говоримъ о вольныхъ почтахъ, существующихъ на нкоторыхъ трактахъ. Сборъ на содержанiе почтовыхъ лошадей для прозда по подорожнымъ преимущественно падаетъ нын на крестьянъ въ вид государственныхъ земскихъ повинностей, между тмъ какъ крестьяне никогда не пользуются почтовыми лошадьми. Намъ возразятъ, что учрежденiе вольныхъ почтъ не везд возможно, потомучто проздъ бываетъ не везд постоянный. Разумется если окажется, что въ нкоторыхъ мстностяхъ нельзя будетъ ввести такой порядокъ почтовой гоньбы, то конечно необходимо будетъ оставить прежнiй порядокъ, но при этомъ и полезно ввести опять систему отдачи содержанiя почтовыхъ лошадей съ торговъ, какъ было прежде, извстно, что сумма, выплачиваемая нын изъ земскихъ сборовъ, за содержанiе почтовыхъ лошадей, увеличилась слишкомъ вдвое со времени отдачи почтовой гоньбы благонадежнымъ лицамъ, по выбору почтоваго вдомства. Полезно-бы было наблюсти также, чтобъ къ торгамъ вызывались крестьянскiя общества за взаимнымъ ручательствомъ. Тогда устранились бы вс аферисты, которые нын становятся посредниками между почтовымъ вдомствомъ и лицами дйствительно исправляющими почтовую гоньбу.

Что касается расходовъ, то вышеозначенныя цыфры распредляются по различнымъ вдомствамъ слдующимъ образомъ:

Расходы по военному вдомству:

— сухопутному 38,8%

……………………..45,5%

— морскому ……….6,7

— по государственнымъ долгамъ …………..1,5

— по министерству финансовъ ………………..14—8%

— по вдомству путей сообщенiя …………..6,4.

— по министерству внутреннихъ длъ ..3,1

— по почтовому вдомству ……………………….3,—

— по министерству госуд. имуществъ ….2,3

— по минист. императорскаго двора……….2,—

— по министерству юстицiи ………………………1,6

— по министерству народ. просвщенiя 1,5

— по остальнымъ вдомствамъ недо-

боръ въ доходахъ …………………………..4,8

_____________

100

Расходы на содержанiе центральной администрацiи распредляются по вдомствамъ въ слдующемъ порядк:

Министерство военное …………………………….. 1 726 167

Морское министерство …………………………….. 1 623 622

Министерство финансовъ ……………………….. 1 506 147

Высшiя государственныя учрежденiя …….. 1 203 454

Министерство государ. имуществъ ……………. 807 915

Главное управленiе путей сообщенiя ………… 784 366

Министерство внутреннихъ длъ ………………. 593 787

Почтовое вдомство ………………………………………. 325 525

Государственный контроль …………………………… 326 258

Министерство народнаго просвщенiя ……….. 161 157

Министерство юстицiи ………………………………….. 143 783

Общiй взглядъ на нашъ бюджетъ указываетъ, что приведенiе нашихъ финансовъ въ лучшее положенiе было-бы возможно, еслибъ не временныя затрудненiя, вслдствiе военныхъ обстоятельствъ и предпринятыхъ реформъ. Дйствительно обыкновенные государственные доходы возрасли значительно и могли-бы покрыть обыкновенные государственные расходы. Мы не скрываемъ однакожъ отъ себя тхъ затрудненiй, которыя должно преодолть наше министерство финансовъ, чтобъ удовлетворить необходимымъ потребностямъ государства, въ особенности при осуществленiи реформъ, вызванныхъ временемъ и обстоятельствами. При такомъ положенiи государства, въ которомъ находится наше отечество, каждое вдомство нуждается въ средствахъ для осуществленiя необходимыхъ нововведенiй. Старый порядокъ, совмстный только съ крпостнымъ правомъ долженъ быть значительно измненъ, а первое условiе этого измненiя есть необходимость въ денежныхъ средствахъ, между тмъ создавать новые источники государственнхъ доходовъ затруднительно, точно также какъ и возвышать налоги. Невсегда возвышенiе налога возвышаетъ количество дохода, часто бываетъ на оборотъ. Въ настоящее время сумма всхъ доходовъ, получаемыхъ государствомъ заисключенiемъ оборотныхъ суммъ, простирается до 346 миллiоновъ рублей. Считая, что Россiя иметъ до 30 мил. мужескаго населенiя и что число способныхъ платить подати и повинности простирается до 40 проц. это составитъ 12 мил. Такимъ образомъ на каждаго взрослаго мужчину приходится по 28 руб. 85 коп, кром земскихъ сборовъ, городскихъ и сословныхъ расходовъ. Чтоже касается до изысканiя новыхъ источниковъ, то оно становится еще затруднительне. Никто не станетъ отрицать того влiянiя, которое оказываютъ установленiя новыхъ источниковъ государственнаго дохода на развитiе и успхъ промышленности и торговли, и также на успшное поступленiе прежнихъ статей дохода. Вс отрасли доходовъ, какъ частныхъ такъ и государственныхъ, находятся въ тсной связи между собою и опредлить влiянiе однихъ на другiя почти нтъ никакой возможности. Это замчанiе въ особенности можетъ быть справедливо по отношенiю къ нашему отечеству, въ которомъ обширное географическое протяженiе, рдкость населенiя и низкiй уровень образованiя полагаютъ важныя препятствiя для собиранiя врныхъ статистическихъ данныхъ, на основанiи которыхъ можно-бы было составить какое-нибудь заключенiе. При такихъ обстоятельствахъ, предположенiе повидимому самое основательное можетъ не имть на практик тхъ результатовъ, которыхъ отъ него ожидали. Собиранiе необходимыхъ свденiй для всякаго офицiальнаго лица представляетъ громадныя трудности и, въ особенности, для министерства финансовъ, которому необходимы самыя врныя и положительныя данныя. Не имя же врной точки опоры министерство финансовъ должно отыскивать само средства для удовлетворенiя потребностямъ по всмъ отраслямъ управленiя, къ этимъ трудностямъ по управленiю нашими финансами присоединяются еще другiя, созданныя предшествовавшими событiями, а именно упадокъ цнности монетной единицы, низкое положенiе вексельнаго курса и застой въ промышленной и торговой дятельности. Наконецъ, къ числу этихъ же трудностей относится и система нашихъ косвенныхъ налоговъ, изъ которыхъ акцизъ съ хлбнаго вина есть самая главная статья государственныхъ доходовъ. Въ сумм всхъ доходовъ эта статья составляетъ почти 37 проп. Отсюда понятно сколько необходимо вниманiя и бдительности, чтобъ въ этой стать непроизошло значительнаго пониженiя.

Въ послднее время въ газетахъ являются жалобы на развитiе у насъ пьянства и на увеличиванiе числа мстъ для распивочной продажи вина. Эти жалобы сопровождаются предположенiями, что для уменьшенiя пьянства необходимо возвысить патентный сборъ съ розничной продажи и тмъ уменьшить количество этихъ мстъ. Дйствительно нельзя не согласиться, что большое количество хлбнаго вина потребляется именно потому, что число мстъ раздробительной продажи увеличивается съ каждымъ днемъ.

Изъ всего сказаннаго очевидно сколько нужно преодолть затрудненiй, чтобы установить равновсiе между обыкновенными доходами и расходами, а такъ какъ настоящее время не можетъ считаться нормальнымъ, то мы не могли обойтись безъ займа въ 46 мил. руб. серебромъ. Мы сожалемъ только о томъ, что эти займы длаются билетами государственнаго казначейства и металлическими билетами государственнаго банка: т и другiе имютъ свойство обращаться какъ деньги, стало быть выпускъ ихъ равнозначителенъ выпуску кредитныхъ билетовъ. Бумаги эти увеличиваютъ собою массу денежныхъ знаковъ, находящихся въ обращенiи и такимъ образомъ то, что сдлано уменьшенiемъ кредитныхъ билетовъ уничтожается выпускомъ серiй и металлическихъ билетовъ. Хотя мы и не считаемъ необходимымъ возстановленiе цнности кредитнаго рубля и съ этою цлiю извлеченiе изъ обращенiя кредитныхъ билетовъ, даже напротивъ считаемъ это вреднымъ для большинства, — но тмъ не мене увеличенiе денежныхъ знаковъ приноситъ вредъ, возвышая цнность всхъ предметовъ потребленiя, а это не можетъ быть выгодно ни для общества, ни для правительства.

Сравнивая нашъ бюджетъ съ бюджетомъ Англiи, мы видимъ, что доходы Англiи простираются до 416 мил. а расходы до 401 мил. рублей серебромъ, поэтому нашъ расходъ только на 8 м. мене расхода Англiи, доходъ же на 60 м. мене. Въ нашемъ бюджет значится 37 м. расхода по военнымъ обстоятельствамъ, и слдовательно излишне издерживается только 54 м., не смотря на пространство и двойное количество народонаселенiя. При этомъ надо замтить, что въ Англiи военная служба отправляется по найму и вс служащiе въ гражданской служб получаютъ громадное содержанiе, которое ихъ обезпечиваетъ вполн. Въ англiйскомъ бюджет есть особенность которая отличаетъ его отъ всхъ европейскихъ бюджетовъ, а именно, что доходы государства постоянно превышаютъ расходы. Этотъ излишекъ идетъ на постоянное пониженiе налоговъ. Не смотря на это, доходы государства постоянно возвышаются и всегда дйствительный доходъ превышаетъ смтное исчисленiе. Такое превосходное состоянiе государственныхъ финансовъ зависитъ отъ многихъ причинъ. Богатство страны и громадное развитiе торговли конечно имютъ здсь значенiе, но только потому, что и правительство, и парламентъ держатся правильной экономической системы и дйствуютъ въ одномъ и томъ же направленiи со верменъ Роберта Пиля. Опытъ вполн подтверждаетъ идеи великаго человка и въ Англiи, вслдствiе принятой системы, уменьшаются не только налоги, но вмст съ тмъ и цифра государственнаго долга и количество бдныхъ, получающихъ содержанiе отъ приходовъ. Кому же преимущественно принадлежитъ эта заслуга: учрежденiямъ ли Англiи или ея государственнымъ людямъ? Конечно нельзя не признать въ извстной мр заслугу англiйскихъ государственныхъ людей, но, какъ бы ни былъ генiаленъ канцлеръ казначейства, безъ содйствiя парламента онъ никогда бы не могъ достигнуть тхъ результатовъ, которые мы видимъ въ настоящее время. Но… до другого раза, а теперь просимъ читателя извинить насъ, если лтопись наша не заинтересуетъ его.

‘Время’, No 7, 1864

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/epokha/1864/domdel.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

_______

Нчто о круг ‘домашнихъ длъ’. — Недостаточность содержанiя духовно-учебныхъ заведенiй и мысли, къ которымъ неизбжно ведетъ это обстоятельство. — Постановленiе вятскихъ крестьянъ объ улучшенiи быта ихъ духовенства. — Будущее ршенiе вопроса о крестьянскомъ самоуправленiи. — Начатiе работъ южной желзной дороги. — Нмая мольба косарскихъ ногъ. — Подарокъ крестьянина Волкова его односельцамъ.

Обозрвая ходъ нашихъ домашнихъ длъ, мы не считаемъ себя въ прав длать строгiй выборъ предметовъ, къ которымъ относятся замчаемыя явленiя, — обходить умышленно одни и сильне напирать на другiе по своему одиночному разумнiю: въ домашней жизни общества, какъ во внутренней жизни отдльнаго человка, всякое явленiе дорого и важно, и — кто знаетъ, которое изъ нихъ, въ своемъ дальнйшемъ развитiи, сильне отразится на организм и поведетъ къ боле важнымъ результатамъ?.. Сидя въ четырехъ стнахъ и предаваясь чистому умозрнiю, можно изобрсть много прелестнйшихъ мыслей, составить стройную систему домашней жизни и по этой систем начать сортировать явленiя. Но можетъ также въ окно къ уединенному мыслителю подуть вольный воздухъ съ полей и разнести въ прахъ стройную систему, такъ что подъ его влiянiемъ мыслитель, сбиравшiйся говорить о воздушныхъ замкахъ, вдругъ, самъ того не замчая, заговоритъ о чернозем или о чемъ нибудь подобномъ. Бываютъ такiя вещи, что какой-нибудь журналъ, долго усиливавшiйся всячески тшиться и глумиться надъ тми, кто звалъ къ земл людей, уносящихся въ океанъ воздушный, вдругъ, по неотразимому велнiю текущей своимъ путемъ жизни, остановится напримръ на средствахъ къ устроенiю нашего матерiальнаго общественнаго благосостоянiя и скажетъ такiя слова:

‘…Пока силы наши слабы и средства наши не велики, намъ надо стремиться къ общественнымъ цлямъ не врознь, не въ разбивку, а посредствомъ асоцiацiй, соединяя свои силы и средства въ одну сумму. Это облегчитъ намъ борьбу со множествомъ тхъ преградъ, которыя лежатъ на пути всякаго промышленнаго прогреса. Но чтобы придать жизнь общинному началу надо отбросить излишнiя взаимныя антипатiи, сойтись ближе людямъ, разрозненнымъ историческими перегородками, узнать получше другъ друга и примириться другъ съ другомъ. Въ этомъ отношенiи сближенiе съ народомъ становится для насъ не пустой фразой славянофиловъ и почвенниковъ, а практическимъ дломъ‘.

Что же это значитъ? Пока славянофилы и почвенники толковали о необходимости сближенiя съ народомъ, о необходимости ‘получше узнать другъ друга’, — и все это было — пустая фраза, а какъ только повторилъ то же кто-нибудь другой, хотя бы то была птица попугай, тотчасъ пустая фраза и запахла ‘практическимъ дломъ’? Нтъ, это было бы совсмъ невозможно: пустая фраза не запахнетъ практическим дломъ оттого только, что произнесешь ее иначе, не человческимъ внятнымъ языкомъ, а птичьимъ, картавя и пришептывая, дло въ томъ, что не можетъ выйдти пустоты и непрактичности, если не будемъ отрывать глазъ отъ жизненной практики, которая вся вытекаетъ извнутри и требуетъ нашего вниманiя и… уваженiя. Не можетъ быть ничего практичне того дла, когда будемъ относиться съ уваженiемъ къ каждому дйствительному явленiю, къ какой бы области жизни оно ни принадлежало, и раскрывая внутреннiя силы общественнаго организма, отъ которыхъ зависитъ явленiе, будемъ стараться помочь наибольшему и наиболе-правильному дйствiю этихъ силъ… Поразительный образчикъ такого практическаго дла есть у насъ въ виду.

Славянофильская, какъ ее называютъ, газета ‘День’ остановилась на перепечатанномъ въ ‘Сверной Почт’ циркуляр епископа Смоленскаго, приглашающемъ духовенство и церковныхъ старостъ усилить средства на содержанiе духовныхъ семинарiй и училищъ. Дло состоитъ въ томъ, что семинарiи и училища содержатся на счетъ свчного сбора каждой епархiи, къ которому иногда прибавляетъ еще св. Синодъ нкоторую сумму изъ процентовъ съ духовно-учебнаго капитала. Этихъ источниковъ, какъ они до сихъ поръ поступали, оказывается мало для покрытiя расходовъ по послдней смт на содержанiе Смоленскихъ семинарiй и училищъ, и вотъ — преосвященный приглашаетъ представить отъ каждой деревни добросовстно составленную вдомость: сколько ежегодно получается кружечнаго, кошельковаго, свчного и разныхъ другихъ доходовъ, и затмъ обозначить, сколько именно впредь каждая церковь ежегодно въ состоянiи вносить на содержанiе духовно-учебныхъ заведенiй? Дальше въ циркуляр говориться: ‘Такъ какъ извстно, что досел свчной сборъ почти везд показывался не весь, а только часть его, другая же часть его или обращалась въ кошельковый сборъ, или, нигд не записанная, составляла секретную сумму, — то преосвященный убждаетъ отнын и всегда показывать въ отчетахъ весь свчной сборъ, какъ онъ есть, безъ всякой утайки, святительскимъ словомъ завряя, что боле надлежащаго ни одной копйки отъ церкви не потребуется’. Оканчивается же циркуляръ такими словами: ‘Если духовенство откажется удвоить денежный взносъ отъ церквей, то представится печальная необходимость уменьшить въ училищахъ, равно какъ и въ семинарiи, число учащихся, уничтожить паралельные классы и лишить содержанiя и пособiя значительную часть воспитанниковъ‘.

Вотъ какое явленiе дйствительное! вотъ какое практическое дло! А духовныя училища кажется ужь и такъ не богато содержатся. Было напримръ, 12-го iюля, публичное испытанiе учениковъ Арзамасскаго духовнаго училища. Постороннiй поститель, воротясь съ этого испытанiя, подъ самымъ свжимъ впечатлнiемъ видннаго и слышаннаго, говоритъ: ‘Средства училища весьма скудны, зданiе, гд оно помщается, разваливается, а на поправку духовное вдомство денегъ не даетъ, и сколько, съ одной стороны, было утшительно видть, что въ бдной, некрасивой зал собралось такъ много почтенныхъ лицъ изъ всхъ сословiй и званiй, съ явнымъ уваженiемъ къ длу образованiя духовнаго юношества, — столько же съ другой стороны эти голыя, бдныя стны взывали къ участiю боле существенному… Отвты учениковъ были очень удовлетворительны, особенно принимая въ соображенiе отсутствiе всякихъ учебныхъ пособiй, книгъ, библiотеки, учебники старые, учителей всего четверо, а учениковъ около пяти сотъ… и учителя получаютъ жалованья только десять рублей въ мсяцъ. По истин жаль было смотрть на мальчиковъ, ихъ дтскiя блдныя личики, робкiй взглядъ, худая одежда краснорчиво говорили о состоянiи нашего духовенства, а въ иныхъ глазахъ свтилось столько ума… и можетъ быть эти способности погибнутъ подъ гнетомъ нужды и горя! Грустно приэтомъ вспомнить’ и пр.

Отъ бднаго состоянiя духовныхъ училищъ мысль естественно и невольно перешла къ состоянiю самаго духовенства, а отсюда она также естественно пойдетъ и дальше тмъ же путемъ дйствительныхъ явленiй и фактовъ. Изъ города Вязьмы (чт Смоленской губернiи) нкто пишетъ въ газету ‘Голосъ’: ‘Когда коснулись вопроса объ улучшенiи быта духовенства, и нужно было узнать, чт могутъ тутъ пособить мстныя общества, то здшнее городское общество не выразило притомъ того сочувствiя и готовности, которыхъ можетъ быть ожидали… Нельзя не замтить, между прочимъ, и особенной разрозненности между бытомъ прихожанъ и бытомъ духовенства. Кажется ужъ какъ близко живутъ между собою, а иногда обнаруживается нчто въ род большого взаимнаго незнакомства. Духовенство жалуется на крайнюю бдность, чт и понятно, а вокругъ слышатся часто толки совсмъ противоположные, которые составляютъ въ свою очередь одну изъ важныхъ причинъ общественнаго равнодушiя. Мннiе о состоятельности духовенства, несмотря на очевидныя признаки противнаго, и даже невозможность ея, — довольно безъискусственно, и причину его слдуетъ искать не въ чемъ другомъ, какъ въ той же самой разрозненности духовенства съ приходомъ, которая вредитъ такъ много, и въ вопрос объ улучшенiи быта духовенства длается ршительнымъ затрудненiемъ… Фактъ ныншняго равнодушiя общества къ нуждамъ духовенства не новъ и встрчается часто. Тмъ боле онъ заслуживаетъ вниманiя. Это — послдствiе того положенiя духовенства въ сред прихода, которое устроилось за долго, поддерживалось въ послднихъ вкахъ и укрпилось. Тутъ неминуемо должна была явиться черта, разрзавшая прежнюю непосредственную близость съ народомъ и обособившая одно отъ другого. Преданiе укрпило все это. Духовенство все боле устанавливалось отдльно отъ народа, на попеченiи однихъ государственныхъ средствъ. Вс послдствiя такого отдленiя были неизбежны. Теперь мы видимъ, что живая связь съ народомъ незамнима, и что безъ нея плохо клеятся средства поправить и улучшить дла’.

Такимъ образомъ и здсь дло доходитъ до потребности въ ‘живой связи съ народомъ’, потому что настаетъ надобность въ его сочувствiи, безъ котораго, говорятъ, ничего не подлаешь. Гд же взять его? Газета ‘День’, возбужденная смоленскимъ циркуляромъ, прилежно занялась этимъ вопросомъ, т. е. дломъ сближенiя духовенства съ народомъ, причта съ приходомъ, отъ такового сближенiя чается, какъ видите, и улучшенiе быта духовенства, и усиленiе средствъ къ образованiю духовнаго юношества. И это — ‘не пустая фраза’.

Чтобы придти къ практическому указанiю, нужно было прежде разъяснить, откуда произошло настоящее положенiе дла. Въ одной стать ‘Дня’ говорится, что если право поставлять священниковъ принадлежало всегда только епископамъ, то право избирать въ приходъ того или другого священника всегда принадлежало самимъ прихожанамъ. У насъ въ Россiи сами прихожане отыскивали себ священника, въ иныхъ мстахъ заключали съ ними контракты, а избраннымъ лицамъ, еще не имющимъ священническаго сана, давали заручныя, выборы, или другiе документы, свидтельствовавшiе о томъ, что они избранное лицо желаютъ имть у себя священникомъ. ‘О томъ, продолжаетъ авторъ, какимъ образомъ ослабъ обычай выбора прихожанами своихъ священниковъ, я слышалъ отъ старыхъ священниковъ вотъ что: прихожане выбирали такихъ кандидатовъ на священническiя мста, — которыхъ они знали, — своихъ или сосднихъ дiаконовъ или причетниковъ, заслужившихъ ихъ расположенiе. Большая часть священниковъ были не боле учоны, чмъ причетники, а малое число выходившихъ изъ семинарiй учениковъ не представляло возможности къ тому, чтобы вс священники были изъ кончившихъ курсъ въ семинарiяхъ. Архiереи должны были по необходимости признавать достойными священническаго сана выбранныхъ, хотя и неучившихся. Но когда увеличивалось число выходящихъ изъ семинарiй, и представилась возможность замщать вс или почти вс мста священниковъ вышедшими семинаристами, тогда архiереи переставали признавать достойными священнаго сана выбираемыхъ неучей, и вмсто ихъ стали ставить священниками учоныхъ семинаристовъ, ‘хотя бы объ нихъ приходскiе люди и не били челомъ’, какъ указано въ опредленiи св. Синода 22 октября 1722 года… Но съ тхъ поръ, какъ представленiе ‘заручныхъ’ или ‘выборовъ’ отъ прихожанъ перестало быть непремннымъ условiемъ для полученiя священническаго мста, самый обычай составлять ‘заручныя’ ослаблъ и потерялъ свою правильность. Нердко случается, что дiаконы или семинаристы, извстные прихожанамъ, представляютъ ‘заручныя’ за подписью далеко не большинства прихожанъ, а только за подписью своихъ приятелей и тхъ, которыхъ они успютъ уговорить такую заручную подписать’ и пр.

Это было началомъ разрозненности приходскаго духовенства съ прихожанами, но кром того, какъ говорится въ другой стать, особенный элементъ офицiальности и формальности, — неизбжный, вполн законный и умстный въ сфер государственныхъ отправленiй, — охарактеризовалъ собою у насъ, къ сожалнiю, съ XVIII вка, и отношенiя приходскихъ церквей (какъ церковныхъ административныхъ единицъ) къ своему церковному начальству’… ‘Общiя начала церковной администрацiи, принятыя со временъ Петра, были въ противорчiи иногда съ ея собственными лучшими стремленiями, парализовали благiя усилiя самаго церковнаго правительства. Такъ напримръ, на основанiи указа Петра I-го, 1721 г., учреждены при церквахъ церковные старосты, сначала ‘для продажи свчь’, а въ послдствiи, по опредленiямъ Синода 1723 и 1747 гг., имъ-же поручены: ‘сборъ доброхотнаго подаянiя, покупка церковныхъ потребностей, храненiе церковной суммы, записыванiе прихода и расхода’ и пр., наконецъ въ Высочайше утвержденной 17 октября 1808 года ‘Инструкцiи церковнымъ старостамъ’, обязанности послднихъ, равно какъ и церковная отчетность, опредлены точными правилами… Эти правила не устраняютъ по видимому участiя общества: старосты, какъ на основанiи указовъ, такъ и по инструкцiи дожны быть избираемы всмъ приходомъ, — они суть ‘повренные прихожанъ’, назначаются по подписанному ими приговору, мало того, по 9 и 10 инструкцiи, по прошествiи каждаго мсяца должно происходитъ свидтельствованiе прихода и расхода церковной суммы, завдываемой старостою, въ присутствiи всего причта и прихожанъ, ‘буде они отъ сего не отрекутся’, прибавлено въ 9-мъ инструкцiи. Эта оговорка свидтельствуетъ какъ о предусмотрительности составителей инструкцiи, такъ и объ ослабленiи церковной общинной жизни: прихожане не воспользовались своимъ правомъ или, врне сказать, обязанностью, — да по правд сказать и священники никогда имъ о томъ не напоминали. (Они по дламъ церковно-хозяйственнымъ имютъ уже только въ виду свои офицiальныя отношенiя къ высшему церковно-административному начальству, которому обязаны формальной отчетностью, отъ приходской-же общины считаютъ себя совершенно независимыми, такъ какъ сама община въ эти дла вовсе не входитъ и участiя къ нимъ никакого не оказываетъ). Такимъ образомъ и сложился тотъ неудобный порядокъ, который мы видимъ нынче: церкви, вообще говоря, богаты, а благотворительныхъ учрежденiй и школъ при церквахъ почти не существуетъ, — содержать духовныя училища и семинарiи нечмъ, — въ отчотахъ показывается неправда, — водятся секретныя суммы и секретные расходы’…

Суммами церковныхъ сборовъ и всми расходами изъ нихъ завдуютъ церковные старосты, а если нтъ основанiя подвергать ихъ общему обвиненiю въ не строгомъ ‘прохожденiи’ должностей, то часто случается (какъ разсказываетъ приводимая статья), что ‘староста — секретный остатокъ отъ свчного сбора или даже отъ другихъ статей дохода, представляетъ въ церковь какъ свое личное приношенiе или употребляетъ хоть на церковь, но по своему личному усмотрнiю. Мы услышали множество разсказовъ о томъ, какъ церковные (изъ купечества) старосты двухъ приходовъ въ Москв, перенося личное тщеславiе на свои приходскiя церкви, соперничали другъ съ другомъ въ наружномъ благолпiи храма, въ объем, вс, въ качеств и сил звона колоколовъ, и доводили это соревнованiе чуть не до сумасбродства’.

Наконецъ — еще обстоятельство: теперь каждый приходъ представляетъ въ консисторiю опредленную сумму (не ниже извстной цифры) свчного сбора на содержанiе училищь, и — ‘такъ какъ эта сумма сосредоточивается въ Петербург, въ вдомств центральнаго духовно-учебнаго управленiя, то излишекъ, оставшiйся отъ одной епархiи (за покрытiемъ смтныхъ расходовъ на училища и семинарiю), передается иногда другой епархiи, въ сущности нисколько не бднйшей, а представляющей меньшую сумму сбора… Кром того, учрежденiе центральнаго духовно-учебнаго управленiя по необходимости требуетъ издержекъ и содержанiя значительнаго числа чиновиковъ. ‘Имя въ виду эти постороннiе для нашей епархiи расходы, (такъ признаются, по словамъ ‘Дня’, нкоторые священники), мы и не показываемъ сполна всей суммы свчного сбора, но мы охотно платили бы вдвое и втрое, еслибы знали, что наши деньги идутъ на содержанiе именно нашихъ епархiальныхъ училищь, т. е. тхъ мстъ, гд воспитываются наши дти, мы бы еще охотне содйствовали всяческому усовершенствованiю духовно-учебной части въ нашей епархiи, если бы могли видть собственными глазами, какъ и куда расходуются приходскiя приношенiя’.

Теперь кажется совершенно понятенъ смыслъ Смоленскаго циркуляра. И вотъ какiя практическiя указанiя извлекли мы изъ статей, занявшихся этимъ предметомъ.

Чтобы возстановить близость приходского духовенства съ прихожанами, слдуетъ, говорятъ, установить правильный способъ опредленiя на священнослужительскiя мста, а для этого — установить повсемстно церковныя братства или приходскiя совты, которые-бы представляли единенiе всхъ прихожанъ для удовлетворенiя общимъ приходскимъ духовнымъ нуждамъ, и которыхъ ‘заручныя’ и ‘выборы’ могли бы дйствительно всегда приниматься въ уваженiе, какъ выраженiе желанiя цлаго прихода. Сверхъ того, слдуетъ такъ поставить мста причетниковъ, чтобы окончившiе курсъ въ семинарiяхъ могли ихъ занять охотно и могли служить приходамъ извстными на дл кандидатами на мста священниковъ… При избранiи такимъ образомъ самими приходами своихъ священниковъ, обезпеченiе ихъ матерiальными средствами уже будетъ естественно лежать на самихъ приходахъ…

Дале: ‘полезно было-бы освободить по возможности систему церковнаго управленiя, хоть-бы только въ данномъ случа (т. е. въ отношенiи денежной отчетности и содержанiя училищъ и семинарiй на счотъ приходскихъ церквей) отъ казенности и вообще формализма’… ‘Предположимъ, что обязательное доставленiе въ консисторiю выручки за продажу свчей вмст съ офицiальной отчотностью — было-бы отмнено, и что соображенiя епархiальнаго начальства о нуждахъ епархiи по духовно-учебному вдомству — предоставлены были бы на усмотрнiе всмъ епархiальнымъ приходамъ. Напримръ для Смоленской епархiи необходимо 40 т. р., для Московской 108 т. р. Вс Смоленскiе и Московскiе приходы, если бы не были связаны формальной отчотностью, если бы сознавали себя полными хозяевами въ экономическихъ длахъ своей приходской церкви, — сдлали бы безъ сомннiя раскладку между собою (съ помощiю установленiя общихъ собранiй мiрянъ и духовенства всей епархiи, въ лиц избранныхъ отъ приходскихъ общинъ), и изъ свчного-ли, изъ другого-ли сбора непремнно удовлетворили нуждамъ епархiи. Если бы старосты отдавали главный отчотъ въ церковныхъ суммахъ не начальству собственно, но своимъ прихожанамъ, въ общемъ приходскомъ собранiи, и если бы приходскiя общины знали, что безъ ихъ вдома и согласiя не можетъ быть израсходована или взята у нихъ ни одна копйка, какъ выражается преосвященный Антонiй (епископъ Смоленскiй), то вс статьи доходовъ и вс статьи расходовъ были-бы явны и гласны, не было бы надобности ни въ секретныхъ суммахъ, ни въ неправильныхъ показанiяхъ суммъ въ офицiальныхъ вдомостяхъ, ни вообще въ той тайн и въ той неправд, которыя такъ несовмстны съ значенiемъ церкви’.

А что бы все это не назвалъ кто-нибудь ‘пустою фразой’ или по крайней мр отдаленными и трудно-исполнимыми мечтами, то вотъ чмъ оканчиваетъ газета ‘День’ одну изъ своихъ статей об этомъ дл:

‘Въ заключенiе позволимъ себ предложить тмъ читателямъ, которые согласны съ этою нашею статьею, попытаться привести немедленно въ исполненiе 9 и 10 инструкцiи церковнымъ старостамъ. Не найдутъ-ли они удобнымъ теперь-же, въ урочные дни, назначенные этими параграфами, предложить священно и церковно-служителямъ и церковнымъ старостамъ своихъ приходскихъ церквей произвести освидтельствованiе суммъ, поврку книгъ, статей прихода и расхода въ своемъ присутствiи, и за тмъ не потрудятся-ли они сообщить свднiя о результатахъ этой ихъ первой попытки — къ намъ въ редакцiю для напечатанiя въ нашей газет’??..

Остается, разумется, желать, чтобъ этотъ вызовъ не остался безотвтнымъ, т. е. окончательно перешолъ-бы въ ‘практическое дло’.

Въ ожиданiи, чмъ разршится вызовъ, мы приведемъ одну корреспонденцiю изъ Вятской губернiи, напечатанную въ ‘Православномъ Обозрнiи’. Извстно, что для разршенiя вопроса о средствахъ къ улучшенiю быта духовенства собираются теперь всюду на мстахъ свднiя и данныя по распоряженiю правительства. Дошло это распоряженiе до села Мостоваго, Вятской губернiи, сельской причтъ, по предложенiю мстнаго благочиннаго, созвалъ въ воскресный день, посл обдни, сходку и предложилъ на разсужденiе прихожанъ объ улучшенiи быта духовенства… Не правда-ли, читатель, что очень любопытно послушать это разсужденiе, — разсужденiе крестьянъ села Мостоваго о предмет, надъ которымъ трудятся столько учрежденныхъ по всей Руси комитетовъ? Корреспондентъ говоритъ, что крестьяне сначала удивились: они думали, что это длается по жалоб на нихъ причта, и стали спрашивать: неужели причтъ недоволенъ ими, прихожанами, и средствами, какiя они ему доставляютъ? Имъ объяснили, что никакой жалобы не было, но что Государю угодно ‘освободить духовенство отъ нареканiй и униженiя, какiя оно обыкновенно терпитъ при сбор руги и другихъ добровольныхъ подаянiй’. Посл этого причтъ удалился и сходка осталась разсуждать на простор. Чрезъ нкоторое время причтъ былъ позванъ для выслушанiя постановленiя и выслушалъ слдующее: ‘Священникамъ прихожане обязываются, вмсто земли, руги и всхъ добровольныхъ подаянiй, платить жалованье въ такомъ размр, какой будетъ опредленъ (начальствомъ, какъ выражалась сходка), собирая это жалованье въ податяхъ и разверставъ на души. Отъ землепашества они ршительно освобождаютъ священниковъ, потому что для успшнаго хозяйства нужно быть постоянно на работ самому, а между тмъ въ священник можетъ случиться нужда въ самое горячее, страдное время. Дiакону и причетникамъ жалованья не полагаютъ, а считаютъ для нихъ возможною обработку земли или, вмсто того, прихожане будутъ платить имъ ругу и давать добровольныя приношенiя по старому, платить отдльно отъ священниковъ добровольную плату за требоисправленiя. Строить дома, давать прислугу, подвозить къ домамъ дрова — прихожане не обязываются, хотя не отказываются помогать причту изъ усердiя, какъ было и прежде’.

‘Такое умное постановленiе, признается корреспондентъ (который ни кто иной, какъ священникъ села Мостоваго), удивило причтъ’. Дйствительно, если оно не каждаго удивитъ, то каждый непременно долженъ согласиться, что въ немъ много здраваго практическаго смысла и есть какое-то благодушное спокойствiе. Крестьянскiе постановленiя и приговоры вообще были недавно предметомъ сильнаго разногласiя и спора, подверглась со стороны нсколькихъ мыслителей сомннiю способность нашихъ сельскихъ людей длать умныя и справедливыя постановленiя. Теперь этотъ споръ умолкъ, кажется за невозможностью разршить его путемъ высшихъ политическихъ соображенiй, и только корреспонденты продолжаютъ изъ разныхъ мстъ доставлять матерiалы для разршенiя его инымъ путемъ — неотразимою силою фактовъ. И пусть продолжаютъ! Мы съ своей стороны намрены пособрать сколько можно такихъ матерiаловъ, освтить ихъ тономъ и взглядами самихъ корреспондентовъ, какъ ближайшихъ свидтелей и очевидцовъ въ такомъ вид представить все дло на разсмотрнiе и заключенiе читателямъ. У насъ и теперь есть въ виду нсколько подходящихъ данныхъ, но это дло не такого рода, чтобы торопиться съ нимъ и представлять его по частямъ и въ отрывкахъ. При томъ время не заглушаетъ, а только больше и больше разъясняетъ его, каждый день подвигаетъ его впередъ и рельефне выставляетъ то ту, то другую его сторону… И такъ — до другого раза о крестьянскомъ самоуправленiи…

_______

Есть огромная новость, общающая лишнiй сильный толчокъ къ развитiю внутреннихъ силъ русской земли. Это — начало сооруженiя такъ называемой южной желзной дороги, т. е. изъ Москвы къ Черному морю. Очень долго ждали вс, съ самыми теплыми желанiями, этого начала, и вотъ наконецъ — 15 и 18-го iюля отпразднована закладка и работы открыты на протяженiи 92-хъ верстъ. ‘Словно какой-то животворный генiй проннеся внезапно по всему девяностодвухъверстному разстоянiю отъ Москвы до Серпухова, гд уже высыпали на работу тысячи землекоповъ-юхновцевъ’, — такъ сказано въ ‘Сверной Пчел’. Москва, говорятъ, невыразимо рада этому событiю, а въ особенности тому, что дло начато домашними средствами, а не съ помощью англiйской компанiи, которая брала всю линiю на югъ, но на очень дорогихъ условiяхъ: 100.000 руб. съ версты, съ гарантiею 6¹/₄⁰/₀.Теперь главное управленiе путей сообщенiя открыло работы своими средствами, пока, т. е. до окончанiя данной англичанамъ льготной отсрочки, которая кончится ныншней осенью. Мы не знаемъ, въ какихъ именно видахъ сдлано это начало: вслдствiе-ли плохой надежды на англiйскую компанiю, или просто чтобы не упускать даромъ времени и потомъ произведенныя работы передать компанiи но во всякомъ случа не можетъ-же быть, чтобы при окончанiи означенной льготной отсрочки осталось безъ вниманiя и послдствiй то, обстоятельство, что по расчоту, длаемому на основанiи условiй, заключенныхъ теперь съ русскими подрядчиками (Гладинымъ, Бусуринымъ и Епишкинымъ), каждая верста дороги отъ Москвы до Серпухова, въ окончательной отдлк и вмст съ подвижнымъ составомъ, должна обойтись въ 50 и никакъ не дороже 60-ти тысячь рублей, т. е. вдвое дешевле того, что проситъ англiйская компанiя. Вдь наглядный, уже сдланный опытъ долженъ быть очень убдителенъ для какой-то для какой-бы то нибыло компанiи! Правда, съ помощiю компанейскихъ капиталовъ дорога можетъ быть скоре была-бы сооружена, нежели одними нашими домашними силами, но — и то неизвстно: какъ знать, на сколько эти домашнiя силы развернутся при дальнйшемъ развитiи уже начатаго дла?

Вскор посл этого радостнаго для Москвы (какъ и для всей Руси, разумется) событiя, ей, т. е. Москв, послала судьба еще подобное удовольствiе. Это — послдовавшее 26 августа открытiе вновь оконченнаго участка желзной дороги отъ Коломны до Рязани, составляющаго окончанiе укороченной линiи, первоначально называвшейся Московско-Саратовскою, а потомъ переименованной въ Московско-Рязанскую. Но это второе удовольствiе конечно далеко не могло сравниться съ первымъ: значенiе Московско-Рязанской линiи еще не опредлилось, и многiе не признаютъ за ней большой важности, тогда какъ объ огромной важности южной дороги даже странно и говорить. Даже… мы не можемъ удержаться, чтобы не привести здсь премилой и преигривой псенки нкоего домосда, который, домосдничая гд-то, должно полагать на юг, въ уздной глуши, поетъ эту псенку, по его словамъ, для того только, чтобы заявить о своемъ существованiи, и шутливо уподобляетъ свое желанiе заявить о себ съ извстнымъ желанiемъ Петра Ивановича Бобчинскаго. Воспвъ благоприличное положенiе длъ въ высшихъ сферахъ своего уздного убжища, домосдъ такъ продолжаетъ свою псню:

‘А между тмъ, на дальнемъ фон нашей городской и уздной жизни, гд вверху такая тишь и гладь, и только кой-гд зарябитъ и пойдутъ круги и кружки по зеркальной поверхности тихой стоячей воды, — между тмъ и здсь по базарной городской сцен пробгаютъ мутныя волны народной жизни. Толпы косарей, возвращаясь съ дальней проходки, по неотысканiю работъ, проходятъ усталые, обношенные, тысячами ежедневно. Эти своего рода — вольные, невольные-ли туристы, Богъ вдаетъ, какъ ихъ назвать, — не одинъ ныншнiй годъ задаютъ гонку изъ средней Россiи въ Черноморье, въ Крымъ и на Донъ, — авось работу найдутъ. И вотъ уже третье лто тянутъ въ ма длинной вереницей назадъ: травъ тамъ нтъ, косить нечего, и съ пустою мошной, съ пустыми желудками пробираются бдные домой. И куда несмтлива, подумаешь, эта русская рабочая сила! тянетъ себ съ весны тысячами, и все подъ телеграфными столбиками шествуетъ, а вверху проволока заморская гудитъ, чтобы кажется по струн-то спросить: есть-ли тамъ травы на Дону да въ Черноморь, будетъ-ли что косить? Да по пословиц ‘не всякому слуху врь’, — не слишкомъ русскому человку и въ телеграфные слухи врится, да и кого спросить?! — Притомъ думаетъ себ рабочiй людъ, протаптывая окольныя тропинки по большимъ дорогамъ: пока-то доберемся, — какъ травамъ не вырости? еще какъ успютъ! Вотъ и валитъ ихъ несмтная сила, и дойдутъ до степей обтованныхъ, травъ не найдутъ и потянутъ тмъ же слдомъ назадъ. Только какъ на бду не разъ случалось, — уйдутъ косари, а дожди пошли и травы поднялись, да косить не кому. Косари-же, тмъ временемъ пробираясь обратнымъ путемъ съ голоду, работы какъ милостыни просятъ, только работы нтъ. Эти-то невольные русскiе туристы и не прочь, если бы чугунка была, — по чугунк прокатиться, поспли-бы какъ разъ, когда травы поспваютъ, и хлбъ-бы убрать потрудились, и похало-бы ихъ не сотня другая тысячь, какъ ходятъ теперь, похало-бы ихъ вдвое и втрое. Не осталось-бы въ широкихъ степяхъ травы некошенной, хлба неубраннаго, и сять стали бы въ нашихъ степяхъ вдоволь. Голодному Ирландцу столько-бы хлба наддали, что и картофель-то пожалуй-бы позабылъ. Не пропадалъ-бы даромъ косарской трудовой потъ, навезли-бы намъ за шерсть, за ленъ, за пшеницу золотомъ—серебромъ силу великую, и бумажкамъ-бы нашимъ почотъ былъ другой… Теперь-же посмотришь — мошны у косарей пустыя и желудки не сытые, а ногамъ куда какъ досталось, и грязь мсили, и по щебню прошлись, и солнцемъ ихъ припекло, и потрескались! — Кто пройдетъ или продетъ, да посмотритъ на эти тысячи босыхъ, обтерпвшихся, кровью запекшихся ногъ, пойметъ нмую просьбу бдныхъ туристовъ.

‘Да и какъ-же имъ о себ просить? — вдь и ревизора-то такого, Хлестакова, пожалуй теперь уже не сыщется, чтобъ взялся министру о нихъ доложить: ‘что ходятъ, молъ, несмтною силою косарскiе ноги, работы ищутъ, и очень-бы желали эти ноги по чугунк прокатиться, да чугунки нтъ’. Сапоги у нихъ цлы, за плечами висятъ, юфтовая кожа хоть и смазная, а все противъ своей русской не вынесетъ. Да куда-бъ хорошо, кабы и сапоги цлы и ноги-то поцлй были, — великая-бы тому помощь отъ чугунки была.

‘И не одни косарскiя ноги нмою мольбой о томъ просятъ, — просятъ Новороссiйскiя, Крымскiя черноземныя земли и цлинныя степи: ‘Дайте намъ живой водицы испить, трудомъ русскимъ обновиться, — не понутру намъ колонiи нмецкiя, татары, греки, болгаре выписные. И зачмъ-же это насъ русская сила войной завоевала, татаръ прогоняла, когда свой русскiй людъ къ намъ не шлетъ?’ — А очень къ нимъ русскiй людъ порывался, до ркъ до молочныхъ добирался и безъ паспорту пускался, — да все ворочали’…

Безъ паспорту къ молочнымъ ркамъ… Вотъ воспоминанiе! А вдь многимъ еще живо-памятно это время рьянаго порыванья въ какую-то обтованную землю, время мгновенно поднявшагося движенiя, за которое увлекшимся золотой мечтой пришлось такъ недешево поплатиться, между тмъ — гд это время? гд теперь самая возможность такого безпаспортнаго движенiя? — Ея уже нтъ на нашей русской земл, она умерла вмст съ крпостнымъ правомъ, и отъ той и другого остались только подлежащiе постепенному вывтриванiю на вольномъ воздух, слды въ общественныхъ нравахъ, да еще любопытные и странные анекдоты въ род того, что недавно былъ напечатанъ въ ‘Журнал Министерства Юстицiи’, — именно о томъ, какъ одна помщица продала другому помщику себя съ мужемъ и дтьми.

Мы однако, забывшись, не простились должнымъ порядкомъ съ ‘нмою мольбою’ косарскихъ ногъ и новороссiйскихъ черноземныхъ пространствъ. Да! всть о начатiи работъ по постройк южной дороги должна пронестись между косарями и всмъ новороссiйскимъ и крымскимъ пространствамъ такимъ-же ‘животворнымъ генiемъ’, какой, по выраженiю ‘Сверн. Почты’, пронесся по линiи отъ Москвы до Серпухова. Эта всть такъ хороша, что она въ состоянiи смягчить отчасти скорбь, наводимую другими, противоположными, т. е. совсмъ печальными встями… Мы разумемъ пожары. Огонь опять прошолся ныншнимъ лтомъ по многимъ мстамъ. О пожарахъ впрочемъ мы теперь много говорить не будемъ, потому что чт-же, кром излiянiй скорби, теперь о нихъ скажешь? О необходимости помочь погорльцамъ — знаетъ каждое русское сердце… Вотъ, взамнъ того и въ заключенiе, извстiе изъ Каширскаго узда (Тульской губернiи). Выписываемъ его слово въ слово изъ Газеты ‘Голосъ’:

‘Каширскаго узда, участка Фроловской волости, деревни Смедовской, временно-обязанный крестьянинъ Петръ Ивановъ Волковъ, проживающiй въ Москв по паспортамъ, прислалъ къ празднику св. Пасхи въ подарокъ своему сельскому обществу пожарную трубу, стоящую 50 рублей сер., которая по изслдованiи оказалась совершено удовлетворительною, дйствуя съ большою силою перекидывая воду чрезъ самыя высокiя крестьянскiя строенiя’.

_______

‘Время’, No 8, 1864

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/epokha/1864/dodelaug.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

_____

Пожары и выводъ изъ послднихъ свденiй о нихъ. — Какъ кто относится къ факту. — Благовоспитанные и либералы заднимъ числомъ. — Нчто о личныхъ предпочтенiяхъ. — Польза отъ путешественниковъ, ‘ни мало не заботящихся объ изученiи чего-бы то ни было’. — Кто кому мшаетъ подходить къ народу. — Преобразованiе училищъ въ Царств Польскомъ. — Замтка М. Юзефовича и надобность въ постройк Мocковскo-Kieвской желзной дороги. — Слова два по поводу статьи г. Обручева о русскихъ желзныхъ дорогахъ. — Похвальное слово областнымъ кореспондецiямъ. — ‘Образованные люди’ и ‘меньшая братiя’. — Что въ самомъ дл стоитъ между тми и другой. — Heпрiятный признакъ. — Какъ живутъ на границахъ Башкирiи. — Посправились мужички! — Нмецкая записка и pycскie купцы.

Въ послднемъ нумер мы упомянули-было о пожарахъ ныншняго лта, сказали о нихъ два-три слова, да и замолчали. Конечно замолчали мы не безъ причины и на этотъ разъ постараемся объяснить ее. Но прежде о самыхъ пожарахъ.

Пожары вообще можно назвать почти спецiальнымъ бдствiемъ русскаго народа, источники этой спецiальности понятны и должно быть извстны всмъ. Они суть: съ одной стороны древесно-соломенныя, какъ порохь воспламеняющiяся жилища, съ другой — складъ русскаго характера, не легко поддающiйся на привычку къ мелочной житейской акуратности, къ скрупулёзной ежедневной и ежеминутной осторожности, къ строгому, на вершки размренному домашнему порядку… Ну, вотъ мы и погораемъ каждогодно, въ терпливомъ ожиданiи, что когда-нибудь измнится и усовершенствуется система и самая натура частныхъ городскихъ и сельскихъ построекъ, а также — и неодолимый складъ нашего характера умрится и уравновсится наибольшей общественной сплоченностью, яснымъ пониманьемъ ея великой силы, совершенно усвоеннымъ сознанiемъ необходимости и выгоды — беречь всмъ каждаго и каждому всхъ… Но вотъ бда: по временамъ, хоть очень изрдка, выпадаютъ у насъ особенно несчастные годы, когда наше хроническое бдствiе вдругь получаетъ какое-то воспалительное свойство, болзненно отражающееся на цлый организмъ: пожары длаются всеобщей грозой, наводящей повсемстный ужасъ, потому что перестаютъ казаться обыкновенной, простой случайностью, слдствiемъ старыхъ, постоянно дйствующихъ причинъ, а уже заставляютъ предполагать что-нибудь особенное, новую, временную причину, а пока причина и мсто ея нахожденiя неизвстны, до тхъ поръ не видится возможности устранить ея дйствiе и потому страхъ мучитъ всхъ неотступно… И странно, что подобныя бдственныя годины большею частiю совпадаютъ или близко сходятся по времени съ какимъ-нибудь другимъ счастливымъ или злополучнымъ, но очень крупнымъ событiемъ. Напримръ пожары 1862 года разразились-же въ то время, когда вс были заняты и одушевлены почти исключительно начавшимся великимъ процессомъ освобожденiя крестьянъ. Было, если память насъ не обманываетъ, нчто подобное и посл 1831 года. Наконецъ — ныншнее лто… принадлежитъ-ли оно къ числу такихъ-же изъ ряда выходящихъ годинъ?

Ныншнимъ лтомъ было много пожаровъ въ разныхъ мстностяхъ Pocciи: и въ Московской губернiи и въ Минской, во Владимiрской и Костромской, въ Архангельск, Риг и Екатеринославл, да лучше сказать — не знаю гд ихъ не было. Но кажется ни гд они не были такъ часты и опустошительны и нигд не навели такого страха, какъ въ приволжскихъ губернiяхъ и вообще въ восточномъ и юговосточномъ краяхъ Pocciи. Припомнимъ хоть нкоторые изъ этихъ мстныхъ несчастiй, въ хронологическомъ порядк:

4-го мая горлъ Оханскъ (Пермской губернiи), сгорло 60 домовъ.

5-го мая — пострадалъ Сарапуль (Вятской губ.).

13-го мая выгорлъ почти весь Сердобскъ (Саратовской губ.).

4-го iюня сгорли почти вс строенiя Нижегородской ярмарки.

Съ 4-го по 23-го iюня рядъ пожаровъ въ Петровскомъ узд (Саратовской губернiи) истребилъ слишкомъ 1,500 крестьянскихъ дворовъ и 6 помщичьихъ усадьбъ, и три села: Кожино, Барятино и Даниловка выгорли до тла.

1-го iюля горлъ Оренбургъ, сгорло 660 домовъ, въ томъ числ 11 соляныхъ анбаровъ. Убытокъ цнится безъ малаго въ 700,000 руб.

16-го августа былъ пожаръ въ Ростов-на-Дону.

Съ 13-го по 22-е августа совершилось величайшее изъ пожарныхъ бдствiй: почти совершенное испепеленiе Симбирска. Отъ этого страшнаго пожара убытокъ цнятъ приблизительно въ 10 милiоновъ рублей.

Съ 22-го по 25-го августа и въ первыхь числахъ сентября было восемь пожаровъ въ Ставропольскомъ узд (Самарской губернiи). Истреблено слишкомъ 70 домовъ.

1-го и 3-го сентября были пожары въ Уф. Отъ перваго cгopли у купца Блохина 4 флигеля съ надворнымъ строенiемъ и хлбомъ на 25 тысячъ руб., вторымъ истреблено 80 домовъ.

Нo пока довольно. Мы конечно указываемъ только на крупные случаи, а сколько было мелкихъ, сколько было начинавшихся и удачно прерванныхъ пожаровъ, — гд-жь все это сощитать! Bс эти печальныя всти своевременно, т. е. давно стали печататься въ разныхъ газетахъ, и по поводу ихъ… Конечно по поводу подобныхъ встей газеты, — по самому своему призванiю — вникать въ современныя событiя и по возможности уяснять ихъ читающимъ людямъ, — не могли ничего не говорить. Но внимательный читатель, если онъ почерпаетъ новости изъ разныхъ печатныхъ органовъ, въ настоящемъ случа долженъ былъ долго оставаться полуудовлетвореннымъ, а если онъ еще одаренъ наблюдательностiю, то могъ пожалуй и сдлать какiя-нибудь соображенiя на счотъ различiя въ нравахъ и привычкахъ читаемыхъ имъ органовъ. Въ самомъ дл, въ этомъ случа, какъ и во многихъ другихъ, можно было замтить между московскими и нкоторыми петербургскими газетами ту-же разницу, какая давно замчена вообще между Москвой и Петербургомъ. Москва обыкновенно прямо смотритъ въ глаза твердымъ и упорнымъ взглядомъ и говоритъ что думаетъ, отчотливо и внятно. Петербургъ напротивъ — задумчиво потупляетъ взоры, пожимаетъ плечами, руками разводитъ, немножко семенитъ, начинаетъ рчь, да тутъ-же ее всю цликомъ и глотаетъ и видимо находится въ затрудненiи, какъ отнестись къ тому или другому грубому факту. Однимъ словомъ — это положенiе человка, считающаго себя благовоспитаннымъ и опасно заботящагося о томъ, чтобы не срзаться и не уронить своей благовоспитанности въ глазахъ тхъ, мннiемъ которыхъ онъ дорожитъ. Черту этой… мщанской (если позволите такъ выразиться) благовоспитанности мы готовы указать во многомъ, и пожалуй сейчасъ-же воротимся къ ней.

Koй-какiя объясненiя о пожарахъ ныншняго лта стали являться только въ послднее время. Впрочемъ ‘Московскiя Вдомости’ еще въ нумер 28-го августа разсуждали такъ: ‘Удивляться-ли толкамъ о поджогахъ, когдa обстоятельства пожаровъ представляютъ столько явныхъ на нихъ указанiй, когда пожары вспыхиваютъ одновременно въ нсколькихъ мстахъ, въ нежилыхъ cтpoeнiяxъ, повторяются по нскольку разъ къ ряду въ теченiе короткаго промежутка времени…’ За тмъ, указавъ на нкоторые, боле или мене значительные случаи, ‘Вдомости’ заключили такъ: ‘все это такiе случаи, которые невольно располагаютъ къ мнительности. А если уже зародилась мысль о поджогахъ, сами собою являются и догадки о поджигателяхъ…’

Эта мнительность и эти догадки могли быть возбуждаемы многими приходящими съ мстъ извстiями. Напримръ: въ Ростов-на-Дону, передъ пожаромъ и посл пожара находили подметныя угрожающiя записки, изложенныя такъ: ‘Бережитеся, городъ Ростовъ, что на Дону, будетъ сожжонъ на пепелъ’ и пр. Или: ‘Господа полицiанты! Какiя-бы вы мры не длали предосторожности на счотъ поджоговъ, а городъ все-таки будетъ подожжонъ нами…’

‘Сверная Почта’ сообщила нсколько указанiй, наводящихъ на т-же мысли, напримръ: ‘Во время пожаровъ въ сел Кожин (Петровскаго узда) заподозрнъ крестьянами въ поджог односелецъ ихъ Шуйкинъ, а въ сел Барятин задержанъ неизвстный человкъ, который, прибывъ туда и выдавая себя за помощника пристава, велъ съ крестьянами подозрительные разговоры.’ Дале, по поводу пожаровъ въ Ставропольскомъ узд (Caмарской губернiи) сказано: ‘По общему отзыву жителей пожары произошли отъ поджоговъ, но прямыхъ пoдoзpнiй ни на кого не высказано…’ ‘Для успокоенiя умовъ и прекращенiя несчастiй въ Самарской губернiи приняты (между прочимъ) слдующiя мры: обращено вниманiе на ветхiя строенiя и поручено имть надзоръ за лицами прибывающими въ Самару и за поляками, состоящими подъ надзоромъ полицiи и служащими въ войск, а равно задерживать безпаспортныхъ людей. — При соблюденiи этихъ предосторожностей спокойствiе въ Самар и прочихъ городахъ не было нарушено.’

О симбирскихъ пожарахъ, прежде нежели они потухли, уже посланы были очевидцами кореспонденцiи, которыя начинались въ такомъ род: ‘Пишу только-что воротившись изъ постигнутаго страшнымъ бдствiемъ Симбирскa. Оставленный мною городъ представлялъ ужасающiй видъ огненнаго моря…’ Дале: ‘пеку хлбъ, чтобы послать несчастнымъ: вдь умираютъ съ голоду — слышите-ли, съ голоду!..’ {Для пособiя симбирскимъ пoгopльцамъ, по Высочайшему повелнiю отпущено въ распоряженiе командированнаго туда генералъ-адъютанта Врангеля cначалa 10,000 р. и вслдъ за тмъ 20,000 р., да изъ продовольственнаго капитала ассигновано въ безвозвратное пособie 70,000 р. Кром того, министромъ внутреннихъ длъ разршено раздать въ ссуду наиболе нуждающимся погорцамъ, изъ продовольственнаго капитала, до 15,000 руб.}Или: ‘Пишу подъ влiянiемъ ужаса, которымъ поражено все народонаселенiе нашего города. Симбирскь не существуетъ, его дымящiеся развалины свидтельствуютъ о сил разрушительныхъ пожаровъ, истребившихъ нашъ губернскiй городъ со всми казенными и общественными строенiями, соборами и многими церквами. Что не могъ сдлать огонь поджигателей, то разрушено взрывами пороха…’

За этими первыми восклицанiями послдовали и нкоторыя объяснительныя свднiя. Въ одной корреспонденцiи, напечатанной въ No 244 ‘Голоса,’ было сказано: ‘Сначала думали, что причиной пожаровъ была неосторожность самихъ обывателей, но ежедневные пожары и выборъ мстъ для действiя огня, заставили подозрвать умышленный поджогъ. Дйствительно загоралось всегда на мстахъ самыхъ неблагопрiятныхъ для дйствiя пожарныхъ командъ: или зданiя чрезвычайно тснo построены, или на мст пожара винный складъ, дровяной дворъ и т. д. Когда такимъ образомъ поджоги стали ясны (въ этомъ мст редакцiя ‘Голоса’ вставила вопросительный знакъ), то для предохраненiя города, по предложенiю начальника губернiи, домовладльцы собрались въ дум, опредлили усилить караулы, избравъ для надзора за караульными особенныхъ десятскихъ по каждому кварталу, но несмотря на эти мры, уже приводившiяся въ исполненiе, пожары въ слдующiе дни еще боле усились.’ Въ другой корреспонденцiи (‘Моск. Вд.’ No 193) говорилось такъ: ‘Надемся, что строгое слдствiе откроетъ виновниковъ поджоговъ, а ихъ должно полагать не мало, потому что поджигать городъ ежедневно, во многихъ мстахъ, въ продолженiе десяти дней, и производить стратегически, пользуясь сильными втрами, страшные, разрушительные пожары — нтъ возможности малой шайк поджигателей…’ ‘Что за цль этихъ пожаровъ? Что за тайная вражеская сила paзрушаетъ города и поджигаетъ деревни?..’

Таковы были голоса симбирскихъ обывателей съ развалинъ ихъ родного города, и вотъ — въ No 210 ‘Русскаго Инвалида’ (отъ 23 сентября) является слдующее извстiе. Въ Симбирск два солдата были преданы военному суду по полевымъ уголовнымъ законамъ. Одинъ изъ нихъ, Семенъ Григорьевъ, рядовой госпитальной команды, уроженецъ Витебской губернiи, Полоцкаго узда, исповданiя римско-католическаго, признанъ былъ виновнымъ: въ нарушенiи долга врноподданнической присяги, въ богохульномъ порицанiи православной церкви, во всенародномъ заявленiи, что пожары истребившiе Симбирскъ были дломъ мсти единомысленныхъ ему поляковъ, и наконецъ — въ сокрытiи своихъ подстрекателей по всмъ означеннымъ преступленiямъ. Другой, рядовой, гарнистъ, Михаилъ едоровъ, родомъ черемисъ, сознался въ участiи въ поджог, 19 августа (день самаго большого пожарa), caрая съ сномъ. Оба эти рядовые были приговорены судомъ къ смертной казни — разстрлянiемъ, и приговоры эти приведены въ исполненiе 12-го и 21-го сентября.

Наконецъ — въ ‘С. Петербургскихъ Вдомостяхъ’, отъ 2-го октября, перепечатана изъ ‘Московскихъ Вдомостей’ небольшая корреспонденцiя изъ Симбирска, въ которой авторъ, описавь какъ очевидецъ казнь рядового Семена Григорьева, оканчиваетъ свое письмо такъ: ‘Вотъ нкоторыя подробности лично о Семен Григорьев. Онъ былъ взятъ, сколько помню, утромъ 10-го числа, на базарной площади Симбирска, гд всенародно заявлялъ, что пришоль мстить за польскую кровь, что русская земля и русская врa прокляты поляками, и что пожары были ихъ справедливымъ мщенiемъ. На допросахъ военно-судной коммисiи, какъ говорятъ, онъ выказалъ упорный фанатизмъ, утверждая, что никакiя средства не заставятъ его ни измнить свой образъ мыслей, ни открыть своихъ подстрекателей, ни быть врноподданнымъ Государя, такъ какъ Государь — не католикъ. Нужно-ли говорить, что это — жертва фанатическихъ ксендзовъ?’

И такъ, полагаемъ, теперь уже не нужны стали ужимки и недомолвки гуманно-либерально-благовоспитанной половины нашихъ печатныхъ органовъ.

Да! такъ вотъ кстати объ этой гуманной благовоспитанности… Съ чего-же-бы начать о ней?.. Всмъ я думаю извстенъ путь, которымъ всякая вновь прибылая идея вступаетъ въ мiръ и входить въ массы человчества. Зародившись зерномъ невидимо и неслышимо въ тхъ-же массахъ, она развивается и принимаетъ первоначальную, опредленную форму въ голов избранниковъ, людей какъ-бы особой породы, которые родятся чрезъ боле или мене долгiе промежутки времени и составляютъ въ человчеств, такъ сказать, высшiй кругъ, аристократiю ума. Отъ чего зависитъ нарожденiе такихъ людей, не участвуетъ-ли въ образованiи ихъ высшей породы процессъ физiологическiй — смшенie разноплеменной крови или что-нибудь подобное? — Это любопытно было-бы изслдовать, но — мы не беремся за такое изслдованiе. Дло только въ томъ, что эти избранники всегда являются oтмченныe высшими свойствами человческой организацiи, и они-то несутъ на своихъ могучихъ плечахъ всю тяжесть и вс муки рожденiя новой идеи. Эти муки выражаются въ томъ, что современные дюжинные мыслители бросаются на провозвстника новой идеи сначала съ насмшками, потомъ мало по малу проникаются негодованiемъ на то, что какой-то чудакъ хочетъ нарушить въ ихъ головахъ уже давно сложившiйся порядокъ. Проникнувшись негодованiемъ, они выдвигаютъ противъ врага всю запасную артиллерiю общепринятыхъ доводовъ и поднимаютъ такой трескъ, за которымъ одинокiй, хотя-бы и богатырскiй голосъ, длается конечно неслышнымъ. И вотъ — рьяные воители, выпустивши вс свои заряды, идутъ домой въ полномъ убжденiи, что новая идея побита на смерть и что слдовательно можно опять спокойно ссть за книжки. Но идея осталась не побитою, она жива, она идетъ въ мiръ, неслышною струею льется въ людскiя сердца, — и мiръ вдругь озаряется новымъ свтомъ. Замтятъ его почтенные, сгорбившiеся надъ книжками люди, да ужь поздно: остается закрыть книжки, сложить руки и молча созерцать, что длается на свт. Но вотъ тутъ-то являются господа въ блыхъ перчаткахъ, съ разбгу вцпляются въ недавно рожденную, но уже всюду получившую право гражданства идею, заучиваютъ наизусть, къ зубу, ея формулу и въ полной увренности, что дальше этой формулы за ихъ вкъ человчество не подвинется ни на шагъ, бойко и развязно становятся въ самую переднюю шеренгу и начинаютъ какъ барабанщики выбивать языками заученную формулу, безъ устали, безъ разбору, ни къ селу ни къ городу. Самодовольству этихъ барабанщиковъ мры нтъ, потому что они наивно причисляютъ себя къ одной пород съ тмъ избранникомъ, отцомъ идеи, формула которой такъ крпко засла у нихъ въ памяти, имъ конечно не понять разницы: у того — не формула, а самая идея, въ ея первобытной чистой сущности, выросла изъ глубины сердца, а въ ихъ сердцахъ она едва-ли имла и временное пребыванье. И выбиваютъ они эту формулу долго, не замчая, что она уже вся растрепалась, что девизъ герба ихъ давно стерся и полинялъ отъ частаго употребленiя, такъ что другому, свжему человку стыдно становится показаться въ немъ въ люди, — а имъ ничего: все-же гербъ, все-же значокъ, отличка! — Мы, говорятъ, не какiе-нибудь, мы благовоспитанные, аристократы ума, передовые, а вс другiе — дикари, азiяты... Мы служители лучшей идеи, представители послдняго фаза цивилизацiи! Гуманность! либерализмъ — вотъ нашъ девизъ! — Помилуйте! замчаютъ имъ, — какiе вы аристократы ума: вы совсмъ другой, простой, мелкой породы, вы только нарядились аристократами, прицпивши къ ceб свой девизъ, эту формулу, — воображая, что въ ней все еще дышетъ живая идея, но ея ужъ тутъ нтъ, — осталась одна пустая, бездушная фраза, общее мсто… Вы — либералы заднимъ числомъ: очнитесь и разочаруйтесь!.. Но свойство благовоспитанности въ томъ и состоитъ, чтобы владть собой, выслушивая непрiятную правду большого значенiя ей не придавать, не краснть и не теряться, а ловко повернувшись на каблучк, продолжать выбивать заучонную дробь съ невозмутимымъ самодовольствомъ.

Но при всемъ самодовольств, эти барабанщики, — которыхъ можно пожалуй уподобить еще повару, привыкшему валить одну и ту-же любимую приправу во вс возможныя яства, — попадаютъ иногда въ наижалчайшее положенiе и кажутъ мipy свою сердечную нищету во всей ея неприглядности. Положимъ возникаетъ практическiй вопросъ большого paзмpa… будь то хоть польскiй, недавно горячо кипвшiй и еще не ycпвшiй остынуть, или другой подобный, — наши повара хватаютъ его, вставляютъ въ формулу и тотчасъ-же длаютъ выводъ. Анъ глядь: выводъ показываетъ совершенно не то, что говоритъ навстрчу идущiй наличный фактъ. Ну вотъ — повара и растерялись! Что длать? Въ собственномъ сердц ничего нтъ, а формула лжотъ. Они было: ‘во имя-дескать гуманности утверждаемъ!..’ Да утверждать-то нельзя, потому что выходитъ практическая ложь. Бросить формулу или отвергнуть фактъ? Подломить собственноручно подъ собой единственную подпорку, или идти отрицать очевидность? — То и другое невозможно, остается заикнуться или совсмъ замолчать. Они, бдные, такъ я длаютъ — вс эти отвлеченно-‘самостоятельные’ современники, ‘независимые’ голоса и многiе иные С. Петербургскiе органы. Но вдь это имъ ужасно тяжело, оттого-то они и не любятъ этихъ грубыхъ фактовъ, мшающихъ ихъ отвлеченнымъ упражненiямъ въ формул.

А то есть еще въ Петербург благовоспитанная газета ‘Всть’… Слыхали-ли вы о ней, читатель? Не слыхали? Ну, и прекрасно! А на случай нечаянной встрчи, мы возьмемъ изъ нея для васъ дв-три черты, чтобы изобразить ими весь ея ликъ, да потомъ и забыть о его существованiи. Увлекаемая своими утонченно-благовоспитанными инстинктами, ‘Всть’ на-примръ однажды изъяснила, что она ‘образованнаго польскаго помщика предпочитаеть блорусскому крестьянину-неучу.’ Московская газета ‘День’ ужаснулась ршимости произнести эту мысль, говоря, что въ прошломъ году не достало-бы у ‘Всти’ на это отваги, и при этомъ предается слдующему интересному соображенiю относителыно газеты ‘Bсть.’ ‘Она, говоритъ ‘День,’ доставляетъ намъ случай, самъ по себ рдкiй, обличать мннiя, которыя образуются и формулируются вн журнальной сферы, въ области недоступной литературному обличенiю… Она доставляетъ намъ возможность осязать одно изъ самыхъ больныхъ мстъ нашего общества. Въ этомъ, кажется, и заключается весь смыслъ существованiя этой газеты, потому что какъ газета, она едва-ли способна оказывать какое-нибудь влiянiе на общество, а партiя, ее издающая, способна оказывать свое недоброе дйствiе и безъ помощи ‘Всти’ — въ предлахъ нелитературныхъ… Какъ-же не радоваться намъ существованiю газеты ‘Всть’, — этому еженедльному случаю встрчаться лицомъ къ лицу съ партiей ее издающей — на журнальной сцен’ (‘День’ No 39).

И такъ — ‘День’ возмущается заявленiемъ ‘Всти’ о ея предпочтенiяхъ. А мы, правду сказать вовсе не понимаемъ этого заявленiя. Какъ это она предпочитаетъ? Да кто ее спрашивалъ о ея личныхъ предпочтенiяхъ? Вдь это до общаго дла вовсе не касается. Когo предпочитаетъ, съ тмъ пожалуй и цлуйся, но если дло идетъ о томъ, чтобы извлечь забитаго неуча изъ-подъ гнета разныхь цивилизаторовъ и полонизаторовъ, о томъ чтобы цлому обезличенному краю возвратить его природную физiономiю, затушованную старанiями пропагандистовъ, о томъ чтобы дать тамъ ходъ издавна прiостановленному росту естественныхъ, народныхъ силъ, — то тутъ ужъ пускай она съ своими личными предпочтенiями подвинется въ сторону, потому что дло слишкомъ важное: тутъ историческiй судъ, а извстно, что такое судья, оказывающiй ‘предпочтенiе’ своему брату образованному, потому что онъ свой братъ и нельзя же своего брата выдать передъ какимъ-нибудь неучемъ, хоть-бы этотъ братъ и посягалъ на нравственную жизнь неуча, хотя-бы и умерщвлялъ долгими годами его духъ, почти не признавая и правъ его на существованiе…

Впрочемъ мы и забыли, что только чертимъ ликъ благовоспитанной газеты, а вовсе не объясняемся съ ней… Посмотрите-же, воть еще чорточка: газетка досел дребежжитъ старческими устами, что намъ, дикарямъ и ‘азiятамъ’, необходимо здить всмъ за границу, не только для научнаго усовершенствованiя или цленiя недуговъ, а просто для того, чтобы нанюхаться цивилизацiи и благовоспитанности. Она прямо говоритъ, что не смотря на ‘экономическiй вредъ’ этихъ путешествiй, изъ нихъ ‘извлекается и значительная польза’, потому что изъ числа путешественниковъ, ‘даже люди, ни мало не заботящiеся объ изученiи чего бы то ни было, все-таки возвращаются въ отечество съ нкоторымъ запасомъ свднiй (объ отеляхъ, cafs-chantants, рулеткахъ и т. п.) и съ воззрнiями значительно очищенными отъ всякaгo азiатизма, славянофилизма и даже соцiализма.’ (См. ‘Bсть’ No 38). Это теперь-то она говорить! Какъ-будто мы еще не насмотрлись на этихъ возвращающихся, ‘ни мало не заботящихся объ изученiи чего-бы то ни было’! Какъ будто мы еще не знаемъ, что ихъ воззрнiя дйствительно очищаются до того, что становятся подобны чистой ключевой вод — въ отношенiи безцвтности, — до того, что на язык остается у нихъ одна формула гуманности, а въ сердц — одно и единственное чувство благовоспитанности, а больше ничего!

Еще одинъ штрихъ. Газета ратуеть за помщиковъ. Ну, въ добрый часъ! пусть ратуетъ, если есть противъ кого! Она говоритъ: ‘интересы помщичьяго класса суть интересы Россiи, помщики, а не волостные старшины и не шутники, наряжающiеся въ мужицкiя поддевки, суть истинные и прирожденные вожди русскаго народа’.

Вы знаете, читатель, что теперь уже вс, сколько нибудь мыслящiе люди взываютъ: господа помщики! прiобщитесь къ народу, помогите его политической неопытности, укажите ему дорогу къ существенной и разумной дятельности, научите наконецъ его исполнить желанiе правительства, зовущаго его къ этой дятельности… И никто не думаетъ оспаривать у нихъ роли народныхъ вождей, если они съумютъ взять ее на себя и войдти въ нее. Хотя, правду сказать, мы не знаемъ какими дорогами и куда именно эти вожди привели до сихъ поръ народъ, но впредь — дай имъ Богъ успха!.. Что-же это пережовываетъ ‘Всть’? спросите у ней!

Наконецъ — послдняя, заключительная черта, и ликъ готовъ. Въ ‘Всти’ напечатаны такiя слова:

‘Вы предлагаете намъ подойти ближе къ народу. Мы и сами желаемъ этого, но ваша ‘вольная дружина’ съ ея ‘демократами-чиновниками’ мшаетъ намъ, она старается поссорить насъ съ народомъ и въ то-же время ея усилiя направлены къ тому, чтобы выжить насъ изъ нашей деревни’.. (‘Всть’ No 37 стр. 3).

Это что такое, спрашиваете вы. Кто это говоритъ? Неужели это отъ лица русскихъ помщиковъ? Кто-жъ мшаетъ имъ подходить къ народу, кто выживаетъ ихъ изъ деревень? Какiе это демократы-чиновники? Позвольте, это сейчасъ разъяснится: длo не хитрое! Въ 38 No ‘Всти’ есть корреспонденцiя изъ Кiевской губернiи, тамъ между прочимъ говорится:

‘Мы много уже читали гимновъ въ честь новыхъ мировыхъ посредниковъ, и если въ числ ихъ находимъ людей, безспорно порядочныхъ и добросовстныхъ, за то къ сожалнiю встрчаемъ и неспособныхъ и не понимающихъ своей обязанности. Чт-бы ни говорили намъ г.г. корреспонденты о патрiотическомъ направленiи этихъ новыхъ чиновниковъ, о польз какая льется отъ нихъ для края, о ихъ неподкупности и несокрушимости убжденiй, — мы прямо и чистосердечно сказать должны, что отъ такой замны старыхъ чиновниковъ новыми крестьянское дло осталось въ убытк. Какiя-бы ни были политическiя убжденiя прежнихъ мировыхь посредниковъ, но то не сомннно, что вс они были люди честные, знали свое дло и занимались имъ съ толкомъ’…

Ну, вотъ вамъ и разгадка о вождяхъ. До русскихъ помщиковъ, какъ видите, это вовсе не касается, какъ не касается и до чиновниковъ, служащихъ во внутреннихъ областяхъ Россiи. Затмъ и о благовоспитанной газет больше не ститъ говорить.

О русскихъ помщикахъ, русскихъ въ собственномъ и полномъ смысл — должна идти особая рчь, и мы дойдемъ до нея можетъ быть въ этой-же стать, но теперь нкоторые важные предметы, о которыхъ умолчать невозможно, заставляютъ насъ еще остановиться на западныхъ предлахъ.

30-го августа послдовалъ Высочайшiй рескриптъ на имя намстника Царства Польскаго, съ препровожденiемъ пяти Высочайшихъ указовъ: 1, О начальныхъ училищахъ въ Царств Польскомъ, 2, О женскихъ гимназiяхъ и прогимназiяхъ въ Царств, 3, О русской гимназiи въ Варшав, 4, О нмецкомъ евангелическомъ училищ въ Bapшав, и 5, Объ учрежденiи учебныхъ дирекцiй. Въ рескрипт выражена Высочайшая воля продолжать и развивать т коренныя преобразованiя въ Царств Польскомъ, начало которымъ положено указами 19-го февраля ныншняго года, и желанiе ‘полнаго обновленiя гражданскаго быта въ Царств’, безъ чего ‘невозможно обезпечить въ будущемъ правильное и точное развитiе края’. Въ этихъ благихъ видахъ и изданы настоящiя постановленiя, имющiя предметомъ — улучшенiе системы народнаго образованiя въ Царств Польскомъ.

Независимо отъ содержанiя указовъ, въ самомъ рескрипт между прочимъ предписано намстнику: войдти въ соображенiе о скорйшемъ по возможности преобразованiи главной школы въ варшавскiй универcиmemъ, съ распространенiемъ на него, сообразно мстнымъ условiямъ, правъ и преимуществъ, дарованныхъ общимъ уставомъ русскихъ университетовъ. Низшiя-же земледльческiя училища велно преобразовать сообразно съ указами 19-го февраля 1864. Ближайшее попеченiе о распространенiи сельскихъ школъ и снабженiи ихъ нужными средствами — возлагается на вновь-созданныя (указами 19-го февраля) сельскiя общества.

Чтобы вполн уяснить духъ предстоящаго преобразованiя училищъ въ Польш, приводимъ слдующiя слова рескрипта: ‘предоставляя польскому юношеству возможность обучаться на его природномъ язык, надлежитъ вмст съ тмъ принять во вниманiе, что населенiе Царства состоитъ изъ лицъ принадлежащихъ къ разнымъ племенамъ и вроисповданiямъ. Каждое изъ нихъ должно быть ограждено отъ всякаго насильственнаго посягательства, и въ этихъ видахъ необходимо между прочимъ озаботиться объ образованiи отдльныхъ для каждой народности училищъ, а въ школахъ общихъ, особенно-же низшихъ, ввести обученiе на природномъ язык большинства населенiя, т. е. или на польскомъ, или на русскомъ, или на нмецкомъ, или-же на литовскомъ, смотря по мстности и происхожденiю жителей. Задача Россiи въ отношенiи къ Царству Польскому должна заключаться въ полномъ безпристрастiи ко всмъ составнымъ стихiямъ тамошняго населенiя’.

Эти слова привели въ раздумье московскую газету, отличающуюся осторожностью, направленною къ охраненiю интересовъ русской народности. Она замчаетъ, что въ Польш почти нтъ такихъ мстностей, которыя были-бы сплошъ заняты русскимъ или нмецкимъ населенiемъ, а везд они находятся къ сильной примси съ населенiемъ польскимъ. Поэтому для большинства общихъ училищъ господствующимъ языкомъ долженъ сдлаться польскiй, основывать-же особыя училища по народностямъ, меньшинству общества будетъ вроятно тяжело. Это обстоятельство внушаетъ московской газет опасенiе, чтобы благая мысль о ‘полномъ безпристрастiи ко всмъ составнымъ стихiямъ населенiя’ не осталась безъ осуществленiя. ‘Можно опасаться, говоритъ она, что теперь усилiя поляковъ будутъ направлены къ тому, чтобы отклонять сельскiя общества польскихъ крестьянъ отъ желанiя учиться чтенiю и письму по-русски, и напротивъ — чтобы понуждать русскихъ, литовцевъ и другихъ, учиться по польски’. Въ отклоненiи этой польской пропаганды газета всю надежду возлагаетъ на дятельность русскихъ властей въ томъ кра, приглашая ихъ — не упускать изъ вида общаго духа указовъ 30-го августа.

Если уже раздлять эти опасенiя, то намъ кажется недостаточно возлагать всю надежду исключительно на одни мстныя власти. Нельзя-же забывать, что призванiе мстныхъ властей — вникать во вс законныя потребности края и содйствовать удовлетворенiю этихъ потребностей въ той мр, въ какой ожидаетъ того отъ нихъ мстное общество. Но мы уврены, что присущiй въ Польш русскiй элементъ земства на столько одушевленъ воспоминанiемъ недавнихъ событiй и на столько внутренно-силенъ своей самобытностью, что ни какъ не допуститъ себя подчиниться польской пропаганд. И въ такомъ только случа святою обязанностью мстныхъ властей будетъ содйствовать собственнымъ усилiямъ русскаго элемента въ его разумной борьб, безъ этихъ-же усилiй со стороны общества, одни формальныя распоряженiя властей только ввели-бы насъ въ заблужденiе на счотъ ихъ дйствительныхъ результатовъ.

Между тмъ мысль о польской пропаганд, о ‘польской интриг’ мы не вправ обойти въ нашей лтописи, потому что она не принадлежитъ одному нашему, или какой-нибудь газеты личному настроенiю, а слышится со стороны, издали, съ мста дйствiя, гд это явленiе непосредственно поражаетъ наблюдателя. Вроятенъ-ли сколько-нибудь ея успхъ, или несомннно полное и конечное безсилiе ея попытокъ, — этого мы, сидящiе на берегахъ ингерманландскихъ, не можемъ ршить въ настоящее время. Но явленiе замчено, и несомннно т, что чмъ больше оно будетъ замчено, чмъ больше оно будетъ на виду, тмъ дйствiе его будетъ безвредне, безопасне. Поэтому нельзя не обратить вниманiя напримръ на статью г. М. Юзефовича, изъ Kieвa, напечатанную въ No 203 ‘Московскихъ вдомостей’. Въ ней говорятся между прочимъ слдующiя серьозныя вещи:

‘Пользуясь переходнымъ состоянiемъ нашей жизни и естественными явленiями совершающагося въ ней преобразовательнаго процесса, измненiемъ всхъ почти прежнихъ отношенiй, колебанiемъ неустановившихся еще отношенiй новыхъ, и возбужденнымъ броженiемъ умовъ, — поляки имютъ въ виду затруднить правильный ходъ нашихъ преобразованiй, внести разладъ въ наши новыя учрежденiя, посять раздоръ между нашими общественными классами, поколебать прочность связей между правительствомъ и народомъ и наконецъ — разорвать наше народное единство. Главными элементами для этой интриги должны служить: крестьянское дло, экономическiя затрудненiя дворянства, нашъ недозрлый либерализмъ, презрнный гуманизмъ и племенное соперничество’…

Дале г. Юзефовичь подробне развиваетъ каждый изъ этихъ элементовъ. Такъ напримръ онъ говоритъ:

‘Кому извстно, какъ недоступно нашимъ бднымъ неграмотнымъ крестьянамъ отчотливое пониманiе писанныхъ уставовъ, тотъ знаетъ какъ легко самыми неуловимыми средствами сбивать ихъ съ толку, и извращая ихъ понятiя о дарованныхъ имъ льготахъ и правахъ, отклонять ихъ отъ исполненiя обязанностей, ссорить ихъ съ администрацiей, доводить послднюю до строгихъ мръ и разрушать такимъ образомъ добрыя отношенiя между народомъ и законною властью. Для сельской пропаганды у поляковъ готовы отличные миссiонеры въ ихъ домашней челяди, воспитанной въ польскомъ дух и поселяемой ими теперь въ сельскихъ обществахъ, въ ближайшемъ соприкосновенiи съ народомъ’.

Этотъ способъ интриги долженъ-бы кажется страшно пасть на головы самихъ ‘миссiонеровъ’, если только администрацiя не дастъ съ своей стороны повода сельскому населенiю поврить въ справедливость ихъ ядовитаго шушуканья. Здсь можно было-бы возложить надежду на ныншнихъ представителей мстныхъ мировыхъ учрежденiй, еслибы они вели свое дло съ любовью, искренно и честно. Къ ихъ совсти слдуетъ взывать…

Но вотъ еще одно указанiе г-на Юзефовича:

‘Отклонить вовсе или хоть замедлить Кiевско-Московскую желзную дорогу и скоре осуществить постройку Кiевско-Одесской — входитъ также въ планы польской програмы’.

Вроятно эти слова дали поводъ ‘Московскимъ вдомостямъ’ (въ No 207) съ особеннымъ жаромъ вступиться за мысль о необходимости скораго сооруженiя желзнаго пути отъ Москвы до Кieвa, такъ чтобы это дло предупредило окончанiе дороги отъ Кieвa до Одессы (гд, по словамъ г. Юзефовича, поляки предназначаютъ ‘операцiонный базисъ своей дятельности’). Что соединенiе желзной дорогой Москвы съ Кiевомъ отозвалось-бы для русской земли величайшимъ добромъ во многихъ oтношенiяхъ, — въ этомъ нтъ конечно никакого сомннiя, и читая сильные доводы ‘Моск. Вдомостей’, невольно чувствуешь только такое желанiе: чт если-бы эта дорога устроилась по щучьему велнiю теперь-же, хоть-бы къ будущему лту!… Но вдь это невозможно!.. Да возможно-ли по крайней мр надяться, что она осуществится въ естественный срокъ — въ шесть, семь или восемь лтъ? — Намъ вс говорятъ: средствъ нтъ. Но кажется, что кром матерiальныхъ средствъ, у насъ недостаетъ еще одного: если-бы было у насъ много людей, спецiально и съ сильнымъ знанiемъ практическаго длa думающихъ объ этомъ и выдумывающихъ наилучшiе и наивыгоднйшiе способы постройки желзныхъ дорогъ, то и денежныя средства нашлись-бы скоре…

При этомъ намъ пришла на память одна статья, о которой мы и хотимъ сказать нсколько словъ. Это — статья г. Обручева о русскихъ желзныхъ дорогахъ, напечатанная въ одномъ изъ еженедльныхъ прибавленiй къ ‘Русскому Инвалиду.’ Много было говорено въ нашихъ газетахъ и журналахъ о желзныхъ дорогахъ въ Россiи, но нигд намъ не случалось встртить въ такомъ сжатомъ объем такъ много сказаннаго и такъ хорошо доказаннаго. Вс интересующiеся будущими судьбами нашего отечества обязаны полною благодарностiю г-ну Обручеву за его статью. Въ нсколькихъ страницахъ тутъ можно найти и критическiй обзоръ дйствiй компанiй, строящихъ у насъ желзныя дороги, и сравненiе этихъ дорогъ съ иностранными, и наконецъ очеркъ смты для будущихъ дорогъ. Въ особенности поучителенъ примръ постройки желзныхъ дорогъ въ Швецiи, стран, которая находится въ положенiи гораздо мене выгодномъ для постройки желзныхъ дорогъ, чмъ наша Русь. Несмотря на то, желзныя дороги обошлись тамъ въ два пути по 28,000 рублей за версту, со включенiемъ всхъ построекъ и подвижного состава. У насъ-же самая дешовая дорога, Рижско-Динабургская, стоитъ 50,000 рублей за версту. Что касается до остальныхъ, то объ нихъ и говорить нечего.

Г. Обручевъ въ своей стать ссылается на брошюру инженера Ульгрена: Kакъ должно строить въ Pocciu будущiя желзныя дороги? и приводитъ выписки изъ этой брошюры. Мы съ своей стороны не будемъ длать выписокъ ни изъ той, ни изъ другой, а попросимъ читателей самихъ прочесть об эти замчательныя вещи. Смемъ ихъ уврить, что они найдутъ въ нихъ много поучительнаго.

Въ своемъ очерк смты г. Обручевъ полагаетъ, что наши желзныя дороги не должны намъ обходиться дороже 33.879 рублей на версту. Мы позволимъ ceб замтить только, что земляныя работы у него положены слишкомъ дешево за кубическую сажень. Цна 1 руб. 25 к. за кубикъ выемки дйствительно существуетъ въ Pocciи, но только при такихъ работахъ, гд выемки не глубоки и отвозка земли недалека. При такихъ-же выемкахъ, какiя производятся на желзныхъ дорогахъ, нтъ возможности найти рабочихъ за эту цну. Въ своихъ замчанiяхъ г. Обручевь возстаетъ также противъ исполненiя работъ системою подрядовъ. Конечно у насъ эта система доведена до безобразiя: мы это можемъ сказать по опыту, слышанному нами изъ первыхъ рукъ, непосредственно отъ человка, исполнявшаго нкоторые подряды по нижегородской дорог уже изъ четвертыхъ рукъ и уврявшаго, что вс эти посредники между лицами исполнявшими работы и главнымъ обществомъ сами не производили никакихъ работъ, а раздавали ихъ также съ подряда мелкими частями. Только въ крайнихъ случаяхъ или по несостоятельности мелкихъ подрядчиковъ, эти посредники бывали въ необходимости сами заготовлять матерiалы или производить работы. Несмотря однакожъ на этотъ примръ, едва-ли можно согласиться, что система подрядовъ должна быть оставлена. Необходимо только раздроблять работы на боле мелкiя части, чтобы допустить возможно-большую конкуренцiю, а не дйствовать такъ, какъ поступали наши общества, отдавая напримръ постройку дороги одному или двумъ подрядчикамъ, и за тмъ сидли сложивъ руки. Конечно при мелкихъ раздробительныхъ работахъ строителямъ будетъ больше дла, но вдь надо-же что-нибудь длать, если общество платитъ деньги. Словомъ: подрядъ — очень хорошая система, но только не въ большихъ размрахъ. Распорядителямъ при постройк желзной дороги нтъ возможности входить во вс мелкiе хозяйственные расчоты, да и надо припомнить русскую пословицу, что одинъ всего хлба не съшь и что если человкъ работаетъ для себя, то трудъ его всегда выйдетъ производительне. При всемъ томъ мы не думаемъ утверждать, что смта г. Обручева низка. Земляныя работы, показанныя въ ней, составляютъ только съ небольшимъ 9%, еслибы они и увеличились даже на половину, то это не составитъ большой разницы. Принимая-же въ соображенiе, что мстность, по которой должна идти напримръ наша южная желзная дорога, недавно начатая, за исключенiемъ Тульской и части Орловской губернiи, совершенно ровная, вслдствiи чего количество выемокъ среднимъ числомъ по 2,500 р. на версту слишкомъ велика, что на этомъ пути нтъ никакихъ значительныхъ искусственныхъ сооруженiй, кром моста черезъ Оку, что казенныя земли будутъ отведены даромъ, что въ нкоторыхъ мстностяхъ песокъ и камень будутъ на мст, — принимая въ соображенiе вс эти обстоятельства, можно наврное сказать, что при умньи вести дло дорога эта должна стоить гораздо дешевле и ни какъ не дороже шведскихъ желзныхъ дорогъ.

Сравнивая эти цыфры съ стоимостiю нашихъ желзныхъ дорогъ въ частныхъ компанiяхъ, невольно приходишь въ недоумнiе, какимъ образомъ эти компанiи доходятъ до двойныхъ и тройныхъ чиселъ? Неужели гг. акцiонерамъ не жалко собственныхъ денегъ, если они такъ равнодушно смотрятъ на растрату ихъ? Несмотря на все краснорчie цифръ стоимости шведскихъ и нашихъ дорогъ, ни одно еще собранiе акцiонеровъ не произнесло безусловнаго осужденiя дйствiй своихъ правленiй. Гд-же причины такого равнодушiя?

Эти причины по нашему мннiю заключаются во первыхъ, — въ уставахъ обществъ. Наши акцiонерныя общества не могутъ образоваться иначе, какъ на основанiи устава, утвержденнаго правительствомъ. Стало быть эти уставы представляютъ собою не простой договоръ, нo законъ, измненiе котораго требуетъ не только согласiе договорившихся лицъ, но и coгласie правительства. Эти уставы составляются нсколькими лицами, принимающими на себя званiе учредителей. Гг. учредители въ большой части случаевъ длаются и распорядителями первыхъ дйствiй общества, и въ такой надежд составляютъ уставъ сообразно своимъ тенденцiямъ. Часто въ уставахъ проходятъ очень незамтныя для человка, неимющаго заднихъ мыслей, постановленiя, которыя на практик совершенно стсняютъ свободу дйствiй акцiонеровъ и подчиняютъ ихъ безконтрольному произволу директоровъ. Къ числу такихъ постановленiй можно отнести акцiи на предъявителя, право на извстное число голосовъ, сообразно количеству акцiй, положенiе о представленiи каждаго вопроса въ собранiи на разсмотрнiе правленiя за недлю или за дв до собранiя и тому подобныя правила. При такомъ устав директоры правленiй, принадлежащiе почти всегда къ самымъ крупнымъ акцiонерамъ, имютъ полную возможность во первыхъ, не допускать въ собранiи непрiятныхъ для нихъ вопросовъ, между тмъ какъ многie вопросы часто не могутъ возникнуть иначе какъ только въ собранiи, при сужденiяхъ о длахъ общества, во вторыхъ, всегда могутъ раздачею акцiй постороннимъ лицамъ составить большинствo въ свою пользу. Между тмъ, повидимому право голоса по числу акцiй представляется совершенно справедливымъ. Конечно на это можно возразить, что для бднаго человка сто рублей важне нежели миллiоны для того, у кого ихъ нсколько, но кто-же будетъ возражать, когда уставы составляются преимущественно людьми съ большими средствами?

Другая причина неудовлетворительности дйствiй нашихъ акцiонерныхъ компанiй есть та, что учредители часто ищутъ протекцiи и покровительства и потому всегда вербуютъ въ число учредителей кого-либо изъ лицъ, имющихъ значенie въ администрацiи. Волки въ овечьей шкур всегда добьются, чтобъ и въ правленiи было какое-нибудь лицо значительное. Это значительное лицо по своимъ служебнымъ обязанностямъ не можетъ слдить за ходомъ длъ съ тмъ вниманiемъ, которое необходимо, но все-таки длается отвтственнымъ лицомъ передъ акцiонерами и потому всмъ своимъ авторитетомъ старается поддерживать лицъ, вовсе того незаслуживающихъ.

По нашему мннiю слдовало бы постановить постояннымъ правиломъ, что лица, состоящiя въ государственной служб, ни въ какомъ случа не могутъ брать на себя обязанностей быть директорами правленiй обществъ: это всегда ведетъ къ большимъ безпорядкамъ.

Вотъ наши акцiонерные недуги, которые нельзя-же не причислить къ числу причинъ, замедляющихъ постройку желзныхъ дорогъ. Противъ нихъ трудно бороться лицамъ, которыя желали-бы что-нибудь сдлать хорошее и показать, какъ слдуетъ вести дло. Разъ сдлавши ошибку и подписавшись на акцiи, не разсмотрвъ съ должнымъ вниманiемъ устава, бдный человкъ долженъ или терпть до конца, или продать за безцнокъ свои акцiи. Послднее всего чаще случается, а новый прiобртатель, купившiй акцiи дешево, довольствуется гарантiей правительства, если она есть, и ни о чемъ больше не хлопочетъ. Онъ получаетъ достаточные проценты на свой капиталъ.

Нельзя не согласиться также и съ г. Ульгреномъ, что помимо всхъ этихъ обстоятельствъ, способъ постройки желзныхъ дорогъ иметъ важное значенiе въ ихъ дороговизн. Вообще къ желзнымъ дорогамъ въ сильной степени примшиваются виды на спекуляцiю, которая бываетъ двухъ родовъ. Къ первому относится биржевая спекуляцiя на акцiи. Лица, занимающiяся этого рода спекуляцiей, нисколько не интересуются самымъ дломъ, имъ-бы только получить выгоду отъ распродажи акцiй, на которыя они подписались, или колебать курсъ ихъ для того, чтобъ имть возможность покупать по дешевой и продавать по дорогой цн. Къ сожалнiю, между спекулянтами этой категорiи часто встрчаются и сами учредители. Иностранныя компанiи, учреждая общества, большею частiю расчитываютъ на эту спекуляцiю, самое-же дло ихъ нисколько не интересуетъ. Намъ-бы казалось полезнымъ въ договорахъ правительства съ заграничными спецiалистами включатъ слдующiя ycловiя: 1) лица, принимающiя на себя званiе учредителей, должны означать, на какое количество акцiй они подписываются coбственно для себя, и эти акцiи не должны быть отчуждаемы до окончательной постройки всей предпринятой линiи, 2) акцiи должны быть всегда имянныя, и 3) право голоса иметъ каждый акцiонеръ, если онъ владеть акцiями боле года. Эти три условiя уничтожили-бы совершенно спекуляцiю на акцiи и привлекли-бы только людей интересующихся самымъ дломъ. Намъ возразятъ, что эти правила могутъ ограничить кругъ покупателей на акцiи и тмъ повредить ихъ курсу. Но намъ кажется, что люди не интересующiеся дломъ, если и могутъ своими покупками иногда поддержать курсъ акцiй, за то въ большей части случаевъ они скоре всего могутъ и повредить курсу… Къ спекулянтамъ второго рода принадлежатъ распорядители, строители и подрядчики. Распорядители и строители спекулируютъ на полученiе хорошаго содержанiя отъ общества и на возможно меньшiй трудъ, а подрядчики на возможно высшую цну, тоже для того чтобъ мене трудиться и имть возможность передать подрядъ другимъ лицамъ, ограничиваясь веденiемъ счотовъ барыша, да передачею денегь изъ рукъ въ руки. Эти-то два рода спекуляцiй и возвышаютъ страшно цну нашихъ дорогъ. Первая категорiя спекулянтовъ нисколько не интересуется дломъ и готова поддерживать всякаго, кто стоитъ въ глав управленiя, въ надежд что это моментально подниметъ курсъ акцiй и они успютъ сбыть ихъ съ рукъ, вторая-же хлопочетъ не о дешевизн, а напротивъ — о дороговизн дороги. Чмъ боле будетъ издержано денегъ, тмъ боле достанется и на ихъ долю.

Хотя мы и не хотли длать выписокъ изъ упомянутыхъ статьи и брошюры, но не можемъ удержаться, чтобъ не привести одного мста изъ брошюры г. Ульгрена: ‘Пока дороги, говоритъ онъ, предпринимаются какъ биржевыя спекуляцiи, — нтъ надежды на экономическую постройку. И если Швецiя добилась благихъ результатовъ, то потому, что стала вести свои дороги независимо отъ биржи, поставила ихъ подъ контроль комитета, назначеннаго государственнымъ сеймомъ и руководимаго общественнымъ мннiемъ, и выбрала въ строители людей, пользующихся званiемъ инженеровъ не по одному только наименованiю. Вотъ система, которую мы совтуемъ принять и въ Pocciи.’ Все это такъ, все это совершенно справедливо, но увренъ-ли г. Ульгренъ въ томъ, что подобный порядокъ вещей возможенъ въ настоящее вpeмя и въ Россiи? Вдь иницiатива-то у русскаго человка еще такъ слаба, что пройдетъ можетъ быть много времени, пока необходимость дешовой постройки дорогъ сознается, усвоится и сдлается предметомъ сердечной заботы всхъ и каждаго. Неужели-жe откладывать постройку желзныхъ дорогъ до той поры? Нтъ, ужь нельзя-ли какъ-нибудь поскоре? Вдь безъ желзныхъ дорогъ, какъ говоритъ г. Обручевъ въ своей стать, Россiи не выйти изъ ея ныншняго критическаго положенiя, — пускай oн будутъ намъ стоить по 60 и 70 тысячъ за версту, да что-же длать? — Если он для насъ — воздухъ, то хоть воздухъ этотъ будетъ и очень дорогъ, все-же это лучше, нежели никакого воздуха.

Увлекшись разъ желзными дорогами, мы ужь за одно заключимъ нашу рчь о нихъ однимъ курьозомъ, характеризующимъ способъ построенiя Нижегородской желзной дороги, и извлечоннымъ изъ разсказовъ того-же практическаго дятеля, который, какъ упоминали мы выше, имлъ на той дорог подрядъ изъ четвертыхъ рукъ. ‘Лицо, разсказывалъ нашъ практикъ, — съ которымъ я заключилъ условiе на поставку шпалъ, былъ торговецъ панскими товарами, не имвшiй ни малйшаго понятiя о лсной торговл. На какомъ основанiи онъ могъ взяться за это дло? Только на томъ, что предложенныя цны были очень высоки, даже громадны. Я получалъ за шпалу 41 коп., считая двойную подвозку шпалъ — къ апарату, гд он пропитывались растворомъ мднаго купороса, и потомъ на желзную дорогу. Рабочiе люди при пропитыванiи шпалъ стоили подрядчику 2¹/₂ коп. на шпалу, а расходы на устройство апаратовъ и самый купоросъ не могли превышать 6¹/₂ коп., стало быть въ сложности шпалы стоили не дороже 50 коп. Если положить, что ближе къ Москв он стоили 70 коп., то въ общей сложности должны были обходиться по 60 к. за штуку, между тмъ я знаю, что главное общество платило за нихъ 1 руб. 25 коп. Впрочемъ оно было не мудрено, вслдствiе слдующихъ распоряженiй. По сдланнымъ нарядамъ шпалы были развезены зимою по всей линiи: вдругъ весною оказывается ндостатокъ шпалъ близъ Покрова и Птушковъ. Лсу весною въ этихъ мстахъ достать невозможно и апараты для пропитыванiя купоросомъ сняты. Пришлось излишнiя шпалы приготовлять во Владимiр и оттуда возить лтомъ, въ рабочую пору, такъ что одна перевозка стоила 50-60 коп. за штуку, не считая чт заплатили лишняго за лсъ. Мой подрядъ на Нижегородской дорог оконченъ былъ самымъ курьознымъ образомъ. По окончанiи дла мн ocтавалось получить до 13,000 руб., но за всми просьбами я не могъ добиться этого. Тогда обратился я къ начальству съ просьбою или воспретить употребленiе товара мной поставленнаго, но не оплаченнаго главнымъ обществомъ, или обязать общество удержать деньги у кого слдуетъ и меня удовлетворить. Мн отвчали, что по уставу общества матерiалы, заготовляемые для желзной дороги, не подлежатъ аресту, и покончили дло. Я отнесся къ главному распорядителю, французскому инженеру, и получилъ слдующiй отвтъ: La grande societ ne peut rien pour vous, car vous avez un droit sur un individu tout fait tranger la grande societ. За тмъ г. инженеръ повернулся и ушолъ. Между тмъ мой должникъ предложилъ мн вмсто 13-ти, 8 тысячь, съ тмъ чтобъ остальныхъ вовсе не требовать. Длать было нечего, я подумалъ и согласился: это все-таки лучше, чмъ ничего… Получивши деньги, я задумался надъ вопросомъ: за чмъ этотъ господинъ заплатилъ мн такую сумму? онъ могъ бы вовсе не отдавать ни копейки, или отдать только половину. Бывшiй мой должникъ замтилъ мое раздумье и спросилъ о причин. Я откровенно объяснилъ ему мою мысль, и — онъ согласился съ нею’.

Курьозъ, какъ видите, обыденный, но… въ томъ-то и горе, что онъ обыденный.

_______

Когда-то случалось намъ не разъ слышать жалобы и нареканiя на нашу текущую литературу, журналистику, за ея излишнюю горячность и торопливость. Говорили бывало, что возбуждая множество вопросовъ, иногда рановременныхъ, иногда не нужныхъ, преувеличивая явленiя и придавая имъ бльшее значенiе, чмъ они стятъ, поднимая наконецъ шумъ и длинные толки п-пусту, — она, журналистика, сбиваетъ съ толку читающiй людъ, забрасываетъ ихъ фразами и заставляетъ суетиться въ такихъ длахъ, которымъ слдовало-бы зрть тихо, совершаться неторопливо и обдуманно, — однимъ словомъ, она способна нарушить естественный ходъ событiй и даже иногда испортить дло. Не знаю, было-ли когда-нибудь, въ предидущiе годы, такое время, когда подобныя нареканiя можно было признать основательными, но въ настоящую минуту кажется уже ршительно нельзя. Надо во-первыхъ то принять въ расчотъ, что литература, по самой роли своей, не можетъ не горячиться больше, чмъ вся въ совокупности взятая общественная масса, потому что задача ея, литературы, изображать выпукло разбросанныя въ масс тонкiя и чуть замтныя черты, собирать и отражать громко носящiеся въ этой масс неясные звуки, — однимъ словомъ, она все равно что пульсъ въ организм, показывающiй присутствiе и силу жизненнаго процесса. Вотъ поэтому литература не можеть не брать тономъ выше, чмъ общественная масса. Но она и не должна держать себя иначе, потому что если-бы въ ея голос оказался недостатокъ жизненныхъ, одушевленныхъ звуковъ, — это пахнуло-бы холодомъ на массу, и ея собственная жизненность упала-бы въ соразмрности съ охлажденiемъ литературныхъ голосовъ… Это вообще такъ, т. е. вообще нареканiя на горячность литературы не должно считать основательными. У насъ-же въ настоящее время, они кажется и вовсе не могутъ имть мста. Теперь, если прислушаться повнимательне (не говоримъ — къ журнальнымъ перебранкамъ: это oсобая статья, и здсь нами въ расчотъ не принимается), то окажется, что по многимъ нашимъ общественнымъ дламъ журналы и газеты только-что yспваютъ вторить голосамъ, раздающимся съ разныхъ мстъ изъ среды массы. Конечно, это не голос всей массы или большинства ея, а принадлежатъ немногимъ отдльнымъ личностямъ, но если они и не выражаютъ мысли большинства, то все-таки слагаются подъ общимъ съ этимъ большинствомъ впечатлнiемъ. Стало быть остается только ждать, чтобы это безсознательно воспринятое впечатлнiе, выраженное немногими, вошло чрезъ то въ общее сознанiе большинства, и — мы услышимъ общiй голосъ. Вамъ не врится, милостивые государи? Такъ читайте-же пожалуйста областныя корреспонденцiи въ газетахъ, и вы увидите, что это очень питательное чтенiе, вы найдете тутъ столько теплыхъ, одушевленныхъ звуковъ, что вс возгласы собственно отъ лица самихъ газетъ и журналовъ вамъ нисколько не покажутся живе и горяче.

О чомъ-же говорится больше всего въ этихъ корреспонденцiяхъ? Чт больше всего занимаетъ и заботитъ этихъ мыслящихъ людей, разсянныхъ по лицу земли русской? Кажется всего больше занимаетъ ихъ мысль о выступающемъ на поприще нашемъ земств и объ его составныхъ элементахъ, заботятъ ихъ — несложившiяся, но долженствующiя непремнно сложиться отношенiя между этими элементами, а въ особенности отношенiе такъ-называемыхъ ‘образованныхъ людей’ къ такъ-называемой ‘меньшой братiи’. И при этомъ съ наибольшимъ одушевленiемъ выставляются великiе грхи въ прошедшемъ и великiя обязанности вь будущемъ этихъ ‘образованныхъ людей’ относительно этой ‘меньшой братiи’. Говорится стало быть много и о томъ, какъ теперь живутъ-поживають ‘образованные’, какъ живетъ-поживаетъ ‘меньшая братiя…’

Вотъ напримръ впечатлнiя и размышленiя одного деревенскаго жителя, недавно прибывшаго въ давно-оставленную деревню и поселившагося въ ней. Описавъ эту деревню, представляющую ‘одну изъ благодатнйшихъ мстностей губернiи’, онъ говоритъ:

‘Оглянешь все, что есть передъ глазами, и невольно вдохнешь всею грудью вольный, теплый, травяной воздухъ, и невольно повторишь ceб въ сотый разъ: какъ здсь хорошо!… Да, и дйствительно хорошо: просторъ, приволье и ‘святая тишина!‘…

‘Не сходя съ мста, глядя изъ окна или сидя на балкон можно пожалуй прослдить точка въ точку всю деревенскую, крестьянскую жизнь… Когда протянется часъ за часомъ нсколько однообразныхъ, тягуче-длинныхъ деревенскихъ дней, всякаго мстнаго наблюдателя поразитъ глубоко — почти непонятная недвижимость этой жизни. Тотъ-же самый видъ, т же самыя фигуры, т же самыя голоса и звуки, которые oнъ слышалъ и видлъ, которыми проникался и убаюкивался ребенкомъ, предстанутъ предъ нимь теперь и сожмутъ ему сердце воспоминанiемъ чего-то далекаго и забытаго… ‘Сколько лтъ прошло, подумаетъ онъ, какiя событiя совершились, — а что-же измнилось?’

‘Сколько ни живите вы въ деревн, сколько не вдумывайтесь въ ея теперешнюю жизнь, ничего существеннаго въ ней не измнилось. Великое 19-е февраля 1861 года, возбудивъ лишь на время новую дятельность и новыя страсти, кануло словно въ вчность…

‘Въ тотъ многопамятный годъ, когда, по здшнему выраженiю, ‘мужики стали вольные’, т. е. въ годъ, послдовавшiй за первымъ объявленiемъ свободы, — деревенская жизнь представляла нчто дйствительно новое и небывалое: вс какъ-будто разомъ поумнли! Заговорили о такихъ предметахъ высшаго порядка, о которыхъ прежде никто никогда и не задумывался. Неожиданне и отрадне всего поражалъ и въ самихъ крестьянахъ ихъ всеобщiй порывъ къ грамотности, къ школамъ, къ просвщенiю. Образованное общество дружно отвтило на него самою пламенною готовностью сдлать все, что только оно можетъ!… Ктому-же жизнь преисполнилась всякихъ агитацiй: съ одной стороны возбуждены были громадныя надежды, cъ дpyгoй неcoразмрнйшiя опасенiя. Но съ тхъ поръ вс новые вопросы успли страшно надость, надежды значительно поблекнуть, опасенiя исчезнуть, a пopывъ къ ученiю до такой cтепени ослабть, что теперь онъ представляется намъ какимъ-то нервическимъ порывомъ. Школы, неподдерживаемыя волею начальства или искусственными мрами случайнаго энергическаго дятеля, либо совсмъ закрываются, либо съ каждымъ мсяцемъ теряютъ своихъ учениковъ…’

Здсь мы прервемъ на минуту нашего деревенскаго мыслителя. Самъ онъ въ одномъ мст своей статьи сказалъ: ‘Внимательное наблюденiе послднихъ coбытiй научило каждаго изъ насъ всего боле опасаться строгихъ обобщенiй какихъ-бы то ни было мстныхъ явленiй русской жизни.’ Принимая это положенiе, мы позволяемъ себ не спешить и обобщенiемъ послднихъ чертъ нашей деревенской жизни. То, что онъ сказалъ, можетъ быть совершенно врнo для его мстности, но изъ другихъ мстностей до насъ доходили и иныя всти. ‘Узнать нельзя, говорили намъ, — такъ все измнилось! А на счотъ грамотности — есть-ли школа, или нтъ ея, а необходимость учить такъ или иначе грамот всхъ дтей уже сама собою разумется, предметъ сдлался безспорнымъ и какъ-бы окончательно у всхъ въ ум поршонномъ. Какъ-бы то ни было, нe обобщая явленiя, мы заносимъ его какъ замченный фактъ, и спшимъ дополнить мстную картину нашего деревенскаго наблюдателя.

‘….Жизнь пошла по старин, продолжаетъ oнъ, — до такой степени по старин, что даже барскiя усадьбы, ycпвшiя порости крапивой и бурьяномъ, со всми своими полисадниками, цвтниками и англiйскими дорожками, теперь опять нсколько вычистились, подмелись, закраснлись даже песочкомъ и значительно уже перестали походить на мстности 12-го года, чрезъ которыя только-что ‘прошолъ французъ.’ Помщики видимымъ образомъ кое-какъ нашлись и начинаютъ, хотя съ трудомъ, но по маленьку справлять свое хозяйство… Бытъ ихъ поколебался и въ cpавненiи съ прежнимъ страшно упалъ. Но вс эти колебанiя и паденiя не вызвали ни какой видимой нравственной реакцiи, никакой свжей, достойной дятельности. Вмсто новой дятельности, большинство продолжаетъ душевно тяготть къ старымъ формамъ… большинство погрузилось по уши въ одни мелочные, чисто-карманные интересы, при чемъ нкоторые (хотя къ счастью весьма еще немногiе) какъ-то особенно безсмысленно озлобились на весь окружающiй мiръ и вступили въ открытую борьбу съ окружными крестьянами, загоняя ихъ скотъ, ловя самихъ въ невиннйшихъ прогулкахъ за грибами и ягодами въ барскихъ рощахъ, домогаясь взысканiя всевозможныхъ штрафовъ и доходя даже до позорнаго сооруженiя кабаковъ…’

Не будемъ обобщать и этого явленiя, хотя о кабакахъ, т. е. о ‘позорномъ сооруженiи’ ихъ уже прошумли отовсюду. Но въ настоящихъ замткахъ нашего деревенскаго наблюдателя не то для насъ самое главное: до главнаго мы сейчасъ доходимъ. Наблюдая классъ ‘образованныхъ людей’ своей мстности, — который въ предлахъ его наблюденiя состоитъ конечно изъ землевладльцевъ, — онъ раздляетъ этотъ классъ на категорiи и останавливается на одной изъ нихъ, — на той, отъ которой считаетъ себя вправ ожидать и требовать….

‘….Мы разсуждаемъ здсь, говоритъ онъ, о наиболе просвщонныхъ, наиболе сознательныхъ, развитыхъ людяхъ нашихъ селъ н деревень, которые все еще продолжаютъ изъ щелей своихъ кабинетовъ созерцать мстную общественную жизнь, не принимая въ ней никакого живаго, близкаго участiя — ниже словомъ, ниже дломъ. Я все думаю о томъ болзненномъ настроенiи, которое мшаетъ ближайшимъ другъ къ другу людямъ съютиться между собою и сдуматься на томъ: что надо длать, какъ надо длать?…

‘За отвтомъ на вопросъ: что длать? ходить казалось-бы далеко не зачмъ. Окружающая жизнь отвчаетъ на него громогласно…. Повсюду выставляетъ она на показъ свою нужду, свое невжество, свою ужасающую скуку, повсюду — сознательно-ли, безсознательно-ли — она требуетъ духовной помощи, разумной опоры, общественной поддержки, свта познанiй, наконецъ — человческихъ развлеченiй, независимыхъ отъ кабаковъ, пьяныхъ базаровъ, питейныхъ лавчонокъ и всякихъ ‘заведенiй’, на зазывныя вывски которыхъ совстно смотрть и куда толпами идутъ мужики, бгаютъ даже бабы и начинаютъ наконецъ бгать крестьянскiя дти, которымъ тоже некуда боле дваться отъ задающей ихъ праздности и безразсвтнаго невжества. Не честно слагать всю отвтственность въ собственномъ позорномъ бездйствiи на одинъ народъ, обвиняя его въ грубости, недоврчивости, дикомъ нежеланiи просвщаться и развиваться… Вдь тотъ-же народъ, чорный и темный, въ первую счастливую для него минуту громко и искренно заявилъ объ этомъ великомъ своемъ желанiи. А его-ли вина, что оно вдругъ сдлалось предметомъ не серьознаго дла, а какой-то временной, модной потхи…

‘Странно также ссылаться на скудость матерiальныхъ средствъ. Никто не станетъ спорить, что матерiальныхъ средствъ не много стало у русскихъ помщиковъ, но еслибы браться за дло — съ меньшими претензiями, но съ гораздо большею любовью, съ несравненно даже меньшею навязчивостью, но настолько-же съ большимъ мужествомъ и постоянствомъ, то дйствительная надобность оказалось-бы въ такихъ ничтожныхъ средствахъ, что о нихъ и задумываться совстно…

‘За тмъ остается одно послднее оправданiе, имющее какой-нибудь смыслъ: вопреки естественному закону правильнаго общественнаго paзвитiя, образованнымъ людямъ приходится дйcтвитeльнo боле являться самимъ съ предложенiемъ образованiя и возбуждать на него требованiя, чмъ отвчать на опредленные и сознательные запросы.’

Это послднее замченное явленiе естественно должно было повести нашего мыслителя къ положительному отвту на вопросъ: такъ что-же именно мшаетъ образованнымъ людямъ ближе сойтись съ народомъ и завязать съ нимъ дятельныя, просвтительно-влiяющiя отнoшенiя? Онъ говоритъ:

‘Соединенiю двухъ разрозненныхъ общественныхъ силъ нашихъ мшаетъ, какъ хотите, все тоже чудовище, — чудовище уже умершее, о которомъ успли даже позабыть, но которое страшнымъ образомъ даетъ себя чувствовать, — мшаетъ трупъ крпостнаго права, мшаетъ его медленное химическое разложенiе…’

Отвтъ въ самомъ дл положительный, и проврять его собственными наблюденiями предоставляется каждому, — именно каждому, потому что наблюденiя могутъ имть мсто всюду: въ приведенномъ отвт содержится очень широкое положенiе, и признаки продолжающагося ‘разложенiя трупа’ найдутся безъ сомннiя въ великомъ разнообразiи… Кстати или некстати, но мы приведемъ одинъ, случайно пришедшiй намъ на память.

Г. . Воропоновъ пишетъ (‘День’ No 37), что 5-го августа присутствовалъ онъ въ засданiи одного мироваго създа, которому крестьяне какой-то деревни подали просьбу, спрашивая о своихъ повинностяхъ помщиц до совершенiя выкупа. Имъ объяснили. Предсдательствовавшiй на създ мировой посредникъ прибавилъ: ‘строго исполнять повинности!’ На это одинъ мужикъ отвтилъ: ‘мы и исполняемъ такъ.’ Услышавъ эти слова, предсдатель крикнулъ: ‘ты разговаривать?’ За тмъ спросилъ имя мужика и веллъ написать въ полицiю отношенiе о наказанiи его розгами. ‘Это за излишнiе разговоры,’ прибавилъ онъ. За тмъ ‘послдовала картина колнопреклоненнаго умоленiя о пощад, впрочемъ напраснаго…’

Мы не хотимъ, — какъ вроятно не желаете и вы, читатель, — дольше останавливаться на этомъ факт. Уйдемте отъ гpxa, чтобъ не сказать лишняго слова!

Общее ршенiе вопросовъ: какъ живутъ наши ‘образованные люди’ и какъ живетъ ‘меньшая братiя,’ — въ настоящее время невозможно. Надо собирать отдльныя явленiя, а обобщенiе будеть впереди. И такъ — вотъ что говоритъ кореспондентъ ‘Голоса’ изъ далекой стороны — съ Оренбургской линiи:

‘Относительно помщичьихъ имнiй, лежащихъ въ средин Башкирiи и смежно съ нею, можно сказать, что они длятся на дв категорiи: одни успвшiя сохранить прежнее благосостоянiе, не смотря на уничтоженiе крпостного права, другiя — не пережившiя этого порядка и пришедшiя въ совершенный упадокъ.

‘Въ первыхъ имнiяхъ, со введенiемъ въ дйствiе уставныхъ грамотъ и даже какъ только крестьяне приняли надлъ, владльцы дятельно принялись за обработку своихъ земель, воздлывая ихъ отчасти наемными работниками, отчасти по соглашенiю съ бывшими своими крестьянами, или отдавая ихъ въ аренду государственнымъ крестьянамъ ближнихъ селъ и деревень. Сверхъ того, владльцы стали заводить на своихъ земляхъ торговлю, устраивая базары и открывая въ нихъ лавки съ краснымъ товаромъ. Конечно торговля виномъ и откpытie ‘распивочныхъ’ въ деревняхъ играютъ въ этомъ случа не послднюю роль.

‘Вторые, т. е. упавшiе духомъ и не переварившiе идеи уничтоженiя крпостного состоянiя, запустили совершенно свои имнiя, и когда попадешь въ такой закоулокъ, то гниль и всеобщее разрушeнie явно кидаются въ глаза. Мало того, что эти владльцы уменьшили свое хозяйство въ десять разъ противъ прежняго, но даже дома, въ которыхъ они живутъ, приходятъ въ разрушенiе, принадлежащiя къ нимъ службы валятся, давятъ людей и скотъ. Многiе помщики не держатъ вовсе работниковъ, а во время уборки сна и хлба нанимаютъ одну башкирскую семью, и когда половина хлба не уберется, то они жалуются на свою судьбу и плачутся на вольный трудъ, говоря, что прежде бывало купишь работника и покоенъ, а ныньче съ наемными ладовъ нтъ…’ ‘Смшно сказать, я встртилъ нсколько такихъ помщиковъ, которые питаютъ надежду на скорое возвращенiе прежнихъ порядковъ. Жалко видть этихъ людей, хватающихся подобно утопающему за соломенку. Многiе не изъ бдности, но по любви къ крпостному праву не нанимаютъ прислуги: такъ дико кажется имъ платить жалованье горничной или лакею!’

Вотъ въ какое захолустье завелъ насъ кореспондентъ!.. Мы конечно не имемъ повода не врить ему, но… чудное дло!

Посл этого кореспондентъ переходитъ къ государственнымъ крестьянамъ того края и тутъ рисуетъ уже совершенно иную картину, — картину полнаго благосостоянiя. Изъ этого мста его письма мы приведемъ только нсколько словъ въ вид примра. ‘Чтобы дать понятie, говоритъ онъ, о степени зажиточности крестьянъ этого села (Ддова, въ 70-ти верстахъ отъ Оренбурга), скажу только, что недавно въ Ддов былъ пожаръ, истребившiй 96 дворовъ, и при этомъ у одного крестьянина, не изъ первыхъ богачей, сгорло на 10 тысячъ р. сер. пшеницы, заготовленной въ продажу, но онъ не унываетъ и въ настоящее время хочетъ закортомить для будущаго года большое количество земли у одного помщика. Эта предпрiимчивость, чисто-американская, въ крестьянской сред достойна полнаго сочувствiя.’

На счотъ обнаруживающейся зажиточности крестьянъ появляются замтки изъ разныхъ мстъ. Укажемъ для примра на нкоторыя. Нкто… неизвстно изъ какого именно мста, пишетъ такъ: ‘ныншней весною у насъ былъ первый поземельный сборъ на мировыя учрежденiя, за три прошедшiе года и на будущее полугодiе. Въ одно время собирались и подушныя за первую половину 1864 г., а т крестьяне, у которыхъ обязательныя отношенiя къ помщикамъ прекращены, вносили въ казначейство выкупные платежи. Суммы составились преизрядныя, однакожь какъ ни кряхтли мужики, а недоимокъ нтъ. Какъ только потребуютъ оть мужика этихъ денежныхъ сборовъ намолотитъ онъ ржи, да воза два и свезетъ на ближнiй винокуренный заводъ или въ городъ, — и съ податями квитъ. Ржи и овса у иного мужика и теперь не початые скирды прошлогоднiе стоятъ, потому что всякiй нанимаеть по многу земли у помщиковъ.‘

Читали мы другую замтку, еще боле интересную. Она напечатана во ‘Владимирскихъ Губ. Вдомостяхъ’ и кое-гд уже перепечатана. Тамъ говорится, что одинъ житель Владимiрскаго узда замтилъ какъ-то, что крестьяне сосдняго села Черкутина, промышляющiе фабричнымъ дломъ, что-то часто стали разъзжать взадъ и впередъ. Онъ зазвалъ одного, разспросилъ, и тотъ открылся, что здятъ они по селамъ и деревнямъ скупать у крестьянъ золото. — Гд-же у крестьянъ золото? спрашиваетъ любопытствующiй господинъ, и фабрикантъ отвчаетъ: ‘что у крестьянъ звонкой золотой и серебряной монеты не мало, что наприм. въ одномъ ceл Кишлеев, гд, какъ говорится, приходится одна лошадь на три двора, онъ купилъ 500 золотыхъ у разныхъ лицъ, что однако не вс крестьяне поддаются на обольстительные барыши (отъ продажи золота): одинъ изъ нихъ, имющiй золота на 14 тысячь рублей, прогналъ искусителя, объясняя, что ‘покуда кубышка у него въ земл, онъ ничего не боится’.

Сводя разные отрывочные слухи о настоящемъ жить-быть ‘меньшой братiи’, — о томъ, что много развелось ‘распивочныхъ’, куда толпами бгутъ мужики, бабы и дти, что появилось у нихъ обилie въ хлб и деньгахъ, что нанимаютъ они по многу земли у помщиковъ, — мы изъ всего этого ршаемся сдлать выводъ краткiй, въ двухъ словахъ:

Пьютъ, но работаютъ.

Въ встяхъ и слухахъ объ обнаруживающемся благосостоянiи деревенскаго люда мы готовы даже видть нкоторую связь съ одной фразой, вымолвленной наблюдателемъ ныншней Нижегородской ярмарки. ‘Вообще, говоритъ онъ, характеръ ныншней ярмарки тотъ, что торгуютъ порядочно товаромъ низшаго сорта и относящимся къ предметамъ первой необходимости, а предметы роскоши пока еще ждутъ покупателей. Дождутся-ли?

Кажется дождались, но въ весьма умренной степени. Много печаталось въ газетахъ длинныхъ извстiй съ ярмарки, но общiй смыслъ ихъ состоитъ въ томъ, что никакихъ особенно рзкихъ торговыхъ явленiй не произошло, большая часть длъ шли — то удовлетворительно, то тихо, то такъ-себ. Замчательнаго, особенно наводящаго на размышленiя сообщать стало быть нчего… кром впрочемъ одного, по истин замчательнаго явленiя. Бывшiе на ярмарк купцы поднесли предсдателю ярмарочнаго биржеваго комитета, А. П. Шипову, письмо, которое мы сейчасъ-же выпишемъ слово въ слово, разсчитывая, что оно послужитъ сильнйшимъ заключенiемъ для нашей статьи. Вотъ оно:

‘Биржевыя вдомости въ No 190-мъ передали извстiе, что германскiй създъ, т. е. частный създъ нмецкихъ купцовъ, представилъ нашему правительству нмецкую записку, которая заключаетъ въ ceб изложенiе желанiй бльшей части прусскаго купечества касательно расширенiя его торговыхъ сношенiй съ нами. Прусское купечество проситъ наше правительство согласиться на заключенiе таможеннаго и торговаго договора на новыхъ основанiяхъ, которыя излагаются въ представленной имъ записк. ‘Биржевыя вдомости’ извщаютъ также, что департаментъ вншней торговли, составивъ на русскомъ язык извлеченiе изъ этой записки, напечаталъ его на страницахъ этой газеты съ тою цлью, чтобы вызвать замчанiя со стороны представителей русскаго купечества и всхъ интересующихся этимъ дломъ. Желанiе прусскаго купечества весьма естественно, но мы, русскiе, должны прежде всего имть въ виду нашу внутреннюю торговлю, нашу внутреннюю промышленность, и обратить вниманiе на то, ккъ будетъ дйствовать на нихъ исполнившееся желанie пpyccкихъ купцовъ, довольно наивно высказанное въ томъ введенiи къ записк, которое напечатано въ томъ-же 190 No ‘Биржевыхъ Вдомостей’. Ярмарочное биржевое купечество, озабочиваясь по вызову департамента составленiемъ замчанiй на этотъ проектъ, проситъ васъ прiобрсти одинъ экземпляръ его для биржевой залы и сдлать краткiй обзоръ этого нмецкаго сочиненiя съ изложенiемъ вашего coбственнаго взгляда. Это дло слишкомъ важное и требуетъ неотложнаго отпора нмцамъ со стороны русскихъ, если предложенiе нмецкихъ купцовъ такъ вредно, какъ общаетъ напечатанное введенiе къ нему. Мы избрали васъ нашимъ представителемъ въ полной надежд, что вашъ просвщонный и врный взглядъ на русскiе интересы будетъ служить нашимъ общимъ отголоскомъ и дастъ силу нашему голосу въ т тяжкiя для нашей торговли минуты, въ которыя молчать, съ обычнымъ подобострастiемъ, уже невозможно, когда стремленiе нмцевъ къ окончательному подчиненiю нашихъ интересовъ такъ очевидно. Извстныя патрiотическiя чувства ваши насъ увряють, что вы не потяготитесь исполненiемъ нашей всепокорнйшей просьбы. Образъ вашихъ мыслей вы потрудитесь сообщить намъ въ ‘Ярмарочномъ Справочномъ Листк’, а мы, по окончанiи ярмарки, займемся порознь подробнымъ разборомъ нмецкой записки’..

Свднiй о томъ, что было дальше, мы еще нигд не успли встртить.

_______

‘Время’, No 11, 1864

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/epokha/1864/ddelan.htm

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

Иноземные взгляды на домашнiя дла Россiи. — Странная дилемма, предлагаемая къ разршенiю. — Обзоръ крестьянскаго дла. — Объ артеляхъ, по поводу книги г. Калачова и заявленiя московскихъ купцовъ. — Умиротворенный и обновленный Кавказъ: выселенiе горцовъ, русская колонизацiя, освобожденiе крестьянъ Тифлисской губернiи. — О нмецкихъ добродтеляхъ, по поводу одной нмецкой школы. — Дополнительное свденiе о сибирско-американскомъ телеграф.

______

Кто еще не обращалъ должнаго вниманiя на разные иноземные толки о нкоторыхъ домашнихъ длахъ нашей Руси православной, тотъ пусть обратитъ: предметъ стоитъ вниманiя очень пристальнаго. Слдить за этими толками можно и по русскимъ газетамъ, потому что нкоторыя изъ нихъ отзываются и дятельно возражаютъ иноземнымъ. Похвальное конечно дло такъ возражать, но оно даетъ намъ случай еще разъ предаться размышленiю о тщет всякой попытки уяснить слпому различiе цвтовъ, или дать глухому почувствовать непрiятность взятаго имъ фальшиваго акорда. Съ той самой поры, какъ Русь начала сильне развивать въ себ новыя основы внутренней жизни и очевидне стали шевелиться ея пробуждающiя силы, — иноземные органы общественныхъ мннiй тотчасъ заинтересовались и устремили на насъ очи съ свойственными просвщонному люду любопытствомъ и любознательстiю. И точно: любопытству и любознательности нашлось тутъ довольно пищи. Наши реформы и особенно образъ осуществленiя ихъ видимо поражали просвщонныхъ наблюдателей, можетъ быть даже кое-что приводило ихъ въ недоумнiе, — кто знаетъ?.. Такъ называемая ‘эмансипацiя’ крестьянъ сначала отвсюду привтсвована была восторженными криками, потомъ — раздумывая и непереворачивая въ ум это дло, должно быть наблюдатели наткнулись на что-нибудь для нихъ неудобоворимое, потому что вдругъ, какъ-будто ни съ того, ни съ сего, стало чудиться имъ что-то страшное: ясно, что послушное воображенiе вызвало имъ ихъ собственныхъ пугалъ — демократизмъ, соцiализмъ и тому подобные заморскiе продукты… Значитъ очень хорошо понимаютъ нашу умственную народную почву, коли могутъ вообразить взросшими на ней такiя дива!.. Но послушайте дальше. Являются въ свтъ Положенiя 19 февраля 1864 года, эманцiпирующiя крестьянъ Царства Польскаго, и — чмъ-же привтствовали ихъ просвщонные иноземцы?..

Но прежде разсудите сами сущность дла. Положимъ нельзя ссылаться на то, что написано въ разныхъ книгахъ и журналахъ о прежнемъ положенiи польскихъ крестьянъ, обратитесь-же къ людямъ живавшимъ въ Польш и насмотрвшимся на бытъ и взаимныя отношенiя разныхъ слоевъ тамошняго населенiя, попросите этихъ людей разсказать все, что они видли и знаютъ, по чистой совсти и съ христiанскимъ безпристрастiемъ, и вы узнаете, что польское хлопство было чуть что не илотство. Весь судъ и расправа надъ хлопомъ въ рукахъ у пана, того самаго пана, который живетъ и кормится трудомъ безземельнаго хлопа, да въ тоже время не иметъ и того интереса щадить и беречь хлопа, какой имли хоть русскiе помщики при крпостномъ прав. И пользуется панъ своимъ положенiемъ съ замчательнымъ бездушiемъ и истинно шляхетскимъ презрнiемъ къ человческому достоинству хлопа. Вотъ сущность прошедшихъ условiй быта польскихъ крестьянъ. И вдь это правда, тутъ нтъ ни слова преувеличеннаго. Угодно подтвердительнаго примра? Ну, вотъ отрывокъ изъ напечатаннаго отчета о ход ныншняго крестьянскаго дла въ Польш:

‘При посщенiи келецкою коммисiею одного изъ имнiй ввереннаго ей отдла, помщикъ на вс жалобы крестьянъ кротко отвчалъ, что онъ всегда былъ отцомъ для нихъ и заботился о нихъ какъ о своихъ родныхъ дтяхъ. При этомъ отвт толпа заколыхалась отъ взрыва негодованiя и изъ нея полились крики: ‘Какъ! ты осмливаешься говорить, что былъ нашимъ отцомъ, — ты, который въ прошломъ году отрзывалъ языки нашимъ братьямъ и закапывалъ ихъ живыми въ землю?..’ Члены коммисiи ужаснулись и боялись поврить. ‘Не можетъ быть, говорятъ они крестьянамъ, — вы врно ошибаетесь, можетъ быть это повстанцы замучили нашихъ братьевъ’. — ‘Нтъ, не повстанцы, отвчаетъ толпа, — повстанцы вшали другихъ, а такiе-то и такiе-то односельцы наши замучены были по личному приказанiю вотъ этого самаго пана, который называетъ себя нашимъ отцомъ!’

Возникшее изъ этого дло передано, говорятъ, на размотрнiе суда. По поводу его ‘Русскiй Инвалидъ’ длаетъ такое замчанiе: ‘Чмъ объяснить дерзость человка, который совершилъ неслыханное злодйство и преспокойно остается на мст преступленiя, посл того какъ возстанiе подавлено, возстановлена законная власть, которая не ныньче, завтра можетъ потребовать его къ отвту?.. Онъ увренъ въ безнаказанности, до такой степени увренъ, что является смло предъ родственниками и товарищами своихъ жертвъ и начинаетъ издваться надъ ними, выставляя себя ихъ своимъ отцомъ и благодлелемъ. Ему не приходитъ въ голову, чтобы эти люди, задавленные, забитые, привыкшiе находиться въ рабскомъ повиновенiи его сословiю, осмлились возвысить голосъ и обнаружить совершившееся преступленiе’.

Такъ вотъ въ чемъ, въ этихъ послднихъ словахъ сущность прежняго, недавняго порядка! И даже можетъ быть не въ однихъ этихъ послднихъ словахъ. Можетъ быть ‘Инвалидъ’ еще не все сказалъ въ объясненiе. Кто знаетъ и чмъ поручитесь вы, что самъ рзатель языковъ не увренъ былъ въ душ, по всей чистой совсти, что оно такъ и нужно было, чтобъ языки рзать. Конечно, онъ слыхалъ что это запрещено, но взросъ онъ аристократомъ и iезуитомъ и съ дтства, можетъ быть, увренъ былъ, что онъ — порода человка особая, что надъ крестьянами онъ Богомъ поставленъ, что крестьянинъ грубъ и золъ, что онъ передъ Богомъ и по совсти обязанъ учить его и что подрзать языкъ кротко и отечески или закопать въ землю нераскаяннаго вовсе не мшаетъ и для справедливости, и страха ради. Слдственно, тутъ и внутреннее убжденiе въ своей правот могло быть причиною преступленiя. Теперь — является освобожденiе: хлопу, отверженному, тупвшему въ совершенномъ отчужденiи отъ образованнаго класса, котораго онъ не зналъ и присутствiе котораго ощущалъ только какъ давящую силу, — этому хлопу вдругъ даются человческiя права, съ хлопа снимается господство пана, хлопъ вооружается своимъ управленiемъ и своею расправою, хлопу дается наконецъ собственность прочная, неотъемлемая, въ вид его кормильца — клочка земли, уже пропитаннаго его трудовымъ потомъ. И хлопъ вздохнулъ свободно, полной грудью, и начинаетъ впервые смутно сознавать, что онъ — такое-же подобiе божiе, какъ и его гордый панъ… Чмъ-же, чмъ-же такое событiе встрчаютъ и привтствуютъ просвщонные иноземцы?

Они прямо ршили, что крестьянская реформа въ Польш иметъ въ виду уничтоженiе польской нацiональности, подавленiе того класса общества, въ которомъ сосредоточились лучшiя силы страны, они ршили, что эта реформа ведетъ къ преобладанiю низшихъ, невжественныхъ слоевъ, и тмъ самымъ возвращаетъ страну ко временамъ варварства, они возмутились, видите-ли, тмъ, что эта реформа отрицаетъ интересы аристократiи и дворянства. Они находятъ наконецъ, что всего гибельне и вредне въ этой реформ то, что у высшаго класса общества, у землевладльцевъ-шляхтичей, отнимается патримонiальная юрисдикцiя, и что участiе въ общинномъ управленiи дается крестьянскому сословiю. Одинъ изъ органовъ всецивилизующей Францiи премудро замчаетъ, что въ дл улучшенiя положенiя польскихъ крестьянъ ни въ какомъ случа не слдовало идти дальше извстной мры — очиншеванiя, другой органъ той-же великой нацiи (‘Journal des Dbats’) видитъ и съ азартомъ указываетъ въ распоряженiяхъ по польско-крестьянскому длу — страшное начало ‘радикализма’.

Позвольте-же однако: можетъ быть, читая эти взгляды иноземцовъ, вы находитесь подъ влiянiемъ невольно мелькающей у васъ въ голов мысли о недавнихъ событiяхъ, объ отношенiяхъ Россiи къ Польш, и это производитъ въ васъ нкоторое колебанiе? Такъ отршитесь-же пока отъ этой мысли, даже пожалуй постарайтесь вообразить себя хоть на минуту ‘общечеловками’, чтобы не заподозрить себя ни въ малйшей односторонности, и затмъ задайтесь такимъ вопросомъ: къ чему направляются мiровые успхи человчества, ведомаго основной мыслью христiанства? — Ну, конечно всякой имющiй очи и уши отвтитъ: къ тому, чтобы наибольшее число людей, ‘малыхъ сихъ’, сдлать счастливыми матерiально и нравственно, давая имъ возможность постепенно совершенствовать себя до степени умнья достигать этого счастья и обладать имъ. Какъ иначе отвтить — мы не знаемъ. А если такъ, то подумайте-же, кто въ этомъ дл, о которомъ идетъ у насъ рчь, сталъ впереди на пути мiрового успха — наша-ли правительственная мра, уже влившаяся животворной струей въ миллiонныя массы, или — взгляды просвщенныхъ иноземцовъ, ужасающихся за ‘интересы аристократiи?..’ Отвтъ несомннно извстенъ, такъ что нечего произносить его. Однако вдь странно и смшно было-бы утверждать, что мы опередили западно-европейскихъ собратiй въ умственномъ и нравственномъ развитiи. Да мы пожалуй и не допустимъ этой гордой мысли, только что-же длать съ явленiемъ? Оно стоитъ передъ нами вжив, и надо-же его какъ-нибудь, хоть гадательно, объяснить. Остается одно изъ двухъ: или взгляды органовъ просвщонныхъ нацiй неискренни, а умышленно приноровлены къ какой-нибудь политической цли, — что они внушены извстной политической партiей, которая на этотъ разъ просто купила ‘независимые’ органы, или — эти органы сами впали въ заблужденiе, понявши превратно духъ и смыслъ нашей русско-польской крестьянской реформы. Но въ первомъ случа — они обнаружили въ себ страшнйшiй нравственный упадокъ, безмрную деморализацiю, во второмъ — Русь остается для нихъ сфинксомъ съ вчными загадками… Ну, пусть-же укажутъ намъ выходъ изъ этой дилеммы, а пока не указали, — мы, еще уважая на столько человчество, чтобы не заподозрить весь западъ въ продажности, остановимся или на послднемъ предположенiи, или… на томъ, что нравственное развитiе не всегда зависитъ отъ одного развитiя наукъ и знанiй, а коренится тоже и въ свойствахъ народныхъ.

Да! въ самомъ дл: чт если-бы наше крестьянское дло, освтившее всю Русь такою ясною зарею, сулящею намъ такую богатую, лучезарную будущность, — чт если-бы его, это дло, примрить на нихъ, западныхъ людей, цликомъ, какъ оно есть, — чт-бы изъ этого вышло? Вышло-бы дйствительно можетъ быть что-нибудь отчасти разрушительное. Оттого оно у нихъ и не переваривается, оттого оно тамъ даже и безнравственно. А за тамошними, разумется, отыщутся и у насъ люди, которые повторятъ тоже самое. Мы уврены, что найдутся и такiе у насъ либералы. Пусть какой-нибудь итальянскiй теноръ пойметъ, какъ прiятно и здорово выбжавшему изъ бани человку освжить себя ведромъ холодной воды на двадцати-градусномъ мороз. Отчего-же человку западнаго строя легче понять шестидесяти-миллiонное царство, почти сплошь населенное земельными собственниками?

И — углубляясь въ самихъ себя, мы можетъ быть отыщемъ много чертъ, незнакомыхъ западному человку, а вдь эти черты входятъ составными элементами въ жизненный строй, и только намъ самимъ, русскимъ, видны эти тонкiя черты въ цломъ состав, только мы сами, подумавши надъ собою, можемъ бережною рукою разнять составъ на части, изслдовать и уяснить ихъ себ… По этому поводу мы имемъ нчто указать хоть сейчасъ и укажемъ ниже, но прежде, не прерывая рчи о крестьянскомъ дл, остановимся на немъ — въ виду обнародованнаго министерствомъ внутреннихъ длъ обзора его дйствiй по этому длу. Этотъ обзоръ, въ которомъ сгруппированы главнйшiе факты, сопровождавшiе нашу великую реформу, теперь въ первый разъ представляетъ столько данныхъ, что съ большею положительностiю можно судить какъ совершился переходъ отъ стараго порядка къ новому, въ какой степени удобно этотъ новый порядокъ укладывается въ нашу жизнь, въ какой степени подходитъ къ нашему народному складу, и есть-ли наконецъ въ немъ элементы, способные возбудить хотя малйшее безпокойство за будущее. Отдльныя свденiя о случаяхъ безпорядка, возбужденнаго новымъ положенiемъ крестьянъ, безпорядка, къ прекращенiю котораго требовалось иногда, кром мстныхъ мирныхъ распоряженiй, содйствiе военной силы, могли привести къ ошибочнымъ заключенiямъ въ отношенiи источника этихъ безпорядковъ. Теперь-же, когда такiе случаи перечислены во времени, ясно обнаруживается, что источникомъ ихъ была только непривычка нашего бывшаго крпостного населенiя къ скорому, самостоятельному уясненiю себ правительственныхъ распоряженiй, которыя они привыкли слышать изъ устъ своего помщика, между тмъ какъ новое положенiе, выводя крестьянъ изъ помщичьей опеки, какъ-бы объособило ихъ интересы, за которые вдругъ пришлось самимъ взяться. Тутъ была темнота и недостатокъ знанiя, и боле ничего. Положенiя 19 февраля 1861 года требовали немедленнаго практическаго примненiя, а между тмъ они еще далеко не могли быть усвоены всею массою крестьянъ, которые видли въ нихъ главнымъ образомъ только одно слово ‘воля’, потому-то большее число крестьянскихъ волненiй относится къ первому времени примненiя новыхъ Положенiй, — такъ что въ первые три мсяца было 647 случаевъ, а во вс остальные шесть мсяцовъ 1861 года, когда крестьяне боле познакомились съ сущностью Положенiй, ихъ было только 137. Должно еще замтить при этимъ, что Положенiя 19 февраля были непривычною новостiю не для однихъ помщичьихъ крестьянъ, но и для мстной администрацiи, которой также было странно и необычно слышать крестьянскiя заявленiя, и потому она часто простымъ недоразумнiямъ придавала характеръ волненiй. Такое воззрнiе мстныхъ властей на крестьянскiя безпорядки продолжалось и въ теченiе 1862 г., когда введенiе уставныхъ грамотъ усилило эти безпорядки, продолжившiеся однако только первые мсяцы, такъ что за второе полугодiе число ихъ упало съ 300 на 88.

Слдующiй 1863 г., когда должны были прекратится обязательныя отношенiя крестьянъ къ помщикамъ, естественно не могъ также обойтись безъ волненiй, подъ влiянiемъ самыхъ разнообразныхъ толковъ о сущности прекращенiя обязательныхъ отношенiй. Не смотря на то, крестьяне, въ теченiи первыхъ двухъ лтъ, на столько уже успли ознакомиться съ новыми Положенiями, что общее число случившихся безпорядковъ было все-таки незначительно въ этотъ третiй годъ процесса освобожденiя. Всхъ такихъ случаевъ безпорядковъ и волненiй съ 19 февраля 1863 г. по 1 января 1864 года было до 122. Разбросанность этихъ случаевъ на пространств всхъ губернiй, за исключенiемъ пяти, гд ихъ совсмъ не было, доказываетъ, что они не имли однороднаго характера, а объусловливались случайными обстоятельствами. Самое большое число безпорядковъ приходилось на губернiю Кiевскую (36 случаевъ), Пензенскую и Саратовскую (7-8 случаевъ). Въ прочихъ губернiяхъ ихъ было отъ 1 до 3, и лишь въ немногихъ до 5 случаевъ. А съ 1 января 1864 года по 19 февраля получены были свденiя о безпорядкахъ только въ одной Пермской губернiи.

Здсь необходимо сдлать еще одну оговорку. Явленiя, означаемыя словомъ волненiе, должны быть раздляемы на дв категорiи — на наступательныя и оборонительныя. И конечно — вс случаи безпорядковъ, бывшихъ при введенiи Положенiй, прямо относятся къ послдней категорiи: вс они носили характеръ одного упрямства, очевидно происходившаго отъ опасенiя быть обманутыми. ‘Какъ-бы не обсчитали! Какъ-бы не дали меньше того, что царь влелъ!’ Вотъ и весь источникъ, вся сущность побужденiй. Но если не сдлать этой оговорки, этого раздленiя смутъ на категорiи, то просвщонные иноземцы, услышавъ только число безпорядковъ, опять не поймутъ дла, какъ не понимаютъ насъ на каждомъ шагу. Имъ тотчасъ и представится волканичекiй взрывъ страстей, народное озлобленiе… Озлобленiе! Имъ непонятенъ ясный, мирный строй русской натуры… Недавно случилось намъ услышать простодушный говоръ одного временно-обязаннаго. ‘Теперь ничего! говорилъ онъ, — слава Богу: оброкъ платимъ, легко… Вотъ на-зиму сюда, въ Питеръ’. — А прежде не здили сюда? — ‘До того-ли! н-коли было: работа круглый годъ’. — И зимой? — ‘И зимой возка — то хлбъ, то лсъ’. — На барщин были? — ‘На барщин’. — Стало быть и скудно жили? — ‘Какъ не скудно? ужь извстно скудно’. — А чьихъ господъ были? — ‘Господина П…. Хорошiй баринъ былъ’. — Хорошiй? — ‘Хорошiй, знатный баринъ, нечего гршить передъ Богомъ — худомъ не помянешь’. — Да вдь тяжело за нимъ было? — ‘Извстно тяжело, потому работы много, отдыху не было, а баринъ хорошiй, грхъ сказать… обидъ не видали…’

Ясно, что разкащикъ отличалъ помщика отъ помщичьяго права, и до-того былъ безпристрастенъ и справедливъ, что и среди скудости отъ тяготы барщинной умлъ въ своемъ помщик хорошаго человка различить. Чт, не годится человкъ съ такимъ навственнымъ уровнемъ въ присяжные? Какъ вы думаете, господа европейцы?

Но мы отступили отъ дла. Возвратимся къ обзору министерскихъ дйствiй.

Выставленныя министерствомъ цифры о количеств просьбъ, поступившихъ по крестьянскому длу, обнаруживаютъ, что количество это увеличивалось вмст съ уменьшенiемъ случаевъ безпорядковъ, т. е., что, по мр усвоенiя крестьянами смысла новыхъ Положенiй, въ нихъ проявилось большее стремленiе къ законному выраженiю своихъ нуждъ. Такъ въ перiодъ до 1863 г. поступило всхъ просьбъ 2619, а въ одномъ 1863 году ихъ было 3503, въ томъ числ отъ помщиковъ 1176, и отъ крестьянъ 2327. При этомъ нужно замтить, что съ наступленiемъ 1864 г. количество такихъ просьбъ стало уменьшаться.

Обзоръ касается также дятельности мировыхъ посредниковъ и тхъ нововведенiй въ обществ временно-обязанныхъ крестьянъ, которыя были вызваны реформою. Извстно, что первое время, по обнародованiи ‘Положенiй’, было самымъ труднымъ для служебной дятельности лицъ, поставленныхъ въ непосредственное отношенiе съ освобожденными крестьянами, трудность эта должна была особенно отразиться на положенiи членовъ мировыхъ учрежденiй, назначенныхъ для соглашенiя интересовъ двухъ сословiй, изъ которыхъ къ одному они сами принадлежали. Хотя на первый взглядъ всхъ длъ по служебной отвтственности членовъ мировыхъ учрежденiй, ршонныхъ сенатомъ, оказывается меньше въ первое время, нежели въ послдующее, — именно: до 19 февраля 1863 г. такихъ длъ было ршено 46, а въ одинъ годъ, съ 13 февраля 1863 г. по то-же число 1864 года, ихъ было 29, — но если обратить вниманiе на послдствiя ршенiй, то окажется (какъ и нужно было ожидать), что важныхъ случаевъ, вызвавшихъ подсудимость, въ первомъ перiод больше, нежели во второмъ: по 46 дламъ, ршоннымъ въ первый перiодъ, 21 посредникъ преданы уголовному суду, а 10 временно устранены отъ должностей, впредь до окончательнаго судебнаго ршенiя, во второй-же перiодъ преданы уголовному суду 6 посредниковъ и 3 кандидата. За то подвергнувшихся замчанiямъ и выговорамъ административнымъ порядкомъ — въ послднiй перiодъ было гораздо больше, чмъ въ первый.

Что касается до развитiя и дятельности новаго мстнаго крестьянскаго управленiя, то по собраннымъ свденiямъ оказывается, что первоначальныя выборы должностныхъ лицъ волостного и сельскаго управленiя были не совсмъ удачны, потому конечно, что крестьянскiя общества вначал по большей части не имли яснаго понятiя о значенiи должностныхъ лицъ. впослдствiи вторые выборы были удовлетворительне. О настоящемъ состав волостныхъ старшинъ большая часть губернаторовъ отзывается, что положительно дурныхъ старшинъ нтъ, изъ нихъ многiе исполняютъ свои обязанности съ толкомъ и прiобрли уваженiе какъ отъ крестьянъ, такъ и отъ помщиковъ. Встрчаются уклоненiя старшинъ отъ прямого пути въ исполненiи обязанностей, но это въ большей части случаевъ приписывается ихъ неопытности и безграмотности, ставящей ихъ всегда въ прямую зависимость отъ писарей, въ которые, за недостаткомъ грамотныхъ людей, часто допускаются лица ненадежной нравственности. Съ прекращенiемъ обязательныхъ отношенiй крестьянъ къ помщикамъ старшины замтно получаютъ боле самостоятельный характеръ.

О волостныхъ и сельскихъ сходахъ вс отзывы сходятся на томъ, что сходы имютъ еще мало самостоятельности, что они подчиняются влiянiю мировыхъ посредниковъ, волостныхъ старшинъ и даже нкоторыхъ крестьянъ, при чемъ замчаютъ, что по недавнему существованiю крестьянскихъ сходовъ нельзя и требовать отъ нихъ самостоятельности.

Мы съ своей стороны не можемъ оставить безъ замчанiя того обстоятельства, что сходы подчиняются влiянiю не только мировыхъ посредниковъ и старшинъ, но и ‘нкоторыхъ крестьянъ.’ Это зачитъ — подчиненiе схода влiянiю высокоцнимыхъ имъ личностей. Но это — естественное явленiе, и оно всегда будетъ встрчаться. А кто знаетъ отношенiя русскаго крестьянина къ мiру и его понятiе о мiр, тотъ никакъ не усумнится въ близкомъ развитiи и значенiи сходовъ, ‘Мiръ’ для русскаго мужика — олицетворенiе разума, мiромъ уменъ русскiй мужикъ и крпко держится за мiрской разумъ. ‘Одному того не придумать, что мiръ придумаетъ!’ И судъ мiрской страшенъ неправому человку. На сторон случиться ему загулять и свихнуться, а въ свою деревню все не охота тащить за собой грхъ да бду. — Стыдно будетъ на мiру!

‘Старики на сходк

‘Про Кузьму чт скажутъ?’

Продолжая обзоръ, мы сейчасъ-же встртимъ нкоторое подтвержденiе этому. О волостныхъ судахъ мннiя раздляются: одни говорятъ, что волостные суды вышедшихъ изъ крпостной зависимости крестьянъ не удались точно также, какъ въ казенныхъ селенiяхъ, что эти суды находятся въ полной зависимости отъ волостныхъ старшинъ и писарей, что по этому крестьяне смотрятъ на нихъ недоврчиво и, избгая ихъ, обращаются скоре къ суду стариковъ, мировыхъ посредниковъ и даже прежнихъ своихъ, или постороннихъ уважаемыхъ помщиковъ. Другiе говорятъ, что ршенiя судовъ большею частiю правильны и безпристрастны, а иногда даже изумляютъ здравымъ смысломъ, что въ такiе суды поступаютъ нердко дла, по желанiю помщиковъ, по спорамъ ихъ съ крестьянами. Въ волостныхъ правленiяхъ, по общему отзыву, не установилось еще должнаго порядка. По большей части дла въ нихъ ршаются однимъ волостнымъ старшиною, и если старшина неопытенъ, то всмъ заправляетъ писарь. Сельскiе старосты меньше всхъ должностныхъ лицъ крестьянскаго управленiя удовлетворительны по своимъ дйствiямъ. Избираемые на короткiй срокъ и большею частiю изъ людей недостаточныхъ, они чувствуютъ себя въ зависимости отъ общества и нетверды въ исполенiи своихъ обязанностей.

Нельзя не обратить также вниманiя на сообщаемыя въ обзор свденiя о распространенiи школъ въ волостяхъ крестьянъ-собственниковъ и временно-обязанныхъ. Въ теченiи двухъ лтъ, по 39 губернiямъ, вновь открыто такихъ школъ 5775, чт, съ существовавшими прежде 3389 школами, въ начал 1863 года составляло всего 9614 училищъ, въ которыхъ обучалось 150.794 мальчика и 20.284 двочки. Цифры училищъ и учащихся, въ сравненiи съ количествомъ волостей въ 44 губернiяхъ (8751) и среднимъ числомъ душъ въ каждой волости (1174), хотя сами по себ уже представляютъ утшительное явленiе, но он все-таки еще не выражаютъ настоящаго положенiя этого дла, во-первыхъ потому, что не изъ всхъ губернiй были доставлены свденiя, а во-вторыхъ — временно-обязаннымъ крестьянамъ и крестьянамъ-собственникамъ открыто безплатное обученiе въ училищахъ вдомства государственныхъ имуществъ, т. е. въ казенныхъ селенiяхъ, и кром того много дтей учатся у священниковъ и церковно-служителей.

Отчеты мстныхъ властей утверждаютъ, что матерiальное благосостоянiе крестьянъ, со времени обнародованiя ‘Положенiй’, сдлало важные успхи, какъ мы не очень давно уже упоминали объ этомъ на основанiи частныхъ извстiй. Обращая почти по-всемстно свой личный трудъ исключительно въ свою пользу, крестьяне въ этотъ недолгiй перiодъ успли, какъ говорятъ отчеты, значительно улучшить свой хозяйственный бытъ. Это обнаруживается: усиленнымъ сбытомъ на главныхъ ярмаркахъ товаровъ, требуемыхъ въ крестьянскомъ быту, — сбытомъ, составляющимъ признакъ довольства, возведенiемъ въ селенiяхъ значительнаго числа хозяйственныхъ построекъ и домовъ, а также наймомъ крестьянами у бывшихъ ихъ помщиковъ и другихъ землевладльцевъ полевыхъ земель подъ посвы и покосы. Усиленiе внутренней торговли предметами крестьянскаго потребленiя — оказалось не на однхъ ярмаркахъ. Въ ‘Одесскомъ Встник’ за ныншнiй годъ пишутъ напримръ: ‘въ конц лта и съ наступленiемъ осени торговая дятельность нашего города, оживляясь постепенно, достигла въ настоящее время такого развитiя, какого давно не запомнятъ наши торговцы. Товары мануфактурные, галантерейные, издлiя нашей городской промышленности, сырые матерiалы: желзо, лсъ, кожевенный товаръ — все это находитъ быстрый и выгодный сбытъ… Въ торговл съ русскими мануфактурными товарами, потребляемыми преимущественно низшими классами сельскаго и городского населенiя, оживленiе началось еще въ прошломъ году, а теперь идетъ какъ нельзя лучше. Какъ-бы предвидя такое оживленiе, одинъ изъ здшнихъ купцовъ, имющiй лавки на старомъ базар, купилъ на Ильинской ярмарк въ Полтав одного краснаго товара 700 пудовъ!’ Дальше въ той-же газет говорится: ‘въ числ производителей сельско-хозяйственныхъ продуктовъ очень много не помщиковъ, а крестьянъ-собственниковъ и другихъ поселянъ, и значительная доля доставляемаго теперь въ городъ хлба принадлежитъ имъ. Получивъ плату за свои продукты, они запасаются въ город всмъ для себя нужнымъ, чего не могли сдлать въ прежнее время, и тмъ содйствуютъ оживленiю нашей внутренней торговли.’ При общей и давнишней жалоб на безденежье такiе факты усиленiя торговли предметами кретьянскаго потребленiя имютъ особенное значенiе. Свидтельствуя объ улучшенiи благосостоянiя крестьянъ, они нкоторымъ образомъ объясняютъ, что уменьшенiе нашихъ денежныхъ капиталовъ больше кажущееся, нежели дйствительное, что значительная масса этихъ капиталовъ разлилась въ томъ многочисленномъ населенiи, которое при прежнихъ порядкахъ оставалось самымъ скуднымъ потребителемъ ихъ.

Съ окончанiемъ введенiя уставныхъ грамотъ, которыя къ 1 мая 1864 г. были введены по всмъ губернiямъ, за исключенiемъ 6 въ Новгородской и 6 въ Костромской, министерство внутреннихъ длъ, полагая, что вмст съ тмъ уменьшились и занятiя мировыхъ учрежденiй, нашло нужнымъ для облегченiя земства въ расходахъ сократить составъ нкоторыхъ губернскихъ присутствiй и разршить уменьшенiе числа мировыхъ участковъ. Такимъ образомъ до 1 мая 1864 года въ 30-ти губернiяхъ сокращено 354 участка.

Дствительно, введенiе такого огромнаго количества уставныхъ грамотъ (къ 1 мая 1864 г. ихъ введено 111.564) въ такой непродолжительный срокъ, какой былъ назначенъ для этого, требовало усиленной дятельности со стороны мировыхъ учрежденiй. Но нельзя не замтить, что работа эта немалою долею падала и на самихъ помщиковъ и крестьянъ. При спшномъ ход этого дла, дла новаго и нелегкаго, невозможно было обойтись безъ промоховъ, подъ влiянiемъ многоразличныхъ причинъ. Промахи эти начали всплывать посл введенiя уставныхъ грамотъ, и вслдствiе этого въ губернскiя присутствiя поступаютъ объ нихъ дла, разршать которыя мировымъ учрежденiямъ едва-ли не гораздо трудне, чмъ вводить въ дйствiе грамоты. Не говоря уже о тхъ промахахъ, которые были результатомъ превышенiя посредниками данной имъ власти, встрчаются еще дла, которыя возникли единственно отъ несогласнаго пониманiя въ разныхъ мстностяхъ однхъ и тхъ-же статей ‘Положенiя’. Въ С.-Петербургскихъ Вд. приведенъ случай различнаго пониманiя статей о поврочномъ измренiи крестьянскаго надла. ‘Нкоторые полагаютъ, сказано въ этой газет, что при поврочномъ измренiи никакимъ образомъ нельзя выключить неудобную землю изъ состава надла, потому что при измренiи рчь идетъ только о количеств, а не о качеств, и крестьяне не имютъ уже права жаловаться на неудобство земли, если они пропустили срокъ обжалованiя уставной грамоты. Такого мннiя держится членъ Ярославскаго губернскаго присутствiя Л. по длъ поднятому жалобою помщика А. на дйствiя мирового посредника, который при поврк надла вошолъ въ разбирательство объ удобств и неудобств этихъ земель и, признавъ значительную ихъ часть неудобными, показалъ размръ крестьянскаго надла гораздо ниже и чрезъ то назначилъ вычетъ съ помщика излишне переплаченныхъ крестьянами денегъ.’ Большинтво членовъ губернскаго присутствiя стало въ сторону посредника. За положительнымъ указанiемъ закона, что земли неудобныя, какъ-то: болота, испорченный лсъ и проч., не могутъ входить въ составъ крестьянскаго надла, — приведенный случай казалось-бы не долженъ былъ и возбуждать вопроса, потому что при поврочномъ измренiи земель, количество которыхъ, за неимнiемъ подъ руками плановъ, опредлено въ уставной грамот только приблизительно, — дло идетъ собственно о количеств земель удобныхъ, дозволенныхъ къ надлу, и странно-бы было оставлять въ надл и изыскивать съ крестьянъ деньги за то количество неудобной земли, которое только по недоразумнiю попало въ грамоту, — однако это обстоятельство все-таки возбудило вопросъ и даже породило разногласiе въ самомъ губернскомъ присутствiи.

Вотъ все, что успли мы замтить въ министерскомъ обзор нашей крестьянской реформы. Что-же общее можно вывести изъ этой замтки? Очевидно т, что вс элементы великаго дла въ ходу и на пути къ дальнйшему безпрепятственному развитiю, и — ни признака, ни даже возможности предвидть что-нибудь въ род общественнаго потрясенiя. Неужели-же успшность мирнаго совершенiя огромной реформы нисколько не зависла отъ свойствъ русскаго народа, ему исключительно принадлежащихъ?

Выше мы пообщались отмтить хоть одну малую черту изъ числа многихъ своеобразныхъ чертъ, составляющихъ складъ русской народной жизни. Случай на это есть. Недавно вышла въ свтъ книжка г. Калачова: ‘Артели въ древней и ныншней Россiи’. Вотъ въ этомъ своеобразномъ союз, артелью называемомъ, и видится намъ та черточка русской жизни, которую мы хотли отмтить. Мы не вдадимся въ разборъ книги г. Калачова, — да здсь для этого и не мсто, — не будемъ говорить о томъ, чего въ ней не достаетъ, — а въ ней не достаетъ кое-чего по соразмрности съ предметомъ, который, какъ вы легко можете догадаться, очень важенъ и еще ждетъ глубокой разработки. — Мы просто хотимъ указать только на то, чт въ книг есть. Г. Калачовъ возводитъ артель въ глубокую русскую старину, къ XI вку, и знакомитъ насъ съ артелями, какъ существовавшими въ древнiя времена, такъ и нын существующими. Онъ указываетъ, что эта своеобразная форма товарищества развита въ разныхъ родахъ народныхъ занятiй и промысловъ. Тутъ представляются: артели биржевыя, артели рыболовства и звринаго промысла, артели бурлаковъ, артели торговыя, артели чумаковъ и возчиковъ, ремесленниковъ и сельскихъ рабочихъ, артели на Урал для выставки войскъ, артели нищихъ, артели продовольственныя или потребительныя…

Изъ всхъ этихъ группъ нельзя не остановиться на одной особенно замчательной — общинной артели Ярославской губернiи, о которой уже говорилъ г. Аксаковъ и описанiе которой повторилъ г. Калачовъ въ слдующихъ чертахъ: еще до отмны крпостного права крестьяне пяти селенiй, въ числ 400 душъ, принадлежащихъ г-ж Марковой и княгин Оболенской, поршили платить въ экономiю оброкъ и за тмъ къ помщицамъ не имть никакихъ отношенiй. Трудовой-же бытъ свой они устроили такъ: лтомъ они занимаются хлбопашествомъ, осенью и зимою столярнымъ и плотничнымъ ремесломъ. Въ числ предметовъ столярнаго ихъ производства главное мсто занимаетъ дланiе деревянныхъ ящиковъ, необходимыхъ торговцамъ для храненiя и укладки винъ, блилъ, сурика, восковыхъ и сальныхъ свчъ, табаку и пр. Чтобы обезпечить за каждымъ семьяниномъ право на трудъ и на законную отъ него прибыль, покрывающую уплату оброка, крестьяне заключили между собою союзъ и завели у себя совершенно особый порядокъ работы ящиковъ, нчто въ род тяглового надла, но не землею, а трудомъ и прибылью. Для этого вс пять деревень, по окончанiи полевыхъ работъ, собираются на сходку, въ которой разсматриваютъ условiя на заказы ящиковъ, предлагаемыя имъ купцами, дале повряютъ вс условiя истекшаго года, приводятъ въ извстность, сколько каждая деревня получила барыша и поставила ящиковъ, наконецъ, разсмотрвъ предлагаемыя работы и цны, мiръ утверждаетъ ихъ, или-же вновь договаривается съ купцами. Посл всего этого, сообразивъ общiй объемъ работы, ‘всемiрской сходъ’ распредляетъ съ наивозможною уравнительностiю подряды ящиковъ по деревнямъ, напримръ поставку конфектныхъ ящиковъ отдаетъ одной деревн, блильныхъ ящиковъ другой и т. д. Подробное распредленiе работъ между жителями каждой деревни возлагается на частную мiрскую сходку этой деревни, для наблюденiя-же за работами, для сдачи ящиковъ и брака дурныхъ — вс пять деревень выбираютъ поставщика. Дозволяется также крестьянамъ производство другихъ работъ независимо отъ мiра, напримръ мебели, посуды, колесъ и пр. Можетъ иной и вовсе отказываться отъ своей части въ работ ящиковъ, или-же сдать ее кому-либо изъ своего общества, обезпечивъ мiру платежъ оброка. Такимъ образомъ въ одной части своего промысла мiръ добровольно отказывается отъ монополiи и ограничиваетъ свои личныя права въ пользу общины, уравнивая между собою всхъ ея членовъ. И въ доказательство, что такiя товарищества цлыхъ селенiй существуютъ у насъ съ древнихъ временъ, Г. Калачевъ указываетъ на сохранившiяся записи XVI и XVII столтiй.

Не одна книга г. Калачова подала намъ поводъ завести рчь объ артеляхъ. Мы имемъ еще въ виду одно заявленiе, громко и краснорчиво говорящее о самомъ главномъ, именно: о нравственной сторон этой нашей формы ассоцiацiй. Вотъ въ чемъ дло. Существовавшее на Николаевской желзной дорог, для перевозки грузовъ, коммерческое агенство Харичкова, какъ извстно, кончило свое существованiе за истеченiемъ, въ ныншнемъ году, его контрактнаго срока. Еще до окончанiя этого срока возникъ вопросъ о выбор новой системы отправленiя грузовъ по желзной дорог, системы наиболе удобной, выгодной и врной, и вдомство путей сообщенiя обратилось къ торгующему сословiю, отправляющему грузы, прося его мннiя по этому вопросу. Вопросъ, какъ видно, еще не поршонъ окончательно, и теперь мы встрчаемъ печатное заявленiе отправителей грузовъ ихъ московскихъ купцовъ, изъ котораго узнаемъ слдующее.

Ныншнимъ лтомъ на Московскую биржу явились выборные отъ 17-ти биржевыхъ артелей петербургскаго порта съ объявленiемъ, что они берутъ на себя всю службу по отправленiю грузовъ, съ полною отвтственностiю не только за цлость наружной упаковки, но и за полную сохранность товара, какъ въ количеств, такъ и въ качеств, и за это просятъ по 1 коп. съ пуда (вмсто 2-хъ копекъ, которыя брало агенство Харичкова). Московскiе отправители, а потомъ и Петербургскiе — съ радостью схватились за предложенiе артелей, московскiе даже охотно вызвались платить по 1¹/₂ к., съ тмъ чтобы изъ пол-копечной накидки образовался сборъ на устройство крытыхъ платформъ и подъемныхъ машинъ для нагрузки товаровъ. Согласилось на предложенiе артелей и главное управленiе путей сообщенiя. Между тмъ явился артелямъ конкурентъ въ лиц г. Похитонова, который предлагаетъ набрать свою артель рабочихъ и понижаетъ цну биржевыхъ артелей, уже и безъ того пониженную ими до ³/₄ коп. По поводу этой-то конкуренцiи представляющей все-таки одноличнаго агента, и послдовало, какъ кажется, заявленiе отъ московскихъ отправителей, въ пользу биржевыхъ артелей, — заявленiе, которое мы считаемъ замчательнымъ документомъ, выражающимъ силу и значенiе этого народнаго учрежденiя въ глазахъ людей, непосредственно относящихся къ нему съ своими длами и интересами и знающихъ его какъ нчто свое, домашнее и родное. Вотъ что говорится въ заявленiи:

‘Вроятно вс знаютъ, чт за народъ артельщики, особенно артелей петербургскаго порта, при которомъ он существуютъ уже боле ста лтъ, но купцы, т. е. главные отправители и получатели товаровъ, до того свыклись съ артельщиками, въ ряду нсколькихъ поколнiй, что имъ довольно уже названiя артельщикъ, для того чтобы врить правильному, исправному и всего боле безпропажному ходу всякаго дла при отправк товаровъ. Вы не найдете ни одной порядочной купеческой конторы, ни одного сколько-нибудь значительнаго акцiонернаго общества, однимъ словомъ — ни одного многоденежнаго, многоотправляющаго и многополучающаго учрежденiя, гд-бы обходились безъ артельщика. Обойдите вс эти конторы, спросите во всхъ этихъ акцiонерныхъ обществахъ, бывали-ли у нихъ пропажи того, что было вврено артельщикамъ, — едва-ли кто-нибудь припомнитъ случаи такой пропажи. Но что главне безпропажности, это т, что если случалась бда, выходилъ промахъ, являлся недочотъ, — здсь уже мы скажемъ не ‘едва-ли кто-нибудь’, а ршительно не укажете вы ни одного, кто-бы началъ судебное разбирательство съ артелью. Артель безспорно и безвозражательно платитъ за каждый промахъ своего сочлена-артельщика. На этомъ собственно и держится то безпредльное доврiе, какое все купечество иметъ къ артельщикамъ и артелямъ. Артель — это полное товарищество на паяхъ, гд пай каждаго артельщика есть вкупъ, платимый имъ при поступленiи въ артель, гд существуетъ полная круговая порука всхъ и каждаго, и слдовательно — гд вс хозяева, вс равно участвуютъ въ барышахъ и потеряхъ. Товарищество, въ которомъ днежный взыскъ есть только часть наказанiя артельщика, ибо артельщикъ изгнанный изъ одной артели не будетъ уже принятъ ни въ какую другую и навсегда потеряетъ мсто, которое вкупомъ, постоянно возрастающимъ отъ прибылей, богато обезпечиваетъ его старость и всю семью его… Предположимъ, что и это обезпеченiе не остановитъ безчестнаго отъ мошенничества, — и тутъ артель застрахована отъ потерь значительныхъ. Связь между ними до того сильна, такъ передается и поддерживается она вковыми преданiями, что если не каждый артельщикъ порознь знаетъ всю подноготную своего собрата, то вся артель наврное уже знаетъ его связи, знакомства и прiязни. Расторопность артельщика, особенно петербургскихъ артелей, такъ развита, что вы въ каждомъ хорошемъ артельщик видите единенiе умнаго, опытнаго и смышленаго повреннаго, съ строгою выдержкою стараго, заслужоннаго воина. Въ исполнительности — это предлъ самой строгой военной дисциплины, незнающей отговорокъ… Бывшiй коммерческiй банкъ, теперешнiй банкъ государственный, таможня — ввряютъ артельщикамъ десятки и сотни тысячъ, и не знаютъ потерь. Артели хранятъ въ складахъ С.-Петербургской таможни, подъ своею отвтственностiю, товара на 80 миллiоновъ рублей, охраняютъ казеннаго пошлиннаго сбора боле чмъ на 14 миллiоновъ рублей, и все это безъ всякой бюрократической, многописьменной формальности: таможн никогда не случалось входить съ ними въ какое-нибудь судебное разбирательство’.

Дале — московскiе отправители грузовъ проводятъ параллель между частнымъ агентомъ и артелью, высчитавъ вс преимущества артели относительно надежности надзора за перевозимыми товарами, — надзора, который у агента длается чрезъ наемныхъ людей, а у артели на каждомъ пункт онъ непосредственно-хозяйскiй, — они, отправители, прибавляютъ еще слдующее замчанiе:

‘Вс эти выгоды артелей передъ частнымъ коммерческимъ агентомъ понятны каждому, но для отправителей, особенно купеческихъ прикащиковъ, есть еще одно весьма важное удобство при артеляхъ. Какая-бы скромная контора ни была у агента, какъ-бы онъ ни былъ мелкочиновенъ, а все-таки по огромности самаго дла, т. е. прiемк и сдач до 30 миллiоновъ пудовъ, эта контора, какъ было и бываетъ, непремнно разрастается до предловъ небольшого департамента, непрменно тутъ заведется конторская iерархiя особое, своего рода, конторское чиновничество. Дла множество, просьбъ бездна, — кто устоитъ противъ искушенiя важности, значенiя и вса? Исполнители — все люди наемные, по этому самому непрменно требованiями строгаго учота и бдительнаго присмотра заведется множество формальностей. И то и другое весьма знакомо намъ, отправителямъ, и на то и на другое мы, отправители и получатели товаровъ, никакъ не можемъ привыкнуть смотрть иначе, какъ на зло, пожалуй и неизбжное при коммерческомъ агент или при распоряженiи отправкою отъ самаго управленiя дороги. И то и другое совершенно уничтожается при артеляхъ: артельщикъ, весьма часто извстный отправителю, беретъ у него на мст товаръ, а тамъ его уже дло — вс формальности съ дорогою. Къ получателю опять артельщикъ привозитъ товаръ, и часто довольно будетъ знать — какой артельщикъ привезъ, чтобы товаръ былъ сложенъ у получателя безъ всякаго осмотра и перевшиваiя’.

Заключаютъ-же московскiе отправители свое заявленiе такими словами: ‘Не будемъ спорить, если намъ скажутъ, что мы, отправители, люди не безпристрастные, но за то съ нами вмст не безпристрастна и вся публика, — вся она боле или мене отправитель. Мы полагаемъ, что если-бы она подала свой голосъ, то уже наврное въ пользу защищаемыхъ нами артельщиковъ. Никто не заставляетъ заключать съ ними контрактъ на такой длинный срокъ, на какой былъ заключонъ контрактъ съ бывшимъ коммерческимъ агентомъ (онъ былъ 12-ти лтнiй). Можно заключить его на небольшое число лтъ и убдиться, что наши биржевыя артели — такое превосходное, самостоятельное учрежденiе, которому едва-ли есть гд-либо равное по честности и исправности служенiя публик. Опытъ всего лучше покажетъ, справедливы-ли вс отправители, сильно и убдительно просящiе передать дло отправленiя товаровъ и грузовъ по Николаевской дорог биржевымъ артелямъ и никакъ никому другому‘.

Если-бы все это было написано отъ имени одного лица и напечатано не въ такой честной газет какъ ‘День’, то еще можетъ быть представился-бы иному какой нибудь поводъ не вдругъ остановиться на такомъ жаркомъ заявленiи, но голосъ цлаго сословiя — другое дло, и нельзя-же не придать большого значенiя той симпатiи, которая слышна въ этомъ голос къ своеобразному народному учрежденiю, — слышна въ одно время съ другою ноткою, которая тутъ-же подпваетъ, что дескать претитъ намъ агентская контора съ ея форменнымъ, бумажнымъ порядкомъ и рангами, потому — не съ руки, приноровиться конечно по нужд можно, а все-таки душа не лежитъ и никогда лежать не будетъ, потому — дло не по насъ, не по нашему складу.

_____

Намъ приходится еще разъ коснуться нкоторыхъ иноземныхъ толковъ о нашихъ длахъ. Читателямъ конечно уже извстенъ фактъ переселенiя кавказскихъ горцевъ въ Турцiю, извстна можетъ быть и вся исторiя этого переселенiя съ самаго ея начала. Напомнимъ въ двухъ словахъ, что эти переселенцы — послднiя непокорныя плмена, занимавшiя западную часть Кавказа съ горнымъ прибрежьемъ Чорнаго моря, — племена слабыя численностью, полудикiя, жившiя разбоемъ подъ защитою трудно-доступной мстности, что племенамъ этимъ, не могшимъ, вслдствiе послднихъ военныхъ дйствiй, держаться противъ русскихъ силъ, предложено было выселиться изъ горъ на плоскость къ сверу отъ Кавказскаго хребта, но они отъ этого предложенiя уклонились и предпочли переселиться въ единоврную имъ Турцiю, чт имъ было дозволено… всть объ этомъ не могла не обрадовать каждаго, она возвщала конецъ томительной и изнурительной войн, которая казалась чуть не безконечною, конецъ войн и полное достиженiе цли, для которой она велась… И вотъ потекли изъ горъ полунагiя толпы къ берегу Чорнаго моря, гд ихъ ожидали плохiя турецкiя суда, въ которыя и стали грузить, какъ попало, этотъ жалкiй народъ ихъ единоврцы. Говорятъ, что берегъ Чорнаго моря представлялъ въ это время страшное зрлище. Тысячи мужчинъ, женщинъ и дтей, едва прикрытыхъ лохмотьями и обезображенныхъ всевозможными язвами, осаждали турецкiя суда, на которыя грузили ихъ до тхъ поръ, пока ршительно не оставалось свободнаго мста. Естественно, при такомъ состоянiи переселенцевъ и порядк перевоза ихъ, какъ между ожидавшими на берегу, такъ и попавшими на турецкiе корабли — развилась ужасающая смертность, и нашему-же правительству, — не оставшемуся равнодушнымъ зрителемъ этой картины, — пришлось помогать бд. Оно дало для перевозки переселенцевъ свои военные корабли и еще наняло для того-же суда у частныхъ лицъ, распорядилось также, что-бы турецкiя суда брали не боле того, сколько можно помстить, и не упускали-бы изъ вида, что это люди, а не вещи.

Неизвстно, какъ распорядились-бы въ этомъ случа напримръ англичане: дозволили-бы они оставаться въ границахъ своего королевства народу живущему однимъ разбоемъ, оставляя ему всю возможность продолжать этотъ образъ жизни, или можетъ быть они поступили-бы съ этимъ народомъ также, какъ обошлись съ своими индйскими подданными. Какъ-бы то ни было, но англiйскiя газеты остались недовольны распоряженiями русскаго правительства при переселенiи горцевъ, и вотъ — до сихъ поръ не перестаютъ вопiять о его варварств и безчеловчiи. Что это такое, гд тутъ варварство — понять невозможно. Конечно безпокойство англiйской журналистики въ этомъ дл намъ также понятно, какъ понятно англичанамъ, чт значитъ для Россiи умиротверенный Кавказъ, стоящiй на рубеж запада и востока, но все-же вдь это не причина перевертывать на изнанку фактъ и клеветать…

Точная цифра переселившихся въ Турцiю горцевъ конечно неизвстна, и если отчоты объ этомъ предмет турецкихъ министровъ, показывающихъ число всхъ переселившихся посл войны горцевъ въ 800.000, преувеличены, неврны также какъ и вообще турецкiя статистическiя исчисленiя, то все-таки цифра эта должна быть значительна, потому что къ 1 iюня ныншняго года въ долинахъ западнаго Кавказа всхъ горцевъ оставалось, какъ говорятъ, только до 40,000 человкъ.

Убыль этого безпокойнаго населенiя на черноморскомъ берегу теперь сильно возмщается русскими колонистами. Изъ внутреннихъ губернiй явилось столько желающихъ къ такой колонизацiи, что напр. въ Самарской губернiи излишнее выселенiе на Кавказъ, говорятъ, вызвало даже противодйствующiя мры со стороны мстныхъ властей. Между тмъ изъ приказа по кавказской армiи 13 сентября видно, что въ ныншнемъ году въ Кубанской области, на сверномъ склон Кавказскаго хребта, на пространств отъ р. Пшита до Иля, а на южномъ между укрпленiемъ Константиновскимъ и р. Туансе, водворено пятьдесятъ четыре станицы съ тремя поселками. Изъ станицъ свернаго склона, за исключенiемъ шести, образуются, на основанiи высочайше утвержденнаго положенiя о заселенiи предгорiй западнаго Кавказа, два конные полка съ особыми полковыми правленiями, а изъ станицъ южнаго склона — одинъ пшiй береговой баталiонъ.

Эти извстiя можетъ быть также болзненно отзовуться въ заграничной печати, которая — чт мудренаго — найдетъ пожалуй что-нибудь сказать и противъ указа 13 октября 1864 г. объ освобожденiи крестьянъ въ Тифлисской губернiи. А ну, какъ и тутъ имъ привидится начало радикализма, зародышъ демократизма, отрицанiе интересовъ аристократiи и тому подобныя ужасти!.. О просвщонные мыслители! вамъ страшно за насъ, стоящихъ на волкан? А намъ ужасно смшны ваши опасенiя.

Прибавимъ здсь кстати, что по поводу указа 13 октября ‘Сверная Почта’ сообщаетъ статистическiя свденiя о помщичьемъ класс и крестьянахъ Тифлисской губернiи. Всхъ помщиковъ, князей и дворянъ, въ 1861 г. числилось тамъ 1751, всхъ крпостныхъ 122,217 душъ обоего пола. Стало быть, еще больше 122,000 душъ свободны, и за тмъ — къ 1865 году уже нтъ во всей Россiи ни одного душевладльца и ни одной крпостной души!

_____

Въ настоящей стать мы такъ настроены фальшивыми взглядами на насъ иностранцевъ, что чувствуемъ въ себ слабость снизойти до заимствованiя одной обличительной статейки изъ ‘Голоса’… противъ нмцевъ. Въ самомъ дл: патентованная нмецкая аккуратность давно получила у насъ такой кредитъ, что вошла въ пословицу. Нмецкiе и русскiе нмцы, такъ успшно расплодившiеся на нашей земл, до сихъ опоръ еще считаютъ себя нашими учителями въ житейскомъ быту. Сила привычки соединять съ нмецкимъ происхожденiемъ человка качества аккуратности и точности заставляла большею частiю врить въ такiя качества нмцевъ н-слово, по одному наружному виду, а ужь о нмецкихъ школахъ — нечего и говорить, он — образцы, и въ нихъ-то должны быть въ полномъ цвту вс нмецкiя добродтели. Ну вотъ — въ 316 нумер ‘Голоса’ и читаемъ мы заявленiе г. Т-ва о процвтающей въ Петербург подъ руководствомъ гуманнаго нмецкаго общества школ при церкви св. Анны. Г. Т-въ говоритъ, что ‘священнымъ долгомъ поставляетъ’ заявить свои замчанiя и приглашаетъ поврить ихъ личнымъ освидтельствованiемъ, дабы видть до чего можетъ дойти нмецкая скурпулезность и каковы дйствительно бываютъ нмцы распорядители въ дл, гд вопросъ поставленъ между карманомъ и гуманностью. Г. Т-въ услышалъ отъ одного изъ родителей дтей, воспитывающихся въ анненской школ, слдующiя подробности объ этой школ: Зданiя принадлежащiя церкви св. Анны громадны, но большая часть помщенiй отдается въ наймы, значительная часть занимается начальствомъ и учителями и только самая мизерная доля отведена для классовъ бдныхъ дтей, которыхъ тамъ воспитывается до 600 человкъ обоего пола, на половину русскихъ, въ возраст начиная отъ 7 и 8 лтъ. Классныя комнаты въ нижнемъ этаж въ 2 и 3 окна, чрезвычайно низки и малы (не боле десяти шаговъ въ квадрат). Въ такую комнату, и въ дождь и въ грязь, съ 8 и 9 часовъ утра, входитъ до 50 мальчиковъ, снимаетъ съ себя мокрое платье, развшивая его тутъ-же въ класс по стнамъ, устанавливаетъ грязныя галоши по некрашеному полу, въ который стекаетъ и вбирается вся сырость и грязь, испаряясь и отравляя атмосферу въ комнат. Съ 3-хъ часовъ зажигаются керосиновыя лампы, которыя, поглощая остальной кислородъ, окончательно портятъ воздухъ класса. За недостаткомъ прислуги, классы даже во время рекреацiонное (отъ 12 до 2 часовъ) никогда не провтриваются. Эти 50 человкъ учениковъ должны просуществовать въ душномъ класс съ 8 и 9 часовъ утра до 5 и 6 часовъ вечера, т. е. отъ 9 до 10 часовъ въ сутки, только приходящiе ученики могутъ уходить отъ 12 до 2 домой завтракать, и то если живутъ близко. Надо сообразить при этомъ нмецкую методу усиленныхъ занятiй для дтей (отъ 9 до 10 часовъ въ сутки) и образъ наказанiй. До 5 часовъ классы, отъ 5 часовъ гимнастика, въ 6 часовъ ребенокъ приходитъ домой обдать, надо-бы готовить на завтра уроки, а тутъ задача, штрафная работа, переписать въ наказанiе 3, 4, 5 страницъ чего-либо вовсе ненужнаго для урока. Имя собственныхъ дтей въ анненской школ, г. Т-въ лично обозрлъ классы и такъ говоритъ объ ней: ‘Классы непомрно малы, низки и грязны. Въ младшихъ классахъ въ особенности, гд дти меньше, но число ихъ больше (до 50 человкъ), комнаты невообразимо малы и воздухъ испорченъ отъ 9 и 10 часового пребыванiя въ нихъ. Все вышеописанное совершенно достоврно. Бдныя дти подвергаются дйствительной опасности заражаться болзнями въ легкихъ и порчею крови, а послдствiя такого положенiя грозятъ родителямъ или преждевременною утратой дтей, или общаютъ въ будущемъ болзненныхъ помощниковъ, а правительству такихъ-же больныхъ гражданъ {Которые, рано-ли, поздно-ли, къ нему-же обратятся за вспомоществованiемъ.}. Скажутъ, это вздоръ, анненская школа существуетъ 60 лтъ, тмъ хуже, отвтимъ мы, что 60 лтъ зло не прекращается, что вмст съ образованiемъ школа даетъ и болзни нашему потомству’. Нужно замтить при этомъ, что анненская школа основана для дтей бдныхъ родителей, а между тмъ тамъ приходящiй платитъ 72 р., да за гимнастику 20 р. въ годъ, если-же онъ, по дальности разстоянiя своего дома, не ходитъ завтракать домой (отъ 12 до 2 часовъ), то еще приплачиаетъ 12 р. въ годъ, слдовательно всего приходящiй платитъ 104 р. Пансiонеръ-же платитъ до 300 р. въ годъ. Все это по-нмецки называется ‘школою для дтей бдныхъ родителей’!

_____

Въ заключенiе — еще одна добрая всть. Въ прошедшемъ нумер мы сообщали о проэкт Коллинса соединить телеграфомъ два земныя полушарiя. Теперь можемъ прибавить, что американскiй конгрессъ постановленiемъ, утвержденнымъ 1-го iюля 1864 г. президентомъ Линкольномъ (выбраннымъ, какъ извстно, въ ныншнемъ году вновь въ президенты), далъ Коллинсу съ товарищами, какъ и нужно было ожидать, право устроить и содержать линiю или нсколько телеграфныхъ линiй отъ какого-либо пункта на Тихомъ океан, къ границамъ британской Америки, чрезъ владнiя Соединенныхъ-Штатовъ, съ такими втвями, какiя онъ признаетъ нужными, и для этого предоставилъ ему право пользованiя незанятыми землями и другiя преимущества, съ тмъ чтобъ проведенiе этихъ линiй было окончено въ пятилтнiй срокъ. Въ пособiе Коллинсу американское правительство предоставляетъ парусное или паровое судно и общаетъ содйствiе военныхъ властей для защиты телеграфной линiи. Подчиняя телеграфную линiю Коллинса существующимъ телеграфнымъ правиламъ, правительство предоставило себ право, въ случа надобности, измнить или-же и вовсе уничтожить данную Коллинсу привилегiю. Теперь стало-быть — остается только желать полнаго успха такому важному предпрiятiю.

________

Наши домашнiя дла

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

У СТРАХА ГЛАЗА ВЕЛИКИ

НЕ ТРОНЬ МЕНЯ

САМЫЕ ПРОСТЫЕ ВЗГЛЯДЫ НА САМОЕ БОЛЬНОЕ МСТО НАШИХЪ ДОМАШНИХЪ ДЛЪ

КОЕ-ЧТО ИЗЪ СЛЫШАННАГО И ЧИТАННАГО

I. Журнальные интересы

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

ЧЕХИ ВЪ ДИКАНЬК

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМТКИ

Наши домашнIя дла

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

_______

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

НАШИ ДОМАШНIЯ ДЛА

Читайте также: