Надгробное слово Графу А. С. Строгонову (*).
(*’) Произнесенное Архімандрітомъ Філаретомъ въ Казанской Церкви, въ С. Петербург, Октября 3 дня 1811 года.
Ты же отъидеши ко Отцемъ твоимъ въ мір, препитанъ въ старости добрй.
Быт. XV. 15.
——
Надгробное слово графу А.С.Строгонову, Филарет, Год: 1811
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Въ миръ отходишь Ты, Знаменитый Мужъ, но можемъ ли мы провождать тебя въ миръ? Когда единъ отъ великихъ столповъ, украшающихъ Престол и поддерживающихъ народныя сословія, сокрушается предъ нами, наше оно и сердце невольно съ нимъ упадаютъ. Ты отходишь въ старости добрй, и, можетъ быть ты находилъ ее слишкомъ долгою, поспшая къ жизни нестарющейся: но коль краткою теперь оная кажется тмъ, которые покоились подъ твоею снію, возрастали подъ твоими сдинами, жили твоею жизнію! Отходя къ вчности, ты ничего не теряешь во времени, поелику дла твои въ слдъ теб идутъ, но вс тебя знающіе теряютъ въ теб тмъ боле, тмъ доле ты принадлежалъ ихъ сердцу.
Что же однако длать, стующіе слушатели? слезный дождь не оживитъ зерна, которое теперь {I. Кор. XV. 41.} сется въ тлніи, но которые возстанетъ въ нетлніи, подъ солнцемъ невечернимъ, и мы не должны уподобляться тмъ, которые не имютъ утшенія, не имя упованія. Духъ въ Боз почившаго мужа оскорбится, если съ меньшимъ великодушіемъ будутъ взирать на смерть его другіе мебели онъ на свою: и церковь, воздая столь торжественныя почести земл отходящей въ землю, хощетъ, чтобы преставленіе чад ея было предметомъ не столько страха или печали, сколько благочестиваго вниманія. Она поставляетъ предъ нами гробы ихъ, яко памятники Благодати, которая сохраняла ихъ въ мір, и яко указателей пути, ведущаго къ блаженной вчности.
Кто, кром Владычествующаго жизнію и смертію, могъ общать Аврааму: ты отъидеши по отцемъ твоимъ въ мир, препитанъ въ старости, добрй? и чмъ какъ не дятельною врою онъ могъ достигнуть въ исполненіе обтованія? Есть ли и нын какое другое предопредленіе для таковыхъ событій? Дадимъ убо при семъ безмолвномъ гроб славу Богу живыхъ, который {4, Цар. II. 21.} даетъ вр и добродтели миръ и долгоденствіе въ залогъ безсмертія и блаженства. Всыплемъ, по образу Елисея, сію евангельскую соль въ источникъ горести да онъ исцлится во отраду.
Человкъ раздается подъ грознымъ небомъ. Зачатый въ беззаконіяхъ, осужденный на смерть прежде рожденія, поставленный въ противоборств со всею природою, мстящею своему владык за покореніе себя сует — имя въ разум вождя, въ наибольшихъ опасностяхъ наиболе слпотствующаго — въ сердц друга часто измняющаго — въ совсти судію, коего бдительность ужасна для чувственности, а усыпленіе для духа, что есть бдный пришлецъ земли, какъ не язвеный воин, принужденный въ одно время сражаться и съ вншними врагами и съ внутреннею немощію? Что суть подвиги безъ Бога предприемлемые имъ для счастія, какъ не усилія разслабленнаго, желающаго воздвигнуться? Что его земныя удовольствія, какъ не обманчивыя врачевства, на краткое время заглушающія неисцльную болзнь, и которыя становятся тмъ мене дйствительными, чмъ чаще употребляются? Счастливъ, если среди сихъ бдственныхъ опытовъ наконецъ онъ почувствуетъ, что нтъ безопасности на земли безъ примиренія съ Небомъ!
Вра изливаетъ цлебный бальзам на раны, открываемыя самопознаніемъ. Она увряетъ, что Богъ для того токмо предаетъ насъ заслуженнымъ страданіямъ, чтобы мы познали нужду помощи его и прилпились къ его милосердію, она скрываетъ насъ отъ взоровъ его правосудія подъ одеждою заслуг Хрістовыхъ, облекаетъ нашу слабость и буйство въ Божію силу и Божію премудрость, и подвизай насъ къ высокой дятельности по намреніямъ любви Божіей, присовокупляетъ, что {Рим. VIII. 22.} иже своего Сына не пощад, но за насъ всхъ предалъ есть его: како убо не и съ нимъ вся намъ дарствуетъ? Таковыми небесными вліяніями проникнутый Хрістіанивъ желаетъ безъ своекорыстія, дйствуетъ безъ самонадянія, покорствуетъ безъ ропота, и видя надъ главою своею не мракъ или мечь, но руку Господню его покрывающую и наставляющую, является въ подвигахъ крпокъ, въ паденіяхъ неотчаянъ, въ опасностяхъ {Прит. XXVIII. 1.} яко левъ уповая. Наказанія превращаются для него въ испытанія, и страданія въ заслуги, тамъ, гд посяны проклятія, онъ пожинаетъ благословенья.
Та же вра, которая примиряетъ съ Богомъ, обращая лице свое къ человкамъ, становится добродтелію и служитъ врнйшею ходатаицею мира съ ближними. Общества человческія учреждаются для взаимной пользы и сохраненія членовъ, но страсти нердко представляютъ въ нихъ зрлища раздора и взаимнаго истребленія. Зависть враждуетъ противъ достоинства, любочестіе старается подавлять заслугу, корысть сражается съ правомъ, безопасность поддерживаемая силою испровергаетъ ея другою превозмогающею силою, союз утвержденный на выгодахъ разрушается отъ малйшаго ихъ неравновсія, сердца соединенныя сострастіемъ разлучаются непостоянствомъ: одна благочестивая добродтель можетъ быть положена въ основаніе такого согласія, которое бы противустояло всмъ разрушительнымъ силамъ, или лучше сказать, нтъ согласія, въ коего бы основаніи она по крайней мр не скрывалась. Съ нею человк если не избавится отъ безпокойства имть враговъ, то не будетъ по крайней мр имть мученія быть врагомъ, если найдетъ злйшихъ противоборцевъ, то и надежнйшихъ поборниковъ, если и весь мір на него возстанешь, то промыслъ Божій останется на его сторон, и все устроитъ ему во благое. Онъ есть {Быт. XXXII.} Исраиль, который, понеже укрпился съ Богомъ, и съ человки, силенъ будетъ.
Но исполненный живымъ чувствованіемъ Божіей благости и дятельно утвержденный въ любви его, можетъ ли уже подвижник вры и добродтели оставаться во вражд съ самимъ собою? Примирясь съ тобою, Боже сердца, говоритъ онъ, я мирюсь и съ собою въ твоемъ присутствіи, среди неусыпной бдительности въ исполненіи моихъ обязанностей я буду спокойно почивать на твоемъ провидніи, преданность твоему водительству есть моя безопасность. Въ мир вкуп усну и почію яко ты Господи на упованіи вселилъ мя ecu {Псал. IV. 9.}.
Упованіе не посрамляетъ, слушатели! и Господь, коего существенныя обтованія духовны и вчны, изрекаетъ также свои благословенія во временномъ и наружномъ во услышаніе и поревнованіе міра. Если онъ восхищаетъ {Прем. IV. 11.} своихъ возлюбленныхъ, да не злоба измнитъ разумъ ихъ, или лесть прельститъ душу ихъ: то онъ же {Псал. XCL 14. 15. 16.} насаждаетъ ихъ въ дому своемъ да процвтутъ во дворхъ его? умножатся въ cтарости мастит, и своимъ благоденствіемъ возвстятъ, яко правъ Господъ Богъ нашъ. Если онъ попускаетъ имъ быть гонимымъ и угнтаемымъ, дабы, подобно стираемымъ ароматамъ, тмъ дале разливали воню благоуханія, и дабы показать, что истинная ихъ награда не на земли находится: то онъ же показываетъ иногда ихъ на высот земнаго счастія и славы, дабы міръ неподумалъ, что они забвеньи. Сей самый міръ, хотя и всегдашній врагъ добродтели, но который не сметъ иначе нападать на нее, какъ подъ ея же личиною, столько иногда поражается свтомъ ея {Мат. V, 16.} просвщаются предъ человки, что и онъ принужденъ казаться прославляющемъ отца ея иже на небесхъ, и положа у ногъ ея свое оружіе, оставляетъ ее непреткновенно совершать блистательное теченіе.
Такъ скончалъ земное теченіе провождаемый нами въ вчность знаменитый Боляринъ. Графъ Александръ. Добродтель была твердымъ основаніемъ его мира и любви съ ближними, въ семейственныхъ и гражданскихъ отношеніяхъ, вра открыла въ немъ миръ съ Богомъ и самимъ собою на одр смерти, почему и счастіе, до гроба ему сопутствовавшее, было не столько даромъ недовдомой судьбы, сколько видимымъ благословеніемъ Провиднія.
Будучи отцемъ семейства, онъ раскрывалъ въ немъ, такъ сказать, вс сокровища нжнаго сердца, и своею любовію образуя изъ него единое тло, былъ единою его душею. Его кротость водворяла окрестъ его искренность и свободу, а для утвержденія порядка ему не нужна была иная сила, кром своего примра. Въ домочадцахъ онъ видлъ не рабовъ, но человковъ, онъ почиталъ ихъ ввренными себ не столько для услуг своихъ, сколько для созиданія ихъ благоденствія, и свобода готова была тому, мню былъ способенъ ею воспользоваться. Тотъ же дух человколюбія, простираясь за предлы домоправительства, повсюду обымалъ нужду и бдность, такъ что, по его чувствованіямъ, каждый неимущій имлъ право на его избытокъ, каждый сирый входилъ въ кругъ его семейства. Онъ любилъ гостепріимство, какъ такую добродтель, которую самъ {Быт. XVIII.} Богъ нкогда удостоилъ своего посщенія. И его домъ, будучи хранилищемъ древнихъ отечественныхъ обрядовъ, могъ быть также училищемъ древнихъ семейственныхъ добродтелей.
А когда исходилъ онъ на поприще заслугъ и славы: какихъ видовъ не принимала его дятельность ко благу общественному и усердіе въ Престолу подъ непосредственными мановеніями Скипетра! Ходатаи союза между знаменитыми Державами Европы, присный во Двор Царевомъ, сотрудникъ высокихъ правительственныхъ Сословій, покровитель наукъ и художествъ!— Но кому я сіе повдаю? Отечество знаетъ сына, который жилъ для Отечества. Вы знаете, питомцы и любители свободныхъ художествъ, съ какою неутомимостію приводилъ онъ ваше общество въ сіе цвтущее состояніе, въ которомъ оставилъ оное, съ какимъ вниманіемъ ободрялъ ваши труды покровительствомъ и предстательствомъ у Престола, съ какимъ удовольствіемъ открывалъ онъ младенчествующій геній, и съ какою отеческою попечительностію его воспитывалъ, сколь охотно жертвовалъ вашему образованію своею собственностію, такъ что шуйца его не вдала, что творила десница, какъ на самомъ краю гроба онъ еще заботоился о исполненіи благодтельныхъ о васъ намреній. Ты знаешь, почтенный сонмъ Дворянства, съ какимъ достоинствомъ онъ представлялъ тебя въ своемъ лиц девять трехлтій, въ которыя онъ по твоему избранію былъ твоимъ вождемъ, — какой незабвенный памятникъ довренности и праведнаго уваженія къ его правиламъ! Какое еще свтлое знаменіе ничмъ непомрачаемой врности къ Престолу — видть на немъ одного посл другаго пять Скипетроносцевъ, и приобрсть и сохранить благоволеніе каждаго! Наконецъ седмьдесять седмь мирныхъ лтъ — какой непрерывный токъ небесныхъ благословеній!
Сего довольно было бы, слушатели, для славы сына Отечества, но Богъ восхотлъ съ такимъ же блескомъ явить въ немъ и сына церкви, дабы внушить свидтелямъ его благоденствія, что истинное благословеніе мира требуетъ боле, нежели гражданскихъ добродтелей. И такъ, МОНАРХЪ, котораго сердце въ руц Божіей, предприявъ создать достойный своего царствованія храмъ Зиждителю міра, нашелъ его достойнымъ быть первымъ споспшникомъ Своего благочестія. При семъ избраніи онъ почувствовалъ, что Провиднію угодно запечатлть его дянія симъ священнымъ служеніемъ, и съ благоговйною покорностію начал великій подвиг въ такія лта, въ которыя немногіе имютъ счастіе оканчивать. Его бодрый духъ напрягалъ оставшіяся силы изнемогающей природы, и истощая ихъ на сіе богоугодное дло, вс свои желанія ограничилъ онъ тмъ, чтобы увидть его совершеніе. Тогда-то собраны самые зрлые плоды въ вертоград имъ воздланномъ, совершеннйшія произведенія отечественныхъ художниковъ принесены Виновнику всякаго совершенства какъ богатые начатки народнаго изобилія и образованности, изящныя искусства, сіи нжныя исчадія роскоши, облагородствовались и освятились, работая благочестію, и такимъ образомъ дятельно проповдано любителямъ изящнаго, что истинно здравый вкусъ долженъ быть направленъ не къ услажденію только воображенія, но къ пищ духа. Когда же десятилтній трудъ его увнчался, когда церковь въ присутствіи Помазанника Божія призывала Господа въ уготованное для него селеніе, и его слава таинственнымъ наитіемъ приоснила сіе священное нын мсто: здсь стоялъ утшенный ревнитель сея славы и приносилъ жизнь свою въ благодарственную жертву за величественное служеніе, принесенное имъ въ одно время и небесному и земному Цірю. Нын, взывалъ онъ втайнъ съ Смеономъ, и сіе чувствованіе неоднократно изливалось изъ души его, — нын отпущаеши раса твоего, Владыко, съ миромъ. Мои желанія, мои предчувствія исполнились: я готовъ предать въ руки Твои жизнь, которую желалъ имть токмо для ближнихъ и для Тебя, жизнодавецъ!
Богъ услышалъ его молитву и удержалъ его здсь на нсколько дней, токмо для того чтобы показать намъ его на одр смерти. Смертный одръ есть камень испытанія прошедшей жизни, человкъ полагаетъ на немъ то чмъ онъ казался, и остается тмъ чмъ онъ былъ: на немъ-то и сей. мужъ долженъ былъ выдержать послднее испытаніе въ вр и преданности Промыслу. Приходитъ болзнь и говоритъ ему какъ Пророк Езекіи {Исаіи XXXVII, I.}: устрой о дому твоемъ, умиравши бо ты и не будеши живъ, но онъ не плачется какъ Езекія, хотя и не мене увренъ въ истин сего пророчества. Изнемогаетъ плоть, но дух не колеблется. Онъ длаетъ распоряженія, долженствующія исполниться по его смерти, съ такимъ равнодушіемъ, какъ бы учреждалъ дружескую вечерю, и единственное утшеніе, котораго онъ въ сіе время требуетъ, есть исполненіе послднихъ обязанностей хрістіанскихъ, толь часто удаляемое огн болящихъ неблаговременною чувствительностію. Если что могло возмутить глубокую тишину души его, то это нжныя чувствованія родительскія: но онъ, преподая достойному сыну своему послднее благословеніе, предавался вмст съ нимъ благости Отца Небеснаго, онъ поручалъ ему не столько свое имя, богатство и Славу, сколько свой примръ, заслуги и добродтели, и наиважнйшій урок давалъ ему спокойствіемъ послднихъ минутъ своихъ. Послдняя воля его была та, чтобъ и по смерти своей предстать Господу въ семъ самомъ храм, въ которомъ онъ получилъ первое предчувствіе смерти, дабы изъ самаго гроба своего еще воззвать къ нему: нын отпущаеши раба твоего, Владыко, по глаголу твоему съ миромъ.
И се онъ предъ лицемъ Твоимъ, о Владыко жизни и безсмертія! Ты внялъ его молитв о его временномъ отшествіи, вонми и нашей о его вчномъ въ Теб упокоеніи. Даждь ему во Твоемъ свт и истин узрть спасеніе Твое, которое онъ видлъ здсь въ зерцал и гаданіи. А въ утшеніе стующихъ о немъ сохрани знаменитое имя его въ достойномъ его потомств.
Филарет (Дроздов В.М.). Надгробное слово графу А.С.Строгонову / Произнесенное архимандритом Филаретом в Казанской церкви, в С.Петербурге, октября 3 дня 1811 года // Вестн. Европы. — 1812. — Ч.61, N 1. — С.3-16.