‘Набат’, Ткачев Петр Никитич, Год: 1875

Публицистика
Время на прочтение: 12 минут(ы)
Скачать в PDF
Ткачев П. H. Избранное
М., Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. — (Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала XX века).

‘НАБАТ’
(Программа журнала)

В НАБАТ!

Когда при зареве пожара раздается звон набата, каждый бросает свой дом и спешит на пожарище для того, чтобы спасать достояние и жизнь ближнего, отвлеченная идея солидарности человеческих интересов выступает здесь во всей ее реальной силе и простоте. Каждый чувствует, что, лишь спасая достояние другого, он может снасти свое собственное. Личная вражда, мелочные будничные дрязги — все забывается ввиду общей опасности. Враги становятся рядом и действуют заодно. Все, что есть в человеке мелкого, дрянного, уходит на задний план, вперед выдвигаются его возвышеннейшие, благороднейшие побуждения. Потому-то только подлые трусы, только расслабленные эгоисты остаются глухими к звону набата.
Потому-то те минуты, когда он раздается, бывают обыкновенно лучшими минутами в народной жизни, несмотря на то что это — минуты величайших народных бедствий.
Мы переживаем теперь такие минуты.
Пришло время ударить в набат. Смотрите! Огонь ‘экономического прогресса’ уже коснулся коронных основ нашей народной жизни. Под его влиянием уже разрушаются старые формы нашей общинной жизни, уничтожается самый ‘принцип общины’, принцип, долженствующий лечь краеугольным камнем того будущего общественного строя, о котором все мы мечтаем.
На развалинах перегорающих форм нарождаются новые формы — формы буржуазной жизни, развивается кулачество, мироедство, воцаряется принцип индивидуализма, экономической анархии, бессердечного, алчного эгоизма.
Каждый день приносит нам новых врагов, создает новые враждебные нам общественные факторы.
Огонь подбирается и к нашим государственным формам. Теперь они мертвы, безжизненны. Экономический прогресс пробудит в них жизнь, вдохнет в них новый дух, даст им ту силу и крепость, которых пока еще в них нет.
Сегодня наше государство — фикция, предание, не имеющее в народной жизни никаких корней. Оно всем ненавистно, оно во всех, даже в собственных слугах, вызывает чувство тупого озлобления и рабского страха, смешанного с лакейским презрением. Его боятся, потому что у него материальная сила, но, раз оно потеряет эту силу, ни одна рука не поднимется на его защиту.
Но завтра за него встанут все его сегодняшние враги, — завтра оно будет выражать собой их интересы, интересы кулачества и мироедства, интересы личной собственности, интересы торговли и промышленности, интересы нарождающегося буржуазного мира.
Сегодня оно абсолютно нелепо и нелепо абсолютно.
Завтра оно станет конституционно-умеренным, расчетливо-благоразумным.
Поторопитесь же!
В Набат! В Набат!
Сегодня мы сила.
Вы видите, государство, отчаиваясь совладать с нами, зовет к себе на помощь буржуазное общество, интеллигенцию.
Но, увы! Его союзники отказываются ему служить, по крайней мере даром, устами своих публицистов они говорят ему: ‘Мы сами ненавидим тебя, если ты хочешь, чтобы мы тебе служили, — поделись с нами всеми твоими правами, в противном случае — мы лучше пойдем за революционерами-утопистами. Они утописты, мы их не боимся. Только бы с тобою нам совладать, а с ними-то мы справимся!’
И они посылают в ряды наши своих детей, а их интеллигенция, за очень немногими исключениями, принадлежать к которым считается ‘позором и подлостью’, — их интеллигенция решительно держит нашу сторону.
Народ, изнывающий под гнетом деспотического, грубого, варварского произвола, униженный, ограбленный, разоренный, лишенный решительно всех человеческих прав, слушает нас, сочувствует нам, и, если бы не его рабские привычки, исторически выработавшиеся под влиянием условий окружающей его жизни, если бы не его панический страх перед ‘властью предержащею’, он открыто восстал бы против своих эксплуататоров и грабителей.
Сегодня наши враги слабы, разъединены. Против нас одно правительство со своими чиновниками и солдатами. Но эти чиновники и солдаты — не более как бездушные автоматы, бессмысленные, слепые и часто бессознательные орудия в руках небольшой кучки автократов. Уничтожьте их, и вместо дисциплинированной и хорошо организованной армии живых врагов вы очутитесь лицом к лицу с нестройной толпой обезглавленных трупов. Следовательно, сегодня единственно сильным и опасным врагом является для нас только эта ничтожная кучка автократов.
Но к ней относится враждебно и все наше общество, как ни разнообразны составляющие его элементы, оно давно уже тяготится настоящим порядком вещей, неуверенность в личной безопасности, капризный и совершенно бессмысленный произвол выводят из терпения самых терпеливых.
Куда бы вы ни обратились, вы везде слышите одни и те же фразы,’Нет, так продолжаться долго не может! Нужно положить этому конец! Нет сил более терпеть!’
Это сегодня.
Но что будет завтра?..
Не надейтесь слишком на глупость наши врагов.
Пользуйтесь минутами. Такие минуть! не часты в истории. Пропустить их — значит добровольно отсрочить возможность социальной революции надолго, — быть может, навсегда.
Не медлите же!
В Набат! В Набат!
Довольно вам толковать все о ‘подготовлении’ да ‘подготовлении’.
Подготовлять революцию — это совсем не дело революционера306. Ее подготовляют эксплуататоры — капиталисты, помещики, попы, полиция, чиновники, консерваторы, либералы, прогрессисты и т. п.
Революционер же должен только пользоваться и известным образом комбинировать те уже готовые, данные революционные элементы, которые выработала история, которые вырастила экономическая жизнь народа, которые крепнут и развиваются благодаря тупости ‘охранителей’, бессмыслию правительств с их жандармами и войска-Ми, — благодаря, наконец, трудолюбивым возделывателям вертограда ‘мирного’ прогресса и их буржуазной науки.
Революционер не подготовляет, а ‘делает’ революцию.
Делайте же ее! Делайте скорее! Всякая нерешительность, всякая проволочка — преступны!
В Набат! В Набат!

ЗАДАЧИ НАШЕГО ЖУРНАЛА

Бить в набат, призывать к революции — значит указывать на ее необходимость и возможность именно в данный момент, выяснять практические средства ее осуществления, определять ее ближайшие цели.
Такова и будет главная задача нашего журнала.
Нас, революционеров, наши враги называют мечтателями, утопистами.
Враги наши правы, — правы, если они судят о нас по нашим ‘теоретикам-софистам’, по нашим болтунам-резонерам, — словом, по нашей теперешней заграничной прессе.
В то время как наиболее деятельная, наиболее искренняя и энергическая часть молодежи инстинктивно ищет непосредственно возможного, практически осуществимого, ей рекомендуют анархию как ближайшую цель революции.
В то время, когда молодежь частью сознательно, частью бессознательно стремится организоваться, сплотиться как можно теснее и крепче, — ей нашептывают в уши, что основные принципы всякой тайной организации: иерархия, дисциплина, подчиненность, — что эти принципы ложные, вредные и даже безнравственные.
В то время как она, полная сил и веры, рвется на дело и хочет как можно скорее сорвать с народа давящие его цепи, ей говорят: ‘Подожди, не трогай, сперва — пропагандируй, внушай, просвещай, а уж потом — срывай’.
Анархия как ближайшая, непосредственная цель революции, пропаганда как практическое средство для ее осуществления и, наконец, организация без дисциплины, иерархии и подчиненности, — разве все это не фантастические утопии, не ребяческие мечты?
А между тем вне этих мечтаний наша заграничная пресса {Разумеется, говоря о современной революционной прессе, мы имеем в виду лишь прессу, предназначенную для русской интеллигенции.} не видит ничего реального, она влюблена в свои утопии и навязывает их молодежи.
Мы не отрицаем, что революционеры-мечтатели, революционеры-утописты, быть может, и необходимы, но только в подготовительный [период], в период революционного брожения. В период же непосредственного действия они не только бесполезны, они вредны. Они отвлекают людей от практического дела, они расслабляют и обескураживают их, они их превращают в холодных резонеров и в конце концов доводят или до полного отчаяния, или до разочарования и покаяния.
Мы утверждаем, что последний период наступил.
Вот почему мы и говорим: ‘Не уноситесь мыслью слишком вперед, не отдаляйтесь от данной действительности, стойте твердо на почве трезвого, разумного реализма. Не мечтайте, а делайте, делайте революцию и делайте ее как можно скорее!’
Но для этого прежде всего нужно ясно и точно определить себе как ближайшую, практически достижимую цель революции, так и пути, ведущие к ее немедленному осуществлению.

В ЧЕМ ДОЛЖНА СОСТОЯТЬ БЛИЖАЙШАЯ, ПРАКТИЧЕСКИ ДОСТИЖИМАЯ ЦЕЛЬ РЕВОЛЮЦИИ

Мы признаем анархию (или, точнее выражаясь, то, что под этим словом обыкновенно подразумевается), но только как желательный ‘идеал’ отдаленного будущего. Однако мы утверждаем, что слово анархия не выражает собою вполне идеала этого будущего: оно указывает только на одну его сторону, на одну, и совсем не существенную, черту будущего общественного строя.
Анархия — значит, безвластие. Но безвластие есть только одно из неизбежных, логических последствий причины более коренной, более глубокой — равенства.
Точно так же как и власть есть не причина, как утверждают анархисты, существующего социального зла, а лишь его необходимый результат.
Все общественные бедствия, вся социальная неправда обусловливаются и зависят исключительно от неравенства людей, неравенства физического, интеллектуального, экономического, политического и всякого другого.
Следовательно, пока существует неравенство хотя в какой-нибудь сфере человеческих отношений, до тех пор будет существовать власть. Анархия немыслима, немыслима логически (не говоря уже о практической невозможности) без предварительного установления абсолютного равенства между всеми членами общества. И потому-то самая существенная, самая характеристическая черта будущего общества и должна выражаться не словом анархия, а словом — равенство. Равенство предполагает анархию, анархия — свободу, но и равенство, и анархия, и свобода, все эти понятия совмещаются в одном понятии, в одном слове, в слове — братство. Где братство, там и равенство, где равенство — там и безвластие, там и свобода.
Отсюда само собою следует, что никакая революция не может установить анархию, не установив сначала братства и равенства.
Но, чтобы установить братство и равенство, нужно, во-первых, изменить данные условия общественного быта, уничтожить все те учреждения, которые вносят в жизнь людей неравенство, вражду, зависть, соперничество, и положить основание учреждениям, вносящим в нее начала, противоположные первым, во-вторых, изменить самую природу человека, перевоспитать его. Осуществить эту великую задачу могут, конечно, только люди, понимающие ее и искренно стремящиеся к ее разрешению, т. е. люди, умственно и нравственно развитые, т. е. меньшинство. Это меньшинство в силу своего более высокого умственного и нравственного развития всегда имеет и должно иметь умственную и нравственную власть над большинством.
Следовательно, революционеры — люди этого меньшинства, революционеры, воплощающие в себе лучшие умственные и нравственные силы общества, необходимо обладают и, оставаясь революционерами, не могут не обладать властью.
До революции эта власть имеет чисто нравственный, так сказать, духовный характер, а потому она оказывается совершенно бессильной в борьбе с таким порядком вещей, в котором все основано на грубой материальной силе, все подчинено расчету алчного, своекорыстного, хищнического эгоизма. Революционеры это понимают и стремятся путем насильственного переворота обратить свою силу умственную и нравственную в силу материальную. В этой метаморфозе сил и заключается основная сущность всякой истинной революции. Без нее революция немыслима. Умственная сила, изолированная от силы материальной, может создать лишь так называемый мирный прогресс. С другой стороны, всякое нападение на существующий порядок вещей, не руководимое и не дисциплинированное силой умственной, может породить лишь хаотическое брожение, — движение бессмысленное, бесцельное и в конце концов всегда реакционное.
Но так как в современных обществах вообще, и в России в особенности, материальная сила сосредоточена в государственной власти, то, следовательно, истинная революция, — действительная метаморфоза силы нравственной в силу материальную, — может совершиться только при одном условии: при захвате революционерами государственной власти в свои руки, иными словами, ближайшая, непосредственная цель революции должна заключаться не в чем ином, как только в том, чтобы овладеть правительственной властью и превратить данное, консервативное государство в государство революционное.
Отрицать непреложность этого условия, отрицать эту ближайшую цель всякой революции — значит или не понимать ее сущности, или сознательно стараться препятствовать ее практическому осуществлению.
И наша так называемая революционная заграничная пресса поступает вполне последовательно со своей антиреволюционной точки зрения, когда утверждает, что революционеры должны хлопотать не о том, чтобы сосредоточивать в своих руках государственную власть, т. е. материальную силу, а о том, чтобы разрушить эту власть, чтобы оставаться и после переворота такими же бессильными и безоружными, какими они были до революции, каковы они теперь.
Она не хочет истинной революции. Она мечтает или о мирном прогрессе, или о беспорядочном, хаотическом, а потому бесцельном брожении. В обоих случаях ее идеалы не выходят за пределы буржуазного миросозерцания и по существу своему безусловно консервативны. Ее проповедь анархии вполне ей соответствует.
В самом деле, что такое анархия без предварительного практического осуществления идей братства и равенства? Это — хищническая борьба человека с человеком, это — хаос противоречивых интересов, это — господство индивидуализма, царство алчного, своекорыстного эгоизма — одним словом, это — именно то, что дает содержание так называемому мирному прогрессу, то, что составляет сущность буржуазного общества.
Итак, ближайшая цель революции должна заключаться в захвате политической власти, в создании революционного государства. Но захват власти, являясь необходимым условием революции, не есть еще революция. Это только ее прелюдия. Революция осуществляется революционным государством, которое, с одной стороны, борется и уничтожает консервативные и реакционные элементы общества, упраздняет все те учреждения, которые препятствуют установлению равенства и братства, с другой — вводит в жизнь учреждения, благоприятствующие их развитию.
Таким образом, деятельность революционного государства должна быть двоякая: революционно-разрушительная и революционно-устроительная.
Сущность первой — борьба, а следовательно, насилие. Борьба может вестись с успехом только при соединении следующих условий: централизации, строгой дисциплины, быстроты, решительности и единства в действиях. Всякие уступки, всякие колебания, всякие компромиссы, многоначалие, децентрализация борющихся сил ослабляют их энергию, парализируют их деятельность, лишают борьбу всех шансов на победу.
Деятельность революционно-устроительная хотя и должна идти рука об руку с деятельностью разрушительной, но она по своему основному характеру должна опираться на принципы, совершенно ей противоположные. Если первая преимущественно опирается на силу материальную, то вторая — на силу нравственную, первая имеет прежде всего в виду быстроту и единство в действиях, вторая — прочность и удобоприменяемость вводимых в жизнь перемен. Первая осуществляется насилием, вторая — убеждением, ultima ratio307 одной — победа, ultima ratio другой — народная воля, народный разум.
Обе эти функции революционного государства должны быть строго разграничены: отличаясь непреклонностью в борьбе с консервативными и реакционными элементами общества, его конституционная деятельность, напротив, должна отличаться эластичностью, умением приспособляться к данному уровню народных потребностей и народного развития. Чтобы не удаляться от этого уровня, не впадать в утопии, чтобы дать жизненную силу своим реформам, оно должно окружить себя органами народного представительства, Народной Думы, и санктировать их волей свою реформаторскую деятельность. В то же время оно должно постоянно стремиться к расширению народного развития, к поднятию уровня его нравственных идеалов. И тут ему открывается широкое поприще для пропаганды — той пропаганды, о которой мечтают наши буржуазные псевдореволюционеры.
Мы признаем вместе с ними, что без пропаганды социальная революция не может осуществиться, не может войти в жизнь. Но мы утверждаем, в противоположность им, что пропаганда только тогда и будет действительна, целесообразна, только тогда и принесет ожидаемые от нее результаты, когда материальная сила, когда политическая власть будут находиться в руках революционной партии.
Следовательно, не она должна предшествовать насильственному перевороту, а, наоборот, насильственный переворот должен ей предшествовать.
Упрочив свою власть, опираясь на Народную Думу и широко пользуясь пропагандой, революционное государство осуществит социальную революцию рядом реформ в области экономических, политических и юридических отношений общества, — реформ, общий характер которых должен состоять: 1) в постепенном преобразовании современной крестьянской общины, основанной на принципе временного, частного владения, в общину-коммуну основывающуюся на принципе общего, совместного пользования орудиями производства и общего, совместного труда, 2) в постепенной экспроприации орудий производства, находящихся в частном владении, и в передаче их в общее пользование, 3) в постепенном введении таких общественных учреждений, которые устраняли бы необходимость какого бы то ни было посредничества при обмене продуктов и изменили бы самый его принцип, — принцип буржуазной справедливости: око за око, зуб за зуб, услуга за услугу, — принципом братской любви и солидарности, 4) в постепенном устранении физического, умственного и нравственного неравенства между людьми при посредстве обязательной системы общественного, для всех одинаковою, интегрального воспитания в духе любви, равенства и братства, 5) в постепенном уничтожении существующей семьи, основанной на принципе подчиненности женщины, рабства детей и эгоистического произвола мужчин, 6) в развитии общинного самоуправления и в постепенном ослаблении и упразднении центральных функций государственной власти.
Такова должна быть, по нашему мнению, в самых общих чертах программа деятельности революционного государства. Входить в подробности здесь не место. Но журнал наш ставит одной из своих задач дальнейшее развитие и уяснение этой программы. Мы полагаем, что такое развитие и уяснение в настоящее время существенно необходимы.
Насильственным переворотом не оканчивается дело революционеров, напротив, — им оно начинается. Захватив в свои руки власть, они должны суметь удержать ее и воспользоваться ею для осуществления своих идеалов, а для этого у них должна быть прежде всего ясная, точная, строго определенная, последовательно выдержанная программа. Не имея ее, они будут действовать ощупью, впадать в постоянные, неизбежные противоречия и своею непоследовательностью погубят себя.

ОРГАНИЗАЦИЯ РЕВОЛЮЦИОННЫХ СИЛ

Если ближайшая практически достижимая задача революционеров сводится к насильственному нападению на существующую политическую власть с целью захвата этой власти в свои руки, то отсюда само собою следует, что именно к осуществлению этой-то задачи и должны быть направлены все усилия истинно революционной партии.
Осуществить ее всего легче и удобнее посредством государственного заговора. Государственный заговор является, таким образом, если и не единственным, то во всяком случае главным и наиболее целесообразным средством к насильственному перевороту. Но всякий признающий необходимость государственного заговора тем самым должен признать и необходимость дисциплинированной организации революционных сил.
Не этой призрачной, невозможной, фиктивной организации, которую рекомендуют молодежи буржуазные революционеры, революционеры-анархисты, а организации реальной, организации, тесно сплачивающей разрозненные революционные элементы в одно живое тело, действующее по одному общему плану, подчиняющееся одному общему руководству, — организации, основанной на централизации власти и децентрализации революционных функций. Только организация, удовлетворяющая этим условиям, может осуществить государственный заговор. Только при такой организации революционеры, захватив власть, будут в состоянии защитить ее от притязания враждебных партий, интриганов, политических честолюбцев, только она даст им возможность подавить консервативные и реакционные элементы общества, только она одна вполне отвечает потребностям борьбы, вполне соответствует типу боевой организации.
Напротив, организация, рекомендуемая революционерами-утопистами, организация, отвергающая всякую подчиненность, централизацию и признающая лишь федеративную связь между автономными, самостоятельно действующими революционными группами, — такая организация не удовлетворяет ни одному из требований боевой организации. Она не способна к быстрым и решительным действиям, она открывает широкое поприще для взаимной вражды, пререканий, для всякого рода колебаний и компромиссов, она постоянно связана в своих движениях, она не может со строгой последовательностью держаться одного какого-нибудь общего плана, в ее деятельности никогда не может быть ни стройности, ни гармонии, ни единства.
Не будучи боевой, она вследствие этого не может быть и революционной. Мало того, она антиреволюционна по своему основному принципу, чисто буржуазному, принципу индивидуализма, ставящему личное выше общего, единичное выше целого, эгоизм выше самоотвержения.
Противоречащая основному принципу революционной нравственности и совершенно непригодная для революционной борьбы, эта организация не удовлетворяет и самому элементарному требованию всякого так называемого противозаконного общества. Она не может и по характеру своему не должна быть вполне и безусловно тайной.
Следовательно, у нас в России ее существование возможно лишь в том случае, когда она будет преследовать цели не только мирные и легальные (при таком условии она может существовать лишь в государствах конституционных), но консервативные, реакционные, вроде, например, распространения книг Священного писания, изданий товарищества ‘Общественной пользы’ и т. п.
Сгруппировавшись в боевую организацию и сделав основной ее задачей захват политической власти, революционеры, не упуская из виду цели заговора, не должны ни на минуту забывать, что удачное достижение этой цели неосуществимо без прямой или косвенной поддержки народа.
Отсюда, деятельность революционной партии и до насильственного переворота должна иметь такой же двойственный характер, какой она будет иметь (как мы уже сказали выше) после переворота. С одной стороны, она должна подготовлять захват власти наверху, с другой — народный бунт внизу. Чем теснее будут связаны обе эти деятельности, тем скорее и удачнее каждая из них достигнет своей цели. Местный народный бунт, не сопровождающийся одновременным нападением на центр власти, не имеет никаких шансов на успех, точно также нападение на центр власти и захват ее в революционные руки, не сопровождающийся народным бунтом (хотя бы и местным), лишь при крайне благоприятных обстоятельствах может привести к каким-нибудь положительным, прочным результатам.
Революционная партия никогда не должна терять этого из виду, она должна избегать всякой исключительности и односторонности в выборе средств, ведущих к осуществлению ближайшей цели революции. Только тогда она будет в состоянии добиться того, чего желает, только тогда ее организация может обхватить все теперь разрозненные революционные силы и указать каждой силе деятельность, наиболее соответствующую ее средствам, наиболее отвечающую се наклонностям и общественному положению. Успех революционного дела в значительной степени зависит от правильного распределения разнообразных революционных функций между членами революционной партии. Каждый революционер должен браться лишь за такую работу, которая ему по силам. Потому мы находим совершенно нецелесообразным приурочивать всех революционеров к одной и той же деятельности. Если нелепо утверждать, что революционеры должны исключительно заниматься подготовлением политического переворота, то так же нелепо настаивать на необходимости — всем ‘идти в народ’.
Такова наша исходная точка зрения на вопрос об организации и деятельности революционной партии. Задача нашего журнала будет состоять в ее дальнейшем, более всестороннем и детальном развитии и уяснении. Главные материалы для такого развития и уяснения мы будем черпать из нашей русской жизни, эти условия настолько своеобразны, что они создают для русской революционной партии совершенно особое положение в ряду революционных партий Западной Европы, ставят ее более или менее в исключительные отношения к народу, обществу и государству. Видеть в этих отношениях полную аналогию с отношениями, существующими на Западе (как это делают некоторые), — значит не понимать того радикального различия, которое существует между экономическими и политическими условиями общества, только что начинающего делать первые шаги по дороге буржуазного прогресса, и обществом, достигшим высшей, кульминационной точки этого прогресса308.
Однако, отрицая эту призрачную аналогию, мы утверждаем, что для интересов нашей революционной партии было бы в высшей степени полезно находиться в постоянном общении с революционными партиями Западной Европы. Союз же с польской революционной партией мы считаем для нее безусловно абсолютно необходимым.
Указывая на необходимость этого общения и этого союза, наш журнал будет стараться своевременно знакомить молодежь с составом, характером и деятельностью западноевропейских революционных партий. В их деятельности мы найдем для себя много поучительных уроков, указаний и предостережений.
На Западе, как и у нас, мы замечаем два течения: одно — чисто утопическое, федеративно-анархическое, другое — реалистическое, централизационно-государственное. Несколько лет тому назад первое вступило в борьбу со вторым, и в первые минуты трудно было сказать, за кем останется победа309. Но теперь положение дел уже настолько выяснилось и определилось, что в окончательном исходе борьбы сомневаться почти невозможно.
Несостоятельность так называемого анархического принципа по отношению к революционной борьбе сознается самими анархистами, но, не решаясь отказаться от него вполне, они вводят в него такие поправки и изменения, которые подрывают <его в корне. Вопрос о необходимости предварительного политического переворота для осуществления идеи социальной революции -- вопрос, который еще недавно они решали безусловно отрицательно, -- становится для них теперь вопросом спорным. Революционная партия все яснее и яснее начинает сознавать, что без захвата государственной власти в свои руки невозможно произвести в существующем строе общества никаких прочных и радикальных изменений, что социалистические идеалы, несмотря на всю их истинность и разумность, до тех пор останутся несбыточными утопиями, пока они не будут опираться на силу, пока их не прикроет и не поддержит авторитет власти.
В связи с таким сознанием необходимо должна измениться и самая форма организации революционных сил. По мере того как политический элемент борьбы выдвигается на первый план, все сильнее и сильнее чувствуется потребность, с одной стороны, более централизовать революционные силы, с другой — облечь большей тайной их деятельность. Политическая реакция, последовавшая за франко-русской войной, дикие и бессмысленные гонения, повсюду воздвигнутые на ‘Международный союз рабочих’, сделали эту потребность еще настоятельнее. История этого союза и его современное положение в различных государствах Европы показывают, что та легальная почва, на которой он хотел бороться с существующим порядком, с каждым днем все более и более уходит из-под его ног, а вместе с этим радикально изменяются и его организация, и его ближайшие цели. В настоящее время почти бесспорно, что, оставаясь на этой почве, он неизбежно должен утратить всякий революционный смысл, всякое революционное значение. И действительно, на легальной поверхности осталась теперь одна лишь мертвая форма когда-то одушевленного организма, — форма, никого более не пугающая, тихо и мирно доживающая свои последние дни. Все, что было живого, практического, действительно революционного, ушло внутрь, скрылось под землю и там начинает свою таинственную работу.
Мы не сомневаемся в успехе этой работы, мы верим, что революционные силы, скрывшись под легальную почву, кончат тем, что взорвут ее, разрушат величественное здание ‘буржуазного общества’ и под его обломками погребут старый мир.

КОММЕНТАРИИ

Впервые опубликована в пробном номере журнала в ноябре 1875 г. Она отражала взгляды не только Ткачева, но и его единомышленников из русско-польского кружка: К. М. Турского, П. В. Григорьева и др. Печатается по: Ткачев П. Н. Сочинения в двух томах. Т. 2. М., 1976. С. 89-102.
306 Имеются в виду различия в программах Ткачева и Лаврова в подходах к ключевым проблемам революции.
307 Решающий довод (лат.).
308 Ткачев имеет в виду те мысли, что были им высказаны в ‘Открытом письме господину Фридриху Энгельсу’.
309 Речь идет о многолетнем противостоянии, идейной и организационной борьбе М. А. Бакунина с К. Марксом и Ф. Энгельсом, закончившейся исключением сторонников Бакунина из I Интернационала в сентябре 1872 г.
Ткачев Петр Никитич
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Возможна ли социальная революция в России в настоящее время?, Ткачев Петр Никитич, Год: 1876
  2. Публичные чтения в Женеве, Ткачев Петр Никитич, Год: 1876
  3. Анархическое государство, Ткачев Петр Никитич, Год: 1876
  4. Значение искусства в истории умственного развития, Ткачев Петр Никитич, Год: 1872
  5. Жорж Санд, Ткачев Петр Никитич, Год: 1874
  6. Накануне и на другой день революции, Ткачев Петр Никитич, Год: 1877
  7. Очерки из истории рационализма, Ткачев Петр Никитич, Год: 1866
  8. Терроризм как единственное средство нравственного и общественного возрождения России, Ткачев Петр Никитич, Год: 1881
Электронная библиотека