На заре, Белозерский Евгений Михайлович, Год: 1886 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 21 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Евгеній Блозерскій.

НА ЗАР.

Область сердца — бездна моря,
Міръ души — магнитъ ума,
Сумма радостей и горя
Есть поэзія сама.

МОСКВА.
Русская типо-литографія Тверская, д. Гинцбургъ.
1886.

НА ЗАР.

КЪ МОИМЪ ДРУЗЬЯМЪ.

(вмсто предисловія).

Мн тридцать лтъ, мои друзья!

Полжизни скрылось въ безконечность.

Что жизнь? Частичка бытія,

Преддверіе въ сдую вчность.

Полжизни нтъ! Какъ бы цвтокъ

Увяла юность молодая,

Къ концу дорога на востокъ,—

На западъ стелется другая.

Я той дорогой, что пчела,

Сбиралъ съ людей и плачъ и вздохи,

Теперь пора моя пришла

Собрать въ одно святыя крохи.

Пора, пора! я опоздалъ:

Не ждутъ отставшихъ жизнь и время,

Въ груди носимый идеалъ

Мн сердце давитъ, словно бремя…

ДИТЯ.

Привтливо смотрятъ лучистые глазки,

Проста, откровенна улыбка твоя,

Ты слушаешь дтскія мамины сказки,

Довольства, восторга отъ насъ не тая.

Открытый твой взоръ еще чистъ, безупреченъ,

И звонокъ чарующій правдою смхъ,

Ты въ помыслахъ, въ чувствахъ своихъ непороченъ,

Ты явный источникъ семейныхъ утхъ.

Года тебя грузомъ свинцовымъ не жали,

Глядишь ты, довріемъ къ людямъ дыша,

Не знаетъ твой лобикъ морщинъ и печали,

Душа твоя точно цвтокъ хороша!

Останься-жъ дитятей на долгіе годы,

Чтобъ свжесть невинной души сохранить,

И дай теб Богъ вс земли непогоды

Съ прекрасной лазурью небесъ примирить.

Г-ж ЕНГАЛЫЧЕВОЙ.

(посл концерта въ Париж въ 1880 г.).

Я слышалъ знакомые звуки,

Родимые стоны впивалъ,

Ихъ отзвукъ вс струны разлуки

Глубоко во мн задвалъ.

Отъ вызванной псней печали

Жестоко сжималась душа,

Мы оба съ тобою страдали,

Далекой отчизной дыша.

Спасибо за мигъ наслажденья,

Его не забуду года:

Крикъ сердца и сердца мученья

Меня возвышаютъ всегда.

РОМАНСЪ.

Не при блеск свчей,

При мерцаньи свтилъ,

Сколько чудныхъ ночей

Я съ тобой проводилъ!

Все смотрлъ на глаза,

Этотъ дивный сапфиръ:

Въ нихъ, какъ жемчугъ, слеза

Для меня цлый міръ.

Вновь теперь мы вдвоемъ,

Страсть бушуетъ въ груди…

Настоящимъ живемъ

И безъ думъ впереди.

РОМАНСЪ.

(посвящается Своенравной).

Люблю задумчивый твой взглядъ

И лепетъ трепетныхъ рчей:

Такъ только листья говорятъ

Съ зефиромъ царственныхъ ночей.

Люблю я твой ревнивый гнвъ,

За нимъ волненіе страстей…

Ужасенъ, можетъ, львиный ревъ,

Но левъ не страшенъ безъ когтей.

Но, Боже, какъ хорошъ твой смхъ!

Нтъ, рокотъ арфы не нжнй!

Любить тебя — великій грхъ,

А не любить — еще гршнй.

* * * *

Наша жизнь на волоск,

А надежды на песк —

непрочны!

Счастье лишь самообманъ,

Честолюбіе — тиранъ

порочный!

Жизнь для многихъ нить и сть,

Для немногихъ выше честь,

но рдко!

Мра духа — умъ, добро,

Мра жизни — серебро —

монетка!

ПЕРВАЯ ВЕСЕННЯЯ ГРОЗА.

Весь день какъ-то хмурилось небо,

Бродили гурьбой облака,

Дыханье стснялось удушьемъ,

На жизни читалась тоска.

Вотъ молнія ярко сверкнула

И грянулъ торжественно громъ,

Природа омыла ланиты

Живительнымъ первымъ дождемъ.

Повяло жизнію новой,

Душа встрепенулась моя:

Опять эти чудныя псни,

Опять молодая земля.

ВЕЧЕРОМЪ.

Звздочки свтлыя,

Очи безмолвныя,

Очи свидтели

Дланныхъ радостей,

Горя глубокаго,

Гнета тяжелаго,

Лейте намъ ласково

Въ души угрюмыя

Вру въ грядущее,

Къ силамъ довріе.

Вотъ-то засвтится

Жизнь нашей родины,

Точно вы, звздочки,

Очи небесныя!

ЧТО ТАКОЕ СЧАСТЬЕ?

Помню, какъ ходилъ я

На балу съ тобой,

Ты меня спросила

Съ рзвостью живой:

— Что такое счастье?

— Счастье? Это тнь:

Тмъ она короче,

Чмъ ясне день.

КЪ ПОРТРЕТУ.

О ты, радость моя ненаглядная,

О ты, счастье мое безъ конца!

Ты, что звздочка съ неба отрадная,

Свтишь въ душу мн свтомъ лица.

Вся ты, точно святая, сіяніемъ

Лучезарно облита вокругъ,

Исполняешь меня трепетаніемъ,

Неиспытаннымъ мною, мой другъ!

Будь мн добрымъ, живительнымъ геніемъ,

Лей мн въ сердце любви благодать,

И я буду въ теб съ удивленіемъ

Идеалъ мой всю жизнь созерцать!..

СЛАВА И ЗАВИСТЬ.

Слава и Зависть — дв сестры родныя,

Разнятся тмъ, что ихъ роли иныя:

Слава стыдливо міръ цлый ведетъ,

Зависть за Славой надувшись идетъ.

КЪ С…

Повстрчались мы,

Познакомились,

И нтъ съ той поры

Мн спокойствія:

Думу-ль думаю,

Сердцемъ трепетнымъ

Въ твою сторону

Рвуся мысленно,

Припадаю-ли

Я съ молитвою

Предъ иконою

Богоматери,

Ликъ твой двственный

Въ очи мечется,

Голосъ бархатный

Въ душу просится.

Радость дней моихъ,

Ненаглядная!

Долго-ль буду я,

Воскомъ таючи,

По теб страдать,

Сердцемъ мучиться?

РОМАНСЪ.

Я любилъ тебя,

Какъ земля росу,

Какъ цвты лучи

Иль весна красу.

Я любилъ тебя,

Какъ мать любитъ дочь,

Какъ зарница блескъ

Или звзды ночь.

Я любилъ тебя,

Какъ прохладу тнь,

Какъ людей печаль

Или солнце день.

Я любилъ тебя

Больше первыхъ розъ,

Глубже тайныхъ думъ,

Слаще сладкихъ грзъ.

ЖАВОРОНОКЪ.

Псня жаворонка льется

И несется къ небесамъ,

А пвецъ на мст бьется,

Въ душу вешній льетъ бальзамъ.

Самъ доволенъ пснью сладкой,

Позабылъ онъ цлый міръ,

Только будто бы украдкой

Пьетъ живительный эиръ,

А затмъ поетъ онъ снова,

Къ небу шлетъ свою мольбу,

Чтобъ оно сказало слово,

Какъ со зломъ вести борьбу…

Псня жаворонка льется

И несется къ небесамъ,

А пвецъ къ эир бьется,

Въ душу вешній льетъ бальзамъ.

ТЕБЯ ЗАБЫТЬ!

Коль въ неб нтъ больше лазури,

Коль нтъ на земл больше мукъ,

Коль морю невдомы бури,—

Такъ мной ты забыта, мой другъ!

Коль солнце безъ блеска и свта,

Коль сверъ безъ снгу зимой,

Коль съ чувствами нту поэта,—

Такъ ты позабыта, другъ мой!

Коль смерть не приходитъ однажды,

Коль радость есть всякій недугъ,

Коль люди не вдаютъ жажды,—

Такъ мной ты забыта, мой другъ!

Коль тигръ отказался отъ крови,

Коль втеръ не гнетъ камыша,

Коль міръ не прекрасенъ въ основ,—

Такъ мной ты забыта, душа!

* * *

Въ душ моей теперь хаосъ,—

Померкъ въ ней видно чудный свтъ

Хотлъ бы плакать — нту слезъ,

Желалъ бы врить — вры нтъ.

Но все-жъ душа свтлй живетъ

Подъ звукъ твоихъ со мной рчей-

Не такъ ли таетъ вешній лдъ

Отъ ласки солнечныхъ лучей?

* * *

Я не продамъ одушевленья

Свободной искренней души

За вс Востока украшенья,

За блстки славы и гроши:

Оно одно иметъ право

Карать преступное въ глаза,

Иль возноситься величаво,

Какъ облака, подъ небеса.

КЪ А…

Я чувствую въ сердц какую-то сласть

При встрч съ тобою случайной,

Во мн загорается пламенемъ страсть.

Съ чарующей нгою тайной.

Я смаялся сердцемъ, душой изнемогъ,

Боряся съ мятежной природой,

Такъ гонитъ собою весенній потокъ

Свои же бурливыя воды.

Въ теченьи ничто не удержитъ его —

Онъ долженъ пройти вс преграды,

Ничто не затушитъ огня моего

Вн ласки твоей какъ награды.

* * *

Вотъ она, Волга широкая.

Славная наша рка,

Потомъ народнымъ политая,

Словно нашъ умъ глубока.

Стелется лентой гигантскою.

Мутныя воды несетъ,

Моетъ пространства далекія,

Кормитъ нашъ русскій народъ:,

Съ нашею жизнью народною

Связана тысячи лтъ,

Видла русскія радости,

Видла насъ въ годы бдъ.

Слышала псни раздольныя

Съ ихъ задушевной тоской —

Въ псняхъ тхъ горе длилося

Съ матушкой Волгой-ркой.

Ну, такъ прими-же, родимая.

Мой отъ народа привтъ,

Будь, какъ была ты, кормилицей

Многія тысячи лтъ.

ПСЕНКА СЕРДЦУ.

Что-то ноетъ ретивое,—

Знать, не предъ добромъ.

Успокойся же, родное:

Ты со мной вдвоемъ.

Мы взросли, что незабудки,

Въ сырости земной:

Намъ не страшны жизни шутки —

Ливень проливной.

Много мы переносили

Горя и заботъ,

Съ врой въ лучшее проплыли

Океанъ невзгодъ.

Вновь мы рянемъ въ море страстно,

Нашъ компасъ есть цль,

Гд глубоко — неопасно,

Хуже жизни мель.

ЗНАКОМАЯ ДОЛЯ.

(На смерть идеалиста).

Сгинула, сгинула жизнь молодая,

Точно не въ пору разцвтшій цвтокъ,

Больше не станетъ душа, улетая,

Клясть злополучный, тяжелый свой рокъ.

Кончилось время надеждъ, ожиданій,

Счеты подписаны алчной рукой:

Гость на дорог въ страну безъ страданій,

Мчится какъ втеръ на вчный покой.

Много въ немъ было прекрасныхъ стремленій,

Щедро природой онъ былъ награжденъ,

Только для псенъ, любви, наслажденій

Видно судьбою ошибкой рожденъ.

Псни заптыя сладки и новы,

Но… оборвался пвецъ молодой:

Горькая жизнь заковала въ оковы

Душу свободную крпкой нуждой.

Вмсто любви, наслажденій и ласки

Доля дала ему злую жену,

Дрязги семьи не ушли отъ огласки —

Онъ пристрастился, что къ другу, къ вину.

Дружба съ напиткомъ крпчала съ годами,

Воля слабла, даръ псенъ заглохъ,

Кончились счеты съ земными бдами —

Умеръ онъ нищимъ и духомъ убогъ.

ТРЕХЛТНЕЙ ‘БЬЮТИ’ *)

*) Англійское: ‘красота’.

Чиста, какъ совсть херувима,

Голубки кротче дивный взглядъ,

Будь Провидніемъ хранима,

Какъ рдкій, рдкій жизни кладъ.

Твоя улыбка — откровенье,

Печать невинности земной,

Твой лепетъ, что благословенье

Съ небесъ душ моей больной.

Ты то и есть земное счастье,

Что всхъ присутствіемъ живитъ^,

Такъ солнце, выглянувъ въ ненастье,

Всему даетъ веселый видъ.

МОМЕНТЪ.

Есть въ жизни угрюмой

Моментъ просвтлнья:

Родятся въ насъ думы

И въ сердц стремленья.

Мы выше насилья

Житейскаго гнета,

Расправили крылья

Для мысли полета,

Уносимся выше

Куда-то въ пространство,

Міръ кажется тише —

Нтъ больше тиранства,

Отъ жизни далко,

Вн всхъ колебаній,

Нтъ больше намка

На море страданій.

Какъ чудно, отрадно

Души просвтлнье,

И сердце пьетъ жадно

Чувствъ сладкихъ томленье.

M-lle А. ГИВАРТОВСКОЙ.

Какъ малый птенчикъ беззаботна,

Какъ серна рзвая легка,

Проста, мила, словоохотна,

Живй, подвижнй мотылька.

Въ душ твоей кипитъ веселье,

Какъ съ шумомъ бьющая волна,

Міръ для тебя что новоселье,

А жизнь отраднаго полна.

ВОЗДУШНЫЕ ЗАМКИ.

Воздушные замки кому незнакомы?

Кто не былъ смущаемъ ихъ видомъ хоть разъ?

То въ образахъ свтлыхъ прекрасныя дрмы,

И обликъ души, оживляющей насъ.

Обманчива близость холмовъ отдаленныхъ,

Но вс ошибаются, зная обманъ,

Обманчивы замки надеждъ затаенныхъ,

Одтые въ розовый нжный туманъ.

Манятъ человчество ихъ очертанья,

Путь къ нимъ и влечетъ и дивитъ красотой,

Мысль жадно впиваетъ розъ пышныхъ дыханье,

Разсудокъ молчитъ, опьяненный мечтой:

Людей не смущаетъ сомннія дума,

Что въ жизни разбито такъ много надеждъ,

Стремятся къ тмъ замкамъ и тихо и съ шумомъ

Избранники мысли и орды невждъ.

Всмъ будто живется скорй, веселе

Въ пространств мечтами излюбленныхъ мстъ:

Жизнь въ плать Фантазіи людямъ миле,

И каждому легче несть собственный крестъ.

Съ надеждою легче людское несчастье,

Сживаются съ нею и радость, и плачъ,

Бднякъ принимаетъ въ ней долю участья,

Дань платитъ ей также и первый богачъ.

Какъ жизнь въ возрожденьи существъ безконечна

И катится дальше куда-то впередъ,

Такъ царство надежды широко и вчно

И только съ кончиною міра пройдетъ.

ВЕШНЯЯ ПСНЯ ЖАВОРОНКА.

Чу! псня герольда весны раздается

И тонетъ въ атласной степи облаковъ,

Широкой волною въ пространство несется,

Въ міръ нашихъ Фантазій, надежды и сновъ.

Повдай, свободный глашатай веселья,

Что значатъ т псни, т трели твои?

Избытокъ ли радости, чадъ опьяннья

И полный гимнъ счастья взаимной любви,

Иль рядъ безконечныхъ душевныхъ созвучій,—

Гармоніи жизни, красы бытія,—

Излился въ аккорды напвовъ пвучихъ,

И ихъ-то заслушалась жадно земля?

Все выше манящія трели въ эир

Несутся и льются журчащей волной,

А я, какъ бы званный на жизненномъ пир,

Внимаю веселью душою больной.

УТРЕННЯЯ ПСНЯ ЖАВОРОНКА.

Безконечная псня веселья,

Безконечная псня любви,

Льется звучнымъ, свободнымъ потокомъ

Съ безграничной лазурной степи.

Сколько въ мір разлито созвучій,

Ощущеній, желаній и сновъ,

Но все тонетъ въ невдомомъ мор —

Въ всеобъемлющемъ слов любовь!

Въ ней и скрытъ тотъ рычагъ всемогущій,

Чмъ весь міръ повернулъ бы мудрецъ:

Отнимите любовь и — мгновенно

Жизни міра настанетъ конецъ.

СОГЛАСНАЯ СЕМЬЯ.

Да, въ мір лести, лжи, страданья,

Бываю мученикомъ я^,

Но есть и въ немъ очарованье —

То мира полная семья.

Въ ней неподдльное согласье,

Доврьемъ дышетъ каждый взглядъ,

На всякой вещи видно счастье,—

Здсь жизни праздничный нарядъ.

Просты межъ членовъ отношенья,

Рчей фальшивыхъ не слыхать,

На всхъ, на всемъ безъ исключенья

Лежитъ гармоніи печать.

Но мн милй всего на свт

Та благодатная семья,

Въ которой радостныя дти,

Какъ пчелы вьются вкругъ улья.

Рой этихъ пчелъ жужжитъ такъ дивно,

Везъ страха смотритъ на отца,

Мать тормошитъ свою наивно

Въ вопросахъ дтскихъ безъ конца.

Гд дти есть, тамъ нтъ покою,

Но дтскій сонъ завидно тихъ

И не смущается тоскою

Такъ годы долгіе для нихъ.

Несчастье въ той семь случайно,

Бда сравнительно легка,

Благословенье шлетъ ей тайно

Съ небесъ Всевышняго рука.

Здсь міръ поэзіи реальной,

Созвучье въ жизни длъ и словъ,

Такъ въ степи мертвой и печальной

Оазисъ — отдыхъ средь песковъ.

НЕСОГЛАСНАЯ СЕМЬЯ.

Въ знакомств съ жизнью міровою

Тогда страдалъ ужасно я,

Какъ мн встрчалася норою

Согласьемъ бдная семья.

Извращены въ ней отношенья,

Улыбка, взглядъ собой язвятъ,

На мсто дружбы — оскорбленья,

Намки, горечь и разладъ.

Упрки женъ, съ мужьями ссоры,

Съ презрньемъ ложь переплелась,

Другъ къ другу ненависть, раздоры —

Въ семь единственная связь.

Худая почва — худо смя,

Вольна семья — больной приплодъ,

Здсь дти тягостное бремя,

Источникъ горя и хлопотъ.

Ихъ слзы — высшее несчастье,

Ихъ крики слухъ не веселятъ,

Но вызываютъ на участье —

Тутъ жизни будничный нарядъ.

Всегда здсь дуетъ втръ холодный.

Весна безжизненнй зимы,

Такъ выростаетъ плодъ негодный

Подъ кровомъ холода и тьмы.

Нтъ на поэзію намка

И отдохнуть не можетъ взоръ:

Прочтетъ здсь всякій издалка

На жизни смертный приговоръ.

СЛЗЫ.

Клянусь, не знаю чище слзъ,

Какъ въ дтскій возрастъ съ колыбели,

Он, что лепестки отъ розъ,

Лишь появились — облетли,

Не такъ скрывается роса

Отъ солнца ласковаго свта,

Какъ таетъ дтская слеза

Отъ ласкъ любви и словъ привта.

И въ первой двственной любви

Порой невольно льются слзы,

Какъ жизнь ключемъ кипитъ въ крови,

А нашу мысль чаруютъ грзы.

Тогда вся жизнь — какой-то сонъ

И безсознательныя дрмы,

Терзаній тла милліонъ

Отъ страстной внутренней истомы.

Но слзы есть еще святй,

Дороже въ счастьи и несчастьи:

То слзы нашихъ матерей

И слзы рдкаго участья.

Т слзы жизненный бальзамъ,

Любви источникъ безконечный:

Чрезъ нихъ мы ближе къ небесамъ

Отъ этой жизни безсердечной.

Есть слзы жгучй во сто кратъ,

Вольнй для сердца безконечно,

Коль наше ‘я’ въ насъ оскорбятъ,

Заднутъ душу безсердечно.

Тогда душа, какъ въ вихрь тростникъ,

Занывъ, приходитъ въ содраганье,—

И какъ тяжелъ тотъ страшный мигъ

Для нашихъ нервовъ и сознанья?

Мы проклянемъ суровый рокъ,

Въ груди сожмется сердце больно

И вдругъ горячихъ слзъ потокъ

Ркой польетъ изъ глазъ невольно.

Да, плакать мы тогда должны,

Иль тяжесть мукъ себ умножимъ,

Т слзы горче полыни,

Которыхъ выплакать не можемъ.

НА СВТЛОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ ВЪ МОСКОВСКОМЪ КРЕМЛ.

Народъ до, полночи въ Кремл собрался рано,

На берегу Москвы рки стоитъ рой словъ…

Вотъ загудлъ великій колоколъ Ивана,

За нимъ, какъ дти, цлый рядъ колоколовъ —

И общій дружный гулъ гигантскою волною

Понесся отъ Москвы до внутреннихъ небесъ,

Взвилася вверхъ ракета огненной змею,

За крестнымъ ходомъ хоръ заплъ: ‘Христосъ воскресъ!’

Великій въ правду часъ, великое мгновенье,

Какъ Русь, шестая часть земли, страна чудесъ,

Шлетъ къ небесамъ одно сердечное моленье,

Мильономъ устъ произнося: ‘Христосъ воскресъ!’

Какое зрлище для торжества идеи

И человческой возвышенной любви!

Что можетъ быть свтле и святе,

Какъ ночь на Свтлый День по всей святой Руси!

РУССКЙ ДВУГЛАВЫЙ ОРЕЛЪ.

На дальнемъ Восток, у дикихъ народовъ

Свтлй, лучезарне нашъ ореолъ:

Расправивши крылья, въ Туркменскія степи

Пронесся могучій двуглавый орлъ.

Пари, нашъ красавецъ и символъ Россіи,

Паря возносись до лазурныхъ небесъ,

Несися побдно къ сдымъ Гималаямъ,

Въ страну величавыхъ природныхъ чудесъ.

Теб предстоитъ міровая задача,

Что раньше начертана волей судебъ:

Нести къ мусульманскому тмному міру

Идею о прав, какъ истинный хлбъ.

Теперь къ отступленью нтъ больше возврата,

Разъ тврдо начертанъ судьбою нашъ путь,

Такъ: молнія вмст съ раскатами грома

Должна золотой полосой промелькнуть.

1885.

Красноводскъ.

* * *

У меня ль, у добра молодца,

Очи ясны, соколиныя,

Кудри лосны, словно шелковы.

На меня въ сел частхонько

Красны двицы заглядывались,

Въ деревняхъ, на нашихъ посдкахъ,

Погулять со мной напрашивались.

Но люблю я больше душеньки

Дочку Старостину Дунюшку:

У нея-ли поступь гордая,

Поступь гордая павлиная,

Псня сладка, соловьиная-

Косы русы, словно дв зми,

По плечамъ бгутъ двичіимъ,

На груди высокой стелятся

Я съ колнями цлуются,

Горятъ очи — свтятъ звздочки,

Въ сердце молодцу заглядываютъ,

Общаютъ зорьку красную,

Улыбнтся — глянетъ солнышко,

Захохочетъ, что русалочка —

Имъ мурашки сквозь прохватываютъ.

Отчего-жъ она, красавица,

Свое личико румяное

Отъ меня всегда ворочаетъ?

Оттого, что есть у молодца

Ужъ другая другъ-подруженька:

Съ нею вмст мы родилися,

Съ нею вмст мы пелнаны,

Съ самой люльки перевнчаны.

Той подружк старо прозвище —

Горе горько, бдность бдная.

Думы крпки есть у молодца

Крылья сильныя у волюшки:

Полечу я въ степь раздольную,

Чтобы волей сердце тшилось,

Позабыло свою Дунюшку.

КЪ РУССКОЙ ПСН.

Глубока ты, псня русская!

Глубже Волги, нашей матушки,

Шире Каспія широкаго

И вольнй степей Украинскихъ.

Бды русски тебя вскармливали,

Снга рыхлы были люлькою,

Втры буйные укачивали,

Шумомъ съ свистомъ убаюкивали,

Сказки чудныя разсказывали,

Холода тебя унизывали

Рзвымъ словомъ, точно жемчугомъ,

Освщали ночи лунныя,

Согрвало солнце красное…

Такъ явилась псня мощная,

Полилася, разудалая,

Понеслись напвы звонкіе

На веселье міру русскому.

Все сказала псня складная,

Въ золотыхъ рчахъ повдала

И на все она откликнулась

Съ колыбели до могилушки

Живетъ псней душа русская,

Только ею она тшится:

Псня въ счастьи — другъ испытанный,

Псня въ гор еще большій другъ,

Безъ ней было-бъ сердцу русскому

На семъ свт тяжко маяться,

Все равно что малу мсяцу

Ясну быть безъ брата — солнышка.

Исполать народу русскому

За т псни задушевныя.

Задушевны, незаемныя,

Незаемны, самобытныя.

НОКТЮРНЫ

НОКТЮРНЪ 1-й.

Затихли небеса въ нмомъ очарованьи,

Раскинулъ млечный путь свою тафту,

И тихо спитъ земля въ торжественномъ молчаньи,

Забывъ свою дневную суету

Лишь изрдка кой-гд, въ пространств безконечномъ,

Промчится брилліантомъ метеоръ

И сразу скажетъ то очамъ души о вчномъ,

Чего иной всю жизнь не видитъ взоръ.

Прими, Господь, мое моленіе нмое:

Ты далъ въ себя глубоко заглянуть,

Постичь, Отецъ, твое величье міровое

И врой оживить больную грудь.

Я жизнь свою влачилъ, какъ брошенный въ пустын,

Везъ утшенья, безъ любви,— одинъ,

Теперь я сталъ другимъ: въ Теб, Творецъ, отнын

Я буду жить, какъ врный, кроткій сынъ.

Несчастье, счастье, радость, горе испытанья

И плачъ души, истерзанной борьбой,

Сомннья духа, горечь слзъ — безъ колебанья

Все, все, Отецъ, я раздлю съ тобой.

НОКТЮРНЪ 2-й.

Нтъ силы во мн, нтъ терпнія

Ждать счастья, бороться съ судьбой:

Душа изнываетъ въ томленіи,

Какъ травка въ мучительный зной.

Ужели какое проклятіе

Лежитъ на моей голов,

Что съ дтства, вс дни безъ изъятія,

Отрады не видлось мн?

Судьбы-ли коварной велніе,

Души-ли потребность моей —

Въ даль вчно больное стремленіе,

Исканіе истины въ ней?

Нтъ мн на земл утшенія,

Покоя въ душ моей нтъ:

Знать къ истин вчной влеченіе

Мн данный отъ Бога завтъ.

НОКТЮРНЪ 3-й.

Поймешь-ли ты всю горечь слезъ моихъ,

Всю тяжесть душащихъ меня рыданій?

Поймешь-ли ты, что значитъ каждый стихъ

И сколькихъ стоитъ онъ душ страданій?

Одна лишь пснь восторженной души

Изъ груди льется беззаботной трелью,

Такъ жавронокъ въ торжественной тиши

Безъ боли платитъ пснью дань веселью.

За то нашъ каждый стихъ есть сердца стонъ

И нашихъ чувствъ отзывчивое эхо,

А наша пснь — терзаній милліонъ,

Одно страданіе безъ смха.

Теперь поймешь ты горечъ слзъ моихъ

k тяжесть душащихъ меня рыданій?

Теперь поймешь, что значитъ каждый стихъ,

И сколькихъ стоитъ онъ душ страданій?

НОКТЮРНЪ 4-й.

Засвтились очи Неба,

Зашепталъ зефиръ,

И повялъ въ душу свта

Благодатный миръ.

Улеглися вс заботы,

Отдыхъ наступилъ —

Началося міровое

Обновленье силъ.

Завтра снова за работу,

Въ тотъ же міръ заботъ,—

Жизнь въ движеньи безконечномъ

Свой свершаетъ ходъ.

И слдятъ за этимъ ходомъ,

Цлый міръ обнявъ,

Золотыя очи Неба

Тайно или въявь.

НОКТЮРНЪ 5-й.

Когда, заиграетъ, взбушуется море

И втеръ погонитъ съ небесъ облака,

Тогда я душой оживаю, бодрю,

И вдругъ изчезаетъ злодйка-тоска.

Во мн пробуждаются скрытыя силы

Для крайней, отчаянной, страстной борьбы:

Борьба насъ возноситъ надъ узостью жизни,

Когда мы разсчета и выгодъ рабы.

Пусть царствуютъ страсти, живутъ увлеченья,

Лишь холодъ души не проникъ бы въ людей:

Безстрастные люди, что брага безъ хмля,

Холодныя души, что жизнь безъ страстей.

Какъ море, и міръ мн противенъ въ поко:

Тогда успваютъ ничтожества въ немъ:

И въ правду, заслуга-ли плыть по теченью

Безъ всякихъ усилій, не тронувъ весломъ?

Что можетъ быть хуже безличности въ мір?

Нтъ пусть не царитъ она въ нашихъ сердцахъ:

Тогда вся поэзія жизни и духа

Была-бъ поцлуемъ на мертвыхъ устахъ.

НОКТЮРНЪ 6-й.

Нтъ! не понять теб страданій

Моей истерзанной души,

Какъ не слыхать моихъ рыданій

Въ ночной томительной тиши.

Я плачу за несчастья братій,

За ихъ страданія и гнтъ,

За узость жизни и понятій,

За тяжесть горя и невзгодъ.

Да, слзы мн туманятъ взоры

За боль обманутыхъ надеждъ,

Ушедшихъ въ даль что метеоры.

За жизненный успхъ невждъ,

За испытанія отчизны

И горечь выплаканныхъ слзъ,—

Я самъ присутствую на тризн

Моихъ горячихъ юныхъ грзъ.

Прощайте вы, мои святыя,

Отрада юности мечты,

И идеалы золотые

Среди мертвящей пустоты.

Нтъ! не понять теб страданій

Моей истерзанной души,

Какъ не слыхать моихъ рыданій

Въ ночной томительной тиши.

НОКТЮРНЪ 7-й.

РОДИНА.

Я жилъ въ прекраснйшихъ долинахъ,

Я былъ и въ царств облаковъ,

Но мн милй въ моихъ равнинахъ

Среди пестрющихъ луговъ,

Гд скромныя поля и нивы

И синій лсъ ласкаютъ взоръ,

Гд втеръ царственно-гульливый

И страшно царственный просторъ.

О, Русь моя! страна родная!

Ты слаще мн моей любви.

Пусть ты бдна, пусть ты простая,

Пусть бдны прелести твои,

Но я не дамъ за пальмы юга

Дремящихъ колосомъ полей,

За корабли — рчного струга,

За горы — царственныхъ степей.

Лишь я, твой сынъ, душой широкой

Твое пространство обойму

И смыслъ твоей души глубокой

Безъ затрудненія пойму.

НОКТЮРНЪ 8-й.

НАРОДЪ.

О, славный народъ мой, простой, ненадменный.

Устойчивый въ гор, сердечный въ бд,

Ты держишь на плечахъ дв трети вселенной,

А въ скромности равенъ вечерней звзд.

Вка ты выдерживалъ рабство и иго

И вренъ остался роднымъ небесамъ,

Природа великая, чудная книга,

Ты истину въ ней разобралъ по складамъ.

Въ святой простот ты позналъ безконечность,

Боролся съ стихійной враждою, титанъ!

Подъ саваномъ снжнымъ прочелъ слово ‘вчность’

И въ смыслъ бытія заглянулъ, великанъ!

Ни тяжесть лишеній, ни скорбь, ни невзгоды

Души твоей рдкой убить не смогли,

И будетъ то время, признаютъ народы,

Что ты украшенье великой земли.

Глубокъ и спокоенъ твой умъ величавый,

А сердце прекраснй и чище цвтка,

По крайности чувства и крайніе нравы,

По шири страны и душа широка.

НОКТЮРНЪ 9-й.

МОЛОДЕЖЬ.

Мн тяжело, порой во мн бываетъ дрожь,

За Русь въ грядущемъ страхъ и трепетъ небывалый,

Чмъ больше я гляжу на нашу молодежь,

Ея стремленья, взглядъ на жизнь и идеалы.

Она увренно къ погибели идетъ,

Кружась въ водоворот жизни торопливой,

И пропасть силъ на обольщенья отдаетъ

Въ больной погон за позорною наживой,

И, чуждая стремленій чистыхъ къ очагу,

Гордится легкимъ отъ отцовъ наслдствомъ,

Нисходитъ съ важностью кичливой къ бдняку

И гнется предъ тельцомъ съ ърезрннымъ раболпствомъ.

Скажи, ужель изсякъ питательный родникъ

Порывовъ, благородныхъ цлей и стремленій,

И молодой душ понятенъ лишь языкъ

Льстецовъ, одни слова безъ искреннихъ значеній?

Ужель изсякла жизнь, и свжая волна

На душу міра больше не плеснтъ отрадно,

А молодое сердце высохло до дна,

Любовь же къ людямъ стала шуткой безпощадной?

Гд истина? гд чистое стремленье къ ней?

Ужель намъ суждено душой переродиться?

Ужель подъ бременемъ давящихъ нашихъ дней

Нтъ больше воли въ насъ къ той истин стремиться?

Нтъ! я не занесу кинжала надъ собой,

Въ грядущее Россіи врю безъ сомннья:

Ей роль великая начертана судьбой —

Въ славянство и Востокъ влить жизнь и обновленье.

Въ насъ есть и сердце, и любовь, и свтъ идей,

И море скрытыхъ силъ,— такъ врится поэту,

Впередъ, друзья, на благо родины своей,

Иль лучше умереть, чмъ не стремиться къ свту!.

НОКТЮРНЪ 10-й.

КЪ ИСТИННО-РУССКОЙ ЖЕНЩИН.

Терпнье, кротость, нжность, состраданье,

Душа и сердце рдкой доброты,

Всмъ жертвовать собой безъ колебанья,

Глубокій умъ и море теплоты —

Вотъ чмъ украшена твоя корона,

Вокругъ которой дти что внокъ.

Ты такова отъ хижины до трона,

Твой ореолъ и свтелъ и высокъ,

Нтъ для тебя дяній вполовину,

Ты вся горишь душой, когда живешь,

Съ стоячей жизни поднимаешь тину

И презираешь все, что — фальшь и ложь.

Люблю тебя, прекрасное созданье,

И преклоняюсь низко предъ тобой:

Ты жизни жизнь даешь, даешь сознанье,

Какъ море глубь свою мутитъ волной.

Въ теб такъ много мощныхъ силъ сокрыто,

Ты лучшая и женщина и мать.

Ужели-жъ нами будетъ позабыто,

Что твой удлъ всю Русь пересоздать?

ПОЭТИЧЕСКЯ ДРЕМЫ.

Спалъ зной дневной, сошла прохлада,

Длинне тни налегли,

Зажглась вечерняя лампада

Предъ образомъ святой земли-

Лсъ погрузился тихо въ думу,

Смолкъ говоръ радости жрецовъ,

Всплылъ мсяцъ царственный безъ шуму

Изъ-за прозрачныхъ облаковъ.

Вс зври, птицы, мошки сыты

И сномъ здоровымъ, тихимъ спятъ,

Въ поляхъ невидимо разлиты

Цвточный мдъ и ароматъ.

Одинъ покоя нарушитель,

Безспорный баловень людей,

Весны пвецъ — обворожитель,

Играетъ трелью соловей.

Вотъ стихъ и онъ въ втвяхъ сирени

Подъ кровомъ сладостнаго сна….

Еще длинне стали тни,

И снова спряталась луна.

Тней гигантскіе размры,

Случайный гд-то легкій шумъ,

Вс сказки дтства, вс химеры —

Все, все тревожитъ чуткій умъ.

Что за восторгъ, за очертанья

Земли прекраснаго лица!

Картина стоила-бъ писанья,

А Формы тонкаго рзца.

Сильна призвавшая десница

Міръ изъ безформенныхъ основъ…

Но что въ дали тамъ? Колесница

Всплываетъ вдругъ изъ облаковъ!

На ней красавица-двица

Прекраснй утренней мечты.

Кто это? дивная зарница?

Нтъ, то богиня красоты.

Не кони въ упряжи, но зми,

Предъ колесницею дельфинъ,

По сторонамъ стоятъ дв феи,

Держа надъ нею балдахинъ.

— Садись, поэтъ, со мною рядомъ,

Пвуче молвила краса:

Тогда своимъ пытливымъ взглядомъ

Увидишь ближе небеса.

Не такъ дитя внимаетъ слову,

Когда отецъ его зовтъ,

Какъ внялъ богинину я зову

Свершать по небу съ ней полтъ.

Когда я слъ съ богиней рядомъ,

Глазъ оторвать отъ ней не могъ,

Она въ меня метнула взглядомъ,

Который сердце мн обжогъ.

Не такъ во тьм дрожитъ лучъ свта.

Или кружатся мотыльки,

Какъ бьется сердце у поэта,

Коль страсть стучитъ ему въ виски.

Быть вмст съ радостію міра,

Впивать дыханье красоты,

Дышать одной волной ЭФира

Съ осуществленіемъ мечты!

Такъ въ чудно-сладкомъ онмньи

Ея черты я созерцалъ

И думалъ въ тайномъ удивленьи:

Вотъ красоты мой идеалъ!

Чмъ дольше длилось созерцанье,

Тмъ я врне погибалъ,

Теперь дерзну я описанье,

Коль описуемъ идеалъ.

Не дымка горнаго тумана

Прозрачно холмъ заволокла,

Нтъ! вкругъ божественнаго стана

Туника складками легла.

Казалось, складки обоняли

Душистый тла ароматъ,

И страстно формы облегали,

Групясь въ изгибахъ въ стройный рядъ

На голов была корона

Изъ виноградныхъ тонкихъ лозъ,

Въ которыхъ для оттнковъ тона

Былъ воткнутъ рядъ прекрасныхъ розъ

Не изумруды, не топазы

Въ корону вдланы съ боковъ,

Но, какъ бразильскіе алмазы,

Сіялъ рядъ майскихъ свтляковъ.

Но волоса — другое диво,

Что гладко вычесанный лнъ:

Ихъ лоскъ и отблескъ прихотливый

Червоннымъ златомъ оттннъ,

На плечи падаютъ ихъ пряди,

Касаясь двственныхъ грудей,

Не такъ плющъ вьется по оград,

Какъ къ стану льнутъ ряды кудрей.

Дугою черной гнутся брови,

А очи, что клочки небесъ,

Въ нихъ ласка свтится въ основ —

Надъ мыслью страсти перевсъ.

Когда-бъ единое мгновенье

Ей глубже въ очи заглянуть

И вызвать страсти дуновенье,

Чмъ такъ ея богата грудь!

Я превратился во вниманье,

Всмъ тломъ внутренно дрожа:

Въ прекрасномъ также есть страданье,

Коль въ смыслъ его вошла душа.

Высока прелесть тхъ мгновеній,

Восторгъ души тогда великъ…

Зачмъ подобныхъ ощущеній

Не въ силахъ выразить языкъ?

Сидя съ красавицею рядомъ,

Я чуть скрывалъ страстей наплывъ

И жгъ ее кипучимъ взглядомъ,

Весь міръ съ красотами забывъ.

Богиня. Ты будто чмъ-то озадаченъ?

Иль мой не нравится нарядъ?

Поэтъ. Я страстью бурною охваченъ.

Во мн желанія кипятъ.

Богиня. Сдержи, поэтъ, свои порывы —

Смшно земное небесамъ:

Въ васъ вс желанія Фальшивы,

Ихъ не приписывайте намъ,

Пвуче молвила возница.

Я смолкъ, потупивши глаза,

Межъ тмъ катилась колесница,

Възжая тихо въ небеса.

Богиня палочкой волшебной

Касалась тверди голубой,

На встрчу, съ пснею хвалебной,

Являлись звздочки толпой,

Блестя такимъ невиннымъ взоромъ,

Какого между смертныхъ нтъ,

Провозглашая стройнымъ хоромъ

Богин радостный привтъ.

Она, взглянувъ довольнымъ окомъ.

Зардлась радости полна,

Въ пространств-жъ вчномъ и глубокомъ

Опять дарила тишина.

Богиня. Земля, песчинка міровая,

Смотри, свершаетъ стройный ходъ,

Кружась, качаясь и блистая,

Летитъ стремительно впередъ,

Неся безуміе людское

На старой, сгорбленной спин,

Ища покоя въ непоко

На этой страшной вышин.

Поэтъ. За то теперь слдить за нею

Прекрасно съ выспреннихъ высотъ.

Богина. Я къ ней пристрастіе имю,

Но не люблю ея народъ.

Вся жизнь земли одни контрасты,

Они что краски налегли:

Нигд такъ крайности ни часты,

Какъ на поверхности земли.

Народы все употребили,

Чтобъ извратить смыслъ бытія-.

Вка служивши грубой сил,

Не стали мудры, какъ змя.

Имъ въ прошломъ мало поученьи,

На разумъ ихъ легла кора:

Вка въ тискахъ, въ порабощеньи,

Рабы сегодня, какъ вчера.

Ихъ утшенье только вздохи,

Да рабски пошлое авось,

Всю жизнь какъ псы сбираютъ крохи,

Какой цной бы ни пришлось.

Играютъ вчно въ лицемрье,

Хотя свободны, ищутъ правъ,

Возводятъ въ догматы безврье,

Отъ вры истинной отставъ.

Они — рабочіе пигмеи —

Погрязли въ выгодахъ своихъ,

И смыслъ живительной идеи

Доступенъ многимъ-ли изъ нихъ?

Боготвореніе природы,

Ея чудесъ и красоты,

Есть мрка истинной свободы

И знакъ духовной высоты.

Возьми меня ты для примра,

Чтобъ Факты лучше освтить:

Прекрасное — такая сфера,

Гд можно много прослдить.

То я считалась за куміра

И плись гимны предо мной,

То обагрялася порфира

Моя неистовой толпой.

Такъ было прежде, да и нын

Все повторенье прежнихъ дней.

Или насилье надъ святыней,

Иль умиленье передъ ней.

Поэтъ. Міръ сдлалъ все, чтобъ обаянье

Твое упрочить на всегда:

Скульптура, живопись, ваянье —

Плоды великаго труда.

Кто можетъ счесть безъ удивленья

Земной поэзіи тома.

Гд глубь души, страстей движенья

Открыты геніемъ ума?

Богиня. Умъ тотъ же обращалъ музеи,

Дворцы, шедевры въ соръ и хламъ,

Уничтожалъ плоды идеи

И не одинъ разрушилъ храмъ!

Народовъ какъ бы назначенье

То разрушать, что создаютъ.

Они, что дти, въ увлеченьи

Не цнятъ собственный же трудъ.

Поэтъ. Въ народной жизни есть мгновенья

Все безъ разсчета разрушать,

Но общей жизни направленье

Всегда творить и создавать.

Гд страсти,— чувства безотчетны

И нтъ сознанья красоты:

Инстинкты всякіе животны,

Духовны всякія мечты.

Взгляни отсюда, на озра,

Моря, холмы, лса, поля,

На степи — дочери простора,—

Скажи, прекрасна-ли земля?

Они твое лишь отраженье,

Твои прекрасныя черты…

Гд-жъ оправданье обвиненью,

Что на земл гонима ты?

Богиня. О я, поэтъ, прекрасно знаю,

Что мной исполнена земля,

Иль лучше, съ краю и до краю,

Сама вселенная есть я.

Мое значенье міровое,

Посколь я истина сама:

Во мн и счастіе людское,

И вся поэзія ума.

Умы высокіе, согласна,

Ко мн подходятъ иногда,

Трудясь надъ тмъ съ любовью страстной

Въ ихъ жизни многіе года

За то-же сотни милліоновъ

Въ тюрьм межъ небомъ и землей,

Моихъ не вдая законовъ,

Идутъ невжества тропой.

Ужель для грязныхъ ощущеній

Т массы въ міръ порождены

И самыхъ чистыхъ наслажденій,

Какъ хлба сердца, лишены?

За муки — горечь безъ пощады

И трудъ съ зари и до зари,—

Нтъ имъ живительной отрады

Ни вн себя и ни внутри.

Въ природ-жъ вчной есть творенья —

На суш, неб, средь морей,

Съ которыми ничто въ сравненьи

Богатство, роскошь, блескъ царей.

Взгляни на звзды, на пространство.

На каждый свтлый метеоръ,

Все полно жизни, и тиранства

Въ природ не отыщетъ взоръ.

Гармонія — ея законы,

Прогрессъ — ея императивъ,

И каждый червь — краса короны —

Свершаетъ ходъ свой и счастливъ.

Но кто нарушитъ ходъ движенья,

Тотъ свой подпишетъ приговоръ:

Коль хочешь, вотъ и подтвержденье:

Вонъ полетлъ внизъ метеоръ.

Кто отклонился отъ дороги,

Стези великой, міровой,

Тотъ на погибели порог —

Шагъ всякій дальше — роковой.

Во время рчи охватила

Меня несказанная дрожь,

Такъ близость красоты есть сила

И правдой ликъ ея хорошъ.

Ея красою упонный,

Хотлъ обнять роскошный стань,

Съ грховной мыслью затанной

Въ ней вызвать страсти ураганъ….

Но оттолкнувъ меня рукою,

Сказала съ жалостью она:

‘Дитя страстей! Любовь, не скрою,

Теб со мной не суждена.

Вамъ, людямъ, Смертію гонимымъ,

Меня коснуться не дано:

Я съ Временемъ неумолимымъ

Уже обвнчана давно.

На неб было обрученье,

МУЗЫКА ЗЕМЛИ.

Лирическая поэма.

МУЗЫКА ЗЕМЛИ.

Какой глупецъ, плывя по морю,

Захочетъ моремъ управлять?

Великій инструментъ — Природа,

Съ безсчетнымъ рядомъ дивныхъ струнъ,

На немъ играетъ годъ отъ года

Сдое Время свой канунъ.

Оно уперлось въ центръ Вселенной,

Простерло руки къ небесамъ

И въ часъ раздумья вдохновенный

Беретъ аккорды тамъ и сямъ.

И чрезъ пространство міровое

Волнами льется рой октавъ

И проникаетъ все живое,

Лса, поля и стебли травъ.

Прошли мелодіи, нтъ слда —

Услышатъ ихъ въ чужихъ краяхъ:

Въ отчизн жаркой Ганимеда

Иль въ знойныхъ Африки степяхъ.

Вотъ Время руку опустило

На дальній сверъ и на льды —

Аккордъ раздался съ страшной силой

На всевозможные лады.

Бушуетъ втръ и плачетъ вьюга,

Изъ глазъ роняя съ искрой снгъ,

Трепещетъ жалкая лачуга,

Отъ сна проснулся дикій брегъ.

Играя пылью серебристой,

Крутится снжный ураганъ,

На горизонт, въ теми мглистой,

Всплываетъ мсяцъ-великанъ.

Такъ свистъ втровъ и вьюга-злюка,

И трескъ отъ льдинъ, и водъ бурунъ —

Все полно музыки и звука

Отъ тхъ волшебно-чудныхъ струнъ.

Летимъ, летимъ скоре, къ югу —

Коснулось Время струнъ и тамъ,

Оставимъ сзади втръ и вьюгу

Гулять по чистымъ звонкимъ льдамъ.

На юг мы. Весна въ разгар,

И вышла жизнь изъ береговъ:

Такъ пламя лижетъ на пожар

Домъ — жертву въ вид языковъ.

Здсь утро дивное, какъ небо,

Лицо земли — веселый рай.

Всмотрись во все, служитель Феба,

Учись высокому, внимай:

Концертъ Природы вдохновенной,—

Какъ звонки, чисты голоса!

Въ чудесномъ смыслъ обыкновенный,

Въ реальномъ мір — чудеса.

Какъ искры, стаи наскомыхъ,

Общинныхъ мошекъ, буйныхъ мухъ,

Тепломъ на солнышко влекомы

Согрть остывшій жизни духъ.

Несутся съ юга вереницы

Бродячихъ вчно журавлей,

Запли дружнымъ хоромъ птицы

Въ тни лсовъ, въ трав полей.

Жужжатъ язвительныя пчелы.

Бормочетъ басомъ черный жукъ,—

Весна даетъ концертъ веслый,

Значенья полонъ каждый звукъ.

Въ Природ нтъ поддльныхъ тоновъ,

Фальшивыхъ псенъ, трелей, нотъ:

Отъ радости любви до стоновъ

Она сердечно пснь потъ.

Я пью ту пснь до опьяннья

На счетъ и нервовъ и души:

Отъ звуковъ сладкое томленье,

Порывы чувства хороши!

Идтъ по нервамъ замиранье…

Вотъ колетъ иглами извн:

Я слышу самъ души сгоранье:

Въ Природ я, она — во мн.

Журчатъ ручьи.

Вы кто? и чьи?

Мы кудри ркъ,

Въ движеньи вкъ.

Течетъ рка,

Въ ней облака,

Лазурь небесъ,

Прибрежный лсъ,

На свой нарядъ

Смясь глядятъ.

Чу! псни въ поляхъ…

Откликнись, пвцы!

Мы въ здшнихъ краяхъ

Веселья жрецы.

Подъ псни ложась,

Веселые спимъ,

Съ природою связь.

Какъ око, хранимъ.

Ты можешь ногой

Сверчка раздавить,

Природы-жъ благой

Не рушится нить:

Одна лишь волна

Ничто въ масс водъ,

Одна и струна

Аккорда не льетъ.

Потоки вешняго веселья

Во всей природ разлиты

И, обновляя новоселье,

Подъ общій хоръ поютъ цвты:

‘Мы — дти природы,

‘Улыбка небесъ,

‘Мы искры свободы

‘И центры чудесъ.

‘Безъ насъ тяжеле

‘Земной былъ бы крестъ,

‘Такъ небо темне

‘Безъ радостныхъ звздъ’.

Такъ съ псней чудныя созданья

На солнце смотрятся цвты,

Имъ вторитъ съ жалобнымъ жужжаньемъ

Рой пчелъ завтныя мечты:

‘Съ утра до вечера

‘Бьемся безъ отдыха,

‘Все запасаемся

‘Пищею скромною

‘На зиму долгую.

‘Люди-жъ, какъ хищники,

‘Жадно бросаются

‘Къ сотамъ узорчатымъ,

‘Къ мду душистому:,

‘Намъ же изъ нашего,

‘Точно изъ милости,

‘Крохи кидаются,

‘Чтобъ мы не умерли

‘Смертью голодною.

Запасы пчелъ всегда съдаетъ

Здоровыхъ трутней шумный рой^,

Онъ сытъ и громко напваетъ

Другія псенки порой:

‘Мы въ жизнь порождаемъ

‘Желудки и рты,

‘Съдать помогаемъ

‘Чужіе труды,

‘А сами тяжелый

‘Не можемъ несть трудъ:

‘Рабочія пчелы

‘За насъ понесутъ.

‘Въ томъ ихъ назначенье

‘И выпавшій крестъ.

‘Что намъ ихъ мученье?

‘Что намъ ихъ протестъ?’

Ту слышатъ пснь небезучастно

Въ своей работ муравьи:

Они по своему несчастны

И тянутъ псенки свои:

‘Пчелы летаютъ на вол,

‘Дань собираютъ съ цвтовъ,

‘Мы же, къ намъ выпавшей дол,

‘Трудимся больше рабовъ.

‘Трудъ, какъ даяніе Неба,

‘Съ полнымъ терпньемъ несемъ,

‘Ради насущнаго хлба

‘Падаемъ, бьемся, встаемъ.

‘Пусть намъ трудне жить вдвое,

‘Пусть упадмъ мы опять,

‘Только-бъ насилье людское

‘Намъ не мшало вставать!’

Здсь холодно еще, южне

Летимъ ласкать усталый слухъ,

Гд звуки легче и нжне

И къ небу рвутся точно пухъ.

Тутъ въ псняхъ слышится усталость,

Надъ сластью горечь верхъ бертъ,

Въ природ можетъ горя малость

Нарушить пснь. И такъ впердъ!

Летимъ эфиромъ раскалннымъ —

Кругомъ величье и просторъ,

Крыломъ, полетомъ утомлннымъ,

Спустились мы къ подошв горъ.

Какъ воздухъ чистъ и ароматенъ!

Дыханье чаще и быстрй….

Небесный сводъ безъ млечныхъ пятенъ

И даже индиго синй.

Тутъ брызжетъ щедрая Природа

Волшебно-чудной красотой:

Вонъ дикій персикъ безъ ухода,

Вотъ и бананъ, какъ плодъ простой.

Какъ нжны сизыя оливы,

Пахучъ душистый ананасъ!

Здсь что ни шагъ, природы диво

Встрчаетъ изумлнный глазъ.

Вонъ, что кораллы, аппельсины

И, какъ янтарь, блеститъ лимон,

Краснютъ въ гущ мандарины….

Здсь красоты всегдашній тронъ!

Глядятъ на солнце пальмы гордо,

Что сторожа храня родникъ….

Здсь строй вселеннаго аккорда

Въ жизнь глубже свера проникъ.

Вдругъ странный шумъ коснулся слуха,

Какъ будто съ темени горы,

За нимъ раскатъ громовый глухо

Потрясъ лицо земной коры…

Гора приходитъ въ содроганье

Отъ скрытыхъ гд-то страшныхъ силъ.

Что это значитъ? съ замираньемъ

Себя я мысленно спросилъ.

Здсь признаки землятресенья!

Гора та — огненный вулканъ!

Ищи, живое все, спасенья —

Приходитъ въ ярость великанъ.

Но поздно: горная вершина

Взвилась на воздухъ, трахнулъ громъ,

Открылась пламени пучина,

Надъ нею черный дымъ столбомъ.

Внизъ градомъ сыплются каменья

И тучей пеплъ со всхъ сторонъ.

Очей напрасно напряженье —

Міръ плотной тьмою окружонъ.

Бальзамный воздухъ сталъ отравой,

Наполненъ срнымъ веществомъ,

Вулканъ рыгаетъ жидкой лавой

И гонитъ внизъ ее ручьмъ.

Ручьи огня ползутъ что зми,

Повсюду грохотъ, трескъ и шумъ…

Нметъ мозгъ: судьба Помпеи

Невольно просится на умъ.

Страхъ обуяетъ и томленье…

Но этотъ страхъ великъ для насъ:

Умъ познаетъ стихій значенье,

Природы ярость видитъ глазъ.

И даже самый клокотъ лавы —

Звукъ мощной музыки земной,

Аккордъ единственной октавы,

Неподражаемой, глухой….

Всхъ передать нельзя созвучій:

Они безсчетны, что пески,

Ихъ только слышитъ духъ кипучій,

Да тотъ, въ комъ чувства глубоки.

Чу! воютъ жалобно гіены,

Зачуявъ гд-то трупный смрадъ!

Нтъ, это втръ: другія сцены,

Другихъ стихій большой парадъ.

Отъ дикой ярости вулкана,

Отъ колебанія земли,

Смутились бездны океана,

Смотрть на зрлище пришли.

Вотъ волны пнятся, клокочутъ

И алчно лижутъ гладкій брегъ,

Отпрянувъ пляшутъ и хохочутъ.

Чтобъ вновь къ нему направить бгъ,

Свирпо плещутъ, гнутся, скачутъ,

Гребни сдые внизъ крутя,

Безумно воютъ, дико плачутъ,

Какъ мать, погрбшая дитя.

Имъ съ суши глухо вторитъ эхо,

Внимаетъ робкая земля,

Уноситъ жизнь стихій потха —

Плывутъ обломки корабля.

Жмутъ душу страхъ и втра стоны,

И волнъ клокочущихъ прибой…

Но какъ глубоки эти тоны

Великой музыки земной!

Такъ мечетъ страшные перуны

Природа въ ярости своей,

Перстами схватываетъ струны —

И звуки громче и страшнй.

Бда тому, у кто въ ослпленьи

Сокрытыхъ силъ не замчалъ:

Пощады нтъ при столкновеньи

Злыхъ и божественныхъ началъ.

Мы, люди, жалкіе атомы,

Ничто съ величіемъ стихій:

Нашъ мирный шумъ и пушекъ громы,

И крикъ разгнванныхъ витій,

И произволъ, и самовластье,

И месть скрипящаго пера,

И вопли счастья иль несчастья

Въ сравненьи — дтская игра.

Но Духъ разумный всей Вселенной

Съ землей соперничалъ не разъ,

Какъ вмсто кротости смиренной

Вздымался гннъ народныхъ массъ.

Не такъ течетъ струями лава,

Не такъ бушуетъ океанъ,

Какъ массы силой ищутъ права,

Стряхая съ плечъ своихъ обманъ.

Тогда могучія октавы

Берутся волею людской

И чрезъ искусныя заставы

Текутъ бурливою ркой.

Нашъ умъ внимаетъ тмъ аккордамъ,

Великой музыкой плннъ,

И какъ тогда, въ сознаньи гордомъ,

Величья полонъ вправду онъ!

Хотлъ бы чувствовать я тоже,

Когда засну въ земл на вкъ,

Т-жъ звуки слышать въ мрачномъ дож

И ихъ аккордовъ чудный бгъ!

Да, міръ одинъ и тотъ же вчно,

И смыслъ его всегда глубокъ,

Въ той глубин и есть конечно

Для мысли геніевъ залогъ.

1882 г.

Виндзоръ.

Евгеній Блозерскій.

НА ЗАР.

НА ЗАР.

НОКТЮРНЫ

ПОЭТИЧЕСКЯ ДРЕМЫ.

МУЗЫКА ЗЕМЛИ.

Читайте также: