На остров Рюген.
На остров Рюген.
На острове Рюгене, Белоголовый Николай Андреевич, Год: 1895
Время на прочтение: 14 минут(ы)
Н. А. Белоголовый. Воспоминанія и другія статьи
Изданіе Литературнаго фонда. СПб, 1901
Немало пришлось мн покочевать на своемъ вку по западной Европ, захватывая мста, боле или мене прославленныя или своимъ просвтительнымъ значеніемъ (музеями, картинными галлереями, или спеціально медицинскими учрежденіями и т. п.), или красотой своей природы, или другими какими нибудь особенностями. Подъ старость въ воспоминаніяхъ отъ этихъ кочеваній образуется какой-то калейдоскопъ, въ которомъ смшиваются и краски, и впечатлнія, многое забылось, а многое перепуталось съ впечатлніями изъ другихъ экскурсій. Но вотъ уцлло въ памяти воспоминаніе объ одной поздк, которая, хотя и не блещетъ особенной оригинальностью похожденій, можетъ, однако же, быть признана типичной, а потому я и позволяю себ разсказать о ней читателямъ.
Это было въ 1861 г. Съ концомъ мая я только-что закончилъ благополучно свои докторскіе экзамены въ Москв и выхалъ отдохнуть заграницу. Но полному отдыху отдаться я не могъ, потому что у меня на совсти лежала диссертація, которую я долженъ былъ къ сентябрю привезти готовой въ Москву, съ тмъ, чтобы тотчасъ представить ее на просмотръ факультета, отпечатать и защитить въ теченіе 1861—62 академическаго года. Въ сущности диссертація въ голов у меня была уже готова и обдумана, темою для нея должна была послужить работа, сдланная мною годомъ раньше въ лабораторіи берлинскаго патологическаго института, черновики самостоятельныхъ опытовъ лежали въ чемодан, оставалось только систематизировать ихъ, изложить въ извстной послдовательности, снабдить ихъ исторической обработкой вопроса и пр., словомъ, требовалось на это, по моему соображенію, около мсяца усидчивой, сосредоточенной работы. Выкроить же цлый мсяцъ изъ трехъ, посвященныхъ на отдыхъ посл утомительной экзаменаціонной зимы — было не такъ легко, какъ я полагалъ вначал. Притомъ на бду мою при вызд изъ Россіи я прежде всего попалъ въ Парижъ, а русская пословица справедливо говоритъ: ‘прідешь въ Парижъ — угоришь’,— и принявъ во вниманіе мой тогдашній 26-лтній возрастъ, немудрено, что я подвергся угару въ этомъ Вавилон, зажился дольше, чмъ слдовало, и только въ конц іюля спохватился, что добрая половина моихъ вакацій прожита, а за свою работу я еще и не принимался. Я поспшилъ поскоре перебраться въ Берлинъ, чтобы, запасшись тамъ необходимыми для диссертаціи источниками, хорошенько обдумать и выбрать для себя такое укромное мсто, гд бы я могъ совершенно уединиться, не боясь ни развлеченій, ни знакомыхъ.. Я особенно боялся праздныхъ соотечественниковъ, а потому тщательно отыскивалъ для себя такой глуши, куда бы русскій духъ никакъ занести не могло. Притомъ, посл чуть не двухмсячнаго прожитія въ Париж, мои финансы сильно истощились, и я долженъ былъ выбрать такое дешевое мсто, гд на прожитіе хватило бы моихъ скудныхъ средствъ. Помню, что сначала я ухватился за окрестности Бреславля, видя въ нихъ идеалъ того, что мн было нужно, т. е. дешевизну и полное отсутствіе русскихъ, но штудируя сверную Германію, я, случайно наткнулся на описаніе острова Рюгена и такъ заинтересовался его отчужденностью отъ живого міра и всмъ, что говоритъ по его поводу извстный Путеводитель Бедеккера, что ршилъ предпочесть его и, не раздумывая дольше, отправиться въ эту никому невдомую глушь и въ ея уединеніи постараться скоротать поскоре мою обязательную работу.
Черезъ день, не больше, я привелъ мое намреніе въ исполненіе и двинулся въ путь. Островъ Рюгенъ лежитъ въ Нмецкомъ мор, въ южномъ направленіи отъ Помераніи, и по размрамъ своимъ считался самымъ большимъ островомъ, принадлежавшимъ на свер Пруссіи. Попасть на него можно было двоякимъ способомъ: или дохать до Штетина и тамъ ссть на пароходъ, который посл 8-часоваго плаванія доставляетъ путешественника до Рюгена, или же прохать въ вагон до Штральзунда, отдленнаго отъ Рюгена узкимъ морскимъ проливомъ, на перездъ котораго требовалось мене часа времени. Я выбралъ для себя первый путь, чтобы дольше воспользоваться морскимъ путешествіемъ. Выхавъ изъ Берлина, черезъ 4 часа я былъ въ Штетин, ночевалъ въ этомъ город, не представлявшемъ изъ себя ничего достопримчательнаго, но блиставшемъ такой опрятностью и благоустройствомъ какія можно поставить въ образецъ нашимъ русскимъ городамъ, а на завтра утромъ я сидлъ на палуб парохода и любовался, какъ онъ рзалъ становившееся все шире и шире устье Одера, чтобы вступить затмъ въ открытое море. Передъ своимъ устьемъ Одеръ образуетъ огромный водный бассейнъ, носящій названіе Штетинергофъ. Выйдя примрно черезъ 3 часа въ море, мы вскор прошли укрпленіе Свинемюнде и еще 10 верстами дале промелькнула передъ нами своими чистенькими блыми домиками большая деревня Герингсдорфъ, одно изъ наиболе посщаемыхъ нмцами морскихъ купаній. Посл нея пароходъ вдался боле въ море и, держась вдали отъ береговъ, часовъ черезъ 9 по вызд изъ Штетина высадилъ насъ въ небольшой бухт на южной оконечности Рюгена, а отсюда объемистый омнибусъ доставилъ меня въ полчаса въ мстечко Путбусъ, которое я намтилъ себя резиденціей на время своего заточенія.
Островъ Рюгенъ представляетъ собою возвышенную надъ моремъ плоскость, имющую около 60 верстъ длины и около 40 верстъ ширины. На этомъ пространств жили въ описываемое мною время около 40,000 жителей, которые занимались частью рыболовствомъ (преимущественно ловлею сельдей), а боле удаленные отъ берега — земледліемъ, внутри острова тянулись поля, засянныя злаками и картофелемъ, поля перемежались отлично содержимыми лсами, особенно хороши были буковыя рощи. Стоитъ посмотрть на карту, чтобы отмтить курьезный характеръ Рюгена, онъ весь изрытъ большими водоемами, или образующими озера внутри ‘его, или входящими въ него со стороны моря въ вид очень глубокихъ заливовъ, съ образованіемъ множества полуострововъ самыхъ причудливыхъ формъ. Геологи считаютъ, что и весь островъ есть ничто иное какъ часть материка Европы, отдленная отъ континента постепеннымъ вторженіемъ моря, образовавшимъ проливъ между Штральзундомъ и Рюгеномъ, сохранившіяся отъ 18*го столтія измренія ширины этого пролива показываютъ, что проливъ этотъ постепенно длается шире, и островъ понемногу удаляется отъ континента.
Центромъ всхъ правительственныхъ учрежденій на Рюген служитъ городъ Бергенъ, расположенный въ центр острова и въ которомъ числилось около 4,000 жителей. Но не эту скромную столицу, какъ я уже сказалъ выше, выбралъ я своимъ мстопребываніемъ, а Путбусъ, потому что, какъ большой аматеръ морскихъ купаній, я, кром намченной мною цли для занятій, имлъ въ виду воспользоваться кстати и имвшимися на Рюген купальнями. Путбусъ при възд сдлалъ на меня своимъ благообразіемъ и чистотой пріятное впечатлніе, которое еще боле во мн укрпилось, когда я, остановившись въ одной изъ двухъ имвшихся въ мстечк гостинницъ, пошелъ побродить и познакомиться съ новой моей резиденціей, пользуясь остаткомъ догоравшаго дня. Весь Путбусъ съ своими 700 жителями размщается, строго говоря, въ одной улиц, потому что два или три отходившихъ отъ нея проулка не заслуживали никакого вниманія, но зато эта единственная улица носила на себ печать добропорядочности, дома были каменные, чисто выбленные, въ одинъ или два этажа, съ скромными и самыми разнообразными магазинами. Къ концу улицы, съ одной стороны, примыкалъ большой и тнистый паркъ, большія ршетчатыя ворота въ него были открыты съ ранняго утра до поздняго вечера, приглашая всякаго желающаго насладиться прогулкою по его отлично содержимымъ аллеямъ съ щедро разставленными, покойными скамейками въ тни вковыхъ каштановъ и липъ. Какъ паркъ съ находившимся въ глубин его замкомъ новйшей архитектуры, такъ и весь Путбусъ принадлежалъ одному изъ первыхъ прусскихъ богачей и магнатовъ — члену палаты господъ, князю Путбусъ. Князь всякое лто прізжалъ съ семьею провести мсяцъ или два въ Путбус, но при немъ или безъ него одинаково паркъ былъ, доступенъ для жителей Путбуса и служилъ великимъ рессурсомъ для нихъ, потому что въ немъ можно было проводить хоть цлый день, не стсняясь ни временемъ, ни присутствіемъ владльца, раза два въ недлю хорошо сыгравшійся и не жидкій оркестръ любителей игралъ по вечерамъ въ саду, привлекая публику насладиться подъ открытымъ воздухомъ любимыми произведеніями нмецкихъ классиковъ.
Но если первое знакомство съ Путбусомъ вполн меня удовлетворило и я не могъ нарадоваться, что такъ удачно попалъ въ такое тихое, укромное и въ тоже время такое живописное и благоустроенное мсто, что могу со всми удобствами сосредоточиться на моей работ и легко вынести 4—5 недльное заточеніе, зато съ другой стороны меня смущало отсутствіе подходящихъ квартиръ. Я попробовалъ было зайти въ нсколько домиковъ съ красовавшимися на нихъ надписями ‘меблированныя комнаты’, но почти вс он была уже заняты, а за оставшіяся свободными съ меня запрашивали такую цну, какую я не могъ, дать по состоянію своего портмонэ. Оказалось, что и у Путбуса есть, свой сезонъ для прізжихъ, и я какъ разъ угодилъ въ него:, въ Германіи, около 1-го августа начинаются гимназическія вакаціи, и нмецкія семьи, прикованныя до того ученіемъ дтей къ казарменной и душной жизни городовъ, спшатъ вырваться на зелень, чтобы насладиться природой и укрпить здоровье боле привольнымъ сельскимъ житьемъ. На долю маленькаго Путбуса тоже досталось десятка: два такихъ семей изъ окрестныхъ Грейсвальда, Штральзунда и др., которыя сразу заполонили въ немъ свободныя квартирки и внесли въ его тихую жизнь и на его единственную улицу необычайное многолюдіе и движеніе. Такъ я съ вечера и не нашелъ для себя подходящаго жилья и вернулся въ гостиницу, разсчитывая, что авось мн удастся устроиться въ ней на весь мсяцъ по дешевымъ цнамъ, но, переговоривъ съ хозяиномъ, убдился, что и этотъ способъ устройства мн не по карману.
На слдующее утро я снова пустился въ поиски, и на этотъ разъ былъ счастливе. Судьба меня устроила въ табачной лавочк, но довольно оригинальнымъ образомъ: при лавочк отдавалась сзади хозяйская комната, выходившая своимъ окномъ во дворъ, и я занялъ ее подъ непремннымъ условіемъ наблюдать за входившими покупателями въ томъ случа, если никого изъ хозяевъ не было въ ней налицо, всякій разъ, когда раздавался звонокъ у входной двери, я обязанъ былъ посмотрть въ небольшое окошечко, устроенное изъ моей комнаты въ лавку и завшанное кускомъ темной тряпки, и если видлъ, что хозяева отсутствуютъ, то долженъ былъ громко крикнуть въ свое окно или хозяйку, или ея 14-ти лтнюю дочку Гедвигу, которыя, по сдач мн комнаты, переселились въ какое-то небольшое надзорное строеніе. Какъ ни неудобно было для меня это обязательство, я долженъ былъ на это согласиться, потому что ничего другого мн на выборъ не представлялось, эту же комнату мн отдавали очень дешево, именно 5 талеровъ или 5 руб. въ мсяцъ.
Скажу теперь же, что и впослдствіи мн раскаиваться въ этомъ отношеніи не пришлось: комнатка была хоть и очень мала, но чиста и покойна, а хозяева — добрые люди, окружавшіе меня всякими заботами, и притомъ настолько деликатные, что кто нибудь изъ нихъ постоянно находился въ лавочк, и мн рдко приходилось вступать въ свои сторожевыя обязанности. При помощи хозяевъ, я въ тотъ же день наладилъ и провіантскую часть: утромъ хозяйка должна была для меня готовить кофе, а въ 12 и 7 час. приносить мн изъ кухмистерской мою незатйливую, но достаточно сытную трапезу. За обдъ и ужинъ я долженъ былъ заплатить въ мсяцъ 6 руб. и, устроившись такимъ образомъ дешево и сердито, я въ то же утро водворился въ новомъ своемъ жилищ. Комнатка была очень невелика, такъ что когда ее приспособили для моего житья, поставивши вдоль одной стны кровать, вдоль другой-диванъ со столомъ передъ нимъ, который долженъ былъ служить и для моихъ занятій я для трапезы, и наконецъ придвинувъ мой чемоданъ къ третьей стн, оказалось свободнаго пространства такъ мало, что нельзя было сдлать и пяти шаговъ. Да мн и не требовалось шагать: я умостился на диван, разложилъ свои книги и бумаги и ретиво приступилъ къ длу. Съ 8 час. утра и до 7 час. вечера я не сходилъ съ этого мста и отрывался отъ своихъ бумагъ только два раза — около 12 час. и потомъ въ 6 час., когда мн приносили пищу, тогда работа отодвигалась, а посредин стола очищалось мсто для двухъ судковъ, съ незамысловатымъ нмецкимъ супомъ и съ неизмнной жареной телятиной съ картофелемъ въ избытк.
Но я не безвыходно сидлъ въ своей каморк и напротивъ строго слдилъ за тмъ, чтобы каждый день имть движеніе. Всякое утро я, вставалъ неукоснительно въ 5 часовъ и шелъ купаться, морской заливчикъ, въ которомъ устроены были купальни, находился отъ Путбуса въ 40 минутахъ ходу, который я и совершалъ ежедневно только въ рдкихъ случаяхъ сильнаго дождя прибгая къ защит омнибуса, каждый день ходившаго къ купаньямъ. Купанье было очень недурное, хотя и не носило характерныхъ особенностей моря, вода была мало солона и прибой ничтоженъ, вслдствіе большой защищенности бухты, но вода была свжая и чистая, температура воды большею частью была около 16о Реомюра, и я купался съ удовольствіемъ. На помост, вдававшемся въ воду, устроенъ былъ рядъ комнатокъ для раздванья и, раздвшись, надо было по лстниц, спускавшейся прямо въ воду, сходить въ море. Вс приспособленія устроены просто, но практично, и каморки содержались съ нмецкой чистотой. Купающихся всегда было немного, потому что въ Путбусъ никто не прізжаетъ ради купаній, въ виду отсутствія въ нихъ свойствъ, присущихъ морскимъ купаньямъ, ищущіе таковыхъ обыкновенно прозжаютъ дальше по Рюгену до деревни Сасницъ, расположенной на восточномъ берегу острова, гд отличный прибой волнъ, привлекающій ежегодно боле сотни аматеровъ изъ Сверной Германіи, такъ что наздъ въ Сасницъ численностью оставляетъ за собою наздъ въ Путбусъ.
На обратномъ пути домой я всегда заходилъ въ булочную и бралъ свжія булки къ своему кофе, который хозяйка мн приносила, только лишь я вступалъ въ комнату. Отпивши ту невыразимую бурду, которая подавалась мн подъ видомъ кофе, я усаживался за работу на диванъ и вставалъ съ него только посл 6 час. веч., когда хозяйка ставила передо мною ужинъ, и я, проглотивши свою вечернюю порцію, выходилъ на вечернюю прогулку, послднюю я направлялъ въ сторону, противоположную утренней, къ небольшой деревушк Краневицъ, и шелъ пустынной дорогой, среди сплошныхъ пашенъ уже желтвшихъ злаковъ. Часа черезъ 1 1/2 я былъ дома, а въ 10-мъ часу вечера, когда хозяйка закрывала свой магазинчикъ, ложился въ постель и безмятежно спалъ до 5 час. утра.
Нечего удивляться, что при такой усидчивости и правильности въ занятіяхъ работа у меня быстро подвигалась впередъ, и я черезъ 3 1/2 недли, къ немалому моему удовольствію, могъ поставить заключительную фразу. Однообразная жизнь моя въ Путбус ничмъ особеннымъ не ознаменовалась, если не считать прізда владльца мстечка кн. Путбуса съ семьей съ материка, о чемъ я узналъ отъ хозяйки и отъ моего пріятеля, сторожа при купаньяхъ, Оссича, съ которымъ мн приходилось ежедневно бесдовать. Придя однажды, по обыкновенію, купаться, я при вход въ свою раздвальную каморку сразу усмотрлъ, что на маленькомъ столик ея лежитъ роговая гребенка, чего прежде не бывало, и спросилъ Оссича, принесшаго мн блье: ‘А это что за новость?’ Освичъ, очевидно ожидавшій моего вопроса, отвчалъ не безъ напускной важности: ‘А это вчера заходилъ самъ князь (Путбусъ), осматривалъ купальни и спрашивалъ, много ли купающихся, и я доложилъ ему, что больше прошлаго года, и сказалъ и объ васъ, что дескать есть одинъ прізжій изъ Россіи — докторъ, и уходя, князь приказалъ купить для каждой раздвальни по гребенк для того, чтобы было совсмъ благородно (damit es ganz nobel wrde)’. Но это событіе ничмъ инымъ, кром появленія гребенокъ, не отозвалось на моей отшельнической жизни, я только раза два прошелся по дворцовому парку, чтобы посмотрть, сказывается ли какими нибудь перемнами пріздъ владльца, но тамъ было все по старому, съ утра до вечера аллеи парка были доступны всякому, и только на крыш самаго дворца сталъ развваться скромныхъ размровъ флагъ, да оркестръ началъ нсколько дольше заигрываться въ саду.
Нсколько больше нарушило однообразіе моей жизни совершенно неожиданное приглашеніе хозяйки прійти къ ней въ 4 часа на чашку кофе. Поводомъ къ этому импровизированному угощенію, какъ она мн объяснила при этомъ, послужило совсмъ особое обстоятельство. Одна изъ уроженокъ Путбуса года три назадъ вышла замужъ за нмца ремесленника, устроившагося въ Москв. Дла у мужа шли очень хорошо, такъ что парочка зажила зажиточно и могла позволить такую роскошь, какъ жен пріхать въ это лто на Рюгенъ навстить родныхъ и земляковъ. Прізжую очень чествовали, и вотъ въ честь-то ея моя хозяйка устраивала тоже банкетъ, а мое приглашеніе присутствовать на немъ оправдывала тмъ, что мн, вроятно, будетъ небезынтересно увидть прізжую изъ Москвы. Хотя случай увидать въ Путбус московскую нмку не представлялъ для меня ни малйшаго интереса, однако я далъ слово прійти, чтобы не огорчить хозяйку своимъ отказомъ. Когда въ назначенный день я явился ровно въ 4 часа въ хозяйскую лавочку, то меня попросили на небольшую террасу передъ магазиномъ, обращенную на улицу. Приглашенныхъ было человкъ 6, все рюгенскія обывательницы, и при моемъ приход вс уже находились въ сбор, хозяйке меня отрекомендовала обществу словами: ‘нашъ жилецъ — русскій докторъ’, а изъ дамъ мн прямо указала на москвичку, какъ на виновницу торжества, сама же тотчасъ начала хлопотать о кофе. Прізжая была самая ординарная нмка среднихъ лтъ, она видимо вошла въ свою роль рюгенской львицы за этотъ сезонъ и охотно пускалась въ разсказы о Москв. По русски она усвоила только нсколько словъ, такъ что я, подсвши къ ней, долженъ былъ вести разговоръ на нмецкомъ діалект. Мой первый вопросъ, съ которымъ я обратился къ ней былъ:
— Ну, что же васъ больше всего поразило въ русской жизни по сравненію съ нмецкой?
— Мы въ Германіи очень привыкли и любимъ работать, а потому мн прежде всего бросилось, какъ въ Россіи мало работаютъ, не любятъ труда и вс отчего то отдыхаютъ. У меня семья маленькая, хозяйство небольшое, и здсь мн достаточно было бы держать одну прислугу, и то двочку-подростка, чтобы управляться съ нимъ, въ Москв же мы имемъ двухъ: кухарку и горничную, и при этомъ, чуть не досмотришь за ними, многое будетъ не сдлано или сдлано неряшливо, и я не въ прав требовать, чтобы он другъ друга замняли въ работ въ случа надобности, напримръ, приносить дрова въ комнаты и для кухни — обязанность дворника, и если на двор морозъ или время растапливать кухню, а дворника нтъ подъ руками, я не могу приказать своей прислуг принести дровъ, она прямо отвчаетъ: это не наше дло.
Сидвшія подл кумушки-слушательницы были возмущены такими странными порядками и засыпали говорившую вопросами: почему такая лнивая прислуга? зачмъ ее держатъ, не замняютъ лучшей? и т. п.
— Да некмъ замнить,— отвчала прізжая — потому что лучшей не найти, и прислуга это знаетъ и не дорожитъ мстомъ. Къ тому же въ. Россіи народъ очень богатый, куда богаче нашего, а потому ему и нтъ надобности работать, какъ у насъ, безъ отдыха. Даже простые мужики тамъ имютъ свои собственныя чайныя машины (ваши замоваръ, перевела нмка для меня) и пьютъ чай по нскольку разъ въ день.
Надо знать, какой предметъ роскоши въ Германіи составляетъ ‘чайная машина’ и употребленіе чаю, и особенно составляло 30 лтъ тому назадъ, чтобы понять то благоговйное уваженіе къ богатству русскаго мужика, коимъ охватило слушательницъ, а нмка, довольная произведеннымъ эффектомъ, продолжала:
— Къ намъ въ домъ привозилъ воду водовозъ, простой мужикъ, про котораго говорили, что онъ богатъ. У него была только одна дочь, и его при мн разъ спрашиваютъ: сколько же ты дашь приданаго за дочерью?— Ну, что же, теперь, пока я живъ, я больше 40,000 руб., т. е. 40,000 талеровъ (слушательницы взвизгиваютъ отъ изумленія) дать не могу, а вотъ когда умру, тогда все ей останется.
Разсказы продолжались все въ томъ же род и прискучили мн до того, что при первой возможности я раскланялся съ обществомъ и ушелъ на свою половину. Многое изъ нихъ было справедливо, многое казалось небылицей или вслдствіе неврнаго истолкованія чужестраннаго языка, или неправильнаго освщенія явленій русской жизни съ нмецкой точки зрнія. Я счелъ, что съ моей стороны предъявлять какія либо опроверженія или разъясненія было бы и безполезно и неумстно, потому что, съ одной стороны, я не могъ не согласиться въ душ, что нкоторыя стороны національнаго русскаго характера, напр., его лнь, распущенность, неряшливость и много другихъ — не могутъ не поражать нмца и не казаться антипатичными ему, выросшему въ со всмъ иной школ жизни, съ другой стороны, не могъ же я пуститься въ объясненія моимъ собесдницамъ, что подъ варварской и толстой корой русскаго простолюдина скрывается много достоинствъ и такихъ чертъ, которыя показываютъ, что недостаетъ только культурной ірани, чтобы эти достоинства ясно выступали наружу.
Моя работа около 25-го августа была совершенно закончена, и такъ какъ у меня въ запас оставалось еще нсколько дней, которые я могъ употребить на Рюгенъ, то я и ршилъ воспользоваться, съ тмъ, чтобы хоть отчасти познакомиться съ внутренностью острова. Изъ описанія острова я зналъ, что на восточномъ берегу его есть небольшая мстность, извстная подъ именемъ Штубенкаммеръ, своею оригинальною красотой привлекающая немало туристовъ съ материка Европы, и я, чтобы впослдствіи не длать себ упрека, что, живя на Рюген, не удостоилъ посмотрть лучшаго его перла, пустился въ путь, тмъ боле, что на этотъ походъ достаточно было однхъ сутокъ. Пообдавъ, какъ всегда, въ 12 часовъ, я слъ въ почтовую карету, которая черезъ два часа привезла меня въ мстечко, откуда мн предстояло дойти до Штубенкаммеръ въ два ‘добрыхъ’ часа, по увренію тхъ нмцевъ, которыхъ я разспрашивалъ о направленіи дороги и о протяженіи ея. Мн, какъ опытному туристу, было хорошо извстно, что разумютъ нмцы подъ понятіемъ ‘добраго- часа, и я опредлилъ для себя разстояніе до цли моего похода приблизительно въ 11 или 12 верстъ, и потому смло двинулся по дорог въ 4-мъ часу, разсчитывая засвтло добраться до мста, но промахнулся въ разсчет.
Погода мн не благопріятствовала, дулъ рзкій сверовосточный втеръ и пронизывалъ холодомъ весь островъ вдоль, гоня по небу большія свинцовыя тучи, не прошло и часу со времени моего выхода изъ мстечка, какъ солнце скрылось совсмъ, тучи заволокли небо и полилъ упорный и частый дождь, вскор дорога сильно размяклая мн пришлось брести подъ зонтикомъ и по изрядной грязи, а такъ какъ лежавшее передо мной шоссе было плоско, мало лсисто и проходило черезъ сплошныя пашни, то прогулка моя представляла мало интереса. Я прошелъ такимъ образомъ около 2-хъ часовъ и отъ рдкихъ встрчныхъ путниковъ узнавалъ, что впереди у меня до Штубенкаммеръ еще ‘добрый’.часъ, порядочно-таки иззябши и промокши, я прибавилъ шагу и очень былъ радъ, когда увидалъ передо мной какого-то господина, шедшаго со мной въ одномъ направленіи и очевидно тоже туриста, потому что у него на спин висла совершенно такая же котомка, какая болталась и за моей спиной. Я не замедлилъ его догнать и очень былъ радъ найти въ немъ попутчика-туриста, шагающаго также для осмотра Штубенкаммеръ. Онъ обрадовался не меньше моего, потому что идти намъ вдвоемъ въ такую скверную погоду и при наступившихъ сумеркахъ было гораздо веселе и удобне, это былъ среднихъ лтъ нмецъ изъ Саксенъ-Альтенбурга, владлецъ магазина въ столиц этого герцогства Гера. Такъ какъ Гера городокъ небольшой и лежитъ въ сторон отъ большихъ дорогъ то мой спутникъ, при характерномъ для всхъ саксонцевъ добродушіи, поражалъ своей чисто провинціальной наивностью и застнчивостью.
Пройдя вмст еще около часу, примрно около часовъ вечера, мы увидали, наконецъ, въ лсу освщенное зданіе отеля и очень обрадовались найти пріютъ отъ продолжавшагося дождя, да и у насъ обоихъ разыгрался уже исправный аппетитъ. Къ немалому нашему горю, мы попали въ отель какъ разъ въ тотъ моментъ, когда только что кончился общій столь и довольно многочисленная публика выходила толпой изъ столовой, чтобы идти смотрть фейерверкъ или, точне, искуственное освщеніе мловыхъ горъ, устраиваемое ежедневно хозяиномъ отеля. Поэтому мы пришли совсмъ не впопадъ, и вс, къ кому мы ни обращались съ просьбой дать намъ пость, отвчали намъ: ‘теперь некогда, идите смотрть фейерверкъ, да скоре, иначе опоздаете, а пообдать успете посл’. Посл нсколькихъ попытокъ мы дйствительно убдились, что намъ ничего не остается длать, какъ идти смотрть фейерверкъ, смиривъ свои аппетиты. Тогда одинъ изъ прислужниковъ отеля провелъ насъ по дождю и по такой тьм, что ничего не было видно, минуты 4—5 отъ гостинницы и поставилъ на какую-то площадку, уже занятую вышедшими раньше насъ туристами.
Мы опоздали, уже часть фейерверка кончилась, и мы успли захватить только финальное и эффектное окончаніе его, заключавшееся въ слдующемъ оригинальномъ пріем: зрители помщались на прибрежной надъ моремъ гор, а съ сосдней мловой скалы, отвсно спускавшейся къ морю, сбрасывался прислугой отеля разный горючій матеріалъ, заготовленный заране, какъ-то: сухой хворостъ, сосновыя шишки, засмоленныя стружки, вся эта масса зажигалась и когда достаточно разгоралась, ее сбрасывали по покатости скалы, и она, шипя и довольно ярко освщая все окружающее — и блую какъ снгъ скалу, и клочекъ прилегающаго моря, катилась въ темную бездну. Эффектъ получался сильный и своеобразный, и могъ бы быть еще боле сильнымъ, если бы былъ продолжительне, но разсчетливый хозяинъ старался сберечь накопленный горючій матеріалъ на большое число дней, а потому не успвалъ глазъ разобраться въ вызываемыхъ эффектахъ, какъ спектакль прекращался.
Мы поспшили вернуться въ отель и насилу добились скудныхъ объдковъ, оставшихся посл общаго стола, оба мы кое-какъ насытились, и, неудовлетворенный, я предложилъ своему спутнику вознаградить себя хоть бутылкой хорошаго вина. Онъ согласился, и мы спросили Рейнвейну марка ‘Liebfrauenmilch’ рубля въ два на наши деньги. Но въ это время хозяинъ, повидимому сильно ревнивый къ красотамъ природы, окружавшей его отель, сталъ приставать къ намъ, что теперь сейчасъ луна выйдетъ изъ-за тучъ и мы должны поторопиться сходить на озеро Герты, которое въ 2-хъ шагахъ и которое при лунномъ освщеніи производитъ необыкновенное по сил впечатлніе своей дико романтической красотой. Въ подтвержденіе своихъ словъ онъ указалъ намъ на печатный путеводитель по Штубенкаммеру, гд въ самыхъ живописныхъ краскахъ описывалась прелесть этого озера и прямо прибавлялось, что для полученія полнаго наслажденія его чарующей и дикой романтичностью нужно видть его не днемъ, а при освщеніи луной. Длать было нечего, и мы, наскоро роспивъ бутылку вина, отдали себя въ распоряженіе одного изъ отельныхъ служителей, который провелъ насъ по непроницаемой ночной тьм, предупреждая на каждомъ шагу, чтобы мы не оступились, или не стукнулись о дерево, до озера, находившагося приблизительно въ 100 саженяхъ отъ отеля. Здсь онъ насъ усадилъ въ потьмахъ на скамейку, попросилъ подождать немного выхода луны, которая уже начинала золотить замтно края мрачнаго облака, и затмъ отдаться наслажденію и созерцанію природы {На этомъ обрываются записки покойнаго Н. Л. о пребываніи его на о. Рюген.}.