Н. А. ЛЕЙКИНЪ
Мдные лбы.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., No 2
1880
НА МОЛЕБН.
На молебне, Лейкин Николай Александрович, Год: 1880
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Переплетчикъ Никаноръ Стахичъ Чапуровъ перевелъ свою мастерскую на новоселье, вслдствіе чего звалъ гостей на молебенъ съ водосвятіемъ и на пирогъ съ сигомъ. Мастеровые тоже были приглашены къ торжеству. Мальчишкамъ-ученикамъ были выданы подонки деревяннаго масла изъ трехъ лампадокъ съ приказаніемъ примазать вихры для благообразія. Очищенныя отъ грязи лампадки были вымыты и затеплены на новомъ масл. Образа въ серебряныхъ окладахъ вычищены мломъ и передъ однимъ изъ нихъ былъ поставленъ столъ съ миской наполненной водой. Въ назначенный часъ сбирались гости, принося на новоселье хлбъ-соль въ вид кренделей и сладкихъ пироговъ, и ждали священника.
— Пожалуйте принять пирожокъ изъ глубины нашего сердца, говорилъ одинъ гость.— Черственькій, но зато персонъ на двадцать хватитъ. Свжіе-то пироги за рубль булочникъ давалъ не больше куринаго носа, а этотъ покрайности хоть видъ настоящій иметъ, взглянуть есть на что.
— Ахъ, Господи! Да что это вы, право, безпокоитесь, жеманилась хозяйка.— Зачмъ такой изъянъ…
— Что за изъянъ! Мы на ту-же цну у васъ сами постараемся брюхомъ вынести.
— Что вы, помилуйте! У насъ всего и закуски-то пирогъ съ сигомъ да языкъ съ тертымъ картофелемъ. Ну, конечно, селедка и колбаса… А вы всегда такъ церемонитесь…
— Сегодня ужъ безъ церемоніи. Вы говорите: на рубль не съдимъ. Какъ не състь! Вдь насъ тоже трое: я, жена, да сынишка. Вы не смотрите, что онъ маленькій. Дти-то еще больше дятъ. Возьмемъ языкъ съ картофелемъ… Шутка-ли по ныншнему времени картофель! Вдь онъ рубль четверикъ, тогда какъ на самомъ дл долженъ-бы быть три гривенника.
— Охъ, ужъ и не говорите! Врите-ли: мастеровыхъ не знаешь чмъ и кормить при такой дороговизн. Генераламъ только и сть ноншній-то картофель. Заладили мы на прошлой недл треску и овсяный да гороховый кисель… Квартиру провоняли, а какой толкъ? Только животъ пучитъ. У насъ тоже публика ходитъ и благородные давальцы, такъ ругаются.
— А вы печонку да свиныя почки попробуйте въ щахъ то варить. Дешевле солонины. Я вонъ у себя на извозчичьемъ двор въ лучшемъ вид артель кормлю. И сала въ волю и наваръ есть.
Полюбезничавъ съ хозяйкой насчетъ дороговизны, гость слъ.
— Отлично, отлично, говорилъ онъ хозяину.— Квартира совсмъ барская. Только аристократамъ и жить. Одно вотъ, что русской печи нтъ въ кухн, ну, и лежанку въ чистой горниц слдовало-бы. Я заглянулъ къ вамъ на нары — просто хоть танцуй. Да вотъ что: велите-ка тамъ стны-то срымъ мыломъ натереть. Нужды нтъ, что он вновь выкрашены. При мыл-то нечисть не такъ скоро заводится.
— А спальню нашу видлъ? спросилъ хозяинъ.— Такъ шкапами отгородили, что и не замтишь. Спереди какъ-бы кабинетъ вышелъ, а за шкапы какую хочешь дрянь вали. Три воза спрятать можно. Удобства много.
— Ну, желаю жить-поживать да деньги наживать. Можно поздравить съ новосельемъ-то?
Гость умильно взглянулъ на столъ съ закуской.
— Погоди, дай протоіерею-то благословить, остановилъ его хозяинъ. Безъ благословенія какъ-то неловко. Черезъ это, говорятъ, у хозяевъ деньги не будутъ водиться. Да гд-жъ это онъ запропастился? Сказалъ, что къ часу будетъ, а теперь скоро два.
— Это ты протопопа-то? А сегодня купца Раковина хоронятъ. Такъ, пожалуй, на вынос и на отпваньи. Ну, пригласили выпить закусить.
Вскор явился священникъ и принесъ съ собой запахъ покойника ладона. Дьячекъ, откашливаясь басомъ, началъ раздувать кадило.
— Истинно, можно сказать, такъ и умереть пріятно, разсказывалъ, благославляя гостей, священникъ, все еще находящійся подъ впечатлніемъ богатыхъ похоронъ.— Гробъ золотаго глазета, такого сорта, что глазетъ коломъ стоитъ, покровъ кованой парчи. Ужъ и постарался-же гробовщикъ Шумиловъ! Регаліи на шести подушкахъ. Однихъ протоіереевъ шестеро… Архимандритъ впереди. Говорятъ, на второе блюдо живыя стерляди будутъ. Досадно только, что я очередной по приходу и нельзя мн было на обд остаться. Впрочемъ, зашелъ и передъ обденной закуской воспользовался. Восторгъ что такое! Сортовъ двадцать всякаго соленья и копченья.
— Богатые-то люди при такомъ обиліи духовенства — прямо въ рай…— замтилъ кто-то.
— Ну, тамъ каждому по дломъ его. Можно начинать? Признаться, я тороплюсь, потому у меня тутъ панихидка еще въ три часа по одной старушк.
— Сдлайте одолженіе, батюшка — только васъ и ждали.
Начался молебенъ. Гости и мастеровые наполнили комнату.
Мальчики-ученики, пропахнувшіе деревяннымъ масломъ, усердно молились и поглядывали на закуску. Одинъ изъ нихъ, стоявшій ближе всхъ къ столу, украдкой взялъ съ тарелки кильку, и засунувъ ее себ въ ротъ, поклонился въ землю, на-скоро прожевывая кусокъ. Это не уклонилось отъ взгляда подмастерья. Онъ далъ ему подзатыльникъ. Мальчишка взвизгнулъ. Хозяинъ спросилъ въ чемъ дло, ‘прибавилъ на орхи’, дернувъ за вихоръ, и заплъ, подтягивая священнику: ‘Правило вры и образъ кротости’… Гости тоже пли. Кончилось ‘многолтіемъ’. Священникъ взялъ кропило и пошелъ окроплять домъ. Два мальчика понесли миску съ водой. Въ мастерской хозяинъ, указывая на учениковъ, сказалъ:
— Батюшка, нельзя-ли моимъ сорванцамъ легкое поученіе въ вид острастски, а то врите-ли — удержу нтъ. Такое баловство, что ужасти! Вс руки о затылки обломалъ. Авось, съ вашихъ словъ людьми будутъ.
Священникъ откашлялся.
— Отроки благочестивые! сказалъ онъ.— Въ сей новой рабочей храмин отдайтесь прилежанію къ поручаемымъ вамъ работамъ по мр вашихъ силъ и способностей. Отриньте лность — мать пороковъ и почитайте наставляющаго васъ на умъ-разумъ хозяина. Мните, что онъ печется о васъ, поитъ и кормитъ, а посему и воздайте ему сторицею.
— Нельзя-ли, батюшка, прибавить, чтобъ вотъ тоже ламповыхъ стеколъ меньше били, а то просто разореніе! Стекло-то вдь двнадцать копекъ, вставилъ свое слово хозяинъ.
— Ну, ужъ это вы сами отъ себя… Мн лишнее…
— А насчетъ воровства? На прошлой недл вотъ эта шельма вдругъ кусокъ сафьяну…
— Къ длу, говорю, не идетъ. Гд трапезу приготовляете?
— А это въ кухню пожалуйте. Да я васъ попрошу и въ чуланъ капусту окропить. Опять-же тамъ у насъ бочки съ квасомъ.
Изъ кухни вернулись въ чистую комнату.
— Батюшка, теперь благословите закуску и покажите примръ,— подвелъ хозяинъ священника къ столу, но вдругъ замтилъ, что въ одной изъ приготовленныхъ селедокъ, по середин, не хватаетъ нсколько кусковъ.— Ахъ, подлецы, ужъ разворошили-таки фасонъ! Вотъ, батюшка, вы говорите, насчетъ воровства — лишнее и къ длу нейдетъ, а чьихъ это рукъ дло? Пока мы горницы-то кропили, здсь какой-то пострленокъ полъ-селедки и отворотилъ. Вотъ извольте посмотрть: хвостъ да голова остались.
Священникъ благословилъ закуску, и придерживая лвой рукой правый рукавъ рясы, взялся за графинъ. Гости, предвкушая наслажденіе ‘пропустить въ себя по маленькой’, стоя за нимъ, ждали очереди и облизывались.
— Сига копченаго рекомендую… Первый сортъ. Не сигъ — а максанъ!— продолжалъ хозяинъ.
— Съ новосельемъ! Дай Богъ всего хорошаго! Одно вотъ жалкое, что я на похоронахъ-то закусилъ.
— Катерина Никитишна, тащи пирогъ!