Н. А. Лейкинъ.
НА ЛОН ПРИРОДЫ
ЮМОРИСТИЧЕСКІЕ ОЧЕРКИ
ПОДГОРОДНОЙ ДЕРЕВЕНСКОЙ ДАЧНОЙ ЖИЗНИ.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія Р. Голике, Троицкая улица, д. No. 18.
1893.
НА ГРИБНОЙ ОХОТ.
Въ подгородномъ уголк.
На грибной охоте, Лейкин Николай Александрович, Год: 1893
Время на прочтение: 4 минут(ы)
— Батюшки! Что грибовъ-то опять! И какіе все молодые! Куда только мы ихъ прятать будемъ? У меня вся корзинка переполнена, сказалъ молодой человкъ съ кузовкомъ, останавливаясь въ межевой канавк въ лсу и хватая красные грибы, выглядывающіе изъ зеленаго моха.
— Да, насчетъ грибовъ Богъ благословилъ нынче, отвчалъ старикъ Миней.— Вы замтьте, когда сна бываютъ хороши, тогда и грибовъ много.
— Разъ, два, три, четыре… Да тутъ больше десятка… Ахъ, вотъ еще маленькіе, только еще чуть-чуть торчатъ. Право, мн класть некуда, да и у тебя полная корзинка.
— Давайте, я ихъ за пазуху… Подпоясаться пониже, такъ сколько угодно можно за пазуху запрятать.
— А не лучше ли маленькіе-то намъ оставить до завтраго? Они къ тому времени подростутъ. Мсто здсь на меж замтное, а кром насъ сюда никто не придетъ.
— На погибель хотите оставить, такъ оставляйте.
— Зачмъ же на погибель? Завтра придемъ сюда и возьмемъ ихъ уже большими. Они подростутъ.
— Никогда не подростутъ, а пропадомъ пропадутъ. Такъ и исчезнутъ!
— То-есть ты хочешь сказать, что другой кто-нибудь сниметъ? Кому тутъ снять!
— Никто не сниметъ, а пропадутъ.
— Куда же они днутся?
— Подъ землю уйдутъ. Смотрнный грибъ никогда жить не останется.
— Да что ты врешь!
— Поврьте мн. Я въ лсахъ-то родился, около грибовъ выросъ. Грибъ — онъ глазу не любитъ. Какъ человкъ на грибъ посмотрлъ, такъ ужъ грибу — аминь. Уйдетъ, подъ землю уйдетъ.
— Какой вздоръ!
— Врно-съ. Онъ роста своего никому не показываетъ.
— А вотъ нарочно до завтра оставить. Наломаю я нарочно сучьевъ для примты и вотъ со мной газета — газетный листъ положу. Листъ издалека увидать можно, а канавка эта намъ извстна.
Миней улыбнулся.
— Оставлять оставляйте, ежели хотите блажь потшить, а только не родился еще тотъ человкъ, который бы ростъ гриба подмтилъ. Грибъ своего роста никому не показываетъ, отвчалъ онъ.
— Подъ землю уйдетъ? Ну, пусть подъ землю уйдетъ, а я все-таки четыре маленькіе гриба оставлю, разсмялся молодой человкъ.— Вотъ увидишь завтра.
— Расклеванный птицами можете увидть, это точно, а чтобъ цльный — ни-ни. Ежели подъ землю онъ не уйдетъ, то птица его склюетъ.
— Да разв птица стъ грибы?
— А то какъ же? Сорока только грибами и питается. Когда грибовъ много, тогда и сорокъ много.
— А вдь и въ самомъ дл нынче сорокъ много.
— Да ужъ это правильно-съ. Это не нами замчено. Это старики замчали. Какъ грибная осень, такъ и сороки-блобоки скачутъ. Вотъ большой красный грибъ, говорилъ Миней, выбравшись изъ канавы и поднимая грибъ.— Видите, онъ ужъ расклеванъ птицей. Вонъ какая язвина въ немъ, а онъ крпкій.
— Да это слизень проглодалъ, улитка…
— Улиту знаемъ… Но на улиту опять птица летитъ другая… Дятелъ, къ примру… Прилетитъ, улиту състъ и грибы поломаетъ.
— Дятелъ только на древесной кор.
— Да на кору-то онъ зачмъ садится? Чтобы червя и всякую нечисть искать. Кора корой, а грибъ грибомъ, потому на немъ улита, а для него и улита пища. Поврьте, сударь, совсти, что подосмотрнный раньше грибъ никогда потомъ не найдете: или улита его изгложетъ, или птица състъ, или…
— Или онъ самъ собой подъ землю уйдетъ? Такъ… перебилъ молодой человкъ, смясь.— Ну, ладно, ладно. А все-таки мы вотъ опытъ сдлаемъ.
— Ужасно какой вы невроятный человкъ! Ничему-то вы не врите.
— Не могу же я врить, что грибъ подъ землю самъ собой уйдетъ.
— А почемъ вы знаете, можетъ-быть его кротъ подъ землю въ свою нору утащитъ? А то мышь. Но все-таки вы гриба не найдете. Онъ человчьяго глаза боится.
— Про крота поврю, но, авось, на наше счастье намченные грибы кротъ и не утащитъ. Батюшки! Брусники-то сколько!
— Какъ грибное лто, такъ и брусники всегда много. Брусника грибу подруга, отвчалъ Миней.— Овсянику нынче хорошо черезъ бруснику будетъ.
— Какому овсянику?
— Медвдю-овсянику.
— А нешто здсь въ лсу медвди есть?
— Сколько угодно. Большихъ медвдей нтъ, а овсяники — завсегда. Только теперь они по овсамъ шляются, пока овсы не скошены. У Мамурихи вонъ всю овсяную полосу медвдь пожралъ и помялъ! Онъ жретъ и валяется на солом, валяется и жретъ. И всегда это на зар, какъ солнце всходить начнетъ. Вчера баба страсть какъ плакала. Ну, а овсы скосятъ, тогда онъ повоетъ надъ скошеннымъ-то — и въ лсъ на бруснику придетъ.
— Да откуда ты все это знаешь?
— Самъ замчалъ, отъ стариковъ наслушался. Это только вы стариковъ не любите слушать и имъ не вруете.
— Не зналъ я, что медвдь бруснику стъ.
— стъ. Въ лучшемъ вид стъ. Онъ и бруснику, онъ и голубику, какъ овсы-то снимутъ… Грибъ тоже стъ. Кору на деревьяхъ гложетъ. Голодъ-то вдь не тетка.
— Сколько же ему надо брусники състь, чтобы насться?
— Съ утра до вечера стъ. Много надо състь. А потомъ медъ стъ шмелиный. Кучи разрываетъ подъ пнями и стъ. Зато медвдей-овсяниковъ никогда матерыхъ не бываетъ. Всегда они тощіе, маленькіе и шелудивые отъ голодухи. А ужъ онъ и воетъ жалобно посл овсовъ!
— Съ голоду?
— И съ голоду, да и… Ну, да что вамъ разсказывать! Вдь вы все равно не поврите, черезъ вашу невроятность.
Миней махнулъ рукой и умолкъ.
— Говори, говори… сказалъ молодой человкъ.
— Только не смйтесь. Въ лсу насчетъ этого нехорошо смяться. Конечно, мы теперь ужъ изъ лса на опушку вышли и ужъ домой идемъ, а всетаки нехорошо. Все-таки еще лсъ и тутъ мы подъ властью.
— Ну, ладно, не буду смяться.
— Лшаго своимъ воемъ овсяникъ потшаетъ, потому лшій страсть какъ это самое овсяниково пніе слушать любитъ. Только, сударь, ужъ не смйтесь. Зачмъ? Долго ли до грха! Вдь не въ послдній разъ въ лсъ-то пришли. Зачмъ его раздражать?
— Не смюсь, не смюсь, отвчалъ молодой человкъ, еле сдерживая улыбку.— Кого раздражать-то только ты боишься?
— Да знаю, кого. Кто лсу хозяинъ, того и раздражать не слдъ. Лшаго… прибавилъ Миней, понизивъ голосъ.— Въ лсъ ходимъ, такъ лучше съ нимъ въ мир и согласіи жить, лучше уважать его. Отъ уваженія намъ ничего не сдлается, а онъ черезъ это насъ пугать не будетъ и никогда мы не заблудимся, въ какую бы чащу ни зашли.
Показалась прозжая дорога. Миней и молодой человкъ вышли на дорогу и направились къ жилью.